Она встретила меня теплом и уютом, и я еще раз поразилась ее красоте и комфорту. Но все-таки мне было одиноко в этом великолепном месте, за тысячу километров от дома, где, впрочем, меня никто не ждал. И здесь, в этом доме, который жил своей скрытой от меня жизнью, не было для меня близких людей.
Я прошлась по комнате, бесцельно прикасаясь к безделушкам и статуэткам, стоявшим то там, то здесь. Надо было ложиться спать, но напряженный мозг прокручивал впечатления прошедшего дня, и я знала, что уснуть сейчас не смогу. Я подошла к приготовленной на ночь постели, мой халат лежал в кресле, ночная рубашка на кровати - очевидно, Наташа-Нэнси недавно побывала здесь. Взгляд мой встретился с сияющими кротким светом глазами Богородицы.
- Молю, Дево, душевное смущение и печали моея бурю разорити, - произнесла я, опускаясь на колени. Вечернее молитвенное правило принесло облегчение. Умывшись, я улеглась в постель и вскоре крепко уснула.
Среди ночи я внезапно проснулась - что-то разбудило меня. Сердце колотилось, отдаваясь в ушах, мешая слышать. Но вот тот же звук - горький женский плач, где-то далеко, на пределе слышимости. Я вцепилась в простыню, полузабытый ужас старой фобии охватил меня. Показалось? Нет, надо убедиться, иначе я больше не засну. Я затаила дыхание, стараясь умерить биение сердца. Плач повторился, но, к моему облегчению, в нем была только горечь, но не было ужаса и боли. Я лежала, повторяя молитву "Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом твоим", пока страх не отпустил меня. Слушая наступившую тишину, я опять погрузилась в сон.
В незнакомом месте я всегда просыпаюсь рано, поэтому я открыла глаза, когда за окном только-только брезжил рассвет. Часы показывали семь. Несколько минут я понежилась в кровати, ощущая всей кожей ее уют и бархатистую гладкость. Но сердце уже ровно и сильно билось, прогоняя сон, а мозг искал себе новых впечатлений. Камин догорел, но в комнате было не холодно, и я поняла, почему, когда подошла к окну - от калорифера, замаскированного медной решеткой, шло нежное тепло.
Я опять вгляделась в темноту за окном. Она не была уже непроглядным мраком, слабый свет, идущий с востока, позволял разглядеть лужайки, террасами спускающиеся к лесу или парку. Сердце забилось, как в предвкушении свидания. Я быстро умылась и, открыв шкаф, в котором Нэнси развесила мою одежду, выбрала что потеплее - джинсы, толстый шерстяной свитер, удобные сапожки и парку с меховым капюшоном. Мое свидание с сельской Англией должно было состояться немедленно!
Вчера в гостиной я заметила большое французское окно, в сущности, стеклянные двери, ведущие на воздух. Я спустилась вниз, и горничная, наводившая в гостиной порядок, поздоровалась, удивленно глядя на меня. Я кивнула ей с улыбкой, надеясь, что это заменит приветствие, но потом все-таки добавила: - Good morning! Мне не хотелось выглядеть уж совсем невеждой в ее глазах.
Закрыв за собой стеклянные двери, я вышла на каменную террасу, опоясывающую дом и глубоко вдохнула влажный морозный воздух. Было уже светло и хорошо видно лестницу с истертыми ступенями, покрытую инеем, но удивительно зеленую траву, по которой лениво тянулись розовые языки-лучи восходящего солнца, пробивающегося сквозь набухшие снегом облака. Я стала спускаться по ступеням, оглядываясь по сторонам, с жадностью вбирая в себя все окружающее, и эта жадность к новым , но тысячу раз воображаемым впечатлениям заставляла меня все шире открывать глаза. Эта привычка была у меня с детства, когда мне казалось, чем больше я раскрою глаза, тем больше смогу увидеть и запомнить. В том, что я видела сейчас, не было пышности и великолепия, но было что-то странно близкое, от чего щемило сердце, как щемило его всегда на родном русском просторе. Лужайки уходили вправо и влево, пропадая в тумане, а лестница манила за собой все дальше, туда, где темнел лес. И вот уже по ногами не камень, а замершая земля. Сосны по сторонам дороги закрыли еще неяркий свет, и стало сумрачно и таинственно тихо. Не испытывая страха, я шла как будто бы уже знакомым путем, заходя все глубже в лес.
Но мне пришлось остановиться. Густой туман вдруг сгустился вокруг меня, окутав молочной шубой, скрывая и скрадывая все звуки и образы. Я замерла, насторожившись, не зная, что делать. Такой тишины я не слышала никогда, весь мир оказался неведомо где. Но вот какой-то неясный звук стал пробиваться извне, как будто где-то медленно и ритмично били в барабан. Звук приближался, и вдруг из клубящегося тумана над моей головой возникла лошадиная морда, раздалось оглушающее после полной тишины ржание, и в воздухе взметнулись копыта поднятой на дыбы лошади. Они лишь слегка задели меня, но от толчка я отлетела в сторону и упала навзничь.
Меховая парка и упругий слой сосновых иголок, покрывавший землю, смягчили удар, но я все-таки на мгновение потеряла сознание. Меня привели в сознание руки, крепко ухватившие меня за плечи и голос, тревожно спрашивающий:- Are you all right?
Я открыла глаза и увидела тот же тревожный вопрос в глазах склонившегося надо мной мужчины.
- О. Боже! - выдохнула я. - Oh, my Lord! - эхом отозвался он и повторил по-русски: - С вами все в порядке?