Глава 5. Переговоры

  

  

  

   И в это время в кабинет входит Людмила Михайловна. Увидев меня на полу, со всех ног бросается ко мне.

   - Что с вами?

   - Сама не знаю, обморок, что ли...

   - Воды дать?

   Киваю, мол, хорошо бы...

   Людмила Михайловна не спрашивает, где вода, она все тут знает. Быстро раскрывает дверцу нужного шкафа, видит пол-литровую пластиковую бутылку с минеральной водой и там же - стакан. Набулькивает в него шипящей жидкости. У меня зубы стучат о стекло.

   Секретарша поддерживает мою голову и поит меня как ребенка. Хотя, по сути, я в сравнении с ней тот же ребенок. Мне вытирают платочком пот со лба, помогают встать, поскольку ноги меня совсем не держат. Отряхивают для пущего порядка и направляют в кресло.

   В кресле наконец-то можно отдышаться. Людмила Михайловна смотрит на меня, как здоровый человек смотрит на больного: сочувственно и с некоторым хорошо замаскированным превосходством. Она, видимо, думает: "Надо же, такая молодая и в обмороки падает, что дальше-то будет? Но потом ей приходит другая мысль:

   - Патрисия Владимировна, вас не тошнит?

   Я вымученно улыбаюсь:

   - Думаете, у меня токсикоз?

   - Ну, всяко бывает, с этим вообще нельзя шутить...

   - Не беспокойтесь, я не беременна сто процентов. И месячные начались, как положено. Просто это, наверное, от стресса.

   - Ну, вы как, откажетесь?

   - И не подумаю.

   - Патрисия Владимировна, с этими людьми шутки плохи...

   - Со мной тоже шутки плохи. Вы не волнуйтесь, я предприняла контрмеры. Только что перед этим... мне сообщили, что тот, кто мне угрожал, выведен из игры.

   - Надолго? - Людмила Михайловна, скептически качает головой.

   - Навсегда - говорю я уже окрепшим голосом.

   - То есть как это? - секретарша удивлена, растеряна и даже, кажется, испугана. Она меня плохо знает, на что я способна, может, я со страха наняла человека, какого-нибудь отморозка...

   Я рассказываю ей о происшествии.

   - Поразительное совпадение. - Секретарша все еще смотрит на меня с недоверием.

   Потом она вспоминает, что всего лишь секретарша.

   - Значит, переговоры не отменяем?

   - Нет, конечно, приготовьте все. Где наш дизайнер?

   - У себя, работает.

   - Хорошо, проследите, чтобы он никуда не отлучался, и сами тоже будете присутствовать.

   - Ну, это уж разумеется...

  

  

  

  

   За полчаса до переговоров, я пошла в туалет, вытерла лицо ароматической салфеткой, подтянула колготки, привела в порядок волосы, чуть заметно подкрасила губы. Проверила, нет ли мокрых пятен на блузке из белого шелка, поправила бюстгальтер - грудь хорошо смотрелась под гладкой материей.

   У себя в кабинете продолжила осмотр. Повертелась у большого зеркала - все ли сидит как нужно? Открытые туфли на десятисантиметровой шпильке - я их специально принесла из дома как вторую обувь - делали ноги еще стройнее. Ходить в такой обуви трудно. Зато в них можно лежать, подсмотрев предварительно нужную позу в "Пентхаусе". Ну, лежать мне перед "сыновьями", надеюсь, не придется, а посидеть на диванчике в сексапильной позе, это мы предусмотрим.

   Я нравилась себе все больше и больше. Стильный костюмчик идеально подчеркивал фигуру. Потренируемся. Сделаем умное лицо. Улыбка: без лести, но и не саркастическая. Небрежный взмах руки. Что мы видим? Мы видим невозмутимую, как лезвие ножа, крутую, эротичную бизнес-леди в деловом костюме, который ей очень к лицу.

  

  

   Ровно в два часа пополудни селектор ожил и сказал голосом Людмилы Михайловны, слегка хрипловатым от волнения: "Патрисия Владимировна, прибыли "сыновья".

   - Отлично, - отозвалась я, - направляйте их в конференц-зал.

   - "Уже направила..."

   - Ну и молодцом... сейчас буду.

   Подумала, не слишком ли я с ней фамильярничаю, называя ее молодцом? Ладно, это сейчас не так важно. Важно, как встречу потенциальных клиентов. Выйду через две минуты. Надо, чтобы они меня ждали, а не я их. Тогда будут больше уважать.

  

   Отодвинув занавеску, выглядываю на улицу. Перед входом в здание, где располагается наш офис, стоит только что припаркованная машина - черный "лексус", большой внедорожник класса премиум.

   Солидно. Что ж, посмотрим, так ли круты эти ребята, как себя подают.

  

  

   И вот я иду по коридору, как Штирлиц шел по коридору Управления СД. Воля в кулаке, это мои первые переговоры с важными клиентами. Провала здесь быть не должно.

   Отворяю врата, ну, то есть дверь, и, с замиранием сердца, вхожу в конференц-зал.

   Вообще-то громко сказано - зал, на самом деле комната 28 квадратных метров, где мы проводим планерки.

   Гости - двое мужчин - сидят в креслах перед низким столиком, пьют кофе. Значит, это и есть "сыновья", то бишь, владельцы фирмы "Трусики и сыновья", сокращенно "Т&С". Из колонок стереосистемы негромко звучит менуэт Боккерини, квинтет ми-мажор. Секретарь создала уютную обстановку.

  

   Фирмачи встают, приветливо улыбаются. Мы здороваемся за руки. Людмила Михайловна представляет нас друг другу:

   - Патрисия Владимировна, главный редактор, уполномочена владелицей журнала вести любые переговоры и заключать контракты.

   Я слегка кланяюсь. "Сыновья" переглядываются. Очевидно, это реакция на мое редкое имя. Это тоже плюс. Солидное имя не последний козырь в переговорах.

   Секретарша представляет мужчин:

   - Леонид...

   - Просто Леонид, - прерывает ее первый мужчина, рослый, под метр девяносто.

   Людмила льстиво скалится и представляет второго:

   - Евгений...э-э - и, видя, что мужчина не пытается ее остановить, представляет по полной - Капитонович Узиков.

   Этот чуть пониже ростом, полноватый.

   Ах, вот оно что, думаю я, Леонид стесняется архаического имени папаши. А Евгений, видать, наоборот. Этот вообще и лицом суров и более серьезен.

   Мы садимся - они в глубокие кожаные кресла, я - на диван перед ними. Братья потянулись за чашками. Я, усаживаясь, слегка поворачиваюсь к ним боком так, чтобы сдвинутые ноги располагались одна слегка выше другой. Эффектная поза. Беру чашку с блюдца, делаю глоток, совершенно не чувствуя вкуса. Мы пока молчим, разглядываем друг друга.

  

   Парни оба молоды, Евгений, пожалуй, старше на два-три года, он и держится за главного.

   Оба в безукоризненных костюмах, но без галстуков. У старшего - сорочка белая, расстегнутая до третьей пуговицы (мода Бориса Березовского), на другом надета серая с округлым воротничком а-ля френч. Обуты в черные туфли с длинными острыми, неприветливой формы носками.

  

   У Леонида волосы собраны в хвост на затылке. Длинные брови красиво изогнуты, точно ломаные диаграммы. Очень правильное и холодное лицо, точно у киноактера. Евгений же напротив - стрижен коротко. Круглое лицо - с коротким мясистым носом и крошечной бородкой, похожей на заблудившуюся тень. Под правым глазом -- небольшой шрам.

   Мне почему-то кажется, что старший похож на отца, в том числе и хваткой, а младший - на мать.

   Оба подтянутые, загорелые. Каждому на вид лет двадцать пять -- тридцать. Взгляды пристальные, колючие.

  

   Людмила Михайловна собрала на них кое-какую информацию и дала мне почитать загодя. Из ее отчета я знала, что папаня этих сыночков - Капитон Узиков, по кличке Узи - начинал в девяностых как бандит или около того. Погиб в одной из войн за сферы влияний, за престижные районы, где можно было бы с будущей выгодой строить свои магазины. Но успел оставить сыновьям капитал и дело свое, во владение каковыми сыновья вступили, достигнув совершеннолетия.

   Мудрый главный менеджер фирмы не дал братьям растранжирить денежки, нажитые потом и кровью (буквально) папочки, и воспитал мальчиков в духе здорового капитализма.

  

   Они пили кофе и молчали. Мне стало неловко, пора бы хоть слово сказать. Но у меня в голове образовалась пугающая пустота. Они же молча продолжали изучать меня. Казалось, они сомневались: а стоит ли связываться с девчонкой? не в пустышку ли они собрались вкладывать деньги?

   Было такое ощущение, что старший сейчас отставит чашку, встанет и скажет: "Благодарим, кофе был очень вкусным". Откланяются и уйдут. Этого допустить было нельзя. И я решила пустить в ход неотразимое оружие хорошеньких женщин, а именно, ноги.

  

   Когда зазвучал Вивальди - "Летняя гроза", я сменила позу, - повернулась прямо и закинула ногу на ногу. Молодой сейчас же уставился на мои коленки, едва прикрытые юбкой. Я поправила юбку, после чего она стала еще короче. Леониду это понравилось, он поставил на стол пустую чашку и пригладил руками брюки, все так же лаская глазами мои колени. В то время, как старший оставался равнодушным к моим ухищрениям.

  

  

   - Нам нравится ваш журнал, - наконец сказал старший Узиков, промокая рот салфеткой.

   Младший кивком головы и улыбкой подтвердил слова брата.

   Возможно, они услышали мой облегченный выдох, но виду не подали.

   - Вы позволите, я закурю? - очень вежливо осведомился Евгений Капитонович.

   - Ради бога, - ответила я и подвинула к собеседнику тяжелую стеклянную пепельницу, которую мы держим специально для курящих.

   Старший Узиков полез в карман пиджака, достал пачку "Севен старз", сунул в рот сигарету и прикурил от тоненькой золотой зажигалки.

  

  

   - На следующей неделе мы устраиваем фото-сессию, - сказал Евгений Капитонович, вкусно затягиваясь и выпуская дым в потолок. - Хотим снимать на фото наш товар, который будут демонстрировать модельный девушки. И вот что я подумал: а не согласились бы вы продемонстрировать наш товар - нижнее бельё. А потом эти фото поместить на страницы вашего журнала в купе с нашей рекламой? Как вам такая идея? Я смотрю, у вас прекрасная фигура... Держаться вы умеете...

  

   Вот здорово! Он , оказывается, все замечает, только не подает виду.

   - С удовольствием, - сказала я. - Какая же девушка не мечтает сняться в нижнем белье для глянцевого журнала.

   А про себя подумала: "При Галинушке такие мечты были несбыточны. А сейчас я сама себе могу разрешить все, что угодно".

   Это меня не шутку завело в сексуальном смысле. И я сделала перемену ног, как Шерон Стоун в "Основном инстинкте".

  

   У Леонида основной инстинкт сработал сразу. Он замер в кресле, выпрямив спину и положив руки на колени. Так, словно позировал для снимка в какой-нибудь фото-студии. Его взгляд отчаянно пытался проникнуть мне под юбку. А еще, наверное, он желал повтора, и хорошо бы замедленного, как в репортаже футбольного матча.

  

   А Евгений Капитонович демонстративно рассматривал свои черные туфли, словно проверяя, чистые ли, и убедившись, что они блестят как зеркала, обратился ко мне:

   - Ну, с этим вопросом решили, время и дату фото-сессии мы еще уточним и вам сообщим. А теперь хорошо бы перейти к финансовой части...

   - Да! - Я встала и сделала гостеприимный жест в сторону круглого стола. - Прошу!

  

   Братья стали отодвигать стулья и садиться. И тут я чуть не вскрикнула: за столом сидел маленький человечек, похожий на гнома. У него был длинный острый нос, большие уши и торчащие в разные стороны волосы - ну вылитый гоблин. Лет ему не поймешь сколько. Одетый в деловой костюм, галстук-бабочка смотрелась, словно на артисте из театра лилипутов. Что самое поразительное - Людмила Михайловна сидела рядышком с этим коротышкой, и они тихо о чем-то говорили.

  

   Видя мое замешательство, моя секретарша встала и, указывая на гнома, доложила:

   - Простите, Патрисия Владимировна, что сразу вам не представила, я не заметила, как они вошли... Э-э Заскучаев, Виктор Викторович - юридический консультант фирмы "Т&С"

   Я кивнула гному и села за стол переговоров. Виктор в квадрате заметно огорчился, что я не уделила ему достаточно внимания и не оказала должной почтительности. Ну, ничего, переживет... Но тут мне пришла в голову мысль, что он может жестоко отмстить и предложит кабальный контракт.

   Пока не поздно, я лучезарно улыбнулась гному:

   - Уважаемый Виктор Викторович, я слышала, что вы классный специалист. Мне приятно будет поработать с вами...

   Гномик сразу оживился, весь напыжился и стал как будто выше ростиком:

   - Очень лестный отзыв, - сказал он писклявым голосом. - Не уточните ли, от кого вы могли услышать столь высокую оценку моих трудов?

   - "А вот это провал", - пронеслась в голове мысль. - "Вот уж ляпнула, так ляпнула".

   Я почувствовала, как запылали мои щеки, а сердце захолонуло, будто я стою у края пропасти, и неведомая сила влечет меня туда, в бездну.

   И вдруг на фоне зловещего безмолвья в моей голове отчетливо прозвучал чужой голос: "Артём Щепоткин".

   Я почему-то не особо удивилась, и тут же, не оспаривая потусторонний голос, выпалила:

   - От сотрудника журнала "Ох!", Артема Щепоткина. У вас были с ними деловые отношения, но потом вы решили... ну, в смысле, уважаемые братья, решили обратиться к нашим услугам. Чему мы чрезвычайно рады.

   Мой ответ явно озадачил гномика. Он нахмурил лобик, потеребил космы, поелозил на стуле:

   - Нет, не знаю такого...

   - Ну, о нем еще вчера по телевизору показывали: ужасный несчастный случай с ним приключился...

   - Да, я слыхал об этом, - сказал Леонид. - Ему, кажется, плеснули кислоту в лицо.

   - Но мы к этому делу не имеем никакого отношения, - поспешил заявить Евгений Капитонович.

   Виктор Викторович побледнел так, что его остренький носик посинел. Возможно, он решил, что отношение к этому имею я, и вот теперь угрожаю ему. И принял эту угрозу всерьез. Он знает правила капиталистической игры. Выживает сильнейший и беспринципный.

   Я не стала разубеждать юридического консультанта, пусть поочкует и подумает. А потом обратилась к секретарше:

   - Людмила Михайловна, пригласите сюда нашего бухгалтера, менеджера по рекламе и дизайнера, Сергея Заборного.

   - Они ждут у меня в приемной.

   - Зовите.... Сейчас, господа, начнем.

  

  

   Через полтора часа мы в основном закончили обсуждение концепции рекламы товара фирмы "Т&С". и договорились о цене. О чем и был составлен долгосрочный контракт.

   Когда братья вместе со своим юридическим консультантом уехали, наш бухгалтер, Нина Яковлевна Петрушина, удивленно сказала мне:

   - Я ожидала незначительных уступок с их стороны, но чтобы настолько! Просто не верится, что эти жлобы так легко нам уступили.

   - Ну, не так уж это было и легко, - ответила я, вытирая платочком с лица трудовой пот..

   - Понимаю. Вы поистине великий переговорщик!

  

   У себя в кабинете, сидя за столом, я сделала массаж лица - потерла переносицу, словно разминая следы от тяжелой оправы очков, потом подставила лицо мягким солнечным лучам, вдруг пробившимся сквозь тучи. Облизнула пересохшие губы, ощутила на языке привкус помады. Опять посмотрела на небо. Солнце выглянуло, это хороший знак. Вообще, все было замечательно. Я добилась хороших результатов, заслужила уважение у такой серьезной тетеньки, как наша бухгалтер.

   Одно огорчало. Голос, прозвучавший у меня в голове, был до ужаса знаком. Я его уже слышала по телефону. Это опять была Алиса. Меня это серьезно беспокоило. Кто она такая? В ангелов я не верю.

   А может, у меня психическое расстройство, типа раздвоение личности, которое с раннего детства проявляло себя, иногда затухая. И проявляясь в критические моменты жизни. Господи, еще не хватало - после всех побед угодить в психушку.

  

  

  

   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ