Он сидел за столом и смотрел на стоящую перед ним кружку. Во взгляде не было ничего: он не видел то, на что смотрел. И что еще хуже - отсутствие мысли в немигающих глазах создавало ощущение безумия.
-Что, Рич, созерцаешь лопающиеся пузырьки в кружке пива? - сказал, севший за стол напротив, круглолицый здоровяк. - Или какую-то мысль обсасываешь?
И, заметив, что собеседник не реагирует на его слова, здоровяк хлопнул его по плечу:
-Эй, Рич, это я, Серж, с тобой говорю.
-Я же просил называть меня Ричардом.
Недовольно глядя на лоснящееся лицо Сержа, он поправил очки и откинулся на спинку стула. Вместе с осмысленным взглядом вернулось и нормальное выражение лица.
-Да ладно, Рич, что ты так напрягаешься. Скажи лучше, о чем думал? Наверняка, какая-нибудь классная идея в голову пришла, из которой ты очередной супербестселлер сотворишь. Я же знаю, тебе это раз плюнуть, - Серж говорил и самодовольно улыбался. Он то знал, что сидящий перед ним известный писатель выдохся. И совсем другое дело с ним - он сейчас на подъеме, его имя у всех на устах, его книги на полках всех магазинов, о нем говорят и пишут, его цитируют и экранизируют. Он - это безразмерное ВСЁ мировой литературы.
-Нет никаких идей. Сижу и понимаю, что нет ничего. Словно отрезало. Словно в тот момент, как я отправил своего главного героя по кругу, сам вернулся к тому, с чего начал. Лист бумаги, ручка и безумные идеи, которые уже написаны.
Ричард взял кружку и поднес к губам.
-Давай не прибедняйся, ибо настоящему писателю, - Серж подмигнул собеседнику, давая понять ему, что он то знает, кто тут на самом деле первая величина в литературе, - палец в рот не клади, он и из него идею высосет.
-Вот, вот, и про палец я уже писал, - сказал Ричард, но Серж не обратил внимания на эти слова.
-Хорошая идея всегда приходит, главное, не ждать её, а писать. Садишься, берешь бумагу с ручкой и пишешь. Вначале, вполне возможно, напишешь какую-нибудь глупость, но по мере того, как слова будут ложиться на бумагу, проснется фантазия - и воспарит. Теперь, не надо ей мешать. Пусть взлетит, расправит крылья, и - все выше и выше, в свободное пространство. Ибо настоящим писателем станет тот, кто будет парить над обыденностью, а вовсе не тот, кто с лопатой в руках будет рыть землю в поисках останков и никому не нужных камней.
Серж на мгновение замолчал, отпил из своей кружки и продолжил:
-Мы с тобой, Рич, фантасты, нам все по плечу. Сколько уже написали, и сколько еще напишем.
-Ну, во-первых, - прервал его Ричард, - я не фантаст, а мистик, а, во-вторых, я уже ничего больше не напишу.
-А я тебе на это отвечу, - расплылся в улыбке Серж, - во-первых, мистик все равно фантаст, а, во-вторых, - это еще бабушка надвое сказала. Твои читатели, что бы ты им не говорил, как бы не убеждал, что ты больше ничего не напишешь, будут ждать твоих новых произведений. Ибо литературным классиком может стать только мертвый писатель.
И, отмахиваясь от возражений собеседника, Серж продолжил:
-Пока ты жив, ни одно из твоих произведений нельзя назвать лучшим, потому что ты жив и можешь написать еще лучше.
-Нет. Мне кажется, я уже ничего не смогу написать, - покачал головой Ричард, - вот ты говоришь, садись и пиши, но что мне писать?
-Что видишь, то и пиши, - пожал плечами Серж.
-Сейчас я тебя вижу.
-Вот, - встрепенулся Серж, расплываясь в широкой улыбке, - вот, о чем я тебе и говорю. Видишь меня, значит, садишься и пишешь о том, как величайший фантаст современности, мастер словесности всех времен и народов, да и просто красивый мужчина в расцвете лет, легко и непринужденно создает свои нетленные творения.
-И что же здесь интересного? - спросил Ричард.
-Ничего, но, - Серж поднял палец, - главное начать, а потом через пару страниц текста этот писатель начинает слышать голоса, щебет птиц ...
-Это уже было.
-Да, - поднял брови Серж, - а я и не знал, думал, что даю тебе классную идею. Ладно, пусть это будет для примера. Я тебе говорю, главное начать, а потом фантазия воспарит. Можешь дать этому писателю нож или топор в руки, ограничить в пространстве или выпустить на свободу, и потом посмотреть, что он натворит.
Ричард вздохнул и обречено сказал:
-Не знаю, мне кажется, я уже все написал.
-Да, ерунда все это, - взмахнул руками Серж, - вот ты про параллельные миры писал, и я тоже писал, про вампиров писал, и я тоже, и про инопланетян мы тоже писали. Фантастика - это такое поле, которое пахать и пахать. До нас пахали, ты его лопатой роешь, я над ним летаю, и после нас это поле будут обрабатывать не одно поколение писателей.
-Я уже говорил, что я не фантаст. Я - мистик, создатель ужасов и реалист. И только в конце немного фантаст.
-Это все слова, - Серж снисходительно посмотрел на мужчину в очках, словно на неразумного ребенка, - ты создаешь выдуманные миры, и, значит, ты фантаст. А что уж там в твоих мирах происходит - ужасные или мистические события, реальные или нереальные - так ли уж важно? Что главное для Настоящего Писателя? Кстати, - Серж наклонился ближе к Ричарду, - ты заметил, как я выделил эти слова?
И, увидев кивок собеседника, продолжил:
-Главное для Настоящего Писателя, чтобы его книги раскупались, как горячие пирожки.
-А я думаю, главное - это когда Идеальный Читатель понимает, что я хочу ему сказать, и, читая мою книгу, находит себя и своих знакомых в моих персонажах, сопереживает им, любит вместе с ними и ненавидит также неистово. И каждая следующая страница для него, словно откровение - он счастлив, хотя бы временно, жить в моих мирах. Пусть даже там царит ужас.
-Чушь, - отмахнулся Серж, - читатели - это стадо, брось им словесную шелуху, оформленную в красивую упаковку и названную известным именем, скажи им, что это - зерна вселенской истины, взращенные величайшим мыслителем планеты, сожрут вместе с упаковкой и не поперхнутся.
-Нет, ты не прав, - покачал головой Ричард.
-Вот, поэтому ты сейчас сидишь и не знаешь, что писать. А я вот могу, примерно за три месяца, роман написать. И его раскупят, и еще добавки попросят.
-Напиши, - пожал плечами Ричард.
-И напишу.
-И напиши.
-И напишу.
-Королев, Лукомский, почему до сих пор не в постели, - сказала женщина в белом халате, приближаясь к столу, - быстро допиваем кефир и в палату.
-Светлана Александровна, - сказал Серж, сморщившись, словно слова женщины его обожгли, - вы же знаете, что моя фамилия Лукьяненко, что я популярнейший писатель-фантаст, и не надо меня, как нашкодившего мальчишку, загонять в постель.
-Хорошо, - уперла руки в бока женщина, и, выделяя каждое слово, громко сказала, - Бахман, Лукьяненко, марш в свою палату!
Допив остатки кефира в кружках, мужчины в серых мятых пижамах встали и направились к своей палате.
Перед тем, как открыть дверь, Серж поднял глаза и, посмотрев на цифру "шесть", сказал:
-Слушай, Рич, тебе словосочетание "палата номер шесть" ничего не напоминает?
-Что, и про это я тоже писал? - удивленно спросил Ричард, глядя на цифру.
-Не знаю, но до боли знакомое словосочетание.
Дверь за писателями закрылась, и в мужском отделении психиатрической больницы наступила тишина.