Арестовали Крымова рано утром. Только-только рассвело, моросил мелкий, тёплый дождик, небо было серок, озеро было серое. Крымов проснулся давно, но выходить на дождь из палатки не хотелось. Рядом сопели носами и храпели его товарищи-рыбаки: Юра Каримов и Геннадий Васильевич Сафронов. И Юра и Сафронов были старики не в пример Крымову, но он с ними по-доброму общался - с Юрой они вместе работали на заводе, а Сафронов был соседом Юры по квартире. И рыбачили они вместе уже который год.
Крымов услышал голоса возле палатки, и сразу откинулся полог палатки.
- Граждане, а ну выйдите наружу - разговор есть!
Крымов выбрался их палатки, попал под дождь, съёжился и нырнул обратно. Старики проснулись.
- Выходите, выходите, разговор есть!
- Погодите, одеться надо. - отозвался Крымов.
- Одевайтесь и выходите!
Кое-как оделись и вышли. Возле палатки стояли трое в пдащах и в милицейских фуражках.
- Пройдёмте в машину - что под дождём разговаривать.
Сейчас Крымов увидел стоящий за палаткой милицейский УАЗик. Набились в машину все шестеро.
- Документы есть?
- Да какие на рыбалке могут быть документы! Вот только пропуск на завод. - Крымов и Юра показали свои пропуска.
- А у вас? - обратился милицейский чин к Сафронову.
- Нету у меня ничего. Дома пенсионное удостоверение лежит.
- Значит так, товарищи, мы вас задержали по случаю произошедшего сегодня ночью убийства: утонул, а вернее был утоплен, заместитель директора завода по транспорту Шатров Вениамин Александрович. Сейчас поедем в город, посидите немного в нашем "обезьяннике", разберёмся и поедете по домам. Доходчиво я объясняю? Давайте быстренько, туда уже уехали товарищи, не будем их задерживать. Поторопитесь.
Быстро сложили мокрую палатку, сдули и растолкали по мешкам свои резиновые лодки, выплеснули на траву остатки вчерашней ухи и уехали.
"Обезьянник" был при отделении милиции Металлургического района. Это было зарешётчетое помещение площадью метров на 25 квадратных. Народу было набито битком - большинство из них было знакомо Крымову по работе в транспортном управлении, были и несколько маститых начальников с "благородными" лицами - видимо ближние товарищи Шатрова. Несчастье произошло на "диком бреге" озера Сугояк, т.е. за территорией турбазы транспортного управления. Здесь разбивали свои палатки все, кому хотелось избавиться от любых признаков цивилизации. Большинство, конечно, были транспортники, но были и другие приезжие , и даже из Свердловска.
Дверь "обезьянника" постоянно скрежетала железным скрежетом - открывалась и закрывалась, выходили люди по вызову милиционера, сделалось свободнее.
В тёмной комнате за столом с настольной лампой сидел немолодой человек в штатском, он что-то записывал в толстую тетрадь.
- Ну, с вами всё понятно. - сказал он Сафронову. - Вот здесь распишитесь и можете быть свободны.
- Что это? - завлновался Сафронов.
- Подписка о невыезде. Может быть мы вас вызовем во время следствия.
Сафронов росписался и ушёл, криво улыбаясь. Так же недолго пробыл в кабинете и Юра Каримов, он расписался и тоже ушёл.
- Вас, Анатолий Фёдорович, мы не надлго задержим, и не только вас, ещё есть люди, с которыми мы хотим поговорить подробнее. Вас,видимо, дома ждут?
- Да, дома у меня мать, ей 86 лет.
- Вот как! А семья, жена?
- Семья уехала в Соедтнённые Штаты. Мы с матерью пока здесь.
- И вы собираетесь в США?
Да. Вот английский учу.
- Сейчас мы передадим вашей матушке, чтобы зря она не беспокоилась, вы скоро пойдёте домой. Побудьте в этом кабинете, за вами придут. - он выключил настольную лампу и вышел.
Крымов сидел в тёмном кабинете и соображал - почему это именно его не отпустили и собираются дальше допрашивать. И почему это надо матери что-то сообщать, если его сегодня отпустят? Или он будет здесь ночевать? Ему завтра с утра надо быть на работе, он на утро в понедельник собирал осмотрщиков. С заместителем директора завода Шатровым его связывала длительная совместная работа начальника и подчиненного. Они работали вместе в течение последних 14-ти лет. Не всегда Шатров был доволен его работой, хотя был он у Шатрова на хорошем счету. Шатров сделал его начальником сложного производственного подразделения, дважды добивался для него квартиры, не обделял премиями, хотя мог при случае и поорать. А однажды в перестроечные времена ожданно прдложил овободить должность в пользу своего очередного протеже из отделения дороги. Крымов тогда ответил, что пусть он, Шатров, занимается своими делами, в том числе и кадрами, а он, Крымов, будет делать своё дело. А дел у Крымова было много.
Вошёл молодой сержант:
- Встать! Лицом к стене! Руки за спину! - Щёлкнули наручники.
- На выход!
Этого Крымов никак не ожидал. Его провели по корридорам, где находились люди, которым от милиции было что-то надо, на него смотрели кто с любопытством, кто с сочувствием, посадили в "воронок" и привезли в СИЗО - в следственный изолятор. В камере находились незнакомые ему люди, которые между собой были знакомы.
- А вот и начальничка нам подбросили! - обрадованным голосом проговорил заключённый с завязанной грязной тряпкой шеей. - Здорово, начальничек! Попался? За что тебя?
- Не знаю пока. Разберутся.
- Они "разберутся"! Энтот вон полгода тут торчит - всё они разбираются. Не скучай! Вон туда ложись! Отдыхай!
Место на нарах, на которое указал зэк было покрыто каким-то грязным, рваным матрасом. Крымов кое-как устроился.
- Так за что же ты попал? - не унимался зэк. - Как звать-то тебя?
- Анатолий.
- А по фамилии?
- Крымов.
- А я Саша Сысоев. Ну и за что?
- Ничего не говорят. На рыбалке взяли и - сюда.
" Ничкго не говорят!" Ну а сам-то ты знаешь свои дела!
- За мои дела вроде бы не сажают. Не знаю.
- Ну, а мы знаем - шьют тебе, что утопил ты на рыбалке своего начальника.
- Не топил я никого.
- Может и не топил. Но раз тебя. Начальника, сюда определили, добром твоё дело для тебя не кончится. Посадят!
- Разберутся....
- Посадят, помяни моё слово. И крепко посадят.
В камере было человек 8-10. Все сидели по мелочам, только Вовчик, тот, что сидит уже полгода, был подозреваемый в убийстве своей тёщи. Вовчик говорил, что не убивал, но тёщу стоило убить - её и убили.
Крымов быстро освоился и сильно не горевал - он свято верил в российское правосудие и был уверен, что разберутся правильно. Кормили в СИЗО не очень-то, но не голодали.
Правду ему сказали, что сообщат матери о его задержании - она передала записку, где сообщала. что всё у неё в порядке, что ей помогает соседка Валя, и что пока есть Советская Власть, с её сыном ничего плохого не случится, потому, что её сын честный человек.
Крымов думал, что его сразу вызовут на допрос и будут всё выяснять, и всё быстро выяснится, но, когда просидел 2 недели и никто им не поинтересовался, начал понимать, что он с Вовчиком здесь наравне - того тоже за это время на допросы не вызывали. Он начал понимать, что ему всерьёз хотят всучить убийство Шатрова , а не вызывают потому, что хотят, чтобы он "дозрел", потерял душевное равновесие, расстроился и впал в истерику.
Поняв это, решил на допросы не напрашиваться. Приходила Валя и сказала, что у матери стали опухать ноги, и её увезли в больницу. Приходил Юра Каримов и сказал, что его вызывал следователь, допрашивал и спрашивал, крепко ли он в ту ночь спал. Юра ответил, что выпили они в тот вечер крепко и спал он крепко.
Наконец корридорный надзиратель крикнул в камеру через открытую дветь:
- Крымов - к следователю!
Саша Сысоев похлопал Крымова по спине:
- Не бзди, начальник! Прорвёмся!
Следоатель был пожилой, серый, усталый человек в неопрятной рубахе, с тяжёлыми, тёмными лодонями грузчика, пахаря или кузнеца. Голос его едва шелестел, глаза блуждали по стенам и по лицу Крымова.
- Здравствуйте! Садитесь. - проговорил он почти шопотом. - Давайте познакомимся - Болтнев Василий Степанович. Ваши паспортные данные мне известны. Давайте начнём.
- Во время допроса мне положен адвокат - вы, конечно, об этом знаете. - напомнил Крымов.
- Знаю. А без адвоката мы не договоримся7
- Давайте попробуем.
- Всё очень просто - вы признаётесь, что ночью выследили, когда Шатров сядет в лодку и поедет проверять сети, поехали на своей лодке за ним и напали на него - утопили. И расскажите, почему вы это сделали.
Крымов был готов к такому вопросу:
- Ни за кем я не следил и никого я не топил.
- У меня есть доказательства.
- Давайте послушаем.
- Утром ваша лодка была мокрая.
- У нас было 2 лодки и обе были мокрые - шёл дождь.
- На голове Шатрова была ссадина от удара веслом. Вы оглушили его.
- Вёсла на моей лодке пластмассовые, гибкие, ими нельзя сделоть ссадину и тем более оглушить. Кроме того там на воде проблематично вынуть весло из резиновой уключины.
- Вы могли запастись орудием преступления.
- Вы его нашли?
- Ночью, когда ваши товарищи спали, у вас была возможность незаметно встать, сесть в лодку и отплыть.
- Согласен - возможность была, но я этого не делал.
- У вас был мотив: Шатров хотел вас уволить, и вы затаили к нему неприязнь.
- Такой мотив может быть у любого подчинённого по отношению к своему начальству. Шатров сделал мне много добра и, однажды предложив мне перейти на другую работу, на этом потом не настаивал. Инцидент был исчерпан на месте. После этого прошло около 2-х лет. И нареканий со стороны Шатрова я не имел, были только поощрения - на это есть приказы по управлению.
- А вы говорите, что вам нужен адвокат - видите, как вы ловко выкручиваетесь!
- Это не выкручивание, а констатация фактов.
- Лучше вы признайтесь, это зачтётся вам в суде.
- Неужели вы всерьёз надеятесь довести этот абсурд до суда?
- А как же! Убийца должен получить своё. Прочтите протокол, подпишите и идите.
Крымов прочёл - все вопросы и ответы были записаны точно. Он подписал.
Он вернулся в камеру. Сейчас он по-настоящему испугался - если так безаппеляционно и нагло ведёт себя следователь, то не исключено, что дело окажется в суде, а там прокурор будет вести себя так же и, если протокол не подделают, не исказят, то придётся полагаться только на порядочность судьи. А протокол могут исказить. Кому это может быть необходимо? Только следователю Болтневу, прокурору и судье - на них, видимо нажали, требуют раскрыть убийсво быстро и надо им крутиться, вот следователь и крутится уже. А адвокат? Где он адвокат? Что там за адвокат? Небось тоже из их гнезда....
Ещё месяц Крымова на допросы не вызывали.
Осудили Вовчика на 15 лет, присудили Саше Сысоеву 5 лет за ограбление киоска, ещё кому-то чего-то присудили, уходили люди из камеры, приходили новые.
Через месяц Крымова вызвали к алвокату, был он маленький, лысенький, звали его Альберт Эдуардович Шумов. Начал адвокат так:
- Чтобы вас можно было успешно защищать в суде, я должен знать всю правду, какая бы она ни была. Поэтому прошу вас в деталях рассказать о вашем участии в убийстве Шатрова. Не стесняйтесь, не таитесь - всё подробно расскажите.
- По вашим словам видно, что вы видите во мне убийцу.
- Вы меня простите, но ведь это очевидно.
- Что очевидно?
- У следователя в распоряжении неопровержимые доказательства, факты.
- Что значит неопровержимые?
- Я читал протокол допроса, где изложены все улики и мотив, и сомнений быть не может.
- Если вы читали протокол, то видели, что на все улики и на мотив я дал опровергающие ответы.
- Ваших ответов я не увидел, просто в конце допроса вы сказали одно: "этого не было, это неправда" и ваша подпись.
- Значит протокол подделан.
- Знаете ли, на это не пойдёт никакой следователь, такие действия уголовно наказуемы.
- Может быть вы хотите, чтобы я повторил свои возражения по всем так называемым "фактам"?
- Ну, зачем же нам всё повторять? Допрос произведён, свидетели допрошены, протоколы есть, перепроверять работу следователя не в моей компетенции. Мне сейчас нужны детали.
- Могу сказать одно: в ту ночь я спал в палатке, а утром был арестован. Вот все детали.
- Мне трудно будет вас защищать.
- Я уже понял, как вы собираетесь меня защищать. Такой защитник мне не нужен.
- Вы отказываетесь от моих услуг? Вы отказываетесь от адвоката?
- Да!
- Об этом вы должны будете заявить в суде.
Шумов сделал обиженное лицо и стал собирать со стола свои бумаги. Он ушёл.
Было над чем подумать. Теперь было ясно, что Крымова посадят и посадят "крепко", как сказал Саша Сысоев.
Время шло. Пришла Валя и сказала, что умерла в больнице мать, у неё был отёк лёгких. Похороны взялся организовать непосредственный начальник Крымова Русов Борис Васильевич. Похороны должны были состояться завтра. Крымов был оглушён и раздавлен - никаких родных рядом уже не было. Были только некоторые люди, которые ему сочувствовали и была жестокая машина российского суда. Ему вспомнилось, как они с матерью идут на море. Мать молодая, красивая, загорелая, в соломенной шляпе держит его за руку, а в другой руке несёт сумку со всякой вкуснятиной. Мать шла в тапочках, а он в новеньких, приятно пахнувших кожей, сандалиях. Все пацаны на улице бегали босикои, а он - в сандалиях. Они с матерью едят арбуз, и мать мажет ему арбузом нос, оба хохочут. А когда ему было уже под 50, и мать готовила дома болгарскую либжу, что-то вроде грузинского чехохбили, она снова мазала ему нос ароматным соусом, и снова они хохотали.
На похороны Крымов пришёл пристёгнутый наручником за руку к руке милицейского сержанта. Похоронили тихо без речей и музыки.
Снова вызвал следователь: - Вы не созрели за это время? Не собираетесь дать признательное сообщение следствию?
- Нет, никаких признаний я не сделаю. Этот абсурд. который вы мне инкриминируете, оставьте при себе, на своей совести.
- Мне и в протокол занести нечего?
- Ничего прибавить я не могу.
- С направляю материалы расследования в суд.
- Ваше дело.
По всем юридическим срокам дело было "раскрыто" в оптимальное время, и суд должен был с остояться на днях.
Неожиланно прилетела из Америки жена. Она была растеряна, плакала, разговаривала со следователем и адвокатом и абсолютно опустошённая психически пишла к нему на свидание. Свидание состоялось в маленькой, тёмной камере в присутствии милиционера. Кстати милиционер потом вышел.
- Что делать, Толя? - плакала жена. Неужели тебя посадят? Это дикость, по-моему, самая дикая в российском суде. Неужели ничего нельзя придумать и сделать!
- Можно! - ответил Крымов. - Мы попробуем. Вот тебе адрес, запомни - Ростов-на-Дону, ул. Энгедьса, дом 20, квартира 2. Живёт там мой товарищ по институту Иван Пухов. Его жена Римма Леонидовна Берг юрист и служит в министерстве в комиссии по надзору за деятельностью прокуротур. Я виделся с ними 10 лет назад, когда приезжал в Ростов на встречу однокурсников. Римма сейчас солидная шишка в министерстве. Они с Ванькой хорошие люди. Иван работает начальником техотдела локомотивного депо, а она курирует по своему ведомству юг России. Было это 10 лет назад, но может быть у неё есть возможности и ходы. Поезжай к ней, изложи всё, она может включить свои связи и помочь. Езжай немедленно - скоро суд, и будет поздно.
Суд состоядся в декабре. Видимо во время прогулки Крымов простудился и сильно кашлял, темперотуры не было, а кашель был сильный.
На суде судья сразу спросил:
- Вы согласны, чтобы вашу защиту осуществлял Шумов Альберт Эдуардович? Отвода не будет?
- Нет. Пусть защищает. Хочу услышать, какие слова он скажет в мою защиту.
В процессе судебного следствия прокурор Евстигнеев задал теже вопросы и привёл те же "доказательства", что и следователь. Крымов отвнчал так же, как отвечал следователю, спокойно, уверенно и последовательно. Потом он сказал:
- Всё это есть в протоколе у следователя.
- С вашим делом я знаком в деталях, знаю даже то, что ваш отец был юрист и отбыл 10 лет по 58-й статье.
- А причём здесь мой отец и его статья?
- Знаете ли - яблоко от яблони....
- Я надеюсь - сказал Крымов - что эти ваши слова секретарь суда аккуратно и подробно заносит в протокол.
В качестве потерпевшей выступала жена, теперь уже вдова, Шатрова Елизавета Сергеевна.
Она сказала: - Я не знакома с подсудимым, но от мужа слышала в его адрес только хорошее. Не верится, что он мог совершить такое преступление. Что-то здесь не так.
Ппрокурор просил суд дать Крымову 18 лет в колонии строгого режима.
Адвокат лепетал, что Крымов заслуживает по возможности более мягкого приговора как ороший производственник и дисциплинированный подследственный.
Судья огласил приговор:
- Согласно статьи 105-й, часть первая - преднамеренное, спланированное убийство по мотиву - месть суд приговорил: Крымова Анатолия Фёдоровича осудить на на 15 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Осужденный, понятен вам приговор?
- Понятен!
Судья продолжил:
- Я обратил внимание, что вы всё время кашляете. Вы что - больны?
- Да, видимо, простудился.
- Мы будем вас лечить.
Из суда Крымова отвезли прямиком в колонию для туберкулёзников, расположенную в пригороде Каштаке. Каштак был небольшой посёлок на берегу Миасса в 3-х километрах от города. Достопримечательностями Каштака были: новое городское кладбище, расположенное рядом, колония для туберкулёзников и пансионат для поправления здоровья труженников завода.
Зона занимала территотию в несколько гектаров. Она была огорожена высоким заплотом , сработанным из толстых тесовых досок с четырьмя вышками по углам. На вышках уже давно никто не дежурил, т.к. обитатели, "тубики", и так едва шевелились, так что им было не до побегов. Над входом в зону красовалась издевательская надпись: "Слава Труду".
Внутри зоны было расположено небольшое кладбище, где хоронили тех, кто не выдержал "лечение" в этом благородном заведении, стояло 2-3 барака - они были полупусты, больничка, где помирали те, кому время приспело, была поварня и,конечно, контора. Крымова направили сюда без сопроводительных документов, только по телефону сообщили, что он подлежит обследованию и лечению. Врач Сотников Михаил Свиридович по внешности своей похож был на борца- тяжеловеса. Он произвёл обследования по всем медицинским правилам: рентген, перке, все анализы по крови, моче и по калу. После этого он сказал:
- Мне бы Бог дал такое здоровье! Есть у меня свободный флигелёк, куда я вас помещу, чтобы вы ненароком не заразились. Насморк мы вам вылечим, а больше я у вас ничего не нахожу. Ну, не моё это дело, здесь ответственные другие. За питанием вашим я присмотрю сам. В шахматы играете? Будет у меня партнёр. Диагнос я вам поставлю всё-таки какой положено.
Потекли дни. По утрам Крымов пробегал вокруг кладбища 10 раз, около 8 км, колол для кухни дрова, носил ведром воду, относил мусор. Сотников принёс ему во флигель две огромные кипы книг, Крымов нашёл много интересной литеротуры, прочёл "Историю Государства Российского" Карамзина, "Историю России" Ключевского, были тут и Дюма, и Шекспир и оба Толстых. Наступила весна, и они с Сотниковым съездили пару раз на рыбалку по последнему льду, наловили чебаков, на кухне их изжарили и за пллитровкой съели. В шахматы играли. Сотников сказал:
- Вы бы не поддавались мне - некрасиво это, нехорошо.
Давно Крымов так не отдыхал. Приходила Валя. От жены известий не было никаких, и это было тоже хорошо - чувствовалось, что в отношении его судьбы где-то что-то делается.
С Риммой Берг Крымов познакомился 27 лет назад, когда он заканчивал свою учёбу в институте. Юрка Скипин однажды, посетив каток, привёл в их комнату крохотную, рыжую девочку, ну прямо куколку. Эта куколка была оказывается студентка первого курса юридического факультета РГУ - (Ростовский Государственный Университет). Она была маленикая, рыжая, с куколным лицом, с пискливым голосом, но страшно умная, остроумная и весёлая. Как в насмешку она носили фамилию Берг, что с немецкого означает "гора". В комнате её немедленно прозвали "Кочка". Она сразу же влюбились в Ивана, который в это время был почти лысый, ни многословием, ни сквернословием н е отличался и остроумием не блистал никогда. Почему-то в это время к Ваньке, как мухи, липли девки - это была и Мила с эксплуатационного факультета, и Люда из финансово-экономического института, и какая-то ПТУшница-малолетка, только Риммы Берг нехватало. Никого Иван своим вниманием не наделял, относился к этим влюблённым снисходительно. А над Риммой он попробовал даже чуточку пошутить-посмеяться. Глаза у Риммы сделались из голубых ярко синими, мордочка её угрожающе осунулась, даже зубки оскалились, и она его отбрила на всю катушку. И почему-то именно Крымову она призналась, что влюбилась в Ивана, и это - "на всю жизнь". Крымов был у неё дома, они слушали пластинки: "Бэсамэ Мучо", фокстрот "Иосиф", танго "Кабесста" и прочее и соображали, как заставить Ивана жениться на Римме.
Ничего придумать не могли, потом Крымов сказал:
- А ты потребуй, не может любовь быть без логического продолжения!
Римма приехала в институт, пришла в общежитие, пришла в их комнату и в присутствии всего народа заявила Ивану:
- Я тебя люблю, и ты на мне женись!
- Ладно.... - кивнул головой ошеломлённый Иван.
Так они и поженились. Ещё до защиты диплома Иван переехал жить к ней на улицу Энгельса, дом 20, квартира 2. Родители Риммы были до бесконечности интеллигентны: владели языками, музицировали, были завзятыми театралами и исповедывали человеколюбие и высокопробную нравственность.
Крымов был удивлён, когда через 17 лет на встрече однокурсников увидел вальяжного, вылощенного, полностью лысого Ваньку Пухова. У него была прекрасно поставлена речь, он свободно рассуждал о политике, знал по именам президентов и королей почти всех стран и государственное устройство этих стран. Но был он весь такой же застенчивый и "добрый изнутри". Он пригласил Крымова к себе домой, и Крымов свиделся с Риммой. Римма была взрослой крохотулькой с тремя подростками-сыновьями. Фамилию свою она не сменила, и детки её были тоже Берги.
Сейчас Крымов надеялся на помощь Риммы.
В начале мая утром после завтрака во флигель Крымова пришли 2 женщины: нго жена и.... римма Берг. Римма была всё так же мала ростом и рыжая по-прежнему, но детскость из её внешности улетучилась. Она была одету в прокурорскую форму с погонами полковника. Римма сказала:
- Дело твоё подлежит перерасследованию, следствие вести буду я, я уже и так всё знаю - лодка, на которой Шатров выехал на озеро был полуспортивный "фофан", он очень неустойчив на воде, удар по голове Шатров получил бортом перевернувшейся лодки, установлено, что садина было геометрически сверху - это был несчастный случай. Зря ты проторчал в тюрьме 4 месяца. Ты получишь компенсацию за вынужденный прогул. А этим сволочам за подделку протлкола мало не покажется!
Ещё через месяц Крымов был освобождён, а ещё через 3 месяца он уехал жить в Америку, в США.