Аннотация: Когда отец Вонифатий еще не был отцом Вонифатием.
Молитвенник.
В то время когда отец Вонифатий еще не был отцом Вонифатием, он был Николаем. Веру в Господа Иисуса Христа он обрел неожиданно как для себя самого, так и для близких, которые к Церкви были крайне равнодушны. Вера воспламенила его сердце, мгновенно наполнив жизнь смыслом и окрасив мир новыми невиданными по красоте красками. Воспитанный в семье потомственных интеллигентов Коля умел и любил читать, и книги по аскетике, мистике и догматике он глотал в опасных количествах. Отец Василий из храма, в который зачастил пылкий христианин, сразу заметил Николая, и когда через чуть более чем полгода тот пришел за благословением поступать в семинарию, с радостью дал как благословение, так и рекомендацию. Будущий отец Вонифатий ликовал.
Вступительные экзамены не показались ему хоть сколько нибудь сложными, и если бы он захотел, то семинарию мог бы закончить и экстерном, но, понимая, что в семинарии дают не только знания, но и опыт, который не получить через книги, Коля стал упражняться в смирении, и борьбе с духом гордости. Учеба давалась легко, но вот с опытом... Коля был уверен, что кому как, а ему недостаточно уставных богослужений и утренних и вечерних молитвенных правил.
Вечером, после того, как братия прочитает канон вечерних молитв, и все залезут под одеяла, начинались постоянные пустые разговоры. Травили анекдоты, потешались над Сашкой, который сох по Машке из регентского отделения, обсуждали огромную бороду профессора по Литургике и картавую речь преподавателя по риторике, а так же планировали как сбежать ночью в парк пошататься и попить пивка. Коля же по совету египетских отцов-пустынников VI века держал мысль свою в бесстрастии как коня в узде, читая молча Иисусову молитву, и ожидая, когда же братия уснет. А когда разговоры сменялись храпом и сопением, Коля тихо вставал с постели и, прижимая в груди маленькую книжечку Акафистника и свечку, спешил в свое укромное место. Тупичок в конце коридора. Там он зажигал свечку и, став на колени, читал Акафист Пречистой Деве Богородице и своему небесному покровителю святителю Николаю Мир Ликийскому, чудотворцу. И молитва эта, беззвучная, такая сокровенная, из глубин сердца устремленная ввысь к самому Престолу Небес, наполняла все его естество неземной радостью и бесстрастным ликованием.
Так было и в эту ночь. Днем Коля устал: после занятий было много послушаний, вечером Всенощная, длившаяся более четырех часов, потом подготовка в грядущему экзамену. Но даже мысли не возникло отменить привычное уже и такое сладкое полночное моление.
--Радуйся, Николае, великий чудотворче! - пел в своем сердце Коля славословие тому, кто разрушил нечисть Ария и научил почитать Творца в Троице, кто спас из пучин моря утопающих и защитил от меча неповинных.
И когда хвалебный гимн великому угоднику Божиему близился к концу, Коля, восклицая троекратное Аллилуия, вдруг осознал, что видит свет. Невещественный свет и в нем бесшумными шагами приближался святой Николай!
Памятуя о том, что князь бесовский есть лжец и отец лжи, что он особо ополчается на молитвенников и подвижников, посылая к ним бесов под видом святых и ангелов света, Коля, перекрестясь, бросился ниц, что называется "на лице свое" и, обливаясь слезами радости и благоговения, произнес:
--Святителю отче Николае! Аз мерзкий грешник, не достоин лицезреть свет лица твоего!
--Я тебе дам: святителю отче Николае! - услышал он знакомый голос. - Бегом в келью и спать! И чтобы свои ночные экзорцизмы прекратил!
Коля вскочил на ноги и исчез.
--Мерзкий грешник, - дежурный инспектор иеродиакон Амфилохий, с фонарем в руках обходивший вверенную ему семинарию, прилагал все свои силы, чтобы не разразиться гомерическим хохотом.