Кошку звали Агата. Её хозяина - Игорь. Кошке было десять лет. А Игорю - в два раза больше. Кошка любила лежать и ей никто не мешал. Игорёк и рад был бы лежать, но его заставляли сидеть. Сидеть и смотреть в ветровое стекло. И целый день крутить баранку старого Volkswagen'а.
Кошка была спокойна и уверена, что за пределами этой квартиры нет ничего. Мир для неё существовал только до тех пределов, которые она видела, глядя в окно. Игорёк знал, что мир большой, и думал, что мир прекрасен. Но от этого было только хуже. Он хотел общаться с итальянцами, канадцами, может, с немцами. Но общался только с похмельными грузчиками и хамоватым бригадиром. А кошка вообще ни с кем общаться не хотела.
Кошка досталась Игорю в наследство от матери. Та укатила в далёкую страну и раз в месяц присылала открытки и фотографии. А её нового мужа Игорь ненавидел авансом - за цвет паспорта. И никуда уезжать принципиально не хотел. Тогда, два года назад, после грандиозного скандала, он хлопнул дверью маминой квартиры. Сперва уехал к отцу на другой конец города. Там долго не выдержал и переехал к друзьям. Ещё через месяц занял денег и снял комнату. Спустя ещё месяц позвонила мать. Игорь надеялся, что она передумала. Но она попросила забрать Гашку и дала немного денег. "На первое время", сказала. И всё, больше он её не видел. Только на фотографиях.
Кошка умела храпеть. Игорёк, возможно, тоже. Но никого, кто мог бы рассказать об этом, не было рядом. У кошки спрашивать было бесполезно. Животное всё понимало, но в ответ на вопросы только урчало. Кошка умела сворачиваться клубком. Она и без того была маленькой, но могла сделаться ещё меньше. Могла поместиться на ладони. Игорь был высоким и в детстве занимался плаванием. А кошка не любила воду. Потому всегда мылась сама. Вылизывала шерсть шершавым языком. Шерсть была чёрной. Язык - светло-розовым.
В кухне капал кран. С того времени, как Игорь вернулся в мамину квартиру, кран постоянно капал. И скрипели двери. В две комнаты из трёх Игорь ни разу не заходил. За два года - ни разу не перешагнул порог. Смысла не было. В остальных помещениях почти никогда не горел свет. Только одна лампа на столе. Игорь работал и спал. В остальное время - сидел под лампой и гладил кошку. Кошка урчала у него на коленях.
На фотографиях мать выглядела довольной. Порой - счастливой. Иногда она звонила, спрашивала, как он. Игорь всегда говорил, что нормально. Он не верил, что маму действительно заботит, как он. Про кошку она не спрашивала. Кошке тоже было плевать на неё. Они достигли полного взаимопонимания. Игорь ощущал себя в этом треугольнике лишним. Он остался лишним. Остался ждать.
Кроме кошки мать оставила два книжных шкафа. Кошка не умела читать, а если и умела, то скрывала. Игорь начал читать, и тогда стала гореть лампа. Игорь начал читать, и тогда кошка стала урчать у него на коленях. Он не выбирал авторов или названий, он читал планомерно - полку за полкой. Он мечтал сидеть вечерами на диване, держать на коленях голову любимой девушки и читать книги. А ещё мечтал увидеть мать. Но она никогда не говорила ни полслова о том, что собиралась приехать. И к себе не звала.
У кошки было сердце. Оно стучало быстрее, чем у хозяина. Кошка жила, сердце работало, перегоняло кровь по маленькому телу. И кошка, наверное, никогда не думала о нём. У Игоря сердце билось реже и иногда болело. Боль резко, иглой пронзала грудную клетку и растворялась. Когда он был спокоен, а кошка спала рядом, два сердца бились почти вровень. Но у кошки - всегда быстрее. Видимо, так заложено природой, что сердца человека и кошки никогда не будут биться одинаково. Эти умники в своих романах писали, что сердце нужно для любви. Игорь любил мать. Кошка любила хозяина. А сердца их всё равно стучали по-разному. Игорь не верил романам.
Игорь мечтал сидеть вечерами на диване, держать на коленях голову любимой девушки и читать книги. Иногда - воспроизводить что-нибудь вслух. Но у него не было любимой девушки. Раньше была. Но два года назад после грандиозного скандала с матерью, он по запарке наорал на девушку, и они расстались. Так бывает у всех. Но все потом успокаиваются и просят прощения, умоляют и говорят громкие клятвы. А Игорь не стал. Смысла не было. Он не любил настаивать. Он никогда ни на чём не настаивал, и потому у него не было ни девушки, ни мамы. А кошка была.
Кошке что-то снилось, но она никому не рассказывала, что именно. Просто иногда дёргала во сне лапами или ушами. А Игорю снилась мама. Ему виделось, что она вернулась к нему, что она живёт с ним, что она оставила своего заморского мужика. Ему снилось, что она тоже гладит с ним кошку. Иногда, проснувшись среди ночи, он бежал к одной из вечно закрытых комнат. Просто он верил своим снам, хотел поцеловать маму. Но, добежав, он понимал, что за этой дверью уже два года никого нет. Во сне мама говорила с ним, смеялась, он смеялся вместе с ней. Во сне мама была довольной. Порой - счастливой. Но в квартире с вечно закрытыми дверями её не было. В квартире капал кран.
Кошка, должно быть, не догадывалась, что существуют другие люди. Или другие кошки. Кошка, скорей всего, уже забыла старую хозяйку. А может быть, тоже видела её во сне. И потому дергала лапами или ушами. Наверное, во сне она тоже бежала к ней, лезла обниматься, ластилась. Чёрт её знает, эту кошку. Она слишком умна, чтоб кому-нибудь что-нибудь рассказывать.
Кошка, должно быть, не догадывалась, что существуют другие люди. А Игорь знал, что люди существуют. В его мире существовали не только грузчики и бригадиры. Есть ещё продавщицы. И покупатели есть, иначе у Игоря не было бы работы. Разговаривать с ними он умел, но старался не злоупотреблять. А из книжек он знал, что существуют разные умники, которые бесятся с жиру. Они ужинают в ресторанах, катаются по миру, коллекционируют редкие монеты, раскрывают запутанные убийства, любят женщин, играют на бегах, - и страдают. Ищут, размышляют, анализируют, разрешают моральные дилеммы. И всё это заставляет их страдать. Игорь их не понимал, но продолжал читать. Мало ли, может быть, где-нибудь попадётся что-то, похожее на правду.
Кошка ни в кого не верила. Она только надеялась, что её не забудут покормить. А Игорь верил в Бога и не забывал кормить кошку. Бог, похоже, не верил ни в кошку, ни в её хозяина. Только кормил обоих. Иногда - надеждой. Игорь молился. Просил встречи с мамой. Но видел её только во сне. А этого казалось ему мало.
У кошки не было друзей. У неё был хозяин. И она была довольна. У Игоря были друзья. Раньше. Но сейчас на них не оставалось времени. И возможностей. Они тратили тысячи рублей на алкоголь по пятницам. Они часами пили неадекватно дорогой кофе. Они покупали новые шмотки, новые телефоны, новые часы, новые украшения. И ни один из них не читал книг, держа на коленях голову любимой девушки. Они одной рукой крутили руль новых Audi или Nisan'ов. Они носили галстуки и уезжали отдыхать в ту страну, где теперь жила его мама. И ни один из них не видел свою мать во сне. Хотя, наверное, все они смотрели разные сны. Так или иначе, они казались Игорю чужими, будто герои книг, которые он читал вечерами. А Игорь казался им скучным и закомплексованным.
Кошка всё понимала. Всё, что ей было нужно. Понимала, что можно есть, а что нельзя. Понимала, где туалет. Она понимала, когда к хозяину лучше не подходить. Понимала, но шла к нему, потому что любила его всегда. Иногда она будила его, и тогда он ворчал и называл её полным именем, кошку звали Агата. И она понимала, что он ей недоволен.
Игорь не понимал многого. Больше всего не понимал, почему люди не могут быть счастливыми. Почему мама променяла его на стареющего иностранца, он тоже не понимал. Но он был рад, что она оставила ему кошку.
Игорь курил в открытое окно двенадцатого этажа. Не включая свет на кухне. Кошка тоже курила - пассивно. Она всегда вертелась рядом с руками хозяина. С руками, которые кормят. Она часто садилась на край подоконника и безучастно наблюдала жизнь. Мир для неё существовал только до тех пределов, которые она видела, глядя в окно. Игорь гладил кошку. Кошка выгибала спину, задирала хвост и урчала. "Как маленький пушистый трактор", думал Игорь. Кошка куталась в сизый дым. Потом мылась, вылизывала шерсть шершавым языком. Шерсть была чёрной. Язык - светло-розовым. Игорь выкидывал окурок в окно двенадцатого этажа и уходил. На работу или под лампу.
Кошка пила только воду. Никакого разнообразия ей было не нужно. Игорь любил дешёвый чай. Точнее, ему было не из чего выбирать. Алкоголь он употреблял редко. Не нравилось: быстро пьянел, дурел, путался в ногах. Иногда - дрался. Он не хотел доиграться - ему было стыдно перед мамой. Понятное дело, что она ничего не увидит, но рано или поздно узнает и расстроится. Ему не хотелось расстраивать маму. Пусть она всегда будет довольна. И порой - счастлива. А кроме того, кто будет кормить кошку, если с ним по пьянке что-нибудь случится?
Кошка всегда была мистическим животным. Игорю казалось, что Гашка это знает. Она понимает это и гордится собой. Кошку всегда или обожествляли, или рядили в дьявольское отродье. Им, наверное, льстило и то, и другое. Кошка была мистическим животным и, наверное, догадывалась об этом. А человек всегда был безмолвным скотом, и никто никогда ему не поклонялся. Игорь это прекрасно знал, но не понимал, почему это так. Кошек или обожали, или боялись. А людей только убивали. Иногда - массово.
У кошки не было котят. Никогда. У Игоря были дети - в будущем. И то - возможно. У кошки было девять жизней. По крайней мере, так говорят. У Игоря жизнь была одна. И та - бездарная. И только одно было обоюдно и равно: он любил кошку, а кошку любила его. Остальное было не важно. Об остальном пишут в романах всякие умники. Утром - на работу. Вечером - читать книги и гладить кошку. Ночью - смотреть сны, видеть в них маму, которая счастлива в далёкой стране с человеком, которого Игорь ненавидел авансом - за цвет паспорта.
Иногда кошка играла. Например, гоняла по полу свёрнутый фантик от конфеты. Или карандаш, упавший со стола. Игорь играл на гитаре. Да и то - бездарно. Иногда он играл с кошкой. Гонял солнечного зайчика по комнате. Она носилась за ним вприпрыжку. Игорь дразнил её "балбеской" и улыбался. А ещё кошка тёрлась мордой об углы мебели и книжных переплётов. Игорь никогда не понимал, зачем она это делает. Просто чесал кошку за ухом и пожимал плечами.
Кошка не умела считать. Дни плавно перетекали один в другой. Какая разница - что за дата, что за время суток, что за сезон. Игорь во всё это врубался. Он ненавидел осенние вечера. В один из таких он хлопнул за спиной дверью маминой квартиры. Тогда в ней ещё горел свет, и комнаты были открыты. В этот вечер шёл дождь. И тогда, и два года спустя. В этом городе дождь сменяется только снегом. Игорь всё-таки напился. И тогда, и два года спустя. Кошка не пугалась перегара, она любила хозяина всегда. Игорь сидел на кухне. Свет как всегда не горел. Дождь барабанил в подоконник мелкой дробью капель. Игорь курил в открытое окно двенадцатого этажа. Кошка тоже курила - пассивно.
Кошка звала хозяина коротким мяуканьем. Всё, что знала, она называла одинаково. Игорь называл зверя Гашка. Иногда - Ага. Когда сердился - за назойливость или если она разбудила его - полным именем, кошку звали Агата.
В тот дождливый осенний вечер Игорь сидел у открытого окна. Курил и гладил кошку. Капли стучали, иногда ускоряя ритм. Потом снова снижали темп и стучали помедленнее. Кошка сидела на самом краю, ловила капли мордой, морщилась, дёргала ухом. Но не уходила. "Гашка, хорошо тебе жить. Все, кого знаешь, тебя любят. И ничего тебя не волнует. Тебе ничего не надо - кормили бы, гладили и спать не мешали. Хорошо тебе Гашка. Она нас с тобой бросила. Но ей хорошо. А я тебя не брошу, Гашка. Никогда не брошу", говорил Игорь кошке. Казалось, она не слушает.
Игорь наклонился поцеловать кошку между ушей, в макушку. Но в зубах у него была зажата сигарета. Шерсть зашипела. Запахло палёным мехом. Кошка истошно заорала. Сигарета выпала изо рта и обожгла Игорю руку. Мышцы рефлекторно сжались, рука дёрнулась вверх. Кошка оттолкнулась лапами от скользкого подоконника. Всё произошло в доли секунды, но Игорь видел каждый кадр. Кошка ударилась об дёрнувшуюся руку хозяина. Когти заскрипели по мокрому подоконнику. Кошка заорала, казалось, по-человечьи. Хозяин дёрнулся за ней, но успел только погладить мохнатую лапу. В следующий миг зверь исчез за окном двенадцатого этажа. Дым рассеялся. Дождь не прекратился.
Игорь хлопнул за спиной дверью и выбежал из квартиры. Два года назад он сделал то же самое. Раз в два года он терял кого-нибудь из близких. Он промчался двенадцать этажей по лестнице. Он хотел опередить земное притяжение. Он хотел обогнать время. Он верил в Бога. Но Бог не верил ни в него, ни в кошку.
Кошка лежала на асфальте. Игорь лежал рядом. Дождь не прекращался. В этом городе дождь сменяется только снегом. Кошка лежала на боку и не шевелилась. Игорь лежал, раскинув руки, и плакал. Раз в два года он должен плакать под дождём. Кошка не дышала. Игорь задыхался. Девять жизней оказались такой же брехнёй, как и всё остальное, написанное в романах этими умниками. Кошка не мурлыкала. Игорь не мог сказать ни слова. Сердце кошки не билось. Сердце Игоря бешено стучало. Видимо, так заложено природой, что сердца человека и кошки никогда не будут биться одинаково.
Через час Игорь поднялся. Была тёмная осенняя ночь. Казалось, что лужи не высохнут. Казалось, что свет так и не включится. Казалось, что двери так и не откроются. Кошка намокла. Игорь взял её на руки, прижал к груди и пошёл прочь. Раз в два года он должен уходить прочь.
Кошку звали Агата. Её хозяина - Игорь. Кошке было десять лет. А Игорю - в два раза больше. Никто и никогда не видел с того вечера ни его, ни её. Дождь кончился зимой. Светло стало в апреле.