Аннотация: Не дают честному леснику пропить очередной инстрУмент. :)
ТРЕТЬЯ ПИЛА ЛЕСНИКА ДОЛИНА
/фантастический рассказ/
В доме егеря Медведева, все предметы делились на три группы: колюще-режущие, ударно-дробящие и метательные. Даже кондовый трехстворчатый шифоньер чуть ли не дореволюционной сборки был отнесен хозяином к предметам метательным. Классификация шкафа вершилась по очень пьяному делу и мотивировалась тем, что если "этой заразой" шваркнуть в супостата - последнему наступит полный и безоговорочный каюк. Спьяну, в общем, и не такое придумаешь, поэтому не следует удивляться столь натянутому объяснению.
Сам про себя Медведев говорил:
-Я не кровожадный, просто у меня мышление такое.
Он вообще слыл человеком хорошим и душевным, с удовольствием выполнял просьбы сельчан; частенько это заканчивалось всякими недоразумениями из-за неуемного рвения егеря-филантропа и той вечной "мухи", под которой он пребывал.
Вот и сегодня получилось именно так.
***
Агрономша Лидка бесчувственной тушкой лежала поперек борозды. Медведев растерянно смотрел на обморочную тетку, с которой он только что вел милую беседу с теоретически-постельным уклоном. Честно говоря, егерь не ожидал, что заказная демонстрация его былой воздушно-десантной удали окажется настолько сногсшибательной. Тем более, в прямом смысле слова. А он-то и сделал всего-ничего: на подначивающий вопрос Лидки - дескать, и чему там, в вашем десанте, учили? - не замедлил учинить показательное выступление, инструментом которого имела несчастье оказаться здоровенная буро-зеленая лягва, неторопливо шлепавшая куда-то капустным полем, где происходил диалог егеря и агрономши. Надо заметить, что Лидка от любой живности, уступавшей размером и волосатостью трехнедельному котенку, шарахалась, будто от китайца, чихнувшего в автобусе. Так что, едва Медведев наклонился к земле и выпрямился с лягушкой в кулаке, агрономша уже начала стремительно сблёдывать с лица. А уж когда егерь запросто, словно обыкновенное яблоко, обтер лягушку об штаны и, пристукнув несчастную амфибию богатырским щелбаном матерого картежника, взял, да и проглотил ее целиком, Лидка просто выпала в осадок, раздавив своими тициановскими телесами несколько молодых кочанчиков.
Работяги-свидетели охнули и дружно стали приводить бедолагу в чувство. Медведев прислушался к своим ощущениям, снял с пояса флягу и сделал три длинных глотка спирта, разбодяженного для благоупотребимости родниковой водой. Сморщился, помотал головой и объяснил пришедшей в себя агрономше:
-Чтобы она не дергалась. А то как станет в желудке ворочаться...
С мученическим стоном Лидка снова ушла в нирвану. Медведева, усилиями полеводческой братии, вытурили нахрен. Обиженно вздохнув, егерь отправился домой. Но не дошел - у новенького кирпичного сельсовета, выстроенного взамен прежнего, расстрелянного из противотанкового орудия дедом Шаповаловым, его окликнула секретарша:
-Миша, тебя Кормильцев искал!
-Зачем? - неприветливо удивился егерь.
-А он не докладывается! Сказал, чтоб ты зашел.
Определенно, у Медведева был нынче какой-то критический день. Мало ему агрономши, так теперь еще лесничему что-то понадобилось! Вечер уже на дворе! Там, по телевизору, фильмы всякие...
Егерь витиевато высказался и пошел в лесничество.
***
Кормильцев - иваньковский лесничий, носился по своей конторе, будто ошпаренный. Просто - туда-сюда. И крыл всю Вселенную нехорошими словами. Меньшие масштабы проклятий и посылов его однозначно не устраивали.
Стало ясно, что есть виноватые. Кажется - несколько, и Медведев к ним не относится, что само по себе хорошо.
-Гриша! - снова позвал Медведев. - Ты объясни толком - что произошло?
Лесничий со всего размаху хлопнулся за стол и, уперевшись кулаками в крышку, рявкнул:
-Сто раз говорил не ставить бригаду Долина в четырнадцатый квартал! У него же родня в Горшках! А где у нас эта гребаная деревня? В четырнадцатом!!
-Ну и что? - не очень врубился Медведев.
-А то, что две пилы он уже пропил!
-Горшки-то при чем? - определенно, заспиртовав в своем желудке лягушку, егерь начал тупить, как Будда Гаутама.
-Ну а где, по-твоему, Долин эти пилы на самогонку менял?! Пропоец долбаный, чтоб ему поперек глотки встало и не пролезло! Миша! Два "штиля" он прохлопал, как с куста! И за первый еще не расплатился! И еще год не расплатится! За один!! А сегодня его опять на четырнадцатый отправили! Миша, ты подумай, если я в лесхозе про еще одну пилу скажу - мне яйца к ушам шурупами привинтят! - тут лесничий несколько сбавил тон, - Мишенька, не в службу, а в дружбу - найди ты эту проблядь в Горшках и гони его сюда! Миша, я тебе премию выпишу...
Насчет премии явно соврал. Естественно, не выпишет, жлоб.
Медведев стал кочевряжиться:
-А чего я?
-А кто?
-Ну... а мастер леса?
-Миша! Это Горшки! Ты Романова предлагаешь оправить в Горшки?!
-Романова... Ну да, это я и вправду не подумал, - согласился егерь.
Флегматичного якута Романова в Горшках не любили, потому что он не пил. То есть, по местным понятиям, был "каким-тось нерусским". То есть, при каждой удобной возможности ему старались накидать по соплям. Теперь учтем, что в Горшках живет пятьдесят мужиков, из которых не меньше половины пьяны всегда. Если только не спят и не заперты в хлеву, пока белая горячка не утихнет. А остальные квасят эпизодически, либо еще дети, а детям - нельзя.
Короче говоря, не стоило Романову светиться в Горшках.
С другой стороны, егерь Медведев там имел статус легендарный. Он запросто перепивал горшковцев оптом и в розницу, а если дело доходило до мордобития... Как-то раз бывший десантник здорово поразвлекся, загнав десяток тамошних мужиков и баб в речку при помощи старой оглобли. То есть - гнал-то он двоих конкретных персонажей, но по узенькой деревенской улочке, на которой от его орудия было просто не увернуться. Так что бежать пришлось всем, кто имел несчастье попасться навстречу. Медведев долго потом извинялся и проставлялся, но его все равно боялись до сих пор.
Естественно, что именно Медведева отправили на эвакуацию запившей бригады и, в частности, Долина.
-Двадцать пять верст... - поскреб в затылке егерь.
-Бери мой "уазик"! Ты же водить умеешь?
Щедрость лесничего явно определялась боязнью вздрючки.
-Ну ладно! - махнул рукой Медведев.
Спустя несколько минут он ехал по Иванькову на дребезжащем, будто привязанная к кошачьему хвосту жестянка, автомобиле. Ехал к себе домой, за ружьем. Без своего помповика егерь в лес не ходил никогда.
Забрав футляр с оружием, и пнув кота Фюрера, увлеченно мочившегося на ягдташ, Медведев отправился в Горшки.
***
Здоровенная спиленная елка перегородила дорогу в самом начале четырнадцатого квартала. Медведев осмотрел дерево и констатировал:
-Долин - гнида! Отрихтую я ему хайло.
Однозначно, лесник Долин понял, что погони ему сегодня не избежать. Ну и устроил преграду, свалив поперек дороги крупную мохнатую ель.
-Четырнадцать километров, - вздохнул егерь, оценивая расстояние. И окончательно понял, что до темноты не успеет, и хорошо, если вообще сегодня домой вернется.
-Партизан хренов! - выругался Медведев, закидывая на плечо расчехленный помповик.
Размеренным шагом опытного ходока, он пошел дальше, пыля по дороге кирзовыми сапогами.
***
Долин с бригадой заседал у Никодима Рыльникова, каковой и приходился той самой родней неуемному погубителю казенных пил. Степень этого родства была охарактеризована супругой Долина так: "Пень горел - собака жопу грел". Куда уж точнее...
Медведев нашел пьянку по звуку работающего "штиля", торг за который был в самом разгаре - демонстрировались неоспоримые достоинства германской бензопилы.
-Никодим, ты смотри! Что, плохая? Плохая пила? Да она зашибись! Бери!
-У меня уже есть, - напомнил Рыльников, на что лесник заявил:
-Ну, две будут! Потом, когда за дрожжами и бураками на самогон поедешь - одну загонишь. Забирай! Пять пузырей! Сукой буду - хорошая пила.
Никодим жался и подливал Долину своего фирменного пойла - жесткого, как наждачка и вставлючего, как железнодорожный костыль. Хитрюга знал: скоро бригадир окосеет и начнет снижать запросы. Не то, чтобы пять литров "сэма" за пилу "штиль" - дорого. Но есть же на свете и кайф от торгов.
Как раз в это время егерь громко вошел во двор. Едва Долин увидел силуэт Медведева в воротах - немедленно вздохнул:
-Пилу отдай, - попросил Медведев. Долин немедленно обиделся.
-Да не ссы! Я в лучшем виде ее привезу! Че ты, меня за алконавта держишь? Да?
Номер не прошел.
-Две штуки ты уже пропил
-Кто? Я пропил? Я их потерял!
Никодим, услышав, куда поворачивается разговор, сделал очень честное лицо. На всякий пожарный. Вдруг сейчас бить будут, так по честному лицу труднее - совесть мучает. Даже Медведева.
-Вот и эту потеряешь, - сказал егерь и забрал "штиль" сам.
Бригадир тоскливо застонал. На более радикальное возражение не хватило смелости. Все равно Медведев сильнее. Потом Долин подумал, что еще не все для него потеряно. Рыльников-то все равно проставится. Из жалости. Хрен с ней, с пилой. Может и вовсе к лучшему, что ее забрали, а то Кормильцев со злости и посадить мог бы.
-Никодим, дай воды попить, - попросил егерь, изрядно умотанный дорогой.
Рыльников торопливо сбегал в дом и приволок здоровую эмалированную кружку, полную до краев. Угодливо протянул ее Медведеву и робко предложил:
-Ну, посиди, может?
Егерь неторопливо напился, смахнул с усов капли и вернул посуду хозяину. Молча поднял с земли пилу, протопал к воротам. Выходя, повернулся и бросил через плечо:
-Будьте здоровы.
Глядя ему вслед, Долин сказал беззлобно, но с чуточкой досады:
--
Леший тебя забери, сквалыга...
***
Темнело. Медведев топал по дороге, дымя "примой". Вокруг засыпал лес, наваливалась тишина. Очень сильно пахла мокрая сосновая кора, прель и зеленый мох. Видимо, на завтра должно было задождить.
Отмерив верст с восемь, егерь вдруг замер и сказал себе под нос:
-Проходил я уже эту сосну...
Приметное дерево стояло на пригорке, открытое солнцу, коренастое и узловатое, не чета чащобным столбам.
-Поворотов у нас тут нету. Значит, ошибиться и дать кругаля я не мог никак. Ну и что за херня?
Впервые в жизни у егеря натурально зашевелились волосы на затылке. Рука сама собой дернулась к ружью, хотя стрелять было некого. Разве что себя - но зачем?
Очень медленно, считая про себя шаги, примечая каждую мелочь, Медведев пошел дальше. Если можно так выразится, конечно - потому что подлая сосна вынырнула спереди ровно через семьсот шагов.
-День в жопу смылился, так теперь еще и чертовщина на ночь глядя! - возмутился егерь. От собственного голоса ему стало еще хуже. Молчал бы в тряпочку!
Медведев прислушался. Тишина была просто несуразной. Ладно, зимой в лесу шуметь некому и нечему. Деревья голые либо под снегом, зверье дрыхнет в массе своей, про птиц и говорить нечего. Летом же, насколько бы ни была ночь глухой, шороху, трескотни и голосов по лесу достаточно.
-Ой, нехорошо, - цыкнул зубом егерь. И для проформы опять двинул вперед. Теперь сосна показалась уже шагов через полтыщи.
Медведев понял: влип! Причем, совершенно непонятно, во что именно. И как разбираться, тоже невдомек. Потому что мистике в жизни егеря до сего момента, места не находилось. И чужим россказням про инопланетян с привидениями егерь не верил даже когда был пьян. Хотя, тут пахло скорее лешим - известно ведь, как этот фольклорный персонаж охоч до забав с припозднившимися в лесу людьми. Он их дурачит, водит кругами, не выпускает, может и в болото спровадить. А там уже вотчина всяких трясинников, эти тоже своего не упустят... найдут потом на "окне" черной воды среди зеленого камыша твою шапку. Или ничего не найдут. Вон, под Владивостоком колхозники трактор утопили по хмельному делу, так потом и места этого не вспомнилось... А тут Клюквенный Мох рядышком.
Егерь несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Рука на автомате добыла с пояса заветную флягу. Глоток из нее Медведев сделал гомеопатичеси-мелкий. Так, для стимуляции мыслительного процесса. А потом снял помповик с предохранителя и решительно повернул с дороги в лес.
Пожалуй, это было правильно. Если уж действительно попал он к лешему на блины, то лучше поберечь нервы и не носиться по дороге, как дурак. А что до болота - бог не выдаст, так и свинья не съест.
***
По ощущениям, егерь накрутил лесом километров семь. За это время над деревьями выблеснула луна - бледная и ущербная по левому боку. Свет ее был каким-то мутным, неприятным. По лесу вокруг словно развеяли сушеных и смолотых в муку опарышей: вроде и не видно их, а что-то тошное в воздухе. Однако стало светлей? и в этом тоже был плюс. Глядишь, покажется леший-то, тут и сожрет десяток горошин очень вредного для здоровья свинца. Как он там выглядит? Мужчина хромой, шмотье навыворот, и шапка на глаза надвинута, чтобы сросшиеся брови прикрыть... Народ, кстати, советует, если леший чудит с тобой, не поленись - выверни одежду. То есть, стань вроде как другим лешим. Он и отпустит.
С переодеванием егерь решил погодить. Успеется еще перед нечистым прогнуться. Да и врет молва частенько...
И тут Медведев выбрался на здоровенную круглую поляну, серебрящуюся под луной, как исполинский никелевый полтинник. Наискось от егеря поляну рубил пополам темный шрам то ли широкий тропы, то ли узкой дороги. Место, как ни странно, впечатление знакомого не производило, хотя егерь исходил леса окрест Иванькова вдоль, поперек и еще бог весть в каких направлениях.
Посреди поляны, возле реденького кустика, лежала копна сена. Хозяйским глазом Медведев отметил, что складывал эту копешку неумеха и распиздяй. Класть надо, чтоб образовалось что-то вроде бородавки - высокое и круглое. А не так - три метра длиной и рослому мужику по грудь. Малейший дождь - и плакало это сенцо. А под затяжным и подавно - никакой просушкой не спасешь.
Однако, сейчас дождя явно не ожидалось - небо чернело и отблескивало звездной крупой. Ни клочка облаков не было.
Егерь прикинул, что лучше будет прекратить свою дурную беготню и устроиться на ночевку в этом сене. И клал он тогда с прибором на этого лешего! Если человек никуда не идет, то хрен его в болото заманишь!
И только егерь шагнул в сторону копны, как она жутко и внятно пошевелилась. Но не так, будто под ней уже спал кто-то, а животно, пластично, с явным оттенком хищности!
Медведев остолбенел. Левая рука разжалась, пила с тихим стуком упала на траву. Правая, державшаяся за ружье, стала вздергивать ствол.
Егерь перетрусил до рези в животе. Но инстинкт велел не манкировать своей пушкой, а пустить ее в дело. Потом - хоть медвежья болезнь. Потом.
То, что было копной, теперь просто напоминало ее абрисами и лохматостью. В остальном оно более походило на хомяка-переростка. Даже немного различались промеж собой круп и передняя часть. А потом гадина распахнула зенки - этакие буркалы, по блюдцу каждое, и окончательно стало ясно, с какой стороны приближаться к ней особенно нежелательно. Тем паче, кроме глаз наличествовала и пасть. Да еще какая!
-Ух, курва! Твоим бы рыльцем медку навернуть... - шаря стволом по гадине, бормотал егерь. Однако размер и форма зубов в чемоданном распахе твариного хайла, наводили на мысль о том, что меда ему не надо, а вот насчет парного мяска - было бы не кисло.
То, что пасть фосфоресцировала, значения особого не имело. Тут ужин намечается с человеком в роли коронного блюда - есть ли время на диковины глазами хлопать?
Медведев лихорадочно дернул спуск.
Тварь исчезла. Ружье выпалило. Именно в такой последовательности.
Егерь затравленно огляделся. В то, что гадина была галлюцинацией - верилось слабо. Или все-таки лягушка попалась неправильная, несъедобная, вот и мерещится всякое.
Медведев передернул затвор, выкидывая стреляную гильзу, и нагнулся за пилой...
Есть бог на свете! Егеря будто пнули пониже спины - он кулем отлетел вбок, встал на колено и, стреляя вслед пронесшейся в каком-то метре страшиле, отметил: ох и здорова же бегать эта падла!
Видимо, на этот раз картечь прилетела куда надо. Гадина некрасиво дернулась, попыталась развернуться, но скорость нее была великовата - полетели ошметки дерна, тварь опрокинулась. Тут же она снова встала на ноги. И снова исчезла.
Не дожидаясь больше ничего, егерь цапнул злополучную пилу и припустил сквозь поляну в лес.
Хорошо, что здесь был чистый корабельный сосняк! Иначе Медведев стопудово поломал бы себе что-нибудь жизненно важное, запнувшись о подходящую кокору. А так он просто шпарил между ровных стволов, как лось по кукурузе.
Гадина тоже не отдыхала. Ее туша с треском носилась поблизости, иногда казалось, что в нескольких направлениях одновременно. Медведева спасало только то, что неведомая зверюга не отличалась большой поворотливостью и при этом - чересчур уж полагалась на свое невероятное умение исчезать в одном месте, моментально появляясь в другом. В результате - постоянно мазала.
Но нервов у Медведева от ее фокусов отнюдь не добавлялось. Имея представление о том, что существует на земле теория вероятности, егерь знал: чем-то эта беготня кончится. Или тварь все-таки его уцапает. Или...
Или. В последнем своем перемещении гадина лопухнулась особенно качественно. И, образовавшись прямо перед егерем, на всей своей автомобильной скорости втюхалась в сосну так, что дерево жалобно затрещало. А Медведев, матюгаясь и тщетно пытаясь затормозить, срикошетил от ее крупа. Егерь, пила и ружье полетели в разные стороны.
-Шлагбаум тебе в пупок! - заревел он, вскакивая на ноги и пытаясь навскидку сосчитать все, что ушиб и отбил. Вроде, получилось немного. Только вот левый бок нехорошо щипало. Лапнув саднящее место, егерь ощутил мокрС. На что-то напоролся-таки! Вот скотство!
Чудище не шевелилось. Может, бошку себе разнесло? Медведев отыскал ружье и, держа его наизготовку, приблизился к зверюге. Почуял, что от густой длиннющей шерсти несет чем-то вроде бобрового мускуса. Помимо воли дотронулся до гадины и тут же отдернул ладонь.
Во-первых, ее жуткие волосья резали похлеще осоки - даже грубую лапу егеря. Ясно теперь, почему боку несладко.
Во-вторых, чудище шевельнулось. Жив, курилка!
Медведев прянул назад, лихорадочно соображая, в каком кармане у него заветный патрон с жаканом, душегубски украшенным крестообразным надпилом. Такой если попадет - слона с яйцами уложит, надвое порвав.
Тварь, громко шебурша своим негуманным мехом, стала разворачиваться к егерю. Медведев, закусив ус, пихал в казенник найденный патрон.
В этот момент раздался совершенно новый звук. На первое впечатление, он был ничуть не посюсторонней, чем мохнатое страховидло, целеустремленно зАмающее егеря. Этакий утробный рокот типа: "Аоэ-э-эээ!" в самом низком регистре и с гортанной гнусавостью. Жуткий звук. Он заполнил своим ровным маревом все вокруг, забил уши, щекоча мозги сквозь барабанные перепонки, а потом - барабанно запульсировал: "Айоу-эйоу-айайэйоу!"
Романов так умеет на своем варгане. Сядет, морда узкоглазая, достанет свою железяку, да как начнет варганить, прямо уши в трубочку съеживаются.
Гадина вдруг застыла. Ее неприличное хайло с клацаньем закрылось, глаза сузились в сторону, откуда исходил звук. А потом закрылись. Мягким тюфяком страхолюдина шмякнулась набок.
Егерь офигел.
Звук стих.
-Мишка! Бегом сюда! - раздалось из-за сосен. Окончательно хренея, егерь узнал голос Романова. Раздумывать некогда - он побежал туда. Якут махал фонариком.
Не добежав пары метров, егерь остановился.
-Пила! - заорал он и припустил назад, к видневшемуся в траве "штилю".
-Назад! Он просыпается! - якут, оказывается, тоже имел очень луженую глотку.
Медведев увидел перед собой, метрах в четырех, светящийся зев с акульими треугольниками зубов. Остановиться он не успевал. Но три вещи сделал: заорал: "Мать моя женщина!", пальнул своей волшебной пулей прямо в пасть твари, прыгнул на метр вверх и три вбок, совершая акробатический кульбит а-ля Джеки Чан.
Жакан с надпилом - это как немецкая пуля "дум-дум". Из хлеборезки чудовища полетели куски непонятно чего. Тварь встала на дыбы и плашмя брякнулась наземь, испустив дух. Егерь, поднимаясь на ноги, приплюсовал к своим ушибам еще с десяток.
Якут подошел к гадине, посмотрел на нее. Тварь заметно съежилась в размерах. Казалось, земля впитывает ее.
-Ванька! Ты как сюда попал? - прохрипел Медведев, начавший приходить в себя.
-Плохая ночь, - ответил Романов. - Пошли домой. Не надо тут быть.
И он побрел к лесу, на ходу вкладывая в футляр свой варган.
Медведев поднял пилу с земли. Чудище больше не казалось ему чем-то, заслуживающим внимания. Сдохло - и ладно.
-Нет, ты не леший! - уверенно сказал егерь.
Романов снова позвал его с края поляны.
-Хотя, шут тебя знает! - добавил Медведев и тяжело потопал на зов.