Сергей Пиденко.
Я ещё оглянусь...
“... Так, значит, и впрямь
Всю жизнь удаляется, а не длится
Любовь, удивленья мгновенная дань?”
Борис Пастернак.
1.
О, словно сад чудил
в тех окнах, что на север
глядели.
Теребил
сквозняк листок осенний
той шторы кружевной,
до жилок истончённой.
Плыл запах, источённый
увядшею листвой.
Был запах, как янтарь,
пронизан напряженьем,
и пахло отчужденьем
двух душ.
Ещё, как встарь,
ложились строки писем
на музыку,
дожди
своей водою мглистой
не тронули пруды...
Всё только начиналось.
И шторы колыхались,
храня истому лета,
размеренно...
Но где-то
(быть может, в двух шагах),
таилось приближенье
тех сил, чей шаг, как страх
сна перед пробужденьем...
И глаз Твоих нефрит
был чуждым угасанью
природы,
и,внимая
строкам стихов моих,
Ты улыбалась молча,
но был дождя не громче
новорожденный стих.
И в каждом часе дня
таилось отчужденье...
Я тщетно ждал вторженья
Твоей души в меня.
***
2.
И я пустынен вновь, и я живу, как встарь,
лишь суетой.
И серая синица
в моих ладонях сложенных гнездится.
И осень раскрывает свой букварь.
Я по складам читаю про “пожар
из листьев”,
про “златую осень”...
И дождь со мною заниматься бросит.
И я пойму, сколь ум мой скуден стал.
И я букварь на землю опущу
и, строчки листьев вороша, заплачу,
о том, что в мире так немного значу
и смысл жизни лишь в себе ищу,
и разучился плакать о других -
всё о себе, и по себе тоскую,
а вовсе не о той, кого рисую
в нечаянных снах и наяву.
Моих
привычных слёз стирать не будет осень -
поймёт
и - вдруг - добавит к ним свои.
До сумерек мы, плача, простоим...
Она поцеловать себя попросит.
И поздних ягод заповедный вкус
на дрогнувших губах моих оставит,
и всё, что по порядку я расставил,
балуясь, спутает.
И я не побоюсь
сказать ей, что люблю её, как прежде,
без суеты и моде вопреки.
И будут слов слезинки нелегки
о том, что я, по-прежнему, - невежда.
И, значит, ново всё, и я живу впервые.
И смех её спокоен, словно дождь.
И зелень глаз - листвы последней гроздь,
а волосы, конечно, - золотые.
И осень заглянуть в меня захочет,
а что нашла, не скажет мне - секрет.
И на плече моём доверчиво уснет.
И я пойму, что я ещё не кончен.
***
3.
Я летать разучился уже.
На земле мне заботы хватает -
Я ошибки и деньги считаю
И латаю прорехи в душе.
Я уже не умею понять,
Как я в небо легко поднимался,
Навсегда на земле я остался,
Чтоб обиды и годы считать.
Я уже не взломаю крылом
Ледяную манящую просинь,
И верхушек встревоженных сосен
Не коснусь в развороте крылом.
Я уже не смогу объяснить,
Для чего мне хотелось полёта,
Только душу саднит отчего-то,
И так хочется жить и любить.
Мне бы только увидеть сейчас
Лёгкий взмах молодых Твоих крыльев
И души Твоей трепет счастливый,
И сиянье восторженных глаз,
И стремительный дерзкий полёт
Над разбуженной адскою бездной...
В этом мире крылатому тесно.
(Я-то знаю, как мир этот жмёт.)
Чтоб леталось
Тебе
без проблем,
Чтоб могла
Ты
парить и не падать,
Я б, наверно, пожертвовал всем,
Да Тебе этой жертвы не надо.
***
4.
Ветер, ветер...
Я любовь через годы пронес.
И устал.
И на мокрый песок опустил
то, что было когда-то любовью.
Из остатков надежды я тщетно костер разжигал.
И обломки от веры себе положил в изголовье.
Я не помню, кто я.
И зачем в этот путь выходил?
И какую звезду избирал путеводной звездою?
Помню только, что был, как и все,
я когда-то любим
и любил.
Был я молод, наивен,
и светел душою.
Где я всё потерял?
На каких перекрестках судьбы
Жизнь моя превратилась
в клубок перепутанных нитей?
Ни терпенья - распутать,
ни решимости - разрубить,
ни дверей - чтоб войти,
ни калитки, чтоб выйти.
Омрачилась душа.
Я продрог и устал.
Ветер,
ветер один в темноте надо мною кружился...
“Кто-нибудь, помоги”, - в пустоту я сказал.
И - божественный свет в этот миг мне явился.
Вы стояли в ночи -
и глухая развеялась тьма,
Вы молчали - не слышал доныне я звуков прекрасней,
До того беззащитны, что были все страхи напрасны...
Я не ведал, кто Вы -
может статься, Вы - Совесть моя?
Преклонил я колени -
душе захотелось парить.
Только веки прикрыл -
и открылась мне суть мирозданья.
Руки к сердцу прижал -
словно крылья сумел распрямить.
Дух вознёсся, едва затаил я дыханье.
Я молитвы не знал -
сердце мне подсказало слова.
Вы хранили молчанье -
ответ я услышал душою:
- Знай, пока ты в дороге -
надежда жива,
все, кому ты поможешь -
поделятся верой с тобою.
Что же делать с любовью,
не в силах тебе подсказать,
только сам для себя можешь ты и понять,
и решить:
тот, кто будет любить -
обязательно будет страдать,
кто не хочет страдать -
никогда не сумеет любить.
Долго-долго Ваш взгляд мне в дороге светил,
Каждый день, озаренный им,
будет сполна мною прожит.
Долгий путь предстоит,
но любовь я в душе уносил,
Это ноша моя -
да не будет той ноши дороже...
***
5.
Равновесие - свойство природы,
Да природа коварна и зла:
Там от солнца горят огороды,
Здесь от сырости плесень пошла.
Дождь со снегом с утра не на шутку,
Пол-Европы, промокнув, дрожит -
Я по лужам шагаю с улыбкой:
Я влюблён, меня радует жизнь!
Всё, чего не уладим мы сами,
Будет взвешено мудрой судьбой:
Полон я восхищения Вами -
Вы полны раздражения мной.
Я б хотел равновесья иного -
Если солнце - пусть будет на всех,
Если радость - пусть всем будет много,
Пусть любой испытает успех.
- Хорошо, - мне природа сказала
И расклад предложила такой:
Полон я восхищения Вами -
Вы полны восхищенья не мной.
***
6.
Осень след оставляет в душе,
на опавшие листья похожий,
невесомый, случайный, тревожный -
восхищенья и грусти клише.
Затихают далёко в груди
летней радости отголоски.
И рассветов октябрьских
блестки
обещают мороз впереди.
Безнадежного чувства порыв,
словно лист пожелтевший
от ветки,
оторвал моё сердце
от клетки
костяной,
настежь грудь отворив.
И пронзительный ветер сквозит
в отворенной груди
опустевшей.
Только перышко птицы нездешней,
за ребро зацепившись, дрожит.
Беспощадный предвестник зимы
настигает меня понемногу,
хоть пуста за спиною дорога,
все же звуки погони слышны.
Но ещё целый мир впереди,
озаренный мечтой и любовью,
незнакомый, таинственный, новый,
и ещё есть желанье идти.
Но в моей остается в душе
след,
на поздние листья похожий,
невесомый, случайный, тревожный -
восхищенья и грусти клише.
***
7.
Я ещё оглянусь на себя,
восхищённого летним рассветом,
на того, что летал этим летом,
с упоеньем горя и любя.
Я ещё улыбнусь ему вслед,
позабывшему тяжесть земную -
он пока безоглядно рисует
мир, не знающий горя и бед.
Он пока ещё полон любви
и готов поделиться со всеми
самым светлым, святым и бесценным,
самым искренним счастьем своим.
Он не помнит прошедших обид,
не страшит его боль поражений,
над завалами быта и терний,
окрылённый любовью, летит.
Я не стану мешать -
пусть летит,
все земные заботы отринув,
к высшей точке,
которой достигнув,
вновь разбиться ему предстоит.
***
8.
А Вы - такая неземная
на этой мелочной земле,
и все, что я о Вас не знаю,
того, что знаю, тяжелей.
И взгляд, вселяющий смятенье,
и лёгкий локон у виска...
Кто Вы - надежда
иль сомненье,
любовь
иль смертная тоска?
Вы улыбнетесь -
и повеет
таким дыханьем чистоты!..
Кому Вы сможете поверить,
чьи воплотите Вы мечты?
И кто сумеет в полной мере
перенести, не расплескать
то неземное потрясенье,
что довелось мне испытать?..
***
9.
С.А.
Отворил я для птицы нездешней
в моё грустное сердце окно.
В нем летать не удастся, конечно,
но спокойно зато и тепло.
Конопляных насыплю я зерен
и воды для купанья налью.
В моем сердце не очень просторно -
не бывает просторным уют.
Я кормить тебя буду с ладони
и на ночь занавешивать свет,
с нежной лаской крыло твоё трогать
и беречь от непрошеных бед.
Ничего для тебя не жалея -
ничего не возьму я взамен,
и - когда-нибудь - чудною трелью
ты воздашь благодарность за плен...
Но вспорхнула стремительно птица,
приглашенью не вняв моему,
и пропала...
Зачем она мчится
в бесприютную серую мглу?
***
10.
Вы забыли со мной попрощаться,
отправляясь с работы домой,
Вы бы видели, как я метался,
как я мучился весь выходной,
как причины искал невниманья,
как себя беспощадно корил...
Чем же я Вас расстроил, мой ангел?
Чем я, грешный, Вас так прогневил?
Я бы умер, раздавлен виною,
но постиг просветленной душой:
если Вы не прощались со мною,
значит, не расставались со мной.
***
11.
Две любви -
как мечта и опора,
как земля и небесная твердь,
как надежда и вера,
с которыми
жить легко
и легко встретить смерть.
Постаралась судьба,
расщедрилась -
для души
и для духа есть цель.
Только что же так сердце забилось
в ожиданье грядущих потерь?
Вдвое больше, чем прочим,
доверено -
Вдвое больше боюсь потерять.
Я стою на распутье растерянный:
должен, но не хочу выбирать.
Выбирать -
между счастьем и радостью?
Между левым и правым крылом?
Я душой не умею раздваиваться,
я вмещаю весь мир,
целиком.
Две руки для объятий, два ока,
чтобы свет увидать, мне дано.
Два крыла, чтобы реять высоко,
а вот сердце...
а сердце одно.
Две любви.
Я годами любовно
первый свой обустраивал кров.
Я б достроил,
но в ставень оконный
постучала вторая любовь.
Две любви -
я стою, как на казни,
между плахой и топором:
впереди - холодок неприязни,
позади - леденеющий дом.
Два крыла,
ни одно из которых,
мне отныне не принадлежит.
Я так вольно летел...
Отчего же
на камнях мое тело лежит?
Две любви -
два безумства,
две тайны,
две вселенных -
для Бога приют.
И в одной я прохожий нежданный,
И в другой меня больше не ждут.
Две любви.
Ни о чем не жалею -
Понимал, что цена высока.
Если ярко горю, а не тлею,
то сгорю я наверняка.
Жизнь была и полна, и прекрасна,
мне казалось - на все хватит сил.
Только б знать,
что сгорел не напрасно,
что кого-то и я озарил.
***
12.
“Всесильный бог деталей,
всесильный бог любви...”
Б. Пастернак.
Не бывает виновной любовь,
восхищению чужды упреки.
Тот, кто любит - летает высоко,
выше горьких и ранящих слов.
Что любви до житейских обид,
До попыток расставить все точки? -
Важен общий настрой, а не точность.
Не оттенок, а колорит.
Я обид не ищу в мелочах,
не придам оговорке значенья -
жизнь сложна,
и неверных движений
В ней никто не сумел избежать.
Перед миром, как перед холстом,
я стою, не смущаясь нимало
неуменьем подметить детали,
общий контур мне важен, объем.
И - малюет размашисто кисть
мир, лишенный к деталям вниманья,
и мазки неумелые ранят
Твою душу и сердце, и жизнь.
Оттого-то стою пред тобой,
и в глазах Твоих лед отчужденья...
Не бывает виновной любовь,
ну, а я виноват, без сомненья.
***
13.
Художнику Лесе Ромейко
Горит в художнике огонь,
то осторожный и неяркий,
то полыхающий и жаркий -
горит в художнике огонь.
И на прекрасном том огне
он суету свою сжигает,
а на бумаге проступает
то, что необходимо мне.
То, для чего не надо слов,
то, без чего и счастье пресно,
и смерть, и жизнь неинтересны -
нас возносящая Любовь.
Одной лишь искры той Любви
хватает, чтоб снести завалы
обид, ошибок, лжи, усталости
и чью-то душу вдохновить.
И свет в душе, подобно Богу,
свою вселенную творит.
Сумей лишь двери отворить -
за ними дальняя дорога...
Горит в художнике душа,
и он - как свечка в Божьем храме -
не бережет себя, сгорает -
горит в художнике душа.
***
14.
Ухожу от прошлых заблуждений,
Забываю давние долги,
После гроз в душе моей светлее,
Хоть глазами не видать ни зги.
Ничего мне от судьбы не надо,
Ничего у Бога не прошу.
Помню, что в душе гостила радость,
Памятью о радости дышу.
Гостья ненадолго задержалась,
Знать, к иным спешила берегам,
Но в душе оставила немало -
Ничего забвенью не отдам.
Ничего...
***
15.
Идущему
Ты говоришь, что хочешь всем добра,
но ни один тобой не осчастливлен.
Ты ввысь летишь, но чьи украл ты крылья?
Ты строишь храм, но это лишь мираж.
Тебе светло - кому светло с тобою?
Ты столько взял - кому сумел отдать?
Ты полон сил вперёд и вверх шагать -
взгляни, что ты оставил за спиною?
Ты благодарности не утаишь,
а кто тебе хоть чем-то благодарен?
Ты говоришь: мне целый мир подарен.
Прекрасно! Где тот мир, что ты даришь?
И если ты от счастья в небесах,
Взгляни вокруг: кого ты поднял в небо?
Кому твои слова важнее хлеба?
Какой огонь горит в его глазах?
Ты так готов подставить всем плечо...
Но на него оперся ли хоть кто-то?
(Одной руки достаточно для счета.)
Да, жизнь идет. Но ты в ней - ни при чём.
И как бы ты высоко ни парил,
и как бы ты в себя ни углублялся,
ты зря, увы, трудился и старался,
не то, не так и не тогда творил.
***