Аннотация: Длинная и занудная история про остров, фею, разумных роботов и временные парадоксы, а также о том, как важно любить людей. И прочих тварей. Закончен наконец.
Автор (это который я) никогда не видел моря. Абсолютно ничего не смыслит в радиотехнике, вообще слабо представляет, что происходит в розетке. В крупном парке аттракционов последний раз был в детстве. На островах не робинзонил, выживать в лесах не обучен. Про генную инженерию знаю лишь, что есть такая прикольная штука.
С учетом вышеизложенного вполне закономерным представляется наличие огромного количества фактических ошибок, за которые смиренно прошу прощения и для простоты восприятия текста предлагаю считать, что дело происходит в альтернативном мире, где плещется альтернативное море с альтернативной рыбой, в альтернативных розетках течет альтернативное электричество, и альтернативные люди построили парк альтернативных развлечений.
*****
Кораблекрушение было лишено всякой эпичности, оно произошло скучно и буднично, как поломка автобуса на пыльной сельской дороге. Где-то в глубине корабля раздалась серия негромких хлопков, а буквально через минуту капитан по радио объявил эвакуацию.
Паники не было, без всякого страха, лишь с недовольным бурчанием пассажиры один за другим выходили на палубу и под присмотром команды садились в автоматические спасательные плоты, которые тут же опускались на воду.
Я покидал корабль одним из последних. Не то чтобы мне захотелось погеройствовать - да и негде там было геройствовать - просто именно сейчас мне вздумалось разложить на столике все свои инструменты, и на то, чтобы сложить их обратно в сумку, ушло несколько минут.
Последние плоты спускались на воду полупустыми, так что у меня был всего один сосед, унылый дядька с пивным пузом, которого я приметил еще при посадке и старался держаться от него подальше - он был нетрезв и выглядел так, будто пил не первый день, а я пьяных не люблю. Но выбора не было; понукаемый помощником капитана, я влез в плот и сразу отодвинулся от пьяного к противоположному борту.
Плот шлепнул дном по воде, зажужжал электромотор, наше плавсредство, управляемое бортовым компьютером, приблизилось к остальным плотам и заняло в их рядах свое место. Дядька тут же приподнялся и начал озираться вокруг.
-Сядьте, пожалуйста. - попросил я его. - вы плот раскачиваете.
-Да сына ищу, Димка... он на палубе был, а я внизу.
-Ну, он на другом плоту. - спокойно ответил я. - видите, всех пассажиров посчитали, если бы кого не хватало, стали бы искать. Сядьте.
-Ага... - словно не слыша меня, дядька поднялся в полный рост и продолжил выглядывать своего Димку. Наконец он радостно вскрикнул и засемафорил руками:
-Димка! Эй, Димка!
Я проследил за направлением его взгляда и увидел на одном из плотов напуганного паренька лет семнадцати, так же бурно махавшего руками.
-Дим! Я щас!
Не успел я что-либо сказать, как дядька прямо в одежде плюхнулся в воду, обдав меня солеными брызгами, и в несколько гребков достиг другого плота.
Однако, дядька большой оригинал. Кто ж в здравом уме повезет сына на платформу, это гнездо разврата? Такие места обычно посещают в одиночку, стараясь остаться неузнанным, и рассказывают об этом лишь очень хорошо напившись, когда больше нечем похвастать. У них, на платформе, даже специальная фирма есть - занимается прикрытием таких вот отдыхающих. Жена думает, что муженек в командировке, начальник думает, что сотрудник уехал навестить больную троюродную бабушку, а он в это время играет в казино, закидывается наркотой и спит с проститутками на плавучем городе посреди моря - азартные игры и наркотики запрещены во всех цивилизованных странах, поэтому дельцам приходится выносить их за пределы государств, на плавучие платформы в нейтральных водах. Так что ставлю сотню против одного, что дядька - просто пожилой педик, везущий поразвлечься своего юного любовника.
Я думаю, что в том, что на летнюю практику на эту платформу отправили именно меня, была немалая польза для всех остальных, хоть они и не поняли этого. Когда заведующая кафедрой Татьяна Геннадьевна произнесла 'Платформа номер четыре - один человек. Андрей Рожков', в аудитории раздался разочарованный стон.
-Почему он-то? - спросил Антон, староста группы.
-Потому что. - отрезала Татьяна Геннадьевна. Она, как и многие, не любила говорить очевидные вещи.
Кого отправить в такое злачное место, кроме меня? Юридически студенты взрослые люди, но все понимают, что по молодости лет сдерживающими механизмами они еще не обзавелись. Свет неоновых реклам Платформы манит их, как и все взрослое и запретное, которое вдруг - по достижении возраста совершеннолетия - стало своим и дозволенным. Каждый из них уверен, что на Платформе-то и начнется настоящая взрослая жизнь, которую они видели в кино: деньги, казино, женщины.
Особенно женщины. Ну, кто из этих сопляков не представлял на сон грядущий зазывные улыбки из тех рекламных роликов, что разрешено показывать только после полуночи? Отправь на платформу любого из них, да того же Антона, и угадайте с трех раз, куда он направится прямо с теплохода.
А я на хорошем счету, и единственный не отношусь к направлению на Платформу номер четыре как к подарку судьбы. Потом, если один из парней нашей группы вернется с платформы одетый лишь в долги, с исколотыми руками и букетом венерических болезней, его родители будут рвать и метать - 'ах, что стало с нашим хорошим мальчиком', а нашему ВУЗу оно надо? Нет, поэтому поеду я.
...Я покачал головой (меня всегда возмущает, когда люди неспособны выполнять простейшие правила, написанные для их же блага), сел на мягкое резиновое дно плота и заметил плоский серый чемоданчик, стоящий возле борта.
-Эй, э... гражданин! - я приподнял чемоданчик, показывая его находящемуся в другом плоту дядьке. - вы забыли!
Мне кажется, именно тогда моя жизнь круто изменилась. Не в тот момент, когда завкафедрой приняла решение отправить на платформу именно меня. Не тогда, когда трюме что-то взорвалось и корабль пришлось эвакуировать - такое случается. Все еще могло пойти как прежде.
Если можно так выразиться, поезд моей жизни стукнул колесами на стрелке, уводящей совсем в другую сторону, в тот момент, когда я привстал, подняв над головою маленький серый чемоданчик.
Электромотор плота надсадно взвыл, плот рванулся вперед и я упал на мягкое резиновое дно.
-Что за дела... - поднявшись, я увидел быстро удаляющийся корабль и стайку плотов возле него, с одного из которых мне вслед непонимающе смотрел мокрый владелец чемоданчика.
Мой спасательный плот взбесился. Небольшой электромотор, призванный помочь плотам в случае чего держаться вместе, работал на пределе своих сил, гудя и подвывая, плот несся со скоростью, совсем для него не предназначенной, так что не очень-то толстое резиновое дно ходило ходуном от встречных волн.
-Ох, черт, как же его остановить...
Единственным вариантом мог бы стать хороший удар ногой по бортовому компьютеру - белой пластмассовой коробке, закрепленной на надувном борту плота, но моя законопослушность не позволила так поступить. Я стал суетливо ковырять его, но белая пластмассовая коробка оказалась не только опечатана, но еще и запаяна, бортовой компьютер не имел никаких внешних элементов управления.
Я сунул руку за борт и погрузил ее в стремительно несущуюся мимо воду, надеясь хотя бы развернуть плот, но бортовой компьютер тут же выровнял курс и продолжил нестись прямо к одной ему известной цели. Высунувшись еще дальше, я чуть не вылетел от очередного удара волны в дно, после чего убрал руку и стал держаться за резиновые поручни.
Мне оставалось лишь ругаться сквозь зубы, глядя, как удаляется корабль и остальные спасательные плоты. Я следил за ними, пока они не скрылись за горизонтом, потом последний раз матюгнулся и устроился поудобнее. Путешествие на платформу явно затягивалось.
*****
Плот прошелестел резиновым днищем по песчаному берегу и остановился. Я выбрался и, очень огорчившись из-за испорченных мокрым песком новых белых кроссовок, вытянул его чуть подальше. Посмотрел на экранчик мобильника - конечно, сеть отсутствовала.
Не было страха, было лишь унылое раздражение, хотя мало кому удалось бы удержаться от паники, попади он, житель современного города, на самый взаправдашний остров. Но я не боялся. Наверняка к спасательным плотам уже прибыло эвакуационное судно с платформы, там сообщили о моем взбесившемся плоте, и на сигнал маячка (вон он, вклеен в резиновый борт, мигает зеленым светодиодом) уже движется вертолет. Все, что требовалось от меня - в течение пары часов не делать глупостей и сидеть на жопе ровно, чем я и занялся. А что было делать еще на этом необитаемом острове?
Я находился на маленьком пляжике в форме сильно вытянутого полумесяца, к которому вплотную подступал обычный уральский лес. Пляжи мне доводилось видеть, не говоря уж про хвойные леса, и ничего интересного в них я не находил, так что, достав из сумки свой маленький нетбук, я открыл папку со схемами электробытовых устройств и погрузился в чудесный мир серебряных дорожек на текстолитовых полях.
Прошла пара часов, но вертолета не было. Села и до того разряженная батарея в нетбуке, и кроме того, мне захотелось пить. В моей сумке была пустая пластиковая бутылка из-под минералки (последний глоток был сделан на палубе, а урны рядом не оказалось), с нею в руке я отправился вдоль берега. Песок кончился, пошла мелкая галька - если она влажная, подвернуть на ней ногу проще, чем сжечь полевой транзистор статическим электричеством, так что я сбавил ход. Очень скоро на моем пути оказался маленький ручеек, почти полностью уходящий в гальку еще до береговой линии. Пройдя чуть выше по его течению, я обнаружил небольшой родник, где вдоволь напился холоднющей воды и наполнил бутылку.
Еще через час дал о себе знать мой больной желудок, недовольный пропущенным обедом. Сначала боль была слабой - словно он лишь вежливо напоминал хозяину, что неплохо было бы покушать, потом появились болезненные спазмы. Поскольку еды, а тем более теплой, не слишком жесткой и не повышающей кислотность не предвиделось, я разжевал две антацидные таблетки, упаковка которых никогда не покидала мой нагрудный карман. Таблетки заглушили голод, и я смог наконец уделить время тому, с чего следовало начинать - занялся обустройством временного лагеря.
Мне уже стало ясно, что у спасателей нашлись дела поважнее меня, так что на острове я на некоторое время задержусь - похоже, сегодня вертолета ждать уже не стоит, а ночи бывают холодные, необходимо будет развести костер и поддерживать его горение всю ночь, чтобы не замерзнуть.
Я вытащил плот подальше от воды, на середину пляжа, так что он был равноудален как от воды, так и от леса. От моря тянуло прохладой, а лес, хоть и дал бы защиту от ветра (которого, впрочем, почти не было), выглядел очень неуютно даже сейчас, ночью же лесные шорохи наверняка заставляли бы вздрагивать до самого рассвета.
Затем я отправился собирать плавник, в изрядном количестве принесенный морем. Высушенная солнцем до почти полной невесомости, древесина приобрела алюминиевый блеск и наверняка прекрасно годилась в качестве топлива для костра. Притащив десяток коряг, я наивно решил, что этого будет достаточно, немного передохнул и отправился искать пищу.
Конечно, я не рассчитывал задерживаться на острове слишком долго, в самое ближайшее время меня должны были подобрать, и с голоду я бы за это время не умер, однако боль в желудке усиливалась, и это заставило меня не на шутку встревожиться вопросом его заполнения.
Увы, кокосовыми пальмами берег не изобиловал, и тяжелыми гроздьями бананов сосны увешаны не были. Наверное, более опытный в кораблекрушениях человек нашел бы хорошую, калорийную пищу и здесь, моего же опыта хватило лишь на то, чтобы дочиста обожрать два куста малины, очень кстати обнаруженные недалеко от плота. Выросшая в тени больших сосен, малина была крупной, водянистой, почти безвкусной, но я был рад и этому.
За всеми хлопотами время пролетело незаметно, солнце уже коснулось горизонта. Я не курил - желудок заставил бросить - но зажигалку по старой памяти в кармане таскал. Использовав в качестве растопки брошюрку по технике безопасности при работе с электробытовыми приборами, я запалил костер возле плота, сел на борт и застегнул куртку. Когда стемнело, я подбросил еще дров, прикрыл глаза и постарался заснуть. Спать особо не хотелось, но и сидеть всю ночь без сна я смысла не видел. Сухой жар костра убаюкал меня, и я заснул даже быстрее, чем это удавалось мне в мягкой постели.
За ночь я просыпался от холода трижды, когда прогорал костер. Подбросив пару бревнышек и пригревшись, я снова засыпал, но к сожалению, дров я запас недостаточно, и где-то в половине четвертого, когда темень такая, что выколи глаз - и не заметишь, я обнаружил, что запас древесины иссяк.
Ночь была довольно тепла, но моя джинсовая куртка еле согревала, а впереди ждал рассветный холод. В свете последних язычков пламени от костра я извлек из сумки с инструментами светодиодный фонарик и, мелко вибрируя от озноба, отправился за плавником.
Фонарик был довольно яркий, но его белый свет словно впитывался в мокрый песок и мало что освещал. Уже в десятке метров от костра я очень-преочень больно отбил большой палец правой ноги о незамеченный камень.
Прихватив единственную найденную щепку, я вернулся к плоту, бросил ее в костер, достал из сумки толстую, на пяти языках 'Инструкцию по эксплуатации автомата по продаже напитков Sonyo SX-14', свернул ее в трубочку и запалил от углей.
С импровизированным факелом дело пошло веселее. Чтобы не слепить глаза, я держал его на вытянутой руке чуть сзади, и за два захода притащил несколько толстых и сухих коряг.
Когда сухое дерево разгорелось и от костра пошел ровный жар, я настроился было снова задремать, но почувствовал, что хочу в туалет. Хоть меня никто не видел, отливать возле того места, где спишь, показалось мне отвратительным, так что я встал и, не включая фонарика, отошел от костра метров на двадцать.
Сделав дело, я несколько секунд постоял с закрытыми глазами, а когда они привыкли к темноте, я поднял взгляд и увидел сквозь верхушки деревьев мигающий зеленый огонек.
Днем я не мог его заметить, но в кромешной темноте он сиял, как сошедшая с небес на землю звездочка. Две коротких вспышки, секунда темноты - и снова две коротких вспышки.
Что ж, это многое меняло. Получается, остров не такой уж и необитаемый. Интересно, что там? Особняк какого-нибудь олигарха, или может, метеостанция? Может быть, просто какой-нибудь автономный радиомаяк? Что бы это ни было, мне следовало поскорее туда отправиться.
*****
Когда совсем рассвело, я встал, сделал пару глотков воды из бутылки, разжевал таблетку, забросал песком костер и, вскинув на плечо сумку, пошел вдоль берега. Не принадлежащий мне чемоданчик я также прихватил, оставив на борту плота надпись черным маркером:
'Андрей Рожков, 10.08.20ХХг. обследую остров, возможно, ушел к центру'.
Я шел, греясь на солнце и слушая урчание голодного желудка, и размышлял. Мысли мои были следующими:
Во-первых, думалось мне, остров издалека похож на круглый, толстенький каравай. Эта мысль была печальной, так как в желудке со вчерашнего дня ничего кроме малины не было, и несмотря на таблетки, он болезненно пульсировал.
Вторая мысль была о раздолбаях-спасателях. Помнится, в новостях показывали сюжет, где ситуация сложилась почти один к одному идентичная - тогда моментально были подняты вертолеты и не прошло и часа, как все пассажиры хлебали горячий бульон и отвечали на вопросы журналистов. Меня же почему-то спасать не торопились, а ведь путь от корабля до острова занял не так уж много времени, вряд ли остров был неизвестен. Эта мысль была не то чтобы печальной, скорее раздражающей.
В-третьих, я не знал, что в центре острова. Хорошо если чьи-то частные владения, по крайней мере, позвонят куда надо, да и голодным при всем современном негостеприимстве не оставят. А ну как там одинокий бетонный домик с ржавой табличкой 'геодезическая станция номер сто-тыщ-чего-то-там', где нет ничего кроме заваленных мышиным дерьмом автоматических термометров и барометров? Эта мысль меня тревожила, но недолго, потому что, пройдя лишь пару километров, я увидел причал.
Это был серьезный, капитальный бетонный причал, способный принять если не большие теплоходы, то пассажирские корабли вроде нашего точно. Возле причала находилось нечто вроде открытого зала ожидания - крыша, стоящая на металлических столбах, ряды скамеек и небольшое огороженное помещение с единственным окошком под табличкой 'Дежурный'.
Помещение было пусто, и судя по сантиметровому слою пыли на скамейках, уже давно ничья задница не опускалась на них.
От причала вглубь острова вела асфальтированная дорога, вдоль которой каждые десять шагов на невысоких металлических столбиках были установлены фонари. Дорогу нельзя было назвать очень узкой, два легковых автомобиля на ней, пусть с трудом, но разъехались бы, но ни одного следа шин на ней не было - дорога была пешеходной. Впрочем, и люди давно здесь не ходили, дорога была усыпана листьями не менее чем с прошлой осени.
Теперь, когда я был уверен, что в центре острова находится некий крупный объект, пусть даже и пустующий сейчас, мои мысли приняли более позитивную окраску.
Во-первых, я мысленно подсчитывал деньги, которые смогу получить после этого происшествия. В стоимость билета входит страховка, пусть и не очень большая, но она позволит мне сделать несколько внеплановых покупок.
Во-вторых, я мысленно подсчитывал деньги, которые мне сразу по возвращению в цивилизацию выплатит компания Izaro, чей логотип - переплетенные буквы 'I' и 'Z' - я приметил на бортовом компьютере спасательного плота. Нет, я вовсе не был сутяжником и скорее молча проглотил бы обиду, чем стал таскаться по судам и знаться с адвокатами - предлагать деньги было обычной стратегией фирм, дорожащих своей репутацией и утомленных бесконечными судебными исками. К примеру, один студент с моего курса, пострадавший от собственной глупости (слишком глубоко сунул руку в недра автомата для распаковки и приготовления сублимированной пищи) получил несколько тысяч от фирмы-производителя за то лишь, что этой самой рукой вывел подпись под документом, где обязывался о причинах своей травмы никому не говорить.
Третья мысль была честолюбивая - 'меня покажут по тивииии!' (последнее слово следует произносить с умиленным подвыванием и идиотской улыбкой на пол-лица). За эту мысль мне тут же стало стыдно, ведь я представил себе, каким идиотом буду выглядеть в глазах людей - полсуток просидел на берегу, в двух шагах от спасения. Впрочем, я тут же утешился тем, что в обязанности потерпевшего не входит шатание по островам, в обязанности потерпевшего входит лишь ожидание спасателей - не этому ли учили нас на курсах основ гражданской безопасности? Так что идиотами пусть выглядят спасатели, которым не хватило двенадцати часов для пеленга маячка моего плота.
Последнюю мысль я додумывал, уже замедляя шаг и придерживая все более отвисающую челюсть. Вековые хвойные деревья скрывали не летнюю усадьбу олигарха и не геодезическую станцию, а парк аттракционов.
*****
Дорожка вела к воротам, над которыми были закреплены металлические решетчатые буквы - 'Neverland'. 'Страна нигде', кажется, это из сказки про Питера Пэна - вспомнил я. Буквы, сплетенные из проволоки, по замыслу дизайнера должны были быть опутаны вьюнком, но вьюнок давно засох, и вход в парк выглядел слегка неопрятно.
Миновав ворота, я прошел по дорожке, ведущей через некогда фигурно подстриженные кусты и вышел на маленькую площадь. Центр площади украшала скульптура из цветного пластика - собственно, главный герой, Питер Пэн. Вышло не очень похоже: в отличие от книжного прототипа, бессердечного и взбаламошного мальчишки, лишенного малейших проблесков разума, пластмассовый Питер взирал на посетителей так кротко и мудро, что самый высоконравственный академик наук счел бы за честь пожать его руку.
Я прокашлялся, глотнул воды из бутылки, набрал побольше воздуха и крикнул:
-Есть здесь кто-нибудь?
Увы, Господь не наградил меня крепкими голосовыми связками, так что мой крик вряд ли разнесся далеко. Вздохнув, я погладил ладонью живот (желудок отозвался сердитым ворчанием) и пошел по одной из дорожек, ведущих от площади - по той, на которую указывала жестяная рука с надписью 'Гостиница' укрепленная на ограде.
Под ногами хрустели сухие листья и мелкие веточки, которые давно никто не убирал. Кусты по бокам дорожки разрослись, и даже когда я шел по середине дорожки, они то и дело касались моих локтей длинными веточками. Я прошел мимо огороженной асфальтовой площадки, где ржавели маленькие, почти как настоящие автомобильчики - детский автодром, мимо покосившейся карусели, мимо заросшего ряской пруда с двумя одноместными катамаранами на педальном ходу, по широкому металлическому мостику перешел ручей и вышел к пятиэтажному зданию с полностью остекленным цокольным этажом.
-Эгей! Есть здесь кто-нибудь? - повторил я свой клич. Никто мне не отозвался, что порядком меня удивило: ну, предположим, парк развлечений был нерентабельным и разорился либо по каким-то иным причинам прекратил работу, но ведь не может быть такого, чтобы дорогостоящее оборудование бросили здесь рассыпаться, не оставив даже сторожа!
Приблизившись, я поискал кнопку звонка на стеклянных дверях, не найдя ее, постучал. Дверь отозвалась неожиданно гулко, что заставило меня вздрогнуть. Дверь была двойной, ее створки должны были расходиться автоматически при приближении человека. Поскольку они не разошлись, я предположил, что дверь либо обесточена, либо заперта. Насколько я знал, подобные двери удерживаются в запертом состоянии электромагнитом либо, если электромагнита покажется мало, блокируются вручную изнутри небольшими рукоятками, спрятанными в стенах, и при втором варианте дверь бы я вряд ли открыл. На мое счастье, дверь оказалась и обесточена, и не заперта, так что я смог без особых проблем развести ее створки руками.
В гостинице, несмотря на ранний час, было ужасно жарко и душно. Прежде чем пройти дальше холла, я полностью открыл дверь, заблокировал ее в открытом состоянии и лишь когда внутрь хлынул свежий воздух, пошел вслед за его волной.
Духота в сочетании с голодом вызвала у меня резкие позывы к рвоте. Согнувшись, я уперся руками в колени и часто задышал. Мне удалось справиться с собою и не изгадить ковровую дорожку, однако во рту появился омерзительный привкус.
Отдышавшись, я подошел к гостиничной стойке. В гостиницах до этого дня мне бывать не доводилось, и я видел их лишь в кино - а кино я смотрел преимущественно старое, поэтому был уверен, что на столе найду толстую конторскую книгу с записями о посетителях. Разумеется, никакой книги там и в помине не было, а был плоский экранчик и клавиатура, провода от которых тянулись под стол. Был еще телефон, но он не работал. Порядком уже устав от неудач, я сел на стул.
Из-за стойки на всю длину просматривался гостиничный коридор, и табличка над одной из дверей заставила меня подпрыгнуть.
'Столовая'. Это слово сразу вызвало ряд воспоминаний, от которых во рту ударили фонтанчики слюны. Многие люди не любят пищу из заведений общепита, но лично я находил ее очень даже пригодной. Разумеется, было бы верхом наивности надеяться обнаружить в этой столовой горячий обед, но что-то перепасть мне могло, поэтому я пулей рванул туда.
Столовая была не очень большая, в ней стояли пластмассовые столы с задвинутыми под них пластмассовыми же стульями. Сунув голову в широкое раздаточное окно, я увидел лишь несколько больших кастрюль со сгнившим, засохшим, еще раз сгнившим и снова засохшим содержимым, открытый настежь холодильник, содержимое которого, судя по следам на линолеуме и разбросанным обрывкам упаковки, было употреблено какими-то мелкими животными да одиноко стоящую на краю стола банку консервированной рыбы. Банка так сильно вздулась, что стала похожа скорее на шар, чем на цилиндр.
Я совсем было упал духом, однако судьба оказалась ко мне милосердна - уже собираясь покинуть столовую, я увидел в углу прежде не замеченный мною прямоугольный ящик чуть выше моего роста.
Чуть ли не со слезами радости на глазах я узнал этот аппарат - автомат для продажи пищи быстрого приготовления Jezza, видимо, стоящий здесь на тот случай, если у кого-то из постояльцев имеется привычка перекусывать по ночам, когда нормальные люди, в частности повара и буфетчики, спят. Точно такую же модель я разобрал до винтика и собрал обратно на практических занятиях на третьем курсе, получив оценку 'отлично'. Сквозь запыленное стекло я увидел множество пластмассовых лотков, запаянных в пленку.
Разбить стекло смог бы любой дурак, но лишь вскрыть автомат было недостаточно. Продукты хранились в нем в так называемом стабильном состоянии, в котором не портились сколь угодно длительное время, но увы, не имели вкуса, запаха и практически не переваривались. Для того, чтобы привести их в состояние, пригодное для употребления в пищу, требовалась кратковременная обработка высокочастотным магнитным полем. Аппарат делал это сам, перед тем как выдать пользователю 'борщ с косточкой', 'жаркое с картофельным пюре', 'рисовый салат с овощами', 'суп-харчо острый', 'кашу гречневую с говядиной'... угм... 'запеканку картофельную с мясом', 'запеканку творожную с клубникой', 'тефтели с рисом', 'блинчики фаршированные' или же (мой больной желудок не заурчал, а прямо-таки замурлыкал) 'кашу овсяную на молоке'.
Все, что отделяло меня от этих аппетитных вещей, одни лишь названия которых на кнопках аппарата заставляли меня истекать слюной - электричество.
Так, решил я, буду рассуждать логически. Дано: парк развлечений с несколькими зданиями и кучей аттракционов, пожирающих прорву электроэнергии. Вопрос: откуда?
Автономные генераторы отметаем сразу, они годятся максимум для обеспечения энергией одного здания. Должна быть своя электростанция, но какая? Солнечных батарей я не видел, а при таком объеме потребления они должны были бы занимать немалую площадь. Ветряки также заметны издалека, да и нет в наших краях постоянного ветра, чтобы использовать их. Атомная электростанция? Щас, ага. При всей их современной безопасности мирного атома по привычке слишком боятся, чтобы использовать в местах с массовым пребыванием людей. Вариант с теплоэлектростанцией я даже не рассматривал как совершенно абсурдный - ну не в двадцатом же веке живем, ей-богу.
Оставалось одно - химическая электростанция, которая имела ряд достоинств, важных именно для такого места, как парк развлечений:
Во-первых, станции такого типа, как правило, размещают под землей - следовательно, они не оскорбляют своим техногенным видом беспечного взора отдыхающих.
Во-вторых, химическая электростанция нетребовательна к обслуживанию, что позволяет администрации ограничиться несколькими электриками и не содержать штат своих энергетиков, пользуясь услугами сторонних организаций раз в месяц.
В-третьих, и это было важно именно для меня, в отличие от остальных электростанций, которые либо дают электроэнергию, либо нет, про химическую никогда (ну разве что если совсем разобрать ее на части) нельзя было сказать, что она бездействует - просто со временем, по мере загрязнения химикатов, она слабела. Самая первая химическая электростанция, построенная на Урале для рудника, в дни своего величия питала несколько единиц тяжелой техники, каждая из которых потребляла электроэнергии как маленький город - а десять лет спустя, без замены содержимого, освещала и отапливала устроенную возле рудника лыжную базу.
Возможно, в моей логике присутствовал значительный процент личной заинтересованности, но сомневаться в своих размышлениях я не стал и, твердо решив, что электростанция именно химическая, вышел в коридор и подошел к единственной двери без таблички. Замок в ней был чисто символический, так что мне не составило труда вскрыть его отверткой - не то чтобы у меня был криминальный опыт, просто когда живешь в детском доме, такие умения появляются словно сами собой.
За дверью оказалось маленькое служебное помещение с электрощитком на стене. Я открыл его жестяные дверцы и увидел ряд выключателей, над одним из которых, лаконично подписанным 'все', горел маленький зеленый светодиод.
Я потянул к нему руку, но тут же замер, представив, как разом подключатся все этажи со всеми невыключенными лампочками и маленькими, но такими нужными электроприборами, которые тоже вряд ли отключены все - в таком большом здании наверняка что-то забыто. Так что выключателем я щелкнул, предварительно выключив все остальные, кроме обозначенного как '1 этаж'.
Сразу же фыркнул и как-то нехорошо застучал мотором холодильник в столовой. Я обеспокоенно кинулся в столовую, но должно быть, на движущихся частях холодильника просто скопилась пыль либо загустела смазка, так как когда я дошел до него, он уже ровно и без стука гудел. Выдернув провод холодильника из розетки, я подошел к автомату, кнопки которого теперь мягко светились, и ткнул одну из них.
'Каша овсяная на молоке'. - высветилось на стекле. - '20 руб. 00 коп'..
Я извлек бумажник, скормил аппарату требуемую сумму и спустя десять мучительных секунд стал обладателем глубокой тарелки из белого пенопласта, прикрытой тонкой пленочкой с пластмассовой ложкой на ней. Ногой вытянув стул из-под стола, я плюхнулся на него, стукнул по столу перед собою тарелкой, сорвал пленку и принялся поглощать горячую кашу, стараясь как следует пережевывать и дуя на ложку. Я не торопился, с наслаждением ощущая, как затихает боль в желудке, а когда выскреб тарелку до донышка, заказал у автомата еще одну и поставил остывать, не распечатывая, чтобы позже съесть ее еле теплой.
Время, которое требовалось, чтобы каша приобрела нужную температуру, я намеревался потратить на блаженное ничегонеделание, но съеденная вчера малина резко нарушила планы. Пришлось вставать и идти (а под конец пути так даже очень быстро бежать) в конец коридора к туалету. На мое счастье, там оказалась не только туалетная бумага, но и - вот чудо - вода в бачке, а когда я повернул кран, собираясь помыть руки, оттуда потекла слегка отдающая затхлым, но вполне пригодная для бытовых целей вода.
Вернувшись в столовую, я прикончил вторую тарелку овсянки, выдвинул из-под стола второй стул и, положив на него ноги, удобно откинулся. Мне всегда хотелось это сделать в столовой нашего ВУЗа, но окружающие бы неправильно поняли.
Итак, вот уже скоро сутки, как я на острове, а меня никто не спасает. Наверняка ищут, но почему не могут найти? Во-первых, радиомаячок. Когда я уходил, он работал - судя по миганию светодиода. Во-вторых, даже если он сломан, неужели так много островов здесь? Достаточно подняться в воздух на вертолете и облететь их, чтобы увидеть ярко-оранжевый плот, на темном песке горящий как маленькое солнце.
Предположим, меня считают погибшим. Ну, например, тому дядьке с пьяных глаз привиделось, что я выпал за борт и синяя пучина поглотила меня в один момент, а плот умчался вдаль пустой, так что теперь меня ищут не вертолеты, а водолазы. Но ведь и плот должны искать, разве нет? Надо же им составлять отчеты о произошедшем, да и немалых денег должен стоить этот плот. Неужели все сразу? Меня считают погибшим, а радиомаячок испорчен? Если так, то я очень невезучий человек.
С другой стороны, я сыт и у меня есть крыша над головой, в кране вода и в лампочке свет - хоть один робинзон мог похвастаться этим? Это во первых. А во-вторых, мне нет нужды запечатывать записку в бутылку - через большое окно столовой я видел крышу небольшого двухэтажного здания из силикатного кирпича, на которой были установлены аж три спутниковые антенны, направленные в одну сторону.
Я вышел из гостиницы и направился туда, лениво и не торопясь, одновременно нежась под полуденным солнцем и поеживаясь от прохладного ветерка. Чтобы попасть в здание из гостиницы, следовало сделать крюк по асфальтированной дорожке, но я решил срезать и пошел напрямую по невысокой траве. Из-под ног брызгами рванули во все стороны уже отогревшиеся на солнышке и теперь вовсю трещащие кузнечики, убегая, прошелестела в траве мышь. 'Клещей бы не нацеплять' - подумал я, но тут же забыл об этом, увидев в траве быстро проскользнувшее пестренькое тело.
-Уфф... вроде не гадюка, вроде это уж был? - спросил я сам себя и сам себе ответил - вроде бы...
Решив впредь быть осторожнее, я побыстрее миновал оставшуюся часть пути и остановился перед зданием. На металлической двери, выкрашенной тусклой краской, была привинчена табличка с надписью: 'Администрация'. Электронный замок на двери подмигнул мне зеленым светодиодом - именно его я видел ночью. Совершенно рефлекторно поширкав и без того чистыми ногами о металлическую решетку на полу, я постучал в дверь и, не дождавшись ответа, потянул за дверную ручку. Дверь оказалась не заперта и открылась, я вошел. Внутри было прохладно, пахло сыростью и почему-то свежей хвоей (как выяснилось спустя минуту, запах источал все еще не выдохшийся твердый дезодорант для помещений, столбик которого стоял в конце коридора).
Быстро изучив висящий в застекленной рамочке план эвакуации при пожаре, я нашел на нем довольно небольшую по сравнению с остальными комнатку, лаконично и понятно обозначенную как 'информационный центр' и направился туда.
Комнатка, и без того маленькая, была заставлена всевозможной техникой. Помимо двух серверных шкафов, стойки с роутером и компьютерного стола с, как ни странно, компьютером, в комнате находились:
Не менее десятка системных блоков разной степени убитости;
Штук пять принтеров, под одним из которых растеклась и потом засохла разноцветная лужа;
Большой плазменный телевизор, то ли по небрежности, то ли с самым злодейским умыслом стоящий так, что любой входящий рисковал разбить его экран своим ботинком;
Кухонный стол, заваленный мобильными и стационарными рациями. В середине стола было расчищено место, где лежал разобранный сотовый телефон;
Не поддающиеся идентификации платы, схемы, блоки питания, соединительные шнуры, коробки без маркировки, мониторы - два плоских, один древний ламповый, без счета клавиатур и компьютерных мышей.
С некоторой натяжкой можно было назвать 'компьютерными мышами' и мышей из плоти и крови на том основании, что они устроили себе гнездо в компьютере. Войдя в комнату, я зацепил ногой провод, тянущийся от одного из системных блоков, он упал и его боковая панель съехала, открыв моему взору ворох сухой травы и мерзеньких на вид тряпок, на котором пищали и толкали друг друга носами маленькие розовые мышата. Содрогнувшись от отвращения, я открыл окно (к счастью, владелец кабинета часто им пользовался и проложил туда путь через кучи техники), взял системный блок и вытряхнул оттуда в высокую траву все биологическое. Говорят, мыши заботливые матери, раз так - найдет своих мышат. Если же нет - трагедия одной отдельно взятой мышиной семьи меня тревожила меньше всего.
Я положил засранный мышами системный блок на прежнее место и задумался. Конечно, вычислительная техника и тем более связь это не мой профиль, однако могу предположить, что главным каналом связи с большой землей был спутниковый интернет, голосовые звонки осуществлялись при помощи IP-телефонии. Следовательно, для связи мне требовалось запустить... хм...
Будь я на месте этого неизвестного мне администратора, я бы постарался настроить все так, чтобы оно могло работать без моего участия - чтобы в случае чего меня не выдергивали из отпуска и с выходных. Впрочем, какие отпуска на этом острове - скорее, здесь было несколько сотрудников, работающих посменно, но дела это не меняло. Я вышел из комнаты, нашел щит электропитания и, мысленно держа пальцы крестом, поднял один из тумблеров. Раздался громкий щелчок, но к счастью, больших бед не произошло, лишь вспыхнула и перегорела лампочка в коридоре, да какой-то паучок, имевший неосторожность натянуть свою паутину меж лопастей напольного вентилятора, получил ряд незабываемых ощущений.
Вернувшись в комнату, я воткнул в розетку провод, идущий к плоскому, похожему на сундук источнику бесперебойного питания, затем ткнул кнопку на нем. Бесперебойник проснулся, жизнерадостно загудел, на маленьком дисплее появились цифры - 30%. Я подождал пару минут, затем один за другим включил запитанные от него приборы, начав с компьютера. По счастью, мышей в нем не было, компьютер пискнул и шустренько загрузился - похоже, его хозяин держал операционную систему в порядке в отличие от рабочего кабинета.
В правой части монитора появилось вытянутое окошко со списком внешних устройств, напротив тех из них, что уже прогрелись, появились зеленые галочки. После появления зеленых галочек напротив надписей 'спутниковая антенна' и 'роутер' компьютер сделал попытку подключения к интернету. Попытка провалилась, чему компьютер, дитя эпохи оптоволокна и спутниковой связи, сильно удивился и сообщил, что через шестьдесят секунд вызовет ремонтников. Я отменил вызов и, пощелкав мышкой, включил автодозвон раз в минуту. Мне думается, что для компьютера, ни разу не оскверненного медленными и ненадежными доисторическими диалапом либо адээсэлом, это стало самым большим унижением за всю его карьеру.
Через несколько минут, так и не дождавшись подключения, я решил проверить работоспособность спутниковой антенны очень простым и грубым средством. Взяв со стола одну из раций, я убедился в ее исправности, вышел в коридор, поднялся на второй этаж и по прикрепленной к стене металлической лестнице вылез на крышу. Подойдя к спутниковым антеннам, я вытянул руку со включенной рацией и в ее динамике услышал характерные шумы.
Значит, аппаратура в порядке, - подумал я, присаживаясь на бортик крыши. - сигнал исправно идет. В чем же причина? Может быть, просто интернет давно никто не оплачивал либо вовсе аккаунт аннулирован? Нет, тогда бы я увидел сообщение 'неправильный логин или пароль' или что-то вроде того.
Как я уже упоминал, вычислительная техника и связь были мне знакомы очень и очень поверхностно, и процесс подключения к интернету мне представлялся в виде следующего диалога:
Компьютер: 'Эгей, спутник!'
Спутник: 'Чего тебе?'
Компьютер: 'Интернет давай!'
Спутник: 'Логин и пароль скажи!'
Компьютер: 'Ну, такой-то и такой-то'.
Спутник: 'Тогда подключаю!'
Поскольку в динамике рации при ее приближении к тарелке спутниковой связи был слышен треск, как минимум первая фраза этого диалога - 'Эгей, спутник!' - была сказана, продолжала повторяться каждую минуту и будет повторяться еще сутки - я поставил в настройках тысячу пятьсот попыток. Засечет ли кто-нибудь мой сигнал? Кто их вообще отслеживает, интересно? Компьютер спутника сообщит о надоедливом сигнале оператору, живому человеку, который заинтересуется им, или просто перестанет обращать внимание?
С крыши открывался чудесный вид на парк. Я подумал, что мне очень не повезло с местом высадки: если бы мой плот приблизился к острову с другой стороны, я еще с моря увидел бы вышку сотовой связи и верхушку небольшого колеса обозрения.
В парке был свой собственный маленький зоопарк, мне был виден один его угол. Кое-что в нем привлекло мое внимание, я прищурился, но разобрать не смог - годы над схемами с паяльником в руках даром для глаз не прошли. Тогда я спустился с крыши, вернул рацию на ее прежнее место, закрыл окно и поплотнее закрыл дверь, чтоб не проникли новые мыши, потом вышел из здания и направился в зоопарк.
*****
Было бы печально увидеть зоопарк кладбищем погибших от голода животных, но к моему облегчению, все клетки были открыты - животных люди вывезли с собой. Я направился к тому месту, которое видел с крыши, зашел за угол и остановился как вкопанный.
Зоопарк был выстроен без излишеств, но очень добротно и аккуратно, поэтому еще с крыши мне бросилась в глаза некая неправильность. Одну из клеток люди оставили запертой, но ее обитатель вырвался наружу.
Прутья толщиной в мой палец были словно перегрызены и вывернуты наружу. Не веря глазам, я подошел и тронул их пальцем.
-Минутку... алюминий?!
Боже, какому умнику пришло в голову делать прутья клетки из алюминия? Но даже мягкий и ломкий алюминий - это металл, неужели чьи-то зубы могли перекусить их? Я опустил глаза и прочел табличку с названием зверя.
'Пардус' - было написано на металлической табличке. Ничего кроме названия там написано не было, должно быть, предполагалось, что все пояснения будет давать экскурсовод.
Пардус, пардус... где-то слышал, кажется, это зверюга семейства кошачьих. Вроде бы древние олигархи содержали их вместо собак. Но ведь они, кажется, до наших дней не сохранились? Пардусы, я имею в виду. Олигархи сохранились.
Нервно оглянувшись, я снял с одного из прутьев большой клочок светло-желтой шерсти, потер меж пальцев и понюхал. Шерсть не имела никакого запаха, на ощупь была несколько странной. Поскрипев мозгами добрых две минуты, я щелкнул зажигалкой и поджег клочок. Он сгорел в одно мгновение, оплавившись и оставив черную каплю, прилипшую к моему пальцу. Запахло химией.
Я облегченно вздохнул и расправил плечи. Получается, как и во многих зоопарках, в этом редкие виды заменялись кибернетическими копиями. Робот-леопард, конечно, не был мне страшен, три правила роботехники еще никто не отменял. Что заставило его так рваться на свободу, когда он остался в одиночестве, это вопрос открытый, но одно я знал точно - машины человека не едят.
Утренняя овсянка успела утрястись в моем желудке, и я направился в столовую, чтобы продегустировать еще пару блюд из автомата быстрого питания. Перед едой я вспомнил, что считаю себя культурным человеком, подошел к раковине и стал мыть руки. Вода по прежнему текла из крана, и что интересно, ее напор усилился, вода перестала пахнуть затхлостью и стала ощутимо холоднее. Я приложил ухо к металлопластиковой трубе и услышал слабый гул - где-то работал насос. Включилась автоматика, когда я дал питание на первый этаж, и теперь где-нибудь на крыше наполнялся бак. Что ж, это не могло не радовать.
Я оставил кран открытым, чтобы прошла грязная вода, заказал себе обед из двух блюд и с аппетитом его употребил. К тому времени, как была проглочена последняя тефтелька, сочащаяся ароматным соусом, вода стала прозрачной как бриллиант и холодной как лед. Я подставил под кран пластмассовый стаканчик, ополоснул его, наполнил водой и сделал глоток. Вода из-под крана оказалась намного вкуснее родниковой, должно быть, насос качал ее из скрытой артезианской скважины.
Завершать такой вкусный обед пустой водой из-под крана показалось мне моветоном. На кухне был большой водонагреватель, был кофейный автомат, но с ними я связываться не стал, а вышел из столовой в коридор и стал открывать все незапертые двери. За одной из них обнаружилась комната с широкими полками в несколько ярусов, плотно заставленными запаянными в пластик комплектами постельного белья и столиком у окошка. На столике стоял пластмассовый электрочайник на два литра и два каноничных граненых стакана с одной на двоих ложечкой, а в ящике стола обнаружились опустошенные мышами либо насекомыми пакет из-под печенья, пакет из-под конфет, пакет из-под сахара и большая коробка с чайными пакетиками, которые ни для мышей, ни для насекомых привлекательными не показались.
Один стакан был покрыт изнутри какой-то дрянью, второй же оказался относительно чистым. Я ополоснул его кипятком, поскреб пальцем, еще раз ополоснул и заварил чай.
После обеда я через прозрачную дверцу автомата посчитал количество оставшихся упаковок еды быстрого приготовления. Вместе с четырьмя тарелками острого супа, есть который я бы не стал даже под дулом пистолета, упаковок было тридцать. При полноценном трехразовом питании - на неделю, при строгой экономии дольше, но экономию мой больной желудок ой как не одобрил бы. Поскольку я не знал, сколько еще мне придется ждать нерадивых спасателей, я решил поискать запасы продуктов немедленно.
Для начала я взял фонарик и спустился в подвал. Найти вход получилось не сразу: по какой-то, ведомой одним лишь архитекторам причине подвальная дверь находилась в комнатушке, в силу своих очень малых размеров не выполнявшей никакой роли, кроме своеобразного шлюза перед подвалом.
Фонарик не понадобился: в подвале уже горели тусклые энергосберегающие лампы. Спустившись по бетонным ступеням, я пошел по бетонному коридору туда, где слышал шум мотора, по пути заглядывая во все двери и дверные проемы.
Подвал не очень-то использовался, в этой гостинице он служил лишь складом для всякого барахла, которое уже не нужно, но еще не списано. Единственным энергоемким прибором в подвале был насос, который фыркнул и отключился, едва я приблизился к нему - бак заполнился.
Я надеялся найти в подвале продовольственный склад, так как увидел в столовой дверцы маленького грузового лифта. Увы, под столовой никакого склада не оказалось, а лифтом, судя по ни разу не царапанной краске, пользовались ровно один раз - в тот день, когда сдавали в эксплуатацию. Мысленно поставив на бесполезном для меня подвале крест, я поднялся, вышел наружу и отправился путешествовать по дорожкам.
Планировка парка могла бы послужить темой докторской диссертации по шизофрении, однако через целый час поисков и осмотров достопримечательностей в виде остановившихся аттракционов, сауны, бильярдной и кафе под открытым небом мне удалось найти находящийся совсем рядом с гостиницей, но скрытый лесом магазин, занимающий одноэтажное кирпичное здание. Металлическая дверь магазина была закрыта, через стекла с решетками я разглядел полки с пакетами и банками с одной стороны и каким-то мелким барахлом и вешалками с одеждой с другой.
Открыть дверь имеющимися инструментами не представлялось возможным, да и нужды в этом пока не было, поэтому я отправился на дальнейшие поиски. Я уже уловил и более-менее понял логику архитектора: аттракционы парка находились в центре, окруженные широкой пешеходной дорожкой, от которой расходились дорожки поменьше: те, что вели внутрь круга, шли к различным аттракционам, причудливо сплетаясь, а те, что отходили от кольцевой дорожки наружу, приводили к более серьезным заведениям, при этом зачем-то образуя крюк, так что идущий человек подходил к зданиям, сначала отдаляясь от кольцевой дорожки, затем снова приближаясь к ней. Между собой они не соединялись, и чтобы от одного заведения перейти в другое, требовалось выйти на кольцевую дорожку.
Поняв это, я больше не плутал и довольно быстро нашел медпункт, расположенный в отдельно стоящем двухэтажном здании со встроенным гаражом. Большая и тяжелая дверь гаража была не заперта, так что я смог поднять ее и проскользнуть внутрь.
Учитывая размер дорожек парка, было бы странно увидеть в гараже полноценную карету скорой помощи, но то что я увидел, все равно стало сюрпризом. В гараже находились два крошечных автомобильчика, словно раздутых изнутри, фактически - моторизованные больничные каталки с креслом водителя и тентом сверху. Может быть, они и подходили идеально для выполнения стоящей перед ними задачи, но при взгляде на это чудо трудно было сохранить серьезность.
Посмеявшись, я вошел в медпункт и, поочередно заходя в кабинеты, стал открывать белые шкафчики. В большей их части оказались пухлые папки с документами, лишь в третьем по счету кабинете я наткнулся на шкафчик с лекарствами. Убедившись в наличии известных мне лекарств, а именно: таблеток для улучшения работы желудка, таблеток от расстройства желудка, таблеток от болей в желудке, обезболивающего, антибиотиков и его величества аспирина, я покинул медпункт, ничего не взяв и аккуратно закрыв за собою все двери.
Укрепив таким образом свою уверенность в завтрашнем дне, я стал готовить себе место для ночлега - солнце уже клонилось к горизонту. Вернувшись в гостиницу, я взял из прозрачного шкафчика у гостиничной стойки ключи от всех номеров и, поднявшись на второй этаж, поочередно открыл и проверил каждый из них на предмет невыключенных электроприборов, заодно присматривая себе наиболее уютный.
Наиболее уютным мне показался номер двести три (двести - второй этаж, три - третий от лестницы), куда я забросил свою сумку с инструментами и чемоданчик моего недолгого попутчика. Номер был ни тесен, ни излишне просторен и представлял собой комнату с одним большим окном, мягким синтетическим ковром на полу, обоями с желтыми листьями на стене, плоской пластмассовой люстрой, двуспальной кроватью, столом и двумя стульями. Еще в номере были шкаф с книгами и телевизор. Когда я подал ток на второй этаж, оказалось, что он находится в рабочем состоянии, но отказывается ловить хоть какой-то канал.
Я воткнул в розетку провод зарядного устройства моего нетбука, снял кроссовки и носки, не раздеваясь лег на кровать поверх слегка пыльного покрывала и едва сомкнул веки, как погрузился в сон.
Прошлую ночь я спал урывками и не видел сновидений, но в этот раз мне приснился очень яркий и красочный сон. Мне снилось, что тот лысый и пьяный дядька не бросился за борт к своему 'сыну', а остался на борту плота. Когда бортовой компьютер сошел с ума и понес плот прочь от корабля, дядька принялся в истерике метаться и чуть его не перевернул, успокоившись лишь, когда впереди показался остров. На острове он продолжил бессмысленно бегать вперед-назад, ругая нерадивых спасателей и при этом почему-то очень укоризненно глядя на меня. Когда наступил вечер, он устал и обессилено сел на борт плота, держась за сердце, так что собирать дрова для ночного костра пришлось мне одному. Ночью ходить за дровами пришлось несколько раз, так как мой придурочный попутчик, не внимая моим уговорам, кидал их в костер все сразу.
Наутро мы вместе вошли в парк, почему-то во сне гостиница оказалась у самого его входа. Я обнаружил автомат по продаже пищи быстрого приготовления, и дядька стал требовать от меня, чтобы я немедленно его запустил. Я, конечно, хотел того же самого, но его непрекращающаяся ни на минуту болтовня меня здорово отвлекала, и во сне я добрый час не мог найти щиток управления электропитанием, а дядька все бегал вокруг меня и говорил, что мне следовало бы двигаться быстрее.
Когда же я наконец запустил автомат, дядька каким-то чудесным образом за полчаса сожрал все его содержимое. Я лишь ахнул, а этот наглый персонаж моего сна достал откуда-то бутылку и, моментально нажравшись до свинского состояния, облевал пол в столовой.
Я сказал, что отправляюсь искать связь, и несмотря на мои протесты, дядька отправился со мною. В центре связи, пока я пытался запустить компьютер, он стоял рядом и нудно говорил, что я занимаюсь ерундой и вместо того, чтобы щелкать курсором по непонятным кнопочкам, я должен взять паяльник и собрать радиостанцию. Наконец сигнал пошел, но мой попутчик мне не поверил и потребовал, чтобы я его накормил. Я хотел послать его самого, но он схватился за сердце и сел на пол, глядя на меня такими грустными глазами, что я, чертыхаясь, пошел и ограбил магазин - в моем сне его дверь не была заперта.
Вечером, когда я собрался спать, дядька приволок откуда-то отвратительную потрепанную раскладушку и поставил возле кровати. На мой вопрос, что мешает ему занять любой другой из без малого сотни свободных номеров, он ответил, что боится темноты, а в ответ на мое возмущение снова картинно схватился за сердце.
Всю ночь он ворочался, скрипел этой ужасной раскладушкой, кашлял и пердел, а ближе к утру попытался залезть ко мне в постель. На этом месте я не выдержал, схватил его за воротник и принялся бить по морде, по наглой лысой морде.
Я проснулся в темноте, тяжело дыша, от боли в руке - во сне я ударил ей в стену. Встав с кровати, я включил фонарик, нашел выключатель и щелкнул им.
Конечно, комната была пуста, в ней не было ни дядьки, ни раскладушки, и все, что напоминало о моем сне - стоящий у ножки стола чемоданчик моего попутчика. От моего пинка он улетел под шкаф, а я выключил свет и упал обратно на смятую постель.
Всего лишь сон... на этом острове я один. Стояла тишина, которой я прежде не знал - не было слышно ни шума дороги, ни пьяных голосов под окном, ни завывания автомобильных сигнализаций. Не были слышны шаги и голоса соседей сверху, снизу и за стеной, потому что у меня не было соседей. Некому было включить телевизор, который мешал бы мне спать, никто не стал бы греметь посудой или шумно спускать воду в туалете - здесь я был один. Улыбаясь и поглаживая ушибленную руку, я очень сладко заснул.
*****
Вчера я не стал культурно раздеваться и укрываться одеялом, решив спать в одежде, однако под утро все-таки озяб и был вынужден завернуться в покрывало, отчего проснулся слегка помятым и запыленным. Естественно, первые мои мысли были о утреннем душе. В номере был совмещенный санузел с маленькой пластмассовой душевой кабинкой, но вода текла только холодная. Я был не настолько горд, чтобы запускать ради себя одного гигантский водонагреватель, поэтому ограничился поливом своего тела подогретой водой из электрочайника.
Смена белья у меня была с собой, грязное белье я тут же постирал и повесил сушиться на спинку стула возле открытого окна. Стирка не входила в десятку моих любимых занятий, однако холодная вода взбодрила меня и придала отличное настроение. Насвистывая какой-то прицепившийся еще с большой земли мотивчик, я спустился в столовую, позавтракал и отправился проверить компьютер в центре связи.
Компьютер по прежнему не мог подключиться к интернету, но продолжал попытки. Я сел за компьютерный стол и от нечего делать стал рыться в содержимом жесткого диска. Минут пять я раскладывал пасьянс, затем гонял цветные шарики в какой-то разновидности 'Lines', потом обнаружил не особенно спрятанный видеофайл с классической немецкой сказкой о любви и несколько минут созерцал тонкости работы сантехников, после чего приказал компьютеру продолжать попытки подключения к сети и вышел наружу.
Меня не покидало замечательное настроение. Как и подавляющее большинство горожан, я с рождения не знал такого состояния, как одиночество. Настоящее одиночество, а не то, о котором плачутся в уютных дневничках, одиночество в первоначальном смысле слова - полное отсутствие окружающих. Оказавшись на острове, я впервые в жизни остался один-одинешенек, и, что меня ничуть не удивляло, одиночество оказалось замечательной штукой.
Если бы на острове не было 'Страны нигде', если бы я остался на голодном песчаном берегу на третьи сутки, я бы, наверное, в панике разжигал огромный костер, выкладывал на песке буквы 'SOS' из камней, пытался собрать радиопередатчик из нетбука и кучки радиохлама, что скопилась в сумке, может быть, даже попытался бы отправиться в плаванье на таком неверном спасательном плоте. Но вот сложилось так, что у меня есть все, что нужно мне для жизни. Да что там - у меня своя собственная комната была впервые в жизни этой ночью.
Нет, я не собирался преднамеренно остаться здесь - я собирался лишь расслабиться и, фигурально выражаясь, отдаться течению. Раз в сутки я буду заходить сюда и пытаться установить связь, и на этом мои действия по спасению с острова закончатся.
Вчера я немало поплутал по парку, но до сих пор не видел и половины - не только из-за размеров, в значительной мере из-за жуткой планировки его дорог. Сегодня я никуда не торопился и хотел обследовать его.
Через полчаса мне пришлось признать, что планировка парка совсем не жуткая. Да, если стремишься попасть из точки А в точку Б, сделать это быстро не удастся, зато если праздно прогуливаешься, как я сейчас, каждый поворот зажатой кустами дорожки открывает что-то новое, и это оказалось очень интересным. Так и было запланировано, все-таки изначально это был парк развлечений, а не военная часть.
Первый поворот дорожки, ведущей от административного здания, привел меня к длинному зданию из тонкой жести с одной бетонной стеной - тиру. Пневматические винтовки были заперты в шкафчик из прозрачного армированного пластика, который, к сожалению, не защитил их от сырости - винтовки сильно заржавели, под шкафчиком засохло рыжее пятно. Я вздохнул, как вздохнул бы всякий нормальный человек мужского пола при виде настолько испохабленного оружия и бросил камушек в одну из мишеней, изображающих птичку. Птичка оказалась настоящей серенькой лесной птичкой, присевшей отдохнуть на стержень с мишенями. Когда камушек стукнул в жесть рядом с ней, она испуганно вспорхнула и вылетела прочь, промчавшись в сантиметре от моего уха.
Пройдя по дорожке дальше, я вышел на берег пруда. Пруд я обошел кругом, осмотрев два маленьких катамарана (несмотря на отсутствие ухода, они оказались в отличном состоянии) и посидев на неприметной скамейке под деревом. Рядом со скамейкой я обнаружил стоящий под навесом аппарат для продажи жевательной резинки, вместо последней заряженный пухлыми шариками специального корма для уток. Табличка извещала, что кормление уток чем-либо иным 'не одобряется'.
Солнышко уже пригрело, я снял джинсовую куртку и, сложив ее, повесил поперек ремня своей сумки с инструментами. На голую руку тут же сел чудовищно большой слепень с радужными глазами и принялся мною завтракать. Я прихлопнул его и бросил в пруд; вода вокруг слепня словно вскипела, и спустя мгновение он исчез - пруд оказался полон мелкой рыбешки.
Недалеко от прудика, чуть в стороне от дорожки, находился маленький киоск в окружении скамеек с пластмассовыми столиками. Окна киоска были закрыты металлическими жалюзи, но дверь, к моему удивлению, оказалась не заперта. Внутри киоска находились лишь стул, столик с кассовым аппаратом и автомат для продажи мороженого.
Из одного только любопытства я зашел в киоск и осмотрел автомат. С виду он был исправен, но обесточен. Выйдя наружу, я заметил уходящий в землю кабель и, продравшись через кусты в предполагаемом направлении, обнаружил маленькую полянку с закрепленной на двух столбах металлической коробкой - распределительным шкафом. Его дверцы, запирающиеся специальным ключом с треугольной головкой - как туалеты в поездах и двери в психбольницах - оказались грубо взломаны, одна дверца висела на перекошенных петлях, у второй был отогнут угол. Внутри находилась жуткая мешанина оборванных проводов, разбитых стеклянных изоляторов и предохранителей.
Мороженое было мне не нужно, да и не любил я его, и этот распределительный шкаф мне совершенно не был полезен, однако врожденная тяга к порядку заставила меня открыть сумку с инструментами и приняться за ремонт.
Я осторожно вытянул наружу главный кабель, при помощи мультиметра убедился, что он под напряжением и стал распутывать и группировать остальные провода. Панель с предохранителями и счетчик электроэнергии восстановлению не подлежали, так что я вынул их и сложил рядом со шкафом. Когда провода были сгруппированы и зачищены, я проверил мультиметром каждую из отводок, убедившись, что ни на одном конце нет короткого замыкания либо включенного энергоемкого оборудования, после чего стал по очереди приматывать их без всяких предохранителей и счетчиков к главному кабелю. Полученную конструкцию я за неимением лучшего обмотал изолентой, закрыл дверцы шкафа и закрепил их куском провода.
Автомат для продажи мороженого помигал светодиодами, но так и не заработал, зато вдоль дорожки загорелись фонари. По замыслу производителей они должны были включаться автоматически с наступлением сумерек, но фотодатчики оказались загрязнены различным лесным мусором и птичьим пометом, так что большая их часть включилась несмотря на яркое солнце в небе. Кроме того, загорелись лампочки на пультах управления нескольких аттракционов, в частности, возле маленькой карусели с классическими деревянными лошадками.
Быстро проверив нехитрый механизм, я щелкнул тумблером и с улыбкой понаблюдал за ее вращением. Затем я сбегал в гостиницу, взял простыню со своей постели, разорвал ее на тряпки и прошелся по дорожке, очищая фонари от грязи. Закончив с фонарями, я всерьез взялся за автомат с мороженым и за полтора часа привел его в рабочее состояние, вычистив из него муравьиное гнездо и заменив вздувшиеся конденсаторы, аналоги которых, по счастью, оказались у меня в сумке.
Стабилизированная молочная смесь смешалась с водой, обработалась излучателем, подогрелась, охладилась, взбилась стальными лопастями до невесомого состояния и выдавилась через трубочку. Вафельные рожки, в отличие от молочной смеси, не были стабилизированными и пошли на корм муравьям и мышам, так что порцию мороженого принял свернутый конусом лист лопуха.
Мороженое пробудило аппетит, я пошел в столовую и пообедал, а после обеда разобрал и почистил от грязи стоящий на кухне холодильник, запустил кофейный автомат и, неожиданно для себя самого, взял в одном из подсобных помещений первого этажа пылесос, которым прошелся по всем поверхностям своего номера и по ковровым дорожкам первого и второго этажей. Убрав большую часть пыли, я застелил постель чистым постельным бельем и аккуратно, как по линеечке, заправил. Затем я снова отправился в парк и к заходу солнца привел в рабочее состояние еще два механизма - аттракцион 'мини-родео' и автомат с газировкой.
Чувство, гонявшее меня с отверткой и паяльником наперевес от одного агрегата к другому, нельзя было назвать ничем иным, как вдохновением. Это было вдохновение той же чистоты и силы, что я испытал в восемь лет, впервые соединив двумя проводками батарейку с лампочкой, то восхитительное ощущение занявшего свое место кусочка пазла - чувство, что ты наконец-то делаешь то, под что заточен.
Вечером, весь запыленный и с по локоть испачканными смазкой руками, я залез в душевую кабинку и как следует помылся водой из чайника, после чего лег спать голым - вздумалось вдруг попробовать, ведь прежде у меня такой возможности не было.
Лежать в постели голым оказалось удивительно приятно. Я потянулся до хруста, повернулся на бок, стал засыпать и за секунду до перехода из яви в сон осознал, что только что прожил самый счастливый день в своей жизни.
*****
Пища из продуктовых автоматов стоила все-таки подороже, чем та же пища в столовой. Будь я на платформе, к этому дню я уже получил бы свою первую зарплату, да и в кошельке бы еще что-то звенело, но здесь к четвертому дню все мои деньги переместились в утробу автомата. После некоторых колебаний (не очень долгих, но все же имевших место быть) я снял его заднюю крышку, сломал печать на ящике для денег и извлек оттуда сумму, примерно соответствующую зарплате за один день студента-практиканта, обслуживающего торговые автоматы. Разве я этого не заработал вчера? Разумеется, никто не помешал бы мне взять все и сразу и вообще не платить ни за что, но я всегда считал, что отсутствие искусственных ограничений развращает.
Утро было серым и неярким, за ночь небо затянули тучи, грозящие вот-вот пролиться дождем. Я заторопился, позавтракал почти что на ходу, подхватил сумку с инструментами и направился к административному центру. С тайной радостью убедившись, что связи по прежнему нет, я повытащил из центра связи весь электронный хлам, сложив его в один из ненужных более никому кабинетов, чисто вымел пол обнаруженной в подсобке шваброй, собрал волочащиеся по полу провода в аккуратные жгуты, скрепив их пластмассовыми хомутами. Кабинет словно увеличился вдвое в объеме, а после того, как я протер окна, стал похож на вполне приличное место работы, не отпугивающее своим видом входящих.
Ветер слегка усилился, в воздухе запахло пылью и предгрозовой свежестью, но дождь еще не начинался. Я еще вчера присмотрел стоящий в кабинке наподобие телефонной игровой автомат 'предсказание судьбы' и, решив что успею почистить и запустить его прежде, чем начнется дождь, поспешил к нему.
Автомат был с виду цел, но так же обесточен. Я осмотрелся вокруг и, как и ожидал, неподалеку обнаружил распределительный шкаф. В отличие от предыдущего, этот не стоял на столбах, а был привинчен к задней стенке кирпичного павильончика - 'Безалкогольного бара'. Он выглядел относительно целым, но на том месте, где должен был находиться внутренний замок, чернела выжженная дыра.
-Да что за ерунда здесь происходит? - удивился я, подошел и потянул дверцы шкафа на себя. Я успел услышать характерный звук катящейся металлической банки, затем сильный удар прямо по макушке меня отключил.
Я пришел в себя, лежа на асфальте. Глаза жгло, ничего вокруг себя я не видел. Поднявшись на колени, еще ничего не соображая, я стал оттирать лицо подолом футболки и вдруг услышал голос. Это был тонкий девчачий голос, перепуганный и срывающийся:
-Ой! Ой! Простите пожалуйста, простите, я не нарочно! Я не думала, что вы сюда полезете, я не для вас это сделала, честное слово!
Голос доносился то справа, то слева, то вообще из-за спины, словно перепуганная девчонка бегала вокруг меня, но звука шагов я не слышал.
-Эй, слышишь, ты... - я проковырял кое-как глаза от чего-то вязкого и пахнущего химией, но видел пока лишь плавающие пятна. - дай воды, мне надо промыть глаза.
-Ой... воды... идите сюда, здесь фонтан!
Я пошел вслед за неумолкающей ни на секунду, непрерывно извиняющейся и оправдывающейся девчонкой. По прежнему ничего не различая перед собой, я вытянул правую руку, надеясь, что она поведет меня, но руку никто не взял. Наконец, стукнувшись коленом о каменный бортик, я нашел фонтан и стал промывать глаза теплой, несвежей водой.
Кое-как проморгавшись, я снял футболку, ее единственной оставшейся чистой стороной - спиной - окончательно протер глаза и обернулся.
Передо мною в воздухе зависла девочка лет шестнадцати с виду в коротких шортиках и футболке. У нее были неаккуратно подстриженные светлые волосы до плеч, курносая и веснушчатая мордашка из тех, что называют 'славными' - имея в виду не столько красоту, сколько добрую улыбку, тощие и загорелые руки и ноги и пара нежно-голубых, трепещущих полупрозрачных крылышек за спиной. На мгновение мне показалось, что она находится метрах в десяти от меня - но это было не так, она висела почти перед моим носом, просто росту в ней было не более пятнадцати сантиметров.
Девочка выдержала секунды три моего изумленного взора, затем еще раз пискнула что-то извиняющееся и исчезла в густом кустарнике. Я же, наверное, долго еще стоял бы с отвисшей челюстью, но именно тут начался дождь.
Вода с неба хлынула обильно и сразу. Капли дождя оказались неожиданно холодными, я моментально замерз и рванул к гостинице. Уже возле самых дверей я вспомнил про сумку с инструментами и, выматерившись сквозь зубы, развернулся и побежал к павильончику, где бросил ее.
Возле распределительного шкафа лежала банка с облезлой бумажной этикеткой 'краска', крышка отлетела, вокруг в дождевой воде расплывалась зеленая лужа. Похоже, именно эта банка так звонко стукнула меня по голове, и эта самая зеленая краска залепила глаза. Мне здорово повезло, что краска оказалась растворимой в воде - должно быть, это была краска, которой дети рисуют пальцами - иначе ходить бы мне с зеленым лицом.
Несмотря на дождь, я потратил минуту на осмотр места происшествия. Девчонка устроила примитивную, но вполне, как я доказал своим собственным черепом, эффективную ловушку: каким-то образом затащила на покатую крышу банку краски, подперла спичечным коробком, не давая скатиться, а к коробку привязала тонкую леску, второй конец которой пропустила сквозь крохотное отверстие в боковой стенке шкафа и прикрепила к дверце изнутри.
Дождь утих на мгновение и тут же полил с удвоенной силой, к тому же, к струям воды добавились сильные порывы ветра, и каждый ощущался моей голой спиной как удар мокрым полотенцем. Я подхватил сумку с инструментами и, прикрывая ей голову, вбежал в здание гостиницы, задвинув за собой дверь.
Стены защитили от ветра, но все равно было чертовски холодно. Меня колотила крупная дрожь, так что я первым делом сбросил всю одежду и до жжения растерся полотенцем. Не одеваясь, я расстелил на полу остатки простыни, которую рвал на тряпки накануне, вывалил на не все содержимое сумки, осушил другим полотенцем капельки влаги на инструментах и только после этого позволил себе закутаться в махровый халат.
Еще позавчера среди различного хлама, сваленного в подвале, я заметил электрический обогреватель, но поскольку холода я тогда не чувствовал и мозги мои были заняты другим, я вспомнил о нем лишь сейчас. Выпив в столовой пластмассовую кружечку горячего кофе из автомата, я сходил в подвал и притащил обогреватель, на котором в нарушение всех инструкций просушил свою одежку. Потоки воды за окном к этому времени ослабели, еще через полчаса дождь прекратился, выглянуло солнце и над островом появилась огромная, сочная радуга.
Я дождался, пока горячие лучи подсушат асфальт, вышел наружу и направился к фонтану, у которого промывал глаза. Вода в нем, прежде хотя бы прозрачная, теперь была насыщенного зеленого цвета. Я крикнул негромко:
-Эй! Ты меня слышишь? Ты здесь?
Ответа не было, но я увидел, как в кустах шевельнулись листья.
-Выйди, пожалуйста, я хочу с тобой поговорить.
Не дождавшись реакции, я сел на бортик фонтана и, стараясь придать своей физиономии максимально миролюбивый вид, попросил еще раз:
-Выйди, пожалуйста. Я буду сидеть здесь, а ты можешь стать вон там. Не бойся, я не попытаюсь причинить тебе вред.
Последней фразой я попал в точку - она боялась меня. Ветки куста разошлись, и маленькая фигурка повисла метрах в полутора от асфальта.
-Здравствуй...те. - настороженно сказала девочка, готовая в любой момент упорхнуть прочь.
-Привет. - вежливо улыбнулся я. - меня зовут Андрей. Как тебя зовут?
Девочка изумленно приоткрыла рот, словно я спросил что-то странное, из ряда вон выходящее, но через пару секунд все же ответила:
-Бета-три...
До меня не сразу дошло, что ее имя состоит из греческой буквы 'бета' и цифры 'три'. Сначала я воспринял их как одно слово.
-Я недавно здесь, и попал сюда случайно. Скажи, где люди?
-Они уехали все...
-Давно?
-Два года... позапрошлым летом.
Голубые крылышки были совсем небольшими, чуть длиннее, чем руки, и двигались не очень быстро. Когда девочка опустилась на ветку кустарника, листочки на ней еле-еле шелохнулись от потока воздуха, хотя ветка прогнулась - невесомой эта странная летунья не была. Крылышки служили скорее для маневрирования, подъемную силу создавало что-то другое.
-А кто ты, Бета-три?
-Я фея... - словно даже удивилась моему вопросу она. - а вы приехали сюда один? За вами еще приедут? Сюда вернулись люди, да?
-Эммм... нет. Не думаю, что приедут.
-Но я же видела, вы чинили аттракционы! - воскликнула она. - их ведь можно починить, правда?
-Подожди, при чем здесь аттракционы-то?
Личико феи сделалось очень-очень несчастным.
-Братья их ломают... я пыталась помешать, но я не могу, потому что маленькая. А потом люди придут, а аттракционы сломанные, и не будет больше парка...
-Так... - забеспокоился я. - что за братья? Сколько их?
-Ну... братья... их трое. Они приходят и ломают все.