|
|
||
NGE, YnM и почти бульварный детектив. Шинигами-исследователь в одиночку ввязывается в дело почти по профилю. Всё оказывается гораздо хуже, чем можно было даже предположить. | ||
Посвящается маме,
которая дала мне почитать использованную здесь книгу,
и Пантере,
которая дала задание и вообще закрутила этот тур
- Но мой ребёнок жив. Как я могу подписать эти бумаги? Ребенок развивается, несмотря ни на что. Это мой ребёнок.
- Я вам уже объяснял. Это очень опасно: сейчас ребенок развивается, но как именно он развивается в утробе у матери, мозг которой умер? Давайте не будем мучить мать и дитя и дадим им спокойно уйти на небеса. Подпишите документы, Аркадий Александрович, вашей жене уже ничто и никто не сможет помочь.
- Я плачу вам деньги, заметьте, немалые деньги! Я хочу, чтобы этот ребёнок родился - вам понятно? Делайте всё, что возможно! Бумаги я не подпишу. И знайте, этот ребёнок - избранник судьбы. Он родится для того, чтобы показать миру, что хорошо на самом деле. Я, понимаете... Я воспитаю его так, что он будет защищать всех обездоленных, он будет любить всё живое, он будет святым и своими поступками докажет всем, как надо жить на самом деле...
На территории, вверенной шинигами Ютаке Ватари, появилась неприкаянная душа. Притом довольно беспокойная.
Сам Ватари, занятый, как обычно, странными и сложными исследованиями, о происшествии на своём участке узнал от коллег. Тацуми зашёл в лабораторию, бросил усталый взгляд поверх очков на повисшие на мониторе зелёные водоросли и изрёк:
- Взгляни на землю. Пока ничего страшного, но непорядок.
Пришлось отрываться от колб и расчётов и идти. Одному. Сказали же, что дело несерьёзное.
...Неупокоенная душа устроилась на крыше некоей лаборатории. Улеглась на живот, свесилась и встревоженно заглядывала в окно. Оказалась она совсем молоденькой и совершенно очаровательной девушкой, со светлыми волосами, аккуратно заправленными за уши, и кроткими, прекрасными зелёными глазами.
Ватари побоялся подходить к ней незаметно и заговаривать неожиданно - ещё напугается и упадёт... Ему как-то и не подумалось о том, что ей-то, в общем, какая разница уже... Исследователь прошёлся по крыше так, чтобы девушка слышала его шаги.
Она не вздрогнула - просто подхватилась и вскочила на ноги.
- Добрый вечер, - Ватари лучезарно улыбнулся.
- Ой, а вы вообще кто? Загробная полиция?
- Ну почему сразу полиция? Так... слежу, чтобы молодые девушки не гуляли одни по крышам в столь поздний час.
- А я не гуляю. Я здесь по очень важному делу!
- У вас остались важные дела в мире живых? Ищете того, из-за кого вы остались неупокоенной?
- Да мне и нельзя... упокаиваться. Я, в конце концов, и не мёртвая! Я в коме на аппаратах! И у меня там... ребёнок! - она наклонилась, пытаясь показать на окно лаборатории.
- О... - Ватари сочувственно поглядел на неё. - А упасть не боитесь? А хотя вам же всё равно... тогда вы могли бы зависнуть напротив окна.
- Уже пробовала. Я висеть быстро устаю... - девушка капризно надула губки.
- Ладно, я помогу, мне-то это... Вы позволите?
- Если вас не затруднит...
Ещё бы его затруднило - держать на руках такое трогательное создание, которое почти и не весило ничего...
Две пары глаз заглянули в окно. Там, на больничной койке, лежала копия девушки, только побледневшая, похудевшая и растрёпанная. Под простыню, её укрывавшую, уходило с полтора десятка всяких проводов.
- Большинство - к животу, - доверительно сообщила девушка. - Моё тело берегут как сосуд для будущего ребёнка.
- Вот изверги, - с чувством сказал Ватари. - А... пробуждать вас они не намерены?
- Они не могут. Они сказали моему мужу, что мой мозг умер. Ну, видимо, иначе-то я и не могла оказаться вне своего тела.
- А где ваш муж?
- В сумасшедшем доме. Не здесь, в России. Он отказывался подписывать бумаги на моё отключение от аппаратов. Обещал любые деньги за то, чтобы моё существование продолжали поддерживать. Говорил совершенно правильные вещи о том, что наш ребёнок - избранный, что он обязательно должен родиться и перевернуть весь мир. Но эти дремучие люди ему не поверили. Быстренько признали невменяемым и упрятали в психушку... бедолагу. А меня хотели уже отключать, но тут приехала доктор всех наук отсюда, из Японии... она злая, я её боюсь... но такой медицинский феномен она пропустить не могла. И забрала меня сюда. Потому что она-то понимает, что наш ребёнок - действительно избранник судьбы. И готовит его к великой доле!
Пока девушка - или, правильнее, молодая женщина - всё это рассказывала, Ватари успел отнести её обратно на крышу и усадить там. Вся эта история ему нравилась всё меньше и меньше. В деле присутствовали не совсем нормальные люди со странными целями.
- Всё это, конечно, весьма прискорбно, - осторожно начал шинигами, - такая трагедия и немножко чуда... Но всё-таки... уважаемая... как вас зовут, позвольте узнать?
- Анна я... Самарина.
- Очень приятно, Ватари Ютака. Так вот, Анна-сан, вы не хотели бы последовать за мной туда, где нет горестей, а только полный покой?
- Да ну вы что?! Такой красивый и такой бестолковый! Если я сейчас за вами пойду - моё тело умрёт, и ребёнок тоже.
- Знаете... простите, но так было бы лучше. Вы и ваше дитя зажили бы в раю... а так - ещё неизвестно, что эти странные люди сделают с маленьким невинным существом. Может, вырежут из вашего тела и пустят на биоматериалы.
- Да идите вы... Они так не окупят даже своих затрат по перетаскиванию меня сюда! Биоматериалов они бы набрали в любом, простите, абортарии!
- Всё равно. Навидался я за свою жизнь... после смерти... таких вот подозрительных лабораторий. Они тут, может быть, мутантов создают и всякие кошмарики.
- Вот я и хочу лично проследить, в чьих руках жизнь моего ребёнка! Если мне не понравится то, что они затеяли, - никогда же не поздно согласиться на ваше любезное предложение, ведь так?
- Конечно, дорогая Анна-сан. Пожалуй, вы правы - за этим местом надо как минимум следить, - да и разве ему самому, Ватари, не любопытно было взглянуть на чужие исследования, хоть бы и преступные?
- Вы составите мне компанию? А то мне одной страшно...
- Обязательно! - "Хотя бы потому, что тебя нельзя оставлять без присмотра..."
По телевизору шло какое-то аниме для девочек-подростков. Во весь экран мелькнуло лицо одного из, видимо, местных красавцев. Светлые волосы, зелёные глаза... Было бы неправдоподобно, если бы сама Наоко не была в юности влюблена вот в такого же - смешанных кровей. Это было давно, так давно, что почти неправда. Напоминанием осталась только дочь, но как раз о ней думать не хотелось. Доктор Акаги сразу остро ощущала, какая она уже старая - девке-то двадцать один год, совершеннолетняя, тоже молодой учёный... А сейчас, в одиночестве, тянуло вспомнить молодость...
С экрана уже летела финальная песня - серия закончилась. Нежная, умиротворяющая мелодия с трагическими словами. "Слишком поздно... Теперь любовь мертва..."
Вот именно. Никуда ты, Гендо, теперь не денешься. А ей самой, Наоко, нечего тут вздыхать неизвестно о чём. Она выбрала свою дорогу.
Доктор Акаги рывком поднялась, обернулась - и обомлела.
Позади неё, на диване, сидел парень, до жути похожий и на красавца с экрана, и на того, из прошлого. Только глаза светло-карие, медовые. А волосы совсем длинные, девчонские, чуть ли не лентой завязанные.
Наоко заморгала, а неизвестный широко улыбнулся и сказал:
- Добрый вечер, Акаги-сэнсей. С сегодняшнего дня поступаю в ваше распоряжение и счастлив служить под вашим началом.
- Вы что, новый сотрудник? А почему я ничего не знаю? Как вы вообще сюда прошли?
- Через окно, - честно ответил Ватари. - Иначе было бы слишком долго.
- С ума сошли? Шпионите? - почему-то у неё не получалось нахмуриться, она помимо воли улыбалась. - Ненормальный мальчишка!
- Сэнсей, все бумаги у меня в порядке, - ну да, большую часть он сам лично слепил на собственном компьютере. Но показывать было не стыдно, так что именно этим шинигами и занялся. - Просто оформляют к вам так ужасно долго, а у меня диссертация как раз по теме...
С этого места оба перешли на такую научную тарабарщину, что присутствовавшая здесь же незримая Анна зажала уши ладонями. Правда, больше демонстративно - всё-таки она была дочерью хирурга и кое в чём разбиралась не понаслышке.
...За лабораторией Ватари с девушкой следили не один день, но понять ничего не могли. За телом Анны и за её ребёнком наблюдала исключительно сама Наоко и обсуждать вслух это пыталась только с командующим Икари. А тот отделывался рассеянным "да, да, да!" - и старался уйти в сторону, заняться другими делами.
- Он не учёный, он организатор, - комментировал Ватари.
- Да нет, он просто её не любит, - возражала Анна, - и ему с ней скучно и тяжело. Оно, в общем-то и понятно. У нас про таких есть крылатая фраза из фильма: "Оставь меня, старушка, я в печали!"
Шинигами не мог не рассмеяться:
- Ну почему сразу "старушка", ей сорок два года... Я живу на свете дольше, то есть не живу уже, просто умер молодым...
- А я - в неполные восемнадцать! Ага, как читать её паспорт - так ты первый, и помнишь всё до запятой! А как раскопать, зачем им мой ребёнок...
- Я что, виноват, что она ничего не записывает? Кажется, всё же придётся выходить на личный контакт...
Анна на это каждый раз жутко обижалась. И тоже очень напоказ. Ватари пожимал плечами и брался за ваяние очередного документа. Девочка была милая, умненькая - но тем более тягостное впечатление производило её безумие, её дикие навязчивые идеи, которые она высказывала не стесняясь. О совершенных людях, о том, что некрасивые не должны ни жить, ни размножаться. И ещё - в отделе Анна очень понравилась всем, кроме Хисоки. Мальчик-эмпат уверял, что чувствует в ней какую-то фальшь и хитрость...
Вот из-за всего этого Ватари держался с девушкой как с младшей сестрой - опекал и не давал сделать лишнего шага. Анна обижалась, ей явно хотелось большего - пристроиться и заполучить адепта своих идей. Но пока она так и бегала хвостиком, как Наоко за Гендо. Только доктор Акаги не умела быть лисичкой - скорее уж огрызнулась бы, цапнула в загривок и унесла в зубах... И поэтому шинигами очень долго пришлось выбирать момент, чтобы стать видимым. Случай подвернулся почти нечаянно - когда Наоко, расслабившись от сентиментальных воспоминаний, ненадолго позабыла о своей инфернальной страсти к Икари...
- До сих пор, - вещала Наоко, - наши создания забирали души создателей сами, по собственному почину. Я пытаюсь понять, возможно ли вживить душу сознательно. Эта женщина никому не нужна, а её ребёнок развивается не благодаря, а скорее вопреки. Душа матери будет защитой, душа ребёнка - пилотом боевого робота. Это опытная модель, не гигантская, не требующая присутствия человека. Если получится - я потом вживлю и себя. В компьютер!
- Вот с себя и начни, старая ведьма! - вскрикнула Анна. - Избранника - и в уродливую железную банку! К тому же ещё недомерочную! Люди, как вы жалки и ничтожны!
"Нет, две одержимых на десять квадратных метров - это перебор", - с тоской подумал Ватари, пока что вынужденный игнорировать Анну и вежливо кивать доктору Акаги, демонстрировавшей детали будущего робота. Лёжа возле ложа Анны, они должны были напитываться духом...
- Забери меня, Ютака-кун! - взмолилась молодая женщина. - Я тебе за это всё, что захочешь...
Ватари незаметно сделал знак в пустоту, то есть Анне - мол, сейчас... Но ждать она не могла. Порывисто сорвала с себя одежду, прогнулась назад, показывая себя во всей красе... Этот ненормальный продолжал смотреть в рот старухе.
Анна стиснула себя за грудь, будто хотела вырвать сердце. Потом резко выбросила руку перед собой. Тревожно запищали сразу все датчики. Наоко кинулась к подопытному телу. Нагая Анна прижалась к Ватари. Тому пришлось неловко подхватить её одной рукой и бежать за Акаги.
- Она мертва, - выдохнула Наоко. - Надо ещё хоть что-то спасти, поместить ребёнка в инкубатор... - она схватила первую попавшуюся железку с пола, откинула простыню и мгновенно рассекла живот Анны.
Хлынула кровь, Акаги ничего не видела и кромсала вслепую, будто хирург из чернушного анекдота: "А, всё равно ничего не получается!" Правда, изуверствовала она всего несколько секунд. Потом Ватари отобрал у неё железку и крепко схватил сэнсей за окровавленные руки. Учитывая, что на нём висела ещё и Анна, - положение исследователя было "хуже губернаторского".
- Тихо, тихо, - сказал он на ухо девушке, - сейчас я её успокою и дотянусь до твоего ребёнка!
Наоко обмякла, дико захлопала глазами и прижалась к молодому сотруднику:
- Простите, Ватари-сан, я не в себе...
- Да я вижу... К сожалению, ваш эксперимент провалился, Акаги-сэнсей. Душами человеческими играть нельзя, - он отпустил её, вытянул перед собой руки, принял в них что-то невесомое. Только Анна видела, что это крошечный ребёнок. - Прощайте.
- Кто вы?
- Вы всё равно думаете, что я не существую. И смерти всё равно не минуете - со мной или без меня, - с этими словами он снова стал невидимым и рванулся вверх, чтобы унести с собой мать и ребёнка.
Только вот поднять Анну оказалось невозможно. Она таяла, дымом стелилась по полу, впитывалась в детали будущего робота...
...После, уже когда бедное дитя было пристроено там же, где и другие души нерождённых, Тацуми успокаивал Ватари:
- Туда ей и дорога, твоей Анне, она ещё хуже Наоко! Мы тут кое-что раскопали, спасибо Хисоке. Она - дочь маньяка, и из-за их общей мании на её совести три трупа и две, считай, разбитые жизни. Одна из них - её мужа, который сошёл с ума от любви к ней. А она-то сначала его использовала, а теперь ей наплевать...
...А в это время на общем собрании ангелов слово взял самый молодой и весёлый - Табрис, Ангел Свободы, ангел в облике человека. Через неполный десяток лет его запомнят под именем Каору Нагиса, а сейчас он сказал:
- Любопытного же мы приобрели противника! Если эта Ева не останется просто игрушкой...
Июнь 2008, Москва - Луговая