- Слышь Серёга, ты только не забудь - впиши в паспорт движок. Номер -то тот же, но для твоего Гетца это всё равно, что мотор от реактивного истребителя на блоху поставить: вес нагрузки - ноль или стремится к нему, а мощи - немеряно, - наставлял дядя Миша Серёгу, - унесёт, а менты просекут и на меня выйдут, начнут допытываться - а я уже старый для этих скачек, мол нельзя или можно. Усёк? - Как тут не усечь! Серёга сделал кожаную мебель для всей квартиры дядь Миши, за что тот бартером, используя свой опыт и секреты, сотворил чудо с корейским убожеством второй руки, что досталось Серёге по дешёвке, так, как Хундай мебельщика был почти 'убит' предыдущим хозяином иномарки.
Вообще, Гетц - это машина для бедных, но сделанная богатыми, чтоб бензина покупали побольше. Жрёт много - одиннадцать литров на сотку километров, весит мало, а размером чуть больше 'Запорожца' советских времён. Однако репатрианту не до зубов шестерёнок коробки передач и кулачков газораспределительного механизма, хоть что-то - да под задницу. Ведь машина не роскошь... а семье без машины - ну никак. Вот и взял на свою голову. Цены бешенные, ссуда на квартиру вытягивает все доходы, детей учить надо. Где бабки взять дядь Мише для гарнитура - собьёшь все пальцы на ремонте. А где обнаружить гроши на нормальную машину Серёге? Но два русских мастера нашли таки друг друга. Да! И каждый сделал своё волшебство так необходимое для нового знакомца. В итоге, квартира дяди Миши сверкала роскошной королевской мебелью, такой, что и у не каждого президента или миллионера увидишь. А у Серёжки под железом корпуса обычного, невзрачного и занюханного Гетца 'билось сердце калированного мустанга'. Усиленная подвеска вела себя жестковато, но дополнительные амортизаторы, снятые на свалке за копейки с расфаршированного Феррари и расформатированного в аварии Порше гасили редкие неровности дорожного покрытия, что попадались на пути усовершенствованного южнокорейца.
- И это! Ещё! - напутствовал дядь Миш своё чудо-изделие, поглаживая рукой обивку мебели в квартире после полного расчёта и устной процедуры приёма-сдачи, - ты на газ очень осторожно нажимай, нежно, ласково и аккуратно, как будто девку в первый раз за грудь трогаешь или гадюку ногой проверяешь - живая она или нет. С трепетом! А то, сам понимаешь, движок с ведущими вперёд улетит, а задние колёса с багажником на дороге останутся...
И Серега ездил осторожно. Движок работал нормально. И даже, как ни странно, был на трассе экономнее вдвое, не переделанного. Зато объём стандартного бензинового стада под капотом Гетца дядя Миша сумел увеличить почти в два раза. Расточил цилиндры и головку блока, поставил новые внутренности, заменил и увеличил прокладки, усилил соединения. Много чего сделал чародей автосервиса. Движок, из стандартного корейского, на один литр и четыреста кубиков, превратился в двухсполовинной литровый турбоагрегат! А главное, главное , что заводской номер двигателя и шасси автомобиля остался на месте и не изменился, естественно! Кто въезжает в тему, тот поймёт какая это круть! С виду велосипед, а по жизни - самолёт получился. Вот только не успел новый хозяин в паспорт транспортного средства записать объём нового приобретения. Осчастливил дядь Миш Серёгу так, что тот даже и не понял и не осознал в начале своего счастья в полной мере. Но и Серёга отплатил мастеру ремонта железных коней сторицей. Мебель блистала на зависть соседям, родне и знакомым. А особенно любил ею дядя Миша похвастать перед заносчивыми коренными пейсатыми, у которых от зависти лицо кукожилось старой змеиной кожей при виде красоты и великолепия царивших в квартире репатрианта даже толком не знающего язык страны пребывания.
От Ришона до его промзоны четыре нормальных светофора. Пятый это поворот на Лишански - улица такая. Итого километров пять не больше. По ней до Холона совсем чуть, если на зелёную волну попасть. А за первым возле пожарки рамзором* затаился в два часа ночи полицейский патруль на форсированном мерседесе, с компьютером, мигалками и парой полисменов в нём. И прибор у них немецкий навороченный, чтоб ловить наглых тех, кто посмеет превысить разрешённую скорость в шестьдесят километров в час, хоть на километр. Тут тебе и фото, и видео и радар, и чип интеловский - всё в одном. Только успевай штрафы да никудоты* выписывать, да эвакуатор вызывать, чтоб машинку на штраф площадку увезти с места нарушения. Да. В общем: засада полная, капкан и ловушка с сыром для мыши. А вместо сыра: тишь, пустота и освещённая улица имени первого и последнего одноглазого генерала израильской армии, ведущая прямиком к скоростному хайвэю. Хорошая трасса. Асфальт не рвется от перепада температуры в шестьдесят градусов, как в Сибирской России. Последняя технология германской технической мысли, уложенная на песок, сверкает днём на солнце наждачными вкраплениями. Едь - не хочу. Особенно, если сотку Гетц за четыре секунды с места берёт в разгон. А Мерс: навороченный, тяжёлый и вылизанный - за восемь. Это они потом посчитали, вместе.
А пока. Один из полисменов капитан - руси. А второй, младший, тоже из наших, но по-русски уже не рубит хорошо, но всё понимает - родители не дали забыть отпрыску язык далёкой Родины и Отчизны.
А у дяди Серёжи в тот день заболела дочка. Вирус гриппа с прошлого года мутировал, старые лекарства не брали нового возбудителя болезни, и маленькой девочке стало очень плохо.
- Начальник! Отпускай! У дочки температура под сорок - надо срочно в больницу! - шеф был относительно нормальный, русских уважал. Дядю Серёжу за высочайший профессионализм обойщика мебели обожал, но зарплату, гад, зажимал, как обычный жадный еврей денежного назначения. Ну, сволочь местная, полумарроканская. Ну, наши знают - живолглот без совести, нормальных рук и образования, но ушлый - паскуда. Однако знал - дядя Серёжа отработает вдвое. За дочуньку - костьми ляжет. Но поинтересовался хитросделанный - свой же производственный план ночной смены ближе к телу.
- А что не скорой помощью? - намекнул на потери от отсутствия мастера и предложил свою версию действий рачительный Рафи. Дядь Серёжа так глянул на угодливую рожицу хозяина, что тот понял - лучше уступить. Потом всё равно отработает. Да и за ночные часы не надо сто пятьдесят процентов платить - чистая экономия.
- А успеешь? - усомнился, отступая, он, - На твоём-то 'Хундай Гетце'? - на что Серёга только снисходительно усмехнулся.
- А я попробую, - ну, и попробовал. Ночь, пустая трасса по Моше Даян до Лишански, а дальше - скоростной Аялон, до Вольфсон-больницы. Только упрежь, надо дочку забрать из Холона. Пять светофоров до поворота и шестой на трассу. Зелёная волна рассчитана хитрым компьютером, так, что если хочешь проскочить, то ехать надо не ниже девяносто километров в час между трехцветными вертикальными глазами на каждом перекрёстке. А в городе больше шестидесяти кэмэ в час ездить запрещено. Вот и решай папа, что тебе дороже: здоровье дочери или права водительские, вместе с машиной, а заодно и возможность получения срока до шести месяцев в тюрьме, если, не дай бог, последствия тяжёлые будут. Но ночь темна. Город спит после трудового дня в неге предутренней тьмы, а дочка у Серёги одна, пока. Прикинул Серый все да и нет. Риск есть, но оправдан он для мужика на двести процентов. И вжал мастер мебельных дел педаль регулирующую подачу топлива в полик, медленно, нежно и без фанатизма, но основательно и без права повернуть назад. Ему ж ещё на работу надо было успеть вернуться к утру, чтоб закрыть рабочий день в мастерской у алчного Рафика. Прикинул Серый верно. Если разогнаться от первого к последнему, то, как раз попадёт на волну.
Русифицированный Монстр под капотом взревел и швырнул машину вперёд мощью взорванной смеси бензина и воздуха в цилиндрах так, что огни фонарей по бокам широкой улицы слились в смазанные скоростью светлые черточки, стремящихся наплыть друг на друга пятен. Гетц присел, вжатый в дорожное покрытие набегающим потоком уплотнённого напора воздуха, и пронзил своим обычным корпусом пространство зелёной волны, как острая игла прошивает вязь мягкой и податливой ткани, направленная вперёд твёрдой рукодельной пятернёй опытного мастера. Металл звенел, сопротивляясь запредельному для этой модели ускорению. Секунды растянулись круглыми мазками счёта чисел верхней зелени прыгающих за спину светофоров. Вот ещё чуть и поворот на Лишански. Полкилометра до дома. Остановиться. Супругу с дочей в машину, и на скоростной Аялон. Делов-то: на пятнадцать минут и километров на двадцать до Вольфсон-больницы.
Вот только полисмены в этот план как-то не вписывались, а судьба их уже припрятала за невзрачным щитом на дороге . И стоял ихний Мерседес с открытым багажником, специально - чтоб сигналки на крыше мерса издалека, на освещённой трассе, не видно было мчащемуся лихачу. А сверху, над крышкой багажника - радар. Сиди господин полицейский в кабине кондиционированной, кури, басни плети напарнику и жди, когда засверкает всеми красками плоский экран встроенного в эмвэдэшную сеть компьютера, и завопит динамик, и замигает тревожная лампочка, сообщая о совершении проступка на дороге. Останется только выйти, одеть фуражку, махнуть ручкой и справедливо положить права любителя скоростной езды на суровый алтарь справедливости и закона. Да.
- Серый, сколько ж ты ехал? - спросил я мебельщика, когда он добрался до этой части истории. Ну, не выдержал я напряга.
- Да ты знаешь Марк, мне не до спидометра было! Дочку бы успеть в больничку довезти. Кстати и спидометр мне дядь Миш заменил. Поставил то ли спортивный, то ли индивидуальной сборки, или особый что-ли, на четыреста кэмэ по циферблату. Ну, я так думаю, что не меньше двухсот девяносто было. Я им это так и сказал, когда они меня на красном свете светофора смогли догнать. Я ж все пять трёхглазых пролетел за секунды, а последний не успел - красный зажёгся. Ну, я и дал по тормозам, как положено дисциплинированному водителю. Стою, ждю, а сзади полулицы сверкает синим и красным, воет сирена и орёт громкоговоритель.
- Водитель 'Хундай- Гетц'! Немедленно принять вправо и остановиться! - грохот, шум, татарарам на километры в тишине ближневосточной ночи.
- Опупели наши менты немного, я и так стою! Куда стоячее? Вправо некуда. И так в правой полосе жду - направо ж свертать - а куда? На пешеходную дорожку через бордюр? Объехали они меня на красный свет. Сами правила нарушили. Закрыли дорогу своим Мерсером. Осторожно вышли. Фуры на бошки одели. А как же - если не наденут, то имею полное юридическое право начхать на них и двигать своим курсом, так как форму одежды нарушили. А значит, может и ряженные полисмены, а не настоящие. Подстраховались ребятки. Очень им любопытно, кто их уделал, как стоячих. Они же даже понять ничего не успели. Вжик, пронеслось что-то мимо, с фарами, по дороге. А что? Может и не я вовсе. А кроме меня и нет никого. И задние фонари то они в погоне видали. Мои фонари. Вот они. Но не может эта консервная южнокорейская банка на колёсах обойти форсированный трёхлитровый элитный германский турбомотор! Не может! Ёптыть! А оно вот - есть. Стоит, тихо бурчит на холостом ходу поршнями. И от этого противоречия в мозгах у служивых сильно бурлит серое вещество. Молодой коп руку на открытой кобуре держит, ладонью на рукоятке 'чезеты семьдесят пятой'. Капитан присматривается сквозь лобовое стекло к моей физиономии. Однако сбоку подходит, молодой страхует, и явно снимают ситуацию на видео для полного счастья и фактических доказательств моей вины, если что.
Разобрав точно марку машины, молодой рав самаль( старший сержант) даже оглянулся вокруг. Не, инопланетян нет. Тарелки в небе отсутствуют. Самолёты тоже. Вертолёты не летают.
- Кос има шело! (Твою мать!) Ма зэ ая бихляль?(Что это было вообще?) - в итоге подумал на иврите выстраивая и формулируя мат по-русски и справедливо удивляясь, он.
- Добрый день! - ошарашено поприветствовал Серёгу капитан-серен дорожной полиции в три часа ночи, подойдя к открытому водительскому окошку. Быстро осмотрел внутренности машины. Ничего подозрительного не обнаружил. Реактивный поддув, размером с транспортный Геркулес и лопатки сопла истребителя не просматривались! Ступы, метлы и помела не было и в помине. Мужик-водитель: обычный оле ходаш*, морда русская, скуластая, рябая чуть, стрижка короткая. Руки мастеровые, рабочие, загорелые до плеч коричневым цветом от постоянного ношения футболки с коротким рукавами на жарком восточном солнышке. Оружия нет. Наркотой не тянет. Алкашный выхлоп отсутствует. Только озабочен руси чем-то и глаза красные от недосыпа. Во ребус! Вот загадка! Попробуй, угадай-ка.
- Доброй и вам ночи, парни, - в тон, но по-русски ответил Серёга и грустно вздохнул, что не укрылось от внимательного взгляда и слуха офицера.
- Прошу предъявить права и документы на машину! - разговор неожиданно перешёл на великий и могучий. Услыхав родную речь, хоть и с акцентом, из уст представителя порядка у Серого затрепетал лучик надежды, где-то в глубине души. Мастер передал книжицы страховки и картисы ришайонов в окошко, а капитан отдал их сержанту для пробивки по базам данных. Пока тот этим занимался, кэп спросил Серого.
- Вы знаете, с какой вы скоростью ехали по дороге? - брови офицера поднялись вверх в любопытстве ожидания ответа.
- Не, не знаю, - честно ответил Серый, - мне не до спидометра сейчас было.
- А сами? Как думаете? Сколько? Если мы гнались за вами со скоростью двести пятьдесят и догнали только потому, что вы остановились на красный сигнал светофора?! - врать было бесполезно.
- Ну, двести семьдесят наверно, - уменьшил реальную цифру на пару десятков кэмэ в час мебельщик.
- У вас всё в порядке? Ничего не случилось?- умный попался офицер. Повезло Серёге. В распечатке поданной сержантом, значилось, что за три года вождения у отловленного нарушителя не было ни одного, даже самого мельчайшего нарушения правил. А тут космический полёт на колёсах! Чтож за причина была так грубо нарушить правила дорожного движения? Да хрен с ними с правилами - как он это сделал на этой узкоглазой замухрышке?
- Дочка у меня заболела, температура под сорок, надо срочно в больницу, вот я и лечу в Холон, А потом в Вольфсон, - сдался Серый капитану, а слёзы сами влагой забили нижние ресницы и уголки глаз. Дернулся кадык, проглатывая спазм нежности. Скрипнули зубы - давили слабость не достойную мужика, но почётную своей трогательностью заботы о дочке. Дрогнуло сердце у капитана. Понял он - рискует осторожно не за глупость, а по необходимости земеля. И жизнь у него ох не сахарная, но гордый мужик, может помощь и не принять. Сдуру - и дочкой пожертвует.
- А что скорая?
- Да все машины на вызовах, а поликлиника закрылась. Мне б её в приёмный покой и а там забирай в участок. Я ж понимаю - нарушил. Знал, на что шёл.
- Капот открой, - попросил грустно капитан. Пытался сам найти ответы на ночные загадки. Осмотр двигателя практически ничего не дал. На первый взгляд движок ничем не отличался от стандартного, кроме множества необычных деталей и обилия основательного металлического крепежа навесного оборудования. В сумраке света скупого уличного освещения отличий не разглядеть никак. Пришлось Серому расколоться. Но ни телефона, ни адреса дядь Миши он давать полицейским не собирался. Стоял на смерть, как партизан на допросе.
- Да, движок, поменял. Да. Виноват, что не внёс в паспорт машины вовремя. Да, скорость превысил. Да. Готов понести. Только будьте вы людьми - дочке плохо совсем. Штрафуйте быстрее и отпускайте. Или помогите, блин, раз вы такие справедливые. Мать вашу. Менты долбанные.
Оба служивых с интересом рассматривали и щупали диковинку, возникшую чудом провидения на их дежурстве. В голове у кэпа тут же созрел хитрый бартерный план. Итогом обмена было продвижение по службе, новые звания, должности, зарплата, пенсия и зависть местных коллег, что ежедневно строили нашим парням стеклянные потолки, стены и полы в государственном заведении, прикрываясь высокими словами о заботе. Но, для того чтобы у Серёги что-то ценное взять, вернее, чтоб он сам это отдал, вначале, это что-то весомое и нужное - ему надо было дать по нашему по-дворовому : не спрашивая цену, от всего сердца и души, не скупясь безвозмездно и безвозвратно конечно.
- Погоди, а тебе на какую улицу в Холон? - прервал Серёгин монолог с описанием мотора и начал уточнять капитан, начиная раскручивать первые намётки череды собственных мыслей.
- Гистадрут, - ответил, оживая, и не веря своим ушам Серый.
В ту ночь редкие прохожие, пересекающие по мосту улицы Йосеф Таль скоростной Аялон из Бат Яма в Холон, смогли бы увидеть странную картину. На пустую трассу вылетал, возмущённо шипя резиной и рассекаемым воздухом с поворота от улицы Эйлат, сверкая, мигая и воя сиреной мощный полицейский Мерседес. А за ним нисколько не отставая, а заметно догоняя и как бы пытаясь подтолкнуть солидную европейскую машину, рвался вперёд маленький, как воробей, но проворный - как мустанг - неимоверно шустрый Хундай - Гетс. Машины пулей выскочили на трассу, взвизгнули покрышками, и растворились вдалеке габаритными огнями, стремительно уменьшаясь в размерах в сторону поворотного круга у больницы Вольфсон. Охранник железнодорожной станции Холон - Бат Ям, что вышел курнуть на улицу и лицезрел искромётную прыть ночной гонки, так и остался стоять с открытым ртом и дымящейся у сандалет выроненной сигаретой.
- Ну, ни буя себе, покурил на воздухе, - подумал, провожая взглядом мерцающие вдалеке огоньки габаритов машин и полицейской мигалки. И, на всякий случай, проверил микроузи у пояса, а вдруг террористов снова ловят?
Полицейский Мерс мгновенно "пробил" дорогу сквозь охранный махсом* больницы и буквально завёл за собой рычащий Хундай вплотную к широкой стеклянной двери приёмного покоя.
Когда дочку увезли за ширму, взяли анализы, проверили температуру, поставили диагноз, капельницу и дали лекарства, то она заснула, впервые за двое суток. Мама прикорнула рядом сморенная бессонницей и хлопотами. Надо было отдавать долг капитану.
- Ну, что, командир, поехали в участок? Сдаваться? - спросил Серёга, тяжело вздыхая в сожалении от обещанной им самим предстоящей расплаты за своё вынужденное ночное ралли Ришон - Холон - Аялон - Вольфсон. Капитан неожиданно засмущался, сержант заинтересованно приблизился и кивнул, одобряя действия начальника, коллеги, товарища и однополчанина по алие*.
- Ты это, ты того, слышь, ты нам телефончик дяди Миши дай? А? - попросил, краснея, смущаясь и почему-то волнуясь, офицер. Теперь брови Серёжки взлетели вверх. Ситуация менялась в лучшую сторону.
- Дак четыре утра почти, - начал брать ситуацию под контроль и в свои руки мебельщик.
- Мы это, мы не просто так, мы заплатим, сколько скажет. Ты только рекомендацию дай? - дядя Миша матерился долго. Но когда наши полицейские объяснили, что расходы берут на себя. Рассказали детали знакомства с Серёгой, то мастер сменил гнев на милость. С тех пор от этой пары израильских ментов ещё никто никогда не смог удрать. Даже кортеж премьера обогнали по пустынной дороге на Эйлат, при перехвате дерзкого лихача, бравые руси. А премьеры, они на абы чём не ездиют. На участке, который обслуживают новоиспечённый майор и лейтенант практически не бывает грубых нарушений и катастроф. Дочка у Серёги растёт. Скоро в армию. Дядь Миша отбивается от элитных клиентов на Лексусах. Серега покинул хивровую хивру скупердяя Рафи и завёл собственный бизнес по ремонту мебели, прикупил инструменты и удобное переносное оборудование. Пашет как вол, надо ж дочуне на учебу деньжат наскрести после окончания её службы в армии. А Серый на серебристом Хундай-Гетс правила не нарушает. Движок вписан в паспорт машины на законных основаниях, и автомобиль легко проходит ежегодный тест. Вот только свою тайну усовершенствования мотора дядь Миш никому так и не рассказал. А интересно, правда, как же он его туда всобачил, в этот корейский тазик на колёсах?
Да, кстати, Серёга проверил максимум мощи усиленного Гетца - 315 кэмэ на час. И говорит, что на такой скорости серебристый и легкий корпус оттюнингованного Хундая буквально вдавливает в трассу набегающий воздушный поток.
- Надо бы аэродинамику поменять, как у Феррари и крылья приделать, как у самолёта, для полного счастья... - сказал ему я и попросил телефончик дяди Миши...
Написано по реальным событиям со слов очевидца и главного героя. Адрес 'секретного' мусаха* - имеется. Хотите - верьте, хотите - нет.
И последнее. Очень не любит дядя Миша местных "Рафиков". И если ему такой Хаим попадается в качестве клиента, то обязательно ставит на машину свою личную метку, крестит и освящает по православным канонам. Как космонавты перед стартом. Шоб лучше ездила.
Мусах* - автомастерская.
Алия* - восхождение.
Оле ходаш* - новый репатриант.
Никудоты* - баллы за нарушения правил. Проезд на красный - десять никудот. Получишь 12 - и пересдача.
Рамзор* - светофор.
Махсом*- шлагбаум.
Серен* - капитан.
Рав самаль* - старший сержант.
Микроузи - вариант компактного ручного автомата-пистолета-пулемёта. Ещё более компактный.
Хивровая хивра* - русицированный ивритизм. Хивра - фирма. Созвучие новосделанного прилагательного хивровая и русского 'херовая' вполне определяет отношение Серого к жлобу Рафи и его соплеменникам.