Орленко Андрей Викторович : другие произведения.

Алеф

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Андрей Орленко

А л е ф

  
   ... потом у меня закружилась голова, и я заплакал, потому что глаза мои увидели это таинст­венное предполагаемое нечто, чьим именем завладели люди, хотя ни один человек его не видел, непо­стижимую Вселенную.
   Я почувствовал бесконечное преклонение, бесконечную жалость.
   X. Л. Борхес

Акт первый

  
   Автор, человек неопределенного вида и неопределенного воз­раста, в замусоленном халате, полулежит на старом диване в за­хламленной комнате, в центре которой стоит большой обеденный стол, заставленный бутылками, стаканами, открытыми консервными банками. Стулья, пара кресел, камин, большие часы на каминной полке. Автор спит, слегка похрапывая. Он спит давно и долго. Во сне он что-то бормочет. Несвязно и невнятно. После заунывного боя часов, которые, впрочем, давно не ходят, Автор медленно просыпается. Долго сидит, после, шаркая ногами, бредет к столу, наливает себе из бутылки, крякая, выпивает, потягивается, возвращается к дивану, ложится и поворачивается задом к публике, давая понять, что собирается опять заснуть. После некоторой паузы, не оборачиваясь, начинает разговаривать с невидимым собеседником.
  
   Автор. Ну? Долго это будет продолжаться? (Обора­чи­вается, садится.) Я спрашиваю, долго ли это будет продол­жаться? Надо же совесть иметь! Две недели спать не могу. Ведь сказано тебе -- рано. Подожди немного. Две тысячи лет ждал -- еще подождешь. Ничего с тобой не случится. И не то­ропи меня. Я сам знаю, когда и что мне делать. Быстро делаются только плохие дела. А я не хочу плохих дел. Наделался. Тошно. И ты этого не хочешь. Про тебя уже столько дерьма написали! Хоть залейся. Зачем тебе еще и мои испражнения? Так что не торопи. (Молчит. Встает. Идет к столу, закуривает.) Ты не вол­нуй­ся, я напишу хорошую пьесу. Я умею. Когда-то полу­чалось. Осточертело все. (Глубоко затягивается, кашляет.) ...Сегодня опять придут. Вот ведь сволочи! Каждое Рождество приходят, свинячат и уходят. Даже посуду не моют. Повадились. И ничего им не скажи -- детки родные. Но ты ведь не будешь таким гадом? Прав­да? Подумаешь, Снежная Королева. Эка невидаль! Вот ты -- другое дело. Мне тебя жалко. Хоть ты и кровопийца, а все равно жалко. Актер был славный, а импе­ратор никудышный. Да ты и сам все понимаешь.
   ... Лица твоего я никак не увижу. Стараюсь, и не могу. Трудно писать про человека, когда лица его не знаешь. Ладно. Я спать хочу. Не мешай. (Ложится на диван. Поворачивается спиной к публике.) Хорошо Андерсену. Хансу Кристиану. Помер, и все. А тут... (Долго молчит. Садится. Вздыхает.) Кай -- сволочь. Композитор хренов. С бабами своими никак разобраться не может. И бабы все какие-то... Ты себе не пред­ставляешь. Кого ни возьми -- извращенка. (Подумав.) Ну да, ты как раз представляешь.... Ну вас всех к черту. Буду сказки сочинять. Как Андерсен. Очень выгодное дело.

В комнату входит Сыщик. Некоторое время он стоит молча незамеченным. Потом кашляет. Автор испуганно оборачивается.

   Автор. Кто такой?
   Сыщик. Здравствуйте. С праздником.
   Автор. Ну?
   Сыщик. С праздником.
   Автор. С праздником. Кто вы такой?
   Сыщик. Я -- Данте.
   Автор. Очень приятно. Сумасшедший дом двумя квар­талами ниже.
   Сыщик. Я не думаю, что ошибся. Меня действительно зо­вут Данте. Данте Бозини.
   Автор. Вы один?
   Сыщик. А с кем я должен быть?
   Автор. Может, с Вергилием. Чем могу?
   Сыщик. Мне сказали, что здесь можно найти Кая.
   Автор. Кая? Можно. А зачем вам этот прохвост?
   Сыщик. Почему вы его называете прохвостом?
   Автор. Потому, что он прохвост и есть. Так зачем он вам?
   Сыщик. Видите ли, я следователь службы безо­пас­ности...
   Автор. Он опять кого-то убил?
   Сыщик. Почему опять? Разве он кого-то убивал?
   Автор. А вы что, не знаете этой истории? Два года назад на премьере его симфонии умер человек.
   Сыщик. А при чем здесь Кай?
   Автор. Не делайте из меня дурака. Если вы дейст­вительно сле­дователь, то наверняка знаете. Кай придумал какую-то ад­скую машину, которая может останавливать сердце.
   Сыщик. Ну, это не совсем так. Вернее, совсем не так. Я, собственно, за этим и приехал. Так я могу повидать Кая?
   Автор. Он должен скоро быть. А что значит, совсем не так? Ваш коллега, который занимался этим делом, насколько я помню, был абсолютно убежден, что Кая нужно судить за убийство.
   Сыщик. Возможно, вы его неправильно поняли. Убеж­денность в нашей работе -- дело неблагодарное. Я хотел сказать Каю, что его дело прекращено за отсутст­вием состава преступ­ления. Вы позволите мне раздеться?
   Автор. Да. А в чем причина такой перемены в оценке со стороны правосудия?
   Сыщик. Ну, положим, правосудие осуществляет суд... Если вы не возражаете, я расскажу все это при Кае. Мне не хочется повторяться. Вы не угостите меня чаем? Ужасно продрог. Пока добрался до вашего дома, дважды застрял. Снега намело -- не проехать. Особенно по этим дорогам.
   Автор. Коньяк?
   Сыщик. Пожалуй. Два глотка. Если вас не затруднит. Вы, насколько я понял, хозяин этого дома?
   Автор. Да. Жду гостей к празднику.
   Сыщик. Я вас не задержу.
   Автор. А мне-то что? Сидите. Я уже давно здесь ничего не решаю.
   Сыщик. Жена? Теща?
   Автор. Если вы хотите меня разочаровать в себе -- не старайтесь. Вы мне и так не нравитесь.
   Сыщик. Почему?
   Автор. Давайте я буду рассказывать вам всякие истории, а вы -- слушать?
   Сыщик. Давайте. А все-таки, чем я вам не нравлюсь? Вы мне кажетесь вполне культурным человеком. Вряд ли вы под­вержены предрассудкам кастовости.
   Автор. Не напрягайте свое красноречие. Я слишком долго живу, чтобы обращать внимание на слог. Не напря­гайтесь, в моем случае это совершенно бесполезно.
   Сыщик. Почему?
   Автор. Вы уже второй раз задаете этот вопрос. И в обоих случаях он неуместен. Это не профессионально.
   Сыщик. Вы психолог?
   Автор. Нет, я -- Автор.
   Сыщик. А разве одно исключает другое?
   Автор. Чем больше вы задаете вопросов, тем меньше у меня охоты разговаривать. Ваш предшественник был полным олухом, но вопросы задавал вовремя. В идеале, сыщик вообще не должен задавать вопросов...
   Сыщик. Вы разбираетесь в сыске.
   Автор. Приходится. Выберите на столе самый чистый стакан и налейте себе коньяку.

Сыщик повинуется. Долго ищет стакан. Находит. Затем начинает искать второй.

   Автор. Мне не надо.
   Сыщик. Боюсь навлечь на себя ваш гнев...
   Автор. Чем вы мне не нравитесь?
   Сыщик. Да?
   Автор. У вас под ногтями грязь. А теперь вы слушаете, я рассказываю. Согласны?
   Сыщик. Я бы все-таки хотел поговорить с Каем.
   Автор. Поговорите. До утра времени хватит.
   Сыщик. До утра?..
   Автор. А раньше вам не выбраться, Данте Бозини.
   Сыщик. Как в детективе.
   Автор. Почти. Только действия маловато. Все больше разговоры. С чего начнем?
   Сыщик. Вам решать. Я ваш пленник.
   Автор. Не мой. Пленник обстоятельств.
   Сыщик. Вы так загадочно говорите. Я уже боюсь.
   Автор. Бояться вам положено по должности. Что вы думаете о Нероне?
   Сыщик. Мне отвечать?
   Автор. Не надо. Вы о нем ничего не думаете. Он был несчастен. Власть убила в нем художника. У Кая та же беда, только наоборот. Ладно, об этом позже.
   Сыщик. О чем?
   Автор (строго). Вы будете слушать? Умерьте ваше крас­норечие! Оно плохо уживается с любознательностью. Берите пример со своего великого тезки. Он всякий раз боялся быть докучным.
   Сыщик. Кому?
   Автор. Нет! Еще один вопрос, -- и я сочту вас дураком, уважаемый Данте Бозини! Кстати, вы -- тоже тосканец?
   Сыщик. Мой дед по материнской линии родился в Равенне, а отец мой -- румын.

По лестнице спускается красивая молодая женщина в роскошном пеньюаре. Это -- Эльза. Ее появление рождает тишину. Сыщик ошалело рассматривает незнакомку. Автор, ехидно улыбаясь, смотрит в потолок.

   Эльза. Румын -- это прекрасно. Я всегда мечтала познакомиться с румыном. (Автору.) Здравствуй, папочка. Который час? Я не проспала Рождество?
   Автор (Сыщику). Это -- Эльза.
   Сыщик. О, очень приятно! Это ваша дочь?
   Автор. Все вы -- мои дети... Эльза, это -- следователь Данте Бозини. Он занимается делом Кая.
   Эльза (Сыщику). А как себя чувствует Максим Макси­мович?
   Сыщик. Ему уже лучше. Он может говорить и писать.
   Эльза. Передавайте ему от меня привет.
   Сыщик. Непременно.
   Автор. Да, кстати, синьор Бозини, это именно Эльза написала анонимку, с которой началось дело Кая. И передала вашему предшественнику материалы усопшего Кинлема.
   Сыщик. Как?
   Автор. Боже! Опять ваши вопросы!
   Эльза. Да, это я. А разве Максим Максимович вам не рассказывал?
   Сыщик. К сожалению, Максим Максимович еще не настолько здоров.
   Эльза. Но он же может говорить?
   Автор. Эльза, не будь дурой. Говорить и рассказы­вать -- это разные вещи.
   Эльза. Подумать только! (Садится на подлокотник кресла Сыщика.) Бедный Виктор работал в моем отделе. Тогда я руко­водила отделом новостей. Я случайно наткну­лась на его пред­смертные записки и сочла необходимым передать их вашему ведомству.
   Автор (Сыщику). Вы не очень-то ее слушайте. Эльза мстит Каю за бездарность своего мужа.
   Эльза. Какое свинство!
   Автор. Я что-то сказал не так?
   Эльза. Да я не тебе! Я этому синьору, который пытается меня обнять.
   Сыщик (смущенно). Простите, я не хотел...
   Эльза. Не хотели меня обнять? А чего хотели? За шлюху меня принимаете?
   Сыщик. Нет... Я вас не принимаю... Я не...
   Автор. Эльза, оставь человека в покое. Он и так запутался в своих вопросах.

Эльза убегает.

   Сыщик. Я действительно не хотел ее обидеть...
   Автор. Да бросьте вы! Она осталась довольна. В сущности, она не такая уж и плохая, просто ей не повезло. Все-таки принцесса, а вышла замуж за жлоба, которого, кроме денег, ничего не интересует. Она -- существо тонкое, возвышенное, а он в качестве развлечения таскает ее по дерьмовым санаториям для высших военных чинов.
   Сыщик. Что же она в нем нашла?
   Автор. Не знаю. Поговаривают, будто у него ог­ромный пенис, но я не проверял. Даже если это и правда, ей все равно никто не завидует. Но ее пристрастие к мужчинам помогает ей успешно продвигаться по службе.
   Сыщик. Н-да... А что же ее муж, где он сейчас?
   Автор. Гектор? А черт его знает! О, хорошо, что на­пом­нили, у меня про него есть чудесная история! Жаль, что Андерсен умер. Он бы мне за сюжет дюжину шампанского поставил!..
   Сыщик. Терпеть не могу шампанское!
   Автор. Я тоже. Но это не имеет значения. Вы пейте коньяк. Он хороший, без газа. А я буду рассказывать. В тех материалах, по которым вы готовились к сегодняш­нему визиту, этого нет.
   Сыщик (уважительно). Вы разбираетесь в сыске!
   Автор. Спасибо. Мир не так уж разнообразен, как это может показаться на первый взгляд. Итак, мой первый монолог.

Гаснет свет. Автор принимает торжественную позу рассказчика. В единственном луче фонаря виден только он. Где-то далеко звучит песня Сольвейг. Ей навстречу выплывает Встречный марш. Автор декламирует в такт маршу. С последними словами стихов музыка умолкает.

   Автор. Молчу! Что я сказать могу?
   Здесь вздох утопленных котят.
   "Мы медленно идем ко дну,
   А наши вздохи вверх летят".

Зажигается свет. Автор принимает прежнее положение. Закуривает. Пауза.

   Сыщик. И все?
   Автор. А что еще?
   Сыщик. Но я ничего не понял.
   Автор. Вот и славно. (Помолчав.) Вы, конечно, знаете, что Эльза не первая жена Гектора?
   Сыщик. Откуда мне это знать?
   Автор. Ах, не прикидывайтесь! До Эльзы он был женат на Кларе Глызь, дочери весьма почитаемого в губернском городе Н. селекционера бахчевых культур и профессора от эстетики местного университета. Брак был вполне счастливым первые пять-шесть лет и оставил за собой двух славных мальчуганов, которые здравствуют и поныне. Гектор быстро сделал карьеру в городском руководстве, правда, не без помощи тещи, Демаркации Бертольдовны, профессора от эстетики. Жена была сущим ангелом и высоко чтила гигантский пенис мужа. Ей завидовали все. Поговаривали, даже сама Демаркация Бертольдовна в глубине души завидовала сокровищу своей дочери. Но скорее всего, будучи профессором от эстетики, она просто должным образом относилась ко всякому шедевру. И вот однажды, жаркой августовской ночью под счастливый кров Гектора пробралась беда, крохотная, ничтожная по срав­нению с огромным семейным счас­тьем. И от этого еще более от­вратительная. Влекомый запахом пота чре­сел, в открытое ок­но опочивальни, дышащей любовным угаром, влетел по­сла­нец дьявола в обличьи комара.
   Сыщик. В каком смысле?
   Автор. В обыкновенном. Влетел комар, который после каж­дую ночь прилетал к Гектору и жужжал ему в ухо.
   Сыщик. В ухо? Ну и что?
   Автор. Вам, видно, никогда не жужжал в ухо комар. И молите Бога, чтоб вас сие миновало, ибо всякое от­дохновение бессмысленно под такой аккомпанемент. Гектор лишился сна. Всякую ночь, стоило лишь присло­нить ему голову к подушке, появлялся этот монстр, влетал в ухо и доводил бедного Гектора до истерики.
   Сыщик. Неужели так трудно поймать комара в комнате?
   Автор. При случае справьтесь об этом у Гектора, хотя я бы вам не советовал этого делать. Впрочем, если рискнете, сначала предъявите ему свое удостоверение.
   Сыщик. Спасибо, вы, вероятно, спасли мне жизнь? И чем же эта история кончилась?
   Автор. Вы, юноша, нетерпеливы. До конца этой истории еще далеко. Гектор начал пить, скандалить, опустился вкрай, его прогнали с работы. Однажды он в сердцах запустил в комара недопитой бутылкой, та раз­билась о стену, замкнула проводку, возник пожар... Пол­города сгорело...
   Сыщик. Так уж и пол?
   Автор. Не это важно. Важно, что комар больше не поя­вил­ся. Видно, cатана счел наказание исчерпанным.
   Сыщик. Наказание? За что?
   Автор. За грехи, юноша. За грехи.
   Сыщик. Какие?
   Автор. Перестаньте, от ваших вопросов разит казе­матами. Грехи не регламентируются Уголовным кодексом. Гектор после пожара отправился в монастырь, по дороге в который и был перехвачен Эльзой. Впрочем, это другая история.
   Сыщик. А почему вы решили, что Гектора наказал cатана?
   Автор. А кто же еще?
   Сыщик. Бог.
   Автор. Юноша, юноша... Бог никогда никого не нак­азывает. На это у него есть соответствующие службы. В част­ности, cатана. Или дьявол. Это как вам будет угодно. Есть еще полтора десятка названий. Выбирайте. В конце концов, он ваш коллега.
   Сыщик. Коллега? Нет, вы серьезно верите в загроб­ную жизнь?
   Автор. А вы -- нет?!!

За дверью слышится звон разбитой посуды. В дверях появляется Эльза.

   Эльза. Папочка! Сколько раз я просила тебя не класть в мой бельевой шкаф свои шерстяные носки! Неужели нельзя найти более подходящего места?
   Автор. Во всех остальных их жрет моль.
   Эльза. Посыпай их нафталином.
   Автор. Но я не выношу запаха нафталина.
   Эльза. А я не выношу вида твоих носков в моих трусах!
   Автор. Что ты там разбила?
   Эльза. Зеркало.
   Автор. Это дурная примета.
   Эльза. Не морочь мне голову!
   Автор. Чем оно досадило тебе на этот раз?
   Эльза. У меня на груди выскочил прыщ.
   Автор. Ты не могла рассмотреть его без помощи зеркала?
   Сыщик. Простите, какое зеркало?
   Автор. Зеркало Тролля.
   Сыщик. Как? То самое?
   Автор. Что вы имеете в виду, мой друг?
   Сыщик. Ну, зеркало, Снежная Королева...
   Автор (резко). Заткни пасть, щенок. Ты слишком много бол­таешь.
   Эльза. О чем это вы?
   Сыщик. Простите, я не понял...
   Автор (смягчаясь). Как-нибудь в другой раз, Данте Бозини.
   Эльза. Милый Данте, вы не поможете мне убрать осколки этого стекла?
   Сыщик. Да, но зеркало...
   Автор. Подумаешь, осколки. Это седьмое зеркало с тех пор, как Эльза поселилась у меня.
   Эльза. Да что ты все считаешь? Так вы поможете мне, Данте?
   Сыщик (идет к Эльзе). Да, конечно.
   Автор. "Перед тем, как предаться поцелую, убедитесь, что ваш партнер хочет именно целоваться с вами, а не плюнуть вам в лицо".
   Эльза. Это откуда?
   Автор. Это из меня.
   Эльза. Что-то новенькое?
   Автор. Да "Нерон, или Бесславная кончина".
   Эльза. Как интересно!

Эльза и Сыщик скрываются за дверью.

   Автор. Мир вам, дети мои.
  
   На сцене гаснет свет. Автор ложится на диван и поворачивается спиной к зрителю. Из Эльзиной спальни доносится смех, потом чувст­вен­ный шепот, потом сладострастное мычание и вскрики.
   Входит Маленькая Разбойница, которую все зовут Рази.
   Рази. Все дрыхнешь? Не надоело тебе валяться? На улице так метет... Чья это машина у нашей калитки? Ты что, оглох? Я же к тебе обращаюсь. (Толкает в спину Автора.)
   Автор. Оставьте меня в покое.
   Рази. Ты намерен проваляться все Рождество?
   Автор. Я хочу спать. Чего тебе надо?
   Рази. Тогда иди в спальню. Не порть нам праздник.
   Автор. Не могу. В спальне Эльза трахается с Данте.
   Рази. С кем?
   Автор. С Данте.
   Рази. Ты что, рехнулся?
   Автор. Ты спросила -- я ответил.
   Рази. Это с каким Данте?
   Автор. С Данте Бозини. Отстань от меня, я хочу спать. С каких пор тебя стали интересовать мужчины?
   Рази. Мужчины меня не интересуют. Я хочу знать, с кем трахается эта стерва.
   Автор. Пойди и посмотри.
   Рази. И пойду. Думаешь, не пойду?
   Автор. Я ничего не думаю. Отстань.

Рази идет к двери спальни и заглядывает в щель.

Очень долго наблюдает, постепенно возбуждаясь. Начинает постанывать сама. Дверь резко открывается, ударив по голове Рази. На пороге Эльза, почти голая, взъерошенная, возбужденная.

   Рази. Дура! Ты могла раскроить мне череп!
   Эльза. Не велика была бы потеря. Извращенка.
   Рази. Я тебя когда-нибудь убью, сука.
   Эльза. Поцелуй меня в задницу. Чего тебе надо?
   Рази. Ты что, не могла найти другого места?
   Эльза. Какое тебе дело, чем я занимаюсь? Или ты завидуешь, гермафродитка?
   Рази. Это я гермафродитка?
   Эльза. Ну не я же!
   Рази. Ты у меня когда-нибудь допросишься.

Появляется Сыщик, лихорадочно застегивая штаны.

   Рази (ехидно смотрит на Эльзу). Вкусно?
   Эльза. А ты попробуй.
   Рази. Блевотина.
   Сыщик. Здравствуйте.
   Автор (Сыщику). Это Рази. Она лесбиянка.
   Сыщик. Как? Совсем?
   Эльза. Совсем. У нее руки волосатые.
   Рази. Не твое дело, что у меня волосатое. (Сыщику) Что вам здесь надо?
   Сыщик. Мне нужен Кай.
   Рази. Вы что, голубой?
   Эльза. Ха-ха-ха! Вот дура!
   Сыщик. Что вы? Как можно...
   Рази. А что в этом постыдного?
   Эльза. Фу, терпеть не могу голубых. И лесбиянок.
   Рази. Что ты понимаешь?
   Автор. Господин Данте, Рази, не голубой. Он сыщик.
   Рази. Легавый?
   Сыщик. Зря вы так. Я ничего плохого вам не сделал.
   Рази. Этого еще не хватало! Так теперь вы будете мучать Кая?
   Сыщик. Как раз наоборот. Я приехал специально для того, чтобы объявить, что дело Кая прекращено.
   Автор. Данте, вы хотели рассказать об этом, когда все соберутся.
   Эльза. Можно подумать, что когда все соберутся, его кто-нибудь будет слушать.
   Рази. Если кого-то и будет это интересовать, так только Герду.
   Сыщик. А Кая?
   Эльза. Ему уже давно наплевать на ваши дознания.
   Рази. А почему вы приехали сюда? Да еще и к Рождеству. Максим Максимыч обычно вызывал Кая к себе.
   Сыщик. Я хотел поскорее порадовать Кая. Своего рода подарок.
   Рази. Можно было позвонить по телефону.
   Эльза. Подарки по телефону не дарят.
   Рази. Конечно, тебе лишь бы в штаны к кому-нибудь за­лезть. Даже легавым не брезгуешь.
   Сыщик. Зря вы так. Я не помешаю вашему празд­нику. Я поговорю с Каем и сразу уеду.
   Эльза. Куда же вы уедете в такую пургу? Еще застрянете где-нибудь по дороге.
   Рази. Не застрянет. А застрянет, так не умрет.
   Сыщик. А вдруг?
   Рази. Слушайте, не пытайтесь со мной заигрывать. Кроме этой шлюхи, здесь вам больше никто не даст.
   Сыщик. Вы меня неправильно поняли.
   Рази. Я вас правильно поняла. Не напрягайтесь. Ничего не выйдет.
   Автор. Ладно вам. Скоро все придут. Так что, девочки, зай­митесь столом. А мы с господином Бозини пока побеседуем. Вы не возражаете, господин Бозини? Вот и чудесно.
   Рази. Папенька, я не сяду за один стол с этим субъектом. Пусть он убирается.
   Автор. Слушай, дорогая моя, до сих пор я был хозя­ином в этом доме. И мне решать, кто сядет за стол, а кто нет. Это во-первых. А во-вторых, если ты не пере­станешь называть меня папенькой, я вообще разгова­ривать с тобой не буду. Это отвратительно.
   Рази. Но почему?..
   Автор. Мне надоело объяснять тебе одно и то же.
   Эльза. Ага, съела?
   Рази. Усохни, жаба!
   Сыщик (Автору). Вы в самом деле хозяин этого дома?
   Автор. Не очень заметно? Ничего страшного. Во всяком случае, порядок в моем доме не входит в компе­тенцию вашего ведомства. Я не ошибаюсь?
   Сыщик. Нет, нет. Я совсем о другом. Вы меня непра­вильно поняли. Я имел в виду ваших гостей. Скорее, они похожи на хозяев.
   Автор. Что-то вас все неправильно по­нимают. Впрочем, вы правы. Они и есть настоящие хозяева.
   Рази. Что это вы там шушукаетесь? Папочка, если твой гость намерен провести с нами Рождество, пусть отправляется на кухню и открывает консервы.

Эльза и Рази уходят.

   Сыщик (кричит вслед Эльзе). Сейчас я вам помогу.
   Автор. Они и есть настоящие хозяева. Я, собственно го­воря, лишь тень от них. Они пришли ко мне, когда я уже уми­рал, и обрекли меня на бессмертие. Скучнейшая штука, доложу я вам. Все время хочется спать.
   Сыщик. Вы хотите сказать, что вы -- бессмертны?
   Автор. Почему хочу? Я именно это и сказал. Что вы смотрите на меня, как на сумасшедшего? Я что, не похож на бессмертного?
   Сыщик. Честно говоря, не очень.
   Автор. Все очень просто. Возможно, я плохой драма­тург. Даже скорее всего, что плохой. Знаете, я всегда робел перед бумагой. Плесните-ка мне коньяку. А со Снежной Королевой все получилось как-то само собой, в шутку даже. Я рассказал все это Андерсену походя, за стаканом вина. Только про зеркало он сам придумал. Я ему про зеркало ничего не говорил. В моем рассказе в Кая вселился Талант.
   Сыщик. Кто?
   Автор. Талант. Когда у человека талант, все остальное для него второстепенно. Я, собственно, и оказался прав. Никакого зеркала не было. Досужие сплетни. А они все были. Тут я уга­дал. Так что они и есть настоящие хозяева в этом доме. Я -- уже наполовину призрак.
   Сыщик. Вы говорили про талант Кая. В чем он проявлялся?
   Автор. Увы, господин Данте, ваш великий тезка не задал бы такого вопроса. Талант проявляется во всем.
   Сыщик. И все-таки? Были же какие-то конкретные про­явления?
   Автор. Если вы не можете обходиться без этих прото­кольных выражений, лучше молчите. В чем конк­ретно? Не знаю. В отношении к миру. Он воспринимает его через уши. Кто-то изучает, кто-то смотрит, кто-то нюхает. А он слушает.
   Сыщик. А Снежная Королева?
   Автор. Не считаете же вы меня полной бездарью? Я ни на что не намекаю, но даже Андерсен ушел. А я остался. Что-то это значит?
   Сыщик. Конечно, но Снежная Королева...
   Автор. Снежная Королева -- это и есть тот предел, кото­рый зовется талантом.
   Сыщик. Но Снежная Королева -- это вымысел.
   Автор. Конечно. Как счастье, удача, горе... Все вы­мысел.

Входит Эльза с пакетами и бутылками.

   Эльза. Эх, и метет. Собрались бы все без при­ключений.
   Автор. Без этого не бывает.

Звонит телефон. Эльза берет трубку.

   Эльза. Алло? А, привет. Ты где застрял? А когда будешь? Ну, к Рождеству-то успеешь? Постарайся. Нет, Герды еще нет. Да, тебя здесь ждет коллега Максима Максимовича. Не знаю. Сам у него спроси.
   Сыщик. Это Кай? Разрешите мне с ним поговорить?
   Эльза. Сам спроси. Я даю ему трубку. Ладно, ждем. Не за­дер­живайся.
   Сыщик (берет трубку.) Господин Кай? Здравствуйте. С Рождеством. Спасибо. Мне необходимо с вами встре­титься. Да, сейчас. Ну зачем себя утруждать. Да вы не волнуйтесь. Я принес хорошие вести. Спасибо. Значит, я вас жду. Через двадцать минут? Чудесно. Счастливой дороги. (Кладет трубку.) Вот и славно. Простите, вы что-то говорили о счастье?
   Автор. Вы собирались помочь Рази?
   Сыщик. Если честно, я ее боюсь.
   Эльза. Зря. Она безобидная. А ругается для самоут­вер­ждения.
   Сыщик. Все равно. Никогда не видел настоящих лес­би­янок.
   Автор. Ну этого вы у нас насмотритесь.
   Эльза. Зачем ты пугаешь человека? Обыкновенные женщины. У всех свои странности.
   Сыщик. Конечно, и все-таки...

Входят Герда и Фея. Отряхивают снег. В руках у них бутылки и пакеты с едой.

   Фея. Ну и погодка!
   Герда. Метет как из ведра. Ой! Я совсем с ума сошла. Здравствуйте.
   Эльза. Привет.
   Сыщик. Здравствуйте.
   Фея. Здравствуйте. У нас гости?
   Автор. Знакомьтесь, Данте. Это Герда -- жена Кая. Это -- Фея. Самый известный модельер женских шляп во всей округе.
   Эльза. И доктор искусствоведения.
   Автор. И доктор искусствоведения. А это Данте Бозини. Преемник Максима Максимовича на его опасном посту.
   Герда. Вы из полиции?
   Сыщик. Не совсем.
   Фея. У вас такое редкое имя...
   Сыщик. Имена, как родителей, не выбирают.
   Автор. Не скажите. Это уже как получится.
   Фея. Если не секрет, чем мы обязаны этому визиту?
   Эльза. Об этом господин Данте расскажет, когда соберутся все.
   Фея. А как здоровье Максима Максимовича?
   Сыщик. Спасибо, уже лучше.
   Автор. Рази на кухне готовит ужин. Думаю, вам следовало бы ей помочь.
   Герда. Она купила груш?
   Автор. Это ты выяснишь на кухне.

Эльза, Фея и Герда уходят.

   Сыщик. Красивая женщина.
   Автор. Это вы о ком?
   Сыщик. О Фее. Впрочем, Герда не хуже.
   Автор. Шлюхи.
   Сыщик. Простите?
   Автор. Я говорю, что они шлюхи.
   Сыщик. В каком смысле?
   Автор. Да что это вы всему удивляетесь! Почему бы красивой женщине не быть шлюхой? Вы "Гамлета" читали? Помните, "Ступай в монастырь..."
   Сыщик. Ну и что?
   Автор. Да ну вас! Судя по вашей реакции, женская тема для вас больной вопрос. Кстати, эти две -- тоже лесбиянки.
   Сыщик. С чего это вы взяли, что женская тема для меня больная?
   Автор. Хватит. Надоело.
   Сыщик. И как это Герда может быть лесбиянкой, если она жена Кая?
   Автор. И что с того, что жена? У Кая кроме нее хватает проблем. А Герда до сих пор считает себя в долгу перед Феей и Рази.
   Сыщик. Вы имеете в виду события, описанные в "Снежной Королеве"? Но там ни слова нет о сексе.
   Автор. Во-первых, Андерсен был ужасным ханжой. А во-вторых, вы невнимательный человек. Зная этих дам, сцены в саду у Феи и в пещере у Разбойницы не нуж­даются в ком­ментариях. Собственно говоря, и выбора-то у Герды не было. Тем более, что она глупа до невоз­можности, хоть и добра необычайно. Такой себе лю­бовный квадрат. Фея и Рази любят Герду, Герда любит Кая, а Кай любит музыку. Противоречия непреодолимы, если учесть, что Фея и Рази терпеть друг друга не могут.
   Сыщик. Никогда не думал, что любовь к музыке мешает любви к женщине. Все великие мастера прош­лого черпали вдохновение в любви к женщине.
   Автор. Перестаньте молоть чепуху! Что вы можете знать о мастерах прошлого и их вдохновении?
   Сыщик. Но об этом есть множество книг...
   Автор. Я знаете ли, временами тоже книги пишу.
   Сыщик. Что вы хотите этим сказать?
   Автор. Я хочу сказать, что любовь к женщине -- это не обязательно любовь к жене.
   Сыщик. Ну а как сам Кай относится к этим... как бы это... слабостям супруги. Он знает о них?
   Автор. Боже, я же сказал вам -- Кая это не интересует.
   Сыщик. Нет, нет. Вы простите мне эту настойчивость, но как можно игнорировать тот факт, что ваша жена лесбиянка? Это не очень правдоподобно.
   Автор. Зачем же мне вас обманывать? Я говорю только то, что знаю наверняка. Если вас так интересует этот вопрос, поговорите с Феей. У нее под все это безо­бразие теория есть. Поговорите. Очень неглупая жен­щина.
   Сыщик. Пожалуй. Что-то Кай задерживается.
   Автор. Приедет. А как вы относитесь к эмиграции евреев?
   Сыщик. Простите, эмиграции откуда?
   Автор. А-а, неважно. У вас есть оружие?
   Сыщик. Оружие? Зачем?
   Автор. Есть или нет?
   Сыщик. В принципе...
   Автор. С собой?
   Сыщик. Но зачем вам оружие?
   Автор. Хочу застрелиться.
   Сыщик. Но вы же бессмертны.
   Автор. Потому и хочу.
   Сыщик. Я не думаю...
   Автор. Это я заметил. Кто-то приехал.
   Сыщик. Кай?
   Автор. Или Гектор.
   Сыщик. Неужели Кая совсем не интересует следствие?
   Автор. Во всяком случае, значительно меньше, чем вам хотелось бы. Кая вообще мало что интересует. Когда он сочинял эту злополучную симфонию, бывало, падал в голодный обморок. Забывал питаться.

Входят Кай и Гектор.

   Гектор. Здравствуйте. Извиняюсь за опоздание. Застрял под горой. Благо Кай проезжал. Машину при­шлось оставить там.
   Автор. Твою машину давно пора сдать в лом. Она и в сухую погоду ездит через раз.
   Кай. Привет.
   Гектор. Хорошая машина. Сейчас ретро в моде.
   Кай. Если бы твое ретро ездило нормально...
   Сыщик. Здравствуйте. Вы Кай?
   Кай. Видимо, я с вами говорил по телефону? Чем могу быть полезен? Надеюсь, никакого следственного эксперимента в рождественскую ночь вы проводить не собираетесь?
   Автор. Гектор, как ты сказал? Извиняюсь?
   Гектор. Когда?
   Автор. Когда вошел.
   Гектор. Не помню. А что?
   Автор. Сь -- возвратная частица. По существу ты сказал: извиняю себя.
   Гектор. Ну и что?
   Автор. Так не бывает. Если ты извиняешь себя, тебе не­зачем просить извинения у нас. Познакомься. Это -- сле­дова­тель Данте Бозини.
   Гектор. Очень приятно. Как себя чувствует Максим Мак­симович?
   Сыщик. Кризис миновал. Поправляется.
   Кай. Вы мне не ответили, уважаемый Данте Бозини.
   Сыщик. Что вы! Никаких экспериментов. Ваше дело пре­кра­щено.
   Каи. Почему?
   Сыщик. Вы не рады? Экспертизой установлено, что к смер­ти Кинлем и к инсульту моего коллеги ваша музыка ника­кого отношения не имеет
   Кай. Как это не имеет? В прошлый раз ваша экс­пертиза показала обратное.
   Сыщик. Выявлен ряд ошибок в расчетах. Мы пригла­сили ведущих физиков, которые доказали теоре­тическую невозмож­ность существования вашего гене­ратора.
   Кай. Постойте, но ведь генератор есть.
   Сыщик. Честно говоря, я не ожидал подобной реакции с вашей стороны. Вас обвиняли в тяжком преступлении...
   Кай. И правильно обвиняли. Кинлема убил я. И дол­жен от­вечать за это.
   Сыщик. Кинлема убила его собственная мнитель­ность. Впрочем, я не ученый. Мне поручено только пере­дать вам, что дело прекращено.
   Кай. Где я могу обжаловать ваше решение?
   Гектор. Кай, не делай из музыки слона. Я тебе с са­мо­го начала говорил, что никакого отношения к смерти Кинлема ты не имеешь.
   Кай. Извини, но тебя это не касается.
   Гектор (автору). А он правильно сказал?
   Автор. Что сказал?
   Гектор. Ну, извинился.
   Автор. Правильно. Кай, я не думаю, что тебе надо горячиться. Если тебе не терпится за решетку, можно пойти другим путем.
   Кай (сыщику). Кого вы приглашали?
   Сыщик. Если вы хотите, я подготовлю для вас мате­риалы экспертизы.
   Кай. Сделайте одолжение. Так от чего, по-вашему, умер Кинлем?

Входит Эльза.

   Эльза. А, вы уже здесь. Здравствуй, дорогой (целует Гектора). Как добрались?
   Гектор. Машина заглохла под горой. Пришлось добираться вместе с Каем.
   Эльза. Я давно тебе говорила, что пора купить новый автомобиль.

Входят Герда, Фея, Рази. Накрывают на стол.

   Герда. Привет. Как дела? (Целует Кая). Мы уже заждались.
   Кай. Нормально. Дорога плохая.
   Герда. Что тебе рассказал господин...
   Сыщик. Бозини...
   Герда. Простите. Господин Бозини.
   Рази. Беседовать будем потом. Помогите накрыть на стол.
   Фея. Что вы будете пить, господин Бозини?
   Сыщик. Не обращайте на меня внимания. Я и так добавил вам хлопот.
   Фея. Так что вы будете пить?
   Сыщик. Коньяк, если можно.
   Фея. Можно и коньяк.
   Герда. А у вас есть семья, господин Бозини?
   Сыщик. Конечно, но жена с дочерью сейчас у моих родителей.
   Эльза. В Румынии...
   Гектор. А ты откуда знаешь?
   Эльза. Раньше надо приезжать, и ты будешь знать.
   Рази. Это уж точно. Прошу к столу.
  

Акт второй

Все рассаживаются. Разливают спиртное.

  
   Автор (встает). Дети мои...
   Рази. Как священник...
   Автор. Не перебивай. Дети мои, сегодня не совсем обычное Рождество. Сегодня Рождество юбилейное.
   Эльза. Когда-то наш папочка придумал Иисуса Хри­ста...
   Автор. Я просил не перебивать меня.
   Эльза. Прости, я пошутила.
   Автор. Пусть вас не удивляет то, что я скажу. Юби­лейным сегодняшний день я называю потому, что это последнее Рождество, которое мы празднуем вместе.
   Гектор. Вот так новость! Что это ты выдумал?
   Автор. Именно выдумал. Я придумал, как мне лишиться, Гектор, обрати внимание на возвратную час­тицу, лишиться столь тягостного бессмертия.
   Герда. Эльза, я же просила тебя проследить, чтобы па­па не напивался до Рождества.
   Автор. Я не пьян. Вы всегда пытались убедить меня в том, что вы суть реальные люди, и я от вас ничем не отличаюсь. Я почти не спорил с вами. Впрочем, я не хочу сейчас обсуждать что-либо, кроме того, что хочу. Итак, каким образом я покину вас -- неважно. Важно, чтобы вы знали, что это последнее Рождество, которое мы празд­нуем вместе. Но если вам интересно, я сочиню пье­су, в которой решу эту проблему.
   Гектор. Пьесу? А-а, ну если так, то пожалуйста.
   Автор. Ты мне не веришь?
   Гектор. Почему же, очень даже верю. Почему бы тебе не написать такую пьесу?
   Рази. Он просто боится расходов на похороны...
   Фея. Ну и шуточки у вас...
   Автор. Давайте выпьем за то, что я пока еще с вами. Подчеркиваю, пока.
   Гектор. Отличный тост. (Все пьют.}
   Эльза. А помните, как в прошлое Рождество Гектор чуть не утонул в шампанском?
   Герда. Это когда он пил из ведра?
   Рази. Это было не ведро, а туфля его благоверной.
   Эль­за. Ну и глупо.
   Гектор. Какая туфля? Это было ведро. Пластмас­совое...
   Рази. У тебя тогда шампанское било из ноздрей, как из огнетушителя.
   Герда. Простите, что я за столом... Так что, собственно, произошло, господин Бозини? Я прошу вас правильно истолковать мое любопытство.
   Сыщик. Что вы, что вы! Разумеется! Если это инте­ресно всем, я расскажу прямо сейчас.
   Гектор. Валяйте.
   Кай. Только, пожалуйста, поподробнее.
   Сыщик. Как вам будет угодно.
   Автор. Какого черта! Я последнее Рождество празд­ную вместе с вами, а вы собрались заниматься какой-то ерундой. Лучше я расскажу новую историю. Это история про человека, который боялся самого себя и тем самым доставлял массу хлопот окружающим. Может быть, этого человека звали Кай. А может быть, и как-то иначе...
   Сыщик. Итак, дамы и господа, скоро год, как со­стоялась премьера симфонии господина Кая, которая называется "Инфрамузыка". Следствие уста­новило, что во второй части симфонии автор применил низкочастотный генератор с частотой колебаний до шести герц. По замыслу автора включенный генератор своими колебаниями должен был задержать (а может быть, и остановить) сердце у одного из слушателей, находящегося в зоне акустической "ямы", т.е. 15-16-го места седьмого ряда. Я ничего не путаю?
   Кай. Пока все правильно.
   Сыщик. Таким образом, слушатель, занимающий одно из этих печально известных мест (мы будем говорить о 15-ом), по замыслу автора должен был впасть в состояние клинической смерти, из которой его вернула бы зазвучав­шая через несколько тактов музыка.
   Кай. Пауза -- это тоже музыка.
   Сыщик. Я сказал "зазвучавшая", или слышимая для уха. Следствие располагало также записками покойного Виктора Кинлема, репортера из "Новостей искусства", в которых он описывает свои ощущения и мысли после репетиции "Ин­фрамузыки", где он, по договоренности с автором, присут­ство­вал как раз на 15-м месте седьмого ряда. Из записок Кинлема видно, что он планировал крупную статью, ряд статей или даже книгу об "Инфра­музыке". Видно также, что он ни на секунду не сомневался в сенсационности своих трудов и опытов. Собственно, это Кинлем настоял на том, чтобы Кай уступил ему это опасное место на премьере. Об опасности этого места Кай неоднократно предупреждал Кинлема и от­го­ва­ривал его от этой затеи. Все правильно?
   Кай. Именно так.
   Сыщик. Итак, Кинлем боялся и жаждал славы. Судя по всему, для журналиста подобная сенсация -- большая удача. Эта раздвоенность и стала роковой для покойного.
   Рази. Боишься -- не делай, делаешь -- не бойся.
   Сыщик. Примерно.
   Кай. При чем тут его раздвоенность? Не от страха же он умер.
   Сыщик. Как сказать. Кинлем умер от обширного инфаркта, что вполне могло быть вызвано страхом.
   Кай. Постойте, при чем тут страх? Ваш коллега...
   Сышик. Мой коллега, который вел это дело, стал жертвой тех же чувств. На многочисленных следственных экспери­ментах, которые проводил Максим Максимович, вы могли убедиться в безвредности действия генератора. Максим Максимович, занявший место Кинлема, дабы испытать все на себе, всякий раз, когда звучала ваша музыка, ожидал остановки сердца. Он слишком поверил вам, Кай. Если сердце продолжает биться, значит, что-то не так в исполнении. Помните, он даже пересаживал местами скрипачей?
   Кай. И что дальше?
   Сыщик. А вот что. (Достает из кармана гвоздь.)
   Кай. Что это?
   Сышик. Это гвоздь из кресла номер пятнадцать в седьмом ряду. Он не был утоплен до конца в дерево и через обивку нанес смертельный укол Кинлему и надолго вывел из строя Максима Максимовича.
   Фея. Кажется, я начинаю понимать. Они накрутили себя настолько, что хватило укола гвоздя в зад, чтобы у Кинлема со страху лопнуло сердце, а ваш коллега получил инсульт. Так?
   Сыщик. Именно! Этот гвоздь стал взрывателем в адреналиновой бомбе.
   Эльза. А как же записи Кинлема? Ведь он писал, что чувствовал, как останавливается сердце.
   Сыщик. Я думаю, что ему этого хотелось. Последняя комиссия, которая изучала ваш генератор, Кай, уста­но­вила, что теоретически остановка сердца возможна. Но для этого необходимо по меньшей мере год непрерывно воздействовать на организм инфразвуком.
   Кай. Чушь! Я вам не верю!
   Сыщик. И тем не менее дело закрыто. Вас можно обвинить только в создании нездорового ажиотажа вокруг...
   Кай. Я убил человека!
   Сыщик. Успокойтесь, вы никого не убивали...
   Кай. Я убил человека! И сейчас неважно, каким образом я это сделал. Меня надо судить. Я -- убийца!
   Гектор. Если ты хочешь сесть за решетку, это можно сделать иначе.
   Фея. Всех нас когда-нибудь будут судить.
   Рази. Хитер-бобер...
   Сыщик. Зря вы так волнуетесь. Окажись на месте Кинлема менее романтичный человек, ничего бы не случилось.
   Эльза. Кинлем никогда не был романтичным.
   Сышик. Но и скептиком он тоже не был. Его ошибка в том, что он поверил Каю. Простите, Кай.
   Кай. Какая разница, кто кому поверил. Как я могу обжаловать ваше решение?
   Сыщик. Попробуйте обратиться к прокурору. Но я не советую.
   Кай. Я в этом и не нуждаюсь.
   Эльза (Сыщику). А почему не советуете?
   Герда (Эльзе). А почему ты хочешь усадить моего мужа в тюрьму?
   Эльза. Сдался мне твой муж...
   Сыщик. А не советую потому, что вас сочтут сумасшедшим и упекут в психушку. Вас устраивает такая перспектива? Кстати, в заключении экспертной группы есть весьма прозрачный намек на состояние вашего рассудка.
   Герда. Что это значит?
   Рази. А то, что твой дорогой Кай -- шизик. Ха-ха-ха! Привет шизофреникам.
   Фея. Рази, замолчи.
   Рази. Не затыкай мне рот.
   Гектор. Сейчас я тебе его заткну, кукла.
   Рази (презрительно). Испугал...
   Автор. Фея права, Кай. Нас всех когда-нибудь будут судить. Не на земле, так на небе. Давайте пить и ве­селиться. Все-таки Рождество. (Выпивает.)
   Кай. Музыка, которая несет горе, а тем более -- смерть, не имеет права на существование.
   Гектор. Ступай в монастырь.
   Кай. Я понимал, я чувствовал. Я с самого начала чувствовал, что это плохо кончится. Когда мне впервые пришла в голову мысль использовать паузу для инфразвука, я первым делом счел это происками дьявола. Я переборол это чувство... Как изощрен сатанинский промысел! "Да" и "нет" от Бога. Все остальное от лукавого. Это лежало на поверхности! Дьявол обманул меня, а Бог не заступился.
   Герда. Боже! Кай! Как же тебе не стыдно! Зачем ты сейчас оправдываешься? Кому это нужно? Ты же жалок!
   Эльза. От великого до смешного...
   Герда. Перестань пошлить!
   Фея. А я понимаю Кая. Он готов был взять на себя преступление, которого, к счастью, не было, лишиться всего, даже жизни, но хоть на миг почувствовать себя богом. Шутка ли! Музыкой убивать и возрождать к жизни. Бог, не иначе.
   Рози. Проще из пулемета...
   Фея. Пожалуй. Но ему не надо было проще. И пу­лемет не имеет обратного действия. А тут все величест­венно и чинно. Покорил вступлением, в паузе -- убил, в буквальном смысле, а финалом -- снова воззвал к жизни. Ну чем не Бог?
   Герда. Зачем ты так?
   Эльза. Как? Я в этом, между прочим, ничего дурного не вижу. Разве что чуток гордыни... Но кто из нас без греха?
   Кай. Я ничтожество.
   Герда. Не говори так!
   Кай. Оставь меня в покое. Очень всех вас прошу. Вы что-нибудь хотите мне сказать, господин сыщик?
   Сыщик. Вы меня гоните?
   Автор. Данте, вы у меня в гостях и выгнать вас могу только я.
   Кай. А ну вас всех! (Уходит.)
   Герда. Кай! Что ты задумал? (Убегает за ним.)
   Эльза. Ничего он не задумал. Сейчас напьется, как свинья. Вот и все страдания. Не впервой...
   Гектор. Зря ты так. У человека жизнь рушится.
   Эльза (Гектору). Что ты понимаешь, идиот! (Уходит.)
   Гектор. Я что-то не так сказал?
   Автор. Не расстраивайся, Гектор. Все уладится. Давайте выпьем. Вы совсем забыли, что это наше послед­нее Рождество.
   Фея. Опять ты жалеешь себя.
   Автор. Имею право. Тем более, что никто из вас этого не делает.
   Фея. Рази, помоги мне убрать со стола. Пора подавать чай.
   Рази. Опять Рази. Рази, как Золушка.

Рази и Фея уходят.

   Гектор. Трудись -- это полезно. Давайте выпьем, господа. (Наливает Автору, Сыщику и себе.) Я предлагаю тост за бла­гополучный исход этого кошмара.
   Автор. Ты имеешь в виду жизнь?
   Гектор. Пусть так.
   Сыщик. Я не возражаю.

Все пьют. Пауза.

   Автор. Ваш тост, Данте! (Наливает всем.)
   Сыщик. Я предлагаю выпить за то, чтобы в новом году нам приносили только хорошие новости.
   Гектор. Неплохо бы.
   Автор. Это скучно. Впрочем, тост принимается. (Пьет).
   Гектор. Почему-то ужасно хочется напиться.
   Автор. Напейся, если хочется. За исполнение соб­ственных желаний я предлагаю выпить молча. (Наливают, пьют.)

Пауза. Все, кроме Сыщика, хмелеют на глазах.

   Гектор. Простите, мне что-то не по себе. Выйду про­вертиться. Тьфу! Проветриться.
   Автор. Только не заблудись. Скоро чай.
   Гектор. Ага. Свистните, когда принесут. Данте, а как вы относитесь к эмиграции евреев? Кстати, вы не еврей?
   Сыщик. Эмиграции откуда?
   Гектор. А какая разница? Я скоро вернусь. (Уходит.)
   Сыщик. Добрый малый.
   Автор. Добрый. Только глупый и жадный.
   Сыщик. У каждого есть недостатки.
   Автор. И все-таки, Данте, кто вы такой? То, что вы не сыщик, я понял практически сразу. Но то, что вы работаете в той же системе, видно за версту.
   Сыщик. Я могу показать документы.
   Автор. Оставьте, Бозини. На кой черт мне ваши документы, если я не верю ни одному вашему слову? Скорее всего, вы -- шпион иностранного государства. У вас есть документ, в котором говорится, что вы шпион? Нет? И не надо. Это и так видно.
   Сыщик. И из чего же это так заметно?
   Автор. А-а! Не прикидывайтесь. Я вас раскусил. Вы никому толком не объяснили, зачем вам понадобилось радовать Кая именно сегодня, да еще и не по телефону, а в личной беседе. Все, что вы рассказали до сих пор, не выдерживает никакой критики. Вы это не продумали. Не­брежность. Рассчитывали на импровизацию?
   Сыщик. Вы начитались детективов.
   Автор. Детективы я не читаю принципиально. А вы испугались. Я это заметил.
   Сыщик. Откуда такая ненависть к остросюжетной литературе?
   Автор. То, что называете детективом вы, к литературе не относится.
   Сыщик. Как вы определили, что я называю детективом? "Братья Карамазовы" тоже детектив.
   Автор. Демагогия. Тогда "Комедия" вашего великого тез­ки -- альманах "Вокруг света". Правда, того света.
   Сыщик. Почему бы и нет?
   Автор. Законы жанра. Впрочем, вам не удастся втя­нуть меня с этот спор. Сознайтесь, я вас разоблачил?
   Сыщик. Если вам этого так хочется...
   Автор. А на какую разведку вы работаете?
   Сыщик (заговорщицки). Это секрет.
   Автор (так же). Я никому не скажу.
   Сыщик. Шамбальскую.
   Автор. Шамбальскую? А это где? На Востоке?
   Сыщик. В известном смысле...
   Автор. Вот вы и выдали себя окончательно. Сыщик не может знать про Шамбалу.
   Сыщик. Почему же?
   Автор. Отвлекающий момент. Лишняя информация.
   Сыщик. А может быть, я сыщик-интеллектуал.
   Автор. Ерунда. Так кто же вы? И зачем вам Кай? Или не Кай?
   Сыщик. В жизни всегда найдется чему удивляться. Давайте лучше выпьем.

Входит Фея. Приносит чай.

   Автор. А где Рази?
   Фея. Пошла успокаивать Герду. А где Гектор?
   Сыщик. Пошел прогуляться.
   Фея. В такую-то погоду?
   Сыщик. Обещал не заблудиться.
   Фея. Чай, пожалуйста.
   Сыщик. Спасибо.
   Автор. Да, Фея, господин Бозини хотел поговорить с тобой о проблемах лесбийской любви.
   Фея. С каких пор этот вопрос волнует службу безо­пас­ности?
   Автор. У него приватный интерес.
   Фея (Сыщику). Это правда?
   Сыщик. Интерес -- слишком громко сказано. Скорее любопытство.
   Автор. Что-то я устал. Пойду прилягу.
   Фея. А чай?
   Автор. Чуть позже, если не возражаешь. Мне все равно не уснуть. Так, поваляюсь чуток. И все-таки, Данте, вы не можете не отдать должное моей прозорливости.
   Сыщик. Вне всяких сомнений.
   Автор. Приятной беседы. (Уходит.)
   Сыщик. Он действительно хитер.
   Фея. Скорее мудр. Итак, чем я могу быть вам полезна?
   Сыщик. Ну, я же не репортер. Этот старик сказал, что Рази и вы -- лесбиянки.
   Фея. Это все равно, что сказать, что мы женщины. Вообще, вопрос этот крайне щекотливый... Вы, к примеру, гетеро­сек­су­альны, насколько я понимаю. Герда -- бисексуалка, как подавляющее большинство женщин. Я и Рази предпочитаем од­нополую лю­бовь, хотя мотивы у нас полярны. Рази груба и мужеподобна. Это ее имидж в общении и это же ее функция в сексе.
   Сыщик. Суррогат мужчины?
   Фея. Ну, это слишком упрощенно. У меня было несколько статей на эту тему...
   Сыщик. Статей? Вы занимаетесь сексопатологией?
   Фея. Меня интересует эстетический аспект.
   Сыщик. Простите, я вас перебил.Так чем же вы принци­пиально отличаетесь от Рази?
   Фея. Я уже сказала. Разные мотивы. В отношениях мужчины и женщины все достаточно просто. Он обладает ею.То есть он -- обладатель, она --обладаема.
   Сыщик. Скорее естественно.
   Фея. Это как посмотреть. Меня интересует не физиология, а эстетика процесса желания и обладания. С точки зрения физиологии это действительно естест­венно. С точки же зрения морали --это насилие над личностью.
   Сыщик. Но насилие желаемое.
   Фея. Суть желания -- привычка. Желаемое или нет, насилие остается насилием. Но мы опять говорим о физиологии. Суть желания Рази -- быть обладателем. В ней слишком много мужских гормонов. Мой девиз: равноправие -- это гармония.
   Сыщик. Но равноправие в этом вопросе не может принести результата.
   Фея. У мужчин. Для женщины бывает достаточно одной лишь мысли о любимом человеке, чтобы испытать наслаждение.
   Сыщик. Но в любом случае нужны внешние раздражители.
   Фея. Желательны. Но гармония не содержится в тело­движениях. Они лишь часть гармонии. Почитайте Сапфо. Ее стихи пронизаны сладострастием и нежностью. Она учила женщин быть женщинами. То, что вы на­зываете сапфизмом, ничего общего с этим не имеет. Вы видите в этом извращение. Что ж, в случае Рази -- воз­можно. Но в моем случае -- это образ жизни, фи­лософия, если угодно. Когда-нибудь все жен­щины поймут это. Природная нежность и страсть перестанут быть подав­ленными рабами и завладеют миром безраз­дельно.
   Сыщик. И люди прекратятся.
   Фея. Со временем -- да. Простите, но самцы суще­ствуют для воспроизведения одного Золотого поколения женщин, ко­торые, достигнув гармонии, станут богами.
   Сыщик. А мужчины?
   Фея. Перестанут быть.
   Сыщик. Как мамонты и динозавры?
   Фея. Как мамонты и динозавры.
   Сыщик. Перспективка. И давно вы исповедуете эту философию?
   Фея. С детства.
   Сыщик. Вы никогда не знали мужчину?
   Фея. Почему же? Я даже была замужем. Правда, недолго. Меньше года. Вообще, это грустная история. Тайны божественной Сапфо мне открыла учительница музыки. Идею я приняла сразу, но молодость требует опровержений. Учительница умерла, -- ирония судьбы, ее изнасиловали и убили какие-то бандиты в собственном подъезде, -- в замужестве я убедилась в ее правоте и теперь -- активная проповедница идей Сапфо.
   Сыщик. Насколько я помню, у Сапфо был роман с Алкеем.
   Фея. И не только с ним. Путь к истине никогда не бывает прост. После мужа у меня было еще несколько мужчин, но каждый из них только подтверждал пра­вильность выбранного мной пути.
   Сыщик. Может, вам попадались плохие мужчины?
   Фея. Не обольщайтесь. Эта теорема уже доказана. Если вы хотите предложить себя --это бесполезно. Ну вот вас мог бы заинтересовать, в смысле партнерства, пусть даже самый изощренный гомосексуалист?
   Сыщик. Нет.
   Фея. И не думайте, что я разоткровен­ничалась перед вами. Все это изложено в моих статьях и скоро выйдет отдельной кни­гой, разумеется более обстоятельно. Если вас это интере­сует, я приберегу экземпляр для вас.
   Сыщик. Спасибо. Но все же, как же дети? Неужели ин­стинкт материнства не мучит вас по ночам?
   Фея. Обычно инстинкт материнства просыпается после родов, с появлением молока. Но меня это не беспокоит.
   Сыщик. А как же природная функция?
   Фея. Должны же быть исключения?
   Сыщик. Исключения из чего?
   Фея. Из правил.
   Сыщик. Мне кажется, что вы противоречите сами себе.
   Фея. В чем же?
   Сыщик. В одной умной книге я вычитал об Алефе.
   Фея. Алеф?
   Сыщик. Да. В священном языке так называется первая буква алфавита. В каббалистике -- это чистая божественность. В теории множеств -- символ транс­финитных множеств.
   Фея. Каких множеств?
   Сыщик. Трансфинитных. Где целое не больше какой-либо из частей.
   Фея. И где же вы это вычитали, господин Бозини?
   Сыщик. Кажется, у Борхеса.
   Фея. Вы читаете Борхеса?
   Сыщик. Бывает.
   Фея. Ну и какое отношение Алеф имеет ко мне?
   Сыщик. Никакого.
   Фея. А зачем вы мне это говорите? Чтобы блеснуть эрудицией?
   Сыщик. Если бы я захотел блистать, я прочел бы вам из Сапфо.
   Фея. С ума сойти! Вы знаете Сапфо?
   Сыщик. Немного. Но я о другом.
   Фея. Нет, нет. Обязательно прочтите, конечно, если вас не затруднит. Не подумайте, что я хочу вас проверить.
   Сыщик. "Венком охвати, Дика моя, волны кудрей пре­красных, сорви для венка нежной рукой свежих укропа веток. Среди цветов тешатся там сердца Богов блаженных. От тех же они, кто без венка, прочь отвра­щают взоры". Кажется, так.
   Фея. Не совсем. Но я искренне восхищена вами. Честное слово -- не ожидала.
   Сыщик. Неужели я так похож на идиота?
   Фея. О, нет! Я совсем другое хотела сказать. При вашей профессии...
   Сыщик. Я говорил об Алефе.
   Фея. Да, да. Простите, конечно, Алеф...
   Сыщик. Если ваш сапфизм принять за Алеф...
   Фея. Ах, вы знаете, терпеть не могу ни философии, ни математики.
   Сыщик. Ваша религия показалась мне в каком-то смысле дискриминационной.
   Фея. В каком-то смысле любая религия дискримина­ционна. Во всяком случае, грешники всегда в менее выгодном по­ложении, чем праведники.
   Сыщик. Все-таки странно.
   Фея. Что?
   Сыщик. Вы красивая женщина. А постижение глубин ремесла или мысли -- обычно удел дурнушек.
   Фея. И вы еще говорите о дискриминации?
   Сыщик. Да, вы правы. Стереотипы, знаете ли. Но, насколько я знаю, ни Герду, ни Эльзу вам пока не удалось убедить в своей правоте?
   Фея. Ну, Эльза -- просто самка.
   Сыщик. А Герда?
   Фея. Герда -- несчастная девочка. Я плохо разбираюсь в психологии, но мне кажется, она до сих пор раздает долги.
   Сыщик. В каком смысле?
   Фея. Когда Кай ушел от нее, Герда была на грани помешательства. Детская любовь сильнее детского рассудка. Тогда мы встретились. Она была лучшей моей ученицей. Для того, чтобы стать жрицей, ей не хватало только мудрости. Такой, знаете, златокудрый ангелочек, сама нежность и сладострастие. Я не чаяла в ней души. И тут эти гадкие розы. Опять психический срыв, опять Кай, опять чувство долга.
   Сыщик. Разве это плохо?
   Фея. Она уже тогда не любила Кая. Но ее мания спасения... Я не стала ее удерживать. Потом Эльза... Она затащила бедную девочку с собой в постель к Гектору... Потом Рази сумела выбить из Герды за неделю все, чему я учила ее месяцами. И в довершение всего оказалось, что Кая спасать совсем не нужно. Как можно спасти человека от дара Божьего?
   Сыщик. Вы про осколок от зеркала Тролля?
   Фея. Забудьте эти сказки. Никакого стекла. Это был талант, который гнал Кая от повседневной рутины, обывательских сю­сюканий. Кай -- художник. Он не может жить для кого-то. Герда же упорно не хочет этого понимать. Ведь никакого царства Снежной королевы не было.е музыка.
   Герда. Ты ничего в этом не понимаешь.
   Фея. Не злись, Герда. Может быть, я действительно не все понимаю в замыслах Кая, но не стоит из-за этого ссориться. Ты, кстати, подумала над моим предложением?
   Герда. Фея, я же просила тебя. Не понукай. Я сама к тебе приду, когда почувствую необходимость... Сейчас я должна вытащить Кая из этой ямы...
   Фея. А хочет ли этого сам Кай? И почему ты так убеждена, что он в яме?
   Герда. Я говорила с психиатрами. Его депрессия может пе­ре­расти в помешательство.
   Фея. Чему быть...
   Герда. Не говори так! Его нужно отвлечь.
   Фея. Все мы в чем-то ненормальные... Мне кажется, Кая устраивает такое положение дел.
   Герда. Алкоголик или наркоман тоже не считают себя больными.
   Фея. При чем здесь алкоголики и наркоманы? У Кая вполне достойные проблемы. Я думаю, что тебе не следует усложнять ситуацию.
   Герда. А ты, между прочим, всегда говорила, что главное в женщине --любовь и нежность.
   Фея. Но не назойливость и глупость.
   Герда. Слушая тебя, этого не скажешь.
   Фея. Ну, конечно! Тащить меня с собой в постель к муж­чине, страдающему половым слабосилием, устраивать "любовь втроем" и обвинять меня в том, что мы не вместе -- совершенно в твоем стиле.
   Герда. Я думала, что наш дуэт придаст ему сил...
   Фея. А ты не думала, что буду чувствовать я, глядя на ва­ше совокупление? Или ты считаешь, что вид того, что мне всего отвратительнее, компенсирует радость за твоего мужа? Извини, но это просто свинство!
   Герда (обнимает Фею). Прости, я схожу с ума...

Фея и Герда целуются. Входят Рази и Эльза.

   Рази (Эльзе). Как тебе это нравится?
   Эльза. Где он?
   Герда (отстраняясь от Феи). Ты о своем муже?
   Эльза. На кой черт он мне сдался? Где этот сыщик, или кто он там?
   Герда. А что случилось?
   Эльза. Может, ты сперва ответишь на мой вопрос?
   Фея. Он ищет Гектора.
   Рази. Где?
   Фея. В саду. Гектор напился и пошел подышать свежим воздухом.
   Эльза. И давно он его ищет?
   Фея. С четверть часа. Так что случилось?
   Эльза. А вот что. (Показывает газету.)
   Герда. А что там?
   Эльза (читает). "... премьера была омрачена сердечным приступом одного из слушателей. По трагической иронии судьбы им оказался сотрудник нашей газеты Виктор Кинлем, который по заданию редакции готовил материал об этом концерте. Через несколько часов Кинлем скончался в реанимационном отделении городской больницы, не приходя в сознание..."
   Герда. Ну и что?
   Фея. Сообщение печальное, но несвежее.
   Рази. Сейчас. Эльза, читай.
   Эльза. "... Некоторые очевидцы склонны связывать проис­шествие с характером Новой Музыки господина Кая. Однако, это мнение опроверг сосед несчастного Кинлема по креслу г­-­н Д. Бозини, который и вызвал карету скорой помощи. По его словам, абсурдно связывать звучащую музыку с деятельностью сердца. Во всяком случае, никаких оснований для подобной связи из своих ощущений в момент прослушивания он не нашел..." Ну и далее соболезнования и тому подобное.
   Рази. Мне этот Данте с самого начала не понравился.
   Герда. Действительно, это очень странно. Фея, я же тебе говорила, что он не просто сыщик.
   Эльза. Да он никакой не сыщик!
   Фея. Почему бы сыщику не посетить концерт? Мо­жет, это входит в его обязанности.
   Эльза. Места в центре зала, где сидели Кинлем и Бозини, достаточно дороги. Если бы Бозини был на работе, он сидел бы где-то с краю.
   Фея. Это догадки...
   Рази. И не давал бы интервью.
   Фея. Пожалуй. Хотя, тоже не очень убедительный аргумент. Он мог быть и не на работе. Может быть, Бозини меломан. И на концерте был как частное лицо. Да и в чем вы хотите его обвинить?
   Эльза. Если бы он был сыщиком и оказался в гуще событий, с чего перепоручать это дело Максиму Максимовичу? И скажи мне, пожалуйста, где ты видела таких сыщиков? Он не сыщик -- это точно.
   Герда. А кто?
   Рази. Грабитель!
   Эльза. Перестань! Какой он грабитель? Скорее всего, это чей-то репортер. Но чей? Кто еще писал о премьере "Инфра­музыки"?
   Фея. Десятка полтора газет и несколько информа­ционных агентств. И почему непременно репортер?
   Герда. А кто?
   Фея. Ну, например, не очень удачливый коллега Кая, который хочет выведать у твоего мужа секреты мастер­ства.
   Герда. У Кая нет никаких секретов.
   Рази. Это тебе кажется.
   Эльза. Композитор-плагиатор? Вряд ли. Слишком риско­ванно. Скорее всего, репортер.
   Герда. Тогда зачем он приехал сюда?
   Эльза. Как это зачем? "Рождество в доме компози­тора-убийцы", или "Кай оправдан законом, но не оп­равдан совестью". Как зачем? Это сенсация.
   Фея. Не обязательно композитор. Может быть, музыковед.
   Рази. Вот увидите -- грабитель.
   Эльза. Перестань болтать чепуху. Что ему здесь грабить?
   Рази. А что если не грабитель, а торговец наркоти­ками?
   Эльза. Ну, а это здесь при чем?
   Рази. А ты подумай. Если, например, генератор Кая на определенном режиме работы может останавливать сердце, то ввести человека в транс и того проще.
   Герда. Девочки, я поняла. Кай своей музыкой свя­зался с инопланетянами, сам того не зная. И Данте Бози­ни -- наблюдатель от них. Теперь наступило время кон­такта. Вот он и приехал к нам сегодня.
   Эльза. Тебе всюду мерещатся Снежные Королевы.
   Герда (Фее). Что ты на меня так смотришь?
   Фея. Я не смотрю. Я просто сижу с открытыми глазами.
   Рази. И что будем делать?
   Фея. А что делать? Сейчас он придет, мы у него и спросим.
   Герда. Ты с ума сошла!
   Рази. Так он тебе и сказал.
   Эльза. Я предлагаю такой план: будем за ним наблюдать и пытаться разговаривать на такие темы, где бы он мог себя выдать. Согласны?
   Герда. Согласны.
   Фея. И что потом?
   Эльза. Там посмотрим.
   Герда. В крайнем случае вызовем полицию.
   Рази. Сами справимся. Если что, у меня есть пистолет. (Эльзе) А ты с ним трахалась...
   Герда. Когда?
   Рази. До вашего прихода.
   Фея. Ты это еще при Гекторе ляпни.
   Рази. А ему наплевать.
   Эльза. Вот это уже не твоего ума дело.
   Рази (Фее). Между прочим, твой говенный пылесос ни черта не сосет.
   Эльза. А что у тебя сосать?
   Рази. Пыль.
   Эльза. Откуда?
   Рази. Дура!
   Герда. Не ссорьтесь.
   Фея. А при чем тут я?
   Рази. Но ты же подарила его мне на именины.
   Фея. Ну и что? Откуда я могла знать, что он ничего не сосет. Пошли жалобу на фирму.
   Рази. Уже послала.
   Герда. И что они?
   Рази. А они меня послали. Требуют технический паспорт.
   Эльза. Вот свиньи! Зачем им паспорт, если ремонти­рова болтаны нервы, но с психикой, слава Богу, все в порядке.

Входит Сыщик. Он ведет за собой совершенно заснеженного и окоченевшего Гектора.

   Эльза. Это еще что такое?
   Сыщик. Припорошило чуток.
   Фея. Боже, он совершенно окоченел. Тащите его сюда.

Гектора усаживают на диван.

   Эльза. Не было хлопот. Теперь заболеет.
   Гектор. Данте, ты настоящий друг! Эльза, солнышко...
   Эльза. Что ты болтаешь?..
   Гектор. Любовь, что движет солнце и светила...
   Фея (Сыщику). Это вы его научили?
   Гектор. Он, он. Он научил меня еще и этому... Как его...
   Фея. Земную жизнь пройдя до половины...
   Гектор. Нет... Ну, да, как это, Данте?
   Фея (Сыщику). Вы еще и педагог?
   Сыщик. Похоже, я начинаю вам нравиться.
   Фея. Не обольщайтесь.
   Эльза. Фея, сними с него пиджак. (Снимает с Гектора ботинки.)
   Гектор. Данте, поехали к девкам!
   Сыщик. Гектор, при дамах...
   Эльза (Фее). Сними с него штаны. Я принесу халат и плед.

Фея снимает с Гектора штаны.

   Гектор (оживившись). Фея, я давно хотел тебе ска­зать...
   Фея. Ты уже говорил.
   Эльза (из дальнего угла). Опять пристает?
   Фея. Опять.
   Гектор. А что я сказал?
   Эльза. Еще одно слово, и ты получишь по физио­номии. От меня.

Входит Кай.

   Кай. Чем это вы занимаетесь?
   Фея. Гектор решил подышать свежим воздухом и заблу­дился.
   Сыщик. Я нашел его в саду.
   Фея. Мог бы замерзнуть.
   Кай. Гектор, у тебя все в порядке?
   Гектор. Как в космосе.
   Кай. А я, грешным делом, подумал, что ты, Фея, изменила своим принципам.
   Фея. Ты находишь эту шутку смешной?
   Кай. Прости, я не хотел тебя обидеть. А где вся чест­ная компания?
   Эльза. Герда успокаивает Рази, а папа спит.
   Кай. А что с Рази?
   Эльза. Обиделась.
   Кай. На кого?
   Фея. Трудно сказать. Скорее всего -- на всех.
   Кай. Папа опять перебрал?
   Сыщик. Так, самую малость. Половина от состояния Гектора.
   Кай (показывая на Гектора). Отведите его в спальню. Там теплее.
   Эльза. Пожалуй. Данте, вы мне поможете?
   Сыщик. С удовольствием.

Эльза и Данте уводят Гектора.

   Фея. И возвращайтесь скорее. Будем пить чай.
   Кай. Какое-то тухлое Рождество.
   Фея. Да, не очень.
   Кай. Я нечаянно услышал, что вы тут говорили про этого Данте.
   Фея. Ну-ну. И что ты сам думаешь?
   Кай. Слишком много мне чести. Если следовать ва­шим версиям -- не менее, чем я, его могут интересовать, например, твои сексуальные пристрастия, папа или Рази.
   Фея. Ты думаешь, он в самом деле сыщик?
   Кай. У меня есть одна идея. Мне понадобится твоя помощь.
   Фея. В чем?
   Кай. В организации.
   Фея. Что я должна сделать? Надеюсь не лечь с ним в постель?
   Кай. С этим отлично справится Эльза. Как ты думаешь, у папы тоже есть своя версия?
   Фея. Думаю, да. Ты мне не ответил, кто он, по-твоему?
   Кай. Чуть позже. Я попрошу тебя вот о чем. Мне надо побеседовать с Данте несколько минут. Если в это время сюда никто не войдет -- я твой должник.
   Фея. Думаю, с этим проблем не будет.
   Кай. Отлично. Но потом понадобятся все.
   Фея. Хватать?
   Кай. Кого?
   Фея. Данте.
   Кай. Зачем его хватать? Нет, не хватать. Беседовать.
   Фея. Стратег... Хорошо, я выполню твою просьбу.

Входит Герда.

   Герда. Рази уснула. Плакала, плакала и уснула.
   Кай. То что надо.
   Герда. О чем ты?
   Кай. Потом.
   Герда. Что случилось?
   Фея. Ничего страшного. Кай решил разоблачить Данте.
   Герда. Ты рассказала? Кай, а это не опасно?
   Кай. Думаю, что нет.
   Герда. А при чем тут Рази?
   Фея. Каю надо, чтобы в момент его разговора с Данте сюда никто не входил.
   Кай. И не подслушивал. Впрочем, если Рази спит...
   Фея. Я прослежу.
   Кай. Теперь мне надо, чтобы Данте спустился сюда.
   Герда. Я скажу, что его просят к телефону. Кай, Рази говорила, что у нее есть пистолет.
   Кай. Он не понадобится.
   Герда. Ты уверен?
   Кай. Да, действуй.

Фея и Герда уходят. Кай разваливается в кресле. Закрывает глаза, злорадно улыбается. Через некоторое время появляется Данте.

   Данте. Кто бы это мог быть?

Заметив, что телефонная трубка даже не снята, Данте удивленно оборачивается к Каю.

   Кай. Вам никто не звонил. Это я попросил Герду вызвать вас.
   Данте. Что-нибудь случилось?
   Кай. Да. Я хочу поговорить с вами.
   Данте. Прекрасно. Я вас слушаю.

Кай жестом приглашает Данте сесть. Данте садится. Они долго и пристально смотрят друг на друга. Молчание становится слишком тяжелым.

   Кай. Итак?
   Данте. Я слушаю вас.
   Кай. Ах, да! Как вам нравится такая история? У оловянного солдатика было водолазное обмундирование. Он надел его и прыгнул с лодки в море и поплыл под воду на самое дно. А там его хотела съесть огромная акула. Поджарить и съесть по кусочкам. Но у солдатика был специальный нож, и он акулу зарезал и погубил.
   Данте. И что на это сказала акула?
   Кай. Она сказала. "Режь, режь, я не буду смеяться".
   Данте. Прекрасно. И что сделал солдатик?
   Кай. Вы неплохо освоились.
   Данте. У вас замеча­тельная компания.
   Кай. Что же замечательное вы в ней нашли?
   Данте. А что, акула не любила солдатика?
   Кай. Инстинкт.
   Данте. Простите, мне очень неудобно, но я не знаю, как обращаться к хозяину этого гостеприимного дома.
   Кай. Зачем?
   Данте. Что?
   Кай. Зачем обращаться?
   Данте. Не за, а с чем. С вопросом.
   Кай. Мы называем его "папа". Ему это нравится.
   Данте. Но у меня нет оснований для такого обра­щения.
   Кай. Разве? Впрочем, конечно. Вы не из той оперы. Зовите его Автор, думаю, он не обидится.
   Данте. Автор чего?
   Кай. Нас.
   Данте. Вас? Но мне не совсем понятно...
   Кай. А так ли это важно? Вы хотели узнать, как к нему обращаться, я вам ответил.
   Данте. Странно...
   Кай. Вы думаете? Впрочем, ладно. О деле.
   Данте. О деле? Каком?
   Кай. Я буду разговаривать с вами при одном условии.
   Данте. Условии? Все страннее и страннее, как гово­рила Алиса. И что это за условие?
   Кай. Вы примете мое предложение. И не надо никого цитировать. Если можно. Меня это раздражает.
   Данте. Мне непонятен ваш тон. Но я готов вас выслушать.
   Кай. Только про тон... Не надо.
   Данте. Послушайте, Кай, возможно, мое сообщение несколько огорчило вас; я даже допускаю, что оно нарушило ваши планы. Но это не дает вам оснований для подобного обращения со мной. Я не за этим ехал сюда...
   Кай. Вот, вот. Насчет того, зачем вы ехали сюда.
   Данте. А что вас смущает?
   Кай. Меня? Ничего. Вот женщин наших...
   Данте. Если мое присутствие здесь кому-то в тягость, я сейчас же уеду.
   Кай. Никуда вы не уедете. И не будем говорить о чувствах. Вы на работе, я, смею думать, тоже. Давайте говорить по-деловому.
   Данте. Не знаю, на работе ли вы, но я здесь как частное лицо.
   Кай. Я вам верю. Итак, вы принимаете мое пред­ложение?
   Данте. Но какое?
   Кай. Извольте. Я предлагаю вам своего рода испытание. Если вы его выдержите, вы получите то, чего хотите.
   Данте. Простите, а чего я хочу?
   Кай. Это вторая часть разговора, к которой я не могу перейти, не закончив первую. Итак?
   Данте. Я, право, в определенном смятении. Я готов принять ваше условие, если вы гарантируете мне, что эта "игра" не будет оскорбительной для ее участников.
   Кай. Моего слова вам хватит?
   Данте. Вполне. А что будет, если я не сдам экзамен?
   Кай. Каждый останется при своем. Годится?
   Данте. Годится.
   Кай. Вопрос первый. Зачем вы сюда приехали?
   Данте. Мне отвечать?
   Кай. Не надо. Это за вас уже сделали.
   Данте. Кто же?
   Кай. Женщины. Я невольно подслушал их разговор о вас четверть часа тому назад. Эльза откопала где-то газетную ста­тью о моей премьере и вычитала из нее, что господин Д. Бозини был соседом по креслу покойного Кинлема.
   Данте (смутившись). Это правда, но...
   Кай. Это только повод. Исходя из статьи, каждый сделал свой вывод. Но сходны они в одном -- вы не сыщик.
   Данте. А кто же?
   Кай. Эльза считает вас шпионом-репортером из какой-нибудь конкурирующей газеты, собирающим компромат на меня.
   Данте. Зачем?
   Кай. Не знаю. У газетчиков своя логика. Рази считает вас грабителем или мафиози, желающим использовать мой низко­частотный генератор как суррогат наркотика.
   Данте. Бред.
   Кай. Согласен. Фея склонна думать, что вы компо­зитор-плагиатор, пробравшийся сюда с тем, чтобы выведать мои секреты, или, на худой конец, искусствовед-маньяк, мечтающий о музыке как оружии массового уничтожения. У Герды планы поскромнее. Вы для нее банальный инопланетянин, приле­тев­ший сюда на зов моей "Инфрамузыки". Папа наверняка при­нимает вас за вернувшегося с того света Андерсена или Нерона. Пожалуй, только Гектору наплевать, кто вы есть на самом деле.
   Данте. Вы не сказали о своей версии.
   Кай. К этому мы еще вернемся. Вопрос второй. Что вам делать? Крайне просто -- убедить всех в правильности их сомнений на ваш счет.
   Данте. Но зачем?
   Кай. Это третий вопрос. Затем, чтобы я поверил вам.
   Данте. Поверили?
   Кай. Именно. Поверил. Если вы не станете репорте­ром для Эльзы, гангстером для Рази, маньяком для Феи, пришельцем для Герды и Шекспиром для папы, то для меня вы и подавно не станете...
   Данте. Кем?
   Кай. Вы согласны?
   Данте. Мне не кажется ваша идея удачной, хотя в остроумии ей не откажешь.
   Кай. Вы согласны?
   Данте. Я никогда не считал себя актером и не думаю, что смогу выдержать экзамен. Но попробовать поли­цедействовать...
   Кай. Вы не поняли меня. Не сыграть, а стать. По-настоящему.
   Данте. Как это по-настоящему?
   Кай. Это уже ваше дело. Выполнение этого условия необходимо для перехода к следующим вопросам.
   Данте. А их еще много?
   Кай. Два.
   Данте. И я могу их узнать?
   Кай. Конечно. Зачем это нужно мне? И зачем это нужно вам? Впрочем, последний вопрос -- праздный.
   Данте. И какое меня ждет вознаграждение?
   Кай. Я уже сказал. Сделка состоится.
   Данте. Сделка? Какая сделка?
   Кай. Обоюдовыгодная.
   Данте. Простите?
   Кай. Во всяком случае, я хотел бы ее таковой считать.
   Данте. А я?
   Кай. Послушайте, как вас там, я решился на этот шаг вовсе не для того, чтобы давать сейчас дурацкие объяс­нения. Вы согласны?
   Данте. Сколько времени вы мне даете?
   Кай. До утра.
   Данте. Я принимаю ваши условия, но сделка будет взаимовыгодной.
   Кай. Я на это надеюсь.
   Данте. А как вы представляете процедуру моего пере­во­пло­щения? У меня не очень много времени.
   Кай. Допрос.
   Данте. Допрос?
   Кай. Да.
   Данте. Основание?
   Кай. Мое требование о пересмотре дела.
   Данте. Хм. Неубедительно.
   Кай. Оденьте на меня наручники и заприте в спальне.
   Данте. Как же вы узнаете о результатах экспе­ри­мента?
   Кай. Допрашиваемых вы будете отправлять ко мне.
   Данте. Это криминал. Меня прогонят с работы.
   Кай. Ну не юродствуйте хоть сейчас!
   Данте. Да, еще одно. Кем я должен предстать перед Гектором?
   Кай. Кем хотите. Хоть папой римским.
   Данте. Но он мертвецки пьян.
   Кай. Это уже ваши проблемы.
   Данте. Согласен. Начнем?
   Кай. Начнем.
  

Акт третий

Та же комната. Все по-прежнему. Данте развалился в кресле, положил ноги на стол, пыхтит сигаретой. В дверях Кай.

   Данте (не оборачиваясь, Каю). Еще?
   Кай. Хватит.
   Данте. Как они себя чувствуют?
   Кай. Не знаю. Гектор совершенно пьян.
   Данте. Вас это устраивает?
   Кай. Не знаю.
   Данте. Что вы все "не знаю" да "не знаю"? Остался Автор.
   Кай. Я же сказал -- хватит. Снимите с меня эти идиотские наручники.
   Данте. Как вы все-таки увлекаетесь. Нельзя так. В конце концов, это опасно.
   Кай. Снимите с меня наручники.
   Данте. Они не закрыты. Замок не блокирует. Поло­мался. Дерните посильнее.
   Кай (снимает наручники). Все у вас на соплях...
   Данте. Ошибаетесь. Не все. Допросы я вел как подо­бает. Даже показания записаны. Вон, целый роман.
   Кай. Какие показания?
   Данте. Против вас.
   Кай. Вот новость. Можно взглянуть?
   Данте. Сколько угодно.

Кай берет бумаги, читает.

   Кай. Что за бред?
   Данте. Зря вы так. Никакой это не бред. Вот дайте, я вам зачитаю.

Кай отдает Данте бумаги.

   Данте. Так... Ну, Гектор написал первую песнь "Божествен­ной комедии"
   Кай. А зачем?
   Данте. Почему вы спрашиваете у меня? Спрашивайте у Гектора. Впрочем, вопросы здесь задаю я. Шутка. А я всем задавал один и тот же вопрос: "Что вы можете сказать по существу дела?"
   Кай. Да... Профессионально.
   Данте. Ну, как умеем. С вашего позволения, отчет Гектора я читать не стану. А вот что пишет Эльза. "В темном дремучем лесу жил волк по имени Ультредмахер. Он был обычным серым волком и вел старую вражду с заячьим семейством Шпилей. Шпилей было семь братьев. Шестерых Ультредмахер съел, а вот седьмого, младшего, никак поймать не мог. Надоело последнему зайцу из рода Шпилей прятаться и бояться волчьих зубов. Собрал он со всей округи десятка два дюжих молодцов и пошел рассчитаться с заклятым врагом за своих братьев. Три дня и три ночи шел бой с переменным успехом. То зайцы теснили Ультредмахера, то он теснил их. В одной из схваток заяц Шпиль потерял ногу. Так его и звали с тех пор: Одноногий Людоед Шпиль. И песню про него сложили. "Зубастые зайцы по лесу бегут..." А кончалась эта песня словами "...так полюбили зайцы кровь, что позабыли про морковь".
   Кай. Я же говорил -- бред.
   Данте. Не скажите. Во всяком случае, мне эта история что-то очень напоминает.
   Кай.Что?
   Данте. Ну, да это, пожалуй, не важно.
   Кай. А что написала Герда?
   Данте. Герда? Пожалуйста. "... я точно знал, что ни в доме, ни на сто верст кругом никого, кроме меня, быть не могло. И все-таки за дверью кто-то стоял. Я никогда не был трусом, но на сей раз -- сердце сползло в кишечник и оттуда глухими ударами колотило в уши. До табуретки -- единственное в комнате, чем я мог защитить себя -- было не менее двух шагов. Даже малейший скрип половицы под ногой грозил мне обмо­роком. Но пол не подвел... Я прислушался еще раз. Дыха­ние за дверью участилось. Наверняка по ту сторону велись подоб­ные наблюдения. Я набрал полную грудь воздуха и, затаив дыхание, что было мочи ударил ногой в дверь. Вслед за гро­хо­том, из глубины коридорного мрака на меня обрушился крик: "Дядень­ка, не стреляй!"...
   Кай. Все?
   Данте. А что же еще вам надо? По-моему очень красно­ре­чиво. А вот что по существу дела сообщила Рази: "Накануне приезда Главнокомандующего на гарнизонном плацу прово­дились усиленные тренировки. Ежедневно. Сразу после обеда назначенные за три недели до пред­полагаемого визита на этот день дежурные по ротам собирались на плацу со своими старшинами и, стоя напротив них, отрабатывали команду: "Товарищ Главнокомандующий родом войск, рота находится на учебных стрельбах. Дежурный по роте сержант такой-то". Занятия продолжались два часа, после чего на плац выходил взвод почетного караула..."
   Кай. Скажите, Данте, вы действительно считаете меня идиотом?
   Данте. Ну-ну, не расстраивайтесь. Все идет не так плохо. Я бы даже сказал, неплохо идет. Совсем неплохо.
   Кай. Что идет? Куда идет? Зачем вы мне все это читаете?
   Данте. Я все объясню. Давайте закончим с бумагами.
   Кай. Валяйте?
   Данте. Итак, Фея. "Гипотетически возможен вариант ко­ренного пересмотра образа Гамлета мировой режиссурой и кри­тикой. Мы стоим на пороге если не открытия, то, во всяком случае, выявления существенной ошибки, скажем еще мягче -- недосмотра всех существующих на сегодняшний день трактовок. Хотя вопрос чрезвычайно прост. Прост до непри­личия. Прост до абсурда. Трагедия Гамлета -- в нем самом. Его конфликт с обществом берет свое начало в элементарном сюжетном изломе, который по своей тривиальности может соперничать разве что с сюжетом "Отелло". Впрочем, гений Шекспира не нуждается в дополни­тельных подтверждениях... Итак, Гамлет был гомосек­суалистом. И не надо падать в обморок. Вас не будет так шокировать эта мысль, когда вы вслушаетесь в пред­лагаемые аргументы. Во-первых, при встрече со своими университетскими друзьями Гильденстерном и Ро­зен­кранцем Гамлет заявляет от этом открытым текстом, говоря, что женщины его не интересуют, а мужчины уже не инте­ресуют. Почему "уже"? Да потому, что Клавдий был любов­ником принца. Собственно, Клавдий и есть главная причина пе­реживаний Гамлета. Прежде всего, и это главное, Клавдий, женившись на Гертруде, изменил теперешнему пасынку как половой партнер. Кроме того, Клавдий -- убийца собственного брата и отца Гамлета. И, наконец, замужество Гертруды за убийцей мужа и любовником сына. Тройная измена. Отсюда и иллюзия романа с Офелией. Во-вторых...
   Кай. Хватит. Я больше не могу слушать эту ахинею.
   Данте. Как будет угодно.
   Кай. Объясните, какое отношение все это имеет ко мне?
   Данте. По большому счету -- никакого. Скорее, все это касается больше меня. Это лишнее подтверждение того, что я выдержал экзамен. Разумеется, все ваши близкие писали свои отчеты просто так, дабы заморочить мне голову. Но все они в этот момент думали о вас. И обо мне. Элементарный анализ, даже не специалиста, определит по этим запискам отношение авторов к вам и ко мне.
   Кай. Ладно, мне это не интересно.
   Данте. Напрасно. Ваши поиски в "Инфрамузыке" могли бы значительно обогатиться...
   Кай. Это уже не ваше дело.
   Данте. Ну, вам виднее.
   Кай. Вы действительно выдержали экзамен. Я удовлет­ворен.
   Данте. И что дальше?
   Кай. Как что? Мы же догова­ривались...
   Данте. Послушайте, Кай, на кой черт вам это нужно? Вы хотите знать, как вашей симфонией можно остановить сердце человека?
   Кай. Да.
   Данте. Вы уверены, что хотите этого?
   Кай. Да же, черт возьми!
   Данте. Не горячитесь. В запале такие решения не прини­маются.
   Кай. Я спокоен, как удав.
   Данте. Извольте. Но я отвечу только на вопрос "как?" На вопрос "почему?" отвечайте сами.
   Кай. Я согласен.
   Данте. Необходимо учесть две вещи. Во-первых, низко­час­тотный генератор должен работать в продол­жение всего звучания симфонии. От самого начала. Лучше даже до начала. И во-вторых, во время паузы, той самой, на которую вы ставите, надо выстрелить из пис­толета. И не надо никаких акустических "ям".
   Кай. Из пистолета? Куда?
   Данте. В генератор.
   Кай. Но он испортится.
   Данте. А это, как вы говорите, уже ваши проблемы.
   Кай. И тогда сработает?
   Данте. И тогда сработает.
   Кай. Давайте.
   Данте. Что?
   Кай. Ну, что я там должен подписать?
   Данте. Какие у вас, однако, примитивные пред­ставления. Ничего подписывать не надо. Все уже давно подписано.
   Кай. Разве? А-а, понимаю. Я могу попробовать прямо сейчас?
   Данте. Если у вас есть такое желание. Только меня увольте.
   Кай. Да, да. Понимаю. Генератор в моей спальне. Запись музыки есть. Я попробую.
   Данте. Попробуйте.
   Кай. Да, пистолет...
   Данте. Возьмите мой. Разберетесь? (Дает пистолет.)
   Кай. Конечно. Спасибо.
   Данте. Не стоит.
   Кай. Еще раз спасибо... Я пошел. (Уходит.)
   Данте. Прощайте... Он даже не спросил, как запустить остановленное сердце. Впрочем, как его запустишь?

Из спальни Кая доносится аккорды "Инфрамузыки".0на звучит все громче и громче. Данте закрывает глаза. Звучит выстрел. Все смолкает. После выстрела появляется Автор. Данте встает и кланяется.

   Автор. Это вы, Данте? Что это за стрельба?
   Данте. Стрельба?
   Автор. Да, будто кто-то выстрелил из пистолета.
   Данте. Из пистолета?
   Автор. Должно быть, фейерверк. Я задремал. Уже несколь­ко ночей не сплю -- бессоница, знаете ли. А тут стрельба.
   Данте. Я сожалею, что вам не дали выспаться.
   Автор. Странный сон мне приснился. Будто я играл в шахматы с Нероном. Какая-то бесконечная партия. Я придумы­ваю сложнейшие комбинации, а он разрушает их в одночасье.
   Данте. И кто выиграл?
   Автор. Он, конечно.
   Данте. Почему же, конечно?
   Автор. Иначе сон потерял бы всякий смысл.
   Данте. А какой смысл вы видите в этом сне сейчас?
   Автор. Вы опять задаете вопросы.
   Данте. Простите...
   Автор. Не знаю.Но какой-то смысл в этом сне опре­деленно есть. Кстати, этот Нерон удивительно похож на вас.
   Данте. Это большая честь для меня, Мессир.
   Автор. Оставьте, какая в этом может быть честь?
   Данте. Большая.
   Автор. Постойте, как вы меня назвали? Мессир? Что это вы, уважаемый, в мистику ударились? Впрочем, валяйте. Давно меня так не называли. Кстати, про мистику... У меня есть одна замечательная история по этому поводу...
   Данте. Как вы себя чувствуете после сна?
   Автор. Вы опять что-то задумали?
   Данте. С чего вы это взяли? И почему "опять"?
   Автор. Опять, потому что вы до сих пор толком не объяс­нились, зачем вам понадобился Кай. А взял я это с того, что вы бы не стали меня спрашивать о самочувствии просто так. Впрочем, вы правы. Достаточно вздремнуть пару часов, как обретаешь необыкновенную легкость. Сейчас даже дышится легче. Так что вы задумали?
   Данте. Я хотел просить вашего разрешения удалиться, Мессир.
   Автор. Знаете, Данте, я терпеть не могу бальные танцы.
   Данте. Почему?
   Автор. Неестественные телодвижения, заученные па, приклеенные улыбки... Чего вы хотите?
   Данте. Я выполнил ваше желание. По-моему, я заслужил свободу.
   Автор. Мое желание?
   Данте. Да, я выполнил ваше желание и в награду прошу свободу.
   Автор. Милый мой Данте, Нерон обыграл меня. Похоже, что вам я ничем помочь не могу.
   Данте. Но сколько так может продолжаться?!
   Автор. Пока не проиграет Нерон.
   Данте. А кто будет после Нерона? Александр Великий? Моцарт? Алеша Карамазов? Кто?
   Автор. Не знаю. Может быть, вы.
   Данте. Это нечестно.
   Автор. Может быть. Поверьте, я сожалею не меньше вашего.
   Данте. Я хочу с ними!
   Автор. С ними? Оставьте. Это не ваш уровень. Вы устали. Вам надо отдохнуть. Ступайте. Нерона пока нет.
   Данте. Но...
   Автор. Ступайте. У меня много работы.
   Данте. Прощайте, Мессир. (Кланяется.)
   Автор. До свидания, сыщик Данте Бозини. Да, постойте. Что такое Алеф?
   Данте. Алеф? Что-то о бесконечности.
   Автор. Спасибо. Ступайте. И не злитесь на меня. Я не такой всемогущий, каким кажусь. Поверьте, я не кокетничаю.

Данте уходит.

   Автор. Вы можете спросить, зачем мне все это пона­добилось? Компания полусумасшедших извра­щенцев, страда­ющих вместе со мной неизвестно от чего. Если бы я мог вам ответить... Однажды ко мне пришел человек по имени... Забыл. Да и какое это имеет значение. Он пришел и сказал: "Завтра опять взойдет солнце". Зачем он это сказал? Ведь никакого завтра нет. Есть только сегодня. У всех. Даже у самого Солнца. Но почему-то оно восходит завтра. И каждый день --завтра. И конца этому не будет. Никогда. Если бы я мог вам ответить... Простите... Ужасно хочу спать.Ложится на диван. Принимает ту же позу, что и в самом начале спектакля. Вдруг оборачивается.
   А посуду опять не помыли.

Отворачивается к спинке дивана.

Конец

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"