Аннотация: Небольщой рассказ о проблемах Страусенка Эму
Полет страуса
Собака сидела в дверях кухни, разглядывая меня с неподдельным интересом. Сегодня она была белой лайкой, вчера - черной, лохматой дворняжкой, а третьего дня вместо собаки на том же месте, растопырив заскорузлые лапы, сидел Страусенок Эму. Его дырявые носки сушились на кухонной батарее вместе с драными джинсами. От всего этого великолепия несло псиной.
Не чувствуй я себя так омерзительно, мне, на месте собаки, тоже была бы интересна моя реакция на такие превращения, но видеть эту чертовщину не было никаких сил и я отвернулся к стене.
По стене неторопливо, классическим ходом, двигались несколько лыжников. Только лыжников мне для полного маразма не хватало! Я не смог удержаться от смеха и скатился по крутому склону заснеженного холма прямо в глину берега тропического озера, едва успев сгруппироваться и, ... проснулся от удара о пол.
По-прежнему воняло псиной. С потолка нагло светила лампочка без абажура, криво ухмыляясь нитью накала. Эта ухмылка вдруг стала непереносимо яркой и с тихим звоном исчезла. Темнее от этого не стало - потолок уже приобрел серый цвет предрассветного неба, пока лишенного лазури. Мимо моего лица протарахтел взвод оловянных солдат, командир - с неожиданно молодым и интеллигентным лицом, - отдал мне честь. С некоторым трудом я поднялся на ноги, мельком подумав, что с такой огромной высоты, на которую унесло мою голову, я мог и не заметить этого приятного командира, но взвод под звуки "Марсельезы" уже исчез в щели между половицами. "Наверное, заняли позицию", - подумалось в рифму как-то мимоходом.
Далекий пол слегка холодил ступни моих ног предутренним инеем, но плечи были окутаны теплым туманом легких кучевых облаков, сквозь который угадывались очертания батареи пустых бутылок.
Небо на горизонте начинало розоветь. Никакой собаки на кухне уже, конечно, не было, но Страусенок Эму что-то выискивал в щелях пола. Приглядевшись, я увидел, отчаянно размахивающего несвежим носовым платком, командира оловянных солдатиков. Страусенок Эму клюнул то место, где мелькал платок, на мгновение мелькнула желтая вспышка, взметнулось облачко пыли; через несколько секунд донесся раскат далекого разрыва. "Не меньше полутора километров", - автоматически прикинул я. Страусенок Эму посмотрел на меня насмешливыми глазами белой лайки.
-Тебе пора привыкнуть, - сказал он. - Кстати, поешь яичницы, пока она не остыла окончательно.
- Пожалуй, я никогда не привыкну к твоей манере выкуривать тараканов при помощи бризантных снарядов, - парировал я. - И, к тому же, побереги на свой клюв - он у тебя не бронированный!
-Мой клюв это мое дело, дело моей жены и моих родителей! - все же обиделся Страусенок. - Следи лучше за своими лыжниками, да и собак у тебя развелось, как собак не резаных!
Страусенок Эму всегда был излишне чувствителен к критике и, нервничая, начинал "маслить масло".
Я подошел к плите; на сковородке плавал желтый островок яичницы. За спиной продолжал бубнить обиженный Страусенок, но мой взгляд уже упал на дорогу, огибающую желток; я уже стоял на обочине этой дороги и рядом, прижимаясь к моей правой ноге, влажно и часто дышала белая лайка. Во рту пересохло, нещадно палило солнце. Вдалеке, окружая плоскую вершину холма, белело облако пыли, висящее над дорогой. По мере приближения этого облака стали слышны скрип, стоны, свист и щелканье бичей, сквозь которые слышался плач или смех. Это рабы тащили огромную колесницу, груженую камнями. Оси колесницы смазывались смехом рабов. Надсмотрщики ударами бичей умножали плач и смех рабов, и колесница двигалась по дороге одинаково медленно и - в гору, и - с горы. Со скрежетом и проклятиями проползла она мимо меня, оставляя запах кровавого пота и дорогу, усеянную раздробленными костями оловянных солдатиков.
-Вот ты где! - услышал я за спиной и оглянулся. Страусенок Эму, стоял в обнимку с другим таким же страусом-придурком. Оба уже успели вмазать минимум грамм по триста и от них приятно пахло свежевыпитой водкой.
-Желаешь присоединиться? - ухмыляясь, кивнул Страус-Придурок в сторону удаляющейся колесницы. Вышло это у него как-то зловеще. "Зря я его назвал придурком, да к тому же с большой буквы", - запоздало подумал я.
-Мы, как будто, не собирались соображать на троих, - делая вид, что не понял намека, обратился я к Страусенку Эму, желая выиграть немного времени. Мне казалось, что как только колесница скроется за горизонтом, Страус-Придурок не сможет сделать мне ничего плохого. Пока же он, с некоторым нахальством, смотрел на меня. Страусенок Эму демонстративно разглядывал облака, предоставив мне выкручиваться самостоятельно.
-Ну, ладно! - я сделал вид, что уступаю. - Посидите пока на кухне, я попробую что-нибудь придумать - сообразим на троих! Говоря это, я тихо пятился, пытаясь оторваться от этой парочки хотя бы на несколько шагов, необходимых мне для разбега перед взлетом. Наконец, тихонько оттолкнувшись от земли, я почувствовал, что воздух начинает меня держать. Единственно, чего я опасался во время полета так это высоковольтных линий. Быстро поднявшись над ошалевшими Страусами, я нашел прохладный попутный поток и, лишь тогда, смог немного расслабиться. Белая лайка, поколебавшись, бросилась за мной вслед, но, через некоторое время, темнота сгустилась и я потерял лайку из виду. Поток продолжал нести меня вслед заходящему солнцу...
-Вот тут я проснулся окончательно... - посмотрел на меня немного виноватыми глазами Евсей. - Как думаешь, что из этого может получиться? Я имею в виду - что-то стоящее может получиться?
-В общем, твой рассказ мне понравился, - осторожно начал я, - Но вот эти полеты во сне... Не слишком ли избито?..
Он задумался. Мы продолжали идти по городу, отдыхавшему от жары летнего дня и только что принятого душа вечернего ливня. На пути нам попалась неглубокая, но довольно широкая лужа. Вода уже успела отстояться и отражала нас на черно-белом крапчатом фоне, просвечивающего сквозь нее асфальта. Я хотел обойти лужу.
-Нет! - остановил меня Евсей. - Попробуй перепрыгнуть через нее.
-Ты шутишь, - засмеялся я. - Я не в такой хорошей форме, а в ней не меньше четырех метров ширины.
-А ты все же попробуй! Представь, что ты не прыгаешь, а просто паришь над этой лужей. Постарайся, как можно дольше удерживать себя от падения и все получится. Сделай только первый маленький шаг.
Недоверчиво пожав плечами, я, уже убежденный, что имею дело с клиническим случаем идиотизма, сделал шаг над лужей в ожидании позора неминуемого падения. Но ничего такого не произошло. Я плавно двигался над лужей вперед на высоте нескольких сантиметров.
-Тебе пора привыкнуть, - услышал я за спиной голос Евсея. - Привыкнуть летать.
Я оглянулся. Высоко надо мной, жмурясь в лучах закатного солнца, раскорячил лапы в замусоленных джинсах Страусенок Эму. А у самого края лужи сидела и с неподдельным интересом наблюдала за мной белая лайка.