0. Известно, что грубая демаркация редко приносит пользу, если речь не идёт об устойчивости. (Например, политической системы.) "Гармонически развитому человеку" могут потребоваться полярности лишь тогда, когда он в равной мере обладает ими. С этой точки я рассуждаю о различении прозы и поэзии.
1. Литература состоит в преодолении своих приёмов. И это важнейший из скрытых принципов педагогического воздействия.
2. Сон должен быть перенесён без препятствий, без дистанции, он не выдерживает натуральных границ действительности. Накормить толпу хлебами и рыбой- это слишком даже не сон, это совсем иное и противное сновидчеству. Есть хорошая литература от пересказа снов, проникнутая живым ощущением доверия, и есть - от умножения хлебов.
3. Хорошую прозу и бесконечно плохую объединяет отсутствие альтернативного сюжета. (Жанр всегда был склепом и слепой кишкой литературы именно из-за обилия верных сюжетов. Агата Кристи, например, одновременно работала над пятью.) Единственный вопрос рождается и умирает на пути к окончательному раскрепощению прозаического языка, торжества его педагогической и подражательной инициативы. Не то в поэзии, где каждое движение уникально и вполне согласовано с наличной жизнью, а повторное прочтение известных стихов гарантирует шаг к новому облику будущего до тех пор, пока их вообще стоит читать.
3. Синтетический, организующий характер стихотворения разомкнут в будущее. За текстом, фоном, образом, контекстом, помещением, настоящим - вечная жажда и недостаточность. Тогда как педагогическая аналитичность прозы коренится в прошлом и нуждается в истории.
4. Нужна известная храбрость в прозе, чтобы выдержать стремительность вдохновения, набело увлечься моментом и чувством. Особая храбрость поэзии- в умении выждать собственное становление, пробудить рассудительность, помочь стихотворению без насилия и тщеславия.
5. Чувство не зависит от слов так, как слова от него. И чувства многих сочинителей- суть пороки и добродетели, но решительно порвавшие связь со своими понятиями и словом. Литературная разновидность хорошего вкуса- лишает аффект собственного имени, делает его беспризорным.
6. Если из рассуждений о поэзии исключить мгновение связи, выйдет поэтический сценарий. Смысл манифеста - в усреднении, в определении, именно следует выбрать характерное явление, которое можно обобщить, подчеркнуть и лишить самостоятельности. Например, усреднение существительных мочалит и изматывает поэтическое чувство до состояния чужой беды.
7. Идея "усреднить" глагол достаточно нова для поэзии. Волевой удар по ткани мира, по его стеклу и прозрачности порождает множество трещин. Эти трещины - существительные, сам удар - индивидуальность. Обилие существительных не оставляет выбора в глаголах- только быть. Удар, твёрдый шаг - ритм номенклатурной поэзии, о которой мечтал Мандельштам и, может быть, Розанов. Должны ли мы в каждом акте разрушать забытьё предметов, подчинять их собственному имагинативному пространству? Я думаю, что поэзия, неспособная определить и завладеть сущностью своего времени не посмеет быть и провиденциальной.