Аул Жако удобно расположился на высоком левом берегу Кубани в непосредственной близости от Екатеринодара. Это был большой аул - в отличие от других шапсугских и черкесских аулов он имел не одну улицу, а две, растянувшиеся на полторы версты вдоль реки. Сразу за аулом раскинуло свои угодья обширное поле, в казачьих станицах сказали бы - выгон, дальше поле переходило в ореховый лес. Он зеленел на сколько хватало глаз и только на горизонте неровной чертой синели горы. Уже в это раннее утро на поле паслось небольшое стадо. Странно было: почему это у шапсугов, которые жили практически рядом с казачьими станицами были худосочные красно-белые и черно-белые коровы, хотя у казаков скот был красной масти, коровы были мощные и упитанные не в пример шапсугским.
Аул Жако в числе первых сдался войскам генерала Евдокимова 70 лет назад. В ауле встречались дома и усадьбы по примеру казачьих, даже с летними кухнями. Улицы были зелёные и широкое. На траве разноцветными пятнами видны были телята и козы, которые паслись приколотые хозяевами колышками. Война каснулась аула тем, что некоторые мужчины служили в белых армиях Шкуро и Покровского и сейчас почти все вернулись к своим домам. Только муж сестры Мухаба Таторшао Абрек Дышеков остался лежать где-то под Воронежем.
Усадьба Джамили была с виду обыкновенная казачья усадьба: дом, летняя кухня, сеновал. Возле дома крутилась огромная кавказская овчарка. Когда Андрей подошёл к дому, овчарка сначала с любопытством разглядывала его, а затем ленивым хриплым лаем известила хозяев о присутствии постороннего. Из калитки вышел высокой человек в одежде, указывающей, что человек этот военный.
- Наш гость? - обратился он к Андрею. - С кем имею честь?
- Андрей Владимирович Сахаров, поручик бывшего "Ударного батальона" подполковника Зорина.
- Бывший поручик?
- Да нет, у меня документы все при себе и оружие имеется. Вот пришёл познакомиться.
- Милости прошу, заходите, будем знакомиться. Тубо, Алекс! Мы пса по-русски переименовали - Алексом зовём, Сашкой. Он отзывается - привык. Заходите! Кстати меня зовут Суслов Геннадий Михайлович. Я тоже офицер, капитан. Не знаю теперь бывший или как....
- Я так думаю - сказал Андрей, - что бывшими мы не будем никогда. Во всяком случае пока красные нас не расстеляют.
- Ну - ну.... - с сомнением покрутил головой Суслов.
Во дворе разжигал летнюю печку молодой человек в английском френче без погон. Он поднялся с кортрчек и представился с застенчивой улыбкой:
- Прапорщик Лиховидов!
Из дома вышли ещё двое.
- Что, господа - пополнение к нам прибыло? Будем знакомы: поручик Чернов и вольноопределяющийся Зуев. - Этот Зуев выглядел совсем молодым, моложе Андрея.
Андрей не стал их расспрашивать, как они оказались здесь, в этом ауле, где и как служили. Он только коротко рассказал о себе, о своём батальоне, о ранении и о лечении.
- Так это вы со своими юнкерами бесполезно стояли на последнем рубеже, пушки у красных взрывали, когда за вами кроме старух и малых ребятишек в городе никого не было? - Суслов саркастически ухмыльнулся.
- Да, это наш батальон наполовину полёг, когда командование отвело все части в город, погрузились в поезда и отбыли к морю. Это нас , раненных, красные пороли штыками, а потом казаки отгрохали могилу на 180 человек. Меня выходил местный казак Журко, не расстелял председатель новой власти Кацай, и теперь я считаю, что нашёл в вашем лице товарищей для определения нашей общей судьбы.
- Определим, определим нашу судьбу, только чуть-чуть позднее. А сейчас давайте позавтракаем, чтобы думалось лучше.
Капитан Суслов был среди всех старшим по возрасту и по званию. Во время завтрака он начал разговор:
- Мы здесь четверо собрались не единовременно: я, например, живу в этом ауле 2 месяца, эти господа прибыли по одному в разное время; Зуев здесь около 2-х недель. Наши армии сейчас в Крыму, в Турции, в Болгарии , а другие пробираются дальше: во Францию и ещё дальше. Кто остался на этой стороне Керченского пролива - всех перебили. Я не хочу, чтобы меня расстреляли большевики, и эти господа тоже не хотят. Давайте советоваться - как нам быть. Назначаю себя председателем нашего собрания и призываю вас, господа, высказаться. - В ответ было молчание.
Затем Зуев, этот белокурый с девичьим румянцем на лице юнец, резко выкрикнул:
- В Крым, немедленно в Крым! Там в Крыму решается судьба России! Мы встанем плечо к плечу с нашими братьями по оружию! Мы должны встать под знамёна его превосходительства барона Врангеля!
Горячность молодого человека вызвала саркастическую улыбку на лице Суслова, остальные тактично опустили глаза.
- Молодой человек, мы, конечно, примем к сведению ваше стремление немедленно сложить голову в Крыму. И имейте в виду : препятствовать вам никто не собирается. Послушаем остальных.
Заговорил Лиховидов:
- Мы с поручиком Черновым не стали отступать с армией адмирала Колчака и, перейдя Волгу и Калмыцкую степь, присоединились к Добрармии в самое трудное для неё время. Мы отступали с ней от самого Воронежа. Были в боях. Я был ранен. Господа, мы проиграли войну. Не буду говорить из-за чего мы её проиграли, виноват ли генерал Деникин или Врангель, или этот хулиган Шкуро. Мы, белые, проиграли эту войну. Никто нам не поможет, и временные успехи Врангеля в Северной Таврии Россию не спасут от большевиков. Россия уже насквозь большевистская. Союзники нас предали. Зря погибают и будут погибать тысячи русских людей. И вы, господин Зуев , погибнете зря. Где ваши родители? В Екатеринодаре? Вы ещё не были в бою? И не советую побывать. Советую вернуться домой. Вас по вашей молодости и безгрешности большевики не тронут. Будете жить. А нас, остальных, наверняка шлёпнут. Надо уходить, господа. Но погибать в Крыму мне не хочется.
- Господа! - заговорил Суслов - прапорщик Лиховидов прав - война проиграна, погибать в Крыму бессмысленно и глупо. Надо уходить. Но уходить в Грузию, чтобы там остаться, смешно - она будет оккупирована большевиками. Надо пробиваться через море. Я думаю, что побережье до самой Абхазии занято красными, время мы с вами, господа, упустили - долго залечивали раны. Здесь, на этой чужой земле мы похоронили капитана Легкоступова, он умер у меня на руках от раны в живот. Я не хочу умирать. У меня в Сербии жена и две дочери. Они меня ждут. Я уйду. Как надо уходить? Можно вдоль морского побережья, в горах , по лесам мимо населённых пунктов и через границу дойти до портов Грузии и как-то ( не знаю как ) добираться кораблём через море. Или пройти в Аджарию и попытаться уйти в Турцию. Есть ещё вариант, но дорога в 2 раза длиннее: вверх по Кубани и через Мухинский, Бадукский и Клухорский перевалы спуститься в Сухуми. Ну, а там - я уже говорил. Второй путь длиннее в 2 раза, но значительно безопаснее. Не знаю, какое решение я приму, но в Крым я не пойду.
Андрей поднял руку, как в гимназии и пошевелил пальцами, Суслов кивнул головой:
- Не буду говорить бесполезных сейчас слов о Родине и воинском долге, каждый волен распоряжаться своей жизнью. Может быть меня убьют. Меня уже дважды убивали, но я уйду в Крым, в Керчь. Может быть я погибну - ничего тут не поделаешь! Иначе уважать с ебя не смогу. Сразу скажу, что никто не вправе осуждать другого за его решение в такой ситуации.
- Всё это хорошо! - заговорил поручик Чернов - одни в Крым, другие на Кавказ и дальше. Но вам господа в ваших путешествиях наверняка потребуются деньги и не малые. Или они у вас есть? Не думаю, что так. Надо добывать деньги. Лично я с поручиком Сахаровым пойду в Крым, а там будь, что будет. Оттуда нас , розумеется, красные выбьют, и, если живы останемся, деньги будут нужны. Где их взять? Взять их надо у красных. В городе наверняка есть банк. Всего из него не вывезли, что-то там есть. Вот это "что-то" нам и надо экспроприировать, как говарят большевички. Вы, молодой человек - обратился Чернов к Зуеву - живя в Екатеринодаре, должны знать, где этот банк располагается, на какой улице, в каком переулке. Ваша помощь Российской Империи должна сейчас заключаться в том, чтобы помочь нам, русским офицерам, достать необходимые для нас деньги. Я считаю, что, мы заработали право благополучно убраться от большевиков. Короче - надо ограбить этот банк.
Предложение Чернова было для всех неожиданное, но не согласиться с ним было нельзя - деньги были нужны. Зуев ободрился и заулыбался, ему хотелось любым способом помочь "Российской Им перии".
- Предлагаю - снова заговорил Суслов - обозначить во главе нашего маленького отряда вновь прибывшего поучика Сахарова - его действия на фронте говорят за то, что он человек решительный и не глупый.
По принципу "лиш бы не я" все согласились. Андрей отказываться не стал - время было дорого.
- Раз такое дело и избрали меня командиром, вот моё первое распоряжение: побриться, привести одежду и оружие в порядок, по возможности запасти продукты на 3-4 дня. Я буду жить по старому адресу, нам Мухаб Таторшао может неплохо помочь. До свиданья, господа. Господин Зуев, идёмте со мной. - они вышли.
- Кстати, юноша, как вас зовут?
- Юрий.
- А по батюшке?
- Да не надо.... а вообще-то я Владимирович.
- Я тоже Владимирович - они пожали друг другу руки. - эти господа правы - не надо вам идти в Крым, а потом, если останетесь живы, удирать на кораблях за границу, где мы никому не нужны. Нам никак нельзя оставаться в России. Нас рано или поздно обязательно расстреляют. Лично вас это не каснётся - нигде вы не служили, никого не убили.
- А вы, Андрей Владимирович, убивали людей?
- А как же - война! Я в бою убил многих. Если считать, то только в ближнем бою , наберётся более десятка.
- А разве красные об этом узнают?
- Узнают. Вид у человека, прошедшего через бои особый. Ну, кем бы я мог быть в это лихое время!? Только военным. А по виду видно, что я офицер. Собственно позвал я вас с собой вот для чего: в ближайшее время вам надлежит перебраться в город и придти домой. Надо подробно определить обстановку в городе, место расположения банка, патрулирование, охрану банка: внешнюю, по возможности внутреннюю. Вы нам укажете сейчас точный ваш адрес и прилежащие улицы. В один из дней мы придём в ваш дом на очень короткий срок, произведём операцию и расстанемся. Если ваши родные будут против всего нами задуманного, Бог им судья. Посвящать их до нашего прихода не надо. Не надо их напрасно волновать. Пусть они только радуются, что вы живы-здоровы и вернулись домой. Вам всё понятно? Идите обратно к вашим товарищам и сообщите о нашем разговоре. Советуйтесь. Завтра я вас навещу.
Мухаб Таторшао сказал Андрею, что Зуева перевезёт на ту сторону соседский мальчик в любое время, когда потребуется.
Состоялось некоторое совпадение - дом Юры Зуева находился на улице Кирпичной, на которой жила мать погибшего Виктора Цырюльника. Втречу назначили на 21 июня. Отправились трое - без Суслова. Поздно ночью в дом Зуевых постучали. Дверь открыл сам Юрий. Родители его оказались очень пожилыми людьми, они по возрасту более походили на бабушку и дедушку Юрия. Двое их сыновей уехали с армией в Новороссийск. Юра оставался дома и тот 3 недели назад куда-то пропа, а потом вдруг объявился.
Отец Юрия Владимир Сергеевич рассказал, что банк по ночам охраняется часовым. А кто внутри - он не знае, никаких знакомых, связанных с работой банка, у него нет, о рабочем режиме банка этой семье ничего не известно. Задерживаться в этом доме по многим причинам было неправильно: и безопасность, и этика общения и прочее. Сведений о банке практически не было никаких, приходилось задуматься.
" Почему я должен всё решить, обдумать, изложить и исполнить"? - думалось Андрею. "Почему именно я? Я бы мог выполнить всё, что скажет мне командир. А сегодня я командир, и люди ждут моей команды. Мы скованы этой военщиной. Инициатива отсутствует, она зажата традициями"
- Господа! - надо действовать, мы, конечно, будем действовать, но, простите меня, я не знаю, что делать! Надо банк взять. Это, я думаю, можно сделать, видимо есть варианты, но я их не знаю. Что скажете вы? Советоваться надо. А потом только можно будет командовать.
- Молодой человек, разрешите! - поднял руку отец Юрия - я человек исключительно не военный, но положение на 100 процентов военное. Положение ваше отчаянное: или погибнете, или сейчас повернётксь и уйдёте отсюда туда, откуда пришли. Поэтому - дерзось, грубость и жестокость и - либо смерть, либо результат. Что и как делать сказать я вам не могу. Но, если сейчас не возвращаться во-свояси, то - только быстро, дерзко, неординарно и - либо смерть, либо результат. Юрочка с вами не пойдёт.
Андрей очнулся от оцепенения. " - Дожился! Старый пианист научил меня, как надо воевать!" - Есть мнения? - спросил он, пряча глаза..
- Я считаю - заговорил Чернов - что атаковать надо днём, когда у охраны бдительность на нуле. Когда все, кто нам нужен в банке, будут на месте, я имею в виду ключи от сейфов.
Других мнений не было. Тянуть время не было смысла, действовать надо было сегодня же - как и в любой другой день.
Затемно подтянулись к скверу, что стоял через дорогу от бвнка. Банк представлял собой небольшой дом с очень высоким крыльцом, что говорило о наличии цокольного помещения или полуподвала. С рассветом часовой, шагавший по тротуару вдоль здания банка, исчез, и на его место никто не появлялся. Когда хорошенько рассвело, по ступенькам крыльца поднялся седовласый дедушка. Торкнулся в дверь, постучал, дверь открылась, и дедушка вошёл. Пришли ещё двое, им тоже открыли после стука в дверь. Подъехала пролётка с кучером и седоком. Седок уже без стука вошёл в банк, пролётка отъехала. Было около 9 утра.
- Пора! - скомандовал Андрей.
Трое вышли из сквера, пересекли улицу, поднялись по ступенькам и вошли в банк. Дорогу преградил пожилой одноногий охранник:
- Кто такие? Документы!!
Ловким движением, будто он долго тренировался или всегда этим занимался, Лиховидов без размаха ударил охранника обухом топора в висок. Чернов выхватил револьвер и наставил его на седенького дедушку, который устраивался за окошком кассы:
- Сидеть! Молчать! Стреляю!
Андрей схватил за руку молодую женщину, которая ещё не успела войти за свою конторку и поволок за собой: - Пустите! - кричала она - Мне больно! Куда вы меня тащите? Кто вы?
Андрей отворил тяжёлую, обитую кожей дверь, швырнул внутрь женщину и приставил ко рту поднявшегося из-за стола человека ствол нагана:
- Ключи от сейфов!
- Кто вы? Что за безобразие! Я буду звонить, жаловаться!
Андрей сбросил со стола телефонный аппарат: - Ключи от сейфов! Стреляю!
- Они у него там, в правом ящике стола! - пролепетала женщина.
- Спасибо, мадам! - Андрей быстро выхватил большую связку ключей. - Который из них?
- Не знаю. - говорила женщина.
Перепуганный человек быстро-быстро перебрал ключи и высвободил один - плоский и широкий. - Вот, пожалуйста....
- Где сейф7
- В подвале....
- Пошли!
- Не могу, мне тяжело.... - по кабинету распространилось зловоние. Вопреки трагизму ситуации, женщина хихикнула.
- Снимай штаны! Подотрись! - Андрей бросил со стола пострадавшему какие-то бумаги. - Пошли!.
Все трое вышли через заднюю дверь в корридор, прошли до ступенек, ведущих вниз, спустились в полутёмное помещение, заставленное шкафами и сейфами, провожатый открыл самый ближний сейф. - Вот пожалуйста!
Андрей сунул руку внутрь сейфа и нащупал что-то твёрдое и тяжёлое, вынул и в сумерках подвала не мог разглядеть, что это такое.
- Это не обсчитанный фонд, его даже на учёте нет, всё руки не доходят. - лепетал пленник.
- Это бриллианты, жемчуг и всё остальное. - поясняла женщина. - Потом разберётесь.
- Валюту не желаете? - услужливо говорил чиновник. - Вот доллары, фунты, кубанские гривны. - Он открыл ещё один сейф - Андрей, не вглядываясь, что берёт, выхватил несколько пачек кредиток - оказались доллары и гривны.
- Пошли обратно! Где твоя пролётка?
- На заднем дворе.
Кучера тоже пришлось оглушить обухом топора. Втроём угнездились в пролётке, выехали на улицу и неспешной рысцой по улочкам тихонько поехали, потом крупной рысью, а затем вскачь добрались до тальника, где был спрятан баркас и погребли на ту сторону. Была половина одинадцатого утра.
В доме у Джамили Сысоева не оказалось.
- Один раз он из армии дезертировал, второй раз - от нас сбежал. - констатировал Лиховидов. - Бог ему судья, хоть бы не поймали его красные.
- Видимо, этот наш сегоднешний банк не особенно-то был ему нужен. - говорил Чернов. - Что-то у него было! А нам надо отсюда побыстрее убираться, красные уже сегодня быдут у Мухаба. - Уходим? - спросил он у Андрея.
- Обязательно уходим! И немедленно!
Но сначала попытались разобраться со своей добычей - это были золотые царские червонцы, закутанные в цепочки, кулоны, ожерелья, оказалась большая горсть перстней.
- Разделим это? - деловито спросил Чернов.
- Да, разделим. Но надо нам помнить, господа, про наши долги и надо долги отдавать. Мухаб нас приютил, Лаврентий Журко меня вылечил Юра Зуев наш товарищ по несчастью и участник акции с банком; живёт там, от Зуева недалеко мать моего боевого друга Вити Цырюльника - убили его на берегу. На их долю мы должны что-то выделить и отдать. А остальное - на троих. Готов отдать этим людям из своей доли.
- Вы, поручик слишком низко нас ставите. - загорячился Лиховидов. - Мы долги понимаем и отдавать их умеем. Распоряжайтесь, поручик, вы у нас старший.
Андрей с подозрением взглянул на него, но ни иронии, ни иного подвоха не увидел. Он отложил в сторону десяток перстней, 2 кулона, 2 ожерелья, несколько червонцев и 2 пачки кубанских кредиток.
- Давайте, Чернов, остальное - на троих.
Я к Мухабу. Попрощаюсь и уходим. Соберите здесь какте-нибудь продукты, чтобы на пару дней.
- Вы, поручик, видимо всё уже продумали, что-то спланировали. Поделитесь с нами вашими планами. - дёрнул плечём Лиховтдов.
- Конечно, я не имел в виду что-то от вас таить и, конечно, собирался с вами советоваться.
- Слушаем вас! - Лиховидов снова дёрнулся.
- Сейчас уйдём, отсидимся в лесу до ночи. Ночью переберёмся через Кубань на городскую сторону, доберёмся до вокзала. Дождёмся любого, отходящего в сторону Новороссийска поезда. Доберёмся до станции Верхнебоканская (там я поезда собирал для нашего отступления), оттуда пешком, верхом или гужом - в Тамань, это вёрст 150. Пройдём по хуторам - с голоду не пропадём. Ещё 30 вёрст по косе Тузла и останется 5 вёрст по морю до Керчи.
- И всё у нас получится ? Вы знаете, где находится вокзал?
- Знаю!
- А по хуторам до Тамани не опасно?
- Как это не опасно!? На войне всегда опасно. Пройдём, я думаю. Будем беречся. Оружие есть? Вот и хорошо! Неужели это Лиховидов меня спрашивает про опасности на войне? Может вы меня спросите, почём у хуторских баб мы будем покупать молоко? Или где мы возьмёмм посудину для переправки в Керчь. Да не будет ли на море качки! Вы меня удивляете, Лиховидоа. Откуда я знаю!! Купим или отберём у местных рыбаков.
Лиховидов широко улыбнулся:
- Поручик Сахаров, по завершению вами задуманного мы с Черновым присвоим вам звание подполковника!
- Давайте, господа, собирайтесь, я скоро вернусь.
Мухаб оказался дома, он вопросительно поднял глаза на вошедшего Андрея.
- Дорогой Мухаб! Мы сейчас уходим. Спасибо тебе за всё! Возьми вот это. (Андрей отдал Мухабу узелок с драгоценностями). Это тебе и Лаврентию. Скажи Лавтентию пусть не жадничает, пусть розыщет на улице Кирпичной дом Зуева, который тоже жил у Джамили и отдаст, сколько ему не жалко. И в дом Љ42 пусть женщине что-нибудь даст.
- Я сам найду улицу Кирпичную, 42-й дом, отдам женщине, что ты ей посылаешь, Зуева найду и ему отдам. Мухаб верный человек. Пусть Аллах благословит твой путь, пусть хранит тебя и твоих друзей. Иншалла!! Погоди, я еды вам сложу.
Андрей растолкал по карманам свою долю банковской добычи, проверил наган и вздёрнул на плече лёгонький хурджин.
- Присядем перед дорожкой! - предложил Чернов.
Присели. Встали. Вышли и направились к лесу, который тёмной полосой виднелся в 2-х верстах от аула.
Путешествие до Тамани произошло без особых происшествий, если не считать, что двигаться пришлось по территории, занятой красными, быть всё время настороже, сёла и хутора обходить, идти ночами и отмахиваться от комарья. Отдыхали днём в виноградниках и лесополосах. В Верхнебоканской с помощью Хруленко Удалось добыть подводу, запряженную огромного роста лошадью гнедой масти. Это был мерин, но звали его почему-то Варварой. Он на имя своё охотно отзывался. В телеге ехали поочерёдно: двое едут, один идёт. В телеге же везли мешок ячменя для Варвары. Воду находили в ручьях и в речушках.
Беспрепятственно проследовали мимо Анапы, Витязево, Старотиторовской. Благополучно обошли Тамань, но уже на самой Тузле, на самом северном усе её, когда ночами за морем в ясную погоду светились огни керченского порта, произошёл неприятный инцидент: когда подходили к гичке, которую наняли у местного рыбака Тараса Бабченко за подводу вместе с мерином Варварой, увидели на самом берегу костерок и троих людей возле него.
- - О цэ ж лихо мэни - взволновался Тарас - цэ ж краснюкы. Мабуть знову рыбалить захотилы. Мэнэ чакають.
- Ладно, не трусь, договоримся. - пробурчал Чернов, задёргав раненной щекой. Подошли. Красноармейцы встали от костра. На песке лежала одна винтовка без штыка.
- Добрый день! Видно, на рыбалку собрались? - заговорил Андрей.
- День добрый! Тарасик, а хто таки люды з тобою? Докумэнты е?
Один, что постарше, рыжеватый, в гимнастёрке без ремня, нагнулся поднять винтовку.
Полож винтарь! - надрывно крикнул Чернов и направил на людей револьвер. Человек быстро отскочил и передёрнул затвор. Чернов выстрелил раньше. Человек выронил винтовку, упал на колени и вытянулся на песке во весь свой немаленький рост. Офицеры вынули оружие, Андрей поднял винтовку и отбросил её в сторону.
- Поедете с нами - сказал Андрей остальным двоим. - Тарас вас обратно доставит. Сейчас вы наши пленные.
Столкнули гичку в воду, Тарас поднял парус. Лиховидов сел на руль. Пленники сидели рядышком на банке и смотрели под ноги.
- Дывлюсь я господа хорошие - заговорил бледный как смерть Тарас - вбыть для вас людыну, як муху прыхлопнуты. Як же так?
- Особенно, если кто-то с винтовкой , да на меня её наставил. - с вызовом проговорил Лиховидов.
- Всё правильно Чернов сделал - некогда было рассуждать. - поддержал его Андрей.
- Может и этих шлёпнуть? - засомневался Лиховидов.
- Ну их к чорту. Стрелять их ещё. Патроны тратить - пробурчал Чернов.
От Тузлы до Керчи всего четыре с половиной версты. Ветер был не сильный, но ровный, он добросовестно гнал гичку через пролив. Пристали к берегу верстах в пяти южнее города.
- Ты, Тарас не беспокойся, пусть эти господа спасибо тебе скажут, что живые остались. - Андрей пожал руку рыбаку. - Счастливо жить при Советах!
Выбравшись из воды и слегка обсохнув, направились искать дорогу. Приблизительно в полдень встреченные патрулём они были доставлены в городскую комендатуру. Помощник коменданта, очкастый черноголовый полковник холёными пальцами брезгливо перебирал их документы.
- Говорите - служили в батальоне Зорина? Это мы сейчас пароверим. - он снял трубку. - Дайте порт! Коменданта! Зорин? Вот взяли одного, говорит, что служил у тебя. Сахаров фамилия. Поручик. Документы все есть. Был такой у тебя Сахаров? Погиб? Под Екатеринодаром? А это кто же такой? По документам вроде всё сходится. С ним ещё двое, тоже офицеры. Вот он трубку у меня требует, говорить с тобой хочет. Даю!
- Господин подполковник? Сахаров говорит. Живой и здоровый. Перебрались сегодня с Тузлы. Нас трое: поручик Чернов, прапорщик Лиховидов и я. Был, как вы помните, ранен. Разместили нас в посёлке Шумиловском. Красные раненых перестреляли и перекололи штыками. Мне досталось штыком в живот. Остался жив. Врача Саблину застрелили на моих глазах. Хоронили селяне вместе с убитыми в бою - всего 180 человек, перебитых, которые раненные были - 64. Меня выходил местный казак Журко Лаврентий и переправил через Кубань. Здесь в ауле Жако были ещё четверо наших. Сейчас нас задержали. Если сможете, выручайте. Даю! Вас! - Андрей протянул трубку полковнику.
- Слушаю тебя. Зорин! Признал? Хорошо! Отправляю! - Вот что, господа: отправитесь сейчас в порт к коменданту порта подполковнику Зорину. Видимо, и служить там будете. Сейчас выдадут вам попуска и - с Богом.
Прошли через весь город, по Табачному мосту перешли через речку Мелек- Чесме и увидели широкую понораму порта: несколько причалов, возле каждого по 2-3 небольших судна, на рейде дымил большой пассажирский пароход, и возле него приютился маленький миноносец. Торчало несколько портальных кранов. Между причалами сновал крошечный паровозик, который таскал за собой такие же маленькие платформы. Непосредственно к порту примыкал небольшой посёлок с двумя улицами, идущими вдоль моря. В порту было людно, видимо, уже шла эвакуация, хотя армия генерала Врангеля имела тактические успехи в северной Таврии.
Зорин встретил офицеров радушно, всем подал свою здоровую левую руку.
- Так, господа! Имею разрешение оставит всех вас у себя, в комендатуре порта. Я, сами понимаете, являюсь комендантом порта. Поручик Сахаров будет моим помощником, а вас, господа, я направляю в патрульную команду, там капитан Бутлер поставит вас, куда ему надо. Получите обмундирование, оружие и - по местам. Давайте напоследок послужим России.
- Что значит "напоследок"? - воскликнул Лиховидов.
Зорин смерил его тяжёлым испытывающим взглядом, Лиховидов отвернулся, Чернов кашлянул, Андрей заговорил о чём-то незначительном.
Через час поручик Сахаров в новом обмундировании с наганом на боку (маленький браунинг был у него в кармане брюк) выбритый, сверкающий влажными причёсанными волосами сидел в кресле в кабинете коменданта порта подполковника Зорина.
- Вот что, батенька! - Зорин похлопал лодонью левой руки по столу - если вас до сих пор всё-таки не убили, то не надо судьбу насиловать и провоцировать в дальнейшем. На фронт вы не пойдёте, и здесь работы масса. Только нашими комендантскими силами работает город и функционирует порт. Комендант города генерал Абрамов ввёл чрезвычайное положение, комендантский час. Порт наш стратегический, уже подвергался атаке красного десанта из Бердянска - отбили с Божьей помощью. Обстановка сложная, беспокойная. Большевики за каждым углом, все рабочие большевики. И перестрелять их нельзя - порт должен работать. Будете моим помощником, есть у меня такая должность. Помощь мне нужна. Надо мне помогать. Идите осмотрите порт, придёте - доложите о впечатлении. Я уже знаю, какое задание я вам дам, потом скажу.
Зорин поручил Андрею подобрать соответствующее помещение для содержания арестованных. Имелось в виду условия жизнеобесечения, а так же помещение для допросов. В настоящее время арестанты содержались в портовом бараке, откуда уже было совершено два побега.
Изучив основательно порт, Андрей пришёл к выводу, что лучшего помещения для тюрьмы, чем баржа, находящаяся в полуверсте от берега, не найти. Таких барж на акватории порта было штук 10. Были они все бесхозные, никак не использовались. В такой барже можно было содержать до 100 человек. Нашлись помещения для камбуза, для кладовой, для кароульной команды и для допросов. Здесь же при необходимости можно было и расстелять того, кто это заслуживает. Андрей доложил обо всём Зорину. Подполковнику мысль своего помощника понравилась, они прибыли на одну из барж, распланировали, что и как должно быть, на другой день пришли плотники и под руководством Чернова (его Зорин назначил начальником тюрьмы) сделали необходимые работы. В распоряжении Чернова была команда из бывших тюремных надзирателей и старых солдат из староверов. Так получилось, что Андрей, будучи помощником коменданта, выполнял функции начальника контрразведки здесь , в порту. Он был молод, он не был опытным человеком по жизни и тем более опытным контрразведчиком. Но он накрепко понимал, что периодически возникающие саботажи кем-то организовываются, кто-то стоит во главе этого глухого сопротивления портовых рабочих. Или краны или паровоз могли неожиданно отказать, загорелоссь пожарное депо, разбежались лошади из конюшни, отказали насосы забора воды, возник пожар лесосклада, который перекинулся на штабельный склад. Порт лихорадило. Генерал Абрамов высказал Зорину своё неудовольствие. Положение необходимо было срочно и кординально исправлять.
Для начала Андрей решил ознакомиться с контингентом заключённых прямо здесь, в тюремном бараке, не вызывая никого в контрразведку, располагавшейся в здании судоремонтного училища. Вызвал первого:
- Как зовут?
- Чумаченко. Гриша.
- Кем работал?
- Пожарным.
- За что взяли?
- С другом пьяные ночью шли - нас и повязали.
- Откуда шли? Куда?
- Домой шли. От баб.
Андрей внимательно всмотрелся в арестанта - нездоровый цвет лица, бегающие глаза, по всему видимому, трус.
- Если завтра не выйдешь на работу, посажу вместе с тобой твою мать. Понял?
- Понял. Вы меня отпускаете?
- Отпускаю. Иди.
Андрей старательно росписался на розовом квадратике бумаги и указал дату - это был пропуск на сегодня до 8 часов вечера, с 8-и начинался комендантский час - до 7 утра следующего дня. На ночные часы действовал другой пропуск.
Так или приблизительно так состоялись ещё 2 разговора. Оба были задержаны за нарушение комендантского часа, оба не выглядели отъявленными борцами за победу пролетариата - Андрей их отпустил. Он внимательно прочёл список задержанных: возраст, профессия, уровень образования, национальность, семейное положение, причина задержания. Выбра 3 фамилии. Причина задержания была одна - нарушение комендантского часа.
В комнату, где Андрей допрашивал, вошёл невысокого роста , черноволосый с заметной сединой, не старый, очень худой человек, подслеповатый, видимо, нуждающийся в очках.
- Как зовут?
- Там написано. Что, господа беляки, читать не умеете? Гимназии не кончали? После окончательной нашей победы мы всех научим читать и писать. И вас научили бы, но вас уже не будет - мы вас уничтожим. - человек закашлялась.
- От сатрапа, белогвардейца мне ничего не надо! Умру стоя!
- Здесь сказано, что вы библиотекарь, что задержаны за нарушение комендантскго часа, при задержании сопротивлялись. Оружие не обнаружено. Так? Куда вы ночью направлялись?
- Ничего я вам не скажу! Можете расстреливать!
- Время военное. Суд может оказаться коротким и беспощадным - имейте в виду. Семья есть?
- Мать....
- Вам нужно свидание с матерью?
- Ничего мне от вас не нужно! - Гурвич опять зашёлся в чахоточном кашле.
- Идите. Думайте. Думайте над своей судьбой и судьбой своей матери. Но суд вас всё равно ждёт.
Гурвича заперли в отдельной комнате.
- Следующий!
Вошёл совсем молодой парень. По виду грек или караим.
- Назовите себя, скажите всё о себе, и по тому, что вы скажете, будем судить, как с вами поступать. Слушаю вас!
- Чекан Владислав Викторович. Украинец. Студент судостроительного технического училища. Живу в городе, в порт пришёл к товарищу по училищу.
- Почему вас задержали ночью? Что вы делали в порту ночью?
- Не скажу - это не моя тайна.
- Вам надо понять, что у нас не будет времени на подробное дознание. Либо вы всё рассказываете, либо находитесь в котегории подозрительных. А это - расстрел! День на раздумье!
Арестанта увели и закрыли вместе с предыдущим. Третьего Андрей допрашивать не стал. Он отправился к Зорину. Тот был на месте.
- Имею к вам вопросы, господин подполковник.
- Слушаю вас, поручик.
- Что в конце концов должны мы сделать с этими арестованными? Взяли их всех за нарушение комендантского часа. Были они без оружия. Что с ними делать теперь?
- Им не надо было нарушать комендантский час. Идёт война. Керчь портовый город. Это означает - прифронтовой со стратегическими задачами. Власть в городе принадлежит военной комендатуре. Этим задержанным просто не надо было нарушать законы военного времени. Конечно, в процессе задержания надо было бы сделать кое-какие дознания, но мы не психологи, и времени у нас нет. Разберитесь с каждым в отдельности, отсортируйте на свой вкус, выпустите всякую рвань, остальных - в расход.
- После суда?
- Да какой там суд!! Нечего нам с большевиками судиться!
- А кто будет расстеливать?
- Кого назначите, тот и будет. Вас раненного, лежачего кололи штыком! Женщину-врача застрелили! Почему они так сделали? Потому, что знали, что вы выздоровеете и будете снова их врагом! И врач не должен лечить врагов - его тоже надо убить! Мы их враги! А они - наши! Выше голову, поручик!
Придя в комнату допросов, Андрей сказал надзирателю:
- Давайте третьего!
Вошёл среднего роста коренастый человек в форменной куртке судоходного ведомства и в хромовых сапогах. Взгляд с дедзинкой и одновременно с некоторой тревогой. Руки свои он держал за спиной - видимо уже знает тюремные порядки.
- Рассказывайте!
- Что рассказывать?
- Рассказывайте всё, что в этом случае положено, а так же как вы здесь, в порту, собирались бороться с белой врангелевской сволочью.
- Кротов Геннадий Викентьевич, сталевар, член РСДРП, не женат - никто обо мне не заплачет. Не думайте, что я сейчас под страхом расстрела расскажу о керченском подполье моих товарищей - большевиков.
- О керченском не надо пока. Расскажите о здешнем подполье, в порту.
- И этого не дождётесь.
- Это мы ещё увидим, а пока просветите меня, что собираются сделать большевики с Россией, зачем эта революция, зачем эта война.
- Охотно. Во-первых вы, конечно, согласитесь, что белые войну проиграли. Они побеждены!
- Нет, не соглашусь. Проиграла войну армия. Но те, кто продолжает держать оружие в руках, кто будет продолжать сражаться - не побеждён. Одно дело - белая армия, другое - белые. Я - белый. Когда вы меня убьёте, я буду побеждён.
- Да, вас убьют. Вы погибнете. За что вы собираетесь погибнуть?
- Лично я - за свою офицерскую честь, за мою честь как человека, за честь моей семьи, за честь моих боевых товарищей. За честь России.
- А что по-вашему Россия?
- Это российский народ во главе с государственным строем.
- А какой строй вы имеете в виду?
- Демократическая республика.
- Демократическая? Непонятные для народа слова.
- Что же тут непонятного? У вас и партия-то Социал ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ. Вы не понимаете идеалов своей партии? В таком случае вы не борец за идею, а просто хулиган и бандит. Вы говорите, что вы сталевар, а одеты как завсегдатай уголовной малины. Это потому, что вы давно не сталевар, а дорвавшийся до хромовых сапог большевистский холуй. Вы хам по своему внутреннему содержанию и создадите государство хамов в хромовых сапогах и с наганом на боку.
- Я ваш враг?
- Конечно.
- Если вы меня расстреляете, я умру с именем Ленина на устах.
- Это ваше личное дело. Можете избежать казни при условии сдачи нам вашего подпольного центра здесь, в порту. Обо всём можем договорить потом.
Давайте, до завтра. Уведите к тем двоим.
Андрей ещё раз изучил весь список заключённых. Наметил несколько фамилий. Затем вызывал уже и допрашивал по несколко человек т сразу. Он попросил Чернова присутствовать при этой процедуре и отмечать реакцию допрашиваемых. На это ушёл весь день. Ночью они подвели итог своих допросов:
- Вот что я обнаружил - начал Чернов - шестеро из задержанных обращают на себя внимание и могут сойти за подозреваемых. Остальные - просто недисциплинированные и хулиганствующие типы. Можно, конечно, расстрелять всех, но лишняя кровь, думаю, никому не нужна. Впечатление Андрея мало чем отличались от впечатлений Чернова - отобрали 8 человек.
- Мы с вами, поручик, отлично поработали. Доложим начальству и примем решение. Сам я должен перестроить порялок ночного патрулирования
Андрей понимал, что порядок патрулирования большевиками давно изучен, и патрули уже не были действенной мерой против ночного движения подпольщиков. Те, которые сидели в тюрьме, были конечно нарушителями комендантского часа без особой фантазии. Конечно те, кто имел в голове необходимый минимум мозгов, умели миновать патрули, знали их маршруты в направлениях и во времени. Оставив прежнюю схему патрулирования, Андрей установил систему секретов на наиболее вероятных направлениях ночных нарушителей. В первую же ночь секреты задержали двоих. Их сразу привели в комнату допросов - (она была рядом с кабинетом Андрея, где он теперь ночевал). Он вызвал и Кротова, который уже не выглядел таким самоуверенным, каким был позавчера.
- А я зачем вам понадобился? - с тревогой в голосе спросил он.
- А вот сейчас увидим, хотите ли вы умереть за Ленина.
- Ясно! Ты врёшь. Или говори правду или будешь ты "к исполнению".
- Без суда?
- Никаких судов! Прямо в этом кабинете! Не веришь?
- Не имеете права.
- Уведите!
Привели второго.
- Имя, фамилия, куда ночью шёл?
- Глухарь Василь. С бабой поругались, хотел у товарища переночевать.
- Понятно. Приведите первого. Вот вы двое - оба поругались с жёнами, оба шли переночевать у товарищей. Это похоже на правду? Враньё это! Знаете вы этого человека? - Андрей указал на Кротова. Оба закрутили головами, отводя глаза.
- А вы, Кротов, знаете этих людей?
- Ничего я вам не скажу.
- Ясно. Евдокимов! - Вошёл здоровенный придурковатого вида надзиратель Евдокимов Лазарь из числа керченской городской тюрьмы. - Этого! - Андрей указал на Кириенко.
- Не надо-о! - завопил тот, но Лазарь уже накинул ему на шею чёрный шнурок и стянул концы мощными ручищами. Пленник выпучил глаза, захрипел, изо рта показалась пена, он завалился на спину, из-под него потекло.
- Вытащи его! Подотри здесь!
Василь Глухарь находился в полуобморочеом состоянии
- Видал? Будешь говорить по делу?
- Буду! Всё скажу! Дети у меня!
- Куда ночью шёл?
- Портовая 28,к Чевгуну.
- Зачем?
- На словах сказать, что рыбалка состоится под Еникалой 22-го числа в 10 утра. Там все будут
- А Кириенко зачем шёл?
- За этим же....
- А этого знаешь?
- Знаю - это Кротов, его из Ялты к нам прислали....
Глухаря увели.
- Ну что же, господин Кротов, есть некоторая ясность. Достигнем мы с вами взаимопонимания? Что вы расскажете нам о керченских и о ялтинских подпольщиках? Я всё перепроверю. Вы убедились, что у меня есть некоторые возможности. Не будем усугублять обстановку.