Шри Ауробиндо
САВИТРИ

Книга Шестая
КНИГА СУДЬБЫ

Песня II
ПУТЬ СУДЬБЫ И ПРОБЛЕМА БОЛИ

Молчанье припечатало бесповоротное решение,
Слова Судьбы, слетевшие с небесных уст
Отныне закрепляли рок, который никая сила после не отменит,
Лишь если вдруг божественная воля не изменит курс сама.
Иль просто так казалось: всё ж из этого молчания поднялся голос,
Что усомнился в неизменности судьбы,
И воля, что боролась против непреложной Воли.
То было сердце матери, услышавшее роковую речь,
Звеневшую как разрешенье зову смерти,
Которая пришла как ледяное завершенье жизни и надежды.
Надежда в ней осела словно гаснущий огонь.
Она почувствовала как свинцовая неотвратимая рука
Вторгается во внутреннее таинство её оберегаемой души,
Внезапной болью поражая тихое согласье с жизнью,
Империю с трудами завоёванного мира и покоя.
Она на время пала до обычного ума людей,
До сферы смертного страданья и законов, управляющих Природой,
И разделила участь всех людей, их жребий,
Почувствовала то, что терпят все сердца во Времени. 
И выразив вопрос земли к непостижимой силе,
Царица обратилась к тихому и неподвижному провидцу:
Так, поражённая протестом в глубине Природы
И зная на себе агонию немых и управляемых существ,
Все их несчастья, весь их крик невежества,
Наполненная страстью, словно горе, вопрошая небеса, она заговорила.
Отдав на время речь свою поверхностной земной душе
Она сумела выразить страданье в молчаливом сердце мира,
Бунт человека против собственной неведомой ему судьбы.
"Провидец, в странной двойственной природе жизни на земле
Зачем безжалостная и враждебная Необходимость,
Или холодная причуда воли Созидателя, 
Зачем шальная катастрофа или предопределённый Случай
Что формируют правило из сделанных случайно некогда шагов
И создают судьбу из мимолётно возникающих эмоций, 
Приходят в это непонятное, загадочное действо Времени
Как ещё более ужасная мистерия страдания и боли?
Кто сотворил такой безжалостный закон - твой Бог?
Иль некое зловещее Могущество испортило его работу
И он стоит, не в силах нас спасти и защитить?
Губительное семя посадили при фальстарте жизни
Когда с добром на нашей почве родилось и зло, как брат-близнец.
Потом в уме возникло некое расстройство,
Его боль в мысли, поиск цели жизни.
Он исказил в обличиях добра и зла
Простые, искренние действия животного;
Он повернул с прямых путей, проложенных богами тела,
И следуя зигзагом ненадёжного, сомнительного курса жизни
Что бродит в поисках предназначения и цели
Под бледным звёздным светом льющимся с небес мышления,
Ведёт он неуверенную мысль и нерешительную волю.
Утеряно надёжное отождествление инстинкта
Со стрелкой-указателем из внутреннего видения существа,
Расстроены надёжные шаги в простом движении Природы,
И истина, свобода в подрастающей душе.
Из некой нестареющей невинности, покоя,
Особой привилегии души, ещё не соблазнённой на рождение,
Вниз брошенная для страдания на эту трудную опасную планету,
Жизнь наша рождена была в мучениях и с криком. 
И хоть природа на земле приветствует дыхание небес,
И вдохновляет волей жить Материю,
Но тысячи несчастий атакуют время смертного
Стирая прочь естественную радость жизни;
Тела людей - искусно сделанные механизмы,
Но к каждой части тела, так обдуманно спланированной,
Уже изобрели с невероятным, демоническим искусством,
Её, возможно, неизбежное наследство -
Угрозу смерти и особенную боль,
Свой вид налога Времени, Судьбе,
Свой способ мучиться, свой способ умирать.
Таков здесь выкуп за высокий уровень у человека
И такова печать и знак на нашем человечестве.
Так страшная компания болезней
Приходит, с ордером на подселение, в телесное жилище человека,
И поставляют смерть, и издеваются над жизнью.
В болезнетворных углубленьях мира,
В пещерах-переходах подсознания
Они лежат в засаде, ожидая часа чтобы прыгнуть,
И окружить угрозой осаждённый город жизни: 
Пропущенные в цитадель дней человека
Они подтачивают силы у него, калечат, иль внезапно убивают.
Мы сами где-то в глубине себя питаем смертоносные могущества;
Мы делаем своих врагов гостями:
Из ям своих они, как звери, выползают и грызут
Натянутые струны лиры божественного музыканта
Пока протёртая, источенная музыка в ней не умрёт навеки,
Или не лопнет, с треском, на трагической последней ноте.
Всё, что мы есть - подобно осаждённой крепости,
А всё, чем мы стремимся стать - меняется как сновидение
В каком-то сером сне невежества Материи.
Страдает Ум, что искалечен дисгармонией вселенной
И неприглядным ликом человеческого мира.
Сокровище растрачено, иль по дешевке, бесполезно продано
На рынке безрассудной и слепой судьбы.
Дар бесконечной ценности, ниспосланный богами Времени
Утерян или брошен не на месте в безразличном мире,
И наша жизнь - упущенное чудо, или искажённое творение художника;
Искатель в тёмном и неясном месте,
Боец с плохим оружием, лицом к лицу со страшным преимуществом врага,
Неграмотный работник, получивший непосильную задачу,
Эксперт-невежда по проблемам, созданным Невежеством,
Его полёты в небеса приводят к запертым воротам без ключей,
А вспышки славы тонут посреди грязи.
На всех дарах Природы человеку издавна наложено проклятие
И все пути окружены своими противоположностями.
Ошибка - постоянный спутник нашей смертной мысли
Ложь затаилась на груди у истины,
Грех отравляет яркими цветами радости
Иль оставляет красный шрам, горящий поперёк души,
А добродетель стала серым рабством и тюрьмой.
На каждом шаге ждёт нас западня.
И чуждый разуму и свету духа
Источник наших действий бьёт из темноты;
В невежестве, незнаньи - наши корни.
Растущий список самых разных бед -
Таков счет прошлого и книга записей Судьбы о будущем:
Века лишь громоздят людские глупости и преступления
Поверх бесчисленной толпы несчастий, зол Природы;
И словно каменного груза мира было недостаточно,
Поля страданий засеваются упрямо
Своими же руками в борозды богов
И пожинается обширный и растущий урожай трагедии
Со старых глупостей, ошибок, что посеяны в забывчивое Время. 
Так человек идёт по собственному выбору в ловушку Ада;
И получается, что это смертное созданье - злейший враг для самого себя.
Его наука - умная изобретательница смерти;
Он грабит землю чтобы причинить вред собственному виду; 
Он убивает собственное счастье и добро других.
Он ничему не научился из уроков Времени и собственной истории;
И также как и прежде, в юном Времени,
Когда Земля в своём невежестве бежала по путям Судьбы,
Всё те же виды зла цепляются за душу мира:
Война берёт и превращает в пустоту улыбчивое сладкое затишье жизни,
И битвы, грабежи, руины и резня
Так до сих пор - жестокие забавы для воюющих племён;
Один час идиота разрушает то, что делалось веками,
И бешеная ненависть, бессмысленный и буйный гнев
Хоронят красоту, величье, созданные человеческою гениальностью,
Могучий результат трудов всей нации.
Все достижения свои он тянет в пропасть.
Своё величие он превращает в грандиозную поэму рока и падения;
Его ничтожность радостно ползёт в убогости, грязи,
Он призывает на себя возмездие небес
И после утопает в бедах, им самим же созданными.
И воля человека, как соавтор этой всей космической трагедии,
Устраивает заговор со смертью, с временем, с  судьбой.
Его короткое явление на этой полной тайн земле
Всё время повторяется, не принося высоких результатов
Для этого скитальца, проходящего по эпохальной круговерти Бога,
Что запирает жизнь его в своей обширной долговечности.
Широкие искания его души и вечно возвращающиеся надежды
Всё время продолжают бесполезную орбиту выбранного курса
В напрасном повторении теряемых трудов
По колее от быстро позабытых жизней.
Всё превращается в какой-то эпизод бесмысленной истории.
Так почему ж всё так, зачем мы здесь?
И если в некий план, где существует вечное блаженство,
Судьба когда-нибудь вернуться духу человека
Или в какие то безличные спокойные высоты бесконечного покоя,
Поскольку мы - есть То, и из Того пришли,
Откуда же возникла эта интерлюдия, бесплодная и странная, 
Что тщётно тянется сквозь нескончаемое Время?
Кто пожелал придать вселенной форму или выдать нечто за неё
В холодной бесконечной пустоте Пространства?
Иль если эти существа с короткой жизнью всё ж должны существовать,
Какая же нужда душе в невежестве и их слезах?
Откуда появился зов к страданию и боли?
Иль всё беспомощно приходит без причины?
Какая сила заставляет наш бессмертный дух рождаться?
Когда-то вечно существующий свидетель вечности,
Бессмертный житель этих скоротечных сцен,
Он разбивает лагерь в полуосвещённом мраке жизни
Среди обломков грёз своих и мыслей.
И кто склонил его пасть из блаженства,
Лишиться привилегии бессмертия?
Кто дал ему неугасаемую волю жить
Скитальцем в этом и прекрасном и печальном мире
С тяжёлой ношейрадости, любви и горя?
Иль, если нет на свете существа, что наблюдает за работой Времени, 
Что за тяжёлая, безличная Необходимость
Толкает на напрасный труд существ, живущих так недолго?
Тогда выходит, что великая Иллюзия создала звёзды.
Но где ж тогда защита для души,
Где равновесие её в круженьи нереальных солнц?
А может быть она - скиталец, что покинула свой дом
И заблудилась в тупиках случайности и Времени
И не находит выхода из этого бессмысленного мира.
И где тогда начало и конец империи Иллюзии?
А может быть, вообще - душа, что ощущают люди, только грёза,
А вечно существующее "я" - лишь фикция, что чувствуем мы в трансе."

   Немного помолчав, Нарада дал ответ:
Уста настроив на земные звуки, он заговорил,
И что-то от глубоких ощущений действия судьбы
Усиливало в это время хрупкие намёки смертной речи.
Лоб у него сиял торжественным видением, 
Став временно скрижалью высочайших мыслей,
Как если б символы неведомого языка
Чертили на его широком поле письмена богов.
Трудилось Время в этом свете, сняв покровы, проявляя
Свои незримые труды; а широко летящие, и видящие вдаль,
Незавершённые пока что схемы, раскрываясь эпохальному его полёту,
В том взгляде, широчайшем как вселенная, уже лежали на своих местах.
"Так было ль солнце грёзой, если ныне ночь?
Сокрыто в сердце смертных существует Вечный:
Живёт он тайно в комнате твоей души,
Там где сияет Свет, куда ни боль, ни горе никогда не попадут.
Но темнота стоит между тобой и им,
И ты не можешь ощутить, услышать замечательного Гостя,
Не можешь посмотреть на это полное блаженства солнце.
Царица, мысль тобою сказанная - свет Невежества,
Его сверкающий экран скрывает от тебя лик Бога.
Он озаряет мир, родившийся из Несознания,
Но укрывает то, как много значит Он, Бессмертный, в нашем мире. 
Свет твоего ума скрывает от тебя мысль Вечного,
Надежды сердца твоего скрывают волю Вечного,
Земные радости закрыли от тебя блаженство, что живёт в Бессмертном. 
От этого возникла мысль о тёмном и вторгающемся боге,
Об устрашающем учителе, творце вселенной и о боли.
Туда, где есть Невежество, должно придти страданье тоже;
То горе, что в тебе - зов темнотою Света;
Боль - первое дитя от Несознания
Что стала изначальной и немой основой наших тел;
И в них тогда уже дремала подсознательная форма боли:
Как призрак в сумрачном неясном лоне,
Пока жизнь движется, она ждёт часа чтоб проснуться, чтобы быть.
И в том же плоде, вместе с радостью, возникла эта ужасающая Сила.
Она родилась в сердце жизни, пряча близнеца;
Но боль явилась первой, лишь потом смогла возникнуть радость.
Боль пропахала первый, самый трудный слой дремоты миры.
Благодаря той боли дух сумел подняться из комка земли,
Благодаря той боли Жизнь зашевелилась в еле ощутимой глубине.
Захваченный и погружённый, спрятавшийся в транс Материи
Проснулся для себя мечтатель, спящий Ум;
Он создал царство зримого из грёз,
Он вынул облики свои из подсознательных глубин,
И повернулся посмотреть на мир, который сотворил.
Так радостью и болью, светлым и угрюмым близнецами,
Наш неодушевлённый мир мог постигать свою воспринимающую душу,
Иначе, никогда не знавшее страданья Несознание, не изменилось бы.
Боль - это молот, созданный Богами, чтобы разрушать
Застывшее и мёртвое сопротивленье в сердце смертного,
Его неторопливую инерцию живого камня.
И если бы не заставляли сердце плакать и хотеть,
Душа у человека бы спокойно разлеглась, довольная собой,
И никогда мысль не превысила бы точку старта человека,
И никогда б не научилась подниматься к Солнцу.
Земля у нас набита доверху страданием и болью; 
И муки бесконечного рожденья сотрясают до сих пор её;
Кончаются века, проходят бесполезные эпохи,
А Божество в ней до сих пор ещё не рождено.
Всё с радостью встречает древняя Божественная Мать,
И призывает жгучие уколы, грандиозные волнения;
Всё потому что с болью и трудом приходит всё творение.
Земля у нас наполнена мучением богов;
Они всегда в трудах, и направляемые плетью Времени 
Стараются исполнить Волю вечности,
Сформировать божественную жизнь в материальных смертных формах. 
Его намеренье должно исполниться в груди у человека
И вопреки космическому Злу, что поднимается из бездн,
И вопреки Невежеству вселенной и его упрямой силе,
И вопреки ошибкам, спотыканьям искажённой воли человека,
И вопреки глубокой глупости его ума,
И вопреки слепому нежеланью сердца.
Дух обречён на боль, пока не станет человек свободным.
Здесь грохот битвы, топот ног и марш:
Крик поднимается, как стонущее море,
И слышен безнадёжный смех под ужасающим ударом смерти,
Под роковой судьбой из крови, пота, слёз, труда.
Да, люди умирают, чтобы человек мог жить, а Бог - родиться.
Великое Молчанье наблюдает это полное трагизма Время.
Боль это длань Природы, ваяющая человека для величия: 
И вдохновенная работа точит 
С небесною жестокостью неподдающуюся заготовку.
Неумолимые в их воле, полной страсти,
И поднимая молоты труда титанов
Работают космические демиурги;
Гигантскими ударами они воспроизводят собственные формы; их сыны
Отмечены огромными печатями огня.
Хотя все эти, придающие нам новый облик, страшные касанья бога -
Для смертных нервов - непереносимое мучение,
Пылающий внутри нас дух накапливает силу 
И ощущает радость в каждом титаническом ударе боли. 
Кто мог бы сохранить себя - живёт в спокойствии и простоте;
Кто мог бы сохранить всю расу - должен разделить с ней боль:
Кто следует за этим грандиозным импульсом, обязан это знать.
Великие, пришедшие спасти страдающий наш мир,
Избавить нас от тени Времени, Закона,
Должны пройти и пронести ярмо из мук и боли;
Их ловит Колесо, которое они надеются сломать,
И на своих плечах они должны нести груз человеческой судьбы.
Они приносят нам небесные богатства, их страдания - цена за них;
За знание, за этот дар, они бывает, платят собственною жизнью.
Сын Бога, что родился Сыном человека,
Испил свой горький кубок, принял на себя долг Божества,
Признал долг Вечного пред падшим родом,
И волю человечества, привязанную к смерти и сражающейся жизни,
Что тщётно хочет отдыха и бесконечного покоя. 
Сейчас тот долг оплачен, со счетами расквитались.
И Вечный терпит муки в человеческом обличьи,
Он подписал завет спасения своею кровью:
Он распахнул врата бессмертного покоя.
Так Божество уравнивает требование творения,
Сам Созидатель терпит на себе закон мучения и смерти,
И кара настигает воплощенье Бога.
Он проложил своей любовью путь, он вымостил дорогу смертных в Небеса:
Он отдал жизнь свою и свет, чтоб погасить 
Наш тёмный счёт у смертного невежества.
Она совершена, та страшная загадочная жертва,
Что положила на алтарь замученное тело Бога ради мира;
Голгофа, Гефсиман - его удел,
Он тащит крест, где распинают душу человека;
Его эскорт - проклятия толпы;
Обиды, оскорбленья и глумление - признанье правоты его;
Два вора, что убиты вместе с ним - пародия его могучей смерти.
С кровоточащим лбом проходит он путём Спасителя. 
Нашедший тождество своё с Всевышним,
Он платит смертью тела за широкий свет своей души.
И знание его бессмертно торжествует этой смертью.
Разрубленный и четвертованный на эшафоте, в тот момент, когда он падает,
Его распятый голос утверждает, "Я есть Бог";
"Да, всё есть Бог", гремит в ответ бессмертный зов Небес.
Так в смертном сердце дремлет семя Божества,
Так Божества цветок растёт на древе мира:
Всё обнаружит Бога и в себе и в окружающих вещах.
Но если же посланник Бога к нам приходит чтоб помочь земному миру
И повести земную душу к более высокой жизни,
Он тоже должен на себе нести ярмо, которое пришёл с нас снять;
Он тоже должен вынести ту боль, которою хотел бы исцелить:
Свободный от земной судьбы, не знающий страданий,
Как вылечит он зло, что никогда не ощущал?
Он накрывает мир, с его агонией, своим спокойствием;
И хоть для внешне видящего ока не появляется каких-то знаков
И дан покой истерзанному сердцу человека,
В нём продолжается борьба, ему приходится платить невидимую цену;
Огонь, раздор, сражение - идут внутри.
В своей груди несёт он весь страдающий от боли мир;
На мысли давят прегрешенья мира, горе мира превращается в его:
И древний груз Земли лежит тяжёлым камнем на его душе;
Ночь со своими силами его неторопливые шаги берёт в осаду, 
Он терпит злые и враждебные объятия Титана;
Его марш - это битва, это путь паломника.
Зло жизни бьёт его, его терзают боли мира,
И миллионы ран зияют в тайном сердце у него.
Он путешествует без сна по нескончаемой ночи;
Толпа враждебных сил выходит поперёк его пути;
Осада, бой - вот внутренняя жизнь его.
И даже хуже может быть цена, ужасней боли:
Его широкое отождествление и укрывающая всех и вся любовь
Несут космическую муку в самые его глубины,
Страданье всех живых существ
Приходит и стучится в двери, и живёт в его жилище;
Ужаснейшие узы сострадания способны завязать
В единый узел горя все мучения, везде,
И сделать всю агонию, во всех мирах - его агонией.
Его встречает древнее враждебное Могущество,
Исхлёстан он бичами, рвущими измученное сердце мира;
Рыдание столетий ест ему глаза:
Он надевает жгучее и липкое от крови одеяние Кентавра, 
Яд мира пятнами покрыл его гортань.
На рыночной столичной площади Материи
Среди торговли разными делами, что и называют жизнью,
Он связан и поставлен у столба с неугасимым Пламенем;
На изначальном и невидимом пороге он горит
Чтобы Материя могла стать тканью духа:
Он жертва собственного жертвоприношения.
Бессмертный, связанный со смертностью земли,
Он появляется и исчезает на дорогах Времени
И создаёт мгновенье Бога пульсом вечности.
Он умирает, чтобы мир мог заново родиться, чтобы мир мог жить.
И даже если он ушёл от самого жестокого огня,
И даже если мир наш не разрушен затопляющим всё океаном,
Лишь тяжкой жертвой достигаются высоты неба:
Тому, кто хочет покорить пучину Ада нужно встретить бой и боль.
Сокрытая и тёмная враждебность поселилась
В глубинах человека, в скрытой сердцевине Времени,
Она настаивает на своих правах менять и искажать работу Бога.
Тот тайный враг таится в марше мира,
Он ставит знак свой и на мысли, и на речи, и на действии:
Клеймом изъяна и несовершенства помечает всё что создано;
Пока он не убит, покой здесь под запретом.
Нет зримого противника, но есть незримый,
И он везде вокруг, неосязаемые силы осаждают человека,
Стараются коснуться нас из чуждых царств, чужие мысли
Захватывают, принуждают склонное к ошибкам сердце
И наши жизни попадаются в двусмысленную сеть.
Враждебная для мира Сила родилась давно:
Захватчик жизни смертного,
Она скрывает от него прямой бессмертный путь.
Та сила, что пришла скрыть за вуалью вечный Свет
И противоположна вечной воле,
Уводит в сторону посланья безошибочного Слова
И искривляет контуры космического плана:
Какой-то шёпот привлекает сердце человека к злу,
Та сила застилает око мудрости, внимание души,
Она - источник нашего страданья здесь,
Она привязывает землю к бедствиям и боли.
И тот, кто хочет принести мир Бога вниз, всё это должен покорить.
Сокрытого врага, что поселился в человеческой груди 
Он (человек) должен превзойти, иль упустить свою высокую судьбу.
Такая в нас внутри идёт война, и нам её не избежать.

   "Безжалостна и тяжела задача для спасающего мир;
Сам мир становится его врагом,
А те, кого спасает он - его противниками:
Наш мир влюблён в своё невежество,
Тьма в мире убегает от спасительного света,
Мир платит за корону пыточным крестом.
Работа человека - ручеёк великолепия средь долгой ночи;
Он видит долгое движенье Времени и малые победы;
Немного тех, кто спасены, все остальные бьются, терпят поражение:
Заходит Солнце и на землю падает тень Ночи.
Да, есть счастливые пути, недалеко от солнца Бога;
Но мало их, шагающих по солнечной тропе;
Лишь чистые душой идти способны в этом свете.
Да, нам показан выход и дорога трудного спасения
От мук, от темноты и от оков;
Но как же те немногие, которые спаслись, освободят наш мир?
И большинство людей всё так же существуют под ярмом.
Уход, каким бы не был он высоким, не спасает жизнь,
Ту жизнь, что остаётся позади на падшей, полной мук земле.
Уход не может ни поднять оставленную расу,
Ни принести ей царство Бога и победу.
Должно придти другое, более великое могущество и более широкий свет.
Хотя Свет на земле растёт и отступает Ночь,
Пока зло не убито в собственном жилище,
И Свет не захватил несознающую основу мира,
И не исчезла напрочь злая Сила,
Он должен продолжать свой труд, его работа сделана наполовину.
Возможно, он ещё придёт, в броне, непобедимый;
Его недвижимая воля встретится с текучим временем;
Удары мира не сумеют наклонить его победную главу;
Спокоен и уверен ход его в сгущающейся Ночи; 
Цель отдаляется, но он не ускоряет шаг,
Не поворачивается к высоким голосам в ночи,
Не просит помощи богов на низших планах, 
Его взгляд отдан неизменной цели.
Обычный человек свернёт, иль выберет дороги легче;
Он держится единственного трудного высокого пути 
Одной дороги, что взбирается к вершинам Вечного;
Неописуемые планы бытия уже почувствовали эту поступь;
Он небеса и землю превратил в свой инструмент,
С него слетают все ограничения земли и неба;
Он превосходит их закон, но пользуется ими как своими средствами.
Он за руку хватает жизнь и он хозяин собственному сердцу.
Любые ложные движения Природы не обманут взор его,
Он неотрывно смотрит на далёкую цель Истины;
Глухое ко всему сопротивление Судьбы не остановит эту волю. 
В ужасных переходах и на гибельных путях
Его душа неуязвима, сердце у него бессмертно,
Он продолжает жить, преодолев сопротивленье Сил земли,
Преодолев силки Природы и атаки мира.
В нём дух своею высотой выходит за пределы боли и блаженства,
Он и добро и зло встречает ровным и спокойным взглядом.
Он тоже должен встретиться со Сфинксом и её загадочною речью,
Нырнуть в её неясный долгий мрак.
Он вторгнулся в глубины Несознания,
Которое себя скрывает даже от внимательного собственного взгляда:
Он видел спящую фигуру Бога этих всех магических миров.
Он наблюдал немого Бога, что творит каркас Материи,
Придумывает грёзы для её незнающего сна,
И видел бессознательную Силу, что создала звёзды.
Он изучил работу Несознания, его закон,
Его несвязанные мысли, жёсткие дела,
Его рискованные расточительства идей и импульса,
И хаос частых механичных повторений,
Его случайные призывы, шёпоты, похожие на правду,
Обманщиков сокрытой слушающей их души.
Всё входит в ухо Несознания, но ничего не остаётся;
Всё поднимается из этого безмолвия и всё приходит снова к этой тишине.
Сон Несознанья основал вселенную,
А неотчётливое пробужденье заставляет мир казаться нам пустым.
Возникнувшее из Ничто, и в сторону Ничто смотрящее, 
Его могучее и тёмное неведение стало отправною точкой для земли;
Оно - тот мусор и отбросы из которых всё и создано;  
В его глубины может рухнуть всё творение.
И противостояние его опутывает марш души,
Оно - мать нашего невежества.
Он должен свет призвать в те тёмные пучины, 
Иначе Истина не сможет никогда стать победителем над сном Материи
А вся земля - взглянуть в глаза Всевышнего.
И знание его должно вновь осветить все тёмное, неясное,
Могущество его должно распутать все испорченное и превратное:
Он должен перейти на противоположный берег моря лжи,
Он должен погрузить себя в тьму мира, чтобы принести ей свет.
Его глазам должна открыться сердцевина зла,
Он должен изучить угрюмую космическую неизбежность Несознания,
Его права, его зловещие истоки в глубине Природы.
Он должен понимать ту мысль, что движет демоническое действие
И разобраться в ошибающейся гордости Титана,
И в лжи, что прячется в уродливых мечтах земли:
Он должен погрузиться в вечность Ночи,
Познать тьму Бога так же как он познал Солнце Бога.
Для этого он должен вниз спуститься, в преисподню,
Для этого он должен вторгнуться в печальные Просторы.
Непобедимый, мудрый, бесконечный
Он должен путешествовать по Аду, чтоб спасти наш мир.
Тогда он выйдет в вечном Свете 
Что на границе встречи всех миров;
Там, на краю высокой лестницы Природы
Для каждой вещи воплощается её секретный и особенный Закон,
И все противоречья исцеляются от долгого разлада.
Там обнимаются, встречаясь, вечные противники,
Там боль становится неистовою, жгучей радостью;
Зло поворачивает вспять, к первоначальному добру,
И мука отдыхает на груди Блаженства:
Она там учится рыдать весёлыми слезами счастья; 
Её взгляд полон смутного желания экстаза.
Тогда здесь перестанет действовать Закон Страдания и Боли.
Жилищем света Неба станет с той поры Земля,
И видящий, рождённый небесами, станеть жить в груди у человека;
Луч сверхсознания коснётся глаз людей
И мир сознанья-истины сойдет к нам вниз на землю,
Материю наполнив светом Духа,
Её молчанье пробудив к бессмертным мыслям,
Немое сердце пробудив к живому Слову.
Жизнь смертных станет домом для блаженства Вечного,
И внутреннее "я" тела - узнает вкус бессмертия.
Тогда спаситель мира завершит свою задачу.

   "Но жизнь до той поры должна нести зародыш смерти
И будет слышен плач страданья в медленной Ночи. 
О смертный человек, терпи закон страдания и боли этого большого мира,
В своём нелёгком переходе через терпящий мученья мир,
Ты обопрись на силу Неба для поддержки собственной души,
Ты повернись к высокой Истине, стремись к покою и любви.
Тебе даётся свыше малое блаженство,
Касание божественного на твоих обычных днях.
Так совершай же ежедневный путь паломника,
Ведь через маленькие радости и горести ты движешься навстречу Богу.
Не торопись навстречу Божеству опасною дорогой,
Не открывай свои врата невыразимой Силе,
Не поднимайся к Божеству дорогою Титана.
Наперекор Закону ставит он свою единственную волю,
И поперёк его пути бросает гордость силы.
Он к небесам взбирается по лестнице штормов
Стремясь жить рядом с ослепительным бессмертным солнцем.
Он борется с гигантской силой, чтобы вырвать самому
У жизни, у Природы право, предназначенное для бессмертных;
Он приступом идёт на мир, судьбу и небеса.
Он не подходит к трону высочайшего создателя Вселенной,
Не ждёт протянутой руки Всевышнего,
Которая бы подняла его из смертных.
Он всё бы превратил в своё, не оставляя ничего свободным,
Растягивая собственное маленькое "я" чтоб охватить им бесконечность.
Блокируя открытые пути богов, 
Он делает своим поместьем воздух, свет земли;
Монополист энергии вселенной,
Он властвует над жизнями простых людей.
Он превращает боль свою и боль других в свой инструмент:
На смерти, на страдании возводит трон.
И в скрежете, и в спешке актов своего могущества,
В избытке, буйстве славы и позора,
Масштабом ненависти и насилия,
Дрожаньем мира под его пятой,
Он ставит самого себя наперекор покою Вечного 
И чувствует в себе величье бога:
Могущество - вот лик его небесного, возвышенного "я".
Титана сердце - это океан огня и силы;
Он торжествует в разрушеньи, смерти и падении,
Он кормит собственную силу болью и своею и других;
Он в пафосе и страсти мира видит свой восторг,
Его могущество и гордость призывают к боли и борьбе.
Он упивается страданьем плоти
Скрывая стигмы за идеей Стоиков.
Его слепые, ничего не видящие очи пристально глядят на солнце, 
И Зренье ищущего, уходя из сердца,
Отныне не находит света вечности;
Он видит запредельное как пустоту, лишённую души,
И принимает собственную ночь за бесконечность тьмы.
Его природа увеличивает пустоту воображаемого
Считая для себя единственной реальностью Ничто:
Возможно он хотел бы отпечатать одинокий образ свой на мире в целом,
И осадить молву вселенной одиноким именем своим.
Свои мгновенья видит он как центр обширнейшего мира. 
Он видит маленький свой дух как истинного Бога.
Так маленькое "я" его заглатывает целый мир,
А эго - тянется до бесконечности.
В нём ум, биенье изначального Ничто,
Шифрует мысль его на грифельной доске не разделённого на дни, часы, мгновенья Времени
Он строит на могучем основании отсутствия души
Огромнейшую философию Ничто.
Нирвана в нём живёт, и говорит, и действует,
Немыслимо творя вселенную.
Его бесформенное "я" - подобно вечному нулю,
В нём дух - пустой, безличный абсолют.
Не делай шага этого, растущая душа;
И не бросай себя в ночь Бога.
Страдание души - не ключ от вечности,
Не выкупа печалью небо требует от жизни.
О смертный, потерпи, и не проси удара,
Уж слишком скоро горе и мучение найдут тебя.
Уж слишком велико для воли человека это действо.
Лишь в неких рамках может сила человека оставаться невредимой;
И всё же, бесконечность - это цель для человеческого духа;
Её блаженство - позади лица вселенной, залитой слезами.
В тебе - могущество, которого ты и не знаешь;
Ты, человек - сосуд для заточённой в глубине искры.
Она стремится выбраться из оболочки Времени,
Пока её ты запираешь у себя внутри, печать становится страданием и болью:
Блаженство есть корона Божества, свободная и вечная,
И не отягощённая слепой мистерией страдания и боли жизни:
Боль - это подписи Невежества,
Которое ведёт к присяге тайного, скрываемого бога, отвергаемого жизнью:
Пока жизнь не найдёт его, боль никогда не прекратится.
Спокойствие - победа внутреннего "я", преодолевшего судьбу.
Терпи; и ты найдешь, в конце концов, свой путь к блаженству.
Блаженство это тайная материя всего живого,
И даже боль и горе - только одеяния восторга мира,
Оно сокрыто за твоим страданьем и призывом.
Та сила, что в тебе - лишь часть, а не вся сила Бога,
И ощущая боль от маленького "я",
Твоё сознанье забывает быть божественным;
Шагая по неясной полутени плоти
И не способный вынести огромное прикосновенье мира,
Ты горестно кричишь и говоришь, что это боль.
Но безразличье, боль и радость - лишь тройная маска,
Лишь одеянье восхищённого Танцора на его путях,
Что закрывает от тебя основу, суть блаженства Бога.
Наступит час и сила собственного духа сделает тебя единым с Богом,
Твоя агония перерастёт в экстаз,
И безразличие сгустится до покоя бесконечности,
А радость обнажит себя со смехом на вершинах Абсолюта.

   "О смертный, недовольный смертью и судьбой, 
Не надо никого винить за вред, который сам ты вызвал;
Ты сам же выбрал этот беспокойный мир своим жилищем,
Ты сам есть автор собственных страданий, боли.
Когда-то в высоте бессмертной безграничности Божественного "Я"
В просторе Истины, Сознания и Света
Душа выглядывала из своей небесной радости.
Она там ощущала бесконечное блаженство Духа,
И видела себя бессмертной, вне пространства, времени, единой,
Она смотрела в Вечное, существовала в Бесконечном.
Потом ей стала любопытна тень, которую отбрасывает Истина,
Что шла к чему-то что отлично от неё,
Она была притянута к неведомому Лику, что смотрел сквозь ночь.
Она почувстовала отрицательную бесконечность,
Небесное ничто, чьи необъятные пределы
Стремились подражать Всевышнему и вечно длящемуся Времени,
И предлагали почву для рождения враждебных сил Природы
Для жёсткого, тяжёлого беспамятства Материи,
Которое даёт убежище для блеска временно живущей в ней души,
Что освещает и рождение, и смерть и жизнь в невежестве.
Поднялся Ум, что начал пристально смотреть в Ничто,
Пока не появились образы, которые могли бы никогда и не возникнуть;
Он поселил в своих глубинах противоположности всего что существует.
Ничто явилось как огромная, сокрытая печатями причина Бытия,
Как молчаливая его поддержка в чистой бесконечности,
В той пропасти, где должен раствориться дух:
И затемнённая Природа стала жить, удерживая семя Духа,
Который был сокрыт и притворялся что не существует.
Так Вечное Сознанье стало прихотью, 
Капризом Несознания, бездушного и всемогущего,
И больше не дыша родною атмосферой духа,
Блаженство стало редким эпизодом часа смертных,
Пришельцем в той бесчувственной вселенной.
И привлечённая величьем Пустоты,
Душа, притянутая этим, наклонилась над Пучиной:
Ей страстно захотелось приключения Невежества,
Чудес и удивленья Неизвестного,
И нескончаемых возможностей, которые скрываются
Во чреве Хаоса и в пропасти Ничто, 
Что смотрят из бездонных глаз Случайности.
Она устала от неизменяемого счастья,
И повернула прочь от своего бессмертия:
Её вдруг потянуло к зову авантюры и к очарованию опасности,
Ей захотелось пафоса мучения и горя, драмы боли,
Ей захотелось риска гибели, ухода в ранах и лишениях,
Особой музыки и красоты разрухи, краха,
И вкуса горести, и радостных прыжков любви
И страсти, и двусмысленного облика Судьбы.
Мир трудности, усилий, тяжкого труда,
И битва на на опасной грани угасания,
И столкновенье сил, простор неоднозначности,
И радость созиданья из Ничто,
И удивительные встречи на путях Невежества,
Общение меж полупонимающими душами,
Уединенное величие иль одинокое могущество
Самостоятельного существа, что покоряет мир,
Её тянули, звали прочь из слишком безопасной вечности.
И началось громаднейшее нисхождение, гигантское падение:
Ведь то, что видит дух рождает истину,
А что воображает для себя душа, становится вселенной.
И Мысль, что выпрыгнула из Вневременья, способна стать
Стрелою указателя космических последствий,
Путеводителем богов,
Циклическим движеньем в вечном Времени.
Так и пришёл, рождённый от слепого ужасающего выбора
Весь наш великий, ставящий в тупик, дающий повод для претензий, мир,
Убежище Невежества, дом Боли:
В нём лагерем стоят шатры желаний, штаб-квартиры горя.
А за широкой маской прячется блаженство Вечного."

   На это Ашвапати отвечал провидцу:
"Выходит духом управляет внешний мир?
Провидец, разве нет внутри от этого защиты?
И что же есть Судьба, если не воля духа,
Исполненная после долгих лет космическим Могуществом?
Я полагал, что вместе с ней (Савитри) пришла большая Сила;
И разве эта Сила не высокий равный компаньон Судьбы?"
Но отвечал ему Нарада, прячя истину за истиной:
"О Ашвапати, кажутся случайными пути
По чьим уступам то блуждают, то бегут твои стопы
В часы случайности или в мгновения богов,
Но даже все твои мельчайшие запинки предугаданы на небесах.
Кривые повороты жизни безошибочно проведены
Сквозь неизвестность по потоку Времени;
Ведёт их ключ, который в тишине хранят бессмертные.
Украшенный гербами, тайный знак пророческого утра,
Он вкладывает в символы другое, более возвышенное содержание
Чем то, к чему проснулась скрытая печатью Мысль, 
Но как мой голос сможет рассказать уму земли о том высоком смысле?
Любовь небес мудрее нас, не слушая молитву смертного;
Не ослеплённая дыханием его желания,
Не замутнённая туманом страха и надежд,
Она склонилась над борьбой любви со смертью,
И сохраняет для неё особые права на боль.
У дочери твоей в душе живёт величие,
Что может преобразовать её саму и всё вокруг,
Но к этой цели нужно ей пройти по мостовой страдания.
Хотя, задуманная как нектарный кубок неба,
Иль сотворённая божественным эфиром, она искала эту атмосферу,
Ей тоже нужно разделить потребность человека в горе
И все те обстоятельства, что радость превращают в боль.
Ум смертного ведут слова,
Его взгляд отступает за ограду Мысли
И смотрит только сквозь открытые наполовину двери.
Из безграничной Истины он вырезает лоскутки небес
И принимает каждый лоскуток за небо в целом.
Он изумлённо смотрит в бесконечную возможность
И называет этот гибкий и податливый Простор Случайностью;
Он видит отдалённый результат всемудрой Силы
Планирующей ряд шагов в огромном бесконечном Времени,
Но в связях этих видит лишь бесчувственную цепь
Иль мёртвую ладонь холодной Неизбежности;
Не отвечая сердцу тайной и мистичной Матери
Он упускает пылкие подъёмы любящей её груди
И только ощущает тело жёсткого холодного бездушного Закона.
Так волю и намеренье Вневременья, что воплощается во Времени
В шагах вселенской Истины, наполненных свободой абсолюта,
Он видит мёртвою машиной или бессознательной Судьбой.
По уравненьям Чародея созданы законы для Материи;
Пока они работают, все вещи ими ограничены;
Но каждому поступку, действию необходимо разрешенье духа;
Поэтому Свобода здесь гуляет рука об руку с Законом.
И всё здесь может измениться если это будет выбор Чародея.
О, если б воля человека стала бы единой с волей Бога,
О, если б мысли человека были б эхом мыслей Бога,
То человек бы стал всезнающим и всемогущим;
Но он пока гуляет под сомнительным и двойственным лучом Природы.
И всё же ум у человека может стать открытым свету Бога, 
И сила человека может направляться силой Бога;
Тогда он станет чудом, создающим чудеса.
И только так он сможет стать царём Природы.
Так решено и Сатьяван умрёт;
Назначен час и выбран роковой удар.
А что ещё - записано в её (Савитри) душе,
Но до тех пор пока час этот не проявит роковой сценарий,
Записанное ждёт неясным и немым. 
Судьба есть Истина что исполняется в Невежестве.
О Царь, твоя судьба - лишь сделка, 
Что ежечасно заключается между Природой и твоей душой, 
И с Богом в роли всё предвидящего высшего арбитра.
Судьба - баланс, который вписан в книгу Неизбежности.
И люди могут принимать свою судьбу, но могут и отвергнуть.
И несмотря на то, что сам Единый утвердил невидимый указ,
Он пишет твой отказ в твою кредитную страницу:
И рок - не окончанье, не мистическая тайная печать.
Поднявшись из трагических крушений жизни,
Поднявшись из мучения и смерти тела,
Дух поднимается, став более могучим после пораженья; 
Его богоподобные крыла становятся всё шире после каждого паденья.
Его блистательные неудачи в сумме сводятся к победе.
О человек, события, которые встречаются тебе на жизненном пути
Хотя и ударяют по душе и телу радостью и горем,
Не в них твоя судьба - они касаются тебя на время и проходят;
И даже смерть не может оборвать твою прогулку духа;
Та цель, тот путь, что выбираешь ты - и есть твоя судьба.
Бросающая на алтарь твои идеи, сердце и труды,
Твоя судьба есть длительное жертвоприношение богам,
Пока не пробил час, когда они откроют тайное твоё скрываемое "я",
Пока они не сделают тебя единым с Богом, что живёт внутри.
О ты, душа, что ворвалась в невежество Природы,
Вооружённый путник, что идёт к невидимым божественным высотам,
Судьба для духа твоего - непрекращающийся марш,
Сражение с враждебными невидимыми Силами,
И переправа из Материи во внутреннее "я" вне времени.
Искатель приключений сквозь слепое, непредвидящее Время, 
Что должен продвигаться долгой чередою жизней,
Он (дух) острие копья толкает сквозь столетия.
Сквозь пыль и грязь земной равнины,
На многих охраняемых границах и опаснейших фронтах,
В момент ужасных нападений, медленных израненных отходах,
Удерживая окружённую полуразрушеную крепость идеала, 
Или в борьбе с неравной силой, в одиночестве, на боевом посту,
Или встав ночью лагерем вокруг огней походного костра
И ожидая запоздалых звуков труб зари,
И в голоде, и в изобилии, и в боли, 
Пройдя опасности, триумфы и падения,
Пройдя зелёные тропинки жизни или по её пескам пустыни, 
По голым пустошам болот, по солнцем залитому горному хребту,
В колоннах, сомкнутых плечом к плечу и с отстающим тылом,
Ведомое сигнальными огнями авангарда из кочевников,
Идёт походным маршем войско заблудившегося бога. 
А позже ощущает он неописуемую радость,
И вспоминает позабытое им внутреннее "я",
И заново находит небеса, с которых пал.
И наконец, его неукротимый фронт
Форсирует последний перевал Невежества:
Переходя последние известные границы области Природы
Разведывая грозное неведомое,
За пограничными столбами видимых вещей,
Он поднимается сквозь удивительную атмосферу высоты
Пока, взбираясь на безмолвную вершину мира,
Не встанет он на пик великолепья Бога.
Напрасно ты скорбишь, что Сатьяван умрёт;
Смерть Сатьявана - старт, начало более великой жизни,
Для духа смерть - удобная возможность.
Широкое намеренье соединило ваши две души,
Любовь и смерть, договорившись, направляются к одной великой цели.
Из боли и опасности придёт небесное блаженство,
Событие, которое не видит Время, тайный план Всевышнего.
Мир этот был построен им не наугад, из кирпичей и блоков Случая,
И не слепые боги - архитекторы судьбы.
Сознательная сила начертила план, систему жизни, 
Есть смысл во всякой линии, в любом изгибе.
Архитектура эта, грандиозная, высокая,
Выстраивалась многими безвестными и именитыми строителями
И их невидимые глазу руки подчиняются Незримому,
Она (Савитри) - одна из этих мастеров-строителей.
   "Царица, не старайся изменить решенье тайной воли;
Все катастрофы Времени - шаги её широкой схемы.
Не выноси свои короткие, беспомощные человеческие слёзы
Наперекор бездонному мгновенью сердца,
Что знает - воля у него и воля Бога это всё одно:
Оно способно заключить в объятья неудачную свою судьбу,
Оно сидит на расстоянии от горя и лицом к лицу встречает смерть,
Бросая вызов злой судьбе, вооружённое и одинокое. 
И стоя в стороне, в огромном этом мире,
В могуществе намеренья её безмолвной воли духа
И в страсти жертвоприношения её души
Она своею одинокой силой встретится со всей вселенной,
Встав на пути судьбы, и не взывая о поддержке к человеку или богу:
Бывает что судьба земли вверяется одной лишь жизни,
Что не зовёт на помощь силы, связанные временем.
Одна она по силе соответствует своей огромнейшей задаче.
Не вмешивайся в битву, слишком для тебя большую,
В борьбу, что слишком глубока, чтобы её измерить смертной мыслью,
В её стремление пересмотреть суровые и косные ограничения Природы,
Когда душа встречается с лишённой одеяний бесконечностью,
И в эту слишком необъятную проблему одинокой смертной воли,
Что шагом меряет молчанье вечности.
Как яркая звезда, которая одна летит по небу,
Не удивляясь необъятности Пространства,
И путешествуя по бесконечности лучами света,
Великие сильней всего, когда они стоят одни.
От Бога данное могущество их существа - их сила,
А одинокое сиянье света внутреннего "я" - руководитель;
Душа, что может жить наедине с собой, встречает Бога;
Её уединённая вселенная - их место встречи.
Возможно день придёт, когда она должна стоять, без всякой помощи,
На угрожающем краю судьбы вселенной и её судьбы,
И будущее мира сохранять в своей одной груди,
И в одиноком сердце у себя нести надежду человека
Чтоб победить или погибнуть на последнем и отчаянном краю,
Наедине со смертью, близко к грани угасания.
И одинокое величие её в последней этой страшной сцене
Должно одно пройти опасный мост во Времени,
Подняться к высшей точки судеб мира,
Где будет или выиграно всё для человека, или всё потеряно.
В той грозной тишине, затерянной и одинокой,
Решающего часа в судьбах мира,
В том восхождении её души за рамки человеческого времени,
Когда придётся ей стоять наедине со Смертью или же наедине с Всевышним,
Вдали от всех, на грани молчаливого отчаянья,
Где будет только внутреннее "я", судьба и смерть,
Как будто на краю между Безвременьем и Временем,
Когда существованье или завершится, или жизнь сумеет измениться,
Она одна должна завоевать победу или же погибнуть.
И никакая человеческая помощь не поможет ей в тот час,
И никакой сияющий, в доспехах бог не встанет рядом с ней.
Нет смысла обращаться к небу, ибо лишь она одна спасти себя способна.
Для этого спустилось посланное к нам безмолвное Могущество
И в ней сознательная Воля приняла обличье человека:
Спасти себя и весь наш мир способна лишь она одна.
Царица, отойди от этой грандиозной сцены,
Не становись меж нею и её Судьбой.
Её час должен наступить и этому никто не сможет помешать:
Не думай отвернуть её от исполнения задачи, посланной ей небесами,
И не старайся уберечь её от собственной высокой воли.
Тебе нет места в этой ужасающей борьбе;
Твоя любовь и страстное стремленье - здесь не судьи;
Оставь судьбу вселенной и её судьбу одной защите Бога.
И даже если кажется, что он её оставил на свои лишь силы, 
И даже если всё шатается и падает, и видится конец,
Отказывает сердце, и вокруг лишь смерть, да ночь,
То Богом данное её могущество способно биться против рока,
И даже на краю, где кажется что рядом только Смерть,
И никакая человеческая сила не сумеет ни вмешаться, ни помочь.
Не думай что ты можешь за неё просить у тайной Воли,
Не становись меж духом и его небесной силой
Оставь её на силу внутреннего "я" и на её Судьбу."

   Сказал он и исчез, покинувши земную сцену.
Прочь от борьбы, страданья на планете смертных,
Он повернул к себе, к далёкому счастливому жилищу.
Сверкающей стрелой, летящей прямо в небеса,
Светящееся тело лёгкого, эфирного провидца
Атаковало пурпурную славу полдня
И растворилось, словно уходящая звезда,
Вливаясь в яркий свет Незримого.
Но всё ещё был слышен в бесконечности его призыв,
И для души, что слушает из мира смертных
Высокий и далёкий вечный голос
Всё длился, воспевая вечную любовь.

Конец первой песни
Конец шестой книги

Перевод (второй) Леонида Ованесбекова

2003 сент 16 вт - 2006 дек 06 ср, 2011 июнь 28 вт - 2011 сент 04 вс
2017 авг 14 пн - 2017 ноя 18 сб