Орлова Ульяна Владимировна : другие произведения.

Выстрел

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Как действуют стереотипы? А могут ли они оборвать чью-то жизнь? Могут. Изменить несколько жизней - да! А зачем? Денис - студент университета. Помимо учёбы он подрабатывает, на выходных ездит домой и встречается с девушкой, Надей. В одно из свиданий он случайно узнает, что два года назад у неё без вести пропал младший брат, Славка. Тот же мальчишка, который прошлым летом ехал с ним в одном купе!

   [email protected]
  
  

Книга вторая.

Выстрел.

  
   "... И мы знаем, что так было всегда,
   Что судьбою больше любим,
   Кто живёт по законам другим,
   И кому умирать молодым.
  
   Он не помнит слово "да" и слово "нет",
   Он не помнит ни чинов, ни имён.
   И способен дотянуться до звёзд,
   Не считая, что это сон,
   И упасть, опалённым Звездой по имени
   Солнце..."
   В. Цой "Звезда по имени Солнце"
  
   "...кто мой ближний?"
   Евангелие от Луки, 10:29
  
   Глава 1.
   Надежда.
   Дождь мелкими брызгами падал на лицо, оседал на чёрных фигурных ограждениях, собираясь в капли, тонкими струйками сползал по стеклам автомобилей. Оголенные ветки деревьев, дрожа от ветра, жалобно покачивали остатками жёлтых листьев. Серое беспросветное небо колпаком накрыло город. Солнца не было неделю. Или больше?
   Денис поправил наушники, накинул капюшон, сунул в карманы озябшие пальцы. "Был ли автобус? Нужно поторопиться... Неохота ещё целую вечность стоять на остановке...". Впрочем, такая погода не особо его расстраивала. Ну да, противно конечно - сырость просачивается через куртку, толстовку и забирается куда-то внутрь тебя. Но это ведь недолго - сейчас он сядет в тёплый автобус, откинется в мягком кресле и отдастся музыке и дороге. Если, конечно, не будет пробок. Хотя какие пробки в выходные? Да даже если они и будут: он вышел заранее, музыки в телефоне восемь гигабайт - можно и подождать... Выходной ведь! Долгожданные, милые деньки, которые ничто не может омрачить: ни эта погода, ни незнакомая бабушка на мокрой остановке, которая что-то ворчит на него, ни даже автобус, которого нет... Нет, есть! Вот он, родной! Жизнь продолжается! Денис уже был в дверях, как эта бабуля сердито протиснулась между ним и автобусом.
   - Ох, ну что ж за молодежь пошла, - услышал он коронную фразу сквозь наушники. Он не нашёлся что ответить. Прошёл назад, плюхнулся в кресло. И растворился в окутывающем тепле, музыке и радостном предвкушении встречи...
   Музыка прервалась на пару секунд - завибрировал мобильник. Денис потянулся в карман, на светящемся экране увидел знакомый номер, улыбнулся.
   "Динь, прости, я опаздываю. Задержусь на пятнадцать минут". Ну что ж... Видимо Надюшкина природа такая - опаздывать. Давно уже пора к назначенному времени прибавлять двадцать минут - не было ещё такого свидания, на которое она приехала бы вовремя. Ну ладно, подождём. Что ж теперь...
   Воспоминания о нёй солнечным зайчиком согревали сердце. Сейчас час-полтора и снова: её милое лицо, обрамлённое непослушными кудряшками, застенчивая, но такая добрая улыбка, маленький аккуратный носик с редкими капельками веснушек. Заливистый смех, нежный голосок: "Ох, Динька...". И восторг в детских зелёных глазах.
   У Дениса рядом с ней замирало сердце. Нет, он даже себе боялся признаться в этом, но это вот удивленное "Ох, Динька..." зарождало в нём такую энергию, что хотелось разбежаться и полететь. Или станцевать брейк-данс. Или... Или на тренировках написать в небе "люблю", или просто в свободном полёте крикнуть это всему миру... Почему у него нет крыльев?
   ...А если серьёзно, то, как же здорово, что ему именно в ту субботу понадобилось ехать в "Мегу". У него тогда слетел аккумулятор на нетбуке. Как же он злился: так не вовремя, - осталось несколько страниц, чтобы закончить реферат и вот он - зачёт! А тут - на тебе, ни интернета, ни реферата... Пришлось тащиться в "Мегу", хотя он не любил эти торговые центры, особенно в выходные, где народу столько же, сколько в час пик в метро. Но он знал, что там точно купит то, что нужно и не "золотое". А то здесь пара магазинов электроники на весь город и всё по двойной цене... Заодно и в "Икее" можно посмотреть подушку, а то он так намучился в общаге без неё спать... И вот он уныло ехал в эту самую "Мегу", ругая производителей нетбуков, бестолкового Серёгу, который нечаянно залил пивом его девайс1, заодно ругая ещё московскую осень, слякоть, дождь и... Не важно, впрочем. Потому что, приехав в центр, он нашёл там то, что искал и даже, кого не искал. Кого... И ведь надо же, именно в тот день, именно в то время и на той кассе девушке перед ним не хватило ста рублей. Он тогда... Он тогда раздраженно смотрел, как она роется в своей большой сумке и удивлялся про себя, каким образом там помещается всё это. Кассирша, наверное, тоже удивлялась, потому что она сначала молча смотрела, а потом уже начала нетерпеливо вздыхать. А Денис в это время пытался понять, каких предметов первой и не первой необходимости там может не быть... Он уже вынул наушники, шумно вздохнул и... И встретился с зелёными растерянными глазами. Беззащитными. Обиженными. Смущёнными. Расстроенными.
   - Проходите, - пробормотала девушка.
   - Как же, я уже пробила! - стала ворчать кассирша.
   Девушка снова стала рыться в сумке. Пространство вокруг наполнялось напряжением. Денис, хмыкнув, спросил:
   - А что там, в сумке? Вы там что-то потеряли? - И снова встретился с детскими глазами. Обрадовавшись про себя почему-то.
   - Потеряла... Ну что ж такое... А вы правильно подсчитали? - спросила она кассиршу.
   - Нет, ещё и я виновата. Всё правильно. Девушка, не задерживайте очередь. Сходите, здесь банкомат есть, или в другой раз возьмёте...
   - Ага, в другой раз! - обиженно воскликнула девушка, - тащиться через пол-Москвы за светильниками в свой выходной, чтобы приехать в другой раз!
   - А сколько не хватает-то? - спросил Денис.
   Девушка покраснела.
   - Сто рублей не хватает, - сказала кассирша.
   Денис порылся в джинсах, хорошо, что он разменял деньги, покупая аккумулятор...
   - Спасибо, - тихо сказала девушка, глядя на свои запылённые кроссовки, когда они вышли из магазина.
   - Да не за что... - пробормотал Денис.
   - Давайте, я ваш номер телефона запишу, я вам деньги на телефон верну.
   "Не стоит" - хотел было отмахнуться Денис, но... Почему-то очень хотелось ещё раз увидеть вот эти сердитые и доверчивые глаза, каштановые кудряшки... О чём бы ещё спросить, чтобы она не уходила?
   - Давай. Пиши. Только ты мне потом сообщение пришли, что положила, а то мало ли... - Денис забоялся, что она вдруг догадается. Продиктовал номер. Назвал себя.
   - Денис... Хорошо, я сегодня вечером вам положу. Меня Надя зовут, - она, наконец, улыбнулась. Ой, ну какая же у неё оказывается улыбка! Это он сегодня не хотел сюда ехать?
   - Я буду ждать, - Денис услышал со стороны свой голос. Какой он у него противный... - Надя...
   - Ну, до свидания!
   - Ага, - растерянно сказал он, - Надя!
   Но она уже быстро шла к лифту, смущенно опустив голову. С кем-то болтала по телефону... Ну ладно...
   Нужно ли говорить, что вечер почему-то не наступал, а часы отказывались идти? Или может, Надя обманула? Нет, же, не могла она. Такой бесхитростный взгляд, голос - они не могли обмануть! Да и вообще, что он о ней всё думает? Ну её, лучше он пойдет реферат дописывать...
   В восемь вечера затренькал телефон. Денис вскочил.
   - Слушай, ты чего с ним сегодня не расстаёшься? - подозрительно спросил Серёга.
   - Отстань, - сказал Денис, хотя и был ему благодарен за сломанный аккумулятор. Потому что на маленьком экранчике светилось: "Деньги положила. Надя, которую вы сегодня выручили в Икее". Ура! Денис аккуратно сохранил номер в контактах.
   И удивительно ведь, когда он позвонил ей через неделю и предложил встретиться, она не отказалась! Договорились на воскресенье... Жалко, что они могли встречаться только по выходным: Надя училась на юго-западе Москвы, а Денис в Подмосковье... Хотя добираться до Москвы всего около часа на автобусе или электричке, но он не мог себе такого позволить: по вечерам после учёбы он подрабатывал барменом. А что делать, если маминой пенсии с трудом хватало ей на лекарства и необходимую еду?.. Поэтому он с нетерпением ждал выходных: уж эти-то два дня он мог провести только так, как хотел он сам. Обычно он ездил к матери, пока не познакомился с Надей... Ой, надо ведь ей позвонить, сказать, что приедет в следующие выходные. Может, и Надюшка согласится ехать с ним?
   - Мам, привет! Да... Как дела, мам?.. Всё нормально, говоришь? Как давление у тебя?... Понятно... Хорошо... Мам, я не приеду... Да... В следующую субботу приеду... Да расскажу, расскажу!.. Что говоришь?.. Надя. Надежда!.. Да.. Ну познакомлю, конечно!.. Мам, я с Юркой тебе деньги передам, он к тебе зайдет. Да, он поедет... А я - на следующие выходные. Да хорошо я ем! Тепло у нас!.. Да!.. Всё, не волнуйся...
   Ну конечно, все скучают. Но зачем так, как с маленьким-то? Ой, мама... Сквозь раздражение от неусыпной маминой заботы он чувствовал тревогу за неё. Как она там одна? Этот год она маялась высоким давлением и не могла даже приехать к нему. Хорошо ещё, что его не взяли в армию, здесь, учась в университете, он мог и подрабатывать, и приезжать к ней...
   Народ в автобусе засуетился к выходу. Что такое? Денис посмотрел в окно - до метро ещё не доехали... Снял наушники, подошёл к водителю.
   - Почему не едем?
   - Авария там. Можешь сидеть, но когда поедем - не знаю... Дойти быстрее.
   Вот подстава! Вот чего ему ещё не хватало - так это топать по слякоти, да ещё и когда времени уже впритык. Кажется, сегодня опоздает не Надя...
   Денис натянул повыше воротник свитера, сунул руки в карманы. И быстро зашагал по лужам за остальными недовольными пассажирами...
  
   Конечно, он опоздал. Возле красно-синей колонны в центре зала, где обычно собираются встречающиеся, он увидел её. Она стояла, опустив свою волшебную сумку, с которой не расставалась, и что-то внимательно разглядывала в телефоне.
   - Надя! - позвал он.
   Надя подняла голову, заулыбалась. Денис облегчённо выдохнул:
   - Прости. Там авария была, пришлось пешком идти.
   - Какая авария? - забеспокоилась она.
   - Да ну как обычно... "Жигули" и "тойота"... Стоят там, выясняют...
   - Понятно, - Надя снова заулыбалась. - А сегодня я первая приехала! Хотя я тоже опоздала...
   - Угу... Что, вчера ночью опять анатомию зубрила?
   Надя кивнула. Грустно завздыхала:
   - У нас зачёт в понедельник. А я ничего не знаю! Вообще...
   - Да ладно тебе, сдашь! Куда ты денешься... С подводной лодки.
   - Ага, знаешь там какая преподша? У-у-у... Она всех отправляет, если хоть слово не то скажешь!
   - Ну, ты-то сдашь! Я знаю... - он взял её за руку. Аккуратная нежная ладошка была почему-то холодной. - Ты замёрзла, что ли?
   - Немножко... Я с погодой погорячилась. Всё не могу привыкнуть, что осень. Так лета хочется...
   Лета... А кому его не хочется-то? Горячий асфальт, свободные мысли... Можно целый день бродить по интернету или гонять на велосипеде... Или смотреть фильмы. Или даже почитать... Да всё равно, что делать, главное - можно спать сколько хочешь и знать, что сейчас ты никому ничего не должен... Хотя учиться Денис любил - это была заветная мечта. Её воплощение... Не любил лишь рано вставать и унылые предметы, вроде экономики или политологии...
   - Денис, мы куда сейчас?
   - Не знаю. Ты куда хочешь?
   - Я - как ты... Я же здесь ничего не знаю ещё...
   - Поехали тогда на ВДНХ. Там есть парк до Тимирязевской... Там здорово, тихо так. Погуляем, а потом к Юрке зайдем. Ладно? Я ему денег должен передать, он сегодня к матери поедет.
   - Давай! А Юра - это твой брат?
   Ох, ну надо же! За месяц знакомства ни разу не рассказать о своем друге! Нет, наверное, это только он так может...
   - Друг. Ой, Надя, наш поезд, пойдем быстрее!
   Они забежали в вагон. Двери грохнули, едва не прищемив Дениса. Он засмеялся, плюхнулся на сиденье. Надя тихо задышала рядом. Вот кто ему скажет, почему девчонки всегда так вкусно пахнут?
   - А что за друг? - услышал он её голос сквозь звенящий шум скоростного поезда.
   - Ну... Мы выросли вместе. Потом Юрка пошёл в армию, а меня не взяли, я сюда поехал. А он вот год отслужил и поступил в академию водного транспорта. Тоже на первом курсе учится... Брат... Наверное, уже как брат. Столько лет вместе, всё тайны общие...
   - Понятно, - вздохнула Надя, - а почему тебя в армию не взяли?
   - Из-за сердца. Нашли там что-то... Да я не знаю, я уже про него давно забыл! - быстро сказал Денис, заметив встревоженный взгляд девушки.
   - Постой, а как же ты тогда в лётное поступил? - удивилась она.
   - Ну... - совсем неуютно стало Денису в этом грохочущем вагоне, - это не совсем лётное, это только начало... Мне дали отсрочку на год, и я поступил сюда. В комиссии был один доктор, очень настойчивый... Пришлось его просить...Ну, а здесь делают самолёты, и ещё есть хороший аэроклуб. А в лётное - потом, может, что изменится тогда...
   Надя молчала. Ну вот, зачем он ей рассказал, поселил в зелёных глазах искорки тревоги? Не хватало ещё, чтобы она грустила из-за него!
   - Надюшка, - тихо позвал он, - не волнуйся! Я с тобой!
   - Ох, Динька, - едва слышно вздохнула та, - ну ты даёшь!
   Чего он даёт? Денис не понял. Как объяснить ей, какими словами, что не может он жить без неба? Что оно такое же нужное, как воздух. Что с детства не представлял он иной жизни... Что всё замирало в нём от волнующего предчувствия полёта, сколько раз он мечтал подняться ввысь! И как от скорости захватывает дух, но только тогда ты понимаешь - вот она жизнь! Ты живешь здесь и для этого! А остальное - декорации... Поэтому он не находил в себе места, когда пришла повестка в военкомат. И тогда эти вредные сбои в сердце, которые порой мешали ему дышать, сделали для него доброе дело, и его не взяли! Как после этого он мог не поступить в институт, в который собирался всегда?.. Тем более что дотошный врач оказался понимающим человеком: он долго тогда слушал Дениса, кивал, качал головой. Пока не посмотрел в его глаза. Видимо они были очень тоскливыми и очень умоляющими, потому что он отвёл свой глубокий внимательный взгляд и крякнул своё скупое "иди"... И сердце тогда не капризничало, будто тоже слушалось его... Да вообще, всё сложилось так, будто все одобрили его решение стать лётчиком...
  
   Какое же замечательное московское метро в выходные! Людей мало, поезда ходят хоть и реже, но полупустые. И нет очередей на эскалаторы... Можно идти вдвоём, взявшись за руки и знать, что тебя никто не толкнёт, ни скажет что-нибудь противное, как сегодняшняя бабулька... Хотя, они, бабули, никуда не делись, вот одна переваливает по ступенькам неудобную тележку с громоздкой клетчатой сумкой. Тяжёлая, наверное...
   - Надь, подожди. - Он взялся за жёсткую ручку. - Давайте...
   Что же делать, если в наш современный век ещё не придумали пандусов для тележек?
   Надя улыбалась. Кудряшки выбились из-под полосатого беретика, сумка сползла с плеча... Да всё на свете готов он был сделать ради этой улыбки!
   - Давай свою сумку. Что ты там такое носишь? - охнул он.
   - Секрет... Да ладно, ладно, - поспешно сказала она, увидев как Денис нахмурился, - пирожки тебе. Весь вечер вчера жарила.
  
   ____________________________________________________________________
   1 - девайс - прибор, устройство (разг.). От английского device.
  
   Глава 2.
   "У тебя глаза, как небо..."
   Оно было чистым и таким прозрачным, каким бывает только осенью. Казалось, щелкнешь пальцами, и зазвенит эта насыщенная глубокая синева. Маленькими искорками горели робкие звёзды. Морозило. В воздухе уже не было этой противной сырости, казалось, будто он пахнет снегом.
   В наушниках Цой пел про алюминиевые огурцы. Как-то не связывалась эта песня с радостным настроением. Но руки вынимать из карманов было неохота, и Денис просто переключился с песни на сегодняшние события. Хотя вроде ничего особенного и не было...
   ... Буран налетел внезапно. Словно кто-то смахнул большой поток мокрого снега на город. И подул на него. Деревья сердито качали голыми ветками. Листья кружились вместе со снегом. А ветер замораживал всё и вся. Надя ойкнула и прижалась к Денису. Денис, неожиданно для себя обнял её. А ветер со снегом, казалось, отгородили их от всего мира, казалось, что они хотели унести их в другое пространство... Холод пробирался сквозь тонкую курточку, сквозь свитер, сквозь ботинки. А серая пелена недовольно, нехотя рвалась на клочки...
   А потом... Потом они замерзшие, но ничуть не расстроенные этим, отогревались у Юры горячим чаем. Надя немножко стеснялась, и держалась рядом с Денисом. А Юрка был рад гостям. Тем более что с Денисом они не виделись около месяца...
   - О-о! - засмеялся он, когда они мокрые оказались у него на пороге, - Ясно, где ты пропадал!
   - И ничего не ясно! - буркнул Денис. - Грей нас давай. Мы замерзли.
   - Конечно, кто ж в такую погоду гуляет-то? Хозяин собаку не выгонит. Только влюбленные... - хмыкнул Юрка и увернулся от подзатыльника, - ну-ну... - и уже из комнаты отозвался, - как дела, летун?
   - Снимай куртку, сейчас будем чай пить, - сказал Денис Наде. В зелёных глазах нарастало смущение. - Не стесняйся. Юра - хороший парень.
   Скинул кроссовки, прошёл в комнату:
   - Нормально всё. Ты один, что ли, сегодня?
   - Пока да. Ребята на работе. Вечером соберутся. Будут отмечать.
   - Что отмечать-то?
   - Да не знаю... Какая разница?
   Вошла Надя, оглядела комнату. Засмотрелась на большой календарь с парусниками над кроватью у Юрки.
   Бесхитростный минимализм, как и во всех общежитиях: по обе стороны от широкого окна - две двухъярусные кровати, за кроватью напротив двери - маленький стол, над столом - белый шкафчик с посудой, слева во всю стену - обшарпанный шкаф для одежды, на полу - ковёр, прикрывающий старенькую паркетную плитку...
   - Садитесь, что встали? Правда к чаю у меня ничего... Только печенье какое-то старое завалялось.
   -Ой... Надь, - Денис посмотрел на девушку. Она поняла без слов.
   - У меня в сумке пирожки есть. Вы с картошкой любите? - тихо спросила она Юру. Вот чего тут стесняться?
   Юрка кивнул. Надя быстренько принесла пластиковую коробку с маленькими золотистыми пирожками...
   Денис любил пирожки с картошкой. Правда в последний раз он ел их давно - мама пекла их в конце лета. Ну, а друг... В общем, пирожки исчезли быстро. Осталось несколько штук, Юра аккуратно закрыл контейнер, протянул Денису.
   - Спасибо, - улыбнулся он Наде.
   Как же здорово всё-таки увидеть друга! Человека, с которым ты вырос, который знает тебя не хуже, чем ты сам. А главное - понимает. Принимает. Вот таким, со страхами, недостатками, сомнениями... А в чужом городе - увидеть родное лицо, всё равно, что возвратиться на Родину... И Юрка, видно ведь что соскучился - сияет, как начищенный медный самовар...
   - Как твой лес? - неожиданно спросил он.
   Надя недоуменно посмотрела на Дениса. Ой, да она ведь ещё не знает...
   - Ну, как... - Денис вздохнул. - Завтра митинг опять будет.
   - Ты пойдешь? - быстро спросил Юра, пытливо глядя на Дениса своими карими глазами.
   - Пойду. А что толку-то? Сколько уже деревьев срубили. Наш лес - не первый. И не последний ещё...
   Надя непонимающе смотрела по очереди на ребят. Но молчала, видимо догадывалась, в чём дело.
   - Я не понимаю, зачем это? - глухо сказал Юрка. - Ведь там же не просто так зелёные насаждения... Там ведь два аэродрома, постоянно летают самолёты. Один только "Макс" чего стоит!.. Деревья ведь поглощают всю эту грязь...
   - Ну... Объясни это им...
   - Денис, правда, зачем они рубят-то? Им что, дров не хватает? - спросила Надюшка.
   - Да каких дров! Дорогу там хотят делать. Хотя... Кто-то говорит, что дачи строить, но это, может быть, и слухи...
   - Так там же есть дорога!
   - Там хотят напрямую к аэродрому... Но, насколько я знаю, разрешения на вырубку у них нет!
   Юра молчал. Надя растерянно смотрела на Дениса. Как будто от него что-то зависело...
   - Что?.. Я разве виноват, что в нашей стране кому-то очень мешают деревья? Или то, что я там живу? Самому тошно... Там лес такой... Я гулял там как-то. Тропинки маленькие, сосны. Дышать так легко... Тихо... Будто и не в городе даже...
   Ребята молчали. Потом Юра вздохнул. Глаза его уже не улыбались. Ну да, он же первый год в Москве. Он не знает ещё здешних порядков, да и Надя ведь не знает...Для них непривычно это, непонятно, зачем?.. Да и Денису тоже не понятно, а главное - обидно. Как будто это не лес рубят, а внутри у него что-то. Будто он сам эти деревья сажал... Всё-таки привык он к этому зелёному городку...
   - Может, не будут ещё? - прошептала Надя. Денис пожал плечами. А что тут скажешь?
   Помолчали. За пыльным окном общежития сквозь разорванные облака просвечивали несмелые лучи... Ветер, разогнав тучи, разбил колпак, который закрывал город уже дней десять. Наконец-то солнце! Как же удивительно оно вдруг поднимает настроение.
   - Юрик, я принес деньги. Зайдёшь к маме?
   Юрка кивнул.
   - А сам когда выберешься?
   - На следующих выходных. Вместе поедем. - И встретился с вопросом в Надюшкиных глазах. Надо ведь ей тоже предложить... Ладно, потом.
   - Юр, как учеба?
   - Нормально. Ботаю потихоньку...
   - Все первокурсники ботают... Потом привыкают и спят на лекциях, - Денис подмигнул Наде.
   - Ой, не говори, тоже умник нашёлся. Что, если на курс старше, значит, всё знаешь что ли?
   - А то как же, - самодовольно улыбнулся Денис.
   - Вот я до сих пор не пойму, как тебя в армию не взяли, а в пилоты взяли?
   - Так не сразу же! Ну и вообще... Разговаривать надо уметь.
   - Ой, я же говорю, умник! Ну ладно, не буду, - Юрка встретился с укоризненным взглядом Дениса. Прямо он не знал, как Денис хотел летать! Только выучиться бы...
   - Надя, а ты где учишься? - Юрка посмотрел на Надю.
   - В медицинском. На педиатра.
   - Здорово! Интересно?
   - Очень. Мне нравится. Правда, учить много надо...
   - Ну, это у всех так, - подал голос Денис, - потом, правда, чем старше - тем меньше...
   - А ты здешняя? - снова спросил Юрка.
   Денис покачал головой. Надя улыбнулась:
   - Нет. Я с Сибири.
   - А зачем в Москву приехала? - удивился Юрка. - У вас там что, поблизости ВУЗов нет?
   Надя покачала головой.
   - С медицинскими сложно. Или нет педиатрии, или поступать сложнее, чем сюда.
   - А ты на бюджете?
   Надя кивнула.
   - Юр, хватит человека мучить вопросами! Расскажи лучше, как у вас тут...
   Нет, друг не изменился. Только похудел немного, точнее так и не поправился после армии. Ну и тёмные глаза стали не такими улыбчивыми, как раньше и мелькала в них иногда усталость... А так - Юрка он и есть Юрка. Отзывчивый. Хоть и шутит всё время над ним с Надей, но видно, что без насмешки, по-доброму так. Странно было бы, если б он не шутил - настолько привык к этому Денис. И говорить с ним можно долго, не замечая времени. Тем более есть о чём... Жалко, что пора собираться: Юре ещё в электричке три часа пилить... Ладно, в следующие выходные они вместе поедут, ещё пообщаются.
   Когда они вышли из общежития, светило вечернее солнце. Холодными, но мягкими пастельными тонами оно по-своему преображало унылый город, отражаясь в золотых кленовых листьях, жёлтыми каплями оседая на верхушках куполов, мягкими тенями очерчивая озябшую траву... А в небе синева заполнила всё пространство, и облака, когда-то давившие своей тяжестью, теперь маленькими жалкими клочками уходили, подгоняемые осенним ветром. Пахло снегом.
   Юрку проводили до Курского вокзала. А Денис решил ехать на электричке с Казанского. Неохота ему было трястись в метро, потом ещё в автобусе... Да и поэкономить нужно. Зарплата - только на следующей неделе...
   - Надюшка, - сказал Денис, когда они подходили к метро. Снова обрадовался этому доброму взгляду, озорным кудряшкам, задиристому носику. У него ещё есть целое, почти целое завтра, чтобы побыть с ней! - Надюш, я хотел спросить у тебя...
   - Что, Динька?
   Он помолчал. Глубоко вздохнул. Да уж, оказывается, так сложно говорить о простых вещах!
   - Я на следующей неделе поеду к маме. Может быть, ты поедешь со мной?
   Надя нерешительно покачала головой. Понятно было, что она боялась обидеть его отказом.
   - Да ты не бойся... Мама у меня - золотая...
   - Да я не боюсь, - она помотала головой - каштановые колечки запрыгали по такому же полосатому, как и беретик, шарфу. - Денис... Просто ко мне моя мама приезжает на следующей неделе!
   Ну да, ведь у неё же тоже есть родители... Жалко, конечно, полмесяца не видеть её. Денис вдруг понял, что для него общение с ней нужно так же, как небо. Как воздух... Почему так пусто становится, когда он думает о предстоящем расставании?
   - Динь... - Надюшкины смущённые глаза засветились каким-то внутренним светом, от которого грусть стала растворяться, и становилось внутри очень тепло, - Динь, а знаешь... У тебя сейчас глаза - как вот это небо. Честно - честно!
   И снова внутри - эта радость, от которой захотелось обнять Надюшку, закружить её быстро-быстро... Или разбежаться и полететь...Но он просто взял её тоненькие горячие пальчики. Посмотрел в её счастливые глаза. Они всё понимали без слов. И смеялись, согревая всё вокруг беззаботным и ласковым сиянием...
   - Надя... Я буду скучать...
   - Ох, Динька... Я тоже!
   - Я буду ждать!
   - Я тоже... - прошептала она, - но у нас есть ещё целое завтра!
   И точно! А это ведь так здорово...
  
   ... Оно было таким чистым, таким насыщенно синим и таким прозрачным. На горизонте - светло-голубым. Денис вдруг вспомнил, как однажды, будучи ещё маленьким, в самолёте, вечером сделал открытие. Когда солнце село, то на горизонте он увидел огромную радугу. Только она была не полукруглая как обычно, а длиною в небо: цвета плавно переходили от огненно красного - там, где только что зашло солнце, и до фиолетового - на противоположной стороне... Словно эта радуга окружала землю. Удивительно... Как он мог забыть про это?
   Он всё-таки вынул руки из кармана, вытащил мобильник. Выключил Цоя, снял наушники. Теперь в тишине сонного города было слышно только его шаги. Почему-то они ритмично совпадали с минутами. Отмеряли время. Его, Дениса, время... А может, ещё и Надюшкино?
  
   Глава 3.
   Младший брат.
   Первоклассники сегодня заканчивали учиться раньше - каникулы на носу. Антон прислонился спиной к железной ограде. Рюкзак он не стал снимать, надеялся, что ждать придётся недолго.
   Двери школы постоянно открывались - выходили ребята. Ой, вот и он! Антон поднял ладони, махнул светленькому мальчишке с большим ранцем за спиной. Тот кивнул ему, на секунду остановился, сказал что-то парню, который вышел вместе с ним. И побежал к Антону.
   - Славка, ты опять шапку дома оставил? Или в школе?
   - Дома... Антон, я её где-то потерял. В смысле дома потерял.
   - Уши отморозишь! Осень на дворе!
   - Не, не отморожу, - засмеялся Славка, - я капюшон одену.
   - Вредина... Как в школе дела?
   - Нормально... У нас сегодня был этот, как его... медосмотр, - Славка остановился, покопался в портфеле, вынул оттуда какие-то бумажки.
   - Это что такое?
   - Это родителям сказали отдать.
   - А чего такие мятые-то? Будто слон прожевал... - Тошка попытался что-то разобрать в корявых закорючках. Ладно, мама прочитает, она умеет понимать врачебный почерк... - Как ребята?
   - Да нормально всё, Антон. Вовке новый телефон подарили, сенсорный. Хвастался сегодня. Классный...Там представляешь, всё есть! И игры всякие, и даже интернет, только родители ему его не подключили...
   - Представляю. Ну, Вовка - умник, конечно. Нашёл, что в школу носить...
   - Ну... Потеряет - ему новый подарят.
   - У него что, родители - миллионеры?
   Славка вздохнул.
   - Нет. Нефтяники. Они в Сибири работают, а он с бабушкой живёт...
   "Знакомая история..." - подумал Антон.
   - Не обижают тебя?
   - Нет, ты что! - Славка удивленно посмотрел на брата, - наоборот... На переменке все возле меня крутятся, не дают примеры доделать... А то я вчера не успел...
   Удивительно, как быстро Славка умел заводить новых друзей. Антон сначала боялся за него, когда тот пошёл в первый класс. Потому что общество школьников оно такое - где поддержит, а где и раздавить может... Но Славку не трогали. Видимо чувствовали характер... Или ещё что-то. Может просто видели, как Тошка постоянно встречает и провожает его в школу? Всё-таки старший брат...
   - Антон, а дядя Боря когда приедет?
   - Завтра утром. На все каникулы.
   - Ура!
   Тошка и сам был рад. Соскучился - папы не было целый месяц. Наверняка привезёт с собой кучу интересных историй! Можно будет вечерком сесть вместе на большом диване, сделать вкусного чая и слушать... Даже Славка, непоседа, сидит тихо, когда папа рассказывает.
   ...После того, как он вернулся домой, папа работу не поменял. Он продолжал ездить в командировки, а вот мама оставила её. И ни разу при нём не говорила о своей работе, хотя Антон знал, как она ей нравилась... Мама продолжала писать статьи и даже собиралась выпустить учебник... А папа... Папа говорил, что "если он будет работать здесь, то его копеек не хватит, чтобы прокормить двух этих оболтусов, из-за которых я в прошлом году чуть...". Что "чуть" - папа никогда не договаривал, но Антон понимал, глядя в его синие очень серьёзные глаза... И на морщинки, которые так и не исчезли, и на побелевшие волосы... Сейчас, впрочем, это уже не так важно... Главное, что вот он - дом и Славка рядом... Поскорее бы завтра!
  
   Мама была дома. Славка с порога протянул ей листочки и выдохнул: выполнил обязательство, донёс их целыми. Ну, почти...
   - Это что такое? - она пригляделась к корявым закорючкам.
   - Это медосмотр. Славке сказали, чтобы он их тебе отдал... - Тошка бросил рюкзак, скинул куртку.
   - Понятно, - она присела на диван с этими листочками, - Антон, идите ешьте, там курица в духовке. Я сейчас посмотрю сразу, что тут.
   Ой, сколько мама наготовила! Наверное, она тоже соскучилась по отцу...
   - Антон, - зашептал Славка, когда они уселись за стол, а мы на каникулах к Шурику поедем или нет?
   - Ой, Славка, я не знаю... Завтра папа скажет.
   Он и сам хотел съездить к другу. Если была такая возможность - на каникулах они ездили к нему. А что, было удобно: на поезде без пересадок, а оттуда потом папа ехал в Москву и - в Европу. Если у него было время - то тоже гостил у Шурки. Очень дружил он с его отцом...
   ... Удивительно просто, что друг тогда не обиделся. Совсем! Хотя у Тошки до сих пор иногда внутри скребёт вина перед ним... Но недолго скребёт, ведь если бы они сбежали вместе - Шурка не нашёл бы отца. Точнее отец - Шурку...
   Но тогда ведь Антон этого не знал... И почему-то очень боялся, что друг просто не станет с ним разговаривать. Но все опасения растворились, когда он услышал в трубке звонкий голосок:
   - Алло, это кто? Антон? Антон... Я знал, я ведь знал, что ты найдешься!
   А Тошка... У Тошки почему-то тогда охрип голос. Совсем не вовремя, кстати... Он только и смог сказать:
   - Шурка, ты меня прости!
   ... И как они встретились тогда! Как будто не виделись не месяц, а целую тысячу лет! Он никогда не забудет, как Шурка, всегда такой серьезный и внимательный, теперь улыбался. Таким счастливым в интернате он никогда не был. А здесь - сиял.
   Как он тогда положил руки на Тошкины плечи и тихо сказал:
   - Антон... Как я рад, что, наконец, увидел тебя! Что ты живой...
   У Антона будто тяжёлый груз с плеч свалился. Он наконец свободно вздохнул... Хотя первый раз он так вздохнул, когда открыл глаза и понял, что он дома. И когда, посмотрев на родителей, понял, что об интернате даже разговора не будет... Вернее будет, но не о том, чтобы там жить, а о побеге и о той дороге... Никогда Антон не забудет её. Даже сейчас, хотя уже прошло полтора года, нет-нет да и приснятся ему эти бесконечные рельсы, мелькающие огни жёлтых окон, Славка за спиной... Но самым страшном во сне был маньяк... Иногда ему снилось, как в звенящей тишине чёрного леса, тот кричит Антону: "Стреляй! Ну, что ты , стреляй!", а у него почему-то не срабатывает курок... Или пальцы почему-то перестают слушаться...И Славка рядом, и жутко сознавать, что сейчас ведь тот сомнёт его, или... Дальше Антон испуганно просыпался. И потом ещё долго не мог заснуть, слушая тихое сопение младшего братишки рядом и вглядываясь в тёмное окошко своего дома, в которое тихонько стучал своими веточками могучий тополь...
  
   - Антон! - Славка в упор смотрел на брата, - Ты чего загрустил?
   Тошка встряхнулся:
   - Да нет, ничего...
   - Ты пойдёшь сегодня в музыкалку?
   Ой, точно же. Как он мог забыть? Сегодня же последнее занятие перед каникулами. Надо... Хотя он и не любил этот неприятный урок сольфеджио, где нужно было писать нотные диктанты, или ещё хуже - ритмические, - так скучно... Но, может быть, после урока, он заглянет к своей учительнице и попросится поиграть на пианино... Жалко, что дома у них нет инструмента, а то он бы торчал за ним целыми днями. Хотя пока его нет, можно поторчать за компьютером...
   - Тошка! - это уже мама появилась в дверях. Какой-то вид у неё растерянный... Хотя, может, ему показалось.
   - Мам, спасибо, всё вкусно!
   - Хорошо... Ты сейчас пойдешь в магазин.
   О, нет! Ну, какой ещё магазин? Зачем магазин? Тошка умоляюще посмотрел на маму:
   - Мам...
   - Не мам. Кто целую неделю идёт за картошкой? Чем отца кормить будем?
   - Ну... Ты же уже приготовила... - Тошка заметил металлические искорки в глазах у мамы и решил, что сейчас, наверное, лучше не спорить... Но всё же, тихо сказал, - ну хоть отдохнуть после школы...
   Правда, какая картошка? Это надо на рынок идти... Неохота, тем более, что погода такая - серо, холодно и ещё с мелкими брызгами... С другой стороны, он и правда неделю уже обещает...
   - Два мужчины в доме у меня, а я должна сумки таскать?
   - Тётя Оля, мы сходим! - это Славка уже не смог вынести упрёка, - Антон, пойдём! Прогуляемся...
   Ну, если со Славкой, то он не против. Хотя лениво так... Нет, нужно идти. В интернете можно и потом посидеть, тем более, что мама тогда уж точно не будет прогонять его от компьютера... Сейчас только он спросит, вдруг она знает?
   - Мама, а мы к Шурке поедем?
   Губы у мамы дрогнули в улыбке:
   - Поедем.
   - Ура! - как это у них со Славкой вместе получилось?
   Ну ладно, тогда никакая картошка и не страшна... Тем более, что со Славкой не скучно - он задаёт такие вопросы, что порой Антон и сам теряется, что ответить... Смышлёный малыш.
   Славка всё никак не привыкнет называть маму - мамой... Всё тётя Оля, хоть и видно, что любит её... Может, просто потому, что всё же надеется найти свою? Как-то раз вечером, сидя за уроками, Тошка заметил, что малыш притих. Обернулся, всего лишь на секунду - и снова уткнулся в тетрадку. Потому что Славка смотрел на старенькую фотокарточку и что-то шептал. Не нужно было догадываться, кто на ней... Единственная вещичка из прошлой жизни, единственная связь с ней, воспоминание...
   Ведь у Славки живы родители, просто он потерялся... Странно - сколько папа смотрел - он так нигде не нашёл информации о них... И дядя Валера, Шуркин отец, он работает в милиции (то есть уже полиции) - он тоже ничего не смог узнать. Хоть Славка и потерялся рядом с тем городом, где живёт Шурка...
   Как же всё-таки здорово, что он тогда не прошёл мимо стройки! Что бы он сейчас делал без него, такого славного младшего братишки? Сколько раз выручал его Славка? Да и вообще, просто счастье даже молчать рядом и слушать, как он тихонько посапывает, размышляет о чём-то, нахмурив светленькие брови...
   А мама, как она сразу приняла Славку! И ни словом, ни жестом не показала, что он не её сын... И папа тогда так обрадовался, когда вернувшись, увидел дома Антона вместе с малышом. Зря Тошка тогда переживал...
   Славка шагал рядом и задумчиво смотрел в небо. Мелкие брызги то ли снега, то ли дождя капельками оседали у него на лице. Оказывается личико у него совсем не острое, а круглое. Просто прошлым летом он был очень голодным... Несколько минут он молчал, потом перевёл взгляд на Тошку. В глазах светился новый вопрос.
   - Антон... Я недавно слышал в песне, знаешь какие слова? Что звёзды - это не звёзды, это дырки в небе, сквозь которые виден свет из рая. Это так может быть?
   Ох!.. Вот что ему ответить? Умеет же он задавать вопросы... Учителям в школе, наверное, нелегко...
   - Ну... А почему бы и нет? Мы же там не были, не видели что там...
   Славка довольно помолчал. Видимо ему нравилась эта идея.
   - Тогда получается, солнце - это очень большая дырка? Там, наверное, очень яркий свет и поэтому всё сгорает, да? Так просто туда не попадёшь...
   Тошка даже споткнулся. Вздохнул. Поправил капюшон на Славке, внимательно посмотрел на него. Серые глаза без улыбки смотрели на него, почему-то сейчас для брата это было важным...
   - Славка, да всё может быть... Хотя, с другой стороны - вот будет у вас астрономия в школе...
   - Ну как же, тогда получается, что солнце - это не солнце, а дыра?
   - Почему же не солнце-то... Скопление света, которое называют "солнцем".
   - Ой, а я так и не думал даже!
   - Славка, а ты где эту песню-то услышал?
   Славка замялся.
   - В гостях у Данилки. Гречко... Ну, он мелкий такой, со мной за одной партой сидит.
   - Ты когда это успел у него побывать?
   - У нас третьего урока позавчера не было, вот я к нему и пошёл. И Вовка ещё. Он просто напротив школы живёт.
   Мда... Видимо прошлое лето ничему его не научило. Доверчивый, как слонёнок... А с другой стороны, что лучше - сидеть в школе и маяться от безделья?
   - Антон, да не волнуйся ты! Данилка - хороший парень! Он всякие модельки танков, самолётов собирает, раскрашивает их. Он нам показывал. А потом его мама нас мантами угостила...
   Тошка молчал. Он не знал, что ответить малышу...
   - Антон... - Славка уже с беспокойством вглядывался в лицо брата.
   - Славка... Слушай, давай, когда в другой раз у вас не будет урока и ты соберешься в гости или ещё куда, ты мне позвонишь? Хорошо?
   Славка закивал.
   - Позвоню! Антон, я хотел позвонить, но у меня аккумулятор разрядился на телефоне. А потом я и забыл уже...
   - Давай, если в другой раз у тебя батарейка сядет или если ты телефон дома оставишь, то ты у ребят попросишь?
   Славка кивнул.
   - Славка... - как вот ему сказать, чтобы он не обиделся? - Славка, пойми же ты... - тихо сказал Антон, - я же не просто так...
   - Да я понимаю, Тошка. Я не буду больше. Честно! То есть буду звонить.
   Добавилось ему лишняя капелька тревоги. Или она не исчезала никуда? "А что ты хочешь? - сказал он себе, - все малыши вырастают... И становятся самостоятельными... И иногда даже очень...".
   Славка высунул из кармана свою ладошку. И крепко взял Тошкину руку. Как раньше...
  
   Глава 4.
   Ночной разговор.
   За окошками детской музыкальной школы густели лиловые сумерки. "Интересно, а почему они лиловые, - подумал Тошка, надевая куртку, - ведь днём же небо было серым. Откуда синева взялась?". Рядом, завязывая шнурки на ботинках, пыхтел Кеша Сорокин, его одноклассник. В обычной жизни человек неповоротливый и медлительный, но очень способный в музыке. На фортепиано он играет здорово! Тошка мечтал научиться играть так же... "Как его пальцы, которые так быстро летают по клавишам, не справляются со шнурками? - удивился Антон, - Человек - существо загадочное... И непредсказуемое...". Занятия музыкой как-то сами собой располагают к философским вопросам, про которые в повседневных делах почему-то забываешь...
   - Антон, ты в среду на репетицию придёшь? - спросил Кеша, выпрямляясь.
   - Нет. Я уезжаю.
   - Куда уезжаешь? - испугался товарищ.
   - К другу, куда... На каникулы.
   Ого, пока они играли, на улице уже шёл снег! Белые мелкие хлопья кружились и сразу таяли на чёрной холодной земле. Вертелись возле фонарей. Щекотали нос. "Ничего, - обрадовался Тошка, - скоро всё наконец-то будет белым-белым!". Зиму он любил. А осень - нет. Особенно такую: сырую, пасмурную и с голыми деревьями без листьев...
   Ой, что это? Тошка заметил на скамейки две очень знакомые фигурки: одну маленькую в синей курточке и шапке, а вторую - высокую, в тёмных брюках и чёрном пальто, с серебристой шевелюрой густых волос... И забыл про Кешу.
   - Папка!
   Он уже и забыл, как крепко умеет обнимать его папа! Надо же... А мама говорила, что...
   - Пап, а мама говорила, что ты завтра утром приедешь!
   - А я раньше!.. - отец всё смотрел на Антона. Как будто не видел его очень давно. И улыбался из-под усов... - Как ты, сын? Славка мне тут уже рассказал, что вы к концерту готовитесь? И что ты даже с двумя четвёрками четверть закончил?
   - Ага, готовимся... - Антон вспомнил про Кешу, обернулся - тот стоял в сторонке - и помахал ему. - Пап, как ты съездил? Расскажешь?
   - Расскажу. Только не сегодня. Я устал немного...
  
   Дома Тошка включил компьютер. Залез в "контакт"1. Днём ему так и не удалось побывать в интернете, зато сейчас было немного времени... Нашёл на страничке Шурку - Сашу Карандашина, написал ему:
   "Шурка, мы приедем! Завтра мама пойдёт за билетами, значит, в субботу вечером или в воскресение мы будем у тебя. Я тебе ещё позвоню. Славка очень соскучился. Я тоже. Папа тоже приедет!
   ЗЫ: я прочитал про твой самолёт. Мне кажется, что двигатель у него нужно поменьше сделать. Потом объясню, почему. Да и вид красивее будет... Ты успеешь его дорисовать?"
   И нажал кнопку "отправить".
   Как же всё-таки здорово осенним вечером осознавать, что ты дома! И чувствовать себя счастливым... Наверное, самым счастливым человеком на свете... Завтра - пятница, а потом - целая неделя каникул! Славка утащил папин телефон - сопит тихонько и быстро жмёт на кнопки: играет... Мама кормит папу жареной картошкой, за который ему сегодня так не хотелось идти... А он тут, в интернете. Ой, фотки кто-то из ребят выложил. С моря, нужно глянуть. Тошке так и не довелось там побывать - летом всё-таки решили купить компьютер. Ну и ладно, съездить он всегда успеет. Это не главное... Так, интересно...
  
   Ночью Антон проснулся оттого, что захотелось пить. Он слез с кровати, мельком глянул на Славку: тот сладко спал без одеяла, раскинув руки. И такое беззаботное было у него выражение лица, что Тошка не смог сдержать улыбки: какой же он всё-таки ещё малыш... Братишка.
   Посмотрел в окно: старый тополь качал голыми ветками, и казалось, что ему холодно. Кружились снежинки, укрывая озябшую траву. Это - первый снег, и он ещё растает... Но сейчас было красивым это тихое безмолвное ожидание зимы. Осень скребла листьями по асфальту и нехотя отступала. А зима застилала землю и прошлое белым, чистым покровом. Новые дела, новые мысли... Какими они будут?
   Тошка тихо вышел из комнаты, прошёл по коридору и замер: щели кухонной двери светились, и из-за неё доносились голоса родителей. Он хотел уже пойти обратно в комнату, чтоб не мешать им, как неожиданно зацепил слух негромкий, но встревоженный голос мамы:
   ... - Боря, ну какая Швейцария? Это же с корнями себя выдирать!
   Какая ещё Швейцария? Тошка прислушался...
   - Оль, я же сказал, нам там будет лучше...
   - Кому - нам?
   - Тебе.
   - Мне? Ты меня спросил?
   - Я вот и спрашиваю... Оль, а разве нет? Ты одна здесь с мальчишками...
   - А мальчишек ты спросил? Антона? Славика?
   - Нет ещё. Ну, Тошка, наверное, согласится. Там спокойнее. Условия лучше. И мы же - рядом... А Славка - там, где и Антон... Но в нём-то и вся загвоздка...
   - Какая загвоздка? - напряжённо спросила мама. Тошка тоже напрягся. Никогда папа раньше не делал между ними различий...
   - Ну, то, что мы его опекуны... Его не выпустят за границу!
   Точно ведь! После долгой волокиты родителям удалось оформить только опекунство над Славкой. Потому что нет сведений о том, что Славкины родители погибли или лишены родительских прав... Но это по бумажкам только... А сейчас получается... Тошка еле сдерживал себя, чтобы не дёрнуть ручку двери.
   - И что ты предлагаешь? - это мама.
   - Оль, я не знаю... Я же и советуюсь.
   - Я думаю, что нужно всем вместе советоваться! С ребятами...
   Молчание. Потом усталый голос отца:
   - Я просто не знаю, как им сказать...
   - Борь, что ты не знаешь? Ты уже всё решил? Почему ты не спросил меня? Я не смогу жить в чужой стране!
   - Оль, ну ведь раньше могла же.
   - Раньше... Раньше я много чего могла. Сына, например, в интернате оставить... И что из этого вышло?.. Борь, да не захочет он, пойми же ты!
   - Ну, откуда ты знаешь? Он ведь хотел ехать со мной... Оль, я когда приезжаю в Россию, знаешь, мне так грустно становится... Загадили страну.
   - Правильно, и давай отсюда смотаемся! Так, да? Пусть дальше гадят...
   "Что за чушь? Какая ещё заграница? - сердито подумал Тошка. - Так всё было хорошо, а тут... Чего им неймется-то?"
   - Я просто думал, что нам всем там будет лучше... И мы будем вместе. Я измучился так мотаться... - тихо сказал отец.
   - Борь... Я тоже хочу быть вместе. Но я не смогу так. А Славку ты куда денешь?
   - Нужно искать его родителей... Только как?
   "Ага, хорошо придумал, пап... А ты не подумал, как я там без него буду? И без Шурки? Ты зачем меня рвешь на кусочки?..".
   Молчание нарушила мама:
   - Борь, у них сегодня был медосмотр. У мальчика нашли порок сердца.
   В этой тишине Тошка услышал медленные удары своего сердца. Они проваливались в пустоту и были такими громкими, что он испугался - сейчас их услышат родители... Хотя, подумаешь... То, что он услышал страшнее. Эх ты, Славка...
   В тишине кто-то скрипнул стулом.
   В тишине кто-то вздохнул...
   Так вот, почему малыш в дороге иногда терял сознание! Так вот, почему Тошка так боялся за него... Но он ведь не знал, что в любую минуту Славки могло не стать... Откуда ему знать это?
   - У кого? - бесцветно нарушил тишину отец.
   - У Славика.
   Снова молчание. А Тошке почему-то ужасно захотелось лечь в постель и уснуть. Чтобы наутро проснуться и понять, что всё это - сон.
   - Борь, там не всё так опасно. Я уже звонила их доктору, спрашивала. Операцию можно не делать... Сказал, что нужно беречь ребёнка. С такими вещами доживают до старости...
   - Оль, что ж ты молчала?
   - А что, это разве что-то изменит? - мама говорила так тихо, что сложно было разобрать слова. - Тебя изменит? Твоё решение?
   - Многое изменит...
   - Да ну, Боря... Разве тебя может что-то изменить?
   Молчание... Пол такой холодный почему-то. Тошка осторожно переступил ногами.
   - Ну, раз так - буду мотаться. Как раньше... Но знаешь, мне иногда так страшно за вас! Оль, я ночами не сплю, мысли всякие разные. Я даже молюсь... И так по мальчишкам скучаю... Оль, ты не представляешь, как бы мне хотелось быть с вами!
   Мама молчала. А Тошка никогда не слышал такой тоски в голосе папы... Да уж... Нелегко ему...
   - Борь, если хотелось бы - можно было что-нибудь придумать, разве нет?
   - Вот я и думаю... Если я буду работать здесь - мы так долго не протянем... И Тошке в институт нужно будет поступать...
   Какой институт?.. Это ведь через четыре года ещё! Целая вечность...
   - Оль, я завтра попробую спросить у Антона, что он думает... Да не волнуйся ты! Я просто спрошу, я же не настаиваю...
   - Как хочешь... Я днём пойду за билетами. Мальчишки очень соскучились по своему другу. Ты не передумал ехать?
   - Нет. Я хочу увидеть Валеру... Может он чего посоветует... В следующее воскресение у меня самолёт. Вас провожу и поеду...
   - Боря... Ты ведь знаешь, что я тоже очень скучаю...
   - Оля, Оля... Помнишь, как девчонкой ты не хотела расставаться даже на день? Ты почему-то очень грустила тогда...
   - Боря, я помню. Только, пожалуйста, давай не будем повторять прошлого?! Вспомни, к чему нас это чуть не привело.
   - Оль... Да кто же спорит... Главное, что все живы и здоровы...
   Почти все.
   - Почти, - откликнулась мама, - а вспомни, как ты в прошлом году сам смеялся, что искали одного, а нашли двоих...
   - Двоих оболтусов.
   - Без которых мы не можем жить... Борь... Тебя нельзя одного надолго оставлять, а то у тебя там всякие мысли заводятся...
   - А как не оставлять-то?
   Тошка уже не мог стоять, и тихо пошёл обратно. Предательски скрипнула половица под линолеумом. Ну и пусть... Он, кажется, хотел пить? В сумке же оставалась бутылка воды, что ж его понесло на эту кухню?
   В его уютной комнатке царили сон и спокойствие. Малыш тихонько дышал, сложив свои ладони под щечки. Одеяло валялось на полу. Тошка аккуратно поднял его, накрыл братишку. Забрался к себе наверх и улегся на живот. Задумчиво уставился в тёмное окно. Сейчас только тополь разделял его тревогу... Обиду... Страх за Славку... Вину... Тоску по отцу и той счастливой жизни, которая так далека от него и бывает так редко... Горечь расставания... И сквозь этот комок - несмелая радость ощущения дома... И его, этого дома, может не быть?
   Тошка любил свой дом. Свою маленькую квартирку. И тихий зелёный дворик, и школу, которая порой надоедала уроками и ранними подъемами тёмной зимой, но она была тоже неотрывной частью его, Тошкиной жизни. Такая цепочка из прочных звеньев: дом, Славка, родители, школа, его, Тошкин, городок... Ни одно не вырвешь! При чём тут другая страна? Зачем?!
   Папа сказал, что там спокойнее. Может быть и так - Тошка там не был. Но он любил свою страну: пусть тревожную и нескладную, но его! И Шуркину... И тех ребят, которые помогали ему... Он тоже немного узнал прошлым летом о том, какая она... Когда вместе со Славкой добирался домой... "Загадили...". И что с того? Она разная, да, его Родина, но она же - своя...
   Тошка думал, что ничего не изменится уже, а ведь вот... Получается - может? Или всё же - нет?.. Неужели не бывает такого - чтобы всем было хорошо? И чтоб не уезжать никуда... А Славка, как же сделать его здоровым?
   Тошка не знал... Тополь молчал... Тишина звала спать. Мысли вертелись, как неугомонные снежинки за окном. Наверное, это знает только Бог... Он ведь сейчас тоже не спит...
   _________________________________________________________________
   1 - "Контакт" ("В контакте") - социальная сеть в интернете.
  
   Глава 5.
   "Не поеду".
   Тошка, забравшись с ногами в кресло, читал "Гарри Поттера". Не любил он сказки, но сейчас книжка поглотила его настолько, что он не мог оторваться. Чем-то близки были ему герои - такие же мальчишки, как и он сам, и их проблемы, которые можно решить с помощью волшебной палочки... Хотя, кажется, далеко не все...
   Славка отправился с мамой за билетами. Папа спал, устав от дороги и ночных посиделок. А были ли они, посиделки? Сейчас Тошке казалось, что ночной разговор про переезд, про Славку - приснился... Но тянущее тоскливое чувство, с которым он проснулся сегодня утром было уж очень реальным...
   И всё-таки каникулы - хорошая вещь! Немного, а уже повышают настроение. А предстоящая поездка - отвлекает от грустных мыслей. Можно будет поговорить с Шуриком о своих переживаниях... Если это, конечно, не сон.
   Почему-то захотелось вдруг горячего какао с круассанами. Странно, вроде он пообедал недавно... Тошка отложил книжку и пошёл на кухню. Заглянул в шкафчик. Какао он не нашёл, круассанов, конечно же, тоже. Зато отыскал ванильные сухарики и шоколадку. Ну и ладно, сухарики с чаем - тоже неплохо...
   Славка любил грызть их так и запивать чаем, а Тошка - обязательно макать в него. Тогда они становятся мягкими и тают во рту. Жалко, что чай быстро заканчивается... А французы макают круассаны в кофе. Или в какао... Кажется странным, но это вкусно, он не понимал сначала, пока сам не попробовал. И какао почему-то кончается тогда, наоборот, медленнее.
   Он встал, сделал себе ещё одну чашку, задумчиво опустил туда очередной сухарик...Скрипнула дверь.
   - Антон, - негромко позвал его папа. Непонятным таким голосом.
   Тошка не обернулся.
   - Антон...
   Не получилось у него обернуться. И ответить - тоже. Колючий комок осел в горле и не давал говорить. Сухарик размяк в чае. Антон почувствовал, как тёплые ладони отца легли ему на плечи. И тогда он сказал:
   - Я. Никуда. Не. Поеду.
   Почувствовал, как закаменели ладони. И сам замер. Потому что по затвердевшему пространству их мира пошла слабая трещинка. Как по тонкому льду, если на него наступить краем ботинка...
   Папа убрал руки с его плеч. Придвинул стул, сел напротив него. Антон поднял глаза. И испугался. Потому что в синих глазах отца увидел своё отражение.
   Ну, не его конечно отражение... В смысле, не внешность. В них он увидел чувства... Вину. Тоску. Тревогу. И обиду... Всё как у него, только наоборот... Зеркало.
   Папа молчал. Как в его молчании могли умещаться настойчивость и нерешительность? Или это уже Тошке показалось? Он ждал, пока отец заговорит первым. Чтобы понять, что же он хочет. И что для него важнее...
   - Выходит, ты вчера слышал наш разговор? - в упор спросил отец.
   Антон кивнул, не отводя взгляда. В глазах папы вспыхнули сердитые огоньки, но он ничего не сказал. Спросил:
   - Ты понял, о чём мы говорили?
   - Я не дурак.
   - Я знаю... Антон, я хотел спросить у тебя. Посоветоваться. Я думаю, что нам там будет лучше. Потому что там обстановка в стране спокойнее, потому что там мы будем вместе, потому что там мы с мамой сможем обеспечивать вашу жизнь и будущее...
   - Чье - наше? Ты же не хочешь брать Славку!
   - Как не хочу? - удивился отец. - Хочу...
   - Но не можешь?
   Папа покачал головой.
   - Но эта проблема решаема. Нужно узнать, где его родители. Если мы их не найдём - думать о том, как усыновить его.
   - А если найдём?!
   Папа отвёл глаза.
   - Я никуда не поеду!
   - Антон...
   - А Шурку ты тоже с собой возьмешь? И этот кусок земли с нашим домом?
   - Ну, допустим, дом там будет и побольше...
   - А мне не надо побольше!
   - Мы сможем ездить в экспедиции.
   Тошка покачал головой.
   - На море... И сюда будем приезжать.
   Тошка молчал.
   - Ты найдешь себе новых друзей...
   Этого он уже вынести не мог.
   - Пап... А может ты найдёшь себе нового сына? - и замолк. Потому что папины глаза вспыхнули такой горечью, какой он ещё не видел. Он видел их разными: и счастливыми, и грустными, и тоскливыми, и даже такими, будто он увидел чудо... Но такими, как сейчас - никогда. Казалось, будто это целый океан печали...
   - Пап...
   Отец поднялся. Аккуратно задвинул стул. Вздохнул, глядя в окно: там плакало небо. Вчерашний снег растаял.
   - Прости, сын. Я, наверное, и вправду - слишком много думаю о себе. Или о тебе... - сказал он негромко и вышел из кухни.
   Тошка сжался в комок. Захотелось заплакать. "Господи... Ну и что теперь делать?". Хотелось кинуться за отцом, обнять его... Но вместо этого он почему-то упрямо повторил:
   - Не поеду!
  
   Хлопнула входная дверь - послышались весёлые голоса. Через минуту довольный, с мокрыми сосульками отросшей чёлки и порозовевшими щеками Славка уже был на кухне и смотрел на Тошкины сухарики.
   - Антон, а мы билеты купили! На завтра!.. А ты чего, такой, Антон, - осёкся он.
   Тошка встряхнулся, прижал к себе Славку.
   - Ничего... Братишка...
  
   ***
   - Мам!
   - Чего?
   - Мам, сделай пирожков!
   Мама, растрепанная и в пушистом халатике оказалась на пороге. Пригладила мокрые волосы.
   - Это что это вдруг?
   - Завтра Антон приедет!
   - Правда? Здорово... - обрадовалась мама. Подошла сзади к Сашке, посмотрела через его плечо на светящийся экран.
   - Ох, Сашка, оторвал бы ты свой нос от монитора, хоть на часок!
   - Угу... Я сейчас закончу... Он будет считать, и оторву... Оторвусь...
   - "Закончу"... Сколько ты уже заканчиваешь? День? Неделю?
   - Ну, мам... Потом сама будешь удивляться, как красиво получилось!
   Мама выпрямилась. Постояла недолго, осторожно провела рукой по жёсткой щётке Сашкиных волос.
   - Давай, заканчивай, пойдёшь помогать мне. Папке-то сказал?
   - Неа... Так ему, наверное, дядя Боря уже позвонил...
   - Ну, мало ли... Может и не звонил. Они все вместе приедут?
   - А как же!
   - Соскучился?
   Сашка довольно вздохнул. Ещё бы! С лета не виделись...
   В школе у него были друзья. Не сразу, конечно, появились. Серьезный Дениска Коновалов и озорной Никита Володин - такие разные, противоположные по характерам, но оба - интереснейшие люди. С Дениской он часами мог болтать о книжках. Мама про него сразу сказала, что он очень "интеллигентный мальчик". "Интеллигентный мальчик" любил фантастику, параллельные миры и будущее. И такие же фильмы, обязательно с дисков, чтобы без надоедливой рекламы, и с чипсами. А весёлый Никитка - в параллельные миры не верил, будущее его интересовало мало, а про фантастику он говорил, что это "сказки для взрослых, которым скучно в жизни". Его увлекало 3Д моделирование. Из-за него сначала Сашка с ним и подружился.
   Удивительно, но втроём они не спорили ни о фантастике, ни о будущем. Точнее, спорили иногда, но так, достаточно деликатно. Потому что Сашке нравилось рисовать 3Д-шные самолёты из будущего. Это их и объединяло.
   Была ещё Ася. Но про неё - отдельный разговор. Сашке просто нравилось быть рядом с ней и слушать, как она рассказывает. Не важно, о чём. Просто было хорошо вместе. Да, ещё они с ней рисовали. Только не на компьютере, а в альбоме. Ася ходила в художественную школу и рисовала масляными красками. Сашка сначала никуда не ходил и рисовал чем попало: и простыми карандашами, и пастелью, и акварельными красками. А в прошлом году, когда познакомился с Асей - тоже записался в художку. Чтобы подружиться с ней. Конечно, никому он этого не говорил, даже ей... Никому, кроме Антона.
   А с Антоном он мог говорить обо всём на свете. И почему-то, далёкий друг был ему ближе остальных... Не то, чтобы Шурка сильно скучал, да скучал, конечно, но... Просто когда Антона рядом не было - у него возникало такое стойкое чувство, будто нет какой-то части. Части себя, что ли...
   А приезжал Тошка - и всё становилось на свои места. Как будто не хватало какого-то пазла в мозаике, и вот - он на месте, и теперь - картинка. А душе это ощущалось - спокойствием. Уверенным, непоколебимым спокойствием, что сейчас всё правильно и всё хорошо...
   Тошку он знал давно. Ещё с интерната. Они подружились сразу, в первый день появления там Антона. Как они познакомились - он уже не помнил. Кажется, Шурка предложил ему пойти поесть. И показывал в альбоме свои неумелые рисунки... Или рисунки он показывал уже потом?
   Не важно. Тем более что сейчас та жизнь в интернате казалось ему далёкой и ненастоящей. Как и та тоска, которая затягивала его, когда Антон сбежал оттуда... Сашка тогда никого не слушал, он знал, что Антон найдётся. Он не верил в то, что друг мог погибнуть, он ждал... Ждал, пока в один из дней надежда не вспыхнула светлой радостью телефонного звонка. И оказалось - не зря ведь верил! Тошка был уже дома...
   И не один, а со Славкой. Надо же по дороге найти себе младшего брата!
   Сашка сразу полюбил Славика. Как его можно не полюбить? Одна его бесхитростная улыбка чего только стоит! И не задиристый, добрый такой характер... Славка - часами мог тихонько молчать и наблюдать, как Сашка рисует. А мог - за одну секунду рассмешить любого человека... Ещё Антон говорил, что Славка ничего не боится. Правда малыш, если это слышал, почему-то хмурился и останавливал брата: "Боюсь. Потеряться"... Понятное дело... Если потерять родителей на вокзале и не найти их!
   Сашкин папа, хоть и занимался розыском пропавших детей, про Славкиных родителей ничего не мог сказать. Осложнялось всё тем, что они там были проездом и по рассказу Славки, ехали на море. А откуда - он не помнил. Была у него только фотокарточка, которую он случайно взял у мамы. Но это ведь - не документ, и она мало помогала в поиске. Хотя, по правде, Сашка сомневался, а нужно ли их вообще искать? Ведь Славке хорошо с Антоном и его родителями... А с другой стороны - мама есть мама. И Антон как-то сказал Сашке, что Славка скучает по ней...
   ...- Саша! Ты идёшь или нет? - донеслось до него.
   - Иду! - откликнулся он. Надо же так замечтаться! Ещё пару минут он повозился за компьютером, потом поднялся и ойкнул: замечтался - засиделся. Выключил свет и пошёл на кухню.
  
   Глава 6.
   "Может быть, когда-нибудь в вечности..."
   Звонок в дверь раздался совершенно неожиданно. Вдруг. Потому что за окном лил дождь со снегом, а Сашка торчал в душе. Захотелось погреться. Горячие струйки пронизывали тело тысячами тёплых иголочек, щекотались, попадали в нос, отчего Сашка громко фыркал. Разноцветные брызги играли на мокрых ладонях, переливались в ресницах, медленными дорожками струились по стенам ванной. На зеркале оседали клубы пара.
   Звонок как-то резко ворвался в тёплое пространство. Сашка не обратил внимания. Потом услышал голос мамы за дверью, выключил воду. Сразу стало прохладно.
   - Сашка, иди гостей встречай!
   Ой... Это Антон, что ли, уже приехал? Неужели он ошибся со временем! Безобра-азие... Сашка завернулся в полотенце, крикнул:
   - Иду!
   Почему так медленно надевается футболка, да ещё и прилипает к мокрой коже? Не вовремя совсем! И штаны неудобно завернулись...
   - Тошка! - Саша выскочил из ванной, уже на ходу поправляя штаны.
   - Шурка! - выдохнул Антон.
   - С лёгким паром, - засмеялся Славка.
   Шурка встал перед ними и замолчал. Ох, как же он всё-таки соскучился! Он уже и забыл, какие синие у Антошки глаза!
   Тошка тоже молча стоял перед другом. Сырая куртка холодила, но он этого не замечал. Шурка - встрепанный, мокрый и такой счастливый. Давно они не виделись...
   - Саша, иди, поставь чайник, - вернул их к реальности мамин голос, - Антон, Славка, раздевайтесь! Ой, как вы промокли!
   - Да, погода ещё та, - вздохнул Антон и стал расстегивать куртку.
   - Твои где? - спросил Саша, - с папой?
   - Да, они идут.
   Чай, чай... Вот почему только у него, у Сашки, получается наливать воду из фильтра так, что она всегда попадает мимо чайника? Да ещё и такая холодная! Ой, вот и папка с Тошкиными родителями: слышно, как они поднимаются. Он давно научился распознавать папины шаги...
   Когда приезжают гости, дом сразу оживает, наполняясь весёлым шумом. Словно выходит из дрёмы и нехотя раскачивается, шумя закипающим чайником и обнимая всех теплом из духовки с аппетитными мамиными пирожками... Ой, какие же все мокрые! Что-то погода совсем негостеприимная... В суете, на секунду, Сашка попытался прислушаться к какой-то тихой ноте, гудевшей внутри него. Хватило секунды, чтобы понять, что чего-то не хватает. Неуютно. Почему?
   - Здравствуйте! - сказал он Тошкиным родителям.
   - Привет, Саша, - ответил дядя Боря.
   Неосознанно он обернулся на Тошку, выходившего из ванной. Что же не так?
   За столом отец Антона ни разу не обратился к сыну. А Антон - ни разу не посмотрел на него. Мама разговаривала с тётей Олей, Сашкин папа расспрашивал мальчишек. "Поссорились что ли? С чего бы это?" - подумал Саша. Не похоже на Антона, он ни разу не видел, чтобы тот обижался на отца. И отец был крепко привязан к нему... Непонятно.
   И всё-таки хорошо, что они приехали... Сашке даже как-то не верилось, что Антон здесь. "Ага, не веришь! А потом будешь грустить, когда он поедет домой" - упрекнул он себя. Как же быстро течёт жизнь! Вот вчера ещё он сидел за компьютером и ждал гостей, а сегодня - вот он, друг, сидит рядом, улыбается, рассказывая-то что-то Сашкиному папе... Растянуть бы немножко время!
   Мальчишки спали в Сашиной комнате. Места хватало. Сашка раскладывал свой угловой диванчик, и на нём замечательно умещались Антон с братом. А сам он доставал папин спальник и укладывался на полу. Ему нравилось. Тошкиных родителей укладывали в большой комнате...
  
   Ночь накрыла город. Хотя непонятно, что такое ночь? Сашку всегда интересовал этот вопрос, но с ответом он так и не определился. С какого времени начинается ночь? С момента темноты? С момента, когда люди ложатся спать? Но они ложатся в самое разное время, а иногда и вовсе не спят... Тогда - когда? Ведь после двенадцати наступает уже новый день... Неясно. Так же, как и неясно, куда деваются три минуты. Ведь земля совершает свой поворот за двадцать три часа и пятьдесят семь минут. А день начинается с двадцати четырёх... Куда исчезают эти три минуты? И где в это время их планета?
   Сейчас для Сашки ночь значила время сна. В большинстве окошек соседнего дома не горел свет. Тишина. Слышно только, как капли дождя рассыпают дробь по железному подоконнику. Сладко сопит Славка, а вот Антон почему-то ворочается. И пыхтит. Чего ему не спится?
   - Тошка... - позвал его Саня.
   - Чего? - сразу отозвался друг.
   - Иди сюда!
   Надо же, он сразу вылез из-под одеяла и очутился рядом с Сашкой. Может быть, хотел поговорить?
   - Ты чего не спишь? - спросил Саша.
   - Не спится. В темноте Тошкины глаза казались чёрными. И почему-то сердитыми... Сашка расстегнул спальник, уселся на нём. Прислушался: тихо. Антон сел рядом.
   - Ну, давай, рассказывай.
   - Чего рассказывать? - прошептал Антон.
   - Почему с папой поссорился?
   Это только Шурка мог так сразу спросить. В лоб. И ведь было не обидно...
   - Я ему сказал не очень хорошую вещь...
   - Зачем?
   - Ну... - пожал плечами Антон и опустил глаза. На секунду. А потом сказал, в упор:
   - Шурка, папа хочет, чтобы мы переехали. В Швейцарию.
   Наверное, у Сашки стал очень растерянный вид. Потому что Антон молчал и смотрел на него. Словно, пытался прочесть... Что прочесть? Ответ? Ведь ясно же, что Антон не хотел, иначе не стал бы ссориться с отцом! Или он, Сашка, чего-то не понимает?
   - Антон... - он не знал, что ответить. - Ты же не хочешь...
   Тошка покачал головой.
   - А ты бы хотел?
   Сашка вздохнул...
   - Он, что, на полном серьёзе?
   - Шурка, я не знаю... Он пытался меня уговаривать...
   - Что говорит? Из-за денег?
   - Не только. Говорит, что там спокойнее. Лучше.
   - Ну... Может быть.
   - Говорит, что нашу страну загадили.
   Шурка наклонил голову набок. Пытливо посмотрел на Тошку.
   - И что с того?
   - Вот и я говорю... Шурка, честно, я же там не был. Может, там и лучше... Но я не хочу. Я не смогу там... - Антон осёкся, потому что хотел сказать "без тебя". Кажется, друг понял и так.
   Сашка молчал. Что тут скажешь? Стоит ли говорить, что сердце его повисло в пустоте, а разум и всё его существо, крикнуло: "нет!". Потому что, ну как без Антона? И всё же он спросил:
   - Папа, наверное, сильно скучает?
   - Да. Он говорит, что ему надоело мотаться туда-сюда. И что там мы будем вместе...
   - А Славка? - быстро спросил Сашка. Он знал про Тошкиного брата.
   Тошка посмотрел на него. В темноте сложно разглядеть его глаза. Но от них веяло тоской. Такой, что Сашка опустил глаза. А Тошка, оглянувшись на диван, где спал Славка, совсем тихо прошептал:
   - В том-то и дело... Его же не возьмешь за границу. Нужно искать его родителей.
   Это хорошо, наверное. И они найдутся, Саша даже не сомневался. Славка ведь ждёт свою маму... Но:
   - Шурка, я ведь не смогу там без него! Он скучает по матери. И я знаю, что нужно её искать. Но одно дело, когда в другом городе, а другое - в другой стране! Как я его оставлю здесь? - отчаянно прошептал Тошка. И мысленно добавил: "И тебя...".
   - Конечно! Я знаю, что это трудно. Невозможно! - добавил Сашка, видя, как вспыхнули Тошкины глаза.
   - Вот мы и поссорились...
   - Что ты сказал отцу?
   Антон молчал. Долго. Очень пристально глядя на Сашкин спальник и очень тихо, через силу, сказал:
   - Я сказал, чтобы он искал себе нового сына. - И замолчал. И Сашка замолчал.
   Тишина. Тишина наполнялась неловкостью. Такой тяжёлой и тягучей, как сырое тесто. И чтобы её разогнать, Тошка быстро зашептал, не поднимая глаз:
   - Шурка, я не знаю, как теперь мириться...
   Друг вздохнул.
   - Мне кажется, что если я извинюсь, то он примет это, как согласие... Я совсем дурак, да?
   - Конечно, - сказал друг. И как-то непонятно посмотрел на Антона.
   - Шурка... - Антон не обиделся, - я боюсь, вдруг мы до отъезда так и не помиримся!
   - Ох, Тошка... - Сашка весь излучал сочувствие. Жалко Тошку. Жалко отца. Но ещё хуже, если они все уедут... Или не хуже? Или другу будет там лучше? Можно ли быть таким эгоистом? Тем более что твой папа каждый вечер возвращается домой...
   - Антон... Только ты не сердись. А ты точно туда не хочешь? Может, там и лучше? - осторожно спросил Сашка.
   Антон вздохнул. Устало как-то.
   - Шурик, я не знаю... Я уже ничего не знаю... Почему-то раньше было проще... Сейчас, когда я представляю себе переезд, то у меня внутри всё колом встаёт.
   - Понятно... - задумался Сашка. И вдруг вспомнил, - слушай, а помнишь Женьку Володина?
   Наткнулся на молчание. Нет... Антон смотрел на Шурку, пытаясь вспомнить.
   - Ну, из интерната, из младшей группы, мелкий такой и приставучий. Всё просил ему нарисовать карикатуру директора, - Сашка хихикнул.
   - Ой... - Тошка вспомнил, - ну?
   - Он в Америку уехал. С приемными родителями.
   Шелестел дождь за окном... Время - так же шелестит? Или оно не двигается, как воздух в комнате?
   - И как?
   - Пишет, что хорошо...
   Ему там лучше... Наверное. Тошке очень хотелось, чтобы ему, маленькому Женьке, было там лучше. Хотя грустно, почему-то... И ещё, у него же здесь не было брата... И друзей - тоже. По крайней мере, раньше - точно не было.
   - А когда он уехал?
   - Летом.
   Помолчали. Тошка сел, вытянул затёкшие ноги. Шурка облокотился, подперев голову. Снизу пристально смотрел на него. Вот умел он смотреть так - внимательно, и словно понимая его мысли. И нисколько это Антона не раздражало, наоборот. Как ему не хватало вот этого Шуркиного взгляда и молчания! Выжидательного. Изучающего. Принимающего...
   Сашка просто смотрел на друга. Будто книжку читал... Наверное, когда-нибудь он нарисует его... Вот таким вот: курносым мальчишкой, со встрепанными белеющими в темноте волосами, с задумчивым взглядом тёмно-синих глаз. Сейчас в темноте они были совсем чёрными, но Сашка знал, что на самом деле, они - как отражение вечернего безоблачного неба... Когда друг думал о чём-то, он неосознанно закусывал нижнюю губу. В темноте это выделялось прямой чертой. Но... Это не трудно нарисовать... Сможет ли он передать в портрете такое вот предчувствие чего-то большого? Ощущение того, что что-то меняется. Медленно, неотвратимо встает над мальчишками. Нависает, как глыба льда... Или просто, затаившись, притихло во тьме? Что это?!
   Мама как-то смеялась: "Ты взрослеешь, Сашка...". Взросление... Что это такое?
   Почему-то сейчас, в этой сонной комнатке, тёплой, дремлющей, маленькой, зарождалось осознание того, что за её стенами есть пространство огромного мира. Без горизонтов - ограничений. Бесконечное, а потому - немного пугающее. И - никакое: не злое и не доброе, а просто замершее в ожидании их действий и готовое откликнуться сразу тем, что они туда внесут. Как лёд, готовый ответить рикошетом, если на него бросить маленький камешек... Сашка прислушался к себе: страшно? Нет. Скорее - непонятно. Пока... Так же, как и непонятно, что делать сейчас. Тишина затвердела и ждала, готовая сразу откликнуться словам...
   - Знаешь, Антон, - медленно сказал Сашка, осторожно взвешивая и примеряя каждое слово. Как камешек... - Знаешь, Тошка... Мне иногда вот кажется... Может, когда-нибудь в вечности... Будет так, что мы все будем вместе.
  
   Глава 7.
   Отец.
   Шёл дождь. Осенний мелкий дождь. Ребята задержались в кинотеатре. Вот понесло же их, ещё и на вечерний сеанс! Чья эта была идея? Шуркина? Или всё же Тошкина? Или просто он ошибся со временем?
   Тревога нарастала вместе с тоской. Потому что скоро уезжать. Потому что сын в обиде... Потому что сын стал дальше от него. И будет отдаляться ещё...
   Он уже не маленький и зависимый Тошка... Даже неловко его так называть... Он уже - Антон. А то, что лучше его не заставлять делать то, что он не хочет, Борис понял ещё в прошлом году, когда искал сына, сбежавшего из интерната. А найдя... Найдя, обещал его беречь. И его мнение...
   Но при чём тут заставлять? Не хочет - не поедут они никуда. Никто его арканом не тащит... Просто почему-то, Борис был уверен, что там будет лучше. Он любил свою работу, но на работе, в поездках - неотступно думал о своей семье. О подрастающем Антоне. О маленьком Славке, которого так неожиданно подбросила им судьба. О жене, Ольге, которой ему так не хватало! Раньше в экспедиции они ездили вместе, и он не замечал её присутствия. А когда перестала ездить - заметил. Отсутствие её... Она была нужна ему рядом!.. Чтобы вместе пить кофе. Смеяться. Чтобы доставать его своими шутками... Чтобы негромко разговаривать с ней, перебирая яркие бусины прошлого или заглядывая внутрь себя... Чтобы просыпаться по утрам от её осторожных и ласковых прикосновений... Чтобы иногда ссориться, а потом с облегчением - мириться... И жить, боясь потревожить возвращенный мир или просто наслаждаясь им...
   Разумеется, никакой речи об интернате больше не было. И супруга осталась с сыном. Сыновьями...
   Она встречала его всегда радостно. Видно, что скучает... А толком поговорить об их жизни без него - не хватало времени. Никогда его не хватало Борису. Почему так? И ради чего он тогда живёт? С чемоданом подмышкой...
   Борис маялся от тоски. Не так, чтобы совсем - вроде и некогда было, маяться-то. Тоска точила его изнутри, как надоедливый жук-короед. В тишине ночи - было слышно её унылую ноту. Днём она затихала за мыслями. Но и мысли очень часто обращались к своей семье...
   А сын взрослел. Борис был рад, а вместе с тем - боялся этого. Да ладно с ней, с его независимостью, вот только пообщаться с ним уже не получается. Видеть, как он растёт - не получается. Делить его радости - редко. Поддержать в неудачах - почти никогда. Почему?
   Про Славку Борис ничего не мог сказать. Потому что он, как был, так и остался для него загадкой. Лишь в свой летний двухнедельный отпуск он смог получше познакомиться с малышом. А тот - привязаться к Борису... Обычный мальчишка, порою - очень упрямый, но доверчивый и спокойный. Хотя, по его рассказам, он и жил несколько месяцев бездомной жизнью. Такая жизнь, безусловно, накладывала свой отпечаток на его характер: где-то очень самостоятельный, где-то удивительно покладистый, где-то - серьёзный, где-то - тревожный. И ещё - Славка совсем не умел играть. Хотя... Кто сейчас играет-то? Кроме как в компьютерные игрушки...
   Что делать? Вечный глупый вопрос. Риторический. Практически любой глагол подходит ответом под него. Тогда лучше конкретнее: что делать, ему, Борису в сложившейся ситуации? С ответами не легче...
   Он мог разорвать контракт, и устроиться на работу в своем городе. Нет, не мог! Потому что тех копеек с натяжкой хватало несколько лет назад на их троих. На четверых не хватит никак.
   Он мог продать квартиру и переехать в Москву. Как делают многие. Теоретически - мог. А практически - нет... Потому что цена одной их квартиры - пятая часть однушки на окраине столицы. Хорошо, если пятая... Но где взять остальные - то части? Жить в кредит? Ещё не легче...
   Он мог переехать за границу. Контракт расторгать там никто не собирался: Бориса ценили. Жилье найти - не такая проблема, по крайней мере, домик там стоил примерно столько же, сколько трёхкомнатная квартира в Москве. Мечта о своём домике согревала Бориса. Она появилась у него ещё очень давно, слабым намёком отметилась в студенческие годы, и разрослась, когда Борис с Ольгой поженились. Они тогда жили с родителями Ольги... Недолго, правда. Потом они ушли, оставив им маленькую хрущёвку и скромный завет любить друг друга... Потом появился Антон. А Бориса сократили - потому что наступил кризис. Нет, не полностью сократили, конечно, просто сильно урезали зарплату, оставив ему одну должность преподавателя. Он устроился тогда на вторую работу, хотел выкроить время для третьей... Пока их с Олей не пригласили работать по контракту в Европу.
   Сейчас в России его ничто не держало. Ничто, кроме своей семьи. Были, конечно, друзья, были товарищи, но ведь к ним можно приезжать. И просто достаточно знать, что у них всё в порядке... Потому что у каждого - своя семья, и она поглощает их. А как иначе-то? Да и сейчас - столько средств для общения: включаешь интернет, скайп - и вот он друг, беседует с тобой за чашкой чая, и неважно, в каком конце мира ты сейчас находишься... А если захочется приехать, навестить его - теперешняя работа приносила для него достаточно средств. А если они переедут, и будет работать Ольга - тогда со средствами вообще не проблема... Там тоже будут поездки, но Антона можно будет брать с собой. Через год. Как раз, есть время, чтобы переехать...
   Но Оля не хотела. И Славка - куда его денешь? Про родителей его ничего не известно... Славка говорил ещё, что есть у него старшая сестра, но где её искать? А пока его не усыновили - его не выпустят из России. Да и Тошка... Тошка обиделся.
   Слова сына расстроили его. Как бы это сказать? Ранили? Нет, слишком сентиментально. Огорчили? Мягко... Они впились железной иглой. И сидели внутри. И жгли его. Нет, понятно, конечно, что Антон сказал так по глупости. От обиды... От внезапности предложения, к которому он не был готов. Но... Выходит, он не дорожит их отношениями? Отцом?
   Вероятно, нет. Потому что сейчас даже не подходит к нему. Будто его нет. Ну ладно, скоро он уедет... Уедет - а дальше?! Он что, будет меньше скучать по Антону? Меньше тревожиться за него? Ему что, будет легче, оттого, что он не будет видеть, как сын не замечает его? Нет. Эта холодная игла никуда не денется из его сердца. Не выдернешь её...
   Воскресение, а Валера на дежурстве. А Борису очень хотелось пообщаться с другом. Поделиться. Может он сможет что-нибудь посоветовать. Валерий порою удивлял Бориса неожиданным ценным советом, своим оптимизмом... И силой своего духа, когда упорно занимался розыском потерявшегося человека и даже ночью готов был сорваться по звонку телефона.
   ...Оля пила на кухне чай с супругой Валерия и о чем-то очень активно говорила. Это излюбленное хобби всех женщин, от которых их так трудно оторвать, составляло значительную часть их времяпровождения. Особенно, если эти женщины давно не виделись. "Языки завязались" - как-то брякнул Славка. Ну... Лучше и не скажешь... Пускай болтают, вероятно, сейчас для них это очень важно.
   Славка остался с Борисом: он не любил кино. Странно, обычно мальчишки с удовольствием туда идут, особенно если это 3Д, и особенно, если какой-нибудь новый мультик. Может, он просто чувствовал, что Борису плохо? Или просто устал и хотел побыть дома...
   - Что-то Антона долго нет... - вздохнул малыш и посмотрел на Бориса. Серые глаза его темнели ожиданием. И тревогой за брата.
   Где же мальчишки? Борис вздохнул, набрал номер Шурки. Потому что у Антона телефон не отвечал. Ох, по шее ему надо бы дать... Хотя - как? Нелепая ситуация с этой ссорой, как же её решить?
   У Шурки в трубке длинные губки. Через минуту на телефоне высветилось сообщение: "Мы в кино. Ещё не закончилось. Всё нормально".
   "Я вас встречу" - оправил ответное сообщение Борис и поднялся с дивана.
   - Куда? - вопросительно посмотрел на него Славка.
   - Пойду, встречу мальчишек. Темень такая...
   - Я тоже, - вскочил было малыш.
   - Нет, Славка. Ты сиди дома. Там дождь опять, простынешь ещё... Не обижайся, - он взлохматил малышу светлые, пушистые, такие же как у Антона волосы. - Тебе кукурузных палочек купить?
   Славка сердито нахмурился, потом посопел:
   - Купить. И побольше. А может, я всё-таки с тобой схожу?
   - Не надо, Славка. Я быстро.
   Оставаться дома он всё равно не мог. Мысли просились на воздух. Да и за ребят он почему-то беспокоился...
   Он заглянул на кухню. Оживленная беседа затихла. Так сразу... Интересно, вспомнят ли они то, о чём говорили до этого?
   - Оль, Алина, я пойду встречу мальчишек. Что-нибудь купить?
   Оля поднялась с табуретки, подошла к мужу. Посмотрела в его глаза. Их тревога поглощала сияние её глаз.
   - Борь, ничего не надо. Давай приходи скорее!
  
   Выходной. Как об этом узнать, не глядя в календарь? Правильно. Повеселевшие компании на детских площадках, которых как-то не смущает дождь. Очередь за спиртным. Пьяные возгласы из тёмных дворов.
   Дождь был не сильный, но такой, что давал о себе знать. Он растопил снег, и повсюду были большие холодные лужи. "А вот, если бы не подмосковная экология, то сейчас бы шёл снег... Белый. А теперь такая погода до декабря. Как здесь живут Шурка с родителями?". Борис выучился в Москве, но такую осень не любил. Вот эта тёплая сырость в середине декабря и даже сейчас, в начале ноября, была просто невыносимой... Хорошо, что это - не вечно. Сейчас он встретит мальчишек, доедет с ними до дома... Конечно, он возьмёт такси - не месить же обратно эту слякоть... А там и Валера вернётся с дежурства, можно будет поговорить с ним. За чашкой крепкого ароматного кофе, который сварит какая-нибудь из женщин. Или за бокалом хорошего пива... Нет, лучше кофе, наверное - он горячий, холодного пива не хотелось в такую погоду... Нужно ещё у Валеры спросить, что он будет, позвонить из магазина.
   По шелестящему асфальту неслись мокрые автомобили. Останавливаясь на светофорах, мокрыми фарами слепили глаза, высвечивая россыпи мельчайших капель. Блестели дымом топлива в свете этих фар. Брызгали мокрыми колёсами. Одна из машин нарушала дождливый шум ревом охрипших динамиков. Знакомая мелодия: Борис автоматически прислушался.
   "Город - сказка, город - мечта"1 - разносилась в осенней темноте песня о дорогой столице. Или не столице? По словам - очень похоже. Борису песня нравилась, потому что такое вот жизненное описание казалось ему очень близким к правде. К его правде... Неважно, главное, что сейчас музыка зацепилась в мозгу и теперь сопровождала его мысли.
   "А есть ли он вообще, этот город - сказка?". Опять риторический вопрос. Но ведь так отчаянно хотелось, чтобы он был! Для каждого - он свой, этот город... Город детства... Город, где находится твой дом... Город, где ты нашёл любимую... Или просто город - где ты счастлив... И где счастлива твоя семья...
   У Бориса это всё было в разных городах. Но ни в одном из них - не было последнего. Счастье - это ощущение, это не материя, не какая-то вещь. Но не было у него этого ощущения. Или нет, было? Хм, в те моменты, когда они были вместе - короткий миг, который сопровождался чувством предстоящего расставания... А если учесть, что жизнь, она сама по себе короткая, то этот миг... Сводился к атому. Но именно из-за него Борис и жил.
   И для тех, для кого он, этот миг, был чуть дольше... Чтобы сделать его чуть дольше... Потому что Тошка - счастлив дома, рядом с матерью и Славкой, пускай и отец далеко. Славка - ему нужен дом и брат... Правда, Антон, говорил, что Славка всё же надеется разыскать свою мать, но ведь пока даже так для него лучше, чем одинокое прошлое... И он радуется всему и всем. Смеется и своим озорным смехом радует остальных... Это тоже его маленькое счастье. Ольга... Она, кажется, счастлива просто оттого, что все живы и здоровы. Да, он далеко, но она же знает, что он вернётся. И ещё, судя по её словам, жена очень привязана к своему дому...
   Он живёт, греясь осознанием того, что хоть кому-то в этом мире не так горько, как ему. Ну и да, того, что у него есть те, кто его ждут... Как был бы он счастлив, если бы они были рядом! Всегда... Чтобы, каждый вечер, возвращаясь домой, видеть, как в родном окошке горит свет. И слышать торопливые шаги в коридоре...
   Где же найти такой город-сказку? Да и есть ли он?
   Или даже если допустить такую мысль, что он существует, есть ли уверенность, что всем там будет хорошо? Или опять чего-нибудь будет не хватать?
   Потому что, в прошлом году для него единственным желанием было разыскать сына живым. А в этом - ещё и быть вместе... А что ему захочется через год?
  
   Ой, он уже почти пришёл. Вот за этими двумя домами - кинотеатр. Борис решил пройти между ними - так быстрее. Хотя здесь нет фонарей и можно угодить в какую-нибудь холодную лужу... А если пойти подальше - там светло, конечно, но вдруг у ребят уже закончился фильм, и они ждут? Да и лениво обходить как-то...
   Всё же нужно позвонить Шурке, сказать, что он уже здесь. Заодно посветить телефоном вперед, а то здесь совсем темно. Борис, не останавливаясь, полез за мобильником в карман брюк, как-то не обратив внимания на хлюпающие сзади шаги. А потом... Потом вдруг - свинцовый удар и заволакивающая сознание темнота...
   Он даже не успел ничего подумать. Тихо стало. И тоскливые мысли успокоились...
  
   ___________________________________________________________________
   1 - песня "Город - сказка" группы "Танцы минус".
  
   Глава 8.
   Юркин день.
   Юрка спешил на электричку. Очень спешил. Потому что, если он не успеет - будет перерыв, а ночью ехать в Москву совсем не хочется. И вставать завтра рано утром - тоже не хочется. Кому охота вставать в пять часов утра? А если позже - то он опоздает на занятия, конечно, можно было бы опоздать, но у них - зачёт. Да и впихиваться в переполненную электричку тоже приятного мало. И потом ещё пилить три часа, засыпая в унылой жёлтой темноте. Унылой - потому что спят все вокруг. А жёлтой - потому что яркий свет есть не во всех вагонах. Даже если сделать невероятное усилие над собой и собрать остатки воли, и встать пораньше, то... Всё равно неохота утром ехать. Поэтому лучше успеть сейчас. А завтра - подольше поспать, если, конечно, такое возможно...
   И он бы не торопился, если бы не этот бестолковый рыжий кот маминой соседки. Какого, спрашивается, его понесло на дерево в такую погоду? Занесло... Юра всегда удивлялся глупости рыжих котов и их необычайной настырности. Просто гибрид какой-то... А у соседки Сони их было кажется двое... Или трое? Она, вероятно, воспитывала в себе терпение...
   Конечно, так совпали звёзды, что именно Юрка проходил мимо этого злосчастного дерева. И именно он услышал вопли рыжей бедняги. И соседки. А она увидела именно его... Пришлось немножко помочь. Дав лёгкого шлепка промокшему животному и протянув его в любящие руки растроганной хозяйки, он взглянул на часы, и... Помчался.
   Выходные всегда пролетали мимо него. Зацепляя каким-нибудь маленьким краешком. А спроси его среди недели, что он делал в субботу, или в воскресение - он бы и не вспомнил. Точнее, вспомнил бы, только не сразу... Спал, что он ещё мог делать? Настолько, насколько возможно отоспаться за неделю коротких студенческих ночей...
   А отдохнув - принимался обновлять дом. Ну, в смысле - менять лампочки, чинить шкафчики, поменять прокладку в кране, чтобы не капал, настроить маме телевизор... Шёл в магазин за едой, напихивал её в холодильник, то что не помещалось - съедал сам. Точнее, сначала съедал, а потом, то, что не поместилось в него - убирал в холодильник.
   Вспомнил - перед тем, как улечься спать - он садился в мягкое, с детства им любимое кресло и разговаривал с матерью. Точнее больше слушал её, изредка отвечая на бесхитростные вопросы. Мама поправляла седые волосы, брала в руки извечное вязание и говорила. О чём? Да не важно, о чём... Главное, что она отвлекалась от своих мыслей... И от того занятия, которое обычно их сопровождало.
   Юрка сначала ругался на неё. Даже ссорился. Он боялся за мать. Боялся её потерять. Потому что - после неё, у него никого не оставалось. Кроме Дениса, конечно... Потом понял, что бесполезно ругаться... Всё равно, пока его нет дома, одиноким осенним вечером она достанет из потрескавшегося старенького шкафчика маленькую гладкую рюмку... Нет, она не пила много. Не много. Но регулярно... Лишь, когда приезжал сын она оставляла это занятие и увлекалась заботой о нём. Жарила котлеты. Вкусные, с капельками мясного сока. Пекла пирожки... Румяные, гладенькие и такие лёгкие, что можно съесть за раз невероятное количество... Гладила рубашки... Просто слушала его рассказы, или молчаливо смотрела с ним старые фотографии...
   Кресло было большое и очень мягкое. Потёртые подлокотники, казалось, ещё хранили тепло Юркиных ладошек. И ладоней брата - как они дрались с ним в детстве за право забраться на него с ногами, укрыться мягким пушистым пледом и притихнув, слушать, как о чём-то советуется с мамой отец... Сейчас Юрка думал - зачем спорили-то? Ведь совсем немного досталось нехитрой этой радости братишке... Знал бы он, что его не станет так скоро - ни за что не ссорился бы с ним из-за кресла. Знал бы... Да если б он знал - не пустил бы их в тот вечер на злополучный концерт!
   Но в это воскресение они словно сговорились не доставать фотоальбом. Да и некогда как-то было - Юрка проспал полдня. А после магазина зашёл к Денискиной маме и передал ей деньги от сына. Надо будет передать Диньке, что его мама соскучилась. Давно дружище не выбирался к ней, всё у него личная жизнь... Юрка улыбнулся, вспомнив Надюшку и её пирожки. Славная девчонка... Они с Денисом здорово смотрятся. Подходят друг другу, что ли? Она так сияет, когда смотрит на него, а Денис... Юрка давно не видел друга таким. Будто у него невидимые крылья за спиной выросли.
   Радостно за него, но всё же скучно без друга ездить. Нужно в следующие выходные его подговорить. Хотя он и сам собирался, но вдруг передумает? Кто знает их, этих влюблённых? Судя по их довольным физиономиям - времени для них не существует: счастливые минуты растягиваются в бесконечность, а ожидание встречи сжимается в вакуум. Они сливаются со временем и не замечают его невидимого течения... Поэтому его им не хватает. И Денис пытается выкроить его побольше у судьбы. Отщипнуть кусочек от общения с кем-нибудь другим...
   Хорошо ему, Юрке, что он не ведает, что это за таинственная тяга - любовь. Свободный человек. Относительно свободный, если можно назвать так студента. Время, конечно, отнимает эту свободу учебой, но вот его мысли не отнимает никто.
   ... До вечера он провозился, пытаясь разобраться с маминой стиральной машинкой. Очень нужное, и в тоже время, загадочное произведение человеческого ума: не знаешь когда и где начнёт течь... Когда уже он совсем отчаялся найти разгадку, его вдруг осенило, и он проверил фильтр. Конечно же, он засорился... Юре - ура! Машинкам - тоже. Пусть дальше стирает, и наполняет тишину квартиры уютным шумом.
   Перед выходом решил ещё раз попить чаю. А то ещё ехать сколько, да по такой погоде... Поговорили с матерью, Юрка глянул на часы и обомлел: времени хватало только если идти в очень быстром темпе.
   А после кота - только на то, чтобы бегом сокращать дорогу. А то придётся завтра утром... Ох, как неохота, давай же, Юрка, быстрее. Пусть бы прибавилось мозгов у Сониного кота...
  
   Юрка свернул за дом. Здесь он иногда срезал путь - тропинка между домами прямиком вела к станции. Летом проще - потому что светло и всё видно, а сейчас там такая темень... Но что делать, иначе он просто не успеет!
   Неожиданно кольнуло его внутреннее напряжение. Что такое? Он машинально прислушался... И увидел впереди тёмную фигуру, склонившеюся над неподвижно лежащим человеком. Машинально ускорил шаг...
   - А ну, стой!
   Вероятно, человек, так активно рывшейся в карманах жертвы, не был готов к Юркиному появлению. Он дёрнулся, попытавшись высвободиться. Но Юра вцепился намертво, вывернув ему руку.
   - Положь на место, что взял!
   Парень не шевельнулся.
   - Ну! Глухой, что ли? - он легонько двинул рукой. Парень взвыл. Тёмный кошелёк полетел на землю и шмякнулся в слякоть. Юрка развернул вора к себе. Какие люди!
   - Ты что, не нашёл себе другого дела? - Юрка узнал бывшего одноклассника... Надо же так повстречаться... Не к добру. Паша Гришкин ещё в школе сверкал своими бандитскими наклонностями, "Зверь" - такое у него было прозвище... Да Юрка и забыл о его существовании, так ведь, нет же!
   - А тебя, видать, в армии не добили? - ох, как не любили они друг друга... Особенно сейчас, в этой промозглой сырой темноте. - Долго ты мне ещё дорогу перебегать будешь? - прошипел Гришкин.
   - Долго. Пока не это... Перевоспитаешься, - сквозь зубы произнёс Юра, - вали отсюда, пока я сам не начал тебя воспитывать! Ну? Или ментов свистнуть? У них это лучше получится! - Он приподнял Пашку за воротник. Странно, что тот сегодня без дружков... Тем лучше ему, Юрке...
   - Ну, Юра... Ты сам себе яму вырыл. Считай себя покойником, - уже издали донеслось до него.
   Юрка не обратил внимания на угрозу. Потому что склонился над человеком, который не шевелился. Ох, похоже на электричку он сегодня не успеет... Гадкий рыжий кот!
  
   ... - Сотрясение. Не очень хорошо, конечно... Но трещин нет, гематомы тоже... - пожилой кругленький врач пытливо смотрел из-под плоских блестящих очков на Юрку. И на сидевшего рядом мужчину. Тот сидел на кушетке, спиной откинувшись к бежевой стене, и устало смотрел на доктора. И на Юрку. К приезду скорой он уже пришёл в себя, но так и не обронил ни слова. "Странно, - подумал Юрка, - на вид ему дашь не больше тридцати пяти. Худой, жилистый, загорелый... Но почему он такой седой? Не рановато ли?".
   Он уже не торопился - бесполезно. А раз так - можно и посидеть, послушать. Может быть, помочь... Что ещё можно делать в таком настроении? Юрка старался не думать о предстоящем завтрашнем дне. Потому что невидимая дрожь пробегала внутри него при одной мысли о мокрой дороге утром. Да и не поймёшь даже - утром ли? Темно... Ох...
   - По-хорошему, надо бы вас оставить, но у нас больница переполнена. Сами видели, - негромко сказал врач и вернул Юрку к реальности. Ладно с ним, с завтра... Разобраться бы сейчас.
   Мужчина покачал головой.
   - Мне лучше домой, - наконец сказал он, и Юрка удивился, какой глубокий и приятный у него голос. Совсем не подходит его измученному виду.
   - Тогда пишите расписку, - вздохнул доктор, - и помните, что если будете себя плохо чувствовать, особенно в первые пару дней - приезжайте.
   Незнакомец кивнул, сел за стол.
   - Вы проводите? - попросил врач Юру, - Лучше на такси. Вы кем ему приходитесь?
   - Случайным прохожим, - сказал Юрка.
   - Я позвоню сейчас, - сказал мужчина. Сунул руку в карман. Растерянно посмотрел на Юрку. Потом пошарил в другом кармане. Судя по всему, телефона там не было...
   "Ах ты, подлец! - подумал Юрка про Гришкина, - отвлёк кошельком ведь, скотина. Ладно, хоть его вернул...". Он достал свой мобильник, протянул его мужчине:
   - Вы номер помните?
   - Да, конечно, - отрешенно ответил человек. Набрал номер, подумал секунду, несколько раз нажал кнопку - видимо стёр, и набрал другой.
   - Алло, Валера! - нет, Юрке определённо нравился этот голос. Вот бы хоть кто-нибудь так лекции читал, - Валера, ты дома уже?.. Мальчишки вернулись?.. Слава Богу!.. Да, попал... Нет, сейчас уже всё нормально... У тебя машина есть сегодня? Нет.. Ладно... Нет, ничего... Я приеду сейчас... Приеду - объясню... Не надо на ушах стоять, тем более из-за меня!.. Что?.. Не надо... Всё, Валер, телефон не мой, я еду.
   Он медленно поднялся и протянул телефон Юрке:
   - Спасибо...
  
   Юрка решил проводить его до дома. Так спокойнее будет - знать, что всё нормально закончилось. Он набрал телефон такси.
   - Борис, - представился незнакомец, и протянул Юрке руку. - Спасибо вам.
   - Юрий, - откликнулся Юрка. - Спасибо рыжему коту.
   Борис усмехнулся:
   - Рыжему? Не чёрному?
   Юрка покачал головой:
   - Только рыжие негодяи способны лазить по деревьям в такую погоду.
   Странно, он не стал даже расспрашивать Юру о бандите. Хотя, что это изменит? Только сказал:
   - Телефон жалко... Там столько фоток хороших было. А на компьютер их сбросить я не успел.
   - Можно, наверное, попробовать найти, - нерешительно ответил Юрка.
   Борис быстро посмотрел на него:
   - Можно, наверное, да мне уезжать скоро...
   Юра вздохнул. Помолчал.
   - Я полицию не стал вызывать.
   Борис кивнул:
   - У меня там друг работает.
   Ну вот... Не хватало ему ещё сейчас связываться с полицией! Дел у него мало разве? У него вообще зачёт завтра... Повезло, блин...
   Машина завернула в переулок и затормозила у подъезда новенькой девятиэтажки. Борис вынул кошелёк, расплатился. Юрка выбрался из машины, помог ему вылезти. Мужчина постоял с минуту, потом слабо улыбнулся Юрке:
   - Голова кружится... Я вас задерживаю, наверное?
   - Нисколечки, - отозвался Юрка, - до завтрашнего утра я совершенно свободен, - и решил, что лучше пока не думать про это. - Я провожу вас до квартиры. Мало ли...
   - Спасибо, - снова сказал Борис.
   Тускло горела жёлтая лампочка у подъезда. Удивительно, но дождя уже Юрка не замечал. Настолько привык... "Скоро мы мутируем в водоплавающих... Нет, в вододышащих и сухопутных" - подумалось ему. Борис набрал номер квартиры, и Юра услышал взволнованный звонкий голос:
   - Кто?
   - Шурка, это Борис.
   Затренькала дверь, распахнув темноту подъезда. Юра чуть не полетел носом, споткнувшись о низкую ступеньку. Почему тут нет лампочек?
   - Осторожнее, - услышал он.
   Лифт не работал. Всё к одному. Что ещё его ждёт сегодня для полного счастья? Или хуже настроения уже не будет? Действительно, куда хуже-то...
   - Нам на пятый этаж, - вздохнул Борис.
   Несколько раз они останавливались. Борис опирался на перила и стоял так, не шевелясь, закрыв глаза. Юрка терпеливо ждал. "Бедняга, вот ему хреново, наверное, - посочувствовал он мужчине, - куда его понесло ночью?". Не, ну Юрку тоже понесло, конечно... "А ведь на его месте мог быть кто угодно... И мать..." - щёлкнуло в нём запоздалым ужасом. Жестокий мир.
   За аккуратной железной дверью с блестящим выпуклым глазком послышалась возня. Пискнул замок, и с порога Юрка встретился с тремя разными взглядами мальчишечьих глаз. Тревожных. Виноватых. Удивлённых. Стоп!
   Удивлённые, широко распахнутые, детские серые глаза где-то он уже видел... Нет, точно видел!
   - Славка?!
   Самый мелкий из троих пацанов моргнул удивлённо. Пристально посмотрел на Юрку. Вспомнил...
   - Юра?
   Точно, это он. Загадочный мальчишка, доставивший им с Денисом прошлым летом столько хлопот! Как внезапно он появился тогда в поезде и потом бесследно растворился на вокзале... Он, кажется, говорил тогда, что отстал от брата. Выходит, нашёл его? Раз тянет его за рукав и радостно говорит ему:
   - Антон! Это Юра! Помнишь, я тебе рассказывал?
   Удивительный сегодня день! Юрка почувствовал, как сползает с него ком прошлогодней вины. Потому что он обещал помочь малышу найти родителей или брата, и потерял его...
   Он не успел додумать, потому что встретился с ещё одной парой глаз. Уже не мальчишки. Рыжих, очень внимательных и тоже тревожных. Обладатель их быстро подошёл к Борису.
   - Борь...
   - Сейчас, Валер, я отдохну немножко, - тихо ответил Борис и попытался снять забрызганные ботинки, но тут же оставил эту затею. Устало прислонился к двери. Взгляды жгли тревогой. Вопросами. Борис молчал. Юрка решился объяснить, глядя в пытливые глаза Валеры:
   - Стукнули по голове и забрали мобильник. Мы из больницы. Сказали, что перелома нет, сотрясение, хотели оставить, но там нет места.
   Сказал, и почувствовал, как загустел от напряжения воздух. Борис прошёл в комнату, сел на диван. Откинулся на спинку. Антон уселся рядом. Юрка заметил, что у него такие же синие, как у отца глаза. Так, если он отец, то кто же тогда ему Славка? Ведь в ту встречу в поезде, малыш говорил, что Антон ему не брат. Или брат? Что-то он перепутал... Не, ну они так похожи! Нужно будет спросить у Дениса...
   - Проходите, - сказал ему Валера.
   - Это Юра! - снова сказал Славка.
   Юра нерешительно задумался. Хотелось расспросить Славку, поговорить с ним... Всё же он переживал за мальчишку. И, честно говоря, не надеялся его найти, тем более, что в полиции тогда ему ничего внятного не сказали. А здесь он - целый и невредимый... Вытянулся и, как это сказать? Поправился что ли? Тогда он запомнился Юрке маленьким и тощим. А сейчас - уверенный такой, довольный парнишка, хотя в глазах ещё темнеет тревога за отца. Но это точно Славка! Юрка отчетливо помнил этот серьезный, не детский взгляд тёмно-серых глаз, светленькие насупленные брови. Интересно, а сдержал ли он своё слово? Юрка сдержал: после разговора в поезде ни разу не взял в руки сигареты. Хотя в армии, порою, очень хотелось...
   Открылась входная дверь, он оглянулся. На пороге стояли две женщины. Мокрые, взъерошенные и испуганные.
   - Валера, Боря пришёл? - с волнением спросила одна из них.
   Это, наверное, жена. Потому что, не дождавшись ответа и мельком глянув на Юрку, она быстро прошла в комнату. Юра услышал, сердитый, звенящий страхом голос:
   - Боря, что случилось? - и упрёк мальчишке, - допрыгался?
   Юрка захотел ретироваться. Неловко ему стало. Столько народу... Ладно, главное всё в порядке - Борис не один, а раз так, то лучше он пойдёт. Конечно, хочется пообщаться со Славкой, да и с остальными тоже, но им сейчас не до этого.
   - Я пойду, - сказал он Валере, - мой номер у вас есть. Если понадобится - звоните, - и встретился с умоляющим взглядом стоящего в дверях Славки, - Славка, я здесь живу. И телефон мой у вас теперь есть. И Денису я скажу про тебя.
   - Постой, - сказал Славка. - Юра, не уходи!
   - Постойте, - сказал щуплый мальчик в полосатой футболке, с щетинистой стрижкой русых волос. Он до сих пор внимательно смотрел то на Юру, то на Бориса с Антоном. Вид у него при этом был виноватый.
   Вторая женщина, молча посмотрев на всё, разделась и сказала:
   - Останьтесь. Я чаю сделаю. Расскажите, что случилось.
   Ну... Всё равно сейчас он в Москву не поедет... Должно же быть какое-то завершение у сегодняшнего дня... И всей этой истории. И Славкиной истории... Интересно узнать всё-таки, как он здесь оказался. Разобраться, наконец. К тому же здесь его никто не гонит... Удивительно, как вовремя он прошёл мимо соседкиного кота!
  
   Глава 9.
   Выходной среди недели.
   Это невероятно, но сегодня их отпустили с занятий! Не со всех, конечно: лекцию Денис решил прогулять. Ну кто пойдёт на одну-единственную пару, когда вдруг среди недели выпадает неожиданный выходной?! Может, найдётся такой умник, но это не Денис. Оттого, что он пропустит её - никто не пострадает. По крайней мере, он на это надеялся.
   Вчера он остался на работе в ночь и, поэтому, в среду мог не приходить в бар. То есть, вчера он работал за среду. Просто его попросили, а он согласился. И не зря, получается, согласился! Потому что, когда утром он пришёл в университет - оказалось, что первой пары не будет. А раз так... У него впереди целый день!
   Чем его занять: отправиться в общежитие спать или... Или сделать Наде сюрприз? Она ведь не знает, что он сегодня свободен. Денис недолго раздумывал, машинально глотая остывший каппучино с какой-то засохшей булочкой, завалявшейся в университетском буфете. Поспать он может в автобусе, да и на работе ему удалось вздремнуть пару часов. А вот такой вот день - неизвестно, когда ещё выпадет!
  
   Автобус двигался медленно. Пробки, пожалуй, сейчас были единственной досадной неприятностью. Хотя, неприятностью ли? Полтора часа спокойного сна ему обеспечены... Какие замечательные у него наушники, зря он жалел денег на них. Звук такой, что полностью уносит в музыку! Закроешь глаза, - и вот он - любимый Шевчук. Голос - как живой... Как на концерте, нет - лучше! Потому что на концерте - помехи, а здесь - голос чистый и близкий. И никаких шумов - звукоизоляция полная. И нет противных проводов, которые так мешались ему в старых наушниках... Пока автобус делал вид, что едет, Денис, прислонившись к запотевшему пыльному стеклу, сам не заметил как заснул. А проснулся только тогда, когда возле него стояла какая-то женщина и трясла его за плечо. "Тебе это снится... Снится..." - мелодично пел в динамиках Сплин. Денис некоторое время соображал, где он вообще, что вчера было, и какое сейчас время дня.
   - Приехали! - услышал он, сняв наушники. Всё, понял, он к Наде едет. Отлично!
   - Спасибо, - кивнул он женщине и выскочил на мокрый асфальт. Посмотрел на часы: два часа в пробках! Ну, сжигатели бензина... Ладно, зато он хоть выспался.
   Надюшкин университет находился на юго-западе Москвы. В метро Денис загрузил интернет и посмотрел расписание Надиной группы, а заодно и разобрался, как ехать: Надя говорила, что от метро к ним ходят автобусы и маршрутки.
   На выходе бабушки продавали маленькие розы. Честно говоря, Денис не понимал толку покупных цветов: сейчас они красивые, но ведь через пару дней - завянут. И придётся их выбросить. Зачем тогда покупать? Уж лучше тортик или конфеты. Но Надя, как и большинство девушек, любила цветы. Она так радовалась, когда он дарил их! Денис купил большой букет розовых и нежно пахнущих капелек-бутончиков. Представил, как улыбнётся девушка и улыбнулся сам.
  
   Ещё издали он увидел вход в университет: возле него толпилась кучка ребят в белых халатах. "Сборище будущих докторов, - удивился Денис, - Ого!". Такого ему ещё не приходилось видеть: почти каждый из молодых представителей медицины в руках держал сигарету, выпуская в серую пелену воздуха клубы синего дыма... Хм... Ну, а кто сказал, что врачи - самые здоровые люди?
   Денис вынул паспорт, протянул его охраннику. И оказался в большом зале университета. На минуту остановился: здесь белых халатов было ещё больше. Весёлые девчонки ходили толпами, что-то горячо обсуждая. Кто-то уткнулся в учебники, сидя на одиноких железных стульчиках и, наверное, пытался зубрить. Несколько ребят сгрудились возле маленьких столиков буфета. Один высокий парень в очках и помятом халате что-то медленно и долго объяснял другому - пониже и кругленькому. "Ботаник" - подумал Денис. Зал гудел разговорами, иногда эхом рассыпая чей-то смех, подмигивал светом белых ламп, отзывался шорохом шагов, хлопаньем дверей и, казалось, жил какой-то своей, особенной жизнью, которая его, Дениса, никаким боком не касалась. Будто сейчас он попал в другое пространство...
   Пространство пространством, а через пятнадцать минут должны были закончиться Надины занятия. Нужно было искать кафедру латинского языка. Что, судя по размерам университета, было сделать нелегко. Денис подошёл к кучке студентов возле буфета.
   - Ребят, скажите, где тут кафедра латинского языка?
   На секунду все замолчали и уставились на него, потом одна девушка с тёмной аккуратной чёлкой, в коротком белоснежном халатике, указала Денису на лестницу за стеклянной стенкой возле буфета:
   - Поднимешься по этой лестнице на следующий этаж. Пройдешь прямо, вдоль панно, увидишь воздушную лестницу, поднимешься по ней и повернёшь направо. Там и будет кафедра.
   Денис кивнул, пытаясь запомнить. Ладно, если что он спросит у кого-нибудь...
   "Воздушная лестница, панно, - усмехнулся он, - действительно, другой мир... Так, ну и где же?". На втором этаже была ещё одна огромная зала. Слева - ряд длинных окон, тянувшихся от пола и до потолка. Справа... А справа, вероятно и было то самое панно. Большая картина занимала всю стену. Денис невольно замедлил шаг и присмотрелся к розовым и коричневым потускневшим краскам. В центре картины была изображена женщина. Она сидела на стуле и прижимала к себе младенца. Её ласковый взгляд был обращён только на него, словно женщина не замечала собрания вокруг. В нескольких метрах полукругом стояли столы, за которыми собралось большое количество мужчин разного возраста. По их напряженным лицам, вопросительно приоткрытым ртам, глазам обращённым друг к другу и женщине можно было понять, что они что-то горячо обсуждают. Что?.. Картина тоже была частью другого мира. Непонятной частью. "Надо будет спросить у Нади, как она называется" - мимоходом подумал Денис, и, повернув голову, увидел перед собой лестницу посреди залы, ведущую на третий этаж. "А, это, наверное, и есть воздушная лестница!" - подумал он и посочувствовал бедным студентам, которым приходится столько ходить. У него университет поменьше...
   Поднявшись, он увидел ворота, над которыми краснели буквы: "Деканат педиатрического факультета". Ребята говорили, что нужно свернуть направо... И точно, здесь над входом в длинный бело-серый коридор, красовалась надпись: "кафедра латинского языка". Денис облегченно выдохнул и прислушался к звукам, доносившимся из закрытых дверей: за одной из них занималась Надина группа. Вынул телефон, посмотрел на часы: скоро должно закончиться занятие... Хорошо... Только нужно не пропустить.
   Пусто. Тихо. Скучно. Равнодушно горят лампы. Чтобы занять время, Денис подошёл к стенду с надписями и стал их читать: "Занятия в аудиториях. Отлично, у Нади - в третьей... Какие-то статьи... Латинские высказывания..." - он хмыкнул, присмотрелся к непонятному шрифту. Машинально пробежал по переводу внизу каждой фразы: "Врач, исцели себя сам!" - Денис усмехнулся, вспомнив толпу курящих студентов возле парадного входа... "Управляй своим настроением, ибо оно, если не подчиняется тебе - повелевает" - интересно, надо запомнить... Последняя фраза почему-то зацепила его: "Светя другим - сгораю сам". Денис внутренне напрягся: красиво, конечно, сказано, но он не собирался сгорать. Не хотелось - раньше времени... Разве нельзя светить, не сгорая? Или и вовсе не светить, кто они ему, эти "другие"? Наверное, это для докторов фраза. Они ведь кучу времени проводят с больными, отдают им свои силы. Не все, конечно, но есть и такие... "Постой, а пилоты не отдают, что ли? Рейсы порою занимают много времени, а если какая-нибудь аварийная ситуация... Порой не только силы, но и жизни... А если - не гражданские, а испытатели? Там вот действительно можно сгореть за одну секунду. В буквальном смысле... Но вот нужно ли это другим?". Его матери точно такое не нужно... Наде, наверное, тоже. А зачем тогда?
   Внутренний спор закончиться не успел: распахнулась дверь, и притихший коридор оживился гулом толпы первокурсников. Они вывалились в него, как маленькие рыбки из банки-аквариума - в море. Они смеялись - на сегодня это была последняя пара.
   "Так, и где же Надя?" - встревожено подумал Денис и хотел было уже уточнить у кого-нибудь, какая это группа, как вдруг увидел её, выходившей из кабинета с какой-то девчонкой. Надя кивала, внимательно слушая её, а коричневые непослушные колечки, подпрыгивая, рассыпались по коротенькому белому халатику. В нём она была очень стройной. Красивой... Денис услышал её голос и почувствовал, как у него вырастают крылья.
   - Надя! - окликнул он её.
   Девушка оглянулась.
   - Динька! - засветилась она. И Денис понял, как же он соскучился по её улыбке, худеньким плечикам, нежным щечкам, по усталым, но сияющим недоверчивой радостью, детским глазам. По ней... Вот кого не хватало ему эти три дня!
   - Держи, - он отдал ей цветы. Надя уткнулась в них носом.
   - Ох, Динька, - тихо восхитилась она. Денис тоже засиял. И почему-то смутился:
   - У нас сегодня нет занятий. Может, погуляем?
  
   ... Цепкие сумерки сиреневой акварелью залили оживлённые улицы. Город зажёгся миллионами фонарей. Брызги на гладком асфальте отражали их разноцветными каплями. Уютно светились вывески магазинов. Тёплый пар окутывал выходивших из метро людей, таял, превращаясь в сырость, размывающую краски. Мокрые палатки сувениров собирали одиноких приезжих. В вечернем небе красными каплями алели звёзды Кремля.
   Денису нравилось всё: и суета вечернего метро, и притихший в осенней дрёме Александровский сад, и редкие озябшие скелеты деревьев, и мокрые ровные кирпичики площади. Надя улыбалась и держала его руку тёплой своей ладошкой. "Как маленькие", - мелькнула у него мысль, но сейчас ему это тоже нравилось.
   Они решили поехать на Красную площадь: Надя захотела. Для неё это было в диковинку, она рассказывала Денису, как в школе, зимними вечерами мечтала побывать там и увидеть всё вживую. Ну и отлично: оттуда можно пройти до Третьяковской. Это её ветка, Наде потом удобнее будет возвращаться, а дорога красивая: там и цветные фонтаны, и мостик влюблённых с бесчисленным количеством замочков, и Репинский парк, где по вечерам собираются неформалы, и крутят огоньками на длинных верёвках, выделывая разные фокусы. Ему всё равно, где гулять, а Наде - будет интересно. Почему-то очень хотелось её обрадовать...
   Между зданиями московского музея искрилась жёлтыми звёздами маленькая часовенка. Денис бы не заметил её, если б не Надя. А она - удивилась:
   - Ой, давай зайдём!
   Денис пожал плечами.
   - Зачем?.. Ну, давай.
   Часовня согрела их тёплым светом множества мерцающих свечей. Денис встал возле входа, наблюдая, как Надя подошла к большому образу, постояла перед ним, зажгла ещё один огонёк. Добрые, ласковые глаза Матери смотрели на Дениса, как живые...
   Когда они вышли из храма, Надя смущенно спросила:
   - А ты не веришь в Бога?
   Денис покачал головой:
   - Не знаю... Наверное, нет. Я особо не задумывался. А когда задумывался - ни к чему не приходил...
   Надюшка быстро посмотрела на него. Осторожно спросила:
   - О чём задумывался?
   - Ну... - Денис усмехнулся, - о Боге. О нас. О том, нужны ли мы Ему, если Он есть...
   - Понятно...
   - Мне всегда становилось грустно от этих мыслей. И я решил больше не думать об этом.
   - Грустно? Динь, а почему?
   Денис сбавил шаг. Посмотрел в Надины глаза. Она смотрела на него с интересом. С участием. Без насмешки.
   - Потому что... В мире столько пакостей. Каждый день умирают люди. Почему Бог допускает это?
   Слова белым паром тревожили плотный осенний воздух. Надя вздохнула. Помолчала, потом сказала негромко:
   - Денис, а ты уверен, что там им будет хуже, чем здесь?
   Он сбился.
   - Нет... Но я и не уверен в существовании другого мира. Даже если и допустить, что он есть, и там им лучше, то почему Бог обрекает их здесь на мучения? Зачем?!
   - Разве Бог?
   Денис хмыкнул. Посмотрел на свои забрызганные кроссовки, машинально отмечая: хорошо, что они не промокают...
   - Не, ну я понимаю, что люди дураки! Не все, конечно, - быстро поправился он, - но есть такие. Но почему, почему, Он их не остановит? Ведь так горько смотреть, как мучают другого...
   - А ты уверен, что Он не пытается их остановить?
   - Не знаю. А ты сама как думаешь?
   - Я думаю, что пытается. Только вот мозги у человека так сразу не поменяешь... - грустно сказала Надя, - а намёки почему-то замечают не все...
   - Но Он ведь всё может...
   - Может... Но если бы Он так сразу останавливал и перенаправлял нас - мы были бы управляемые биороботы...
   Денис усмехнулся.
   - А мы и так, как роботы. Особенно за телеком... Посмотришь - и как зомби потом ходишь...
   - Ну... Мы же сами выбираем, что смотреть.
   - Или смотреть ли вообще? Да часто человек и не думает даже! Пришёл с работы - кнопку нажал и - забыл обо всём.
   - В том то и дело. А ведь Бог дал нам разум... Такую возможность думать и выбирать своим разумом. Своими мозгами.
   Сумка сползла с её плеча, Надя машинально её поправила. "В который раз!" - мелькнуло у Дениса.
   - Дай сюда, - сказал он, взвесил в ладонях непривычную тяжесть. - Ну да... Но не все видимо могут. Думать.
   - Не все. Просто кто-то забывает об этом, об этой замечательной возможности... Или действует автоматически, по привычке. А потом Бога обвиняет... Это же легче всего!
   - Легче, конечно...
   - Странно так, - Надя усмехнулась. А глаза были грустными, - чуть что случись - сразу Бога укоряем... И забываем, что Он создал нас, дал заповеди: направление, по которому двигаться в своём развитии... Послал на Землю своего Сына, чтобы научил людей, объяснил, чтобы показал на своём примере, как нужно любить... Научил не только тех, что жили раньше, - меня, тебя... Куда уж доступнее? Совесть дал... А человек продолжает делать злые дела. И, знаешь, Денис, что самое интересное?
   - Что? - откликнулся Денис. Он смотрел, как тают в тумане рубиновые кубики мавзолея.
   - Когда нам хорошо, мы забываем благодарить. А плохое вспоминаем сразу...
   - Это почему?
   - Динька, я не знаю. Человек имеет странное свойство быстро забывать хорошее и помнить о плохом... Не все люди, конечно. Но вот даже плохие события почему-то цепляют нас больше, чем какие-то радости. Хотя радости доставляют нам больше удовольствия... Казалось бы, чего легче - поблагодарить?
   А много ли он помнит хорошего?.. Пока только Надю... А плохого? Хм: незачёт по реферату, над которым он сидел всю ночь, лес, бабули, всюду комментирующие его действия, сырость, осень, больная мать, напрягающая своей обязательностью работа...
   Он встряхнулся и сказал упрямо:
   - Я бы дал по шапке. Если бы видел несправедливость...
   Она засмеялась. Ой, как же он любил её смех!
   - Иди, дай!
   Нет, всем сразу не получится... Денис вздохнул в окружавшей его синеве. ГУМ ярким радостным пятном светился среди остальных продрогших зданий-дворцов.
   - Надя, зайдём в ГУМ? Перекусим?
   - Давай! - обрадовалась она.
  
   Тепло, шумно и - празднично - суетливо. Денису нравился этот маленький городок-магазин в центре Москвы с его высокими балкончиками, соединённых мостами, неустанными эскалаторами, неспешными и суетящимися, такими разными людьми. Какой-то он был старинный и немного сказочный, несмотря на изобилие выхоленных, кричащих и обижающих своей ценой бутиков...
   Больше всего людей скопилось у фонтана: правда, сейчас это был не фонтан, а пирамида сладостей. Ну что ж, тоже неплохо. Хотя шелестящие брызги были веселее...
   Поднялись на третий этаж, с высоты разглядывая яркие магазинчики, разноцветные игрушечные деревья, шарики и прочие занимающие взгляд приятности. Надя с удовольствием осматривалась вокруг, а Дениса эти приятности мало интересовали: он хотел есть.
   В маленькой столовой с бесхитростным названием "Столовая N57" очередь была меньше, чем в остальных. Денис взял себе большую порцию спагетти с мясными котлетками, кофе - а как же без него - и блинчики с творогом. Надя поскромничала, взяв себе только какой-то яблочный штрудель и зелёный чай.
   - Возьми себе ещё что-нибудь, - предложил Денис.
   - Я не хочу есть, - тихо ответила девушка. Ну, ясно, стесняется...
   Он выбрал одинокий столик возле детской карусели с лошадками. Уселся напротив Нади, съел одну котлетку и стал смотреть, как Надя пыталась справиться с пирожным.
   - Говорил тебе, бери больше, - сказал он, высыпая все пакетики сахара в кофе, - чего ты постеснялась?
   Надя покраснела:
   - Да я не хочу, Денис... Спасибо! - смущенно улыбнулась она.
   Крутились смешные лошади, катая ясельную мелкоту, шумела столовая, разговаривал магазин-городок... А в их с Надей пространстве было тихо-тихо. Казалось, что волшебный столик словно отгородил их от остального мира.
   Надя сейчас была невероятно привлекательна... Денис так и забыл про кофе, глядя как неловко она пытается справиться с хлипким расползающимся штруделем: это было смешно и, в то же время, очень мило. Порозовевшие щеки сияли веснушками, брови о чём-то хмурились, глаз было не видно: их прикрывали волнистые пряди волос. Девушка собрала их в косичку, но непослушные кудряшки выбились из неё, мягко очерчивая круглое лицо и лишь иногда приоткрывая озорное сиянье её глаз. Видимо так они решили ещё больше восхитить Дениса... Кончик косички пушистой спиралькой ложился на вязаный воротничок радужной полосатой кофточки, которая довершала этот пёстрый, задорный и очень дружный ансамбль. А кисточка косы ходила туда-сюда по этому воротнику, поглаживая нежную шею с едва - заметной родинкой над тонкой ключицей...
   Карамельный ломтик, аккуратно поддетый блестящим ножом, быстро исчез за тонкими губками и... Денис встретился со смущёнными лучиками Надюшкиного взгляда. И засмущался сам.
   Чтобы растворить сковывающий студень неловкости, нужно было что-то спросить. Денис сказал первое, что пришло ему в голову:
   - Надя, а что за картина у вас в универе?
   - Какая картина? - удивилась девушка.
   - Ну, панно. На втором этаже, напротив окон.
   - А... - брови Нади дрогнули в улыбке. Заблестели в глазах весёлые травяные искорки. - Если честно - я не знаю... Наши называют её: "Кто отец?".
   Как же здорово смеяться вдвоём и слушать, как звенит её нежный голосок!
  
   Глава 10.
   Надюшкин брат.
   Они стояли на большом мосту. Река отражала сотни огней. Эти огни делали её красивой, а мерцающая тёмная рябь - похожей на чешую диковинной рыбы. Огромным дворцом белел в темноте храм Христа Спасителя. Рядом неестественно синими неоновыми буквами красовалась большая вывеска известной фирмы телефонов. Неслись, спешили куда-то чёрные автомобили. Торопились куда-то редкие прохожие. А они - стояли и смотрели, как переливается на реке разноцветная радуга...
   И всё же Денису не давал покоя неоконченный разговор...
   - Надь, а ты сама, получается, веришь, что Бог существует?
   Надя кивнула. Капельки дождя блестели на её длинных ресницах, веснушками оседали на щеках.
   - Я просто, чем больше изучаю, тем больше убеждаюсь в Его существовании... Знаешь, как удивительно устроен человек? - Денис покачал головой, - Динька, это такое чудо! Там всё настолько предусмотрено! Продумано до мельчайших деталей... Природа так не придумала бы.
   - Думаешь?
   - Ну вот, например, взять кости... Там каждая ямочка нужна, каждый бугорок, чтобы к ним прикреплялись мышцы. А в желудке - три ряда разных клеток: один их них вырабатывает ферменты, другой - кислоту, а третий - слизь, чтобы ферменты с кислотой не разрушили эти клеточки. Это, если навскидку... А законы, по которым развивается человек? Сам. Из одной-единственной клетки! Но что-то же движет эти законы? Или Кто-то... Клетки делятся, разбегаются по разным направлениям, так - что из одних получаются почки, а из других - глаза. И потом, в целом - такое уникальное существо... И даже мыслящее...
   - Ну... Не знаю... Зачем тогда на свете столько зла? - упрямо повторил Денис.
   - А ты уверен, что оно вообще есть?
   Чего? Она что, не видит что ли?
   - Вон, видишь, бабка стоит, милостыню просит. Это что, добро?
   - Нет. Но и не зло. Она просто есть. А уж как ты решишь - так оно и будет.
   - А если война?
   - Война - это плохо... Денис, я, наверное, не очень хорошо сказала. Зла не существует как чего-то конкретного, зло - это сопротивление добру.
   - Ага, а добро существует?
   - Как свет. Если его включить - тьма рассеивается. Или как воздух. Ты им дышишь и без него - погибнешь.
   Денис промолчал. Воздух...
   - У Юрки отец с братом погибли в Норд-Осте... - медленно сказал он.
   Щелк, Щелк - шаги по мокрому мосту. Надина рука крепко сжала его ладонь. В глазах - тревога. Нет... Они грустные... Усталые... Виноватые... Она-то здесь при чём?
   - А я до сих пор не знаю, что там было... - тихо сказала она.
   - Никто не знает... Говорят, что когда стали спасать - пустили по вентиляционным трубам газ. Чтобы усыпить террористов... Но неточно рассчитали дозировку. И никто не знал антидоты...
   - Господи... Ужас какой... - ещё тише сказала Надя. Денису показалось, что она сейчас заплачет. - Что ж такое творится...
   - Такое... А ты говоришь...
   - Динька, но ведь у человека всегда есть выбор!
   - Не всегда.
   - Нет, всегда! Если ты осознаёшь себя в эту минуту - то всегда! Спустить курок или бросить пистолет... Ударить ребенка или обнять его... Пойти на лекцию или прогулять... Помочь человеку или пройти мимо... А про газ я вообще молчу. Когда несколько человек заранее всё обдумывают и знают, чем это может кончиться!
   Он себя осознавал. Сейчас... И даже немного начинал сердиться... На кого? На Надю? Да ну... Постарался улыбнуться.
   - Надюшка...
   - Чего? - а она всё хмурилась.
   - Просто... Ты вот лучше скажи: вот ты когда молишься - тебе помогает?
   - Мне - да.
   А он никогда не молился. Интересно, а о чём можно молиться? О глобальных вопросах? Или о мелочах? Или обо всём сразу...
   - А почему ты думаешь, что Бог - добрый?
   Надя улыбнулась. В глазах, рассеивая грусть, запрыгали искорки. Она сказала негромко, но Денис услышал:
   - Да потому что есть на свете ты!
   ...И вот почему он не сказал это первый? "И ты..." - продолжил он...
   - И я... - повторила Надя.
   С этим он согласен. Это - здорово! Это, наверное, даже чудо... Денис терпеть не мог осень, а сейчас - почти не замечал её. Так же, как и не замечал усталости, бессонных ночей, скучных заданий, тревоги за мать... Исчезло одиночество, которое раньше поглощало его. И если раньше ему не хотелось просыпаться по утрам, то сейчас он вставал легко, хотя за окнами было ещё темно. Потому что было - для кого... Потому что - появилась Надя... А с ней - он забывал о времени. Даже просто быть рядом и слушать, как она дышит - уже радостно... И воспоминания о ней греют, как свет в окошке... Как ей сказать об этом? Собраться и сказать...
   Надины глаза собирали свет огоньков. Они были такими глубокими и бездонными, как горизонт... Они светились изнутри. Улыбались Денису, ласкали его, отгораживали от сырого осеннего воздуха... Они молчали, впитывая удивительные картины вечернего города. Неуютного, торопливого, беспокойного, но сейчас - очень красивого. Словно ночь поглотила, прикрыла некоторые его недостатки, постаравшись высветить огнями прекрасное... И самым прекрасным было отражение. Но не вечерних красок, а отражение их самих: Денису казалось, что город дышит радостью. И осторожной любовью...
   Когда мы видим что-то удивительное - хочется оставить это в памяти. Хочется запечатлеть всеми своими чувствами, чтобы спустя некоторое время - пережить эти минуты вновь. Хочется нарисовать картину... Или просто щёлкнуть фотоаппаратом.
   И почему-то именно сейчас у Дениса разрядился аккумулятор! Бесполезная штука - сотовый телефон: когда он есть - ты им не пользуешься, а если вдруг он тебе понадобился - то садится батарейка, или ты его забыл дома. Досадно!
   - Надя, а можно я тебя на твой телефон сфоткаю? А ты мне пришлёшь потом?
   Надя открыла свою бездонную сумку. Удивительно, как быстро она отыскала там мобильник.
   - Только сначала я тебя!
   Денис растерялся, опёрся рукой на ограду моста. Ну не умел он фотографироваться. Надо лицо там всякое умное делать. Или бестолково и долго улыбаться...
   Надя засмеялась, опустила телефон.
   - Хорошо получилось!
   - Да ладно! Дай гляну?
   Осторожно взял из её рук тоненький телефон. С кнопками, не сенсорный. Зато тут камера получше, чем у него... И правда хорошо вышел, фотоаппарат "взял" несмотря на темноту...
   - Там ещё одна есть, - прошептала Надя.
   Денис нажал кнопку. Картинка не сдвинулась. Он машинально нажал ещё пару раз. Завис...
   - Сейчас, он подумает. Он иногда тормозит.
   Через секунду телефон решил откликнуться и показать, как быстро он умеет перелистывать фотографии. Экранчик помигал и замер, высветив яркое изображение. Но вовсе не Дениса.
   Денис почувствовал, как останавливается у него сердце. Откуда у Нади в телефоне этот мальчишка?!
   - Ой... - тихо сказала она.
   - Надя, кто это? - он попытался спрятать волнение.
   Она молчала. Картинка запотевала от её быстрого дыхания и снова становилась прозрачной и отчётливой.
   - Надя... - снова спросил Денис.
   - Это мой брат, - наконец произнесла она. Ещё тише. Мягко взяла из рук Дениса телефон, выключила его. Подняла безрадостные глаза. Денис молчал, ждал ответа.
   - Он пропал два года назад. Его не нашли.
   - Надя... Прости... - это первое, что пришло ему в голову. Он взял её за холодные пальчики. Надя спрятала глаза, но он успел заметить какими большими и прозрачными стали они, сверкнув двумя крупными каплями.
   - За что?.. Пойдём, Денис, а то холодно...
   Город грустно прощался.
   Небо замерло в ожидании.
   Одноглазые фонари равнодушно освещали потускневшее Надюшкино лицо.
   А Денис вдруг рассердился на сырую московскую осень. Ну, кому он нужен, этот противный дождь?!
   "А ты не отвлекайся! - одёрнул он себя, - Ну? Ты что, трус?"
   "Не трус, - жёстко сказал он, - а зачем человеку дарить надежду и сразу отбирать её?"
   "Ты не хочешь утешить её? Ведь невыносимо смотреть, как она плачет!"
   "А толку в моем утешении? Чтобы она заплакала ещё больше? Зачем?"
   "Боишься? Да ты боишься поссориться с ней!"
   "Нет!"
   "Трусишка зайка серенький..."
   "Да заткнись ты!" - крикнул он самому себе. И посмотрел на Надю.
   - Надя, - позвал он.
   - Что, Динь?
   - Надя...
   Неужели он, правда, трус? Он вспомнил счастливые её глаза... Как вернуть их? Если бы он мог что-нибудь сделать...
   - Надя... Твоего брата зовут Слава?
   Она вздрогнула. Испуганно посмотрела на него.
   - Славка, да. А что?
   Нет, нет и нет! Сейчас он спугнёт эту радость, и она погаснет навсегда!
   "Не хочу!"
   "Ну и не надо. Скажи, что тебе показалось. Зачем мучить человека?"
   А Надя молчала. И ждала.
   Денис медленно, через силу, сказал:
   - Прошлым летом я видел его в поезде. Он ехал с нами в одном купе.
   Надя остановилась. Моргнула. Глаза молили Дениса, а он... Он сказал, перешагивая через захватывавшую его пустоту - будто прыгнул с парашютом:
   - Он потом исчез на вокзале. Потерялся где-то в толпе. Мы с Юркой ходили в полицию, нам там толком ничего не сказали. И потом - тоже. Будто и не было его! Но я-то знаю, что он был! Сидел на соседней полке, задумчивый такой, ел бутерброды с колбасой. Да даже у Юрки сигареты стащил!
   Нет, она не верила. Или боялась, что это окажется не он...
   - Денис, постой. А ты уверен, что это Славка?
   - Да, - твёрдо сказал Денис.
   - Ты говоришь, что он ехал с вами? Один? Куда?!
   - Сейчас, я расскажу. Давай сядем.
   Лавочка оказалась мокрой. Но он тут же забыл про это. А Надя, кажется, и не заметила....
   - Он зашёл к нам в купе после того, как мы уже сели. Мы ехали в военкомат, там же должны были пройти медкомиссию - почему-то собирали нас не в нашем городе, а в Краснореченске. Ну да это неважно... Так вот, Славка зашёл один. Сказал, что брат остался на вокзале, а он - уехал. Мы с Юркой очень удивились: мальчишка сказал, что адреса он не знает, что домой они доедут сами. Одежда на нём была ещё такая... Потёртая, кроссовки большие. И сам он какой-то очень тощий и замучанный. Ел так, будто его неделю не кормили!
   Мы хотели найти его родителей. У меня в том городе есть знакомые в полиции. Да и в интернете наверняка же есть информация... А он исчез на переходном мосту! Я отвернулся на секунду - и его нет! Мы обошли весь вокзал и не смогли его найти. Будто испарился...
   Надя молчала. Не отрывая взгляда, смотрела на Дениса. Непонятно как-то смотрела. Верила? Сердилась? Волновалась? Или ждала? Или... Денис вздохнул и продолжил:
   - У меня прихватило сердце. Мы присели ненадолго, и Юрка мне рассказал всё, что узнал от Славки. Они в поезде общались, выходили из купе поговорить... Славка говорил ему, что он прошлым, а сейчас уже получается - позапрошлым летом, отстал от родителей на вокзале. Жил в каком-то заброшенном здании на стройке, чуть не умер от голода. Его нашёл мальчик, Антон. Он просто проходил мимо, услышал, как он плачет. И подобрал его. Накормил. Дал ему свою куртку, кроссовки. И сказал, что не оставит его.
   - Что за Антон? - спросила Надя.
   - Да я и сам толком не понял. Славка мало говорил про него Юре. Называл его почему-то братом. Хотя, понятно, ведь, что не брат... Он сказал, что Антон младше нас, но сколько ему лет - я не знаю.
   - У Славки не было брата...
   - Ну вот... А тот, как я понял, ехал к своим родителям, ну и прихватил Славку с собой. Да он умудрился уехать без Антона. И потом опять потеряться на вокзале...
   Надя выжидательно молчала.
   - Больше мы о нём ничего не слышали, - повторил Денис и опустил глаза. Застыл, прислушиваясь в тревожном ожидании: сейчас разрушиться маленький их мир... Почему же невозможно вернуть время?!
   "Зачем?"
   "Я бы взял в охапку Славку и принёс бы сюда... Почему не придумали машину времени? Изобретают столько не нужной ерунды!"
   "А если бы ты тогда не повстречался с Надей?"
   Надя смотрела на Дениса. Нет, в её взгляде не было обиды... Что же творилось у неё в душе?
   - Денис, а ты не мог перепутать? Он не говорил, как зовут сестру? Или название города? Как зовут родителей?
   - Нет. Фамилию, кажется, говорил... Смешная такая... Солнцев... Нет, Солнышкин.
  
   В общежитии он плюхнулся животом на свою кровать. Облегченно закрыл глаза. В мышцах гудела усталость. Приятно - потому что он был дома и мог отдохнуть, собраться с мыслями... Переварить то, что он узнал сегодня. Подумать, что делать дальше... Как будто что-то зависело от него! Эх, если бы это было так...
   Что бы он сделал?
   А что мог сделать сейчас?
   В субботу он поедет домой. С Юркой. Расскажет всё ему - вот он удивится! Может они вместе что-нибудь смогут придумать... Вместе легче решать, чем одному.
   Кто такой Антон? И куда он мог ехать?
   И куда исчез Славка? А жив ли он вообще?
   В этот страшный вопрос упиралось всё. Не только поиски Надиного брата, но и их отношения с Денисом. Почему-то Денису так казалось. И он боялся их потерять.
   "Я же говорил, что ты - трус!"
   "Иди ты! Я не хочу с ней ссориться, да! Без неё мне - плохо..."
   "Да как можно зависеть от какой-то девчонки?! Эй, Денис! Соберись!"
   "Не какой-то, а Нади! Почему-то я счастлив рядом с ней. Больше - нигде. Нет, ещё, когда учусь летать... Но я не завишу от неё! Скорее, она от меня... Особенно сейчас".
   "Ну-ну. Мечтай - мечтай".
   Денис перевернулся на бок. Рассердился на внутреннего спорщика.
   "Я её не оставлю! А ты - иди на фиг!". Он вспомнил её глаза. Такие удивлённые, будто он сделал что-то невообразимое. Будто упал с неба перед ней... Но вместе с тем - отчаянно просящие, с тлеющими огоньками надежды. С остатками ушедшей боли. Он, Денис, поворошил эту боль. Поднял на поверхность, как ил со дна речного озера. И теперь - не мог оставить это так... Он уляжется, этот ил, да только будут такими же их отношения? Как они будут смотреть друг на друга, если Денис пройдёт мимо её боли, забудет, ничего не станет делать?! Да и как можно забыть Надюшкиного брата?
   "Но ведь ты забыл... Смог, значит"
   "Не забыл. Просто эта проблема затерялась под пластами других. Но вот, увидел его фотку - и она вспомнилась. Видимо нужно заканчивать дело, раз когда-то взялся за него"
   "Нужно... Кому нужно-то?"
   "Мне. Я буду спать спокойнее, зная, что с ним всё в порядке. И что Надя счастлива"
   "А если - нет? Если ты узнаешь, что он умер? Что, что ты будешь делать?"
   Он не знал что. И боялся думать об этом. Даже сейчас тягучая вина пыталась захватить его своими липкими ручищами. А что будет тогда?! А Надя? Она будет смотреть на него с вечным укором? Или с тоской?
   "Да какая разница, как она будет смотреть! Всё равно поиски хоть что-то прояснят! Это лучше неизвестности!"
   "Ну-ну. А если вы ничего не найдёте, а останется неизвестность?"
   "Найдём. А если нет - тогда всё равно будет спокойнее. Мы сделали всё, что могли... Да нет, не может быть, чтобы не нашли! Рано мы оставили это дело. А сейчас будет легче, потому что ещё и с Надей... Должна же быть хоть какая-нибудь зацепка..."
   Спорщик затих. А Денис стал засыпать. Перед глазами мелькали образы, мысли, обрывки разговоров... "Поскорее бы суббота" - успел подумать он и растворился во сне.
  
   Глава 11.
   Почерневший снег.
   В субботу выпал снег. Это было очень неожиданно, потому что в пятницу стоял ясный солнечный день. И небо было синим и хрустальным. Вероятно, ночью набежали тучи, как это обычно и бывает московской осенью. А утром Денис проснулся от неясного предчувствия. В комнате стало светлее, что ли. Как-то не так. Когда он выглянул в окно, то увидел, в чём дело: тонкая, полупрозрачная простыня покрывала тёмную замерзающую землю. И дышать и мыслить стало почему-то легче. "Как же мы всё-таки связаны с природой и как зависим от неё... Хотя, казалось бы - далёко ушли..." - думал Денис, запихивая свой ноутбук в рюкзак. Но может быть, дело не в природе, а в нём самом: сегодня суббота, через пару часов он встретится с Юркой и сможет ему всё рассказать.
   С удивлением заметил, что он соскучился по другу. Ждёт встречи не ради рассказа, а просто, чтобы узнать, как у Юрки дела. Странно, с чего бы это вдруг?
   К Наде сегодня приедет мама. Решили ничего её не рассказывать. Пока... А там - видно будет...
   Всё собрал, перекусил остатками печенья. Чая Денис не нашёл, увы. Пришлось обойтись кипятком. Ладно, он едет домой, там мама накормит. Нужно попросить её пожарить картошки. Денис так давно не ел её, и сейчас вдруг захотелось маслянистых жареных ломтиков, горячих, вкусных, тающих во рту... В общежитии он ел редко - ужинал на работе. А здесь только перекусывал, либо разогревал баночные консервы, либо на крайний случай голода ел "доширак". А сейчас даже и "доширака" не было... Да ещё и Серега допил последний чай! Вечно он так - доедает последнее и именно то, что так нужно Денису. Ну, значит, пора в магазин, дома и сходит... Как-то упустил он этот момент - был занят учёбой, а когда не учился - мыслями о Наде. А когда не думал о ней - пытался выспаться...
   Денис сунул ноги в кроссовки, оглянулся на комнату: всё взял, не забыл ничего? Ладно, главное себя не забыть.
  
   Автобус уехал, как только Денис подошёл к остановке. Да что ж такое? На электричке ехать не хотелось - до неё нужно ещё дойти. Хотя с другой стороны - одна станция по кольцу, и он будет на курском вокзале, где они договорились встретиться с Юркой. Ну и не нужен ему, этот автобус, нечего деньги тратить. Денис надел наушники, загрузил папку с музыкой. Настроение окрасили ритмичные басы "Англо - русского словаря". "Отлично!" - Денис ускорил шаг - как раз получалось идти в такт песне.
   "Мой поезд едет в Стамбул..."1 - поддержал Дениса Сплин. Нет, не в Стамбул, конечно, а домой! А это, пожалуй, лучше...
   Интересно, а у них в городе выпал снег? Если выпал - всё равно он растает. А когда ляжет настоящий, никто не знает. Да и ляжет ли он вообще? Для москвичей, пожалуй, обычным делом стало, что в декабре набухают вербы на деревьях. А в прошлом году погода учудила им ледяной дождь, в аккурат под Новый год, и куча посёлков осталась без электричества. Взять даже один из них, который начинается здесь, за железной дорогой... Там люди сидели в темноте, а Денису повезло - город не пострадал.
   "Когда ты всюду один, это - сплин..."2 - ну да, да... Он пока один. Но это ненадолго...
   Что придумает погода на этот раз? Эх, почему у них нет вечного лета? Всё же оно приятнее сырой зимы и холодной осени. Ну... Видимо для чего-то это тоже нужно. В Питере, говорят, ещё хуже: там ветер и всё время дожди. Денис никогда не был в Питере. И очень мечтал там побывать. Столько фильмов смотрел про него, пора бы и самому съездить! Можно предложить эту идею Юрке... Или... Или Наде предложить летом, вдруг она согласиться?
   "Кто ненавидит войну - тот в плену..."3 - в каком таком плену, интересно? Сотню раз Денис слышал эту песню, но не понимал этих слов...
   Местами снежное покрывало было порвано, и сквозь прорехи виднелись коричневые лужи. Или просто грязь.
   "Какие красивые у меня будут ботинки, когда я доберусь до станции" - невесело подумал Денис. Впрочем, неважно. Он же не на свидание едет.
   Как там мама? Давно он ей не звонил. Она, наверное, обрадуется... Если не будет слишком сердиться, что он давно не приезжал. Да что ей сердиться - то? У неё же нет никого кроме Дениса. Отец ушёл в другую семью, очень давно, когда тот был ещё мальчишкой, и с тех пор больше ими не интересовался. Денис им тоже - стенка обиды отграничивала от всяких мыслей о нём. А мать и не говорила с ним об отце. Разве что в сердцах иногда скажет: "Весь в своего папашу!", во время их редких ссор... Как же давно это всё было...
   "Нужно ей фотку Надюшкину показать. Пусть порадуется...".Ой... Нет же фотки, не сделали её! Вчера телефон совсем не вовремя выключился... Ну ладно, он так расскажет...
   Как искать Славку? Может, для начала зайти к знакомому Дениса, он работает в полиции... Хотя лентяй ещё тот. В прошлый раз он так и не смог им дать внятного ответа - попробовать спросить понастойчивее? Можно ещё в интернете найти группу поиска, дать там объявление... Ничего путного в голову не приходит, может, Юрка что придумает?.. Как Денис мог забыть о пропавшем мальчишке? Закрутился в учебе, работе, повседневных делах...
   За мыслями и музыкой он не заметил, как оказался возле касс. Купил билет, подошёл к расписанию. И заторопился, потому что через две минуты должна была подъехать электричка... Поднимаясь, пытался ответить на вопрос: кто и зачем придумал такие длинные лестницы? Было бы веселее, если б сделали лифты или хотя бы эскалаторы...
  
   Юрка ждал его в центре зала. Стоял, прислонившись к мраморной колонне, что-то внимательно смотрел в телефоне. Поэтому и не увидел, как рядом оказался Денис.
   - Ау! - позвал его Денис.
   - Ой, Денис, здорово! - друг опустил мобильник, заулыбался.
   - Давно ждёшь?
   - Да нет, не очень. Расписание смотрю, через пятнадцать минут будет электричка, потом - перерыв.
   - Погнали!
   Юрка убрал мобильник.
   - Как дела? - на ходу спросил Денис.
   - Нормально.
   - Как учёба? Давай рассказывай всё.
   - Да ничего нового, Динь. Учеба как обычно, грузят помаленьку, спать хочется... Как ты лучше расскажи?
   - Да тоже всё нормально. Работаю. В среду выходной был, с Надей гулял...
   Здесь всюду лужи и никакого снега. Не любил Денис вокзалы, особенно Курский. Некрасивый он и грязный какой-то...
   Когда лучше рассказать Юрке? В электричку сядут, там можно будет спокойно поговорить, наверное. А то сейчас на бегу, ничего не понятно. Главное, успеть, а там можно и расслабиться. Иначе придётся слоняться где-то пару часов.
   Успели! В последний момент Юрка решил помочь какой-то тётке затащить коляску, ещё секунда - и двери захлопнулись. Но они проскользнули... А могли бы остаться.
   - Мушкетёр ты, - усмехнулся Денис, - сейчас остались бы.
   - Да ну тебя. Кто придумал такие широкие промежутки между платформой и поездом? Мозгов не хватило...
   - Кто придумал на электричке ездить с колясками? - передразнил он друга.
   Вагон был полный. Неприятная неожиданность. Хотя этого и следовало ожидать: в субботу все едут из города. Но раньше удавалось найти место, а сейчас все сиденья были заняты. Эх, неужели придётся стоя пилить до дома?
   И не поговоришь толком... В середине пути освободилось рядом с ними два места, но их заняла какая-то бабулька и молодая девчонка с плеером в ушах. Ладно, бабульке стоять тяжелее... А вот девчонка могла бы и потерпеть, тем более, что зашла она недавно! "А вдруг, она тоже чья-нибудь Надя?" - утешил себя Денис. И только вздохнул.
   - Как Надя? - спросил Юрка, отзываясь на его мысли.
   - Хорошо...
   Дома он всё ему расскажет. Здесь половину слов глотает дорога, куча посторонних ушей и чужих взглядов... Дома никто не отнимет у них возможность поговорить и всё обсудить...
   - Симпатичная девушка. Где ты её нашёл?
   - В "Меге". Точнее в "Икее".
   - Да ну? - засмеялся друг. По-доброму так.
   - Ну, вот... Я тоже удивляюсь.
   - Это судьба.
   Денис промолчал. Он гнал эту мысль, он ей не верил, но где-то в самой глубине души был согласен. А Юрка видел его насквозь. И порою озвучивал то, в чём Денис сам бы себе ни за что не признался... Наверное, по-другому и не может быть, если человек знает тебя с самого детства... И ты не просто знаешь его, а доверяешь ему часть своей жизни, мысленно называя его своим другом.
   Если вспомнить его с лета - Юрка ещё больше похудел. "Скелет в шкафу" - назвала его как-то Денискина мама. На скелета он похож не был, но почему-то всем, кто его видел, хотелось его накормить. Может, из-за острых скул, которые выступали отчетливее, когда Юрка сбривал усы? Усы ему не шли. Зачем он их отращивал? Юрка говорил, чтобы казаться умнее. Но умнее он не казался, по крайней мере, Денису. Только старше. А зачем ему выглядеть старше? Девчонкам нравиться?
   Сейчас в его тёмных глазах отражалось маленькое окошко электрички, белое небо. Он чём-то сосредоточенно думал, потому что не отводил взгляда от окна и иногда напрягал брови. Казалось, что его не особо смущало даже то, что он стоит уже час. "О чём он там задумался?" - стало любопытно Денису. Он не успел спросить: освободилось перед ними место.
   - Садись, - кивнул он Юрке.
   Друг покачал головой:
   - Садись сам. Я же вижу, что ты давно уже хочешь.
   Вот откуда он всё знает? Ну и ладно, раз так. Он, и правда, устал стоять. А что, парни, не устают, что ли?
   Денис одел наушники, включил музыку. Всё равно сейчас не поговоришь. Пусть себе думает, потом всё равно расскажет, если это что-то важное...
  
   Быстро же они приехали! Денис только задремал под ритмичное покачивание вагона, как Юрка уже теребил его за плечо.
   - Следующая - наша!
   Вагон опустел. Юрка сидел рядом - значит и ему удалось немного отдохнуть. Отлично...
   У них в городе тоже был тонкий снег. Здесь нет тепла от метро и такого большого количества машин, как в Москве, наверное поэтому, он и не тает... Всё же на него приятнее смотреть, чем на опустевшую землю и голые деревья.
   - Как там мать? - спросил Денис Юрку. Хотя, зачем спрашивать: пятнадцать минут - и они уже дома. Но Денису не терпелось поговорить о Надином брате, и он не знал, как начать разговор.
   - Да вроде хорошо. Соскучилась по тебе, конечно, - улыбнулся Юрка, - ты бы почаще к ней приезжал.
   - Да я бы рад... Но видишь, теперь сложно получается: если сюда еду, то не вижусь с Надей... А если с ней встречаюсь - то не могу приехать.
   - А ты всю неделю работаешь?
   Денис кивнул.
   - Вот как ты всё успеваешь? - вздохнул Юрка.
   - А я всё и не успеваю. Только необходимое.
   - Мне бы так...
   - Научишься. На втором курсе легче будет. А если честно - я бы и не работал с радостью. Была бы возможность... Юр... - вдруг сказал он. Решился.
   - Чего? - Юра сразу откликнулся на изменившийся голос Дениса.
   - Юрка, помнишь Славку? Ну, в прошлом году, в поезде, когда в военкомат ехали...
   Юра споткнулся. Остановился. Уставился на Дениса.
   - Ну?
   - Пойдём, что ты встал-то? Прикинь, это Надин брат!
   Юрка с минуту молчал. Денису показалось, что слишком долго.
   - Ты чего завис?
   - Динь... Правда, что ли? - тихо спросил он.
   - Да. Я его фотку у неё в телефоне видел. Ой, Юр, давай свёрнём? А то я замёрз.
   - Давай, - согласился друг.
   Они любили эту тропинку. Хоть и по вечерам ходить здесь было небезопасно. Да сейчас-то - не вечер... Тем более, что они вдвоём. А Денису было холодно и хотелось поскорее оказаться дома: зря он решил ехать без толстовки. Погорячился...
   - Рассказывай, - потребовал Юрка.
   - Да что рассказывать-то? У них фамилия одна. А Надя мне сразу сказала, что он пропал два года назад... А я ещё думал, рассказывать ей или не стоит. Рано мы бросили его искать, Юрка! Что теперь делать-то?
   - Денис... - так же тихо сказал Юрка.
   - Что? - Денис посмотрел на друга. Тёмные глаза его блестели так, будто он что-то знал, и не решался сказать.
   Неожиданно в белой тишине раздался хлопок. Денис и не понял сразу, что это. Как пробку из бутылки вытащили. Машинально оглянулся: пусто. И увидел, как медленно стал оседать на землю Юрка.
   - Юрка! - заорал он.
   Равнодушно чернели озябшие деревья. Равнодушно отражали свет окна серых домов. Равнодушным эхом отозвалась тишина.
   Только сейчас до него дошло, что это за хлопок. Когда он увидел, каким чёрным стал под Юркой первый снег... Кто?
   Кто это сделал?! Зачем?
   Он склонился над Юркой. "Успеть бы, Господи, только бы успеть!" - машинально стучало в голове, пока он дрожащими пальцами набирал номер скорой. Почему они не берут трубку?
   Блин, с сотового хрен дозвонишься! Денис вспомнил, торопливо набрал "112"...
   "Поздно..." - стучало в голове, - когда он услышал в ответ усталое "Выезжаем".
   - Юрка, - тихо позвал он, вглядываясь в побелевшее лицо друга. Как-то неестественно сливалось оно с белым снегом.
   А Денис не знал, что делать. Взял друга за холодные длинные пальцы.
   - Юрка, только ты, пожалуйста, не умирай, - прошептал он и испугался такого отчётливого в тишине звука своего голоса. - Юрка!
   Слышит ли он его? Или уже поздно?!
   - Как же я без тебя? А мать?.. Она же не выдержит... Юрка!
   На тропинке никого не было. Только серое небо склонилось над ними, но сейчас оно ничего не могло сделать. Денис приподнял голову Юрке, сунул туда свой рюкзак. Медленно поднялся. Прошептал застывшему небу: "Не надо! Пожалуйста, не забирай к себе Юрку... Не надо! Он нужен здесь! Пожалуйста..."
   Зачем они сюда приехали? Зачем они пошли здесь? Какой же он идиот, что предложил это! Но кому понадобилось стрелять в Юрку? Кому он помешал?!
   Уныло вдалеке запела сирена. Гадкая суббота...
  
   ______________________________________________________________________
   1,2,3 - слова из песни "Англо-русский словарь" группы Сплин.
  
   Глава 12.
   Пчёлка.
   Вокзал - шумный муравейник. Мудрый муравейник. Раскинув свои огромные ручища рельсов с бесконечной чередой вагонов, с усмешкой наблюдает он за снующими по норам-переходам торопливыми людьми, временами гулким басом охрипших динамиков, торопя их ещё больше, сталкивая между собой, или наоборот разобщая близкие судьбы. Он живёт своей жизнью. Он древний, он такой же старый, как и разлуки в этом мире...
   Дорога зовёт, дорога меняет человека, дорога быстрой змейкой двигает жизнь, эта верная спутница - подруга времени. Дорога - это маленькое и бесконечное чудо, она успокаивает, дарит надежду, раскрывает новые горизонты мечтам, удивляет своей бесконечностью и разнообразием сменяющихся пейзажей, дорога - это здорово, но... Расставаться не хочется.
   - Шурка, ты приедешь на Новый год?
   - Посмотрим, как у папы будет с работой. Если мы не сможем - тогда вы приезжайте!
   Вот что ещё можно сказать? Не любил Антон прощаться - не умел, на вокзале сковывала тянущая неловкость вперемежку с горечью. Да и что говорить, когда уже десять раз друг другу всё сказано?
   "Как сделать так, чтобы мы не расставались? Шурка, знаешь, было бы здорово, если бы мы жили в одном городе! Это, наверное, нереально... Хотя, нет, ведь если я буду поступать в Москву - мы сможем видеться и почаще... Только когда ещё это будет?!"
   - Ну... Ты давай, пиши! - сказал Антон.
   - Конечно. И ты пиши, и в "скайп"1 выходи. Мы камеру поставим, и можно будет видеть друг друга...
   "Видеть, ага... И знать, что ты за сотни километров, от этого ещё грустнее... Эх..."
   Славка молча смотрел на Антона, потом перевёл взгляд на отца Шурки. Уже в который раз за этот вечер спросил:
   - Дядя Валера, а Юра не звонил?
   Тот покачал головой. Снова поднёс трубку к уху. Снова опустил телефон.
   - Что ж такое-то...
   - Наверное, он опять опаздывает, - вздохнул Шурка и посмотрел на Славку. Славка опустил голову.
   - Нужно идти, - сказала мама. - До отправления - пятнадцать минут...
   - Ещё пять минуток! - умоляюще попросил Славка.
   Мама напряженно посмотрела на отца. Борис кивнул. Шуркин отец снова набрал номер.
   "Он не придёт" - думал Тошка. Он не знал, почему и откуда взялось это гнетущее ощущение потерянного ожидания. Бывает так, ждёшь и понимаешь, что напрасно... Хуже всего - это то, что они потом ещё не скоро встретятся. И Славка ждёт, он тоже хотел увидеться со своим новым другом, тем более что Юра обещал, что придёт с Денисом.
   "Если опаздываешь, можно хотя бы позвонить, - хмуро думал Антон, - или не обещать уж тогда..."
   - Может, он не смог сегодня приехать, - тихо сказал Шурка, - Славка, ты не грусти!
   Славка молча кивнул.
   - Папа тебе позвонит... Или нет, ты ему сам позвонишь, Антон, ты запиши себе его номер!
   - Конечно, позвоню, - ответил Шуркин отец. - Всякое бывает, может, телефон забыл или ещё что...
   - А если что-то случилось? - отчаянно спросил Славка.
   А в Тошке резонансом отозвалось унылое эхо тревоги, не стихающее, собирающее в сердце отголоски звуков расставания, сомнений, переживаний и страха. Капельки вины и обиды.
   - Нужно идти, - сказал Борис.
   Холодно. Непонятно, ноябрь по календарю значится, как осенний месяц, а погода как зимой или даже хуже: снега практически нет, а влажность замерзает, и кажется, что на улице минус десять, хотя на самом деле - всего около ноля... Голый асфальт платформ ещё резче контрастирует с этим осенне-зимнем воздухом: он кажется холодным и засохшим, как и всё вокруг. Поезда греют бело-жёлтыми окошками, а с потоками ветра передаётся печаль.
   - Пока, Шурка!
   - Пока, Антон! Славка, не грусти!
   - Ага...
   - Пассажиры, побыстрее, пожалуйста, поезд скоро отправится!
   Вагон дышал паром дороги. Странно так: вот он Шурка со своим папой за пыльным стеклом, - вроде рядом и уже - не здесь. Вагон, словно спутник на орбите дальнего пути, соединяет разные пространства. Пространства - отрезки жизни в разных участках одной планеты.
   - Я буду скучать, - выдавил Тошка, глядя в синие глаза отца.
   - Ну... - Вздохнул папа, - не надо скучать... Это всё временно, а потом мы снова будем вместе.
   "Ненадолго..." - отозвался Антон и сказал:
   - Ага...
   - Сынок, береги маму и Славку - ты за старшего у меня...
   "Ага..." - и уже ничего не ответил - не смог. Грустно.
   - Славка, - папа присел на корточки перед братом, - не вешай нос! Всё нормально будет...
   Славка только тихонько прижался к отцу...
   - Оль, как приедете, звони!
   - Обязательно!
   И вот уже папа рядом с Шуркой и дядей Валерой. И тоже рядом и уже - далеко. Потому что не спеша стала уходить платформа. Точнее поезд стал уходить, неспешно прощаясь с платформой и вокзалом - муравейником.
   Почему так быстро летит время? И почему так скучаешь, когда расстаёшься с дорогим человеком? Вроде и знаешь, что с ним всё в порядке, что встретишься ещё, а щемящая тоска нет-нет, да и всколыхнёт в памяти свежие воспоминания. Тошка попытался её прогнать, глядя в тёмное окно с мелькающими ниточками фонарей: "Шурка приедет к нам под Новый год! Это всего через полтора месяца. И отец тоже... А полтора месяца - это всего шесть недель...".
   По отцу он скучал сильнее, чем по другу. Может из-за притаившегося ощущения вины? Да вроде они с ним помирились...
   ... Когда в тот злополучный вечер отец обессилено сел на диван, Тошка словно проснулся. Тревога нарастала в нём, когда они ждали его с Шуркой возле кинотеатра, усилилась - когда вернулись домой и увидели там только взволнованных мам, и поглотила его двумя страшными часами неизвестности, когда они с Шуркой, притихшие и виноватые, тихонько слонялись по комнатам. Каждое движение воздуха, каждая вещь в доме передавали напряжение, словно ток по невидимым проводам. А это напряжение колыхало в Тошке мутное и тяжёлое чувство вины. Двойной вины - потому что он, он поссорился с отцом... Помирись он с ним раньше - не пошли бы они с Шуркой в тот вечер в кино, а остались бы играть с ним в шахматы или смотреть фильмы дома... Или позвонил бы ему Тошка, сказал что они задержатся... А теперь... Что теперь делать?!
   Тревога разлетелась вдребезги от звонка домофона. Как радостно запрыгало сердце у Антона, когда он услышал в нём голос отца! Он подскочил к дверям. Виноватое ожидание отзывалось в нём какой-то внутренней дрожью: внешне он был спокоен, а внутри всё комкалось, спорило, боролось и... робко надеялось помириться... Распахнулась открытая дверь, и напряжение словно стало утекать в неё. Тошка был готов броситься к отцу, и обнять его, как раньше, но почему-то не смог. Он стоял и смотрел на него и на незнакомого парня, который пришёл вместе с ним. Лишь когда папа вдруг побледнел и быстро сел на диван, пройдя мимо него, Антон испугался, собрался с силами, и словно разбил стеклянную стенку, выросшую между ними. Бросил в неё камешком, и она со звоном рассыпалась, а Антон услышал в этом звоне свой голос, почему-то незнакомый и очень тихий:
   - Папа! Прости меня! - и растаял в прижавших его к себе тёплых руках отца... Почему он не помирился с ним раньше?
  
   Славка молчал. Скучал по отцу? Или волновался за Юру? Тошка тоже тревожился: телефон упорно отвечал долгими гудками.
   Юра Антону понравился. Может, открытой улыбкой, может быть, внимательным добрым взглядом, в котором вспыхивало неподдельное сочувствие, когда он расспрашивал Славку и слушал его рассказы, а может, Антон просто был ему благодарен за отца. А может быть и всё вместе... Жаль, что в тот вечер он недолго побыл у них - допил чай и ушёл к себе домой. И обещал прийти в субботу, пообщаться с ребятами перед отъездом...
   Славка не задавал никаких вопросов! Это совсем было на него не похоже...
   Почти не задавал - всё же был один вопрос, на который Антон толком ответить так и не смог. Вечером он забрался на полку к Антону и, улегшись на живот, стал смотреть в окно. Антон не удивился - в поезде они часто так ездили: хорошо было просто молчать и ощущать рядом присутствие близкого человека. Он любил дорогу и вечернее постукивание звонких колёс, любил тихое дыхание Славки. Это отдалённо напоминало ему о прошлом лете - трудном, беспокойном, но подарившем ему младшего брата. В Славкиных глазах отражались редкие жёлтые и голубые огоньки. В вагоне было светло, но Тошка сейчас был там, в мелькавшей за окном темноте и в своих мыслях. Славка вдруг спросил:
   - Антон... Скажи, а у тебя было такое чувство, как будто тебя делят на части? Будто ты разрываешься между людьми и не знаешь, что делать?
   Тошка вздрогнул. Посмотрел на Славку: тот ждал ответа, какой-то подсказки.
   - Было, Славка.
   Кажется, брат не знал о том ночном разговоре, разрушившим их с отцом мир. Тошка старался не вспоминать его - он не представлял, что ответит отцу, если тот снова заговорит с ним о переезде, и боялся, что они снова поссорятся. Он не хотел уезжать, он понял, что очень скучает по Шурке... Что не сможет он без друга... Быть может, вокруг всё будет лучше, только вот внутри у него, у Антона, будет пусто и безрадостно... А если ещё и заберут у него Славку...
   К счастью, папа больше не затрагивал эту тему. Может, он передумал?
   Антон старательно прогонял эти сумбурные мысли. Порой они затихали, но всё равно тоскливое чувство занозой сидело в нём. Присутствовало. Как он прочитал однажды в "контакте", на страничке у Кеши: "Все пчёлки, как пчёлки - летели мёдом, а одна такая маленькая, мерзкая и злая позади всех тащила баночку дёгтя". Вот такая пчёлка и сидела в нём, иногда просыпаясь и надоедливым жужжанием отравляя радость каникул.
   Дни шли своим чередом, наполняясь разными событиями, но неудержимо придвигая время расставания. Тошка был занят обсуждением Шуркиных самолётов, помогал ему заливать в интернет новые фотки, вечерами смотрел какой-нибудь новый фильм: у друга был очень быстрый интернет и фильмы скачивались за несколько минут. Вдобавок, дядя Валера раздобыл где-то настольный футбол, и теперь они подолгу торчали за ним.
   Хорошо осенними сумерками сидеть в тёплой светлой комнате, обмениваясь какими-нибудь пустячными фразами или шутками, глядя, как дрожит на светленькой Славкиной макушке от смеха пушистый чубчик, или как задумчиво покусывает губы серьёзный Шурка... Пить горячий шоколад, который так вкусно варила им Шуркина мама, и всеми клеточками своего тела ощущать уют тихого вечера. За окном по мокрой дороге шелестели автомобили, за стенкой о чём-то разговаривали их отцы. Тошка изредка прислушивался к доносившимся оттуда обрывкам слов и приглушенному смеху: раскатистому - Шуркиного отца и бархатному и очень заразительному - его папы, и улыбался сам. Время замирало, наблюдая за ними, и совсем не собиралось спешить...
   - Знаете, - сказал как-то Шурка в один из таких вечеров, - я, кажется, знаю, для чего нам нужна осень...
   - Для чего? - отозвался Антон. Друг в очередной раз забил ему гол и теперь с удовольствием потягивался. А он стоял над игрой и всё никак не мог понять, как это у него так получилось - внезапно...
   - Осень - это время любви к своему дому.
   - Думаешь?
   - Ну да... За окном дождь, а дома - так хорошо!
   "А ведь правда... - подумал Антон, - и хочется, чтобы подольше это время не кончалось!"
   - Тогда... - Славка спрыгнул с подоконника, подошёл к игре, опёрся руками о пластмассовый бортик, пробормотал тихонько, - я же говорил, что восьмёркой нужно бить...Эх, Тошка... - посмотрел по очереди на друзей и засиял улыбкой, - Получается, что это - очень нужное время! Хоть и мокрое... Давайте ещё разок, а?
  
   Так что дел было много. Но вот настал этот день разлуки, со своей суетой и неожиданной тревогой. И Тошка забыл, почти забыл о своих мыслях - об этой пчёлке с дегтем. Пока вдруг Славка не разбудил её своим вопросом. И ведь нужно было ответить ему что-то, он ведь ждал, не сводя с Антона взгляда вопросительных тёмно-серых глаз...
   - Что ты делал, Антон?
   - Я не знаю, Славка... Я ждал.
   - Чего ты ждал? Ответа?
   - Ну... да. Что что-нибудь сдвинется, подскажет, а может просто - пройдёт.
   Славка помолчал. Потом спросил недовольно:
   - Ну и что, помогало ждать?
   Тошка пожал плечами. Откуда он знал... Ничего не сдвинулось пока...
   - Славка, я попытался принять всё, как есть. Ну вот не думать про завтра, а быть здесь, в этом дне... В сегодняшнем дне. Но, если честно, я так и не решил... - он вдруг замолчал, испугавшись, что проговорится Славке. И быстро добавил, - А что у тебя? Кто тебя делит?
   - Мне плохо оттого, что я не остался там. Получается, что я бросил Юру!
   Ох... Вот что тут ему скажешь?
   - Славка... Я понимаю, тебе сейчас очень грустно...
   - А если бы я остался, то получается, что бросил тебя... Почему мы уехали?
   Антон думал о том же, и с радостью остался бы сам... Очень медленно, осторожно подбирая слова, он попытался утешить брата:
   - Славка... Ну, не успел он, не смог. Мы ведь ещё встретимся!
   - Я чувствую себя предателем, - сказал брат. Больше за этот вечер не сказал ни слова.
  
   __________________________________________________________________
   1 - "Скайп" (Skype) - программа, позволяющая общаться друг с другом по видеосвязи.
  
   Глава 13.
   Может быть.
   В маленьком привокзальном кафе было тепло и шумно. Почти за всеми столиками, покрытыми ажурными коричневыми скатертями на которых поблескивали электрические свечки, сидели люди. Вероятно, они, так же как Борис, Валера и Шурка, решили согреться здесь чем-нибудь горячим. Кто-то ждал своего поезда, кто-то запивал тоску холодным пивом, кто-то с жадностью глотал часы долгожданной встречи, наслаждаясь общением с человеком, которого не видел сотню тысяч лет, опустошая эти часы вопросами и разговорами, чтобы наполнившись ими, расстаться вновь.
   - Шурка, перекусим, а потом поедем домой, ладно? А то я оголодал с работы...
   Шурка кивнул: он уже скучал по друзьям, хотя прошло совсем немного времени. А когда вот так скучаешь - особенно хочется мороженого с чем-нибудь, несмотря на холодную погоду.
   - Борь, тебе чего взять? - спросил Валера.
   - Мне только кофе, - рассеянно отозвался Борис, снял куртку и уселся на диван. Шурка сел рядом, и, положив руки на стол, опёрся на них подбородком и о чём-то задумался.
   Неярко горели лампочки в узорных медных абажурах. На тяжёлых шоколадных шторах и серебристых тюлях уже висели гирлянды. Чем ближе город к столице - тем раньше в нём начинают отмечать Новый год, словно надеясь, что пластмассовыми ёлками с одинаковыми ровными шарами приблизят наступление зимы и выпадение долгожданного снега. Если бы всё было так просто!
   Закончились каникулы: завтра днём Борис поедет в Москву, оттуда - в Берн. Потом ещё пару часов на поезде на запад, в маленький, но очень красивый древний городок... Работа звала множеством открытий, горы - манили пушистыми облаками, а он сердцем был там, в дороге, вместе с женой, Антоном и Славкой, и немножко - в этом продрогшем подмосковном городке.
   - Скучаешь? - спросил Валера, усаживаясь за стол. Кофейный аромат наполнил их уголок возле окна.
   Борис вздохнул:
   - А как же...
   Шурка молча взял себе металлическую вазочку с клубничными шариками, по очереди посмотрел на отцов и принялся за мороженое. А что ещё делать?
   - Да уж, тяжело так мотаться, - посочувствовал Валерий. Быстро разрезал отбивную, так же быстро стал поглощать её, не сводя взгляда с Бориса. Прищуренного, хитроватого и очень внимательного.
   - Не то слово. Знаешь, мне уже так надоело...
   - А что делать?
   -Не знаю. Я уже ничего не знаю...
   Кофе горячий, густой, горьковатый с карамельным послевкусием. Как раз такой, какой нужно.
   - Ты молодец, Борь... - негромко сказал Валера. Через несколько секунд добавил, - Жалеешь, нет?
   Борис помолчал. Недолго. Покачал головой:
   - Нет... Скорее всего - нет. Это мой выбор... Спроси меня сейчас - выбрал бы то же.
   - Ну и правильно, - негромко сказал Валерий, - ты поступаешь, как считаешь лучше для своей семьи... Как и любой нормальный отец. Кто ж виноват, что всё так устроено неудобно: хорошая работа - далеко от дома...
   - У тебя - рядом, - улыбнулся Борис.
   - У каждого свой путь, Борь...
   Кофе закончилось. Борис посмотрел, как Шурка доедает последний шарик, и сказал:
   - Валер, а ты бы переехал за границу?
   - Зачем? - Рыжие глаза в полумраке казались тёмными и серьёзными, такими же, как у сына.
   - Там всё лучше устроено. Работа хорошая и семья рядом.
   - Может быть... - Валера покосился на сына, перевёл взгляд на Борю. - А вот как законы чужие? К ним же привыкать нужно... Язык чужой, люди другие...
   - Да это не проблема всё... Что язык? Мне даже сны иногда на немецком снятся... Его не так уж и трудно выучить... А мальчишкам он пригодится. А люди - они везде люди.
   - Это да... А парни твои что?
   Борис вздохнул. Шурка поскрябал ложечкой - кончилось мороженое. А вот тоска по другу - осталась... Эх...
   - Антон не хочет уезжать, - негромко сказал он и посмотрел на Бориса.
   - Не хочет, - откликнулся Борис, - и со Славкой непонятно что делать...
   - Непонятно... Борь, я думаю, как ты определишься, то всё устроится. Так всегда бывает - примешь решение, и всё под него подстраивается... Если оно правильное.
   - Э-э, так вот как понять, когда оно правильное?!
   Валера помолчал, поглядел на сына, потом усмехнулся:
   - Так всё и подстроится... Если оно правильное.
   Шурка повозился, покосился на телефон отца.
   - Пап, ты бы Юре ещё позвонил. Почему он не пришёл?
   - Да! - Валера взял трубку, - чего там Юра наш?... Не берёт... - Он сбросил, снова набрал номер, барабаня пальцами по столу и, поглядывая на Бориса, вдруг перестал стучать и спросил, - Алло!... Что?..
   - Что там? - шёпотом спросил Шурка, увидев, как изменилось вдруг лицо отца.
   - Юра в больнице, - сказал Валерий и резко поднялся.
   В синеве, точнее серо-буром небе мелькали брызги снежинок. Дождь? Снег? Гудел вокзал. Фыркали автобусы.
   - Валер, что случилось-то? - спросил Борис, когда они сели в такси. Хорошо, что рядом с вокзалом всегда есть свободные машины...
   - Борь, я не знаю. Мне сказали только, что он на операции. Какой-то мужчина... Я успел спросить только где... Шурка, давай-ка ты домой поедешь?
   - Папа, нет!
   - В больницу вас, наверное, не пустят. Время-то уже...
   - Подождём на улице, - буркнул сын, - а тебя что, пустят?
   - Так у меня удостоверение... Ладно, дай я маме тогда позвоню, чтоб она не волновалась...
  
   - Шурка, может, я всё-таки тебя домой отвезу? - спросил Борис. Холодно. Сколько ждать - неизвестно, а мальчишка замёрзнет... Ладно что ещё Валеру пустили, может он что-нибудь узнает...
   Сынишка друга отрицательно замотал головой:
   - Не надо. Я буду ждать.
   Ну и ладно. Вдвоём - лучше... Хотя, чем лучше-то? Не так тоскливо: с присутствием другого человека, тревога уменьшается... Мнимое чувство. Или она делится надвое?
   Дождь - снег. Что там?
   Кажется, такое уже когда-то было. Сырая чернота и неизвестность. И несколько светящихся окон на притихшем здании. Ожидание, ожидание, переходящее в бесконечность и нет ничего кроме застывшего города, снежного дождя, тёмных ботинок, колючих деревьев... Десять лет назад отца увезли с инфарктом и Борис также стоял под окнами, только не здесь. А ждал - так же, сердце стучало через раз тихим эхом слов: "спасут или...". Не спасли.
   "Ну что ты себя накручиваешь? - спросил себя Борис, - С чего ты взял, что всё плохо? Может, там аппендицит какой-нибудь..."
   Шурка запрокинул голову и смотрел в бурую черноту, изредка моргая и не обращая внимания на нескончаемые брызги.
   "И ведь бывают такие моменты, когда ты ничего не сделаешь... Редко - но бывают. Они бьют в упор..."
   Серый асфальт, белые крылья самолёта, дороги, радости открытий - всё становится совершенно не нужным... Уже неважным. Их место занимает тревога и отчаянное желание помочь...
   Не мог Борис смириться с тоскливым бездействием... И не понимал, как можно просто ждать. Но и ответа не было: только тишина и вопрос: " Как помочь?"
   Завибрировал в кармане мобильник. "Сын" - высветилось на гладком экранчике, который тут же покрылся мелким прозрачным бисером...
  

***

   Славка уснул. Так, лежа на пузе, и уснул возле Антона. Тихонько дышал ему в плечо. "Устал, братишка, - ласково подумал он, - ну и правильно. Нечего ему переживать..."
   Мама, забравшись с ногами, на нижней полке читала книжку. Теребила кончики волос, изредка брала тоненький карандаш и что-то подчеркивала. Другая нижняя полка была пуста, но, скорее всего, ненадолго - ночью кого-нибудь поселят. Мерцала за окном ночь. За стенкой кто-то раскатисто хохотал и о чём-то увлеченно спорил. Звякание колёс заглушил грохот проходящего поезда, затем снова - тишина. Не совсем тишина, конечно, - некоторая тишина дороги.
   - Тошка, - шёпотом позвала мама.
   Антон свесился с полки:
   - Чего?
   - Позвони папе.
   Хорошая идея! Правда на телефоне осталось мало денег, ну ничего, на пару минуток хватит...
   - Алло, пап! - вполголоса сказал Антон, стараясь не разбудить Славку, - Вы дома уже?
   Усталый, мягкий голос отца.
   - Да, сын... Нет, не дома...
   - А чего такое?
   - Тут такое дело... Юра на операции, мы вот ждём...
   "Что?!" - хотел спросить Антон и понял - не нужно... Опустил телефон, сел на полке. Уставился в ночь...
   Можно ли повернуть назад поезд? Время?
   Телепортироваться... А зачем?
   Можно ли собрать все силы в кучу и часть подарить другу?! Отдать, так просто, хоть немножко?!
   Можно ли... Ничего не можно...
   "Если от людей мало что зависит, то Бог может всё... - хмуро подумал Антон. Покосился на безмятежно спящего брата, потом посмотрел на маму, - Может сделать всё..."
  
   Глава 14.
   Не уходи!
   Коридор гудел тревогой. Тоской. Белые лампы мерцали, зацепляя в душе новые струнки горечи. Она мучили сознание своим напряжённым светом. Денис закрыл глаза и прислонился к холодной стене.
   Мыслей больше не было. Осталось лишь одна - большая, тугая и звенящая, как выпущенная из лука стрела: "Юрка... Не умирай!". Она вцепилась в мозг и не отпускала его. Она зажала грудь и не давала вздохнуть полностью, отзываясь упругой болью. Тягучая, заволакивающая неизвестность наполнила коридор. Безвыходно. Задавила Дениса.
   За серыми дверями с красными табличками "оперблок" и " посторонним вход воспрещён" таилось страшное. Каждый раз, когда он косился на них, сердце замирало в ледяном предчувствии. Денис старался не смотреть на эти двери. И не думать, что уже поздно...
   Если бы можно было перемотать плёнку времени назад! Всего на несколько часов... Да всё на свете бы отдал он за эту возможность, за то, чтобы не сворачивать на роковую тропинку! Почему, почему ему понадобилось там идти?
   "Да если бы я знал!" - устало откликнулся Денис, - "Разве пошёл бы я там?"
   "Ты не мог этого знать" - успокоил его внутренний спорщик. Сейчас он не спорил, а словно успокаивал Дениса. А у него не было сил удивляться.
   "Всё равно это я виноват. Я предложил там идти... Я даже не спросил у него, может, что-то случилось, когда он ездил сюда в прошлый раз... Может, он хотел мне сказать что-то важное. Кто, кто охотился за ним?"
   Никому дороги Юрка не переходил. По крайней мере, он, Денис, об этом не знал...
   "Да ты и не хотел знать! Вечно занят только собой... Думаешь только о своей Наде... Ты спросил у Юрки, что он делал в те выходные?"
   "Нет..."
   "А матери то хоть позвонил? Она же ждёт!"
   Ой, блин... Вот что теперь ей сказать? Ехать к ней? Нет, он не может... Он не может быть там, когда он нужен здесь.
   "Да кому ты нужен-то? Врачи справятся и без тебя... Или не справятся..."
   "Юрке я нужен!" - почему-то ему казалось, что его присутствие могло как-то повлиять на жизнь друга. Как?
   Он и так уже повлиял, как мог...
   Чувство непоправимой вины не отпускало его. Мысли были заперты в этой клетке, они не могли вырваться наружу. Денис открыл глаза, уставился на стену. Резкая граница разделяла две краски: зелёную и белую. Словно жизнь и смерть. На границе этих красок шла тоненькая раздвоенная трещина, похожая на молнию. Она была чёрной, только у разветвления виднелись крошки серой штукатурки. Она цепляла взгляд, блуждающий по гладкой стене. Денис смотрел на неё, и чем больше он смотрел, тем больше она раздражала его. Он отвёл взгляд, но через некоторое время вернулся к ней. Прошёлся по изгибам, по мелким линиям, остановился на тонких, едва заметных концах. Снова прошёлся по ней взглядом...
   "Не могли нормально стену закрасить что ли?" - рассердился он, а сердце тихо шевелилось в тоскливом предчувствии. Он гнал его, это предчувствие. Он сражался с ним. Он пытался принять его. Он не хотел верить... И тревожно оборачивался на запертую дверь.
   Никто из неё не выходил. Давно...
   Сколько времени прошло? А сколько ещё пройдёт? Что будет потом?
  
   ... В классе Юрку уважали. Денис не помнит, чтобы с ребятами у них были какие-то конфликты. Да и вообще класс был очень дружный: любые проблемы решались всеми бурно и горячо. Были, конечно, мелкие ссоры, но они длились до первой контрольной. А там - миру мир и одна тетрадка на весь класс... Хотя, нет, после девятого, когда классы переформировывали, появилась у них одна компания, которая резко выделялась своими непонятными выходками. Они не шибко блистали познаниями в физико-математике, зато славились своим умением вытряхивать деньги из карманов младших школьников. Несколько раз Юра заступался, а однажды прямо в классе, на перемене, попытался поговорить с их лидером, Пашкой. Взял его за ворот и хорошенько так встряхнул... "Дурак, - сказал ему тогда Денис, - зачем скребёшь на свою голову?" - "Это не я скребу. Они достали уже к пацанам приставать. Отцы на них, что ли, вкалывают?" - "Тебя-то они не трогают!". Юрка хмуро посмотрел на Дениса и ничего ему не ответил. После этого случая было ещё пара стычек - стрелок, где они выясняли отношения. Один раз собралась толпа парней на пустыре, недалеко от гаражей, а Юрка с Пашей несколько минут переругивались. Под общий гул негодования. Потом разошлись. В другой раз крепко подрались, но с Пашкой были его сотоварищи, которые работали за него... Денису тоже тогда досталось. И, наверное, так бы и продолжалось, если бы однажды они с Юркой не подкараулили одного Пашку после школы, где Юрка очень внятно и доходчиво объяснил, что будет, если тот не угомониться. Таких слов Денис от друга не слышал раньше, и потом - тоже... После этого случая они больше не сталкивались. По крайней мере, Денис этого не видел...
   Серая дверь не двигалась. Денис откинулся к стене.
   ... Юрка не любил носить джинсы. Говорил, что в них неудобно. И носил тёмные брюки с кроссовками. Синяя куртка всегда была нараспашку, даже в морозы - он просто одевал под неё что-нибудь потеплее. Денис не понимал, как так - для него привычно было застегнуться, чтобы всё было аккуратно, или хотя бы не холодно. А Юрка смеялся, говорил, что его греет горячее сердце и дурная голова, и что ему жарко... Он вообще часто смеялся. Двойки, хоть они и были редкими - не печалили его, учёба - была не единственной его заботой. Она стояла далеко не на первом месте, но несмотря на это учился он неплохо.
   Он любил движение. В любом виде, в любых проявлениях. В этом они с Денисом были близки - Денису нравились самолёты и авиасимуляторы. Юрка ездил на велосипеде, освоил коньки, летом катался на фристайл-роликах, хотел научиться кататься на сноуборде. И всё ему было мало... Денис порой сердился на него: были дни, когда ему хотелось просто посидеть дома, посмотреть новый фильм, а Юрка звал его на каток. Ладно, можно прогуляться, но он ведь не умел кататься, да и не привлекало его... Падать не хотелось, и вообще он чувствовал себя на них, как тюлень на лыжах. Прошлым летом Юрка узнал о езде на велосипеде по пересечённой местности, и загорелся научиться, только не успел - забрали в армию. А после - было уже не до этого: Юрка поступил в институт. На то направление, о котором он и мечтал...
   Были дни, когда ничего не ладилось. Всё было серым: в школе косяки, мать ругалась, денег не было, вообще ничего не было. Приходишь домой, а там - пусто. Внутри пусто оттого, что нечего делать, нечего хотеть. От уроков воротило, телевизор не работал, а интернет тогда ещё был недосягаемой мечтой. Денис вздыхал и шёл к Юрке. Садился на тахту и смотрел, как строит он маленькие кораблики в бутылках. Было у него такое увлечение... И поначалу плохо у него получалось это дело. Денис видел, что Юрка сердится, видел по тому, как напряжённо он кусал губы, как изгибались упрямые тёмные брови. Но друг молчал, осторожно поправляя согнутые мачты... Порою хотелось, чтобы он выругался, потому что казалось, что и ему, Денису, будет от этого легче. Разрядится напряжение... Денис ждал, но Юрка молчал... Как-то в один из таких дней он спросил друга: "Почему ты не скажешь ничего? Юр, не молчи! Ты же видишь, что всё не так! Отстойные дни...". А Юрка лишь улыбнулся ему: "Динь, понимаешь, это не главное..." - "А что, что главное? Где оно - это твоё главное?". Юрка отложил свои кораблики, сел рядом, осторожно дотронулся до его груди: "Здесь, наверное... Неприятности - это мелочи. Они пройдут, Денис. Эти дни когда-нибудь закончатся...". Когда это было? Кажется, через пару лет после того, как друг потерял отца и брата...
   А сейчас он решил вернуться к ним?! А он, Денис, как без него будет? Не надо!
   "Да ты же не веришь... Куда вернуться-то?"
   "Почему не верю? Я не знаю просто, есть ли там что-то, за гранью..."
   "Ну-ну..." - усмехнулся спорщик внутри него.
   Верит, не верит... Какая сейчас разница. Если бы это что-нибудь могло изменить!
   Серая дверь молчала. В тишине было слышно, как гудят лампы. Хоть бы кто вышел...
   "А если всё-таки Бог есть?". Денис грустно вспомнил их с Надюшкой разговор... "У человека всегда есть выбор!" - сердитые зелёные глаза... Есть выбор. Да, он ведь был у стреляющего... И у Дениса, когда он предложил идти там... И у Юрки, наверное, был тогда. Когда? Что же случилось, что упустил он в отношениях с другом? Почему тот ничего не сказал ему? Правда сейчас это ничего не значит... "Легче всего обвинить Бога..." - кажется так, говорила Надя... Сейчас Денис винил только себя.
   И он не мог так бездействовать! Но что, что он должен сделать?
   Он встал. Почувствовал, как затекли ноги. Почему-то кружилась голова. Денис зачем-то подошёл к двери, прислушался. Тишина... Зачем-то провёл пальцем по извилистой трещине... И снова устало опустился на скамейку.
   "Юрка... Пожалуйста, держись! Не надо умирать... Мать не вынесет этого. А я... Я не смогу... Совсем..."
   Какая холодная стена! Легче оттого, когда прислоняешься к ней лбом: ненадолго стихают тоскливые мысли. Правда она быстро нагревается снова...
   "А я ещё обозвал его мушкетёром... Рассердился, что он помог женщине затащить коляску... Да лучше б мы не успели на ту электричку!"
   Он мысленно растворился на мелкие капли. Капли не хотели испаряться, а медленно стали собираться в одну большую каплю - тоску.
  
   Очень громко щёлкнула ручка. Денис подскочил к двери. И встретился с утомлённым взглядом из-под блестящих очков. Кроме усталости, в глазах не было ничего.
   - Вас как зовут? - спросил врач, прикрыв за собой дверь и пристально разглядывая Дениса.
   - Денис, - быстро сказал Денис, - ну... как?
   - Денис, а вы Юре кем приходитесь?
   - Друг, - ответил Денис, и почувствовал, как слабеют у него ноги.
   - А родственники есть у него?
   - Мама только...Что, совсем нет надежды? - он пытался прочесть хоть что-нибудь в непроницаемых глазах.
   - Надежда есть всегда... Всегда...Операция ещё идёт, может быть, получится... - тихо сказал врач. - Вы бы шли домой. Еле держитесь ведь.
   Денис покачал головой. Не мог он идти домой.
   Врач кивнул и пошёл вдоль зелёной стены. Походка почему-то была похожа на походку колобка, если бы у того были ноги. И детская шапочка у него на голове совсем не сочеталась с белым халатом. Зачем ему такая? Несерьёзно и глупо...
   Стоять он не мог, поэтому снова сел. И закрыл глаза. Что он мог сделать ради Юрки?
   Зазвонил в кармане телефон: так неожиданно и даже незнакомо - Денис забыл о его существовании! Он вынул из кармана блестящий мобильник: на экране светилось: Надя. Несколько секунд смотрел, как мигает вместе с музыкой номер вызова. Потом, словно испугавшись чего-то, снял трубку:
   - Да, Надя...
   Как ему не хватало сейчас этого нежного голоса!
   - Денис, как вы там? Доехали? Я почему-то волнуюсь... Маму встретила, не говорила ей ничего.
   - Доехали... - выдохнул он и замолчал.
   - Денис, что случилось? У тебя голос какой-то... - тревожно спросила Надя, - Денис!
   - Надя, Юрка в больнице. Я не знаю... Надя... - он заплакал. Он никогда не плакал, но сейчас ему было всё равно...
   - Денис, в какой больнице? Ты с ним?
   - Здесь, у нас... - нет, он не может больше говорить... Зачем она ему позвонила?
   - Напиши мне номер, я выезжаю.
   - Надя, не надо! Зачем?
   - Напиши мне номер!
   - Всё равно ты ничем не поможешь, - хотел сказать он, но в трубке уже гудели короткие гудки. Он застыл над экраном, с минуту смотрел на него. Не нужно ей сюда приезжать... Ещё не хватало, чтоб с ней что-нибудь случилось! Открыл окно сообщений, хотел набрать, но телефон высветил новое, только что полученное:
   "Динька, держись. Я с тобой. И с ним". Слабое утешение...
   Что, что происходит в этом мире?! Убивали мальчишек на войне. Не только в Великой Отечественной - в Чечне, в Афганистане, в Абхазии... Горько. Страшно... Но сейчас ведь нет войны! У них в стране её нет! Или он, Денис, что-то пропустил? За что стреляют сейчас?!
   Получается, что он очень мало знает о мире, в котором живёт... Ради чего живёт? Он будет водить самолёты, а рядом вот так же будут погибать люди? Да за что?!
   Страшно, когда стреляют в спину. Страшно, когда в своих. И когда ты не можешь ничего сделать... Да взять хотя бы тот же Норд-Ост, сколько погибло там людей? Или Беслан - десятки детей! Они шли в школу, смеялись и, так же как Юрка, не знали, что их ждёт!
   Он не знал, что есть невидимая война... И имя этой войны - человеческая ненависть. Да, он слышал, что человек иногда действует бесконтрольно. Но не знал, что порою контроль прогоняют стереотипы. И гнев, помноженный на них, представляет собой нечто более страшное, чем бомба. Бомба взорвётся и исчезнет, а это живёт внутри человека, пожирая его, словно огонь и, вспыхнув на поверхности - пожирает других. По времени этот пожар может длиться всю человеческую жизнь...
   Он не знал про зависть между людьми. Про столкновение разных социальных групп. Не знал, что это страшнее войны, потому что это - исподтишка... Потому что размываются границы добра и зла таким, казалось бы, безобидным высказыванием: "есть два мнения - моё и неправильное..."
   Надя тогда говорила про выбор... Про заповеди... Получается, что не все их знают? Странно, но ведь все же вроде едят, дышат одним воздухом, но живут по разным законам? Развиваются по схожим физиологическим, но по противоположным нравственным законам? Или просто не замечают заповедей добра? Или не хотят замечать?!
   Неужели у человека, который стрелял в Юрку, нет матери? Или близкого человека? Или он никогда не терял близких?!
   "Не может Юрка погибнуть! - крикнул Денис, - Не может..."
   Должно же быть в этом мире что-то доброе... Надя говорила, что добро, как свет.
   Должно быть что-то выше человеческих законов... Выше законов вражды и злобы... Потому что так плохо, когда рядом умирает твой друг. И ты ничего не можешь сделать...
   "Совсем ничего? Не бывает такого!"
   "А что я могу?.. Я и так уже натворил всё, что мог... Лучше б не ездил сюда..."
   "Ну, лучше, если бы... Сейчас-то уже что говорить? Это случилось..."
   "Почему нельзя вернуть время? Это несправедливо!"
   "А ты не виляй... Давай, скажи, что ничего не можешь... А время идёт..."
   Денис закрыл глаза. Изнеможенно опустил голову на колени. Так не мешает свет, так спокойнее... Закрыл глаза, прислушался к себе. Попробовал собрать мысли в кучу - получалось плохо, но всё же они, как железные стружки к магниту, неохотно, но послушались...
   "Бог... Если Ты всё-таки есть... Пожалуйста, не забирай к себе Юрку пока... Пусть он живёт! Он нужен мне! И матери... Пожалуйста... Если можно так сделать..."
   Мысли затихли. Тоска испуганно замолчала, притаившись рядом. А Денису почему-то представился Славка рядом с Надей, как он смеётся и ест мороженое. И Юрка смеётся. Живой...
  
   Глава 15.
   И снова - законы.
   Денис проснулся оттого, что рядом кто-то опустился на скамейку. Тряхнул головой, открыл глаза. Так, где он? Последнее время появилось у него неприятное свойство просыпаться и долго вспоминать, что же вчера было. Несколько минут он смотрел на бело-зелёную стену, длинный коридор, на дверь с табличкой... Увидев её, сразу проснулся. А вместе с ним проснулось и тревожное, ноющее предчувствие.
   Сколько времени прошло? Надя не приезжала?.. Так он не написал ей адрес! Денис вскочил, вытащил из кармана телефон и тут увидел незнакомого человека на скамейке. Встретился с рыжим взглядом, опустил мобильник:
   - Здесь никого не было? Никто не выходил? - спросил Денис.
   - Нет. Но я только пришёл.
   Понятно... Значит нужно звонить Наде, узнать где она... Она собиралась выехать, может, передумала? Денис посмотрел на экран: ого! Восемь пропущенных вызовов! Пытаясь заглушить нарастающее виноватое беспокойство, он набрал номер девушки. С замирающим сердцем торопил быструю мрачноватую мелодию в трубке. Что за привычка менять гудки на мелодии? Она отзывалась в нём, вытаскивая из глубины души теребившие его чувства, и словно играла ими. Он уже хотел нажать кнопку сброса, как услышал в трубке знакомый расстроенный голос:
   - Денис, это ты? Ты почему молчишь? Я уже подъезжаю к городу. Скажи мне номер больницы!
   - Надя, - сипло сказал он, - прости... Я уснул, не вовремя совсем. Я сейчас тебе смску сброшу. Только ты возьми такси, ладно?
   - Понятное дело, - сердито отозвалась она.
   Ну вот, не хватало ещё с ней поссориться...
   "Поссориться... Ты всегда думаешь о себе! А если с ней что случиться?"
   "Не надо!"
   Денис мысленно прогнал спорщика. И так тошно, ещё и мысли эти... Чтобы отвлечься, он принялся разглядывать незнакомца, который разбудил его.
   Это был высокий мужчина со встрёпанными рыжими волосами. Непонятно было, всегда ли он носит такую прическу, или просто не успел причесать их, а может они просто были жёсткие и непослушные. На круглом лице были рассыпаны редкие веснушки, над ними аккуратно возвышался прямой, немного расплющенный нос. В уголках глаз теснились морщинки, которые говорили о том, что этот человек любит посмеяться. Уголки губ, едва заметно отогнутые вверх, подтверждали это, несмотря на то, что сейчас эти губы были сжаты в одну прямую линию. Прямые брови были напряжены, оттеняя тонкие складки между ними. Вероятно, человек о чём-то думал, и, тем не менее, вид его располагал к себе. Да и Денису было легче оттого, что рядом кто-то был.
   На широких, но худых руках человека из-под рукава чёрного свитера виднелись большие круглые часы. Лампы отражались на белом циферблате, и из-за этого сложно было разглядеть стрелки. Мужчина скосил на них глаза, вздохнул. И снова посмотрел на Дениса.
   Чтобы разорвать тягостную тишину, а с ней и нестихавшую тревогу, Денис спросил:
   - Вы кого-то ждёте здесь?
   Мужчина грустно усмехнулся:
   - Жду... Сейчас оперируют одного моего хорошего знакомого.
   Денис кивнул.
   "Ну вот, ещё кому-то сейчас очень тяжко... Ты не один такой. И Юрка - тоже..."
   "Не один... Но мне от этого не легче. И ему...".
   - А у тебя здесь тоже кто-то? - спросил мужчина, глазами указав на дверь оперблока.
   Денису не очень нравилось, когда к нему обращались на "ты". В университете уважительно говорили "Вы". Но сейчас это его не тронуло. Он сказал, медленно подбирая слова, потому что они совсем не шли в голову:
   - У меня там друг... Сказали, что поздно привезли... Может быть спасут, а может... - почему-то очень страшно было говорить слово "нет". Простое, казалось, слово... Почти любимое...
   - А что такое случилось? - тихо спросил человек.
   - В него кто-то стрелял. Мы шли домой с электрички... Я не знаю даже... - так невовремя перехватило горло.
   Рыжие глаза потемнели.
   - Что же такое?! А сколько лет твоему другу?
   - Девятнадцать...
   Денис понял, что стоять ему неудобно. Сел рядом, уставился на трещину в стене.
   "Если стреляют в хороших людей, то где оно, это добро?"
   "А Надя?"
   "А где гарантия, что её у меня тоже не отнимут?"
   "А где гарантия, что Юрка - хороший?"
   "А какой он?! Он никому не делал ничего плохого... Мне с ним хорошо. И вообще, он просто Юрка. Мой друг..."
   "А может, ему там будет лучше... Что ты так привязался к нему?"
   "Лучше... Я не знаю"
   "Ты просто думаешь, что смерть - она страшная. Ты не думал, что это просто переход?"
   "Куда переход? Иди ты..."
   А правда, почему он боится её? Потому что это - неведомое? Или потому что он, Денис, не хочет исчезнуть и раствориться в пространстве... Но такого не может быть! Иначе - зачем всё это? Творить, суетиться, не спать ночами, смотреть фильмы, работать, любить - чтобы потом раствориться? Не, это как-то неправильно... Даже на асфальте остается след. Даже вода меняет структуру... А здесь - человек... Да и представить он такого не может, чтобы его совсем не было. Когда пытается - всё равно рядом с темнотой чувствует своё присутствие...
   Может, просто тяжко навсегда расставаться с человеком? Ведь никто ещё оттуда не возвращался и неизвестно, увидим ли мы их, когда тоже уйдём...
   Хочется верить, что там за гранью что-то есть.
   Тогда почему - страшно? Почему?!
   Кажется, он сказал это вслух. Потому что, сидевший рядом мужчина негромко сказал:
   - Такая жизнь.
   Эти слова всколыхнули в нём бурю. Он хотел уже ответить что-то не очень хорошее, как встретился с его глазами. Не было в них упрёка или непонимания. Они горели даже не сочувствием, а просто скоплением боли. Не физической, а той, которая мучила сейчас Дениса. Но... Не было в них безысходности. Что-то было там, за этой болью, за тревожным ожиданием... Привлекало Дениса, и как-то успокаивало его... Поэтому он лишь сказал:
   - Отвратительная...
   - Горько, когда ты ничего не можешь сделать. Пожалуй, самое невыносимое - это неизвестность... - задумчиво ответил человек. В точку...
   - Я просто не понимаю, почему у меня отнимают друга? - Денис упёрся глазами в собеседника. Пусть отвечает, раз начал.
   Тот молчал, но не отводил глаз. Денис уже хотел было отвернуться, как тот тихо произнёс:
   - Может, он ещё поправится...
   Колыхнулся океан и замолчал.
   - Мне хочется верить... Но почему так?! Он не делал никому плохого, за что в него стреляли? Знаете, его сейчас мать ждёт... Он один у неё, брат с отцом погибли... Почему так? - снова повторил он.
   Глаза наполнялись сочувствием. Денис перевел взгляд в пол, и услышал:
   - Потому что есть в этом мире подлые дела. И злые законы.
   Опять эти законы...
   - Но они ведь не просто так возникают...
   - Не просто, - задумчиво вздохнул мужчина, - совсем непросто... Но действуют долго и передаются из поколение в поколение.
   - Это как так? Зачем?
   - А ни за чем. Автоматически.
   - Что же это за законы такие, о которых мы даже не знаем и передаём их? Глупости какие-то, - рассердился Денис.
   - Стереотипы.
   - Чего?
   - Законы называются стереотипы. Они часто, очень часто сопровождают нашу жизнь... Мало того, они ею двигают! И не всегда они хорошие...
   Ерунда какая-то...
   - Да ну, фигня, - отозвался Денис, - законы не могут действовать без нашего ведома.
   - Нет, не фигня, - возразил собеседник, - Вот ты привык на что-то непонятное говорить "бред" или "фигня". А это - стереотип...
   Откуда он знает?!
   - Обижаться привык, если тебя зацепили? Кто из нас не обижается?
   Денис покачал головой. Ну и что?
   - Это тоже стереотип. И не звонить первой парню - стереотип, и не плакать мужчине... Их много.
   - То есть это какие-то устойчивые взгляды? Которые бытуют вокруг?
   Собеседник кивнул:
   - Они порой действуют за нас... Думаешь мать орёт на ребенка осознанно? Автоматически, и зачастую повторяя слова, которые говорила ей её мать...
   Это точно...
   - Получается, какие-то автоматические действия иногда управляют нами? А мы в это время где? - Денису уже было интересно.
   - А я не знаю, где. Спим где-то в своих мыслях... Или одержимы каким-то чувством... В прошлом, в своих обидах с детства... В будущем - когда нас отрывают от какого-то увлекательного дела и не дают закончить... Но не в этом моменте.
   - Да ладно?
   - Ну... Ты понаблюдай за собой...
   Хм... А бояться - это тоже стереотип? Откуда?
   - Но у них откуда-то ведь корни растут?
   - Растут... Я думаю, что они закладываются с детства. С молоком... С воспитанием... В те моменты, когда мы наблюдаем за своими родителями...
   - А у них откуда? И у их родителей?
   Собеседник пожал плечами. Сказал устало:
   - А это, пожалуй, самый большой вопрос.
   Получается, что какие-то вещи двигают нами без нашего ведома? Когда мы отключаемся от настоящего времени? И?
   - Получается, что кто-то слишком много времени проводит в них?
   - И не осознает себя.
   - Совсем не осознаёт?
   - Ну... Может и осознаёт некоторую долю секунды и даже видит другой вариант, но, увлекаясь какой-то эмоцией - действует автоматически...
   - А при чём здесь выстрел?
   - А ты начни с малого...
   - Ну так, наверное, заранее планировали! Даже если и нет, всё равно подумаешь, прежде чем спустить курок!
   - Это ты подумаешь... А кто-то живёт этим стереотипом: мешает - нужно убрать...
   "Как лес..." - вдруг подумал Денис. Но человек - не дерево... Хотя, когда срубают вековые деревья - тошно.
   - А мне-то что делать? Я же осознавал себя тогда...
   Стоп! Разве осознавал, когда предложил срезать путь? Автоматически ведь предложил: было холодно и хотелось скорее оказаться дома.
   Он виноват...
   Но не он ведь стрелял...
   "Ну и что, что не ты? А ты где был в тот момент?"
   Он был в мыслях о Наде и её брате... И дома... Ему так хотелось всё рассказать, что он забыл о том, что у Юрки в жизни тоже что-то может происходить...
   - Получается, что я во всём виноват, - тяжело сказал Денис.
   Собеседник сделал движение, будто хотел положить ему руку на плечо, и не решился.
   - Как тебя зовут? - спросил он.
   - Денис.
   - Денис... Понимаешь, в любой ситуации виноваты обе стороны...
   Денис кивнул. Но его вины от этого не убавляется...
   - Это чувство сейчас плохой помощник. Оно не изменит ситуацию...
   Не изменит... Но куда от него денешься? И вообще...
   - Хочется же, чтобы такого не повторилось...
   - Не повториться, Денис... Ты ведь задумался... Да ты не рассчитаешь всё наперёд. Моменты жизни не повторяются...
   - Бывают похожие, - упрямо возразил Денис.
   - Бывают, конечно... Но в вине ты можешь утонуть и перестать осознавать себя.
   - И что, будет новый стереотип?
   - Да... И можно пропустить что-то важное...
   Нет, не хотелось бы! И всё же...
   - А что, что я сейчас могу сделать?
   - Я думаю, что многое можешь, Денис.
   - Ну, например?
   - Позвонить его матери... Или не звонить.
   Ой, блин!.. Он и забыл об этом... Но страшно звонить... Может, лучше подождать, пока будет что-нибудь известно?
   "А если Юрка умрёт? Она не попрощается с ним..."
   И снова - он будет виноват.
   "А если нет? И она измучает себя ожиданием?"
   И опять он... Да что же всё на него-то свалилось?! Денису захотелось завыть. Заорать, хоть что-то сделать, чтобы изменить, разорвать эту неизвестность...
  
   Глава 16.
   Светя другим.
   "Успокойся" - жёстко сказал он себе. И видимо очень отчаянно посмотрел на своего собеседника. Потому как тот всё же положил ему на плечо свою ладонь. Через тонкую футболку Денис почувствовал, какая она у него горячая. Тепло проникало куда-то внутрь него, растворяясь там, и от этого становилось чуть-чуть легче.
   - Денис, - тихо сказал человек, - ты держись. Пока ещё можно надеяться.
   Денис молчал, не шевелясь.
   - Я понимаю - ты, наверное, думаешь, что легко говорить... Не легко, поверь. Знаешь, у меня как-то была паршивая ситуация: я попал в аварию и потерял жену и сына. Они не погибли, а пропали без вести. Это ещё хуже, потому что ничего не знаешь... Жену я разыскал, а сына... Спустя три года, случайно... Когда уже не верил, что найду.
   Денис поднял глаза. Нарастающее сочувствие к незнакомому человеку вытесняло гнетущие его вину и тоску.
   - И что вы делали?
   - Что я делал? Работал, искал...
   - Нет, как вы жили? С этим...
   - Хреново. Ведь это я выехал тогда на встречку, ну и... Я был виноват. Я думал, что не выкарабкаюсь... Но мне нужно было жить, чтобы искать. Потом - жить для супруги. А потом я узнал, что кроме меня есть ещё сотни таких же людей, со своими бедами...
   - Вы решили бороться с их бедами?
   - Я решил просто помогать этим людям.
   - А зло? Вы не боролись с ним?
   - А толку? - он вздохнул, - мир так устроен, что есть всякое... И злые законы, и добрые. Я решил начать с себя. И со своих стереотипов... Для начала пусть хоть их станет меньше... А силы сохранить и потратить на то, чтобы сделать что-нибудь хорошее... И ещё для того, чтобы искать... Не только своего сына, я занялся поисками пропавших детей...
   "Если включить свет, то тьма исчезнет... - вспомнил Денис Надины слова. Зло исчезает, когда рядом есть доброе - про это она говорила? Где она, кстати?!"
   - Хотя иногда и со злом приходилось бороться... - добавил мужчина, - По работе.
   - Вы - мент? - догадался Денис.
   Собеседник усмехнулся:
   - Вроде того... - и снова посмотрел на часы. Денис заметил на них ещё три маленьких циферблатика - их торопливо пересекала тоненькая секундная стрелка. Отмеряя время его жизни... Жизней...
   Мужчина откинулся к стене, стал смотреть на белые лампочки.
   - Сколько сейчас времени? - спросил Денис.
   - Десятый час.
   Обалдеть! Внутри у Дениса всё ухнуло в пустоту: что там, с Юркой?
   "Господи..." - подумал он.
   "Ты же не веришь!" - ехидно усомнился собеседник.
   "Отстань, - отмахнулся от него Денис, - Господи... Если такое ещё возможно... Пожалуйста, помоги Юрке! Я не знаю, есть Ты или нет... Но мне некого больше просить, кроме Тебя..."
   Где же Надя? Денис набрал номер, рассеянно случая противную мелодию в трубке. Нужно будет попросить, чтобы она её сменила...
   - Алло, - отозвался в трубке любимый голос, - Денис, я в такси. Не волнуйся...
   "Надя... Что бы я делал без тебя?"... Она уже повесила трубку...
   Мужчина встал, прошёлся до двери. Потом обратно... А что у него-то случилось?
   - А что с вашим знакомым? - спросил Денис. Понял, что он хочет пить, а воды он не взял... От этого захотелось пить ещё больше.
   Человек остановился, нехотя сказал:
   - Да понимаешь, должны были сегодня вечером встретиться... У меня ребята ждали его, им сегодня уезжать... Его всё нет. Я позвонил, а мне ответили, что он на операции. Сам не пойму толком, что случилось, как узнал - поехал сюда. Сейчас вот жду...
   - А что за знакомый?
   - Да мальчишка один, вроде тебя... Честно говоря, я его не знаю толком, видел-то всего два раза... Но он оказал мне очень важную услугу...
   - Какую услугу? - откликнулся Денис. Не очень хотелось лезть в чужие дела, но и промолчать он тоже не мог: чувствовал, что это будет совсем равнодушно...
   - Выручил моего хорошего друга... Понимаешь, такая пакость: он приехал ко мне на неделю, пошёл встречать сыновей из кино - моего и своего, и на него напал хулиган. Ударил по голове, вытащил кошелёк, мобильник... Неизвестно, чем бы это всё закончилось, не пройди там этот парень, Юра.
   - Что? - спросил Денис и резко вздохнул: потому что отозвалось вдруг давно забытое сердце.
   - Денис, ты что? - взволнованно спросил собеседник и сел рядом, - Денис!
   Денис закусил губу, часто задышал. "Ой - ой - ой, не надо..." - он собрал все силы, устремляя их туда, в эту боль. Не хватало ему ещё оказаться здесь... Ну... Рука, сжавшая сердце, мягко отпускала. А мужчина сидел рядом и тряс его за плечо:
   - Денис!
   - Как вы сказали, звали парня? - переспросил Денис и ещё раз глубоко вздохнул, прогоняя остатки боли.
   - Юра... Ты в порядке?!
   Денис кивнул:
   - У меня бывает такое редко... Это не страшно. А этот Юра, какой он из себя?
   - Ну... Высокий такой, темноволосый. Глаза карие. Улыбчивый... Он в тот вечер спешил на электричку, как он рассказывал, и решил срезать путь короткой тропинкой. И оказалось, что не зря... Правда на электричку он всё же не успел: повез моего товарища в больницу, оттуда на такси к нам домой...
   Вот так... Юрка не мог пройти мимо.
   Почему-то он не думал о себе, когда за кого-нибудь заступался...
   "А ты бы прошёл?"
   "Н-нет... Я не знаю..." - Денис прислушался к себе. Скорее, он просто не пошёл бы той тропинкой...
   Роковой тропинкой. Не этой же самой?
   - Денис, - вдруг спросил его этот человек, - как зовут твоего друга?
   - Юра, - ответил Денис.
   Мужчина растерянно замолчал. Он хотел ещё что-то спросить, как вдруг прислушался и посмотрел в конец коридора: послышались шаги. Легкие, торопливые и удивительно знакомые: Денис обернулся и увидел Надю...
   Сказать, что девушка была взволнована, значило бы не сказать ничего. Она остановилась возле Дениса, часто дыша. Собранные в пучок волосы сбились, коричневые их колечки прилипли к шее, на которой в такт дыханию дрожала тоненькая жилка. В зелёных глазах стояла тревога, изящные, красивые губы приоткрылись в полувопросе. На плечи небрежно был накинут белый халат, в руках она сжимала свою неизменную сумку. Крепко сжимала: на бежевых ручках отпечатались следы её пальцев...
   Денис вскочил.
   - Надя...
   Она моргнула, опустила глаза. Быстро сказала:
   - Меня не хотели пускать - больница закрывается... Денис... Что у вас случилось?
   - Садись, - предложил ей Денис и стал сбивчиво рассказывать. Закончив, кивнул на собеседника:
   - А он тоже ждёт Юрку... В прошлое воскресение он спас его знакомого. Юрка, в смысле.
   - Господи... - прошептала Надя, - какой ужас! Денис, давно вы здесь?
   - Давно... - сказал Денис. - Когда мы вышли из электрички, было три...
   Надя смотрела на него, а в глазах блестели две выпуклые капли. Она моргнула - капли исчезли, оставив за собой две тонкие дорожки. Она сердито вытерла их, но глаза заблестели снова.
   А он не знал, что сказать ей... Он не выносил, когда рядом плакала девушка или женщина, не выносил, когда плакала мать. В такие моменты он сжимался в комок и злился на весь мир. Надя снова вытерла глаза и сказала:
   - Денис, ты держись!
   Держись... А что он? Это Юрке нужно держаться...
   Почему никто не выходит так долго? "Может всё закончилось, а нам не хотят говорить?" - тоскливо подумал он. Неизвестность затягивала, как болото.
   - Надя, а разве бывают такие долгие операции? - спросил он.
   Она кивнула:
   - Бывают, Денис. Нужно ждать.
   Юрка, Юрка... Вот так живёт человек, светит и - выстрел. И чёрная неизвестность... Светит - и сгорает...
   "Не надо!" - крикнул Денис внутри себя.
   "Тебе повезло, у тебя есть надежда. А у кого-то - выстрел, и - нет человека... Сразу..."
   "Всё равно не надо так... Сгорать."
   "А как иначе жить?"
   А, правда, как? Зная Юрку, он мог сказать, что тот бы мучился оттого, что прошёл мимо несправедливости. Едва заметно, но извёлся бы мыслями и укорами, тоже сгорая... Только уже не светя другим, а сгорая от сжигавшего пламени споров с самим собой.
   "Выходит, Юрка боролся со злом? Или просто старался помочь? Или делал и то, и другое?"
  
   Денис вдруг вспомнил, как однажды друг притащил домой голубя. Облезлого и больного. Голубь не шевелился, позволяя держать себя на руках, грустно поглядывая на ребят маленьким испуганным глазом. Это, пожалуй, было единственное, говорившее о том, что он живой. "Зачем ты его принёс? - спросил Денис, - Он ведь подохнет. А ты заразишься ещё чем-нибудь..." - "Не подохнет, - возразил Юрка, - а на улице его кошки съедят. А здесь я его выхожу, и он полетит... Правда? - он подмигнул голубю и вдруг полусерьезно спросил у Дениса, - А ты знаешь, чем отличается слова полумёртвый и полуживой?" - "Нет, - удивился он. Он и правда не знал, - это наверное, синонимы... Хотя нет... - подумал Денис, - полуживой - это значит, что есть надежда, что он выживет?" Юрка кивнул и строго сказал: "Так вот, он значит - полуживой. Но он полетит, вот увидишь!". Месяц друг не отходил от голубя, торопясь из школы домой, даже оставил свои парусники и почти не выходил на улицу. Когда Денис приходил к нему, то всегда заставал его с птицей на руках. Порой это даже раздражало его: носится с этой облезлой птицей, зачем? Но спустя месяц увидел, что голубь уже не облезлый, что он хорошо передвигается вслед за Юркой. А ещё через месяц голубь полетел. Юра грустил, оттого, что покинул его пернатый друг, и каждый день оставлял на подоконнике крошки. И удивительно, но птица иногда возвращалась к нему, щелкая когтистыми лапками о жестяной подоконник, клевала хлеб и косилась на мальчишек своим маленьким умным глазком...
   Мысли прервал затренькавший в гудящей тишине звонок. Денис машинально сунул руку в карман, но его мобильник молчал. Услышал рядом голос его незнакомого собеседника:
   - Алло... Да, Боря, я здесь ещё. Ничего не известно пока... Так и не пустил?.. Плохо... Что Шурка?.. Не хочет, говоришь?.. Понятно... Вы не замерзли?.. Борь, постой, там, кажется, идёт кто-то, сейчас я спрошу... - он опустил телефон и посмотрел на приоткрывшуюся дверь.
   Денис хотел встать, но ноги не послушались его: вышел тот же врач, который разговаривал сегодня с Денисом. Странно, а он даже не видел, как тот входил... Мужчина, его собеседник быстро поднялся ему навстречу. Врач тяжело опустился на скамью, снял свою разноцветную шапочку. Несколько секунд молча смотрел на мужчину, затем повернулся к Денису, пристально глянул на него из-под блестящей оправы тонких прямоугольных очков. Густые седые брови показались Денису сердитыми, они усиливали усталый и внимательный взгляд. Денис замер, разглядывая в серых глазах непонятный ответ.
   - Завтра приходи, я попрошу, чтоб тебя пустили, - услышал он грубоватый низкий голос, словно откуда-то издалека.
   - Как... Юрка? - еле слышно спросил Денис и почувствовал, как поднялась внутри него и затихла в ожидании огромная волна.
   - Что? - нахмурившись, переспросил врач, потом понял, сказал поласковее, - молодец твой Юрка. Будет жить...
  
   Глава 17.
   Воскресное утро.
   Снег растаял. Ну, а что ещё можно было ожидать от такой погоды? Хорошо ещё, что не пошёл дождь. Небо затянула молочная пелена, снова отгородив город от солнца. Несмотря на это, было светло - не было тяжелых низких пасмурных облаков, которые сопровождают обычно такую погоду.
   Денис с удивлением заметил, что воздух здесь другой. Прозрачнее, что ли, чище... Может, ему показалось? Нет, дышать однозначно легче, и звуки были более отчетливыми, не было липкого сырого пара, сопровождавшего осень в Москве и в близлежащих городах.
   - Я поеду домой, - сказала Надя, - мама приехала на три дня... Она вчера даже немножко обиделась на меня...
   - Ну... Она поймёт, наверное, - попытался успокоить её Денис.
   - Да поймёт, конечно... И вообще, какая разница. Главное, чтоб у Юрки было всё хорошо...
   Денис тоже думал так же, с того момента, как он проснулся.
  
   ...Он открыл глаза, когда в комнате ещё стоял полумрак. Вытащил из-под подушки телефон, поморгал, чтобы разглядеть спросонья непривычно яркий экран. "Пять минут девятого...". Удивительно, что он проснулся так рано сам. Для выходных - рано...
   Врач вчера сказал, что придёт к половине двенадцатого. Обещал пустить его к Юрке, если конечно, тот будет в состоянии принимать посетителей. Денис очень надеялся, что будет... Тем более, что он не посетитель, а его друг. Поэтому завёл себе два будильника: на восемь тридцать и на девять часов - вдруг не услышит...
   В желудке образовался вакуум: вчера на ночь Денис выпил только две чашки горячего чаю. Еда не лезла в горло, и очень хотелось спать...
   Денис небрежно накрыл постель и пошёл на кухню.
   ...Мама почти не сердилась. Может, потому, что увидела девушку вместе с Денисом, а может потому, что выйдя из больницы, Денис сразу позвонил ей. Для него это было практически невозможно, будто переступить через себя, как через высокий порог: если мать волновалась, то сложно было устоять под обрушившимся потоком ненужных вопросов или молчаливого укора. Но вчера он быстро набрал её номер, стараясь не утопать в боязливых мыслях...
   Про выстрел решили не говорить: это лишь добавит лишних переживаний... А у неё и так со здоровьем не очень... Сказали, что у Юрки аппендицит. Сложнее было звонить Юркиной маме. Денис не смог этого сделать сразу. Он не знал, как быть: если сказать ей вечером, она же изведется за ночь! А если утром - тоже изведётся, она же ждала сегодня Юрку... Решил спросить у Нади.
   Девушка распахнула удивлённые глаза:
   - Динька, ты чего? Звони скорее, она же волнуется!
   - Может, лучше завтра?
   - Да ты что! - и посмотрела на него так, будто он с печки свалился.
   И оказалось, что боялся он зря. Юркина мама поблагодарила его, спросила в какой больнице её сын, и во сколько можно к нему приходить. А Денис почувствовал угрызения совести, когда услышал её тихий и расстроенный голос... "Ей же в сотню раз тяжелее, чем мне! Она же извелась от неизвестности!"
   "Ты тоже извёлся, - успокоил его внутренний собеседник, - всем вчера пришлось несладко"
   "Что ты меня ублажаешь? - рассердился на него Денис, - Юрке труднее всего! А мы что? Ждали только"
   "Ну... Ждать порой тяжелее... И всё же, ты молодец." Странно, но сейчас он даже не спорил с ним! Почему он молодец, Денис так и не понял. На всякий случай прогнал собеседника и уснул. Без снов, как провалился в темноту...
   Денис зевнул, приоткрыл крышку на сковородке: о, картошка! Пощёлкал пьезозажигалкой, чтобы зажечь газ. Нет, никогда у него не получалось! Зачем мама держит у себя это достижение прошлого века? Не работает ведь! Выдвинул шкаф, отыскивая там спички.
   Нет нигде спичек! Ну и ладно. Денис решительно поставил на стол сковородку, взял вилку и торопливо стал жевать вкусные ломтики, пусть и холодные.
   Зажёгся свет. Денис обернулся и на пороге увидел мать.
   - А что, погреть не судьба? - удивилась она.
   - Спичек нет, а зажигалка не работает.
   - Ох... Голова у тебя не работает... Ну-ка, - она щёлкнула этим чудом и зажгла газ. Вот как?! Взяла у Дениса сковородку.
   - Ну, мам! Дай сюда! Не надо ничего греть!
   - Потерпишь.
   Денис недовольно поднялся, чтобы сделать чаю.
   - Сиди, - сказала мама.
   Чайник тихонько зашумел, и, пока он грелся, перед Денисом оказалась тарелка с пирожками, конфеты, горячая картошка...
   - Спасибо, мам!
   - На здоровье. Только ты можешь есть холодную картошку, ещё и со сковородки...
   Мать любила порядок во всём. Она не ложилась спать, пока на кухне оставалась хоть одна грязная тарелка. Раковина всегда блестела, а бытовые вещи были у неё как новые. Денис привык к белоснежным накрахмаленным салфеткам на небольшом столе, казавшимся просторным оттого, что на нём не было ничего лишнего: на специальном подносе стоял лишь графин с питьевой водой и стаканчик под неё. Стол наполнялся только во время приемов пищи, потом еда так же бесследно исчезала. Мама всё убирала на свои места... После общежития совсем непривычно было видеть прибранные комнаты: легче думалось и внутри становилось спокойнее от царившего здесь уюта... Хотя Денис и не понимал, почему порядок так заботит мать - даже если она была уставшая или неважно себя чувствовала, что нередко было в последнее время, дома всегда было чисто и прибрано. Он же, если у него болела голова, или если он валился с ног после работы - просто плюхался пузом на кровать, не замечая царившего хаоса в комнатке их студенческого общежития. "Зачем?" - спрашивал он мать, не понимая, зачем тратить столько сил на уборку. "Затем, что ты мой сын" - таким был и весь её ответ.
   Нужно сказать, что мать не только уделяла пристальное внимание чистоте их скромной квартиры, - она всегда старалась хорошо выглядеть. Серые, поблескивающие от седины волосы были уложены в аккуратную причёску, скромное, старомодное платье - всегда наглажено. Если мать пекла пирожки, она надевала фартук, но и он у неё всегда был белым и накрахмаленным. Денис не помнил дней, когда мать выглядела иначе.
   Может потому, что до пенсии она работала учительницей? Или просто от того, что у неё был строгий характер. Требовательный к себе и окружающим людям...
   Поэтому он не удивился, почему её так потряс вид сковородки на столе.
   Мать поставила перед Денисом чай, села рядом. Крепкий чёрный чай с сахаром, который он так любил! Как же хорошо ему дома...
   - Мам, а ты чего не ешь?
   Мать не ответила, ласково и немного грустно разглядывая Дениса.
   - Ну чего? - Не выдержал он.
   - Ничего, сынок. Как ты?
   - Да нормально я, - грубовато сказал Денис. Не любил он эту нежность...
   - Вы когда пойдёте в больницу?
   - Сейчас. Доем, Надю разбужу, и пойдём.
   - Она спит ещё?
   -Угу... Она же тоже устала...
   - Хорошая девочка, - сказала мама задумчиво. Денис обрадовался внутри: он немного переживал, как она примет Надю, тем более что так неожиданно заявились они вчера вечером...
   - Она тоже учится?
   - Да. В медицинском.
   Мама кивнула и вдруг спохватилась:
   - Ой, а Юрке тоже нужно отнести покушать!
   - Мам! Не надо ничего, ему же нельзя!
   - Да? А я и не знала даже... Ну ладно, завтра отнесешь.
   - Угу... Если разрешат.
   - А вас к нему пустят?
   Денис хмуро кивнул:
   - Пустят. Врач обещал пустить.
  
   Врача не было. А вредная медсестра на посте сердито сказала:
   - Нельзя.
   - Да почему нельзя? Врач же разрешил! - возмутился Денис. Он разве виноват в том, что у неё нет настроения? Вообще, утро ещё, а она уже злая...
   - Какой врач?
   Денис вспомнил блестящую визитку на халате:
   - Алексеев Николай Николаевич.
   - Алексеев? Он разрешил, вот пусть он и пускает!
   Нет, ну что это такое? Денис вздохнул, задерживая бурлившее в нём раздражение:
   - Так нет его!
   - А время ещё сколько? Половина одиннадцатого. А он будет в двенадцать.
   - Скажите хоть, как у него дела? - вмешалась Надя.
   - У врача?
   - У Юрки! - ответили Денис с Надей. Вместе...
   Медсестра недовольно взяла телефонную трубку. Они переглянулись.
   - Галя? - услышал Денис, - да, это я. Загляни в двойку, узнай как там... - она прикрыла телефон и посмотрела на Дениса, - как фамилия?
   - Данилов. Юрий Алексеевич, - подсказал Денис.
   - Данилов. Да... Ага... Да тут ребята к нему пришли... Хорошо... Слушай, ну что, ты вчера ботинки себе купила?.. За сколько?.. Да ты что!.. Так, я к тебе зайду, ты мне адрес ещё раз скажешь...
   Денис шумно вздохнул. Это было уже слишком.
   - Ну всё, давай... Потом зайду... - покосилась она на него и повесила трубку. А Денис почему-то подумал, что розовые тени совсем не сочетаются с красной помадой и прозрачно-бутылочными глазами... И вообще, как бы ей не сказать чего лишнего...
   - Спит ваш Данилов, - сказала медсестра, - ждите врача... Только я не знаю пустит ли он вас... И стала что-то отмечать в журнале.
   Надя вздохнула. Денис посмотрел на неё:
   - Пойдём, погуляем пока?
   А когда вышли на улицы возмущенно сказал:
   - Вот как таких берут в больницу? Они же с людьми работают...
   Надя ничего не сказала, только осторожно взяла его за руку и легонько сжала её. Посмотрела так, будто обняла его... Денис потеплел внутри.
   Потом она позвонила маме и решила ехать в Москву...
  
   - Денис, если что, ты мне звони сразу! И как от Юрки вернёшься, сразу позвони! - зелёные глаза требовательно смотрели на него. Грустили. Успокаивали. Ждали...
   Денис кивнул.
   "Надя... - сказал он этим глазам, - Надя, милая, родная, ты у меня одна! Я не хочу, чтобы ты уезжала... Я хочу быть вместе с тобой... Всегда..."
   - Надя... - тихо сказал он и замолчал.
   - Что, Динь? - отозвалась она.
   "Я люблю тебя, Надя! Слышишь? Наденька..."
   - Я буду ждать тебя...
   Крикнула электричка, внезапным потоком сметая мысли, перемешала чувства, и металлическим звоном унесла с собой Надю. Денис растерянно смотрел вслед зелёному вагону, насмешливо таявшему в туманной дымке осеннего горизонта. Равнодушно блестели рельсы.
   "Пойду я к Юрке" - грустно решил он и посмотрел на часы: время! Через пятнадцать минут придёт врач!
   Хорошо, что больница была недалеко от вокзала. Быстрым шагом он успеет дойти.
   Как там Юрка? Он не успокоится, пока не увидит его.
   "Туп - туп" - слышал он свои быстрые шаги и понимал что что-то не так, чего-то ему не хватает. Чего?
   Вокруг так шумно! Дерутся, чирикают быстрые воробьи, плачет чей-то ребенок в коляске, шумит дорога... Что такое? Несколько минут Денис прислушивался к своему шагу, и тут его осенило: он оставил дома свои наушники! Так вот почему так непривычно, и звуки кажутся такими новыми и отчётливыми...
   Ну вот, он почти пришёл: осталось повернуть за этот длинный дом, пересечь бульвар и там - больница. Эх, Юрка, Юрка...
   "Всё равно я не понимаю, - думал Денис, - как можно не бороться со злом? Тот человек, который стрелял в него, будет жить и убивать других людей?"
   "А что ты предлагаешь? - ехидно спросил его неугомонный собеседник, - Ты хочешь убить его?"
   Денис споткнулся. Тьфу... И всё же...
   "Я не знаю! Если убить его, то чем мы будем лучше? Убийство - тоже зло!"
   "А так он будет жить и вредить дальше..."
   "Не будет. Его посадят. Найдут и посадят..."
   Но неужели от этого станет меньше зла? Он не уверен. Тогда как?
   Тот мужчина, Денис даже не знал его имени, вчера говорил про стереотипы. Что это, вроде как, зло внутри нас... Почему-то слово "стереотип" ассоциировалось у него с большим чёрным тараканом. Он терпеть не мог тараканов! Прихлопнуть бы его тапочком! Или хотя бы вывести куда подальше...
   "А ведь если я его уничтожу, этого таракана, то никто вокруг не пострадает!"
   "Ну-ну... Кроме самого таракана"
   "Да нет никакого таракана! Таракан - это стереотип..."
   Получается, если он уберет его внутри...
   "Зла будет меньше!"
   "Это ещё почему?"
   "Будет меньше зла вокруг меня. Потому что от стереотипов зависят мои действия! Мой ответ этому миру!"
   "Ну-ну..." - неуверенно сказал собеседник и затих.
   Денис обогнул детскую площадку. Машинально прислушался к звонким ребячьим голосам, подошёл к переходу, нетерпеливо остановился на светофоре.
   И неожиданно понял, что что-то упустил. Внутри было так, словно по дороге он оставил что-то важное. Что такое?
   Вспомнил тропинку через бульвар, площадку, и... детскую фигурку, одиноко стоявшую у большого дерева. Как-то не сочеталась она с весёлым городком и торопливыми прохожими.
   Денис оглянулся. Светофор мигал жёлтым светом, тормозили машины, пропуская людей, но он не сдвинулся с места. Медленно повернул назад...
  
   Так и есть: карапуз стоял возле дерева, прижавшись голубой курточкой к почерневшему стволу. Шапка съехала набок, оставив открытым маленькое розовое ухо. Покрасневшие щёки были измазаны разводами от слёз. Мальчик не увидел Дениса, потому что разноцветными перчатками вытирал зарёванные глаза.
   - Эй, ты чего ревёшь? - спросил его Денис ещё раз, погромче.
   - Мама! - малыш посмотрел на Дениса из-под сине-голубой шапки со смешными кисточками, - где моя ма-ма?! - снова всхлипнул он.
   Ох... Денис присел перед ним на корточки:
   - Постой. Не плачь. Во что твоя мама была одета?
   - Я скатился с горки, а мамы нет! Я пошёл её искать, а её нет! Она ушла-а... Без меня-а...
   Бестолковый ребенок. Бестолковая мама. Денис нерешительно взял его за перчатку.
   - Пойдём на площадку, поищем её. Поспрашиваем.
   Парень всхлипывая, вцепился в Дениса.
   Пытаясь запихать нарастающее смущение в самый дальний угол внутри себя, он подошёл к бабульке, сидевшей на лавочке и мирно разговаривавшей с молоденькими мамами. Ну не ладилось у него с ними, с бабушками, боялся он их! Однако сейчас другого выхода не было.
   - Скажите, а вы его маму не видели? - теряясь и вновь вытаскивая себя из смущения, спросил Денис.
   - Кого? - остановилась та и покосилась на мальчишку, - А, Катю что ли? Ой, так она его ищет везде! Ты посмотри...- бабушка повернулась и крикнула кому-то вдаль, - Катюша!
   А Денис, проследив за её взглядом, увидел, как по сухой траве и чёрным листьям бежит к ним испуганная женщина в белом пальто, с растрёпанными золотистыми волосами...
  
   Глава 18.
   Друг.
   "Пошёл он маму искать, - думал Денис на бегу, - хорошо ещё, что не успел уйти далеко..."
   Уйти...
   Денис вспомнил, как женщина подхватила на руки самостоятельного сынулю, как крепко и нежно прижала его к груди...
   Так и теряются дети...
   Дети...Славка! Как он мог забыть о нём?!
   А когда ему было помнить?!
   Он даже замедлил шаг. И вспомнил вчерашний разговор с незнакомцем, товарищем по несчастью, - тот, кажется, говорил, что занимается поисками пропавших детей! Почему он не обратил внимания на эти слова?
   Он даже не спросил его имени!
   Растерянно ушёл с Надей, пока тот разговаривал с врачом. Но до того ли было Денису?
   Ну вот, а что теперь делать? Было бы легче искать...
   "Ладно, - сердито сказал он себе, - сейчас бы с Юркой разобраться... А потом мы что-нибудь вместе придумаем..."
  
   На телефоне было одиннадцать пятьдесят девять, когда Денис быстро прошёл по коридору. Но никого не было... "Неужели я опоздал? Где его искать? Не хочется снова идти к той тётке, - подумал он про вредную медсестру. - Ладно, передохну пять минуток, потом пойду", - решил он и устало опустился на скамью.
   Гудели в коридоре белые лампы, светлыми бликами отражаясь на бело-зелёной стене. Границу двух цветов пересекала трещина, похожая на молнию.
   Денис прошёл по ней взглядом. Теперь уже не страшно...
  

***

   Юрка открыл глаза и вздохнул. И замер от резкой, сжавшей его внезапной боли. Ох... Он осторожно, очень осторожно выдохнул и снова сделал вдох - на этот раз очень медленно и постепенно. Боль снова захватила грудь в стальные тиски.
   Юрка вдохнул поглубже - она усилилась. Он снова выдохнул и осторожно вдохнул - тиски сжались плотнее... "Интересно, раз я её терплю, то до каких пор я её смогу терпеть?" - Юрка вдохнул ещё глубже, расширяя невидимую границу. Между вдохами она не была такой сильной, но всё равно Юрка ощущал её присутствие. Он вдохнул, преодолевая этот тугой мешок боли: мешок раздулся, затрещал, стискивая сознание, затрещал, и... порвался. Через него вытекла боль. И испарилась...
   Юрка прислушался, подышал. Осталось ощущение... Но всё же - это уже не тиски. Чтобы отвлечься от него, он осмотрелся вокруг. Голова была пустой и гулкой, словно котёл, и постепенно наполнялась мыслями. Юрка увидел окно. Точнее два расплывчатых таких белых окна с туманной пеленой облаков. Поморгал, заставляя слиться раздвоенное изображение в одно. На эту пелену, словно на чистый лист бумаги торопливыми строчками ложились мысли.
   "Так, судя по всему, я где-то у докторов, - подумал Юрка, посмотрев на белые койки и загадочные приборы. Один из них стоял рядом с ним и настойчивым писков врезался в сознание, - и кто мне скажет, что вообще произошло?!"
   Так ужасно не знать ни дня, ни времени, ни того, что с тобой было... Юрка напрягся, собирая в кучу клочки робких мыслей... Ага, они шли с Денисом, такая белая дорога, а потом... Какой-то хлопок и темнота. Нет, боль и темнота... Или не было боли? Неважно...
   Важно то, что происходит сейчас.
   Что же случилось, скажет ему кто-нибудь? Юрка скосил глаза на тумбочку, на ней блестел его чёрный телефон. Потянулся к нему: не получилось - левая рука напрочь отказывалась слушаться. А когда он повернулся, то обжигающая боль не замедлила напомнить о себе. Юрка охнул и откинулся на спину.
   Несколько секунд соображал, как договориться с болью. Снова стал медленно дышать, разгоняя её окутывающие облака...
   Скрипнула дверь палаты и на пороге показался круглый человек в белом халате, с блестящей гладкой лысиной и в узких прямоугольных очках. Это было так неожиданно, что Юрка от удивления улыбнулся. Правда не понял, получилось у него или нет.
   Напряжённое лицо доктора смягчилось:
   - Ну что, орёл? Вижу, что уже лучше, - губы дрогнули в ответной улыбке.
   Значит, получилось.
   - Расскажите мне, - Юрка почувствовал, как в горле ужасно сухо и очень хочется пить, глотнул, - что произошло, и почему я здесь?
   Врач присел на край постели. Очень внимательно посмотрел на Юрку, проникая дотошным взглядом куда-то вглубь него. Юрка нетерпеливо вздохнул.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил врач.
   Вопросом на вопрос...
   - Пить хочу, - сказал Юрка, - и дышать больно. Что со мной было?
   - Лучше не спрашивай, - врач на секунду замолчал, пошевелил седыми усами, так же прицельно глядя из под золотистой оправы очков. - Как в боевике: пулевое ранение, доблестная борьба за жизнь...
   Чего? Врач говорил с некоторой иронией, а глаза оставались серьёзными. Ну, хоть понятно, что это был за хлопок... Непонятно только, кто... И зачем?!
   - Какой сейчас день?
   - Воскресение. Двенадцать часов.
   Вот это да... И что вчера было?
   - Скажи своему другу спасибо. Видимо он очень хорошо молился, - вполголоса сказал врач.
   Денис... Денис молился? Да ладно!
   - А где он?
   - А кто ж его знает? Сказал, что сегодня придёт.
   Гулкий котелок наполнялся звоном. Мысли, наконец, соединились в одно полотно.
   - Я должен его увидеть!
   Врач снял очки, потёр усталые глаза, снова водрузил их на переносицу.
   - Зачем? - и - пытливый взгляд.
   - Мне нужно ему сказать... Одну очень важную вещь. Я вчера не успел!
   - Не успел? - тихо переспросил доктор, - Так, наверное, поэтому... - и добавил строго:
   - Только ты не вздумай снова! - и пригрозил ему пальцем.
   - Что - снова? - не понял Юрка, собирая по крупинкам догадки, - что, всё так плохо?
   - Уже - нет.
   - Почему?
   - А это ты у него спроси, - врач кивнул на белую пелену за окном и поднялся, - сейчас придут кровь брать, так что жди.
   - Мне нужно увидеть Дениса, - твёрдо повторил Юрка и добавил умоляюще, - ну пожалуйста!
   Врач усмехнулся:
   - Придёт - увидишь... И не забудь поблагодарить его! - и исчез за дверью.
  

***

   Распахнулась вчерашняя дверь с краснеющей надписью. Денис вздрогнул от неожиданности: оттуда вышел врач, который вчера оперировал Юрку. Вскочил.
   - Давно ждёшь? - спросил Николай Николаевич.
   - Не очень. То есть мы приходили в одиннадцать, но вас ещё не было, и нас не пустили...
   - Пойдём, - коротко сказал врач.
   Денис думал, что они пойдут в этот "оперблок", но врач повёл его по коридору, откуда он пришёл, затем вышел на лестницу. Они поднялись на следующий этаж, прошли несколько серых дверей, остановились возле одной из них, только без надписи. Доктор вынул ключи, открыл её. Достал из шкафа халат, нагнулся, вытащил шлёпанцы.
   - Одевайся, - сказал он Денису.
   Пока Денис быстро застёгивал пуговицы, он говорил:
   - Недолго! Товарищ твой вчера потерял много крови. Поэтому побереги его. Обычно туда не пускают... Для тебя я сделаю исключение. И для него, потому что он очень желал тебя видеть. Потом, когда переведут в обычную палату, будешь сидеть, сколько душе угодно...
   - Спасибо, - отозвался Денис.
   Они снова спустились вниз, прошли по нескольким коридорам. Денис понял, что запоминать дорогу бесполезно... Наконец врач остановился возле палаты:
   - Недолго, - ещё раз напомнил он и толкнул стеклянную дверь.
  

***

   Мысли соединились в непрочный, но цельный парус. Он куда-то медленно двигался. За парусом теснились вопросы. Юрка повертел головой: ну не за что здесь уцепиться взглядом! Уставился в потолок: и вот как на него можно смотреть? Он же белый и такой скучный...
   Посмотрел в окно. "Денис молился... Удивительно... Значит, правда, всё было так плохо? Не может быть!" Прислушался к себе: непонятно колыхалось сердце. Шевелились остатки боли. Юрка осторожно подышал. Снова попробовал дотянуться до мобильника: не получилось.
   Что остаётся делать?
   "Вот так вот, - усмехнулся он, - вчера я в этом мобильнике машинально стучал кнопками, а сейчас - вот он, передо мной, а я даже взять его не могу. Лежу здесь и ни сесть, ни встать... И всего-то - один выстрел... Как всё меняется в один миг!". Ещё ладно, что он может рассказывать... Должен рассказать!
   Ему нужен сейчас Денис. Нужно сказать ему про Славку. Надин брат, это надо же... Быть рядом, общаться и совсем ничего не знать друг о друге...
   "Всё же удивительные существа - люди... Суетятся, бродят зачем-то, ищут, а оно - вот рядом, на поверхности..."
   Волнуются... Надя, такая весёлая девчонка, наверняка ведь плачет из-за братишки... А её мать? И Славка ведь ждёт...
   Где Денис? Нужно ему позвонить.
   Юрка снова сделал невероятное усилие, пытаясь дотянуться до телефона. Вдохнул от резкой боли, и...
   Внезапно распахнулась дверь.
  

***

   Непонятные приборы, провода, белые койки, большие белые окна... Юрка!
   - Ой, Денис!
   Денис уже стоял возле кровати рядом с окном, всматриваясь в бледное лицо друга. На его фоне глаза казались совсем чёрными. Но они улыбались!
   - Юрка... Господи, какое счастье, что ты живой! - тихо сказал Денис и почувствовал такое облегчение, будто руки, до сих пор крепко сжимавшие его плечи, вдруг убрали...
   "Это действительно счастье... - мысленно откликнулся Юрка, - и то, что ты наконец пришёл!"
   Монотонно пищал какой-то прибор.
   - Как ты? - спросил Денис.
   - Отвратительно, - усмехнулся Юрка, - лежать неудобно, и вообще всё болит! Денис, забери меня отсюда, а?
   - Обязательно... Блин, ну ты меня вчера напугал!
   Юрка помолчал, не сводя с Дениса внимательного взгляда. А Денис всё не мог понять: вот они, такие родные, Юркины глаза, искрятся в них привычные радостные огоньки, но всё же... Всё же они какие-то немножко другие. Будто из другого мира... Оттуда...
   Юрка спросил уже серьёзно:
   - Как мама, Денис?
   - Нормально. Я ей позвонил вчера. Сказал, что у тебя аппендицит, чтобы её не пугать... Сегодня жди.
   Сзади был подоконник. Денис прислонился к нему. Осмотрел палату:
   - Как у вас тут...
   - А то! Всё на высшем уровне... - откликнулся друг и замолчал. Поморщился и снова посмотрел на Дениса.
   - Динь, - сказал он уже чуть слышно, - знаешь, я ведь вчера хотел тебе сказать...
   - Что, Юрка? - Денис почувствовал, как вдруг сбилось с привычного ритма его сердце.
   - Ты говорил мне про Славку. Динь, я видел его. Я знаю, где он.
   - Что? - с замирающей радостью переспросил Денис.
  
   Глава 19.
   Разбитая лампочка.
   Бах! Она взорвалась неожиданно, и в комнате сразу стало темно.
   - Доигрался? - спросил Антон у Славки, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь.
   Нырнул в тёмный проем двери, зажёг свет в коридоре. Крикнул оттуда брату:
   - Стой и не ходи никуда. А то напорешься на осколки!
   На кухне где-то должен был быть фонарик... Так, кажется в нижнем шкафчике, в большой коробке с разными мелочами. Нет его там! Куда его опять мама переложила?! Вечно когда что-нибудь понадобиться - не найти...
   Зато он увидел лампочку. Открыл коробку, посмотрел на вольфрамовую спиральку - целая. Покрутил в пальцах разъём - вроде узкий, должен подойти. Захватил из кухни табуретку, надел в коридоре шлёпанцы...
   Славка виновато сопел. Ну и пусть дальше сопит! Говорил же, говорил он ему, что пистолеты с пульками - на улице, а если уж так приспичило, то пусть целиться в ковер, от него они не будут отлетать рикошетом! Нет, ему, видите ли, захотелось попасть вон в ту маленькую дырочку в верхней дверце от шкафа... Балда! "Выброшу на фиг все пистолеты! Это уже вторая лампочка!" - скакали в голове сердитые мысли. Табуретка, конечно же, оказалась низкой - не достать. И, как назло, остальные две лампочки тоже перегорели.
   Никогда раньше он так не сердился на брата. А сегодня - вот... Целый день Славка ходил как недоваренный пельмень и только под вечер достал этот пистолет, и стал играться... Вот зачем, спрашивается? "Выброшу всё!" - снова подумал Антон, с грохотом двигая стол под люстру. Славка молча стал помогать.
   - Не надо, - сказал Антон, - лучше выключатель нажми, я сейчас буду вкручивать. Забрался на стол, встал на цыпочки. Нет, не дотягивается он до патрона! Слез, взял табуретку, поставил на стол, стараясь не думать, как хорошо отсюда он может свалиться... Ну, так удобнее: нащупал патрон, аккуратно вставил в пазы лампу, стал медленно и осторожно крутить по часовой стрелке.
   - Включай! - приказал он Славке. Щелкнул выключатель, и от неожиданного света Антон заморгал и чуть не полетел вниз. Ойкнул, осторожно слез, посмотрел на усыпанный блестящими капельками осколков ковёр, перевёл взгляд на Славку.
   - Что смотришь? Теперь ещё убирать надо... Веник неси! И тапки одень!
   Славка шмыгнул носом и ушёл за веником. Молча и неумело стал подметать осколки.
   - Давай, - сказал Антон, - сядь на диван, чтобы не мешать.
   Крупные стёкла он собрал руками, а мелкие стал подметать. Ещё и пылесос не работает... Что ж за день сегодня такой? Антон пыхтел над веником, Славка молчал. "Может у соседей пылесос попросить? Или щетку взять, так я до утра буду собирать... - устало подумал он, - сейчас ещё мама вернётся, и будет нагоняй. Ну и пусть...".
  
   Антон последний раз провёл по ковру, внимательно осмотрев хитрый узор: не притаились ли там опасные капли? Выбросил осколки в ведро, отряхнул ладони и подошёл к Славке. Братишка сидел, поджав колени к груди, и ковырял пальцем круглую пуговицу в диване.
   - Славка... - позвал его Антон. Тот поднял на него потемневшие от обиды глаза. Потом снова уставился на пуговицу.
   - Славка! Ты чего надулся? - Тошка осторожно убрал его руку от дивана, покачал её, - не сердись! Славка помолчал секунды три, потом сказал тихо:
   - Антон... Я же нечаянно.
   - Ну... Я понимаю.
   Славка вдруг заплакал. Сразу. Крупные капли расползлись тёмными пятнами на синих шортиках... Славка любил лето, и, когда оно заканчивалось, не вылазил дома из летней одежды. Тошка покосился на острые коленки, перевел взгляд на лохматый одуванчик отросших волос.
   - Да ты что, из-за лампочки так расстроился? Славка, да ну её!
   Славка молчал, Антон сел рядом и крепко обнял его за плечи - худенькие, съеженные, но такие родные и нужные ему... Провел ладошкой по глазам братишки, взлохматил пушистые волосы. И это он несколько минут назад сердился на него?
   Славка ещё раз шмыгнул носом и прошептал:
   - Не из-за лампочки. Нет, из-за неё тоже, конечно, но всё равно она ни при чём...
   - Балда, - сказал Антон.
   Славка покачал головой. Без улыбки посмотрел на Антона. Когда он переживал из-за чего-то, то глаза у него становились очень серыми и очень большими. Кольнуло Антона неясное предчувствие.
   - Славка, ну ты чего?.. Ты из-за Юры что ли? - вдруг догадался он.
   Славка кивнул. Тошка вздохнул, собрался.
   - Хватит реветь! Валера же позвонит! Он не станет обманывать...
   - Да причём тут позвонит! А вдруг он умрёт? - с отчаянием сказал Славка.
   - Не умрёт! Славка, я тебе говорю, что всё будет нормально! - Тошка поднял ему подбородок, посмотрел в глаза братишке - Славка, ты слышишь?!
   ... Тревога не стихала. Она сопровождала все его действия. Просто сейчас Тошка устал от дороги и не замечал её. А Славка, видимо, не мог с ней справиться.
   "А почему он молчит? - с тоской подумал Антон про отца, - ведь операция давно уже закончилась!". Пытаясь унять нарастающее вперемежку со страхом беспокойство, он взял свой телефон. Мама отдала свой папе, и теперь все звонили на Тошкин номер. Сейчас мобильник молчал, на экране светилось только время и дата. И ни одного вызова или сообщения. "Что ж такое! - с досадой подумал Антон и набрал номер Шуркиного отца. И услышал в трубке равнодушное такое: "Недостаточно средств на счёте. Ваш номер заблокирован...".
   Как он мог забыть?! Ведь вчера утром приходила смс-ка о том, что баланс меньше пятнадцати рублей, ну естественно, сегодня там уже минус! А он сидит и, как осёл, ждёт, когда же ему позвонят...
   И маме не позвонишь... Может, она вспомнит положить денег на счёт? Давно её нет что-то, а вроде сказала, что только в магазин за едой!
   Хоть к соседям иди... Тошка растерянно крутил телефон и боролся с желанием швырнуть его на стол: какая бесполезная вещь! Расстроено посмотрел на Славку:
   - Слав... На телефоне деньги кончились...
   Славка вскочил, подошёл к нему. Покосился на яркий экран.
   - Ну и что теперь делать будем? - похоже, он был готов прямо сейчас идти в магазин.
   Несколько минут Антон соображал, так и не выпуская из рук мобильник... Потом подошёл к стулу, где висела его одежда.
   Скрипнула входная дверь.
   - Парни, а почему в коридоре свет горит? - услышал он мамин голос. Наконец-то!
   Антон вмиг очутился на пороге. Умоляюще посмотрел на маму:
   - Мама, ты денег положила на телефон?
   - А как же! Иди, позвони Валере, узнай, как там всё закончилось... Странно, разве не пришли ещё?..
   Тошка не услышал последних слов. Дрожащими от волнения руками стал открывать журнал вызовов, отыскивая номер. Нечаянно нажал на чернеющий под ним папин номер, торопливо сбросил. Вдохнул поглубже, набрал правильно и, неосознанно затаив дыхание, ждал, когда закончатся в трубке очень длинные и такие медленные гудки.
   - Алло, - раздался могучий голос Шуркиного отца, - да, Антон! Я тебе названиваю, почему-то не отвечает твой телефон. Как вы?
   - Мы - нормально, доехали, - хрипло сказал Тошка и кашлянул, - я хотел узнать, как там Юра?!
   - С Юрой всё в порядке. Не совсем в порядке, но, Слава Богу, всё обошлось... - откликнулся Шуркин отец, - Антон, - спросил он совсем другим голосом. Глуховатым и каким-то напряжённым.
   - Что?
   - Антон, Славка дома?
   - Да, конечно. А что такое? - напрягся и Тошка.
   - Кажется, мы нашли его родителей...
   - Что? - растерянно переспросил Тошка. Облокотился на подоконник, рассеянно блуждая по чёрному окну: ничего не видно, лишь свет из окна освещает ветки могучего тополя рядом со стеклом. Замер и почувствовал во внутренней тишине отчаянный стук своего сердца.
   - Понимаешь, тут такое дело... - глухо и даже виновато сказал Шуркин отец. Где-то в такой же темноте... - сегодня мне позвонил Юркин друг, Денис. Которого мы с вами ждали вчера... Он пришёл ко мне на работу... Антон, у него есть девушка, Надя. Я вчера видел её, мы вместе ждали врача... Антон?
   - Да, - сказал Тошка, - я слушаю...
   - Так вот, эта девушка, она сестра Славки.
   Тошка помолчал. В тишине внутри трубки было слышно потрескивание, будто где-то вдалеке горел костёр.
   - Антон... - позвал его снова Шуркин отец.
   - Да, - отозвался Тошка, - дядя Валера, а это точно? Может, она ошиблась?
   - Точно, Антон, - твёрдо сказал тот, - я вот не знаю, как теперь сказать это твоему брату...
   - Я сам ему скажу, - Тошка смотрел, как бьются в стекло тоненькие ветки дерева, его друга, - только можно завтра?
   - Антон, только лучше не жди, его мама сейчас в Москве, во вторник утром она уезжает. Денис сегодня поехал за Надей. Я вот сейчас встречаю их, должна приехать электричка.
   - Хорошо, - тихо сказал Антон, - я позвоню вам завтра...
   Неожиданно услышал в трубке назойливые протяжные гудки. Они оставили его наедине с собой...
   Наедине с мыслями.
   От дыхания стекло запотевало, но так же быстро становилось прозрачным. За ним неустанно качался замёрзший тополь. Тошка наконец разглядел одинокого кота - он куда-то бежал по асфальту, отрывисто перебирая маленькими лапками. Больше на улице не было никого...
   Тошка не запомнил, как закончился этот вечер. Быстро как-то закончился... Кажется, о чём-то встревожено спрашивал его Славка. И Тошка даже очень спокойно ему отвечал. Про, Юрку, кажется, отвечал... А сам он был не здесь, в его комнате, а где-то в очень далёком и, в то же время, невероятно близком неведомом пространстве - где-то внутри себя. В прошлом. В будущем. Но не здесь.
   А когда оказался здесь - в комнате был выключен свет и слышно, как тихонько дышит под одеялом его братишка.
   Его.
   "Почему так?" - мысли блуждали, но ни одна из них не давала ему толкового ответа. Словно Тошка задавал вопрос пустоте... Пока не проснулся в нём ещё один голос. Знакомый - тоже его, но более взрослого, что ли... Ласковый: или это был голос его отца? Добрый: Максима Сергеевича, учителя музыки в полузабытом интернате? Сочувствующий: Шурки? Немного ехидный: может быть, Синицына - друга Шуркиного папы, который спас его в прошлом году?
   "Что - так?"
   Тошка решился признаться себе. И этому голосу внутри себя. Ему нужен был ответ - ответ, что ему делать дальше, а для этого необходимо быть честным... Сейчас - перед собой.
   "Я не понимаю, почему, когда мы сильно привязываемся к человеку - его забирают у нас?"
   "Хм... Сейчас это вполне закономерно. Будто ты не знал"
   "Ну...Что закономерно?"
   Ну да, конечно же, это закономерно: Славка потерялся и искал родителей, он ждал их... И рано или поздно это должно было случиться.
   "Радоваться надо, дурень! Он же нашёл свою мать!"
   "А я что? Я рад, только..."
   Только невыносимо больно было думать о грядущем расставании.
   Тошка повернулся на другой бок. Как жарко в комнате...
   "Он уедет... Как я буду без него?"
   Славка - брат. Прошлым летом Антон боялся, что мама не примет его. Он не представлял, как будет жить без Славки - за время дороги он привязался к нему. Крепко.
   Напрочь.
   Каждое утро он просыпался с радостью, оттого что рядом - Славка. А ночью - прислушивался к его дыханию и гнал от себя мысли, что когда-нибудь он уйдет... Тогда Антон и научился жить сегодняшним днём, когда в одну из багровых августовских ночей осознал, что расставание неизбежно.
   Потому что малыш скучал по маме. Антон знал, что брат любит его, как знал и то, что Славка любит свою мать.
   А если человек очень ждёт того, кто так дорог его сердцу, то рано или поздно обязательно встретит его. В этом Антон убедился прошлым летом, в те дни, когда в интернате отчаянно тосковал по родителям и своему дому, когда мечтал о них в безжалостном путешествии, в те дни, когда обессилевший от голода, засыпал с образом матери, и даже тогда, когда уже не верил, что доберется домой, но всё же - ждал.
   Тошка хотел, чтобы брат был счастлив. Не так, чтобы вот прям хотел причинить ему счастье, просто ему неуютно было видеть Славку расстроенным. Не так.
   Это ощущение было похоже на чувство вины перед отцом. Только намного сильнее.
   Как он, Антон, будет жить, видя Славку тоскующим по матери, и молчать, зная при этом, как ему помочь?!
   А как он будет жить без Славки?! Зная, что он счастлив, но без него?!
   Это было невыносимо.
   Он слез с кровати. Постоял, глядя на спокойное лицо спящего братишки. Доброе такое и беззащитное... Малыш спал в своей излюбленной позе "эмбриона", поджав коленки. Тошка накинул на них одеяло. Славка вдруг заворочался и повернулся на другой бок. Антон постоял с минуту, прислушиваясь к его тихому сопению, потом подошёл к окну, приоткрыл его. Рассеянно посмотрел на стол: на нём одиноко чернел телефон и пистолет - игрушка, из-за которого они сегодня чуть не поссорились...
   "А я зачем-то сердился на него..."
   "Что имеем - не храним..." - откликнулся собеседник. А дальше там как?
   Тошка не мог вспомнить конец этой пословицы, которую однажды он тоже увидел в "контакте"...
   Обратно в постель не хотелось, и он, задумчиво постояв возле стола, понял, что хочет чаю. И не просто чаю, а с чем-нибудь съедобным.
   Антон тихо вышел из комнаты и увидел в конце коридора слабый свет.
   "Забыли выключить что ли?" - удивился он и легонько толкнул дверь кухни.
   Нет, не забыли. На кухне, за столом, сидела мама.
  
   Глава 20.
   Мать.
   Увидев Антона, она сразу обернулась. Качнула головой, отряхивая тёмные пряди чёлки, съехавшие ей на глаза.
   - Тошка, ты чего? - и очень пристально посмотрела на него.
   Тошка хорошо знал этот прищуренный мамин взгляд. Никуда от него не деться. Казалось, будто она читает его, как раскрытую книгу. И сейчас, вероятно, что-то зацепило её внимание на страничке этой книги: едва заметно приподнялись брови, губы дрогнули, и она кивнула на пустевший рядом стул:
   - Так... Ну-ка, садись.
   У Тошки не было сил спорить или сопротивляться.
   - Я есть хочу, - сказал он.
   Мама встала, чмокнула холодильником.
   - Есть макароны с тушёнкой... Или тебе чаю?
   - И чаю, и макарон, - ответил Тошка. Он не очень любил их, но что делать? Нужно было как-то угомонить голодный желудок...
   Сонно зашумел газ. Мама поставила сковородку на плиту и повернулась к Антону. Напряглась.
   - Что тебе сегодня сказал Валера?
   Тошка молчал. Мама наклонилась к нему, и Антон заметил, что под глазами у неё синеватые круги. "Устала... - пожалел он её, - почему она не спит?.." Глаза встревожено ждали ответа.
   - Ты сказал неправду про Юрку?
   Тошка замотал головой.
   - Нет... Правду. Мама, Юрка здесь ни при чём. Точнее при чём, но с ним всё в порядке, - он вспомнил вдруг Славку и разбитую лампочку, коротко улыбнулся и погрустнел, - тут другое...
   Мама выпрямилась, пошуршала лопаткой в сковородке: макароны недовольно затрещали. Закрыла крышкой, убавила газ и села рядом с Антоном.
   - Так что же?
   Как ей сказать? Это же невозможно!
   Почему мы так волнуемся, когда хотим сказать близкому человеку неожиданную новость? Боимся реакции на неё?
   Или перемен?
   А тем временем, мама ждала. Откинулась на стул, наклонила голову. Снова прищурилась и осторожно спросила:
   - Антон, ты хочешь мне сказать что-то важное? Я уже заранее волнуюсь.
   - Мам... Не знаю...
   - И всё же, ты пришёл сюда не из-за голода.
   - Из-за голода, - Антон опустил глаза, глубоко вдохнул: это часто добавляло ему решимости в ответственные моменты, - точнее не только из-за голода.
   Мама вскочила, выключила газ.
   - Прости, - сказала она и снова села, - ну?
   - Мам, положи мне макароны.
   "Решайся уже!"
   "Я не могу!"
   "Ну и ладно, жри свои макароны и вали спать. А завтра скажешь, что ничего не было... А Валере соврёшь, что Славка никуда не хочет..."
   Мы боимся перемен.
   "Нет!" - крикнул Тошка самому себе. И стал разглядывать разноцветные клеточки на маминой рубашке - она любила их, мужские, широкие, длинные фланелевые рубашки, она в них спала, и в них она была очень красивой, особенно, когда, собирала волосы в короткий задорный хвостик... Сейчас Тошку смущали эти прямые линии, которые пересекались со множеством других, образуя множество клеток... Тошка поморгал и тихо сказал, не дожидаясь, пока мать повернётся к нему:
   - Нашлись Славкины родители.
   Спина закаменела. На секунду. Мама резко обернулась:
   - Да ладно?!
   Тошка кивнул, пытаясь нащупать мамину реакцию.
   - Шуркин отец сказал.
   Мама поставила перед ним тарелку.
   - Ешь, - кивнула она.
   Тошка машинально стал глотать горячие трубочки с кусочками жирного мяса, искоса поглядывая на мать. А она, подперев рукой голову, смотрела на Тошку. Глаза её излучали... Нет, не может быть...Радость? Такую постепенно разгорающуюся недоверчивую радость!
   - Мам...
   - Что, сынок?
   - Ты рада?
   Она улыбнулась. Ох, как же Тошка любил её улыбку! Сразу светлее становилось внутри, легче, что ли... Так, словно он находил внутри себя открытую дверь.
   - Конечно!.. Ох, бедный наш Славка...
   Тошка поковырял вилкой макароны. Уныло сказал:
   - Он уедет.
   И почувствовал, как подступил к горлу горячий комок.
   - Я знаю, Антон... Тяжело расставаться... Трудно отпускать тех, кто нам дорог...
   - Да ничего ты не знаешь! - воскликнул он и испугался за резкие слова, сказал помягче, - мама... Я так привык к нему! К брату...
   К счастью мама не обиделась. Она встала, прижала к себе его беспокойную голову...
   - Сынок... - он никогда не слышал таким её голос. Глубоким. Мягким. С оттенком затаившейся печали. - Я знаю... Ты привык к Славке, ты любишь его, как родного брата... И это невозможно, расстаться с ним!
   Тошка опустил голову. Мама осторожно продолжила:
   - Ты не знаешь, насколько мне это знакомо, до боли знакомо, Антон! Тяжело расставаться с любимым, отпуская его в дальнюю дорогу... И почти невозможно отпустить родителя в другой мир... Даже если он уже расстался с нами, то ты с ним - нет!
   А ведь об этом он как-то не думал...
   Славка же жив! Уф, а это самое главное... А значит, они ещё встретятся...
   - Мам, знаешь, мне так грустно... Я понимаю, что он будет счастлив со своей матерью... И мне будет очень одиноко без него...
   - Да, Тошка... Это нелёгко...
   Тошка прислушался к бродившему внутри него чувству. Чувствам...
   - Мам... Я даже не хочу говорить ему, что нашлась его мать... - и почувствовал, как запылали у него уши. Хорошо, что под волосами их не видно...
   Мама молчала. Холодильник подрожал и затих. Теперь в кухне стояла тишина, и было слышно, как переживает за окном ветер, и как изредка ударяется капля воды о краешек железной раковины...
   Мама выпрямилась. Провела рукой по глазам и тихо потревожила эту тишину.
   - Посмотри, - она посмотрела на поблескивающий в тусклом освещении небольшой образ, который стоял в углу окна. Там, ласково прижимая маленького Сына, смотрела на Антона Богородица. Тошке показалось, что сейчас Она смотрит на него с тихой печалью. Он перевёл взгляд на мать: она, не отрываясь, смотрела на икону и, дрогнувшим голосом, продолжала:
   - Полтора года назад я молила Её помочь отыскать мне моего сына...
   Тошка сжался. Мать никогда не говорила это ему.
   - Я сидела здесь, на кухне. Я устала от долгой дороги и от страшных переживаний, которые совсем измотали меня... Господи, я ничего не знала о нём: жив ли он, увижу ли я его вообще... Смогу ли - увидеть его... Я спрашивала, я молила об одном, только об одном - чтобы Она помогла мне найти моего сына, моего Тошку... Сердце желало невозможного - вернуть время, чтобы вернуть его...
   Мать замолчала, а Тошке захотелось вскочить и вытереть слёзы, катившиеся по её щекам.
   - Мам, - и почему-то не смог больше ничего сказать...
   - Я не могла ничего сделать... Быть может, он замерзал, а я не могла даже согреть его!.. Но я могла молиться. Как же отчаянно я желала увидеть его...
   Тошка, затаив дыхание, слушал.
   - Я не знала, сколько прошло времени, я так и уснула здесь, на этом стуле... Усталость часто берёт своё и уносит нас в сон, позволяя немного отдохнуть... Я проснулась от нерешительного стука в дверь. Решила, что мне показалось...
   Она посмотрела на Антона: нет, не было в её взгляде ни капли упрёка...
   - Но стук раздался снова, очень громкий. Тошка, я никогда не забуду того чувства, с которым я подошла к этой двери... Словно за ней была вся моя жизнь... А когда я открыла её, то увидела моего маленького сына... Такого измученного, но живого! Господи... - совсем тихо сказал мама. Антон поразился, как засияли её глаза. - Какая же это роскошь - обнимать своего ребёнка!.. Я до сих пор благодарю Бога за моего сына...
   - Мама... Прости! - Тошка неловко уткнулся носом в мягкую рубашку. Замер, прислушиваясь к родному такому, успокаивающему стуку в её груди. "Как маленький" - мелькнуло у него, но он оставил эту мысль без внимания...
   И снова - тишина... Пока не завёлся холодильник.
   - Тошка ты мой, Тошка, - вздохнула мама и взлохматила сыну светлые пряди, - послушай, когда ты пострижешься?
   Почему всём мамам так хочется подстричь своих сыновей?
   Тошке захотелось спать. Но что-то всё ещё блуждало внутри, мешая окончательно успокоиться.
   - Мам...
   Видимо придётся озвучить и этот страх. Ну, чтобы он не сидел в нём...
   - Мам... Теперь мы переедем, да?
   Мама вздрогнула. Аккуратно взяла Антона за плечи, заглянула ему в глаза.
   - С чего ты решил?
   - Ну... Папа же говорил... Что всё упирается в Славку, что мы не можем его взять с собой... А теперь получается...
   - Антон, - сказала мама, а в глазах блеснули стальные огоньки, - никуда мы не поедем без твоего и моего согласия...
   - А ты не хочешь?
   Мать покачала головой:
   - Нет. Я думаю, что не смогу привыкнуть к чужим порядкам. Одно дело, ездить в командировки, а другое - осесть там постоянно... Буду скучать по России... Просто папа по нам очень тоскует, - добавила она мягко.
   - Ну да. И ты по нему, да? - пытливо спросил Антон.
   - И я... И мы...
   "И мы..." - Тошка вспомнил, как прощались они с отцом на вокзале. Как он пытался улыбаться, но брови оставались хмурыми, как он говорил: "Не скучай", а глаза просили: "Не уезжай...".
   А он? Он, может, тоже... хочет быть вместе с отцом... И ждать его с работы, как когда-то в полузабытом детстве...
   - Будем вместе решать, что делать, - отозвалась мама на его мысли.
   Тошка кивнул.
   - Мам, давай чаю попьём, - попросил он.
   - Давай, - обрадовано согласилась она. Потом добавила построже, - но потом ты пойдёшь спать! Завтра в школу...
   О, нет! Как он мог про это забыть?!
  
   Могучий друг не хотел спать, корябая ветками-пальцами тёмное стекло.
   "Спи! - приказал ему Тошка, - чего ты всё стучишь? Холодно тебе, что ли?"
   ...Нелегко отпускать дорогого человека. Но гораздо тяжелее замирать в неизвестности, моля Бога о капельке радости быть рядом с ним...
   Трудный выбор... Разные ответы... Но вектор - один. Тошка чувствовал этот вектор, словно тоненькую нить...
   "А что ты думаешь, - вдруг подумал он, вспоминая образ Богородицы. Неожиданно вспомнилось и название иконы, "Феодоровская" - интересно, почему она так называется?... - Ты думаешь, Ей было легко? Отпускать Сына? Отпускать на крест, видеть Его страдания... И потом, порадовавшись Воскресению, побыть с Ним недолго и вновь провожать Его на небо? А Самой оставаться здесь, на земле. И ждать встречи..."
   Но Она дождалась, и теперь - навсегда с Ним...
   "Господи... - подумал Антон, вглядываясь в серовато-чёрное затихшее пространство ночных облаков, - помоги мне... Помоги сказать завтра Славке, что его ждёт мать... Ой, как же он, наверное, обрадуется!.. Он столько ждал... А сколько ждала она? Господи, помоги им встретиться..."
   Там, полумраке осени, на сплошном мутном полотне, причудливо высвечивалось серо-оранжевое продолговатое облачко. Оно спало, освещённое неведомым светом, на чёрном одеяле осеннего неба.
   "А если оно останется, то завтра оно будет белым на голубом небе, - засыпая, подумал Тошка, - или сольётся с остальными облаками..."
   Всё ещё ощущая тепло тонких маминых рук, нежно прижимавших его к себе всего несколько минут назад, он почему-то чувствовал себя маленьким Славкой в этих объятиях...
  
   Глава 21.
   Денис и день забот.
   "Как Винни-Пух" - усмехнулся он, выскочив из маршрутки, и ускорил шаг: Надя уже, наверное, ждёт его!
   Что-то везёт ему в последнее время на приключения. И на поездки. Сегодня они снова поедут в Москву, радовать Надину маму... Как она отнесётся к счастливой, но такой неожиданной новости?
   "Обрадуется, конечно!" - успокоил себя Денис.
   "Ну да, лишь бы в обморок не грохнулась" - хмыкнул собеседник.
   "Ну... Надя же не грохнулась!"
   Но это нужно было видеть её глаза! Денис даже испугался: потому что они распахнулись так широко-широко, но, не понимая, смотрели на него. Будто он сказал что-то на непонятном языке. Пришлось повторить снова...
   И тогда обрушился на него водопад счастья: будто резко открыли плотину, и хлынула бурлящая вода, сметая на пути, словно щепки, куски недоверия, сомнения, отчаяния... А когда основной поток схлынул, то остались два небольших озера, наполненных радостью и нетерпеливым ожиданием встречи...
   Вместе с водопадом счастья обрушился на него водопад вопросов: Денис думал, что его тоже смётет, словно щепку. Как в полминуты умещается столько вопросов? Это с какой скоростью, получаются, мыслят женщины?!
   Хорошо, что рядом был Сашка, сын Валеры - того загадочного собеседника, которого так внезапно и вовремя послала ему судьба...
   Сашка выручил Дениса, не спеша и толково рассказывая Наде про жизнь её младшего братишки.
   И как же вовремя сказал Юрка номер этого Валеры! Да и вообще, всё вовремя...
   Денис не переставал радоваться тому, что друг остался жив. Это, пожалуй, была самая большая радость...
   Обидно только, что сегодня к нему не пустили! Ни той сердитой медсестры, ни Николая Николаевича на месте не оказалось. На посте сидела пожилая женщина, она не стала никому звонить, а пошла сама узнать, как дела у Юрки. Вернувшись, успокоила Дениса, сказав, что завтра из реанимации Юрку переведут в обычную палату, и что тогда Денис может к нему приходить. Или послезавтра. "А сейчас - нельзя, - мягко, но категорично сказала она и добавила, по-доброму так, - ты не волнуйся... Самое страшное уже позади... Теперь остаётся потихоньку поправляться..."
   Всё равно Денису отчаянно хотелось увидеть друга, рассказать ему всё... Он сердито вынул мобильник, набрал ему сообщение: "Меня не пускают! Как ты?" - "Норм. Замучали ) Что говорят?" - пришёл ответ - "Что завтра или послезавтра только..." - "Блин. Денис, принеси мне наушники!!!"
   Медсестра согласилась передать их. После недолгого перепирательства с Денисом: он упрямо не хотел уходить...
  
   Сейчас он услышал, как завибрировал мобильник, торопливо достал его: "Спасибо, Динь!" - и куча смайликов: Юрка был щедрый на улыбки даже в телефоне... Значит, наушники ему всё же передали. Хорошо...
   Хотя непривычно ему без музыки! Хотелось включить что-нибудь такое громкое - ритмичное - заряжающее позитивом, и... про любовь. Чтобы дать вырваться наружу кипевшим чувствам!
   Но он потерпит... Тем более, что рядом - Надя! Скоро он увидится с ней: вон уже вокзал, куда она поехала вместе с Валерой, чтобы купить билеты на поезд...
   Светило солнце! Это было так неожиданно, удивительно и очень приятно. Последние дни Денису даже не верилось, что оно вообще когда-нибудь появится снова: настолько редкими и недолгими были его лучи. Но сегодня погода решила поддержать Дениса, да и, наверное, остальных людей... Кто знает, у кого какие беды и радости?
   И ни для кого не будет лишней тёплая сияющая капелька.
   Лучи моментально поднимали настроение. Они удивительно и сразу меняли восприятие осеннего городка: серые машины в их свете принимали цвета, засохшие деревья - казались не такими голыми и страшными, дома согревались, подмигивая слепящими бликами, и даже прохожие становились добрее, мелькая редкими, но всё же - улыбками. Два больших кусочка янтаря, один крупный и другой поменьше, осели на куполах - шариках удивительно белой в этих лучах церкви. Денис замедлил шаг и, смущаясь, неумело перекрестился...
   Было прохладно: у Дениса замёрзли уши. Наверное, скоро выпадет снег... "Скорее бы!" - подумал Денис. Всё же зима нравилась ему больше осени, а ещё он любил Новый Год. С салатиками, звонками, подарками и рокочущими голосками салютов во дворах, которые, сливаясь, образовывали один непрерывный хор большого салюта . И ещё хотелось ему загадать желание: он стеснялся признаться себе, но всё же - немножко верил в чудеса...
  
   Вот и Надя! Стоит, смеётся, что-то быстро отвечая Валере. Увидела Дениса, замахала ему. Денис поднял ладонь...
   - Электричка через десять минут! - сказала она, обнимая его своими милыми, немножко детскими глазами, - как Юра?
   - Меня не пустили. Но сказали, что всё нормально...
   - Ничего, пустят, - утешил его Валера. - Я завтра загляну к нему... Сегодня у меня ночное дежурство, зато завтра целый день - выходной...
   - А у тебя как с работой? - спросила Надя, - и в университете не будут ругать за прогулы?
   Денис нахмурился, прогоняя неуютное чувство:
   - С работы я отпросился на пару дней... Ещё в воскресение. С учёбой, конечно, сложнее, ну да поймут, наверное... Всё же там люди, не роботы...
   Не хотелось ему на работу. И в университет не хотелось. Не вообще, конечно, а сейчас - пока всё не устаканится, не встанет на свои места...
   - Ну... - откликнулся Валера, - что тут поделаешь? Суетимся, суетимся, а потом понимаем, что это - не самое важное...
   Не самое. А важное, оно где-то рядом, ждёт, терпеливо наблюдая за нашей суетой...
   - Мне бы нужно завтра увидеть Юрку. Потому что послезавтра - работа, и я не смогу приехать...
   - Увидишь, - уверенно сказал Валера, - вместе пойдём. Когда его врач дежурит?
   - Завтра, после обеда.
   - Пропустят, не переживай.
   Надя кивнула, а Денис вдруг понял, какой же он счастливый. Пожалуй, это было самое невероятное: ощущать себя счастливым!
   - Пойдём, Денис, - заторопилась девушка. Ох, у него же столько дел впереди...
   - Удачи, - пожал ему руку Валера.
   Почему? Почему ему так хорошо?
   "У меня есть Надя! - думал Денис, глядя, как быстро поднимается по ступенькам переходного моста любимая девушка, - у меня есть Юрка... У меня есть мать... И Валера - хотелось бы ещё пообщаться с ним".
   Но это было не главное.
   А что же? Где оно - главное?
   - Динька, вон электричка подъезжает, - закричала Надя, - давай быстрее. Но не сдвинулась с места, поджидая его.
   "Я нужен ей..."
   Раньше он думал, что нужен только матери и немного - другу.
   Сейчас он нужен Наде. Матери. Другу. Сильно нужен... Ну, по крайней мере, хотелось бы верить!
   Надя ждала. Электричка замедляла ход.
   "Не успеем, - подумал Денис, когда оказался рядом с девушкой. Остановился на секунду. А потом они побежали.
   Но в эту секунду он успел заметить, какое удивительно синее небо распахнулось сегодня над его городом.
   Небо...
   Денис вдруг вспомнил серый безысходный коридор...
   А небо было безграничное. И оно обнимало Дениса.
   "Бог... Наверное, больше всех я нужен Ему..."
   "А где Он, Бог?" - поколебалась внутри его безмятежная гладь спокойствия.
   Быстро мелькали под ногами неровные ступеньки. Ещё немножко...
   "Я не знаю. Я буду Его искать..."
   Они успели.
   Смеясь, прыгнули в тамбур, за секунду до того, как загрохотали за ними двери.
  
   Вагон был пустым. Ну, почти пустым: две женщины негромко переговаривались на крайних сиденьях, и сзади развалился ещё какой-то парень в наушниках. А Денис с Надей сидели в середине вагона, и больше ни кого рядом с ними не было.
   Надя молчала, прижавшись к Денису. А он смотрел в окно, не думая ни о чём, просто наблюдая за мелькавшими пейзажами и чувствуя, как колечки непослушных волос щекотят ему шею. Это было смешно и, в то же время, очень приятно...
   "Веселишься, как глупый телёнок. А столько ещё дел на сегодня!"
   "Сам ты телёнок! Упрямый бык, - отругал он глупого собеседника, - и вообще, иди на фиг. Откуда ты взялся?"
   "Это я откуда взялся? Да я был всегда!"
   "Да неужели?" - Денис напрягся, пытаясь вспомнить те моменты, которые не сопровождались комментариями внутреннего голоса, спорщика, одобрителя, в общем - того самого собеседника... Не очень-то получалось... Может, когда-то в детстве?
   "Ну, я же говорил!"
   "Да постой ты! Дай разобраться..."
   Откуда он взялся, этот спорщик? После чего?
   Не помнил Денис... Нет, всё же, когда он чему-то радовался - то радовался он один, никто внутри не спорил... Только вот очень уж редки были эти моменты...
   "Но ведь и сейчас ты не грустишь?" - откликнулся собеседник.
   Нет... Денис вдруг вспомнил, как вспыхнула в нём радость, когда он узнал, что Юрка жив: яркая вспышка, ослепляющая всё, до самых таинственных уголков души, вспышка, в которой так быстро сгорела тоска... И было тихо: всё внутри него одинаково радовалось, и не было ничего кроме сияющей, звонкой, сильной радости...
   "Ну?" - с торжеством спросил Денис.
   Тихо в нём было...
   "Кто ты?" - спросил Денис самого себя, ещё не подозревая о том, что...
   "Я - это ты!"
   Чего-о?!
   Да ладно!
   - Динька, - услышал он приятный серебристый голосок: будто колокольчик из давнего детства, - Динька, о чём ты всё думаешь?
   - Я? - "Ни о чём" - хотел сказать он, и ответил, - да так... О ерунде всякой...
   Надя с любопытством уставилась на него. Ничто не может так заинтересовать девушек, как слова "ерунда, ничего особенного...".
   Глаза... Глаза её были похожи на солнечно-зелёное лето. В его любимом городке, там, где он учился своей мечте. Весной и летом он становился неисправимо зелёным, с высоты качая шапками-шариками деревьев и изумрудами сосен. Озёрами пушистого леса...
   "Этим летом, наверное, его изуродуют, и озёра превратятся в лужи..." - подумал Денис и вдруг решил: не превратят! Не будет такого...
   Почему-то сейчас ему казалось, что после того, как друг остался жить, нет ничего невозможного. Он не мог объяснить этой связи словами, он чувствовал её направление и знал, что она есть... Человек, множество людей сажают деревья... - лес... - лес защищает их город... - рубят деревья... - выстрел... - Юрка... - он будет жить!.. - останется лес...
   Не будет плохого, пока есть на свете он, Денис: рядом с ним не будет... Наверное... Но внутри него - не будет точно.
   Сейчас он верил в это.
   Только вот нужно его внутри себя ещё отыскать... А то ведь оно старательно маскируется под видом его мыслей и настроения... "Повелевай своим настроением..." - вспомнил вдруг Денис. Настроение - эмоция... Точнее - наоборот.
   И хорошее - нужно найти... Как фонарик - чтобы темнота исчезла...
   Нелегко ему. Кто ему поможет? Надя? Может, Юрка? А может быть, Бог?..
   - Динька, ау? - тихо позвала Надя.
   На бледном её личике горели рыжие брызги веснушек. А брови сейчас были такими мягкими, ласковыми, заострённые их кончики - расправлены и спокойны. Надя светилась, как солнышко.
   "Ну, скажи ей..."
   Нет, он не сможет... Да вообще, с чего он взял, что любит её?
   "Ага, так значит, ты всё-таки трус! Я так и думал! Я. Так. И. Думал!"
   "Да пошёл ты!"
   "Не, никуда я не уйду. Трусишко..."
   Блин.
   "Вот я скажу ей, а потом мы поссоримся или ещё чего - разойдёмся..."
   Стоп!
   Чёрный мерзкий жирный таракан пробежал и остановился внутри него. Денис почти явственно ощутил шевеление его тонких коротких лапок и длинных усов.
   Он замахнулся на него тапком. И на секунду - замер, испугавшись чего-то... Он испугался?!
   Бац!... Брезгливо взял дохлую тварь за одну из лапок и выбросил вон. И почувствовал небывалое облегчение...
   "Не расстанемся. А если поссоримся, то что?"
   "Смотри, ведь ты отвечаешь за неё. И за её жизнь... И за ваш мир...Если скажешь ей"
   На секунду стало страшновато. Будто приоткрылись перед ним двери чего-то неведомого и огромного... Но вместе с тем - любопытно. И вместе с тем - радостно!
   Потому что, вот она - Надя, сидит рядом, дышит, ждёт...
   И она будет рядом...
   "Мы справимся!"
   - Динь! - позвала его Надя в третий раз и уже почти обиженно надула тонкие и такие милые губы...
   - Надя... - Денис вдохнул: "А это ведь сложнее, чем прыгнуть с парашютом! Не, не может быть..." - Надя, я тебя люблю!
   - Что? - переспросила Надя, а в глазах затаилась вот-вот готовая вспыхнуть и разгореться звёздочка радости.
   - Я тебя люблю! - снова повторил Денис уже медленнее, прислушиваясь и взвешивая каждое своё слово, - Наденька...
   - Ох, Динька! - счастливо выдохнула она, - я ведь тоже тебя сильно-сильно люблю!
   И прижалась к нему. А Денис, неловко обнимая её худенькую горячую спину, плечи, лопатки, её всю, почувствовал, как доверчиво притихла в объятиях его маленькая родная девушка... Любимая.
   - Любимая, - прошептал он, ощупывая это слово на вес и ощущая его на губах: новое, гладкое, лёгкое и удивительно приятное такое слово...
  
   Глава 22.
   Глава, в которой уместились бы две книги. "Славка Солнышкин - это я!"
   Когда Антон сказал мне, что нашлись родители, я думал, что умру от счастья. На самом деле я ему просто не поверил.
   В первый раз не поверил ему. За полтора года - в первый раз.
   Моя? Мама?!
   Я помнил её голос. А лицо - уже только по фотокарточке. Хорошо, что тогда в поезде я её нечаянно утащил у Надюхи. Будто знал, что скоро расстанемся...
   Ну, была бы моя воля, я бы не расставался. Да кто ж знал-то, что злополучным кругом ходят вокруг меня эти вокзалы. Большие, шумные и бестолковые, на которых я постоянно теряюсь.
   Постоянно. Удивительно, правда? Я тоже удивляюсь до сих пор. И боюсь никогда не выбраться из этого круга...
   В первый раз я поехал на море, и в первый раз потерялся. Отстал от родителей, пока смотрел за рабочим. Зачем он стучал по колёсам огромным молотком?
   Второй раз я потерялся на этом же вокзале, уже отстав от Антона. Зато познакомился с Юрой и Денисом - двумя замечательными ребятами. Я не встречал ещё таких отзывчивых парней за свою жизнь... Хотя, она ещё совсем недолгая, эта жизнь... Благодаря Юре я перестал курить. Что, удивительно, правда? Я тоже удивляюсь, как вот я смог бросить: раньше, когда было очень грустно, я не мог без сигарет. А вот получилось - и всё потому, что пообещал. Вообще, если честно, то мне хотелось, чтобы были у меня такие друзья как Юра и Денис. Они сильные и добрые.
   Но вот, в третий раз, я снова потерялся на дурацком вокзале! Это невозможно, да? Ну вот, как оказалось, возможно...
   Правда, потерявшись, я снова нашёл Тошку. И больше уже от него не отставал.
   С тех пор, как я потерял дом, никто не заботился обо мне так, как Антон. Я и забыл, что такое забота, да и вообще, что это такое - быть нужным. Забыл за холодную осень и зиму в заброшенном доме.
   Он и сейчас мне снится, этот дом. Смотрит на меня своими чёрными глазницами и манит внутрь. Но я-то знаю, что я туда не пойду. Спасибо, мне хватило... Иногда в чёрном проёме мелькает тень бомжа, я пугаюсь и - просыпаюсь. И слышу в темноте, как дышит Антон. Он спит, я дома, а значит - всё хорошо... Ведь это он вытащил меня оттуда...
   Я не знаю, что такое смерть и как это - умирать. Но чувствую, что тогда она была где-то рядом. Я был и, в то же время, уже не был в той холодной серой комнате. Было больно - и уже не больно. Мне было страшно, потому что я был один, потому что не мог ходить и ещё потому, что очень хотелось есть. Правда, потом я уже забыл, что хотел есть. Чувства как будто отморозились, а вокруг стоял какой-то туман. Где-то рядом была мама, а я не мог пойти к ней - и я заплакал...
   Когда я открыл глаза, то рядом уже был Антон. Не, тогда я ещё не знал, что это Антон. Просто увидел какого-то перепуганного мальчишку со встрёпанными и очень светлыми волосами, задиристым носом, и очень синими глазами. На щеках были веснушки, на веснушках - грязные разводы, а под глазами - серые круги. Но это я заметил позже, а тогда он показался мне ангелом.
   Но он очень уж грустно и испуганно смотрел на меня и что-то говорил осипшим таким мальчишкиным голосом, что я решил, что это всё же не ангел, а просто мальчик.
   Он опустил меня на песок, и я почувствовал, что мне холодно, и я хочу есть! Пожалуй, давно меня так не обнимали.
   Нет, вы не думайте, что я маленький. Антон иногда зовёт малышом, по привычке, наверное. И я даже сержусь на него... Ну, какой я малыш? Обычный восьмилетний мальчишка, который любит шахматы и футбол. И этот, как его, биатлон... В том городе, где я жил с родителями, по нему постоянно шли соревнования, я помню, смотрел их у папы на руках по телевизору.
   Как же я забыл название своего города? Вот ни за что не могу вспомнить! Нека... Ника... Не помню! Наверное, поэтому, Антон и называет меня малышом...
   С тех пор, как я познакомился с ним - он не оставлял меня. Не считая того случая, когда я потерялся, и ещё случая в лесу, когда нам повстречался маньяк. Но тот случай - особенный, тогда это было вынужденно. Я оставил Антона, или он меня - не знаю... Я не хотел, но он приказал бежать к насыпи. А мне, что мне оставалось делать, если в любую минуту он мог погибнуть? Только и оставалось, что бежать в город и звать того, кто сильнее... Хорошо, что в том доме оказался Синицын, и он так быстро приехал на помощь Тошке...
   Тогда-то и появился у меня второй страх - потерять Антона. Я услышал выстрел, увидел его на земле и решил, что он умер. Это был край...
   Хорошо, что маньяк промахнулся. Нет, это не просто хорошо, это - Слава Богу!
   Антон кормил меня. Я ведь знал, что он голоден, но он врал, что - нет. И отдавал последний хлеб и сыр, которые остались тогда у нас... Я тогда ещё не понимал этого. Глупый был.
   Понял когда услышал, как разговаривали об этом его родители. Что Тошка такой худой от голода. И что ещё день такого пути, и...
   Но путь закончился, и мы оказались у него дома.
   Я тогда дал слабинку - струсил и расплакался, когда увидел, что мама обнимает Антона, и забоялся, что меня оставят тут, в подъезде. Потому что Тошка повалился тогда в обморок, а меня в тени не было видно... Хорошо, что его мать заметила меня и позвала в квартиру.
   Вы не думайте, что я плакса. Просто так получилось тогда...
   И появился у меня новый дом.
   Хороший. Уютный.
   Дядя Боря сказал тогда, что про мою жизнь можно написать целую книгу. Да что там писать-то? Она маленькая, эта жизнь... Зачем писать маленькую книгу?
   Он меня полюбил, это я понял сразу. Я думал, что кроме Антона меня сильнее любить никто не будет. Ну, нет, не сильнее, это я неправильно сказал, а по-другому. Его отец, приезжая, брал меня на руки и прижимал к себе. Щекотался своими щетинистыми усами и спрашивал:
   - Ну, как ты, Славка?
   Как я? Я ничего... Обыкновенно и очень даже. Мне было хорошо у Антона дома. И здорово было болтать с его папой, с ним можно говорить обо всём на свете, и на любой мой вопрос он отвечал! А вот Антон не всегда мог...
   А его мама чем-то похожа на мою. Мне так казалось. Когда я увидел их рядом, я понял - почему. Но об этом - чуть позже.
   Она не ругала Антона. И меня не ругала. Могла говорить, строго так. Могла молчать, и это было ещё строже и серьезнее, чем если бы она говорила. Могла уйти ненадолго, а вернувшись - позвать нас мириться. Поэтому для меня было очень удивительно, когда я слышал, как орёт какая-нибудь тётка на улице на маленькую девчонку, или когда в школе ребята рассказывали, что мать побьёт их ремнём! Моя мама тоже ни разу не ударила меня и не кричала...
   Может, это мы такие хорошие? Нет, скорее, наши родители.
   Вы не подумайте, что я зазнайка. Я просто счастлив оттого, что они у меня есть. И у Тошки есть.
   И у Шурки - Тошкиного друга. Ой, это ещё один мой любимый друг. Он серьёзнее Антона, и умеет слушать так, что всё-всё хочется ему рассказать. А ещё он рисует здоровские рисунки карандашами и красками, и карикатуры, и комиксы, и даже самолёты на компьютере! И может даже из ничего нарисовать небо, с облаками, как настоящее! Вот бы я хотел так научиться!
   Где Антон нашёл такого друга? Он говорил, что в интернате... Ну вот, было значит там что-то хорошее.
   Тошка говорил мне, что это хорошее он чуть было не потерял. Он думал, что предал Шурку. А оказалось, что через неделю Шурку нашёл там отец. Дядя Валера работает в полиции, и он искал Антона, когда тот сбежал. А нашёл там своего сыночка...
   Удивительно, как по-разному мы понимаем слова "потерять" и "найти"...
   Случилось так, что я нашёл своих родителей. Нет, вру, не я нашёл... Но я-то знал, что они найдутся! А нашёл их - Юра. Или Денис. Я пока так и не понял, но думаю, что разберусь. Денис обещал мне рассказать, когда я приеду...
   Юра спас дядю Борю. Ага, так просто, торопился на электричку, срезал путь и спас. Увидел какого-то чурбана, который напал на него и почти обокрал. Напал... Подошёл сзади и ударил по голове! Ненавижу подлость! Отчего её так много?!
   Юра не ответил мне, как и не ответил толком, что сделал он с бандитом. Но привёз Тошкиного отца целого и невреди... Нет, кажется, он говорил что-то про сотрясение... Но сейчас это неважно, главное - живым. А то как мы переживали! И больше всех, наверное, переживал Антон. Он не находил себе места, пока мы звонили его отцу и дяде Валере. Да и я, пожалуй, не забуду эти страшные два часа.
   Всего два часа...
   Целых два часа...
   После мы увидели Тошкиного папу и Юру! Ой, как я обрадовался! Это было так неожиданно, что я даже забыл, как волновался за дядю Борю! Ещё бы, я уже не надеялся, что увижусь с Юрой, а тут вот он, здрасте!
   Неделя неожиданностей.
   Для Юры она закончилась плохо. Нет, почти плохо... Если бы не оказалось рядом Дениса.
   Стрелять в спину - тоже подлость.
   Как сделать, чтобы их стало меньше? Кто мне ответит на этот вопрос? Нет рядом Антона, правда можно написать ему... А пока - пойду помучаю папу...
   Ну, попозже спрошу. Вот сейчас дорасскажу - и пойду.
   Не окажись рядом с ним Денис - не стало бы Юры. И не встретился бы я со своими родителями. Хотя Денис говорил, что он виноват во всём, и что не пойди они по той тропинке... Я не понял ничего из этих слов, только и смог сказать Денису:
   - Пошли же. И что теперь?
   Я не хотел уезжать, но кто меня послушал? А я бы - побежал к нему и ждал бы, пока он не поправится.
   Хорошо, что всё хорошо закончилось. Если ещё закончилось...
   Хорошо, что Денис успел... То есть Юра успел... Тьфу, они вместе. Как всегда, вместе...
   Однажды я услышал, как дядя Боря сказал Тошкиной маме: "Удивительно, как порою переплетаются судьбы. Как кельтские узоры". Про узоры я ничего не понял, а про судьбы - понял. Сейчас.
   Неделя началась необычно - с их ссоры. Они не сказали мне ничего - но я-то не дурак, понял сразу. Когда увидел, как сторонится его Тошка, каким стал мрачным его отец... Они не общались, и это, пожалуй, тоже было впервые.
   Почему они поссорились? Не знаю. Но это было необычное начало каникул. Но кто бы знал, чем это всё закончится?
   И всё же, у меня будто камень с души свалился, когда я увидел, что они снова разговаривают, что, как и прежде дядя Боря называет Антона ласково так: "Тошка", и как снова он раскатисто и приятно смеётся. Так, что хочется засмеяться самому.
   Вам не надоели встречи? Мне - нет.
   Я не знаю, какая из них снова поменяет мою судьбу.
   Тошкина мама, когда я спросил её, что такое "судьба", сказала, что это - тропинка, по которой идёт человек... Опять тропинка.
   Так вот, о встречах. В последний раз... Нет, постойте, в предпоследний. Ага, я обещаю. А уж если я что-то обещаю, то это уж непременно. Юра, кстати, тоже бросил курить...
   Денис рассказал мне, что повстречал Надю в огромном магазине. "Меге" какой-то или в "Икее". Я посмотрел в яндексе, что это - гипермаркет - очень большой магазин, в торговом центре. Там просто куча народу! Так вот там и нашёл мою сестру Денис. Как иголку в траве.
   Нет, конечно, моя сестра, это не иголка. Хотя характер, чем-то похож на неё: она дразнючая и иногда - вредная. Но это так, снаружи только. А внутри она очень-очень добрая. А Денис, по ходу, в неё влюбился! Ну надо же...
   Я понимаю, почему. Она красивая, раньше я не замечал этого. Да что я раньше-то замечал? Малыш был...
   Она похожа на маму.
   Как она обняла меня, когда они сошли с поезда!
   Я замёрз, поджидая их. Антон - тоже. Я боялся, что не узнаю её, а Тошка успокаивал меня... А Тошкина мама - гладила по голове и говорила, что уже скоро... Она хорошая, его мама... Жаль, что теперь они далеко...
   Так вот, я ждал, и тут неожиданно, Антон потянул меня за руку. И я увидел... Дениса, я его сразу вспомнил. Ага, вспомнил и тут же забыл о нём, потому что увидел двух женщин. Одну совсем ещё девчонку, кудрявую такую: я и не подозревал, что сестра отрастила кудри! А вторую - пониже ростом, такую застывшую, знакомую, родную...
   - Мама!!!
   Ого, я и не знал, что умею так кричать! Мне показалось, что меня услышал весь вокзал. Ну и пусть слышит! Я же нашёл свою мать, которую он когда-то у меня отнял!
   - Мама!!!
   Я забыл и снова вспомнил, что это такое - мамины руки. Я мог забыть, как они обнимают меня?
   Ого, я почувствовал себя цыплёнком, маленьким таким, пушистым. И я сразу согрелся.
   Только не думайте, пожалуйста, что я маленький... Разве вы никогда не чувствовали себя цыплёнками?
   А мама всё шептала: "Господи... Господи...". А я соглашался с ней и понимал, что совсем не изменился её голос...
   Я никогда не забуду её глаза. Такие глаза, будто у неё забрали и вновь вернули сокровенное. Нет, я не могу это описать. Я просто купался в этих глазах, таких счастливых и больших, как море, на которое я так и не попал...
   Только я не понял, почему же мама плакала? Я больше не позволю ей плакать!
   Она гладила и называла меня: сыночек... Сыночка...
   Она обнимала меня так, как если бы я был единственный в этом мире...
   Она смотрела на меня так нежно, что внутри у меня загорались маленькие солнышки, а сердце стучало так ровно, будто и никогда не сбивало своего шага...
   Она прижимала меня так, будто мы не виделись целую вечность, и я чувствовал такой родной мамин запах...
   Какое же это счастье - быть сыном своей матери...
   А сестра не вредничала. Она взяла меня на руки и широко так, и здорово улыбалась и всё повторяла:
   - Славка, Славка...
   Ну... Недолгие были нежности, хорошо... А то я уже почти расплакался...
   И вдруг увидел Антона. И понял, только тогда понял, что мы уже не будем вместе.
   Что мы расстаёмся. С братом. Моим старшим братом. Знаете, что он сказал мне? Всего несколько слов, обычных таких, простых слов, он мне и раньше их говорил... "Славка... Что бы я делал без тебя, Славка?... Братишка ты мой... ". А я...
   Я нашёл мать и сестру, меня ждал отец, а я уезжал от брата!
   Я знаю, мы ещё увидимся с ним... А как же? И он останется для меня братом.
   Я раньше не знал, что такое счастье и почему многих оно так заботит, а теперь - знаю. Спросите меня - и я вам сразу отвечу.
   У меня на кухне шипят на сковородке пирожки. В комнате блуждает аромат тёплого хлеба и моего любимого малинового киселя. И ещё чего-то такого вкусного... Надя шуршит книжкой и что-то там шепчет: зубрит. Говорит, что ей влетит за прогулы. На часах уже семь, а за окном - темнота... В ванной шумит вода - пришёл с работы отец...
   Если честно, то он очень похож на дядю Борю... Нет, не только голубыми глазами, он такой... Сильный. И знает ответы на все мои вопросы... Говорит всегда спокойно так, не торопясь... А когда смотрит, то так, будто видит меня насквозь...И ещё он, такой...
   Ой, меня мама зовёт! Моя мама...
   - Мам, я иду!
   Может, вы когда-нибудь видели меня на улице, ну, я был такой... штаны мне малы были, и футболка порвалась, и я грустил очень... Потому что я был один... Нет, я выходил тогда редко, наверное, вы видели меня с Антоном. Все думают, что мы - родные братья... Не знаю, замученными вы нас видели или уже счастливыми...
   А может, я ещё повстречаюсь с вами, скорее всего, вместе с моим отцом. Я всё же маленький рядом с ним... Не смущайтесь, что мы немножко серьёзные: мы разговариваем о важном...Нет, наверное, вы увидите меня с моей мамой - мы с ней часто ходим вместе и я смеюсь, просто потому что мне радостно...
   Просто так смеюсь, а вы умеете так?
   И да, если вы всё же повстречаете такого вот мальчишку, то знайте, это я - Славка Солнышкин!
   Спрашивайте - я отвечу. Я люблю вопросы. Поговорим... А если чего не скажу - спрошу у отца. Уж он-то всё знает.
  
   Глава 23.
   Вместо эпилога.
   Музыка для братьев.
   Падал снег, укрывая землю белоснежным одеялом, пряча под ним старые обиды и тревоги... Таким нежным, бархатным одеялом, с тысячами мелких чудных жемчужин: как в таких маленьких каплях пряталось столько разных цветов?
   Они переливались сотнями мелких радуг, эти жемчужины. Они собирали свет со всего мира и преображали его. Дарили радость усталым глазам... Они звенели тысячами разных нот, которые складывались в причудливую, свежую, лёгкую мелодию этой зимы.
   Хлопья гладили лицо, хлопья щекотали нос, хлопья кружились и играли, как мысли. И превращались в сотни снежинок, которые, сливаясь, образовывали блестящий алмазный покров...
   Тошка выбежал на улицу. Закружили его хлопья, ослепило белое покрывало...
   Множество фонарей, перешептываясь, рассказывали, что скоро Новый Год. Будто он и сам не знает!
   Он дни считаёт, а они тут секретничают!
   Это будет, пожалуй, самый удивительный Новый Год в его жизни...
   Приедет отец. Приедет Славка с родителями. А потом, потом мама сказала, что они поедут к Шурке, на недельку, но это уже - счастье. Он так соскучился... И ещё, быть может, там будет Юра, а где Юра, там и Денис... Денис учится на лётчика. И с ним очень интересно разговаривать на разные темы. После того, как они проводили Славку, он пробыл у них всего полдня, а Антону казалось, что знает его целую вечность. Удивительно, что они живут с Шуркой в одном городе...
   Они встретятся, наконец-то... Если всё, конечно, получится... А оно должно получится, он загадает желание...
   Тошка смотрел и смотрел в чёрное, в белых крапинках небо... Потом вспомнил вдруг, для чего он вышел - он же хотел кинуть денег на телефон и позвонить отцу!
   Электронный счетовод быстро сожрал Тошкины купюры, а в ответ не дал даже чека! Ну ладно...
  

***

   Борис не спал. В полумраке маленькой гостиничной комнатки горела одинокая жёлтая лампочка. Гостиница - полустанок, каких полно в России, и которые так редко можно встретить в западноевропейских странах.
   Неуютно было и хотелось есть. Когда они со своей группой наконец добрались сюда - столовая оказалась уже закрытой. Пришлось согреть желудок остатками чёрного чая и наполнить его мыслями о сытной еде. О завтраке или ужине, неважно, главное, что своим воображением можно хоть немного успокоить этот ненасытный орган.
   Уже то, что они отыскали эту гостиницу - замечательно. Уже то, что выбрались из ущелья до наступления темноты - счастье. Ну, почти...
   На белой стене зачем-то висели большие круглые часы. Они шли, вроде даже правильно. Ритмично так трещали, в прохладной сырости, решив, что настоящее время знают только они. Притягивали к себе мысли Бориса.
   Он устало глядел на острую размеренную стрелку. Раньше его раздражало тиканье часов, а сейчас оно - успокаивало. Потому что под это тиканье Борис осознавал, что сейчас он здесь, в комнате, на тёплой мягкой постели, а не блуждает в неведомой тьме. И осознавал, что ему здесь хорошо.
   Было бы совсем чудо, если бы он здесь был не один.
   И если бы уснул раньше, чем наступит тоска.
   Он не смог приехать попрощаться со Славкой. Хорошо, что хоть позвонил... Стыдно. Грустно. Когда он увидит мальчонку? Названного сынишку, друга его сына... Ох, как же сильно он всё-таки привязался к нему!
   Вот пробить бы сейчас пространство и время и оказаться дома!
   Как не хватает сейчас ему сыновей! Посадить бы их рядом, с обеих сторон, обнять крепко. Чувствовать, как они тебя любят. Размышлять над необычными Славкиными вопросами. Радоваться коротким рассказам Антона.
   "Ну ладно тебе, никто их у тебя не отнимает! Они просто сейчас далеко, но ведь они - есть! И ведь скоро ты увидишься с ними! Осталась - неделька, - успокоил он себя, - а ещё ведь скоро - Новый Год!"
   Они снова будут вместе, пусть и недолго.
   Ольги ему особенно сейчас не хватало. И спиной, сердцем, он чувствовал, что сейчас она особенно нуждается в нём. Хорошо, что удалось поменять билеты на самолёт, и взять на три дня пораньше.
   Борис отогнал усталость, сел на постели. Вынул из зарядки мобильник, набрал номер супруги. Хоть голос её послушает: нежный такой, родной, немного мальчишеский голос...
   Жаль, что его телефон украли: там столько фотографий было с мальчишками! В Олином телефоне нет фоток, только картинки какие-то.
   "Ладно тебе бухтеть! Целый - и ладно". Борис вспомнил Юру, мальчишку-студента, своего спасителя. Надо же им так повстречаться!
   Как он там? Неделю назад, когда Борис звонил Валере, тот сказал, что Юру выписывают. Это уже хорошо! "Ох, и натерпелся парнишка...Плохо, что я не увидел его перед отъездом..." Не пустили. Суровые врачи, вероятно, думали, что одному Юрке будет лучше, чем с друзьями, а может, они просто боялись лишний раз его трогать...
   Нужно обязательно с ним увидеться! Напомнить жене, чтобы завтра сходила за билетами, а то потом не достанешь... А пока нужно позвонить ему и просто ещё раз сказать спасибо...
   Борис поймал себя на том, что слушает бесконечные гудки. Почему Оля не отвечает?
   "Позвоню Тошке", - решил он. "Сынка, как ты?" - думал Борис, набирая знакомый номер. Занято! Да что ж такое?! Видимо придётся ему провести вечер с самим собой и тоской по любимым...
  

***

   Тошка понажимал кнопки, прислушался к далёким гудкам. Почти сразу отозвался в глубине мягкий бархатный голос:
   - Алло, Антон? Тошка, сынок, как дела?
   - Нормально, пап!... - голос будто рядом. Хотя на самом деле рядом только снег, темнота и шумная дорога. А отец совсем другой в стране... - А ты когда приезжаешь?
   "Сынок! Наконец-то я до тебя дозвонился!... Как хорошо, что придумали мобильные телефоны! Слышать твой голос - уже счастье". Борис глянул на торопливую стрелку:
   - Двадцать восьмого.
   - Двадцать восьмого?! А мама говорила - тридцатого! - внутри у Тошки всё подпрыгнуло от радости. Ура!
   - Я переделал билеты... - ответил Борис. Жёлтая лампочка моргнула и разгорелась чуть ярче.
   Антон смотрел, как красиво сочетается жёлтый фонарь с синей чернотой неба. Вьются вокруг него быстрые снежинки...
   - Тошка, - спросил отец, нарушив короткую тишину, - что ты хочешь себе на Новый Год?
   - Что? - переспросил Антон и постучал ботинками по бордюру, отряхивая белую пыль. Снова поднял глаза. Холодные мухи посыпались на нос, на ресницы, быстро превращаясь в холодные капельки.
   - Чего тебе подарить? - спросил отец.
   Ой... Да он не знает даже! Не думал как-то над этим... Точнее, думал, но это отец вряд ли сможет подарить ему...
   - Пап, да ничего не надо! Главное, что ты приедешь!
   Это да. И всё же...
   - И всё же? - спросил Борис. В выборе подарков он был полный профан... Уж лучше спросить и подарить человеку то, что он хочет.
   - Пап... Я хочу, чтобы ты был с нами, - выдохнул Тошка. Интересно, а если сказать о своей мечте, она сбудется?.. Всё же папе сказать...
   В тишине назойливо стучала секундная стрелка...
   В шуме глазастых машин мелькали быстрые снежинки.
   В трубке стояла тишина. Концы невидимого глазу провода сжимали в руках двое разделённых сотнями километров, но очень близких человек.
   - Тошка, - хрипло кашлянул отец, - я говорил с нашим руководителем. Он сказал, что через год можно будет брать тебя в экспедиции. Нужно делать визу...
   - Только через год? - Тошка, наконец, накинул капюшон. Ой, он же весь мокрый!
   - Антон... Пока только так.
   Как же совсем рядом звучит такой далёкий папин голос!
   - Я скоро приеду, - утешил его Борис и вдруг понял, насколько же он соскучился! Ощутил всеми чувствами, как не хватает ему отзывчивого, порою колючего, временами тревожного, иногда озорного, и всегда - такого родного и нужного ему сына. - Сынок...
   - Да! - встряхнулся Антон, - пап, мы тебя ждём! Очень.
   - Это хорошо! - отозвался Борис, - Антон, а что там Славка? Они купили билеты?
   - Да! Вчера он звонил мне, сказал, что купили. Тридцать первого приедут.
   Славка решил Новый год встречать с братом. И с родителями. Со всеми.
   "Отлично!..." - подумали отец и сын.
   - Хорошо! - обрадовался Борис. И увидел, как на секунду застыла строгая стрела. И большая и маленькая вместе с ней... А у сына сейчас уже десять!
   - Тошка, ты дома сейчас? - Борис прислушался в шорохам в трубке.
   - Нет. То есть почти уже. Я вышел денег положить на телефон...
   - Так давай иди домой! Поздно уже, - заволновался Борис.
   А у них ещё только начинается вечер... Всё же удивительная вещь - время...
   Получается, что Тошка уже немного в будущем? Или это он, Борис, ещё в прошлом? Или...
   - Ага! Пап, да рядом же магазин! - Тошка медленно пошёл вдоль ограды, ладонью стряхивая с неё мокрый снег. Зажал в руке крепкий прохладный шарик. Покачал его, подержал, пока колючая прохлада не стала обжигать пальцы, и - бросил его в чёрную пасть урны. Урна отозвалась возмущённым гулом. Тошка слепил ещё шарик. - Пап, а у тебя-то как дела?
   - Да нормально всё, - отозвался отец, - потихоньку. Добрались до гостиницы, сейчас вот спать буду, завтра вставать в пять.
   - Ничего себе! - охнул Тошка, - да уж, нелегко тебе!
   - Нелегко, - согласился отец, - но я привык... Ладно, сын, давай иди домой! - поторопил он сына. Зачем он так поздно ходит?
   - А я уже иду! Ладно, пап, давай, пока!
   - Спокойной ночи, - сказал отец. Тихо вздохнул и услышал:
   - Пап, приезжай! Я буду ждать! - и Тошка сильно подбросил снежок вверх, в усыпанную алмазными крапинками высоту.
  

***

   Борис смотрел на серебристый телефон-раскладушку, в один миг подаривший ему столько счастья.
   "Немного нам нужно, - думал он, заворачиваясь в одеяло, - совсем ничего... Знать, что тебя ждут. И жить для них..."
   Борис снова набрал номер Ольги. Всё же хотелось ему поговорить с любимой...
  

***

   Мягко падали снежные хлопья... Тошка смотрел на них, а в ушах всё ещё стоял голос отца. Ничего, скоро они увидятся... Недолго осталось...
   Как сделать так, чтобы не нужны стали расставания?
   Они такие частые, словно вся жизнь состоит из них...
   Утешает лишь то, что у родного тебе человека всё хорошо... У друга... Брата... Отца...
   И всё же хочется быть вместе.
   Как хорошо сказал тогда Шурка: "Может, когда-нибудь в вечности...". Может быть, там мы будем все вместе? Антон всё смотрел и смотрел на молчаливое мудрое небо, и что-то необъятно большое охватывало его, успокаивала бездонная глубина... Оно ласкало шёлковыми снежинками и соединяло их всех: и папу, и Славку, и Шурку, и новых его старших друзей... Оно ведь одно над всеми...
   И оно надёжное. Оно никуда не исчезнет. И свой аккаунт оттуда не удалишь - это не социальная сеть...
   Хотя и они тоже нужны: сейчас Тошка придёт домой, выйдет в "скайп" - и вот он, его младший сероглазый братишка... Если он ещё не спит, конечно.
   Тошка встряхнулся и пошёл домой. Снежинки торопили его, небо - одобряло.
   За двухэтажным магазином прячется в снежной темноте его дом - небольшая квартирка на втором этаже пятиэтажного дома. Интересно, а когда его строили, думали о том, сколько он будет дарить счастья?
  
   - Мам, я пришёл! - Антон с удивлением прислушался к своему голосу. Что-то не то... Какой-то он не такой звонкий, что ли...
   Мама сидела на кухне. Читала какой-то журнал: Антон удивился - мама за журналом? Обычно она или в компьютере, или в книжке...
   Мама подняла на Тошку задумчивые глаза:
   - Позвонил отцу?
   - Да! Он сказал, что приедет двадцать восьмого... Мам, а ты чего такая? - удивился Тошка маминому спокойствию. Затревожился.
   - Ничего, Антон, - улыбнулась мама. Смущённо как-то... Что-то не похоже на неё! - Сядь.
   И тут Антон испугался.
   - Мам, что случилось? - да что ж такое с его голосом?
   Мама молчала и глядела куда-то мимо Тошки. Он обернулся, увидел на подоконнике знакомый образок... Снова посмотрел на мать.
   - Мам!
   - А? - откликнулась мама и, вздохнув, сказала тихо, - Антон, я не хотела пока тебе говорить, но всё же решила...
   - Что? - замирая, спросил Антон.
   Вот, что, что можно ждать от жизни?!
   - Братик у тебя будет.
   - Что? - переспросил Антон, - Славка, что ли?
   Но он и так знал, что Славка приедет.
   Мама заливисто рассмеялась:
   - Господи, Тошка, ты такой же непонятливый как твой отец!
   Чего?!
   Видимо он очень уж серьёзно смотрел на маму, раз она перестала смеяться и сказала:
   - Ещё один будет. Братик.
  
   Тихо было в комнате. Уютно засыпала тишина... Заснул возле окошка и его могучий друг - тополь, нарядно укрытый тоненьким слоем снега.
   А Тошка всё не спал... Нет рядом Славки. Грустно.
   Но братишка сейчас дома, рядом со своей мамой... Поэтому грусть была не сильной, а так - привычной. И она медленно растворялась в тихой радости, наполнявшей Тошкино сердце. Братик... Жизнь подарит ему ещё одного братишку? Вот так чудо!
   Но, получается, через полгодика уже не будет этой тишины?
   ..."Мы назовём его Славка?" - спросил Антон у мамы. Она снова улыбнулась: "Как скажешь, Антон... Только вот ты не запутаешься в двух Славках?"
   Как в них можно запутаться? Славка - старший и Славка - малыш...
   Мелкий такой карапуз будет. Младенец! Начнёт свою нехитрую новую жизнь... Какую?
   Непростой этот мир, и непросто в нём маленькому человечку... "Но в нём много хорошего! - подумал Тошка, - а я буду учить брата...".
   Он сам многого не умеет... Пока...
   Но у него впереди целая жизнь. И у него есть - сейчас... Каждый миг - его.
   "Господи, сохрани моего братишку... Братьев... И родителей, и друзей... Их так много, Господи... Сохрани их всех..."
   Тошка смотрел, как вертятся в зимней темноте быстрые снежинки. И чувствовал, что тишина сейчас зазвенит... Как если бы зазвенел колокол, если бросить в него маленьким камешком...
   Это пространство мира затихло и ждёт, словно колокол, множество колоколов!
   Тронешь его - и оно отзовётся. Быть может весёлой мелодией, быть может - задорной, быть может - спокойной и ласковой, быть может - нежной и чуточку грустной, но всё же - творящей радость в сердцах слушателей и вдохновляющей их на добрые дела...
   Но может отозваться и горестным звучанием или набором режущих слух отвратительных диссонансов.
   Он ждёт, этот диковинный музыкальный инструмент. Он просто есть, он замер в ожидании игры рук, прикасающихся к нему. Какой будет она - выбор исполнителя...
   Оно молчит пока, это пространство... Антон задумался перед ним, представляя, как удивительно сложится сейчас сочетание звуков в единую гармонию его мелодии.
   Он осторожно тронул его клавиши... Пространство отозвалось тихим, загадочным звуком...
   Он постарается жить так, чтобы оно звенело музыкой... Музыкой для его братьев.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Орлова У.В. - Выстрел
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"