Молния яркой вспышкой осветила одну из самых небольших комнатушек в доме ветеранов сцены, открыв старт новому дню. А когда Илария от неожиданности приоткрыла заспанные глаза, раскатился аплодисментами гром. Илария счастливо улыбнулась, вчера был день ее триумфа после затяжной скуки последнего времени, и, черт побери, она заслужила эти аплодисменты. Ее лекция о творчестве любимого Писателя неожиданно вызвала фурор.
Капли дождя победной дробью забарабанили по оконному сливу.
В дверь тихонько постучали.
- Лара, ты не спишь? -заискивающий голос бывшего народного артиста Советского Союза, а ныне одинокого алкоголика в завязке Сергея Ламанова.
Илария ладонями пригладила разметавшиеся по подушке седые волосы и милостиво произнесла.
- Заходи.
Ее нисколько не смущало, что принимает мужчину, лежа в постели. Она знала Сергея Ламанова так давно, что уже не могла вспомнить, с каких пор. Он был чуть моложе ее, ему еще предстоит отметить восьмидесятилетие. Илария и раньше не воспринимала всерьез этого краснобая, получившего народного за роль Ленина. А после длительного периода запоев произошла неизбежная деградация личности. Но ей хотелось хоть кому-то продемонстрировать чудесную темно-синею пижаму, привезенную племянницей из Лондона. Илария чувствовала себя в ней королевой.
Ламанов бочком протиснулся в дверь и робко встал у порога, закрывая ладонями маленький горшочек с выглядывающей сверху комнатной фиалкой. Кривлялся, как всегда, но выглядел в самом деле плохо: темные пигментные пятна на широкой плеши; жеваное в складках лицо, походящее на бледно-желтую маску. К тому же плохо выбрит....
- О, Илария! О, спасительница! Твоя неописуемая ученая интуиция и непревзойденное ораторское искусство в очередной раз отвели нависшую над нашим сирым приютом угрозу. Ты красуешься бесценным бриллиантом среди....
Илария не перебивала народного артиста, с видимым удовольствием слушала чуть потускневший, с легкой хрипотцой, но все еще приятный голос, когда-то сводивший с ума всех женщин страны. И потихоньку похихикивала, подтягивая к подбородку одеяло.
- Спасибо, Сережа. Спасибо, дорогой. Как ты там нас называешь? Свалка рухляди? Ну-ну.
- А я от своих слов не отказываюсь, - гордо поднял брови народный артист. - Не спорю, когда-то это было элитное заведение, но сейчас наша богадельня другого названия не заслуживает. И если бы год назад высокоумное начальство, алчущее квадратных метров и спровадившее в наш дом призрения музей родного Театра, не расщедрилось спровадить сюда и тебя, о прекраснейшая, то давно бы уже отправили в утиль и нас вместе с музеем.
Морщинистые щеки Иларии порозовели. А и правда. Несколько лет она проработала в Театре заведующей литературной частью, затем ученым секретарем музея Театра. Муж ее умер много лет назад, из родни осталась только любимая племянница Светлана, у нее своя семья. Они не раз приглашали Иларию к себе, но она всякий раз отказывалась, не хотела стеснять. Именно Светлана настояла, чтобы Илария не продавала свою квартиру, сдала ее, а деньги арендаторов переводила на содержание Иларии. Сережа, вон, квартиру продал, и уже говорит, что деньги на исходе.
В общем, отправиться в дом ветеранов сцены вместе с любимым музеем показалось Иларии удачным выбором. Театр получил свободное пространство для организации буфетов и ресторана, а Илария хоть изредка могла продолжать свою деятельность. Никакой должности она здесь не занимала, медицинские процедуры не любила, телевизор не смотрела, читать днями напролет не могла, уставали глаза. Для нее стала просто спасением необходимость опекать музей, оставшийся без научного руководства. Илария по старой памяти на общественных началах вела переписку с другими музеями, изредка редактировала статьи, а при случае читала лекции.
- А ты мне лучше скажи, Сережа, ты приложил руку к тому, что вчера на лекцию министр приехал? И телевидение.
- Есть, есть еще люди, для которых звание народного артиста СССР не пустой звук, - скромно потупил глаза Ламанов. - Министр большой поклонник Писателя, а ты на сегодня одна из лучших исследовательниц его творчества. А, потом, согласись, Илария, когда ты садишься на своего конька, то просто гипнотизируешь публику.
- А откуда ты узнал, что в министерстве зреют планы закрыть наш дом?
- Да, не фиг делать, - оживился Ламанов. - Министерский водила - сын моего давнего кореша. Я его к министру и пристроил. А водители - самые осведомленные люди там. Информация у них всегда верная. Сама понимаешь, у многих слюни текут на нашу усадьбу.
Место и впрямь замечательное. Дворянскую усадьбу в тихой лесопарковой зоне в семидесятых годах отреставрировали, деликатно пристроив ресторан, зрительный зал и лечебную часть. Поначалу тут жили только небожители на государственном обеспечении. В последнее время нравы стали свободнее. Любые люди соответствующего возраста, имевшие отношение к театру и нужную сумму для оплаты своего содержания, могли рассчитывать на проживание в этом замечательном месте.
Музей Театра после переезда удобно расположился в новой части, расставив стеллажи с экспонатами в зимнем саду, макеты спектаклей в просторном фойе перед зрительным залом, а под фотографии, художественную галерею и архив заняли служебные помещения.
Ламанов тем временем как у себя прошелся по комнате, пристроил цветок на подоконник, переложил на спинку кресла плед и теплую Иларину кофту, а сам вальяжно развалился в нем нога за ногу.
Это уже слишком. Илария нахмурилась.
- Сережа, мне нужно переодеться. Выйди, пожалуйста.
Ламанов обиженно засопел, но не стал упираться и быстро ретировался.
Странно. Зачем он вообще заходил? Его преувеличенные восторги Иларию не обманули. Но на этот раз Ламанов не просил ни денег, ни сигарет. Так что же ему было надо?
Пока Илария приводила себя в порядок, дождь кончился. Старушка выпила чашечку кофе и еще раз с нежностью вспомнила Светлану, отдавшую ей свою итальянскую кофеварку, способную, казалось, любой жмых превращать в ароматный напиток, если туда сыпанули хоть горсточку кофе.
Сквозь серые облака проглянуло солнце. Илария любила гулять после дождя. Да, конечно, сыровато, но ничего страшного, можно надеть резиновые сапоги. Главное, чтобы ноги были сухие.
Когда Илария в неуклюжих розовых сапогах с искусственным мехом шла через холл, из коридора, ведущего в лечебное отделение, медсестра выкатила кресло с изящным созданием. Светлые волосы парика мастерски уложены, газовый шарфик прикрывает шею, безукоризненный овал лица, тонкий макияж с затенением под щечками. А главное, кожаные полусапожки на высоких каблуках, красующиеся на стройных ножках. Маргарита Озерская, девяносто трех лет, легенда театрального мира. Подумать только, она видела Качалова и Книппер - Чехову! Живая история.
- Доброе утро, Маргарита Алексеевна, - Илария поздоровалась нарочито громко, чтобы звезда точно расслышала.
Но та лишь рассеянно улыбнулась в ответ. Они не раз пересекались, дружески беседовали, но те, знакомство с кем не исчислялось десятками лет, не задерживались в памяти Марго. Звезда не жила в доме ветеранов, а проходила здесь курс реабилитации после больницы. Нужно обязательно постараться возобновить знакомство с Марго. Илария готова была вновь и вновь слушать ее повторяющиеся как заезженная пластинка истории, театральные анекдоты и сплетни.
Кресло с Марго подъехало к лифту, звезда легко поднялась с него и царственным жестом отпустила медсестру, как отпускают извозчика.
Двери лифта раскрылись, оттуда вышел невысокий средних лет мужчина, раскланялся с Марго, но почему-то отвел глаза от Иларии. Довольно невежливо, ведь похоже, это кто-то из работников дома ветеранов. У него в руках был черный пакет с мусором.
Вахтер повесил на соответствующий крючок ключ от комнаты Иларии и пошел отпирать входную дверь. Весь его вид говорил - не сидится им по комнатам, ходят и ходят.
В дверях Иларию нагнал едва знакомый ей нервный мужчина. Кажется, его фамилия Еремеев. Он галантно придержал за ней дверь, но чуть не налетел на нее, когда она замешкалась на пороге.
- Вы ее видели? - вместо извинений, впрочем, возможно и лишних, спросил он. - Как можно так выглядеть в девяносто лет? А все почему? Потому что она не заперта в этой богадельне. У нее есть цель, есть будущее. Подлечится и упорхнет.
Илария даже обиделась немного. Кроме боли в коленях и легкой рассеянности, она не предъявляла серьезных претензий к своему возрасту.
- Подумать только, - возбужденно продолжал мужчина, не обращая внимание на ее реакцию. - А ведь она все свои силы и средства тратит не на себя, а на сына. Он ей даже и не сын, а пасынок, от предыдущего брака мужа. Мать умерла рано, а Марго его вырастила. Этот паршивец совершенно не ценит ее жертвы, его интересуют только игра и ставки. К несчастью для себя и для мачехи он слишком часто проигрывает.
Иларии вдруг стало так жалко набальзамированную красавицу Марго, что она, плюнув на вежливость, отвернулась от неврастеника и пошла в сторону парка. Не желает она слушать лицемерно жалостных сплетен.
Прогулка удалась. Пробивающаяся желтизна на деревьях в парке сулила еще много ярких осенних впечатлений впереди. Илария неторопливо шла по дорожке, с удовольствием вспоминая детали вчерашней лекции, думала, что расскажет племяннице, когда та вернется из командировки...
• * *
Едва за Иларией закрылась входная дверь, вахтер проявил необычную прыть, бросился к ней и таинственно прошептал.
- Илария Павловна, вас срочно хочет видеть Лариса Ивановна.
И для пущей важности добавил.
- Очень срочно.
Илария проголодалась за время прогулки, сейчас время обеда, она собиралась пойти в столовую, но так интересно, что хочет сказать ей директриса. Возможно, что-то лестное, связанное со вчерашней лекцией. Она оставила плащ в гардеробе и, не заходя к себе, отправилась в кабинет директора.
Директор дома ветеранов Лариса Ивановна была дамой "прекрасной во всех отношениях" - всегда отменно ухоженная, улыбчивая и подчеркнуто доброжелательная. Иларии она всегда нравилась.
При виде Иларии директор вышла из-за стола ей навстречу, выдвинула стул и заботливо усадила туда старушку. Но она явно нервничала и не похоже, что готовилась расточать комплименты.
- Ах, Илария Павловна, какая неприятность. Пожалуйста не волнуйтесь, но, похоже, наш музей обокрали. Вчера после лекции дежурный администратор сам запер дверь музея, а сегодня обнаружил ее открытой, а в экспозиции макета "Гамлета" некоторый беспорядок.
Такое известие оглоушило бедную Иларию. Все поплыло у нее перед глазами, исчезло чувство реальности происходящего. Лариса Ивановна из графина налила в стакан воды и протянула старушке.
- Ну, что вы, не надо так расстраиваться, дорогая Илария Павловна? В конце концов, вы же не материально ответственное лицо, - голос директрисы само сочувствие. - У меня к вам большая просьба, не могли ли бы вы помочь поточнее определить, что украли.
О чем она говорит? Какое ответственное лицо? Илария никак не могла взять в толк. Лариса Ивановна продолжала что-то верещать сочувственным тоном, но Илария ее не слышала.
Вот оно. Кража. То, чего она боялась долгие годы, вступив в заговор завлитов, начало которому положено в далекие двадцатые годы прошлого века. Когда Писатель принес в Театр рукопись пьесы по своему роману. И молодежь Театра уговорила руководство ее поставить.
Это был распечатанный не именной экземпляр первой Писательской версии. * То ли запасной экземпляр, то ли экземпляр какого-то статиста. Писатель взял его как черновик, заносил туда замечания режиссера, завлита, постановщика... с соответствующими комментариями. Местами он зачеркивал свои замечания и над ними писал новые, местами подтверждал прежние наблюдения восклицательными знаками. В общем, получился бесценный экземпляр, по которому можно отследить, как из Писателя рождался Драматург Театра, а Театр осваивал мировоззрение Писателя, пытаясь обрести свежую кровь. Потом будут другие многочисленные правки пьесы, но к творчеству они не относятся.
Тогдашний Завлит сброшюровал Черновик, но не сдал его в архив, посчитав слишком ценным именно для Театра. Такой линии поведения придерживались и все последующие завлиты. Илария не решилась нарушить традицию. Но последний завлит был идеологически чужд Писателю, верить ему было нельзя... И Черновик тайно перешел на постоянное хранение в музей Театра. К чести Иларии можно сказать, что в свое время она добилась публикации большинства замечаний Писателя, но всего опубликовать невозможно. Непростительное легкомыслие. Конечно, место Черновику в государственных хранилищах типа ЦГАЛИ, где есть серьезная охрана. Да кто она такая, чтобы определять судьбу исторического раритета? Нет ей прощения.
Минуточку. Но почему же она сразу решила, что украли именно Черновик?
Надо взглянуть. Кажется, именно это и просит Лариса Ивановна.
- Пойдемте, - пробормотала она, и засеменила к выходу.
Музейная дверь не поддалась, заперта, Лариса Ивановна призналась, что дверь заперла она после этого неприятного инцидента. Илария при себе всегда носила запасной ключ. Она достала его под внимательным взглядом Ларисы Ивановны и открыла дверь.
Илария бегло осмотрела макет и тут же по принципу детской игры "Скажи, чего не хватает" начала диктовать список.
- Белая ажурная, ручной работы перелина королевы, массивная серебряная подвеска на цепи, огромный кубок, тоже серебряный - все из аксессуаров к спектаклю "Гамлет"...
Лариса Ивановна записывала в блокнот.
Илария тем временем подошла к двухъярусному стеллажу в соседней комнате, поднатужившись, открыла тугой нижний ящик и замерла в отчаянии. Рукопись пропала....
По продолжительности глубокого, почти обморочного молчания, эта пауза превосходила все театральные постановки.
- Что-то еще? - насторожилась Лариса Ивановна.
Илария пришла в себя. Нельзя раскисать, надо собраться.
- Пока не знаю, - уклончиво ответила она.
- Я сразу же попросила дежурного администратора и сестру-хозяйку осмотреть помещения. Вы не волнуйтесь, мы обязательно все найдем. Наружу вынести ценности не могли, вахтер никого с сумкой не видел. Не хотите пройти ко мне в кабинет узнать, что удалось сделать.
- Мне хотелось бы немного передохнуть, если можно, я пойду к себе, - пробормотала Илария.
- Вы всегда носите ключ с собой? Есть три ключа. У меня, у вахтера и у вас.
- Я свой ключ никому не давала, - встрепенулась Илария.
Кто мог украсть Черновик? Только тот, кто представлял себе его ценность. Для постороннего, это пожелтевшие листки бумаги, перепачканные чернильными пометками. Для многих людей типа Ларисы Ивановны понятие культурное значение - пустой звук. А кто знал о его реальной ценности?
Господи, да она же сама вчера в своей лекции об этом рассказывала! Что она надела! Ее слушало человек сто. Сто подозреваемых. Включая Ламанова, Марго, делегацию союза театральный деятелей, министра культуры, корреспондентов, даже мало знакомого ей Еремеева. У Ламанова кончаются деньги, Сергей друг, но он настоящий циник. Марго нужны деньги для пасынка. Всем им нужны деньги....
Стоп. Чтобы украсть Черновик нужно не только представлять себе его ценность, но и знать, где он хранится.
Илария лихорадочно пыталась вспомнить, делала ли она во время лекции какие-нибудь жесты, указывающие на место нахождения Черновика, или нет. Ничего не получалось. Она нервничала и не могла сосредоточиться. То ей казалось, что она никак не могла этого сделать, то ясно видела, что рукой показывает не просто на стеллаж, но даже на тот самый ящик. Ящики, кстати, не запирались. Илария застонала. Этот незапертый ящик был постоянным предметом ее ночных кошмаров еще в театре. Сколько раз она во сне видела одну и ту же картину, будто открывает ящик, а там пусто. Правда, в последнее время тревожные сны прекратились.
Она просто сходит с ума. Как можно показать рукой на ящик, если лекция проходила в помещении зимнего сада. Стеллаж же находился в довольно изолированном бывшем служебном помещении, и дверь туда обычно закрыта.... Но, кажется, вчера во время лекции дверь оставалась приоткрытой, так что вор мог достать документ прямо тогда.
Надо попытаться вспомнить, когда она видела Черновик в последний раз. Господи, она даже этого не может вспомнить. Какой-то момент постоянно ускользает из памяти. Склероз? Ей кажется, что не видела она Черновик очень давно. Может быть, его украли еще раньше? Почему она не побеспокоилась проверить, на месте ли он накануне лекции. Почему она в последние дни вообще перестала беспокоиться по этому поводу?
Нет, ничего она сама не сможет сделать, с такой-то кашей в голове. Илария достала телефон и набила сообщение Светлане "Срочно нужен толковый частный детектив".
Дверь распахнулась без стука. Илария давно отмечала, какая же бесцеремонная у Ларисы Ивановны секретарша. Сейчас она как-то неприязненно посмотрела на Иларию и сообщила, что директорша ее ждет.
- Лариса Ивановна просила передать, что у нее есть новости, - чуть ли злорадно добавила она.
Но Илария все равно обрадовалась. Неужели нашлись все пропажи. В предвкушении хороших известий она поспешила в кабинет директора.
В приемной директора маялся тот самый мужчина средних лет, которого Илария видела утром. В руках у него была дорожная сумка, которая показалась Иларии знакомой.
Мужчина, оказавшийся тем самым дежурным администратором, отправленным на поиски, поставил сумку на стул, открыл молнию и извлек оттуда серебряные предметы, обернутые ажурным кружевом. Черновика там не было.
Илария брезгливо посмотрела на открытую сумку и с праведным гневом спросила.
- Где вы это взяли?
Тот усмехнулся и признался.
- В кладовой, на вашей полке.
Лариса Ивановна ахнула, даже слегка закатила глава.
- Что за чушь? - возмутилась Илария, с ужасом узнавая собственную сумку. - Я оставила в кладовой пустую сумку, когда выложила из нее все вещи. Моя комната слишком мала, чтобы хранить там еще и сумки.
Директриса выпроводила дежурного за дверь, приказав ему помалкивать о случившемся.
- Даже не знаю, что сказать, - почти ласково сказала она. - Хотя до сих пор все платежи за ваше пребывание приходили регулярно... Последний, правда, немного задержался...
- Племянница уехала в командировку, ее муж ошибся в реквизитах, но потом все поправил, - зачем-то стала оправдываться Илария, не понимая, куда она клонит.
- Им, наверное, дороговато оплачивать ваше содержание. Они, похоже, к вам очень привязаны. Племянница часто навещает.
Да, что ей надо, в конце концов. Теперь Лариса Ивановна совсем не казалась Иларии приятной, старушка приготовилась осадить зарвавшуюся директрису, но вдруг осеклась. Вот она тут шумит, а сама-то самая настоящая преступница, виновная, пусть косвенно, в пропаже бесценного раритета.
Лариса Ивановна чутко уловила изменение в состоянии Иларии и пошла в атаку.
- Вы, ради Бога, не волнуйтесь, дорогая Илария Павловна. Я вам очень сочувствую, но в вашем возрасте и не такое случается. Взяли, и не помните. Ведь по сути, ключ был только у вас. Никто не собирается заявлять на вас в полицию. Но ситуация довольно щепетильная, вы же понимаете.
- Я не понимаю, - призналась Илария.
- Ну, как же. Люди у нас по большей части пожилые, заслуженные, они очень ранимы. Даже тень того, что в нашем доме ветеранов могла произойти кража, может выбить их из равновесия и отразиться на их состоянии. Разумеется, я никому ничего не скажу и прикажу персоналу молчать. Но, вы же понимаете, ничего нельзя гарантировать. О краже уже знают трое помимо нас. Наверное, нам с вами лучше как-то договориться.
- О чем договоримся? - не поняла Илария.
- Ну, как, вам самой, наверное, будет неудобно оставаться здесь после такого инцидента, да и дороговато. А родственники вас любят. Никто вас ни в чем не упрекнет. Спокойно собирайтесь и съезжайте, когда вам будет удобно. Мы даже сделаем вам перерасчет при необходимости и вернем деньги.
Как побитая собачонка Илария поплелась к себе в комнату.
В коридоре она встретила Марго, опять в коляске. Та посмотрела на нее как-то заинтересованно. Интересное дело, Марго никого не запоминала, по при этом одна из первых узнавала о всех происшествиях. Наверное, это медсестры, катающие коляску, ее информировали. Илария отвернулась. Ей своих забот хватало.
Она ничего не понимала в деньгах, все расчеты и платежи делала Светлана. Может, и правда, находиться здесь слишком дорого для нее? Ведь говорил же Сергей Ламанов, что у него уже кончаются деньги.
Ох, этот Сергей. Зачем же он заходил к ней утром? Не мог ли он провернуть этот финт с сумкой?
Что это получается? Ламанов должен был сначала забрать Иларину сумку из камеры хранения. Почему Иларину? Положим, он решил, что на нее меньше всего подумают, у нее искать не станут. Потом он ограбил музей, потом принес награбленное обратно в кладовую. Он, конечно, вполне беспринципный человек, и Илария легко могла представить себе подобное развитие событий. Но ключ? Где он мог взять ключ? Если успел стащить у нее утром, то как положил обратно? Стащил на вахте? Подкараулил, когда вахтер отойдет?
А, может, он как заправский карманник стащил ключ вчера после лекции. Он тогда, вроде, обнял ее и поздравил. А утром пришел вернуть ключ на место.
Что-то тут было не то. Во-первых, она ни за что не поверит, что он помнил какая у нее сумка, чтобы отыскать ее в камере хранения.
А главное, любой театральный в глубине души не верит, что реквизит делают из настоящего серебра. А рисковать из-за бутафории.... По этой же причине можно исключить и других артистов. Как бы не нужны были деньги, например, той же Марго, она никогда не пойдет на риск из-за железяк.
Эта бессмысленная кража, конечно, здорово нервировала Иларию, но все же она не придавала ей особого значения. Скорее всего, простое недоразумение, или чья-то глупая шутка. Но пропажа Черновика - другое дело. Ужасное дело. Это же настоящий раритет. И дело даже не в том, сколько он стоит - сама бы Илария многое за него отдала. Но это же действительно культурная ценность для страны, а, может быть, и для всего человечества.
И тут Иларию осенило. Кража бутафории просто прикрытие для кражи Черновика. Мол, у старой дуры обострение. Украла и реквизит, и Черновик, а сама этого не помнит.
Это на тот случай, если вообще узнают о краже Черновика. Сама Илария просто не в силах признаться, что не нашла его в ящике. Пусть, уж, лучше обвинят в этой дурацкой краже.
И как же все очевидно складывается, и ключ, и сумка, и полка в кладовой....
Нужно попробовать сосредоточиться, а это сейчас, ох, как не просто. И есть очень хочется...
В коридоре кто-то сильно закашлялся, как будто поперхнулся. Илария налила воды в чашку и выглянула наружу. Сергей Ламанов. Увидел чашку и сразу же потянулся к ней, продолжая покашливать. Илария хотела спрятать чашку за спиной, но не успела, он умудрился перехватить ее. Мелкими глоточками выпил воду до дна, кашель утих.
- Ты, Лара, чего на обед не приходила? Талию соблюдаешь? А я тебе тут с обеда пирожков принес, - поднял он бумажный пакет поближе к глазам Иларии.
- Заходи, - прошипела Илария.
Прихлебывая горячий чай, с набитым ртом, Илария делилась с другом деталями беседы с Ларисой Ивановной. Ламанов ржал от души.
- Ну, мать, ты прямо гангстер настоящий. Полную сумку натырила. Как дотащила-то. Осторожней жуй, а то подавишься и помрешь, не успев реабилитироваться.
- Сереж, она говорит, что для меня слишком дорого здесь жить.
- Странно, - удивился Ламанов. - Ты же квартиру в центре сдаешь. Да тебе даже люкс не проблема оплатить, не то что твою комнатушку. А ты не думаешь, что директриса сама устроила это представление?
- Но почему?
- А, чтобы спровадить тебя.
- Зачем ей это? Ты же сам говоришь, что скорее всего, денег у меня достаточно. И как она могла это устроить?
Еще не договорив последнюю фразу, Илария поняла, как. Этот администратор, которого они с Марго встретили у лифта.... Он слишком старался не смотреть на Иларию, не привлекать ее внимание. Этим-то как раз и привлек. Что ему делать в холле? А оттуда вход в кладовку, куда он и направлялся, к тому же он-то прекрасно знал, у кого какие вещи. Опять же, с ключом никаких проблем. Илария поделилась этим соображением с Сергеем.
- Тогда понятно, почему он отводил от меня взгляд, он шел в кладовую за моей сумкой. Встреча со мной в его планы не входила.
- Вот, видишь. Что касается того зачем. Думаю, не очень ты ей тут нужна со своими блестящими лекциями. Привлекаешь к дому внимание, вчера и пресса подвалила, на кинокамеру снимали. По-тихому убрать тебя теперь не получится, а так как-то...
- А, знаешь, это вполне возможно, если у нее цель - всех потихоньку вытурить, и сдать усадьбу под загородный отель, - дошло и до Иларии.
Все-таки Марго права, ничего нет лучше старых друзей. Илария с умилением посмотрела на приятеля. Но тут же опять испугалась. А что же с Черновиком? Где он?
Нет, не могла Илария обсуждать этот вопрос с Сергеем Ламановым. Она выпроводила приятеля под предлогом, что ей нужно отдохнуть и задумалась.
Что она здесь делает? Если в планы руководства входит закрытие дома ветеранов, а она в этом помеха, то это может быть опасно для нее. Она беззащитна перед ними. Могут ведь не только скомпрометировать, но у попросту убить. В таком-то возрасте, это не проблема. И Света ничем не поможет. Все, что она делает для музея, можно делать и из комнаты в Светиной квартире, даже удобнее. И черновик бы был сохранен...
А через день умер Сергей Ламанов. Медсестра рассказала Иларии, что он закашлялся во сне, не сумел остановить кашель и захлебнулся слизью. Никого не было рядом, чтобы ему помочь, а тревожная кнопка около постели не сработала, или он не сумел ей воспользоваться. Вот так.
- Илария Павловна, - попросила медсестра. - Посмотрите, пожалуйста, его папки с бумагами. Куда их деть?
Илария присела за стол, надела очки и развязала тесемки коленкоровой папки. Она даже себя не признавалась, что искала среди бумаг Черновик. Наградные свидетельства, свидетельства о браках, разводах, смерти сына... Вся жизнь... И фотографии, много фотографий... ее фотографии. Ну, да, она смутно помнила, они же знакомы с детства, вроде, их родители даже дружили. Вот маленькая Лара на ослике в зоопарке, вот она серьезная студентка, и еще одна очень удачная ее художественная фотография уже в Театре... Так вот почему он приходил...
Когда тебе за восемьдесят, и ты похоронила родителей, мужа, дочь, сестру - вокруг тебя больше покойников, чем живых - к смерти начинаешь относиться философски. Но все-равно больно, что остается все меньше людей, говорящих тебе "ты".
Нет, Черновика она не нашла, зато раскрыла одну из тайн Сергея Ламанова. По сухой щеке Иларии поползла предательская слеза.
• * *
В дверь предупредительно постучали, и вошел молодой мужчина. Илария никак не могла смириться, что сын Светланы стал таким взрослым.
- В вестибюле. Ее сюда не пропустили. Разрешили пройти только мне, вещи забрать.
Илария с нежностью смотрела на внучатого племянника, какой стал интересный мужчина.
- А где твоя жена?
- Как положено, на кухне. Готовит семейный обед по поводу вашего приезда.
Он легко подхватил чемодан и ту самую злополучную сумку, еще умудрился придержать дверь бабушке.
Увидев бредущую за сыном Иларию, Светлана чуть не разревелась и бросилась ее обнимать. Илария сильно сдала за последние дни, будто высохла. Обычно улыбчивая, не могла скрыть грусть. В этом месте ее больше ничего не держало. Старики не должны жить без семьи. Как рухлядь на свалке.
Илария задержала Светлану, пока ее сын относил вещи к машине.
- Ты нашла частного детектива? - с надеждой посмотрела она в глаза племяннице.
- Но что же у тебя случилось?
- Чудовищная вещь. Пропал тот самый Черновик Писателя, который раньше, до переезда, я хранила в музее.
Светлана положила руки на плечи тети и сочувственно сказала.
- Аля, дорогая, ты совсем себя извела. И зачем только ты от нас уехала? Когда ты переехала сюда, очень сильно из-за него нервничала, даже спать не могла. Но неужели ты совсем забыла, что отдала его мне чуть ли не в первый мой приезд и попросила положить его в сейф? Там он и лежит в целости и сохранности.
Ранняя редакция первой широко известной пьесы, вначале названной автором "Белая гвардия", в ЦГАЛИ СССР не сохранилась.