Умчал поезд от вокзала (сб. стихов)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Песни, слова к которым представлены в сборнике, имеют одноименное название и находятся в разделе "Мои песни..."
|
Умчал поезд от вокзала...
Здесь, под небом чужим
Здесь под небом чужим
Я - всю жизнь нежеланный.
Не один год подряд
Взгляды вижу черны.
Никуда не бежим,
Мы от местной "нирваны".
Неприветливый взгляд
Тут как символ страны.
Да куда нам бежать?
Где на это взять силы?
Разве кто-то нас ждет
Там, где мы родились,
Где носила нас мать,
Где просторы России,
Где стреляют в нас влет,
Обрывая нам жизнь?
Журавлям хорошо:
Они - птицы. Свободны.
Ни границ и ни виз
Их не знают крыла.
А наш поезд ушел.
Мы - огрызки народа.
Разметала нас вдрызг
Наша власть. И смела.
Для нас нет литавр тут:
Непогода и слякоть,
И обида-беда -
Наши спутники. Ах!
Ах, как жмет сердце спрут,
Как мне хочется плакать
И забыть навсегда
Про надежд громкий крах.
Не раскроют для нас
Там, в России, объятья.
Не прижмут нас к груди
Дорогие края.
Позабыл про нас Спас,
Будто мы - из проклятья.
Что нас ждет впереди,
Не спророчу тут я.
25.11.2009.
Люба
(Поэма)
Любе Успенской, певице, посвящается
1.
Она явилась в этот мир
Как ЗЭК: с тюремной койки.
А рядом с койкой, как вампир,
Торчал конвойный стойко.
Ему приказ был: "Охранять".
Он исполнял охрану.
Кричала жутко ее мать.
Хлестала кровь из раны.
Конвойный сглатывал слюну,
Впервые глядя в чрево,
И стыд его бы хоть кольнул
В то, что у всех есть слева.
Но там зияла пустота
Под комсомольской книжкой.
А правда, вечна и проста,
Была перед мальчишкой.
Кричала зэчка, кровь лилась
Из чрева прямо на пол.
А акушер, тюремный врач,
В мензурку что-то капал.
Конвойный пес вцепился в штык,
Забывши об уставе.
Но тут раздался детский крик
Во всей красе и славе.
Комочек красненький визжит,
Визжит комочек красный.
- Жидовка родилась, не жид,-
Промолвил врач бесстрастно.
Он, молча, завязал пупок,
Дитя объял пеленкой.
Сказал конвойному: - Будь спок,
Певицей станет громкой.
Был бы жиденок, тут - скрипач,
А эта вот - певицей.
Тут, как в коробке передач:
Им век не измениться.
Никак работать не хотят.
Туда все прут, где сахар.
Топил бы всех их, как котят.
Топил бы всех их, на хер!
Конвойный взял "На караул".
"Яволь!" чуть-чуть не брякнул.
Врач положил комок на стул,
А сам ключами звякнул.
Открыл он шкаф, достал он спирт
И принялся мыть руки.
Взглянул на зэчку: вроде спит.
Глаза закрыты в муке.
А та взошла уже на плот
И поплыла за гранью.
В чем акушер узрел комплот1)
И разразился бранью.
Ругал в сердцах он "всех жидов",
Что дохнут так некстати,
И приложиться был готов
К невинному дитяти.
Но тут конвойному в глаза
Взглянул он быстро-быстро.
А у того в глазу слеза
Мелькнула серебристо.
- Свободен! Все! Пошел, пошел! -
Был акушер сверхкраток.
Он был чуть ниже (на вершок)
Конвойного солдата.
- Пошел, пошел! Слезу пустил!
Жидовку жалко стало!
Стелить для всех их тут настил
Еще нам нехватало!
Солдата вытолкав взашей,
Схватил, как куль, малютку:
- Среди советских малышей
"Нет!" этому ублюдку!
Но детский плач его встряхнул,
И акушер украдкой
Вернул ребеночка на стул
И стал писать в тетрадку
(Боялся он, что конвоир
Сболтнет, что жив ребенок.
Не то разыскивал бы мир
Его средь погребенных).
В тетрадку этот змей занес,
Занес про все. Брезгливо.
Барак февральский брал мороз
Колымского разлива.
2.
Шел пятьдесят четвертый год.
Кто жил, а кто впал в кому:
Не весь отплакался народ
По Сталину родному.
Кто, как глазку, к Кремлю приник,
Свободы ожидая,
А кто осваивал рудник,
В колымских сопках тая.
Кто ощущал свою страну
И был врагом колдобин,
А кто жрал водку, построму,
К подполью приспособлен.
Хрущев у Берии портфель
Из рук рвал, аки псина.
И там, у них, мела метель
И пахло керосином.
На Колыме Дебин-река
В песке скрывала счастье.
И было ей наверняка
Начхать на эти страсти.
Она текла, как будто зря,
Среди житейских буден,
И было ей до фонаря,
Кто бьет сегодня в бубен.
И было ей до фонаря,
Кто лодочник, кто кормчий.
Кто над народами паря,
Вождя из себя корчит.
Она свидетелем текла
Несчастий, боли, смерти,
Нечеловеческого зла
И красной круговерти.
И было долго до весны,
Кругом царила стужа.
И потрясения страны
Здесь чувствовались хуже.
Здесь на листки календаря
Плевали с колокольни.
Зато дубинка дикаря
Себя вела здесь вольно.
Ты - ЗЭК и все. А значит - раб.
Тебя убить, что - проще.
Твой шанс на жизнь настолько слаб,
Насколько зять друг тещи.
И если выжил ты - гордись:
Попал не на кладбище.
И нареки ты свою жизнь
Цветком средь пепелища.
А если это - твоя дочь,
Целуй ты Бога в губы:
Не наступила злая ночь.
И назови дочь Любой.
3.
ЗК из Киева, Залман,
Сидел в колымском ЛАГе.
Сидел с бедою пополам.
Но повезло бедняге.
Он не погиб и под расстрел
Он мог попасть едва ли:
Он не боролся, был несмел,
Его не убивали.
Когда Никитка, свет-Хрущев,
Бил кулаком по культу,
Залман ворочал лес еще,
Лепил судьбу. Как скульптор.
Лепил, лепил, и долепил.
Указ: "Скостить три года.
Освободить от звуков пил
И выгнать на свободу".
Не повезло его жене
(Сидела в том же ЛАГе):