Жизнь второго лёгочного отделения в чем-то на самом деле походила на жизнь туберкулёзного санатория из романов Ремарка. После утренних процедур и обхода весь день пациенты были предоставлены сами себе. Кто читал, кто гулял, кто судачил на скамейке перед отделением, кто играл в карты.
Утро начиналось со смены "плевашек", после чего Серёга включал на всю катушку свой приемник на станции "Шансон":
"Год - покружусь в тайге,
Два - над полярным снегом..."
Слова и мелодия песни в этой обстановке цепляли за живое.
- Ой, блин, мы вот тут лежим - точно как раньше были ЛТП! - Жаловался Борисович.
- Что за ЛТП?
- "Лечебно-трудовое предприятие". Ну, там где алкоголиков при советской власти лечили.
В чем именно было сходство - понять было трудно. Ведь никакой трудовой повинности из нас никто не отбывал и алкоголизмом не страдал. Но я не стал уточнять.
Серёга ставил "чифирбак", а потом мы выходили на лоджию, пить утренние бодрящие напитки. Я заваривал себе кофе, а Сергей - крепчайший арестантский чифир.
С первых дней как-то сам собой установился наш круг общения, включающий человек 8 - 10 пациентов. Центром нашей культурной жизни стал пятачок перед отделением, где на скамейке под раскидистым кленом проходили все самые душевные беседы, обсуждались все самые важные новости, принимались в нашу компанию вновь поступившие новички и проводились с радостью домой выписавшиеся. Сколько здесь было пролито горьких слёз несчастных новичков, только поступивших в стационар! Но никто из них не оставался без утешения и дружеской поддержки. Также, как поддержали и меня в мой первый день госпитализации.
- Слушайте, а давайте в сады на абрикосы сходим? - Предложил однажды Коля. - Кто со мной?
- А что за сады? Нас не попрут оттуда? - Насторожилась Наташа Ковальская, интеллигентная девушка, чиновница из горисполкома.
- Да не! Тут рядом сад абрикосовый. Он ничейный. - Пояснял Коля.
- Как, ничейный?
- Да очень просто! Был колхозный - стал бесхозный! Зато абрикосы там отличные. Погнали!
Наша компания выдвинулась в путь. Солнце уже стояло высоко и припекало, когда мы вышли в поле за моей лесополосой и стали по полю огибать коттеджный поселок. Мы с Колей шли впереди. Женщины немного отстали.
- Ану подтянись, девушки! Вас что, тубазид тормозит что ли? - Весело прикрикнул на них Коля.
В абрикосовом саду мы оказались не одни. Собирательством промышляли многие пациенты. Навстречу нам шёл пожилой мужчина, недавно поступивший в наше отделение, и деловито тащил целый мешок фруктов.
- Куда тебе столько, бать? - Рассмеялся я.
- Как куда? Домой передам! На варенье! - С крестьянским простодушием ответил дед.
Чуть дальше с довольной улыбкой на лице тащил ведро со своей добычей Витёк.
- А ты тоже на варенье что ли? - Подмигнул ему Коля.
- Да какое, нахрен, варенье! Сейчас на базаре загоню быстренько да и всё!
Вылазка в сад прошла удачно, не считая того, что Коля едва не свалился с дерева, стараясь сорвать понравившийся фрукт. Со смехом и шутками мы, довольные, вернулись в диспансер прямо к обеду.
В нашу палату пришла супруга Борисовича - полненькая женщина со светлыми крашенными волосами. Она привезла с собой два пакета, из которых начала выставлять бесчисленные баночки и судочки с едой, заботливо приготовленной дома. Она всегда заходила к нам в палату запросто, даже без маски. Сидела подолгу. Часто угощала и нас:
- Угощайтесь, ребята! Не стесняйтесь! Он все равно не съедает. Не пропадать же!
Дед вел себя с женой как избалованный ребенок. Капризничал, ворчал и даже покрикивал на супругу.
- Гриша, ну успокойся! Тебе нельзя нервничать! - Только и отвечала на это женщина.
Удивительные они всё-таки, наши русские женщины! С такой самоотверженностью, иногда граничащей с безрассудством, они заботились и поддерживали своих мужчин! Туберкулез нисколько не страшил их!
Мама с бабушкой навещали и меня. Но заходить в отделение я им не разрешал. Мы в основном общались на улице.
- Тебе тут посылка пришла из Новомосковска. - Однажды сообщила мама, вытащив из сумки свёрток.
Посылку прислал мой однокурсник и друг Сергей. Он звонил на днях и я решился ему тоже рассказать о болезни. Серёга помолчал немного, видимо, обдумывая слова поддержки, а потом сказал.
- Ну, что, крутой у тебя летний отпуск получился! Прямо по-панковски! Ни у кого такого нет!
Я рассмеялся.
Сергей был старше меня лет на восемь и получал уже второе высшее образование. В юношестве он активно участвовал в модном тогда панк-движении. Хотя представить его в образе брутального парня с "ирокезом" на голове - было трудно. Я редко встречал более рассудительного и вежливого человека, чем Сергей. Мы дружили с самого первого курса университета.
- Так что давай там! Долой палочки Коха! Fuck the system! - Решил "по-панковски" ободрить меня институтский товарищ...
Я развернул свёрток. В нем была аккуратно упакована книга. "Очерки русской смуты" Деникина! Серёга знал что мне прислать! Со школьной скамьи я интересовался историей гражданской войны в России.
Устроившись на лоджии, я погрузился в мемуары легендарного белого генерала.
Вечером все снова собрались на нашем месте под кленом. Сегодня многих навестили родные. Настроение у всех было приподнятое.
- Слушайте, мне целый торт сегодня передали! - Сообщила Оля Васильченко, веселая темноволосая девочка со второго этажа. - Я сама не осилю! Давайте, ребята, помогайте! Заходите к нам в палату, я каждому отрежу по кусочку, попьете с чаем.
- Так давай мы тут все чай и попьем! - Предложил я и осмотрел присутствующих. - Что думаете?
- Да можно, в принципе. - Задумавшись, ответила Зарина - 35-летняя матерая морфинистка.
Была она стройна, одевалась чем-то даже элегантно, а на лице можно было ещё рассмотреть черты былой женской обаятельности. Но наркотик, уличная и лагерная грубость, увы, уже безвозвратно изменили эту личность. Но под всей этой внешней грубостью и бравадой чувствовалась добрая человеческая душа
- А как же мы на всех кипяток сделаем? - Спросила Таня. - Чайник у кого-то есть?
Чайника ни у кого не оказалось. Этот прибор, строго говоря, был под запретом в отделении. Больные в основном пользовались маленькими кипятильниками.
- У меня есть трёх литровая банка! - Отозвалась Наташа.
- Отлично! Вот в ней сейчас на всех и замутим кипяточка! - Бодро всплеснула руками Зарина. - Несите все свои чашки, ложки и тарелки. А мы - за кипятком!
Я поднялся к себе в палату и собрал в пакет посуду, спустился на второй этаж и стал ждать.
Оказалось, что вынести целую банку крутого кипятка во двор - не такое простое занятие. Поддерживать ее под низ было невозможно - обжигало руки даже через полотенце. А держать сверху за горлышко - тоже трудно.
Я поставил на стол металлическую миску.
- Вот! Сюда ставьте. А за края миски мы его и вынесем!
- Блин! В натуре так можно! Во, молодец! Голова! - Обрадовалась Зарина и ловко переставила банку в тарелку. Несли мы ее все втроём. Я держал миску за края, а девушки с двух сторон придерживали сосуд за горлышко, чтобы не опрокинулся. Похоже было на какую-то торжественную церемонию. Медленно, как солдаты почетного караула, мы пронесли бутыль с кипятком сначала по лестнице вверх, затем - через весь третий этаж, и снова по лестнице - вниз.
Внизу уже кипела работа. Вынесли стулья вместо стола. Таня и тётя Люба резали торт и каждому клали кусок в тарелку.
Наконец, все было готово.
Коля поднялся со скамейки и приподнял вверх чашку.
- Ну, давайте! За... За что, Витаха?
- За... Успех химиотерапии! - Выдал я первое, что пришло в голову и "чокнулся" с Колей чашками.
- Гениально! За это и выпьем! - Рассмеялся пациент.
Мы дружно сдвинули кружки.
Чаепитие наше продолжалось до позднего вечера. Дежурная смена тоже не спешила нас загонять по палатам.
Совсем стемнело. На синем летнем небосводе зажглись первые звёзды. Оля Васильченко мечтательно засмотрелась ввысь.
- Вот дела, блин! Сказал бы мне кто-то ещё несколько месяцев назад, что буду я вот так сидеть вечером у тубонара, пить чай, смотреть на звёзды и мечтать - я бы его послала нафиг!.. А ведь хорошо, черт возьми!...
В темном небе мигала и двигалась светящаяся точка.
- Звезда падает! Загадыавайте желание! - Радостно сказала Наташа Ковальская.
И все взгляды устремились в небо. И каждый загадал свое, но скорее всего - одно общее для всех желание.
А была ли это звезда, или просто пролетающий самолёт - так никто и не понял.