Сегодня я снова сидел на своей работе. Всю дорогу, пока я туда ехал, меня сопровождала все та же слякоть, которая началась вчера вечером. Глядя на нее, я соображал, к чему бы это, и имеет ли это какое отношение ко мне. Слишком уж это необычно - даже с природой что-то не то творится. Среди самой весны вдруг снова настала зима. Я сегодня, как шел, все смотрел по сторонам. Интересное зрелище, хочу вам сказать. Снег не успевает упасть - и уже тает. Всюду какая-то жижа или месиво. Однако, кое-где, особенно на газонах, в сторонке, снега лежит довольно много. А в другом месте, наоборот, зеленая трава. Здесь снег - там трава. Хорошо мой сегодняшний денек начинался! Ничего не знаю более странного, чем снег весной. Впрочем, это бывает. Говорят, иногда вдруг осенью так прояснится, что установится совсем лето, а иногда, наоборот, среди зимы вдруг задуют теплые ветры и настанет совсем весна. Иногда, говорят, и летом случается мороз. Вот и теперь - снег среди весны. Так что ничего удивительного.
Но чего ж это я так долго рассуждаю о погоде? Причина проста - просто мне не хочется вспоминать, что со мной было ТАМ. Однако, я должен это рассказать, раз уж решил все вспоминать и рассказывать.
Итак, через час или около того я уже подходил к этому зданию. Внешне оно даже ничего, и я это в который раз отметил - особенно в ясный день, когда в его окнах отражается солнце или горит закат. Но в том-то и дело, что я любуюсь на него не снаружи, а изнутри, и вот уже который год. И в этот день оно встретило меня обычно - длинными коридорами тоской. Вернее, еще раньше оно встретило метя "вертушкой" и кабинкой для пропусков. Это такая интересная штука - приспособление, чтобы человек по куску картона туда вошел и уже не мог в течение дня отсюда выйти. Вот и меня "вертушка" проглотила, и выпустила с другой стороны, так что я снова оказался как бы пленник. Не я один, разумеется, а еще тысячи наших сотрудников - людей, таких же, как я. Я хоть заранее и решил быть бодрым и не подаваться такому настроению, но, когда это случилось, настроение у меня невольно упало.
Вот он, мой родной институт, или, как у нас его называют, "ящик". Одинаковые серые этажи, бесконечные длинные коридоры, такие же бесконечные ряды дверей - и серые, тоскливые сотрудники. Они сидят за этими дверями, по нескольку человек в каждой комнате, и, по всей видимости, работают... хотя бог знает, как они работают!.. Я тут иногда, смеха ради, размышлял, что они здесь делают и зачем сюда ходят. Если судить по моей комнате, то кроме шахмат, чая да пустых разговоров здесь ничего не увидишь и не услышишь. Иногда, правда, возникают разговоры "про работу", или кто-то вдруг внезапно сделается особенно серьезным и уткнется в свои бумаги - но, честное слово, все это выглядит как-то странно и неестественно, и я уверен, что это не "по правде", а для отвода глаз.
Я много за ними наблюдал. Если бы все было по правде, то был бы ведь, наверное, какой-то результат - а так уже который месяц, а ничего не видно. По крайней мере, я этого не замечаю. Впрочем, я не настаюваю - это только мои наблюдения, но если честно, то я подозреваю, что и все это знают и сознательно на это рассчитывают.
Приходила мне и еще одна веселая мысль - кто был человек, который создал, спроектировал это здание? Как вообще ему казалось, хорошо ли здесь человеку, может он здесь существовать? Или так - сам бы он согласился в одной из этих комнат работать? Впрочем, бог с ним и с его мыслями - потому что сейчас я как раз и направлялся в одну такую комнату.
Скоро я дошел туда. Настроение у меня к этому времени совсем упало. Вот - это знакомое место, где я провел столько бессмысленных дней, и даже месяцев!.. Вот эти одинаковые столы, и эти скучные сотрудники. Тоскливо и бессмысленно склонены их головы над бумагами, каждый занимается сам не знает чем. Вот и мой стол, и место пустое - и мне сейчас сесть за него, и погрузиться в ту же бессмыслицу и ерунду. Лучше бы что угодно, только не это! Тут у кого угодно руки опустятся! Вот и у меня сердце совсем упало, так что я даже не стал входить в комнату, а сделал вдруг что-то странное. Постояв немного в дверях, я вдруг повернулся обратно и вышел из комнаты. Так и не набравшись духу войти в нее, я сразу пошел по коридору прочь.
Вот и это тоже, опять меня преследовало! Это-то было самое страшное! Все можно стерпеть - несвободу, отсутствие любимого дела, потерянное время - но пока это затрагивает тебя только снаружи, пока ты сам, чувства и душа твои не повреждены. А если разложение затрагивает самое главное, если задело тебя изнутри - как тут остаться собой? Я ведь здесь, в этих стенах - уже не я, а какой-то другой, нервный и неустроенный человек, который не осознает сам себя и не отвечает за свои мысли и поступки! Вот и теперь - собирался идти работать, и даже открыл дверь - и вдруг передумал, сделал то, чего не предполагал еще за минуту. Здесь это обычное дело, я много раз тут такое замечал. Человек идет куда-то по делу - и вдруг поворачивается, хлопает себя по лбу и бежит совсем в другую сторону. Вы скажете, что он просто вспомнил о деле более важном и побежал его выполнять? Ничего подобного! Новое дело такое же важное, как и первое - или, верней, такое же неважное. Ему, по идее, не надо делать ни того, ни другого - но просто он не владеет собой, обстановка его подавила, вот он и мечется между равно неважными вещами. Я это много раз замечал в подобных учреждениях - еще и в школе, и в институте. И добро бы так только один раз, а то ведь - весь день, так что в конце день прошел, а никакого дела и не сделано. Я это много раз на других замечал - выходит, это и мне здесь свойственно! И что же странного? У человека должна быть основа, чтобы он на ней стоял, ходил твердо, делал дело свое ясно - а выньте основу - и что останется? Лишите цели и смысла, любимого дела, заставьте делать то, что не хочется - и что вы получите? Как тут остаться естественным, как сохранить себя? Вот и выйдет человек, который собой не владеет, который в любую минуту не знает, что он будет делать дальше, который вроде бы направляется в одно место - и вдруг тут же поворачивается и идет в другое!..
Так что я совсем не обрадовался, что так хитро решил избежать появления в своей рабочей комнате, я сразу понял, что это значит. Эта обстановка меня снова охватывала, обволакивала, и я уже снова был здесь не собой. "Ну вот, - будто думал я, - я опять здесь, и ничего не изменилось, и все снова пойдет по-прежнему... Я снова несвободен, и впереди снова десятки, сотни этих длинных бессмысленных дней. А еще думал что-то исправить, замышлял что-то менять... На что надеялся, что себе намечтал? Нет выхода, нет - и вокруг все эти же стены, и все будет по-прежнему!.."
С этими мыслями я и спустился с этажа, и шел в одно место - я уже знал, куда. И там действительно ждало меня кое-что интересное.
Когда я вошелв буфет, в нем уже было порядочно народу. Взяв от нечего делать сок и бутерброд, я сел за столик и принялся тоскливо поглощать свою порцию. Настроение у меня все более падало. Я заметил, что и веду я себя неестественно, и чувствую как-то неловко. Мной это настроение опять же часто овладевало в людных местах, особенно в таких учреждениях - кажется, что на тебя все смотрят, ощущаешь себя неуклюжим, не знаешь, куда себя деть... Тут я заметил у дальней стены, почти в незаметном месте, в углу, одну компанию. Эти люди были мне знакомы, я часто встречал их здесь. Подальше от людских глаз, а заодно чтоб не так было скучно, я пересел к ним. Они мне ничуть не удивились, т.к. меня уже здесь знали и ко мне привыкли. Они мне лишь слегка кивнули - видно, что приняли за "своего". Допивая остаток своего сока, я присматривался к ним и прислушался. Оказывается, здесь уже шел свой разговор, причем довольно оживленный.
- Ну, как, Вовка? - спрашивал в это время одного из компании другой, которого, как я помню, звали Сергей, - Как дела? Удалось что-нибудь выяснить?
- А-а!..- поморщившись, безнадежно махнул рукой тот, которого звали Вовка, - Глухо!.. Все проверил, все возможности испытал...
- И что же, никакой надежды? - огорченно спросил Сергей.
- Да, похоже на то, - как-то скучно отвечал Володя.
- Н-да...
Все грустно помолчали.
- Вот и в последний раз, - вновь заговорил Володя, - Вроде уже все решили, договорились - и на тебе, опять! Средств не хватает, помещение не могут выделить, и так далее - сам черт не разберет. Короче, обычная маета, как всегда.
Он вздохнул и углубился в раздумье. Остальные тоже молчали.
- И что ты теперь собираешься делать? - серьезно спросил кто-то третий из компании.
- Что делать! - как-то нервно усмехнулся Володя, - Буду опять пробовать. Так просто сдаваться не собираюсь. Надежда всегда остается. Пока всех возможностей не испробую, от этого дела не отступлюсь. Уж слишком тогда все неинтересно и скучно будет. Тоска... Жить незачем...(добавил он под коней как бы сам себе)
- Да... - снова только и сказал Сергей.
Говорить, видимо, на эту тему было нечего, или все уже сказано, и все снова хмуро помолчали.
Я был хоть в этой компании и привычный, но к этому делу, которое они обсуждали, посторонний, поэтому они и не сочли нужным посвятить меня в его суть. Должен сказать также, что они не первый раз заводили разговор на эту тему, то есть о каком-то "деле", которое они между собой где-то замышляли, но никогда меня в него не посвящали, как постороннего, я же из вежливости о нем не спрашивал. Так и на этот раз - тема кончилась, а я так и не знал, о чем речь. Однако я не очень долго переживал об этом, т.к. тут началась новая тема.
С минуту сидели молча, несколько напряженно глядя в стаканы. Потом, наконец, один из собравшихся заговорил.
- Эх, тоска! - воскликнул вдруг тот, что сидел напротив меня, с краю. Я знал его - уже довольно давно, сколько я его помню, он общим мнением заслужил в этой компании кличку "ученый". Это было связано с его прошлым и теперешними интересами.
- Чего это ты? - слегка язвительно отозвался сидевший рядом товарищ, - Будто с Луны свалился!.. Или ты только сейчас это понял? А раньше что же, не замечал?
"Ученый" хмуро усмехнулся.
- Да нет, - ответил он, - я это и раньше знал... Но надо же когда-то прямо сказать! Нет, вы послушайте только! - заговорил он вдруг чрезвычайно оживленно, Я о своей работе. Нет, вы бы попробовали так поработать! Крутишься вроде, крутишься целый день - а толку-то? Только бумажки какие-то бесполезные туда-сюда перекладываешь.
- Вот интересно! - снова усмехнулся сосед, - ты что же, думаешь, один ты только такой? Как-никак все мы уже который год точно этим же занимаемся!..
- Ну да... - слегка обиженно отозвался "ученый", - это-то я понимаю... Да только я ведь, в некотором смысле, в особом положении...
- Вот это да! - так и вскрикнул сидевший рядом, - В чем же это, интересно, такое особое положение?
- А ты скажешь - нет! - даже в некотором азарте отозвался ученый, - Но согласись же, что есть некоторая разница между выпускником Университета и... какого-нибудь другого, обычного ВУЗа. Нас ведь все же специально готовили, учили по-особому... Мы и роль должны в обществе особую выполнять. А тут - эти бумажки...
- А чего же ты себе НАСТОЯЩУЮ работу не найдешь? - так же иронично отозвался сосед, - Разве это не от тебя зависит?
Тот только безнадежно махнул рукой.
- Э-э... Разве это так просто? Сами ведь знаете, как легко теперь хорошую работу найти... Иначе чего бы мы все здесь сидели?
Последние его слова снова вызвали уныние у всей компании.
- Н-да, плохи наши дела...
- Я тут, правда, приспособился, - снова оживился выпускник Университета, - Я теперь с собой сюда СВОЮ работу таскаю. Я теперь кладу чертежи, или здешнюю книжку, а под нее - свою, и тихонечко занимаюсь.
- А толку-то?
- Как же, очень большой толк! - снова с азартом отозвался "ученый", - Я таким образом уже две статьи написал!
- Гляди ты, серьезные успехи!
- Я их даже в журнал послал.
- Ну и как, опубликовали?
- Нет... - поник "ученый", - Мои статьи не берут. Выходит, все зря писал.
-Ну вот, я же говорил! Что и требовалось доказать!
- Да, выходит так, - вздохнул "ученый", - Никому моя работа не нужна. Уж лучше детективы читать, или просто так время тратить, чтоб не напрягаться. Да бумажки туда-сюда прекладывать. Я уж думаю - махнуть рукой на все это. Перестать беспокоить себя, смириться...
Его последние слова снова навели уныние на всю компанию.
- Уж лучше, как вы, на балалайках играть, - продолжал он, - хоть какая польза... Людям веселее... Хотя, конечно, тоже ерунда...
- Кстати, а что именно вы играете? - перебил его еще один член компании, которого я почти не знал, - А то разговоров много, а реального ничего не слышно и не видно. Хотелось бы хоть узнать, о чем столько времени идет речь.
- Что играем?.. - замялся Володя, - А ты как думаещь? Ну что же еще мы можем играть, как не то... (он на секунду задумался, но тут же нашел выход из положения) как не то, что выражает наши теперешние настроения?
- Постой, какие настроения?
- Ну вот те самые, которые всеми нами сейчас владеют...
- А...
Некоторые как-то странно хмыкнули, но веселья опять не вышло. С минуту еще посидели с каким-то странным чувством. Честно говоря, последняя часть разговора осталась для меня непонятна.
Тем не менее весь этот разговор я слушал вполне спокойно - как обычный разговор, какие я уже прежде не раз слышал, в том числе и в этом институте, и даже много раз в этой компании. Все здесь мне было хорошо знакомо - и разочарование, и некоторая потерянность, и я не ждал услышать ничего нового. Однако, новое отчасти все же случилось. Володя, который до того сидел хоть и подавленно, но спокойно, вдруг встал и хлопнул рукой по столу.
- Эх, ну что за жизнь!? - как-то отчаянно, "от сердца" сказал вдруг он, - Бросил бы я все! Надоело! Ну к чему все? Так бы сейчас встал - и ушел отсюда, куда угодно, куда глаза глядят, чтобы ничего этого не знать, не видеть, чтоб никогда не возвращаться!
Этот неожиданный и искренний жест внес разнообразие в тоскливую беседу. Все так-то сразу и вместе вздохнули. Он же некоторое время так постоял, глядя на нас - потом вдруг хлопнул по столу стаканом, развернулся и быстро пошел прочь. Через секунду его уже с нами не было. Удивленные его странным поступком, мы некоторое время молча смотрели ему вслед. Потом все как-то понемногу стали расходиться. Через минуту встал и я, попрощался и покинул остаток компании.
Путь мой лежал теперь снова туда, где я собирался появиться вначале - делать было нечего, я все же должен был появиться там, поскольку этого требовали мои ежедневные обязанности. По дороге туда настроение у меня снова упало. Я оглядывал этот полутемный коридор, суетящихся и спешащих сотрудников - и мне самому хотелось исчезнуть отсюда куда-нибудь подальше, чтоб уж не возвращаться. Помню, я еще остановился в конце коридора у окна, и некоторое время стоял там, будто забыв, куда я направляюсь и глядя на невзрачный пейзаж за окном. За долгие месяцы моей работы здесь я уже привык здесь стоять, и рассматривать и этот кусок двора, и деревья... Но, наконец, я опомнился и понуро, стараясь ни на что не глядеть, побрел к себе в комнату.
Я уже взялся за ручку двери и хотел войти - но вдруг в дверях столкнулся с выходящим оттуда моим начальником. Он, увидев меня, удивился, но тут же остановил меня и твердо ко мне обратился.
- А, вот и ты... болящая душа, - вглядываясь в меня, будто присматриваясь сказал он, - Вот так сюрприз... Давно что-то тебя не было видно.
- Я... болел, - сказал я то, что, впрочем, и без того было уже ему ясно.
- Ну что ж, спасибо что хоть показался, - с некоторой иронией сказал он, и добавил твердо, - Давай, зайди сейчас ко мне.
Я тут же сменил направление движения и побрел за ним к его кабинету.
Я ждал сурового "внушения" - но вышло иначе. Когда мы вошли и дверь за нами закрылась, он внимательно и по-человечески взглянул на меня.
- Ну, и как прикажешь это понимать? - спросил он даже чуть ли не сочувственно.
- Что именно? - рассеянно спросил я.
- Ты сам знаешь, - вздохнул он, - Ну на что это похоже - ты первый день после болезни сегодня на работе, и вот тебя с утра снова полдня никто не видит?
Я только смущенно молчал - что я мог сказать? Он тоже некоторое время молча смотрел на меня, вздыхая.
- Ты хоть больничный принес? - наконец, сказал он.
- Да, вот он.
Я подал ему бумагу.
Он не глядя сунул ее в ящик стола. Некоторое время он молчал, вертя в руках линейку, взятую тут же со стола и будто обдумывал что-то, будто собирался что-то сказать. Наконец, положил линейку, поднял глаза и прямо взглянул на меня.
- Слушай, Виталий, - сказал он как можно более твердо, хотя это, быть может, и нелегко ему давалось, - Ты не считаешь, что это непорядок? Что этот вопрос надо все же как-то решать?
Я молчал и даже не смотрел на него - мне было ясно, что он имеет в виду и какой вопрос надо решать.
- Ты сам понимаешь, - продолжал он, что это не дело. Ну неужели тебе самому такая жизнь, такое положение нравятся? Неужели тебя это удовлетворяет? Молодой, здоровый парень - и который год слоняется без дела. Ну что за радость - год за годом бродить по этим коридорам? Ну что ты такого за эти годы здесь хорошего сделал?
Я только молчал, опустив голову.
- Ты, конечно, видишь, что мы тут хорошо к тебе относимся. У нас люди достаточно культурные, к тому же ты молодой еще, с тебя и спрос невелик. Ну, не нашел сразу своего места, ну, работа тебе эта не слишком подходит - мы ведь, в конце концов, все можем понять...
- Мне, быть может, и никакая не подходит... - nb[j, отвечая своим мыслям, вставил я.
- Ну, не скажи! - резко ответил он, - Ты не можешь об этом судить, ты еще ничего не знаешь, ничего в своей жизни не испробовал.
- Я уж пытался...
- Ну и что? Значит, не нашел еще, значит снова надо пробовать. Короче, - прервал этот разговор он, видя, что мной снова овладевают эти безисходные чувства, - Я тебе твердо говорю, что так дальше продолжаться не может. Я даже не о нас и не о себе говорю, а о тебе. Так не живут люди. Ты только тратишь свою жизнь, свои силы. Ну неужели тебе это нравится? Нет, надо что-то решать.
- Что именно? - наконец, тоскливо откликнулся я.
- А уж это тебе виднее. Мы за тебя все не решим. Это твоя жизнь, это тебя касается. Нас, конечно, тоже - но тебя в первую очередь. Так что размышляй.
- Так я и пробую! Я уже вон сколько раз пробовал!
- А результат?
- Так что же я, виноват что ли?
- Ну знаешь, друг мой, это несерьезный разговор, - снова повысил он голос, - Мы с тобой здесь будто в детском саду разговариваем. Я тебе сказал, что мы, конечно, к тебе хорошо относимся - но все-таки здесь работа и вполне деловые отношения. Здесь люди работать собрались, а остальное - лирика. И ты это имей в виду, и знай, что так долго продолжаться не может. Не надо пользоваться слишком долго хорошим к себе отношением.
Его, видимо, утомил разговор со мной, поэтому он к концу все же поднял голос - но при этом полностью не изменил своего характера и оставался вполне доброжелательным.
- И что же мне делать? - в который раз спросил я.
- Ну, если ты сам не можешь догадаться, - твердо ответил он, - Я тебе скажу. Ищи новую работу.
Я хотел еще что-то сказать, но он предупредил меня и, видно, решил, что разговор пора кончать.
- Это не срочно, - напоследок сказал он, - Не думай, что мы тебя вот сейчас прямо выгоняем. Но ты теперь знаешь, что мы относимся к этому так, и я в том числе - так что соображай.
Он встал, давая понять, что разговор окончен. Я тоже поднялся, попрощался с ним и понуро вышел прочь.
И зачем я спорил, зачем возражал - ведь я сам в глубине души то же считаю! Я знаю, что это надо делать, знаю, что пора начинать - и вот, начал же сегодня!.. А что касается того разговора, то он, против ожидания, не оставил во мне ничего тяжелого. Я только имел возможность еще раз убедиться в том, как они добры ко мне, в терпимости и культурности этих людей. Ведь тут уже у кого угодно терпение кончится! Ведь это продолжается уже ни много ни мало - больше двух лет! Почти три года полного безделья и шатания по коридорам - на глазах у всего отдела, да, пожалуй, и у всего института, у всех, кому не лень замечать. И - ничего. Я никак не могу объяснить это, кроме как высокой культурой всех здесь собравшихся. Культурой - или безразличием. Безразличием полным, касающимся и всего окружающего, и себя, и своей работы. Вот то-то и оно...
Впрочем, к моему начальнику это не относится. Вот уж он-то точно хороший человек. Очень даже по-своему добрый и терпимый. Я его даже за это уважаю. За все время ни разу не сказал мне дурного слова, не обидел - только вздохнет и посмотрит так печально... Я думаю, он в чем-то похож на меня характером. Возможно, мы с ним были бы при некотором стечении обстоятельств большими друзьями - в другой обстановке, конечно... И про похожесть характеров я сказал в хорошем смысле, без отношения к работе, конечно. Ну почему так получается, что обстановка, условия, в которые люди попадают, ставит между ними такие преграды?.. Кстати, я подозреваю, что и по отношению к работе он ближе всех ко мне - так же ее ни во что не ставит и старается только, чтоб был порядок и чтобы людям с ним было хорошо, раз уж все мы здесь оказались. По-моему, никакой разумный человек и не может относиться к этому иначе - а для начальника это вдвойне ценное качество. Потому он меня и не осуждает, и понимает - а говорил сурово так, ради дисциплины и опять же из сочувствия, ради меня самого. Кто же виноват, что мне эта работа совсем не нравится, и что жизнь нас поставила в такую ситуацию? Я в этом почти уверен.
Выйдя от него, я пошел было в свою комнату, но передумал. Что было мне там делать, особенно теперь, после этого разговора и такого недвусмысленного предложения? Прямо посреди коридора я остановился в раздумьи. Приближалось как раз время обеда - единственное время, когда рядовой сотрудник мог покинуть это здание не дожидаясь окончания смены, прямо посреди дня. Я решил, что сам Бог мне велел этой возможностью воспользоваться - тем более, что у меня был самый серьезный повод для этого, прямо относящийся к недавнему разговору, самый реальный план. Постояв еще немного и дождавшись обеда, я спустился вниз, вышел через проходную и устремился в другое место, по своему делу.
II.
Но я не буду сейчас об этом рассказывать. Тем более, я знаю теперь, что из моей затеи ничего не вышло. Правда, эта неудача связана с одним обстоятельством, которое меня очень подбодрило и укрепило в моем решении дальше пытаться и исследовать все-таки до конца этот "вариант". Так что, если все-таки это дело, против ожидания, удастся, то благодаря сегодняшнему приключению я знаю, что очень много выиграю. А пока, чтобы успокоиться и отвлечься, попробую снова заняться тем, чем уже привык заниматься за последнее время - попытаюсь снова вспомнить мое прошлое.
Я остановился на младших классах школы. Теперь передо мной - время окончания моей учебы. Странно - но, окидывая взглядом это время, я уже не нахожу тех мрачных и странных ощущений, которые подавляли меня прежде. То ли обстановка изменилась, то ли я повзрослел - но эти последние годы моей учебы были вполне сносными, и на этом времени, в первый раз после раннего детства, снова отдыхает душа моя.
Да, это было удивительное время. Быть может, это связано с тем, что я тогда уже перестал придавать такое значение школе и переключился на другие впечатления. Нас к тому времени составилась уже целая компания - друзей, пусть и познакомившихся на уроках, но ведущих основную свою жизнь в другие часы, после школы. Мы все жили рядом, и встречались и во дворе, и в парке у дома, и друг у друга в гостях. Не было конца нашим занятиям и совместным развлечениям. Их невозможно и бесполезно описывать - каждая ребячья компания знает эти приятные возможности детства и отрочества, со всевозможными походами в кино, летними поездками на отдых, иногда в довольно экзотические места, вечерними сборищами на чьей-нибудь квартире, с естественными в таком возрасте возникающими уже недетскими отношениями, откровенными разговорами, танцами. Да, это было хорошее время!..
Одно обстоятельство способстовало развитию наших отношений, облегчая нам поиск места для общения, в котором мы имели бы возможность собираться. У одного моего товарища были очень хорошие родители. Они сделали все для того, чтобы собрать нас и чтобы направить нашу молодую энергию в достойное и здоровое русло. Никогда они не отказывались принять у себя всю нашу компанию, и даже часто сами участвовали в наших молодых занятиях. Сочувствие и участие взрослых образованных людей очень способствовало росту нашего культурного уровня. Не было конца совместным занятиям, слушанию музыки, чтению и погулкам. Как хорошо, наверное, любому в этом возрасте иметь таких ненавязчивых и добрых наставников! До сих пор с благодарностью вспоминаю уютные вечера в приветливой теплой комнате, за чаем и интересными разговорами.
Шли годы. Как я уже сказал, в душах наших рождались уже не только детские чувства. Мы взрослели, жизнь наполнялась, в ней появлялась какая-то особая глубина, осмысленность. Помню первые откровенные разговоры, и даже раздоры, которые появлялись в до того не знавшей потрясений нашей компании на этой почве. Впрочем, что же я рассуждаю об этом так отстраненно? Ведь и ко мне это относилось! Господи, было ли это? Нет, это не сказка, не сон. Как странно теперь вспоминать об этом! Конечно, это не для посторонних ушей, это только мое внутреннее - но все же я и это постараюсь припомнить. Я познакомился с ней в первый раз на дискотеке. Она после танца как-то задумчиво стояла у раскрытого окна. До этого я ее не знал, вернее просто не обращал внимания, она ведь и была вовсе не из моего класса, а тут вдруг не знаю, что меня к ней приковало, что остановило. Все ее движения, взгляд, наклон головы были какие-то особенные, невыразимые - или, быть может, для кого-то и вполне обычные, но вдруг почему-то особое значение ставшие играть для меня. Короче, произошла обычная история, которая тысячи раз происходила, пока стоит мир, и которая, тем не менее, каждый раз происходит по-новому. С тех пор все в жизни моей и изменилось, с тех пор все и началось. Я рад был каждой возможности видеть ее, я нарочно искал этих возможностей где угодно - во дворе, на улице после уроков, в школе между уроками, около ее дома... Какое счастье было дождаться ее после школы у ворот, и, если даже не нести портфель, то просто идти рядом, ничего не говоря, и даже ни о чем не думая, наслаждаясь только ее присутствием! Как радовался я, когда удавалось застать ее у кого-нибудь в гостях, и как желал я таких встреч - для того только, чтоб провести в ее присутствии вечер, и как потом дома, лежа на постели, вспоминал ее лицо, голос, а на самом деле нечто неизмеримо большее - саму суть, душу, и мне не надо было других воспоминаний, и я только шептал ее имя!.. Как простаивал долгими зимними вечерами у ее подъезда, не имея никакой другой мысли, кроме как видеть ее, или даже только свет в ее окне, ее тень на занавеске... Как... Да что вспоминать? Разве все вспомнишь?.. К тому же теперь это все прошло, даже следа не осталось. А ведь тогда занимало мои мысли и чувства в течение двух или трех лет!.. Как грустна все-таки жизнь! Ведь даже и все лучшее в ней проходит, так что и следа не остается! Вот ведь - и дом ее здесь, рядом, и она, наверно, по-прежнему там живет - а вот ведь забыл же я про нее, и вот уже сколько лет, как не вспоминал, и не заходил! Впрочем, что же старое ворошить, если тогда так незаметно и сошло на нет - по тем же неведомым вечным законам чувства? Кто знает, как они, наши чувства, появляются и уходят, и возможно ли их вернуть? Приходят и уходят - неведомо откуда и куда. Был пожар - и вот теперь только угли, и сам на этом пепелище ходишь как погорелец. Впрочем, что говорить!.. Одно теперь остается - в своих редких и случайных воспоминаниях повторять себе - было, было!..
Вот так расчувствовался я и разволновался. Однако снова вернусь к более объективному описанию того времени. Меня волнует еще одна сторона моей жизни, о которой я пока не упоминал. Дело в том, что не все и даже далеко не все время я тогда проводил в компании. Было у моей жизни и еще одно направление, которое, быть может, свойственно и другим, но которое во всяком случае я считаю для себя чрезвычайно важным. Я имею в виду т.н. "внутреннюю жизнь". Вот это вещь удивительная, которую никак невозможно обойти - и я хочу и ее затронуть в рассказе об этих годах, чтобы уж потом к ним не возвращаться.
Сколько раз не только школа, но и жизнь, развлечения в нашей веселой компании мне начинали казаться вдруг поверхностными, мелкими!.. Сколько раз меня посещало чувство, что и в этой, по-видимому естественной и очень интересной жизни нет чего-то ГЛАВНОГО, необходимого, без чего вся жизнь оказывается лишенной смысла! Все окружающие, в том числе мои любимые товарищи, даже та девушка, казались мне тогда поверхностными, мелкими людьми, этого ГЛАВНОГО лишенными, с которыми мне совершенно бессмысленно и незачем иметь что-то общее. В такие дни я совсем замыкался, уходил в себя. Любимым моим занятием становилось бродить где-то одному, как я это и прежде любил, в детстве. Но не просто тоска и наблюдения природы наполняли теперь меня - нет, я был полон теперь других чувств, мстительных и мрачных, мыслей о себе, о своих товарищах, о всей жизни - и предавался им иногда самозабвенно, с каким-то тяжелым, почти самоистязующим чувством. Все мне казалось, что все вокруг живут НЕ ТАК, что и мои товарищи, и взрослые не понимают этой жизни, того, зачем создан человек, для чего живет он на этой земле, что вообще вся жизнь вокруг НЕ ТАКАЯ. Интересы их, разговоры, занятия казались мне ненужными, мелкими. Душа моя тосковала, искала, желала вырваться из душной комнаты этой жизни в какую-то отдушину. Но куда, зачем - я не знал!.. Я только тосковал и метался, не находя выхода. Потом эти настроения проходили, и все снова возвраалось на круги своя, я становился обычным подростком, членом своей молодой компании - но через некоторое время снова возвращалось, погружая меня в пучину неопределенных и мятежных чувств. Особенно это бывало осенью и зимой. Тогда я мог часами ходить по парку, особенно вечером, в темноте, все убыстряя шаг, почти до бега, в каком-то вихре неизвестно куда меня уносящих мыслей и чувств. Я полюбил эти места. Особенно я привык бродить там осенью, причем уже в октябре-ноябре, глядя на облетевшие деревья, на засыпанные коричневыми грязными листьями дорожки и меся ногами грязь, оставшуюся после нудных осенних дождей. В такие дни эти места были почти безлюдны - никто не стремился выйти из дома, и можно было идти полчаса, и никого не встретить. Какие мысли только не приходили мне во время этих осенних одиноких скитаний!.. То казалось мне, что все вокруг погибло, и весь мир погиб, то вдруг брезжила какая-то надежда, то вдруг мысли мои переключались на меня самого. Ведь это со мной могло быть что-то не в порядке, ведь они, остальные, живут, и неплохо, и не знают моих проблем. Сам обвиняю других - а могу ли им сам что-то предложить? Не я ли на самом деле больной? В такие минуты душа моя погружалась в особенно безысходную глубину.
Однажды я шел так же вот в октябре среди леса. Все казалось мне погибшим, бессмысленным, и в первую очередь я сам. Я будто все глубже опускался куда-то, откуда уже совсем нет выхода. Хмурая осенняя погода как нельзя лучше соответствовала моему потерянному настроению. Я будто уже совсем себя похоронил, будто не оставил себе никакой надежды. И вот - кто бы мне объяснил, что тут случилось? Что это за странные возможности сознания, которые, быть может, спят где-то глубоко, и проявляются только в такие, особые моменты? Именно тогда, когда я был окончательно погребен, произошла вдруг резкая и удивительная смена моего настроения. Буквально за какую-то секунду я был из бездны отчаянья вознесен на вершину радости. Все во мне через минуту ликовало и пело, хмурый невзрачный осенний денек показался мне ярким, солнечным летним днем. Я уже не шел, еле волоча ноги, а почти бежал - и во мне не осталось и доли мучивших меня минуту назад неподъемных проблем. Все кругом была чистота и ясность - и насчет окружающего, и меня самого, и моего будущего. Я будто видел и смысл в жизни, и назначение человека, и раскинувшуюся передо мной какую-то широкую, бесконечную и ясную дорогу... Наверное, это было то, что называют озарением - явление довольно редкое и странное, которого, например, у меня в жизни больше ни разу не бывало, а вот, пришлось именно на этот возраст!
В таких колебаниях, открытиях и откровениях проходили мои отроческие годы, мое взросление - и хоть бы это относилось только ко мне, я все равно их теперь вспоминаю. Пусть это личное, и не имеет какого-то общего значения, так что я лучше должен был бы оставить это про себя (снова говорю в предположении, будто я все это кому-нибудь рассказываю) - но как знать, может быть и частные детали, и особенности индивидуальности имеют на самом деле гораздо большее отношение к ОБЩЕМУ, чем кажется. Потому я теперь и вспоминаю это редкие, "внутренние" состояния, что они, быть может, имеют большее отношение к ГЛАВНОМУ, к сердцевине жизни, чем многое обычное, каждый день случающееся - а сравнивать свой характер с другими и отвечать за "типичность" я, конечно, не могу. Последнее добавил я, предполагая в себе намерение вспоминая о себе, давать все же более широкую картину жизни, и не только ко мне относящуюся - не знаю, насколько мне это удается.
Итак, заканчиваю эти годы. Так они и текли - в более-менее сносной жизни в компании, да в этих глубоких, ВНУТРЕННИХ ощущениях. Открывались передо мной понемногу новые области жизни - наука, культура. Отдал я в начале юности дань и философии. Даже какие-то робкие, юношеские попытки творчества, впрочем, и многим свойственные, были не чужды мне. Короче, жизнь расцветала, углублялась, ширилась... Похоже, это единственное время, после детства, в воспоминаниях о котором снова отдохнула душа моя! Хотя, если честно взглянуть, что толку!.. Если бы хоть немногие из этих обещаний, надежд сбылись! Если бы хоть какие-то способности реализовались, если бы осуществилось то удивительное озарение!.. Но нет - вот уже который год все вокруг пусто, темно!.. А раз так, то не о чем и говорить!..
III.
Сегодня с утра снова сидел на работе. Задумав после обеда продолжить вчерашнее дело, я даже смирился с необходимостью сиденья там и не слишком рвался из комнаты. Однако, ближе к обеду все же не выдержал и вышел. Поскольку делать мне было нечего и я желал только провести время, я пошел в конец коридора и остановился у окна. Я уже упоминал это окно. Оно как-то невзначай стало играть очень важную роль в моей здешней, институтской жизни. Но для начала должен немного описать историю моего нахождения здесь, как относился я к этому месту и как проводил в нем время - чтобы мои чувства и настроения стали более понятными.
Честно скажу - поступив сюда два или три года назад, я первое время честно старался вникнуть в суть дела, старался усердно заниматься работой - пока не понял, что это совершенно бесполезно и невозможно. Тогда-то, когда мной овладела полная тоска, я и перестал обращать на нее внимание, перестал чувствовать себя чем-нибудь по отношению к этому месту связанным и обязанным. Тогда же я привык без всякого смущения, ничуть не чувствуя себя виноватым, уходить в любое время среди дня из моей рабочей комнаты и отсутствовать сколько угодно, не пазмышляя о том, что там могут думать обо мне мои сотрудники. Но если кто думает, что эти мои отлучения и прогулки были радостными, то он глубоко ошибается. Уйти-то с работы я, по уже названным причинам, не мог! Вот и приходилось без дела слоняться по ее двору и коридорам, выбирать иногда уголки достаточно безлюдные и укромные. И то совсем спрятаться я не мог, то и дело встречаясь со знакомыми и вызывая их удивление и, возможно, тайное возмущение. В самом деле, трудно придумать ситацию более глупую: человек должен столько времени проводить в месте, где для него совершенно нет подходящего дела, а от него - никакого толку, потому только, что "таков общий порядок" - но беда вся в том, что не я его придумал. Мест, в которых я мог так тосковать, я нашел довольно много - и дальние концы коридоров, и какой-то длинный пустынный подвальный этаж, и укромные места под лестницей, где часто стояли компании и курили. В таких-то странных местах бессмысленно коротал я время, не имея никакого желания показываться среди своих "добропорядочных" сотрудников, которые в это время послушно и спокойно занимались некоей "полезной" деятельностью, которае мне самому казалась безумной и бессмысленной. Так нашел я и это окно.
Оно у нас на моем этаже, но довольно далеко, к тому же за заворотом коридора, так что, если не было настроения далеко идти, там вполне можно было "скрываться". К тому же оно - единственное на всем этаже, и единственное место, где можно так вот спокойно постоять - короче, единственное в ближайшей округе "живое" место. Я приходил сюда, когда мне становилось особенно грустно, когда я уставал видеть эти лица, слушать бессмысленные и бесполезные разговоры. Только одно тогда могло мне помочь - прийти сюда и постоять здесь, глядя сквозь пыльное стекло на тоскливый вид за окном. Вид был действительно довольно скучный и невзрачный - были видны кусок двора, забор с колючей проволкой (да, я не ошибаюсь, это действительно особенность нашего учреждения, как, впрочем, и многих подобных учреждений! Подумать только - проволка на заборе в самом центре Москвы!), да растущие во дворе несколько деревьев. Особенно я полюбил смотреть на одно дерево, с краю, прямо за окном. Оно росло слегка отдельно от остальных, и выглядело как-то неприкаянно и одиноко. Я привык видеть его и жарким летом, и хмурой осенью, и снежной зимой - все через это стекло. Наконец, от долгой привычки, оно стало мне как бы родное - единственное близкое мне живое существо среди этих стен, я чувствовал будто в нем какое-то сходство с собой. И что занесло его сюда, в это гиблое место, в этот со всех сторон замкнутый, закрытый стенами двор? Как оно чувствует себя здесь, на этой сухой и скудной почве, отдельно от своих товарищей? Росло оно почти у самой стены, возможно, уходя корнями в камень, и, наверно, от этого было какое-то хилое и невзрачное. Впрочем, можно без конца продолжать эти аналогии, и одинокое, лишенное пищи воображение в чем угодно найдет известное сходство. К тому же деревья не выбирают, просто растут, где их посадили, и им, наверное все равно. Но вот что меня-то занесло сюда, почему я-то тоскую и слоняюсь здесь, как в клетке - вот вопрос! Добавлю еще, что само окно было такое же невзрачное и давно не мытое, пыльное, сквозь которое весь внешний вид виделся нечетко, как сквозь паутину. Подоконник его был давно некрашеный, потрескавшийся, и на нем часто насыпан был пепел и лежали окурки - обычное положение в таком большом учреждении и обычное место отдыха случайных курильщиков.
Вот в это место я и пришел теперь, как много раз прежде. Я остановился, как всегда, и грустно, бесчувственно стал смотреть на этот печальный вид, на улицу. Да, я ожидал серьезного, существенного изменения в своей судьбе - и в то же время не верил, не мог надеяться. Какова возможность, что теперь, в конце этих трех лет у меня вдруг что-нибудь получится? Вон - все вокруг по-прежнему, и нет этому конца, и неужели вдруг все это изменится? Я оглянулся за свою спину, в коридор - и мне снова стало очень грустно, так что я опять повернулся и стал смотреть в окно. Вдруг, через минуту кто-то тронул меня за рукав. От неожиданности я даже вздрогнул и быстро обернулся. Впрочем, тут же и успокоился - это был Володя.
- Привет.
- Привет...
- Что, тоже не работается?
- Да, вот вышел прогуляться...
Он остановился рядом у окна и тоже задумался. Так мы некоторое время стояли - а потом между нами вышел интересный разговор. Но прежде, чем его вспомнить, я хочу описать, кто же такой был Володя, как мы познакомились, и вообще всю эту компанию.
Я уже описал, как проводил я большую часть времени на своей работе, как скитался по коридорам и каким-то подвалам. Впрочем, не только такие странные места выбирал я, чтобы "спрятаться" - иногда я посещал и места обычные, так сказать, общественные. Так набрел я и на этот буфет. Поскольку он работал весь день, это было довольно удобное место, чтобы на время "скрыться". Скоро я начал замечать там одну компанию, которая тоже приходила часто, в любое время, как и я, видно, игнорируя любые рабочие установления и порядки. Я стал к ним присматриваться, быть может, чувствуя неосознанно что-то общее, потом как-то подошел, познакомился - и так завязались эти странные отношения.
Они сильно отличались от остальных, даже внешне - некоторой вольностью и безразличием, которые они даже не скрывали, будто подчеркивали. Да, они как бы демонстрировали свою полнуб независимость от этого места и всегда были будто не отсюда, будто посторонние.
Разговаривая и приглядываясь, я понемногу составил представление об этих людях. В основном это были т.н. "аутсайдеры", т.е. люди, среди обычного и всеми признанного порядка живущие своей особой, независимой от остальных жизнью - в данном случае, аутсайдеры нашего института. Все это были люди невписавшиеся, не нашедшие тут тоже своего места и дела - вот меня по закону сходства какой-то непонятной силой к ним и тянуло. Кажется, cреди них бывали и люди, обладавшие некоторыми "талантами", которые тут, конечно, не могли раскрыться. Был, если не ошибаюсь, самодеятельный музыкант, был поэт, и какой-то доморощенный художник. Все были, разумеется, самоучками, из тех, каких много, т.е. не подкрепленные профессией - иначе что бы заставило их затесаться в этот институт? Впрочем, это было теперь совсем неважно, обстановка всех сравняла, и они сами, кажется, это понимали. В целом же это были люди, тосковавшие на работе, стремящиеся скоротать это время как угодно - вот они и нашли друг друга, и собрались здесь, проводя время за разнообразными разговорами. Разговоры эти были большей частью мне непонятными. Они касались в основном вещей чуждых и посторонних мне. Я и не принимал в них участия, а просто сидел рядом, только чтобы не быть одному,как случайно затесавшийся или прибившийся к компании человек - да и они меня в свои разговоры не включали. Вообще мое отношение к ним было странным: я и не был один из них, и в то же время меня не гнали - впрочем, мало ли таких компаний, и что еще могло быть в такой обстановке - наверно, были там и еще такие люди. Последнее время я слышал, что они усиленно говорят о каком-то особом ДЕЛЕ, впрочем, не открывая его. Они его обсуждали горячо и заинтересованно, будто видя в нем выход из создавшегося положения, будто сосредоточив на нем последние свои надежды - сюда относились и поиск помещения, и закупка каких-то инструментов, и поиск спонсора и покровителя. Я, как наполовину посторонний, в эти вопросы не вникал и подробно их не расспрашивал - но мне было приятно, что здесь есть хоть какое-то биние жизни, что есть люди, которые не смиряются, а пробуют найти хоть какой-то выход.
Вот к какой компании я примкнул, вот среди какого общества оказался! Считал ли я их действительно серьезными, интересными людьми? Бог знает, а вообще вряд ли! .. В какие-то их особые таланты и способности я не верил. Талант - дело тонкое, и никогда точно не определишь, есть он или нет, а есть только гордость, неоправданное самомнение и фантазии. Почему же я тогда сошелся с ними? Сразу скажу - честно и недвусмысленно - из-за своей слабости да из-за обстановки. Мы были товарищами по несчастью, по одиночеству среди чужих и неумению смириться - вот нас друг к другу и тянуло. В другой обстановка мы бы и не взглянули друг на друга! И это ли может называться настоящими человеческими отношениями, дружбой?!. Нет, грустно, грустно это, если вдуматься!.. А между тем так же честно скажу - во всем огромном здании института за целых два года не нашлось для меня никого ближе их.
Так же и Володя. Он был один из них - но, пожалуй, лучше и интереснее их. Он был у них заводилой и главным "генератором идей" - бился за осуществление этих идей, в том числе и этой, последней, тоже в основном он, правда, до сих пор без особого успеха. По сути, это был почти единственный человек из них, с кем действительно стоило общаться, и я чувствовал в нем что-то близкое. Вот он-то теперь и стоял рядом, глядя в пыльное окно, и видно, собирался заговорить о чем-то.
Мне сейчас ни с кем не хотелось говорить, но он не уходил, и я, наконец, к нему повернулся. Выражение лица у него было спокойное и задумчивое.
- Ну, как ваша идея? - спросил я наконец, чтобы что-то сказать - хотя и потому, что это было мне интересно.
- Пока глухо... - вздохнул он.
- Но хоть надежда какая-то есть? - спросил я, - И потом: что все-таки это за идея? А то вы говорите, говорите - а толком ничего не понятно.
Он с улыбкой посмотрел на меня.
- Пока рано об этом говорить. У меня опыт есть. Так расскажешь всем, расскажешь - а потом дело не удастся и неловко будет в глаза смотреть. Мы ведь с ним уже второй год маемся - и пока без результату.
- Но идея хоть, смысл?!
Он задумался.
-Смысл, говоришь? Он очень простой и всем ясный. Нужно СВОЕ ДЕЛО иметь, твердо стоять на ногах и ни от кого не зависеть. Это, по-моему, единственное разумное желание любого нормального человека. Вот мы и стараемся - как можем, как получается...
- Ну, мысль-то понятна - и я сам ее разделяю, я даже не могу сказать, до какой степени! - вдруг очень живо откликнулся я, - Но хоть в каком направлении? Вы, наверно, хотите открыть какую-то мастерскую, или фирму... Сейчас многие этим занимаются - по крайней мере, пробуют.
Он в ответ снова улыбнулся и приложил палец к губам. Потом снова начал, серьезно и как бы заново.
-Ты вот спросил "как", а лучше было бы спросить "почему"? По чему так случается, что люди не находят себя в жизни, и тем, что имеют, не удовлетворяются, а вынуждены искать и искать что-то?
- Мне даже и вопрос не пришел этот, - откликнулся я, - это кажется мне вполне естественным...
- Вот в том-то и дело! - в сердцах воскликнул он и с ненавистью оглядел лежащий за нашими стенами коридор, - И кто же это придумал, и для чего же это с нами сделали!? Согнали в одно место, как зверей в клетке или как сельдей в бочке, и держат, и маринуют!.. Да еще заставляют работать, ждут какого-то толку! Ну вот ты скажи мне - можно ли тут чего-нибудь дождаться? Разве для этих условий создан человек?
- Не знаю... - как-то неуверенно ответил я, - По крайней мере, мне здесь не очень-то нравится.
- Вот то-то! - горячо откликнулся он, - И ничего удивительного. Потому что это место вовсе не создано для человека, и толку здесь не может быть никакого, а назначение его одно - чтобы понять это и покинуть его.
- Да, неуверенно ответил я, я тоже так считаю, но ведь это не так-то просто? И к тому же большинство людей так и живут, и не стремятся ничего покидать...
- Именно поэтому, - прямо на полуслове подхватил он, - то есть потому, что большинство эта жизнь вполне устраивает, особую ценность и приобретают люди, которые что-то ищут, стараются идти новыми путями - короче, не смиряются.
Меня его мысли не могу сказать, как увлекали - поскольку я чувствовал в них отзвук своих собственных размышлений. Я вспомнил его последний поступок вчера в буфете, его твердое желание и решимость что-то искать, менять.
- Полушай, - горячо сказал я, - мне давно хотелось с тобой поговорить. Ты вот вчера сказал, что рад был бы уйти из этого места куда угодно, куда глаза глядят - а как ты думаешь, это возможно?..
Я с замиранием сердца ждал его ответа - также и потому, что это было чрезвычайно связано с сегодняшним моим планом.
Он с интересом и пристально взглянул на меня - видно, удивился вопросу.
Да, - потом неожиданно, как бы сам себе сказал он, - похоже, мы действительно думаем об одном.
Он усмехнулся и твердо посмотрел на меня.
- Вот ты говоришь, можно ли? А сам-то ты что об этом думаешь?
Он не дождался ответа, поскольку я молчал.
- Что ты, Витя! - поэтому продолжал он, - Как же ему не быть? Где же так бывает, чтоб выхода совсем не было? Все они лежат перед нами, надо только уметь взять. Все в нашей власти. Только сложа руки не надо стоять.
- Да, но как? - не удержавшись, спросил я.
- Двигаться надо, искать. Не быть лежачим камнем.
- Да-а, - поделился своими неудачами я, - Я уже два года ищу - а толку что? Все как было, так и осталось! Да и вы тоже - который уже месяц стараетесь? Может, и не только в этом дело?
- Это все ерунда, неважно, - уверенно ответил он, - Сразу в жизни ничего не делается. Главное, что мы старались, не сидели сложа руки, не смирялись с ситуацией. Да и потом - ведь познакомились же мы благодаря этому! Это тоже результат. А главное, что и результаты твердые есть - я их пока, до того как дело сложится, не открываю. Так что и ты старайся!..
- Я и стараюсь... Вот, я тут одно дело задумал...
- Какое? - живо поинтересовался он.
Я ему в двух словах объяснил.
Он сделал серьезное лицо и снова приложил палец к губам:
- Ну, раз это так серьезно, давай не будем пока об этом... Потом, когда все будет ясно - тогда и поговорим.
Я понял его нежелание заранее слишком много говорить о важных вещах, особенно относящихся к этой теме - и оно мне очень понравилось.
- Ты, главное, не оставляй этого дела, - закончил он, - Понимаешь, надо смелее быть. Когда пытаешься, двигаешься - само что-то приходит, а пока сидишь, опустив голову, ничто и не произойдет. Из-за этих стен и правда ничего не видно, а ведь весь мир - он за ними, там!.. И чего только нет в нем, и каких только возможностей он не предоставляет!.. Это мы только сидим здесь и ничего не знаем. А жизнь-то - она, как всегда, огромна и прекрасна. Нам только надо начать действовать, проснуться, голову поднять!.. Вот этого я тебе от всей души желаю.
Я с благодарностью посмотрел на него.
- И в этом деле в первую очередь тебе успеха желаю. Да,(вдруг неожиданно сказал он) а если хочешь - приходи к нам! Хотя (тут же спохватился он) у тебя сейчас другое дело, более важное - к тому же и у нас все еще нетвердо. Ладно, давай (попрощался он). Честно говоря, ты мне сегодня настроение поднял. Если хочешь, давай будем держать друг друга в курсе.
- Что ж, пожалуй...- неуверенно ответил я.
Он улыбнулся, пожал мне руку - и пошел прочь по коридору. Я остался стоять, обдумывая этот странный разговор - и особенно конец его, его будто бы случайное предложение. Впрочем, недолго я так стоял - за разговором прошло время, которое я должен был скоротать, наступил час обеда, и я мог, наконец, покинуть институт и отправиться по делу, которое так предвкушал и к которому так готовился.
Скоро я спустился на первый этаж, вышел за "вертушку" и направился к остановке - но тут, перед тем, как я уехал, со мной произошел еще один эпизод. Вспомню уж его, как последнее институтское мое впечатление перед той поездкой, хотя, честно говоря, в нем было мне мало приятного - а чем (вот что особенно интересно!), сам не знаю!
Это было, когда я только-только вышел за ворота и пошел в сторону дороги. Я вдруг заметил на площеди перед нашей проходной знакомую фигуру. Много раз уже мною виденные шубка, шапочка... Девушка тоже направлялась прочь от института - видно как и все, скоротать где-нибудь обед. Случайно она обернулась - и наши взгляды встретились. Вот тут и произошло то, что происходит каждый раз, когда я встречаюсь с ней и что неизменно доставляет мне тревогу и смутное беспокойство. Увидев меня, она вдруг улыбнулась, лицо ее расцвело, глаза засияли - но тут же вдруг все и померкло, она отвернулась и нахмурилась. Будто вспомнила что-то, что мигом погасило эту радость, о чем забыла в первый момент. Нахмурившись, она будто ушла в себя, замкнулась и скорее поспешила прочь - а во мне эта встреча оставила какой-то неприятный и необъяснимый осадок. Я ведь тоже сначала обрадовался и даже хотел ей улыбнуться - но тут же что-то вспомнил и отвернулся. Скоро она уже скрылась вдалеке. Так мы и в этот раз с ней не поздоровались, не поговорили - только остался этот странный осадок... Странно, странно, что бы это значило?.. Через минуту я уже ехал в нужном мне направлении.
IV.
Я хочу теперь вспомнить мой институт. Не теперешний, в котором я теперь работаю и в котором был недавно - а другой, учебный. Рассказ о сегодняшнем приключении от меня никуда не уйдет, тем более, что оно пока не принесло окончательного результата - да я и не тороплюсь, следуя примеру Володи раньше времени не говорить лишнего. Как бы действительную удачу не спугнуть!..
Я хочу вспомнить это время потому, что оно следует в моем рассказе по-порядку - но главное потому, что именно его я считаю началом теперешнего. До того все было с теперешним мало связано - весело ли, мрачно ли, все это было, можно сказать, детство. Действительный перелом произошел именно с окончанием школы - и мое поступление в институт было первым моим шагом в последующую взрослую, самостоятельную жизнь, которая продолжается и по сей день. Кроме того, это важно мне и еще по одной причине. До того, даже в старших классах школы, все мои впечатления, пусть самые глубокие и искренние, были все же "личными", т.е. касались в основном меня самого, за недостатком опыта и широкого поля для наблюдений. Здесь же, с приходом в институт, сознание мое "вырвалось" из узкого горизонта личного прямо на простор общественного, рамки моих наблюдений и опыта неизмеримо расширились. В самом деле, студенческая жизнь - чем не широкое и разнообразное поле? Относительная свобода, множество народу, собравшиеся здесь в центре приезжие со всех концов страны, да и не только страны!.. Пусть, конечно, и не самое яркое и всеохватывающее поле наблюдений из всех возможных, но для такого огромного и беcтолкового города - одно из немногих, а для молодого человека, только вышедшего из школы, с моими возможностями и характером - пожалуй, и единственное. По крайней мере, я другого не имею. Вот поэтому я с легким сердцем и оставляю почву "личную", касающуюся только меня, и перебираюсь на общественную, что сделать было и давно пора, и к чему я уже давно с нетерпением стремился.
Ума не приложу - как можно делать такое с людьми? А вроде все начиналось нормально и даже обещало впереди что-то хорошее. Но слишком, слишком скоро все изменилось и выявило подлинную свою сущность!.. Ведь что обычно у молодого человека на уме? Встать на ноги, найти свое жизненное место, обрести товарищей, круг общения. Больше и ничего вроде... А тут к тому же такой единственный в жизни момент - окончание школы, поступление в ВУЗ... Разве сюда не с надеждами, пусть неосознанными, идешь? Разве не с ожиданиями какого-то счастливого, нового жизненного поворота? И в то же время не как чистый листок идешь, не с приглашением "пишите на мне все, что хотите" - а как уже сложившийся человек, вполне развившийся, со своим прошлым, мыслями, чувствами... И еще - может, с наивным чувством, но вполне искренниим - что там, куда ты попал, ты желанный гость, что тебя ждут там, готовы принять, помочь...
И что же? Чем нас встречает это хваленое "высшее образование"? Начинают там с того, что советуют пришедшим забыть все, чему они прежде учились. Это было первое, что я там услышал. А для чего ж тогда было все прежнее, все эти годы? Но это еще ничего, это мелочи. За пять лет я там такого насмотрелся - весь век буду помнить! Но попробую объяснить по-порядку.
Это случилось, когда я окончил школу. Моего выбора тут, понятно, не было никакого. Просто я пошел по проторенной дорожке, куда все шли. Считалось правильным и удачным попасть в институт - вот все туда и шли, и я вслед за всеми. И вот я попал в это огромное незнакомое здание, к тому же далеко от дома (тогда как до того я ходил только в школу, буквально через двор). На меня сразу же обрушилась куча новых трудностей. Бесконечные лекции, занятия, на которых к тому же не было ничего понятно, эти ежедневные поездки на другой конец города, множество незнакомого народа, отсутствие товарищей - все это вдруг меня окружило и подавило. Не было никакого просвета, нигде не было глотка свежего воздуха. Я так, по крайней мере, чувствовал несколько первых месяцев. И не я один - все вокруг, похоже, чувствовали примерно то же. Нигде в жизни, ни до, ни после, не видел я людей более сбитых с толку и подавленных, чем мои товарищи-студенты в тот первый год. Достаточно сказать, что я несколько месяцев не мог там найти себе товарищей, да и другие сходились мало и плохо - в той подавленной обстановке знакомства очень трудно завязывались. Всем было тяжело - и нам, москвичам, я не говорю уж о ребятах из общежития. Я вспоминаю это время как какой-то кошмар - слава богу, что любое время, в том числе и это, кончается.
Но я должен бросить краткий взгляд на все эти пять лет. С первым годом, самым важным и запоминающимся, ясно - бесконечная усталость, тоска, ощущение бессмыслицы и неприкаянности. Ранний подъем, торопливый завтрак, долгая утренняя тряска в переполненном подземном вагоне, встречи с моими хмурыми товарищами на скучной и нудной лекции, где никто ничего не понимает, из-за чего все еще более трясутся в ожидании экзаменов, торопливый сон прямо на лекциях, хмурая толпа, бродящая во время перемены в полутемном коридоре, собственные одинокие тоскливые скитания по городу, когда уже не было сил видеть все это и терпеть - вот и все мои впечатления от того времени. Все были как-то отдельно и врозь, каждый со своей тревогой, и я, находясь постоянно среди людей, чувствовал, что я один.
Но это первый год. Ясно, что все время моего учения в таких чувствах пройти не могло. Во что же это вылилось, к чему привело в дальнейшем? Вот тут-то и открывается главная тема моих размышлений о высшем образовании. Дело в том, что, разобравшись кое-как с моими проблемами, я все же смог потом немного поднять голову и оглядеться вокруг. Все последние годы - года два или три - я только и делал, что наблюдал за тем, что творится вокруг и размышлял об этом (вместо того, чтоб учиться). Это я и имел в виду, говоря, что с этой темой область моих воспоминаний сильно расширится, т.к. в ней могут появиться судьбы других людей, некоторая "общественная картина". Потому что я действительно за эти годы там столько насмотрелся!..
Вот как вы думаете, что ждет в этой системе молодого человека? Довольно приятный букет! Если он не разочаруется в жизни, не потеряет полностью к ней интерес, то по крайней мере удар будет нанесен сильный и надолго. Ведь это годы практически полного бездействия и отхода от жизни, время каких-то совершенно беспочвенных мечтаний и иллюзий. Человек думает, что он занимается чем-то важным, что он, быть может, важнее других - а на самом деле находится в полной пустоте. Доказательство тому - моя дальнейшая судьба, история с тем, как я потом искал работу, да и все мои товарищи. В сущности, то, что со мной сейчас - продолжение тогдашнего. Только два таких места в и были в моей жизни - учебный институт да моя теперешняя работа. И к ней я, конечно, не был совершенно готов, и попал случайно - лишь бы как-то устроиться.
Понимаю, что, может, наивно так говорить - я будто жалуюсь на что-то, что такова жизнь, что нам не создали каких-то особых условий - в сущности, воюю против реальности. Да, во всем этом, быть может, много наивного. Но я и не добиваюсь здесь объективности, и не могу к ней стремиться. У меня перед глазами только лица и судьбы моих товарищей - тогдашние и теперешние. Как вам кажется, что может произойти со студентом за пять лет учебы? Только наивный человек скажет, что эти пять лет будут полны увлеченными занятиями, яркой и гармоничной жизнью, и в результате подготовят его к такому же полноценному будущему. Бог знает, может, так и бывает - с одним-двумя - но большинству судьба предлагает совсем иные варианты.
Что вы скажете о разочаровании в деле, котрым занимаешься; о потере здоровья - душевного, а заодно и физического(у нас это бывало сплошь и рядом, особенно в общежитиях, то есть в более трудных условиях; некоторые студенты месяцами не вылезали из сумасшедших домов, становясь почти их завсегдатаями)? А о погружении в "физическую" жизнь, т.е. в разврат, которое в конце концов происходило, когда обычные студенческие занятия окончательно теряли для человека смысл? А об уходе "в коммерцию", происходившее по той же причине, т.е. вследствие разочарования человека в науке, как в полноценной основе его дальнейшей жизни? Все это наблюдал я много раз, в течение пяти лет. И это бы еще ничего, потому что, в конце концов, при всех передрягах, главное, что у человека есть - это его жизнь, и вроде бы грех жаловаться, пока он пользуется этим даром, но вот беда - в процессе учебы не раз отнималась у человека и сама его жизнь! За один только год, на моем только курсе двое человек погибло - один выбросился из окна и другой повесился... Кто не верит - пусть возьмет статистику или послушает рассказы студентов в каком-нибудь достаточно сложном и "теоретическом" институте.
Вот такие дела. Это еще далеко не все, что я могу рассказать - об этом можно было бы писать целую книгу, но я сейчас вспоминаю все целиком и поневоле должен все брать "в общем". Кто-то, быть может, захочет знать причины? Я их себе представляю просто, и так же в общем - оторванность от жизни, своего будущего, сосредоточенность на чем-то второстепенном в ущерб главному, искусственность и эфемерность существования. Жизнь отодвигается куда-то в неопределенные дали, а пока идет что-то странное и условное - одним словом, "студенчество". Из этого каждый потом выбирается как может, иногда с последствиями на годы, на всю жизнь. Так я потом и оказался на совершенно неинтересной работе, и многие мои товарищи тоже.
Но тут может быть и еще один вопрос, и с ним надо тоже разобраться. Я предчувствую, что многие не узнают в моем описании своих студенческих лет и даже заподозрят в нем клевету."Как! - скажут они, - Так писать об этом прекрасном, счастливом времени!.. Времени новых горизонтов, вольности и свободы, прекрасных искренних чувств - студенческой любви, дружбы!.. Как можно забыть и студенческие походы, и песни у костра, и спорт, и культуру - к примеру, кино, театры!.."
Согласен, такой взгляд может быть. Я и сам знаю, что этого нельзя полностью отрицать, совсем сбрасывать со щетов. Но, тем не менее, я убежден, что мой взгляд верный. Против любви и дружбы я ничего не имею, но ведь, в сущности, что это? - простая реакция здорового молодого организма на присутствие рядом таких же молодых людей. Здесь не было никакой заслуги института и образования, и в любом другом месте это было бы так же. Следует лучше спросить, а не было бы ли это в других условиях лучше и естественнее, так что во всяком случае мои идеи насчет образования могут оказаться верными. О театрах и кино, а также прочих "увеселениях" я молчу - потому что это такая мелочь, и свидетельствует, в сущности, о том же безделье. Со спортом и походами сложнее. Что, вроде бы, плохого в этой молодежной вольности, товариществе, здоровой тренировке своих тел, поиске новых мест и естественной жизни на природе? Впрочем, со спортом ясно - это такая же естественная потребность молодого человека, и не имеет отношения к студенчеству, а была бы такая же в любом другом месте. Больше меня тревожат эти туристические поездки. Вот уж они-то действительно - примета именно студенческая, особенность именно этого, условного и эфемерного, образа жизни. Но, впрочем, и тут все ясно - и, конечно, снова подтверждает мою мысль. Ведь что такое,в сущности, все эти туристские поездки? Что, если серьезно разобраться, как не бегство, не стремление уйти от жизни, не поиск какого-то призрака? Вы когда-нибудь задумывались, почему это наша молодежь так рвется из города? Почему, как только представится возможность, они так стремятся сменить свою привычную обстановку на пусть и приятную, но чуждую и условную? Почему долгие годы лучшими моментами для них бывают не те, когда они в привычном окружении занимаются любимыми и привычными делами, а, наоборот, когда они "вырывались" и меняли эту обстановку на нечто постороннее? По-моему, ответ ясен. Эта любовь нашего студенчества к туризму и поездкам - выражение все того же, т.е. недостаточности для человека студенческой, а может быть, и более обще - всей городской - жизни. Когда дома все в порядке и все потребности удовлетворяются, человек не станет рваться за 1000 километров, буквально к черту на рога - а ведь, в сущности, это положение нормальное, так и должно везде быть. Вот какие интересные вещи открываются даже за такой, казалось бы, безобидной темой, как наши молодежные походы, все эти туристские песни, сиденье у костра, походная дружба, любовь и т.п. и т.д. Не спорю, в этом есть что-то светлое - но в глубине доказывает ту же мысль, т.е все те же искажения и отклонения. Создается впечатление, что вся эта область жизни (раз уж даже лучшее в ней!) повреждена, искажена, без изъятия страдает какими-то отклонениями.
Я выразил это как мог, и, быть может, неудачно. Может быть, я упустил что-то главное и слишком сосредоточился на частностях. Но лучше я не могу, тем более хочу напомнить мою постоянную трудность - мне ведь приходится огромные периоды жизни вспоминать в общем, как бы сверху,"с птичьего полета". В сущности, главное, что остается - это то, какое впечатление они оставили, то, как я вижу это сейчас - не мудрено при этом и что-то забыть, и опустить. Впрочем, так, может быть, и лучше - без деталей, в виде общего впечатления, так-то оно убедительнее и вернее.
В сущности, на этом я кончаю мои "воспоминания". Детство, школа, институт, да вот теперешняя работа - вот и все, что было в моей недолгой и не слишком сложной жизни. Для завершения и цельности можно было бы так же изложить и мою теперешнюю работу - но что о ней рассказывать, она и так каждый день перед глазами. Я сюда попал сразу после института, и с тех пор - никакого разнообразия. Есть и еще причина, почему я на ней специально не останавливаюсь: для меня она - в сущности, продолжение того, учебного института, а потому и не для чего вроде начинать новую тему. Позволю себе только здесь, в конце некоторые замечания вообще об этих моих "воспоминаниях". Для любого невооруженного взгляда не составит секрета главная их особенность - что здесь история моей жизни дана не сама по себе, а на основе и в зависимости от мест, где она в те годы проходила. Кто-то, быть может, с этим не согласится, кому-то такой подход к человеку покажется упрощенным и неверным. Я и сам в нем сомневался и чувствовал его недостаточность - но, хоть убейте, ничего лучшего не смог придумать. Что бы вы не говорили о самостоятельной ценности человека, о глубинном внутреннем его развитии независимо от условий и мест - все же места и условия слишком много значат, и без них рассказ о таком человеке повис бы в некоторой неопределенной пустоте. Да, не спорю - идет глубинное внутреннее развитие - но сликом уж оно связано с впечатлениями, а впечатления берутся не из пустоты, а из некоторой определенной обстановки. Обстановка же слишком связана с внешними обстоятельствами жизни человека, в том числе с этой канвой, которую, хочешь-не-хочешь, а проходит почти каждый из нас - школа, институт, работа и т.д. Как сбросить со счета город, где прошло твое детство, или места, в которые ты ходил постоянно, в одно 5 лет, а в другое - 10, проделывая каждый день одну и ту же дорогу, видя там одни и те же лица и т.д.? Поэтому я и избрал их основой для своего рассказа - даже не сознательно, а просто само так вышло, другая основа никак не складывалась. В конце концов, все же от этих "условий", от этих мест и учреждений мы слишком в жизни зависим, и это никак не обойти. Мое такое мнение - по крайней мере, сейчас. Как ни цени свою внутреннюю жизнь и независимость - в конце концов окажется, что большая часть в тебе определяется тем, в какое место ты направляешься пять дней в неделю по утрам, куда ты трясешься в транспорте и летом и зимой, чтобы провести там весь (или почти весь) день, из месяца в месяц, из года в год - пять, десять лет... Это реальность нашей жизни, ее естественное условие - тут ничего не попишешь... А что касается внутренней жизни - что ж, я ее и не отрицаю, надеюсь, что и ее мне удалось довольно неплохо показать. Ну, а теперь кончаю эти слегка затянувшиеся размышления.
V.
Дожидаясь окончательного разрешения моего вопроса (по которому я уезжал из института и вчера, и позавчера), вспомню еще один эпизод моей теперешней и прошлой жизни. На него натолкнула меня вчерашняя прогулка, которую предпринял я после работы, уже вечером, в темноте.
Просидев без дела весь вечер дома, я, наконец, перед сном решил подышать свежим воздухом и вышел во двор. Было довольно приятно и погода была совсем неплохая. Свежий вечерний ветер налетал и овевал мне голову и грудь.
Я уже возвращался, и в довольно бодром настроении - и тут Бог послал мне еще одну встречу. На дорожке перед домом я вдруг заметил моего прежнего приятеля. Я его уже сто лет не видел - прямо со школы, разве что встречались потом еще один или два раза, случайно. Я был не то что рад, а взволнован и удивлен. Не то чтобы я мечтал о такой встрече, но все же частенько думал, что это было бы неплохо - так вот увидеться с кем-нибудь из тех, прежних, узнать, как судьба сложилась, обменяться жизненными новостями... Ничего удивительного - по-моему, довольно естественное чувство и многим должно быть знакомо. Я его заметил - и он меня тоже, даже окликнул, подошел.
Тут завязалась обычная беседа, как, наверно, в любой такой ситуации.
- Привет, Витя!
- Привет, Андрей.
- Неужели ты? Сколько лет, сколько зим...
- Да, так вот... Приходится же когда-нибудь встречаться.
- Чего же ты пропал?
- Да, так вот...
- Живем вроде рядом.
- Не знаю... Как-то сложилось...
Я и в самом деле не знал. С тех пор как мы расстались, наши отношения как-то прервались, не имели продолжения, хотя прежде были довольно хорошими - и я уже об этом говорил. Вернее всего, трудности и странности новой жизни, связанной с институтом, новые возникающие там отношения заслонили от нас нашу прежнюю дружбу и радость этого безоблачного времени - по крайней мере, от меня, вот я с тех пор к ним и не заходил, c ними не встречался.
- Что ж ты так!.. - продолжал тем временем он, - Совсем от компании отбился! Мы-то вон до сих пор встречаемся, друг друга не забываем.
Это было для меня непонятно, хотя и не такая уж новость. Я и раньше по некоторым признакам догадывался, что наша прежняя компания не распалась совсем, а все же продолжает в каком-то виде существовать.
- Мы тебя помним! - добавил он, - Ты давай, когда-нибудь заходи. Посидим вместе, былое вспомним... Рады будем.
- Н-да... Я бы рад...
Я в самом деле не знал, что отвечать. Предложение с одной стороны было приятным, а с другой - уж очень не сочеталось со всем моим теперешним существованием, звучало как бы с другой планеты.
- Конечно, заходи, - убеждал он, - У нас там почти и не изменилось ничего. Все почти как тогда. Помнишь, как собирались когда-то у меня или у Петьки? Ты-то, Виталий, помнишь это время?
Он смотрел на меня с одушевлением, а я только молчал.
- Весь день, с утра до вечера вместе!.. И на лодках катались, и дни рожденья справляли, и вечером танцы... Эх, была жизнь! Теперь разве то?
Я подал, наконец, голос.
- А теперь что?
Он задумался и погруснел.
- Совсем не то, даже и сравнения никакого нет. Суета, беготня какая-то... Сам себя не узнаешь. Конечно, кое-что осталось (вновь вспомнил и поправился он), но в целом то время навсегда ушло. Но ты приходи!..(снова добавил он) Ты-то сейчас, может, совсем один - ведь и раньше склонностью к компании не отличался. А то совсем пропал... Сам рад, небось, будешь...
- Что ж, пожалуй... - мне эта мысль как-то приглянулась и меня согрела.
Мы замолчали и как-то мечтательно задумались.
- Да, хорошее было время... - сказал он наконец, вздохнув, - Расцвет, свобода, начало жизни... Сколько товарищей, и первые серьезные чувства - дружба, любовь... Валю помнишь? А Лену?
При последних словах вдруг что-то будто кольнуло меня. Вот новость! А я уж думал, что совсем уже об этом забыл! Нет, на самом деле совсем не забыл! И зачем только он вспомнил это, зачем?
- Да, а что с ней сейчас? - как-то невольно спросил я.
Он был изумлен.
- Да ты правда будто с Луны свалился! - смеясь, ответил он, - Живешь здесь, а ни про кого ничего не знаешь! Да жива она здорова, и все так же здесь неподалеку живет. Ты что же, правда ничего не знаешь, и с ней с тех пор не встречался? У вас же, помню, такие отношения были!..
- Да, да... - рассеянно отвечал я.
Меня вдруг охватила какая-то тоска, или мечта, и все прежнее вдруг так ярко-ярко стало...
- Да, но все это было... Прошло, и больше уж не вернешь.
Он вдруг схватил меня за рукав.
- Слушай, а почему только "было"? Почему не возможно снова вернуть? Послушай-ка! - загорелся вдруг он, - Неужели мы можем только вспоминать?! Давай все снова сделаем как тогда! Будто и не было этих десяти лет! Будто и не приключилось с нами этих трудностей, и проблем, и разочарований!.. Будем снова собираться, разговаривать, развлекаться, помогать друг другу? А? Что здесь невозможного?
- Не знаю, не знаю, Андрей. Возможно ли это?.. - отвечал я задумчиво.
- Давай!.. - продолжал настаивать он, - Начало уже есть - ведь мы и теперь встречаемся. Только надо быть смелее, тверже браться за дело, а главное... - верить. Давай, приходи. Только тебя теперь и не хватает.
- Я подумаю...
- Ну что, придешь?
- Пока не знаю.
- Давай, приходи!
- Пожалуй...
- Ну вот и хорошо, - удовлетворился он таким неопределенным ответом, - Тогда давай... До встречи!..
Он напомнил мне, где и когда их можно найти, еще раз попрощался и скрылся за домом - быть может, как раз пошел к своим друзьям.
Я же остался стоять в глубоком раздумьи - можно даже сказать, смятении. Да, взволновал он меня! Напомнил вдруг так ярко то, что я почти уже забыл, а главное - подал вдруг такую надежду, идею! А я должен сказать, что мне и самому эта мысль была далеко не безразлична. Сколько раз, когда жизнь становилась особенно тяжела, я вспоминал эти годы - быть может, единственные светлые годы моей жизни - с какой-то ностальгией и надеждой, и думал, что хорошо бы, быть может, их вернуть. Просто выкинуть весь последующий кусок, когда все пошло вкривь и вкось, как заблуждение и неудачу, склеить половинки вновь половинки жизни, будущее с довольно далеким прошлым, и начать новый отсчет времени, приняв те годы за эталон. Мне таккя мысль приходила иногда. И вот вдруг теперь - он заговорил о том же! Значит, не только я до этой мысли дошел, значит, есть же в ней что-то!.. Что, если это и правда выход, решение проблем?