Поляков Влад : другие произведения.

Варяги: Надломленный крест

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*21  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Купить книгу можно ЗДЕСЬ Если не помогают многоходовые и запутанные интриги, то "гордиев узел" противоречий между Римом и Русью способен разрубить меч войны. И с обеих сторон поднимаются знамена уже не стран, но богов. Ведь войны за веру - особенные войны. Но обе ли стороны преследуют те цели, о которых заявлено во всеуслышанье? Ватикан и лично Папа Иоанн XV готовы на этот счет серьезно поспорить... Тайно, чтобы не узнали те, кому знать не следует.
  Поляков Влад
  Варяги: Надломленный крест
  
   Если не помогают многоходовые и запутанные интриги, то 'гордиев узел' противоречий между Римом и Русью способен разрубить меч войны. И с обеих сторон поднимаются знамена уже не стран, но богов. Ведь войны за веру - особенные войны. Но обе ли стороны преследуют те цели, о которых заявлено во всеуслышание? Ватикан и лично Папа Иоанн XV готовы на этот счет серьезно поспорить... Тайно, чтобы не узнали те, кому знать не следует.
  
  
  'Снаружи и внутри - из холода тюрьма;
  Куда ни посмотри - кругом, зима, зима.
  Скребется где-то мышь, в окне танцует тьма,
  И ты во тьму глядишь, чтоб не сойти с ума.
  Беги, беги вперед, покуда хватит тепла,
  Покуда крепок лёд, пока летит стрела;
  Не дай господь тебе мой свист услышать!
  Беги, беги вперед, беги, не чуя ног,
  Хоть холод мышцы рвет, хоть нет в снегу дорог;
  Пусть даст тебе твой Бог силы - ВЫЖИТЬ!
  Морозный воздух спал в пушистых перьях сов;
  В ночь я тебя позвал - и ты пошел на зов,
  А я твои следы свиваю тихо в нить -
  Сегодня сможешь ты мой голод утолить!
  И вьюги круговерть тебя утянет в ад;
  Где тропы топчет Смерть - не повернуть назад!
  А я крадусь в ночи, учуяв теплый след;
  Прошу, молчи, молчи - тебе спасенья нет!'
  
  Канцлер Ги, 'Вендиго'
  
  
  Пролог
  Май (травень), 990 год, недалеко от побережья Зеландии
  
   Эйрик Петля чувствовал себя превосходно. Море, свежий ветер, покачивающая палуба большого и могучего драккара под ногами. Нового драккара, который из-за буйной фантазии его конунга все же получил имя 'Нагльфар'. Вместо головы дракона или иного чудища, на которых у конунга всегда хватало воображения - личина с закрытыми глазами и выражением полнейшего безразличия. 'Нагльфар'... Тот самый корабль, выплывающий из царства мертвых, обители Хель, слишком тяжелый, чтобы без магии держаться на воде и несущий погибель всему живому. И все же Эйрик признавал, что толика правды в подобном названии была.
   Его драккар был велик, массивен, с большой осадкой, из-за которой далеко не во все реки то мог заходить без опасения сесть на мель. Зато и вооружен был солидно, по мере Петли даже немного избыточно. Камне- и стрелометы на специальных поворотных платформах, да к тому же и обслуга находилась под защитой деревянных, обитых железом щитов. Это на палубе. Бойницы по бортам, из которых били уже не полноценные стрелометы, но вместе с тем и не обычные самострелы. Последние предназначались не для сокрушения корпусов кораблей врага, а для прицельной стрельбы по находящимся на них людям. Ну и метатели 'греческого огня', числом шесть. Нос, корма, по два с бортов. Новые, изрыгающие огненные струи на еще более дальнее расстояние, превращая 'Нагльфар' в такой крепкий орешек, от которого лучше держаться как можно дальше.
   Мореходность драккара также радовала душу варяга. Хорошее парусное вооружение, которое с недавних пор легко позволяло ходить против ветра, удачные обводы драккара - все это позволяло развивать хорошую скорость, не уступая другим пенителям морей.
   И чуть ли не самое главное, без чего, по искреннему убеждению Эйрика, драккар, каким бы совершенным он ни был, всего лишь груда дерева, парусины и железа. Варяги, что находятся на нем, вооруженные и готовые к любым превратностям судьбы. Две с лишним сотни клинков. И не набившиеся, как соленая рыба в бочонке, а чувствующие себя вполне нормально, привычно. Тут Петля не мог не вспомнить, как первоначально не мог поверить в подобное число, костеря своего конунга и побратима Хальфдана Мрачного от всей души.
   Ан нет, вот оно. Воплощение казавшегося маловозможным. Ведь при постройке 'Нагльфара' были позаимствованы кое-какие очень интересные решения ромейских корабелов. Ведь их дромоны-переростки, называемые хеландиями, позволяли находиться на их борту и трем сотням без тесноты и обиды. А коли так, то почему бы и не использовать опыт старых врагов. Вот Хальфдан и использовал, поставив захваченных в битве у устья Дуная ромеев как невольных помощников в воплощении полезных новинок. Вот те и трудились, имея выбор: рассказать все известные им секреты или же закончить свою жизнь на виселице или с ошейником раба-траллса.
   Особо много они, конечно, не знали, все же не кораблестроители, но и поведанного хватило для кое-чего. И теперь это кое-что успело воплотиться в красавец-драккар с пугающим именем. Своего рода первенец, ведь следом за 'Нагльфаром' должны были быть спущены на воду и его 'братья'. Но ко времени выхода в море Эйрика Петли с полусотней подчиняющихся ему драккаров был полностью готов только 'Нагльфар'. Он и стал тем драккаром, на котором было поднято знамя Гардарики, и находился он, Эйрик, главный кормчий.
   Затем был переход до побережья бриз нового Йомсборга, где драккары Эйрика соединились с сорока драккарами йомсвикинтов под предводительством из недавно избранного ярла Торкеля Высокого. Сорок да пятьдесят - итого девяносто. Почти сотня, что и само по себе было немалым числом. А ведь и это было далеко не все. Две части союзного флота ждала встреча с сотней драккаров правителя Норвегии Хакона Могучего. И вот тогда получалась армада вовсе огромной силы, которой мало кто может противостоять.
   Та встреча... Когда она состоялась, Эйрик воочию смог убедиться в произошедших за последние годы изменениях. Драккары старые и драккары новейшие, они... отличались. Старые - не в смысле возраста, тут другое. Пенители морей норвегов и йомсвикингов выглядели более... уязвимо, не производили впечатления сокрушающей все и вся мощи, которое исходило не только от его 'Нагльфара', но и от других драккаров под знаменем Гардарики.
   Теперь Петля по-новому оценивал ранее случавшиеся разговоры с Мрачным насчет вводимых тем новинок в делах морских. Наглядное сравнение, оно такое. Ощетинившиеся метательными машинами и носовым метателем 'греческого огня' на палубе, готовые открыть бойницы для самострелов, а также бортовых метателей драккары под его, Эйрика, руководством. И куда более невзрачные у тех же сыновей Хакона Могучего, Свейна и Эрленда. Да, опасные. Да, с матерыми хищниками на борту. И все равно - не совсем то. И кажется, это понимал не только он, не только его окружение, но и они, норвежцы. Йомсвикинги то уже давненько поняли, еще тогда, когда покидали старый, изначальный Йомсборг. А вот сыновья Могучего ощутили это только сейчас.
   Впрочем, сотня драккаров Хакона Могучего - это именно сотня и ни единым меньше. Соединившись с ним и союзными Гардарике йомсвикингами, они могли начать выполнять свою главную задачу - сокрушить морскую силу Дании и ее нынешнего короля, Свена Вилобородого. А он, Вилобородый, уже должен был собирать корабли. Ведь перед соединением с Эйриком сыновья Хакона высадили на берег поблизости от крепости Лунд немалое число викингов. Другая же часть войска шла пешим путем с севера, от подвластных правителю Норвегии земель. Эти две части единого целого должны были без особых трудностей разбить находящиеся по ту сторону моря войска данов, довольно немногочисленные. А затем начать приводить к покорности все подвластные Вилобородому земли. За такой куш Хакон готов был на многое. Особенно если учитывать его договоренности с конунгом Хальфданом Мрачным.
   А драккары... Их назначение - разгромить ту армаду, которую несомненно соберет и отправит на подмогу своему наместнику в Лунде. Иначе нельзя, иначе его никто не поймет. А если и поймут, то заморские владения для него будут напрочь потеряны. Несколько месяцев и все, Хакон укрепится в Лунде и иных крепостях, мене значимых, так, что его оттуда уже не сковырнешь, особенно при поддержке на море соединениями драккаров йомсвикингов и руссов.
   Вот и болтались драккары вдоль Зеландии, высылая наиболее быстроходные корабли в разведку по разным направлениям в надежде обнаружить врага, движущегося хоть в сторону Лунда, хоть на их поиски. А несколько малых драккаров и вовсе были отправлены пробежаться в сторону основных гаваней, где находились на стоянках корабли данов.
   Дождались! Сначала вернулся посланный к Орхусу разведчик с радостной вестью о том, что корабли данов вышли из городской гавани и идут в открытое море. По его наблюдениям - в направлении Роскильде, что с юго-западной стороны Зеландии. Затем добавились наблюдения других разведчиков, подтверждающие эти сведения. Это означало одно - именно в Роскильде Вилобородый собирает силы в кулак. Следовательно, именно туда и стоило направляться объединенной армаде пенителей морей.
   Так и сделали. Благо возражений не было ни у Свейна с Эрлендом, ни, тем более, у Торкеля Высокого. Последний вообще не был склонен возражать такому известному кормчему, как Эйрик Петля, ну а сыновья Хакона Могучего... Эти, хоть сами и не были одарены умениями битвы на воде, но их более опытные советники также должны были разъяснить что к чему. И, как был уверен Эйрик. Разъяснили. Ведь пока что его приказы исполнялись без задержек и все без исключения. Впрочем, отдавать глупые распоряжения он и не стал бы. Слишком сильно дорожил приобретенной известностью.
   В итоге, они добрались. Не до самого Роскильде, конечно, но очень близко. Добравшись же, снова выслали быстроходные малые драккары. Удостовериться, все ли правильно продумано.
   Успели. Разведчики - те, первые - не ошиблись в своих предположениях и тем более в проведенных наблюдениях. Именно близ Роскильде Свен Вилобородый собирал свои корабли. Много кораблей, понимая, что для битвы с Хаконом Могучим понадобится большая часть из имеющихся у него. По наблюдениям, сейчас у Роскильде было более сотни кораблей, но они еще прибывали. Поэтому было принято решение атаковать сейчас, не дожидаясь, пока к Роскильде прибудут все без исключения корабли данов, вызванные туда королем.
   Сказано? Сделано. Без малого две сотни драккаров союзной армады в боевом построении показались в пределах видимости датских кораблей. Застать данов врасплох? Эйрик, конечно, ни за что не отказался бы от такого подарка богов. Но привык здраво оценивать обстановку. Поэтому понимал, что быстроходные разведчики не только у него есть, но и у противника тоже.
   Вот и не удивлялся. Когда увидел, что корабли Вилобородого тоже готовы к битве. Причем не просто готовы, но и могут, в случае чего, уйти под защиту крепостных стен Роскильде. И вообще. Роскильде-фиорд - место такое. Там хорошо отсиживаться даже большим числом кораблей. Не сотней, конечно, но... А атаковать это место, да под обстрелом из камнеметов... Тут только дурень польстится и никто иной. А он, Эйрик, никогда не согласится с инеистым великаном головами поменяться.
   Но пока Свен Вилобородый не собирался прятаться, он хотел биться. Коли так, значит, их желания совпадают. Только битва эта будет проходить не совсем привычным для противника образом. Не зря же в первую линию были выдвинуты его, Эйрика, корабли. До поры выдвинуты, поскольку одно из преимуществ драккаров Гардарики - мощные метательные машины на палубах. Значит, начнут битву именно они. Обстреливая корабли данов. А потом... драккары сыновей Хакона и йомсвикингов проскользнут вперед, становясь, в свою очередь, первыми, принимая на себя удар данов. Затем же... О, у Эйрика Петли найдутся и еще 'подарки' для врага.
   - Стоян! - подождав несколько мгновений, пока его помощник. Отвечающий за стрелков 'Нагльфара', подойдет, Эйрик спросил. - В наши камнеметы особый припас загрузили?
   - Конечно, Петля. Только уж прости, но эту новую придумку нашего конунга мы в низах храним, на палубу только необходимое число для залпа поднимать будем. Уж слишком это опасно.
   - Понимаю тебя. Но сначала...
   - Сначала пристрелка 'пустышками' из малой части камнеметов, - понятливо кивнул Стоян, подхватывая мысль главного кормчего. - А уже потом из остальных, особым припасом. В Нифльхельме жарко станет!
   - Туда данам Вилобородого и дорога! У меня к ним особый счет.
   Стоян понимающе оскалился. Сам он не был в числе тех, кто вместе с конунгом покидал Трагтон-фиорд, спасаясь от преследований папаши Вилобородого, короля Харальда Синезубого. Ведь еще тогда начали сильно прижимать. А порой и откровенно выдавливать с датских земель тех ярлов. Которые почитали исконных богов. Но теперь... Теперь один из изгнанников вернулся, причем во главе пары сотен драккаров и под знаменами тех самых богов, чьих земных детей попытались изгнать с принадлежащих сынам Асгарда земель.
   Что с Торкелем? - продолжил меж тем уточнять Петля. - Не увлекутся ли его йомсвикинги боем?
   - Не должны. При нем Любомир, а он всегда сохраняет спокойствие. Даже во время самого жаркого боя.
   Эйрик понимающе склонил голову. Любомир всегда хорошо себя показывал. Да и в последнем серьезном сражении сначала у Переяславца, а затем в устье Дуная проявил себя расчетливым кормчим, не склонным к риску, зато замечающим слабости врага. Именно такой варяг и требовался для того, чтобы осаживать при нужде слишком горячих йомсвкингов. Вот его и отправили на тот драккар, где находился ярл Торкель Высокий. Напомнив последнему, что к советам доверенного представителя Эйрика нужно относиться... соответствующе.
   Касательно же сыновей Хакона Могучего дела обстояли иначе. Йомсборг - по сути уже стал не просто союзен Киеву, но и почти зависим от него, вассален, как говорят в других землях. Ярл Торкель это осознает, поэтому воспринимает присутствие Любомира как должное. А Свейн с Эрлендом - это совсем иное. Они сыновья правителя Норвегии, Свейн так и вовсе наследник. Считают себя выше, чем всего лишь побратим - а не родственник по крови - конунга Руси-Гардарики. Хотя... Эрленд, исходя из каких-то причин, куда более склонен прислушиваться к нему.
   Зато Свейн - отдельная печаль. Поскольку он участвовал в битве при Хьерунгаваге, командуя не то тремя, не то четырьмя десятками драккаров, то считал, будто ему никто не может указывать, за исключением собственного отца. А подобное мало кого до добра доводило. Ведь к 'указам' он относил и большинство советов, которые входили в противоречие с его собственными намерениями.
   Опасно! Эйрик вспомнил высказанное Хальфданом Мрачным насчет Свейна. Его побратим предупреждал о том, что наследник Хакона Могучего может быть... непредсказуем и склонен к риску. И строго-настрого запретил Эйрику подвергать серьезной опасности драккары - как свои, так и йомсвикингов - за ради того, чтобы порадовать невесть что о себе возомнившего 'золотого мальчика', привыкшего, что все ему в рот смотрят. Слова были не совсем понятны по отдельности, но суть он все же уловил. А отдельные неясности... Все ближники Мрачного давно привыкли к некоторым странностям 'отмеченного Локи' конунга. Ведь по слухам тот же Хельги Вещий еще и не так чудил! Близ богов, близ... странного. Сам Петля почитал асов, не забывал приносить им богатые дары в храмах, но идти по жреческим или родственным путям... Не его это.
   Меж тем расстояние между его драккарами, движущимися не под парусами, а лишь при помощи весел, и датскими кораблями сокращалось. Еще чуть-чуть и начнется пристрелка. А за ней...
   Вот на мачте 'Нагльфара' взвились хорошо видимые флаги-знаки, приказывающие начать пристрелку. И почти незамедлительно воздух распороли округлые ярда, лишь представляющиеся каменными. На самом же деле - всего лишь глина. Почему именно она? Просто чтобы пристрелочные ядра были более приближены к боевым.
   Мимо, еще мимо... А вот эти хорошо легли. Значит, на них и равняться надобно. Вот и взвиваются флаги, приказывающие начать стрельбу уже не 'пустышками', а боевыми.
   Немного подождать... И вот уже воздух рассекают не просто шары из обожженной глины, а шары пылающие, а внутри них - тот самый 'греческий огонь'. Попадут в тот или иной корабль - на палубу или в борт, это неважно - разобьются и уже горящая смесь расплескается во все стороны. А горящий корабль - это страшно, особенно если водой пламя не потушить, лишь песком. Только все ли о том знают? И даже если знают, то на многих ли кораблях он имеется? Все же в этих морях с 'греческим огнем' еще не сталкивались. Слышали - да. Про то, что он есть у росских кораблей - несомненно. Но не сталкивались с его применением в сражениях. Именно это самое главное.
   Попадания! И разгорающиеся пожары на нескольких кораблях данов. Теперь у этих кораблей серьезные заботы, связанные с собственным выживанием. А меж тем камнеметы начинают перезаряжать, делая это без суеты, но и не затягивая. Обслуживающие их варяги понимают силу этого оружия.
   Зато даны засуетились. Поняли, что если они не ускорятся, то обстрел зажигательными ядрами причинит им несовместимый с продолжение боя ущерб. А поняв, гребцы налегли на весла, ускоряя ход кораблей. Значит....
   - Пора?
   - Ждем, - отмахнулся Петля от Бьорна, своего помощника, который управлял 'Нагльфаром' в то время, когда он сам был занят оценкой обстановки в целом. - Успеем сделать второй залп.
   Эйрик рассчитал верно. Снова взвились пламенеющие ядра, и лишь тогда на мачте 'Нагльфара' взвились флаги, приказывающие драккарам позади первой линии выдвинуться вперед, приняв на себя удар данов.
   Ну а драккары Эйрика, уже затормозившие, дали сначала задний ход, а потом, разделяясь на два крыла, стали готовиться к тому, чтобы обойти начавшуюся свалку с обеих сторон, ударив по тем целям, которые будут наиболее подходящими.
   Именно в этом и был замысел. Атака из метательных машин зажигательными ядрами, выдвижение вперед других, союзных драккаров, после чего корабли Эйрика должны были стать чем-то вроде орудия для нанесения добивающего удара.
   Пока все шло так, как и планировалось. Драккары сыновей Хакона и Торкеля Высокого приняли на себя удар данов. И тех и других было более сотни, так что тут ни одна из противостоящих сторон не могла одномоментно вырвать победу. Да и не должны были сыновья Хакона вкупе с Торкелем этого делать, их задачей было связать противника, заставить его втянуться в битву. Зато полсотни кораблей Эйрика - мощных и более сильно вооруженных - заходящие с двух направлений... О, они то как раз и должны были вырвать не просто победу, а учинить полный разгром врага.
   - А корабли Вилобородого того, начинают выходить из боя. Те, которые не сцепились еще с нашими, да так, что крюки-захваты не обрубить, - хмыкнул Стоян, для метательных машин которого сейчас дела не было. - Король данов решился пожертвовать частью, понимая, что иначе потеряет почти всех.
   - Вижу. Мне мороки глаза не замстили, - огрызнулся Эйрик. - Решил, значит, в Роскильде-фиорде укрыться, под защиту как места, так и крепости. Умный он, ну так я и не говорил, что у него вместо головы тюк с соломой. Флаги поднять... Корабли данов, какие можно, захватывать. На дно не пускать. Отходящие корабли данов не преследовать.
   - Кто ж добычу то на дно пустит, Петля! Да и преследовать - не лучший выбор. Они ж ретивого охотника за собой заманить могут. Мели там, аль специально старые корабли на доселе проходимых местах затопят. Даны, как и мы, на ловушки горазды.
   - Кто их знает, сынов Хакона. Лучше уж заранее предупредить.
   - И то верно.
   Будучи уверенным в том, что все отданные им приказы будут выполнены, Петля позволил себе ненадолго перевести взгляд с битвы на ясное небо над головой, заодно и поблагодарить Тора, Одина и Хеймдалля за то, что сражение складывается столь удачно. Локи, хитрого йотуна, он решил пока не беспокоить. Беспокойный бог слишком любил... шутить, причем замысловато.
   И внезапно...
   - Эйрик! - крик Бьорна был преисполнен негодования и даже какой-то чуть ли не детской обиды. - Что они... Зачем они ЭТО делают?!
   Кормчему хватило одного взгляда в сторону, куда указывал его помощник, чтобы понять - вот и случилось то, от чего он предостерегал. Единственное, что могло доставить действительно серьезные неприятности удачно разработанному и верно исполняемому замыслу битвы. Норвежские драккары... Они рванулись следом на отступающими в Роскильде-фиорд кораблями Свена Вилобородого. Гребцы на румах выжимали все возможное, стремясь настигнуть противника. Немногочисленные стрелометы, установленные на норвежских драккарах, работали. Стрелки - лучники и пращники - тоже старались, осыпая удирающие корабли данов градом стрел и камней. Но... Это была ошибка. Нет, хуже. Нарушение приказа, отданного тем, кто руководил битвой.
   - Сожри Гарм их потроха! Пусть Сурт вонзит свой меч прямо в задницу тому ублюдку, который отдал этот безумный приказ! О, Локи, сделай так, чтобы сломались весла на тех драккарах, которые мчатся к грядущим бедам. Огради неразумных сынов Асгарда...
   Ругань Эйрика и его же воззвания к божественным силам, как оно и ожидалось. Не возымели результата. Однако... он заметил, что в глупую и опасную погоню рванулись не все норвежские суда, лишь около двух третей. Под флагом... Свейна, наследника Хакона Могучего. А вот Эрленд со своими не последовал за братом, предпочтя следование полученным приказам.
   - Сколько датских кораблей можно не считать?
   - Мы подожгли одиннадцать судов, еще четыре затонуло от полученных повреждений. Шестнадцать захвачены или вот-вот будут, Петля, - ответил Стоян, обладающий острым зрением и к тому же привычкой подсчитывать меняющуюся численность противника. - Всего у короля данов меньше на тридцать один корабль. Три наших драккара протаранены, два уже на дне, один тонет. Выбрасываться на берег нет смысла, поэтому... Думаю, что и пленные есть, воины не получали приказ убивать всех, тем более раненых.
   - Я тебя услышал. Жаль, что это не все наши потери. Сейчас они увеличатся.
   Стоян и Бьорн понимающе кивнули. Не первых год по морям ходили. Знали, что к чему. Роскильде-фиорд для данов место родное, изученное, маневрировать они там умеют, все хитрости ведают. В отличие от Свейна, сына Хакона, который продолжал преследование. Хотя норвежец не мог не понимать, что его порыв, идущий вразрез с приказом и здравомыслием, другие союзники не поддержали.
   - Приказ всем. Малым ходом - ближе ко входу в Роскильде-фиорд, - с трудом удерживая гнев, процедил Эйрик. - Выход из фиорда не преграждать. Оттуда будут отступать драккары Свейна. Те, которые останутся.
   - Ловушка... Но какая?
   - Локи ведает, Бьорн. Вернувшиеся расскажут. Наше дело - подойти и ждать. При нужде - прикрыть отступление союзников, пусть и дурных.
   Добавить тут было просто нечего. А вот подумать над тем, что делать дальше - несомненно стоило. И у Петли были на сей счет.... определенные мысли. Те самые, которые появились скорее после сражения близ устья Дуная.
  
  ***
   - Больше двух десятков драккаров! Именно столько ты, Свейн, сын Хакона, потерял в своей безумной затее, - расхаживая по палубе 'Нагльфара', источал яд Эйрик Петля, обращаясь к сыну норвежского правителя. - Сколько же викингов пало в бою либо попало в плен к данам, того я не ведаю, но немало, то очевидно.
   - Я потерял семнадцать...
   - Семнадцать утонуло, село на мель или сгорело, - перебил Свейна Петля, смотря на него, как на вздорное и неразумное дитятко, которое и надо бы высечь, да возможности нет. - А еще шесть после всего случившегося более походят на дырявые и обожженные корыта, чем на боевые корабли. И видят боги, в том только твоя вина.
   Свейн заскрежетал зубами, но от сколь-либо внятного ответа все же воздержался. Видел, что все, присутствующие на совете, смотрят на него... без тени приязни.
   Совет. На него Эйрик воззвал тех немногих, кто мог принимать решения, имея за собой немалое число кораблей. Таковых было всего четверо: он сам, ярл Торкель Высокий, да Свейн с Эрлендом, сыновья Хакона Могучего.
   Разговор был необходим, особенно в свете того, что случилось с излишне ретивым Свейном, соблазнившимся преследованием противника в не шибко знакомых водах, да еще прибрежных, да еще в родном для врага фиорде со всеми его 'милыми' особенностями.
   Свейн ведь на что рассчитывал со своими семью десятками драккаров? Ворваться 'на плечах' противника внутрь Роскильде-фиорда и, протаранив часть судов данов, уцепиться крючьями за борта оставшихся, решив исход битвы на палубах их кораблей. К тому же искренне думал, что Эрленд последует за ним, пусть и нарушая полученный приказ.
   Не вышло. Эрленд остался, а значит, вместо почти что равенства его драккары стали уступать числом кораблям Вилобородого. Впрочем, это не остановило Свейна, рассчитывавшего, что бегущий враг - это враг, потерявший боевой дух. Зря. Ведь есть еще такие воинские хитрости как ложное отступление, заманивания в ловушки и прочие очень неприятные для увлекающихся военачальников премудрости.
   И первой из таковых стала ловушка под название 'рукотворная мель'. Точнее мели, поскольку их было немало. Свен Вилобородый, понимая, что вполне может возникнуть необходимость отступить, приготовил для преследователей неприятные подарочки. Взял, да и притопил в доселе проходимых местах старые, готовые вот-вот развалиться корабли, от коих все равно не было никакой пользы. Вестимо, заблаговременно отметив особыми знаками опасные места, чтобы никто из своих в эти ловушки не попался.
   Сработало. Несколько драккаров Свейна на всем ходу врезались в притопленные корабли. А врезавшись, быстро выбраться было уже невозможно.
   Результат оказался весьма печальным. Мало того, что у Свейна стало меньше драккаров, так и остальные были вынуждены снизить скорость до очень малой, опасаясь попасть в такие же западни. А малый ход - это просто подарок для вражеских стрелков как на кораблях, так и по берегам Роскильде-фиорда.
   Тут бы Свейну подобрать команды с потерпевших бедствие драккаров и смываться, поняв, что продолжение ТАКОГО боя влечет за собой еще большие неприятности. Но нет, один из победителей при Хьерунгаваге, что называется, закусил удила. Нельзя сказать, что Свейн впал в состояние берсерка или в нечто схожее. А вот поселившаяся в его голове мысль, что лишь продолжением нажима на данов можно вырвать победу... Это присутствовало.
   Равно как был и встречный удар датских кораблей. Которые, развернувшись - воспользовавшись выигрышем по времени из-за вынужденного замедления драккаров Свейна - атаковали те суда Свейна, что показались наименее опасными. Причем прослеживалось стремление прижать драккары норвежцев поближе к берегу с вполне понятными целями. Ведь стрелки на берегу, они никуда не делись, а зажигательные стрелы - штука неприятная, особенно выпускаемые с завидной частотой и в огромном количестве.
   Лишь поняв, что положение становится совсем печальным, Свейн отдал приказ отступать. Только сделать это смогли далеко не все.
   Стоит ли удивляться, что созвавший командиров на совет Эйрик Петля был... мягко выражаясь, в бешенстве? Вряд ли. Удивительным скорее уж было то, что его гнев не вырвался наружу в более широком кругу, чем он сам и остальные трое предводителей союзников.
   Выслушивая о себе 'много нового и интересного', Свейн понимал, что поддержки ему сейчас не будет ни от кого. Торкель, ярл йомсвикингов, смотрел на одного из тех, кто победил его буйное братство при Хьерунгаваге, с некоторым... любопытством и легким злорадством. И наследник Хакона Могучего понимал, почему именно. Йомсвикинг никогда бы не сунулся в возможную ловушку, не позволил бы ставить под удар своих людей, зная, что от их верности зависит очень многое. А будет ли нерушимой верность тому, кто допускает такие вот глупые ошибки? Особенно если он у Хакона Могучего не единственный сын, а другие только и ждут того, чтобы отодвинуть его в сторону.
   Об Эйрике и говорить не стоило, тот кипел и пыхал огнем не хуже дракона из-за нарушенного приказа. А вот Эрленд... Сводный брат вроде бы не так явно как остальные двое выражал свое недовольство, но вместе с тем было в его взгляде что-то такое, очень нехорошее... Так смотрят уже матерые волки на вожака в стае, понимая, что пока он сильнее, но подмечая любую слабость и... оценивая, когда же, наконец, можно будет попробовать занять его место.
   Свейн поежился от воображаемого ощущения холодной стали под лопаткой. Он хорошо знал своего брата. Равно как и то, что тот ненавидит его, хотя и успешно скрывает ненависть ото всех, включая их отца. Сейчас же... Сейчас он сам дал брату в руки еще одну немалой силы руну. Еще одну, которая несомненно займет важное место в сплетаемой тем паутине-руновязи, цель которой очевидна.
   - И что теперь делать станем, ярлы? - закончив излагать свое нелицеприятное мнение о Свейне, спросил Петля. - Даны заперты в Роскильде-фиорде, что хорошо, но мало. Конунг Хальфдан желает уничтожения большей части кораблей данов, да и Хакон Могучий, как я полагаю, желает схожего. Так?
   - Верно, Эйрик, - изобразил вполне себе пристойную улыбку Эрленд, не давая ответить брату, пользуясь тем, что Свейн уже, так сказать, проявил 'ум и сообразительность'. - Но атаковать 'в лоб' я не хочу. К чему это приведет - мы уже видели. Большие потери. Мы сможем уничтожить корабли данов, но сколько потеряем сами? А драккары будут важны, если в войну вступят германцы. Нет, не так я молвил, неверными словами. Обязательно вступят в войну, если узнают, что наш союз потерял силу на море.
   Эйрик кивнул, признавая правдивость сказанного, после чего пристально взглянул на ярла Торкеля, предлагая тому высказаться. Высокий не стал тянуть, заявив:
   - Мы их надежно заперли, прорываться они не осмелятся. Вот и пусть сидят, а мы тем временем начнем разорять окрестности. У нас преимущество, мы владеем морем. Медленно, конечно, зато надежно. А потом Хакон Могучий тоже без дела не сидит. Сначала Лунд и другие города по ту сторону, затем и сюда придет, на берега Зеландии, уже ослабленной нашими стараниями.
   - Умные слова, достойные ярла Йомсборга, - уважительно произнес Петля. - И мы воспользуемся сказанным - полностью либо частью.
   - Частью? Почему? А, понял тебя, Эйрик, ты что-то свое готовишь. Расскажи нам.
   - Конечно, Торкель, для этого мы и собрались. Вы все здесь опытные кормчие, а значит внимательно следите за минувшими битвами на воде. И должны помнить ту, которая не столь давно случилась при устье Дуная. Ту часть битвы, в которой конунг Хальфдан ночной порой пустил малые суда на боевые корабли ромеев, предварительно загрузив их тем, что очень хорошо горит.
   Все твое ярлов вразнобой подтвердили, что очень хорошо помнят. А Торкель Высокий и вовсе сказал, что раз есть захваченные корабли данов, то он вполне понимает замысел союзника.
   - Тем лучше. Тогда ждем ночи и попробуем их корабли на прочность против пожирающего все и всех огня. Только вот, - ненадолго прервавшись, Эйрик продолжал. - Роскильде-фиорд - это нам не устье Дуная. Незаметно подобраться будет очень сложно. Из полутора десятков захваченных нами датских кораблей до цели дойдут немногие. И немногие из находящихся там воинов сумеют остаться в живых. Не хочу никого приневоливать, потому пойдут лишь охотники.
   Эйрик Петля понимал, что сейчас без жертв не обойтись. Воины пойдут не на верную смерть - это да - но опасность очень велика. Желающие, конечно же, найдутся, тут сомневаться не приходилось, но лучше бы среди них было поболее союзников и поменьше его собственных вояк. Не зря же конунг-побратим настойчиво напоминал ему, что варягов следует поберечь. В том числе и потому, что война с печенегами и стычки с ромеями близ Дуная и так собрали кровавый урожай. А впереди еще и эта война, которая обещала быть еще более тяжелой, изматывающей.
   Вот потому он уж как-нибудь сумеет объяснить своим, что их жизни нужнее в другом месте. А Валгалла... она уж точно подождет. Тем более кровавых и славных битв в ближайшее время будет предостаточно.
  
  
  Глава 1
  Май (травень), 990 год, Киев
  
   Растревоженный муравейник. Именно это определение первей всего приходило в голову, стоило прогуляться по улицам Киева, внимательно наблюдая за происходящим. Ничего удивительного, учитывая то, что именно сюда постепенно стягивались войска с востока, севера и юга Руси. Лишь те, которые с запада, шли в Искоростень, чтобы зря не бить ноги и копыта.
   Понимающим людям было понятно, что готовится нечто весьма серьезное. Не обычный набег, а удар по мощному противнику, которого с наскоку не взять. Тому свидетельство и то, что часть драккаров, причем из самых мощных и новых, во главе с 'Нагльфаром' Эйрика Петли уже отправились в неведомом направлении. Распространялись ложные слухи о том, что цель англы, франки, да и про данов тоже упоминали, чтобы не выделять их нарочитым молчанием. В общем, классическая 'перегрузка информацией' во всей своей сомнительной красе.
   Плюс посланные отряды в сторону Тавриды и к берегу Днепра, к границе отбитых у печенегов земель. Не для боевых действий, а за ради усиления войск в частично готовых пограничных городках-крепостях. Особенно со стороны Тавриды, ведь именно там находились столь значимые города-порты Херсонес и Корчев. Не будет там немалого числа воинов - Владимир Тмутараканский, ныне муж ромейской базилиссы Анны, может и рискнуть, отдав приказ попробовать прихватить то, что плохо лежит. Не с бухты-барахты, конечно, а лишь узнав о том, что Русь втянулась в серьезную войну. Уж в его искренней ненависти ко мне сомневаться не стоит!
   Только истинные причины это одно, а маскировка - совсем другое. Ведь отправка туда части войск вполне могла сойти за подготовку вторжения на ромейские или печенежские земли. Тоже плюсики в копилку ложных следов.
   Зато мало кому было ведомо, что к хазарскому кагану и печенежским ханам оставшихся не вырезанными племен были отправлены послы. У них, послов, была очень важная миссия - донести до давних врагов Руси некоторые прописные истины. Ничего особо сложного - лишь то, что если в ближайшие год-другой хоть один мало-мальски крупный хазарский или печенежский отряд начнет резвиться в пределах росских земель, то последует жесткая и жестокая ответная реакция.
   В случае хазар - поход на Итиль, в самое сердце дряхлого каганата. Вырви сердце или даже повреди его - ветхая конструкция непременно обрушится, погребая под собой всех ее обитателей. Каган со своими родичами и приближенными весьма искушены в политике, поэтому поймут. Да нет, они уже это поняли, вернув Белую Вежу и дав большой выкуп золотом за пролитую кровь. Так что им просто стоит напомнить, не более того. Да и безопасность посла с сопровождением практически гарантирована.
   Другое дело печенеги. Степные дикари во всем своем уродстве и убожестве. Слово для них - пустой звук. Неприкосновенность послов... также весьма сомнительна. Зато есть то, что они весьма почитают. И это страх. Тот самый, который им наконец-то удалось вдолбить под почти сплошную черепную кость печенежских ханов. Впервые за все время они ощутили, что с ними воюют не так, как они привыкли. Теперь никакой обороны, только ответные действия с предельной жестокостью. Напали? Готовьтесь, варяги придут и вырежут всех, кто держал в руках оружие, а женщин и детей угонят в неведомые края. И на месте кочевий появятся их каменные крепости, а по широкой реке начнут плавать страшные, изрыгающие всесжигающее пламя корабли.
   Именно страх и был тем инструментом, который предстояло использовать послу к печенегам. Испытанный недавно и еще не успевший притупиться ужас должен был стать порукой тому, что степняки не перейдут Днепр и не попытаются урвать кусок добычи.
   Однако, степняк живет по большей части набегами. И никакой страх не в силах отвратить его от этого занятия. Это было ведомо всем умным людям. Поэтому им предлагалось... изменить направление. Имелся север, где пройдя через земли мордвы и буртасов, у которых брать особо нечего, помимо них самих, можно было пощипать волжских булгар. Богатые края. По ту сторону Дона лежал хазарский каганат. Тоже хорошая добыча, к тому же уже ослабленная. Нет желания сориться с хазарами или те, по своей привычке, откупились? Так через их земли можно добраться и до Тмутараканского княжества. Кстати, привлекательность именно последнего варианта послу и было поручено подчеркнуть особо. Вдруг да выгорит! Тогда Владимиру, тать его, Святославовичу, хорошую пригоршню угольков за пазуху бросим. Пусть попрыгает, скотина этакая!
   В общем и целом, предпринимаемые меры для того, чтобы обезопасить Русь с восточного порубежья, можно было признать вполне удовлетворительными. Про болгар и говорить не стоило. С ними отношения были вполне приличные, а торговля даже усиливалась. Особенно учитывая тот факт, что торговый поток через уже болгарские Тессалоники обещал порадовать Олега Камня до слез умиления. Благо товары для продажи имелись, причем такие, каких в других местах не найти. Ведь со Священной Римской империей то торговля скоро прекратится. Во время войны какая торговля...
   Были еще венгры, но их король, продувная бестия Геза Арпад, тот еще затейник. Его стоит опасаться лишь тому, в чьей слабости он будет абсолютно уверен. О, вот тогда он навалится всеми силами, стремясь откусить наиболее жирный и вкусный кусок, после чего некоторое время будет со всем старанием его переваривать. Он уже такое проделывал, дело то привычное.
   Вот, собственно, и все соседи. Ну, помимо тех, с которыми начнется война. Венеды уже роют землю рогами и копытами, ожидая того дня, когда на голубиных крыльях прилетит сигнал в виде единственного слова: 'Можно!' А вот куда именно 'можно' - это зависит исключительно от реакции Священной Римской империи на творящееся в Дании. А твориться уже должно, уж Эйрика то я хорошо знаю!
   Эх, выбраться бы из Киева поскорее, а то дни, проходящие в ожидании вестей, откровенно напрягают. И не то что мне нечем заняться, скорее наоборот. Просто нервы, они не железные, а уж учитывая ощущаемую мной ответственность за надвигающуюся войну... Только если не спровоцировать ее сейчас, она все равно начнется, но уже на куда менее выгодных для нас условиях. Да и удержать союзников-венедов уже не в моих силах.
   Хочется, да колется! Ведь стронь я хотя бы часть собранных войск в сторону польских рубежей, как все сразу станет ясно, как день. А именно этой ясности мне и требуется избегать. До того момента, как уязвленный в самые болезненные места Свен Вилобородый, король датский, громко запищит, призывая на помощь всех, кто готов эту самую помощь оказать. И вот тогда...
   Священная Римская империя соблаговолит помочь? Тогда удар венедов, наемников из прусских племен и наших войск будет направлен по оккупированному Польшей Поморью-Померании. Удар с трех сторон: венедской, прусской. Причем именно с последней будут бить и наши войска, а также со стороны моря. Ведь наш флот далеко не весь ушел с Эйриком или символизирует силу Руси на Днепре, близ Хольмгарда и в черноморских водах.
   Не соблаговолит его императорское величество - точнее, правящие вместо него мать и бабка - нам же спокойнее. Будем, радостно похрустывая, совместно с норвежцами и венедами грызть вкусные куски Дании. Даже самые воинственные вожди Венедского Сююза удовлетворятся громкими победами и доставшимися им кусками Дании. На то относительно короткое время, которое потребуется нам, чтобы освоить полученное и подготовиться к новому удару, на сей раз безвариантно по Священной Римской империи.
   А пока остается ждать. Но не праздно, смотря в потолок и проводя дни в интимных забавах с Роксаной Змейкой, а перемежая отдых с многочисленные делами как правителя, так и человека, продвигающего вперед прогресс в некоторых его областях. А их, областей, порядочно!
  
  ***
   Ожидание закончилось внезапно. Совсем внезапно и в самый неподходящий момент. Проще говоря, когда в дверь, ведущие в мои личные комнаты, замолотили от всей души - это могло означать только одно, а именно срочные вести, с коими следовало ознакомиться безотлагательно. Иначе бы не стали стучать в дверь, на которой красовалась надпись рунами и кириллицей, запрещающая беспокоить без крайне важной причины.
   Почти всегда этой надписи более чем хватало. Но уж если в дверь с такой надписью - коей мы старались не злоупотреблять - все же ломились, это могло значить только одно. Те самые дела или известия, с приходом которых меня можно было хоть будить, хоть с дамы снимать. Собственно, как раз последнее и произошло. Сдернули аккурат со злобно шипящей от подобного развития событий Роксаны, заставив набросить халат на голое тело и потащиться через пару комнат к двери.
   - Ну? - одно слово было переполнено ядовитостью и угрозой показать вторженцу, где зимуют не то что раки, а целые хтонические чудовища. - И кто тут конунгу мешает отдохнуть душой и...
   - Вести. Срочные. Хорошие... - от души улыбающийся Гуннар бешеный, это явление крайне редкое, но о многом говорящее. - Я пройду?
   - Мы пройдем...
   - Вместе. И можем даже присоединиться.
   - Без Гуннара.
   - Он нам...
   - Не нравится...
   - Как мужчина.
   - Скучный.
   - Вот!
   Сестрички тоже тут? Ну и ну и ну! Раз уж вместе с Гуннаром появились Софья с Еленой, демонстрируя тем самым полное единство Тайной Стражи и жриц Лады - это и впрямь нечто из ряда вон выходящее. Что же до девичьих шпилек в адрес Бешеного, так он к этому давно привычный. Сестрички вообще остры на язык и никогда не стесняются демонстрировать это.
   А тема для подколок... Бешеного просто не соблазнило их предложение провести вместе ночь-другую. Вот они и отыгрываются по мере сил, но не серьезно, а вот такими вот высказываниями. Порой мне даже хочется посоветовать Бешеному поиметь каждую из сестричек, да по несколько раз, да от души. Но тот, как я понимаю, уже привык к такой атмосфере, она его даже малость развлекает.
   - Подождите здесь. Скоро мы с Роксаной к вам присоединимся, - посмотрев на Софью, которая явно хотела еще что-то этакое сказать, я добавил. - И нет, вы, красотки, к нам точно не 'присоединитесь'. Хотя... можете поговорить лично со Змейкой.
   - Не-а! - помотала головой Софья
   - Не хотим, - подтвердила Елена
   - Она дикая, начнет еще...
   - Ножами бросаться.
   - Рукояткой вперед.
   - Больно!
   Хм, а похоже, что Змейка уже в них чем-то прицельно кидалась. Неудивительно, эти две болгарки почти любого до белого каления довести могут. Впрочем, не о том речь. Вернувшись в спальню, я обнаружил уже заканчивавшую одеваться Роксану, которая очень так нехорошо посматривала в сторону, где находились наши нежданные гости.
   - Вести важные. Срочные, но хорошие, - сразу же пояснил я, сбрасывая халат и одевая более подходящие для приема пусть и своих, но все же гостей вещи. - Потому пока и не спросил, что именно.
   - Зато эти две... - в последний момент Рокси удержалась от какого-то явно уничижительного эпитета. - И так по всем постелям пробежались, теперь на нашу заглядываются! И даже мое присутствие этих... жриц не смущает.
   - Сестричек смутить, как по мне, в этих делах уже ничего не способно. Особенности восприятия мира у жриц Лады.... крайне непривычные для многих. У высоко стоящих на храмовой лестнице жриц так и вовсе за грань разумного заходит. Так что я предпочитаю принимать их такими, какие они есть. Да и вообще, они забавные. Поэтому не надо кидаться в их круглые попки и прочие выделяющиеся места чем-то чувствительным для хрупких девичьих тел.
   - Это они то хрупкие? - все еще изображая возмущение, фыркнула Роксана, но уже скорее нарочито, чем на самом деле. - Сказала бы я тебе... Оделся? Тогда пойдем, я страсть как хочу узнать, чем нас хотят обрадовать.
   И я хочу, хотя и могу строить определенные догадки. Однако, они сейчас ни к чему, ведь и так скажут, ничего не скрывая.
   Ну да, как только мы со Змейкой вышли в комнату, которую я для себя называл приемной... Не успели даже присесть, как Гуннар с ходу озадачил нас приятной новостью:
   - Было сражение в водах близ Роскильде-фиорда и в нем самом. Наш Эйрик победил. От кораблей Свена Вилобордого немного что осталось.
   - Подробностей хочу! - радостно оскалился я, плюхаясь в кресло. - И побольше, и со всех сторон, как военных, так и иных, не менее значимых.
   К моему искреннему сожалению, относительно политических последствий данной победы пришлось обломаться в полный рост. Этих новостей пока просто не было. Оно и понятно, ведь только-только само известие о победе до нас дошло. Зато чисто военных, тех и впрямь хватало.
   Петля все сделал правильно. Соединился со всеми союзниками, выслав разведчиков. Обнаружил место сбора вражеского флота, после чего, не затягивая, заставил данов вступить в сражение. При первой стычке те потеряли - немалой частью от метательных машин на наших драккарах - около трех десятков судов, после чего отступили под защиту крепости Роскильде и географических особенностей Роскильде-фиорда. А затем, под покровом ночи, Эйрик использовал брандеры. Много брандеров, полтора десятка.
   Были свои сложности, касающиеся того, чтобы хотя бы часть оных смогла добраться до вражеских кораблей. Однако, все оказалось решаемо. Несколько ложных атак в сумерки, под этим прикрытием разведывание верного пути, минуя мели естественные и искусственные. А темнота... она всегда помогает.
   Десяток брандеров были перехвачены 'дежурными' кораблями данов, в результате чего все они - и брандеры, и датские суда - исчезли в огненных вихрях. Ну а остальные все же добрались до места назначения, подпалив большую часть флота Свена Вилобородого. И уже потом, в качестве завершающего аккорда, в Роскильде-фиорд медленно и осторожно вошли нормальные драккары, а не брандеры. Добивать то, что осталось от датского флота. Заодно и потчевали глиняными ядрами с 'греческим огнем' внутри и ливнем стрел и арбалетных болтов любое подозрительное место на берегу. Большей частью просто так, но порой и вполне себе результативно. Потери были, спору нет, но в сравнении с вражескими они... не впечатляли. Особенно если учитывать, что немалая их часть из-за откровенной глупости Свейна, сына и наследника Хакона Могучего, дуриком сунувшегося в грамотно организованные норвежцами ловушки.
   Итог? Лишившийся собранного у Роскильде флота датский король. Невозможность послать морем подкрепления по ту сторону, к Лунду и иным крепостям. Господство на море союзного русско-норвежско-йомсборгского флота, дающее возможность шаг за шагом лишать Данию всех островных территорий.
   Выслушивая развернутое повествование Гуннара о действительно значимой и с далеко идущими последствиями победе нашего флота, я аж закрыл глаза и мечтательно заулыбался. Вот что значит соединить заблаговременное планирование и инициативу на местах. Эйрик просто умница, вряд ли бы кто иной на его месте справился лучше! И другие. Как я понимаю. Себя хорошо показали. Ну, за исключением излишне ретивого Свейна, ну да он не моя проблема. Пусть с ним Хакон разбирается, его же сынуля.
   - Теперь нет смысла что-то скрывать, брат, - констатировал очевидное Бешеный. - Норвегия, при поддержке нашей и Йомсборга, воюет с Данией. Если ты хочешь, то можешь 'обрадовать' этой вестью послов.
   - Они и так узнают, - отозвалась сидящая на подлокотнике моего кресла и жизнерадостно болтающая ногами в воздухе Роксана. - Да и о чем с ними говорить то!
   - Ну, красавица моя, тут ты не совсем права. Есть Генрих Клернийский, с которым поговорить небесполезным может оказаться.
   - Тогда сразу, чтобы как снег на голову на него это обрушить!
   Добрая Змейка! Хотя она права. В таких делах затягивать не стоит, лучше сразу зайти с козыря, чтобы потом понаблюдать за реакцией посла. Да и чем раньше он отправит послание своим повелителям... точнее повелительницам, тем нам лучше. Генрих, он человек и неглупый и... вменяемый. Да к тому же не из числа 'ястребов' по отношению к Руси. Хотя бы по той причине, что успел распробовать получаемые от торговли с нами выгоды. О нет, никаких взяток, прямых или косвенных. Ну разве что самым краем, самым-самым, едва заметно даже для наблюдательных персон. Ведь заранее продемонстрировать Генриху Клернийскому тот или иной товар из числа особенных, после чего намекнуть, когда и сколько его появится. Нормальная беседа с послом. А уж то, что он делает из разговора определенные выводы и совмещает выгоды для империи с пользой для себя родимого. Так это уж чисто его дела, я тут как бы и ни при чем.
   - Что с войском, Хальфдан?
   - С ним все хорошо...
   - Да я не о том! Пора выводить его из Киева к рубежам, но только чтобы не было очевидно, что оно на Польшу нацелено.
   - А пруссы на что? Пусть войско из Киева поближе к их рубежам сдвинется, а то и прямо на их земли. Договоренность с их племенными вождями есть, золота часть они уже получили. С прусских земель хоть по Польше бить, хоть на драккары садиться, чтобы к венедам отправиться, а оттуда датские земли своим присутствием удивлять.
   - Можно еще блазнить поляков и самого Мешко Пяста тем, что мы за плату хотим пройти через его земли, - промурлыкала Софья, приняв такую позу, что ее немаленький бюст вот-вот был готов вырваться из глубокого выреза платья. Да, сестра?
   - Да, сестра... Он не поверит, конечно, но мы от того не в убытке. Пусть думает.
   - Думы - это хорошо...
   - Когда они в печаль врагов ввергают.
   - Да.
   Мозгоклюйщицы! И ведь по делу говорят. Чем больше тумана, тем нам лучше. Пусть все вокруг дергаются и нервничают. Партия специально просчитана таким образом, что у нас заготовлены реакции на любой ход соперника. 'Туман войны' появится лишь впоследствии, от него, к сожалению, никуда не деться.
   А дальше... Разговор аккуратно свернули, потому как новости доложены, услышаны, даже решение о необходимости перемещения войска из Киева на земли пруссов принято. Это не говоря о менее значимом вроде желательности побеседовать с послом Священной Римской империи.
   В общем, все трое гостей удалились, хотя сестричек-лисичек пришлось буквально выпроваживать, а те лишь кокетливо глазками стреляли. Ну а у нас с Роксаной наконец появилась возможность закончить то, от чего нежданные гости так нагло оторвали.
  
  ***
   Разговоры с послами - дело, уже давно обратившееся привычной частью бытия, но вот менее сложным от этого оно не стало. Ведь разговоры разговорам рознь. Одно дело - обсуждения каких-то торговых договоров с одним послом. Совсем иное - официальное уведомление, что Русь отныне находится в состоянии войны с не самой незначительной страной. Такое принято говорить всем и сразу, да не абы где, а в престольном - он же тронный - зале. Помпезность, торжественность, присутствие приближенных, жрецов, военачальников... и тех самых послов.
   А их, послов, на Руси было не так уж и мало. Особенно после того как я, привычный к наличию постоянных посольств по реалиям своего мира, намекнул об этом желании. Желания подобного рода, озвученные правителями, имеющими солидный вес, принято принимать во внимание. Вот и приняли...
   Раньше в Киеве на постоянной основе терлись представители Византии, Священной Римской империи, да еще, пожалуй, хазарского каганата. Ну тогда, во времена Владимира. Сейчас же ситуация сильно изменилась. Болгария, Венгрия, Польша, Норвегия, Дания, Швеция, Булгария... Откровенные союзники вроде представителей Венедского Союза, полувассального Йомсборга и диковатых пруссов. С последними, правда, было сложно по той причине, что четких лидеров среди племен не наблюдалось. Но как-то выкрутились, послав сразу нескольких своих представителей. Просто так, чтобы символизировать. Даже такая экзотика для Руси этого времени как послы от Шотландии, Англии и Франции с Бургундией появились. И это явно не предел, нутром чую. Особенно учитывая тот факт, что торговые потоки, ведущие от нас во все эти страны, становились все более выгодными для всех сторон.
   Товары то серьезные, такие мало где найдешь, не говоря уже о соотношении цена-качество. Бумага, печатные книги, высокого качества зеркала. Ну и привычный товар, но от того не становящийся менее ценным. Какой именно 'привычный' товар? Да вроде мехов, моржовой и мамонтовой кости, добываемых на севере в качестве дани и просто добычи от диких племен. Сюда же стоило отнести клинки харалужной ковки, броню, изделия златокузнецов опять же.
   Ну и к нам везли товары, чего уж там скрывать. Шелк тот же на Руси не получить без должных материалов, коих у нас пока не было, а как добыть, лично мне покамест неизвестно. Красители опять же, которые ценились очень даже высоко, восточные пряности. Нефть... Это и вовсе для меня товар стратегического значения, потому как не с нынешним уровнем техники добывать ту, которая в пределах теперешней Руси находится.
   Так что... Торговля и политика на государственном уровне очень сильно связаны. Послы же служили очень полезным передаточным звеном. И не только в плане экономики. Тайная Стража Гуннара и вездесущие прекрасные жрицы Лады искали и находили подходы к некоторым из посольской свиты и обслуги. А любой такой ход - это источник ценной информации, порой даже возможного влияния на мысли влиятельных персон. Да и дезинформацию уже о наших делах скармливать тоже полезно. Как ни крути, а присутствие послов из всех значимых стран на постоянной основе - штука полезная.
   Наконец, чисто культурный аспект, равно как и эстетический. Киев и так был важным центром в Европе, а уж с учетом увеличения в нем значимых персон... Еще один плюсик в копилку влияния на международной арене.
   Но сегодня будет случай особый. Ведь официальное объявление войны в торжественной обстановке - случай для меня новый. К тому же...
   - Все приглашенные уже в престольном зале, конунг, - произнес появившийся на пороге комнаты, находящейся неподалеку от зала. Одинец. - Только тебя с супругой и не хватает.
   - Иду. Рокси?
   - А я готова!
   Вот и хорошо. Остается взять очаровательную валькирию под руку и двинуться вперед. Сначала из комнаты, потом по короткому, но широкому коридору. А вот и дверь в престольный зал. Не та, через которую входят приглашенные, а другая, с иной стороны. Для некоторых ближних, хирдманов охраны и нас со Змейкой. А охрана... Ее здесь хватает. Тут и речи не идет об излишестве, суровая необходимость, особенно если вспомнить, сколько раз меня пытались устранить самыми разными способами.
   Делаем всего несколько шагов по престольному залу. И вот он, собственно престол. Точнее даже два: один мой, другой для Рокси, как для законной жены. Только последний несколько пониже. Ну так оно и понятно.
   Автоматически окидываю взглядом зал и замечаю, что собравшиеся искренне заинтересованы в причине сегодняшнего приглашения. Значит, суть им неизвестна, что не может не радовать. Послы, приближенные, хирдманы охраны... все тут, все заняты своим делом. Именно делом, потому как некоторые слушают, другие наблюдают и все пытаются добиться своих целей.
   А вот и доселе стоящий чуть позади престола Магнус выходит вперед, пару раз громко ударяет своим посохом о пол и начинает громким, хорошо поставленным голосом изрекать 'протокольные фразы'. Не слишком навороченные, ибо у нас тут не Царьград и не Рим, но все равно необходимые.
   Слова, слова... Стоп. Теперь и суть пошла:
   - ...приняв просьбу Правителя Норвегии, конунга Хакона Могучего, конунг Руси Хальфдан Мрачный, союзно с ярлом Йомсборга Торкелем Высоким присоединился к войне противу корола данов Свена Вилобородого.И продлится война до той поры, покуда король Дании не уйдет с земель, которые ему не принадлежат. А также покуда не прекратит гонения на тех своих ярлов, воинов и простой люд, который почитает свою исконную веру в тех богов, коих и мы на Руси почитаем.
   Взгляд жреца Локи уже в мою сторону. Знак...
   - Да будет так, - говорю, не вставая с престола. - Бесчинства Свена Вилобородого, который продолжил гонения отца своего, Харальда Синезубого, на лучших людей своей земли мне не понаслышке ведомы. Поэтому... Пусть Грам Золотой, посол короля датского, приблизится.
   Вот он, посол Вилобородого. Представительный, опытный царедворец, почти без акцента говорящий на русском и действительно умный человек. Почему Золотой? Двоякая причина. Во-первых, цвет волос, и впрямь более всего напоминающий расплавленное золото. Во-вторых, богатство его семьи, полученное, кстати, от набегов на разные земли. Нормальное явление, естественное.
   Приблизился на положенное по нашим правилам расстояние. С учтивостью поклонился и ждет. Что ж, заставлять его томиться просто неприлично.
   - Поскольку между Русью и Данией война, то ваше присутствие здесь, посланник Свена Вилобородого, неуместно. Срок на сборы - три дня. Вам и вашим людям выделят охрану, после чего убедятся, что вы благополучно пересекли границы Руси. После заключения мира я буду рад видеть вас или того, кого изберет ваш король быть своим посланником в Киеве. За имущество не беспокойтесь, никто и пальцем его не тронет. К тому же будет приставлена охрана. И еще, Грам...
   - Слушаю вас, конунг.
   - Эта война ведется не с Данией и не с данами, а лишь с теми, кто не просто отвернулся от богов предков, не просто открыл путь жрецам бога, распятого на кресте... А с теми, кто, сделав все это, ополчился на своих братьев по крови, заставляя тех либо упасть на колени перед крестом, либо умереть или отправиться в изгнание... если получится убежать. Передай это своему королю, ярл Грам. А если в тебе еще сохранились те, прежние понятия о чести и гордости - передай то же самое всем, кто может и умеет слушать. Этим ты никого не предашь, а лишь объяснишь, против чего и за какие идеи идет эта война. Война, в которой твой король уже лишился большей части своих кораблей. Та война, в которой крепость Лунд и иные, находящиеся по ту сторону моря, пали или вот-вот падут, не имея возможности получить подкрепления. Передай это... всем, кому посчитаешь нужным. И... прощай. Стража! Увести данов из зала. Со всем уважением с ним.
   Вот так вот. И войну официально объявили, и со всей вежливостью посла со свитой выпроводили. И одновременно донесли до остальных послов причину вступления Руси в войну. Да и про желаемый результат упомянуть не позабыли. Хорошо!
   Нужное - сказано. Зато можно посидеть и посмотреть, как перешептываются послы со своими советниками, друг с другом. Как они пытаются заводить разговоры с теми, кто считается моими, хм, придворными. Держу пари, что столь экстравагантных придворных большинство из них мало где видело. Чего стоят одни жрицы Лады, одетые в крайне откровенные наряды, но неизменно при оружии, а большая часть еще и с закрытыми лицами. Скрывать свой облик незачем лишь тем из них, кто точно не отправится куда-либо под очередной личиной.
   - Генриху Клернийскому твои слова... не понравились, - шепнула на ухо Роксана. - Он почуял неприятности.
   - У посла империи и впрямь хорошее чутье. И еще сильнее оно станет, когда ему передадут мое желание побеседовать. Не здесь, конечно. Наедине.
   - А я?
   - Ты... неотъемлемая часть меня, если так можно выразиться.
   - Хорошо, - довольно улыбнулась Змейка. - Мне интересно...
   - И мне тоже. Разговор обещает быть нескучным.
   Ускользнуть удалось довольно быстро. Ну а посланники прочие так и остались в зале, благо тем для разговоров было более чем достаточно. А для желающих имелась и возможность поучаствовать в застолье. Благо в другом зале уже накрыли столы, легко способные расположить и накормить всех того желающих. В подобных делах скупиться точно не стоило. Расходы на представительство в делах государственных завсегда себя оправдывали. Если только не впадать в откровенное и ненужное расточительство.
   Генриха Клернийского долго ждать не пришлось. Появился быстро, начал было витиевато выражаться на тему того, как рад этой аудиенции и что большая честь.ю. В общем, все в обычной дипломатической манере. Частенько я подобные выступления просто прерывал, но сейчас был несколько не тот случай. Пришлось выслушать весь высокопарный словесный поток и лишь после этого перейти к сути. Стою рядом со столом, глядя то на расстеленную на нем карту Руси и окрестных земель, то на посла, и говорю:
   - Вы видите, Генрих, тут, кроме нас, никого нет. Только моя супруга, - взгляд стоящего посреди комнаты посла на пару мгновений смещается в сторону Змейки. Та сидит в кресле и поигрывает метательным ножом, а на лице довольное, но немного отрешенное выражение. - Но она и я неразделимы с давних-давних пор. Поэтому давайте будем говорить откровенно, как уже случалось. Без излишних слов, их я и так слишком много слышу.
   - Как вам угодно, великий князь...
   - Да, мне угодно именно так. Суть разговора, как вы поняли - это Дания и ее будущее.
   - Будущее самой Дании не заботит моего сюзерена, - сверкнув глазами, произнес Генрих. - Но император Священной Римской империи с тревогой относится к тому, что христианская страна может... перестать ей быть.
   - Времена меняются, дорогой Генрих. Вы же умный человек и должны понимать очевидное. Вот, взгляните-ка на эту карту, - жестом подозвав посла поближе, я указал на ту область карты, где была изображена Дания и ее окрестности. - На материке с Данией граничит лишь ваша империя. Зато остальные ее владения.... Для того, чтобы король Свен Вилобородый смог удержать их за собою, нужны корабли. Для перевозки войск хотя бы. Но достаточного числа боевых судов у него с недавних пор просто нет. И это значит...
   - Я достаточно искушен в военном деле, чтобы понимать очевидное. У союза Норвегии, Руси и Йомсборга достаточно кораблей, чтобы прекратить любое сообщение материковых владений короля Свена и его островных земель. И вы можете переправить достаточно солдат, чтобы завоевать Данию. Но мой сюзерен будет огорчен этим.
   'Будет огорчен' в переводе с дипломатического - будет в ярости и непременно предпримет ответные действия. Не сам мальчишка-император, конечно, а его мать и бабка - регентши империи.
   - Вот и я не хочу быть причиной огорчения юного императора Оттона III, - искреннюю по возможности улыбку. Просто так, за ради хорошего тона, а не с целью обмануть прожженного дипломата и интригана. - Быть может ваш император обнадежит короля Свена Вилобородого, что сделает все возможное для того, чтобы союз Норвегии. Руси и Йомсборга ни за что не высадился на земли его материковых владений? Ведь к чему ссориться с великой и могучей империей, если можно с ней договориться по-хорошему.
   - Вы предлагаете... - оторвал взгляд от карты посланник. - Что именно вы предлагаете империи?
   - Проблемы для вашего давнего соперника. Для Франции! Нам не в новинку совершать набеги на их прибрежные владения. Но одно дело, когда они совершаются тайно, а совсем другое, если об этом будете знать вы. Думаю, столь мудрые женщины как Феофано и Адельгейда поймут выгоды такого взаимодействия. Наши корабли, как многие уже убедились, ничуть не уступают византийским. А последние, в свою очередь, уже давно считаются наилучшими.
   Я знал, что именно предлагать империи. Особенно в свете того, что мир был заключен всего три года назад. И пункты мирного договора не устраивали обе стороны. Просто обеим сторонам нужна была передышка для того, чтобы навести порядок на собственных землях, только и всего.
   Зато координация действий войск империи и варяжских набегов на Францию... О, это был очень, ну просто чрезвычайно заманчивый кусок. Не озвучить подобное предложение своим повелительницам Генрих Клернийский просто не мог. Он это знал. Я это знал. И он знал, что я знаю.
   - Я обязательно отправлю своему сюзерену послание с верными людьми. Они поедут быстро.
   - Не сомневаюсь в этом, - позволил я себе саркастическую усмешку. - Отдайте нам кусок Дании и получите гораздо больше. Империя от такого размена только выиграет. Да и Свен Вилобородый будет обязан императору Оттону сохранением трона.
   Посол глубоко поклонился, всем своим видом показывая, что меня услышал, понял суть и готов исполнить свой долг перед империей. Задерживать его не имело ни малейшего смысла, поэтому, вежливо попрощавшись, я отпустил Генриха Клернийского. Теперь все зависело не от него и даже не от нас. Исключительно от двух облеченных властью женщин и их мышления.
  
  
  Интерлюдия
  Июнь (кресень), 990 год, Рим.
  
   Джованни ди Галлина Альба, он же Папа Иоанн XV,был скорее доволен, чем разочарован. После грамотно разыгранной партии ему действительно удалось устранить своего главного противника в Риме, проконсула Иоанна Кресцентия. Тот, будучи обвиненным в покушении на императрицу-мать Феофано, бежал из Вечного Города с немногими приближенными и малой частью имевшихся у него богатств. Бежал в Неаполь, под крылышко герцога Марина II, верного вассала Византии.
   Теперь Рим принадлежал ему, соперников из числа знатных италийских родов у него не оставалось. Поддерживающие род Кресцентиев впали в немилость, лишены немалой части богатств и земель. А другие либо изначально поддерживали его, Папу, либо переметнулись сразу, когда поняли, откуда ветер подул.
   Конечно же, выпавшую из рук Кресцентиев долю власти следовало закрепить, приблизив к себе одну часть знати, обнадежив другую, запугав третью... Но это уже делалось, просто без излишней спешки и суеты. Спешка, она показала бы его неуверенность в собственных силах. А этого он избегал всеми средствами.
   И все было бы хорошо, если бы не странное желание Феофано перенести резиденцию как свою, как и императора, своего сына, именно сюда, в Рим. Подобное было... несколько неудобно для его планов. Не опасно, а именно неудобно. Хотя мотивы регентши он понимал. Сакральный центр Священной Римской империи именно Вечный Город, это знали все. Недаром и коронации императоров проходили исключительно здесь, в его стенах. Власть земная и власть духовная. О, императоры знали в этом толк! И императрица-мать, да к тому же византийка по крови, отнюдь не была исключением.
   Сам юный император должен был прибыть в течение месяца-двух, ну а его мать-регентша и вовсе не собиралась покидать Рим. Это... раздражало, но вместе с тем позволяло через своих шпионов быть осведомленным о происходящем при дворе императрицы без запоздания.
   Потому и появление людей из посольства в Киеве не могло пройти мимо Папы. А содержание послания секретом не стало, да и сама императрица-мать не особо стремилась делать из него тайну для своих приближенных.
   Предложение великого князя Хальфдана было... достойным даже интригана из числа италийской знати. В обмен на кусок от Дании русский князь предлагал помощь во французских делах, равно как и обещание более не беспокоить то, что останется от обрезанной до материковых земель Дании. Выгодное предложение... для империи. Но вредное для Рима. И совсем неприемлемое для него самого, Джованни ди Галлина Альба.
   Разумеется, про последнее никто, за исключением совсем уж верных людей, знать не должен. Зато насчет вреда предложения русского князя для Рима и всей христианской церкви - здесь огласки чем больше, тем лучше. Ведь еще не было такого, чтобы идолопоклонники шли не на простую войну за земли и золото, а с целью вернуть на 'законное' место своих богов и посвященные им храмы. Уже само объявление подобной цели было унизительной пощечиной всему христианству. Достижение ими своих целей будет еще более серьезным ударом. Ну а ничегонеделанье тех, кто может этому помешать... О, он, Папа Иоанн XV, отлично знает, какой именно ложкой надо помешивать мутное и ядовитое варево интриг внутри Священной Римской империи. Потому и попросил императрицу-мать почтить его своим визитом в Ватикане.
   Отправленное Феофано письмо было написано в настолько уважительном и почтительном ключе, что на него просто нельзя было не ответить согласием. Иоанн XVспециально постарался, понимая, что это всего лишь слова, которые увидят немногие. Зато то, что не он оправился к регентше империи, а она прибыла к нему, на его территорию, увидят все вокруг. Увидит римская чернь, а ее мнение для него в настоящее время важно. И будет оставаться таковым еще... некоторое время. Недолгое, но все же значимое.
   Феофано... приняла приглашение, появившись в Ватикане с небольшой, по ее меркам, свитой и большой, что было вполне обосновано после недавнего покушения, охраной. Когда закончился обязательный для обоих церемониал, начался собственно разговор, ради которого Иоанн XV и пригласил регентшу империи.
   Один на один разговора не получилось, хотя сам Папа от такового не отказался бы. Хитрая византийка всегда предпочитала иметь рядом одного-двух советников из числа тех, на которых можно опереться в тех вопросах, в которых она слабо разбиралась. На сей раз советник был один. Архиепископ Майнцский Виллигиз, эрцканцлер империи.
   Несмотря на духовный сан, он никоим образом не относился к тем, кого Джованни ди Галлина Альба осмелился бы назвать своим союзником при дворе. Союзником института папства как такового? Несомненно. Усиления влияния церкви? Тоже да. Но был один нюанс, из-за которого эрцканцлер был для него вреден. Архиепископ Виллигиз являлся категорическим противником того, чтобы власть Папы была отделена от власти германских императоров. Да и к тому же Иоанну XII отношение у архиепископа было сугубо отрицательное. Он считал, что покойный Папа был опасен прежде всего для самой церкви.
   Поэтому никакого доверия от Папы нынешнему эрцканцлеру ждать не приходилось. Хотя он этого себе и представить не мог. Почтительно поцеловал Иоанну XV руку, после чего, улыбнувшись, отступил назад, заняв место за причудливо украшенным креслом венецианской работы, в котором сидела императрица-мать Феофано. И приготовился, случись надобность, ответить на ее вопросы по той или иной теме. Хотя и догадывался, о чем пойдет разговор.
   Впрочем, секретом это не являлось ни для кого их тех четверых, кто собирался участвовать или просто присутствовать. Да, именно четверых, ведь если регентша империи привела с собой сопровождающего, то и Папе грешно было хоть в чем-то ей уступать. Правда его, скажем так, советник был компетентен в несколько иной сфере, чем церковные дела или творящееся при императорском дворе. Ведь невдалеке от Папы, скрывая обезображенное шрамом лицо, стоял ни кто иной как Джованни ди Торрино, с недавних пор назначенный главой личной охраны понтифика.
   Назначение это состоялось потому, что Папа решил приоткрыть часть имеющейся у него силы. Не полностью, лишь малую часть. Это было необходимо хотя бы для того, чтобы держать в повиновении италийские рода. Не давать им усомниться в том, что его власть зиждется не только на духовном, но и на материальном... На поддерживающих его клинках, верных исключительно ему и никому больше. И тут известная в определенных кругах и откровенно пугающая фигура ди Торрино была как нельзя более кстати.
   Глупо было думать, что Феофано и архиепископу-эрцканцлеру не доложат о том, кто именно стал главой охраны Иоанна XV. Но сейчас и им полезно было узнать о том, что понтифик держит город крепко, не давая всяким недобитым бунтовщикам вновь учинить что-то этакое.
   - Вы знаете, императрица, почему я осмелился отвлечь вас от государственных дел, - прервал ненадолго установившееся молчание Папа. - Вера в господа нашего, Иисуса Христа, подверглась гонениям там, где, как мы думали, ее ничто не сможет поколебать. В королевстве Дания, где правит король Свен, верный Риму христианин, продолжающий благое дело отца своего.
   - Мы знаем об этом. Наш посол в Киеве прислал письмо. О чем вы, Ваше Святейшество, также осведомлены.
   Мимолетная даже не улыбка, а легкий намек на нее у Феофано. И едва заметный кивок от собственно Папы. Обе стороны знали и понимали, что шпионы - дело естественное.
   - Великий князь Киевский... опасен для нас. Для церкви, Рима и даже для империи.
   - Неужели и для империи?
   - Да. Он умеет доставлять большие проблемы тем, кого посчитает своим врагом. Бывший князь Киевский, Владимир Святославович, лишился трона и был вынужден бежать в единственную оставшуюся верной провинцию. Устроенное Хальфданом Мрачным избиение диких степных племен, чьи набеги досаждали Руси, вселило страх не только в оставшиеся целыми племена, но даже в сердце кагана Хазарии, этого далекого, но все еще сильного государства. Огромный выкуп золотом и торговыми льготами подтверждает очевидное. Затем смерть византийского императора. Очень странная смерть, выгодная Болгарии и Руси.
   Взгляд Феофано в сторону эрцканцлера. И тот сразу же склоняется, что-то шепча на ухо своей повелительнице. Та милостиво кивает в знак того, что слова услышаны и восприняты, после чего говорит:
   - Но теперь муж Анны императрицы Византии - тот самый князь Владимир, злейший враг Хальфдана Киевского.
   - Это не так важно, императрица, - Иоанн XV позволил себе слегка снисходительную улыбку. - Византия не просто ослаблена поражением в войне с Болгарией. Восстание Варды Фоки не подавлено, он прочно удерживает за собой несколько отложившихся провинций, укрепив там свою власть. И при любом дальнейшем ослаблении Константинополя продолжит военные действия. Хальфдан сумел ослабить Рим Восточный, установить добрососедские отношения с Болгарией и не только... Мои люди, верные сыны матери-церкви, донесли, что при дворе мятежника, Варды Фоки, видели гостей из далекой Руси. Они передавали слова и золото.
   - Мы ошибались, - признала Феофано. - Это оставалось неизвестным. Благодарю вас, Ваше Святейшество.
   - О, это мой долг, помогать Священной Римской империи, - успешно пряча ненависть за елейной улыбкой, произнес ди Галлина Альба. - Но про то, что в столице Болгарии был, спустя многие года, открыт языческий храм, пусть и на земле посольства Руси, это ведомо всем.
   Да, про это императрица-мать знала. Как и ее эрцканцлер, да и все, кто мало-мальски интересовался политическими и духовными событиями в далеких странах. Шуму это событие наделало много!
   Ведь если в столице Болгарии открывается храм 'идолопоклонников', причем с разрешения самого царя Самуила, то... Открыто бросать в темницы или убивать 'язычников' вроде бы и можно, но в то же время становится как-то страшновато. А вдруг это лишь первый шаг? А вдруг откроются новые храмы старых богов? И особенно пугало христианских священнослужителей то, что их привычное рвение будет... не так благосклонно принято коронованной особой.
   Особенно болезненно было воспринято то, что после проведения в храме первых языческих обрядов лично царь Самуил объявил, что приходящие в этот храм не будут преследоваться. Ибо таков его договор с князем Киевским, такова благодарность за спасение от византийского коварства. И слова, что храм будет единственным, они как-то не особо впечатлили. Умные люди помнили, что распространение христианства в Болгарии начиналось с гораздо меньшего, чем храм под надежной охраной, да еще и неподалеку от центра столицы.
   Императрица-мать и ее эрцканцлер в сане архиепископа это понимали лучше многих. Но Болгария - все же восточная ветвь христианства, об этом пусть у константинопольского патриарха голова болит. По крайней мере, болит больше, нежели у Рима. А вот Дания - это уже та земля, доходы с которой идут отнюдь не в Византию. К слову, доходы с тамошних приходов были немалые. Лишиться их... было не то чтобы болезненно, но для влияния церкви весомо.
   - Значит вы, Ваше Святейшество, полагаете, что предложение князя Киевского о помощи нам во французских делах...
   - Станет признанием слабости империи, - ответил ди Галлина Альба, когда стало понятно, что фраза была оборвана Феофано намеренно. - И не ограничится князь Хальфдан частью Дании. За ней последуют другие земли. Христиане, еще оставшиеся на Руси, скрывающие свою веру, доносили, что жрецы идолопоклонников ждут того дня, когда смогут восстановить свою власть над теми землями, откуда были изгнаны, как нечестивцы, противные единому господу нашему. Послушайте, что пишут мне они в своих посланиях. Или можете прочитать их сами.
   Императрица-мать предпочла последнее, и Джованни ди Торрино передал несколько листов скатанного в трубку пергамента в руки эрцканцлера. Тот, в свою очередь, быстро пробежал взглядом одно такое письмо, другое, скользнул по остальным, удостоверяясь. Ну а потом вновь зашептал что-то, предназначенное лишь для ушей Феофано.
   - Святой Престол предлагает нам объявить войну Руси? - выслушав эрцканцлера и обдумав сказанное, спросила Феофано. - И что тогда будет делать Франция? Гуго Капет будет рад услышать, что мы вступили в войну с опасным врагом. А у этого князя Киевского достаточно ума, чтобы предложить уже ему союз против нас. Вы уверены, что король Франции откажется от этого лишь потому, что Хальфдан - правитель языческих земель? Даже его невмешательство кажется мне сказкой.
   Умна... Иоанн XV умел признавать не нравящееся ему, но тем не менее существующее. Да глупая женщина и не смогла бы сначала очень сильно влиять сначала на своего мужа, Оттона II, потом, преодолев сопротивление многих, стать наряду с Адельгейдой регентшей малолетнего Оттона III, своего сына. И управляла империей она умело, сохраняя завоеванное ранее, пусть пока и не приобретя нового.
   Такая не станет ввязываться в серьезную войну с опасным врагом под угрозой удара в спину от врага уже существующего. Но Иоанн XV предвидел подобное, потому не слишком унывал. Ведь есть не только Русь.
   - Позвольте напомнить вам о венедских племенах, императрица. Вы помните, сколько бед они умеют причинять своими бунтами, находясь под властью империи, и набегами, выйдя из-под ее власти.
   Феофано помнила. Ведь именно то самое восстание 983-го года, завершившееся изгнанием верных Священной Римской империи маркграфов почти из всех славянских земель, завоеванных Оттоном Великим, стало роковым... Роковым для ее мужа, тяжело перенесшего такие вести и слегшего в постель, из которой тому так и не удалось встать. Неудивительно, что одно упоминание о тех событиях вызывало приступы 'высочайшего императорского гнева', как в таких случаях пишут в хрониках.
   - При чем здесь эти дикари?!
   - Князь Хальфдан ударил по Дании. Мы можем ответить, ударив по тем, кого поддерживает он. По этому их Венедскому Союзу племен. Киев доставил беспокойство христианской вере. Мы ответим... соразмерно. И Мешко Пяст, князь Польский, будет счастлив получить поддержку от Священной Римской империи.
   - Воевать будет Польша?
   - С благословением и поддержкой золотом Святого Престола и с помощью войск империи.
   Говоря эти слова, Иоанн XV следил за выражением лица Феофано. Возможность начать войну чужими руками, поддержать влияние христианства, а заодно покарать ненавистных ей венедов... Императрице должно было это понравиться. Главное, чтобы все началось. А посильнее разжечь загоревшееся пламя войны - этому верные рабы божьи неплохо обучены. Лишь бы только начать, пролить первую кровь, да так, чтобы ее вкус и терпкий запах опьянил многих и многих.
   - А что же Дания? - прищурилась Феофано. - Знаете ли вы, Ваше Святейщество, что король Свен прислал, тайно прислал, послов, которые молят нас о помощи?
   - Теперь уже вы меня удивили, - склонил голову понтифик, признавая свою неосведомленность. - Мне казалось, что он сперва припадет к ногам викария Христа, а потом, осененный нашим благословением, отправится просить помощи у вас.
   - В душе эти новообращенные христиане еще не забыли своих идолищ, - скривился эрцканцлер, впервые открыто подав голос. Правда, с разрешения императрицы-матери, жестом разрешившей ему говорить. - Они еще не научились, как должно почитать Господа нашего и его наместника на земле. Вот их дети будут гораздо более смиренными перед крестом и теми, кто носит его как знак своего духовного сана.
   - Оставьте это, Виллигиз, - с прорвавшимся раздражением отмахнулся от эрцканцлера понтифик. - Чего именно просит Свен? Просит у Священной Римской империи, с которой не так давно воевал в союзе с теми самыми венедами. Похоже, он в отчаянии.
   - Войск и особенно кораблей. - ответил архиепископ Майнца. - Результат морского сражения у Роскильде уже разлетелся по всем странам. И да, король Дании в отчаянии, поэтому готов принести вассальную присягу императору Оттону III.
   - Но что решите вы, императрица? - со всем почтением спросил у Феофано Иоанн XV.
   - Мы поможем... нашему вассалу, герцогу Свену Датскому. Защитим его владения на материке. Наши войска усилят те, которые верны ему. Но кораблей он не получит. Флот северных язычников слишком силен, империя не видит причин рисковать.
   Понтифик кивнул, принимая сказанное императрицей-матерью. Как то, против чего совершенно не возражал. До поры до времени он собирался изображать трогательное и благостное единение власти светской и духовной. Меж тем Феофано еще не закончила.
   - Отправьте доверенных людей в Польшу. Пусть они от вашего имени убедят князя Мешко, что церковь не оставит того, кто обнажит меч во имя истинной веры. А мой сын, император Оттон III, поможет войском против дикарей, осмеливающихся разорять христианские земли и отвергших свет истины. Вы лучше знаете, как это лучше сделать.
   - Я сделаю все, что от меня зависит. Рим и весь Патримоний святого Петра верны вам, императрица. Вам и вашему сыну. Особенно теперь...
   Теперь, это после разгрома и изгнания Кресцентиев и их сторонников. Впрочем, последнее не было сказано вслух, потому как и так все всё понимали.
   Разговор не был окончен. Просто теперь императрица-мать Феофано почти не принимала в нем участия. Да и Иоанн XV немного расслабился, ведь разговор с эрцканцлером был куда легче. Он был всего лишь духовным лицом, архиепископом, а значит в значительной мере подвластным Святому Престолу, несмотря на должность при имперском дворе.
   Обсуждалось разное. Количество золота, которым Святой Престол должен был поддержать Польшу. Планы насчет того, каким образом, где и когда лучше провести вассальную присягу Свена Датского, иные, не менее важные вопросы. И понтифику приходилось тщательно следить за собой, ведь Феофано внимательно наблюдала. А в умении византийки делать выводы из казалось бы мельчайших наблюдений сомневаться не приходилось. Сомневающиеся были, но все они проиграли ей в борьбе сначала за влияние на Оттона II, затем в схватке за пост регента. Ну и теперь тоже проигрывали, потому как она правила империей от лица сына и, не случись чего-то непоправимого, продолжит править и по достижении им совершеннолетия. Ведь юный император был... слаб духом и склонен более к аскетизму и делам духовным, нежели мирским, что подобают правителю великой империи.
   Впрочем, Джованни ди Галлина Альба притворяться умел. Чуть ли не в совершенстве, ведь иначе не поднялся бы по духовной лестнице до самой ее вершины и не сохранял бы это положение вот уже не первый год. И тем более не добился бы победы над почти всеми своими врагами и соперниками. Кроме последнего... последней.
   И все-таки Папа был доволен. Особенно это проявилось тогда, когда столь важные гости покинули Ватикан. Только тогда он позволил себе сбросить маску, высказавшись в присутствии лишь одного ди Торрино, который точно не стал бы болтать:
   - Я сделал все, что мог. Бог не оставит своего наместника на земле.
   - Надеетесь на бога, Вашще Святейщество? - улыбка вовсе не красила изуродованное лицо ди Торрино. - Никого из убитых мной молитвы не спасли.
   Да, именно такой начальник личной охраны и требовался понтифику. И не столько для ощущения безопасности, сколько для того, чтобы можно было советоваться с умным и решительным человеком, к тому же не склонным к религиозному фанатизму или всяким там 'молитвенным экстазам'. Вот взять покойного Майоля Клюнийского. Всем был хорош старик, кроме своей истовой веры, которая его и погубила.
   Ну, Джованни ди Торрино это явно не угрожает. Если поискать религиозность в его душе, проведя белоснежной тканью по самым укромным ее уголкам... может пара пятен на ткани и появится. Не больше. Подойдя к столу и перебирая различные бумаги, важные и не слишком, понтифик произнес:
   - Императрица-мать Феофано ненавидит венедов. А венеды союзники князя Киевского. Польша ударит по идолопоклонникам. Они призовут Хальфдана. Войска империи войдут в датские земли... Сразу же после того, как Свен Датский принесет вассальные клятвы. Постепенно в войну втянется немалая часть имперских войск. Как раз то, чего я и добиваюсь. А потому... Как обстоят дела с МОИМ войском?
   - Оно растет. Не только за счет наемников. Многие знатные италийцы, почуяв, что после изгнания или падения Кресцентиев и их сторонников освободились богатые земли, также вливают в него свои отряды. Они надеются, что вы одарите их за верную службу.
   - Надежда - это благое чувство. Пусть надеются. Если все пройдет по моему замыслу, то некоторых можно и наградить. Что мой союзник Уго Тосканский, владетель Сполето и Камерино? Еще не передумал стать королем Италии?
   - Это его мечта, Ваше Святейшество. А ваша поддержка дает ему возможность ее воплотить. И да, он предоставит вам свои войска с собой во главе. В обмен на корону Италии.
   Ди Галлина Альба, отбросив один из документов, расхохотался.
   - Я его короную! Но пусть не думает, что получит власть над всей Италией. Пусть подбирает то, что восточнее его Тосканы и Сполето. А остальная Италия - моя. Романия и Верона ему никогда не достанутся. А если что и достанется, то малая часть.
   - Уго Тосканский догадывается об этом. Но надеется, что новый Папа окажется более... податливым. Ведь все мы смертны, но лишь Святой Престол не передается по наследству и даже просто по выбору того, кто на нем восседает.
   - Пока не передается. Ведь разве в Библии упомянуто что-то о выборах Папы или его назначении светскими властителями? Разве Господь наш оставил на это свои указания?
   - Такого я не читал.
   - Значит этого и нет, мой верный Джованни. Но об этом можно будет говорить тогда, когда власть Святого Престола, моя власть, достаточно окрепнет. Пока же... Что насчет Венеции?
   Перед тем, как ответить на заданный понтификом вопрос, ди Торрино попытался восстановить утраченное было спокойствие. Раньше со стороны Иоанна XV были лишь более или менее явные намеки, теперь же прозвучали слова, которые нельзя было толковать двояко. Нынешний Папа хотел обрушить установленный с самого начала порядок передачи духовной власти. И это было... возможно. И конечно давало огромные возможности тем, кто окажется ярдом с понтификом. Само собой лишь в том случае, если затея удастся. Впрочем, он сам уже сделал свой выбор. Ну а если постигнет неудача... В мире много мест, где хороший наемник с немалым числом верных ему лично людей и имеющий много золота, не пропадет. Ему ведь все равно, кому служить, лишь бы не слабакам и неудачникам.
   - Ну а Венеция...
   - Дож Венеции Трибуно Меммо - бесхребетное ничтожество. Он не будет воевать, даже если притащить его на поле боя за ноги.
   - Зато он очень набожен, Джованни.
   - Таковы многие из трясущихся слизняков, - пренебрежительно скривился ди Торрино. - Но этот... Помиловал убийц отца своей жены... Любимой жены, что важно. И далее вел себя столь же.... смиренно и миролюбиво, показав, что с ним можно вообще не считаться и делать все, что только позволяют собственные силы и влияние. Венецианская знать этим широко пользуется. Его скоро свергнут.
   - Кто?
   - Больше всего выделяется Пьетро Орсеоло, сын одного из бывших венецианских дожей, - немного подумав, ответил ди Торрино. - Властолюбив, жесток. Ради своих целей готов пойти на все. У его отца было много сторонников, поэтому сначала опирался на них, теперь нашел новых. Особенно тех, кто хочет расширения подвластных Венеции земель. Пьетро военачальник, он знает как и что делать.
   Иоанн XV призадумался. Сказанное его охранником и советником было довольно интересным. Нет, о никчемности нынешнего венецианского дожа он знал и так. Равно как и о чрезмерной набожности, которая как раз и позволяла гарантировать его полное невмешательство в грядущие дела. Но если его вот-вот свергнут, то это не то чтобы заставляло поменять кое-что в планах... Скорее уж позволяло воспользоваться представляющейся возможностью приобрести еще одного союзника. Возможно кратковременного и ненадежного, но ему и этого хватит.
   - Пошлешь доверенных людей в Венецию. К Пьетро Орсеоло, - решился понтифик. - При них будет письмо, заверенное моей рукой и печатью. Обычное, в котором говорится, что его предъявитель действует от моего имени и имени церкви. Уверен, мне не нужно напоминать, что оно не должно попасть в чужие руки.
   - Не попадет.
   - Твои люди должны будут передать венецианцу, что Святой Престол хочет видеть его следующим дожем Венеции. Пусть он собирает сторонников и готовится взять власть. Мы ему поможем. Но! Сначала он должен будет приехать к нам в Ватикан.
   - Я бы сделал кое-что еще...
   - Слушаю тебя. Джованни?
   - Род Орсеоло известен своей хитростью и умением менять покровителей. Потом, когда Пьетро появится в Ватикане, привяжите его к себе письмами, в которых будет что-то важное. То, что при обнародовании сильно усложнит сохранение им власти.
   - Ты начинаешь становиться политиком, Джованни. Я рад. Только...
   - Другие не дадут мне больше, чем можете дать вы, Ваше Святейщество, - понятливо усмехнулся ди Торрино. - Я убийца, но не глупец.
   Понтифик ничего не ответил, лишь махнул рукой. Дескать, все нормально, просто напоминание и не более того. Впрочем, разговор о делах венецианских еще не был закончен.
   - В Венецию поедет мой легат. Открыто, ни от кого не таясь. Он пригласит в Рим дожа Венеции Трибуно Меммо от моего имени. Для всех это будет визит, связанный с помощью Венеции в продвижении христианства. К тому же выбранный мной легат привезет в дар Венеции пару святых мощей. Каких именно - пусть сами разберутся, мне незачем вникать. Священные реликвии. С ними просто. Сколько надо, столько и появится.
   Ди Торрино понимающе оскалился. Уж он давно подозревал, как церковь наживается на мощах и прочих предметах. Теперь же, на службе Святому Престолу, подозрения превратились в знание. Понтифик не делал из этого тайны для своих приближенных.
   - Вы уговорите его отречься?
   - Да. Пожалую высокий сан, польщу его воистину христианскому образу жизни и все такое... Он отречется. А новый дож будет нашим должником!
   - У Венеции много кораблей. И войско хорошее.
   - Не будь у них этого, Венеция давно бы стала частью Священной Римской империи, - подчеркнул очевидное Иоанн XV. - Ты все понял, что надлежит сделать?
   - Да, Ваше Святейшество.
   - Тогда иди. А мне надо подумать.
   Поклонившись. Джованни ди Торрино удалился, как и всегда, сделав это почти беззвучно. Ну и Иоанну XVстоило еще как следует подумать о будущем противостоянии с империей. Пусть с ослабленной ведением войны, но все же остающейся могучей. Впрочем, этим он и занимался, изучая карты, делая заметки на чистых листах бумаги и время от времени ругаясь на излишнее, ну просто совершенно излишнее хитроумие своих соперников...
  
  
  Глава 2
  Июнь (кресень), 990 год, Пруссия
  
   Оставаться в Киеве в преддверии предстоящих событий для меня как конунга было бы... странно. Поэтому не было ничего удивительного и тем более подозрительного в том, что я, вместе с собранным войском - его частью, но это уже детали - отправился на прусские земли. Якобы для подготовки к посадке на драккары, которые должны были начать перевозку войск из прусского города Трусо.
   Город и впрямь располагался очень удобно для озвученных целей. Именно из этого порта драккары могли осуществить перевозку войск с наименьшими временными затратами. Ну а для сомневающихся относительно того, что наша варяжская братия могла погрузиться на корабли и на территории Руси... Что ж, был довод и для них. Только чуть более скрытый. Надо было чуток покопаться в слухах и сплетнях, подкупить кое-кого - заранее на это дело подготовленного для большей достоверности - и выяснялось, что князю Хальфдану Мрачного пришло в голову усилить свое войско за счет прусских наемников. Ну чтобы у датчан совсем никаких шансов не оставалось.
   Один из лучших способов врать - приоткрыть часть правды, а уж в нее вплести ложную информацию. Вот тогда велик шанс, что проверив то, что относительно легко проверяется, и, убедившись в истинности узнанного, проглотят и оставшуюся часть. Ту самую, которая ну совсем далека от истины.
   Город Трусо, это не только порт и торговый узел. То есть это, конечно, узел, откуда можно выдвинуться на Помезанию, а оттуда двумя ударными кулаками обрушиться на Староград и Хелмно. А с моря - атаковать Гданьск. Лишившись этих трех крепостей, поляки взвоют, ведь именно они служат ключевыми точками обороны на восточном направлении, от пруссов. Стратегия, однако.
   Пятнадцать тысяч. Именно такое число воинов пришло с Руси в окрестности Трусо. По большей части пехота, потому как перед нами не стояла задача лихих рейдов. А вот взятие крепостей, для этой задачи конница не шибко уместна. Зато боевых машин было много. Их, конечно, доставили морем, по-другому было бы слишком хлопотно и долго.
   Мало? Отнюдь, если вспомнить о том, что прусские наемники готовы были пуститься во все тяжкие по первой команде, а венеды и вовсе едва-едва удерживали естественные душевные порывы. К тому же слишком большое число воинов на землях Пруссии могло бы вызвать нежелательные вопросы. Да и о необходимости не оголять порубежье забывать не стоило.
   Ах да, была еще часть войска под Искоростенем под командованием Ратмира Карнаухого. И вот она непременно сыграет свою роль, выдвинувшись как раз тогда, когда все начнется. Ее задача - исключительно быстрые перемещения и удары по территории Польши. Не с целью осады крепостей или разгрома польского войска... Вовсе нет, всего лишь множество булавочных уколов, от которых поляки взвоют. А взвыв, будут вынуждены решать: оторвать от своих войск большой кусок для противодействия Ратмиру с его конницей или же смириться с тем, что вроде спокойные земли превращаются в 'дикое поле', где хозяйничают россы, словно у себя дома.
   Да, на сей раз Ратмиру Карнаухому предстояло действовать отдельно от главной силы. Но во-первых, он из числа удачливых 'вольных ярлов', хоть воля эта по большей части уже в прошлом. Во-вторых, пусть начинает проявлять себя в относительно свободном плавании. Доверие заслужить он уже давно успел.
   Эйрик с союзниками... У них дела шли просто замечательно. Войско Хакона Могучего уже взяло приступом крепость Лунд и сейчас, так скажем, зачищало другие места по ту сторону моря.. И значило это одно - вот-вот немалая часть вояк будет переправлена на Зеландию. Почему именно туда, а не на другие датские островные земли? Ну хотя бы потому, что Зеландия хоть и большой остров, но ближе всего к Норвегии. Да и про резвящихся на ее побережье варягов, викингов и йомсвикингов забывать не следовало.
   Петля кормчий опытный, да и имеющимися у него преимуществами грамотно пользовался. Все побережье нормальными силами из числа имеющихся датчане прикрыть не могли. Вот он и устраивал болезненные уколы в варианте 'высадились, ударили в уязвимое место, отступили, не дожидаясь подхода крупных сил врага'. И никаких штурмов крепостей из-за опасения серьезных потерь, которые были бы ну совсем некстати. Да и йомсвикингов следовало беречь, как-никак почти что вассалы. Ну а норвежцы... После того как Свейн разок серьезно вляпался из-за своего излишнего рвения и тем самым неслабо так уронил авторитет в глазах собственных воинов.... Ну да, они все больше косили взглядами в другую сторону. И даже те, кто этого не делал, предпочитали прислушиваться к советам более хитрых и осторожных.
   И все равно - всем было понятно, что Зеландии, подвластной Свену Вилобородому, скоро станет даже не совсем плохо... ей не станет никак. Особенно учитывая тот факт, что многие местные жители почуяли, куда ветер дует. А как тут не почуять, если то и дело появляющиеся норвежцы и россы обходили стороной дома тех, кто мог быстро и четко доказать свое неприятие новой веры, но при этом рушили, предварительно вынеся все ценное, нововозведенные христианские храмы. Ну а жрецам распятого бога и вовсе не сулила ничего хорошего встреча с пришельцами под знаменами богов Асгарда.
   Вот и призадумывались всерьез все те, кто не хотел лишаться нажитого имущества. Ведь для сохранности большей его части для тех, кто уже принял новую веру, но не отметился как особо истовый прихожанин, выдававший 'идолопоклонников' или лично борющийся с 'ложной верой', следовало... Ну да, именно наглядно доказать свою приверженность исконным богам, обитателям Асгарда. И было это довольно просто, следовало всего лишь принять деятельное участие в разрушении христианских храмов или же казни тех жрецов, которые отправляли на костер приверженцев старых богов.
   Пока подобное было скорее эпизодами, но все понимали, что в скором времени это примет массовый характер. Как только подойдут подкрепления.
   Что до собственно датского короля, Свена Вилобородого, он уже успел перебраться на материк. Почти сразу же после проигранной морской битвы у Роскильде. Понимал, что зажми его на землях Зеландии, выбраться будет почти что нереально. Вот и поспешил убраться на материк. Винить его за это точно не стоило - и как политика, и как полководца. Зеландия, по сути, была обречена. Она лишь оттягивала на себя наши силы. Как и другие острова, но это и так подразумевалось. Не зря же Вилобородый выводил оттуда верных людей и вывозил все малогабаритное и ценное. Для этих целей использовались те немногие корабли, которые у него все еще оставались.
   Эйрик же... не мешал. Петля здраво рассудил, что лучше сосредоточиться за Зеландии, этом самом значительном и богатом датском острове. Остальные же... В конце концов, оттуда уходят именно те, кто был бы враждебен. А добыча... Она в этом походе не главное, совсем не главное.
   А сейчас десяток драккаров стоят в гавани Трусо, ожидая от меня знака. Знака насчет того, куда же обрушится наш удар. И кажется, что это уже ясно. Не зря же некоторые наши прознатчики донесли о том, что Свен Вилобородый готов дать вассальные клятвы императору Священной Римской империи. Мало того, уже спешит в Рим, где это все должно происходить. Ну а германские войска выдвигаются в сторону материковых владений Дании.
   Все бы ничего, одно это можно было бы счесть за молчаливое согласие с разделом датского королевство между Русью и империей, но... Всегда дело в этом самом 'но'!
   Зашевелились поляки. Не по своему обыкновению, а серьезно. С церковных кафедр особенно громко заорали проповедующие уничтожение всех идолопоклонников. По дорогам запылили монахи, донося эти же мысли до самых далеких уголков. Причем основные заряды яда были направлены в сторону венедов. Следовательно... Рим планировал размен, но его планы лично меня совершенно не устраивали. Жертвовать венедами, нашим естественным союзником, я уж точно не намеревался. А поэтому следовало перемолвиться несколькими словами с 'малым советом', после чего озвучить решение. Уже окончательное, от которого не отступить.
   'Малый совет', кстати, особенный на сей раз подобрался. Магнус и сестрички - это понятно, они стали уже неизменными спутниками. Зато представители от венедов и пруссов были той самой новизной, но весьма необходимой. Как-никак с первыми требовалось координировать действия, а вторые будут одним из ударных кулаков.
   Вот они, красавцы. Наиболее сейчас авторитетный из прусских вождей-наемников, Витовт Тихий. И прозвище вовсе не от особенностей характера, а из-за умения неслышно подобраться к противнику ночью, да и познакомить оного с острым кинжалом, что входит в спину, пробивая доспех. Он сейчас говорит не только от себя, но и от других командиров наемных прусских отрядов. Однако вменяем и даже не особо свиреп, когда не в битве.
   От Венедского Союза двое. Один из лютичских князей Будимир Опаленный, а с ним... Не думал я, что доведется увидеть одного из верховных жрецов храма Святовита, что на острове Рюген, в городе под названием Аркона. Того самого острова, с которого родом Рарог-Рюрик. Старый, седой как лунь, но все еще крепкий телом, не говоря уже о духе. Гюрята Молчальник, именно так его представил лютичский князь, в то время как сам жрец, явно подтверждая свое прозвание, лишь кивнул в знак согласия.
   Жрецы Арконы... Это народ совсем особый, всегда особняком державшийся, редко когда в мирские дела вмешивающийся. Хотя почти у каждого из этих жрецов бурное боевое прошлое. Но если уж появились, то это неспроста. Недаром Магнус мне сказал, когда узнал о прибытии в числе венедов Гюряты Молчальника:
   - Если здесь жрец из Арконы, то тебя признали, брат.
   - Не совсем понял... - только и мог я ответить. - Где мы и где Аркона. Нет, я конечно рад появлению столь уважаемого жреца, это словно живая сказка для многих, но. Все же не понимаю.
   - Ты когда-нибудь слушал, чтобы жрецы Святовита с Арконы из числа высших покидали остров Руян?
   - Я и не прислушивался.
   - Вот и зря, - ухмыльнулся побратим. - Они редко когда это делают. Но именно при их помощи Рюрик сверг прошлую династию и основал собственную. Хельги Вещий... К тому они приходили сами. Откуда, думаешь, предостережение о 'змее'? Но Вещий хотя бы остерегался, потому отсрочил свою гибель. А вот Святослав Великий... Далек был от понимания того, что боги нам подсказывают.
   Тогда я хотел было спросить, откуда Магнусу то такое известно, но... решил не лезть поперек батьки в пекло. Понял уже давно, что мой побратим, в силу своего жреческого статуса, знает кое-что из того, о чем другие в лучшем случае догадываются. И узнав, рассказывает мне. Наверняка не все, но уж точно ту часть, которая может помочь. А заодно и меня аккуратно подталкивает в сторону боле глубокого изучения того, что считает 'жреческой премудростью'. К тому же убежден, что у него это получается.
   В чем же убежден я сам? Уж точно не в атеизме. С этим направлением у меня и раньше никакой стыковки не было. Да и все случившееся со мной показывало, что мир куда сложнее, чем принято считать в моем родном времени.
   Магнус же... Каждый раз в такие моменты он все больше и больше приоткрывал завесу тайны над... Над чем-то и впрямь серьезным. И сдается мне, что и сам жрец Локи был посвящен далеко не во все.
   Но этот разговор состоялся чуть раньше. Сейчас же речь должна была пойти о более приземленных материях. Причем народ собрался на свежем воздухе, неподалеку от святилища одного из прусских богов, Свайстикса, которых отвечал в том числе и за войну. Логичный выбор, ничего не скажешь. Да и от чужих ушей защита хорошая. Никого из посторонних вокруг, лишь воины-охранники берегли приватность нашего собрания.
   Никаких застолий, сейчас это было бы неуместно. Исключительно деловой разговор на свежем воздухе. Пышность у пруссов пока что была не в чести. Так что нагретые солнцем камни или обрубки пней, на которых можно сидеть. Большой камень как стол под карты и кубки с вином и иными напитками. И все.
   - Мы ждем! - начал Будимир Опаленный, высказывая общее мнение всех венедов. - Ты, князь Хальфдан, попросил нас обождать и мы послушали тебя. Видят боги, что не зря, твои воины бьют данов. Но для нас они не столь важны. Клинки жаждут крови тех, кто пришел на земли наших предков, осквернил их ложью и храмами чужого бога, построенных на месте наших храмов. Наших сожженных храмов, где пепел сгоревших изваяний смешан с кровью жрецов-воинов, воинов и простых людей, не пожелавших встать на колени и целовать сапог захватчика.
   - Ожидание закончилось, Будимир, - вздохнул я, понимая, что это действительно так. - Я предлагал кое-что интересное Священной Римской империи. Это позволило бы нам сначала без проблем сокрушить Данию, а вам, Венедскому Союзу, принесло бы остров Фальстер.
   - Нам не нужен...
   - Сначала этот остров, а ваши исконные земли были бы возвращены немногим позднее, - прервал я лютича. - Врага лучше бить частями, сам ведаешь. Впрочем, это все равно не получилось. В Польше нехорошая суета, они явно готовятся нанести удар. Не по Руси, а по вам, венедам. Поэтому надо решать.
   - Надо бить врага!
   Горяч Опаленный. Вот почему венеды постоянно посылают на важные встречи и в качестве посланников именно таких своих представителей? Наверное и впрямь считают, что именно так нужно действовать. Эх, извивы психики людской, до чего же вы бываете замысловаты.
   - Бить надо, бить будем, - подключился Магнус, видя, что лютичский князь находится в излишне... возбужденном состоянии. - Конунг Хальфдан о том речь ведет, что можно дождаться удара поляков, ударив после, или предупредить их удар. Везде свои сильные и слабые стороны найти можно.
   - Мы готовы ударить после или ударить до. Как скажет Хальфдан Киевский, так оно и будет, - басом прогудел Витовт. - Воины наняты, плата щедрая. Но и добычи богатой хочется.
   - Это вы наняты, а мы...
   Будимир столь неожиданно прервался, что я в первый момент подумал, не подавился ли воздухом эмоциональный князь. Ан нет, это всего лишь Гюрята Молчальник одним лишь жестом заставил ретивого венеда заткнуться. Вот уж точно Молчальник. По-иному и не скажешь. Одним жестом не просто заткнул венеда, но еще и окоротил. Ведь продолжил тот, заметно успокоившись.
   - Германцы ведут свои войска. Это беспокоит.
   - В Данию, по договору со Свеном Вилобородым. Теперь он их вассал.
   - От южного рубежа данов до наших земель...
   - Это только так кажется, - улыбнулся я, вспомнив сложившуюся к нынешнему моменту ситуацию. - Если имперские войска покинут датские земли, Свен криком изойдет, требуя их вернуть. Он боится потерять свой трон, ведь кораблей у данов почти не осталось, заморские земли вот-вот окончательно покорятся правителю Норвегии Хакону Могучему. Зеландия заперта нашими драккарами и скоро союзные войска высадятся на берега этого острова не просто так, а чтобы больше не уйти оттуда.
   - Датский уже почти не король смирился с потерей островов. Или скоро смирится, - добавил Магнус, то вытаскивая из мешочка на поясе несколько рун, то бросая их обратно. Явно с богами советовался, не теряя меж тем нить ведущейся беседы. - Воины все на 'большой земле', казна и оружие тоже. Нет, он не отпустит союзников далеко от себя, побоится наших драккаров и хирдманов, что могут высадиться с них неподалеку от града Орхуса, где он находится. Страх гложет его кости. Тот страх, который ведом тем, кто предал то, во что верил.
   - Ведь идут не простые завоеватели, - промурлыкала Софья. - На знаменах лики богов Асгарда.
   - Тех самых, от которых он...
   - Отрекся, сестрица.
   - Предал, сестренка.
   - Точно.
   Жрицы Лады ведали о чем говорили. Малое число девушек из этой очень своеобразной разведслужбы находилось и в Дании. Там они не делали никому серьезных гадостей во избежание раскрытия своей сути. Просто смотрели, именно это сейчас требовалось. А о рассмотреном и подсмотренном-подслушанном-выведанном оповещали вышестоящих. Те, в свою очередь, уведомляли меня.
   В датских землях и впрямь было... грустно и боязливо. Для тех, вестимо, кто сейчас этими землями правил. Как ни крути а с 'войной за веру' они столкнуться не ожидали. Равно как и с тем, что опереться по полной на обычных бондэров получится... не полностью. Аукнулось выкорчевывание старой веры огнем и мечом, сильно аукнулось.
   - Тогда мы...
   - Именно, Опаленный, - кивнул я, поднимая недосказанное. - Для начала ударите по Сединье и Щецину, мы же постараемся, не теряя времени под стенами, взять Хелмно, Староград и, вполне возможно, Гданьск.
   - А... старый Йомсборг?
   Ишь на что Будимир то облизывается! Хотя не он, конечно, а верхушка Венедского Союза. И я их вполне даже понимаю, но есть один нюанс.
   - Йомсборг укреплен так, что быстро вам его не взять. Отсеките крепостные войска, чтобы те вам не досаждали, и все на этом. И вот еще. Атакуйте примерно половиной своих сил, вторую держите наготове на случай наступления со стороны имперцев. Маркграфы даже без приказа от императора могут попробовать вас на крепость.
   - Что потом, князь Хальфдан?
   - Потом то, о чем уже не раз говорилось, - ответил я лютичу. - Отсекаем все Поморье от Польши, только и всего. Санток, Велен, Южцы, Накло... Как только будут взяты еще и эти города, можно считать, что князь Мешко Пяст сел в большую и дурно пахнущую лужу посреди скотного двора. Ну а что Поморье вернется Венедам, а Помезания пруссам, то всем ведомо. С остальными же землями... Решим, никого не обидев.
   Тут спорить не стали ни Будимир, ни Витовт. Оба они понимали, что исконные земли - это дело понятное. Их возвращать владельцам. Что же до остального, так ведь и их киевские союзники не просто так в войне участвуют. Только свои со своими всегда договорятся, тем более, что доверие худо-бедно наработано.
   На том можно было и закончить, но внезапно распечатал свои уста Гюрята, сказавший:
   - О мирском слова сказаны, теперь о духовном. И с теми, кто к богам ближе.
   После чего выразительно так посмотрел на Будимира с Витовтом. И почти сразу эти двое матерых вояк как-то стушевались и бочком-бочком слились куда подальше, едва успев попрощаться. Хотя Витовт, собственно, никуда и не денется, его пруссам совместно с нами действовать придется.
   Итак, помимо меня и Гюряты остались лишь Магнус да сестры-затейницы, которые, как ни крути, а тоже жрицами были. Впрочем, Молчальник посмотрел на них с этакой вселенской тоской во взгляде, но понял, что по доброй воле эти красотки не исчезнут. А гнать пыльным веником вроде как нельзя.
   - Череп великого князя и воина... Зачем?
   - У почитателей распятого бога есть Орудия Страстей и не только. Истинные или ложные - то не столь важно. У поклоняющихся Аллаху - их Черный Камень в Каабе. Зримые воплощения Силы, в которые верят. А Святослава Великого у нас хорошо помнят. Живы еще те, что стоял рядом с ним в битвах. Немногие, но все же. К тому же... Символ поражения стал знаком возвращения силы Руси. Те же печенеги, несколько племен которых были стерты со страниц мировой летописи, тому подтверждение.
   Жрец Святовита едва заметно склонил голову. Судя по всему, мои доводы были восприняты благожелательно. Недолгое молчание и следующий вопрос. Столь же лаконично сформулированный.
   - Поход под знаменами не правителя, а богов... Докуда?
   - Недалеко. Я привык здраво оценивать имеющиеся силы. Глубоко уважаемый мною Святослав Великий на том и обжегся, а потом и вовсе сгорел. Слишком многого хотел. Но он не один такой, были и до него, будут и после нас.
   Едва уловимое движение руки жреца с Арконы. Понимаю. Так он сигнализирует о том, что ответа на вопрос, для себя достаточного, еще не получил. Молчальник и есть. Клятва у него такая что ли или просто так, особенности характера? Потом надо будет у Магнуса спросить, он наверняка знает.
   - Бывшие венедские и прусские земли, кое-что от Польши и Дании. Обрушить 'крест' уже не получится, только надломить. А делать это надо с умом, без излишних жертв. К тому же... Сцепимся из-за тех земель, где они уже веками сидят, плохо будет и для нас. И не по той причине, о которой сразу можно подумать.
   - И причина эта?
   - Мусульманские халифаты, с которыми сейчас воюют испанские правители из Леона, Кастилии, Наварры и Барселоны. Халифаты враги куда опаснее, это совсем иная кровь, чужая нам до того, что и представить сложно.
   - Аркона поддержит.
   Твою же мать! Нет, слышать это я рад, но почему таким скудным числом слов надо обходиться? Думая, что на этом наш, хм, 'разговор' окончен, я уже собирался вежливо попрощаться с Гюрятой, как он вновь заговорил:
   - Оставьте нас с Хальфданом Мрачным. Жду.
   О как! Похоже, что это еще не конец. Но вот что он мне хочет сказать такого, что не должны слышать другие? Ладно, сейчас и узнаю. Ведь против такого не возразил не только Магнус, но даже местами довольно склочные и ядовитые жрицы Лады. Просто в голосе Молчальника звучали такие Сила и Власть, что даже меня пробрало.
   - Ты их видел, - не спросил, а утверждающе произнес жрец, когда все остальные удалились на достаточное расстояние.
   - Кого? - аж опешил я, искренне не понимая, что он имеет в виду. - Я много кого видел. Выражайся яснее, жрец Святовита.
   - Их. Тех, кого мы называем богами, стремясь постичь и понять их сущность. Не отрицай очевидного. Я вижу. Кто?
   - Не знаю, - решил я не увиливать. Да и убежденность в голосе жреца показывала, что он знает, о чем и о ком говорит. - Даже не поручусь, он это был или она. Тело было женское, но временно занятое.
   - Чья оболочка? Она... может быть важна нам.
   Кто бы сомневался. Носитель подобной сущности, пусть и кратковременный... Уверен, что понимающие люди, к числу которых Гюрята явно относится, могли бы много полезного получить из простых разговоров с таким человеком. И даже со мной бы кое-чем поделились, в таких делах кидать друг друга просто смерти подобно. Мало ли как все обернется. Только вот порадовать мне жреца нечем.
   - Не получится. Нет в этом мире ни той сущности, ни даже телесной оболочки. То есть сама сущность может и есть, но кто ж ее знает. И искать тело, которое было использовано, не стоит. Бесполезно, на то мое слово.
   Гюрята прикусил губу, на его лице проскользнуло явное разочарование. Не связанное со мной никоим образом. Просто возможность уплыла из рук, а это и впрямь было печальное для него и его сотоварищей известие.
   - Тебе не назвали свое имя. То, под которым мы можем знать божество. Но какой след был оставлен? Как бы ты описал его... или ее? Те чувства, которое испытывало божество при разговоре? И сам разговор...
   - Безразличное любопытство и желание понаблюдать над не умеющим плавать, которого бросили в воду. Но все по желанию этого самого брошенного. А сам разговор... Он должен остаться тайной. Уверен, что причины объяснять не стоит.
   Жрец Святовита понимал, что в некоторые тайны лучше не лезть даже для него. Но вот попытки выжать еще что-то, что могло бы помочь ему опознать сущность, продолжил. Манера разговора, используемые жесты, скорость речи, выражение лица... И куда только делась молчаливость. Хотя... Здесь скорее была нелюбовь к разговорам, но сейчас большое количество слов было необходимо.
   Наконец Гюрята получил не все, что хотел, зато явно все, что мог в этой ситуации. Зато теперь и у меня был к нему вопрос. А раз так, то я, сроду не страдавший стеснительностью, его и озвучил:
   - Часто ли случаются такие... разговоры?
   - Очень редко. И все они в смутные времена или времена больших перемен. Но если наступает мгла, это не значит, что то или иное божество захочет поговорить.
   - А спросить у них, обратиться с просьбой? Вы ведь, жрецы 'с верхних ступеней пирамиды', умеете?
   - Пирамиды... Их уже нет, есть лишь камень, а знающие уничтожены, - скривился Гюрята. - Обратиться к богам не так трудно. Сложнее получить ответ. И почти невозможно его понять. Рюрику подсказали. Хельги Вещий умел и сам кое-что слышать. Быть может, сумеешь и ты. Или уже умеешь, но сам не понимаешь пока... Мы еще увидимся с тобой, Хальфдан Мрачный. Мрачный... Что ж, какое время, такие и прозвания у тех, кто обратил на себя взор божества. Разгони мрак, Хальфдан.
   - Над миром?
   В ответ на мое саркастическое замечание жрец вымолвил:
   - Есть ли тебе дело до мира? Зато есть до Руси и тех земель, которые считаешь ей близкими. Над ними пусть мгла станет не такой густой. А мы поможем.
   - Чем, жрец?
   - Словом, может и советом. Не повтори ошибку Олега, Хальфдан. Я ухожу.
   - Постой... Так что это было за божество?
   - Не ведаю. Скажу остальным. Может и поймем. А может и нет...
   Все. Гюрята Молчальник поднялся с камня, на котором сидел, и мягким, стелящимся шагом пошел... куда-то. А спустя несколько секунд я понял, что едва-едва способен отслеживать направление его движение. Глаза словно сами собой смотрели куда угодно, только не в нужном направлении.
   Гипноз? Воздействие на разум, чем-то с ним схожее? Не знаю, но однозначно хочу узнать. И еще больше мне хотелось бы этому научиться. Однако, явно не здесь и не сейчас. Если вообще мне такое по силам.
   А вот и Магнус. Он подошел, лишь когда удостоверился, что Гюряты здесь больше нет. Подойдя же, произнес:
   - Ну что, брат, теперь видишь, кто такие жрецы... Настоящие. Не чета мне.
   - Впечатлен. Как ощущением силы, так и состоявшимся разговором. И да, он сказал, что Аркона нас поддержит. Словом и советом. Понять бы еще, что это значит.
   - Может и поймем, - вздохнул побратим. - Только сейчас война нас ждет.
   - Война ждать не будет... А к разговору о жрецах с Арконы, чувствую, еще вернемся.
   Говоря это, я чувствовал, что так оно и есть. Сегодняшняя беседа просто не могла остаться без последствий. Всей своей интуицией, сейчас особенно обострившейся, я осознавал сей факт.
  
  
  Глава 3
  Июль (червен), 990 год, Хелмно.
  
   Жизнь никогда не устанет подкидывать нам новые и новые впечатления. В этом я вновь убедился тогда, когда наше войско вышло к крепости Хелмно. Ведь что ни говори, а крепости брать мне так до сих пор и не довелось. Ведь даже при свержении князя Владимира Киев никто не штурмовал. Обошлось переговорами, потому как хотелось обойтись без лишней крови. Зато сейчас ни о каких переговорах и речи не шло.
   Почему так? Хотя бы оттого, что за стенами крепости были те, кого даже с ну очень большой натяжкой нельзя было назвать не то что друзьями, а даже нейтралами. Поляки из числа тех, что прочно и окончательно легли под Рим, да еще активно и с удовольствием подмахивали своим новым хозяевам. Языческая же часть населения, не без нашего активного участия, за последние годы была вытянута в пределы Руси и расселялась на южных и восточных рубежах.
   А еще сама крепость. Мощная, с семнадцатью крепостными башнями полукруглых и прямоугольных форм, с установленными там боевыми машинами. Да и крепостная стена тоже не была беззащитной. Большие зубцы, бойницы для стрелков и крепостных стрелометов, дым от костров, на которых подогревались емкости со смолой и маслом. В общем, в Хелмно были готовы дать отпор.
   Эх, такие крепкие места лучше всего изгоном брать, но не судьба. Напасть неожиданно можно лишь тогда, когда противник хлопает развесистыми ушами, ничего не подозревая. Не наш случай. Да и конницы у нас почти не было, она большей частью под рукой Карнаухого, который до недавнего времени сидел себе в Искоростене. Ожидая команды. Поэтому, когда наше войско, вобрав в себя отряды пруссов-наемников, разделилось на три неравные части и двинулось к трем целям-крепостям, у тамошних войск было достаточно времени на меры противодействия.
   Где-то они, меры, были правильные, а где-то не слишком. В Гданьске и Хелмно все сделали верно, спору нет. То есть, узнав о том, что в их направлении движутся неслабые силы противника, сбивая на своем пути малые отряды и разоряя селения и малые городки, поляки стянули имеющиеся силы, свезли нужные припасы и сели в осаду.
   Зато староградский воевода, Збигнев Рутильский, проявил тот самый шляхетский гонор, о котором так много говорили и писали с давних времен и вплоть до моего родного XXI века. Ах сюда приближаются какие-то там варвары из прусских лесов? Плетьми разгоним! Что, с ними еще и часть войска князя Киевского движется? Так я и это превозмогу. Особливо вооружившись благословением христианских священников и ну просто огромным самомнением.
   Вооружился, так сказать. И не просто вывел из Старограда большую часть войска, оставив только-только для стояния на стенах, так еще и всех воинов из окрестностей под свою руку принял. А приняв, выкатился навстречу своей судьбе. Судьба же эта приняла облик трех тысяч хирдманов под командованием Свенельда и приданных им четырех с лишним тысяч пруссов. И вот на них он полез со своими неполными пятью тысячами, искренне веря в то, что имеющаяся у него кавалерия - три с половиной тысячи всадников - будет эффективна.
   Ага, как только, так и сразу! Ведь если большая часть хирда шла пешим порядком, то это не значит, что дозорные тоже на своих двоих передвигались. Нет уж, они то как раз были конные. Поэтому Свенельду хватило времени, получив известия о приближающихся поляках, приготовить им горячую встречу. Особенно коннице. Благо отработанные методики уже имелись.
   Старый, добрый и очень надежный 'чеснок', он всегда способен порадовать пользователя и огорчить тех, кто попробует его 'на вкус'. Особенно если заставить врага поддаться охотничьему азарту, выставив впереди 'прочесноченной' территории отряд 'застрельщиков'. А на эту роль выбрали пруссов, поскольку поляки по непонятной причине относились к ним с заметным пренебрежением. Не все, но многие их тех, кто командовал. Загадка, да и только. Хотя следовало признать, что против конницы пруссы сражались так себе. На равнинах так себе потому как в лесах они легко и просто рвали сунувшихся туда поляков в клочья.
   Приятно было узнать, что наемники не кочевряжились, когда узнали, что именно им предстоит делать. Поработать приманкой в ловушке? Что ж, наниматель платит деньги, да еще и хорошие. Значит, наниматель в своем праве. Особенно учитывая то, что отступление отряда-приманки тоже продумано.
   Хорошо все получилось. Завидев немалый отряд пруссов, занимающий в общем построении место 'головного полка', Збигнев решил стоптать его конницей. Благо пруссы слишком уж выдвинулись вперед. Он даже позаботился о своих флангах, укрепив их как конницей, так и пехотой. Да что там, даже дозоры вперед выслал, которые покрутились поблизости от пруссов, вернувшись... некоторым числом. Все же меткость стрелков еще никто не отменял. Но все его предосторожности разбились о ту самую простую военную хитрость.
   'Чеснок' был рассеян не в отдалении, а прямо перед головным отрядом. С трех сторон, чтобы исключить и сносящий все удар с флангов. Вот такой нюанс, который обрекал вражескую кавалерию на немалые потери, но одновременно не полностью защищал сам отряд-приманку. Все же часть всадников, да на скорости, непременно должны были проломиться через заросли 'чеснока', как бы густо его ни разбрасывали. Передние ярды, в него вляпавшиеся, одним этим фактом будут создавать прорехи.
   Так и случилось. Атака поляков в конном строю захлебнулась, но и головной полк сильно помяли. Зато потом... Строй трех тысячных хирдов при поддержке пруссов, которые со строем ладили не особенно, перемолол лишившихся лошадей всадников, а по беглецам залпами отработали арбалетчики, поубавив число поляков. Затем оставалось только добить польскую пехоту, которая просто не могла отступить с достаточной скоростью.
   Результат... Пехота поляков полегла почти вся. И конница поубавилась числом где-то на тысячу, может немногим меньше. Оставшиеся же, немилосердно нахлестывая коней, ушли в направлении Старограда. В общем, пан Збигнев Рутильский получил даже не щелчок по носу, а сокрушительный удар подкованным сапогом по яйцам. Дескать, вроде бы и жив остался, но почему-то голос стал тонкий-тонкий, да и девочки любить перестали. Метафора, конечно, но суть произошедшего неплохо отражающая.
   Про моральный дух как войска, так и собравшихся внутри староградских крепостных стен и вовсе говорить не стоило. Какой уж там дух, когда из войска, вышедшего за стены с целью быстро и показательно разгромить 'зарвавшихся язычников-дикарей', возвращается лишь чуть больше половины, да к тому же рассказы о поражении навевают на дурные мысли. Враг же потери если и понес, то незначительные. В общем, в Старограде быстро воцарились тоска и печаль, столь губительные в преддверии прибытия под стены вражеских войск.
   А войска прибыли. Без лишней спешки, но и не медля. Прибыв же, сразу стали готовиться к приступу. Грамотно обложили крепость со всех сторон, особое внимание уделив всем трем воротам. Ну и принялись переводить окрестный лес на штурмовые лестницы, передвижные щиты на колесах и прочие премудрости военной науки.
   Свенельд, не так давно бывший всего лишь тысячником, но получивший повышение за успешные действия его тысячи в печенежской кампании, был.... В общем, импровизировал так себе, зато по готовым шаблонам действовал грамотно и без тени сомнений. В этом он был чем-то похож на прусских генералов времен Фридриха Великого. На тех самых, которым нужно было заранее дать примерный план и возможные варианты развития событий. А уж получив такого рода указания, те горы сворачивали.
   Вот и этот варяг еще из того, старого, еще переяславского хирда, нуждался в направляющей руке на начальном этапе. Нуждался... и получил. При нашей последней с ним беседе разбирались - точнее освежались в памяти - несколько десятков возможных шаблонов. Ну а про штурм Старограда и говорить нечего. Он был досконально разобран еще раньше. Слишком важная крепость, чтобы не приготовиться к ее взятию заблаговременно. Да и 'козырь' у Свенельда имелся такой, что куда там 'тузу', скорее можно было сравнить его с глумливой ухмылкой 'джокера'.
   И этот самый козырь был применен Свенельдом почти сразу, едва только была приготовлена вся осадная техника. Сразу же начали работать камнеметы, только метали они не камни, а глиняные ядра с 'греческим огнем' внутри. Само собой, уже горящие, чтобы, разбиваясь при приземлении, поджигали все вокруг себя. Паника, отвлечения внимания, необходимость для находящихся за крепостными стенами срочно заняться тушением пожаров. Тех, которые в начальной стадии водичкой не зальешь, только землей забрасывать. А это куда как хлопотнее.
   Хороший метод отвлечения внимания хотя бы части защитников. Плюс обстрел из мощных стрелометов, да и про обычных арбалетчиков, перестреливающихся с городскими стрелками под прикрытием окованных железными полосами передвижных колесных щитов, тоже забывать не стоило.
   Но главную роль в начавшемся приступе должны были сыграть три неспешно ползущих к крепостным воротам порока, целью которых, по всеобщему мнению, должно было стать выбивание крепостных ворот. Дело медленное, с отнюдь не гарантированным результатом, но такой ход использовался практически всегда. Обслуга порока раскачивает подвешенное на канатах бревно с окованным железом концом, раз за разом ударяя в закрытые ворота. Вдруг да получится!
   Только и защитники никогда не дремлют. Сверху, на крышу боевой машины, вбрасываются камни и бревна в надежде проломить защиту. Льют масло и смолу, после чего поджигают, надеясь, что пламя справится с мокрой древесиной. Чаще всего именно так и случается, хотя и не сразу. Ну а обслуга разбегается, пытаясь уцелеть, добежать до укрытий. В общем, если не получается довольно быстро проломить ворота - порок или сам откатывается, или же его гробят.
   Вот только на сей раз план был немного другим. Один из пороков нес внутри себя, помимо обычного бревна, которое было так, отвлечения внимания ради, еще и другой груз. Пара бочонков пороха, того самого, из первой партии. Первые селитряницы были заложены немногим более двух лет тому назад. И чуть менее двух лет нужно было для того, чтобы они 'созрели', то есть образовались собственно частицы необходимой для производства пороха селитры. Разложившуюся 'селитряную землю' извлекали, промывали водой, после чего жидкость выпаривалась и остужалась. И уже в остуженной жидкости, на дне, появлялись необходимые кристаллы.
   Выход продукта? Четыре или пять килограмм на целый кубометр земли из селитряницы. Немного, спору нет. Но по-иному никак.
   Зато результат - тот самый порох, пригодный не только для стрельбы из пушек - которых пока еще толком и нету - но и для использования вот таким манером. Что ни говори, а пара бочонков, заложенных у крепостных ворот, они вполне в состоянии вышибить эти самые ворота к ангельской бабушке. Уж сделать в них большую дыру точно.
   Впрочем, емкости, в которых находился порох, назвать бочонками как-то и язык не поворачивался. Скорее их можно было обозвать петардами. Представляли они собой этакое большое железное ведро, а точнее усеченный конус, которое было под завязку набито порохом, а сверху закрыто несколькими слоями плотной ткани. Затем эту самую емкость прикрепляли 'открытой' частью к крепостным воротам, поджигали фитиль и... ждали, когда случиться 'большой бум'.
   Лично я не видел, но вестники, прискакавшие от Свенельда, в подробностях рассказали, что случившееся впечатлило ничуть не менее, чем 'греческий' огонь'. Неудивительно, ведь когда находящиеся внутри порока прикрепили начиненные порохом петарды в нужные места на крепостных воротах и подожгли фитиль, то не стали ждать неминуемой смерти. Резко бросились в сторону передвижных щитов. Ушли, понятное дело, далеко не все, лишь четверо из десятка. Ну так и шли на это дело исключительно охотники, безбашенные и отмороженные.
   А затем был грохот, какого этот мир еще не слышал. И разлетающиеся обломки собственно порока и ворот, в которые он упирался. И если наши воины были предупреждены, то вот для поляков взрыв был... очень неприятным сюрпризом. Шок, замешательство, непонимание происходящего.... Наверняка некоторые подумали, что 'мерзкие идолопоклонники' призвали своих нечестивых богов или вовсе демонов. Правда стоило отдать полякам должное, никто от страха голову не потерял и спасаться не бросился. Но хватило и того временного периода, когда немалая часть защитников приходила в себя.
   Бросок вперед плотного строя, прикрывшегося щитами со всех сторон, включая верх. Затем пробраться в частично разбитые ворота и броситься на захват надвратной башни и прилегающих участков стены. Все это под прикрытием резко активизировавшихся арбалетчиков и стрелометов. А дальше... дальше дело техники. Когда взяты ворота, башня и участок стены, да и при численном превосходстве нападающих над обороняющимися раза в два... Плюс низкий уровень морали, о коем тоже забывать не стоит.
   Так что дальше были городские бои. Ожесточенные, выматывающие, несущие немалые потери с обеих сторон. Но Староград был уже обречен.
   Пруссы-наемники творили нечто запредельное. Да, строй они держать толком не умели. Но вот в лесу или городских боях ситуация менялась. Боевое безумие, звериная жестокость в бою и понимание того, что с падением города будет богатая, крайне богатая добыча. Да и про милую привычку пруссов добывать себе женщин из числа пленниц тоже забывать не стоило. Все же про их диковатость не зря многие говорят, ой не зря.
   Два дня шли городские бои. И остановились они лишь тогда, когда все защитники, способные держать оружие, не лишились такой возможности. Кто-то по причине смерти или тяжкого ранения, ну а малая часть сдалась на милость победителей. И начался... грабеж, но не дикий, а вполне организованный, упорядоченный. Тот самый, при котором извлекаются почти все захоронки, не говоря уже о том, что не успели спрятать. Немалая доля найденного должна была отойти наемникам. Таков договор. Зато сам город пруссам точно не отходил. Не их земли. Совсем не их.
   Меж тем войско Свенельда уже втянулось в город, занимало опустевшие дома, проводило проверку на предмет того, какие запасы есть в Старограде и на сколько их хватит. На скорую руку восстанавливались разрушенные ворота. Хотя как восстанавливались... Пока там просто возводили сплошную каменную стену, это было быстрее и надежнее. Для входа-выхода же были еще двое ворот.
   В любом случае, столь быстрое падение Старограда давало Свенельду возможность оставить в крепости гарнизон. А самому с оставшейся частью войска выдвинуться на усиление хоть ко мне, в Хелмно, хоть в сторону Гданьска, куда отправился Данислав со своими. У Данислава было две тысячи своих плюс полторы пруссов. Мало? Нет, если учитывать, что с моря его должны были поддерживать драккары Эйрика и Торкеля.
   Вот поэтому в ответ на донесение Свенельда, варягу был дан четкий приказ оставить полторы тысячи в крепости, с остальными поспешить сюда, в Хелмно.
   Причины? О, они были весомые. Венеды уже ударили с западных рубежей, хлынув на земли Поморья сносящей все и всех лавиной. А учитывая, что в Поморье спали и видели смерть тех, кто пришел на исконные их земли, то... Поморье запылало как в переносном, так и в самом прямом смысле. Так и должно было случиться, пусть даже несколько позже. Ведь в родной для меня ветке истории в начале XI века Поморье все равно отпало от Польши из-за восстания венедов поморянских земель. Получается, что сейчас даже не пришлось прикладывать особых усилий по слому существующего, достаточно было лишь подтолкнуть естественный ход событий.
   Вот и подтолкнули. Удар Венедского Союза с запада, наш и пруссов с востока. 'Запертое' море, причем последнее было сделать совсем несложно из-за того, что боевых кораблей у Польши было... маловато. И это еще мягко сказано.
   Каковы перспективы не так давно завоеванной территории, которую атакуют с двух направлений, при этом опираясь на местное население? Крайне печальные. А если на этой территории еще начали скапливаться войска, предназначенные для ударов по венедам?
   Сумятица и даже хаос. Именно это и происходило. Садиться в осаду в крепостях? Ну да, это можно, но с учетом того, что большая часть населения при первых известиях о наступающих сородичах скорее сожжет припасы, чем предоставит их захватчикам, да к тому же еще иноверцам... Плюс возможность того, что в городах вспыхнут бунты как раз тогда, когда их возьмут в осаду. А бунт в такой момент - большой риск открывшихся изнутри ворот.
   Щецин, Любуш, Сединья, Пыржице... И это лишь близкие к порубежью крепости, на которые обрушился удар венедов. Пылающее Поморье не давало польским военачальникам нормально перемещать войска, отрезало их от доступа к продовольствию, лошадям, иным необходимым для войны припасам. Исчезали гонцы, которых посылали в столицу с просьбами о помощи. В общем, творилось как раз то, что и должно было в такой ситуации. Меня это откровенно радовало.
   Ну а основной ударный кулак был тут, под Хелмно. Неудивительно, как-никак, самая мощная крепость во всем Поморье-Померании. И ломиться на приступ напролом, пусть и подорвав порохом ворота - одни или хоть сразу все - не вариант. Да и мало его, пороха, хотя мало вовсе не значит 'нет вообще'. На столь важное дело его пустить самое то будет. Просто, в отличие от Старограда, внутри Хелмно было немало войск, а командующий ими Лешко Кроатек не страдал особым гонором и очень взвешенно подошел к обороне города. Припасы, надежность находящихся внутри, боевой дух - все было на достаточно высоком уровне. Так что сначала следовало ослабить крепость и ее защитников, а уж потом ломиться внутрь.
   Этим мы и занимались. Обложили город и принялись неспешно так готовиться к его взятию. Конечно же, не забывали о постоянных обстрелах из камне- и стрелометов, да и простых арбалетчиков подключали к веселью. Разве что 'греческий огонь' пока не использовали. Он в качестве 'десерта' пойдет, перед приступом. Все же не так его много, чтобы день за днем такими снарядами из камнеметов кидаться.
   И июльская жара. Хорошо хоть река рядом и, окунаясь в ее прохладную воду, войско не особенно изнывало от повышенной температуры. Кстати, как раз после очередного купания, вернувшись в разбитый на одном из холмов шатер, я обнаружил возле него знакомые все лица. Магнус, да Оттар с Всеволодом, которые по большей части управляли войском, оставляя для меня лишь общие решения, не будничные. Да и сами они могли в случае чего командовать самостоятельно. Тысячники из хорошо себя проявивших и этим все сказано.
   Надо бы создать что-то вроде петровской 'Табели о рангах'... А то обычного деления 'воин-десятник-полусотник-сотник-полутысячник-тысячник' явно было недостаточно. Да и не применить это разделение к духовной и гражданской составляющей государства. Именно такая мысль неожиданно клюнула в голову. Резко так клюнула. Да так, что забыть точно не получится.
   Значит не забуду. Но обдумаю как следует и тем более обсужу с ближними потом, не сейчас. Нынче другое обсуждать придется. Жестом приглашаю всех троих идти за мной, внутрь шатра. Шатер, кстати, вместительный, один из тех, которые достались в качестве добычи после печенежского похода. Ханский. Другой, почти такой же, у Магнуса, большого ценителя всего того прекрасного, что позволяет чувствовать себя покомфортнее во время похода.
   - Хирдманы ждут приказа идти на приступ, - проворчал Оттар, устраиваясь на полу шатра, где вместо стульев были груды обтянутых шелком подушек. - Многие понимают, что осада затянется, вот потому хотят решить дело побыстрее.
   - Хелмно мощная крепость, - вторил другу Всеволод. - Припасов на год хватит, есть колодцы, которые не пересохнут. Наши стрелки и обслуга боевых машин очень медленно выбивают защитников. Нужно использовать 'греческий огонь'. И потом крепость взять будет куда легче!
   - Можно и твою придумку, конунг. Ту самую, из-за которой так быстро пал Староград.
   Что тут сказать... Варяги все верно говорят. Но при этом опираются лишь на им известное. Зато мы с Магнусом знаем не большую часть, а все, что доступно на данный момент. И вот эту недостающую часть уже можно озвучить.
   - Магнус...
   Побратим, правильно поняв мою интонацию, расстелил на низком столике карту, и присел рядом, жестом предложив посмотреть на нее.
   - У князя Мешко Польского все плохо. Он сейчас в Гнезно, своем стольном граде, - кончиком палочки из моржовой кости жрец Локи указал на столицу нынешней Польши. - Он еще до нашего вторжения собирал там немалые силы. Другая часть располагалась в близких к пруссам и венедам городах. Вот здесь, - теперь палочка поочередно ткнулась в крепости, атакованные как нами, так и венедами. - Если он не соединится с ними, то немалой части войска у него не станет.
   - Накло, Южцы, Велен, Санток, - поочередно ткнул пальцем в указанные крепости Всеволод. - В них и окрестностях почти не осталось людей, верных исконным богам и не покорных князю Мешко. Послав туда войска, он остановит наше продвижение и получит возможность встречного удара.
   - И даже не надо встречных ударов. Достаточно подождать, пока подойдут и ударят германцы, - процедил Оттар, с отвращением глядя на ту часть карты, которая показывала Священную Римскую империю, а особенно ее границу с Венедским Союзом. - А мы все под стенами Хелмно стоим, ждем неведомо чего.
   Хорошее понимание тактики и не слишком - стратегии. Значит пора учиться и последней. Им это однозначно пригодится. Жестом прошу Магнуса передать мне его палочку-указку и, поблагодарив побратима коротким кивком, начинаю.
   - Конница Ратмира Карнаухого уже давненько не под Искоростенем прохлаждается. Задача этой части нашего войска - изгоном обрушиться последовательно на Люблин, Черск и Пултуск, - провожу плавную дугу, соединяющую эти три города. - Никаких попыток взять польские крепости. Только посеять страх, выжигать все на своем пути, по возможности выбивать малые отряды врага. Конница двигается быстро, у каждого всадника не менее одной заводной лошади. Никакого отягощения добычей, только скорость и оставляемые за ними страх и огонь.
   - Смутить Мешко, чтоб тот не знал, куда войско слать?
   - Так, Оттар. А заодно пусть тамошние князьки больше заботятся о сохранности собственного имущества, а не посылкой воинов Мешко Пясту. Одной стрелой убиваем двух зайцев.
   - Потом к нам, под Хелмно?
   Отрицательно качаю головой. На сей раз Оттар ошибся. Ну зачем нам здесь конница, тем более легкая? При взятии крепостей ее мало где применить можно. Нет уж, У Карнаухого и дальше дела 'по основному профилю' найдутся.
   - Если все будет мало-мальски тихо и князь Мешко не выдвинется из столицы в его сторону, Ратмир изобразит бросок на Плоцк. Обложит город, изображая начальную подготовку к осаде, ожидание подкреплений. Но непременно даст выскользнуть гонцам в столицу. Пусть Мешко подергается. Польский князь неплохой военачальник, одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять... Гданьск, Хелмно, Влоцлавек, Плоцк. Все эти города рядом с Вислой. А Висла подходит для того, чтобы по ней от устья вверх по течению поднялись наши драккары не из самых крупных, - костяная палочка с нажимом скользнула от устья Вислы на юг, следуя изгибам большой и полноводной реки. - Рассечение... Поморье сожрут венеды и частично пруссы, мы укрепимся по Висле... Вместо великого и обширного княжества останется огрызок, на который еще и с юга Геза Венгерский не преминет накинуться. Он знатный стервятник, то всем ведомо. Теперь понимаете?
   Понимают. Глаза загорелись желанием не просто битв, но тех, которые позволят все это провернуть. Понимаю, аппетит у подрастающих хищников хороший. Вот только и о возможностях желудка забывать не стоит. Слишком многие на этом погорели. Взгляд в сторону хитрого Магнуса. И вот жрец Локи, не вставая дотянувшись до своего неизменного посоха, пару раз стучит окованным его концом о ближайший твердый предмет. О мой шлем, лежащий на одной из подушек.
   - Тихо, братья-варяги, тихо! Это пугалочка для князя Мешко, а не призыв к действию. У конунга нет таких сил, чтобы проглотить столь большой кус. Втянем сюда больше войск - ударят ромеи с юга и степняки с востока. Они напуганы, но всем известны повадки ромейских змей и степных шакалов.
   Всеволод с Оттаром согласно закивали, а нездоровый азартный блеск в глазах приугас.
   - Мы ждем Свенельда тех пруссов, что были с ним. Вот подойдут, тогда и начнем. Не спеша, шаг за шагом, но Хелмно будет гореть от 'греческого огня' и ворота от этого.... пороха обрушатся.
   - Мы поняли, - Ответил Всеволод как за себя, так и за Оттара. - А потом что?
   Тут уже такой вопрос, на который следует ответить не Магнусу, мне лично.
   - От князя Мешко зависит, куда он со своим войском метнется или не метнется вообще никуда, германцев в помощь себе ожидая. А они придут. Только куда - то нам неведомо.
   - И до их прихода надо взять все, что получится?
   - Верно, Всеволод. Только не 'все что получится', а 'все, что получится без лишних потерь'. Тяжелая конница германцев противник страшный, да и пешими они сражаются ничуть не хуже. Потому на 'посев чеснока' рассчитывать особо не стоит. Это работает один-два раза, не больше. Потом враг становится особо осторожен. Все понятно?
   - Да.
   - Не дети уже, конунг!
   - Лучше лишний раз спросить, чем потом сожалеть о не спрошенном, - слегка улыбаюсь я. - Тогда... Ждем Свенельда. А наши пруссы пусть продолжают разорять окрестности Хелмно. У них это хорошо получается.
   Что да, то да. Пруссы и грабежи - они почти что нераздельны. После них не оставалось ничего действительно ценного. А учитывая, что действовали они по всем направлениям, да причем передвигались на лошадях, организуя действительно дальние рейды. В общем, вокруг Хелмно образовывалась своего рода 'мертвая зона'. Не в прямом смысле, ведь подчистую не вырезали - не степняки чай - но вот сопротивления никто в принципе не оказывал. Некому было.
   Оттар и Всеволод ушли. А вот побратим остался. Оно и понятно, есть и такие разговоры, которые лишь для нас. К примеру, дела шпионские, без которых нельзя, но от которых порой неудержимо тянет блевать.
   - Свенельд подойдет дня через три, Мрачный, - уведомил меня Магнус, продолжая смотреть на карту и что-то прикидывающий в уме. - А вот пруссов пора возвращать. Если ты не передумал.
   - Лучше пусть они ловят самый густой поток стрел на улицах города.
   - Понимаю. Но если...
   - Они наемники, брат. Сражаются за добычу и за обещанную Помезанию. К тому же мы не бросаем их на убой, просто выдвигаем в первые линии. Они более всего пригодны именно при штурме городов и в лесах, где сражаются вне строя.
   Магнус кивнул, на глазах успокаиваясь. Нервы. Всего лишь нервы, которые даже у жреца Локи не железные. А причина... Вполне ясная, но именно по ее поводу и хочу спросить.
   - Что с германцами?
   - Первая часть их войска идет в Данию, как и ожидалось. Другие будут поддерживать польского князя. Соединившись с ним, они будут очень опасны для нас.
   - Вот потому мы и сидим у Хелмно, стараясь уменьшить возможные потери при взятии крепости. Ты же видишь карту, Магнус...
   - И?
   - Венедская ярость и поддержка населения бросят к их ногам почти все Поморье. Мы же успели взять Староград, скоро падет Гданьск. Прибрежный город не выдержит удара с моря и с суши. Мы, дождавшись Свенельда, положим себе в суму Хелмно. Сильную, пригодную для долгой обороны крепость, ключевой город этой земли. Посмотри на Гнезно...
   - Смотрю и не радуюсь.
   Понимаю Магнуса и его душевный настрой. В Гнезно Мешко собирает войско. Поблизости от столицы большое число крепостей, мимо которых просто так не пройти. Плюс польский князь обоснованно ожидает прибытия союзных войск, которые ему однозначно обещаны.
   - Ему тоже радоваться нечему, - усмехаюсь я. - Мешко и его воеводы понимают, что как только войско сдвинется от Гнезно, мы об этом узнаем. И... не станем устраивать большое сражение с большими потерями с обеих сторон. Сунется под Хелмно? Еще немного помедлит, и мы уже будем внутри крепости. Пусть попробует выковырнуть нас оттуда. Сунется сюда прямо сейчас? Мы оттянемся на запад, на соединение с венедами, чтобы соединившись, пойти на столицу Польши. Или показать, что собираемся это сделать. Но он то вынужден будет действовать...
   - А еще Ратмир, - искренне, от души улыбнулся Магнус, врубившись в ситуацию. - Набег легкой конницы, страх... Тогда Мешко будет только ждать?
   - Да нам нет особой разницы. Все заранее продумывали. Все зависит от того, каким числом придут германцы. И сколько крепостей к тому времени нам удастся захватить, чтобы самим в них засесть. Пояс.... Тот самый, который отделит Поморье от Польши.
   Одновременно со словами я провел пальцев по карте, тем самым наглядно показывая ту самую черту. Вопрос сейчас заключался в том, сумеем ли мы включить в 'пояс' крепости Накло и Южцы или придется уступить немаленький кусок. Но тут уже от ретивости германцев зависит. И от того, насколько серьезно воспринимают регентши императора Оттона III сложившуюся ситуацию? На какие жертвы готовы пойти?
   И было еще кое-что. Своего рода 'секретное оружие', но в области дипломатии. Как раз на тот случай, если Священная Римская империя все же решит втянуться в войну, не пожелав оттянуть ее момент разделом Дании на 'зоны влияния'. Ведь у любой империи есть противник, который наступает оной на пятки, а также с удовольствием вопьется клыками в шею, желательно со спины.
   Время его активации уже пришло. Точнее сказать 'оружие' само знало, когда ему приступать к активным действиям.
  
  
  Интерлюдия
  Июль (червен), 990 год, Париж, резиденция короля Гуго Капета крепость Ситэ.
  
   Носить на голове корону Франции и быть ее настоящим королем - не одно и то же. Гуго Капет из рода Робертинов знал это как никто другой. Во многих частях королевства его власть была лишь на бумаге. Феодалы к югу от Луары, конечно, признавали его власть, но с ленцой, а уж про возможности получить от них деньги или солдат... Только в том случае, если они сочтут, что это в их интересах. На севере было совсем печально. Эд де Блуа и граф Труа Герберт II при поддержке многих лиц духовного сана во главе с архиепископом Санса были серьезной угрозой. Не сами по себе, а как абсолютные сторонники династии Каролингов. Той самой династии, последнего из которых, юного Людовика V, Гуго Капет и сменил на престоле после скоропостижной кончины последнего.
   Разумеется, смерть объявили результатом несчастного случая на охоте... Только все заинтересованные лица знали, что юный король упал с лошади, будучи уже почти при смерти из-за сильного яда, от которого спустя недолгое время и умер. Ищи, кому выгодно! Разумеется, Гуго Капет и его сторонники сделали так, что подозрения были брошены в сторону Карла Лотарингского, того самого герцога Лотарингии, которую чуть было не завоевал король Лотарь, отец Людовика V, да и сам юный и незадачливый король пытался продолжить дело отца.
   Пытался, но... В общем, дело закончилось тем, что на троне оказался Гуго Капет, его опекун и просто довольно могущественный феодал, устраивающий других сеньоров Франции. Жаль, что не всех. Ведь Карл, герцог Нижней Лотарингии, был... Каролингом, младшим братом короля Лотаря. И именно на этом основании всерьез претендовал на французскую корону, опираясь на Эда де Блуа и графа Труа Герберта II.
   Напасть первому, снова вторгнуться в Лотарингию? Опасно. Ведь герцогство все же не само по себе, а часть Священной Римской империи, с которой заключен мир. Вот если Карл сам начнет войну, тогда другое дело. Тогда регентши малолетнего императора и пальцем не шевельнут, пока он, Гуго Капет, не вторгнется на имперские земли.
   И ведь он уже кое-что сделал для того, чтобы заставить претендента на корону все же высунуться из своих земель. Но... К сожалению, империя обратила свое пристальное внимание на восточных язычников, которые вторглись в Данию. А датский король бросился за спасением в Рим, соглашаясь в обмен на помощь стать вассалом. Значит, его планы насчет устранения угрозы со стороны оного из последних Каролингов придется... отложить.
   Именно так он думал до недавнего времени. Вплоть до того дня, когда при его дворе появился с просьбой об аудиенции посланник великого князя Хальфдана Киевского.
   Даже само появление его некоторое время назад было... неожиданным. Ведь именно его корабли почти каждый год опустошали прибрежные земли, а порой поднимались вверх по течению рек и грабили города, церкви, монастыри. Конечно же, войны как таковой между Русью и Францией не было, да и сам князь Хальфдан легко отперся бы от обвинений. Дескать, вольные князья безобразничают, нет у меня сил их всех в узде держать. Хотя это была бы откровенная ложь. Варяжские князья в последние годы, после смены власти в Киеве с Владимира на Хальфдана... Подчинялись они новому князю Киевскому, это ни для кого не было тайной.
   Однако, посол по имени Богумил был принят при дворе. Сейчас король Франции не видел пользы в скандале и тем более в отправке русского посланника обратно с пожеланием больше не возвращаться. Те же диковинные товары из Киева, они пользовались спросом везде, где оказывались. Так что хотя бы из-за торговли, но стоило потерпеть.
   И вот просьба об аудиенции...Она не могла быть 'просто так', не тот человек посол руссов. Гуго Капет помнил, что именно Богумил был посланником Хальфдана в Йомсборге. И опытному интригану не стоило напоминать о том, что случилось в итоге. А значит...
   Никого лишнего при разговоре с посланником не было. Лишь необходимые и доверенные: охрана, писец, несколько абсолютно верных придворных, обязанных ему всем и ни за что не осмелившихся бы предать. В том числе и Готье, граф Амьенский. Богумил же, совершивший все положенные по этикету французского двора действия и произнесший необходимые слова, ждал позволения донести волю своего повелителя. И он получил это разрешение, чем сразу же и воспользовался:
   - Мой князь Хальфдан Мрачный знает о тех сложностях с представителем предыдущей династии, которые имеются у вашего величества, - говоря это, Богумил не забыл поклониться Гуго Капету, тем самым несколько смягчая не самые приятные слова. - И предлагает воспользоваться удачно сложившейся расстановкой сил.
   - И это говорит нам посланник того, кто год за годом разоряет земли нашего королевства?
   Богумил лишь улыбнулся, всем своим видом показывая, что это дело совсем другое. Да и за словами не постоял.
   - Мой князь согласен заключить договор, согласно которому он лично обещает, что ни один корабль из Руси не потревожит воды вашего королевства иначе, чем по делам торговым. Сроком на четыре года с возможностью его продления.
   Гуго посмотрел на своего советника, графа Амьенского. В ответ Готье едва заметно кивнул, показывая, что даже четыре года без столь раздражающих и болезненных уколов будут полезны не только для пострадавших от набегов сеньоров, но и для авторитета самого Гуго Капета.
   - Князь Киевский ничего не делает просто так. А я не его союзник. Что взамен?
   - Это еще не все 'подарки', ваше величество, - вновь заговорил Богумил. - Князь Хальфдан Мрачный поручил мне пообшить вам следующее. Как только Священная Римская империя нападет на Венедский Союз, Русь не оставит своих союзников. И боги будут не на стороне Рима. Можете поверить, но лучше проверьте, выслушайте своих советников и тех, кто был на Руси. Да и море будет нашим. Наши драккары не уступают византийским боевым дромонам. Они уже уничтожили датские корабли. Нам союзны на море Йомсборг и Норвегия, на суше же добавятся Венедский Союз и прусские племена. Море может быть закрыто для империи. А границы империи ослабнут, когда часть войск в Дани, а другая воюет с венедами. Неважно на их земле или же в Польше. В той Польше, которую сейчас рвут на части с двух сторон мой князь и его союзники.
   Гуго, равно как и его советники, понимал, к чему ведет посланник Хальфдана Киевского. Прекратятся набеги на них на несколько лет, но взамен.... Взамен от них желают участия в доставлении проблем Священной Римской империи.
   - Лотарингия?
   - Лотарингий нынче две, ваше величество, - оскалился в хищной усмешке посол князя-язычника. - Есть Верхняя, есть Нижняя, нам ни одну из них не жалко, обе они под властью наших врагов. Но для вас опасна Нижняя Лотарингия с ее герцогом-Каролингом. Уж простите за эти слова, но кто помешает императору нынешнему или будущему поддержать претензии Карла Лотарингского из династии Каролингов на престол? Не теперь, а если, не дай боги, вы или ваши потомки окажутся не в лучшем положении. Трон ведь способен пошатнуться и под сильным правителем, тому в истории множество примеров.
   Гуго Капет слушал посланника и ловил себя на том, что порой кивает в знак согласия с его словами. Кстати, говорил посол хоть и с резким акцентом, но правильно, на родном Капету языке. Никаких переводчиков. Это было... неожиданно при первой встрече, но сейчас уже не так удивляло.
   Предложение... подкупало как своей выгодой, так и какой-то варварской искренностью. Никаких попыток спрятать истинный смысл за многословием, ни малейших признаков двойного дна. И это при том, что русичи успели за последние годы прославиться как опытные интриганы, лишь немногим уступая в этом византийцам.
   Но их вера... Варвары-идолопоклонники, к тому же затеявшие не просто набег или войну, а войну против христианства на датских землях, желающие вернуть туда не так давно обрушенных своих идолов. Именно это он и высказал своему советнику, графу Амьенскому. Шепотом, чтобы посол не уловил даже примерного смысла сказанного.
   - Союз христианской Франции с теми, кто ведет войну против христианских храмов...
   - А если не союз? - посмотрев сначала на посла, а потом уже на своего короля, задумчиво произнес Готье Амьенский. - Они сами по себе, мы сами по себе. Карл Лотарингский ваш давний враг.
   - Но договор...
   - Без договора. Никаких подписей и печатей, которые могут оказаться в чужих руках.
   В такой трактовке идея начинала привлекать Гуго еще сильнее. Но порядку ради он все же озвучил еще один довод.
   - Королевская армия... Сеньоры севера частью поддерживают Карла и в лучшем для нас исходе останутся в стороне. А юг, пусть меня и поддержал перед коронацией, но...
   - Пообещайте им часть земель Нижней Лотарингии, ваше величество, - со всей возможной убедительностью произнес Готье Амьенский. - Пообещайте, тогда они пойдут. И безземельные, они особенно рьяно хлынут в вашу армию. Да и королевский домен за счет владений Карла надо расширить. Камбре, Валансьен... Антверпен.
   При последнем слове Гуго особенно сильно впечатлился. Если удастся оторвать от Лотарингии хотя бы часть земель, а лучше от Антверпена до Бульона... И пусть даже треть присоединить к своему домену. О, тогда его власть как короля значительно укрепится. Тогда он будет не один из сильных феодалов, которому повезло ухватить корону в свои руки. Усилившись, он сможет оставить сыну упрочившуюся власть, которую не осмелятся без особо веских оснований тронуть даже такие владетели как герцоги Нормандии или Бургундии. А риск... Он сильнее рисковал, избавляясь от юного щенка в короне.
   - Никакой бумаги с моей печатью князь Хальфдан Киевский не получит! - приняв решения, озвучил его французский король под одобрительным взглядом Готье Амьенского. - И нашего разговора просто не было...
   - Он был, ваше величество. На нем обсуждалась поставка во Францию печатных книг и зеркал, - коротко поклонился Богумил, прижимая левую руку к груди. - Насчет договора... Можете его подписать и приложить печать, можете этого не делать. Все по вашей воле, мой князь будет доволен в обоих случаях.
   - Когда... наступит время?
   - Князь Хальфдан понимает, что если вы решите вторгнуться в Нижнюю Лотарингию, то сделаете это тогда, когда сочтете более удобным, - смотря на короля, не отводя взгляда, сказал Богумил. - Но он будет... немного разочарован, если вы решитесь на это, когда войско Священной Римской империи УЖЕ будет разбито.
   Посланник донес до короля все то, что должен был. Собственно, на этом его задача при дворе Гуго Капета была выполнена. Вместе с тем Богумил осознавал, что ему предстоит провести тут еще как минимум год. Хотя бы для того, чтобы не вызвать своим отъездом каких-либо подозрений. И хотя Франция ему совсем не нравилась, но таков приказ. А приказы варяг привык выполнять.
   Что же до короля Франции... Всем присутствующим на разговоре с посланников князя Киевского было ясно - Гуго Капет не упустит своего шанса. Ведь пока жив главный претендент на трон, да еще пользующийся на севере королевства немалой поддержкой - спокойствия первому Капету на троне не видать. И если для того, чтобы упрочить свое положение, надо вступить в тайный сговор с язычниками... Что ж, пусть будет так. А бог простит. Особенно если расщедриться на пару новых храмов в честь подходящих для случая святых. Оставалось неизвестным лишь одно - время, когда новый французский король решится действовать.
  
  
  ***
  Июнь (кресень), 990 год, герцогство Бавария, Зальцбург
  
   Тайные службы всегда ставят своим людям сложные задачи. По крайней мере тем, кто хорошо себя показывал на протяжении долгого времени. В этом Градимира сумела убедиться на собственном опыте. С детства она хотела стать воительницей, не видя для себя никакой иной судьбы. Оно и неудивительно, учитывая то, что ее мать была угнана в полон печенегами, когда Градимире было всего восемь лет от роду. Попытки найти или даже выкупить не увенчались успехом, хотя и предпринимались. Скорее всего ее мать или была убита, как особо строптивая, или просто свела счеты с жизнью, не желая быть постельной игрушкой у вонючих дикарей.
   Ее и двух младших братьев воспитывал отец, сначала воин на службе у наместника Чернигова, а потом дружинник князя Киевского, тогда еще им был Владимир Святославович. Впрочем, 'воспитывал' - это несколько не то слово, ведь дома он бывал не так чтобы часто. Но в то время, когда все же был дома, старался воспитывать своих сыновей так, чтобы они пошли по его пути, пути воина.
   Градимира тоже стремилась к этому, но... Хрупкое телосложение, частые болезни, а отсюда и слабость тела - все это сильно, очень сильно мешало. Ну какая воительница из той, которая едва-едва меч в руках держать способна, потому как он чересчур тяжелый. Да и стрельба из лука откровенно не давалась.
   Другая бы на месте Градимиры пусть и с печалью в сердце, но бросила попытки, но только не она. Нет силы и ловкости? Значит нужно искать те стороны, в которых она будет действительно сильна. И подобное ей удалось найти. Красота. Да-да, именно ее облик еще с самых юных лет притягивал к себе взгляд парней. Худенькая, но в то же время с правильными, почти совершенными чертами лица, роскошными волосами и выразительным взглядом.
   Красота также может быть оружием. Особенно если уметь применять ее в этом качестве. А Градимира училась это делать, преследуя единственную цель - поквитаться с теми, кто отобрал у нее самого дорогого человека еще тогда, в далеком детстве. И пусть нельзя было узнать конкретных виновников, но... Все они, степняки-печенеги, схожи друг с другом. Да и хазары недалеко от них ушли, у них тоже полоняники из людей русского языка попадаются. Так не все ли равно, кому из них умереть, если у всех у них душа червями источена?
   Конечно же девушка понимала, что показывать собственную причастность нельзя, совсем нельзя. Но лицо, его можно и изменить, равно как и прочее. Одежда другая, подвести глаза, изобразить румянец на щеках и все такое прочее. Градимира училась еще и этому, но любая учеба нуждается в проверке. Вот она и проверила себя в первый раз, будучи пятнадцати лет от роду, но при помощи различных ухищрений выглядя постарше.
   Киев - большой город и в нем хватало тех, чей вид вызывал у нее искреннюю, от самой души идущую ненависть. Первым попался хазарин - не то средней руки торговец, не то подручный торговца. Выяснять она не собиралась, да и неважно, кем именно он был. Хазарин, степняк, людокрад из того народа, на землях которого имелись русские полоняники - и этого достаточно.
   Выдать себя за продажную девку, поманить жестами, взглядом, словами... На такую необычную красотку мужское нутро отзывалось почти мгновенно. Самое сложно было позволить себя поцеловать и облапать. Но без этого никак, иначе не получилось бы заманить... в ближайший проулок, сказав, что именно там есть дом, где можно уединиться за не такую большую плату.
   Только не было никакого дома и уж тем паче не требовалась плата. Ей нужна была жизнь. И она ее взяла. Как первую часть долга, часть малую, но все же неизмеримо ценную. Потому как ПЕРВУЮ часть. Острый и тонкий кинжал вошел меж ребер хазарина, со спины, как и учил отец ее братьев. Тот самый удар, которым убивают стражника в ночи. Она увидела. Она запомнила. Она долго его отрабатывала на чучеле, вызывая беззлобные улыбки братьев.
   После этого ей оставалось лишь спрятать кинжал обратно в ножны, укрыть их под платьем, сорвать с пояса хазарина кошелек, придавая случившемуся вид ограбления... и уйти. К тому же деньги должны были помочь в ее дальнейшей выплате долга. Долга крови, который она обозначила перед собой и перед богами.
   Семь месяцев... Ровно столько продолжались убийства в Киеве, между которыми никто не находил никакой связи. Ведь ограбления - дело в стольном граде обыденное, в том числе и заканчивающиеся смертью. К тому же Градимира заметно улучшила, усовершенствовала свои действия. Удар кинжалом теперь стал лишь одним из способов, но никак не единственным. Яд, подсыпанный в кубок с вином... Сонное зелье, после которого можно было сбросить бесчувственное тело в сточную канаву и уронить так, что голова сталкивалась с подходящим камнем. Естественные смерти, ничего подозрительного. Поскользнулся, упился вином и упал в реку или канаву, где и захлебнулся... Двое поссорившихся и схватившихся за ножи степняков... Такое тоже удавалось изобразить, пользуясь знанием того, как именно должна выглядеть такая схватка.
   Но всему приходит конец, хотя в ее случае он был скорее концом одной дороги и переходом на следующую. И новая обещала быть не менее радующей ее душу, а также не нарушала данную перед богами и особенно богиней смерти Мораной клятву.
   А началась эта новая дорога одним дождливым вечером, когда в их дом постучались неожиданные гости. Сама Градимира тогда сидела, смотря на огонь в очаге, и вновь просматривала проносящиеся перед внутренним взором картинки смерти еще одного степняка. Он ну совершенно 'случайно' оказался затоптан конями в конюшне. Это было непросто устроить, но она справилась. Всего лишь узнать, чего боятся печенежские кони, после чего устроить им эту пугалочку и втолкнуть ничего не подозревающего степняка туда, им под копыта. Правки... не понадобилось, хотя она была и к этому готова.
   Меньше всего она ожидала гостей... из числа жриц богини Лады. И даже случившийся в ту пору дома отец, не говоря уже о братьях - все они были поражены таким появлением. Хотя повод был... достаточным для жриц. Слухи о необычной красоте Градимиры уже успели расползтись если и не по всему Киеву, то среди самых отдаленных знакомых семьи точно. А всем было известно, что Ладе нужны именно такие жрицы. Вот и пришли... сделать предложение. Приказать никто не мог, а вот уговорить... Уговоры же по всем писаным и неписаным обычаям, не терпят посторонних. Потому обе жрицы и сама Градимира остались одни.
   И тут ей сказали, что в ее случае особенного выбора то и нет. Точнее есть, но он связан с раскрытием причины нескольких убийств, совершенных в последнее время. Особенно сегодняшнего, которое, как оказалось, видели двое людей. Одна из которых она, Млава, жрица Лады. Так что... у Лады появилась новая жрица. Первый же вопрос, на который следовало дать искренний ответ, прозвучал так:
   - Сколько в гости к Моране от твоих рук ушло?
   - Двадцать три, - ответила тогда Градимира, мило улыбаясь. И именно сочетание сути сказанного и улыбки на таком, казалось бы, безобидном и одухотворенном юном лице красавицы... впечатляло. - Восемь печенегов, остальные хазары и еще один откуда-то с юга. Я слышала, что к ним тоже хоть редко, но кто-то из людей росского языка в полон попадал.
   - Жалеешь о чем-то?
   - Да. Что меня остановили.
   - Не остановили, а лишь прервали, - серьезно, не пытаясь шутить, произнесла Млава. - Ты как дикий зверь, бросалась на всех, кто подходил под слово 'дичь'. А мы покажем, как правильно затравливать добычу, и какая именно жертва должна быть принесена нашим богам и земле нашей. Я лично буду тебя этому учить.
   Слова жрицы оказались истинными. На протяжении нескольких лет Градимиру обучали. Очаровывать мужчин, выпытывать у них важные сведения, не самых стойких и вовсе делать безвольными куклами. Пользоваться ядами и противоядиями, иным языкам, куда входило также умение читать-писать на них. Развивали и так не самое скромное умение убивать, пусть и не в прямой схватке... Все же телесная слабость давала о себе знать.
   За прошедшие в обучении годы многое произошло. Погиб отец в одном из походов. Зато подросли братья... Но они уже не стремились попасть в княжескую дружину, предпочтя пойти в дружину одного из вольных варяжских князей-ярлов. Не в последнюю очередь из-за слов своей сестры. Хоть и юная, но все же жрица Лады, она знала, что князь Владимир Святославович... не самый достойный сын своего отца. К тому же в воздухе уже что-то такое витало, еще не сложившееся в четкий облик.
   Ну а потом было то, что было. Обособление вольных князей-ярлов, подъем из их числа наиболее хитрого и удачливого... Затем смута из-за попытки Владимира предать исконных богов, война, бегство уже бывшего князя Киевского. И возвращение жриц Лады на то место, которое они занимали раньше, во времена до Святослава Великого включительно. И тут уже и ей дела нашлись серьезные, причем за пределами Руси.
   Священная Римская империя, а точнее та ее часть, которая называлась герцогством Бавария. Конечно же, выдать себя за местную уроженку не получилось бы при всем на то желании. Зато за юную полячку из глухого польского городка, чей брат был вынужден бежать от вражды с куда более сильными и богатыми соседями - вполне. Лишним было упоминать, что этот самый 'брат' когда-то существовал на самом деле. А потом взял и умер. Что забавно, умер сам, ему даже никто не 'помог' из числа Тайной Стражи, этой надежной руки Киева как на своих, так и на чужих землях.
   Место 'брата' занял такой же как она прознатчик на службе Хальфдана Мрачного, а точнее, у его побратима Гуннара Бешеного, главы Тайной Стражи. Парень дет двадцати пяти, с самую чуточку глуповатым лицом и привычкой чуть что почесывать затылок. Наработанной привычкой, которая не имела ничего общего с его истинным ликом. Зато очень хорошо снижала восприятие его как опасного человека. А опасным он был, умея убивать как любым оружием, так и голыми руками.
   Он стал Войцехом, а она Ядвигой Вишневицкими. Поляками, прибывшими на имперские земли с небольшими деньгами и желанием осесть на новом месте. Почему Бавария? Случайность. Почему Зальцбург? Большой город, где много людей, где никто не будет искать беглецов из Польши, да и умения, хм, Войцеха, должны были найти применение. И речь вовсе не об умениях убивать и добывать сведения. О тех, которые свойственны не ему, а носимой личине. Кстати, настоящего имени 'брата' она так и не узнала. Равно как и он ее.
   Оружейник и немного бронник. Не кузнец, это было бы слишком... низкое ремесло, которым пан, даже впав в бедность, мог и не начать заниматься. А вот оружие и доспехи - это другое, этим и благородным не зазорно заниматься.
   Осели они удачно. Градимира была уверена, что не без помощи других 'тайных'. Подобное на самотек старались не пускать. Имеющихся денег хватило на домик в приличной части города, да и на кузню-пристройку. Еле-еле хватило, ну так на то и был расчет, чтобы показать заинтересовавшимся, что долго искали место, долго торговались и остались почти без денег.
   И на этом... активность должна была на какое-то время закончиться. Требовалось врасти в жизнь города, стать своими. Первые полгода именно этим они и занимались. Войцех создавал себе имя как оружейник, делая мечи, кинжалы, топоры, а иногда и кольчуги со шлемами. Хорошо делая, так, что покупатели, сначала редкие, стали стекаться к нему все с большей охотой. Ну а Ядвига-Градимира присматривалась к ним, оказывая некоторым определенные знаки внимания.
   Набирающий известность оружейник благородного происхождения, пусть и поляк. Да еще сестра - настоящая красавица и в то же время ревностная христианка, не пропускавшая ни единой службы... Но не фанатичка, не аскетка, всегда улыбающаяся и приветливая. Постепенно завязывались знакомства со все более и более важными лицами, в том числе и среди двора герцога Генриха II Баварского и одновременно маркграфа Каринтийского, прозванного Строптивым.
   Красота - все же серьезное оружие. Благодаря ей Градимире удалось проскользнуть в число тех, кого приглашали на те или иные празднования, порой даже с участием самого Генриха Строптивого. Ну а то, что ее спутники время от времени менялись, так это дело житейское. Ведь менялись в сторону увеличения значимости при дворе. А где приглашают сестру, там по правилам хорошего тона надо и брата пригласить. Благо происхождение обоих этому вовсе не препятствовало. К тому же кое у кого из приглашенных на поясе висели клинки его работы. Богато украшенные, но вместе с тем хорошо сбалансированные, из отличной стали, проверенные в боях и поединках.
   Где двор, там и разговоры. Много разговоров, среди которых опытные прознатчики сумеют отобрать то, что полезно знать Киеву. Все стоящее запоминалось, потом записывалось тайными знаками и передавалось с нужными людьми. Так продолжалось довольно долго...
   Нравилось ли происходящее Градимире? Скорее нет, чем да. Она готовилась убивать, а не разбивать сердца придворным. А за время пребывания в Баварии ей лишь дважды пришлось опробовать свои отточенные жрицами умения, да и то одной из жертв был излишне навязчивый любовник. Яд подействовал быстро, не вызвав подозрений. Второй же... просто оказался не в том месте и не в то время, за что и получил удар узким трехгранным кинжалом в основание черепа. Никак не ожидал бедняга подобного от хрупкой, 'воздушной' девицы.
   И вот в успевшие приесться будни как глоток свежего воздуха ворвалось новое поручение. Опасное, но именно чего-то такого она, Градимира, и ожидала. Из-за назревающей войны со Священной Римской империей Руси требовалось воспользоваться царящими внутри империи противоречиями. И Бавария была как бы не лучшей из всех возможностей.
   Все дело было в ее герцоге, Генрихе Строптивом. Беспокойным он был человеком, но вместе с тем бесстрашным и лишенным всяческого почтения перед любыми стоящими выше него. Кровь... Племянник Оттона Великого, он был полностью уверен, что именно ему суждено быть великим правителем под стать дядюшке. Что он и доказывал, с завидным постоянством пытаясь вырвать власть над империей из Рук Оттона II Рыжего, который, что все признавали, был лишь тенью Оттона Великого.
   Первая попытка случилась в 974-ом, когда Генрих решил скинуть родственника с имперского трона путем заговора. Не повезло, нашлись предатели среди вовлеченных. Заговор был раскрыт, а Генриха с ближайшими родовитыми сообщниками засунули в крепость под надежную, как тогда казалось, охрану.
   Зря им так казалось. Молодой герцог Баварии предусмотрел такое развитие событий, дав указания тем сподвижникам, что оставались в тени. Именно они проникли в крепость Ингелгейм, позволив ему с сообщниками вырваться и вернуться в верную лично ему Баварию. Там, опираясь на верных вассалов, он собрал войско и приготовился драться как за имеющуюся власть, так и за корону всей империи. Силы были неравны, Генрих Строптивый был разбит и бежал. Но бежал, не утратив желания сражаться всеми возможными методами.
   ВСЕМИ! Поэтому никто не удивился, когда, заручившись поддержкой союзников, Строптивый снова поднял восстание против императора, заручившись поддержкой маркграфа Каринтии Генриха Младшего и епископа Генриха Аугсбургского - своих кровных родственников, да к тому же связанных накрепко именно с баварским семейством. Эта попытка, уже третья, была самой серьезной и кровавой, Оттону II пришлось напрячь все свои силы, чтобы сокрушить 'трех баварских Генрихов'.
   Потом было заключение, довольно длительное. Но даже из заключения Строптивому каким-то образом удавалось влиять на происходящее за стенами его темницы. Ничем иным было не объяснить скоропостижную смерть нового герцога Баварии Оттона Швабского. После этой смерти император Оттон II вынужден был, скрежеща зубами, вернуть Баварию пусть не самому Генриху Строптивому, но его родичу и верному союзнику Генриху Младшему. А это было почти равносильно возвращению самого Строптивого на герцогский трон.
   Собственно, именно это и произошло, стоило помереть императору Оттону II. Началась грызня за власть, а держать в крепости Генриха Строптивого, учитывая, что Генрих Младший готов двинуть войска для его освобождения... В общем, Строптивый вылетел из тюрьмы чуть ли не быстрее, чем успел этого потребовать. Ну а опираясь на, по сути, СВОЮ Баварию, вновь поднял восстание против императора, уже четвертое по счету.
   И оно было куда удачнее предыдущих! Ему удалось считавшееся невозможным. Строптивый ухитрился 'взять бога за бороду', при поддержке своих баварцев растоптав сопротивление верных малолетнему императору войск, захватить самого Оттона III. А захватив, пошел сразу по двум путям... Его устраивало как то, чтобы его - племянника Оттона Великого - избрали императором, так и чтобы назначили опекуном императора нынешнего. И мало кто сомневался, что даже во втором случае он очень скоро станет императором... от скоропостижной и ну совершенно естественной смерти опекаемого.
   Именно поэтому как большая часть знати - помимо баварской, и каринтийской, что по сути были одним целым - так и церковники его не поддержали. Последние еще и потому, что особого почтения перед духовными лицами Строптивый не испытывал. Даже более того, сильно недолюбливал по причине того, что его наследника оторвали от семьи и отправили на воспитание в монастырь самых строгих правил, где он и пробыл с момента заключения Строптивого в крепость и до того времени, когда ему удалось захватить мальчишку-императора.
   Мать и бабка Оттона II сразу смекнули, что им может быть ну очень-очень плохо, если они ввяжутся в очередную войну с сильным, опытным и крайне озлобленным на императоров, потомков Оттона Великого, врагом. И пошли на попятную. Да так пошли, что Строптивый, хоть и не стал императором или опекуном оного, сразу же вернул себе Баварию, против чего Младший даже не думал возражать. Тем более, что сел на троне Каринтии, по сути вновь ставшей одним целым с Баварией.
   Только от того, что ему была возвращена Бавария, ненависть Генриха Строптивого к правящей семье ничуть не утихла. Более того, лишь усилилась. Спустя пару лет умер Генрих Младший... На попытку регентш империи передать Каринтию... кому-нибудь, лишь бы не ему, Генрих Строптивый грозно рыкнул, напомнив, что войска Баварии и Каринтии с удовольствием восстанут и в пятый раз. Намек был понят... Генрих Баварский стал и Каринтийским. Это было чуть более года тому назад.
   Сейчас же... Сейчас Строптивый крепко держал в своих руках Баварию с Каринтией и выжидал очередной возможности показать свой буйный нрав. В том числе и об этом Градимира писала в Киев. Так что полученное оттуда поручение ее совсем не удивляло.
   Поручение получено. Поручение следует выполнять. И, по возможности, не затягивая. Тем более, что сейчас она вскружила голову одному юнцу, единственным достоинством которого была дружба с наследником Генриха Строптивого, тоже Генрихом. И этот юнец мог, через своего друга-наследника, устроить появление Ядвиги-Градимиры в зальцбургской резиденции герцога.
   Появление там Градимиры, точнее последствия оного, могли быть крайне опасными. Потому дразнить Морану не стоило, а значит Войцех должен был... исчезнуть. Не из Зальцбурга вообще, а лишь с глаз знакомых людей. Случись что с Градимирой. Он должен был уцелеть, а там либо попытаться каким-то образом вытащить 'сестру'. Либо хотя бы сообщить в Киев о постигшей их неудаче.
   Градимира довольно часто бывала в резиденции герцога Баварского. Большей частью тогда, когда там устраивались пиры по тому или иному поводу. Но случалось и в менее торжественной обстановке. По простому, как спутница одного из своих ухажеров. И в этот раз в ее появлении никто не видел чего-то необычного. Разве что некоторые немного завидовали Фридриху Тальфингеру, который, несмотря на свой весьма юный возраст, ухитрился привлечь внимание столь известной в Зальцбурге красотки.
   А дальше... Навести паренька на мысль поскорее встретиться со своим дружком-наследником, к которому у Фридриха и впрямь было несколько вопросов - это просто. Достаточно лишь упомянуть об этом, похлопать своими длинными ресницами и мило улыбнуться. И вот ее нынешний ухажер идет искать наследника Генриха Строптивого, причем вместе с ней. А то вдруг такая красивая девушка куда-нибудь исчезнет. Или кто-то другой попробует привлечь ее внимание. Этого Фридриху очень не хотелось, так что...
   Привычно удерживаясь от ядовитой усмешки, Градимира не могла вновь не подумать о том, что некоторыми мужчинами легко управлять. А уж если управлять учили опытные, многое повидавшие жрицы Лады, не исключая ее личную наставницу Млаву, то итог очевиден. К тому же, подтолкнув Фридриха к поискам сына Строптивого, она тем самым искала и самого герцога. Из гуляющих по двору слухов она успела почерпнуть в том числе и то, что в первую половину дня наследник чаще всего находится рядом с отцом. И сегодня должен был быть именно такой день. По слухам... Но слухи среди придворных очень важны, это ей успели объяснить еще там, в Киеве.
   И точно... Когда Фридрих все же нашел своего друга-наследника, тот был не то чтобы сильно занят, но все же и не совсем свободен. Он находился рядом с отцом, прислушиваясь к его словам, которыми он распекал одного из вассалов, недостаточно умело выполнившего порученное ему. Причем делал это не один на один, а в присутствии других. Наверняка осмысленно, а не по недосмотру. Строптивый был кем угодно, но только не рассеянным и тем более не глупцом.
   Вот и был найден нужный ей человек - лично герцог Баварский. Теперь оставалось лишь привлечь его внимание. И не как красивая женщина, а в совершенно ином облике. А для этого...
   - Я могу быть... представленной герцогу? - жарко прошептала на ухо своему юному ухажеру Градимира. - Мне это очень нужно. Брат просил... передать ему подарок. А потом... подарок будет тебе. Ночью.
   Фридрих аж вздрогнул, заметно покраснев. Уж он то знал, на какие такие 'подарки' способна известная при дворе красавица. И если уж она первый раз попросила его о чем-то серьезном... Лучше исполнить. Иначе Ядвига Вишневицкая может и обидеться на невнимание. И обидевшись, махнет подолом и уйдет к тому, кто способен без лишних проблем выполнить каприз красавицы. К тому же ее желание быть представленной герцогу, оно естественно. И еще этот подарок от ее брата - допустимый повод для того, чтобы один из вассалов герцога отвлек его внимание на себя.
   Женщины часто толкают мужчин на те или иные поступки. Особенно юных и влюбленных. Градимира не удивилась, что ее просьба была выполнена. Удивилась бы она, если бы этого не произошло. Тальфингер сделал то, то от него требовалось - представил ее герцогу Генриху Строптивому. Да к тому же в присутствии наследника и нескольких придворных. Оставалось лишь продолжить хорошо начавшееся.
   - Ваше Высочество...
   Подойдя на положенное расстояние, Градимира поприветствовала герцога Баварского именно так, как подобает. Именно этими словами, потому как герцог был императорской крови, а значит не 'светлостью', как простой. Ну и жест тоже. Не поклон, а куда сложнее. Левая нога назад, при этом пола касаться лишь кончиком носка, после чего, сгибая колени, оказаться в полуприседе, одновременно склоняя голову. И взгляд вниз, в пол. Глубокий вырез платья, он тоже был не зря. Пусть герцог смотрит, ведь посмотреть есть на что. А ей не жалко, она сейчас использует тело как оружие. Красивое, восхищающее мужчин, но именно оружие. Ей такое привычно, она долгие годы оттачивала это умение.
   Ответные слова, пресные, но необходимые, после чего... подарок. Средней длины узкий кинжал харалужной стали, с богато украшенной серебром и янтарем рукоятью. Ножны тоже не уступали. Дорогой подарок, вполне достойный того, чтобы им владел кто-то из коронованных особ. И, передавая кинжал, Градимира словчилась шепнуть герцогу:
   - С вами хочет поговорить тот, кто правит в городе на клинке.
   Шепот вряд ли был кем-то услышан. Ну а то, что красивая девушка прошептала что-то своему герцогу... Обычное дело.
   Генрих же. удивленно хмыкнув, тем не менее, выдвинул лезвие кинжала из ножен на две трети и... На клинке змеилось слово 'Киев'. Латинскими буквами, чтобы точно было понятно читающему это здесь на европейских землях.
   Опытный интриган, умудренный жизнью бунтовщик и заговорщик, Генрих Строптивый никогда не был склонен 'рубить сплеча'. Красавица Ядвига Вишневицкая, родом вроде бы из Польши... Да, Генрих слышал о ней и даже видел. А увидев кого-либо при дворе, старался узнать хотя бы самое необходимое. Он не любил неприятных неожиданностей, поскольку сам слишком хорошо знал, как их надо устраивать.
   Киев... И сказанные слова. Это могло означать только одно. Девушка или оттуда или связана с ними. С Русью и теми, кто ей правит. Придать это огласке, сейчас или несколько позже? А смысл? Ведь она сюда явилась с целью что-то сказать. Так от того, что он ее выслушает, хуже не будет. Да и не узнает никто и ничего, если на то будет его воля. Что до 'греховности общения с идолопоклонниками'... Подобные страшилки на него никогда не действовали. Только разговор должен быть тайным. Или нет, не разговор, а его содержание.
   - Хорошее оружие. А ваш брат, Войцех, может он сделать еще такое оружие?
   - Он не делал этот кинжал, Ваше Высочество. Такую сталь очень сложно получить. Тайна сохраняется лишь среди...
   - Тайны, они окружают нас, очаровательная Ядвига, - герцог как голосом, так и жестами показывал свою приязнь к красавице. - Я бы хотел несколько позже увидеть вас у себя. Поговорить... об оружии, вашем брате и о том, что к кинжалу нужен еще и меч. Подождите где-нибудь... поблизости. Вас проводят ко мне.
   Интерес был вызван. Теперь Градимира в этом даже не сомневалась. Только что именно принесет предстоящий разговор? Тут она могла лишь гадать и надеяться на лучшее. Разве что пыток она могла не бояться. С ее знаниями ядов и противоядий она уже об этом позаботилась.
   Во время ожидания разговора с герцогом девушку немного забавлял Фридрих. Юнец, кажется, всерьез думал, что она стремится попасть к герцогу в любовницы. Смешно. Особенно забавно для нее было смотреть за его метаниями. Инструмент... И он, и все прочие, к кому она тут приближалась. Было немного жаль, что из Генриха Строптивого инструмента точно не получится. Слишком умен, слишком независим, слишком... Всего в нем было, по мнению многих, 'слишком'. Ничего удивительного, что именно его выбрали как самого подходящего. А раз так, то она, верная жрица Лады и почитающая остальных богов, должна сделать все, что в ее силах. Невзирая ни на какие опасности.
   Когда пришли двое слуг герцога, она была готова. Полностью готова, выбросив из своей головы все лишнее. Именно так учила ее Млава и другие. Ничего постороннего, лишь предельная сила духа, собранная здесь и сейчас. Лишь сила духа...
   Недолгий путь по коридорам почти не отпечатался в ее памяти. Лишь когда она оказалась в небольшом помещении, где, помимо нее и герцога, было лишь двое его охранников, Градимира вновь 'выплыла на поверхность'. Как раз чтобы услышать:
   - Красавица, неглупая, Киев... Я слышал о таких как ты. Один польский архиепископ отправился на небеса после встречи с такой как ты... жрица Лады. За поимку тебе подобной церковь платит золотом. Много платит.
   - Я верю в лучшие стороны герцога Генриха...
   - В благородство и сострадание?
   - В ум, Ваше Высочество. Именно это ваша лучшая сторона наряду с желанием не подчиняться никому. Даже императору.
   Строптивый кивнул, соглашаясь с девушкой. Подчиняться он и правда не любил, не хотел и не собирался. Вместе с тем...
   - Тогда обратись к моему уму, Ядвига. Или не Ядвига?
   - Меня устраивает это имя. Как и любое другое, - изобразила Градимира абсолютную невинность, пару раз моргнув и выразительно посмотрев на собеседника. - Мужчинам имя Ядвига нравится, оно редкое и приятно звучит.
   - А если не понравишься ты. Сильно!
   - Такие обычно умирают. От клинка моего 'брата' или от иных причин.
   - Яды?
   - Да, яды, - отбросила в сторону лишнюю сейчас игривость Градимира. - И пугать меня пытками, если вдруг захотите попробовать такое, не имеет смысла. Если к ночи я не приму противоядие, то умру. И так долгое время.
   Герцог по новому посмотрел на стоящую перед ним красотку. Отсутствие в голосе и тени страха, полнейшая уверенность в собственных силах. И никакого стремления к смерти во имя своей веры или страны. Смерть ею учитывалась, но как худший исход, к которому можно прибегнуть лишь тогда, когда и впрямь не будет другого выхода. Это внушало уважение.
   - Что хочет предложить твой господин, жрица?
   - Возможность, герцог, - отбросила привычное тут титулование Градимира. Ведь разговор пошел серьезный. - Четыре предыдущих оставили вас лишь с тем, что было в самом начале. И то не совсем. Восточная марка была оторвана покойным Оттоном Рыжим от ваших земель, имелись и другие потери.
   Генрих с заметным трудом удержался от гневного рыка, направленного не на жрицу, а просто в никуда... Хоть и удержался, а лицо его все равно исказилось, превратившись в маску ненависти. Ненависти ко всем тем, кто стоял у него на пути, живым и даже уже мертвым.
   - Не я, так мой сын вернет потерянное и приобретет новое. И даже имперский трон!
   - Князь Хальфдан Киевский верит в вашу решимость, герцог. Потому мне и поручено предложить вам ту возможность, о которой я пока еще не сказала. Но вас интересует возвращение родовых земель? Это самое малое, что вы можете получить.
   - Значит, все же война, - криво ухмыльнулся Строптивый. - Византийская змея опять смотрит на ненавистных славян-венедов. Она до сих пор не забыла смерти своего мужа-императора, который, как все говорят, умер от расстройства из-за поражения в той войне. Войне с варварами-язычниками, которых разбил его отец.
   Градимира кивнула, сочтя, что слова сейчас скорее вредны, чем полезны. А показав согласие таким образом, продолжала слушать.
   - Великий князь Киевский может получить мое неучастие. Я не собираюсь жертвовать своими баварцами из-за сумбурных желаний Феофано. И своей выгоды не вижу. Мои земли с венедами не граничат.
   - То всем ведомо. У вас иные интересы. Восточная марка, части большой Карантании и марка Верона. Ведь раньше они тоже были неотделимы от Баварии. И мой князь понимает, что вам не за что любить сидящую на троне линию Людольфингов.
   - Я сам Людольфинг!
   - Линию, герцог, а не весь род, - мило улыбнулась Градимира, хотя наивная улыбка и ядовитые слова плохо сочетались. Но сейчас именно на несоответствие она и рассчитывала. - Однако мы говорили о войне. Большой войне, страшной войне. В нее уже вовлечены Норвегия, Дания, Йомсборг, Русь. Втянутся венеды, поляки, Священная Римская империя... А вы будете сами по себе. Но надолго ли? Вас обязательно призовут как вассала императора. Того императора, которого вы не так давно схватили, как шкодливого щенка за шиворот.
   Опасные в любом ином случае слова сейчас были восприняты Генрихом... благожелательно. Ведь именно эти воспоминания были одними из самых ярких и приятных. Победа сама по себе, она чуть было не обратилась полным триумфом. Помешал лишь страх иных германских герцогов и графов. Они просто побоялись возвести на трон такого... жесткого и решительного правителя. Предпочли мальчишку, находящегося под полным влиянием матери-византийки. Византийка же привыкла интриговать и договариваться, подкупать, а не казнить, если прослеживалась такая возможность.
   - Ваш князь думает, что я со своим войском пойду не на помощь императорской армии, а против нее.
   - Нет. Это может быть неправильно понятно. Зато у вас будет возможность еще до того, как император призовет герцога Баварии как своего вассала... Поднять пятое восстание против императора. И возродить прежнюю Баварию. Для начала, а потом станет возможным осуществление и других ваших желаний.
   Генрих Строптивый умел думать быстро, причем без урона для результата. Вот и на этот раз он быстро справился с подсчетом всех 'за' и 'против'. Это действительно была хорошая возможность. Не занять место императора, тут бы его не поддержали. После такого точно не поддержали бы. Но и восстановление прежней Баварии, уже не как герцогства, но как королевства, вокруг которого можно будет заново собрать империю, пусть и называться она будет иначе. Нет, от такого герцог-авантюрист не мог отказаться! Что ни говори, он уже не раз ставил свою жизнь в попытках выиграть власть. Так что...
   Единственное - ему надо было получить определенный 'залог'. И для этого...
   - Вы, Ядвига, вместе с вашим братом, останетесь здесь. Не в Зальцбурге, а именно здесь, при мне. Полная свобода, но под наблюдением моих людей. Вы оба будете всегда рядом. Войцех станет одним из моих придворных, вы же станете изображать любовницу моего сына.
   - Только изображать?
   - Только, - в ответ на ядовитую улыбку жрицы последовала наполненная угрозой и жестокостью улыбка герцога. - Вы отравительница, Ядвига, и сами это признали. И даже не это главное. У меня тоже есть верные люди, разбирающиеся в ядах. А вот вы преданы своему господину и любая ваша связь с моим сыном недопустима.
   - Возможное влияние. Я понимаю.
   - Да. Но играя любовницу, вы получаете возможность быть поблизости. И вам полезно, и мне спокойнее. И конечно все ваши письма сначала читаю я. Не пытайтесь передать что-либо тайно. Это нарушит...
   - Доверие?
   - Взаимно полезный союз. Временный, конечно, - уточник Генрих. - Потом, если вы не попытаетесь меня обманывать, уберетесь за пределы моих владений. Хотя я бы предпочел вас убить. Но не стану этого делать.
   - Иначе бы не говорили этого, - согласно кивнула Градимира. - Могу я узнать, почему?
   - Ваш князь придет в ярость, если убьют его посланника. Тайного, но все же посланника. А у меня и так достаточно врагов.
   Убедительное было пояснение. Никаких прикрас, лишь правда, хоть и неприглядная. Но у правителей, прознатчиков и прочих, в чем-то им подобных, это естественная часть мира вокруг.
   Градимира... была довольна. Ей удалось выполнить ответственное и крайне опасное поручение, да и самой ничего не потерять. И хотя необходимость оставаться при дворе герцога Баварского ее не прельщала, но жрица Лады давно научилась разделать приятное и необходимое.
  
  ***
  Июль (червен), 990 год, Венеция
  
   Венеция всегда была прекрасна. Это известно всем италийцам, где бы они ни находились. Город на воде, славный работами архитекторов, торговыми и военными кораблями. Именно корабли служили основой Венецианской республики, точнее, торговые пути, по которым они ходили. Пряности, столь ценимые в Европе, Доставлялись из Индии, Цейлона и с Молуккских островов. Рабы, особенно девушки с необычной внешностью для ценителей таких наложниц и в бордели для избранной публики. Благовония и... опий. Причем последний отнюдь не в качестве наркотика, а лишь для фармакопеи, ведь италийцам было давно известно что опийная вытяжка позволяет раненым пережить вмешательство хирурга, не даст скончаться от диких болей. А из Венеции все эти товары расходились по различным странам Европы.
   А где есть торговые пути, там необходима и охрана, чтобы никто не посмел разграбить ценный товар. Вот и сопровождались торговые корабли военными. И не зря сопровождались. Ведь охотников на чужое добро было предостаточно. Византийцы, мусульмане из Каирского, Кордовского и Багдадского халифатов, болгары, да и свои собратья италийцы порой... пошаливали.
   Да и на землях собственно Венеции производились ценные товары. Тонкие и дорогие ткани, стекло, в том числе зеркальное. Наконец, добыча соли, которая нужна всем и каждому. В общем, Венеция купалась в золоте и серебре, вызывая зависть или даже откровенную ненависть более бедных соседей. А не бедные... тоже не отказались бы прирастить свои владения Венецией. И основных претендентов на земли республики было два: Византийская и Священная Римская империи.
   Это тоже было всем известно - как вне Венеции, так и в ее пределах. Знал это и Стефано ди Маджио, один из доверенных помощников Джованни ди Торрино, начальника личной охраны Папы Иоанна XV. Он вообще много чего знал, потому и был отправлен в Венецианскую республику с тайным поручением и малым числом людей. Ведь поручение заключалось не в том, чтобы кого-то убить - хотя это он тоже умел и неплоха - а в том, чтобы поговорить с нужным человеком и донести до него важность и взаимовыгодность ведения дел со Святым Престолом.
   Договориться о встрече с Пьетро Орсеоло было... довольно просто. Золото открывает многие двери, а много золота и почти все из оставшихся закрытыми. Поэтому встреча в одном из принадлежащих роду Орсеоло домов была назначена и состоялась всего лишь спустя неделю после прибытия папского посланника в Венецию. Ди Маджио был доволен, что на этой стадии не допустил никаких задержек.
   В резиденцию рода Орсеоло, как оказалось, с оружием не пускали. Венеция, ничего удивительного. Ведь вражда знатных родов тут была не менее, а то и более развита, чем даже в самом Риме. Сейчас, когда дож Трибуно Меммо окончательно расслабился, упуская из рук нити управления республикой, вновь обострилось противостояние сторонников Священной Римской Империи и Византии. Казалось, вот-вот вернутся времена десятилетней давности, когда рода Морозини и Колоприни рвали друг друга в клочья, стремясь перетянуть Венецию под крыло одной из империй на правах вассала.
   Тогда ничего толком не вышло ни у тех, ни у других. Колоприни открыто бросились к Оттону II, предложив ему помощь в войне против собственного государства. Опираясь на открыто ставших на путь предательства, император попытался заблокировать Венецию, изолировать ее.
   Не получилось. Стефано, глава рода Колоприни, вскоре был убит, равно как и многие его сторонники. Сам род Колоприни лишился большей части влияния. А там и сам Оттон II опочил. Хотя в смерти императора ничего противоестественного не было.
   Не стало императора, рухнула и блокада. У Священной Римской империи оказалось куда более важное дело - дележка власти. Но и сторонникам Византии особенно радоваться не пришлось. Венецианская знать не хотела повторения блокады, пусть и со стороны Константинополя, предпочтя действовать самостоятельно. И так длилось вплоть до недавнего времени. Вновь окрепли - не без помощи со стороны империй - партии сторонников Оттона II и Византии, снова началось брожение, готовое вот-вот прорваться. И лишь венецианский дож Трибуно Меммо фактически бездействовал, уйдя с головой в дела духовные.
   Прекрасная обстановка для заговора. Стефано ди Маджио такое нутром чуял. Как-никак его семейство тоже не из последних среди родов Романии. А посему... Пьетро Орсеоло должен воспользоваться ситуацией, ухватившись за протянутую Римом руку.
   Люди ди Маджио остались позади, к Пьетро Орсеоло допустили только его. Орсеоло боится убийц? Похоже на то. Значит, борьба за власть в Венеции вот-вот начнется по настоящему. Ди Маджио все больше и больше убеждался в этом, оказавшись внутри резиденции рода Орсеоло.
   А вот и сам глава рода, Пьетро. Еще молод, ведь нет и тридцати. Но уже известен в Венеции не просто как сын своего отца, успевшего побывать дожем, но и личными достижениями. Успел и повоевать, и поторговать, увеличивая богатство и влияние. Озаботился также и тем, чтобы к сторонникам отца прибавить преданных уже лично ему людей. Не сторонился и наемников, понимая, что порой именно они способны сыграть решающую роль. Жесток и не брезглив, что важно для правителя. А именно правителем желает его сделать Рим.
   - Зачем ты искал встречи со мной, Стефано ди Маджио? - спросил Пьетро, сидящий за столом в компании нескольких приближенных и разряженных шлюх, которые одним своим видом напоминали о том, что много золота и шелка не всегда признак хорошего вкуса. - Чего тебе надо?
   - У меня для вас письмо от... очень важного человека. Но...
   Взгляд в сторону сидящих за столом, затем на охрану, застывшую по углам недвижимыми, но способными в любой момент стать смертельно опасными истуканами.
   - Вот как... Птички мои, поскучайте в другой комнате.
   Улыбнувшись, Пьетро вежливо так приказал проституткам убраться. Напоследок даже отвесил одной из них легкого шлепка по действительно выдающейся заднице. Девица, восприняв это как знак внимания, томно вздохнула и ме-дленно так пошла к выходу. Повиливая упомянутой частью тела.
   А вот охрана и приближенные, те остались.
   - Что насчет них?
   - Они верны мне. И охрана тоже. Предателей я не просто убиваю, а делаю так, чтобы они умирали много дней. И показываю стадии умирания другим. Помогает.
   Ди Маджио понимающе склонил голову. Страх смерти - это одно. Страх медленной смерти, усиленный наблюдением за оным - это куда сильнее. Да, прав пославший его, сомнений нет.
   - Как будет угодно главе славного рода Орсеоло. Письмо... от наместника святого Петра, викария Христа.
   Удивление на лице Пьетро, впрочем, быстро подавленное. Он лишь встал из-за стола и сам подошел к посланнику Папы, принимая послание лично у него из рук. Понимал, что в таком случае лучше выказать все возможное уважение. Хуже точно не будет, а вот лучше... вполне возможно.
   Сломав печать сразу же, даже не возвратившись за пиршественный стол, Пьетро скользнул глазами по письму, явно пропуская вводную часть. Понимал, что там ничего интересного. И зацепился за суть. Точнее за отсутствие содержания как такового за одним единственным исключением. Это письмо было... доверенностью. Той самой, которая позволяла стоящему перед ним человеку говорить от лица Папы Иоанна XV Такое случалось... редко. А значит, посланник прибыл сюда с действительно важным поручением. Следовательно, его надо было хотя бы выслушать.
   - Прошу за стол, Стефано. Пусть никто не осмелится сказать, что род Орсеоло не почтил гостеприимством посланца Святого Престола. Вы ведь не духовное лицо?
   - О нет, - улыбнулся ди Маджио, которого, взяв под руку, Пьетро Орсеоло влек за собой к столу. - Я военный, помощник главы личной охраны понтифика.
   - Тогда... Вино? Может быть пригласить снова прекрасных нимф, которые еще недавно здесь были?
   - Может после разговора...
   - Конечно, Тогда... О чем пойдет разговор?
   Стефано не кинулся сразу отвечать. Сначала налил себе вина, попробовал, после чего похвалил хозяина, умеющего разбираться в сортах божественного напитка. Вроде и вежливо, и приятные слова, а вместе с тем и затянутая пауза в ответе на заданный вопрос. Зачем? А чтобы показать, что это к Пьетро Орсеоло снизошел сам Папа, а ничуть не наоборот. И даже о 'равнозначимых договаривающихся сторонах' и речи не идет.
   Ну все, теперь можно и о деле. Ди Маджио обладал хорошим чутьем, чувствуя собеседника. Не в последнюю очередь поэтому послали именно его.
   - В Венеции неспокойно. Его Святейшество огорчен тем, что дож вашей прекрасной республики не предпринимает почти ничего, чтобы избежать надвигающейся бури. Венеция, превратившаяся в вассала Византии, подобно Неаполю, совсем опечалит понтифика и заставит его... действовать твердо и жестоко. Но нужно ли такое Венеции?
   - Род Орсеоло никогда не уподобится презренным Морозини и их сторонникам. Но и имя Колоприни по сей день заставляет добрых венецианцев отворачиваться в сторону от произнесшего его.
   - Его Святейшеству нет дела ни до утративших влияния Колоприни, ни до тех, кто попытается последовать их примеру.
   Вот теперь Орсеоло пристально уставился на посланника Папы. Такой поворот событий был неожиданным. Рим уже довольно давно покорно выполнял волю императоров. И вдруг такое заявление от посланника.
   - Папа желает сохранения существующего положения? Но это невозможно. Дож слаб, безволен и последние годы думает лишь о духовном, забросив дела государственные.
   - Нам и это известно, - кивнул ди Маджио. - Трибуно Меммо должен уйти. И Его Святейшество может повлиять на него, сделать уход мирным и... выгодным для всех. Но Венеции нужен новый дож. Достойный этого звания, способный усмирить враждующие семьи и сплотить венецианцев, дав им то, чего они желают.
   - Они желают денег, земель и славы. Как и все.
   Ди Маджио усмехнулся. Нет ничего нового в этом мире, а если кто скажет, что новое есть... Экклезиаст на эту тему правильно говорил.
   - Папа готов предложить тебе свою помощь. И благословение Святого Престола, которое поможет как при избрании, так и в начале правления. Но взамен...
   - Венеция, отданная в мои руки, стоит любой платы, - хищно оскалился Орсеоло, а его приближенные довольно заворчали. Хищники, готовые следовать за своим вожаком. - Святому Престолу нужны головы кого-то из знати? Он их получит.
   - Головы знати понадобятся новому дожу. Отделенные от тела или поющие ему хвалу. А Его Святейшеству нужна будет поддержка Венеции. Взамен - золото, а также папские буллы, способные помочь при завоевании новых земель.
   - Щедро. Против кого Риму нужна помощь Венеции?
   - Не все ли равно Пьетро Орсеоло, если он станет дожем?
   Венецианский аристократ расхохотался. После поднял наполненный вином кубок и провозгласил:
   - За Орсеоло, правителей Венеции! И за союз Венеции с Римом!
   - За союз, - поддержал венецианца Стефано. - За союз долгий и выгодный обеим сторонам.
   Немаловажное было уточнение. Ведь время было такое, что переметнуться от одного временного союзника к другому для правителя да и вообще влиятельной персоны было явлением естественным. Почти как дыхание. Потому, после того как осушенные кубки были поставлены на стол, ди Маджио добавил к ранее сказанному:
   - Его Святейшество ждет вас у себя в Ватикане. Выехать лучше всего, не привлекая лишнего внимания. Но... У вас есть люди, которые могут начать собирать сторонников здесь, в Венеции?
   - Любой из присутствующих за этим столом, - сверкнул глазами Орсеоло. - Значит, Трибуно Меммо отречется... Когда?
   - После разговора с Его Святейшеством он должен будет подписать отречение. Один такой лист останется у Папы, чтобы не случилось... чего-то неожиданного. Потом уже бывший дож вернется в Венецию и во всеуслышание объявит об этом. И станет... настоятелем одного из значимых монастырей. Он ведь столь истово верующий человек, богобоязненный и главное смиренный.
   Пьетро скривился при последних словах. Нынешний дож был... не сильно уважаем знатью из-за того, что так и не нашел в себе сил покарать всем известных убийц своего предшественника, зятем которого Трибуно являлся.
   - И разговор состоится...
   - Прямо сейчас к нему направляется папский легат. Явный посланник, а не тайный, как я. Он передаст дожу пару священных реликвий и скажет, что понтифик хочет видеть у себя правителя Венеции, доброго христианина, столь много делающего для веры в Господа нашего. Добавит, что эта встреча будет благом для Венеции, для ее процветания в веках. И ни слова лжи. Просто без Трибуно Меммо Венеции действительно будет лучше.
   - Еще бы!
   - А вместе с дожем к Папе поедете и вы. Можно будет добавить вас в его свиту. Можно и нет.
   - Меммо не враги роду Орсеоло, - досадливо махнул рукой Пьетро. - Дож слаб, но не желает Венеции зла и бедствий. Я могу примкнуть к его свите. Это не вызовет подозрений.
   - Тем лучше. И последнее... Папа будет ценить ваш с ним союз. Но он захочет получить некие... гарантии. Нет-нет, никаких заложников, это будет неправильно понятно и не создаст доверия, - мигом открестился ди Маджио от очевидного в таких случаях решения. - Достаточно лишь подписи будущего дожа на договоре о союзе. Не с кем-нибудь, а с самим викарием Христа!
   Орсеоло... проглотил эту дольку лимона, понимая, что без этого посланец Папы может поискать и другого претендента на звание дожа. И ведь найдет, род Орсеоло не единственный, кто имеет неплохие шансы. Найдутся еще трое-четверо. Но отдавать им идущее прямо в руки... Ни за что!
   Что до союза направленного против... Византии? Ее владения в италийских землях довольно обширны. Вся южная часть полуострова с Неаполем впридачу - это серьезно. Но тем слаще возможные приобретения, от которых Венеция станет еще сильнее, еще влиятельнее. А уж дож, который все это обеспечит, не только невероятно упрочит свое положение, но может, наконец, избавиться от этих... выборов. Превратить аристократическую республику в нормальное королевство или, по крайности, в великое герцогство, ни от кого не зависящее. Да по сути правители иных стран величали дожей Венеции именно герцогами. Оставалось лишь.... Подтвердить это еще и внутри венецианских земель.
   Меж тем Стефано ди Маджио, глядя на молодого Орсеоло, мысленно потирал руки. Венецианец проглотил наживку. Теперь он уже никуда от них не денется. Осталось лишь возвести его на вершину запутанной венецианской властной системы. И тогда Патримониум Святого Петра заполучит еще одного сильного союзника, вдобавок к уже имеющемуся Уго Тосканскому.
  
  ***
  Июль (червен), 990 год, Магдебург
  
   Бернгард, герцог Саксонский, был одновременно и рад, и опечален. Рад по той причине, что именно ему императрица-мать от имени императора Оттона III доверила собрать войско для того, чтобы ударить по идолопоклонникам венедских земель. И опечален из-за того, что дело это обещало быть чрезвычайно затруднительным. Не требовалось много ума, чтобы собрать всех, кто был под рукой, а собрав, перейти Эльбу в надежде на божью помощь и внезапность.
   Только бог на небе, а венеды куда ближе. И они постоянно ожидают удара из германских земель. Не просто ожидают, а опираясь на мощные крепости на том берегу. Переправься и сразу упрешься в их стены. Попытаться обойти - обязательно будут вылазки засевших в крепостях войск. Штурмовать сразу - огромные потери. Брать в осаду? Подойдут подкрепления из Бранибора-Брандендурга, Велиграда-Мекленбурга, да и Серпск-Цербст с более мелкими крепостями скрывают за своими стенами многих.
   Особенно сейчас, когда часть язычников ушла на восток, нацелившись на польскую Померанию. Ту самую, которая не так давно была венедской землей. А с другой стороны Польшу атакуют войска Хальфдана Киевского, усилившиеся наемниками из числа прусских племен.
   Казалось бы самое время ударить, но не все так просто. Одних его сил недостаточно, да и не собирался он таскать каштаны из огня, чтобы его трудами воспользовались другие. Нет уж, он переправится через Эльбу лишь тогда, когда соберет под своим жезлом отряды из Тюрингии и Франконии. Пусть эти земли не его Саксония, но волею регентши империи тамошние владетели обязаны предоставить ему войска. Вот тогда... Да еще про маркграфов Лаузица и Мейсена забывать не следовало. Они давно озлоблены на венедов, которые захватили большую часть пожалованных им земель. Но Лаузиц и Мейсен - это другое. Там будет собираться другая часть войска, под командованием Эккехарда, маркграфа Мейсенского.
   Если бы еще Карл Лотарингский... Но на этого Каролинга рассчитывать не приходилось. Этот вассал империи был.... не слишком озабочен своим долгом и данными клятвами. Его занимала лишь одна мысль - вторжение во Францию и возможность надеть на себя корону, скинув с трона ныне правящего Гуго Капета. И пока на то были шансы, помощи от него ожидать не следовало.
   Герцог Саксонский невольно поморщился. Ему придется переправляться через Эльбу, по которой, между прочим, вольготно плавают корабли славян, способные помешать переправе. О том, что такое 'греческий огонь', он хорошо наслышан. Пусть эти дьявольские машины, исторгающие огонь, есть лишь на кораблях князя Хальфдана Киевского, а их на Эльбе немного, но это утешало слабо.
   Вот если бы их можно было не пустить, остановив еще в устье Эльбы... Но империя не воевала с Русью. Пока не воевала, а значит, ничего нельзя было сделать, когда корабли с ликами чудовищ на носу входили в устье и спускались вниз по реке. Ведь Русь - союзна венедам.
   Утешало то, что таких кораблей было мало и почти все они держались не так далеко от устья. Потому переправляться лучше всего было рядом с Магдебургом. Вот потому войска подтягивались именно сюда. А людей становилось все больше и больше. Такую силу скрыть только вмешательство небес поможет. Надеяться же исключительно на небеса... опасно.
   Однако оказалось, что надеяться на разумное терпение со стороны императрицы-матери тоже не стоило. Пришедшее от нее письмо приказывало перейти Эльбу не позднее указанного времени. Цель - сковать силы венедов, не допустить, чтобы те отправили новые подкрепления в Померанию. Еще лучше, если, осажденные в своих крепостях, славянские язычники запросят помощи.
   Значит вот так... Получивший письмо и внимательно прочитавший его Бернгард Саксонский задумчиво погладил бороду. Его удар должен стать отвлекающим. Тогда основной последует... Не из Мейсена точно, это было бы глупо. Зато если войско оттуда пройдет через дружественное княжество Чешское, после чего соединится с войском Мешко Польского. Вот тогда да, такое не лишено смысла. К тому же, по донесшимся до него слухам, командовать тем войском будет Конрад Швабский. Верный соратник покойного Оттона II, оставшийся верным и его сыну, и... императрице-матери. Опытный военачальник, которому под силу держать в повиновении знать, даже этих много мнящих о себе маркграфов.
   Но это там, а его интересует то, что будет происходить с его собственными войсками. Потери при переправе и при последующих пусть не штурмах, а всего лишь осадах... Венеды знают свои земли и умеют воевать. Особенно из засад, появляясь из леса малыми отрядами и там же исчезая, уничтожая обозы, курьеров, малые отряды. Все это было германцам хорошо знакомо с давних времен. А уж во время славянских бунтов года 983-го от рождества христова... Нет, о таком лучше даже не вспоминать, чтобы решимость выполнить приказ не растаяла как снег под солнцем.
   Хотя если на наиболее опасных направлениях расположить отряды, прибывающие из Франконии и Тюрингии... Они чужие. Их жалеть нечего. И ни в коем случае не пытаться сравняться с героями из легенд. У таких героев жизнь красивая, но часто очень уж короткая. А ему, герцогу Саксонскому, хочется не просто остаться в живых, но и воспользоваться плодами побед империи. Ведь если удастся разбить венедов, то под власть имперской короны вернутся марки Северная и Биллунгов. И он будет претендовать если не на все их земли, то точно на немалую их часть.
  
  
  Глава 4
  Август (Зарев), 990 год, Польша, близ крепости Накло.
  
   Вот и началась активная фаза войны. Активная в том смысле, что в нее наконец включился важнейший участник - Священная Римская империя. Хорошо так включилась, резво и с напором. Ну да чего тут удивляться, империя просто обязана обладать длинными и острыми клыками!
   Только наши войска все равно успели выложить на стол козырную карту немного раньше, чем имперцы начали действовать. К Хелмно успел подойти Свенельд со своими, а Мешно Польский так и топтался близ своей столицы, не отваживаясь ни двинуться к нам, ни отправить часть конницы на пресечение буйств Ратмира Карнаухого, продолжающего разорять восточные земли княжества... Черт, да он явно растерялся, как мне искренне казалось! Или не казалось, ну да не суть.
   Хелмно был взят. Зажигательные снаряды, подрыв пороховыми петардами ворот по примеру староградского приступа. Не сразу, конечно, а лишь после того, как в крепости занялось с десяток пожаров. И штурм, на который в первых рядах шли дикие прусские наемники. Штурмовые отряды, однако! В хорошем смысле слова. Они и впрямь для этого подходили.
   Никаких разрушений стен и вообще находящегося внутри города старались не допустить. Хелмно - крепость-ключ, чуть ли не самая мощная твердыня во всем Поморье. Владеющий ею контролирует и окрестные земли, особенно если голова на плечах имеется и с воинской силой все в порядке. У нас, я надеюсь, с обоими параметрами дела гладко обстоят.
   Именно по этим причинам Свенельд с тремя тысячами был оставлен там. Оборонять город, пусть и несколько пострадавший от пожаров, но все еще пригодный как для обороны, так и поддержания приемлемого уровня жизни для находящихся внутри. А внутри теперь были только те, на кого можно было положиться. Наши варяги, пруссы да малое число венедов, неведомо каким образом начавших стягиваться из окрестных земель, едва услышав о падении крепости.
   Мда... Что ни говори, а войско начало раздергиваться по клочкам. Печально, хоть это и было известно заранее. Без крепостных гарнизонов нельзя, ведь тогда ничего не помешает полякам вновь тут укрепиться. Крепость же на то и крепость, чтобы служить центром воинской силы и одновременно местом, где можно как укрыться от превосходящего числом врага, так и ударить, едва тот станет уязвимым.
   Ну а я с основным войском после Хелмно двинулся к Накло - следующей ключевой точке. При этом не забывая о том, что не на нас одних свет клином сошелся. Ведь венеды, с ходу взяв Щецин и переправившись через Одер, быстро, даже очень быстро продвигались по поморянским землям, пользуясь почти полной поддержкой населения. Поляки были тут абсолютно чуждым явлением, никакой поддержкой - помимо небольшого числа соглашателей и предателей языка и веры - не пользовались. Потому и сопротивление оказывалось лишь очаговое, которое легко гасилось. Даже города, и те... Ну, нельзя сказать, что перед наступающими венедскими войсками с ходу отворяли ворота, но этого можно было ожидать. Внутри городских стен хватало как сторонников Польши, так и тех, кто видел их в гробу, можно даже без 'белых тапочек'.
   А в такой вот ситуации сложно оборонять крепости, ожидая удара в спину. Тут или выгонять всех мало-мальски подозрительных за стены, либо постоянно ощущать себя 'сидючи на ежике'. Да еще поступавшие к стенам венеды, по настоятельным советам из Киева, предлагали выбор: бой, где пленных брать никто не будет, или же сдача на почетных условиях. Очень почетных, попрошу заметить! Покинувшие крепость сторонники Мешко Пяста могли удалиться в любом направлении, защищенные клятвой, что их не станут преследовать и даже более того, дадут сопровождающих. Помимо всего прочего, с собой можно было взять то, что можно унести на плечах, не говоря уж о том, что оружие у сдавшихся не отбиралось.
   Ох как венедские вожди с этим соглашаться не хотели! Им нужна была кровь тех, кто вторгся на их земли, кто был повинен в смерти их родных и близких. Однако.... Все же удалось их убедить в том, что свести счеты можно будет потом, после того, как они вернут себе Поморье.
   И вот он, впечатляющий результат. Немногие поляки хотели во что бы то ни стало умереть в бою с превосходящими силами врага, если имелся достойный выход. Они сохраняли не просто жизнь, даже не только свободу, но еще и честь. Покинуть город с оружием, близкими, даже с некоторой, наиболее ценной, частью имущества - хороший выход. Особенно учитывая то, что особых шансов удержать тот или иной город все равно не было. Можно было лишь выиграть несколько дней, может недель, после чего... отправиться в мир иной. А умирать, как уже говорилось, мало кому хотелось, при наличии достойной альтернативы.
   Такого хода, я уверен, Мешко Пяст со своими приближенными ожидать просто не мог. С одной стороны, на подвластные ему земли двигались воины, которые усилят его основное войско. Большая часть гарнизонов, откровенно то говоря! Почти не понесшие потерь слаженные отряды, готовые встроиться в основное войско быстро и без проблем. Это несомненный плюс.
   Зато и минусы тоже есть, причем куда как солиднее по габаритам. Большая часть Поморья была потеряна для Польши просто в рекордно малые сроки. А раз так, то венедам не было нужды держать на новоприобретенных землях большое число воинов. Впрочем, слово 'новоприобретенные' в корне неверно. Венеды ВЕРНУЛИ свои исконные земли с поддерживающим их населением. То есть не ожидалось практически никаких проблем в Поморье. Ну, помимо все же держащих осаду Волина и Старого Йомсборга, которые венедами было решено не штурмовать, а взять измором. Так что там была оставлена лишь незначительная часть войска, в то время как остальные были готовы идти на соединение с нами. И на приступ уже тех крепостей, которые были настоящих порубежьем между Венедским Союзом и Польшей: Сантока, Велена, Южц и Накло.
   Однако, жизнь всегда вносит коррективу в те планы, которые мы строим. И сейчас тоже... Венеды успели двинуть свои войска к Сантоку и Велену, рассчитывая на то, что превосходящие силы позволят им без особых сложностей, пусть и с потерями, взять эти два города. Они даже успели обложить эти крепости, когда...
   Священная Римская империя ударила. Герцог Бернгард Саксонский, собравший войско близ Магдебурга, переправился через Эльбу, взял в осаду Серпск и двинулся к Бранибору, явно желая взять этот важный для венедов город. Хотя, по донесениям, присланным с голубиной почтой. Переправа через Эльбу обошлась герцогу недешево. Сыграли свою роль те драккары, которые мы заблаговременно отправили на помощь венедам. Как раз в опасении такого развития событий. Да, их было немного, но и их хватило, чтобы превратить первые попытки герцогского войска переправиться в настоящий огненный ад.
   Ядра с 'греческим огнем' по скоплениям людей. Струи огнесмеси из корабельных метателей по немногочисленным боевым судам германцев, а тем более по всяким-разным суденышкам, перевозящим воинов. Горело все и все, кто мог. Эйрик Петля послал сюда далеко не худших кормчих. Послал, заранее предупредив, что убраться они оттуда вряд ли смогут. На драккарах вряд ли. Не зря был отдан приказ, что по исчерпании огненных припасов, уничтожить метатели, да и сами драккары тоже не должны достаться врагу.
   Так и получилось. Задержав Бернгарда Саксонского на пару дней, десяток наших драккаров, поддержанные малыми кораблями венедов, все же попытались уйти вверх по реке, прорваться на морской простор. Однако... не вышло. Ниже по течению они были перехвачены кораблями германцев и, после короткого боя, отступили. После этого, здраво оценив ситуацию, было принято решение уничтожить корабли, ну а оставшиеся к тому времени в живых должны были присоединиться к венедским войскам в одной из крепостей. Как-никак, порученное они все же выполнили - задержали переправу войск на тот берег Эльбы на пару дней, дали возможность крепостным войскам приготовиться к осаде, втянуть внутрь крепостных стен население окрестных земель. Частью втянуть, потому как кое-кто уходил в леса с целью малыми отрядами порезвиться в тылу надвигающегося германского войска. Привычная для венедов тактика, веками используемая.
   Расчет имперцев был понятен. Узнав о нападении на западных рубежах, венеды обязаны были среагировать, отправив на подмогу часть своих войск в дополнение к тем, которые там уже были. И уж точно не должны были продолжать давление на Польшу и стремиться на соединение с нашими войсками. Расчет на принцип 'своя рубашка ближе к телу'. Лично я был бы удивлен, не нанеси они этот самый удар. Сам бы на их месте использовал его в качестве отвлекающего, но способного перерасти в основной.
   Только вот из двух бед выбирают меньшую. Это было не раз обговорено с представителями Венедского Союза еще несколько месяцев назад, при разработке планов будущей войны. Поэтому Серпску, Бранибору и иным городам, если войско Бернгарда Саксонского двинется и к ним, придется держаться в расчете на уже имеющиеся силы. Хотя бы какое-то время. Раздергивать ударный кулак на части - потерять все.
   Жестко? Несомненно. Верно? Как оказалось, все было сделано правильно. Это стало ясно несколько позже, когда прознатчики из княжества Чехия донесли, что по чешским землям движется большое, очень большое войско под знаменем имперского герцога Конрада Швабского. Персона известная, верный пес императора, больше и сказать то нечего. И конечный пункт очевиден. Гнезно. Что потом? Объединенное имперско-польское войско должно будет искать боя с нами. Генеральное сражение, хоть тут оно называется совсем не так, но суть все едино неизменна. Империя желает одни решительным ударом покончить с возникшими проблемами. Тем более, что такая тактика не раз уже себя оправдывала. Хотя бы с теми же венграми.
   Только мы им не венгры. И даже не венеды, к боям с которыми Священная Римская империя уже успела привыкнуть. Нет уж, мы - это нечто совсем другое, а к тому же еще и напрочь непривычное. От этого и стоит начинать игру. Точнее даже продолжать, потому как начало уже осталось в прошлом.
   Вот и понеслись гонцы в разные стороны почти сразу же, как были доставлены сообщения о движении через Чехию войска Конрада Швабского. К Ратмиру Карнаухому - заканчивать безобразничать на задворках Польши и, не жалея коней, мчаться на соединение с нами. К венедским князьям - с тем же самым поручением. Тем паче им куда меньшее расстояние надо было пройти. Хотя... Конница и пехота - это все же разные виды войска, в том числе и относительно мобильности.
   Венедские князья... порадовали. И огорчили. Порадовали тем, что разгрызли такие крепкие, но вкусные орехи как Санток и Велен. И огорчили тем, что положили под стенами, на стенах и среди городских улиц слишком много воинов. Ярость не всегда помогает в битве, особенно если полностью ей поддаться. Теперь из-за понесенных потерь венедское войско, движущееся на соединение с нами, было... не столь грозной силой, как мне этого хотелось. Ох и возникал у меня естественный душевный порыв высказать Мстиславу Красному и Слободану Одноглазому все, что я думаю насчет их лихих наскоков на крепостные стены в стиле 'разом нас богато'! Однако придется сдерживаться. И ругаться с союзниками нельзя, и просто с формальной точки зрения придраться не к чему. Нашим союзникам была поставлена задача взять ключевые крепости? Да. Они это сделали? Тоже да! А уж про всякие 'побочные проблемы' речи не шло. Насчет же потерь... У венедов к ним отношение не столь серьезное, как бы того хотелось.
   Теперь же мы возле стен Накло, венеды наверняка уже подошли к Южцам. Как раз то, что доктор прописал! Если объединенное войско поляков и имперцев будет ждать у моря погоды, то и эти две крепости будут взяты. И тогда... Тогда, опираясь на цепь подконтрольных крепостей, мы отсекаем Польшу от моря, полностью овладев Поморьем. И исчезает враждебная перемычка между Русью и Венедским Союзом. Пруссы не помеха, с ними вполне себе пристойные отношения.
   Это понимаем мы, должны понимать и военачальники империи. Чем больше они будут ждать, тем сильнее станет наша позиция. Особенно учитывая тот факт, что мы не стали суетиться из-за отвлекающего удара на западе. Следовательно, выход у Конрада Швабского - а руководить объединенным войском будет он, не Мешко Пяст, это однозначно - один. Какой? Ударить по нам или по венедам. Только загвоздка в том, что Накло и Южцы находятся не так далеко друг от друга. Если же посмотреть на карту, то становится видно, что Гнезно, Южцы и Накло образую почти что равносторонний треугольник. Очень удобно для нас в плане маневрирования. И неудобно для противника. Не получится у имперцев драться лишь с одной частью наших войск, хоть ты тресни. Особенно учитывая хорошо поставленную разведку, за что отдельное спасибо как Тайной Страже, так и жрицам Лады. Ну и местным нашим доброжелателям тоже.
   Я же рассчитываю еще и на пару 'троянских коней', которые воплощены в двух конкретных личностях. И если первый - который во Франции - особых надежд не вызывает, то второй... О, Генрих Строптивый - это тот еще кадр, который всегда руками, ногами и зубами вцеплялся в любую возможность получить власть. Впрочем, скоро увидим, подействовали ли заложенные под основание империи мины.
   Ну а сейчас... Сейчас передо мной лежит очередное донесение, которое проясняет оставшиеся клочья 'тумана войны'. Армия под знаменами Священной Римской империи и Польши движется в нашу сторону. Сюда, под Накло. Никаких хитростей, никаких попыток ввести нас в заблуждение. Видимо и впрямь Конрад Швабский решил поставить все на одно сражение. И выбрал для него окрестности Накло.
   Началось, значит. Выхожу из шатра, и сразу же оказавшийся рядом Одинец получает приказ мигом доставить сюда Оттара и Всеволода. Мигом - значит срочно. Сам Одинец. Само собой, носиться по стану не собирался, не по чину это начальнику охраны. Другие на то найдутся.
   Зато скоро оба тысячника были поблизости. И в глазах понимание того, что просто так бы их сюда не звали. Причем с упоминанием срочности.
   - Помните, я вам про вулканы рассказывал? - задаю казалось бы неуместный вопрос. Однако оба тысячника, привычные к странным, по местным меркам, извивам моих мыслей, лишь согласно кивают. - Вот и хорошо. Устройте, чтобы в ближайшее время Накло был похож на жерло вулкана. Пусть там все горит - от дерева и соломы, до камней стен.
   - Сроки?
   - Мало времени, Всеволод. Сюда идет объединенное войско имперцев и поляков. И мне не хочется, чтобы в разгар боя нам ударили в спину из-за крепостных стен.
   - Будет исполнено, княже...
   - Венеды, - напоминает об очевидном, но еще не прозвучавшем еще Оттар. - И еще есть конница Ратмира.
   - Голуби, гонцы... Но немедленно. Хотя Карнаухого лишь гонцами, он на месте не стоит. И вообще, начинаем стягивать сюда все имеющиеся силы. Оставляем на местах лишь необходимое количество. Готовьтесь, варяги, на такой битве вам еще бывать не доводилось.
   Я не лукавил, все так и было. Сражения, подобные тому, что ожидалось, с участием россов последний раз были аж при Святославе Великом, с ромеями. То есть давненько уже. Слышали о них многие, ведь часть участников была еще жива, но вот среди нынешнего состава войска присутствовать почти никто не присутствовал.
   И вот опять. Только на сей раз не со Вторым Римом, а с первым, изначальным. В отличие от нынешних ромеев, Священная Римская империя была куда как более опасна. Череда побед сильно их 'приподняла', как в материальном, так и в моральном аспекте. Империя почуяла свою настоящую силу, но, к нашему счастью, оставалась сшитой из лоскутов, в каждом из которых сидел мало зависящий от центра феодал. В том была их 'ахиллесова пята', которую необходимо было использовать. Надеюсь, что у нас это получится. Сильно на это надеюсь.
  
  ***
   Насчет 'жерла вулкана' вместо крепости - это я, конечно, перегнул. Не те средства поражения, чтобы добиться подобного результата. Но вот вариант 'забытой на плите сковородки с яичницей' - это да, это вполне себе похоже. Несколько дней под обстрелом глиняными ядрами с 'греческим огнем' внутри, и крепость, а точнее находящиеся внутри, стали чувствовать себя очень... неуютно. Постоянно занимающиеся пожары, которые водой не залить, а забрасывать песком или просто землей... сложно. Ну вот как это сделать, если горит сначала крыша дома, а потом и он сам. А дома то в большинстве своем деревянные, а значит хорошо сгораемые, особенно с такой то растопкой. Можно лишь попытаться не дать огню перескочить на другие строения, только и всего.
   А если очаги возгорания возникают то тут, то там, да еще почти одновременно? Тогда обстановка внутри крепостных стен становится и вовсе печальной. В общем, у защитников города выбор был небогатый: продолжать находиться в огненном аду, сдаться или же попробовать сделать вылазку, попытавшись разрушить наши метательные машины. И был выбран последний вариант из упомянутых.
   Атака отчаяния, по другому и выразиться сложно. Уважаю мужество, пусть даже проявляемое врагом. Но это самое уважение ничуть не помешало отдать нужные приказы, дополнительно усилив выдвинувшийся навстречу выкатившимся из ворот полякам хирд. Залпы из арбалетов сначала на дальней дистанции, потом и вовсе почти в упор. Затем остановить и так убавившийся напор, после чего... Да и не было ничего 'после'. С флангов ударили дико завывающие пруссы, по своему обыкновению недолюбливающие правильный строй. Только и у поляков к тому времени строя уже не наблюдалось. Так что...
   Эта вылазка стоила защитникам немалой части войска. Неудивительно, что все еще остающиеся в крепости защитники обеими руками ухватились за прозвучавшее предложение, бывшее весьма щедрым в такой ситуации. Звучало оно довольно просто. Сдавшиеся сохраняют жизнь и свободу, но не имущество и оружие. Им будут даны проводники, которые выведут их в сторону подвластных Польше земель. И все на этом.
   Излишняя мягкость? Вовсе нет, голый расчет. Я хорошо себе представлял, какое число воинов заберет у меня резня на горящих улицах города. Сейчас это было... расточительством. Не говоря уже о том, что я просто не люблю терять своих. Тем паче с добычей, которую нужно было кинуть пруссам, все было хорошо. Уходили лишь люди, но не их имущество. Опытные же вояки знали, что горящий город - это вовсе не бедный на добычу город. Тайники, где жители прячут самое ценное. Еще никто не отменял. А уж при должном опыте найти захоронки - дело не самое сложное.
   Но главное было сделано - вражеской крепости более не существовало. Цена, отданная за эту победу. Тоже была немалой. Правда измерялась она на сей раз не в людях - воинов погибло довольно малое число - а в расходе боеприпасов. 'Греческий огонь' на деревьях не растет, его мы из дефицитных привозных материалов производим. И вот не столь малая часть огнесмеси ушла на эту операцию. Впрочем, оно того стоило. Теперь город, пусть и заметно подгорелый, будет точкой опоры для нас, а вовсе не шилом в заднице. Да и войска будут расположены таким образом, чтобы стрельба из камне- и стрелометов с городских стен оказывала нам значительную поддержку. Как ни крути, но выбор поля боя сейчас в наших руках.
   И это очень хорошо, ведь численность войска не так велика, как мне хотелось бы. Ядро его - одиннадцать с небольшим тысяч варягов. Да, именно столько, потому как небольшие отряды с Руси все же подходят, в то время как раненые либо отправляются домой, либо находятся на излечении во взятых нами городах.
   Пруссы. Этих в два раза больше, то есть более двадцати тысяч. Воюют за свой однозначный интерес, причем с давним противником. То есть боевой дух на уровне, мотивация присутствует. Только вот 'в поле' сражаются не так чтобы очень хорошо, строй для них понятие сугубо относительное. Это надобно учитывать и ни в коем случае не надеяться, что они выдержат удар тяжелой кавалерии имперцев. Зато для контрудара, когда конница, разбившись о стену хирда, потеряет скорость - главное свое оружие - ярость прусского натиска будет как нельзя более уместна.
   К тому же... Мне сильно хочется вообще исключить участие конницы, ну или свести оное к минимуму. Ведь такого добра как 'чеснок' у нас хватает. Вот уж эти простейшие изделия можно производить буквально 'на коленке', в любом потребном количестве. Не получится неожиданности из-за того, что этот прием врагу уже известен? Да за ради богов! Пусть хоть смертников вперед пускают, хоть пытаются найти оставленные в 'чесночных посадках' коридоры' - мне без разницы. Снизить эффективность применения тяжелой рыцарской конницы - вот та цель, которой нужно добиться. Все же в нашем войске чистых кавалеристов очень мало, в основном просто 'ездящая пехота'. Да и тактика боев заточена под пешее войско, хирд тому яркое подтверждение, равно как и важная роль арбалетчиков.
   Успеют ли подойти венеды? Искренне на это рассчитываю, ведь, по предварительным вестям от прознатчиков, объединенное войско имперцев и поляков доходит до шестидесяти тысяч воинов, может даже поболее будет. И из них двадцать тысяч - тяжелая кавалерия. Против наших тридцати тысяч, и венеды должны подойти числом между десятью и пятнадцатью. Да и Ратмир, хотя насчет последнего точно сказать ничего нельзя. Может успеть, а может прибыть к 'шапочному разбору' или даже позже. Вроде бы не так все и плохо, но... Но расслабляться точно не стоит. Имперцы - это не печенеги и даже не ромеи. Серьезный противник, умеющий воевать и побеждать.
   Только вот вариантов особых нет. Руси необходимо победить, чтобы не оказаться окруженной врагами со всех сторон. Необходимо 'стратегическое предполье' на котором расположены союзные государства, которые со временем неплохо будет превратить в вассальные. Иначе никак, иначе будет плохо.
  
  
  Глава 5
  Август (Зарев), 990 год, Польша, близ крепости Накло.
  
   Не повезло. Имперцы прибыли в окрестности Накло раньше венедов. И это означало лишь то, что начало сражения будет проходить для нас не в самом оптимистичном ключе.
   Почему так случилось? Слободан Одноглазый с Мстиславом Красным двинули идущее к нам на подмогу войско по обходному пути, не желая подвергаться излишнему риску. Опасения понятны, ведь если бы имперцы изменили направление движения, то встреча с ними не сулила бы венедам ничего хорошего. Но обходной путь занимает больше времени. И поэтому... имеем то, что имеем - бой с противником, который превосходит нас числом и имеет тяжелую конницу.
   Стратегия предстоящего сражения. Ее обсудить было жизненно необходимо, особенно с учетом пока еще не произошедшего соединения с венедской частью войска. Вот оно и состоялось. Ночной порой, потому как дожидаться утра, с наступлением которого близ нашего войска могло оказаться вражеское... Не стоило затягивать, право слово.
   Как в том анекдоте, компания собралась небольшая, но крайне приличная. Помимо неизменно присутствующих вообще на всех подобных сборищах Магнуса и Елены с Софьей, наличествовали Оттар с Всеволодом, что вполне логично. Ведь именно им я планировал вручить полки левой и правой руки. Не хирды, а полки, потому как туда входили не только варяги, но и пруссы, а их в хирд не загнать, выучка не та.
   Безмолвной тенью где-то у углу шатра притаился Одинец. Этому войско в бой не вести, но глава хирдманов охраны должен знать обо всем. Иначе не сможет должным образом выполнять свои обязанности.
   Но на сей раз присутствовали и еще двое варягов и один прусс. Тот самый Витовт Тихий, выражающий сейчас интересы всей прусской наемной братии. Рожа дово-ольная! Неудивительно, ведь уже взятая его парнями добыча была огромной по прусским меркам. А впереди ожидалось и новая, особенно если битва будет выиграна.
   - Ну что, други мои, начнем, пожалуй.
   Жестом я предложил всем присутствующим устроиться вокруг небольшого инструктированного серебром и перламутром столика. Это уже не взятая с печенегов добыча, как этот шатер, в котором мы сейчас находились. Здесь Магус расстарался, заказав такую вот красивую и компактную меблировку для походов. Себе заказал, но именно этот столик ему не понравился, потребовались какие-то малозначимые изменения... А 'неудачный образец' себе я прибрал. Красиво же. Да и к комфорту я очень уважительно отношусь. Пусть в походных условиях он и должен быть в разумных пределах.
   Что было на столике? Лишь один предмет - карта местности. А на карте - каменные пластинки с вырезанными на них рунами. Вот эти обозначают конницу. Эти пехоту. Для боевых машин тоже свои обозначения припасены. Именно с их помощью сейчас будем разбираться, каким именно образом нам расположить свои войска. Ззаодно подумаем, как враг выстроит свои.
   - Разделять войско на три части - центр, и две боковые части - сейчас не выход. Это известно, предсказуемо и вообще не лучший выбор. Придется кое-что усложнить.
   - Выдвинуть вперед малый хирд? - с вопросительными нотками в голосе предложил Магнус. - Он привлечет к себе внимание.
   - Запас надобно оставить, - пожевав губами, вымолвил Всеволод. - Твоих прусов, Витовт. Не всех, вестимо, часть.
   - И большой ты запас выделишь? Нас и так немного, - окрысился Оттар.
   - Большой или небольшой, но надо! И лучше ближе к крепостным стенам встать, чтобы в случае чего хоть отступить было куда.
   - Уже и отступать собрался...
   - Не собрался, а хочу заранее все предусмотреть, голова твоя дубовая! И еще...
   Бац! Кулаком по столу, чтобы утихомирить этих двух спорщиков. Друзья то они друзья, но порой как сцепятся друг с другом, так и начнется переругивание на час-другой. А на это сейчас и времени нет, и желания все это слушать тоже.
   -- Тихо. А то ишь как расшумелись... Запас будет, от этого нам не убежать. Четыре тысячи пруссов с тобой, Витовт, во главе. И лучше собери в запас тех, кто хуже всего в битве в строю пригоден. Потом, когда придет время запас в бой бросить, строй уже малое значение иметь будет.
   - Сделаю, князь, - кивнул тихий, после чего задал вполне разумный вопрос. - Как моих оставшихся по полкам делить будешь?
   - Сейчас как раз об этом. И о твоих, и о моих. Обо всех. Магнус верно молвил, что перед центральным полком кое-кого надо вперед поставить. Но только не простой малый хирд, а нечто иное, более интересное.
   - Что же, Мрачный?
   - Тысячу лучших стрелков Лютобора, вооруженных мощными, 'воротными' самострелами. А чтобы стрелки на охрану самих себя не отвлекались, прибавим к ним полторы тысячи пруссов. Вот так вот, - каменный кругляш с рунами, обозначавшими варяжскую тысячу, значки тысячи и полутысячи пруссов, все они выложены на карту впереди основной горстки пока еще не разложенных. - Лютобор, задача твоих - только стрельба, прикрывать будут пруссы-щитовики. Понял?
   - Да, конунг. Но воротные самострелы не дают высокой скорости стрельбы.
   - Зато большее расстояние и убойная сила. По одоспешенным как раз будет. К тому же ваша цель не стоять до последнего, а, как следует постреляв, отойти. Соединиться с центром войска.
   Ну вот, теперь Лютобору все понятно. Он вообще парень не промах и стрелок от бога. Причем не только сам стрелять умеет, но к тому же способен управлять стрельбой других, отдавать верные и своевременные приказы. В других аспектах воинского искусства так себе, даже не середнячок. Зато в своей узкой области - настоящий мастер. Вот поэтому пару месяцев назад именно ему и было поручено подбирать 'под себя' лучших стрелков из арбалета. Справился, подобрал себе тысячу и даже успел сколотить из нее вполне боеспособное подразделение. Ценю и уважаю. И сейчас пришло время использовать эту тысячу.
   И не только ее...
   - Мал, что у нас с конницей?
   - Ее мало, княже, - тяжко вздохнул бывший дружинник Владимира, отшатнувшийся от тогдашнего князя при первых же подозрениях насчет причастности того в измене исконной вере. - Еще Гостомысл, когда жив был, говорил, что надо увеличивать ее число.
   - Знаю, что ты верный последователь своего наставника. И с ним я был согласен, и с тобой сейчас соглашусь. Но сам ведаешь - это дело не быстрое. Конного воина несколько лет растить надо, и это я еще малый срок называю. У нашей братии выучка другая. Да к тому же часть с Карнаухим, ему без настоящих конных воинов трудно бы пришлось.
   Тут уж не возразить. Потому, вздохнув еще пару раз для порядку, Мал сообщил, чем мы сейчас располагаем:
   - Одна тысяча и еще три сотни тех, кого я могу назвать конными воинами, а не воинами, умеющими не падать во время езды.
   Это могло бы показаться... печальным, не знай я особенностей мышления Мала. Переводя с его языка на нормальный, это значило, что у нас имеется тысяча триста действительно умелых кавалеристов, способных быть с конями единым целым. Разумеется, против двадцати тысячах имперско-польской кавалерии, причем тяжелой, это мало что значило, но для моих планов должно было хватить.
   - Сотню или две, тут тебе виднее, пустишь в дозоры. Никаких стычек! Увидели и сразу полным ходом подальше от опасностей. А вот остальные должны будут усилить передовой полк Лютобора.
   - Как усилить?
   - Не беспокойся, - сразу сказал я, уловив тревогу в голосе Мала. - Понимаю, что для твоих воинов главное подвижность. Вот и будете кружить по правой и левой сторонам полка Лютобора, засыпая стрелами врагов. Лучше прямо с коней, самострелы то у вас с помощью 'крюка' взводятся. Ну и лучники есть, которые с коня не сходя, стрелы в цель отправлять умеют. Поэтому вот так...
   Два каменные пластинки, обозначавшие конные полутысячи, расположились радом с передовым полком Лютобора, по его сторонам.
   - Наказ схожий. Постреляли, а как только угроза возникнет - отошли. И пусть твои держат в голове, где есть 'чеснок', а где его нет. Чистые проходы не столь широки, поэтому осторожнее будьте.
   - Не сомневайся, княже! - воодушевился Мал. - Я же говорил, что эти из седел на скаку не свалятся. Чего уж тут о том, чтобы на опасное место по дури не выскочить.
   - Вот и ладно. Как вы все думаете, сильно 'понравится' Конраду Швабскому и Мешкто Пясту подобный передовой 'подарок' для их войска?
   - Многих потеряют, - ухмыльнулся Магнус. - Наши самострелы дальнобойны и настильно бьют. Их же лучникам либо открыто выходить под наши стрелы, либо навесом стрелять. А щитовики стрелков от такого прикрывать давно навострились.
   Остальные что-то одобрительно проворчали, соглашаясь со словами жреца Локи. Даже Витовт, который тоже успел увидеть, как все это происходит. А увидев, проникся уважением к арбалетам. Не удивлюсь, если пруссы начнут перенимать не само оружие - оно то им давно известно - а методику его использования. Что же до введенных мной усовершенствований вроде воротного натяжения, приклада, позволяющего нормальной целиться, а заодно и 'лук' арбалета перестал быть деревянным, а значит позволял добиться еще большей пробивной силы при выстреле... Тоже со временем переймут, в том числе и враги. Но именно что со временем, а не сейчас. А к тому времени на Руси более серьезное оружие появится. Однозначно.
   Впрочем, сейчас не о том речь. Смотрим на уже расставленные на карте местности каменные пластинки. Четыре в резерв, две с половиной Лютобору, тысячу Мала... Итого от имеющихся тридцати отнимаются семь с половиной. Получаем... двадцать две с половиной. И эту самую полутысячу списываем на то, что Накло не может оставаться совсем уж беззащитным. Да и у метательных машин на его стенах обслуга должна быть. Камне- и стрелометы оттуда тоже сыграют свою роль.
   Итак, двадцать две тысячи. Пехота, конечно. И большую ее часть придется поместить в центральный полк. А в довесок надо помнить, что из этих тысяч варягов всего-навсего семь с половиной и именно они будут держать построение. Доверять пруссам отражение первого удара... ну не их это, не их! Я же не прекраснодушный оптимист, чтобы безоглядно верить в лучшее. Хотя... Что мешает мне раздробить центральную часть войска на три хирда - большой и два малых? И как раз два малых при необходимости придут на помощь полкам правой и левой руки. Тогда, пожалуй, удастся избежать 'размытия' главной силы войска - варягов. Решено... Вот эту мысль сейчас и выставлю перед собравшимися на воинский совет.
   Выставил, предложив десять тысяч определить в центральный полк, и по шесть в правый и левый. Причем почти всех варягов именно в центр и поставить. Разделив, соответственно, на три хирда, из которых большой в пять тысяч, и два малых по две с половиной. А вот с командованием все по-прежнему. Полк правой руки Оттару. Левой руки - Всеволоду. Ну и при каждом полутысяча варягов в качестве 'личной гвардии'. Доверять командование пруссам... Спасибо, но это даже не рассматривалось. К тому же они с самого начала соглашались не просто на подчиненную роль, но и на командование их отрядами в больших сражениях. Таков был договор. А верность данному слову у них ценится превыше многого.
   Возражений, к некоторому моему удивлению, не последовало. Не только от Оттара и Всеволода, но даже со стороны Магнуса. Побратим и вовсе кивал головой, улыбаясь при этом. Доволен, тут иного мнения и быть не может, знаю я его повадки. Ну а коли так, и определено построение нашего войска, пора перейти к попытке просчитать, что сделает наш противник. И насчет этого стоит обратиться к тем, чья прямая обязанность - добыча нужных сведений. То есть к двум очаровательным, но дюже ядовитым сестрам.
   - Елена, София... Удивите нас, тут собравшихся, своими великими достижениями в добыче сведений о вражеском войске.
   - И как нам, Софья, удивить нашего дорогого и любимого... конунга?
   - Приятно?
   - Или не очень приятно?
   - Ведь у нас есть...
   - И то, и другое.
   Эх, замуж бы сестричек! Может хоть тогда их крайне своеобразный юмор чуток приугас бы, малость заместившись обычными заботами о мужьях и детях. Ну или часть ехидства на мужей переключилась... Хотя бы так. Ан нет, эти две язвы очень любят мужчин в целом, но на частностях пока не желают останавливаться. Но ведь мастерицы в своем нелегком деле. Этого у них не отнять. Как сами информацию добывать умеют, так и руководить такими же как они опасными красавицами. Причем в последнее время только руководят, уж больно их персоны стали известны во всех сопредельных странах и даже дальше.
   Да-да, именно что известны! И никакие попытки загримироваться и сменить стиль в одежде и поведении тут уже не помогут. Разве что вдали от больших и важных городов, но там нет работы нужного масштаба для таких мастериц своего дела. Вот потому то они и отошли от 'полевой работы'. Зато при мне всегда находятся две мастерицы в делах тайных, хорошо дополняя Гуннара Бешеного в Киеве. Ну а в походах Гуннара не бывает, он всегда на Руси, там его место - важное и жизненно необходимое.
   - Говорите уже, затейницы.
   - Мы и говорим...
   - Начинаем... Софья, давай ты.
   - Хорошо, - та как-то разом перестроилась на деловой лад и продолжила уже почти без игривых интонаций. - Из тех шестидесяти тысяч имперцев двадцать и еще немного. Но половина - конные в тяжелых бронях.
   - Не изменяют давним привычкам... Еще Оттон Великий столько своих рыцарей на реку Лех привел. Тогда, когда шестьдесят тысяч венгров были разбиты, а один из двух их предводителей был пойман и казнен на виду у всех как знак величия империи и ничтожности ее врагов.
   - Подавятся, - процедил Магнус под одобрительные высказывания других, примерно того же содержания.
   Приятно слышать, что тут собравшиеся верят в победу и настроены по боевому. Но недооценивать противника ни в коем случае нельзя. На этом многие уже погорели и погорят в будущем. История такие примеры сотнями приводит с саркастической ухмылкой. А я в число таких примеров точно не рвусь.
   - Знать состав вражеского войска - это хорошо. Еще?
   - Герцог Конрад Швабский и князь Мешко Пяст грызутся из-за командования, как две собаки из-за кости. Поляк упирает на то, что его воинов больше числом. Герцог же напоминает, что без помощи империи Польша будет разбита вслед за Данией.
   - Это должно еще сильнее озлобить Мешко и его ближних, - задумчиво протянул Магнус. - Свен Вилобородый теперь вассал империи. И Мешко это знает. Может посчитать, что ему намекают на его собственное будущее. А польский князь гордый... Очень гордый.
   Приятная новость из вражеского стана. Однозначно приятная. Ведь если начинается грызня между командующими, но полноценных слаженных действий от союзных войск можно не ожидать. Каждый будет стараться 'тянуть одеяло на себя', подставляя так называемого союзника под удар. А зная особенности польского менталитета и их незабвенную гонористость... Грешно будет сей факт не учитывать.
   - Это вы, красавицы, и впрямь приятно удивили. Склоки и свары у врага не могут не радовать. Но если я правильно вас понял, есть еще и не столь приятное. Говорите.
   - Конрад Швабский умелый полководец и просто умный правитель. Удалось узнать, что он послал вестников императору с просьбой усилить войско. Не его войско, а Бернгарда Саксонского. В том числе теми воинами, что сейчас в Дании, у Свена.
   - Умный... Никто и не спорит, даже я. Но в чем неприятность для нас?
   - Время, Хальфдан, - ответила уже не Софья, а ее сестра. - Если к Конраду прислушаются, а противостоящее нам войско не будет разбито быстро, венедские крепости на западе их земель падут. Плохо для нас...
   - Если прислушаются... А на их 'если' у нас свои найдутся. Сразу два! Просто покамест говорить не хочу, сглазить опасаюсь.
   Сестры переглянулись. Сначала с легким недоумением, потом во взглядах прорезалось понимание. Ну а как же. Ведь в одном направлении и их структура чуть ли не главную роль играла. Магнус, хитрый человек, тоже в курсе ситуации. А остальные... До секретов такого рода они еще не доросли. Ну разве личная тень по имени Одинец. Вот только он все слушает, но сам редко когда о себе напоминает. Ладно, не о том сейчас речь...
   - Теперь все или есть что-то еще?
   - Если ты о важном, то уже ничего, - игриво улыбнулась Софья, глубоко вдохнув, отчего ее немаленькая грудь оч-чень завлекающе проявилась под тонкой тканью. И сразу притянула к себе внимание большинства присутствующих. - Остальное о малых фигурах в стане ворогов. Чего ожидать, какие слабости у них, чего опасаются, а к чему устойчивы. Нам бы с твоими доблестными полководцами, тут находящимися, вдумчиво поговорить. Дозволишь?
   - Само собой. Дерзайте. Только именно что поговорить. Мне они завтра бодрые нужны, а не вялые... Знаю я вас, затейниц-красавиц.
   Захихикали... Обе. Но предупредить стоило. А то я и впрямь успел досконально узнать их повадки. Сначала разговоры тут и по делу, а потом не тут и по делу совсем иному, тому самому, которое в постели заканчивается. Так то мне безразлично, сколько раз и с кем они переспят, но только не перед битвой. Выжмут же парней, словно соковыжималка апельсин. Вот и выходит, что на сей раз обойдутся красотки без своих привычных забав именно с этими варягами. А если невтерпеж - пусть кого-то из простых воинов найдут. Благо выбор ну просто огромный.
   Совет меж тем плавно перетек в следующую стадию. Ту самую, на которой обсуждаются вопросы тоже важные, но не первостепенные. Здесь уже можно самому чуток отстраниться, лишь наблюдая за работой других. Внимательно наблюдая, ведь вдруг что-то не то случится и не туда свернет. Иначе никак, ведь мне хочется, чтобы вокруг были не просто исполнители, а люди, умеющие действовать самостоятельно, проявлять инициативу. Но вместе с тем это все должно быть в меру разумным.
   Но мысли в голове никуда не деть. Почти все они - о завтрашнем дне. Должно подойти вражеское войско и тогда... Либо бой начнется почти сразу, либо будет небольшая пауза. Как бы мне хотелось именно паузу. Ведь тогда подошедшие венеды значительно усилят нас и почти что уравняют силы. Надежда... Надеяться всегда стоит, но при этом не забывать о суровых реалиях. И, исходя из них, действовать. Иными словами, надейся на лучшее, но действуй, исходя из худшего.
  
Оценка: 8.00*21  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"