Аннотация: Начало нового рассказа. Наконец-то пчелиный)
1
Оливия подышала на замерзшие пальцы и в который раз сунула руки в карманы толстой черной мужской куртки. Она стояла уже битый час, переминаясь с ноги на ногу. Мимо нее проходили люди, самых интересных Оливия запоминала. Она коллекционировала образы. Температура с утра низкая, наверное, уже в минус ушла. На уже желтеющей траве серебрился иней. Оливия окликнула своего напарника итальянца Роберто, чтобы он сменил ее и ушла за палатку. Она достала пачку сигарет, дрожащими от холода пальцами вытащила одну и закурила. Ей стало чуточку теплее.
Она всегда ненавидела холод и все, что с ним связано. Но так получилось, что она постоянно только и делала, что мерзла. Сначала Оливия работала на пасеке, теперь же она продает мед на ярмарке. Ее уже тошнило от одного запаха меда, не говоря о вкусе. Но это была ее работа. Вокруг их с Роберто лавкой стояли еще тысячи таких же людей. И шанс, что покупатель придет именно к тебе, ничтожно мал. Докурив сигарету, Оливия кинула окурок под ноги и наступила на него.
Она снова встала перед лавкой, периодически рассказывая людям о цене меда и кивая Роберто, чтобы тот накладывал мед в баночки. Так проходил каждый ее день, кроме одной недели в году, когда они с напарником ездили на Алтай на пасеку. Но эта неделя, как правило, была летом, а до него еще далеко.
Вечером Оливия собрала свою сумку и ушла. Уже стемнело, и свет тусклых фонарей нагонял на нее тоску. Она не любила ночь. Оливия шла медленно, будто задумавшись о чем-то. Ей очень хотелось сейчас чего-нибудь неожиданного, а еще больше ей хотелось улыбнуться. Она очень давно этого не делала, у нее просто не хватало времени на улыбки. Оливия застегнула куртку до горла, но теплее ей от этого не стало. Ей очень сильно хотелось заплакать, но она понимала - это глупо. Плакать надо только когда кто-то умирает или сильно болен. В других же случаях слезы - лишь бесполезная трата воды.
Оливия остановилась напротив маленького магазинчика, в котором хлеб стоил дешевле, чем в других. Сначала она не хотела идти за хлебом, но ведь у нее дома есть брат, которому надо есть. Оливия вздохнула и поднялась по лестнице. Навстречу ей шел совсем еще молодой мальчик, толкающий инвалидное кресло с парнем, у которого не было ног. Оливия открыла им дверь и помогла пареньку спустить кресло с лестницы. Инвалид посмотрел на нее благодарным взглядом, и Оливия кивнула ему. Когда инвалидное кресло исчезло за углом, Оливия села на ступени перед магазином и устало опустила голову на ладони. Ей было очень тяжело, ей надоела эта рутина, но она не могла ничего сделать с этим. Сколько она просидела там? Пятнадцать минут? Час? Ей было все равно. Она встала и пошла домой, так и не купив хлеба.
Войдя в квартиру, Оливия легла на матрас и вздохнула. Брат уже крепко спал на диванчике. Оливия достала из сумки книжку и включила маленький торшер. Она читала медленно, вникая в каждую букву. Она так и заснула, перед книгой. Она всегда так засыпала.
- Лив! Лив! Просыпайся! Завтрак готов!
Оливия приоткрыла глаза. Ей очень хотелось спать. За окном уже светило солнце, а соседка сверху уже играла на фортепиано. Присев на кровати, Оливия закусила губу. Если бы кто-нибудь знал, как сильно она хотела научиться играть на пианино! Отдавать свои эмоции безвозвратно, стуча по клавишам. Но возможности такой у нее не было.
Девушка нехотя оделась и посмотрела в маленькое зеркало. Посмотрела в него безразлично, ей было все равно, есть оно или нет. Когда-то давно она очень хотела отрастить длинные светлые волосы, чтобы они спадали на ее плечи ровными волнами. Но сейчас ее гораздо больше волновало, насколько холодно будет сегодня и как много людей в шубах захотят купить у нее меда.
- Стив, ну что это такое? Это не яичница, а уродство какое-то! Кто учил тебя готовить?!
- Ты.
Ну да. Конечно, как она могла забыть. Но тогда ей казалось, будто неважно, как выглядит пища. Главное, чтобы вкусное. Сейчас же все переменилось - неважен вкус, главное вид. Чтобы хотя бы внешне притягивала.
Со вздохом Лив отломила вилкой кусок яичницы и, не жуя, проглотила. Стивен весело бормотал какую-то чушь о только что вышедшем фильме. Не особо слушая его, Оливия пихнула ему в ладонь деньги и встала из-за стола. Ей пора было идти в палатку. Она надела бесформенный свитер, который был в 3 раза больше ее самой, теплые шерстяные носки и ту же куртку Стива. Оливия заколола сухие тусклые волосы "крабиком" и ушла, тихо прикрыв за собой дверь.
Она шла по улице и зарисовывала в воображении все, что видела - светофор, людей, идущих по переходу, пассажиров метро, эскалатор. Если бы у нее был талант к рисованию, она смогла бы нарисовать самые прекрасные картины, над которыми плакали бы все, от младшего поколения, до старшего. Но чего стоит художник без таланта? У нее был только ее пронзительный взгляд светло-серых, проникающих внутрь, глаз, и феноменальная память. И смятая в комок бумага жизни, на которой ни она сама, ни ее брат не желали рисовать цветными красками.
Оливия замерзла еще до того, как пришла к палатке. Но уже у лавки ей стало значительно холоднее. Причем холод шел изнутри, от каждого нерва, которые еще остались.
- Здравствуй, Роберто.
- И тебе доброе утро.
- Как сегодня?
- Тихо. Плохо. Неприбыльно.
Они замолчали. Им не о чем было говорить, а зачем попусту тратить слова? Ведь когда-нибудь потом их будет не хватать...
Мимо их лавки прошел мальчик с инвалидной коляской, тот самый, который был вчера в магазине. Сердце у Оливии сжалось. Она окликнула мальчика и тот, вместе с парнем без ног, подошел к ним.
- Да? - видимо, мальчик не узнавал девушку.
- Хотите меда? Вы только попробуйте, вот этот, с эвкалиптом, очень необычный! - Оливия протянула ему маленькую ложечку каштанового меда.
Мальчик взял ложечку и протянул ее инвалиду. Тот попробовал и задумался. Минуты две спустя он тихо сказал:
- Мне нравится. Давай возьмем?
- Кристиан, но он очень дорогой. Вон, посмотри, тот дешевле и мы его уже ели на прошлой неделе, - попытался отговорить инвалида мальчик.
- Ну Джек... - юноша кивнул Оливии и отдал ложечку мальчику, смотря на того с просьбой.
- Ну разве что маленькую баночку...- мальчик повернулся к Оливии,- дайте нам маленькую баночку этого меда, пожалуйста!
Оливия улыбнулась и кивнула Роберто, показав ему большой палец. На их немом языке это означало "сделай большую". Итальянец изумленно вскинул брови и показал Оливии мизинец, мол, просили маленькую, но девушка повторила свою просьбу. Пожав плечами, Роберто протянул ей большую банку меда.
- Но... Мы... Мы не можем у нас нет..., - от волнения мальчик стал заикаться и покраснел.
- Не волнуйтесь, я не возьму с вас денег, - Оливия протянула ему баночку, - спасибо, что зашли!
Мальчик попытался было возразить, но Оливия сделала вид, что разговаривает с Роберто. Инвалид сделал Джеку знак двигаться дальше, и они скрылись в толпе. Оливия улыбнулась, смотря им вслед. Ей было приятно осознавать, что хотя бы кто-то сегодня вечером будет счастлив ,и не будет мерзнуть.
Всю свою небольшую жизнь она искала счастье или хотя бы его отголоски. К своим 17 годам она разочаровалась в нем, решив, что создано счастье было искусственным путем, а следовательно - руками человека. Ее главной проблемой было одиночество. Ее никто и никогда не понимал. Оливия не трагедизировала, она просто констатировала факт. С детства она, как старшая сестра, приглядывала за Стивом. Ее мать день и ночь работала, а отца никто из детей не знал.
Когда Оливии было 14 лет, ее мать умерла от удара головой на заводе. Их опекуном была назначена тетя, но ей было как-то все равно, что с ними происходит, поэтому уже в этом возрасте Оливия перестала мечтать и верить. Да и правда, Господи, какие там мечты, когда все мысли лишь о том как лучше продать мед, чтобы выручить побольше денег Стиву на новые ботинки?
Почему же она оказалась именно на пасеке? Наверное, это произошло случайно, потому что тяги ни к пчелам, ни к меду у Оливии не наблюдалось. Зато она очень любила летом в Алтае смотреть в огромное бездонное ночное небо.
На ее шестнадцатилетие к ним в каморку зашел мужчина, сказавший, что он является их отцом. Оливия выгнала его взашей, о чем до сих пор жалела. После прихода этого мужчины она закрылась в своей комнате и просидела там два дня, почти не двигаясь. О чем она тогда думала? Она до сих пор и сама не знала. Через два дня она поняла, что если сейчас же не соберется с мыслями и не выйдет из комнаты, то ее брату будет очень тяжело. Он был ее единственным солнышком, которое каждый раз заставляло ее стать сильнее ради него. Стив понимал ее.
Ей очень хотелось жить по-другому. Всем этого хочется. Но по-другому просто не может быть. Хотя бы потому что тогда это будет не жизнь, а сюжет кинофильма.
- А вот этот мед лечит что-нибудь?
- Да. Он лечит нервы.
- Правда?
Потерев руки друг о друга, Оливия улыбнулась. Ее уже достала эта назойливая женщина, узнающая о каждом сорте меда детально. Конечно же, этот мед нервы не лечил, Лив сама проверяла на практике. Но велели говорить, будто он действительно обаладет такой силой.
- Да, конечно.
- Тогда я возьму вот такую баночку.
Лив сделала знак Роберто и улыбнулась женщине. Она была действительно очень интересной. В теплой красивой курточке, розовощекая и черноволосая. Но в ее глазах читалась грусть. Наверное, ей действительно нужно лечить нервы. Лив улыбнулась ей и выдала нужную баночку. Женщина улыбнулась и протянула Оливии смятые бумажки.
Посмотрев этой женщине вслед, Оливия повернулась к Роберто.
- Роберто, ты любишь мед? - спросила она, улыбаясь.
- Ну не все. Каштановый люблю, - с акцентом сказал итальянец. Он был очень удивлен, потому что с Оливией они редко разговаривали. Обычно только жестами.
- А откуда ты, Роб?
- Я из Ливорно. Знаешь, это не очень красивый город. Там даже смотреть не на что, кроме как на паромы. Но знаешь, когда я был маленьким, я каждое утро бегал к порту, чтобы посмотреть на уходящий вдаль паром.
- Ты хотел уплыть на нем? - Оливия заправила волосы за уши.
- Ну...Да...
Лив отвернулась к очередному покупателю. Она улыбнулась кончиками губ сама себе. Она очень точно представила маленького мальчика, провожающего тоскующим взглядом корабль. Если бы она была художницей, она обязательно нарисовала бы такую картину. Но у нее не было изящных пальцев художницы и интуиции оттенков.
Роберто, должно быть, увяз в своих воспоминаниях о детстве. Он был очень добрым человеком. Низенький, темноволосый, кучерявый, с карими глазами. Но кроме того, что он любит каштановый мед, Оливия ничего не знала о нем. Хотя очень хотела бы знать.
Оливия шла домой быстрыми шагами, чтобы поскорее накормить Стива. Денег было мало, даже на сигареты не хватило. Трясущимися от холода руками, она открыла дверь подъезда, но услышала за собой чей-то голос. Обернувшись, она увидела краснощекого, запыхавшегося Роберто. Он улыбнулся ей и протянул пакет.
- Это мой любимый мед. Ты обязан его попробовать! - он улыбнулся. Парень выглядел очень мило в толстой куртке, полосатом шарфе и съехавшей набок черной шапке. Оливия улыбнулась ему. Ей не оставалось ничего, кроме как позвать его к себе в гости. Девушка испытывала к нему доверие, понимая, что он не обратит внимания на беспорядок в комнате и на маленькие размеры квартиры.
- Стив? Стив! Иди сюда, я познакомлю тебя с моим другом! - Оливия сняла куртку и закрыла дверь, улыбнувшись Роберто. Стив подошел к двери и улыбнулся, протянув руку Роберто.
- Добрый вечер, я Стив, брат Оливии.
-Очень приятно, я Роберто. Ее... коллега, - Роберто подмигнул Оливии и прошел в кухню.
Старый чайник громко забурлил. Оливия достала самые лучшие чашки и разлила в них кипяток.
- Какой вы будете чай? - она повернулась к Стиву и Роберто, обсуждающим кошмарную погоду этого ноября. Не услышав ответа, она налила обоим мятный и поставила перед ними кружки. Лив села напротив них и положила голову на стол. Она почувствовала себя защищенной. Прикрыв глаза, уставшая Оливия провалилась в спокойный сон.
Часа через два Роберто и Стив заметили спящую девушку. Но будить ее им ой как не хотелось, поэтому они отнесли ее на кровать, помыли посуду и прибрались в комнате.
- До свидания, Стив.
- До встречи, Роберто.
2
Открыв глаза, Оливия потянулась и зевнула. Ей очень не хотелось вставать. Повернувшись на бок, краем глаза девушка заметила часы, висевшие на стене. Она вскочила с постели, и хотела было позвать Стива, но увидела, что он спит, и поэтому быстро собралась, оставив ему записку, и ушла к палатке.
Она бежала, спотыкаясь, роняла сумку, возвращалась за вещами и шла снова на ярмарку. Это надо же, опоздать на два часа! Оливия опоздала на свой автобус, а второй такой же должен был прийти через час. Поэтому она решила идти пешком. Когда она была уже около ярмарки, ее окликнул тихий, но настойчивый голос:
- Девушка! Подойдите пожалуйста!
Обернувшись, Оливия увидела парня в инвалидном кресле, который два дня назад взял ее мед. Она подошла, тяжело дыша, к инвалиду.
- Да, молодой человек?
- Спасибо вам огромное за мед! Он просто восхитителен! - парень слабо улыбнулся. От этой улыбки сердце Оливии сжалось от жалости. Он улыбался так, будто это приносит ему невыносимую боль.
- Всегда пожалуйста. Можете прийти за еще одной банкой когда угодно... - Оливия старалась не смотреть в его грустные глаза.
- Знаете... Я все думал, как бы вас отблагодарить... Нет, не перебивайте меня. Это, конечно, очень мало за такой прекрасный мед, но все же...Вот...
Когда Лив опустила взгляд, она увидела перед своим лицом огромный букет из кленовых листьев. Он был большим, и от него пахло дождем и землей. Листья были разных цветов, от ярко-зеленых до алых. Оливия стояла и смотрела на этот букет, не в силах что-либо сказать или сделать. Она очень давно не чувствовала таких эмоций в душе. Дрожащей рукой, девушка взяла букет и зарылась в него лицом, вдыхая свежесть осенних листьев, будто хотела навсегда оставить его в памяти. Инвалид смотрел на нее и улыбался. Оливия чуть улыбнулась ему.
- Спасибо, - шепотом прошептала она, - большое спасибо, - она отвернулась и побежала к палатке.
Пошел дождь. Она была рада ему. Она не понимала, то ли она плачет, изменяя всем своим принципам, то ли это просто капли дождя. Оливия надеялась, что это всего лишь дождь.
У палатки стоял закутанный в шерстяной серый шарф Роберто. Оливия, не видевшая его рта, не понимала, сердится он или нет.
- Прости пожалуйста, я проспала!
Роберто натянул шарф еще выше и проговорил:
- Да ничего страшного, посетителей мало, начальство не приходило.
Оливия встала за столом и стала размешивать мед в маленьких стаканах. Положила одноразовые ложечки для пробы. Выбросила уже использованные. Ей, как ни странно, нравилось это делать, потому что она думала, что в этом есть своеобразный ритуал. Так она доказывала себе, что у нее действительно есть дело, в котором она разбирается.
Оливия провожала проходящих мимо людей печальным взглядом. Как сильно она любила их, и как сильно ненавидела! Для того, чтобы это понять, нужно просто работать в лавке. Она ловила их образы, запахи, ей казалось, что она знает все их чувства. Она хотела бы знать, как их зовут, где они живут, чего хотят. Но таких элементарных вещей она не знала даже о себе.
Внезапно в толпе Оливия заметила уже знакомого мальчика и инвалида. Она помахала им рукой и улыбнулась. Мальчик подкатил кресло к палатке, улыбнулся Оливии и кивнул Роберто.
- Вы, наверное, хотите еще меда? Подождите секунду! - Оливия склонилась над баками с медом, в этот раз не доверившись Роберто. Итальянец стоял рядом с мальчиком и рассказывал ему что-то о своем родном городе. Когда Оливия вернулась с баночкой меда, мальчик было протянул руку, чтобы взять банку, но девушка покачала головой и протянула мед инвалиду. Тот поднял глаза и благодарно посмотрел на Оливию.
- Меня зовут Оливия.
Она не сказала больше ничего. Она могла бы сказать ему, какой сорт меда дала, или спросить, понравился ли ему тот мед. Но она сказала только эти три простых слова. И он понял ее. Незаметный кивок головы, дрогнувшие уголки губ и веселый блеск в глазах - они общались друг с другом так.
- Кристиан.
Они пожали друг другу руки. Они долго не разъединяли рук, чувствуя тепло чужой ладони.
Уже когда коляска скрылась в пелене дождя, Оливии показалось, будто бы она только что рассказала все свои мысли, чувства и ощущения кому-то. На душе у нее стало очень легко и спокойно. До конца рабочего дня она будто бы летала в облаках, настроение у нее было особенно хорошим. В отличие от хмурого Роберто. Когда пришло время собираться домой, Оливия робко спросила у напарника, что с ним.
- Да так. Не бери в голову. Ничего особенного, - он нервно теребил край шарфа. За весь день итальянец не снимал шарфа, и голос его был постоянно приглушен грубой тканью.
- Пойдешь к нам? Стив очень ждет тебя, - Оливия заглянула ему в глаза.
- Нет. Извини, - Роберто отвел взгляд добрых, но грустных карих глаз в сторону и стал поспешно собираться.
Оливия недоуменно стояла, провожая его взглядом. Потом спохватилась и побежала за ним. Щеки и нос покраснели от холода, волосы спутались. Она бежала и кричала ему, чтобы тот остановился, но парень делал вид, что не слышит ее. Тяжело дыша, Оливия все-таки догнала его.
- Что происходит? Роберто? Что с тобой?
- Какое тебе дело?
- Большое. Скажи. Я переживаю.
- Хочешь знать? Ну что тебе это даст?
- Мне важно. Я...Дорожу дружбой с тобой... У меня никогда не было друзей...- она опустила глаза.
- Тогда слушай. Не разговаривай со мной. Не пытайся продолжить общение. Это бесполезно. Честное слово.
На глазах у Оливии выступили слезы. Она подняла глаза на него и крикнула, а в это же время слезы сами собой потекли из глаз:
- Почему же?! Что я сделала?! Что со мной не так?!
- Глупенькая...- он чуть-чуть улыбнулся и обнял ее, прижав к себе, - ты ни в чем не виновата. Ты самый, слышишь, самый лучший друг, который только может быть.
- Тогда почему ты не хочешь со мной разговаривать? - Оливия вздрагивала и прижималась к его плечу.
- Если я скажу тебе, ты обещаешь, что перестанешь общаться со мной?
- Если это действительно будет нужным - то да.
Они подошли к автобусной остановке и сели на нее. Роберто размотал свой шарф и закутал им шею Оливии, чтобы та не простудилась. Он приобнял ее за плечи и улыбнулся.
- Ну? - она посмотрела на него своими большими серыми глазами в ожидании.
- Понимаешь, darling, все очень сложно. Даже не знаю, как тебе сказать...
- Говори, как есть...
- Лив, пойми, мне очень трудно говорить об этом...
- Не говори об этом. Расскажи, в чем дело, подробности мне не нужны.
- Ладно. В общем. Я умираю, Лив.
Оливия фыркнула. Не из презрения, а из обиды. Что вот только она нашла друга, как судьба отбирает его у нее. Только минут через 10 она поняла, что именно произойдет с Роберто. Он не уйдет, не будет занят, а умрет... И ее воображение стало судорожно рисовать ей образы. Похороны, слезы, больница, пустота. Она была так переполнена всеми этими картинами, что прижалась к Роберто еще сильнее. Она испугалась, сердце ее колотилось, как у загнанного зверя.
- Нет!!! Нет!!! Не надо!
Роберто гладил ее по волосам и изредка кашлял, отворачиваясь. Оливия не знала, каких усилий ему стоит вот так просто сидеть с ней и смотреть на то, что она чувствует. Сейчас ей было все равно, эгоизм захватил ее. Она только тихо шептала себе под нос.
- ....не должно быть , не может, просто не возможно....
Она смотрела в пустоту, будто бы была слепой. Она шевелила губами, издавая хриплые звуки. По щекам ее текли слезы.
Роберто смотрел на дорогу, залитую дождем. Ему не было все равно. Он сам плохо осознавал, что делать дальше. Он не был черствым, все его существо протестовало против этих событий. И сердце его сжималось от каждого вздоха Оливии. И кружилась голова от каждого всхлипа. Они долго сидели так.
- А в Ливорно сейчас плюс двадцать три... - нарушил тишину Роберто.
Оливия встала. Не в силах сказать ему что-либо, левушка кивнула и повернувшись, ушла. Она шла по лужам, с силой топая по воде. Ее штаны уже намокли по колено. Ей казалось, что с каждым шагом она бьет кого-то, кто виноват во всех ее несчастьях. По пути домой к ней пришла очень важная спонтанная мысль. Оливия была девушкой расчетливой, и как правило, сперва думала, потом делала. Но в этот раз все было по-другому. Она доверилась себе и зашла в маленький серый домик.
Домой она вернулась уже заполночь. Обеспокоенный Стив выскочил в прихожую сразу же, как услышал звон ключей.
- Ты где была? Я думал, ты замерзла где-нибудь!
- Шш... Помолчи, Стив. Прости, но сегодня я не принесла ни хлеба, ни макарон. Потерпишь?
Наверное, что-то в ее глазах заставило его замолчать и убедило в том, что еды нет из-за чего-то очень важного. Он даже не ответил Оливии, просто развернулся и сел на кровать.
Оливия швырнула сумку в угол и из нее в разные стороны рассыпались кленовые листья. Девушка начала поднимать их, зарылась в них лицом. Вдохнув опьяняющий запах дождя, Оливия села на пол и засмеялась. Истерично, с повизгиваниями. Стив еще никогда не видел свою сестра в таком состоянии. Она казалась подавленной. Она смеялась, а в паузах между смешками ее рот искривлялся и она всхлипывала. На ее глаза навернулись слезы, не в силах владеть собой, Оливия скорчилась в клубочек прямо на полу и еще долго рыдала и смеялась, а Стив обнимал ее и разглаживал пальцами спутанные волосы.
3
Следующим утром Оливия пришла раньше, чем Роберто. Она расставила все на свои места, сунула руки в карманы и встала перед палаткой в ожидании покупателей. Когда к палатке подошел Роберто, Оливия никак не отреагировала. Она даже не взглянула в его сторону. Роберто чуть кивнул ей и встал к бакам с медом. Так всегда было раньше, до того, как они стали разговаривать друг с другом. К палатке подошла уже немолодая женщина, держащая за руку маленького мальчика. Мальчик ныл, что хочет домой, что очень устал. Оливия улыбнулась малышу и протянула ему ложечку меда. Мальчик отшатнулся, видимо, его уже тошнило от разных видов меда. Женщина долго допытывалась у Оливии о цене, пытаясь поторговаться, но девушка была непреклонна. Скрепя сердце, женщина купила в палатке среднюю баночку меа и утащила за собой мальчика. Неизвестно почему, Оливия очень ярко запомнила и женщину, и мальчика. Ей казалось, что они были совсем разными. Потухший взгляд, серая внешность женщины была несравнима с яркими голубыми глазами мальчика и светом, бьющим, казалось, прямо из его сердца. Эту парочку Оливия отложила на полках своих воспоминаний, и когда ей становилось скучно, она думала именно о них.
Во время обеда Оливия подошла к Роберто. Тот взглянул на нее вопросительно, но ничего не произнес, считая, что Оливия поняла его решение прекратить общение. Но девушка дернула его за рукав и шепотом сказала:
- Пойдем за палатку. Мне нужно кое-что тебе сказать.
- А если сейчас придут покупатели? - Ничего, одного-двух упустим.
За палаткой был невероятный бардак. Мусор, помятая трава, окурки. Достав из кармана небольшой конверт и пачку сигарет, Оливия вручила конверт Роберто и попросила у итальянца зажигалку. Парень, мало еще что понимая, поднес горящую зажигалку к сигарете. Оливия закурила, нервно стряхивая пепел.
- Ну? Даже не посмотришь, что там? - ее грубый хриплый голос заставил Роберто вздрогнуть.
- Это мне?
- Да, - Оливия выдохнула дым через нос. Она сильно нервничала.
Открыв запечатанный конверт, парень достал оттуда глянцевую бумагу. Это были билеты на самолет в Ливорно. Он вопросительно посмотрел на Оливию.
- Не смотри на меня так! Ты прекрасно все понимаешь! - крикнула она на него.
- Но зачем? - от волнения у итальянца даже голос сел.
- Просто там плюс двадцать три, - пожала плечами Оливия и кинула сигарету на траву. Раздавив ее носком сапога, девушка, не сказав ни слова, ушла к прилавку. Роберто же долго стоял за палаткой, после чего ушел собирать вещи. Самолет вылетал в девять вечера.
Оливия переминалась с ноги на ногу. Она очень сильно замерзла, покупателей было мало, денег тоже. Хмурое серое небо только ухудшало ее настроение. Она даже не замечала проходящих мимо людей. К ее лавке подбежала девочка, того же возраста, что и Оливия. Она попробовала мед, облизнулась и вздохнула.
- Что, денег нет?
- Угу, - девочка очень смешно дернула головой.
- Сколько тебе лет, девочка?
- Девятнадцать, - девчушка пихнула руки в карманы и попрыгала, чтобы согреться.
- А мне семнадцать....- протянула Оливия.
- Знаешь... Ничего что я на ты? Ну так вот.. понимаешь, я учусь на парикмахера... Хочешь я тебя постригу, а ты мне за это - мед?
Оливия рассмеялась. Наверное, за то, чтобы дать этой девчушке свой мед, она бы не только волосы отдала на растерзание.
Оливия потянулась. Пока не было покупателей, она пошла раскладывать мед по баночкам, потому что Роберто больше не было рядом и всю работу приходилось делать самой.