Худой, в мешковатой куртке с фальшивыми шлицами студент медленно шел по аллее. Передвигался он нелюдимо, скорее как-то боком, по времени замирая, а то, поглядывая на деревья. Сегодня предстояло держать экзамен, и прошедшая ночь совсем его измучила. Голова чесалась и по окрестным предметам то и дело пробегали волны от розоватых и слезящихся глаз, что совсем даже не мешало торопливому ожиданию и предчувствию. Артем не выбирал пути умышленно. Скорее природа давала о себе знать самым неожиданным образом. Ветер, бегущий с горстью снега вдоль заиндевевшей дороги, отчего напоминавшей также холодную лысину с непокорною седой былинкой, здесь как-то отставал и рассеивался в длинных кронах. Было приятно отыскивать в них прошлогодние гнезда. Ни облаков, ни кустов, ни даже трещин на асфальте не было видно. Прозрачность казалась белесой, а тишина -переменчивой и сизой. Гнезда заметно выделялись на фоне щербатого узора веток, мертвое, но бережно составленное скопище. Неправильные, но затейливые они темнели, потому что стужа осыпала последние листья, как пуговицы со старого пальто. Гнезд было семь, то есть в руку. Вот уже несколько дней число это сопутствовало Артему и во всем обнаруживало себя- седьмой билет, пожарный кран, семь дней отдыха, через семь дней... Он остановился и задумался,- не забыл ли чего. Раньше он бывал увереннее и шел бойко, вовсе не примечая аллеи, углубленный в какой-нибудь "вещий" сон. Например, Артему снилась беспокойная вода и шаткие через нее мостки, отчего на утро он приобретал уверенность в успехе. На этот раз все было иначе, и снов никаких он припомнить не умел. Да и не спал почти над книгой в лопнувшей глянцевой обложке. Внутри она жирно исчерчена всеми цветами, как и в любой летописи чужих страданий, самых содержательных страниц недоставало. Читать вчера не хотелось.
Дважды сменив боковую дорожку, он оказался на площади, которая имела удивительно унылый и даже осиротевший вид. Артем вспомнил, как под новый год толпятся срезанные елки на каждом городском углу, образуя затоны и запруды девственной природы, или лучше сказать тину на стенках аквариума. Ведь когда приходит время, и они щедро сыплют на пол сухими иглами, их выносят, снова громоздят кучами, но теперь боком и чуть поодаль. Как если бы, подобно мухам или улиткам, люди вползали на стену или потолок, меняя географию единственной улицы, где всю жизнь наблюдают сезоны. "Вот и гворны умерли!" ... Идеи такого свойства привычно занимали воображение Артема, создавая приятное ощущение процесса и преграды, игровое подобие предстоящих действительных испытаний.
В институт он решил идти пешком и вообще проиграть с честью, наперекор голоду и сонливости. Вот они серые стены, откуда принес намедни книгу, им, однако, напротив недостает текста, оттого так скучно в коридорах дожидаться перерыва, чтобы войти на лекцию, или так тягостно всплывать в тесном ее растворе к потолку.
Двор оказался заполнен и с редким числом машин, повсюду толпились незнакомые люди в оживлении, отдающем заговором. Умышленно сообщая репликам оттенок случайности и раскаяния, говоря от неловкости, и, всякий раз, будто стесняясь, извинялись, однако, вголос. Еще не догадываясь о причинах такой перемены, Артем протиснулся к главному входу. Фойе было еще теснее, "словно в стог, оставленный на зиму"- только сейчас он заметил, как похожи все эти люди, - пыльные растянутые костюмы, в крупную полоску или с опавшими пузырями шерсти, шляпы из линялого, твердого фетра, старые ботинки. Там и снова очки в костяной оправе с мутными, бутылочными линзами. "Неужели все это преподаватели, лекторы, которые Были, и которые будут, неужели все специальности, профессора..",- думал Артем, борясь с впечатлением, что все это лишь сон, в окружении слепых и безучастных лемуров. "Прежний ректор умер",- нетерпеливо объяснял кто-то. Какой-то человек попросил Артема выйти, уйти, "не мешать панихиде", - решил Артем.
К зданию факультета прилегало "поле", каким, наверное, выглядит сверху, со стороны грачей и ворон, утром и вечером клубящихся над ним. "Поле" разъезжено по краям дорогами, грязными бесконечно в дождливую погоду, перегорожено всегда пустующей стоянкой и загоном для выгула собак, одиноко торчит раструб вентиляционной шахты под собственной крышей, кое-где валяются куски бетона и ископаемый мусор. Сегодня отнюдь не пестрое, чистое, припорошено снегом. Артем с легкой болью вдыхал холодный воздух,- экзамена больше не было и повсюду было свободно. Казалось, он может идти куда вздумается и оказаться где угодно, делать, что пожелает, и всего добиться. Он обязательно получит диплом и станет кем-то особенным.