Аннотация: Выборочная глава романа. Выкладываю на оценку.
Голос говорливого водилы убаюкивал, и, несмотря на тряску, Егор начал клевать носом. Он почти отключился, когда ситуация внезапно и страшно изменилась.
Где то в начале колонны грянул оглушительный взрыв. От неожиданности водитель дёрнул рулём, и Панарин, долбанувшись виском о боковое стекло встрепенулся. Он только начал осознавать происходящее, когда напротив водителя, в лобовом стекле, вдруг, появилось отверстие, окружённое радиальной сетью трещин. Голова водителя будто взорвалась, забрызгав всю кабину кровью и фрагментами разрушенного мозга. Тело завалилось на бок. Безвольные руки выпустили руль, и машина потеряла управление. Рыскнув по дороге, она понеслась в сторону кювета. Панарин, в панике, наклонился, и, уцепившись руками за скользкий от крови руль, попытался выправить неуправляемый "КАМАЗ". Это движение спасло ему жизнь. В лобовом стекле появилось ещё одно отверстие. Теперь уже напротив места Панарина. По машине, часто, как будто горох об стену застучали пули. Дёрнулся бронник, вывешенный на дверь, но верную смерть в салон не пропустил. Руль, словно живой, вывернулся из рук. Массивный грузовик слетел в кювет, подпрыгнул, с грохотом приземлился на три боковых колеса. На секунду завис в неустойчивом положении, затем, в клубах пыли, все-таки опустился на все шесть точек. Двигатель заглох. Все это время Панарин ощущал себя как внутри погремушки. Этакий гигантский калабас, который неведомый великан энергично встряхивал безо всякого ритма, ещё и приплясывая при этом. Пока машина не замерла, его немилосердно швыряло из стороны в сторону, ударяя обо все выступающие детали кабины. Как он себе ничего не сломал, и даже не потерял сознание, было не понятно. Из кузова стали слышны разноголосые вопли и стоны. Егор понял, надо срочно покидать машину. Интенсивная стрельба велась со стороны Панарина. Лёжа на коленях убитого водителя, Егор дотянулся до дверной ручки, потянул её вниз. Замок клацнул, и, качнувшись на петлях, дверь повисла в открытом положении. Корпус машины был наклонен как раз в эту сторону. Вытолкнув безголовый труп погибшего, и не поднимаясь до нижнего обреза окон, Панарин рыбкой выскользнул на землю. Опомнился, рискуя, приподнялся и вытащил из салона свой автомат.
Вокруг творился сущий ад. Дорога проходила по окраине посёлка, уступами поднимающегося по склону горы. На первый взгляд, в оконном проёме каждого дома расцветали сполохи автоматного и пулемётного огня. Периодически, то с одного, то с другого направления, в сторону колонны тянулись дымные следы реактивных выстрелов гранатомётов. Колонна погибала. Вернее так - она была практически уничтожена.
Прямо рядом с машиной Панарина, перекосившись в сторону пробитых колёс, дымил БТР-80. Из открытого бокового люка свисало тело мёртвого солдата. В борту зияла дыра с вывернутыми краями, размером в два кулака. На глазах Панарина, в люке механика-водителя показалась голова в танковом шлеме. Раненый механик пытался покинуть горящую машину. Слепо шаря руками, с трудом вытянул верхнюю часть корпуса. На это видимо ушли все оставшиеся силы. Он потерял сознание, и дымящейся, чёрной кляксой остался висеть на броне. На шлеме, еле видимые в дневном свете, плясали языки пламени.
Дорога изгибалась, опоясывая подножье горы по широкой дуге. "КАМАЗ" Панарина шёл в середине вереницы машин. По этому, перед Егором явственно предстала вся картина происходящего, в обе стороны. В голове колонны все горело. Живых видно не было. Идущий первым танк видимо подорвался на мощном фугасе. Сила взрыва была такова, что перевернула многотонную машину. На краю гигантской воронки Панарин увидел развёрнутое к нему, смятое, как консервная банка днище боевой машины, с сорванными гусеницами и вырванными, невероятной силы взрывом, катками. Идущую следом за танком машину, тем же взрывом превратило в груду искорёженного металла. Два следующих "Урала" столкнулись, и сейчас жарко полыхали посреди дороги. Шедший за ними БТР, уткнулся носом в стену ближайшего дома, и густо дымил. У его корпуса, в разных позах лежали тела погибших солдат. "КАМАЗ", за которым шла машина Панарина, замер на обочине. Из пробитого бака на землю вытекала солярка, но машина пока не горела. У заднего борта, в вычурной позе лежал ещё один труп. Поперёк, уложив ему голову на колени, разметав в стороны руки и ноги, тело очередного бойца. Из-под последнего натекла уже целая лужа крови. Она дымилась в морозном воздухе, отдавая последнее тепло.
Все увиденное, мгновенно, фотографическим снимком запечатлелось в мозгу Панарина. Мозг завис, перегруженный шокирующей информацией.
Сзади гулко грохнула танковая пушка. Это вывело Егора из ступора. Он, елозя пузом по обледеневшему дну глубокой обочины, развернулся назад. В хвосте не успевшей втянуться полностью в посёлок колонны, уцелел один танк. В этот момент он, маневрируя в намерении спрятать корпус за расстрелянной, и чадно горевшей машиной, выстрелил ещё раз. Судя по сбитым элементам навесной брони, от уже успел поймать несколько реактивных снарядов из противотанкового гранатомёта, но пока держался.
Из проулка, метров с семидесяти, вылетела очередная граната. Быстрым росчерком пересекла, разделяющее противников пространство, и прошла буквально в нескольких сантиметрах от башни. Танк мгновенно ответил очередью спаренного с орудием пулемёта. Опять грохнула пушка. Дом, из-за которого стрелял "чех", разлетелся на куски. Лист кровельной жести взрывной волной подбросило метров на тридцать. Все пространство вокруг заволокло пылью.
Стягиваясь к центру боя, между домов замелькали силуэты боевиков. Зазвучали азартные, гортанные выкрики. Охотники загнали жертву, смертельно ранили и теперь в нетерпении спешили её добить.
Егор понял, что потерял непозволительно много времени, пытаясь разобраться в ситуации.
"Надо срочно уходить!"
Панарин, уже сделал первое движение в сторону ведущего бой танка, как, вдруг, в голове озарением вспыхнула мысль, - "Твою мать! Где то в кузове раненый Женька Лыков!"
Глядя на похожий, на дуршлаг тент, без особой надежды, Егор крикнул, - "Лукич!" "Лукииич!!" Ты жив? Отзовись!! "Лукиииич!!!".
Сквозь грохот боя Панарину показалось, что он уловил в кузове какое-то шевеление.
"Лукииич!!!". Что бы лучше слышать, Егор дополз до заднего колеса, спрятался за ним, встал и прижался ухом к грязному тенту.
"Лукиииич!!!!", - напрягая лёгкие, вновь заорал Егор.
"Я!", - неожиданно послышалось в ответ, - "Пан", это ты?".
"Дааа!!!", обрадовался Панарин, в возбуждении подрыгивая у борта - "Я думал тебе хана!!".
"Меня стряхнуло с носилок на пол. Потерял сознание. Очнулся, а сверху завалило трупами. Еле дышу", - едва слышно, прерываясь после каждого слова ответил Лыков.
"Они, видать, и прикрыли от пуль", - подумал Егор.
"Сейчас я тебя вытащу!".
Панарин закинул за спину, на ремне, АКСМ. Через прореху тента схватился рукой за дугу перекрытия. Встал на внутреннюю часть диска колеса, затем на ребристый грунтозацеп покрышки. Второй рукой достал из чехла нож, и широко, буквой "П" разрезал брезент. Затем прополз в открывшееся пространство, между закреплёнными вдоль бортов ярусами носилок, и оказался в кузове.
Взгляд сразу наткнулся на полуприкрытые веками, неживые глаза давешнего фельдшера. Тот сидел, привалившись спиной к противоположному борту, склонив голову на бок. Руки были прижаты к пропитанному кровью кителю на животе. Егор отвёл глаза.
Вокруг зрелище было не лучше. Кузов машины напоминал бойню. Пол завален мертвецами, лежащими, как попало. Где, чьи конечности, и не разберёшь. Глаза Панарина выхватывали из общего месива, то скрюченную кисть руки, то сведённое предсмертной судорогой лицо, то перебитую пулей, вывернутую ногу, с торчащей из раны костью, то коротко стриженный солдатский затылок с зияющим пулевым отверстием. С верхнего яруса носилок свисала рука. С кончиков пальцев ещё продолжали падать тяжёлые, тягучие, чёрные в полутьме, капли. В воздухе висел густой смрад пролитой крови, испражнений и ещё чего-то не понятного, необъяснимого, но ассоциирующегося со смертью. С трудом найдя, куда поставить ноги, Панарин встал в узком проходе. Берцы скользили по мокрым доскам пола. Можно было даже не гадать, что это за жидкость.
Откуда-то снизу, из-под груды тел раздался голос Лыкова, - "Пан", я здесь! Сними с меня их, а то задохнусь!".
"Сейчас, сейчас!", - засуетился Панарин.
Хватая за детали одежды, он стал оттаскивать погибших бойцов в сторону. Отвалив очередное тело, Егор, наконец, добрался до друга. Залитый чужой кровью с ног до головы тот смотрел на Егора и глубоко, и часто дышал. Организм пытался восполнить недостаток кислорода, образовавшийся за время, пока Лыков лежал, придавленный непомерным весом.
"Что там?", - между вдохами, выдавил из себя Женька.
"Жопа!!! Колонны больше нет! Слышишь? Один танк ещё огрызается. И с полтора десятка автоматов, там же. Это всё, что осталось. Надо срочно уходить!".
Женька мрачно посмотрел на Панарина, и, вдруг, спросил, - "Пан"! У тебя "прощальный привет" с собой?"
"Да", - ответил Егор, нащупывая через ткань бушлата, лежащую за пазухой гранату Ф-1, с примотанным к ней изолентой куском тротила.
"Оставь мне, и вали отсюда. Вместе мы не выберемся. Из меня теперь ходок хуевый", - заявил Лыков.
"Только к родителям потом зайди обязательно", - тихо, после паузы, добавил он.
Из машины Панарин не видел происходящего снаружи, но судя по тому, что гортанные выкрики и автоматный огонь заметно приблизились, времени не осталось совсем.
Нестерпимо, до нервного зуда, захотелось принять предложение "Лукича". Егор опустил взгляд, и встретился с другом глазами. У Лыкова во взоре, сквозь уверенность в принятом решении прорывалась вселенская тоска.
Панарин, неожиданно для себя разозлился.
"А вот хрен тебе по всей морде!!! Десантура своих не бросает!!! Давай, блядь, поднимайся! Разлёгся тут!".
Оскальзываясь на ходу, Егор подскочил к Лыкову, и, потянув его за ворот кителя, стал поднимать. Постанывая, и временами вскрикивая от боли, Женька, наконец, принял вертикальное положение. Он стоял на одной ноге, вцепившись руками за перекладины верхнего яруса носилок, и тяжело дышал. Вторая нога висела плетью.
Для транспортировки, на носилки, Женьку положили в кителе, разрезанных по правому бедру штанах, в прорехе которых сейчас виднелись грязные, заскорузлые от крови бинты, и босиком. Сверху, конечно, укутали солдатским шерстяным одеялом. Но где оно теперь? Искать его, точно, бессмысленно, как и личные вещи.
"Вот! На! Одень бушлат фельдшера", - сказал Егор, снимая, чудом уцелевшую деталь одежды, с самодельного крючка, закреплённого на дуге перекрытия, - "Ему он теперь не пригодится. Обувь подбирать нет времени. Когда выберемся, что ни будь, придумаем. А я пока гляну, как там, снаружи".
Панарин осторожно высунул голову за борт и огляделся. В голове колонны ещё никого не было видно. Ни своих, ни чужих. Во всяком случае, живых.
В хвосте крутился, на удивление, пока целый Т-80. Видимо попался слаженный и опытный экипаж из контрактников. Танк очень ловко маневрировал, пряча корпус за подбитыми машинами. Ни на секунду не останавливался, двигаясь по непредсказуемым траекториям. И, практически непрерывно, вёл огонь в сторону посёлка. Егор даже не представлял, что такой тяжёлый боевой механизм способен на такой изощрённый балет.
Все ближайшие дома уже лежали в руинах.
Используя глубокую канаву у обочины дороги в качестве импровизированного окопа, оставшаяся в живых пехота организовала подобие обороны.
"Нам туда!", - решил Панарин. Спрыгнул вниз. Присел и, прижав приклад автомата к плечу, ещё раз огляделся, сопровождая взгляд стволом.
"Лукич! Давай!"
Из темноты проёма показались сначала голые ноги. Потом "Лукич" сполз вниз и повис на руках. Женька подскочил к нему, обхватил руками корпус.
"Отпускай!"
И опустил друга на землю.
Их заметили. По машине опять застучали пули. Брезент полога заколыхался, являя новые пробоины, полетели щепки от деревянных бортов. Характерным звоном, и визгом рикошетов, ответил металл. Послышалось шипение воздуха из простреленных на вылет колёс.
При первых звуках попаданий Егор подогнул ноги, и рухнул под обочину, заваливая друга на себя. Упали жёстко. Из лёгких Егора выбило весь воздух, а Лыков, вскрикнув, потерял сознание. Продышавшись, Панарин приподнял голову над полотном дороги. В пятидесяти метрах, с противоположной стороны дороги, от домов, стреляя на ходу, к ним бежало сразу шестеро боевиков. Седьмой, припав на одно колено, вёл огонь из РПК. В азарте, рискуя, задеть своих товарищей.
Панарин оглянулся, Женька был ещё без сознания.
"Блядь! Не успели!!"
Пули ложились густо. Пока не прицельно, но стоит открыть огонь, заметят и задавят в момент.
В любом случае, выхода нет.
"Погибать, так с музыкой! Ну, уёбки, ловите!!!", - решил Егор и вскинул автомат к плечу. На спусковой крючок он нажать не успел.
Неподвижная, вяло дымящая туша бронетранспортёра, стоящего рядом, вдруг, опустила задранный в небо ствол КПВТ, довернула башню и разразилась длинной очередью. Егор увидел, как бегущих к ним боевиков буквально смело с поверхности земли. Крупнокалиберные, по четырнадцать с половиной миллиметров, пули, при попадании, отрывали руки и ноги, разрывали тела на куски. Промахнуться на таком расстоянии было не возможно. И через несколько секунд лишь бесформенные ошмётки плоти напоминали, что здесь только что были люди.
Видимо, раненый наводчик очнулся, и, увидев противника, решил мстить.
Печальной участи избежал только пулемётчик. Он находился рядом с жилым частным домом, и успел перекатом уйти за забор. При этом он выпал из поля зрения башенного стрелка.
"Врёшь, сука! Не уйдёшь!". Егор тщательно прицелился, и в момент, когда голова "чеха" показалась в разрыве забора, нажал на курок. На стену дома плеснуло красным.
"Вот так-то лучше будет", - удовлетворённо пробормотал Панарин, и сардонически улыбнулся.
Неведомый наводчик подарил десантникам шанс. И его нельзя было упустить. Только сначала нужно попытаться забрать с собой и спасшего их бойца.
Панарин, низко пригибаясь к земле, проскочил разделявшее его расстояние до БТР-ра. Спрятался за корпусом. Добрался до открытого десантного люка, и крикнул в темноту, - "Стрелок! Это десантура! Бросай свою шарманку, и пойдём с нами. Их здесь как саранчи, не удержимся! Надо отходить!".
"У меня кишки лежат на коленях", - раздался глухой и надтреснутый голос, - "Я уже отбегался. Уходите сами. Сколько смогу - прикрою".
У Егора к горлу подкатил комок. Сглотнув, он пересилил себя, и крикнул в темноту, - "Спасибо родной! Прощай!". Развернулся, и бросился к другу.
Женька был уже в сознании, но ещё не до конца пришёл в себя, и вяло ворочался на земле, пытаясь сесть. Руки постоянно подламывались, и он раз за разом падал на спину, но не сдавался и упорно начинал подниматься заново.
"Сейчас, сейчас "Лукич", - пробормотал Панарин. Схватил Лыкова за рукав, подсел, и, потянув руку товарища вверх, взвалил его на спину. Затем, кряхтя от натуги и согнувшись в три погибели, засеменил в сторону танка. Приклад, повисшего на ремне автомата, волочился по земле, бренча и подпрыгивая на особенно крупных кусках щебня.
Несмотря на стелющийся по земле, и частично прикрывающий десантников, дым пожарищ, их передвижение не осталось не замеченным. Слишком медлительную и крупную цель они представляли вдвоём. Какая-то падла упорно пыталась их зацепить. По бровке щелкали пули, выбивая фонтаны асфальтовой крошки, над головой посвистывало. Но пока везло, и друзья приближались к своей цели.
За спиной продолжал работать КПВТ. Периодически он замолкал, и Егор думал, что все, отстрелялся парень. Но вскоре опять раздавалась короткая, на три - четыре патрона очередь. Видимо, из-за ранения, не имея возможности заменить патронную ленту, наводчик экономил боеприпасы, и стрелял наверняка.
С Женькой на закорках, Егору удалось пройти около сорока метров. Затем канава, идущая вдоль обочины, измельчала настолько, что пришлось лечь. Панарин попробовал взвалить Лыкова сверху на себя, и ползти, но сразу понял, что ничего не выйдет. Сил не хватало, и Егор елозил руками и ногами на одном месте, при этом, не продвинувшись ни на сантиметр. Тогда он поступил по другому. Отползал сам около полуметра, и после этого подтягивал Женьку за воротник бушлата к себе. Дело сдвинулось с мёртвой точки. Друзья продолжили своё движение к далёкой цели.
Лыков помогал, как мог, вцепившись руками в одежду Егора и отталкиваясь голой пяткой здоровой ноги от похожей на лист крупного абразива, смёрзшейся земли. Уже через десяток метров после каждого толчка на земле оставался кровавый след.
"Лукич! Ты так скоро сотрешься до ушей, как та кошка из анекдота", - прохрипел, задыхаясь от прилагаемых усилий, Панарин, хохотнул и остановился. Ему была необходима хоть небольшая передышка. Руки и ноги дрожали.
Лыков тоже обмяк, ослабил хватку и уткнулся лицом, туда, куда на тот момент подтянул его Панарин, Егору в живот. Бока под бушлатом ходили ходуном, воздух вылетал из лёгких со свистом и клёкотом. На раненой ноге, под бинтами проступила свежая кровь.
Паузу Панарин использовал для того, чтобы осмотреться. Они удалились от "КАМАЗА" метров на сто пятьдесят. До своих осталось около трёхсот.
Позади пока все было в порядке. БТР успешно сдерживал душевные и физические порывы боевиков.
В противоположном конце колонны, танк заставил себя бояться. Выстрелами пушки, и пулемётными очередями он расчистил вокруг себя приличное пространство. Никто больше не рисковал подойти к нему на расстояние уверенного выстрела из гранатомёта. А дальнобойных противотанковых управляемых ракет, судя по всему у боевиков не было. По этому "Чехи", из далека, постоянно перемещаясь, осыпали танк интенсивным автоматно-пулемётно огнём, стараясь попасть в оптические системы наведения и ослепить боевую машину. Пока им не удалось этого сделать.
Время, которое Панарин загадал себе на отдых, улетело не заметно. Пора было двигаться дальше.
Он повернулся к товарищу. "Лукич" выглядел плохо.
Черты лица заострились, глаза ввалились, кожа, между потёками грязи и разводами крови, приобрела нездоровый серый оттенок. Дыхание стало частым и поверхностным. На виске быстро-быстро пульсировала набухшая артерия.
"Похоже, до болевого шока мы доползались", - понял Егор.
Кинул взгляд на посёлок. Рядом с ними угрожающего шевеления не просматривалось.
"А ну, "Лукич", погоди! Пара секунд ничего не решит, а если мы тебя не обезболим, ты все равно загнёшься".
"Да, что-то мне совсем хреново. Ногу прошивает от пятки до задницы при каждом движении", - словно набрав каши в рот, промямлил Женька.
Егор сунул руку за пазуху. Вытянул из нагрудного кармана кителя портсигар. Нажал защёлку, открыл. Вместо сигарет, портсигар был заполнен ровными рядами шприц-тюбиков с "Промедолом". Достав один, Панарин снял колпачок с иглы, и, прямо через ткань штанов воткнул его в бедро Лыкова. Сжал, выдернул, и откинул пустой тюбик в сторону.
"Больше нельзя! Совсем развезёт", - обратился к другу Егор.
"Ещё, что-то нужно придумать с твоей ногой", - глядя на стёртую, почти до кости пятку, с висящими лохмотьями кожи, сказал Панарин, - "О! Есть идея!".
Стащил ушанку с головы, сразу окутавшись облаком пара. Натянул её другу на ногу, и, обмотав уши шапки вокруг стопы, завязал шнурки.
"Все!", - гордо заметил Егор, - "Как в лучших домах Лондона и Парижа! Я с тебя ещё стребую за эксклюзивный дизайн! Ну что, продолжим, помолясь?".
"Выберемся, я сам тебе поставлю пузырь! И не один!", - выдохнул "Лукич".
Глаза его лихорадочно заблестели, зрачок стал размером с булавочную головку.
"Промедол" заработал", - понял Егор.
"На хрен мне твой пузырь? Я ж не пью!", - тем временем сказал он.
Они продвинулись ещё на два десятка метров. Миновали две, полыхающие машины. Жар, исходящий от них был такой, что у друзей, перемещающихся в десяти метрах, на головах трещали и скручивались волосы. Добрались до проложенной под дорогой трубы водостока. В образовавшейся в этом место глубокой канаве, на животе, обхватив голову руками. лежало тело Российского солдата. Рядом валялся АКС.
"Пан"! Подожди!", - остановил Егора Лыков.
"Давай возьмём "Калаш". А то я, как голышом. Даже застрелиться не из чего!", - мрачно пошутил Женька.
Панарин про себя вздохнул. "Ещё четыре килограмма!!!" Но возражать не стал.
Быстро сполз в канаву и потянулся за автоматом, и вдруг, заметил, что лежащее рядом тело солдата бьёт крупная дрожь. Поняв, что перед ним живой, Панарин потряс его за плечо.
"Эй "мабута"! Ты ранен что ли?".
Пехотинец, вдруг, взвизгнул и откатился в сторону. Он смотрел на Егора выпученными от ужаса, огромными глазами и тихонько подвывал.
"Психо-эмоциональный шок", - всплыл в голове Панарина медицинский термин.
"А ну ка!", - Егор размахнулся, и со всей силы влепил трясущемуся пехотинцу затрещину.
Тот откинулся назад, ударился затылком о землю. В глазах появилось осмысленное выражение.
"О! Подействовало!", - констатировал Егор.
"Мабута", ты меня понимаешь?", - спросил он.
Пехотинец быстро закивал головой.
"Как зовут?".
"Сергей Коршунов", - ответил боец.
"Отлично! Серёга, мы, как видишь - десантура! Нас немного прижало, поэтому давай, помогай! Ты же коршун. Гордая птица! Практически как мы - летающий хищник! Выручай братовьев! Без тебя пропадём!"
Панарин заговаривал зубы испуганному бойцу. Он знал, что надо срочно переключить его внимание с собственных переживаний на какой-нибудь другой объект. Лучше озаботить защитой слабого. Главное не дать ему опять уйти в себя и раскиснуть.
"Возьми свой автомат, ты, видать, не заметил, как выронил. Видишь как "Лукичу" хуёво! Вон, наши, уже недалеко, хватай Женьку под одну руку, я под другую. Вместе мы его вмиг дотянем!".
Пехотинец засуетился, но уже осмысленно. Попытался вскочить на ноги, Лыков еле успел поймать за рукав.
"Куда! Голову не поднимай! Лёжа!", - скомандовал Панарин.
Втроём дело пошло гораздо быстрее. В темпе они преодолели сразу около ста метров.
"Мобута" тянул хорошо, только опасливо поглядывал в сторону посёлка, и периодически припадал к земле, когда недалеко пролетали пули.
Позади раздался взрыв. Егор оглянулся. Погребальным костром пылал, оставленный далеко за спиной БТР с неизвестным наводчиком. "Достали таки, твари! Покойся с миром родной. Жаль не спросил, как зовут".
"Всё! Сзади защиты больше нет! Теперь надо галопом!", - Панарин развернулся к мотострелку. Тот, не отрываясь, заворожённо, смотрел на полыхающую машину. Губы дрожали, в глазах опять загорелся огонёк безумия.
"Не смотреть!!! Хватай "Лукича", и потащили!", - рявкнул Егор.
"Не хочу!!!!", - вдруг истерично заорал пехотинец. Бросил руку Женьки, вскочил на ноги, и гигантскими скачками побежал, не разбирая дороги.
После того, как Коршунов поднялся с земли, он успел сделать всего пять шагов. В спину, между лопаток ударила пуля. Из груди выплеснулся целый фонтан крови. Подкосились ноги, и он наотмашь, лицом в низ, рухнул на землю. Так живые люди не падают.
Егор с Женькой опять остались вдвоём.
А ведь оставалось, каких то несчастных двести метров.
Егор из последних сил, надрываясь, и матерясь сквозь зубы, тянул за собой Лыкова. Тот уже не пытался помогать, и, безвольной тряпкой, волокся следом. Не в силах сдерживаться, он беспрерывно стонал.
Друзей, наконец, заметили. Замахали руками.
"Хули, вы машете?", - хрипя, по слогам, выдавил из себя Панарин, - "Лучше бы пару человек прислали в помощь!".
Его как будто услышали. Какой-то солдат, ткнул в бок рядом лежащего товарища, и пополз навстречу десантникам. Его приятель что-то экспрессивно произнёс в спину приятеля, затем плюнул и пополз следом.
"Наконец то! Слепошарые! "Чичи" с такого расстояния вас бы уже в труху покрошили!", - зло подумал Панарин.
"Что с ним?", - кивнул головой на Лыкова первым добравшийся до десантников молодой парень с петлицами ефрейтора.
"Да, позагорать, блядь, прилёг!!", - вызверился на него Панарин, - "Ранен, конечно! Тяните его дальше, а я немного отдышусь, и вас догоню! Присмотрю заодно за тылами".
Егор развернулся назад. Рядом с "КАМАЗом", с которого началось это "приключение", мелькали фигуры боевиков.
"Хоть постреляю, а то меня это ползанье уже достало до невозможности", - Панарин приложился к автомату, прицелился и нажал на спусковой крючок.
Боевики залегли, и открыли ответный огонь. Из-за спины, Егора поддержал РПК. Следом грохнула танковая пушка, и злосчастный грузовик исчез в облаке разрыва. Когда улеглась, поднятая взрывом, пыль, на его месте оказалась искорёженная, фрагментированная груда металла, жарко и чадно пылающая. Огонь боевиков с этой стороны прекратился.
"Так-то лучше будет", - подумал Егор, развернулся и пополз под защиту танка.
Лишь сейчас Панарин понял, почему танк крутился на одном месте и не уходил. Его, ещё, раньше, удивляло и одновременно радовало это обстоятельство. Иначе ситуация стала бы абсолютно безвыходной. Панарин проспал момент, когда "КАМАЗ", в кабине которого он ехал, проходил этот участок пути. По этому, не видел, что, как оказалось, перед въездом в посёлок дорога на небольшом протяжении проходила под скальной стеной, с нависающим карнизом. С противоположной стороны находился довольно глубокий овраг. На вершине наверняка сидели "чехи". Проходящий под ними танк, безнаказанно бы расстреляли сверху.
Как позднее выяснилось, так оно и было. Боевики даже пытались с большого расстояния, навесом поразить танк из гранатомётов. Но у них ничего не вышло. Слишком далеко. А после того, как на вершине распустился взрыв танкового снаряда, обрушив часть карниза, да косой прошлась очередь ПКТ, вообще старались не привлекать к себе внимание.
Командир боевой машины изначально прекрасно осознавал сложившееся положение. И не стал подставляться. Вот и вертелся юлой на небольшом пятачке, показывая высший пилотаж управления и стрельбы, и надеясь на чудо.
Между тем наступило небольшое затишье. Патовая ситуация. "Чехи" не могут приблизиться к танку и завершить разгром колонны, а восьмидесятке некуда отступить.
Противостояние затягивалось. Это было на руку Российским солдатам. Минута утекала за минутой.
Наконец, словно ангелы возмездия, из-за ближайшей сопки на большой скорости вынырнули две пары "Крокодилов", боевых вертолётов МИ-24. Они пронеслись на небольшой высоте как раз над головой Панарина. И только вслед уходящим винтокрылым машинам, навалился звук вращающихся с бешеной скоростью, лопастей. Разошлись попарно в стороны, взяв посёлок в своеобразные клещи. С шипением, с направляющих, одна за другой сорвались НУР-сы. Где-то в глубине посёлка, простреленные сполохами огня, поднялись клубы пыли. В воздух полетели, какие то обломки. Мерзко, аж заныли зубы, завыли авиационные роторные пулемёты.
Боевики пытались обороняться. С вершины горы, на склоне которой располагался населённый пункт, застучал крупнокалиберный НСВТ "Утёс". Цепочка бронебойно-трассирующих пуль, хорошо видимых даже в свете дня, догнала, и плетью хлестанула один из вертолётов. Он задымил. Раскачиваясь из стороны в сторону и вращаясь вокруг вертикальной оси, стал терять высоту. Напарники подбитого "Крокодила" среагировали мгновенно. Вершина покрылась густым лесом разрывов. Пулемёт замолчал.
"Дебилы хреновы! Кто же голой пяткой на шашку то?", - глядя на эту картину, вслух произнёс Панарин.
"Так сбили же один "Крокодил"!", - отозвался тот самый ефрейтор, который первым поспешил на помощь десантникам.
"А вон, глянь!", - ответил Егор.
Экипаж повреждённого МИ-24 с трудом, но справился с управлением. И в этот момент вертолёт продолжая дымить двигателем, перекосившись на одну сторону, и сотрясаясь от кончика носа и до хвоста, всё же вполне уверенно шёл на аварийную посадку. Его напарник, нарезая круги, прикрывал собрата. Вторая пара продолжала охоту на боевиков.
Стрельба по колонне прекратилась совсем. Боевики в срочном порядке сворачивались, и малыми группами покидали посёлок, рассасываясь на склонах ближайших сопок.
Рядом, лязгая траками, остановился танк. Из командирского люка показалась голова в шлемофоне.
"Пехота! Сейчас с двух сторон к нам подтягивают "спецуру". Через полчаса должны быть здесь. Не шкальтесь, считай, отбились!". На закопчённом лице промелькнула счастливая улыбка, чудом миновавшего эшафот, смертника. Люк захлопнулся, танк взревел двигателем, выбросил облако солярного выхлопа, и отъехал.
"Неужели всё?", - безразлично подумал перегоревший эмоционально Егор. Перевернулся на спину, и стал смотреть в высокое синее небо, по которому плыли безразличные к мирским делам облака. Глазам нужен был хоть небольшой отдых. Так бездумно он пролежал десяток минут. Затем взгляд зацепил клуб чёрного дыма, появившийся на границе зрения, вернув Панарина с небес на землю.
"Надо проверить, как там "Лукич", - всплыла мысль. Егор поднялся на ноги, и пошёл разыскивать друга.