Нас в комнате Љ304 жило пятеро: Витька Акимов Лёня Люблинский, Митя Соцкий, Иван Подстрешный и я. Соцкий и Люблинский были из Овруча Житомирской области, Витька Акимов был из города Шахты, что недалеко от Ростова-на-Дону, Иван Подстрешный был откуда-то из-под Воронежа, а я был из Черкесска, что на Кавказе. Дружили мы трое: Митя, Люблинский и я. С Иваном мы по-доброму общались, а с Витькой почти не общались - вечно его в комнате не было, только ночевать приходил. На выходные дни Витька уезжал в свои Шахты и привозил оттуда длинные палки сырокопчёной колбасы, слегка подёрнутой белой плесенью, мы говорили "пеницилином". За 5 лет совместной жизни мы так ни разу и не попробовали этой колбасы. Митька с Лёнькой получали раза два из своего Овруча вкуснейшие посылки с вкуснейшими, толстенными печеньями - я их пробовал, а я дважды получал от матери посылки с сырыми яйцами. Посылка "дала течь" - так говорили на почте. Яиц было в каждом ящике штук по 50-60. Митька где-то добыл огромную сковороду, и мы пекли на электроплитке толстенные омлеты. И Ваньку угощали. У Ваньки здесь, в Ростове жила тётка, к которой он изредка ездил, что-нибудь привозил и нас угощал. А однажды Иван привёз от тётки огромного, толстенного гуся. Гусь был замороженный, что с ним делать мы не знали и, подумав немного, определили его в авоське , за окно на мороз.Там он висел до нового года, а потом , уже в новом году, висел ещё некоторое время. В январе мы сдали зимнюю сессию, и давай разъезжаться по домам на каникулы. Сразу исчез Витька Акимов, незаметно слинял Иван Подстрешный, по-доброму со мной распрощавшись, ушли на вокзал Митька с Лёнькой, чтобы через Киев, доехать до Житомира и дальше до своего Овруча. И остался я в комнате один. Было нисколько не скучно, но немного одиноко, грустновато. Однажды я заснул, сидя за столом, а потом , проснувшись и оглянувшись по сторонам, увидел как за окном наша авоська с гусем медленно ползёт вверх - кто-то её тянет на верёвочке. Я такого безобразия не стерпел, вскочил, подбежал к окну, распахнул окно, схватил нашего гуся и втащил его в комнату. Выше нас, на 4-ом этаже жили девчонки с первого или со второго курса - это они таким образом пытались с нами общаться. Гуся я оставил на столе, а сам лёг спать по-нормальному. Утром я задумался над тем, что же мне делать с гусем. Надо было как-то его пристраивать. Думал я про это целый день и к вечеру придумал - нашёл у кого-о в тумбочке крепкий, большой нож и давай разделывать гуся на куски. Трудно было, но я эти трудности преодолел, и теперь эти жирнык гусиные куски надо было сварить или изжарить. Подходящей посуды у нас в комнате не нашлось, я сходил в бойлерную и взял там ведёрную выварку, в которой девчата вываривают в процессе стирки свои лифчики и трусики. Я эту выварку слегка сполостнул. Я затолкал гуся в посуду, сыпанул жменю соли, залил водой, отнёс в бойлерную и взгромоздил на плиту среди таких же выварок, которые кипели по своему назначению. Слегка прикемарил. Проснулся я оттого , что кто-то скребётся в нашу дверь. За дверью на полу стояла моя выварка с гусем - гусь уже сварился, распространяя очровательные запахи по корридору, а маленько в стороне слышались женские хихикания и откровенный смех. Я пошёл проверить, что там такое. Там в сторонке стояли и хихикали две девушки. Я их взял обеих за руки и привёл в свою комнату. И гуся с собой забрал. Здесь я девушек хорошенько разглядел.Одна была рослая и крепкая, почти монументальная, звали её Мила, а вторая была очень высокого роста - почти с меня - тоже крепенького телосложения, звали её Людмила. У Милы было миленькое личико, розовое и с ямочками на щеках, а у Людмилы при её огромном росте в лице было что-то лошадинное. Мы поели варёной гусятины, и девушки ушли, забрав с собой остального гуся, чтобы угостить остальных товарок по комнате.
Всё это было на третьем курсе . Потом мы учились на 4-ом и 5-ом курсах, и всё это время мне приходили письма от какой-то Светы Снегирёвой, которая говорила, что она меня любит и хочет со мной встретиться. Я на эти письма не отвечал, понимая, что пишет какая-то авантюристка. Мы окончили институт и разъехались каждый по направлению на работу. Я начал свою трудовую деятельность на Соколовско-Сарбайском горнооогатительном комбинате в вагонной службе - сначала слесарем по ремонту думпкаров, потом мастером вагонного депо, а затем инженером транспортного отдела, которым командовал Евгений Григорьевич Емельянов - замечательный руководитель и человек. У нас на комбинате работали разные думпкары: типа ВС-50, 3ВС-50, ВС-80, 2ВС-95 и другие. Думпкары ВС-50, т.н. "СОРМОВСКИЕ" были оень опасные в эксплоотации - постоянно была опасность их самоопрокидывания и вовремя такого самоопрокидывания однажды грунтом завалило осмотрщика Зеленина. Его похоронили. Надо было эти думпкары из эксплоотации изъять и на нормальные заменить. Но заменить пока было нечем. А комбират "Башкируголь" успешно работал на ВС-50 и никак не мог наловчиться использовать вновь полученные 3ВС-50. Директора списались между собой, и Емельянов откомандировал меня в Башкирию получить их 3ВС-50. Была дождливая осень, когда я прибыл в Кумертау. Я сменил своё шикарное пальто и шляпу на слесарный бушлат и кепку, мне дали в проводники какую- женщину, и мы с ней отправились искать и собирать думпкары, которые за ненадобностью были растолканы по путям и тупикам и ржавели без всякой пользы. Я "взял на карандаш" около 40 думпкаров (они были все новые), составил соответствующий акт, оформил в бухгалтерии ведомость на их остаточную стоимость, собрал все необходимые подписи, утвердил это всё у директора комбината и пришёл попрощаться к начальнику ж.д. управления Козловскому Георгию Павловичу. В разговоре с ним он мне сказал что у него в отделе рабоает девушка, которая тоже окончила РИИЖТ, т. е. институт, где учился я . Девушкой этой оказалась Мила, которую я 4 года назад угощал варёным гусем. Мы поговорили, поулыбались, пожелали друг другу всего хорошего и я уехал в свой Рудный. Оказывается это они с Людмилой писали мне письма от имени Светы Снегирёвой.
Мою командировку Емельянов оценил на "отлично", а главбух Саенко из какого-то своего фонда выписал премию.
Шла зима 1968-го года, стояли ужасные морозы - даже в Москве было зафиксировано минус 43. У нас на комбинате была настоящая беда - манжеты в цилиндрах опрокидывания замерзали и думпкары не работали. В то же самое время далеко на севере, где морозы ещё сильнее, в Норильске, на никилиевом комбинате те же самые думпкары отлично работали и план выполняли. В чём дело? Емельянов быстренько откомандировал туда начальника вагонной службы Подлужного Александра Антонвича, человека смелого решительного и энергичного. И одновременно поручил ему получить в Норильске трёхосные тележки типа УВЗ-50-7, которые там были не нужны, а нам бы сгодились. Подлужный уехал и приехал и стал докладывать Емельянову: "Действительно думпкары там отлично работают - дело в том, что это очень культурный город, и железнодорожное хозяйство там очень культурное - в цехах очень чисто, а в городе кафетериев полно и кинотеатры все, даже в морозы работают" Емельянов обалдело смотрел на него: "Так что же? Из-за того, что в цехе подмели, а в городе кафетериев настроили, у них думпкары отлично работают?" "А тележки получил?" - "Да там они все снегом засыпаны, я до них не добрался"
Емельянов крепко выматерился, вынул из ящика стола пачку "беломора", закурил и с грохотом захлопнул дверь за ушедшим Подлужным. Через пару дней в Норильск поехал я. Я долетел до Москвы, а потом и до Норильска. Была чорная полярная ночь, город был залит электрическим светом, и, действительно, всяких мест для увеселения было много. Я устроился в гостинице. Мне объяснили, как добраться до управления комбината, а там рассказали как, найти вагонное депо. А в депо я быстро разобрался , что думпкары хорошо работают потому, что манжеты в цилирдрах опрокидывания поставлены местного изготовления из резины В-14, которую комбинат заявляет ежегодно и получает сколько надо. Я пошёл в отдел снабжения и неожиданно встретился там с Людмилой, которую я 4 года назад угощал варёной гусятиной, и которая писала мне письма вроде как бы от Светы Снегирёвой. Мы обрадовались друг друг другу, немного поболтали, и выяснилось, что она сразу после института стала работать в отделе снабжения, и это она заказывает и получает резину В-14 для думпкарных манжетов. Я пустился в обратный путь. Со мной были два увесистых пакета: в одном были завёрнуты и завязаны 4 манжета для думпкаров 2ВС-95, а в другом было килограмм 10 сырой резины В-14. Это Людмила мне эти пакеты накрутила.
И стали наши думпкары хорошо работать и план выполнять. Емельянов сам добился для меня премии. А от трёхосных тележек мы отказались - так что стоят они наверное где- то там на севере под снегом.