Шри Ауробиндо
САВИТРИ

Книга  Вторая
КНИГА ПУТЕШЕСТВЕННИКА ПО МИРАМ

Песня II
ЦАРСТВО ТОНКОЙ МАТЕРИИ

В неощутимом поле тайного, скрываемого 'я',
Широком основании для маленького внешнего существования,
Отрезанном от наших глаз глухой земной оградой,
Он смог войти в магический, кристально чистый воздух
И обнаружил жизнь не на основе плоти,
И свет, что делал зримым нематериальное.
Изящная ступень в небесной иерархии чудес,
Где тонкая Материя возводит царство сказочного мастерства,
Обрисовала контуры свои на фоне неба ярких красок,
Из транса роскоши и лёгкой дымки низвергая 
Магическое откровенье своего фасада.
Мир восхитительно красивых форм лежит вблизи от нашего,
В нём незамаскированные искажённым зрением земли,
Все облики прекрасны и все вещи истинны.
В том светлом окружении, мистически прозрачном,
Взгляд становился дверью в области небесных чувств,
Слух - музыкой, касание - очарованием,
И сердце делало глубокий вдох могущества.
Там обитают полные сияния источники земной природы:
И планы совершенства, на которых создаёт она свои творенья,
И отдалённый результат тяжёлого труда её могучей силы,
И отдых в рамках предначертанной судьбы.
Чего мы тщётно добиваемся сейчас, стараемся завоевать,
Уже там нарисовано на карте и расписано по времени,
И принимает форму будущих её владений
В роскошных контурах, очерченных желанием.
Прекрасный результат сюжетов-лабиринтов нашего ума,
Богатства, что не найдены, не познаны пока что в наших жизнях,
И не запятнаны обычной смертной мыслью,
Нас ожидают в этой ясной атмосфере.
Там наши смутные начала открываются для нас,
Там наши средние пределы обрисованы набросками предвиденья,
Там, забежав вперёд, уже живут законченные результаты наших дел.
Сверкающая крыша нашего сходящего вниз плана,
Он перехватывает все свободные дары небесной атмосферы,
И пропускает только скромные вторжения могучего дыхания
И кольца аромата через золотистые решётки;
Он защищает наши потолки земных умов
От полыхания бессмертных солнц и от потоков ливня Бога,
Но пропускает радужное странное свечение,
И яркую росу, что падает с небес Бессмертия.
Проход для Сил, что движут наши дни,
Оккультных Сил, за стенами из грубой и земной Природы,
Прозрачная, как паутинка, ткань для зала бракосочетания Ума и Формы
Скрывается за гобеленом сновидений;
Небесный смысл проскальзывает сквозь неё, как сквозь вуаль,
А взгляд, идущий изнутри, даёт опору этой внешней сцене.
Иное, тонкое сознанье, с более счастливыми чертами,
Владеет тактом, до которого касанью нашему не дотянуться,
И чистотою чувства, что мы никогда не знали;
Его посредничество с вечным Светом
Воодушевляет краткие попытки нашей временной земли
Прекрасным, совершенным обликом вещей.
В просторных залах молодой божественности силы
И первых развлечений вечного Дитя
Живые воплощения его летящих мыслей,
Омытые в сияющих оттенках вечно-длящегося чуда
И убаюканные шёпотами этой ясной атмосферы,
Дремотно отдыхают, словно птицы на вневременных деревьях,
Пока не прыгнут вниз, чтоб плыть по морю времени земли.
Всё, что мы видим здесь, уже там существует в изумительном обличии.
Чтоб ни задумывали здесь сердца, и не творили наши головы,
Теряя право на какую-то первоначальную, возвышенную красоту,
Оттуда изгнанное, соглашается здесь на земные краски.
Всё, что наполнено здесь видимым очарованием, изяществом,
Находит там свои бессмертные и безупречные черты;
А всё, что здесь прекрасно, там - божественно.
Фигуры, что не снились смертному уму:
Тела, что не похожи ни на что земное,
Пересекают озарённый транс, открытый внутреннему взгляду
И восхищают сердце их божественной походкой,
Склоняя небо поселиться в той чудесной сфере.
Там бродят в безднах чудеса грядущего;
В глубинах обретает форму старое и новое:
Весёлый карнавал прекрасного теснит вершины
В магическом том царстве зримых идеалов.
В его роскошных и уединённых вестибюлях
Материя с душой встречаются в сознательном единстве,
Как милые влюблённые в укромном тайном месте:
В объятиях страсти, что пока не ведает несчастья,
Они соединяют свою силу, сладость и восторг
И, смешивая, делают высокие и низкие миры одним.
Незваный гость, пришедший из бесформенного Бесконечного,
Дерзающий ворваться в царство Несознания,
Дух обретает почву под ногами, впрыгивая в тело.
Хотя он не успел ещё закутаться в земные очертания,
Он одевает на себя уже рождение и смерть,
И убеждает бездну собственной небесной формой,
Своею оболочкою бессмертия,
Ожившей на свету от уровня владельца,
Готовой выдержать износ от Изменения и Времени.
Ткань, сотканная из лучистого сияния души,
Субстанция Материи из полной символического смысла Силы,
Напрасно представляемые в тонкой атмосфере нашего ума,
Абстрактная и призрачная форма, результат ментального труда, -
Она воспринимает что земное тело не способно ощутить,
И более реальна, чем привычный грубый наш каркас.
Когда же одеянье смертности спадает,
Она теряет в весе, чтоб подняться выше;
Очищенная, чтобы коснуться более утонченной среды,
Она отбрасывает старые шаблонные покровы плотной ткани,
Освобождается от хватки тяжести земли, что тянет вниз,
И переносит душу от одних миров к другим, всё выше,
Пока в очищенном эфире голых пиков не останется
Лишь простота и ясность духа,
Первоначальная прозрачная накидка вечного существования.
Когда ему придётся возвращаться к смертной ноше
И непростому окружению земного опыта,
То путь назад вернёт обременяющее платье.
Задолго до того, как были выкованы те земные прочные одежды,
Искусством атомарной Пустоты,
Соткали незаметный слой для само-маскировки
И окружили тайный дух в вещах.
Из этих ярких оболочек сотворили множество различных тонких царств.
Однако, этот чудо-мир, с его лучистыми дарами
Видений и нетронутого счастья,
Заботится лишь как всё выразить, о совершенстве формы;
Прекрасный на вершинах, в нём есть место для опасных нижних планов;
Его свет тянется к границам, где Природа падает в пучину;
Он одаряет красотой кошмары бездн,
Опасным Божествам даёт пленяющие очи,
И наделяет грацией и демона и змея.
Его транс порождает несознание земли,
Бессмертный, он для нас ткёт мрачную накидку смерти,
И подтверждает нашу смертность.
Он служит, как посредник, более великому Сознанию:
Сосуд его сокрытой власти,
Он - тонкая основа для миров Материи,
Он - неизменное для их меняющихся форм
И в складках памяти творения
Хранит бессмертный тип для временных вещей:
Его могущества, спускаясь вниз, дают основу нашим падшим силам;
Его идеи, мысли, в нас всплывают рассуждающим невежеством;
Из чувств его рождаются рефлексы наших тел.
И наше тайное дыхание непознанной ещё могучей силы,
И ускользающее солнце моментальных озарений изнутри,
И тонкие его внушенья - скрытые источники
Для нашего богатого воображенья в ярких красках,
Что радугой преображения касается обыденных вещей,
Покуда даже грязь земли не станет тёплой и богатой, вместе с небесами,
Пока не засверкает слава из падения души.
Его познанье - отправная точка нашего непониманья и ошибок;
Его великолепие здесь одевает грязный лик уродства,
Его искусное добро здесь начинает повесть человеческого зла.
Как небеса творящих истин наверху,
Как космос гармоничных грёз посередине,
Как хаос постепенно исчезающих форм ниже,
Ныряет он, теряясь в нашей несознательной основе.
Из этого его паденья вышла наша плотная Материя.


   Так совершилось погруженье Бога в Ночь.
А этот падший мир взял роль кормилицы для наших душ,
В которых поселилась скрытая божественность.
Проснулось Бытие и стало жить в бессмысленном ничто,
Широкое, как мир, Неведение пробивалось к жизни, к мысли,
Сознанье вырвалось из глубины бездумных снов.
Всё в нашем мире управляется неощутимой волей.
Так, падшая, расстроенная, несознательная, плотная, инертная,
И погружённая в бездумное и сонное оцепенение,
Земля лежит, работая во сне, и ей приходится творить
Наполненной стремленьем, подсознательною памятью,
Оставшейся от счастья, умершего до её рождения,
Чужого чуда на её бесчувственной груди.
Но эта грязи должна здесь приютить и розу с орхидеей,
И из её безвольной и слепой субстанции 
Должна возникнуть красота из более счастливых сфер.
Такая ей была завещана судьба,
Как если бы убитый бог оставил лучезарную надежду
Ослепшей силе и сидящей в заточении душе.
Недолговечные фрагменты от не знающего смерти бога
Она должна составить по утраченным кусочкам,
Восстановить из документа, где-то сохраняемого целиком,
Неясный титул к своему божественному Имени.
Она несёт в своей бесформенной пыли всё сущее -
Остаток от её наследства.
Свою гигантскую энергию привязанную к мелким формам
В неторопливом, пробующем всё, движении её энергии,
Возможность пользоваться лишь тупым и хрупким инструментом,
Она взяла как обязательное для своей природы
И подарила человеку как прекрасную работу,
Труд, невозможный даже для богов.
Здесь жизнь, с трудом живущая на поле смерти,
Отстаивает право обладать своею порцией бессмертия;
Животное, полусознательное тело служит средством для ума,
Что должен снова обрести утраченное знание,
Захваченное в каменную хватку несознанья мира;
Закутанный пока в бесчисленные путы-одеяния Закона,
Стеснённый дух поднимется как царь Природы.
   Могучее родство - источник той отваги.
Мы делаем свои попытки в этом странном и несовершенном мире,
Стремимся забежать вперёд, снять слой обманчивого глянца Времени,
Увидеть чистую идею, ненарушенный и прочный тип,
Принадлежащий безупречному искусству абсолютного творения.
Дотронуться до абсолюта в формах, что потом исчезнут,
И закрепить касанье вечного в вещах рождённых временем -
Закон любого совершенства в этом мире.
Здесь можно ухватить частицу замысла небес;
Иначе не было б надежды нам дойти до более великой жизни,
Иначе не было экстаза и великолепия.
И даже в малости подверженного смерти состояния,
И даже в этом доме-клетке внешней формы,
Сверкающие переходы для непогрешимого Огня
Ведутся через стены нервов, мозга,
То давит некое Великолепье или пробивается насквозь Могущество,
Огромный и тупой барьер земли сдвигается на время,
Печать неведенья снимают с наших глаз,
И мы становимся сосудами для созидающей энергии и силы.
Энтузиазм божественного удивления
Захватывает нашу жизнь, в ней ощущается мистический подьём,
По телу пробегает радостная мука;
Мечта о красоте танцует в нашем сердце,
Подходят ближе мысли вечного Ума,
Идеи-озарения, бросаемые из Незримого
Проснувшись от дремоты Бесконечности спускаются к нам вниз,
Как символы Того, что никогда никто ещё не делал.
Но вскоре тело, со своей инертностью, перестаёт на это откликаться,
Тогда спадает оргия священного восторга,
Прилив энергии и вспышка страсти забираются от нас
И хоть сверкающая форма
Осталась верной удивлённой этим всем земле, и видится как наивысшее,
Уж слишком мало от того, что обещалось, оставляет здесь свой след.
Земные очи полувидят, силы на земле полутворят;
Её (Земли) редчайшие работы - только копии небесного искусства.
Сиянье замечательных изобретений,
Шедевры вдохновенного приёма, правил и её обличия
Скрывают то, что в них живёт, и только подражают
Неуловимому утонченному чуду самозарождающихся форм,
Которое живёт всегда во взгляде Вечного.
Здесь, в нашем трудном полузавершённом мире,
Идёт неторопливая работа бессознательных Могуществ;
У человека есть угадывающий, невежественный ум,
И гений, что рождается из почвы несознания.
Копировать земные копии - его искусство.
И хоть стремится он к тому, что превосходит землю,
Уж слишком груб рабочий инструмент, сыра его материя,
С трудом, и с кровью сердца он приходит
В свой преходящий дом божественной Идеи,
В свой образ Времени-гостиницы для Нерождённого.
Высокие, далёкие воспоминанья будоражат наше существо,
Которое желает принести сюда их бесконечный смысл,
Но, чересчур божественные для строения земной Природы,
Те чудеса из вечности сияют за пределом наших сфер.
Неизменяемые, нерождённые, непогрешимые и абсолютные
Они живут в той вечной атмосфере Духа,
Не зная смерти, в мире замершего Времени
И постоянных дум глубокого пространства внутреннего "я".
И лишь когда мы превзойдём себя,
Путь Трансцендентного пересечётся с нашею дорогой,
Соединит нас с истиной и вечным;
Он принесёт нам слово неизбежного,
Богоподобные дела и мысли, что не могут умереть.
Наш мозг окутает пульсация великолепия и света,
И путешествуя вниз исчезающим путём мгновения,
Появятся высокие персоны вечности.
Как гости сердца или посетители ума 
Они дают недолгую поддержку нашей краткой жизни,
И иногда, в каком-то редком проясняющем всё блеске
Воспринимаются догадкой человеческого взгляда.
Хотя они - лишь первые попытки и начала,
Те проблески - подсказка к тайне нашего рождения
И к скрытому от глаза чуду нашего предназначения.
Чем мы являемся в том мире и чем станем на земле
Нам предстаёт в контакте и призыве.
Пока же наша сфера ограничена земным несовершенством,
То зеркало природы человека не показывает наше истинное 'я';
И то величие пока что ожидает, втянутое внутрь.
Неясное грядущее земли скрывает наше тайное наследство:
Далёкий ныне Свет нам станет здесь родным,
А Сила, что приходит к нам - могучим другом;
Невыразимое найдёт свой потаённый голос,
Непреходящее прожгёт заслон Материи,
И сделает из человеческого тела облаченье божества.
Величье Духа - наш вневременный источник,
И будет нашей царственной короной в бесконечном Времени.
Ширь Неизвестного вокруг нас и внутри;
Здесь всё обернуто в подвижного Единого:
И тонкая объединяющая связь скрепляет целиком всю жизнь.
Так всё творение является единой цепью:
Нас не оставили одних в закрытой схеме
Меж властью неосознающей Силы
И недоступным Абсолютом.
Жизнь человека - это шпоры для высокой области души,
А наше существо выходит, смотрит за пределы стен ума
И разговаривает с более великими мирами;
Есть земли ярче наших, и бывают шире небеса.
Есть сферы, где божественное Существо вынашивает что-то в собственных глубинах,
И чувствует в своей безмерной динамичной сердцевине,
Как все его безликие, и безымянные, и нерождённые ещё могущества
Кричат о выражении в бесформенном Просторе:
Неописуемые, вне Невежества и смерти,
Его картины вечно продолжающейся Истины
Выглядывают из палат его самовосторженной души:
И словно ради взгляда своего свидетеля внутри
Тот Дух поддерживает и свои творения и собственное отраженье - внутреннее'я',
Энергию и страстность своего вневременного сердца,
Фигуры своего экстаза за пределом формы,
Великолепия своих разнообразных сил.
Из тех палат мистическое вещество, субстанция души
Приходит в чудо нашего рождения в природе,
Там сохраняется неумаляемая высота всего, чем мы являемся,
Неиссякаемый источник для всего, чем мы надеемся когда-то стать.
На каждом плане та божественная Сила,
Что знает непередаваемые истины,
Мечтает сделать частью жизни и переписать 
На свой живой язык и собственный привычный стиль
Какую-то черту от совершенства Нерождённого,
Какой-то образ, видимый в лучах всезнающего Света,
Какую-то далёкую тональность Голоса, поющего бессмертные рапсодии,
Какой-то пламенный восторг Блаженства, созидающего,
Какой-то план и вид невыразимой Красоты.
Есть царства, ближе к сферам абсолюта,
Там, где ответ на Истину уверенный и быстрый,
И дух не сжат своим телесным воплощением,
Сердца - не схвачены, не разрываются от резкой отделённости,
Где наслаждение и красота - родные обитатели,
А нежность и любовь - закон для жизни.
Тончайшая субстанция в прекрасных формах
Даёт тела божественности, о которой лишь мечтают на земле;
В ней сила может обгонять бегущие стопы восторга;
И перепрыгивая жёсткие препятствия, расставленные Временем,
Своею сетью быстрой интуиции
Она улавливает ускользающее счастье, так желаемое нами.
Природа, поднятая широтой того дыхания,
Податливая и пластичная для формирующего всё Огня,
Там отвечает каждому прикосновенью пламенного Божества:
Не связанная медленной инерцией людских реакций,
Она способна слышать слово, для которого сердца людей глухи,
Она перенимает виденье бессмертных глаз
И, путник по дорогам линии и цвета,
Преследует дух красоты до самого его родного дома.
Так нас притягивает ближе к Вcе-Чудесному,
Мы следуем его восторгу, как проводнику и символу во всём;
Прекрасное - следы, что говорят нам, где он проходил,
Любовь - его пульс сердца, отбиваемый в груди у смертных,
А счастье - свет улыбки на его все-обожающем лице.
Общение духовных сущностей,
И гений созидающего Имманентного,
Всё необъятное творенье превращают в нечто очень сокровенное:
В четвертом измереньи эстетического чувства,
Где всё есть в нас самих, а сами мы - во всём,
Душа способна дотянуться до космических масштабов.
Воспламеняющий восторг соединяет видящего с видимым;
Так мастерство и мастер, ставшие внутри единым целым,
Приходят к совершенству с помощью магического пульса
И страсти тесного отождествления. 
Всё, что мы медленно соединяем из различных собранных частей,
И развиваем, спотыкаясь, долгими трудами,
Там есть уже, саморождённое своим, из вечности пришедшим правом.
В нас тоже может вспыхнуть Пламя интуиции;
Посланник Света, это Пламя свёрнуто в закрытом нашем сердце,
Там, на небесном уровне её жилище:
Оно, спустившись, может принести те небеса сюда.
Но редко это пламя загорается, или горит недолго;
Та радость, что оно зовёт с божественных высот,
Приносит краткие величественные воспоминания,
Высокие роскошные зарницы озарённой мысли,
Но не восторг, не полную картину.
Какая-то вуаль пока что остаётся, что-то до сих пор сокрыто,
Затем, чтобы пленённая той радостью и красотой,
Душа не забывала устремляться к Наивысшему.
 
 
   В чудесном этом тонком царстве, что лежит за нашим,
Конкретный вид и форма - всё, а боги из физических миров - цари.
Свет вдохновения играет в тех утонченных границах;
Там безупречность красоты приходит милостью Природы;
Свобода там - гарантия для совершенства:
Хотя там не хватает абсолюта Образа и Слова,
Которое воплощено, и полного духовного экстаза,
Всё предстаёт как чудеса чарующей симметрии,
Фантазия из совершенной линии и правила.
Там всё довольно и самим собой и всем вокруг,
Богатство полноты там создается с помощью ограничений,
Чудесное живёт в предельно маленьких границах,
Восторг от сложного там буйствует на небольшом пространстве
И каждый ритм в родстве со всем что окружает;
Любая линия там совершенна, неслучайна,
Любой объект там безупречно создан ради красоты и пользы.
Всё очаровано своим же собственным восторгом.
Нетронутый, живёт тот мир своим надёжным совершенством,
В довольной небесами неприкосновенности и радуясь собой;
Согласный просто быть, он больше не нуждается ни в чём.
Здесь нет сердец, разбитых от напрасного усилия:
Освобождённый от суровых испытаний и проверок,
Свободный от сопротивления и боли,
Он - мир, который не способен горевать или бояться.
Ему не дали милости ошибок или поражений,
В нём не найдётся места недостаткам, и нет сил для неудач.
Из плотного самоблаженства он вытягивает сразу,
Под видом форм, свои открытия безмолвно существующей Идеи
И чудеса своих ритмичных дел и мыслей,
И ясное искусство состоявшихся, добротных жизней,
И доброе своё сообщество из неодушевлённых форм,
И славу тел, что дышат, как и мы.
Захваченный восторгом ощущений, изумлённый,
Он (Ашвапати) шёл в божественном, но всё же близком мире,
В восторге от чудесных форм, что так похожи на земные,
Однако совершенны, как игрушки бога и
Бессмертны с точки зренья смертного существования.
В своих особенных и узких абсолютах,
Заняв свои места, цари конечного на тронах ожидают результатов;
Там не мечтают никогда о том, что может быть,
И лишь в границах может жить тот абсолют.
В том высочайшем уровне, но связанном своим же планом,
Где всё закончено и не осталось больше широты,
И нет пространства для теней неизмеримого,
И места удивлению от неожиданных вещей,
Пленённая своею красотою и экстазом,
Внутри магического круга делала свою работу очарованная Сила.
Дух отступил назад, укрывшись тенью внешней оболочки.
И восхищаясь красотой, законченностью линий,
Полоска голубого горизонта ограничивала душу;
Мысль двигалась по светлому пространству,
Стремясь во внешнем к идеалу, она всё меньше погружалась вглубь:
В своих границах Жизнь не торопилась,
Она была довольна мелкой радостью движений тела.
Поставленная здесь как Сила ограниченного уголка Ума,
Привязанная к безопасной малости её пространства,
Она вершила малые дела, играла и спала,
Не думая о более великой, незаконченной работе.
Забыв свои неистовые, широчайшие желания,
Забыв о высоте, к которой поднималась,
Её шаги лежали в лучезарной колее.
Прекрасным телом отдыхающей души,
Смеясь в залитых солнцем, сладких рощах,
Она качалась, как ребёнок, в золотистой колыбели радости.
Призыв пространств не достигал её очаровательного дома,
Она не знала крыльев для широкого, опасного полёта,
И не встречалась никогда с опасностью небес и бездн,
Ей неизвестны были перспективы и могучие мечты,
Стремление к своим утерянным когда-то бесконечностям.
Но эта совершенная картина в совершенной раме,
Искусство феерической страны не удержали волю Ашвапати:
Лишь мимолётное и утончённое освобождение они давали;
Какой-то беззаботный час, что отдан лёгкому блаженству.
Дух человека устаёт от внешнего, поверхностного бытия,
Он превосходит то великолепье форм
И поворачивает к скрытым силам и глубоким состояниям.
Он (Ашвапати) всматривался дальше, видел более великий свет.
Подъём его души на пик отодвигал назад
Роскошную Обитель Дней с её сверканьем внутренних дворов;
Он оставлял утонченный материальный Рай,
Его судьба лежала дальше, уходя в широкое Пространство.
 
Конец второй песни

Перевод (второй) Леонида Ованесбекова
1999 март 13 сб - 2005 май 23 пн, 2006 июль 19 ср - 2011 окт 06 чт,
2014 апр 05 сб - 2014 апр 21 пн