Аннотация: Что побуждает нас избирать свой будущий путь? Может ли нежданная случайность изменить судьбу простого вора и сделать его честным человеком?
Как вор Голубчик честным человеком стал
Детство Вени Голубева было обычным, советским детством: карусели по воскресеньям, плодово-ягодное мороженое за десять копеек каждый день после уроков, да еще футбол с друзьями во дворе до первых звезд. Ничто в его безоблачном детстве даже не предвещало такого неожиданного выбора Веней будущей профессии.
Отец и дед Вени, переехавшие в Москву из Одессы, оба были ювелирами и часовыми мастерами. Руки имели золотые да ласковые: могли самые старые часы времен Французской революции ходить заставить, а из грубого куска желтого металла создать нечто вдохновенное и пленяющее сердца.
С особенным старанием дед Веню учил часы собирать да разбирать, вдыхая в них новую жизнь. Венька был мальчик способный, но ленивый малость: часовому делу и плетению цепей из зубного золота выучился еще в школе, только по стопам предков не пошел. Не захотел ни учиться идти, ни работать вместе с отцом или дедом на пару.
То есть на работу Веня пытался устроиться: в 'ремонт часов' в самом центральном универмаге столицы, а только не смог там высидеть больше месяца. От необходимости ходить на работу в одно и то же время и потом еще сидеть там четыре часа до обеда и четыре часа - после, у Вени возникала непреодолимая зевота. Тоска заедала смертная: хотелось вольной чайкой взмыть над серым скучным омутом обыденности, унестись прочь от рутины. Но как?
Пошел Венька добровольно в армию, - от ухода в которую его всячески отговаривал дедушка Вениамин Аронович: дедушка был в состоянии освободить внучка от посещения этого института советской власти, но внук не захотел.
Дедушка высоко вздымал вверх руки, причитал и уговаривал внука образумиться: потому как еще ни один мужчина из их гонимого рода никогда не служил в армии! Зачем терять на муштру драгоценные годы?
Но Венька ушел: честно отслужил, завел друзей интересных, тоже любивших футбол и уважавших Веню за знание часового механизма.
Один из тех друзей оказался специалистом в другой области: отец Васька Корытчука занимался изготовлением дубликатов ключей, - такая вот редкая и нужная профессия. Васек щедро поделился своим особенным знанием с Веней, вначале полушутя, а как дембелями стали, так и употребили свое умение себе же на пользу.
Польза та иной раз оказывалась весьма значительной, а иногда - с гулькин нос, но на жизнь, впрочем, друзьям хватало. Родителей Венька от своего присутствия сразу после армии освободил: снял вместе с Васькой квартиру скромную, неприметную, на пятом этаже с протекающей крышей в новехонькой кооперативной хрущевке.
Непонятно только было, почему эта бедненькая хаза именовалась 'хрущевкой': на дворе к тому времени уже шестьдесят шестой год катил, Никиту Сергеевича второй год как 'освободили', но растущие повсеместно по стране дома, как грибы лесные, продолжали называть 'хрущевками', по старой памяти. Даже кукурузу кое-где еще сажали: Веня про то знал, так как многие инженеры из НИИ, - в котором Веня сторожем работал, чтобы его к БОРЗам не причислили, - жаловались, что их иной раз препровождают 'на кукурузу', а то и на овощную базу.
То есть преемственность эпох Хрущева и Брежнева была налицо: все так же труд советских служащих нередко использовали на сельхозработах, тогда как Вене, проведенному по 'рабочей сетке', такая беда вовек не грозила. Потому как он был не 'белая кость' инженерная, а рабочий человек!
В тиши пустующих ночами институтских кабинетов Веня каждое дежурство разрабатывал очередной план следующего ограбления квартиры: это 'дело' у них с Васьком хорошо пошло, удачно.
Каждое новое 'дело' Вене представлялось похожим на старинные часы, которые он мысленно собирал и разбирал на винтики, стараясь ни одной детали не упустить.
Веня нарочно каждый день бегал к особому стенду, где висели вручную написанные объявления о сдаче жилья внаем: любил звонить, наводить справки, ходить по домам и квартирам, составляя общую характеристику рассматриваемого подъезда или улицы в частном секторе.
Люди с удовольствием входили с Веней в контакт: его нулевые очки в роговой модной оправе и серый скромный костюмчик 'а-ля серая мышь' неизменно давали положительный результат.
Васек - тот не любил стратегией заниматься: его телу и рукам была тактика, - какой отмычкой дверь взломать да как половчее все вынести. А потом - как бы все это быстрее сбыть сотрудникам антиквариата и комиссионок, да разным ювелирам из числа ничем не гнушающихся, - желательно упоминания без паспортных данных. Тогда как на долю Вени выпадала наиболее трудная часть работы: поиск соответствующих 'клиентов' для очередного 'визита в гости'.
Каждое гостеванье следовало так обставить, чтобы комар носа не подточил: узнать, где живут люди не только обеспеченные, но еще и уезжающие порой из своих квартир на дачи или, там, в отпуск, чтобы можно было спокойно и уверенно заняться очищением переполненных шмотками жилищ от лишних вещей. Еще следовало заранее навести справки о количестве соседей будущих объектов исследования, и режиме труда и отдыха упомянутых соседей. В общем, жизнь у Вени была нелегкая: работы порой выпадало так много, что почти и не спал на работе, сиречь в родном НИИ.
Веня существовал скромно: на одну зарплату, точь-в-точь как ругался очаровательно хрипатый Анатолий Папанов. Денег в ходе своих 'дел' подельники брали не так и много, не достаточно, во всяком случае, чтобы жить на широкую ногу.
Все свои золотые цацки он тщательно прятал на родной подмосковной даче, выбирая те дни, когда гарантированно не столкнется с милыми родственниками.
Почему он не пускал свое золото в продажу, не пытался сбыть за треть цены? Веня сам не знал, почему вознамерился создать собственный клад, не упускающий по стоимости прославленному 'золоту Колчака'.
После нескольких удачных вылазок друзья разъехались по разным хатам, сохранив дружеский союз исследователей безлюдных жилищ. Веня в своей съемной квартире жил тихо, спокойно, невидно, никому не мешая, как цветок полевой.
С девушками почти не встречался: у всех мужчин их семьи было позднее 'зажигание' в этом вопросе. Друзей пьющих не водил, да и не имел таковых.
Словом, никаких подозрений не вызывал ни у соседей, ни у домоуправа тети Кати, относившейся к Вене сердечно и даже пытавшейся его убедить идти учиться в техникум на механика. Веня ее слушал вежливо, кивал, соглашаясь, но только продолжал работать сторожем. И домушничать по совместительству. Или наоборот...
Долгие месяцы, - несколько лет, - приятели успешно грабили и ни разу не попались. Исключительно благодаря осторожности Вени, перепроверявшего место будущей дислокации по десять раз. Ваську в отношении бдительности похвастать было нечем: все взятые деньги он спускал быстро и вновь оказывался на мели.
На женщин он тратил особенно много: как Веня не уговаривал старшего товарища 'остепениться', найти одну постоянную и более путевую, чем все те 'ресторанные штучки', которых тот приводил в свою квартиру после первого вечера знакомства.
Неоднократно Веня подумывал о том, чтобы расстаться с Корытчуком: слишком разными были подельники в во всех отношениях: и в интеллектуальном плане, и темпераменты у них отличались сильно. Но Васек и слышать не хотел ничего об этом: стоило Вене раз заикнуться об 'отделении', как тот немедля о предательстве дружбы завопил. Скрепя сердце, Веня заткнулся: Васек в подпитии был человеком не самым миролюбивым.
Только судьба сложилась так, что расстаться им пришлось. Кого только друганы не грабили в своей сдельно-премиальной деятельности: и инженеров, и бухгалтеров, и дворников, и заведующих столовыми и кафе.
Но раз им не повезло: попалась квартирка вполне безопасная, с точки зрения проверявшего ее Вени, ан не совсем! Хозяева оказались родственниками не то Семичастного, не то Щелокова, не то Фурцевой, не то еще кого-то из сильных людей: у них в доме оказалась проводная сигнализация, про которую 'ночные гости' ни сном, ни духом не подозревали.
А только ровно через пять минут после их прихода в милую щедрую на дары квартиру туда же припожаловали сотрудники доблестной милиции!
Венька на тот момент находился в дальней комнате: услышав шум и дикие вопли Васька, ревевшего как пойманный зверь: 'Я в гости зашел! Я - родственник! Позовите хозяев, они на даче в Звенигороде, они меня знают! Я забыл снять сигналку!', - Веня мигом сориентировался, что те вопли только на него и рассчитаны, и сиганул в окно, - со второго этажа.
Так как окна квартиры выходили на две стороны дома, - никто Веню на улице не поджидал. С малым уловом Веня 'утек': шкатулочка о трех перстнях золотых с брильянтами и серьгами из платины импортного производства, - явно кто-то из хозяев в заграничном посольстве трудился.
На съемную квартиру Веня вернулся на несколько минут, чтобы вещи собрать только. Залег на дно, - в родном доме деда Вениамина Ароновича: тихо ходил на работу, помогал деду по работе, даже начал книжки почитывать и подумывать о том самом техникуме. Все-таки после двадцати лет парню несолидно жить без диплома! Вором хорошо быть по молодости, а Веня и о будущем подумывал. А только будет ли оно, то будущее?
Ну, как, да и выбьют из Васька показательные признания, - и сдаст тот Веню с потрохами?
Но - не сдал. Прошел месяц, второй: никто не приходил с ордером на обыск и арест. Веня успокоился немного, а тем временем он успел уже сдать вступительные экзамены не то, что в техникум, а в институт, надеясь со временем стать инженером-механиком. Семья радовалась переменам в сыне, 'духовные искания' которого, по всей видимости, завершились. Если бы еще он женился...
Но Веня не торопился обзаводиться второй половиной: не готов был. Осознав, что поимка Васька на месте преступления для него лично ничем не ознаменовалась, - не зря тетя Эфа говаривала, что Веня в рубашке родился, - юноша вновь начал подумывать о своем любимом 'деле'.
Испытав не раз и не два неописумо прекрасные и волнительные эмоции, сопутствующие несанкционированному проникновению в чужие дома, Веня уже не мог остановиться: ему хотелось вновь ощутить ускоренное биение сердца, легкую дрожь в руках, любопытство и азарт поиска спрятанных вещей.
Эти ощущения было ни с чем не сравнить! Никакое женское общество, никакие Дюма и Бальзак не в состоянии были заменить эйфории, греющей душу в процессе воровства.
Теперь Веня стал в десять раз осторожнее и хитрее: раньше он вынужден был считаться с Васьком, нетерпеливым и недалеким, стремившимся к быстрой наживе.
Теперь же Веня готовился к каждому новому 'делу' медленно и обстоятельно, не гонясь за наживой, но, стремясь к получению наживы, - не забывал о безопасности.
Он в последнее время нередко помогал деду в еще одном малоприятном занятии: тот сам сменил всю сантехнику в доме и привлек к этому занятию внука, помогавшего ему с удовольствием.
Теперь у Вени появились небольшие познания в вопросах сантехники: какие марки смесителей из стран СЭВ самые крутые, а какие - полный отстой, и что вообще почем, и какой вентиль к чему крепится, - увеличение кругозора побудило Веню представляться сантехником. Надоело ему делать вид, что он постоянно квартиру ищет, а с сантехником любая Марь Ивана легче идет на сближение и даже чайку с медом нальет, а не просто сплетни выложит всех обо всех.
Во всех оставленных квартирах Веня, лихачества ради, оставлял записочки, прикрепляя их на самом видном месте, - со своею подписью: 'Голубчик'.
Зачем? Он и сам не знал. Чтобы не так скучно было жить. Чтобы сотворить свой собственный миф об осторожном и ни разу не пойманном домушнике 'Голубчике', который так обворовывает квартиры, что хозяева могут по три месяца не замечать факта кражи, - такой порядок царил после визитов 'Голубчика' на очередной объект экспроприации.
Ни разу, нигде и никогда, Веня не оставил отпечатков своих тоненьких изящных пальчиков.
Раз в одной из сталинских высоток нарвался Веня на одну старушку - 'божьего одуванчика', лет этак за восемьдесят. Бабушке Циле, говорливой до невозможности, Веня по-быстрому, - навострился уже, - сменил кран в ванной комнате.
Осмотрелся: понял, что тут честно живут на одну пенсию и собрался уже уходить, как старушка сама направила его мысль в направлении нового 'дела'. Задала Вене вопрос: почему, мол, нет на его руке кольца золотого? Почему такой славный мальчик, худенький да кудрявый, до сих пор не женат? Пора, пора!
Веня удивился дотошности бабульки и возразил, что хорошие девчата как-то не попадаются, а плохих он и сам не хочет. Родители, конечно, подыскивают, но не с целью составить его счастье, а так, просто, чтобы взять сноху с приданым: рациональные они люди, скучные...
И тут бабу Цилю прорвало: сказала, что на нижнем этаже, аккурат под нею, живет вдовушка богатая, такая богатая! Лидой зовут. Двух мужей потеряла: первый на Первой Мировой пропал, а второй - с Великой Отечественной не вернулся.
Лида та в свое время в ювелирторге работала, не последним там человеком была, накоплений у нее, как песка возле моря, но, как на пенсию вышла, так такая странная стала, слов нет!
Каждый божий день окна в своей 'трешке' намывает, до блеска полирует. Каждую ночь подъезд метет по три раза, словно всю пыль вымести хочет. Стирает каждый день одни и те же вещи в непонятном чрезмерном стремлении к чистоте и порядку. Каждый вечер по квартире свечи жжет, микробов уничтожает.
А еще эта Лида гадает на картах и на кофе: вся молодежь к ней ходит узнать свое будущее. Говорят, Лида способна удачу и любовь счастливую притянуть, а деньги она сразу не берет: сперва просит 'подарочек' - десяток яиц или баночку меда, коробку конфет или отрез ситчика, - словом, на усмотрение посетителя. Почти все, кто к Лиде обращались, вскоре свою судьбу нашли, а потом уже по-настоящему отблагодарили свою гадалку за обретенное счастье.
Посмеялся Веня рассказу о сумасшедшей одинокой старушке, мысленно рукой махнул: бестолковый подъезд, - одни бабки живут, никуда из дома не уезжают. Гиблое место, надо идти в другие подъезды, искать семейные пары, собирающиеся на отдых и желающие привести сантехнику в порядок перед отпуском...
Однако, любопытство побудило Веню выпросить у бабы Цили телефон ее соседки. Вечером он позвонил гадалке, - бывшей сотруднице ювелирторга, и договорился о встрече. Заинтересовался.
Пришел в точно назначенное время в квартиру номер тринадцать, собрался звонить, лишь прикоснулся к массивной дубовой двери, а та - возьми да распахнись: оказывается, дверь была приоткрыта, - его здесь ждали.
Навстречу Вене ткнулся прямо в ноги роскошный черный кот, точно, как из песни популярной. Потерся ласково, выгнул спинку дугой, искательно заглянул в зеленые глаза гостя своими желтыми, светящимися блюдцами глазищ, напоминающих две полные сияющие луны.
Венька даже головой потряс от наваждения: в его доме кошек не держали, не любили, поэтому он черных котов уважал. И побаивался.
Следом за черным грациозным зверем вышла и хозяйка: высокая, прямая, худая до невозможности, с четкими все еще чертами лица. Выцветшие синие глаза смотрели с радушием и подозрительностью.
Молча, жестом она пригласила молодого человека в зал. Гость передал хозяйке баночку икры за четыре двадцать и банку индийского растворимого кофе, - в подарок. Дама приняла подношение с легкой равнодушной улыбкой, указала, куда Вене сесть.
- Касатик, ты же еще не готов к женитьбе? - спросила лишь. - Не рановато ли пришел ты ко мне? Хотя, правильно сделал: наше поколение скоро вымрет, а нынешние гадалки, - сплошь аферистки да жадобины: по доброй воле собственную судьбу прогадывают, сами таксу за свои услуги назначают, фифелки, да только не даются им карты, все врут...
Слушал гость хозяйку, любуясь ее до сих пор гордым профилем и огромным узлом волос, уложенных в греческом стиле. Рассматривал комнату: прямо на тумбочке трехстворчатого трюмо красовалась вазочка с украшениями: наверняка, здесь лишь те, которые хозяйка относительно часто надевает, а в шкафах имеются и другие ценности.
Но как проникнуть в эту квартиру в отсутствие хозяйки? Ведь она, поди, и в магазин редко ходит, все стережет свои сокровища...
Вся стена напротив входной двери представляла собою один огромный иконостас, - каких тут только не было ликов святых! Вене даже неуютно стало: словно все они, эти великомученики и равноапостольные, заглядывают прямо к нему в душу, укоряют...
Потряс головой Венька, попросил Лидию Иванну погадать на суженую. Та не отказалась. Раскинула карты на червового короля, нагадала даму молодую, красивую, порядочную, - в общем, совсем ничего конкретного.
Потом налила Вене кофейку черного, велела весь до конца выпить, потом заставила чашку наклонить вверх донышком. Рассматривала многозначительно, улыбалась одними глазами, как актриса. Сказала, что женится гость через пару лет, и невеста его будет и сама по себе беленькая, и одета вся в белое... усмехнулся Веня: невесты - все одеты в белое...
Неожиданно кот беззвучно, не выпуская когтей, запрыгнул к Вене на колени, свернулся калачиком и заурчал ласково и умиротворенно. Веньке очень хотелось кота сбросить вон, не привык он к кошачьему племени, но не стал обижать хозяйку: почесал кота за ушком. Хозяйка милостиво улыбнулась, пояснила:
- Понравился ты, касатик, моему Чертушке, ему только нескучные люди нравятся. Трудно мне с Чертушкой воевать: каждую пятницу уезжаю на дачу, а возвращаюсь в воскресенье утром, но Чертушка не любит в сумке со мной ездить, предпочитает дома сидеть. Десять лет у меня живет, но как был трусишкой, так и остался... Я что хотела сказать: раз котик мой к тебе сам на коленочки пришел, значит, тебе суждено сюда еще придти в будущем...
И вновь пронизывающие бледно-синие глаза хозяйки заглянули Вене в самую душу. Трудно было этот взгляд долго выдерживать, да и не пришлось: телефон прозвонил, женщина к аппарату кинулась, велела некой Зоечке приходить вечером, непременно заставят они совместными усилиями возвернуться этого 'паразита'!
После ухода от старой дамы, Веня не раз с восхищением вспоминал интерьер роскошной квартиры. Ни в какое гадание, естественно, он не поверил: где это видано, чтобы в наши дни девушки во всем белом ходили? Экая чушь, право слово!
В ближайшую субботу, отдежурив в пятницу в своем НИИ, Веня возвратился в милую его сердцу квартиру. С легкостью отворил два замка, играючи почти, вошел в квартиру, - и словно ударился обо что-то, да только в прихожей не было никаких стен. Решил, что у него голова кружится от недосыпа: вновь ночь не спал, как всегда перед 'делом'.
Откуда ни возьмись, появился Чертушка и радостно, как к старому знакомому, кинулся к Вене. А тот был готов ко встрече с котом: заранее припас зверю размороженного минтая, - разложил на промасленной бумаге, и кот с явным удовольствием стал кушать.
Веня же, тем временем, положил в свою маленькую тканевую сумочку, крепкую и надежно пошитую, драгоценности из вазочки на тумбочке, прошелся по квартире, стараясь не смотреть на лики святых икон. В Бога Веня не верил, но икон боялся.
Зашел в спальню, и вдруг почувствовал, что он здесь не один! Будто чей-то тяжелый насмешливый взгляд пронизал его всего насквозь, так что Венька весь захолонул.
Тут резко разорвалась и потухла лампочка в его фонарике, так что сразу темно стало в помещении. В наступившей темноте, чуть подсвеченной призрачным освещением уличных фонарей сквозь шторы, примерещилось ему в дальнем конце комнаты, возле окна, странное мохнатое нагое существо малого роста, согбенное, бородатое, с широко расставленными в стороны руками. Существо медленно и решительно двинулось к Вене, его длинная борода тряслась при каждом движении...
И тут Веня неожиданно чихнул, и разом галлюцинация развеялась: он понял, что совсем один в квартире! Рассердившись на собственные нелепые страхи, Венька включил в спальне электричество, и продолжил настойчивые поиски.
Долго искал в шкафах и тумбочках, и в ванне, и под полом тайник выискивал, - как есть ничего! Чертыхнулся, не сдержавшись, полез в шифоньер, - напрасно! Наконец, в книжном шкафу, медленно и методично, с аккуратностью опытного сыщика, все книжки перетряхнул и на прежние места поставил. В первом томе 'Капитале' Маркса оказался тайник, весь до отказа заполненный дорогими украшениями. Были здесь и деньги, причем сумма немалая, но Веня к деньгам равнодушен был, полагая их бумажками бестолковыми. То дело золото и драгоценности: от их блеска окаянного душа радуется, именно ради них Веня и стал вором-домушником, не мог выстоять против презренных цацок.
От денег Веня взял немного, не более трети, - остальное хозяйке оставил 'на бедность'. А вот золото с камнями сгреб подчистую: все в сумочку положил и приготовился покинуть дом славной гадалки бабы Лиды, собственной доверчивостью указавшей ему точное время, в которое дом ее можно ограбить. Словно нарочно сказала.
Ласково погладив черного кота на прощанье, - его шерсть была удивительно мягкой, приятной на ощупь, просила касаться ее еще и еще, - Веня направился к выходу. Кот тем временем, пока Веня устраивал шмон в квартире, съел четыреста граммов минтая и поплелся следом за Веней к дверям. Веня, открыв дверь в подъезд, увидел, что кот собрался идти вместе с ним.
Делать нечего, пришлось взять кота на руки и доставить в спальню, где кот был водружен на кресло и Веня ему строго-настрого велел сидеть смирно и ждать хозяйку. Потому как та в коте души не чает, и потеря кота, вкупе с утратой ценностей, может оказаться настоящим ударом для старой женщины.
- Милый Чертушка, сиди здесь и жди бабу Лиду: она тебя так любит, милый! - Неожиданно для самого себя, Веня понял, что невольно подпал под обаяние зверя. Развернулся, вышел в зал, собрался уйти навсегда из богатой квартиры.
Но что-то приключилось у Вени с головой: все начало кружиться перед глазами: точки поплыли, верх и низ поменялись местами, и там, где только что была дверь в коридор, а оттуда и в подъезд, - оказалась вдруг дверь, ведущая на кухню.
Веня развернулся направо, но там был вход в ванную комнату! Он пошел налево, но попал в спальню, а затем пришел зачем-то в кладовку, где висели старые, надоевшие хозяйке норковые шубы. Зачем-то погладил шубы по ворсу, прижался к ним лицом, вдохнул запах нафталина.
Третья комната была полупустой: кроме книг, среди которых Веня нашел тайник, и одинокого кресла с деревянными полированными подлокотниками, мебели там не было. как он попал сюда, в эту библиотеку, Веня не помнил.
Он вновь устремился прямиком по коридору, стремясь попасть в зал, но наткнулся в спальне на кресло, в котором не спал, но наблюдал за Веней горящими глазами кот Чертушка. Веня обошел кресло стороной, пытаясь отыскать направление, ведущее в зал, но не смог: ноги вновь привели его к креслу, на котором возлежал пушистый зверь, робко мурлыкнувший что-то непонятное заплутавшему гостю.
Веня наклонился, еще раз погладил кота и попросил его, почти как человека, указать ему путь к выходу. Кот, словно все понимаа, встал с кресла и пошел рядом с Веней. Через пару секунд входная дверь оказалась перед Веней, а кот стоял рядом, ластился и энергично бил хвостом, почти как собака.
Веня вновь прикоснулся к шерсти Чертушки, почесал за ухом, - тот, в благодарность за ласку, привстал на задние лапы, опершись передними о колени Вени, будто приглашая гостя взять его на руки и таскать на руках, - ему, коту, это так приятно!
Веня так и сделал: взял зверя и положил его, точно живой воротник, себе на плечо. Кот лежал как приклеенный. Почему-то ему захотелось унести с собой и этого кота, словно именно Чертушка был самой большой ценностью в доме гадалки.
Подойдя вплотную к дверям, Веня попытался растворить дверь, но не тут-то было: дверь оказалась заперта! Веня не помнил: войдя, закрывал ли он за собой дверь? Или она закрылась сама? И куда делись его отмычки? Без них он не мог открыть замка, открывающегося ключом с обеих сторон.
Не спуская кота со своего плеча, Веня вновь начал бессмысленное движение по квартире, теперь уже в поиске своих бесценных предметов взлома. Но отмычек нигде не было: они словно сквозь провалились!
Дойдя до кресла, на которое еще недавно Веня пытался водрузить спать Чертушку, Вене неимоверно захотелось отдохнуть в этом кресле, но стоило ему только присесть, и у него нестерпимо разболелась голова: возникло ощущение горячего живого шлема, облекшего всю голову тесно и злобно.
В глазах зарябило, заискрилось, завертелось, отчаянно захотелось одновременно уснуть, выпить чаю и заплакать почему-то. Еле нашел в себе силы Веня вскочить с этого странного кресла, в котором ему стало так худо.
Примчавшись в зал, Веня вдруг вновь почувствовал присутствие в доме неких живых сущностей, но сейчас он не ощущал от них никакой угрозы, но лишь сожаление о нем, заблудшем парне, находящем удовольствие в процессе организации взлома квартир.
Ведь он, Веня, никогда не был жаден, не тяготел к фатовству и растратам больших сумм, всегда жил скромно и незаметно. Так зачем же он ворует столько лет подряд?
Совесть ли взыграла в Вене, или мучения его были столь тяжелы, но только он решил вернуть на старое место всё украденное и уйти, как был, несолоно хлебавши. Не нужно ему ничего отсюда!
Вернув кипу украшений и десять тысяч рублей в 'Капитал' Маркса, высыпав оставшуюся часть украшений в вазочку на трюмо, Веня вздохнул спокойнее. Разом голова болеть перестала, пульсация в висках прекратилась.
Парень вновь попытался найти отмычки, но ему это так и не удалось. За окном начинал сереть быстрый июльский рассвет. Зевота начала душить нестерпимо: спать хотелось безудержно! Никогда такого с Веней не бывало!
Кот нежно обнял Веню обеими лапками за шею, не выпуская коготочков, и тихо мырлыкал ему в ухо о тишине и покое, об умиротворении крепкого сна.
Веня присел в кресло, но почувствовал, что мигом голова его загорелась снова. Словно кресло было заговоренное. Тогда Веня, словно двигаясь во сне, позвонил по телефону и сообщил, что он - вор, который не может покинуть квартиру, в которую залез. Назвал адрес дома и квартиры.
На другом конце провода у него осведомились: много ли он выпил сегодня? Веня возразил, что он вообще не пьет.
Как ни странно, милиционеры решили принять вызов к сведению и приехали по указанному странным человеком адресу. Открыв дверь собственной отмычкой, - чтобы не нарушать целостность замка, - служители порядка обнаружили в роскошном кресле сладко спящего молодого человека, на коленках которого калачиком свернулся шикарный черный кот, явно хорошо знакомый с этим человеком.
Следовательно, этот человек не был совсем чужим человеком здесь! Коты не любят чужих...
Документов у Вени Голубева, который сам о себе сказал, что он - 'Голубчик', каковое заявление, кстати, аргументировать никак не смог, - при себе не обнаружилось. Так же не было при нем и никаких украденных материальных ценностей, - если не считать хозяйского кота, с любовью прильнувшего к гостю.
Следов взлома двери также не обнаружилось: она была прекрасно заперта перед визитом наряда милиции. Однако, человек в квартире упорно твердил, что он - вор 'Голубчик', просил его арестовать и препроводить в отделение или куда там еще препровождают, - лишь бы уйти отсюда.
Потому что скоро придет хозяйка, а ему очень стыдно, что он так подло обманул ее доверие. То есть с хозяйкой странный гость все-таки был знаком, получалось.
Махнув рукой на чудака, работники милиции наконец додумались вызвать скорую, так и не сочтя молодого человека настоящим вором.
Приехавшая бригада 'скорой помощи', выслушав странную историю, немедленно забрала Веню с собой, так и не поставив точного диагноза: невроз навязчивых состояний, или обострение 'белочки', или шизофрения... что-то одно, в общем. Пусть профессора разбираются.
Кот ужасно не хотел отпускать Веню: вцепился в него всеми четырьмя лапами и мяукал испуганно, тычась в ухо гостю, пока фельдшер, более смелый, чем лейтенант, бесстрашно отдирал зверя от нелепо улыбавшегося Вени, пытавшегося напевать что-то из мультфильма.
После памятной ночи сдачи странного парня в 'психушку' так и не пойманный милицией вор Голубчик канул в Лету, словно и не бывало такого домушника никогда в столице. Никто больше не оставлял шутливых записок на месте преступлений, с подписью: 'Голубчик'. Лейтенанту порой приходила мысль: а не того ли самого знаменитого воришку они в тот день сдали в 'зеленые стены', оформив вызов наряда милиции как ложный?
В больнице Веня пробыл не много, не мало, но почти пару лет: диагноз точный ставили долго. За время пребывания в зеленых стенах Веня передумал много. Разговаривал с отцом и делом тихо, опуская глаза, словно скрывая что-то от них. Обещал стать совсем другим, когда 'выйдет'. Просил приносить ему для чтения мудреные книги.
После того, как Веню выпустили из 'зеленых стен', он вскоре вновь приехал туда, и снова, и опять, а все ради того, чтобы завоевать сердце молоденькой медсестры Вари, которая одна только и поверила в заморочную историю странного пациента.
Потому что была из деревни и полагала, что ведьмы на свои дома защиту ставят: войти-то вор в дом войдет, а вот назад, с наворованным добром, никогда не выйдет. Веню спас только кот Чертушка, который воспылал к нему неожиданной любовью.
Почему Варя согласилась за Веню замуж пойти? Потому ли, что он был такой жалкий, робкий и симпатичный, - или же из-за того, что она всегда мечтала стать невесткой ювелира и часовщика, и обрести жилье в столице, - о том история умалчивает.
Только жили они ладно: Веня восстановился в институте на заочном, стал со временем известным ювелиром и совсем немного грешил против советского закона, изготавливая изделия на заказ не только на своем рабочем месте, но и дома. Зато по чужим квартирам больше не лазил.
В день свадьбы Веня вспомнил слова гадалки, что его невеста будет постоянно носить все белое: а как же иначе, если его будущая жена - медсестра?
Через три дня после свадьбы он насмелился нанести визит благодарности бабе Лиде, наворожившей ему такую прекрасную, достойную жену. Не побоявшуюся за него, убогого, замуж идти.
Поднялся на нужный этаж, хотел позвонить в тринадцатую квартиру, но дверь оказалась незапертой. Точно как в первый его приход сюда. Но совсем по иной причине.
Хозяйка, оказывается, умерла на днях. Лежала в гробу, как живая: в окружении венков от друзей и знакомых: детей у нее не было... Веня подошел к Лидии Ивановне в последний раз, низко поклонился, мысленно попросил прощения за свой былой грех.
И хотел уже идти дальше своею дорогой, как выскочил из-под дивана прятавшийся там от всех Чертушка, одичавший за два последних дня, когда все собравшиеся позабыли о бедном черном звере, утратившем последнюю опору в жизни. Кому нужен старый ленивый кот, к тому же еще черный?
Подхватив старенького дрожащего Чертушку на руки, Веня уехал на такси домой, к своей Варе, которая приняла кота милостиво: сказала, что черные коты защищают хозяев от порчи и дурных людей, - и кормила еще десять лет. Полагая его, Чертушку, невольным виновником ее счастливой встречи с милым чудаком-мужем Веней.
Который якобы раньше был вором, только она, Варя, в это так и не поверила. Потому что не хотела верить.