Сегодня посмотрел "Матрицу". В целом, конечно, так себе примитивный фильмец. Сплошные драки и спецэффекты. Но основная идея очень понравилась. Занятная мысль, о том, что для человека нет ничего невозможного. Достаточно лишь поверить в себя, и ты сможешь преодолеть незыблемые законы природы. Хотя там эта мысль применяется к искусственному, виртуальному миру, а настоящая реальность неуправляема. Так вот, я подумал, а может быть все таки в нашем мире тоже возможно добиться такого же всемогущества путём постоянных тренировок. Ведь окружающее мы воспринимаем через призму собственного сознания и, как знать, существует ли реальность вне нас. О законах природы мы узнаём из учебников и безоговорочно верим в их нерушимость, убеждаясь, впрочем, в этом на практике. Но не слепая ли наша вера делает законы справедливыми? Да, но ведь те, кто их открывал, основывались на независимых наблюдениях. Им никто ничего не вдалбливал, скорее наоборот... Нет, все таки, изначальные практические знания, основу для наблюдений, они получали от родителей , которую те в свою очередь получили от своих. И так всё дальше и дальше в глубь веков. А где же корень? Кому нужен этот обман, если конечно обман? Непонятно. А вообще то почему я должен быть уверен, что исторические знания достоверны? Возможно это тоже выдумка. Если чего-то не видел собственными глазами, нельзя до конца быть уверенным, что оно существует, основываясь только на чужих рассказах. Была ли Америка до открытия её Колумбом? Для европейцев, несомненно, её не существовало. Для индейцев была. То есть она была и не была одновременно. Оба утверждения справедливы. Тоже самое со всем остальным. Если ты убеждён в верности какого-либо закона то, конечно, он существует для тебя. Но если убедить себя в обратном? Возможно тогда закон перестанет действовать. Не для всех, но для тебя это точно. Конечно, трудно очень трудно. Настолько глубоко сидят внутри сложившиеся убеждения, что практически невозможно их вытеснить. Хотя ведь говорят постоянно о различных паранормальных явлениях : левитации, телекинезе, ясновидении; и о необычных людях, обладающими мистическими способностями. Но разве поверишь до конца, если сам не видел? Вряд ли ... Нет, наверное стоит попробовать, стоит! Непременно!
8 октября 2000, вечер.
Около двух часов пытался согнуть ложку силой взгляда, убеждая себя в том, что ложки нет, есть только моя уверенность в её существовании, даже забыл об особенно большой домашке по геометрии ( целых пять задач). Но ничего не получилось, наверное просто ещё не хватает веры. Мама застала меня за этим занятием и основательно выругала. Сказала, что если в четверти будет хотя бы одна тройка, никакого компьютера на день рождения. Пришлось сесть за уроки. Было невыносимо скучно и нудно.
10 октября 2000.
,Ночью приснился Морфиус. Он был не совсем таким как в фильме. И немного походил на нашего физика.
" Ты избран ", - объявил он и протянул мне две капсулы: красную и голубую. "Нет никакой разницы, что ты выберешь. Судьба предрешена и неизбежна. А, впрочем, все-таки выбирай", - добавил он. Я долго не мог решить, какую же взять капсулу, а потом подумал и взял сразу две. Морфиус пронзительно расхохотался, и я проснулся. Потом был урок физики. Проходили теорию относительности. Учитель говорил, что в зависимости от системы отсчета можно сказать, об одном и том же теле, что оно движется и одновременно неподвижно . Тогда я поднял руку и спросил:
- А можно сказать об одном и том же теле, что оно одновременно существует и не существует?
- Ну, это уже из области метафизики, а мы изучаем обычную, - ответил учитель, ухмыльнувшись в бороду.
Так я узнал название предмета, который по-настоящему хотел бы изучать.
В тот же день, после уроков я отправился в городскую библиотеку и спросил учебник по метафизике. Старенькая библиотекарша удивлённо моргнула и сказала, что ничего не знает о таком предмете. Я попытался объяснить, что в школе его не изучают, но может быть у вас найдётся какая-нибудь литература. Библиотекарша только пожала плечами и предложила мне поискать самому. Раздосадованный, я ушел ни с чем.
Не оставляю попыток с ложкой, только теперь уже тайком, запершись в ванной или туалете. Пока не получается. Ложку я теперь всегда ношу с собой, даже в школу.
13 октября 2000.
Всё больше убеждаюсь, что закон относительности является основным в нашем мире. Это можно увидеть в обыденных мелочах. Например, для меня сотня уже довольно большие деньги, редко когда у меня в кармане бывает сотня. А для родителей не такие уж и большие , не говоря о богатых людях для которых это вообще копейки. Или возьмём учёбу. Алгебру я считаю простым предметом, не вызывающим затруднений. Но тот же Юрик скажет, что алгебра невероятно сложный предмет. Он её еле на тройку вытягивает. Или еда. Для одних устрицы экзотический деликатес, а для других мерзость. Я не пробовал устриц, поэтому не могу судить. Для меня они фактически не существуют. Но, когда попробую, непременно приму ту или иную точку зрения. Примеров можно привести много. И везде неопределённость. Нет ничего абсолютного. Противоречивые утверждения оказываются верными или не верными в зависимости от системы отсчёта. Из этого можно сделать вывод, что мир одновременно существует и нет. Или же существует, пока мы верим в него. Наверно это основной закон таинственной
метафизики. Кстати, попытался узнать у отца что-нибудь об этой науке, но не получил вразумительного ответа.
" Что-то связанное с философией", - только и сказал он. Понятно, про самое интересное как раз никто и не знает. Впрочем, неважно. Главное ложка. Согнуть хотя бы на миллиметр!
20 октября 2000.
Ну почему мы в школе занимаемся такими скучными вещами. Все труднее становится сидеть на уроках. Каждые 5 минут смотришь на часы: когда же, наконец, перемена. Так и хочется встать и молча выйти из класса под удивленными взглядами ребят и учителя. И не возвращаться больше в школу. Наверное когда-нибудь я так и сделаю. Да, сомневаюсь чтобы в этой четверти обошлось без троек. Компьютера мне не видать...
После уроков меня настиг мой враг из параллельного класса. Небольшого роста, но коренастый, с крепкими руками (он ходит качаться в какой-то подвал и состоит в молодежной бандитской организации. НГ (ночной город) называется эта банда. Она приводит в ужас таких интеллигентных, воспитанных, никогда не умевших драться школьников как я. Они обычно трясут бабло у пацанов помладше и конечно избивают особо дерзких всей тусовкой), он при каждой встрече безнаказанно издевался надо мной, а я ничего не мог поделать. Боялся, малодушничал.
--
Здорово, чмо ушастое, - сказал он, отвешивая мне обычный подзатыльник.
Я резко обернулся и окинул его презрительным взглядом. Почему-то впервые я совершенно не испугался и был готов ответить в том же духе.
--
Чего вылупился? - гаркнул Ромик
--
Я смотрю не на тебя, а сквозь тебя, - спокойно ответил я.
--
Как это? - опешил он.
--
А очень просто. Тебя нет. Ты пустое место и существуешь только в моем сознании. Захочу, тебя и не будет.
Вряд ли он что-нибудь понял, но насмешку в моем голосе почувствовал, сразу взбесился.
--
Я тебе покажу пустое место, хуесос! Пизды давно не получал? Так это запросто, пошли.
Он схватил меня под локоть и потянул за угол школы, где обычно происходили разборки. Моя минутная храбрость куда-то улетучилась, я покорно и испуганно последовал за ним. Потом Ромик прижал меня к стене и уже было замахнулся, чтобы ударить, но, заметив беспомощный страх в моих глазах, смягчился и буркнул:
--
Ладно, хуй с тобой. Давай десятку.
--
Но у меня нет ни копейки, - растерянно пробормотал я.
--
Кончай пиздить, знаю что есть!
--
Я не вру, честно
--
А если я сейчас сам проверю?
--
Проверяй.
Он тщательно обшарил карманы моей кожанки, но извлек оттуда только большую столовую ложку.
--
А это тебе зачем? Cупчик на переменах хлебать? - ехидно спросил он и мерзко заржал. Этот тупой смех отморозков всегда невыносимо резал мой слух, а сегодня особенно. Я мрачно взглянул на него и потянулся за ложкой, но он оттолкнул меня и забросил ложку далеко за школьный забор. Потом буркнул хрипло:
--
Давай, пошел отсюда, салага.
И я повернулся, и пошел, и чуть не споткнулся от сильного пинка, который Ромик отвесил мне сзади. Сжимая кулаки в бессильной ярости, я все таки двинулся дальше не оборачиваясь, провожаемый издевательским гоготом. В моих глазах стояли горячие слезы, и настоящая ненависть разгорелась в сердце.
Сука, сволочь, я никогда ему не прощу этого! Теперь я твердо решил, что очень скоро убью Ромика. Непременно убью. Надо только тщательно продумать план. Очень тщательно! Это будет даже не убийство, нет. Разве можно убить пустое место? Нет, конечно. Он лишь неприятная часть моего сознания, которую надо почистить. Да, именно так это стоит рассматривать. Небольшая чистка. Главное не струсить!
6 ноября 2000
Как и ожидалось в четверти выскочило 3 тройки( по геометрии, физике и литре). Естественно компьютер обломался и пришлось выслушивать бесконечные упреки и нотации от предков. Ну почему они такие нетерпимые? Им плевать, что у меня на душе. Лишь бы учился хорошо и выполнял различные обязанности. Видите ли "мы тебя кормим, значит должен слушаться, беспрекословно подчиняться, благодарен быть за то, что произвели тебя на свет, да ещё и заботятся". Считают, если несовершеннолетний, значит получеловек, а все мои переживания объясняют обычной игрой гормонов, не пытаясь даже понять, вникнуть. Конечно, у них же такие важные дела, проблемы, работа, а тут еще сыночек преподносит неприятные сюрпризы, негодяй такой. А спрашивали они у меня: хотел я появляться на свет или нет? Может быть, там было намного лучше. Наверняка лучше! Им это невдомёк. И получается я мучаюсь по их же вине и еще благодарен должен быть за это. Не дождетесь!!!!!!!!!!!!
Ну ладно, черт с ним, с компьютером. У меня ведь теперь есть настоящая цель в жизни: обрести свободу. После того случая с Ромиком я решил больше не упражняться с ложкой. Наверное легче сначала подчинить собственное тело, а потом уже приниматься за мнимые внешние предметы. Поэтому теперь я упражняюсь в левитации. Ложусь ничком на диван, закрываю глаза и начинаю представлять как мое тело медленно поднимается в воздух. Я уделяю этим занятиям по 2 часа в день, и кажется, что-то начинает получаться. Один раз почувствовал сильное головокружение, и показалось уносит, уносит куда-то в сторону. Я испуганно открыл глаза и обнаружил, что все так же лежу на диване. Это было пока единственным необычным ощущением.
Пока все по-прежнему, но все таки... Все таки я уверен, что мое тело тоже лишь сознательная проекция и в будущем, освободив свой ум, я смогу не только летать, телепортироваться, проходить сквозь стены, но и изменять это тело как захочу. Главное вера, упорство наперекор неудачам!
16 ноября 2000, 16.30
Теперь я не только упражняюсь в левитации. Решил попробовать сознательно воздействовать на других людей, которые, конечно, не более чем часть меня. У нас в классе есть девчонка, Наташка. Она единственная из всех хоть немного мне нравится. Но раньше я с ней совсем не общался, вообще почти не общался с девчонками. Она сидит за последней партой третьего ряда, а я за второй первого. Не совсем удобное положение, но это неважно. Примерно около недели назад я начал урывками смотреть в ее сторону, иногда задерживая взгляд на целую минуту и повторяя про себя как заклинание: "Ну же, подними глаза, обернись. Давай, ты должна!" Сначала она вроде бы не обращала внимания, но на третий день наши глаза наконец-то встретились. Она сразу же отвернулась, но потом весь день я замечал ее быстрые взгляды в тот момент, когда сам не смотрел в ее сторону. Потом, через два дня мы, уже не скрываясь, смотрели друг на друга, и я чувствовал интерес в ее глазах. И один раз училка увидела и сделала мне замечание, чтобы сидел спокойно, не вертелся на стуле как будто игла в заднице.
И сегодня (о чудо!), вернувшись по звонку из коридора ( должен был начаться последний урок) я обнаружил на парте маленький клочок бумаги. Это была записка. Записка от нее.
КИОСК ТЕРЕМОК ПРИХОДИ К ШЕСТИ
Было там аккуратными крупными буквами. Наконец-то! Победа! Мой эксперимент прошел удачно! Но теперь Наташка почему-то нравится мне намного больше, чем раньше. Ее волнистые темные волосы, нежное личико, карие глаза необыкновенно привлекают. Я немного робею идти на это свидание. Никогда еще не было у меня таких свиданий. Что говорить? Как вести себя? Понятия не имею. Но главное не влюбиться, не влюбиться. Помнить, что просто эксперимент.
17 ноября 2000
Вчера не мог записать. Был слишком взволнован. Можно сказать, что свидание прошло удачно. Перед тем как выйти из дома, я долго стоял у зеркала, пытаясь привести в порядок прическу, негодуя на свои слишком уж оттопыренные уши и некстати вскочивший пурпурный прыщик на лбу. Наконец мне удалось прикрыть прыщ прядью волос, я обильно набрызгался отцовским дезодорантом и выбрался на улицу. До назначенной встречи оставалось целых полчаса, минут семь идти до киоска. Я купил банку коктейля ( хорошо, что удалось выпросить у матери полтинник) и медленно направился туда, делая на ходу большие глотки. Просто необходимо было как-то снять напряжение, расслабиться, чтобы чувствовать себя уверенным и смелым. К теремку я подошел без десяти шесть. Выпитая банка уже валялась в канаве. Наташка появилась почти вовремя, опоздав всего на две минуты, в симпатичной белой курточке и немного ярко накрашенная.
--
Привет, - сказала она.
--
Привет, - эхом отозвался я.
Наступила минута неловкого молчания. Наконец я пробубнил скороговоркой:
--
Ну, пошли что ли куда-нибудь.
--
Подожди. У тебя есть деньги?
--
Да.
--
Тогда купи мне шоколадку. Воздушный белый, если там есть
Я подошел к киоску, отыскал глазами эту шоколадку, купил, протянул ей. Она тут же развернула обертку, отломила один квадратик и положила в рот. Я молча смотрел на ее губы.
--
Хочешь кусочек? - предложила она.
Я отрицательно мотнул головой.
Потом мы пошли темной дорожкой между высокими деревьями в сторону реки. Она взяла меня под руку, и некоторое время мы шли так молча. Выпитый коктейль почему-то совершенно не подействовал, как будто и не пил. Я ужасно стеснялся, почти дрожал, мои руки сильно вспотели. Непременно нужно было что-то сказать, но невозможно, просто невозможно. Вдруг она спросила:
--
Так значит, я тебе нравлюсь?
--
Н-нет, - почему-то выдавил я.
--
Как?! Почему же тогда ты преследуешь меня такими взглядами, Зачем пришел на это свидание?
--
Но записка... Понимаешь, просто... Да, конечно же нравишься, - я мучительно покраснел. Хорошо, что было темно, незаметно.
--
Может быть ты влюблен? - продолжала она свой насмешливый допрос.
--
Нет. Не знаю. Наверное.
--
Так наверное или точно?
--
Да.
--
Что да?
--
Да, да я люблю тебя! - неожиданно вырвалось у меня тогда. Видимо как ответная реакция на ее принудительные расспросы-допросы. Сейчас-то я понимаю, что это не совсем правда или даже совсем неправда.
--
А вот я совершенно в тебя не влюблена. Наверное, просто меня привлек твой настойчивый взгляд. Никто еще не смотрел так.
--
Тогда зачем же записка?
--
Ну, хочу познакомиться поближе. Возможно, ты меня заинтересуешь.
Мы остановились на мосту. Темная вода странно манила. И опять тягостное молчание.
--
Ну же, не будь таким скучным, расскажи что-нибудь, - попросила она.
--
Что?
--
Не знаю, неужели тебе нечего рассказать?
И я (о дурак!) начал рассказывать долго и нудно как посмотрел "Матрицу" и пришел к выводу об иллюзорности окружающего. И про системы отчета, и про закон относительности, и про метафизику.
--
Фу, как скучно! - прервала она на середине. - Ты что, философствовать сюда пришел? Такое чувство, что мы сейчас на уроке, а ты зануда-учитель. Если так будет и дальше, я просто уйду.
--
Но я хотел сразу, о самом главном, - беспомощно ответил я.
--
Не стоит. Придумай что-нибудь интересное.
Тогда, неожиданно для себя я начал рассказывать про Ромика, его издевательства и свое решение непременно убить. Убить потому, что он просто пустое место, ничего более. Теперь она слушала очень внимательно, не прерывая, даже наклонилась ко мне поближе, а я уже немного пожалел о своей внезапной откровенности. Потом она сказала:
--
Я знаю этого Ромика, действительно мерзкий тип. И что, ты правда думаешь убить его?
--
Не знаю, теперь уже не знаю.
Она придвинулась ко мне вплотную и начала говорить быстрым горячим шепотом:
--
Послушай, это прекрасная мысль. Просто необходимо убить подонка. Не будь трусом! Если ты решишься, я непременно помогу тебе.
Я стоял ошеломленный, напуганный таким горячим энтузиазмом. Потом она сказала:
--
Все, пойдем, мне уже пора.
И опять взяла меня под руку.
Она жила в одной из девяток около теремка. И пока мы шли, я все думал о странной ее реакции на мой рассказ, даже какой-то страшной. У подъезда мы остановились.
--
Ну, пока, - сказал я.
--
Как, ты меня даже не поцелуешь?
Я наклонился и неловко чмокнул ее в уголок губ.
--
Разве это поцелуй, - рассмеялась она.
И неожиданно быстро привлекла меня к себе, прижалась горячими губами. Я почувствовал ее острый язычок у себя во рту. Потом также быстро отпустила и скрылась в подъездной пасти.
--
Когда решишься, скажи обязательно, - крикнула она напоследок.
Да, странная, очень странная девочка и, наверное, уже опытная. Но почему я так испугался, когда она поддержала мое стремление убить Ромика? Ведь сам же постоянно думал об этом. Или думал не всерьёз? Когда дело дошло до практики, струсил? Нет, так не пойдет. Зачем тогда вся эта метафизика? Одних мыслей недостаточно, нужны действия. Нужна смелость, чтобы летать! А она почему-то хочет помочь. Интересно, на самом деле или в шутку? Вроде бы говорила серьезно. И, тем более, Ромик, этот тупой отморозок, придумал новое издевательство. Теперь он, если вдруг увидит меня, сразу кричит: "Эй, Толян, поди-ка сюда". Я испуганно подхожу. Тогда он говорит: "А теперь иди отсюда!". И, когда я поворачиваюсь спиной, дает пинка. И мерзкий гогот сзади. Он уже подзывал меня так несколько раз, и все время я беспрекословно подходил. А что делать? Если не подойдешь, наверное будет еще хуже. Лучше уж так. Но, нет. Хватит терпеть! Сколько можно?!! Пора уничтожить гадину! Надо представить, что он всего лишь устаревшая вирусная программа. Достаточно просто нажать кнопочку del, а потом очистить корзину от мусора.
24 ноября 2000
Почти всю неделю встречался с Наташкой. Даже забыл про свои упражнения. Кажется, я влюбляюсь все больше и больше. Она обычно сама назначает встречи, и мы долго гуляем по темным улицам. Иногда заходим в подъезды и там целуемся. Я уже не такой робкий как раньше. Наши объятия становятся все более откровенными. Мои любопытные руки исследуют ее тело, скрытое тесной одеждой. Она рассказывает мне, как ей скучно в нашем маленьком городке, какие глупые и неловкие здесь мальчики и что хотелось бы уехать куда-нибудь подальше, где ее никто не знает, хотя не обязательно подальше, столица ведь рядом, а там столько интересного, столько развлечений, и что она обязательно поступит в какой-нибудь институт, неважно какой и будет учиться, и непременно останется в столице, по-другому никак не может быть. А я молча слушаю и все время поддакиваю, и думаю про себя: " Да, да, Наташка, ты обязательно будешь жить в Москве и найдешь себе богатого поклонника, будешь ходить с ним в дорогие рестораны, развлекаться в ночных клубах, а потом, конечно же выйдешь замуж". Она мечтательно улыбается. "А мне все равно, где жить. Мой мир всегда со мной", - неожиданно говорю я. Она удивленно смотрит, но потом смеется. "Глупенький, ты еще ничего не понимаешь в жизни. Философ ты мой, метафизик", - и ласково гладит мою руку. А ладошки у нее такие нежные, теплые. Мне становится тоже тепло и радостно. Я подхватываю ее на руки и кружусь, кружусь. Она хохочет и отбивается.
Но эти встречи омрачают постоянные напоминания о необходимости придумать план убийства Ромика. Такое впечатление, что ей это необходимо даже больше, чем мне. Я обычно отговариваюсь, что еще обдумываю, не так быстро, надо хорошенько рассчитать. Мои ответы кажется не на шутку раздражают ее. Но сегодня она позвонила, в первый раз позвонила.
--
Нам необходимо встретиться. Подходи к теремку через час, - быстро сказала она и положила трубку.
Не зная, что и думать, взволнованный, я пришел к назначенному времени.
--
Я придумала план. Будет несчастный случай, - сказала она без предисловий.
И поведала мне свой план. Она достанет сонных таблеток у матери. Потом мы предложим Ромику выпить с нами пива. Мы встретим его как бы случайно( он тусуется по выходным около пришкольных киосков) и скажем, что собираемся на плотину, ну просто, чтобы вдруг не засекли родители с пивом. Он, конечно же, согласится. Отчего же не выпить пивка на халяву. Потом мы будем выпивать и смотреть на бурлящий поток (пива надо взять побольше). Она незаметно подсыпет в одну из бутылок мелко искрошенные таблетки, а я услужливо предложу эту бутылку Ромику, когда у него закончится. Через некоторое время таблетки подействуют, он станет вялым, рассеянным, начнет засыпать. Вот тогда-то мы и столкнем его вниз, прямо на бетонные плиты. Когда найдут труп, подумают, что он переходил реку по скользким трубам и нечаянно свалился вниз. Ведь сейчас даже днем слегка подмораживает, а трубы всегда влажные.
--
Но, - сказала Наташка, - необходим еще один человек. Ромик довольно сильный, и он ни в коем случае не должен понять, что я твоя девушка. У тебя есть друг, которому можно доверять? Ну, хотя бы Юрик, вы вместе сидите?
Я покачал головой.
--
Юрик вряд ли пойдет на эту роль. Он слишком тихий, да и не хочется его впутывать.
--
Знаешь, как раз таки от тихих можно ожидать все что угодно
--
Ну, не знаю... Хотя, в принципе, можно попробовать. В любом случае болтать он не будет, и подонок этот тоже над ним постоянно издевается, даже больше, чем надо мной.
--
Отлично. Вот и попробуй его убедить до следующих выходных.
--
Так скоро?
--
А зачем тянуть? Надо побыстрей покончить с этим.
--
Слушай, чем тебе все-таки так насолил этот Ромик? Ты что-то подозрительно хорошо его знаешь.
--
Это уже не твое дело, - резко ответила Наташка.
--
Нет, я в праве знать!
--
Будешь много знать, рано состаришься. Потом, может быть, я тебе расскажу, но не сейчас.
--
Ну ладно, пошли прогуляемся.
--
Нет, мне надо бежать, а ты завтра же поговори с Юриком, не тяни.
Она быстро поцеловала меня и ушла.
Вот так. Теперь не отвертишься. Что скажет Юрик? Пусть он немного и разделяет мою метафизику, но не настолько же. Юрик всего лишь приятель. Конечно хороший, близкий, но не друг. А есть ли у меня настоящие друзья? Если вдуматься, пожалуй и нет. Страшно... Практика, не то что теория. Она безжалостна.
27 ноября 2000
Сегодня наконец-то решился заговорить об этом с Юриком. Юрик сидит со мной за одной партой, щупленький пацан с рыжей шевелюрой и веснушками на лице. Очень тихий, болезненно стеснительный. Его стеснительность - основная причина плохих отметок в школе. Вроде все понимает, пацан неглупый, домашку всегда сам делает и правильно, но , как контрольная, сразу теряется, забывает простейшие вещи. И весь трясется, трясется. И получает тройки, а часто даже двойки. Но Юрик единственный, с кем я могу общаться на равных. Он способен понять мои рассуждения и внимательно выслушать, поэтому я решил для начала запутать его сетью метафизических парадоксов, которые первоначально придумывал для себя, чтобы успокоить бунтующую совесть. И вот, после уроков мы шли вместе домой и так разговаривали:
--
Скажи, Юрик, как ты думаешь, люди, которые нас окружают, существуют на самом деле?
--
Конечно. Я их вижу, могу поговорить, потрогать.
--
Ну, этого еще недостаточно. Если ты веришь в их реальность, то можешь видеть, трогать. А если вдруг убедишься в обратном?
--
Не знаю. Нелепость какая-то. Ведь я убежден в их реальности именно потому, что могу потрогать.
--
Правильно. Но если сказать наоборот, это тоже будет верным. Хорошо. ТЫ видишь этих людей, говоришь с ними, получаешь пинки и подзатыльники ( намек на Ромика), но все происходит в твоем сознании. ТЫ воспринимаешь не настоящего человека, а образ (положительный или отрицательный), тобою созданный. О настоящих других людях ты ничего не знаешь, также как и они ничего не знают о тебе настоящем. То есть можно сказать, что отдельно от тебя их нет, придуманных людей-призраков. И вот, теперь рассмотрим одного человека из различных систем отсчета. Ну, например, Ромика (Юрик заметно поморщился). Для меня он просто тупой отморозок, злобный враг ( и для тебя, наверное, тоже). Для пацанов из подвала, он вполне нормальный чувак, братан, для родителей - любимый сынок, о котором надо заботиться. Возможно они ничего не знают о подвалах и считают сына безобидным мальчиком. Для некоторых девчонок, что поглупее, воплощение мужественности и так далее. Различные образы, и все не раскрывают нам до конца настоящего Ромика, скорее искажают. И тут возникает сомнение: а существует ли вообще настоящий Ромик? Если о нем нельзя сказать ничего определенного, верного абсолютно точно, то он не более, чем призрак, иллюзия. Для тебя и меня он просто неприятный участок сознания, мусор. А что делают с мусором?
--
Выбрасывают, - покорно ответил Юрик.
--
Верно. И нам давно пора выбросить Ромика из своего сознания.
--
То есть как это?
--
А очень просто. Надо его убить.
И я поведал ему наш с Наташкой план. Но Юрик смотрел испуганно, пришибленно.
--
Я никогда не соглашусь на такое, - выдавил наконец он.
--
Подумай хорошенько, ведь никто не узнает. Это будет просто несчастный случай. Неужели тебе не надоело терпеть постоянные издевательства? Не будь трусом! Ты хуже девчонки. Мы убьем Ромика, и никогда уже он не будет больше нас доставать. Вспомни как он тебя называет! Что забыл? Конопатое чмо! Хочешь оставаться по жизни конопатым чмом? Пожалуйста. Думаешь он остановится на пинках и подзатыльниках? Скоро он придумает что-нибудь похуже. Ведь сопротивления никакого. Читал статью в "Комсомолке", как издевались над одним пацаном дворовые отморозки? Они заставляли его есть их же говно вперемешку с битым стеклом! И он ел. А потом один из них, тот что постарше, решил, что будет интересно посмотреть как он умирает. Его привели на крышу пятиэтажки и приказали спрыгнуть вниз. И он непременно спрыгнул бы, если б в это время не проходила мимо дома его мать и не заметила. Что, Юрик, ты тоже будешь есть говно? Думаешь Ромик лучше тех отморозков? Такой же! А фантазии у него хватит, поверь! Так будешь жрать говно Ромика?! Будешь?!! - почти кричал я.
Юрик весь побагровел, но молчал. Тогда я сказал:
--
Хорошо, подумай. Есть еще 2 дня до субботы, а в субботу... Ну, ты знаешь. Да, надеюсь, что ты никому не разболтаешь.
--
Конечно, что ты, Толь. Но я очень боюсь. Нас могут схватить, а потом посадят. Моя мама этого не вынесет. Может кто-нибудь другой...
--
Нет. Больше никому я не могу довериться. Тем более тебе не надо будет ничего делать. Просто сопровождать нас. Я сам его толкну!
--
Ты так уверен, что сможешь это сделать?
--
Почти.
--
А если не получится? Он ведь сильнее нас.
--
Получится. Таблетки помогут.
--
Не знаю.
--
Да не ссы ты. Мне тоже страшно, но все-таки я решился.
--
Я подумаю.
--
Ладно, думай. Ну, давай.
--
Давай.
Во общем теперь я еще больше, чем раньше сомневаюсь в пригодности Юрика. Он, конечно, никому не скажет, но решится вряд ли. Слишком робкий, забитый. Да я и сам чувствую вялую беспомощность и предательский холодок внутри. Слишком далеко все зашло. А Наташка как нарочно не замечает меня. Все эти три дня ни слова, даже не смотрит в мою сторону, как будто меня и нет вовсе. Может быть она просто пошутила и придумала этот план, чтобы посмеяться надо мной? Не дай бог еще Ромику расскажет. Тогда моя жизнь превратится в ад. И так предельно трудно сохранять обычное лицо в разговорах с родителями и одноклассниками. Кажется, что они все знают, догадываются. Но нет. Прочь сомнения! То, что мы задумали - справедливо! Гадов надо уничтожать. Безжалостно!
29 ноября 2000
Не знаю, зачем я все это записываю. Какая неосторожность! Фактическая улика. Но ничего не могу с собой поделать. Потребность выговориться, пускай и на бумаге, слишком сильна. Надеюсь, что тетрадку не обнаружат. Я ее прячу в ящике стола, в груде ненужных бумаг. Только если мама вдруг затеет уборку. Нет, наверное надо перепрятать в более надежное место. Или даже все время носить с собой в рюкзаке. Нет, слишком опасно. Потом придумаю.
О чудо! Юрик согласился! Вяло, нерешительно. Но согласился. Он с нами. И записка от Наташки: Завтра в12 у школьных киосков. На предпоследнем уроке я упорно смотрел на нее и, когда наши глаза встретились, слегка кивнул. И сразу записка. Какая она осторожная, предусмотрительная, как настоящая преступница. А личико такое детское, невинное, просто ангелочек. Это очень привлекает и пугает одновременно. Рядом с ней я чувствую себя беспомощным ребенком, совсем слабым. Наверное так оно и есть. А она взрослая, совсем взрослая. Завтра это должно произойти. Навряд ли я смогу заснуть ночью. Внутренняя дрожь весь день не дает покоя, и все рассуждения рассыпались в прах. Они уже не успокаивают.
С Юриком договорился, что зайду за ним сам. Он, зараза, может передумать в последний момент и просто не прийти. Это в его духе.
Но все-таки Ромик только ненужный файл, несмотря на мои дурацкие переживания. Его нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!!!!!!!
31 ноября 2000, ночь
Это свершилось! Страшно, жутко, но красиво!
Мы с Юриком пришли без 10-ти 12. Наташка окинула насмешливым взглядом
наши бледные, напряженные лица( она была уже там) и сказала:
--
Что, мальчики, уже в штаны наделали? Стыдно. Ромик появится примерно через полчаса, а пока надо затариться пивом и вам что-нибудь выпить для храбрости.
Мы решили, что надо купить крепкого, быстрее подействует. Купили 6 бутылок девятки, пачку сигарет и полторашку коктейля, чтобы выпить сейчас. К счастью Юрик захватил с собой деньги, иначе у меня не хватило бы. Полторашку мы с Юриком раздавили за 15 минут. Наташка почти не пила, всего один стаканчик. Тут, вдалеке замаячила фигура. Он шел, переваливаясь с ноги на ногу как утка, неестественно расставив руки в стороны, старался показать свою накаченность. Но выглядело так, будто он наложил в штаны. Они все так ходят, эти подвальные. Считается круто. Странно было то, что Ромик шел один. Необыкновенное везение.
Я слегка побледнел. Юрик суетливо задергался.
--
Спокойно, не психуй. Говорить буду я, - шепнула Наташка и сжала мою руку. Я сразу почувствовал некоторое облегчение. Мы торопливо направились к Ромику. Вскоре он нас заметил.
--
Здорово, Наташка, - сказал он. - Что ты делаешь с этими чмырями? - и окинул нас пренебрежительным взором. Мои кулаки непроизвольно сжались, выпитый коктейль давал о себе знать. Но я промолчал.
--
Привет, Ром. Просто одноклассники решили угостить меня пивом. Светка тоже собиралась, но у нее какие-то проблемы с родаками. Мы сейчас на плотину, хочешь с нами? Пива полный пакет.
--
Да, пивка бы неплохо. А этих может здесь оставим? На хуй они нужны?
Он подошел ко мне.
--
Чего зыришь, Толян? Уши расправь, а то они совсем перепутались. И Юрику:
--
А ты что такой заебаный? Дрочил целый день?
Наташка звонко рассмеялась. Ромик грубо заржал. Мы покраснели
--
Давайте бухло и валите отсюда, недоебки! - приказал Ромик.
Но Наташка схватила его за руку.
--
Не ссотьтесь! У Юрика сегодня день рождения. Мы выпьем вместе, а потом они уйдут.
И мы двинулись в сторону плотины. Всю дорогу Ромик отпускал обычные обидные шуточки. Последние шуточки.
У плотины мы остановились, нашли толстое бревно и уселись. Было пустынно. Весело журчала вода. Холодное ноябрьское солнце слепило глаза. Ромик хвалился своими достижениями в качалке, рассказывал как они всей толпой ходили пиздить вокзальных и постоянно лапал Наташку. Мы делали вид, что внимательно слушаем. Он пил необыкновенно быстро, у нас было только по полбутылки, когда он уже заканчивал вторую. Он неожиданно раздобрился, покровительственно положил мне руку на плечо и говорил, что я, в принципе, пацан ничего и он мог бы побазарить с ребятами, чтобы меня взяли в НГ. Я согласно кивал. Пиво в миксе с коктейлем основательно вскружило голову. Я почти забыл о нашем намерении и даже был польщен вниманием Ромика. Потом он сказал:
--
Айда поссым, пацаны.
Наташка подмигнула мне (типа идите), и мы пошли к ближайшему кустарнику. Я понял, что сейчас она подсыпет таблетки в бутылку. Когда мы вернулись, она сказала Ромику, протягивая пиво:
--
Давай, Ром, последняя осталась. Они совсем пить не умеют.
Он выхватил бутылку и сразу сделал несколько больших глотков, довольно рыгнул. Минут через 15 он уже допил пиво, но стал как-будто еще более возбужденным, резким, чем раньше. Я тревожно взглянул на Наташку. Она пожала плечами: мол сама не понимаю. Юрик заметно нервничал. Вдруг Ромик вскочил и сказал мне:
--
Что, Толян, слабо перейти на ту сторону по трубам?
Я сказал, что боюсь, они очень скользкие.
--
Да мужик ты или нет? Смотри!
Он быстрым шагом направился к плотине и уверенно прошел до середины. Потом остановился и крикнул оттуда:
--
Давай, Толян, не ссы. Это прикольно!
Наташка сказала мне быстрым шепотом:
--
Давай, Толик! Это наш единственный шанс. Сегодня тебя ждет награда, поверь! - и загадочно улыбнулась.
Вот тогда я окончательно решился. До этого все было лишь игрой. Я думал, что вряд ли у нас получится убийство, скорее всего просто попьем пива и разойдемся, и всей душой желал этого.
Я медленно направился к трубам. Ромик ждал. Потом ступил на скользкий металл. Ромик ждал. Потом сделал шаг к нему и остановился в полуметре.
--
Давай! - резко крикнула Наташка.
От неожиданности Ромик качнулся в сторону. И я совсем немножко, только слегка подтолкнул его. Туда, где за плотиной река быстрым потоком пробегала бетонные плиты. Я успел заметить застывший ужас в его глазах, когда он с криком полетел вниз. Потом раздался звук глухого удара. С трудом удержав равновесие, я вернулся на берег. Наташка смотрела вниз. Я не хотел туда смотреть, но как загипнотизированный, повернул голову, взглянул. Вода слегка окрасилась бурым. Безвольное тело Ромика оттаскивало прочь. Его голова превратилась в сплошное красное месиво. Жуткое зрелище, но Наташка смотрела заворожено. Казалось, она испытывает мстительное удовольствие.
Я обернулся к Юрику. Его неудержимо рвало какой-то зеленой кашей. Мне стало противно, тоже чуть не вывернуло наизнанку. Наташка повернулась и сказала:
--
Все. Он мертв. И никто не узнает. Он сам упал. Я это видела, Юрик видел. Да, Юрик?
Юрик смотрел дикими безумными глазищами. Его иссиня-зеленое лицо напоминало лицо трупа.
--
Ты... Ты... - неопределенно выдавил он, а потом вдруг повернулся и побежал прочь, делая огромные нечеловеческие прыжки. Я рванулся за ним, но Наташка удержала.
--
Он все расскажет. Нам крышка, - сказал я.
--
Не расскажет. Испугается. Он теперь сообщник и будет молчать.
--
Не уверен.
--
Успокойся. Все прошло как нельзя лучше. Типичный несчастный случай. Никаких улик, только два свидетеля: я и Юрик. Но мы будем молчать. Ты молодец и заслужил награду. Мои родители ушли на вечеринку и вернутся к полуночи, так что у нас почти целый день. Пошли.
Я был напуган, ошеломлен, почти в панике. А она спокойная. Как будто ничего не произошло. Обычное дело.
Потом мы поднялись к ней, на 6-ой этаж. Махровый ковер, удобный диван, музыкальный центр, видеодвойка, красивые обои. Приличная обстановка, даже изысканная. Она включила музыку (какой-то попсовый сборник), достала из шкафа бутылку красного вина, бокалы; поставила на круглый журнальный столик перед диваном.
--
Ну что, разливай. Надо отметить, - весело сказала она.
Но бутылка дрожала в моих руках. Я никак не мог попасть в стакан. Она рассмеялась, взяла у меня бутылку и аккуратно налила вино.
--
Ну что, метафизик, где твой гонор? Ромик был пустым местом, его не существовало вовсе, только в твоем сознании. Так кажется ты рассуждал? Что уже забыл свои мысли? - насмешливо спросила она.
--
Нет... Но я не думал... Не думал, что это будет так трудно. Я боюсь. Вдруг Юрик расскажет? Что мы будем делать тогда?
--
А какая разница? Юрик ведь тоже пустое место. И менты, и я. Все тебе только снится, поэтому не стоит переживать.
--
Хватит насмешничать, мне и так плохо.
Я залпом выпил вино и тут же налил еще.
После третьего бокала заметно полегчало. Мы сидели рядом на диване и ее ноги слегка касались моих ног. Я почувствовал волнение.
--
Ты, наверное, еще девственник, Толик, - вдруг сказала Наташка.
--
Нет! Почему ты так думаешь?!!
--
Не отпирайся. Это сразу было ясно. Зачем сейчас-то мне врать?
--
Но все-таки это неправда!
--
Ладно, как хочешь. Скажи, а часто ты играешь со своей штучкой?
--
Что?!!
--
Дрочишь часто? - громко спросила она.
--
Я этим не занимаюсь, - ответил я обиженно, но заметно смутился, несмотря на все выпитое. И она, наверное заметила.
Конечно же я мастурбировал. Причем каждый день. И до Наташки у меня совершенно никого не было. Родители старались не разговаривать со мной на интимные темы и эротические фильмы строго запрещали смотреть. Сейчас я во всем могу признаться дневнику , никому больше. Не дай бог прочитают. Не дай бог прочитают! Но хочется хоть где-то быть откровенным. До конца. Полностью.
Еще в раннем детстве, в первом классе я начал испытывать странные ощущения. Тогда я не понимал их причины.
На физкультуре мы лазали по канату. Соответственно, когда лезешь вверх, получается некоторое трение. И вот я поднимался, и вдруг почувствовал нарастающее удовольствие. И почти на самом верху оно вылилось в нечто вроде томительного блаженства, но без спермы. Я даже чуть не упал вниз. Тогда я ничего не понимал, хотя эти ощущения и повторялись, но не часто. Но потом, ближе к 13-ти они стали слишком частыми. Я стал осознанно искать этого удовольствия, забираясь на различные трубы-столбы. Мы с пацанами нередко это проделывали (около завода целый ряд таких столбов (основания флагов)), но я не рассказывал им о своих ощущениях. Чего-то стеснялся. А потом, один раз приступ блаженства закончился выделением какой-то странной пахучей жидкости. Я с испугом почувствовал. Я испугался! Я не знал, что это такое, хотя член вроде тогда уже вставал. В один момент я даже подумал, что нечаянно причинил себе вред. И все благодаря ханжеству родителей. Впоследствии, не помню как, я узнал про сперму, узнал, что это нормально, естественно, и дальше предавался своим занятиям. Но если раньше мое воображение не приковывало ничего внешнее при мастурбации ( то есть женщины), то теперь я начал представлять себе сексуальные картинки. Меня возбуждали все женщины и девчонки без исключения. Но больше всего мама. И вот, случайно подсмотренная у нее белая полоска трусиков между ног, становилась предметом моих фантазий на несколько дней. Мне достаточно было сесть на диван в своей комнате, но обязательно с открытой дверью ( возможность быть замеченным сильно возбуждала), снять штаны и трусы, что тоже важно и несколько раз сдвинуть и раздвинуть ноги, поставленные на диван. И всего-то. А в ванной, смешно вспоминать, я терся о ручку швабры. Причиной этих нелепых способов была обычная непросвещенность. Потом я самостоятельно пришел к более удобному варианту ( двигать туда-сюда кожицу). Раньше я тоже так делал, но считал, что кончить таким образом невозможно. А потом - чуть дольше, и пожалуйста, тот же результат. Каждый раз после сеанса онанизма я чувствовал острый стыд. Считал себя преступником, извращенцем. Но занимался этим снова и снова по несколько раз в день( сейчас, конечно, реже). И поговорить совершенно не с кем на такую тему. Ребята засмеют, хотя ,наверное, сами этим занимаются. С отцом? Слишком холодный, недоступный. Не поймет. Да и стеснительно. С мамой ужасно стыдно. И, конечно, я все держу в тайне. И вот теперь она спросила. Как можно в таком признаться? Совершенно немыслимо.
--
Слушай, зачем врешь. Все мальчики делают это. Я точно знаю, - донимала Наташка.
--
Но я не делаю.
--
Ты что, больной? Не похоже. Ладно, можешь не признаваться, это ничего не меняет. Я уверена, что ты дрочишь. И часто. И наверняка на мамочку!
--
Хватит нести чушь! - возмущенно воскликнул я.
--
А что в этом плохого, неестественного? Я тоже занимаюсь мастурбацией и представляю отца. Он очень меня возбуждает! ( я смотрел во все глаза). Ты знаешь, папочка однажды чуть меня не трахнул.
--
Как? Не врешь?!!
--
Честно. В прошлом году. Я купалась в ванной и забыла взять полотенце. Мамы дома не было. Ну, я и попросила его принести. Он постучался. Я крикнула: " Пап, входи!" Он взял и вошел, хотя я думала, что просто протянет руку с полотенцем через дверь. Вошел и уставился на меня. А я стою перед ним совершенно голая. И мне нравилось, что он так смотрит. Но потом я сказала: "Что с тобой, пап?" "Доченька, ты стала такой взрослой", - ответил он. И дышит так часто-часто ( она изобразила). " Пап, вытри меня как в детстве", - попросила я. И он вытирал. Где-то с полчаса. Лапал меня во всех местах. А я вся загорелась, хотелось, чтобы по-настоящему трахнул. Но потом он опомнился, пробормотал нелепые извинения и убежал. И потом боялся со мной разговаривать. Но я его успокоила. Сказала, что это не так страшно, с каждым бывает.
--
Ты знаешь, - задумчиво продолжала она. - Если бы он был смелее тогда, я непременно ему отдалась бы. Только не говори, пожалуйста этих банальностей. Что я грязная извращенка и тому подобное. Ты должен меня понять. Кстати, никому еще я раньше не признавалась в этом. Но теперь, когда мы так близки... Впрочем думай что хочешь.
Нет, я ее не осуждал. Это было бы нечестно. Ведь сам испытывал нечто подобное. Но немного пугала такая откровенность. Тем более со стороны девушки. И одновременно я конкретно перевозбудился от такого живого рассказа. Казалось ширинка сейчас лопнет. И я решил тоже чуть-чуть признаться.
--
Да, и я занимаюсь этим.
--
Так я и думала, давай еще выпьем.
Мы допили вино. В голове все кружилось, вертелось. Наташка то и дело выпадала из поля зрения.
--
Покажи мне как ты это делаешь, - пьяно попросила она.