Мне было 5 или 6 лет, точно не помню. Жил я "у бабушки на море". Так мы, все её внуки называли производственную пристань колхоза "Новый Быт" на берегу Азовского моря, недалеко от районного центра Приморска и от нашего села (где мы все росли) Обиточное. Нас внуков было много: Толя, Витька, Вовка, Люба Надя, Лида и я. (А Вася-Маленький и Юра ещё не родились). Все мы осаждали нашу бабушку Марию Лаврентьевну своим присутствием, она нам жарила бычки, ловила по утрам с причала тарань и тоже жарила, особенно нам нравилась печёнка бычка - этакая солоноватая и сочная. Бабушка варила нам уху из калкана (это азовская разновидность камбалы), варила обычный украинский борщ и делала мороженое. Это мороженое бабушка, бывало, целый день крутила в маленькой невысокой кадушке, изредка пробовала, а чаще давала пробовать нам, которые крутились возле неё в ожидании лакомства.
В эту осень (я помню, это точно была осень), все мои братья и сёстры (двоюродные) отправились по мамам-папам в село Обиточное, а я остался у бабушки, т.к. меня мама год назад привезла сюда по неизвестной причине, оставила и уехала в свою Сибирь. Я уже позабыл, как выглядит моя мама, я переюболел корью, я стал говорить по-украински, я бегал по берегу моря совсем голый, страшно загорелый с белыми выгоревшими волосами.
Оказывается, назавтра должны были состояться какие-то выборы - то ли в Верховный Совет, то ли ещё куда-то, и местное начальство решило организовать эти выборы для рыбаков "Нового Быта" на Косе. Коса - это знаменитая Обиточенская Коса , возле которой в Гражданскую Войну два красных сейнера отбились от трёх военных караблей белых. (Об этом написано даже в каком-то историческом спрсвочнике). Одним из сейнеров командовал мой дед Игнат Михайлович Варавва. А потом белых победили, а Игнат Михайлович, побывав председателем сельсовета в Обиточном, стал председателем колхоза "Новый Быт"
Дед мой ходил разухабистой походкой моряка, у него были не очень длинные, но всё же "запорожские" усы, всегда он был в одной и той же телогрейке, которую называл "бушлатом", от него всегда пахло рыбой, и он умел разбивать варёные яички о свой и об мой лоб, было совсем не больно, но очень смешно и весело. Бабушка в это время на деда сердилась. Он меня качал на колене, а потом ловко перебрасывал с одного колена на другое и продолжал качать, потом снова с колена на колено. Дед меня катал на своей полуторке, мы с ним распутывали сети, мастерили острейшие крючья на "красную рыбу" (так называли севрюгу), а бабушка боялась, что я уколюсь о жало крючка и опять ругала деда. Дед меня научил по звуку гудка угадывать название сейнера, или его номер, он приносил мне живых морских коньков, но требовал, чтобы я быстренько сбегал к морю и отпустил их.
Дед был хороший человек.
А бабушка была .... тоже очень хорошая.
Так вот в этот день выборов с утра на берегу стали собираться толпы принаряженных и уже пьяненьких рыбаков. Их стали баркасами переправлять на сейнера. Так заполнили до отказа три сейнера. Бабушка переехала на последний, третий сейнер, а мы с дедом должны были поместиться в баркасе (на сейнере всем места не хватило), который на длинном буксире должен был тащиться за сейнером. Так надо было тащиться 40 км. Погода была осенняя, море неспокойное, все были одеты тепло. Наверное, мой дед тоже подгулял, иначе он не должен был бы маленького мальчишку везти 40 вёрст на болтающемся по волнам баркасе. Мы с дедом едва втиснулись в переполненный баркас последними.
- Э-э ! - произнёс мой Игнат Михайлович. - Тут явный перебор. Баркас не выдержит - лопнет. Давайте - половина на сейнер. Этак все на дне будем.
Вответ раздался дружный смех, улюлюканье, свист и заверения, что "чёрт не выдаст, а свинья не съест".
В общем - поехали.
Мне было интересно и страшно весело сидеть в тёпленьких объятиях деда, смотреть по сторонам на сероватое море, на редкие белые гребешки волн и вдыхать от деда рыбьн запахи. Из-за голов сидящих впереди я всматривался в сейнер, который нас буксировал и даже видел бабушку, которая по-моему, нам даже помахала рукой.
Вдруг нас что-то легонько тряхнуло и сразу же раздался крик:
- ЛОПНУЛ !!!
От трёхкратной перегрузки баркас дал трещину в самом низу, над килем, вдоль по всей длине. Вода хлынула высоким, длинным, плоским фонтаном. Люди инстинктивно бросились от воды к бортам, и это полностью разломило баркас.
Дед, держа меня в охапке, резким движением ног выбросился из баркаса, и я с головой оказался в воде. Я даже не испугался, т.к. дед очень хорошо держал меня на плаву.
- Мы с тобой не дураки - У меня жилет припасён, нам с тобой на двоих хватит. Действительно под "бушлатом" у деда был пробковый жилет и теперь никто и ничто не могло нас утопить. Мне было, конечно, холодно, но интересно, если-бы не оглашенные крики, плавающих вокруг людей.
Кто-то держался за обломки баркаса - таких было большинство, кто-то ухватился за два спасательных круга, которыми каждый баркас оснащён в целях безопасности, а кто -то был не дурнее моего деда и тоже влез в баркас, нацепив на себя спасательный жилет.
Через минуту нас уже втаскивали на сейнер. Нам были сброшены верёвочные трапы, и меня с дедом двое дюжих рыбаков, от которых несло сивухой, затолкали по трапу на сейнер.
Немедленно появился второй сейнер и всех людей быстро выловили.
Бабушка, как тигрица, набросилась на деда, вырвала меня из его рук, что-то кричала и вдруг, сразу что-то своё сообразив, потащила меня в машинное отделение, гле стала быстро - быстро переодевать меня во что-то сухое, мягкое и тёплое.
- Ну, что-искупался? Замёрз ? Нет ? Да и то - чего только не бывает ! Вот ребятишкам-то расскажешь. Мороженку хочешь ? Я взяла с собой, думаю, что ещё не растаяло.
Когда мы вышли на палубу, там стоял площадный хохот, а среди толпы рыбаков сидел на каком-то ящике мой дед Игнат Михайлович, в белой рубахе, в кальсонах, со стаканом в руке и с огромной цигаркой в зубах.