Аннотация: Немного о том, как выбирают супруг графы Зойсайты...
На набережной сегодня было малолюдно: погода неожиданно испортилась, и отдыхающие предпочли пронизывающему ветру с моря ресторанный уют.
Однако некоторые мужественно сносили капризы природы, намереваясь получить от путешествия в Ниццу все возможные впечатления.
На скамье под старым деревом восседали два солидно одетых господина. Очевидно, оба облюбовали одну и ту же скамью исключительно потому, что густая листва прикрывала ее от долетавших временами с моря брызг.
-Это она, - сказал господин в канотье другому. Тот, закинув ногу на ногу, с интересом изучал парижскую газету недельной давности.
-Вы уверены? - покосился тот поверх газетного листа. Пенсне упало с переносицы и закачалось на шнурке.
-Осторожнее, Симон, - прошипел первый господин. (Он читал затрепанный пухлый томик, очевидно, религиозного или мистического содержания: на обложке красовалась трудночитаемая иностранная фамилия и название, кажется, "Демоны".) - Вы обращаете на себя слишком много внимания.
-Не более вашего, - огрызнулся второй и сел поудобнее, поддернув модные полосатые брюки. - Так вы уверены, что это она?
-Все приметы совпадают, - негромко проговорил первый, делая вид, будто зевает, и прикрывая рот книгой. - Вглядитесь как следует.
Господин в полосатых брюках скосился налево.
По набережной неспешным шагом двигалась женщина в траурном платье.
-Невысокого роста, - шепотом начал перечислять Симон, - стройная, изящная, с великолепной фигурой. Шатенка. Глаза... отсюда не разобрать.
-Сейчас подойдет поближе, - пробормотал господин в канотье. - Посмотрим.
Дама явно прогуливалась, ничуть не тяготясь одиночеством. Это действительно была невысокая изящная шатенка с прекрасными карими глазами. Крохотная шляпка с легкой вуалеткой сидела на ее аккуратно причесанной головке так, что любая парижская модница умерла бы от зависти, увидев это. Маленькие руки с длинными музыкальными пальцами, затянутые в тонкие перчатки, легко толкали детскую колясочку - по правде сказать, дама была не вовсе одна.
В колясочке расположилось очаровательное румяное создание лет пяти, не более, в оборках, пушистых локонах и бантах. Ребенок совершенно не обращал внимания на сырость и ветер, забавляясь какой-то блестящей игрушкой. Очевидно, его юная матушка придерживалась мнения, что морской воздух полезен при любой погоде.
-Она, - согласился Симон, взглянув на руки дамы. Когда та проходила мимо, оба господина привстали, приподняв шляпы. Дама ответила вежливым кивком.
-Ты что застыл? - прошипел господин в канотье. - Велено вступить в контакт и...
-Пусть Бернара посылают, он обаятельный, - огрызнулся Симон и невольно поёжился. Ветер подхватил забытую газету и понёс ее прочь. - Моей семье нужен живой и здоровый муж и родитель, а не пенсия по потере кормильца!
-Может быть, это вовсе не она...
-Она. Описанию соответствует, все данные совпадают: прибыла совсем недавно, без сопровождения, с ребенком... Она что, всегда таскает с собой дочку?
-Говорят, никому ее не доверяет, - пожал плечами его напарник. - В общем, и понятно, кое-кто не отказался бы заполучить девчонку и попробовать надавить на мамашу!
-Зря мы тут сидим на ветру, - сказал он. - Какая нормальная женщина потащится на прогулку по этакой погоде?
-Погоди, я что-то... - начал было господин в канотье, но быстро сориентировался. Припомнив всё изложенное в досье на некую Пианистку, знакомиться с ней ближе вовсе не хотелось. Это ведь начальство отсиживается в кабинетах, а страдают всегда рядовые сотрудники! - И правда, Симон. Не могу больше изображать интеллигента на отдыхе, книжка эта кошмарная вдобавок, у тебя хоть газета...
-Я ее уже наизусть выучил, - буркнул тот. - Ну так?
-Сворачиваем наблюдение, - решил напарник. - Пустая затея. Надо искать её где-то еще, а так - зря время потратили, а никого и не увидели. Так начальству и доложим.
-Тогда пойдем пропустим по стаканчику чего-нибудь согревающего, - предложил Симон, и оба с нескрываемым облегчением покинули пост и быстро направились прочь.
Дама же, вызвавшая у двух господ столь противоречивые эмоции, продолжала прогулку. Краем глаза она отметила и мрачную решимость в глазах господина в канотье - пухлый роман его явно угнетал, и тоскливое выражение лица господина в полосатых брюках, с мятой газетой в руках. (Вообще-то, проворачивать в листах дырочки для удобства наблюдения уже много лет считалось дурным тоном, хотя иногда это всё же срабатывало, но тут явно не было злого умысла.) Впрочем, у обоих были столь характерные физиономии переодетых полицейских, что даме на мгновение стало смешно.
Мадам Морель, вдова полковника Мореля, вообще предпочитала относиться к жизни со своеобразным юмором. Некоторых он пугал, но дама считала, что это уже не её проблемы.
-Ты не замерзла, дитя моё? - ласково обратилась она к дочери. Дитя, несмотря на внешность херувима, обладало закалкой морского пехотинца, но мимо как раз прошли две пожилые дамы, и следовало держаться в образе.
Девочка помотала головой и прицелилась в дам из игрушечного дамского револьвера с инкрустированной перламутром рукояткой, изобразив "бах-бах!" одними губами (она отлично знала, что шума следует избегать). Мать привычно отметила, что дочь успешно перенимает науку: будь револьвер заряжен (игрушечным он лишь казался), пожилые дамы могли бы и распроститься с жизнью.
Мадам Морель, увы, не разделяла мнения многих воспитателей о том, что оружие детям не игрушка, а, напротив, считала: чем раньше обучить ребенка обращаться с опасными вещами, тем меньше проблем возникнет в дальнейшем. Как у детей, так и у родителей. А прочие... это уже другой вопрос.
Решив, что не повредит выпить чашечку чаю (и угостить дочь обещанным пирожным), мадам Морель повернула обратно. Наблюдателей под деревом уже не оказалось. С одной стороны, это хорошо - возможно, они просто устали ждать; с другой - могли опознать её и отправиться за подмогой, с третьей... Дама припомнила выражение лиц бедолаг и решила, что с этой стороны ей опасность вряд ли грозит. Да и, в конце концов, документы у мадам Морель были в порядке, а доказать ее причастность к какой-либо подозрительной деятельности было очень и очень непросто. К тому же за вдову геройски погибшего полковника вступились бы многие, получился бы громкий процесс... а уходить под шумок она умела отлично.
В Ниццу мадам Морель явилась с двумя целями. Первой и основной действительно был короткий отдых от трудов праведных. Или неправедных, но женщина предпочитала не ходить к исповеди, справедливо опасаясь эпидемии сердечных приступов среди священнослужителей.
Второй же целью, занимавшей ее последние годы, было обеспечение достойного существования для себя и рано осиротевшей дочери. (Полковник Морель был человеком хорошим, честным, и по этим причинам богатств нажить не сумел.) С первым дама справлялась вполне успешно, приобретя вполне определенного рода широкую известность в узких кругах, теперь же пора было подумать о достойном приданом для малышки. И ничего, что она еще совсем кроха, лучше начать рано, чем жалеть потом...
В маленьком кафе было особенно уютно после продуваемой всеми ветрами набережной и на удивление малолюдно. К мадам Морель подлетел официант, поднёс меню. Среди страниц оказалась коротенькая записка, и женщина удовлетворенно улыбнулась: кажется, пора безделья подходит к концу, о ее прибытии стало известно не только полиции, но и, скажем так, иной стороне.
Но не может ли это оказаться ловушкой? Вряд ли, решила она, поразмыслив. Этого заказчика она хорошо знала, избавляться от ценного специалиста ему не было никакого резона.
-Мадам готова сделать заказ? - поинтересовался официант.
-Да, - ответила она и продиктовала его, добавив несколько непременных условий вроде корицы в кофе и прочего - простенькие условные знаки. Официант передаст это, кому нужно, а те уж поймут, что Пианистка берется за заказ. Обеспечить ей рабочее помещение - их забота...
-Да, Тетис, дорогая, но это займет совсем немного времени, я полагаю, - улыбнулась та и поправила дочери локоны. - А потом мы, пожалуй, попробуем шоколадное мороженое.
-Холошо, - покладисто ответила малышка. - Но лучше дай мне посмотреть инстлументы, мама! Ты обещала, если я буду себя холошо вести...
-Ну ладно, - вздохнула мадам Морель. - Только ненадолго. И только в нашем номере.
Девочка радостно улыбнулась, добившись своего...
...Если бы теперь Тетис спросили о самом ярком воспоминании ее детства, она затруднилась бы ответить. Отца она почти не помнила, в памяти всплывало лишь, что он был большим, от него пахло табаком, и он подбрасывал маленькую дочурку к потолку, и это ей ужасно нравилось. Потом он исчез, а мать, проведя какое-то время в оцепенении, вдруг встряхнулась и занялась делом. Каким именно, Тетис поняла много позже, когда начала немного разбираться в жизни, а пока знала лишь: с мадам Морель почтительно разговаривают здоровенные дяденьки, больше покойного папы. И даже господа со сверкающими бриллиантами запонками (маленькой Тетис всегда хотелось поиграть такими, но она решила, что у мамы просить не станет, а добудет их сама), господа в великолепных экипажах, господа в шикарных особняках, титулованные особы обращаются с маленькой женщиной крайне вежливо. Одним словом, матерью Тетис очень гордилась.
Мадам Морель воспитывала дочь сама. Девочке велено было говорить всем, что матушка - пианистка. Занятие, может быть, не самое уважаемое, но что остается делать одинокой женщине, вынужденной самой добывать хлеб для себя и дочери? И в самом деле, по дому часто разносились звуки музыки: мадам Морель не любила играть на пианино, хотя и была обучена, как приличная барышня, но всё равно играла - разрабатывала пальцы. Позже и сама Тетис взялась за эту науку.
Мадам Морель всегда брала дочь с собой на работу (соседки предлагали посидеть с девочкой, подозревая, что вдова подрабатывает тапёршей в каком-нибудь сомнительном заведении, но та неизменно отказывалась). Тетис была умной девочкой и знала: если она будет сидеть тихо, то потом мама купит на ужин что-нибудь вкусное. Или, еще лучше, даст дочери поиграть с какой-нибудь из своих занятных вещичек и покажет, как ею пользоваться.
Мадам Морель входила в комнату, полную тех самых здоровенных дяденек, усаживала дочку в уголок, надевала ей пушистые розовые наушники (по первости она опасалась, как бы Тетис не испугалась), спокойно раскладывала свой чемоданчик с заманчиво сверкающими стерильными инструментами и принималась за дело.
Теперь-то Тетис прекрасно понимала, какое они производили впечатление. Человек ожидал специалиста по выбиванию информации, еще какого-нибудь громилу, может быть, со ржавой ножовкой или клещами... Но вот дверь распахивалась, и в гробовой тишине в помещение входила хрупкая молодая женщина, толкавшая колясочку с ребенком. Очаровательную малышку гладили по головке и сажали в уголок, женщина вынимала из двойного дна колясочки черный чемоданчик, открывала его, разминала длинные музыкальные пальцы, пробегалась ими по длинному ряду блестящих, ухоженных инструментов самого зловещего вида, будто играя гамму, ласково улыбалась... Если "клиенту" хватало соображения припомнить слухи о некой Пианистке, он раскалывался сразу же. В противном случае...
Громилы-охранники нервно сглатывали и перемещались поближе к двери, стараясь не смотреть на работу мадам. В уголок, где та оставляла дочурку, они тоже предпочитали не смотреть: девочка с большим интересом наблюдала за действиями матери и, хоть и не позволяла себе отвлекать ее вопросами, на очаровательном личике так и было написано: "мамочка, а что ты делаешь сейчас этой штучкой и почему этот дядя так вопит?". Да-да, пользуясь тем, что во время работы мать на нее почти не смотрит, Тетис давно наловчилась сдвигать наушники так, чтобы слышать вопросы мадам Морель и ответы "клиента" (если, конечно, тот был в состоянии говорить членораздельно). Надо сказать, она почерпнула из этих бесед немало полезного, и впоследствии уже её знакомые, партнеры и конкуренты порой с ужасом ловили в словах Тетис знакомые интонации Пианистки...
...-Простите, - раздался рядом чей-то голос, и мадам Морель отвлеклась от размышлений о том, какую методику применить сегодня. - Я не хотел бы показаться навязчивым, но вы выглядите так печально...
-О, пустое, - мадам Морель окинула взглядом нежданного собеседника. Прекрасно пошитый костюм, очень дорогой, это видно сразу, ухоженные руки, а это, кажется, фамильный перстень. Кто-то из аристократов, каких здесь пруд пруди. На вид довольно молод и, кажется, чем-то озабочен, надо полагать, проигрышем в казино. - Я всего лишь задумалась, мсье...
-Мадам. Мадам Франсуаза Морель, - ответила женщина и, заметив тень огорчения на породистой физиономии графа, добавила: - Вдова полковника Мореля.
-Примите мои соболезнования, - искренне огорчился тот, одновременно целуя тонкие пальчики дамы и откровенно ими любуясь.
-О, это случилось не вчера, - вздохнула она и решила сразу очертить рамки: - Это моя дочь, Тетис.
-Рад знакомству, юная мадемуазель, - очень серьезно сказал граф, наклонившись к девочке и так же, как матери, поцеловав маленькую ручку. - Она очень похожа на вас, мадам.
-Благодарю, ваша светлость, - улыбнулась женщина.
-О, прошу, не нужно титулов, - поморщился тот. - Я стараюсь не афишировать...
-Хорошо, мсье, - пожала плечами мадам Морель. Она видала и таких, пытающихся сбежать от надоевшего света, но забывающих о том, что порода выдает их с головой. Но если графу угодно поиграть, отчего бы и нет?
-Могу я составить вам компанию, мадам? - осведомился тот.
Женщина покосилась на дочь. Тетис вздохнула, но презрительной физиономии не скорчила, значит, мужчина произвел на нее не самое дурное впечатление.
-Прошу, мсье, - кивнула она.
Воцарилось молчание. Казалось, граф сам не знал, зачем решил познакомиться с красивой дамой.
-Вы отчего-то грустны, мсье, - произнесла мадам Морель. - Это странно. Здесь принято развлекаться.
-О, ничего такого, - усмехнулся он. - Небольшие финансовые затруднения... - Граф посмотрел на женщину и поспешил заверить: - Не подумайте, будто я спустил всё состояние в здешних игорных домах. Да, не скрою, я люблю игру, но сейчас затруднения мои несколько иного толка.
-Вас ограбили? - деловито поинтересовалась она. Может быть, и он желает дать ей заказ?
-Можно сказать и так... - вздохнул граф. - Видите ли, я... гхм... владею некоторыми предприятиями, и там не всё идет гладко. О, я не слишком-то вежлив: вам, должно быть, скучно слушать о финансах!
-Ну отчего же, - пожала плечами мадам Морель. Ей стало интересно. - Продолжайте, прошу вас!
-Если говорить совсем просто, - граф явно решил не утомлять слабый женский ум сложными финансовыми схемами, - мне не возвращают долги. На какие ухищрения я только не пускался, и всё тщетно...
-Так поставьте их на счётчик, - пожала плечами дама и отправила в рот кусочек пирожного.
-То есть? - нахмурился мужчина. - Он ведь... э-э-э... сломается. Да и смысл...
-Смысл очень прост, - вздохнула мадам Морель. - Если в означенный срок ваши партнеры (или кто у вас там?) не отдают вам требуемую сумму, назавтра вы требуете с них вдвое больше. И так далее.
-Но ведь так они вовсе никогда не расплатятся! - воскликнул граф.
-Ну отчего же, - улыбнулась женщина. - Чтобы убедить их платить вовремя, существуют... соответствующие специалисты.
-О! - мужчина заморгал, на лице его появилось подобие надежды. - О... видите ли, моя должность передается по наследству, а я совсем недавно принял обязанности...
-Казначея, - сказала мадам Морель, вспомнив, наконец, где слышала эту фамилию.
-Да, верно, - смутился граф. - Увы, мой батюшка еще не успел обучить меня всем тонкостям дела и, как нарочно, занемог. Мне не хотелось бы лишний раз волновать его, я полагал, что справлюсь с проблемой своими силами, но я бы никогда не додумался... как это вы удачно выразились, мадам... поставить на счётчик некоторых зарвавшихся господ! И уж тем более я не представляю, где искать... гхм... специалистов. Впрочем, это решаемо... Но как я могу выразить мою благодарность вам, мадам?!
-Не стоит, право, - женщина опустила ресницы. - Как может граф благодарить за такие пустяки простую пианистку?
-О, нет, я действительно благодарен... - снова начал он, и мадам Морель поняла, что граф действительно еще не совсем в курсе закулисных игр. - Вы так умны, мадам!
-Я получила недурное образование, - улыбнулась та, -. И если бы не трагическая гибель моего мужа, лишившая нас с дочерью средств к существованию, я, быть может, уже завершила бы научную работу. Когда-то я мечтала о профессорском звании, - вздохнула она.
-Как интересно! - удивился граф. - А могу ли я поинтересоваться темой вашей работы, мадам?
-О, я занимаюсь историей пыток, - скромно улыбнулась мадам Морель. - А работа моя касалась особенностей средств и методов испанской Инквизиции в сравнении с другими системами. Весьма благодатная тема, должна вам сказать, а практического материала более чем достаточно.
Граф моргнул. На лице его читалась бурная работа мысли.
-И при всем при этом вы... - он сделал паузу. - Пианистка?..
-Именно, мсье, - снова улыбнулась мадам Морель. Кажется, казначей умел складывать два и два.
-Моцарт, Лист, - он как-то печально и светло улыбнулся. - Рояль - это моя несбыточная мечта. Боже, какое редкостное сочетание таких талантов в одной прекрасной женщине! И я уверен, вы сможете завершить ваши изыскания без особенного труда.
-Я надеюсь на это, мсье.
Мадам Морель попыталась понять: граф действительно не понимает, с кем именно сидит за одним столиком, посчитав ее всего лишь неглупой дамой, или же элегантно притворяется? С одной стороны, на казначейской должности глупцам и трусам делать нечего, с другой - граф еще достаточно молод и, как сам признал недавно, не вник во все тонкости своей службы... Любопытная загадка!
-И, думаю, мелкие финансовые затруднения и прочие преграды не должны вставать на вашем пути, мадам, - добавил он. - Возможно, вы сочтете это за дерзость, за поспешное и необдуманное решение, однако...
Граф внезапно отодвинул стул и изящно опустился на одно колено. Официант уставился на представление круглыми глазами. Тетис тоже следила за странным дяденькой с большим интересом.
-Мадам Морель, - произнёс граф. - Я предлагаю вам руку и сердце!
Женщина на мгновение онемела. Кажется, граф даже слишком быстро оценил выгоды, которые может сулить такое... близкое сотрудничество. Тем лучше!
-Это мезальянс, мсье, - ответила она. - Кто вы - и кто я! Я ведь из простых буржуа! Вас осудит свет...
-Моё положение в обществе достаточно высоко, а влияние сильно, чтобы укоротить любые языки, - был ответ.
-Положим, для укорачивания языков есть и иные методы, - задумчиво произнесла мадам Морель. - Но, мсье, у меня ведь ребенок...
-Я удочерю вашу малышку, - решительно сказал граф. - Она получит всё лучшее, что я смогу ей дать, а со временем... - Он покосился на любопытствующую Тетис и повторил: - Она так похожа на вас!
-Раз так, мсье, - мадам Морель приняла решение уже давно, посчитав такое стечение обстоятельств редкостной удачей, которая выпадает лишь раз в жизни, и которую грех упускать, - я не вижу причин отказывать вам.
-О, мадам! - граф поднялся, не выпуская руки дамы. - Примите же этот перстень в знак... Словом, в знак. Я думаю, нет смысла тянуть с бракосочетанием...
-У меня сегодня вечером есть дело, - сказала мадам Морель, считая, что лучше сразу проверить реакцию потенциального супруга. - После чего я буду совершенно свободна.
-Прекрасно, - кивнул граф. - В таком случае, мадам... вы позволите называть вас Франсуазой? Итак, Франсуаза, я стану ждать вас завтра здесь же, в это же время. И я искренне надеюсь, что вы окажете мне честь своим появлением.
"Я так же искренне надеюсь, что ты не передумаешь", - подумала мадам Морель, но вслух сказала:
-Разумеется... Йоахим.
И граф просиял.
Расставшись с новоявленным, мадам Морель с дочерью отправилась в отель, чтобы подготовиться к работе.
-Я не хочу быть глафиней Зойсайт, - надувшись, сказала вдруг Тетис.
-Отчего же? - удивилась мать.
-Дулацкая фамилия!
-Когда ты подрастешь, - мадам Морель взяла ее на руки, - то поймешь: совершенно всё равно, как тебя называют. Но есть имена, которые открывают любые двери. Ну и, - добавила она, - ты сможешь зваться, как угодно. Главное, что теперь ты сможешь получить отличное образование и завязать полезные знакомства!
-Мама, - позвала Тетис, о чем-то сосредоточенно размышляя. - А ты тепель будешь сидеть дома и ходить в гости к разным тётям, как другие мамы? И не пойдешь больше лаботать?
-О нет, - усмехнулась та. - Я полагаю, работы со временем станет даже больше!
-Это холошо, - серьезно ответила Тетис. - Ты ведь меня еще не всему научила! И ты обещала...
-Совершенно верно, милая, - так же серьезно сказала мадам Морель. - Научиться тебе еще нужно очень многому. А свои обещания... - она сделала паузу, после чего с улыбкой, которая заставила бы задрожать любого мафиозо, но только не пятилетнего ребенка, продолжила: - Свои обещания я сдерживаю всегда, запомни это.
И Тетис запомнила.
...По правде сказать, делить маму с каким-то там графом ей не хотелось совершенно. Теперь, наверно, нельзя будет бродить с нею по подозрительным местам - ведь приличные дамы себе такого не позволяют! Мама, конечно, обещала, но Тетис всё-таки сомневалась.
Однако спустя несколько дней, когда будущий отчим повёз супругу с дочерью представлять почтенному родителю (граф заметно нервничал, видимо, опасался отцовского гнева, но всё-таки держался), Тетис немного переменила мнение о будущей жизни.
Парк при графском имении был обширен и заметно запущен (матушка, судя по взгляду, тоже оценила открывающиеся перспективы - в этаком лесу, вдали от посторонних глаз, очень удобно заниматься... гхм... самым разносторонним обучением дочери), замок - очень стар, и в нем наверняка имелось множество укромных уголков и потайных ходов...
А хозяин замка, старый граф, произвел на маленькую Тетис и вовсе неизгладимое впечатление. Во-первых, он был очень высок, заметно выше сына, выглядел цветуще и никак не производил впечатления недомогающего (впоследствии Тетис поняла, что старик просто самоустранился от службы, чтобы дать сыну возможность разобраться в делах, но одновременно по первости приглядывать за ним). Во-вторых, у него были изумительные пышные усы и роскошные бакенбарды. Таких давно никто не носил, поэтому Тетис смотрела на будущего дедушку в полном восторге. Чуть меньше заинтересовал ее шитый черным по черному великолепный мундир вице-канцлера. Ну а кроме того, старый граф курил трубку и умел пускать колечки дыма.
Встреча их с мадам Морель оказалась, против опасений молодого графа, достаточно спокойной. Жюль Зойсайт смерил невестку острым взглядом, встретился с нею глазами и молчал всё то время, что сын представлял ему даму.
-Пианистка, значит? - уточнил он, когда Йоахим закончил и умолк, не зная, что еще сказать. Слуги жались у дверей, навострив уши и сгорая от любопытства.
Тетис с большим интересом наблюдала за происходящим. Она привыкла, что матери, мягко говоря, начинают побаиваться, как только слышат её прозвание, но этот чудной старик не испугался. Скорее, заинтересовался.
-И, значит, это вы посоветовали моему сыну столь занимательную финансовую схему? - спросил старый граф.
-Да, ваша светлость, - всё так же спокойно ответила мадам Морель. (Уж ей-то, думала потом Тетис, сразу стало ясно: старик-казначей повидал на своем веку столько, что мгновенно сложил два и два и ничуть не обманулся ангельской внешностью молодой дамы.)
-Недурно, - сказал после паузы Жюль Зойсайт и перевел взгляд на Тетис. - А вы, юная леди, я вижу, во всём удались в матушку?
-Да, ваше сиятельство, - ответила та, копируя мать. Даже посмотрела так же, не вызывающе, но уверенно. - Во всём!
Седые усы дрогнули, и, к удивлению сына, старый граф подхватил девочку на руки.
-Ну что ж, - сказал он и смерил сына взглядом, - ты небезнадежен, дорогой наследник, раз сумел сделать подобный выбор. И я надеюсь, твоя супруга оправдает мои ожидания...
Какие именно ожидания, старый граф озвучивать не стал, но, очевидно, мадам Морель поняла его и так.
А Тетис просто понравилось на руках у дедушки: чем-то это походило на полузабытые воспоминания - от отца так же пахло табаком, а земля с высоты его роста казалась далекой-далекой...
...Еще несколько недель в свете только и разговоров было о скоропалительном бракосочетании графа Йоахима Зойсайта с никому не известной дамой намного ниже его по положению, вдовой некого полковника Мореля, обремененной маленькой дочерью. Господа и дамы поняли бы, женись он на юной аристократке или той же вдове, даже немолодой, но с солидными средствами! Но какая-то нищая пианистка - это уже ни в какие ворота не лезет!
И только сведущие люди, увидев в газетах фотографии счастливого семейства Зойсайт, утирали холодный пот со лба и думали: может, хотя бы в медовый месяц Пианистке будет не до работы?..