Пальчун Александр Петрович. Древний Эдик

Александр Пальчун

[email protected]

ДРЕВНИЙ ЭДИК

(Комедия)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЭДМОНД, молодой прадедушка

ПАТРИК, владелец фитнес-клуба

КЭТРИН, жена Патрика

МАРИЯ, мать Кэтрин

САБИНА, домработница

ТОМАС, полицейский

АЛЬФРЕД, сын Эдмонда

Гостиная частного дома. Три двери: левая ведет в спальню, правая - на кухню, средняя - вход с улицы. Два дивана, пара кресел с журнальным столиком между ними. Платяной шкаф, комод и большое окно с раздвинутыми шторами.

ПАТРИК (входит в гостиную из кухни с конвертом в руках). Кэтрин! Кэтрин, ты смотрела почту?

КЭТРИН (выходя из спальни). Дай хоть глаза открыть. Вероятно, опять счета. Господи, когда это кончится?! Мой дедушка прожил сто лет, но я никогда не видела его со счетами в руках.

ПАТРИК. Вот потому он столько и прожил. Но это не счета, а письмо как раз от твоего дедушки.

КЭТРИН. Патрик, сегодня не день дурака, тем более не дурочки. Мой дедушка умер сто лет назад.

ПАТРИК. Откуда ты знаешь? Была на его похоронах?

КЭТРИН (язвительно). Да. Вместе с тобой.

ПАТРИК. Но вот письмо от него. Отправлено (смотрит на штамп) неделю назад.

КЭТРИН. Патрик, мой дедушка, чтобы ты знал, был неграмотным.

ПАТРИК. Нашла чем хвастать. Скажи еще, что он ходил в звериных шкурах.

КЭТРИН. А в каких еще ходили двести лет назад? В синтепоне? Дай посмотрю.

ПАТРИК (отдавая письмо). Читай, в конце концов, оно адресовано тебе -- Кэтрин Райт.

КЭТРИН (читает вслух). Уважаемая Кэтрин! Заранее приношу свои извинения. Вас беспокоит дальний родственник, с которым вы никогда не встречались, да и не могли встретиться, ибо пишет вам... ваш прадедушка Эдмонд Бейкер. Путешествуя по Европе, я навел справке о моих родственниках и установил, что вы доводитесь мне родной правнучкой, поскольку являетесь внучкой моему второму сыну Роберу. Я прибуду к вам семнадцатого августа. Надеюсь, не очень стесню вас своим визитом. Заранее благодарю. Ваш прадедушка Эдмонд Бейкер.

ПАТРИК. А говоришь неграмотный.

КЭТРИН. Это чья-то глупая шутка. Моему прадедушке, окажись он в живых, было бы лет двести.

ПАТРИК. За возраст не знаю, но почерк еще твердый. И сегодня семнадцатое.

КЭТРИН. Без тебя знаю, когда моя очередь проводить занятия в фитнес-центре. Достали меня эти толстухи, мечтающие похудеть.

ПАТРИК. А меня извели засушенные Шварценеггеры.

КЭТРИН. Патрик, перестань с утра. Ты отлично знаешь, чего нам стоило открыть оздоровительный цент. Через годик-другой мы станем на ноги, найдем руководителей групп, а сами наконец-то будем отдыхать.

ПАТРИК. Скорее бы, никаких сил не осталось. По три занятия в день. На каторге меньше трудились.

КЭТРИН. Кстати, мама рассказывала, что отец ее дедушки несправедливо попал на каторгу, откуда сбежал, перебрался в Португалию, а затем -- на корабле в Америку.

ПАТРИК. Все они попадают несправедливо. Кто сознается, что за дело? О каком дедушке она говорила?

КЭТРИН. Об Эдмонде. О каком же еще.

ПАТРИК. О том, который приезжает?

КЭТРИН. Патрик, не морочь мне голову, выбрось письмо и не забывай, ты проводишь занятие через полтора часа.

(Раздается дверной звонок.)

КЭТРИН (кричит). Сабина, открой!

(Из кухни выходит домработница САБИНА. Кэтрин убегает в спальню.)

САБИНА (недовольно). Уже сами дверь открыть не могут.

(Сабина открывает центральную дверь. На пороге с портфелем стоит ЭДМОНД - мужчина лет сорока.)

ЭДМОНД. Добрый день! Позвольте?

САБИНА. Здравствуйте. Проходите.

ЭДМОНД. Разрешите представиться - Эдмонд Бейкер. А вы Кэтрин Райт?

САБИНА. Нет, я Сабина - помогаю миссис Райт по хозяйству. Она так энергично обучает людей быть активными, что сама и дверь открыть лениться.

ПАТРИК. Сабина, прекрати. Кэтрин сейчас выйдет, она после утренней пробежки выполняет силовые упражнения.

ЭДМОНД. А вы Патрик?

ПАТРИК. Да, Патрик - ее муж.

ЭДМОНД (радостно). Угадал! Я наводил справки о вас. (Ходит вокруг Патрика, одобрительно рассматривая.) Именно таким я вас и представлял.

ПАТРИК. Извините... Вы хотите записаться в мою группу?

ЭДМОНД. А почему бы и нет?! Отличная идея! Но не сразу. Мне следует немного отдохнуть с дороги и, наконец, увидеть Кэтрин.

ПАТРИК. Извините, как о вас доложить?

ЭДМОНД. Доложить? Патрик, оставьте эти церемонии. Не надо ничего докладывать. Просто обрадуйте Катрин, скажите, приехал дедушка Эдмонд.

САБИНА. Дедушка?

ЭДМОНД. Точнее, прадедушка. Вы разве не получали письмо?

ПАТРИК. Ах, вон оно что! Получили. И где остановился прадедушка?

ЭДМОНД (весело). Он перед вами.

ПАТРИК. Вы?! Дедушка?!

ЭДМОНД. Извините, прадедушка -- Эдмонд Бейкер.

ПАТРИК (после паузы). Не знаю... как ваше настоящее имя... и откуда вы явились...

ЭДМОНД. Из прошлого, Патрик, из прошлого. Я вас понимаю и, честно признаться, уже привык к подобным приемам. Ничего не поделаешь - издержки моей внешности.

(Из спальни выходит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Здравствуйте.

ЭДМОНД (восторженно). Здравствуй, Кэтрин! Тут ошибки быть не может - вылитая Амалия!

КЭТРИН. Амалия?

ЭДМОНД. Да, Кэтрин, твоя бабушка, моя младшая дочь!

ПАТРИК. Кэтрин, этот господин представился твоим дедушкой.

ЭДМОНД. Прадедушкой, Патрик, прадедушкой. Не надо меня подмолаживать, я в этом не нуждаюсь.

САБИНА. Да что ж это такое! С утра чашку разбила, теперь вы!..

КЭТРИН. Сабина, погоди. (Эдмонду.) Вы хотите сказать, что доводитесь мне дедушкой?

ЭДМОНД. Господи! Прадедушкой. Пожалуйста, не вспоминайте при мне Альфреда! Он оказался непутевым сыном и плохо кончил. Я сколько раз предупреждал его - оставь карты, не знайся со всяким сбродом. Альфреда обобрали его же дружки и бросили в Темзу.

КЭТРИН. Дедушку Альфреда?

ЭДМОНД. А кого же? Можно подумать, что вы не знаете, как он умер?

КЭТРИН. Знаем, утонул.

ЭДМОНД. Конечно утонул. Любой утонет с камнем на шее.

ПАТРИК. Так... Давайте внесем ясность. Я уже много раз слышал историю дедушки Альфреда... У него и братья были не лучше...

КЭТРИН. Патрик, я твоим родственникам косточки не перемываю.

ПАТРИК. И я не собираюсь перемывать. Для этого существует Темза. Я о другом. (Эдмонду.) Уважаемый господин, если вы способны здраво рассуждать, то должны понимать, что ведете себя странно. Чтобы оказаться прадедушкой Кэтрин, вы должны выглядеть по крайне мере... немного старше.

ЭДМОНД. Патрик, разве человек может отвечать за свою внешность? Нет, если бы я, конечно, беспробудно пьянствовал, как Альфред, то такая жизнь непременно отразилась бы на моей внешности. А так - извините. Какие претензии? Природа, гены и наследственность. Я ведь не обвиняю тебя за густую шевелюру? А некоторые мужчины в твоем возрасте абсолютно лысые! И что теперь - подвергать их обструкции?

ПАТРИК. Извините, мне не нравится этот разговор.

КЭТРИН. Патрик, будь сдержанней.

ПАТРИК. Согласен. Но сначала пусть он покажет свой паспорт. И посмотрим, прадедушка он... или прабабушка?

ЭДМОНД (обиженно). Без проблем. Перейдем на официальный тон. (Вынимает из кармана пиджака паспорт, протягивает его Патрику.) А тебе, Кэтрин, приношу свои соболезнования - могла бы найти более воспитанного супруга.

ПАТРИК (рассматривая паспорт). Черт побери! Он Эдмонд Бейкер!

ЭДМОНД. Разумеется.

САБИНА. Посмотри дату рождения.

ПАТРИК. Тысяча восемьсот девятнадцатый год, семнадцатого ноль девятого.

ЭДМОНД. Ноль восьмого -- семнадцатого августа. Там восьмерка нечетко написана.

САБИНА. А год?

ПАТРИК. А год четко и расшифровка прописью... Ничего не пойму!..

ЭДМОНД. Худо у тебя, Патрик, с граматишкой - в трех цифрах разобраться не можете.

КЭТРИН (берет паспорт, изучает). Как такое может быть?

ЭДМОНД (рассержено). Так! Давайте сюда. (Забирает паспорт.) Приятно было познакомиться.

КЭТРИН. Эдмонд, погодите.

ЭДМОНД. В следующий раз я принесу вам трехсотлетнюю черепаху! Посмотрю, как вы начнете обвинять ее в преклонном возрасте!

КЭТРИН. Эдмонд, это недоразумение. Мы всегда рады видеть наших родственников.

ЭДМОНД. Я вижу, как он рад! (Кивает в сторону Патрика.) Я пересек океан! Я ждал этой встречи почти двести лет!

ПАТРИК. Господи!

КЭТРИН (Патрику). Прекрати! Ты ведешь себя хуже дедушки Альфреда.

ЭДМОНД (крестится). Царствие ему небесное.

ПАТРИК. Ради бога! Я что, против? Пусть будет прадедушкой. Да пусть хоть Авраамом. Мое дело сторона.

ЭДМОНД. Вот это разумный подход. Никогда не надо торопиться с ложными выводами. Я когда-то, оказавшись на каторге, подумал -- все, жизнь моя кончена! А она, можно сказать, тогда только начиналась.

ПАТРИК (Кэтрин, указывая на часы). Мне пора бежать.

КЭТРИН (Патрику). Мы поселим Эдмонда в комнаты мамы. Ты не против?

ЭДМОНД. К маме?

КЭТРИН. Она все равно не живет там, появляется изредка.

ЭДМОНД. Это неудобно, я лучше в гостинице.

КЭТРИН. Нет-нет, и не выдумывайте. Пойдемте, я покажу вашу комнату.

(Кэтрин и Эдмонд уходят в спальню.)

ПАТРИК. Сабина, ущипни меня. Я сплю или у меня что-то с головой?

САБИНА. Вечером, когда Кэтрин не будет, я тебя так ущипну, что ты совсем голову потеряешь.

ПАТРИК. Я и так ее из-за тебя потерял. Но ты видишь, все осложняется.

САБИНА. Надеюсь, он задержится здесь ненадолго.

ПАТРИК. Не знаю. Судя по возрасту, все может быть.

САБИНА. Чудеса да и только.

ПАТРИК. Когда он отлучится, сними ксерокопию паспорта - я пробью его по всем базам.

(Из спальни выходит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Вы не поверите - он уснул.

ПАТРИК. Как уснул?!

КЭТРИН. Обыкновенно. Стоило показать ему диван, как он снял пиджак, присел, зевнул, а потом... вырубился.

САБИНА. Не раздеваясь?

КЭТРИН. Я ведь говорю - пиджак снял. Наверное, измучился в дороге.

ПАТРИК. Конечно, ехать в гости двести лет. Что ты думаешь обо всем этом?

КЭТРИН. Не знаю... Но он крепенький, бодренький... и хорошо спит. Все может быть.

САБИНА. Жулик он - вот и все! Еще и мошенник. Вы уйдете на работу, а мне что с ним прикажите делать?

КЭТРИН. Не трогай его, пусть спит. Во сне еще никто не нарушал законы.

САБИНА. Да половина людей в своих снах ведут себя хуже бандитов.

ПАТРИК. Но никого за это не судят. Они в невменяемом состоянии.

САБИНА. Вот он как раз невменяемый и есть. У нас в подъезде один такой жил, говорил, что инопланетянин, за квартиру не платил и правительство ругал.

ПАТРИК. Да вокруг полно таких инопланетян! Где ты слышала, чтобы правительство хвалили? Вот если хвалят - точно инопланетяне.

КЭТРИН. Патрик, оставь свою песню о правительстве. И попрошу тебя, пожалуйста, не груби моему дедушке -- я твоего не трогаю.

ПАТРИК. И я своего не трогаю. Но если бы он поднялся из гроба и начал рассказывать байки, посмотрел бы я на тебя!

КЭТРИН. Вот пусть сначала поднимется. Но, боюсь, у твоего дедушки кишка тонка на такие подвиги.

ПАТРИК. Разумеется! Куда ему! Он был всего лишь университетский профессор, а не беглый каторжник. Но тебе, дорогуша, лучше помалкивать, что Эдмонд - твой прадедушка. Иначе сама прослывешь за сумасшедшую.

КЭТРИН. И как его прикажешь называть?

ПАТРИК. Эдмонд... Просто дальний родственник.

КЭТРИН. Какой дальний?

ПАТРИК. А что, прадедушка -- не дальний? Или не родственник? Скажем, что приехал погостить из Америки. Все так и есть.

КЭТРИН. Наконец-то и ты начинаешь верить.

ПАТРИК. Я?! Верю?! Ни единому его слову не верю. И никогда не поверю!

КЭТРИН. Но откуда он знает про дедушку Альфреда? И ты видел, как он засыпает? Может быть, он все это время проспал в летаргическом сне.

ПАТРИК. Вот пусть бы и дальше спал в своей Америке!

(Из спальни выходит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Кэтрин, сколько я дремал?

КЭТРИН. Э-э-э... минут десять.

ЭДМОНД. Десять?! Невероятно. У вас воздух, как в сосновом бору. Я дома больше пяти минут не сплю.

ПАТРИК. А ночью?

ЭДМОНД. Я за ночь и говорю. Пять минут - и снова на ногах. Не понимаю людей, которые треть своей жизни проводят в бессознательном состоянии.

ПАТРИК. Тогда чем вы занимаетесь, когда не спите, особенно по ночам?

ЭДМОНД. Патрик, вы плохо воспитаны, если задаете вопрос, чем энергичные люди занимаются по ночам?

ПАТРИК. В вашем возрасте?!

ЭДМОНД. Вот еще одно подтверждение, что родители в свое время упустили с твоим воспитанием.

ПАТРИК. Можно подумать, что вы Альфреда лучше воспитывали.

ЭДМОНД. Согласен. В твоем возрасте я был таким же неразумным. Но тогда и время было другое. Из всех педагогических приемов - одни розги. Кстати, не мешало бы возродить. Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что маленький пучок розг способен заменить всю академию педагогических наук.

ПАТРИК. А что вам еще не нравится в нынешнем времени?

ЭДМОНД. Многое. Столько условностей и лживой исторической информации.

ПАТРИК. Историки лгут?

ЭДМОНД. Если бы только историки. Вы посмотрите фильмы о двадцатилетней давности. И сами увидите, что тогда одевались иначе, чем они показывают. А в шестьдесят вообще плеваться в телевизор начнете. И внукам никогда не докажите, что все было по-другому. Отойдете, а они повертят пальцем у виска - дедушку начало клинить.

КЭТРИН. А вот наш дедушка еще здраво рассуждает.

ЭДМОНД. Прадедушка. Но не стану надоедать нравоучениями. Патрик, ты идешь на работу? Если не возражаешь, я провожу, познакомлюсь с вашим районом.

ПАТРИК. Конечно, ради бога.

(Патрик и Эдмонд уходят.)

КЭТРИН. Сабина, ты заметила, Патрик, кажется, начинает ему верить?

САБИНА. Да я и сама теперь не знаю, что и думать.

(С улицы входит МАРИЯ - мама Кэтрин.)

МАРИЯ. Добрый день, красавицы!

КЭТРИН. Здравствуй мама.

САБИНА. Здравствуйте Мария Филипповна.

МАРИЯ. У Патрика появился новый ученик? Энергичный мужчина и неплохо выглядит.

САБИНА. Какой мужчина?

МАРИЯ. Эдмондом представился и поцеловал мне руку. По глазам сразу видно - донжуан. Разве что не облизывался, когда меня рассматривал.

САБИНА. Мария Филипповна! Вас?!

МАРИЯ. Сабина, вот этого не надо! Можно подумать, что мужчины тобой не любуются, и ты не понимаешь их взгляды?

КЭТРИН. Еще и как любуются. Я всегда замечаю.

САБИНА. Кэтрин, перестань. Они тобой любуются, а на меня только посматривают.

МАРИЯ. Не важно. Главное, обеих пожирают глазами. И кто этот Эдмонд?

САБИНА. Приехал погостить.

КЭТРИН. Дальний родственник по папиной линии.

САБИНА. Остановился в вашей комнате.

МАРИЯ. В моей?!

КЭТРИН. Мама, он ненадолго.

МАРИЯ. Ради бога, что мне ночевать негде? Лишь бы мои вещи не трогал - все-таки, знаете, мужчина. И сколько ему лет?

КЭТРИН. Мы не спрашивали, как-то неудобно.

САБИНА. Да мужчинам какая разница. Насколько выглядят - столько и есть.

МАРИЯ. Я думаю, лет сорок. Лет на пять старше меня.

САБИНА (в сторону). Интересная арифметика.

КЭТРИН. Да, мама, примерно так.

САБИНА. Вам по возрасту как раз подходит.

МАРИЯ. Сабина, о чем ты говоришь? С меня достаточно было Майкла - вот ее папочки. (Указывает на Кэтрин.) Ревновал меня даже к столетним старикам. А сам связался с молодухой - вот теперь с ней и мучается. Получил, что заслужил. А чем он занимается?

САБИНА. Майкл?

МАРИЯ. Нет, Эдмонд - наш родственник.

КЭТРИН. Э-э-э... кажется, оздоровлением, омоложением...

МАРИЯ. У него тоже фитнес-клуб?

КЭТРИН. Не знаю. Но кажется он большой специалист в этой области.

МАРИЯ. Вот и хорошо. Подскажет вам с Патриком, как укрепить ваш бизнес. И я на правах родственницы у него проконсультируюсь.

КЭТРИН. По какому вопросу?

МАРИЯ. Вопрос всегда найдется, был бы человек интересный.

САБИНА. На этот счет не сомневайтесь - такого вы еще не видели.

МАРИЯ. Это он таких не видел. Сабина, не угостишь меня кофе? Заодно расскажешь об Эдмонде. (Направляется в сторону кухни.)

КЭТРИН (вослед уходящим). Сабина об Эдмонде ничего не знает. (Твердо.) Ни-че-го!

САБИНА. Да откуда я могу его знать!

(Сабина и Мария уходят на кухню.)

КЭТРИН. Ну и мама! Мне бы ее энергию.

(В центральную дверь входит ТОМАС. Он одет в полицейскую форму.)

ТОМАС. Привет!

КЭТРИН. Привет, Томас.

ТОМАС (оглядываясь). Ты одна?

КЭТРИН (подносит палец к губам, шепотом). Сабина и мама.

ТОМАС (тихо). И не сидится ей дома. Тогда приходи ко мне вечером.

КЭТРИН. Не могу.

ТОМАС. Что случилось?

КЭТРИН. Родственник приехал.

ТОМАС. Какой еще родственник?

КЭТРИН. Расскажу, не поверишь.

ТОМАС. Главное, чтобы Патрик тебе верил.

(В центральную дверь входит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Да-а-а! Неплохое у вас местечко, тихое.

КЭТРИН. Томас, познакомься - Эдмонд.

ЭДМОНД (удивленно). Эдмонд?

КЭТРИН. Хотите называться по отчеству?

ЭДМОНД. Нет-нет, так даже лучше. На американский лад. У нас дедушке под сотню, а ему - Билл, а не сгонять ли нам за пивком?

ТОМАС. Вы из Америки?

ЭДМОНД. Да, недавно приехал. Думал, хоть в Европе оздоровление поставлено, как следует. Но и здесь переняли нашу глупость! Мышцы качают, а головы в расчет не берут. Впрочем, и этому есть объяснение. Не дай бог начнешь думать головой, изведешь себя мрачными мыслями.

ТОМАС. Тогда подскажите, как правильно думать? Чему следовать в жизни?

ЭДМОНД. Я еще в молодости вывел одну максиму: надо жить так, чтобы пережить всех, кто учил меня правильной жизни.

ТОМАС. И насколько она оказалась верной?

ЭДМОНД. С каждым годом убеждаюсь в ее правоте. Прочитаю очередной некролог и не могу сдержать слезы. Ах, еще один мой учитель покинул сей мир! А как он по-отечески хлопал меня по плечу. А я тогда, бестолковый, не способен был вместить всю его мудрость. Кто меня теперь научит? Поневоле заплачешь. Нет, пойду-ка я лучше пару минут вздремну. (Уходит.)

ТОМАС. Оригинальный у тебя родственник.

КЭТРИН. Да, прадедушка еще тот.

ТОМАС. Какой прадедушка?

КЭТРИН (опомнившись). У нас прадедушка рассуждал примерно так же, как Эдмонд. Он, наверное, в него пошел.

ТОМАС. Все равно не понимаю - приехать в гости и завалиться спать? Как-то некрасиво.

КЭТРИН. Нормально. Тем более что спит он второй раз.

(Входит МАРИЯ с газетой в руках.)

МАРИЯ. Кэтрин, я забыла сказать... (Замечает Томаса.) Добрый день, Томас.

ТОМАС. Добрый день, Мария Филипповна.

МАРИЯ. Вы меня совсем огорошили родственником. В наш город приехал знаменитый Бейкер - владелец американской сети фитнес-центров. Надо чтобы Патрик с ним встретился. Я думаю, это будет полезно для вашего бизнеса. Тем более что Бейкер -- твоя девичья фамилия.

ТОМАС. Бейкер? А я и не знал. Полезное совпадение. Но встретится с ним будет непросто. Я читал, этот Бейкер - загадочная личность, мизантроп, на людях показывается мало и ему несчетное количество лет.

КЭТРИН. Напротив, очень веселый и молодой.

ТОМАС. С чего ты взяла?

КЭТРИН. ...Тоже читала. Сейчас пишут кто во что горазд - не знаешь, кому и верить.

МАРИЯ. Томас, узнай, в каком отеле он остановился. А я попробую организовать Патрику встречу.

КЭТРИН. Мама, и как ты это сделаешь?

МАРИЯ. Проще простого. Представлюсь пресс-секретарем какой-либо спортивной газеты и договорюсь. Не исключено, что он приехал с инвестициями. Им в Америке всегда с деньгами тесно. Хлебом их не корми, дай облагодетельствовать какие-нибудь острова в Океании.

ТОМАС. У нас не острова, а Европа, и все они родом отсюда.

МАРИЯ. Это верно. Столько каторжников туда перебралось!

ТОМАС. Мария Филипповна, те каторжники давно загнулись. А нынешние американцы не имеют к ним никакого отношения, и не собираются к нам перебираться.

МАРИЯ. Вот и хорошо. У нас и без них жулья хватает. Все. Я побежала. Как все разузнаю - позвоню.

ТОМАС. Мария Филипповна, я вас провожу.

(Мария и Томас уходят. Томас за спиной Марии многозначительно машет Кэтрин рукой.)

КЭТРИН. А вдруг он и в самом деле мой прадедушка? Нет! Это, конечно, полнейшая глупость.

(Из спальни выходит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Чудесный, чудесный у вас климат! Я так крепко спал только в молодости -- после работы в каменоломнях.

КЭТРИН. Эдмонд, мне надо поговорить с вами. Если принять вашу биографию за достоверную, то все в нашем доме пойдет кувырком. И мама, и Патрик, и Томас... Им трудно поверить...

ЭДМОНД. Понимаю, Кэтрин, понимаю. Но ты, надеюсь, не сомневаешься?

КЭТРИН. Я?.. Нет, я в этом почти уверена.

ЭДМОНД. Правильно и делаешь. Не уподобляйся своему окружению. Чаще всего нас ограничивают именно наши близкие.

КЭТРИН. В том-то и беда. Всех не убедишь, а мне жить с ними. И что теперь - постоянно спорить? Эдмонд, ведь вы в Америке не кричали всем репортерам, что вам двести лет?

ЭДМОНД. Давно предпочитаю помалкивать на этот счет. Но я полагал, что с родственниками могу быть откровенен.

КЭТРИН. Так и есть. Я верю вам и нисколько не сомневаюсь. Но, предположим, Патрик...

ЭДМОНД. Кэтрин, ты вполне здраво рассуждаешь. Поэтому тебе давно надо оставить этого невежду и грубияна. Он ничего не понимает даже в деле, которым занимается. Ты его любишь?

КЭТРИН. Эдмонд, мы живем вместе десять лет...

ЭДМОНД. Понятно. А сколько лет замужем твоя мама?

КЭТРИН. Мама? Она не замужем. Мама и папа давно развелись. И с тех пор она живет одна.

ЭДМОНД. Одна? Такая обворожительная женщина - и одна?!

КЭТРИН. Вы тоже ей понравились.

ЭДМОНД. Приятно слышать.

КЭТРИН. А еще она мечтает организовать Патрику встречу с американским миллионером, владельцем сети фитнес-клубов Бейкером.

ЭДМОНД. Со мной, что ли?

КЭТРИН (недоуменно). Вы... вы хотите сказать... что миллионер, которому огромное количество лет...

ЭДМОНД. Да я вам об этом уже сто раз говорил! Неужели повторять двести - по количеству прожитых мною лет?

КЭТРИН. Господи! И что же это получается? Мама готова разбиться в лепешку, чтобы организовать встречу Патрика с вами, а вы живете в нашем доме?!

ЭДМОНД. Я откажу Патрику. Разве можно чему-то обучить неверующего Фому?

КЭТРИН. А маму?

ЭДМОНД. Мама - другое дело. Я вижу, энергии в ней хоть отбавляй. А мне всегда импонировали такие люди, особенно, женщины.

КЭТРИН. Так вы согласны с ней встретится?

ЭДМОНД. Хоть сейчас.

КЭТРИН. Нет-нет, вы не поняли. Встретиться не как родственник и мой прадедушка, а как американский миллионер.

ЭДМОНД. Я миллиардер.

КЭТРИН. Не может быть! Все пишут - миллионер.

ЭДМОНД. Мало ли что пишут. Мне лучше знать, сколько у меня денег.

КЭТРИН. Но мама надеется увидеть старого, убеленного сединами...

ЭДМОНД. Напрасно надеется. Таким она увидит меня не скоро.

КЭТРИН. Дай вам бог и дальше здоровья и всего остального. Но в таком виде вы не поместитесь у нее в голове.

ЭДМОНД. Понимаю. Это как шкаф, который толкают в лифт, а он не лезет, сколько его ни верти. Кстати, многие научные открытия, математически доказанные и понятные специалистам, не помещаются в головах средних размеров.

КЭТРИН. Вы о квантах?

ЭДМОНД. И о них тоже.

КЭТРИН. Вот видите -- я права. Нельзя от людей требовать больше, чем они способны усвоить. Ведь трехмесячного ребенка не учат алгебре?

ЭДМОНД. Но Патрику больше трех месяцев.

КЭТРИН. А моя мама в алгебре еще моложе.

ЭДМОНД. Да она и так молодая. А уж по скрытой в ней энергии моложе Патрика в несколько раз.

КЭТРИН. Так вы согласны?

ЭДМОНД. С чем?

КЭТРИН. Что вам следует предстать перед мамой и Патриком в другом виде? Более степенным, уважаемым, седовласым...

ЭДМОНД. Стариком что ли?

КЭТРИН. Ну почему стариком? Просто рассудительным, многоопытным, умудренным... в парике.

ЭДМОНД. В парике?

КЭТРИН. Эдмонд, а как же иначе? Она вас видела и сразу узнает. Если вам известен другой способ - подскажите.

ЭДМОНД. К сожалению, не могу придумать.

КЭТРИН. Вот видите. И ничего плохого в парике нет. Вы даже не представляете, сколько людей вокруг нас ходят в париках.

ЭДМОНД. Стало быть, в парике я буду изображать самого себя?

КЭТРИН. Правильно. Нет ничего проще, чем изобразить себя. А когда снимите -- снова станете самим собой.

ЭДМОНД. Твоим родственником?

КЭТРИН. Да. Только без миллионов.

ЭДМОНД. Без миллиардов.

КЭТРИН. Да, без миллиардов. Милый, энергичный, остроумный, веселый и молодой родственник.

ЭДМОНД. Таким я быть согласен.

КЭТРИН. Тогда можно сообщить маме, что вы не против поделиться опытом?

ЭДМОНД. Я никогда не скрывал своих знания от тех, кто способен их усвоить. Но сейчас я должен уйти.

КЭТРИН. Хотите вздремнуть?

ЭДМОНД. За париком. Мне начинает нравиться мой европейский вояж. (Уходит в центральную дверь.)

(В кармане Кэтрин звонит мобильный телефон.)

КЭТРИН. Мама, привет... Не можешь найти, где остановился американец? И не надо... Я уже нашла, созвонилась и даже договорилась. Приезжай немедленно, он скоро будет. (Выключает телефон.) Вот так, мама! Наконец твоя дочь оказалась энергичней тебя!

(Входит ПАТРИК.)

ПАТРИК. Я забыл телефон. С кем ты говорила?

КЭТРИН. С мамой.

ПАТРИК. О чем можно целыми днями чесать языками?

КЭТРИН. О нашем бизнесе.

ПАТРИК. Нашла специалиста.

КЭТРИН. Ты всегда недооценивал мою маму. А она, пока ты унижаешь ее, нашла Эдмонда Бейкера, созвонилась с ним и договорилась о встрече!

ПАТРИК. Бедный Бейкер. Впрочем, он выставит ее через пять минут после скорострельной болтовни.

КЭТРИН. Как он может выставить ее из нашего дома? Бейкер приедет сюда.

ПАТРИК. Бейкер? Миллионер?

КЭТРИН. Миллиардер. И приедет благодаря маме.

ПАТРИК. Да ты шутишь?

КЭТРИН. Делать мне больше нечего. Оденься поприличней.

ПАТРИК. Конечно. А этот сумасшедший... твой родственник, не испортит встречу?

КЭТРИН. Не волнуйся, он ушел.

ПАТРИК. А вдруг заявится и начнет бредить о картежниках и каторжниках из прошлых веков?

КЭТРИН. Не волнуйся, я его не подпущу к вам.

ПАТРИК. Постарайся. Я одену бежевый костюм.

КЭТРИН. Лучше синий, он тебе больше идет.

(Патрик уходит в правую дверь. С улицы входят МАРИЯ и преображенный ЭДМОНД. Эдмонд в парике, изображает дряхлого старика.)

МАРИЯ. Кэтрин, этот господин говорит, что хочет видеть тебя.

КЭТРИН (не узнавая Эдмонда). Добрый день. Проходите, присаживайтесь.

(Эдмонд старческой походкой добирается к креслу, кряхтя усаживается, осматривается по сторонам.)

ЭДМОНД. А у вас тут все уютненько.

КЭТРИН. Мы обставляли комнаты, советуясь с мамой.

ЭДМОНД. Красивая, красивая мама! Господи, что я говорю?! Что на уме, то и на языке. Красивая, красивая комната. И дом красивый. Только далеко от центра, водитель едва отыскал вас.

МАРИЯ. Зато здесь тихо, и Кэтрин недалеко до работы.

ЭДМОНД (Марии). А вы, стало быть, ее сестра? Угадал! Угадал! И не отпирайтесь -- очень похожи.

МАРИЯ. Что вы! Какая сестра?

КЭТРИН. Это моя мама.

ЭДМОНД. Мама?! Не шутите! Не может быть.

МАРИЯ (представляется). Мария Бейкер.

ЭДМОНД. Бейкер? Вот так неожиданность! Я тоже Бейкер. Эдмонд Бейкер.

КЭТРИН (сообразив, что перед ней Эдмонд). Боже! Так вы Бейкер, с которым я договаривалась о встрече? Я Кэтрин Райт... это я звонила вам...

ЭДМОНД. Как же, как же... Помню разговор. Вы еще сказали, что видите меня степенным, представительным, седовласым. И вот... Как я вам?

КЭТРИН. Именно таким я вас и представляла.

МАРИЯ. Так вы господин Бейкер?! Финансовый гений из Америки?

ЭДМОНД. Полно... полно вам. Какой там финансовый. Обыкновенный рядовой гений, как и все прочие. У нас ведь как? Если заработал миллион, так сразу финансовый...

КЭТРИН. И у нас примерно так же.

ЭДМОНД. Теперь везде так. А вот раньше было по-другому. Вот когда мой сын Альфред захотел по-быстрому заработать большие деньги...

КЭТРИН. Господин Бейкер, не надо о прошлом. У нас в семье были еще и не такие Альфреды. Лучше о будущем. В крайнем случае - о настоящем.

МАРИЯ. Надо пригласить Патрика.

КЭТРИН. Конечно.

(Мария уходит.)

КЭТРИН (опасливо оглядываясь). Эдмонд, я вас сразу не признала.

ЭДМОНД. Я сам себя не узнаю. Всего вести лет, а выгляжу, как дряхлая мумия.

КЭТРИН. Не прибедняйтесь, вы отлично смотритесь. А соображаете вообще как двадцатилетний. Только не надо об Альфреде, о картах и как дружки обошлись с ним.

ЭДМОНД. Но это поучительная история.

КЭТРИН. Да все мы с детства знаем ее. Вы хотите, чтобы вас разгадали?

ЭДМОНД. Боже упаси. То-то будет стыдобища -- в таком возрасте напялил парик и начал лицедействовать. Не дай бог попадет в газеты - сраму не оберешься!

КЭТРИН. Вот и забудьте про Альфреда.

ЭДМОНД. И перед вашей мамой стыдно будет.

КЭТРИН. Тем более. Не отклоняйтесь от сценического образа. А я обещаю, что ничего ей не скажу.

ЭДМОНД. Никому. Ни маме, ни Патрику, ни Сабине!

КЭТРИН. Договорились.

(Входят МАРИЯ и разнаряженный ПАТРИК.)

ПАТРИК. Добрый день, господин Бейкер.

ЭДМОНД (поднимаясь с кресла). Добрый день, Патрик! Так вот вы какой! Не зря мне о вас много рассказывали.

ПАТРИК (недоуменно). Обо мне?

ЭДМОНД. Конечно. Мои менеджеры бывали в Европе и обратили внимание на ваш бизнес, вернее, на способ его ведения.

ПАТРИК. Неужели?

КЭТРИН. И чем же он интересен?

ЭДМОНД. О-о-о! Большое видится на расстоянии. А наш Атлантический океан, это я вам скажу, расстояние! У вас, Патрик, все по-иному. Я бы хотел кое-что перенять.

МАРИЯ. Уважаемый господин Бейкер...

ЭДМОНД. Мария, зовите меня просто Эдмонд. Давайте будем как близкие люди.

МАРИЯ. Ну что вы...

ЭДМОНД. Совсем как родственники. Тем более, что и девичья фамилия у вашей дочери Бейкер... Как вашу Кэтрин зовут?

МАРИЯ. Кэтрин.

ЭДМОНД. Правильно... вспомнил, Кэтрин.

МАРИЯ. Кстати, она после замужества хотела оставить девичью фамилию, но Патрик настоял.

ЭДМОНД. И правильно сделал. Представляете, в Америке -- империя фитнес-центров Бейкеров, и в Европе - Бейкеров. Возникла бы путаница. Могут подумать, что все клубы принадлежат одному семейному клану.

КЭТРИН. А так мы отдельно.

ЭДМОНД. Пока отдельно.

ПАТРИК. Извините... не понял?

ЭДМОНД. Вот видите, никудышный из меня переговорщик. Взял и раскрыл свои карты в самом начале. Альфред бы меня не одобрил.

МАРИЯ. Альфред? Какой Альфред?

КЭТРИН. Святой Альфред. Господин Бейкер мне рассказал, что мысленно всегда советуется со своим покровителем -- святым Альфредом.

МАРИЯ. Никогда такого не слыхала.

ЭДМОНД. Он принял мученическую смерть от своих дружков, но до конца остался верен себе.

МАРИЯ. Надо будет посмотреть в святцах. У нас в семье тоже был Альфред.

КЭТРИН. Мама, мы встретились не для того, чтобы вспоминать семейные предания.

ЭДМОНД. Да-да, не будем касаться прошлого. Чем дальше от нас -- тем больше ужаса. Возьмите хоть Библию... начиная от Авеля с Каином. Волосы дыбом поднимаются! (Хватается руками за голову, демонстрируя степень ужаса. Кэтрин, опасаясь, что он в пылу разговора сдернет парик, бросается к Эдмонду, кладет руки ему на голову.)

КЭТРИН. Эдмонд, успокойтесь... не волнуйтесь... (Говорит, подобно гипнотизеру во время сеанса.) Вы спокойны, вы совершенно спокойны... Ветхозаветные ужасы остались в далеком прошлом... Они к нам не имеют никакого отношения...

ЭДМОНД. Спасибо, Кэтрин. Последнее время я стал очень впечатлительным. Меня даже удручает мой бизнес. С его помощью все молодеют, а я старею. Вы даже не можете представить, сколько мне лет!

КЭТРИН. Нет-нет! Господин Бейкер, об этом тоже не надо.

МАРИЯ. Эдмонд, вы еще очень молоды. В вашем голосе слышится столько энергии, что и молодым не снилось.

ЭДМОНД. А в вашем, Мария, я улавливаю совсем юные нотки.

МАРИЯ. Спасибо, Эдмонд.

ПАТРИК. Господин Бейкер, вы что-то говорили о бизнесе?

ЭДМОНД. О бизнесе? Извините, когда рядом обворожительная женщина, я, как невежа, буду говорить о бизнесе?!

ПАТРИК. Одно второму не помеха. Бизнес - бизнесом, женщины - женщинами. Тем более, что половина всех наших сил отнимают именно женщины.

ЭДМОНД. В каком смысле?

КЭТРИН. Патрик, скорее всего -- надеюсь, что это так -- говорит, что половина клиентов нашего клуба женщины.

ЭДМОНД. А-а-а, вон оно что! Не одобряю.

ПАТРИК. Чего не одобряете?

ЭДМОНД. Когда женщины отдельно, а мужчины отдельно. Все группы должны заниматься вместе. Как инь и янь. Мы всегда должны быть вместе. И бизнес наш следует объединить!

ПАТРИК. В каком смысле?

ЭДМОНД. Да что ж тут непонятного?! Даже удивлен вашим вопросом.

МАРИЯ. Патрик, вероятно, интересуется, на каких условиях... объединить.

ЭДМОНД (Марии). Объясняю. Например, вы мне очень нравитесь...

МАРИЯ. Например?

ЭДМОНД. Если вас смущает "например", то выбросим это слово. Вы мне просто нравитесь. Нет, "просто" тоже выбросим. Вы мне очень нравитесь. "Очень" я выбрасывать не собираюсь. И вот я решил объединить наши судьбы! И какие тут могут быть условия? Надо объединяться, а условия согласуются потом.

КЭТРИН. Вы о бизнесе или о маме?

ПАТРИК. Мы говорим о бизнесе.

ЭДМОНД (указывая на Патрика). Вот! В этом главный его недостаток. Он разделяет личную жизнь и бизнес. А я - никогда. Я как начал заниматься омоложением - своим и моих клиентов - так двести лет этим и занимаюсь.

ПАТРИК. Двести лет?

КЭТРИН. Господин Бейкер напоминает, что их семейному бизнесу двести лет.

ЭДМОНД. На самом деле немного меньше. Но чего скрывать, у нас ради рекламы иной раз любят приврать. Я думаю, что компании, выпускающие смартфоны, лет через пятьдесят станут уверять, что в Древней Греции общались с помощью телефонов.

ПАТРИК. Я не могу поверить в то, что вы говорите.

ЭДМОНД. Вы о смартфонах в Греции, или о том, что я занимаюсь омоложением сто пятьдесят лет?

ПАТРИК. В то, что вы решили объединить свою корпорацию с нашим скромным фитнес-клубом.

ЭДМОНД (назидательно). Неверие - еще одни твой недостаток.

МАРИЯ. Он избавится от него...

КЭТРИН. ...С вашей помощью.

ЭДМОНД. Надеюсь. Я даже уверен. А сейчас извините, у меня назначена еще одна встреча. (Марии.) Нет-нет, Мария, это не женщина. (Остальным.) Вопрос финансовый - открытие счетов в местных банках. Если не возражаете, о формате объединения поговорим позднее.

КЭТРИН. Я вас провожу.

ЭДМОНД. Конечно. (Направляется в сторону спальни.)

КЭТРИН. Нет-нет, вам сюда. (Направляет Эдмонда в центральную дверь.)

(Эдмонд и Кэтрин уходят.)

ПАТРИК (кричит). Сабина! Сабина!

(Входит САБИНА.)

САБИНА. Что случилось?

ПАТРИК. Сабина, ты пропустила главное событие в нашей жизни!

САБИНА. Не кричи. Разбудишь родственника.

МАРИЯ. А разве он там?

САБИНА. Не знаю, наверное, там.

(Мария подходит к двери спальни, стучит.)

МАРИЯ. Эдмонд... извините... (Заглядывает в комнату.) Его нет. Дожилась... в свою комнату не могу войти без стука. (Уходит в спальню.)

ПАТРИК. Сабина, ты не поверишь - я стану миллионером.

САБИНА. Патрик, на тебя плохо действует ваш ненормальный родственник. Он постоянно твердит, что ему двести лет. Я как-то зашла в комнату, а он спал и во сне, как и ты, бредил миллионами и фитнес-центрами.

ПАТРИК. И вот -- этот бред сбывается!

САБИНА. А еще он ругал тебя последними словами... во сне, конечно.

ПАТРИК. В один прекрасный момент он проснется на улице. Как только объединюсь с Бейкером, я вышвырну этого родственничка из дома.

(Из спальни выходит МАРИЯ.)

МАРИЯ. Он в моей комнате все переставил по-своему.

ПАТРИК. Вот же наглец! Представляете, если бы я оказался в гостях и в чужой комнате все переиначил?

МАРИЯ. А мою фотографию поставил на тумбочку рядом с изголовьем кровати.

САБИНА. Да он сексуальный маньяк!

ПАТРИК. Он приставал к тебе?

САБИНА. Нет, а вот о вас, Мария Филипповна, все расспрашивал.

ПАТРИК. Сабина права, он не только сумасшедший, но и маньяк. Сумасшедший маньяк!

МАРИЯ. Патрик, ну зачем такие скоропалительные выводы? И потом, маньяки всякие бывают: тихие, спокойные, верные... Бывают такие ласковые и преданные маньяки, каких и среди здоровых не отыскать.

ПАТРИК. Я в маньячных степенях не разбираюсь. Маньяк - он и есть маньяк! Сегодня веселый, энергичный, жизнерадостный, а завтра - перемкнет в голове, и он уже старикашка. Ходит, кряхтит, шаркает ногами, заговаривается, как мой будущий компаньон.

САБИНА. Какой компаньон?

ПАТРИК. Пойдем выпьем кофе, я тебе все расскажу.

САБИНА. Пойдем.

(Патрик и Сабина уходят на кухню.)

МАРИЯ. Знаю я все ваши рассказы. Давно бы просветила Кэтрин насчет вас. Да где гарантия, что следующий муженек у нее будет лучше Патрика? Тут и с собой разобраться не могу. Я уверена, даже твердо знаю, что миллиардер положил на меня глаз. И положил... господи, что за слово!.. не просто так, а серьезно, по-настоящему. Но знаю, что и Эдмонд - наш дальний родственник, тоже из-за меня с ума сходит. Вот так дела! То ни одного -- то сразу двое.

(С улицы входит ЭДМОНД в прежнем своем - молодом - облике.)

ЭДМОНД. Наконец-то все разошлись. Такое впечатление, что поселился на вокзале.

МАРИЯ. Вам не нравится кипение жизни?

ЭДМОНД. Очень нравится, это моя стихия. Но огорчает, что мы никак не можем поговорить наедине.

МАРИЯ. С кем?

ЭДМОНД. С вами.

МАРИЯ. Со мной? О чем?

ЭДМОНД. О чем мужчины обычно говорят с женщинами? Правильно - о всяких глупостях. О погоде, о здоровье, о своих знакомых... Лишь бы не сказать главного. Ходят вокруг да около. Вы замечали такую особенность.

МАРИЯ. Замечала. Я даже и сейчас ее наблюдаю.

ЭДМОНД. Ничего подобного. Это было мое вступительное слово.

МАРИЯ. Интересно, интересно...

ЭДМОНД. Я не сторонник долгих предисловий. Иные при встрече с женщинами годами плетут всякую глупость, то рассказывают последний виденный фильм, то вспоминают прошлогодний отпуск...

МАРИЯ. Да что ж это такое!..

ЭДМОНД. Убил бы такого мужчину! Ты возьми, черт побери, и открыто скажи!

МАРИЯ. Вот и скажи.

ЭДМОНД. И скажу! Мария, я больше двух минут не сплю.

МАРИЯ. Мы перешли к беседе о здоровье?

ЭДМОНД. Нет. О моей любви к вам. Я не могу спать положенные мне десять минут - все думаю о вас. Я не нахожу себе места. И потом, пришел к выводу, что последние двести лет провел абсолютно бездарно.

МАРИЯ. Так уж и двести?

ЭДМОНД. Не меньше. И все бы их отдал за год жизни с вами.

МАРИЯ. Эдмонд, вы разволновались.

ЭДМОНД. Еще и как.

МАРИЯ. Вам надо успокоиться и отдохнуть.

ЭДМОНД. Не надо мне отдыхать, я не устал!

МАРИЯ. Тогда надо успокоиться.

ЭДМОНД. Вот и успокойте меня.

МАРИЯ. Хорошо-хорошо. Давайте я проведу вас в вашу комнату.

ЭДМОНД. В нашу комнату. Она ведь и ваша.

МАРИЯ. Хорошо, в нашу. И не надо шуметь. (Уходит с Эдмондом в спальню.) Берите пример с меня -- я ведь не кричу на весь дом, что вы мне тоже очень понравились.

(С улицы входят ТОМАС и КЭТРИН.)

ТОМАС. Кэтрин, поверь, это правда.

КЭТРИН. Я тебе верю. Но это не обязательно должен быть наш родственник.

ТОМАС. Скорее всего, это он. По линии Интерпола мы получили сообщение, что в наш город прибыл известный авантюрист.

КЭТРИН. Если известный, то арестуйте его.

ТОМАС. Да он имена меняет чаще, чем женщина брюки. Главное, что он выдает себя за крупного предпринимателя, помещает в газетах интервью с собой, разумеется, собственноручно написанные.

КЭТРИН. Да половина всех наших бизнесменов так поступают. А вторая -- мечтает попасть в газету.

ТОМАС. А он не мечтает, а делает свое темное дело. Предлагает предпринимателям, поверившим байкам в его могущество, влить их бизнес в его корпорацию.

КЭТРИН. И что в этом плохого?

ТОМАС. Для него -- ничего. Он становится собственником подаренного бизнеса, потому что никакой его корпорации не существует. Есть десятки разрозненных и разношерстных предприятий, полученных обманных путем.

КЭТРИН. Томас, не придумывай... Патрик обговаривал подобное слияние.

(Из кухни выходит ПАТРИК.)

ПАТРИК. И это будет лучшая моя сделка...

ТОМАС. ...Под названием "Ампутация бизнеса".

ПАТРИК. Какая ампутация?

ТОМАС. Вернее, трансплантация: у тебя кое-что отрежут, а другому пришьют. Тебе предлагали объединить бизнес?

ПАТРИК. И я с удовольствием согласился.

ТОМАС. А ты ознакомился с биографией будущего компаньона?

ПАТРИК. Еще бы. О нем наперебой пишут все газеты.

ТОМАС (Кэтрин). Вот! Еще одно доказательство. (Патрику.) Старик, обольстивший тебя светлым будущим - авантюрист.

ПАТРИК. Кэтрин, что он говорит?

КЭТРИН. Томас ошибается.

ТОМАС. Оставьте пустые разговоры! Пригласите его сюда и вы увидите, как я с ним разделаюсь!

(Из спальни выходит растрепанная и приводящая себя в порядок МАРИЯ.)

МАРИЯ. Кэтрин, что здесь за шум?

ТОМАС. Мария, этот старик обманул вас!

МАРИЯ (поправляя одежду). Нет, я в своих ожиданиях не обманулась.

КЭТРИН. Мама, о чем ты говоришь? Что ты делала в его комнате?

МАРИЯ. Кэтрин, это и моя комната. Что хочу, то в ней и делаю.

ПАТРИК. Мария Филипповна, но он сумасшедший.

МАРИЯ (двусмысленно). В некотором смысле можно сказать и так.

КЭТРИН. Мама, это неприлично!

(Из спальни выходит ЭДМОНД в парике, в облике старика.)

ЭДМОНД. Да-да, в моем возрасте неприлично так долго задерживаться на белом свете.

ТОМАС (указывая на Эдмонда). Это он?

ЭДМОНД. А еще неприличней в моем возрасте отнимать время у столь обворожительной женщины.

КЭТРИН. Мама, я уже подумала бог знает что.

МАРИЯ. Хороши дела! Я не имею права зайти в свою комнату.

ТОМАС. Вы лучше подумайте о нем! (Указывает на Эдмонда.)

ЭДМОНД. Женщинам уже не следует меня опасаться.

ТОМАС. А вот мужчинам, в первую очередь Патрику, не мешало бы поберечься.

ЭДМОНД. На что вы намекаете?

ТОМАС. Вы предлагали Патрику соединиться?

ЭДМОНД. Только бизнесами.

ТОМАС (Кэтрин). Что я тебе говорил! (Эдмонду.) Не знаю как по имени, но ваша песенка спета! Вы арестованы!

ЭДМОНД (хватается за сердце). Ой!

КЭТРИН (бросается к Эдмонду). Что с вами?

ЭДМОНД. Сердце.

КЭТРИН. Пойдемте, приляжете. (Ведет Эдмонда к левой двери.)

ТОМАС. Нет! Он отдохнет в полицейском участке.

КЭТРИН. Томас, не хватало еще, чтобы человек умер в нашем доме. (Уводит Эдмонда в спальню.)

ПАТРИК. Кэтрин правильно говорит. Если он авантюрист, то он понадобится тебе живым. Но я до сих пор не могу поверить.

ТОМАС. Сейчас вызову наряд - поверишь.

(Из спальни выходит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Томас, ты прав -- он мошенник. Я в этом уверена.

ТОМАС. Почему?

КЭТРИН. Он убежал. Распахнул окно и удрал.

ТОМАС. Как?!

ПАТРИК. Что?!

(Из спальни выходит ЭДМОНД в своем обычном, молодом, облике.)

ЭДМОНД. Чертов старик! Пробежал по мне, как по тротуару! Ухо отдавил. А я только прилег...

(Томас бросается к спальне, забегает в нее, вскоре выходит.)

ТОМАС. Его нет!

ЭДМОНД. Разумеется. Сиганул, как с трамплина.

КЭТРИН. Вот и хорошо.

ТОМАС. Что ж тут хорошего?

КЭТРИН. Что человек не умер.

ЭДМОНД. С таким стариком ничего до двухсот лет не случится.

КЭТРИН. И у нас ничего не случилось. Мошеннику не удалось присвоить наш бизнес. Все благодаря тебе, Томас.

ТОМАС (указывая не Марию). А благодаря ей он удрал. Приютила мошенника в своей комнате!

МАРИЯ (возмущенно). Опять я виновата! Они доводят людей до того, что приходится сигать в окна, а я виновата! Хороша полиция - ничего не скажешь.

ТОМАС. Согласен. Это моя вина. Надо было сразу его хватать и никого не слушать. (Уходит в центральную дверь.)

КЭТРИН (убегая за Томасом). Томас, это из-за меня все так получилось!

ПАТРИК. Нет. Это я виноват. Не разглядел мошенника и едва не потерял бизнес. (Уходит на кухню.)

ЭДМОНД. О чем они говорят? Если кто-то и виноват, то один я. Зачем я притворялся стариком?

МАРИЯ (игриво). Эдмонд, ты оказался вовсе не стариком. И я не верю ни одному твоему слову о преклонном возрасте.

ЭДМОНД. А я никогда и не говорил, что двести лет - преклонный возраст. Это начало взросления. Бедный, бедный Альфред - умер совсем младенцем.

МАРИЯ. Но как так может быть? Это противоречит всем законам.

ЭДМОНД. Моим законам не противоречит. А вот ваши законы неправильные -- потому вы и стареете.

МАРИЯ. Эдмонд, объясни.

ЭДМОНД. Да тут и без слов понятно. Люди напоминают попугаев - что увидят, то и повторяют. Смотрят, вокруг богатеют - мечтают разбогатеть. Смотрят, стареют - и сами давай подражать. Элементарное самовнушение.

МАРИЯ. Но так происходит повсюду.

ЭДМОНД. Я и говорю - внушение, массовый гипноз. Если бы вокруг все молодели, то и другие стремились бы молодеть. И зачем я согласился играть старика? Лет пятьдесят у себя украл, не меньше!

МАРИЯ. Зато мне подарил несколько волшебных минут.

ЭДМОНД. И ты мне вернула интерес к жизни. Знаешь, когда коптишь небо столетиями, поневоле начинаешь тяготиться однообразием.

МАРИЯ. И что дальше? Ты будешь молодеть, а я стареть?

ЭДМОНД. Глупости! Как ты могла такое подумать? Я научу тебя тонкостям омоложения.

МАРИЯ. В постели?

ЭДМОНД. Нет, в постели я буду учиться у тебя. Я подскажу, как оставаться молодой.

МАРИЯ. Может быть, сразу и начнем? (Кивает в сторону спальни.)

ЭДМОНД. Конечно. В любое время. (Поднимается, подходит к окну.) Мария, сегодня весь мир распахнулся передо мной заново во всем своем великолепии.

МАРИЯ. И я никогда не была так счастлива.

ЭДМОНД (обнимая Марию). Прелесть ты моя. (Эдмонд и Мария целуются.)

(Из кухни входят ПАТРИК и САБИНА. Эдмонд замечает вошедших, вместе с Марией прячется за штору с левой стороны окна.)

ПАТРИК. Сабина, какое счастье, что я не согласился на предложение этого старика.

САБИНА. Мне даже страшно подумать... Ты бы разбогател и оставил меня.

ПАТРИК. Радость моя, как ты можешь говорить такое?! (Подходит к окну, говорит с широким жестом.) Да соблазняйте меня хоть всем этим миром, зачем он, если рядом нет тебя?!

САБИНА. Как приятно слышать.

ПАТРИК. А как приятен вкус твоего поцелуя. (Целует Сабину.)

(В центральную дверь входит КЭТРИН и ТОМАС. Патрик, замечая их, прячется вместе с Сабиной за штору с правой стороны окна.)

КЭТРИН. Томас, выбрось этого жулика из головы - всех не переловишь.

ТОМАС. Это верно. Вокруг половина таких. Дурачат друг друга, хорошо что никто ни о чем не догадывается.

КЭТРИН. Вот и не надо рисковать.

ТОМАС. А я тебе что говорю? Давай будем встречаться у меня.

КЭТРИН. Хорошо, с завтрашнего дня - у тебя. Но сейчас надо избавиться от стресса.

ТОМАС. И как можно скорее.

КЭТРИН. Так за чем остановка? (Подходит к двери спальни, стучит.) Эдмонд... (Заглядывает в комнату.) Никого... Они с мамой ушли.

ТОМАС. Это лучшее, что они сделали за сегодня.

(Кэтрин и Томас уходят в спальню. Слышится поворот ключа в замке. Пауза. То одна, то вторая штора по сторонам окна шевелятся. В центральную дверь осторожно, оглядываясь по сторонам, входит АЛЬФРЕД. На его глазах черная повязка грабителя, за плечами - холщовая сумка, подобная рюкзаку. Альфред осматривает комнату, выдвигает ящики комода, подходит к шкафу, открывает дверцу, присвистывает от удовольствия.)

АЛЬФРЕД. Неплохо, неплохо фитнес накачал эту квартирку! Люди качают мышцы, а они - деньги. Вот чем надо было заниматься, папочка! Если ты был такой умный, то почему не подсказал этот бизнес? (Возмущенно.) Карты ему не нравились! А как тебе игра на бирже?! А спекуляции ценными бумагами?! А лотерея, в конце концов! Вот где простор для честного человека! Но я не настолько потерял совесть, чтобы грабить людей таким беспардонным способом. Я скромно, по старинке. (Снимает сумку с плеча.)

(Из-за шторы выходит ЭДМОНД.)

ЭДМОНД. Альфред... это ты?

АЛЬФРЕД (роняя сумку на пол). Папа?.. Не может быть!

ЭДМОНД. Альфред, дай я посмотрю на тебя. (Подходит, снимает повязку с глаз Альфреда.) Альфред, ты совсем не изменился...

АЛЬФРЕД. Да... я остался таким же.

ЭДМОНД. ...Не хочешь зарабатывать честным трудом.

АЛЬФРЕД. И ты папочка не изменился - по-прежнему читаешь морали. У меня кроме них ничего от тебя не осталось. Впрочем, сохранилась одна бумажка - справка о крещении... из церкви. Ты помнишь, какой там указан год?

ЭДМОНД. Восемьсот пятнадцатый, сынок. Четвертого апреля.

АЛЬФРЕД. И где меня работодатели ожидают с такими паспортными данными?

ЭДМОНД. Альфред, можно поехать на Каймановы острова, там вообще живут без документов.

АЛЬФРЕД. Папа, да как я туда доберусь? Это раньше люди жили, где хотели. Где нравилось - туда и шли, где была работа -- там и нанимались. Целыми народами бродили по материкам. А теперь что? На границе сразу прихлопнут. Прикажешь оформлять пособие?

ЭДМОНД. Не приведи господь! Ты ведь мужчина.

АЛЬФРЕД. Мужчина... А за женщин я вообще молчу. Ты сам вон раньше...

ЭДМОНД (прерывая Альфреда). И молчи! Пойдем лучше на улицу, там все обговорим.

АЛЬФРЕД. Батя, я пальтишко прихвачу. (Вынимает из шкафа пальто на тремпеле.)

ЭДМОНД. Не надо, мне не нравится его фасон. Я куплю тебе другое - на синтепоне, легонькое, всегда можно удрать от кого угодно.

(Эдмонд и Альфред уходят в среднюю дверь. МАРИЯ выходит из-за шторы.)

МАРИЯ. Значит, Эдмонд не врал. Если у него сын с восемьсот пятнадцатого, то ему... то я ему... вообще представляюсь девочкой. (Зажимает рот ладонью, вспомнив, что за другой шторой прячутся Патрик и Сабина. Подходит к их шторе, говорит нарочито громко.) И как хорошо, что он не взял пальто! Оно так идет Патрику! Золотой у меня зять! А уж как он любит Кэтрин! Другой бы не устоял, обязательно бы позарился на эту потаскуху Сабину. Ох, и попадется она мне! Ох, попадется! (Грозит пальцем.) Но Патрик не такой, напрасно Кэтрин его подозревает. И напрасно Кэтрин затеяла этот спектакль с Томасом! Зачем изображать неверную жену, если любишь своего мужа?! (Подходит к левой двери, стучит в дверь.) Кэтрин, хватит представлений - у вас ничего не получится.

(КЭТРИН выходит из спальни, закрывает дверь, прижимается к ней спиной.)

КЭТРИН. Мама, что случилось?

МАРИЯ (громко). Я забираю свои слова обратно.

КЭТРИН. Какие слова?

МАРИЯ. Глупые. Мой план никуда не годится. Патрик никогда не поверит, что ты способна ему изменить. Да еще с Томасом. Нет-нет, представление отменяем. (Отстраняет Кэтрин, приоткрывает дверь, кричит.) Томас, из тебя никогда не получится хороший актер. (Заглядывает в комнату, хватается за голову.) Боже!.. (Опомнившись.) Да кто же так играет?!

КЭТРИН. Мама, что с тобой?

(Мария прижимает палец к губам, затем на полусогнутых ногах крадется к выходу, таким образом давая понять, что следует уходить.)

КЭТРИН. Томас, маме плохо!

ТОМАС (выходит из спальни, застегивая брюки). Что тут случилось?

(Мария продолжает ужимки, дергает головой в сторону центральной двери.)

ТОМАС. Черт побери! Ей не хватает воздуха. (Направляется в сторону окна.)

МАРИЯ (подпрыгнув, преграждает путь Томасу). Нет! Хватит кормить меня воздухом! Я хочу бифштексов. Ведите меня на кухню! Я совсем отощала. (Делает вид, что теряет сознание.)

(Томас подхватывает Марию и вместе с Кэтрин уводят ее на кухню. Из-за шторы выглядывают, а затем выходят ПАТРИК и САБИНА.)

САБИНА. Я ей потаскушки никогда не прощу!

ПАТРИК. Сабина, откуда она могла знать, что мы прячемся? Это мы поступили нечестно - подслушали чужой разговор.

САБИНА. И не один.

ПАТРИК. Совсем как дети. Решили меня разыграть. Не на того напали! И Томас - никудышный актер.

САБИНА. Зато Эдмонд с псевоальфредом изобразили встречу правдоподобно.

ПАТРИК. Эти да! Я уже начал было верить их сказкам.

САБИНА. Но пальто оставили. Так настоящие грабители не делают.

ПАТРИК. Но Эдмонд все равно жулик. Зачем представляется долгожителем?

САБИНА. Разумеется жулик. Но еще не раскрытый. Старика разоблачили, но он успел удрать. А этот только готовится к махинациям. Разыгрывал сцену, надеялся произвести на нас впечатление.

ПАТРИК. Конечно, они ведь не могли знать, что мы находимся за шторой. Все-таки, как хорошо иногда спрятаться. Подслушал - значит вооружен! Сабина, не подаем вида, что мы все знаем.

САБИНА. И про потаскушку?

ПАТРИК. Это не про тебя. Сама говоришь, что сцена постановочная.

САБИНА. Язык бы оторвать такой постановщице!

ПАТРИК (подходит к окну). Забудь, посмотри какой чудесный вид.

(Из кухни входит ТОМАС.)

ТОМАС. Хороши дела! Я реанимирую его тещу, а он любуется видами.

ПАТРИК. Что с мамой?

ТОМАС. Мелет всякую ерунду.

САБИНА. Не только ерунду, но и гадости.

ТОМАС. Будто бы у Эдмонда объявился сынок.

ПАТРИК. С Каймановых островов?

ТОМАС. А ты откуда знаешь?

САБИНА (одергивает Патрика). Ничего он не знает.

ПАТРИК. И знать не хочу, ни про его церковную справку, ни про его возраст.

ТОМАС. Патрик, она и об этом говорила. С таким ясновиденьем тебе надо работать в полиции.

ПАТРИК. А тебе не мешало бы пойти в театр, попрактиковаться в розыгрышах. Томас, у тебя плохо получается.

ТОМАС. Патрик, ты о чем?

ПАТРИК. Я все знаю! Думаешь, я не догадываюсь? У вас с Кэтрин этот номер не пройдет! (Пауза.) Кэтрин мне изменяет... Как смешно. И ты думаешь, заставишь меня поверить? Зря стараешься, никогда не убедишь!

ТОМАС. И в мыслях не было убеждать.

ПАТРИК (назидательно подняв палец). Не юли! Убеждал! Но я тебе не верю. И теще своей не верю.

САБИНА. Нашел кому верить - она о людях всякую гадость говорит.

ТОМАС. Знаете что я вам скажу? Вы все в этом доме прибабаханные!

ПАТРИК. На себя посмотри. Хоть бы мундир перед представлением снимал... Горе-любовник.

САБИНА (одергивая Патрика). Патрик, перестань! (Томасу.) Томас, ты видишь, насколько его потрясло известие о здоровье Марии Филипповны.

ТОМАС. Он вообще офигеет, когда увидит сыночка Эдмонда. (Уходит на кухню.)

ПАТРИК. Он так и не понял, что я все знаю, и продолжает разыгрывать нас.

САБИНА. Патрик, мы ведь договорились принимать все за чистую монету. Зачем огорчать людей, которые полагают, что они великие артисты?

ПАТРИК. Хорошо, пусть думают, что артисты. Но мы их переиграем. В том числе и сумасшедших: Эдмонда, и второго -- с церковной справкой.

(Из правой двери входит КЭТРИН.)

КЭТРИН. Сабина, ты обещала убрать на кухне - там такой беспорядок.

САБИНА. Уже иду. (Патрику.) Патрик, ты обещал... (Уходит.)

КЭТРИН. Что ты ей обещал?

ПАТРИК. Что мы купим ей билеты в театр.

КЭТРИН. В театр? Мы сами ходим туда раз в год.

ПАТРИК. Не мешало бы почаще. Иной раз там такие сказки показывают, что и не придумаешь!

КЭТРИН. Да их и придумывать не надо - бери из жизни. У моего дедушки Эдмонда отыскался пропавший сын.

ПАТРИК. Какой сын?

КЭТРИН. Альфред.

ПАТРИК. И ты веришь всему этому?

КЭТРИН. Верю. А ты?

ПАТРИК. Единственное, чему я верю, что Эдмонд сбежал из сумасшедшего дома.

КЭТРИН. А паспорт с датой рождения?

ПАТРИК. Подделал. Тем более тогда и паспортов не было.

КЭТРИН. Но он мог прежние документы поменять на новые.

ПАТРИК. И подправить год рождения. Видел я таких артистов... с Каймановых островов.

КЭТРИН. Правильно. Альфред не погиб, как все думали, а переплыл Темзу и подался на Каймановы острова...

ПАТРИК. ...Где живут без документов.

КЭТРИН. Верно.

ПАТРИК. И острова эти находятся в той же палате, где лечился Эдмонд.

КЭТРИН. Патрик, как можно жить, никому не веря?! Предполагаю, что стань я утверждать, что изменяю тебе, ты тоже не поверишь.

ПАТРИК. С Томасом? Не поверю. Сколько бы ни твердила. И в Альфреда не верю. Как это может быть? Ты видела его рожу?

КЭТРИН. Нет.

ПАТРИК. А я видел. Он выглядит старше своего отца. Хотя бы загримировался!

КЭТРИН. Погоди, где ты мог его видеть?

ПАТРИК (опомнившись). Видел... внутренним взором... Но смутно, как бы через ткань...

КЭТРИН. Какую ткань?

ПАТРИК. Какую... какую... Примерно как эти шторы. Видел плохо, а слышал все отлично. И ты думаешь, что после этого я позволю себя дурачить?!

КЭТРИН. Да тебя самого надо отвести к психотерапевту! Эдмонд только минуту назад сообщил, что у него отыскался сын. Альфред никогда не был в нашем доме. И ты не мог ни видеть его, ни слышать!

(С улицы входят ЭДМОНД и АЛЬФРЕД.)

ПАТРИК (Кэтрин, с вызовом). Не видел?! Вот он собственной персоной! (Альфреду.) Вы Альфред?

АЛЬФРЕД. Да, Альфред.

ПАТРИК. С Каймановых островов?

АЛЬФРЕД (немного помявшись). Да... оттуда.

ПАТРИК (Кэтрин). Так видел я его или нет?!

КЭТРИН. Невероятно!

ЭДМОНД. Ну зачем вы спорите? В мире столько необъяснимого. Все может быть.

ПАТРИК. Но чтобы отец был моложе сына, такого быть не может!

ЭДМОНД. Но посмотри - мы похожи.

ПАТРИК. Спорить не буду - сходство имеется. Но он старше вас!

АЛЬФРЕД. Папа, если только за этим дело, то давай сделаем, как он говорит.

ЭДМОНД. Что сделаем?

АЛЬФРЕД. Давай я буду считаться твоим отцом, а ты - моим сыном.

ЭДМОНД. Молчи, щенок! Сначала поживи с мое! Я твой отец - и точка! А это твоя внучка. (Указывает на Кэтрин.) Кэтрин, извини, но уж больно непутевый тебе достался дедушка!

АЛЬФРЕД. Я давно уже путевый и позабыл, когда карты брал в руки.

ЭДМОНД. Тогда почему так выглядишь?

АЛЬФРЕД. Потому что я, в отличие от некоторых, легкой жизни не искал, в Америку не удрал. А здесь, сам знаешь, какой климат - то жара, то холод... Без приличной одежды совсем окочуриться можно!

ПАТРИК. Я знаю, как вам помочь. (Подходит к шкафу, вынимает пальто, подает Альфреду.) Такое пальто вам подойдет?

АЛЬФРЕД. Думаю, в самый раз. (Берет пальто.) Папа, а оно действительно очень легкое. В таком от кого угодно убежать можно.

ЭДМОНД. Хватит бегать... Карты бросил и бег свой оставляй... (Кэтрин.) Трусцой он надумал заниматься! Да еще в таком возрасте! Тоже мне спортсмен! Лучше запишись в фитнес-клуб своей внучки.

АЛЬФРЕД. Папа, там тяжести надо таскать. А ты сам говорил, что не любил ворочать камни на каторге.

ЭДМОНД. Там заставляли, садовая твоя голова! А если добровольно - так это одно удовольствие. Вот если тебя насильно женить -- будешь упираться. А если мне это нравится, то я сам к этому могу стремиться.

АЛЬФРЕД. Камни таскать?

ЭДМОНД. Женщину на руках носить... вот ее маму. (Указывает на Кэтрин.)

КЭТРИН. Вы шутите?

ПАТРИК. Кончайте этот балаган!

ЭДМОНД. Патрик, пожалуйста, не командуй - ты не режиссер. Наш спектакль будет продолжаться. Я понимаю, ты потрясен - твой американский компаньон выпрыгнул из окна. Но это еще раз подтверждает, насколько резвыми бывают старички. А я, по сравнению с ним, - цветущий юноша.

АЛЬФРЕД. Тогда я совсем младенец.

ЭДМОНД. Только разумом. Будешь слушать отца, и тебе встретится порядочная женщина.

АЛЬФРЕД. Папа, она уже встретилась.

ЭДМОНД. Что?!

АЛЬФРЕД. А с чего бы я, по-твоему, решил приодеться? Себе я и в таком виде нравлюсь.

ЭДМОНД. И кто она?

АЛЬФРЕД. Красивая женщина.

ЭДМОНД. Так женись!

АЛЬФРЕД. Не могу - она замужем...

ЭДМОНД. Час от часу не легче.

АЛЬФРЕД. За каким-то полицейским... Томасом зовут.

КЭТРИН. Томасом? И в каком участке он работает?

АЛЬФРЕД. В сорок восьмом.

КЭТРИН. Господи! Томасу это не понравится.

АЛЬФРЕД. Да плевать мне на Томаса и на всех остальных легавых! Лишь бы Луиза согласилась.

ПАТРИК. Боже! Луиза? Жена Томаса?

АЛЬФРЕД. А чья же! Но она мне сказала, что разойдется со своим ментом только в том случае, если узнает, что он изменяет.

ПАТРИК. Придется ей жить с Томасом вечно. Напрасно он устраивал спектакль вот с ней. (Указывает на Кэтрин.) Ох, и коварны эти полицейские - нашел способ, как избавиться от жены!

АЛЬФРЕД (с надеждой). Так он изменял Луизе?

ПАТРИК. Черта-с два! Пусть Кэтрин подтвердит.

КЭТРИН. Альфред, как вы могли такое подумать?

АЛЬФРЕД. Всякое бывает. Он человек военный... вдруг начальство приказало. У меня есть дружок в полиции, капитан... мы с ним в молодости познакомились на одном этапе...

ЭДМОНД. ...На этапе изучения классической литературы.

АЛЬФРЕД. Да-да, папа, все именно так... по Достоевскому. Я его попросил, чтобы он приказал Томасу нарушить супружескую верность.

КЭТРИН (возмущенно). Выходит, Томас по приказу?!.

ПАТРИК. А я вам что говорил! Это был спектакль по команде начальства.

КЭТРИН. Подлец!

ПАТРИК. Разумеется. И начальство обманул, и жену.

ЭДМОНД. Чью жену?

ПАТРИК. Свою! Чью же еще!

КЭТРИН. Я ему этого не прощу!

ПАТРИК. И правильно сделаешь. Элементарная непорядочность - притворяться влюбленным.

АЛЬФРЕД. А мне Луиза сказала, со слов Томаса, что у него есть друг... забыл, как его зовут, влюблен в их домработницу. Черт побери... имя выскочило из головы...

ПАТРИК (берет Альфреда за локоть, ведет его в сторону кухни). Теперь я вижу, что вы человек из далекого прошлого - склероз не обошел вас стороной. (Уходит с Альфредом на кухню.)

ЭДМОНД. Кэтрин, как вам мой сынуля?

КЭТРИН. Словоохотливый. Я до сих пор в себя прийти не могу.

ЭДМОНД. Много болтает. Как бы он там чего лишнего не брякнул. Пойду присмотрю. (Уходит на кухню.)

КЭТРИН. Как хорошо, что Патрик все происходящее принимает за спектакль.

(Входит ТОМАС.)

ТОМАС. Эдмонд сказал, что ты звала меня.

КЭТРИН. Да, звала. Томас, ты всегда выполняешь приказы начальства?

ТОМАС. Ты что?! Если все выполнять, то можно сразу вешаться. Сорок восемь начальников, не считая устава.

КЭТРИН. Но некоторые приказы ты все-таки выполняешь?

ТОМАС (обреченно). Приходится, я человек служивый.

КЭТРИН. Из-под палки?

ТОМАС. Можно сказать и так.

КЭТРИН. Я тебя освобождаю от этой повинности.

ТОМАС. Ты о чем?

КЭТРИН. А то ты не знаешь?! Тебе премию за меня обещали или орден? Ты каждый раз докладываешь капитану о... проделанной работе?

ТОМАС. Какому капитану?

КЭТРИН. Своему командиру.

ТОМАС. Господи! Вон ты о чем! Да это с его стороны была шутка. Ему майор приказал переспать с мавританской королевой, а он мне - с кем-нибудь.

КЭТРИН. А капитан выполнил приказ?

ТОМАС. Не знаю. Старшие по званию не докладывают младшим.

КЭТРИН. Томас, между нами все кончено! А начальству так и доложи - задание выполнил! Жду новых распоряжений.

ТОМАС. Каких распоряжений?

КЭТРИН. Я капитанских вкусов не знаю. Может быть, прикажет соблазнить мавританскую принцессу. Теперь я понимаю маму, она первая догадалась, что ты устроил спектакль!

(Входят ЭДМОНД и АЛЬФРЕД.)

КЭТРИН (продолжая отчитывать Томаса). Хоть бы у них поучился правдоподобию! Не захочешь, а поверишь! (Уходит на кухню.)

ТОМАС (уходя следом за Кэтрин). Кэтрин, погоди! Все совершенно не так, как ты думаешь.

АЛЬФРЕД. Папа, как ты выносишь такую обстановку? Все бегают, ругаются, нервы на взводе. Врачи не знают, чем их лечить.

ЭДМОНД. В наше время в таких случаях розги и вожжи очень хорошо помогали.

АЛЬФРЕД. Не понимаю, им-то чего нервничать! Документы у всех в порядке.

ЭДМОНД. И тебе паспорт выправим. Говоришь у тебя приятель в полиции?

АЛЬФРЕД. Да. Но не все так просто. За мной, папа, числится непогашенный штраф - капитан показывал квитанцию.

ЭДМОНД. Какой штраф?

АЛЬФРЕД. За купание в Темзе в неположенном месте. А с тех пор, сам понимаешь, такая пеня набежала, никаких миллионов не хватит.

ЭДМОНД. Черт побери! Я ведь говорил тебе - сторонись дружков!

АЛЬФРЕД. Папа...

ЭДМОНД. И если хочешь знать, на том месте теперь оборудовали пляж, и никого не штрафуют.

АЛЬФРЕД. Ну и что?! Хоть крытый бассейн! А штраф остается штрафом -- ты что, нашу налоговую не знаешь?

ЭДМОНД. Слушай, а давай мы тебя выловим в море. Представишься беженцем из Ливии. Получишь паспорт, а я тебя усыновлю.

АЛЬФРЕД. Э-э-э, нет! С тех пор я в воду ни ногой.

ЭДМОНД. В спасательном жилете.

АЛЬФРЕД. Раньше надо было жилет предлагать.

ЭДМОНД. И что, так и будешь нелегалом? Погоди, а кто тебе мешает потерять долговременную память? Вышел на улицу - и все позабыл. Имя помнишь, сегодняшний день помнишь, а то, что было раньше -- забыл.

АЛЬФРЕД. Папа, так не бывает!

ЭДМОНД. Господи! В кого ты пошел такой бестолковый?! Все умные люди так поступают. Вон в правительстве напрочь забывают, что обещали год назад. А за пять лет так вообще неприлично спрашивать!

АЛЬФРЕД. Папа, будь я министром - другое дело. Но я всего лишь отставной картежник - совесть имею. И она у меня не как раскладной метр, когда надо - разложил, когда не надо - сложил и засунул в карман.

ЭДМОНД. Ладно, не кипятись. Что-нибудь придумаем. Главное, что ты хорошо сохранился - мои гены.

АЛЬФРЕД. Не столько гены, сколько твоя наука - иметь дело только с молодыми. Избегать стариков с их вечными болячками.

ЭДМОНД. Правильно. Где ты видел терапевтов-долгожителей?

АЛЬФРЕД. Я один раз ослушался тебя, сел играть с опытными стариками - и оказался в Темзе. С тех пор закаялся, знаюсь только с молодыми...

ЭДМОНД. ...Женами полицейских?

АЛЬФРЕД. На ней не написано было, кто она.

ЭДМОНД. Ты бы еще жену прокурора нашел!

АЛЬФРЕД. Зачем мне жена прокурора, если она сама прокурор?

ЭДМОНД. Этого еще не хватало!

АЛЬФРЕД. Папа, я тебе сто процентов говорю, напрасно у нас хают юстицию. К прокурору никаких претензий. Все что полагается иметь женщине - все при ней.

ЭДМОНД. И ты ей рассказал?

АЛЬФРЕД. Что рассказал?

ЭДМОНД. Свой год рождения.

АЛЬФРЕД. Нет, конечно. но потихоньку подбиваю...

ЭДМОНД. ...На сожительство?

АЛЬФРЕД. Нет. Чтобы внесла нужный законопроект. Вот теперь, например, в паспортах не указывают национальность. Пусть и графу "год рождения" выбросят.

ЭДМОНД. А она что говорит?

АЛЬФРЕД. Она не говорит, а делает. По ее инициативе уже треть парламента - женская фракция, подписались под предложением. Глядишь, и мужские паспорта скоро перестанут пачкать датами рождения.

ЭДМОНД. Да-а-а! Год рождения - это как приговор. Хуже судимости. Я как женюсь на Марии, поменяю документы -- убавлю себе лет сто пятьдесят.

АЛЬФРЕД. А трудовой стаж?

ЭДМОНД. Да кому он нужен твой трудовой стаж?! Хоть десять, хоть сто лет - пенсии одинакова, рассчитана на пропитание годовалого младенца.

АЛЬФРЕД. В смысле -- от мамкиной сиськи?

ЭДМОНД. Да нет у меня никакой мамки! Только собираюсь завести. Как тебе Мария?

АЛЬФРЕД. Приятная будет мачеха.

ЭДМОНД. Заживем спокойно, бизнес у меня надежный.

АЛЬФРЕД. Папа, как тебе удалось раскрутиться?

ЭДМОНД. С помощью головы. Я давно заметил, что люди, как попугаи, все повторяют. Хотят, чтобы все было, "как у других". Вот и придумал трафарет.

АЛЬФРЕД. Какой трафарет?

ЭДМОНД. Ты что, не знаешь? Из фанеры. Вырезал в ней силуэт человека средней комплекции. И теперь это фигурное отверстие служит образцом для клиентов моих фитнес-центров. Они проходят сквозь фанеру, и сразу видно, где чего не хватает, и где надо подкачать мышцы.

АЛЬФРЕД. Отличная идея. Еще бы насчет головы такое придумать.

ЭДМОНД. Сынок, ты опоздал. Головы давно ровняют с помощью газет и телевизора. Но наша с тобой задача не поддаваться подобной формовке.

(Входит ПАТРИК с газетой в руках.)

ПАТРИК. Эдмонд, а этот старикашка, что в окно сиганул, все-таки был миллионером.

ЭДМОНД. Что значит, был? Разве он умер?

ПАТРИК. Деньги его умерли - лопнул бизнес. Здесь так и написано. (Читает газету.) Трафареты мистера Бейкера привнесены из позапрошлого века и не соответствуют стандартам и требованиям нашего времени. Таким образом ловкий делец сознательно фальсифицировал параметры здорового человека, принуждал к похудению, чем наносил непоправимый урон своим клиентам. Стоило этим сведеньям просочиться в СМИ, стоимость акций компании Бейкера упали до стоимости столовых салфеток. (Поднимает глаза от газеты.) Как вам сообщение?

ЭДМОНД (Альфреду). Альфред, вот видишь, трафареты в голове сработали лучше фанерных!

ПАТРИК. Так вот почему он выпрыгнул в окно.

АЛЬФРЕД. Предчувствие.

ПАТРИК. Хорошо, что сделка не состоялась. Иначе - хоть самому прыгай!

АЛЬФРЕД. Папа, что с тобой? Ты побледнел.

ЭДМОНД. Нервы пошаливают.

АЛЬФРЕД. Ты говорил, что в таких случаях розги и вожжи хорошо помогают.

ЭДМОНД. Да где ты сейчас вожжи найдешь?! Принеси лучше валерьянки.

(Альфред убегает за валерьянкой.)

ПАТРИК. Да-а-а, этому старикашке сейчас не позавидуешь. Если в тот раз не поломал ноги, то теперь -- бери веревку и лезь на табуретку.

(Вбегает МАРИЯ.)

МАРИЯ. Что случилось? Кому валерьянку?

ПАТРИК. Родственник наш очень впечатлительный. Узнал, что один старик разорился.

МАРИЯ. У него отзывчивое сердце. Но Эдмонд, не стоит так волноваться за чужие деньги.

ЭДМОНД. Они мне как свои. Неужели теперь бедному несчастному старику начинать все сначала?

МАРИЯ. Да он еще резвый мужчина. Вспомни, как он пробежал по тебе.

ПАТРИК. За него не волнуйтесь. Я уверен, что этот пескоструйщик давно подсуетился, присмотрел себе какую-нибудь старушку.

ЭДМОНД. Почему сразу старушку?

ПАТРИК. Согласен, с его деньгами можно найти и такую как Марья Филипповна.

ЭДМОНД. Нет у него больше денег!

МАРИЯ. Ничего страшного. Женщина поможет ему пережить трудное время.

ЭДМОНД. А он подскажет ей, как не стареть.

ПАТРИК. Пусть сам сначала научится. Пойду Кэтрин обрадую, чего мы избежали. (Уходит.)

ЭДМОНД. Мария, ты бы не оставила меня, если бы я разорился, как этот старик?

МАРИЯ. Разве я когда-то заикалась о деньгах? У меня у самой есть небольшие сбережения. Хватит и на жизнь, и на твое лечение.

ЭДМОНД. От нервов?

МАРИЯ. От твоей мании долгожительства, возникшей на почве ошибки в паспорте.

ЭДМОНД. Ты до сих пор мне не веришь?

МАРИЯ. Прелесть моя, конечно нет.

ЭДМОНД. И правильно делаешь. Думаешь, я не понимаю, как это странно выглядит?

МАРИЯ. Если понимаешь, то ты уже наполовину здоров.

ЭДМОНД (пауза). Да... так будет лучше. Чем я лучше других? Лучше - как все. А лучше - это намного лучше, чем хуже...

МАРИЯ. Эдмонд, что с тобой?

ЭДМОНД. Выздоравливаю.

(Входит АЛЬФРЕД.)

АЛЬФРЕД. Папа, как твое самочувствие?

МАРИЯ. Он твердит, что ему лучше.

ЭДМОНД. И в самом деле лучше. Я решил помолодеть лет на сто пятьдесят. Альфред, и тебе советую.

АЛЬФРЕД. Да разве я против?! Только не знаю, как. Нет сил таскать воспоминания за столько лет! Не всем подваливает такое счастье -- лет в шестьдесят обзавестись Альцгеймером. А они еще недовольны. Вы бы с мое потаскали!.. Как начнешь вспоминать... Взять хотя бы Темзу...

ЭДМОНД. Все, сынок! Прошлое аннулируем! Оставим несколько десятилетий - на мелкие расходы. Основной капитал утерян.

АЛЬФРЕД. Папа, бог с ними, с деньгами.

ЭДМОНД. Я не о деньгах говорю, а о столетии с небольшим...

МАРИЯ. Эдмонд, оставь свою манию.

ЭДМОНД. Согласен, Мария. В конце концов, жить по двести лет -- это пошло и даже неприлично. Альфред, сынок, отныне нам с тобой по пятьдесят, не больше.

АЛЬФРЕД. Пап, давай по сорок. Я своему прокурору сказал сорок два.

ЭДМОНД. А она?

АЛЬФРЕД. А она сказала, чтобы я не врал - от силы дает двадцать пять.

МАРИЯ. Прокурор? Двадцать пять? Альфред, ты под следствием?

АЛЬФРЕД. Вроде того. Прокурор грозит пожизненным заключением в семейные оковы.

ЭДМОНД. А как на это смотрит полиция?

АЛЬФРЕД. Томас?

МАРИЯ. При чем здесь Томас?

АЛЬФРЕД. А полиция, на то она и полиция - всегда выкрутится. Попадает под досрочное освобождение.

ЭДМОНД. Лишается прокурорского надзора?

АЛЬФРЕД. Абсолютно. Она узнала о сращивании полиции с фитнес-структурами.

ЭДМОНД. С Кэтрин?

МАРИЯ. Ах, вот вы о чем! Ну и что? Катрин говорит, что обожает Томаса. Она от него без ума, особенно, когда он в форме.

АЛЬФРЕД. Не знаю... как на любителя. По мне, так прокурорша без формы лучше смотрится.

МАРИЯ. И что нам теперь делать? Эдмонд, ты, как больше всего повидавший на свете...

ЭДМОНД. А вот этого не надо. Мне сорок, и не годом больше, как и моему сыну! И мы появились на свет не проповедовать и поучать, а делать ошибки. Я вон сколько раз предупреждал Альфреда, а он все равно оказался в Темзе.

АЛЬФРЕД. С трудом выплыл...

ЭДМОНД. ...Чтобы жениться на прокурорше?!

АЛЬФРЕД. Папа, оставь! Я женюсь, на ком хочу, и тебя спрашивать не собираюсь!

ЭДМОНД (Марии). Вот, смотри, наглядный пример. Прожил двести лет - а ума нет!

АЛЬФРЕД. Папа, да тебе всего сорок! Как мне может быть больше? Рассуждаешь, как двухсотлетний старик, выживший из ума.

МАРИЯ. Мальчики, не ругайтесь, и не пугайте меня древней историей!

АЛЬФРЕД. Да теперь уже никто ничего не пугается. Тем более, что из века в век повторяется одно и то же!

(Входит САБИНА.)

САБИНА. Одно и то же, одно и то же! Сколько можно?

(Следом за Сабиной входит ПАТРИК.)

ПАТРИК. Сабина, потерпи немного.

САБИНА. Я уже на пятом месяце, а он -- все потерпи. Долго еще терпеть?

ЭДМОНД. Насколько мне известно - месяца четыре.

ПАТРИК (Эдмонду). А вас, древний Эдик, попрошу не вмешиваться! Сами разберемся.

МАРИЯ (Патрику). И что ты теперь намерен делать?

ПАТРИК. Мы с Сабиной решили все рассказать Кэтрин.

САБИНА. Давно бы так.

ПАТРИК. Мария Филипповна, только я не знаю, как это сделать. Она расстроится.

АЛЬФРЕД. Пустяшное дело. Поручите мне.

ПАТРИК. И ты сможешь развязать этот узел?

АЛЬФРЕД. Да я под водой его развязывал!

ЭДМОНД. Альфред, оставь свои фантазии о Темзе.

АЛЬФРЕД. Хорошо, папа. Зовите Кэтрин и Томаса.

(Сабина идет к двери кухни, приоткрывает ее, кричит.)

САБИНА. Кэтрин! Томас!

(Входит КЭТРИН, за ней - ТОМАС.)

КЭТРИН. Сабина, чем ты нас собираешься обрадовать? (Замечает живот Сабины.) Сабина! Что это?!

САБИНА (указывая на Альфреда). Это он...

КЭТРИН. Альфред?!

САБИНА. Он будет вас радовать.

(Альфред выходит вперед. Расхаживает, как лектор, заложив руки за спину.)

АЛЬФРЕД. Томас, насколько я понимаю, если на вас форме, то вы - полицейский?

ТОМАС. Совершенно верно. Сержант.

АЛЬФРЕД. И как вы, сержант полиции, относитесь к прокурорскому надзору?

ТОМАС. А как относятся к конвоирам? Вот также -- и к надзору. Шагу лишнего не ступи!

АЛЬФРЕД. А вы бы хотели избавиться от прокурорского надзора?

ТОМАС. Еще и как хочу.

АЛЬФРЕД. А если бы на месте прокурора оказалась прокурорша?

ТОМАС. От нее и подавно.

АЛЬФРЕД. Хорошо, Томас. Я вас избавлю от этой непосильной ноши. Всю вашу тяжесть беру на свои плечи.

ТОМАС. Буду очень благодарен.

АЛЬФРЕД. А вы, Кэтрин, что скажите о прокуроре?

КЭТРИН. Она ничего не понимает в своей профессии. Ей положено преступников ловить, а она издеваться над полицией!

ЭДМОНД. Над какой полицией?

КЭТРИН. Над ним. Над Томасом. Он ей и рядовой был не таким, стал сержантом, все равно не унимается. Цепляется за каждую мелочь.

ТОМАС. Хуже капитана. Хоть с дому уходи.

КЭТРИН. И я предложила Томасу переехать к нам.

АЛЬФРЕД. А что скажет Патрик?

САБИНА. Патрик ничего не скажет. А если скажет, то и я скажу... (Поглаживает свой живот.)

МАРИЯ. Нет, последнее слово должно остаться за мужчиной. Патрик, смелее, ты ведь мужчина.

САБИНА. Еще и какой!

ПАТРИК. Да ради бога! Пусть живет с Томасом. Хватит с меня этих спектаклей - насмотрелся. (Марии.) И вы, Мария Филипповка, в них поучаствовали - пантомиму устраивали. (Повторяет движения Марии, когда она предупреждала Томаса и Кэтрин, что следует незаметно уйти.) Нет чтобы помогать Сабине по хозяйству!

МАРИЯ. Хватит с нее и одного помощника. Допомогался до пятого месяца.

ПАТРИК. Не ваше дело! Я до конца жизни намерен ей помогать.

МАРИЯ. В качестве кого?

ПАТРИК. В качестве мужа -- вот кого!

КЭТРИН. Господи! Да помогай сколько угодно. Знаю я твою помощь!

САБИНА. Ничего ты не знаешь. Вы заклевали Патрика со своей мамой.

ЭДМОНД. Маму попрошу не трогать!

САБИНА. Это почему же? Всех можно трогать, а маму нельзя?

ЭДМОНД. Нельзя! Потому, что за нее есть теперь кому заступаться!

САБИНА. (Указывая на Альфреда). Это он, что ли, заступник?

ЭДМОНД. Он пусть заступается за прокуроршу. А обязанность защищать Марию я беру на себя. А чтобы все было, как положено, при всех вас, при свидетелях, прошу ее руки.

МАРИЯ. Эдмонд, если вы так решительно настроены, то я согласна.

АЛЬФРЕД. Папа, это так неожиданно.

ЭДМОНД. Это для Марии Филипповны неожиданно - получить столь неблагодарного сынка! Я все расскажу про тебя прокурорше!

АЛЬФРЕД. Папа, что ты кипятишься? Слова тебе поперек не скажи. Командуешь, как в девятнадцатом веке! Дай я вас лучше поздравлю. (Обнимает Эдмонда, целует Марию.) И зрители поздравьте всех нас!

(Патрик целует Сабину, Томас - Кэтрин.)

(Занавес)

(с) Александр Пальчун

E-mail: [email protected]

2019 г.

стр. 32

Оставить комментарий © Copyright Пальчун Александр Петрович (palchun2000@gmail.com) Размещен: 02/09/2019, изменен: 02/09/2019. 208k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия Скачать FB2		Ваша оценка:

Пальчун Александр Петрович : другие произведения.

Древний Эдик