Вокруг небольшого, тихо пощелкивающего, костра собралась малочисленная компания путешественников. Они все выглядели очень уставшими, но с невероятной сноровкой черпали ложками незамысловатую похлебку из котелка, подвешенного над огнем.
Пока шла трапеза, никто не проронил ни слова, и лишь величественные кроны деревьев шумели, а иногда, истошно поскрипывали над ними.
- Да-а, - протянул один из людей с повязанным платком на голове, отстраняясь от костра. - Хорошо поели. Теперь можно и поспать, - и разлегся на плаще, подложив под голову свою похудевшую за время странствий сумку.
- И то верно, - отозвался другой путешественник с очень морщинистым лицом, какое бывает, когда человек ну очень часто смеется. За его спиной, в полуметре росло дерево, вот он и откинулся назад, но, не рассчитав, стукнулся головой о твердую кору и раздался глухой звук удара.
Все разом разразились смехом, даже уже сомкнувший очи человек в бандане, приоткрыл один глаз.
- И нечего ржать! Олухи! - разозлился было человек с морщинистым лицом, почесывая пострадавшую голову.
- Ну ты точно, брат, не умеешь радоваться! - вытирая выступившие от смеха слезы, пробормотал молодой паренек со светлыми волосами, собранными в короткий хвост.
- Тьфу на вас! - нахохлился невезучий знакомец с деревом, и бухнулся на своей лежанке из еловых лап, отвернувшись от костра.
Продолжая смеяться на разных волнах, все пытались успокоиться. Одного путника, в сером плаще, даже икота пробрала, и он не мог никак ее угомонить. И выпитая вода из фляги не помогала.
- Вот вы тут все веселитесь, - вдруг раздался недружелюбный глухой голос седого человека, который сидел у самого костра, и улыбки на его хмуром лице не было. Он сидел очень близко к огню, но видимо жар пламени его совершенно не волновал. Это был хорошо сложенный мужчина, с широкими плечами и шрамом поперек лица. Вояка - это точно. Он с вселенским негодованием наблюдал за окружающими, тыча хворостиной в костре, от чего в темное небо вздымались облака алых искр.
Путешественники, по-видимому, относились к этому человеку по особому, и смешки прекратились в раз.
- Что-то не так? - сглотнул один из путников, с невероятно тощим телом, сидящий по левую руку от этого немолодого мужчины.
- Сегодня Полнолуние - разве не видите? - смотря только в огонь, негромко сказал человек.
Все затихли и как один посмотрели на небо, ища подтверждения слов своего предводителя.
- Это время точно не предназначено для глупости и шуток, - седой путешественник так и не повышал своего голоса.
- Что может произойти? Обычное полнолуние! То, что это какое-то страшное время - сказки! - выкрикнул, не поворачиваясь к костру, морщинистый человек, лежащий на еловых ветках.
Предводитель компании хмуро посмотрел в спину своего товарища.
- Раз в несколько сотен лет в такое Полнолуние случались страшные вещи: пропадали одинокие странники, опустошались целые деревни, даже города, - начал спокойно рассказывать седой мужчина, вернувшись к созерцанию огня. - Ничто не указывало на грабеж или убийства - все вещи, дома оставались в сохранности, лишь людей не могли найти. Это случалось не раз и не два, а не так давно в народе начали говорить о "них", тех, кто все это творит.
Их райский волшебный мир в чащах вековых лесов, их неимоверно прекрасный облик, в виде маленьких детей с заостренными ушами и огромными красочными крыльями бабочки, - все это придумали, или знают наверняка. Кто может сказать сейчас правду?
Эти существа, живущие в своей мечте, не переставая, играю друг с другом, не зная горестей, все время напролет. Наблюдают за людьми, как они живут: любят, ненавидят, дружат и предают. Воюют. Во все это и играют эти прекрасные забывшиеся в мечтаниях дети с крыльями бабочки.
Их игры друг с другом милы и нет в них и капли жестокости, но лишь раз все моральные границы игры смываются.
Тогда, в ночь Полнолуния, эти существа выходят из своего мира в наш, и начинают свою Игру.
Все говорят по разному, но одно в мыслях народа едино - не в силах по-настоящему насладиться игрой в войну между собой эти существа играю в нее с людьми. Без всякой плохой мысли, лишь с глупой детской жестокостью, они уничтожают любого, кого встретят в этот момент. А у людей нет никаких сил противостоять их волшебной силе.
Что происходит на самом деле? Резня или что-то иное? Кто знает. Но каждый может заверить, что в такую ночь в небе можно увидеть яркосветящийся алый движущийся поток, разрезающий темное полотно неба, словно окровавленный клинок.
Седой человек замолчал и снова поворошил хворостиной в практически догоревшем костре, вновь подняв тучу алых искр.
Все неподвижно сидели и, не произнеся ни слова, начали укладываться каждый на свою лежанку: то это был плащ, то такая же кровать из еловых веток, как у морщинистого путника.
На лагерь путешественников быстро опустилась спокойная тишина: потрескивание догорающего костра, тихое дыхание спящих и неизменное перешептывание миллионов зеленых листков величественных крон деревьев.
Утро пришло незаметно: медленно полз по земле густой молочный туман, лес затих, словно отдыхая после своих ночных разговоров. Небо затянули густые низкие тучи, предвещающие дождливый, душный день. Но ничто не могло быть плохого во всем этом, лишь лагерь людей, решивших отдохнуть после долгого перехода, был совершенно пуст.
Еловые лежаки, плащи, на которых устраивались некоторые из путников, сумки и вещевые мешки, даже опустевший чугунный котелок продолжал висеть над потухшим костром. Не было лишь людей.
И все же любой, кто прошел бы здесь после ночи полнолуния, смог бы заметить, как на темно-бордовых и коричневых стволах деревьев вокруг этого маленького лагеря, расползаются вязкие темно-алые следы.