Я - цуру. Я оригами оризуру.
И журавлиная натура
Ночь окропляет белизной.
Летит вперед журавлик белый, наивный и чуть-
чуть несмелый,
А мир, как прежде, под прицелом...
Привычное убийцам дело -
Венчать тревожный мир с войной.

Увы, нельзя поспорить с роком... И Исикава
Такубоку
В чахотке умирал жестокой
И оставался жить в стихах,
Где океан и одинокость,
И краб в песке тяжело-мокром.
И облака как кровостоки,
Свинцовый нагоняют страх.

Журавлик на руках Садако
Печальным и прощальным знаком,
Реальность не закроешь лаком -
Война как подлости итог.
Жила девчонка в Хиросиме,
И жизнь опять проходит мимо,
Огонь нас рвет неутомимо,
И в атоме сгорает Бог...

Я лишь журавлик. Раньше - белый.
Садако в Хиросиме сделан.
До тысячи - ей было целью.
Увы, она не дожила.
А я дожил. Но крылья стали
Из черной и зловещей стали.
Лечу над миром - ярко-алым,
Где царствует война и мгла.

Я - оризуру оригами.
Кружу, кружу над городами.
Вы, люди, знаете и сами -
Что правда - она все же есть.
Журавлик белый, ставший черным,
Летит над миром обреченным.
Полет так прост и неуклонен,
Как Смерть, Война, Беда и Месть.

Журавлик полетит над миром,
Стирая правящих кумиров
За жизнь, за сломанную лиру
Стальные крылья - вот цена.
Воскреснут дети и поэты,
Вернется умершее лето,
Воздастся всем убийцам смертью,
Придет неслышно тишина...