Вообще-то, молодой камер-граф Зойсайт не испытывал большой нужды в средствах. Если честно, вообще не испытывал... но есть в этом что-то такое: часами помогать дедушке перебирать чужие векселя, пересчитывать золотые монеты (и непременно складывать их аккуратными столбиками!), таскать сундуки, набитые королевскими сокровищами...
Не то что бы в подвалах замка Зойсайтов не хватало сундуков и золотых монет, но это было... скучно. Бездумно тратить нажитое предками -- Ксавье полагал это просто неприличным, а потому изыскивал всяческие способы заработать самостоятельно. Если прибавить к этому специфическое воспитание его драгоценной матушки, то способы обычно оказывались головоломными и крайне интересными!
На этот раз Ксавье повезло -- в одном казино ему попался принц-фетишист, начисто помешанный на дамской обуви... да и прочих предметах туалета. Молодой Зойсайт оказал ему пару услуг (точнее, стащил у беспечных фрейлин несколько пар туфель, которые те никогда не могли пересчитать дважды, получив одинаковый результат), после чего стал верным другом его высочества. Однако у принца была одна мечта... практически недостижимая. Практически -- потому что теперь он приятельствовал с Ксавье.
Дело в том, что его высочество как-то побывал на балу в королевстве Луны и увидел на юной принцессе... да, дивную туфельку. И он много раз говорил Ксавье, что туфелька эта стала бы достойным завершением его коллекции, и принц мог бы умереть счастливым. Ксавье соглашался, плавно подбивая его высочество повысить цену (он был твердо уверен, что принц не умрет, а увидит еще какую-нибудь девицу в вышитой жемчугами туфельке, например), пока не подвел его к логическому завершению истории. Матушка могла бы гордиться...
Именно об этом думал Ксавье, ловко карабкаясь по стволу какого-то дерева, раскинувшегося под окном принцессы Луны, юной Виолетты-Селены. Правда, он думал еще и о том, что сказала бы матушка, узнав, куда именно и зачем он полез, но это вторично. Неплохо было бы еще свистнуть диадему королевы Серенити, но это уже попахивало дипломатическим скандалом, чего матушка бы решительно не одобрила, и Ксавье оставил глупые мысли.
Итак, туфелька...
По счастью, окно оказалось приоткрыто, а легкую задвижку молодой человек легко снял.
Он бесшумно проник в комнату и огляделся. Странное это было зрелище -- огромная, встающая на горизонте полная луна давала достаточно света, чтобы осмотреться. С одной стороны -- гора подушек, пышный балдахин и не менее пышное одеяло, под которым сладко посапывала жертва грабежа. С другой -- как-то странно это контрастировало с простотой обстановки. Дорогой простотой, но всё же...
Ксавье мотнул головой и занялся делом. Хорошо, что ковер такой мягкий, шагов совершенно не слышно!
"Так, вот принцесса, тут окно, а там, стало быть, гардеробная", - рассудил он и осторожно проник в дверь. Петли тут смазывали хорошо, что в очередной раз восхитило Ксавье.
Но вот сама гардеробная его не порадовала. Столько дамской одежды он не видал даже у сестры, даже у матушки... впрочем, матушка была камер-графиней... Ксавье прикинул в уме разницу в статусах, но счёл, что у принцессы всё-таки избыток туалетов. И где же здесь искать туфельки?
Однако медлить не следовало, и он углубился в поиски. Для удобства пришлось встать на четвереньки -- каждая пара туфель стояла под соответствующим одеянием, и это очень, очень замедляло процесс! Гораздо удобнее было бы размещать их на отдельных стойках...
"Оставить ей записку, что ли?" - задумался камер-граф, но тут же выбросил из бритой головы глупые идеи. Не хватало еще так подставиться!
Он сдержанно выругался: за ухо зацепилось что-то кружевное, на плече повисло... Ксавье не желал смотреть, что именно, но тоже кружевное, за снаряжение цеплялось вообще невесть что, газовое и воздушное. Ох уж эти принцессы!
"Есть, нашёл! - возликовал он, нырнув под серебристое платье с ворохом нижних юбок и обнаружив под ним сверкающие в лунном свете туфельки. Осторожно щелкнул по каблучку ногтем, послушал легкий хрустальный звон и удовлетворенно кивнул -- те самые. - Заберу обе, мало ли, грохну по пути. А если что, вместо каблука ножку от фужера приклею."
Тщательно упаковав добычу, Ксавье двинулся к окну, но...
...Принцесса проснулась от едва заметного дуновения ветерка. Ветерок был не таким, как полагалось: приоткрыв один глаз, Виолетта-Селена прикинула, что даже если бы за окном разыгралась буря, сквозняк не должен был быть таким сильным. Плюс развевающаяся занавеска -- в лунном свете всё это прекрасно было видно... Отсюда мораль -- окно распахнуто настежь.
Может быть, оно открылось само? Исключено: принцесса сама проверяла задвижку. Она не любила духоты, но и мёрзнуть не желала.
Плюс ветка на подоконнике. Откуда ей тут взяться, сломанной?
Правильно, в комнату проникли злоумышленники!
Здравомыслящая девица завизжала бы на весь замок, но Виолетта-Селена лишь притаилась и прислушалась. Кто-то где-то скрёбся. Не мышь, мышей она не боялась, а этот кто-то был значительно крупнее мыши. Раз так... в несколько, если округлять.
Звук доносился из гардеробной, и дверь туда определенно была приоткрыта. Следовательно, злоумышленник находился именно там!
Любая здравомыслящая девица вскочила бы, захлопнула дверь в гардеробную, придвинула бы к ней тумбочку и завизжала, зовя на помощь. Виолетта-Селена прекрасно понимала, что этакому злоумышленнику тумбочка помехой не станет, а помощь прийти не успеет -- пока кто-то проснется, пока добежит по винтовой лестнице... А значит...
Принцесса неслышно выпростала руку из-под одеяла и опустила ее под кровать. Вытащила ночные туфельки с помпончиками, тихо села и обулась. Затем накинула поверх прозрачной короткой сорочки длинный пеньюар. Потом взяла со специальной подставки на прикроватном столике хорошо ухоженную боевую катану и улыбнулась.
Маменька могла говорить, что угодно, но Виолетта-Селена не была дурой и примерно представляла, от кого именно ведет свой род. Жаль, ей не довелось узнать отца (кажется, маменька испробовала на нем какой-то порошок, чтобы не болтал лишнего, но переборщила), главное, тот был хорошего рода, и ей достались от него не самые скверные качества (и в их число входила не только породистая физиономия и светлые волосы!). И гвардия любила маленькую Виолетту-Селену, что, согласитесь, немаловажно!
Принцесса встала в проёме окна, изготовилась и стала ждать...
Камер-граф Зойсайт тщательно оценил упаковку хрустальных туфелек, проверил амуницию и крадущимся шагом двинулся к распахнутому окну...
...И замер на полпути, потому что в проеме этого самого окна, на фоне огромной бледной луны, занимающей почти всё бархатно-черное небо, четко вырисовалась хрупкая девичья фигурка. Длинные волосы ее развевались по ветру, кружевной пеньюар просвечивал насквозь, а в руках девица сжимала катану, и по хвату было видно -- она не впервые держит в руках оружие.
-Мадемуазель... - полушёпотом сказал Ксавье и хотел было раскланяться, но потом решил, что сдергивать шапочку и сверкать бритым черепом, как минимум, некрасиво. А подставлять шею под опасно поблескивающую катану -- глупо. - Позвольте откланяться...
-Вы проникли в мою спальню, мерзавец!.. - таким же сдавленным шепотом отозвалась девица и без предупреждения прыгнула вперед.
Следующие полчаса Ксавье мог бы назвать крайне занимательными, но далеко не самыми приятными в своей жизни. Ему не хотелось трогать девушку (а это явно была принцесса Виолетта-Селена), но уворачиваться от ее катаны в замкнутом пространстве было несколько затруднительно. К тому же, уворачивался он на слух, потому что пеньюар почти ничего не скрывал, а Зойсайт не мог себе позволить рассматривать обводы фигуры незнакомой девицы, какими бы соблазнительными они ни были. Всё это добавляло остроты погоне, но всё же камер-граф ждал, пока девушка запыхается, и, наконец...
-Ай... - сдавленно вскрикнула Виолетта-Селена, зацепившись каблучком туфельки за складку ковра, запутавшись в пеньюаре и неуклюже врубившись катаной в резной столбик балдахина.
После этого принцесса начала неудержимо падать и только чудом не расквасила нос, вовремя выпустив рукоять катаны и схватившись за складки этого самого балдахина. Ксавье ей помочь не мог, потому что именно в тот момент висел на люстре, пропуская под собою разъяренную фурию с остро отточенным предметом (ему повезло, люстры тут крепили прочно).
Упав, принцесса неожиданно... расплакалась.
Ксавье так опешил, что спрыгнул с люстры чуть громче, чем предполагал (жалобно затряслись стены).
-Ваше высочество... - шепотом спросил он. (Он, конечно, был порядочный мерзавец, но все-таки джентльмен.) - Что с вами?
-Коленку... - прохныкала принцесса. - Бо-ольно...
(Надо отдать Виолетте-Селене должное, плакала она больше от обиды, нежели от боли, к тому же практически бесшумно.)
Ксавье некоторое время боролся с собой. С одной стороны, пора было уходить, с другой, бросить в беде раненую даму -- это еще хуже, чем бросить раненого друга. В смысле, хлопот потом не оберешься, да и маменька не одобрит!
-Позвольте, я помогу, - предложил он и тут же зажмурился, потому что яркий лунный свет высветил ноги вздумавшей привстать принцессы... по самый край задравшейся сорочки. О том, что его сейчас очень удобно полоснуть по горлу кинжалом, камер-граф как-то не подумал. На его счастье, принцесса тоже об этом не думала.
-Буду... признательна, - вздохнула она и запахнула пеньюар.
Не помогло. Будучи сторонником решительных действий, камер-граф сдернул с ближайшей кушетки покрывало, закутал принцессу на манер кокона и перенес на кровать.
-Где у вас болит? - спросил он сурово.
-Тут, - попыталась показать она. Зойсайт попытался нащупать. Не вышло ни то, ни другое. Через пару минут бесплодных попыток принцесса, тоже бывшая сторонницей решительных действий, распутала свой кокон, выпростала стройную ножку и практически ткнула пострадавшее колено под нос этому странному взломщику. - Здесь же!..
-Ну... - глубокомысленно заметил тот, осматривая колено и невольно кося глазом дальше, дальше, по всем плавным изгибам... вплоть до стройной лодыжки, чуть выступающим косточкам щиколотки, изящной ступне, округлой пяточке, маленьким пальчикам, прорисованным призрачным лунным светом... (Тут принцесса с удовлетворением вспомнила о свежем педикюре по последней моде.) - Царапин нет, просто ушиб.
-Да?.. - всхлипнула Виолетта-Селена.
-Да, - строго сказал камер-граф и хотел было рефлекторно чмокнуть пострадавшую коленку, но вовремя сдержался и вместо этого трогательно на нее подул. Принцесса безмолвно умилилась, но тут же снова расстроилась.
-Но вы проникли в мою спальню!
-Без злого умысла, - тут же открестился Зойсайт. - Исключительно восхититься и уйти! А вы мне помешали.
-Но у меня не вышло! - снова всхлипнула принцесса, глядя на покосившийся балдахин. - Какой позор!
Луна заходила. Надо было сматываться.
-Знаете, - сказал Зойсайт и осторожно выпростал руки из-под принцессиного тела, отметив про себя, что где надо - у девушки округло, а где надо - стройно. Он мог это оценить, невзирая на покрывало. - Давайте, вы коленку залечите, потренируетесь и еще раз попробуете? Я через недельку зайду. Могу даже захватить свою катану.
-Правда?! - изумилась Виолетта-Селена.
-Слово джентльмена. Я не вру, - высокомерно заметил Зойсайт и выпрыгнул в окно. Он не стал уточнять, когда именно он не врёт.
Виолетта-Селена встала, посмотрела вниз, вздохнула и, отцепив от подоконника "кошку", принялась сматывать тонкий трос. Она была намерена взять реванш...
...Неделя прошла без происшествий. Правда, принцесса кое-что обнаружила (не без помощи фрейлин), что привело ее в ярость, заставило бродить по спальне взад-вперед, разве что не хлеща себя по бокам хвостом (она очень жалела об отсутствии оного), негромко взрыкивать и даже спустить в назначенное время канат из окошка башни. Она не была намерена ждать ни единой лишней секунды!
-Вот и я, ваше высо... - камер-граф тренировался намного дольше принцессы, и только это позволило ему вжать голову в плечи раньше, чем свистнувшая над его макушкой катана его не оскальпировала. - Очень благодарен вам за трос, так намного удобнее. Но вы действительно подготовились!
Между делом он успел забраться в комнату и оценить наряд принцессы. Та действительно подготовилась: вместо ночнушки с пеньюарчиком на ней красовалась практичная и хорошо закрытая пижамка (кружавчики имелись, но они прикрывали синяк на коленке), туфельки с помпонами сменились легкими и удобными тапочками, а волосы Виолетта-Селена собрала в узел. Катана никуда не делась, правда, а глаза принцессы пылали праведным гневом.
-Вы украли мои туфельки! - прошипела она, указывая на Зойсайта и непроизвольно принимая характерную позу. - Я покараю вас во имя Луны, каналья!
-Гены предков?.. - глумливо осведомился Зойсайт и уже отточенным прыжком взлетел на люстру. - Простите, ваше высочество, но то был контракт. Джентльмен не может не выполнить контракт, а я...
-Раз вы джентльмен... - принцесса сощурилась. - Тогда деритесь, как обещали, тридцать тысяч чертей вам в глотку!
"А лексикон-то знакомый, - флегматично подумал камер-граф, отбивая атаки Виолетты-Селены. - Где я мог его слышать?"
Принцесса действительно подготовилась, и Зойсайту довелось немало развлечься: до самого утра они с Виолеттой-Селеной скакали по столам и опрокидывали шкафы, совсем как новомодный актер в синематографе, приведя комнату в совершеннейший беспорядок...
-Передышка? - участливо осведомился Зойсайт, видя, что принцесса запыхалась, а волосы у нее растрепались. Хотел было утереть пот со лба, но вспомнил, что лицо у него в гриме.
-Минуту, - согласилась Виолетта-Селена и привалилась к стене, обмахиваясь воротничком.
Камер-граф загляделся. Вообще, ему нечасто встречались дамы, способные хоть какое-то время противостоять ему (не считая матушки и сестры, конечно), и пусть он больше играл, игра эта начала ему нравиться.
Зойсайт рыбкой нырнул в мягкие перины, сверху принцесса водрузила живописные складки одеяла... а потом плюхнулась самолично. Это было не тяжело, но... Зойсайт начал в уме разбирать и собирать автомат. Почему-то все время оставались лишние детали.
Скрипнула дверь.
-О боже! - произнес хорошо поставленный голос принцессы-матери. - Дорогая, что тут произошло?!
-О, мама, - беспечно ответила Виолетта-Селена. Если бы камер-граф мог видеть ее, то умилился бы: девушка сидела по-турецки, безжалостно вминая его в перины и временами потыкивая пяткой, чтобы не шевелился, и тщательно полировала отцовскую катану. - Видишь ли, ночью мне пришел в голову один приём, и я никак не могла уснуть, пока не опробовала его!
-Дорогая... - голос Юлии-Селены дрогнул. - Но балдахин! И... о, портьеры! А эти ужасные зарубки на комоде красного дерева и... Что ты сделала с люстрой, дорогая?!
-Мама, я всегда говорила, что этим антикварным чудовищам место в подвале! - отчеканила принцесса, и камер-граф восторженно вздохнул (душа внука казначея несказанно возрадовалась), за что опять получил пяткой под ребро. Пятка ему уже тоже нравилась. - Мне опостылели эти хрустальные гроздья, мне никогда не нравился этот кошмарный комод с ангелочками, а в балдахине за века скопилось столько пыли, что...
-Но это же не повод рубить их в... в мелкую щепу!
-Прости, мама, я немного увлеклась, - хладнокровно ответила Виолетта-Селена и куда-то потянулась, видимо, за чем-то для полировки. Для затекшей спины камер-графа это стало истинным наслаждением. - Но пока не нужно убирать всё это. Я еще не отточила приём, к тому же, в комоде кое-какие мои вещи. Я скажу, когда прислать слуг.
-О боже... - простонала Юлия-Селена и закрыла дверь.
-Тысяча чертей и одна морская ведьма... Вечно она является не вовремя! - прошипела принцесса и потыкала камер-графа рукоятью катаны. - Вы живы?
-Более чем, - ответил Зойсайт, откидывая одеяло.
-А отчего вы так красны?
-От недостатка кислорода, ваше высочество, - лихо соврал камер-граф, думая, каков же должен быть румянец, чтобы светить сквозь грим.
-Куда же мне девать вас на целый день? - огорчилась принцесса, перехватила взгляд и спохватилась: - Нет-нет, постель будут застилать служанки, вас найдут. Уходить через окно небезопасно... О! Идемте!
Виолетта-Селена привела камер-графа в гардеробную, с которой всё и началось, в самую дальнюю ее часть.
-Тут вас никто не побеспокоит, - сказала она. - Здесь хранятся мои детские платья ну и всякое такое, что никому не нужно, но жаль выбросить. Служанки сюда не забредают. Можете поспать, я принесу вам подушку!
-Вы так добры, ваше высочество, - искренне произнес Зойсайт и припал поцелуем к перемазанной руке принцессе.
-А вы... - Виолетта-Селена смутилась и поспешила за подушкой.
Многие чистопородные молодые люди делали ей комплименты, но никогда это не бывали бритые громилы в черном гриме, пусть даже джентльмены, и никогда она сама при этом не носила простенькой пижамки. Это казалось даже... пикантным!
Когда она вернулась, Зойсайт уже спал на каком-то коврике, прикрывшись её карнавальной мантией. Спал он вполуха, но принцесса об этом не знала и очень осторожно подсунула ему под голову подушку. Потом подумала, что грим перепачкает наволочку, сбегала за ваткой и тоником и бережно протерла физиономию камер-графа, оказавшуюся вовсе не такой уж зверской и где-то даже породистой...
С этой поры на тщательно подобранных молодых людей светлой масти (при королевском дворе Луны блюли экстерьер представителей правящего дома) принцесса Виолетта-Селена смотрела, как кошка, переевшая сметаны, а некоторых изволила отшвыривать с дороги, если очень докучали. (Одного, осмелившегося ущипнуть ее на балу, принцесса так приложила неизвестным приёмом, что бедняга трое суток не вставал с постели.) Маменька ее, принцесса-мать, очень волновалась, а бабушка, королева Серенити, смотрела понимающе, но выяснить ничего не могла даже с помощью лучших шпионов.
Принцесса же тем временем от недосыпа (они с камер-графом перешли к рукопашному бою) приобрела несколько бледный цвет лица, усиленный аппетит и привычку спать после обеда. Принцесса-мать осторожно рвала на себе волосы и присматривалась к дочери строже обычного, но ничего так и не обнаружила. Бабушка махнула рукой -- в ее возрасте уже можно было позволить себе быть фаталисткой...
...В доме Зойсайтов тоже в последнее время царило некоторое оживление.
К тому, что сын пропадает ночами, мадам Зойсайт давно привыкла и не обращала на это внимание. Вот только она тщательно допрашивала слуг и знала теперь, что сын взялся бриться на ночь, а это уже настораживало.
Попытка скормить ему маячок ничего не дала -- Ксавье привык тщательно пережевывать пищу. Одежду он стирал сам, ботинки мыл тоже, так что анализ грунта ничего бы не дал...
Мадам Зойсайт повезло случайно: в сушащемся комбинезоне сына она профессионально цепким взглядом углядела застрявшую колючку. Этого было достаточно.
Тем же утром за завтраком мадам Зойсайт посмотрела на супруга. Супруг кивнул, подтверждая намерение жены начать скупать векселя правящего дома Луны, что и началось полчаса спустя...
Месяц спустя к парадному входу резиденции правительниц Луны подкатил черный экипаж мадам Морель, как называли ее немногие посвященные.
Королева Серенити и принцесса-мать Юлия-Селена задрожали, когда невысокая тоненькая женщина выложила перед ними смету и произнесла спокойно:
-Цена этих бумаг -- принцесса Виолетта-Селена. - Помолчала, спокойно выслушала все полагающиеся ахи, вздохи, крики, посмотрела с пристрастием на художественные обмороки и откачивание венценосных особ от оных обмороков и добавила еще более хладнокровно: - И полкоролевства впридачу.
-Что?! - вскинулась Юлия-Селена.
Мадам Морель молча постучала недлинным овальным ноготком по смете. По всему выходило, что даже при нынешних ценах на блондинок на невольничьем рынке стоимость Виолетты-Селены никак не покроет всех долгов августейшего семейства.
На этот раз принцесса-мать рухнула в настоящий обморок. К ней кинулась было статс-дама, но королева Серенити махнула рукой, посмотрела на мадам Морель и коротко кивнула.
Начался настоящий разговор...
...Потом, когда черный экипаж отбыл, во дворце было много разговоров. В основном - криков Юлии-Селены, но ее как-то очень быстро утихомирили слова дочери о том, что лучше быть камер-графиней в Темном Королевстве, чем принцессой (без малейших надежд на наследование, если только не отравить мать и бабушку, но это не по ее части, Виолетта-Селена предпочитает холодное оружие) в этом карликовом государстве! При этом принцесса как-то недобро поигрывала катаной, а гвардейцы зачем-то точили оружие... Словом, идея отравить жениха на свадебном пиру не нашла никакой поддержки, тем более, королева Серенити лично обыскала дочь и отобрала у Юлии-Селены все опасные средства. Она-то уж точно знала, кто такая мадам Морель...
А потом была свадьба, довольно скромная... правда, родственники со стороны жениха и невесты несколько не ожидали видеть друг друга в таком амплуа (за редким исключением), но фамильная выдержка их спасла. И старый граф Зойсайт заботливо поддерживал ее величество Серенити под локоток, потому что такие испытания... а старая дружба -- она ведь не ржавеет! А мадам Море... то есть камер-графиня Зойсайт придирчиво осматривала невестку и думала, что из нее еще вполне может выйти толк, невестка же прикидывала, что попросить у свекрови в качестве свадебного подарка -- набор метательных ножей или новую катану? Юлия-Селена просто красовалась, муж камер-графини по привычке держался в тени, его приемная дочь тоже, а жених ослепительно улыбался и думал о том, что под париком нестерпимо чешется затылок, и вообще, ночью, на дереве, на люстре, под кроватью, в гардеробной -- было лучше.
Но он держался достойно. Потому что он был достойным сыном своей семьи и опозорить ее не мог ни при каких условиях.
А когда становилось совсем невмоготу -- он вспоминал прекрасную коленку Виолетты-Селены, и это придавало ему душевных сил...