Она сидела в уголке, обхватив колени руками, пытаясь дышать тихо-тихо, чтобы не быть услышанной. Темнота скрывала ее худенькое тельце, и ей казалось, что она плотная, как одеяло, и так же как оно способна согреть ее и спрятать от воображаемых страхов. В руках она держала небольшую шкатулку.
За дверью раздавались голоса, иногда она могла разобрать, о чем они говорят. Но, как правило, слышала лишь "бу-бу-бу" и "у-у-у". И представляла, что это два ветра встретились высоко-высоко в небе и рассказывают друг другу на понятном только им языке о том, как они крушили целые города, будто хвастаясь.
У нее тоже был свой язык. Только ей не было с кем на нем общаться, ведь она почти всегда была одна, здесь, в маленькой каморке большого страшного дома. Она бы тоже хотела быть сильной как ветер и разрушить стены, чтобы увидеть тот странный мир, о котором почти ничего не знает. Но она очень маленькая и слабая, и, наверное, ненастоящая.
"Шу-шу-шу", - слышала она, когда прикладывала шкатулку к уху. В ней тоже был заключен ветер, точнее его дух. Так ей казалось. И он тоже хотел вырваться на свободу. Но она не могла его отпустить, ибо знала, что он сметет все на своем пути.
Иногда ей казалось, что она существовала здесь всегда, что она родилась вместе с этим домом, пропахла его досками и штукатуркой, что внутри ее тоже есть гвозди, скрепляющие ее частички в единое целое.
Единственным ее живым другом была кошка. Изо дня в день она ждала, когда теплая мурлыка принесет ей кусок хлеба или что-то другое из этой непонятной человеческой еды. Хотя еда была ей не нужна, она просто не хотела расстраивать кошку.
Каждое утро мурлыка пролазила в щель между стеной и балкой, клала ей под ноги еду и садилась наблюдать. А она делала вид, что кушает, проглатывая только крошки, а остальное прятала за спиной. Потом когда кошка уходила, она перелазила в один из дальних уголков, заваленный хламом, и складывала еду в поржавевшую кастрюлю.
А еще она очень боялась, что ее кто-то увидит. Что скрипучая дверь откроется, на пол упадет длинный шлейф света, и она не успеет спрятаться. И когда страхи душили ее так сильно, что даже подслушанные странные магические слова "отче наш" не помогали, она забиралась в пыльную детскую кроватку и обнимала плюшевого мишку с оторванной лапой. Она жалела его больше, чем себя, ведь думала, что страх уже высосал из него хрупкую жизнь. И только обняв своего мертвого друга, она успокаивалась и почти засыпала.
Но спать она тоже боялась. Ведь в этом мире те, кто спят - видят сны. А там еще больше опасностей, чем в этом ставшем привычным укромном местечке. Задремать ненадолго она могла лишь тогда, когда кошка вылизывала свою блестящую шкурку и пела ей колыбельную: "мур-мур-мур", "мур-мур-мур". Кошка гипнотизировала ее страх, и тогда ей снился другой мир, с такими же, как она глазастыми маленькими существами. В нем было тихо-тихо, темно и спокойно. И, проснувшись, она смутно вспоминала, что попала сюда случайно и тогда тосковала по дому.
Иногда те, кто издают голоса, заходили в ее укрытие, шуршали, светили ярким лучом, что-то брали или ставили, и снова уходили. Тогда она забивалась в самый темный уголок, закрывала глаза, и замирала. Быть тихой и незаметной она тоже училась у кошки. А когда чужие уходили, она медленно подползала на коленках к новым вещам и трогала их пальчиками, нюхала и слушала, какие звуки они издают. И улыбалась.
Вечерами она пробиралась к щели, через которую кошка приходила к ней с улицы, и наблюдала, что там происходит. Днем подходить к выходу в большой мир она не решалась, потому что огромное светило сразу же оставляло ожоги на ее прозрачном хрупком тельце. Зато ночью ее удивительные большие глаза могли видеть все, что происходит от дома, в котором она была заточена, до конца длинной улицы. Правда, происходило там всегда одно и то же - туда-сюда катались разноцветные коробочки, туда-сюда ходили разноцветные люди. Но все равно там было интереснее, чем здесь, в каморке.
Она мечтала, что когда-то придет день, который все изменит, что произойдет что-то невероятное и хорошее, или пускай даже плохое, но пусть хоть что-то произойдет.
И такой день настал...
Сначала она тоже слышала "бу-бу-бу" и "у-у-у", только громче, какое-то шуршание, стуки, а потом дверь каморки резко открылась, и кто-то, проскользнув по деревянному полу, приземлился прямо у ее лица. Она быстро укрылась в темном уголке. Дверь каморки громко стукнула, аж стены задрожали, и задрожал кто-то новый. А потом заплакал. Она, конечно, слышала плач детей на улице, но так близко - никогда.
Незнакомец изменил позу, сел на пол и стал ощупывать царапины и синяки. Какое-то время он еще всхлипывал, но потом успокоился и затих. Она наблюдала. Гость протер глаза и попытался осмотреться в полной темноте. Потом заметив кошкин лаз, из которого внутрь просачивались блики света, полез в его сторону и высунул нос наружу. "Помогите", - прохрипел он. И тут в дверь настойчиво застучали. "Помогите", - перешел он на робкий шепот, но снова услышал стук в дверь и отполз обратно.
Несколько часов он хныкал, чмыхал носом, осматривался по сторонам, а через какое-то время смиренно вздохнул, умостился на полу и уснул. Крошка долго боялась подойти к незнакомцу, но потом все-таки решилась - и уселась у его лица, наблюдая, как дрожат его веки, нос и губы. Но как только он начинал дергаться - укрывалась в уголке за старыми ящиками, а потом снова прибегала.
Незнакомец провел у нее в гостях два дня. Иногда он подлезал к дыре на улицу и снова произносил то дрожащее слово, но каждый раз слышал громкий стук в дверь. Кошка почему-то не приходила.
Однажды она увидела, как ее новый сосед держится за живот и тихонько стонет. Тогда она вытолкнула к нему сухарик из запасов, которые принесла мурлыка. Тот вздрогнул и начал вглядываться в темный угол. Но, не несмотря на опасение, все же протянул руку и поднял сухарь. Слишком сильным был его голод. Она же на всякий случай закрыла глаза - дабы они ее не выдали.
Ночью, когда ее гость уснул, просунув ноги между прутьев детской кроватки, она пробралась мимо него к кошкиному лазу и стала осматривать улицу. Если бы кто-то в это время посмотрел вверх, он бы увидел, как светятся ее глаза, и, наверное, принял бы ее за кошку.
На улице никого не было, но далеко-далеко впереди она увидела знакомое пушистое тельце. "Мур-мур-мур", - позвала она, имитируя голос мурлыки. Но та не реагировала. "Мур-мур-мур", - позвала она еще несколько раз громче, с опаской посматривая на спящего незнакомца. Но кошка все также не отзывалась. И тогда у нее не осталось другого выбора, кроме как покинуть свою обитель. Она осторожно пролезла в щель, спустилась к краешку крыши, слетела по водосливу вниз и, взволнованно оглядываясь по сторонам, направилась к кошке.
Через несколько секунд она уже была рядом. Но кошка не двигалась, она, скрючившись, лежала на тротуаре, и Луна не отражалась в ее глазах как прежде. "Ма", - прошептала она и стала прислушиваться. Но от кошки осталась только тишина.
Она прикоснулась прозрачным пальчиком к ее холодному телу. И мурлыка вдруг исчезла. Еще несколько секунд маленькое существо смотрело на темное пятно, оставшееся после нее, а после очень быстро побежало обратно, ловко вскарабкалось по стене не крышу, и снова скрылось в каморке.
Гость все также спал, обнимая ее мертвого плюшевого друга. Она тихонько достала из тайника шкатулку, прислонила к уху и улыбнулась - к привычному шуршанию ветра добавилось тихое мурчание.
Незнакомец проснулся от звука приближающихся шагов, дверь распахнулась, и двое хозяев утащили его с собой, взяв под руки. А она, оставшись, снова слышала за стеной "бу-бу-бу" и подпрыгивала от каждого громкого звука, спрятавшись под тряпьем в коробке.
Вскоре дверь снова громко стукнула, в каморку влетело тело ее нового сожителя, защелка клацнула, и чужие ушли. Крошка подбежала к гостю и как всегда уселась у его лица. Его глаза были закрыты, он не издавал никаких звуков, только по тихому дыханию она понимала, что он еще жив. "Бу", - сказала она, но тот не просыпался. "Мур-мур-мур"... "Отче наш"... Произносила она все слова, которые знала - но все было впустую.
Она не сходила с места и ждала, когда спящий откроет глаза. И пусть, проснувшись, он испугается, но он будет знать, что не одинок, и здесь есть кто-то, кто на его стороне. Даже если он плохой, но досталось ему сильно. На его лице были синяки, а тело было укрыто ссадинами. Она очень хотела ему помочь, но понимала, что ей нельзя ни к кому дотрагиваться. Раньше она очень хотела прикоснуться к кошке, но не делала этого, потому что знала, чем это закончится.
Сосед начал шевелиться, взмахнул рукой, отбиваясь от невидимого врага, едва не зацепив ее, скривился - и она снова растеряла всю храбростью и скрылась за старыми чемоданами. Он открыл глаза и, взявшись за голову, снова заплакал.
Еще два дня она тайком приносила ему сухарики, а он тихонько передвигал коробки и старое барахло, пытаясь отыскать того, кто ему помогает. Иногда он даже обращался к ней. Но она никогда не отвечала. Тогда он решил пойти на хитрость. И когда маленькое существо снова положило у его спящего лица кусочек сухой колбасы, открыл глаза. От неожиданности крошка подпрыгнула и хотела было убежать, как большая рука схватила ее - но тут же обмякла и разжалась.
Малышка упала на колени и отползла немного назад, глядя на неподвижного гостя. Его тело еле заметно мерцало. Потом свет утих, и она поняла, что жизнь покинула его. Слезинка покатилась по ее щеке, выжигая красный след. Она взмахнула ее и прикоснулась маленькой ладошкой к соседу. И вдруг он исчез, так же как и кошка. А она направилась к тайнику, достала черную шкатулку и поднесла к уху. Теперь к знакомым звукам прибавился еще один. "Тук-тук, тук-тук, тук-тук".
На следующее утро дверь каморки открылась, и внутрь вошли двое. Не обнаружив пленника, они ринулись светить фонариком по всем углам, переворачивая старую мебель и двигая коробки с книгами и вещами. Сказав много громких слов и пожав плечами, они ушли.
"Черт", - повторила она за чужими, вылезая из убежища, и первым делом бросилась проверить - на месте ли драгоценная шкатулка. Та была спрятана, как всегда, между досок. Крошка достала ее, бережно вытерла пыль и прижала к груди. Она хотела убежать отсюда, но все еще надеялась, что вот-вот за ней придут, из того далекого мира, который она видела во сне, и заберут домой. Ведь в противном случае ей придется искать новое убежище.
Но продумать план до конца она не успела. Дверь снова открылась, и чужие вошли внутрь. Они протянули провода и зажгли свет, да такой, что внутри не осталось ни одного темного закоулка. Крошка от неожиданности замерла, стоя возле тайника с коробочкой в руках. А двое наклонились над ней и вытаращили большие глаза. Она задрожала, понимая, что ей больше негде спрятаться, и что вот-вот снова произойдет что-то страшное.
Хозяева о чем-то спорили, глядя на нее свысока. Потом один из них протянул к ней руку. Малышка закрыла глаза и сжалась. Большой палец тыкнул ее в голову, и она упала. "Чирк", - услышала крошка, подняла взгляд и увидела, как сияющее тело падает на пол. Она наблюдала, как тело большого хозяина переставало излучать свет. Но спасать его она не хотела - в шкатулке место не для всех.
В это время второй чужой, увидев, что произошло с его приятелем, выскочил из каморки и бросился бежать. Крошка догадывалась, что сейчас он придумает, как поймать ее так, чтобы не прикасаться, и вернется.
Раздались шаги. Дверь открылась, и она увидела в руках у второго веник и банку. Бежать было некуда, прятаться было негде. И тогда она села на пол, поставила перед собой шкатулку и открыла ее.
В лицо второму хозяину тонкой струйкой ударил ветер, он стал разгоняться и становился все шире и шире, подхватывая все вокруг длинным хвостом, и затягивая в воронку, внутри которой грохотало сердце. Лицо чужого исказилось от ужаса, он ринулся бежать, но ступив всего пару шагов, был схвачен огромной кошачьей пастью, вынырнувшей из урагана. Она проглотила его, закусила мертвым приятелем и принялась поглощать наполняющее каморку барахло.
Маленькое существо схватило пустую шкатулку, вылезло сквозь щель на ночную улицу и отбежало в сторонку. Ураган усилился, сначала он разломал на щепки каморку, потом принялся за комнаты и чердак, пока от дома не остались развалины. Крошка закрыла глаза руками. Потом затопала ножками, живой ветер повиновался и вернулся обратно в шкатулку, выплюнув из усатой пасти на землю кучку человеческого пепла.
Она опустила голову, подхватила шкатулку и побежала вперед по улице. Повернув направо, она наткнулась на еще один разрушенный дом. Испугавшись, она развернулась и побежала налево, но и там увидела уничтоженное ураганом жилище. Остановилась и задумалась. Потом улыбнулась и снова приоткрыла шкатулку.
"Шу-у-у-у", - зашумела душа ветра, загремела, ломая асфальт, переворачивая автомобили и круша дома. Она догадывалась, что там, ни о чем не подозревая, спят большие и маленькие люди. Но теперь она поняла, как вернуться обратно, и ее ничто не остановит.
Она могла это предотвратить, но вместо этого, просто закрыла глаза - и ураган подхватил ее маленькое тельце, затянул в свое пыльное нутро, где кувыркались вырванные с корнями деревья, обломки домов и спящие люди. А потом еще глубже, только ее, одну, в свое сердце. "Тук-тук, тук-тук, тук-тук", - билось оно. Она протянула к нему руки и нащупала что-то мягкое. "Ма", - сказала она. "Мур-мур-мур", - ответили ей. И вдруг все затихло.
Она открыла глаза и увидела, что сидит в маленькой каморке. "Бу", - сказала крошка, подхватила черную коробочку и уползла в темный уголок.