Аннотация: Небольшое произведение о коллекционере, который старательно собирает чужие истории, подсаживаясь на это занятие, как на наркотик.
Всегда сложно понимать, что ты больше чего-то не попробуешь, чем-то не насладишься. Когда ты куришь сигарету, для тебя она будет просто сигаретой, но если кто-нибудь скажет, что эта сигарета последняя в твоей жизни, тебя охватит первобытный страх. Здесь не важна причина: будь это убивающий тебя рак или запрет на запрет на их распространение. Обычная сигарета ничего для вас не значит: закурил, сделал нужное количество тяг, потушил и выбросил. Совсем по-другому дело обстоит с последней: при её курении для вас важно всё, что происходит вокруг. Вы полностью сосредотачиваетесь на ней, но запоминаете каждую мелочь: какого цвета были брюки у девушки, которая бежала в это время в метро, сколько туч было на небе, сколько тяг ты сделал.
Я чувствовал себя так же. Я понимал, что будет последняя история, которую я услышу, но мой мозг всячески противился этой мысли. Он с жадностью ждал её, чтобы в одно мгновение проглотить её. Я даже думать не хотел, что она будет последней. А вдруг она будет не настолько хороша, как остальные? Может быть, я зря хочу услышать её? Я уверен, что лучшая история в коллекции уже есть! Зачем портить всё, слушая её сейчас? Но мозгу нужна была эта последняя история. Нужна была эта последняя сигарета, после которой я смогу бросить свою самую ужасную привычку.
Она стояла неподвижно рядом со мной. Всё это время она просто стояла и молча смотрела на меня. Понимает ли она сейчас, насколько сильно мне нужно, чтобы она заговорила? Насколько я жаждал и боялся услышать её голос? Догадывается ли она на самом деле, что я за человек? Видит ли она меня?
- Ты помнишь нашу первую встречу? - робко начала она и, не дожидаясь ответа, выпалила: - а я каждый день вспоминаю! Ты шёл по маленькому переулку, не замечая никого вокруг. Мы с тобой едва могли разминуться, не касаясь приторно белых недавно окрашенных стен. Могу поспорить, что ты даже не обратил бы на меня внимания, если бы я не плакала. Ты просто подошёл ко мне и спросил:
- Почему вы плачете?
Я тогда не могла вымолвить и слова, но ты неустанно повторял этот вопрос. Только сейчас я понимаю, почему ты это делал. Тебе нужна была новая история, но я просто плакала, не в силах никому рассказать об этом. Через пару минут ты замолчал и задал совсем иной вопрос:
- Может, вам помочь?
И я согласилась! О Боже! Зачем я согласилась? Ты казался мне в ту минуту таким красивым, таким галантным. Ты провёл меня до дома, помог отвлечься. Почему я тогда не замечала, какой ты на самом деле? Я каждый день корю себя за это, одновременно с этим благодаря Бога за встречу с тобой. Уходя, ты своим таким же тихим, безумно ужасным голосом (только теперь я понимаю, насколько он был безразличен!) сказал:
- Не плачьте! Когда будете готовы, расскажете мне, что с вами случилось.
В ту ночь я не могла уснуть. Я пообещала себе, что расскажу тебе всё, когда буду готова. И вот, прошло 20 лет. Ты готов услышать мою историю.
Я молчал. Меня снова бросило в жар. Столько лет ожидания - и я наконец услышу твою историю. Мне так нужно её услышать. Я обещал тебе, но не могу больше сдерживать себя. Я хотел сказать да, но усталость взяла своё: я снова уснул.
Миллионы красок вмещались в моей голове. Я помню, как в детстве постоянно спрашивал у мамы, почему предметы, окружающие меня, такие одноцветные. Ведь закрывая глаза, я видела всё настолько ярким и прекрасным, что мне не хотелось возвращаться в реальность. Когда мне было 8 (Да я точно помню, что мне было 8!), я спросил у мамы, почему её жизнь такая некрасивая. Она удивлённо переспросила меня, о чём я. Я сказал ей, что в моей голове, она разноцветная, а в реальности она серого цвета. Мама лишь улыбнулась. Ночью я проснулся от её плача. Понимая, что виноват в этом именно я, хотел утешить её, но не смог набраться храбрости и заставил себя уснуть, предпочитая не слышать её всхлипы.
Я чувствовал её взгляд. Притворялся спящим, пока она не ушла. Она была в те часы для меня всем и одновременно ничем. Я старался, я честно старался полюбить её, но её история была для меня гораздо важнее. Кем бы я стал без своей мании? Обычным обывателем? Только не это! Гнуть свою спину на работе, не увлекаясь ничем, кроме интернета? Нет уж, я не смог быть таким. Не спать ночами напролёт, пытаясь придумать что-то оригинальное, чтобы обеспечить себе безбедную старость? Шансов один на миллиард. Тратить все деньги на друзей, покупая коктейль "девушка + секс" каждую ночь, а с утра просыпаться со своим похмельем, когда рядом с тобой спит твоя вчерашняя покупка? Пытаться стать профи в своём деле всё по той же причине: из-за нехватки денежных средств? Или лучше писать по ночам какой-нибудь замысловатый роман, который будут хвалить мои друзья? Исход последнего очевиден: я отослал бы своё искусство в какую-нибудь редакцию, где не поняли бы моего высокого порыва души и осмеяли бы мою форму описания. Мои истории были для меня всем! Все коллеги удивлялись моей замкнутости, но безудержным и порой навязчивым желанием всегда слушать их рассказы о прошлом, об их планах на будущее. Я знал, что если смогу втереться им в доверие, то рано или поздно кто-то из них выболтает историю, ценную для коллекции. На это уходили дни, недели, месяцы, несколько раз даже годы. И как-то только я высасывал все истории из человека, я прекращал с ним общаться. Выбирал его самую лучшую историю, ставил её на почётную полочку и забывал о существовании моего бывшего "друга-коллеги". Поэтому я так часто переезжал в поисках новых эмоций, новых историй, нового глотка жизни. Моя первая история была связана как раз с переездом. Сколько мне тогда было? 16? 17? Надо бы освежить память. Я открыл своё секретное место и достал Архив. Несколько лет назад я осознал, что стал забывать некоторые из своих историй. Не самую первую, конечно! Она никогда не забудется, как и ваша первая поездка на велосипеде, к примеру. Но детали всё равно ускользали от меня. И именно тогда я решил начать вести Архив. Сколько всего томилось в этом толстом взлохмаченном ежедневнике! Этих историй хватило бы, чтобы научить любого подростка избавиться от юношеского максимализма! Что-то я снова стал рассказывать сам себе историю своей жизни. Как безвкусно, но так свойственно людям.
Моя первая история ждала меня на пороге моего 18-тилетия. Каким я тогда был! Наивный мальчик, не знавших радостей настоящей любви, огромные амбиции, планы на богатое будущее. Я уверен, что каждый человек проходит через это. Я сгорал тогда, я любил её, как мне казалось. Вечера напролёт гулял с ней, мы целовались у её подъезда, я убегал по ночам из дома, чтобы посмотреть на её окна, тратил деньги не на еду, а на цветы ей. Она была прекрасна! Какой смысл вспоминать её черты сейчас, если тогда она была идеальна. Мне не нужны были похоть и разврат - я хотел просто любить её. Я думал о женитьбе. Но в один из дней всё рухнуло. Я, как обычно, шёл к ней, когда увидел возле её дома милицию. Всё это бредни, когда говорят, что ты что-то чувствуешь, когда любимому человеку плохо. Я не чувствовал абсолютно ничего. Я не спросил у милиционеров, что случилось, прошёл мимо щебечущих бабушек и спокойно поднялся на её этаж. Она сидела на лестничной площадке в одном только одеяле на голое тело и плакала.
Только тогда я понял, что что-то не так. Подойдя, я легонько прикоснулся к ней. Она встрепенулась, глаза её невозможно было узнать. Эти милые, чарующие глаза превратились в кровавое месиво. Казалось, больше часа прошло, пока она смогла выдавить через плач хоть какие-то членораздельные слова.
- Он держал меня, я ничего не могла сделать.
- Кто держал? - пытался понять я.
- Отец.
Я молчал в ожидании продолжения.
- Знаешь, я всегда надеялась на то, что он изменится, станет лучше, но люди не меняются. Он каждый день приходил пьяный. Они постоянно начинали ссориться с мамой, он стал бить её. У него был нечеловеческий взгляд, когда он избивал её! Сегодня он пришёл ещё пьянее, чем обычно, мамы не было и, - она разрыдалась снова.
Я стал успокаивать её, но это не помогало. Через пару минут она, немного собравшись с силами, продолжила:
- Он сказал, что хочет взять меня. Твердил и твердил, что я потаскуха, шлюха, которую ты день через день берёшь, а я с удовольствием отдаюсь тебе. Он схватил меня, затащил в их с мамой спальню, стал рвать мою одежду, заламывать мне руки. Я пыталась сопротивляться, но поняла что это бесполезно: я просто лежала и рыдала, пока он снимал свои брюки. Он стал целовать меня, а я умирала. Он взял меня. Понимаешь? Взял, как какую-то собаку. Быстро, жестоко, смеясь. Когда всё закончилось, он сел рядом и закурил, глядя на простыню с каплями крови. В эту минуту вернулась мама. Услышав мой плач, она прибежала в спальню. Я до сих помню её глаза: только пару секунд они были наполнены страхом, после которых страх сменила ненависть. Она побежала на кухню, схватила нож и попыталась ударить отца, но он схватил её руку и ударил ножом ей в живот. Именно тогда время остановилось для меня - остальное я видела кадрами. Вот он бросает её на кровать, достаёт металл из неё и снова втыкает по самую ручку. Следующий кадр - ещё один удар. Я не помню, сколько их было. Он бил её, пока вся кровать не обагрилась, пока не осталось следов моей крови. Он снова сел и закурил. Я рыдала, он курил. Потом он взял телефон и позвонил в милицию. Я не помню, что этот зверь сказал им. Когда приехали милиционеры, я всё ещё плакала, а отец курил. Парень в форме, первый вошедший в мою спальню, просто подошёл к отцу и начал его бить. Его оттащили, а он подошёл ко мне, укрыл каким-то одеялом и вывел на площадку.
Она снова заплакала. Я сидел рядом и не мог в это поверить. Такого не бывает! Я сплю или это сценарий к плохому сериалу? "Этого не может быть!"- уверял я сам себя. Неправда, неправда, неправда! И вдруг я понял, что мне её не жаль, совершенно. Её история была настолько необычна, что захватила меня полностью. Никакого сожаления, только интерес. Я должен был узнать, что она собирается делать раньше, как собирается жить с этим. Ещё сильнее я хотел услышать эту историю ещё раз. Я могу перечитывать эту историю тысячу раз, но никогда не добьюсь того ощущения, что было, когда именно она рассказывала мне первую порцию моего будущего наркотика. Я должен был услышать эту историю именно от неё ещё раз.
- И что будет с твоим отцом?
- Я хочу, чтобы он просидел в тюрьме остаток своей жизни.
- А что будешь делать ты?
- Я хотела пожить немного у тебя, - с надеждой сказала она.
- Конечно, но только если ты расскажешь мне всё это ещё раз.
- Зачем?
Именно в эту секунду была решена вся моя дальнейшая судьба. Мой ответ не только сделал меня таким, какой я есть. Наверное, предчувствуя это, я ответил честно:
- Эта история очень интересная.
Она ударила меня и убежала. Больше я её не видел. Я хотел бы думать, что с ней всё потом было хорошо, но я уже знаю продолжение этой истории. Она стала бояться любого физического контакта, вышла замуж за того самого милиционера, который первым вошёл в её комнату. Но она была уже мертва. Сколько не пытался этот парень спасти её, вернуть к жизни, к чему-то нормальному, он не смог сделать её прежней. Она всё-таки забеременела от него через какое-то время, но когда узнала, что будет девочка, повесилась, пока муж был на работе. В её предсмертной записке было написано:
"Я не хочу, чтобы эта история повторилась".
Стоп. Я же думал, что эта история как-то связана с переездом. Нужно вспомнить, нужно понять. Я стал лихорадочно перерывать свой архив: этой истории не было. Шорох в замочной скважины, скрип двери. Я бросил свои рукописи под кровать. Она вошла и заметила мою суматоху.
- Ты снова читал свой архив?
Этот вопрос застал меня врасплох. Как она узнала? Что именно она успела прочитать? Как посмела она украсть у меня мои истории? Мне захотелось ударить её, уничтожить, разорвать, убить. Как она могла прикасаться к моему архиву? Я просто смотрел на неё, пытаясь не сорваться. Наконец я спросил:
- И как давно ты знаешь о его существовании?
- Полгода.
- Ты прочитала всё? - принимая своё поражения, выдавил из себя я.
- Да. Прочитай мне десятую историю.
- Зачем?
- Она мне больше всего нравится.
О нет! У неё есть любимая история в моей коллекции! Как она посмела? Она больше никогда не прикоснётся к моей коллекции. Я не позволю ей! Я достал архив, но она вырвала его из моих рук. Я не успел ничего понять, как она нашла нужную страницу и стала зачитывать вслух. Моя история её голосом звучала ужасно приторно, противно и бесполезно. Вся история теряла смысл, идея переставала существовать, жизнь теряла смысл. Но я не мог остановить её, я хотел слушать, хотел вспоминать, хотел почувствовать то, что ощущал тогда. Её голос стал озвучивал всё, до последней буквы:
- Я начал получать удовольствие. Каждая новая история превозносила меня до небес, я чувствовал опьянение, когда история только начиналась, эйфорию, когда наступала кульминация, и похмелье, когда истории приходил конец. За несколько месяцев я высосал из своих друзей и знакомых почти все их поверхностные истории. Но всё изменилось, когда одна из истории моей "супер-мега" крутой подружки не принесла мне удовольствия, я не ощутил прежнего кайфа, свободы. Что случилось со мной? Я стал понимать, что теперь доза должна быть сильнее, сейчас мне были нужны истории, скрытые где-то глубоко внутри человеческой души. В этот период своей жизни я понял, что алкоголь может помочь мне решить проблему с моей ломкой. Я позвонил своему знакомому, который был сиротой, но никто не знал почему, и позвал его на пиво. После определённого количества пива, я заказал водки, после которой и получил долгожданную историю. Оказывается, его мать умерла ещё при родах, а отец был дальнобойщиком. И не просто дальнобойщиком, а дальнобойщиком с высокоморальными принципами: он никогда не изменял своей жене (как старой, так и новой), всегда пытался помочь людям, чувствуя вину за смерть своей жены. И вот однажды, когда ехал по своему маршруту, остановился, чтобы помочь девушке, которая голосовала посреди ночи на пустынной дороге. Как только он вышел из кабины, на него набросился мужчина с ножом и перерезал ему горло, потом забрал все ценные вещи и деньги и убежал со своей подружкой в неизвестном направлении. По крайней мере, так утверждали следователи. Преступников так и не нашли, а приёмная мать бросила его почти сразу же. Он закончил, но я не насытился, я стал требовать у этого сироты. Я не понимал, почему он так неинтересно рассказывает? Так я никогда не избавлюсь от своей ломки! И тут он заговорил, голос его звучал совершенно иначе, я сразу понял, что следующая история войдёт в коллекцию.
Она перестала читать. Я застонал.
- Почему ты перестала читать?
- Разве тебе не противно? Разве ты сейчас совсем не переживаешь?
-Нет, - признался я.
- О Боже! Да подавись ты своим архивом! - с этими словами она бросила в меня записи, которые только что читала.
Понимая, что именно сейчас она наиболее уязвима, я быстро поднял Архив, нашёл нужное место и продолжил читать вслух, насмехаясь, пытаясь отомстить ей.
"Он говорил медленно, боясь, видимо, что я не пойму смысл его рассказа. Я молчал, доверяя своей привычке - не прерывать "кающегося", пока он не исчерпает себя.
Когда я лишился всех, я стал думать только о самоубийстве. Как это банально не звучало, я хотел поскорее покончить со всем этим. У меня не осталось ни прошлого, ни будущего. И вот в один из вечеров я со спокойной душой написал предсмертную записку, разбил свой телефон, чтобы не было соблазна позвать кого-нибудь на помощь, достал лезвие и перерезал себе вены. Я смотрел на струящуюся кровь, как вдруг меня охватила паника. Я стал понимать, что хочу жить. Я так радовался всему, что окружало меня: звёздам, старому дивану, немытым окнам и пустым бутылкам водки. Я понял, сколько всего я ещё не успел попробовать: прыгнуть с парашютом, полететь в космос, любить. Я был счастлив, что не повесился, не пустил себе пулю в голову, что всё ещё можно было изменить! Я перебинтовал себе руки и выбежал из квартиры, чтобы спастись. Была уже глубокая ночь, когда я стал стучать и звонить во все квартиры. Но никто мне не открывал мне двери. Я молил их, кричал, стонал, но всё безуспешно. Я слышал за дверьми шорохи, но никто не открыл мне, никто не спросил, что со мной случилось. В последней надежде я выбежал из дома и стал кричать - безрезультатно. Из последних сил я выбежал на дорогу, пытаясь остановить хоть какую-нибудь машину, но никто не остановился. Я упал и потерял сознание. Очнулся я уже в больнице. Медсестра, дежурившая возле моей кровати, сразу побежала за врачом. Он пришёл через минуту, молча обследовал меня и только потом спросил:
-Зачем вы это сделали? - и не дав мне времени на ответ, стал засыпать меня новыми вопросами: - зачем вы сначала перерезали себе вены, а потом устроили весь этот цирк? Вам так нужно внимание? Я уже знаю, что никаких близких людей у вас не осталось. Но зачем вам вся эта показуха? Если вы хотите умереть, умирайте тихо и спокойно, чтобы меня не будили посреди ночи из-за какого-то суицидника, которому не хватило силы завершить начатое!
Я хотел сказать ему, что осознал все свои ошибки, что стал другим, но он не стал слушать меня. Меня выписали через неделю, и я вернулся в обычную жизнь".
- Что тебе так нравится в этой истории?- сразу же спросил я.
-То, что он продолжил жить даже зная, что никому не нужен в этом мире. Что он сумел найти в себе силы, когда никто не пришёл ему на помощь.
Вечером она предложила мне прогуляться. Я согласился в надежде на то, что во время прогулки она наконец расскажет свою историю. Мы шли по центру города, а я как будто впервые видел все эти огни большого города. Я на один вечер вернулся в этот мир, но все мне было здесь чуждо: дома были серыми, свет излучал желтизну, а машины рычали на меня устрашающим рокотом. Мы молча шли рядом друг с другом, держась за руки. Я не понимал, зачем она позвала меня на эту прогулку. Она ничего не говорила уже несколько часов, я не выдержал и вспылил:
- С какой целью мы выбрались из дома, если ты даже не разговариваешь со мной?
- Зачем мне что-то говорить, если я счастлива?
Как можно понять эту женщину, если она говорит бессмысленные вещи?
- Расскажи мне! Расскажи свою историю! Я не могу больше!
Она не произнесла за весь вечер больше ни слова. Мы вернулись в квартиру, и я снова уснул.
Меня разбудил звонок в дверь. Я ждал несколько минут, пока гость уйдёт или пока она откроет дверь. Но ни того, ни другого не произошло. Я подошёл к источнику шума, не смотря в глазок, открыл дверь и увидел на пороге своего дома человека, которого надеялся не встретить больше никогда.
- Помните меня? - спросил он, не поздоровавшись, - я по поводу вашего судебного дела.
-Да, конечно же, я вас помню.
-Может, впустите меня?
- Проходите.
Он вошёл в квартиру и сразу же пошёл на кухню.
- Нальёте мне чая?
- Как хотите.
Его чай стоял на столе, а я вспоминал, как впервые увидел этого человека. Это был почти такой же день, он почти так же вошёл в мою квартиру даже не представившись и примерно в такой же позе писал бумаги, разложив их на кухонном столу. Дело в том, что пару лет я перестал ходить на работу и жил только тем, что печатался в разных средствах массовой информации. Самую удачную статью я отправил в один известный журнал. Буквально через пару дней её опубликовали и заплатили мне неплохой гонорар. Но насладиться им я не успел, потому что на следующий день ко мне пришёл адвокат и предъявил мне иск на круглую сумму за нарушение авторских прав. Я проклинал свою привычку - уничтожать все черновики, так как не мог теперь доказать своего авторства. Адвокат был непреклонен: он не обращал внимания ни на мои просьбы, ни на угрозы. Единственное, что я смог выторговать, - это отсрочка, срок которой заканчивался сегодня.
- У вас есть нужная сумма?
Я стал что-то мямлить про депрессию, несостоятельность, как вдруг он воскликнул, взяв со стола конверт с какими-то деньгами:
-Ах вот же они! Как раз всё, что от вас требовалось. Подпишитесь здесь, здесь и здесь.
Я не понимал, что происходит. Я, как в тумане, подписал все бумаги. Адвокат был очень доволен и убежал сразу же, как только получил свои деньги. Я вернулся в комнату и упал на кровать. Мельком взглянув на телефон, я увидел, что пришло смс от неё "Деньги на столе".
Откуда у неё такие большие деньги? Как она смогла их заработать? А самое главное - зачем она с такими усилиями пытается спасти меня? Она на самом деле любит меня и знает, что потеряет, как только расскажет свою историю.
Очередная ломка. Нужно срочно прочесть что-нибудь из Архива, пока голова не взорвалась.
"История тринадцатая. Увлечённый своими поисками совершенной истории, я очень часто гулял один по ночному городу. С каждым вечером прогулки становились всё тяжелее: я не мог найти абсолютный наркотик, идеальную историю. Сегодняшние размышления волей судьбы привели меня к горящему дому. Я всегда чувствовал огонь, находил в нём что-то прекрасное. У большинства людей есть любимая вещь или явление, на которое они могут смотреть бесконечно. Одним нравится собственное тело, другим - насилие, третьим - вода. У меня такой вещью был огонь. В нём была заключена первозданная мощь, сила, превосходство, пользуясь которыми он сейчас уничтожал частный дом какой-то семьи. Меня так заворожило это зрелище, что я не сразу заметил пожарных, которые вынесли из дома маленькую девочку. Огонь своей могучей лапой выбил ещё несколько окон, и девочка закричала. Я увидел её наполненные ужасом глаза, в которых до конца жизни поселился страх огня. "Новая доза" - пронеслось в голове за секунду, и я, представившись дядей девочки, подобрался к ней.
- Как тебя зовут? - спросил я у маленького испуганного клубочка.
- Я н-не помню.
Этот ужас настолько поразил её, что она забыла даже собственное имя! Это разговор будет интереснее, чем я предполагал.
- Я добрый дядя, который хочет узнать, почему твой дом загорелся.
- Эт-то я сделала.
- Почему?
- Потому что мой братик не хотел отдавать мне мою куклу,- сказав это, девочка снова разрыдалась.
Неужели эта маленькая беззащитная подожгла дом и всю свою семью? Я просто не мог в это поверить. Это явно из-за шока. Глядя на масштабы пожара, я ещё раз убедил себя, что поджечь этот дом было бы не по силам девочке.
- А кто был в доме?
- Братик, мама, папа и бабушка. Я не хотела, чтобы они умерли. Я просто хотела напуг-гать братика, чтобы он отдал мне куклу.
- И как ты это сделала?
- Я нашла папину зажигалку и подожгла одеял-ло.
- Сколько лет было твоему братику?
- Восемь.
- А тебе сколько?
- Семь.
Я хотел ещё что-то спросить у этой девочки, но в этот момент приехал её настоящий дядя, и мне пришлось отойти подальше, чтобы не вызвать лишних подозрений.
Как замечательно я чувствовал себя! Это девочка полностью утолила мой голод! Она казалось такой беззащитной, такой маленькой, а сумела породить монстра, который на моих глазах доедал сейчас дом, где брат не хотел отдать своей младшей сестре куклу. Ведь понятно, что она не хотела убить всю свою семью, но значит ли это, что она не виновата? Запомнит ли она это на всю оставшуюся жизнь или походы к психиатру что-то изменят? Она просто забудет об этом, убеждая себя из дня в день, что это была нелепая случайность. Жить с этим, существовать этим. Ломка закончилась. Это была прекрасная доза".
Куда она запропастилась? Чтение не помогает. Нужно чем-то отвлечься. Водка в стакане. Снова горечь полилась по горлу, стало так хорошо. Я вспомнил о своих экспериментах. Стараясь получить удовольствие от чего-то другого, я стал в одно время жутко пить. Алкоголь доводил меня до эйфории: я не хотел уже жить трезвой жизнь, с утра я пил пиво, а уже вечером искал квартиру для продолжения дебоша. Весь мир был открыт передо мной. Доступные девушки, новые знакомые, интересные истории - вот что принёс в мою жизнь алкоголь. И хоть я не сумел избавиться от своего коллекционирования, стал забывать истории, которые мне рассказывали. Я принимал новую дозу, наутро забывал историю и мог уже в другой вечер слушать ту же самую историю, получая удовольствие заново. Так было, пока не появился он. Он не представился, просто подошёл к нашему общему другу на одной из пьянок, сел рядом с ним и стал пить. Что-то в нём сразу привлекло моё внимание: то ли опрятная одежда, из-за которой он выделялся из нашего круга, то ли грубые черты лица, которые так сильно выделяли его серьёзность, что никто из нас не мог заговорить с ним, то ли его манера говорить, которая была настолько высокомерна, что мы боялись тогда прервать. К концу вечера я заметил, что все увлечены только им. Мне нужны были тогда новые истории, но все общались только с ним. Меня полностью захватила ревность, и я, не попрощавшись ни с кем, ушёл. Я шёл по городу, пытаясь поймать краем уха хоть какуюнибудь историю, но все они были так банальны и не интересны! Какой-то бомж пытался взять у меня немного денег на алкоголь, выдумывая историю про пожар, который забрал у него всё имущество, но я не видел в его глазах ни капли горечи и сожаления, а значит, он врал.
Выдуманные истории никогда не насыщали меня: от них я чувствовал себя ещё хуже. Это как есть гнилой банан, заранее зная это, но всё равно убеждая себя, что он ещё свежий и вкусный. От моих размышлений меня отвлёк тот самый парень, который лишил меня сегодня всех историй:
- Тебя сложно было догнать.
- И зачем ты это сделал?
- Из всей той компании только ты можешь мне помочь в деле всей моей жизни.
Какое ещё "дело всей его жизни". Он весь вечер игнорировал меня, а сейчас просто нашёл меня и говорит, что я нужен ему. Зачем я нужен ему?
- И что же это за дело?
-Совершить идеальное самоубийство.
Ключ медленно провернулся в скважине. Наконец-то! Она пришла. Она расскажет мне свою историю, я уверен. Она просто не сможет меня столько пытать, осознавая, что гасит во мне последние угольки жизни. Я побежал в свою комнату и лёг на кровать. Удивительно, как размышления иногда придают нам силы. Сейчас я был уверен в себе, я точно знал, что смогу выведать сегодня её историю. Да что она? Я смогу ночью убежать и расспрашивать прохожих, пока не наткнусь на ещё одну прекрасную историю. Секунда тянулась за секундой, но даже это не было так важно, как то, что у меня всё получится! Я слышал её шаги, как она открыла холодильники, положила туда что-то и пошла к моей комнате. Но вместо неё в комнату вошла какая-то другая девушка: на вид ей было не больше 25-ти, её чёрные волосы почти полностью закрывали её лицо, они доставали её до груди, фигура её заставила бы желать свою хозяйку мужчину даже постарше меня.
- Кто вы?- спросил я, не узнавая в ней никого.
- Я та самая девочка, которую ты видел на пожаре 20 лет назад, - спокойным голосом ответила гостья.
- Что ты здесь делаешь?
- Я хочу рассказать тебе до конца свою историю.
С этими словами она стала раздеваться. Я не мог ничего понять: зачем её раздеваться? Как это связано с её историей? Откуда она вообще узнала, где я живу? Как она смогла открыть дверь? Но я, как и всякий мужчина, стал просто наблюдать, как она оголяет своё прекрасное тело. Она уже осталась только в нижнем белье, как я заметил какое-то пятно на её руке. Потом ещё одно, ещё, ещё. Всё её тело покрывалось пятнами! Она повернулась ко мне, голос её захрипел:
- Мой дядя, который удочерил меня после того пожара, не простил мне смерти своего брата. Каждый день он выжигал кусочек одна пятно на моём теле. Я хотел убежать от него, хотела прекратить эти пытки, но он всем говорил, что я замкнулась в себе и не хочу никуда выходить. Так продолжалось несколько лет, пока однажды я не попыталась сбежать. Я месяцами продумывала план, ждала, пока он напьётся, изуродует ещё один кусочек моей кожи и уснёт. Я тихо выбралась из комнаты, взяла его ключи и открыла дверь в мир. Я исчезла из его жизни, искала себе любую работу, скрывая своё настоящее имя. Я знала, что он ищет меня, понимала, что он сделает со мной, когда найдёт. Я не могла простить ему всех страданий, что он причинил мне, и через пару лет вернулась к нему. Я открыла дверь теми же старыми ключами, которые хранила всё это время. Он спал пьяными на том же месте, что и несколько лет назад. Я подошла к нему, облила бензином и подожгла. Он вскочил и закричал, а я просто смотрела, как он горит. Я не хотела ничего делать: это была моей местью! Месть за каждую изуродованную часть меня. Он качался по полу, пытаясь хоть как-то спастись от огня, но пламя было сильнее. Слыша его предсмертные хрипы, я поняла, что мне нужно сделать: я подошла к нему, легла рядом и обняла его, позволяя огню забрать и мою жизнь. Я больше не слышала его, не чувствовала боли, только видела самый красивый огонь в моей жизни.
Она загорелась. Я видел это! Просто загорелась и протянула руки ко мне. Я вскочил, пытаясь убежать от этой сумасшедшей, но она успела обхватить меня своими горящими руками. Я хотел вырваться, ощущая дикую боль, но она успокаивала меня, нашёптывая: "Всё будет хорошо! Я с тобой. Я рядом". На секунду мне показалось, что эта горящая девушка перестала быть собой, а превратилась в мою первую девушку, после чего она постепенно стала приобретать черты той самой девушки, которая так и не рассказала мне свою историю. Я умер.
Я никогда не любил имена, когда люди представляются, желают лишь, чтобы вы могли позвать их в шумном месте. Они хотят, чтобы я не кричал, через всю толпу, а назвал их по имени. Но зачем захламлять свою память какими-то именами, когда я помню их лица? Поэтому я простил мимо ушей имя своего лечащего врача. Он что-то постоянно твердил про то, что я знал, что с моей больной печенью мне нельзя употреблять алкоголь. Я чуть не умер, утверждал он. Как оказалось, я упал в обморок, и меня нашла "моя девушка", которая и вызвала скорую.
- Моя девушка?- переспросил я.
- Да, я сейчас её позову.
Она зашла. Улыбаясь, пыталась убедить меня, что она очень рада, что у меня всё хорошо. Я не мог поверить, что она настолько коварна! Ведь если бы не она, то со мной было бы всё в порядке! Если бы она рассказала мне свою историю, а не пропадала где-то, я бы не стал пить, а просто получил бы свою дозу и смог бы спокойно жить дальше.
- Замолчи! - прервал я её.
Она испуганно смотрела на меня. Я не мог успокоиться, стал кричать:
- Если бы ты не терзала меня молчанием все эти 10 лет, я был бы счастлив! Сколько ты ещё будешь убивать меня? Я разве прошу многого? Я хочу только, чтобы ты рассказала мне свою историю. Я уже почти уверен, что она нелепа и обыкновенна! Ты знаешь, сколько историй я слышал за свою жизнь? Миллионы! Почему ты так уверена, что твоя будет лучше всех прежде рассказанных?
- Потому что ты хочешь услышать её сильнее, чем жить,- ответила она уже без улыбки. - Я привела тебе другого доктора. Это психиатр, его зовут...
Снова ненужные имена! В палату вошёл мужчина: седина уже довольно сильно потрепала его шевелюру, а глаза его были помутнены годами. Это всё, что можно сказать о нём. Он типичен.
- Зачем ты привела его ко мне?
- Он очень заинтересовался твоей теорией "историй".
- Я разве просил, чтобы мой мозг препарировали, когда я ещё жив?
- Тебе нужна помощь,- едва сдерживая слёзы, ответила она.
- Да к чертям всю твою помощь!
- Что вы почувствовали, когда ваш друг покончил с собой?- прервал нашу ссору психиатр.
- Что? - не понял я.
- О чём вы думали, когда он рассказал вам о своих планах? - чуть тише спросил мужчина.
- Откуда вы знаете? Какое вам до этого дело? - потеряв самообладание, выпалил я.
- О его поступке кричали все газеты. Так вы расскажете мне, что случилось после вашего с ним знакомства?
Я не знаю, что со мной произошло, может, это действовали лекарства, а может, я просто доверился этому врачу, но я решил рассказать ему всё то, что связывало меня с тем парнем, что появился в моей жизни из-за одной из моих посиделок. И неважно, что произойдёт со мной дальше. Неважно, расскажет он это всё или сохранит в секрете. Или он сжалится надо мной и заставит её рассказать свою историю.
- Пусть она выйдет, - поставил я условие.
Девушка беспрекословно подчинилась и вышла из палаты.
- Я вас слушаю, - монотонно подтолкнул меня психиатр.
Собравшись с мыслями, я начал: "Мы проводили с ним очень много времени: он постоянно рассказывал мне разные истории, зная о моей слабости, но никогда ничего не рассказывал о себе. Я столько раз пытался хоть что-то выудить у него о себе, но все попытки были безуспешными. В конце концов, я смирился, ведь его истории о других людях так сильно давали мне новую дозу жизни. Истории про алкоголиков, детей-сирот и других извращениях современного мира не позволяли мне зачахнуть. Он постепенно менял меня: рассказывал всё меньше и меньше историй, пытаясь избавить меня от моей зависимости. Я никак не мог понять, зачем я ему нужен, пока однажды он снова не спросил меня:
- Готов ли ты сделать совершенное самоубийство?
- Да.
- И почему ты так решил?
Я признался:
- Ты избавляешь меня от моей слабости, но только благодаря ей я живу. Я не знаю, что ещё могу делать в жизни. Спасая, ты убиваешь меня.
- Значит, ты ещё не готов. Но я могу помочь тебе.
Я молча кивнул, и мы начали. Начали пробовать убивать себя. Он показал мне, как страшно бывает, когда тебя душат, когда жизнь уходит из тебя с каждой капель крови, когда твои вены перерезаны, когда тебя избивают до полусмерти, а ты хочешь только прекратить свои страдания, когда яд медленно растекается по твоим жилам, но ты не можешь дотянуться до противоядия".
- Хватит! - резко прервал меня психиатр, медленно записывая что-то в блокнот.- Завтра я приду к вам в то же время.
Мои занятия с психиатром продолжались уже несколько месяцев. Он больше не спрашивал меня о совершенном самоубийстве. Он сказал, что выслушает меня, когда я сам захочу этого. Он был настолько наивен! Я приходил к нему только из-за того, что он иногда выходил из кабинета, а я за это время успевал украсть несколько историй его пациентов. Потом я возвращал их и брал новые. Так продолжалось около полугода. Она думала, что со мной всё в порядке, даже не подозревая, что я теперь стал ещё более зависим. Но это была её вина! После того, как я узнал, что она читает мой Архив, я не мог больше записать туда ни строчки. Он стал мне чужим! Единственным наслаждением для меня стали истории пациентов, за которыми мой психиатр практически не следил. Сначала я боялся, что на меня могут подать в суд за то, что я копаюсь в чужих историях болезней, но я читал их только для себя, не запоминал имён, возвращал бумаги на их законные места, а значит, я был не уловим. Итак, пациент... Как мне надоели имена! Надо сосредоточиться на его истории. Первый раз обратился к психиатру в 8 лет, когда рьяно доказывал, что видел, как его мёртвая бабушка ходила по комнате и пела ему колыбельную. Здесь даже сохранились некоторые воспоминания мальчика:
"Она была вся такая белая-белая, я узнал её только по голосу. А когда хотел подбежать к ней и обнять, она отстранилась от меня и сказала, что она уже далеко. Я ничего не понимал тогда, не знал, почему мне нельзя её обнимать, я стал плакать. Я, наверное, очень долго плакал, потому что бабушки уже не было, когда я вытер слёзы".
Врач сказал тогда, что это просто расстройство, а мальчику нужно просто переключиться на чтонибудь. Родители подарили ему собаку. Мальчик был так рад этому, а бабушка больше никогда не приходила в его комнату. Следующая галлюцинация произошла у него после того случая, когда он увидел мёртвого человека на улице. Ему тогда было 15. И даже эти его показания сохранились:
"Я торопился в школу. Это был самый-самый обыкновенный зимний день, когда я должен был отсидеть 6 уроков. Я увидел на снегу рядом с автобусной остановкой какой-то свёрток одежды. Мне стало интересно, и я подошёл к нему. Я всё не мог понять, кто мог выбросить посреди улицы столько грязной одежды. Я подошёл вплотную и увидел его глаза. Я никогда не видел таких голубых глаз! Они захватили меня: я не мог пошевелиться, не мог сделать ни шага назад. Я видел, что он мёртв, но не мог поверить, что у мёртвого человека могут быть такие прекрасные глаза. И тут я услышал его. Он просил о помощи. Как я мог не увидеть, что он ещё жив? Я позвонил в скорую, а сам бросился к нему, чтобы хоть как-то помочь. Я снял с него лохмотья и стал растирать его бледное тело. Все прохожие убеждали меня, что это бесполезно, но я не сдавался. Я слышал его голос. Когда один из зевак хотел оттащить меня в сторону, я прокричал на всю улицу: "ОН ЖИВ! РАЗВЕ ВЫ НЕ СЛЫШИТЕ, ЧТО ОН ЗОВЁТ НА ПОМОЩЬ!?" Толпа замолчала. В этот момент приехали врачи, именно они отвели меня в машину скорой помощи, а потом увезли в больницу. Но и там я не мог успокоиться: я кричал, что они убивают того мужчину, что я до сих пор слышу его голос и без меня он погибнет". А потом я просто разрыдался. Мне вкололи успокоительное".
Месяц уколов и таблеток. Да, этому парню и вправду не повезло: целый год ему запрещали выходить в общественные места одному. Слухи о нём расползались очень быстро: сначала считали, что он просто сумасшедший, но потом стали говорить, что он умеет разговаривать с призраками. Его ровесники стали боятся его, он стал изгоем. Да что там ровесники, его родные перестали общаться с ним. Парня записали к психиатру, у которого лечился и я. Он пытался помочь ему по-разному. Разговоры, гипноз - ничего не помогало. Он слышал голоса. В 20 лет у него стали появляться визуальные галлюцинации, которые он не мог отличить от реальности. Всё чаще и чаще. Он стал постепенно бояться самого себя. На одном из сеансов он признался врачу, что хочет покончить с собой, но у него не хватает смелости.
"Я не мог понять, что реально, а что нет. Как можно жить, если ты знаешь, говоришь с настоящим человеком или плодом своего воображения? За что на меня спустилось это проклятие? Я вижу столько обычных людей, которые живут нормальной жизнью, но постоянно убеждают остальных, что им плохо. Кого-то не устраивает работа, кого-то дом, а кого-то семья. Я посмотрел бы на них, если бы они никогда в жизни не любили. Если бы их собственные родители отвернулись от них, бросив их в психиатрической лечебнице. Если бы они никогда не могли посмотреть в Новый год на праздничный салют вживую. Если бы они не могли купить себе ни машину, ни квартиру, ни собаку. Обычные люди постоянно жалеют себя, стараются выделиться. Но зачем? Их жизнь и так каждодневно наполнена знакомствами, разговорами, счастьем, разочарованиями, слезами. Я не могу ничего из этого почувствовать в полной мере. Я, конечно же, читал о любви книгах, дружбу видел в фильмах, а семью в сериалах, но всё это было не то. Я хотел это почувствовать, хотел жить".
И психиатр не выдержал его страданий. Ему тогда было всего лишь 29. Он не видел ещё всех гадостей жизни и думал, что всем людям в мире можно помочь. Он взял этого парня под свою ответственность к себе домой. В семье с опаской отнеслись к этому, но любовь дочери и жены позволила им закрыть глаза на странное решение мужа. Пациент был под постоянным наблюдением: каждый день психиатр записывал показания в эту историю болезни:
"День 1. Пациент заперся в своей комнате и не выходил из неё весь.
День 2. Пациент прокрался в туалет, после чего снова не выходил из своей комнаты. В четыре утра разбудил всех своим криком. Как оказалось, у него очередная галлюцинация.
День 3. Пациент спустился поесть. С опаской смотрел на мою жену и семилетнюю дочь.
День 4. Первый за все наши сеансы он улыбнулся, когда моя дочь забежала в его комнату и строила ему гримасы.
День 5. Пациент снова видел призраков. Не ел. Моя жена приготовила ему ужин и отнесла в комнату. Первый раз за всё время проживания у нас он сказал "Спасибо".
День 12. Признаков депрессии почти не наблюдается. Я разрешил пациенту играть с моей дочерью в саду.
День 16. Пациент привык к нашей семье. Ходит вместе с нами в магазин. Признаков шизофрении практически не наблюдается. Мне кажется, я смог вылечить его.
День 41. Происшествие. Моя дочь перелезла через забор к соседям, где её укусила собака.
Пациент бросился защищать девочку и убил собаку. Не просто убил, а разорвал ей шею зубами. Дочь очень напугана, она просит, чтобы я увёз злого дядю из дома.
День 60. Кажется, все забыли о недавнем кошмаре. Пациент ведёт себя очень живо. Болезнь снова отступила".
На этом история болезни заканчивалась. Снова это чувство интереса. Снова азарт. Недоигранная партия в покер. Я поставил на лошадь всё своё состояние, но никто не оглашает результатов. Лотерейный билет куплен, но розыгрыш отменили. Тебе не перезвонили, хотя клятвенно обещали. Мания. Я должен был узнать, что случилось с этим парнем. Я стал выжидать. День. Ещё один. Неделя. Приходится перебивать аппетит мелкими историями из Архива, но ими я только подогреваю интерес к истории о пациенте, которого приютил мой психиатр. Через три недели мне показалось, что я выждал достаточное время и не торопясь, будто вскользь заинтересовавшись, я спросил у психиатра:
- Что случилось с вашим пациентом, у которого были галлюцинации?
Психиатр не удивился этому вопросу. Что это с ним? У меня возникло чувство, что так же, как и я ждал все эти долгие три недели и сам был на пределе. Это ощущение было всего лишь какую-то долю секунды, но оно было! Точно было! Я понял, что я у него на крючке, а он просто улыбнулся и сказал:
- Я знал, что ты спросишь. Думаешь, я не знал, что ты воруешь мои истории болезней. Я специально ждал, пока ты возьмёшь "нужную". Теперь тебя не остановить. Тебе нужно узнать завершение, я бы даже сказал: "Жизненно необходимо". Я предлагаю тебе обмен: моя история за твою, - и мне показалось, что его голос в этот момент стал особенно серьёзным.
Я в ловушке. Он поймал меня. Победил. Я разгромлен. Это чувство внутри. Это было нельзя сравнить ни с чем. Титаник разбился, не выжило ни одного пассажира. Наполеон умер, так и не захватив Россию. Маленький мальчик сломал игрушечный вертолёт на пульте управления при первом запуске. Молодой жених сказал "нет" на свадьбе. Последняя панда умерла. Я проиграл.
- Я расскажу тебе свою историю, если ты пообещаешь мне, что не утаишь от меня ничего. Опишешь все свои эмоции и мысли, связанные с тем самым самоубийцей. Любую деталь, мелочь, которая всплывает у тебя в голове, когда ты вспоминаешь о нём.
Выхода нет. Я согласился. Врач посмотрел мне в глаза и начал медленно говорить, взвешивая каждое слово: "Этот пациент прожил в моей семье несколько лет. Я видел, что общение с нами помогает ему. Я добился триумфа. Другие психиатры завидовали мне, ведь я сумел вылечить душевнобольного. Я написал книгу, которая разошлась миллионным тиражом. О чём ещё можно было мечтать? Я отпустил его. Знал, что он готов к самостоятельной жизни. Дочка очень остро это восприняла, но уже была достаточно взрослая, чтобы понять меня. Он ушёл, но я не переставал следить за ним. Он сумел устроиться на работу и жениться. Я был горд им. Он был спасён, а я стал известен. Это случилось 16 июня. Я возвращался с очередного интервью поздно вечером, слегка выпив после его окончания. Дверь в мой дом была открыта - это немного отрезвило меня. Я позвал свою жену с порога, но никто не откликнулся. Я осторожно прошёл на второй этаж, где горел свет. Тебе не понять, что я ощутил, когда увидел своего пациента посреди комнаты в крови. В жизни очень часто не хочется верить своим глазах, не понимать, что происходит, а думать, что ты сошёл с ума, и всё это галлюцинации. В те мгновения я думал именно так. Но он был настоящим. Он сидел, обнимая мою дочь, и постоянно спрашивал её: "Почему ты не хочешь со мной играть?" Я подошёл ближе - он не обращал на меня внимания. "Почему ты не хочешь со мной играть?" Ещё шаг. "Почему ты не хочешь со мной играть?" Я подошёл вплотную. "Почему ты не хочешь со мной играть?" Она была мертва. Он убил её. Перегрыз ей горло, как и той собаке. Я вырвал у него тело своей дочери и заплакал, а он сидел и повторял: "Почему ты не хочешь со мной играть?" Я бросился на него, стал бить, но для него меня как будто не существовало. Он просто смотрел на меня и после каждого удара спрашивал: "Почему ты не хочешь со мной играть?" Меня оттащила жена, пришедшая в сознание после удара по голове. Мой пациент оглушил её, чтобы никто не мешал ему играть с нашей дочерью. Она не узнала его, пыталась убежать, но он схватил её и перегрыз ей горло. Сейчас этот пациент в психиатрической лечебнице. Там он и останется до конца своей жизни. Я знаешь, что самое интересное? Это мой брат".
Я не мог проговорить ни слова. Наслаждение. Удовольствие в чистом его проявлении. Мне срочно нужно было записать эту историю в свой архив.
- Почему ты рассказал мне эту историю?
- Потому что я сумел с этим смириться. Я потерял всё: признание, семью, деньги, авторитет. Несколько лет забвения, за которые я постоянно вспоминал день, когда решил помочь своему брату. Ты придаёшь такой смысл своему коллекционированию. Это приносит тебе счастье? Я знаю, что ты наслаждаешь каждой стоящей историей. Я уверен, что не впечатлил тебя манерой своего повествования, но для тебя ведь важен смысл. Моя история была стоящей? Ты доволен?
- Я бы закурил, - признался я.
- Как хочешь.
Смерть снова расползлась по лёгким.
В больших городах очень легко затеряться. Шаг вправо, шажок влево - и ты уже совершенно в другом месте. Ты натыкаешься то на диких зверей, которые настолько сильно торопятся на работу, что сметают всё на своём пути, то юрких выдр, которые спешат на очередное свидание, но чаще всего ты видишь цепочку муравьёв, которые ежедневно ползут стройным несгибаемым рядом по своим делам. И ничто в мире не способно разрушить их шеренгу. Они короли этих джунглей. Ты блуждаешь здесь в надежде найти себе родственную душу, пока не встретишь человека, который в большей степени будет удовлетворять твои потребности. Такого человека обычно называют "друг". Я никогда не мог похвастаться большим наличие друзей: все те, к кому я втирался в доверие для получения новой дозы историй, считали меня своим другом, но для меня все они были никем. Единственным исключением был именно тот парень, которого знали все, о котором меня так усиленно расспрашивал психиатр. Я обещал рассказать ему всё о своём друге, но не торопился, старался восстановить те события в своей памяти.
- Почему ты не записал эту историю в архив? - удивлённо спросил врач.
- Я её никогда не забуду.
Психиатр назначил мне следующую встречу в понедельник, а значит, я мог записать его историю в
Архив. Подождав, пока моя псевдо-девушка уснёт, я взял ручку и приготовился писать, но не смог. Дрянь! Из-за неё у меня ничего не выходит. Мною были исписаны все 300 страниц ежедневника, но я постоянно вклеивал туда очередную историю. Впору издавать книгу, вот только психопатов моего типа не печатают в "золотых коллекциях". Нехватка историй снова давала о себе знать. А теперь я даже не могу записать историю психиатра, чтобы хоть как-то разнообразить свой наркотик. Как было хорошо раньше, когда мне хватало одной истории на месяц! Теперь же одной не хватает даже на сутки. Если бы я рассказал, что могу умереть от того, что мне не расскажут какую-нибудь историю, меня бы засмеяли и выставили дураком, но это было реально. Когда я пытался избавиться от своей зависимости, заменяя реальные истории на книги, фильмы или сериалы, я не получал насыщения. Вот передо мной прекрасная история любви, когда герои книги проходят через миллионы испытаний, чтобы быть вместе. Даже самый заядлый скептик найдёт в этой книге хоть одну гениальную фразу. Но я знал, что всё это нереально. Читая их, я пускал по венам какой-то дешёвый заменитель, вместо настоящего героина. То же самое происходило при просмотре сериалов или фильмов.
- Новые курорты только для вас! - провозгласил не выключенный телевизор. - Только у нас вы сможете попробовать все прелести жизнь.
Монитор переливался зелёными и синими красками, а я узнавал те места, в которых уже был. Путешествуя по миру, я хотел понять, отличаются ли люди, проживающие в разных концах света. Я ответил на этот вопрос через пару лет, когда в каждой стране встретил алкоголика, потерявшего все свои надежды и мечты; романтика, тратившего все свои деньги на любимую; изменника, у которого каждая командировка была связана с новыми сексуальными приключениями; гения, который либо был недостаточно умён, чтобы понять, что его талант никому не нужен, и старался добиться чего-то, либо наоборот был уже умудрён опыт, чтобы вести тихую и спокойную жизнь; завистника, который ничего не делал сам, а только смотрел со злобой на тех, кто лучше него; карьериста, умеющего найти нужные способы всегда быть кому-то нужным; развратницу, которой ничего не стоило переспать с незнакомым мужчиной за коктейль. Алкоголик, романтик, изменник, гений, завистник, карьерист, шлюха - архетипы, преследующие меня по всему миру. История романтика из Голландии была почти такой же, как и рассказ бесконечно влюблённого парня из США. А алкоголик из Австрии рассказал о своей жизни именно то, что пару недель до этого пропитым голосом говорил бомж из Канады. Неужели я снова копаюсь в своих воспоминаниях? Хотя это отвлекает. Реклама пошла по новому кругу, и я заметил ту самую пальму, под которой поздно ночью я впервые понял, что значит полностью любить женщину. А я ведь почти забыл эту историю. Чёртов телевизор, треклятая пальма. Весь мой курортный роман пролетел в моей голове за пару секунд.
Правы дешёвые романы, утверждающие, что где-то на каком-нибудь неизвестном райском уголке вы сможете повстречать свою любовь. Выиграв на своей работе путёвку в романтическое путешествие на 2 недели, я попал на так называемый "кусочек рая на земле". Бесплатная выпивка тогда ещё не сильно манила меня, поэтому я часами прогуливался по пляжу, выманивая из других туристов интересные истории. Некоторые из них даже попали в Архив. При рассказе очередной истории мой собеседник вдруг замолчал и, показав на одну из отдыхающих, спросил:
- Ты знаком с той женщиной?
Нет, - не скрывая своей незаинтересованности, ответил я.
- Говорят, она может влюбить в себя любого.
"Значит, у неё должно быть много стоящих историй" - в мыслях закончил я вместо него.
Я стал каждодневно следить за ней. Так прошла моя первая неделя отдыха. С утра я просыпался и шёл на пляж, чтобы увидеть, как она ложится на одно и то же место и загорает. Ближе к обеду я шёл в то же кафе, что и она, и смотрел, как пьёт свои безалкогольные коктейли. А вечером я наблюдал за тем, как она заигрывает в баре с очередным мужчиной, уводя его ночью в свой номер. Но через неделю она не пришла на своё обычное место на пляже, не было её и в кафе, где она утоляла свою жажду, вечером она не пришла в бар за очередным любовником. Я понял, что потерял свой источник историй: она могла улететь, переехать в другой отель, умереть, в конце концов. С этими мыслями я вернулся в свой номер. Через несколько минут после моего прихода в дверь постучали. Всё также погружённый в свои размышления, я открыл дверь. Передо мной стояла она.
- Сегодня я за тобой следила, - улыбаясь, выпалила она, вошла в мою комнату, отстраняя меня от двери, и села на кресло.
- Знаешь, - продолжала она, - был у меня один тайный воздыхатель. Почти такой же, как и ты: всё следил за мной. А я не обращал на него внимания. Он дарил мне цветы, а я выбрасывала их. Он покупал мне шампанское и конфеты, а я разбивала бутылку и бросала конфеты ему в лицо. Так о чём это я? Ах да! Почему он был похож на тебя? Всё просто: он достаточно быстро сообразил, что у него нет шансов, и просто наблюдал за мной. И вот как-то я переодеваюсь в своём номере, а этот поклонник залез на крышу и смотрел. Я заметила его и решила пошутить: разделась догола и села, раздвинув ноги. Ты только представь! Этот неудачник так засмотрелся на меня, что не удержался и упал, свернув себе шею. Врачи сказали, что он даже не мучился. Ой! Что-то я засиделась. Увидимся завтра, поклонник.
Она встала и, поцеловав меня в щёку, выбежала из номера.
Она не стала выделять меня: первой же ночью мы переспали. Для неё это было так обыденно, она только засмеялась, когда узнала, что это у меня первый раз. Я же запомнил все детали: пальму, песок, луну, звёзды, двух муравьёв, мотылька, четыре камушка, что впивались мне в руку. Её тело. Я бы пролежал там с ней вечность, но она вырвалась из моих объятий и голая побежала по пляжу. Я догнал её - она и не собиралась убегать, а накинулась на меня с новой страстью. В первый раз в жизни мне не нужны были истории, а ей перестала обращать внимание на других мужчин. Семь дней любви под одной и той же пальмой, луной, звёздами. Семь дней без коллекции, а я чувствовал себя счастливым.
Она провожала меня в аэропорту. Я обещал, что вернусь, что люблю её, а она всё дорогу молчала. Когда мы объявили посадку на мой самолёт, я хотел поцеловать её, но она отстранилась.
- Не будь очередным поклонником, а то шею свернёшь.
Эти слова отрезвили меня, я понял, что стал частью её коллекции. Она не любила меня, она не умела любить. А во что превратился я? Разве из-за неё стоило предавать цель своей жизни? Стоило не собирать истории целых семь дней? Треклятая пальма.
Я всё чаще встречался со своим психиатром. Мы сошлись на том, что можем встречаться вне кабинета, а он, в свою очередь, будет рассказать истории своих пациентов, не называя их имена. Постепенно наше общение переходило и на отвлечённые темы. Я стал бояться его. Может, он специально втирается ко мне в доверие? Нет, он же не использует меня, а просто общается. Я стал реже видеть девушку, чья история была мне так необходима. Я ждал столько лет, смогу подождать и ещё, а пока можно насыщаться историями психиатра. Многие из них я с удовольствием записал бы в Архив, но ежедневник до сих пор оставался чужим. Она настаивала на встрече. После нескольких недель молчания я согласился на встречу.
- Знаешь, я всегда хотела спросить тебя, почему ты всегда говоришь, что я девушка.
- Почему это так беспокоит тебя?
- Брось. Посмотри на меня. Мне 35 лет. Какая я девушка?
- Помнишь тот день, когда мы встретились?
- Да, я плакала.
- Ты всегда запоминаешь самое ненужное. Когда ты хотела назвать своё имя, я прервал тебя и сказал, что имена для меня не важны. Ты помнишь, что ты ответила?
Не дождавшись ответа, я продолжил:
- Ты сказала: "Тогда называй меня девушка".
- И ты до сих пор не хочешь узнать моё имя? - смотря в пол, спросила она.
- Если ты сейчас скажешь мне своё имя, я его не запомню, потому что я всегда буду называть тебя девушка.
Девушка улыбнулась.
Этот вечер был странным: она засиделась у меня допоздна, а я не настаивал на её уходе. Мы разговаривали до утра. Уходя она сказала:
- Психиатр очень хорошо на тебя действует. Мы очень давно так не разговаривали: без историй, без твоей ломки. Интересно, ты сможешь меня полюбить по-настоящему в сорок лет? Без притворства, которое было все это время?
Она ушла, чувствуя себя счастливой, но я знал, что её история до сих пор мне нужна. Ничего не изменится. Я не вижу в ней женщину. Смотря на неё, я лишь разглядываю источник истории, которая нужна для Архива.
- Я запишу всё, что произошло с нами и принесу тебе, - сказал я психиатру, когда мы с ним снова увиделись.
- Ты не можешь рассказать мне её?
- Перестань. Я же вижу, что ты хочешь узнать каждую деталь, а на бумаге можно описать эту историю со всеми подробностями.
Знал я одного писателя. Особого таланта у него не было - а может, и был, но не хватало опыта. Первую свою книгу он написал довольно рано, но никто не хотел издавать его, потому что он не писал любовных романов и саг о вампирах. Это сломало его. Он старался принести что-то новое, но никому это не было нужно. И продолжал он писать только потому, что одна женщина очень сильно верила в его талант. Он постоянно сдавался, бросал недописанные книги, а она успокаивала его, просила сосредоточиться на одной. Незавершённость поглощала его - он никак не мог найти в себе силы дописать хоть что-то, а она настаивала на этом. Постепенно он понял, что может писать только тогда, когда курит или выпивает. Через год он дописал свою первую книгу. Та женщина была счастлива, отнесла книгу в редакцию, где её приняли и напечатали.
- И что с ним стало? - прервал я своего врача.
- Умер от рака лёгких.
- Зачем ты рассказал мне это? Сегодня я не просил у тебя историю.
- У всего есть цена. И не всегда это деньги. Этот писатель заплатил жизнью за свой талант. Ты платишь нервными расстройствами, когда твоя слабость одолевает тебя. Я заплатил за свою любовь к брату. Заплачу и за историю про твоего друга. Я уверен, что не деньгами, а чем-то большим.
Когда пишешь что-то, зная, что твой текст непременно прочтут, чувствуешь определённую тяжесть: то ли боишься раскрыться другому человеку, то ли не хочешь показаться слабым в чужих глазах. В свой Архив я всегда записывал всё с лёгкостью, ощущая мою близость с ним. Словно маньяк, я перечитывал снова и снова перечитывал истории, зная их наизусть, но понимал, что они только мои. Сейчас всё было по-другому. Не было единения, не было свободы, наслаждения. Восемь часов я записывал, исправлял и снова переписывал ту самую историю о моём другесамоубийце, но успел написать только половину. К утру я, набравшись смелости, перечитал часть моей другой жизни в последний раз перед тем, как нести психиатру.
"С каждым днём он становился всё угрюмее. Я не понимал, что с ним происходит, ведь мы с каждым вечером приближались к нашей заветной цели - идеальному самоубийству. Он уже не получал наслаждения от нехватки воздуха, перестал резать себе вены по выходным, а утопления и вовсе стали вызывать у него рвоту. Он молчал, а я стал винить во всём себя. Может я не настолько хороший самоубийца, как он подумал при нашей первой встрече? Или я перестал душить его правильно? Нет, я перепроверял удавку несколько раз перед церемонией удушения. Мы всё реже стали видеться на его квартире: находились отговорки, жалобы или он просто кричал молчанием. Что мог сделать я? Я ведь так верил ему, так хотел быть рядом с ним, когда он совершит наше самоубийство. Я стал рыться в своём Архиве и старался найти историю о самоубийстве, которое могло бы претендовать на звание "идеального", но мои поиски были обречены на провал: отравление, убийство, изнасилование, снова убийство, убийство, ещё и ещё. Неужели люди разучились убивать сами себя? Разве нельзя придумать что-нибудь оригинальнее перерезанных вен? Повешенный. Заколотый. Мраморный. Вот она!
"Я видела, как он падал. Медленно, будто мы находились на страницах старого комикса про супергероев. Я видела верёвку, привязанную к ноге. И я знала, что второй конец этой верёвки привязан к моей. Он любил меня, именно поэтому мы и решили сделать это вместе, чтобы навсегда остаться рядом друг с другом. Он поцеловал меня на прощание, но я настолько неловко ответила ему на поцелуй, что мне не захотелось умирать сейчас. Почему мой последний поцелуй должен быть таким ужасным? Почему все оставляют после себя что-то красивое, а я должна оставить омерзительный поцелуй? Может, это он во всём виноват? Может, мне не стоило исчезать в вечности вместе с ним, раз он так плохо поцеловал меня? Да! Это он, а не я испортил прощальный поцелуй! Он должен поплатиться за испорченный момент. Я сразу осознала, что мне нужно делать. Он продолжал так медленно падать, что ножу хватило времени перерезать ещё не натянутую верёвку. Я посмотрела вниз: мой любимый падал уже не так медленно, время вернулось в свою истинную форму, а значит, я всё сделала правильно. Он не кричал, не проронил ни слова, только успел посмотреть на меня и обрезанный конец верёвки с каким-то удивлением перед тем, как мраморная голова памятника переломала его тело. Я свободна".
Это именно то, что мы искали! Мы соединимся друг с другом и сбросимся вниз. На фонтан. Нет, лучше на тротуар. Не пойдёт: нас не поймут. Мы прыгнем вниз с самого высокого здания, сообщив о своём намерении на телевидение. Это же гениально! Две непонятые души, два бата-близнеца вместе бросились с самого высокого здания в городе! Я прибежал к нему с новой идеей. Он встретил меня с улыбкой, и я понял, что он уже придумал свой собственный план. Я выслушал его. Его план был прекрасен до самой тонкой детали. Идеальный план. Идеальное самоубийство".
Глаза психиатра горели. Казалось, если хоть кто-нибудь прервёт его в момент чтения, огонь из глаз перекинется на потревожившего чтение человека и сожжёт его. Дочитав, он нервно бросил: - Почему ты не дописал?
Я не узнавал его: ещё вчера он рассказывал мне историю, чтобы успокоить мою ломку, а сегодня он выглядел так, будто сам лишён какого-то наркотика.
- Я и не знал, что мы назначили определённые сроки для моей истории.
- Нет, что ты, что ты, - успокоился психиатр, - всё хорошо, просто я немного взбудоражен. Ты стал настолько честен со мной.
Не знаю почему, но я ответил:
- Я нашёл в тебе друга.
Ответ последовал незамедлительно:
- Ты и вправду им стал.
Я понял, что наконец-то впустил в свою жизнь кого-то ещё, кроме алчности к историям. Выходя из кабинета, осознал, что мне нужно просто поговорить, а не услышать чью-то историю. Я набрал девушке и договорился с ней о встрече. После о следующей. Потом ещё и ещё, пока однажды она сама не позвонила мне, а я сразу же взял трубку. Я проводил вечера вместе с ней, ночи с Архивом, а выходные с психиатром. Мы решили повременить с историей о совершенном самоубийстве, чтобы мне было не очень тяжело рассказывать о нём. После очередной прогулки с девушкой я остался у неё на ночь и не уезжал неделю. Только когда вернулся в свою квартиру, понял, что не слышал историй целую неделю! Она стала для меня лекарством. Её стало больше, а Архива меньше.
Она лежала на моей груди и медленно прошептала:
- Я боюсь тебя.
Это почему её? - удивлённо спросил я.
- Боюсь, что ты прервёшь меня сейчас. Сегодня я хочу говорить.
"Неужели история?" - по привычке промелькнуло в голове.
- Ты стал мне очень дорог за эти долгие годы, на протяжении которых мы общаемся. А в последние месяцы я настолько привыкла к твоей любви, что не могу прожить без неё и дня. Не пугайся! Я не предлагаю тебе жениться на мне. Я просто хочу отправиться с тобой в путешествие. Там ты сможешь найти что-нибудь интересное для себя! Новые ощущения, новые истории, если они тебе ещё нужны. Я ведь заметила, что ты ничего не записывал в Архив уже несколько месяцев.
- Теперь ты стала для меня моей самой главной историей.
- Я столько лет ждала этого.
- А психиатр не будет против? - спросил я, чтобы полностью успокоить совесть.
- Он согласен, если ты допишешь историю о своём друге во время путешествия.
Я согласился, не думая ни про истории, ни про своего друга. Я согласился только потому, что полюбил её. И я точно знал, что после путешествия я закончу историю о своём друге и отдаём её психиатру, он перестанет наконец быть для меня и другом, и психиатром и полностью доверится мне. Девушка станет моей женой. Я был уверен в том, что подарю ей по возвращении домой недавно купленное обручальное кольцо. В Архив я не заглядывал неделями, ломки становились всё мягче. Я любил.
Когда мы вернулись из нашего путешествия, я твёрдо уверился только в одной вещи: мне нужно покончить с моим прошлым. Я больше не хотел записывать истории, остыл к Архиву, перестал запоминать чужие истории. Что они могли мне дать теперь, когда у меня была она? Я тонул в своей любви, но мне это безумно нравилось. Я не получал такого наслаждения ни от попыток суицида, ни от чужих переживаний, ни от алкоголя. Мне казалось, что я мог захватить весь. Я даже отдал ей свой Архив, чтобы она поняла, насколько дорога мне стала. В тот момент она расплакалась и поцеловала меня с так, как не целовала никогда. Я жил.
Передо мной лежал лист бумаги - и я точно знал, что и как мне нужно писать. Буквы складывались в слова, слова - в предложения, предложения - в меня.
"Он подготовил целую группу самоубийц. Мы должны были покончить с собой на самом высоком здании в городе. Приготовления заняли у нас несколько недель, и на протяжении всех этих недель к нам приходили всё новые и новые люди. Он говорил каждому о его роли. Мы были его рабами. Мы обожали его. Я уже сбился со счёта, но он помнил абсолютно всё.
- 87, мы готовы, - сказал он в один из вечеров, и мы знали, что завтра умрём.
В тот вечер я спал очень плохо: думал о том, что останется после меня, гадал, вспомнит ли ктонибудь обо мне после моей смерти, кому достанется мой Архив.
Очнулся я уже на здании. Мы все стояли в шеренгу, а мой друг заправлял балом. Рядом с нами кружил вертолёт телевизионной компании и снимал нас в прямом эфире. Полиция уже толпилась внизу и спрашивала, какие у нас требования. Но у нас не было требований. У нас не было целей. У нас был только он.
- Сначала верующие! - громко пробасил он и подошёл к первой шеренге. - Вы хотите попасть в рай?(Они утвердительно закивали) А вы знаете, что самоубийцы не попадают в ад? (Снова кивки) Я помогаю осуществить вашу мечту!
И он стал сбрасывать первую шеренгу по одному. Никто не дрогнул. Все падали вниз невозмутимо. Наивные полицейские растянули за земле батуты, надеясь нас спасти. Как они ошибались! Эти маленькие точки не могли рассмотреть, что здесь, на вершине, он вонзал в висок каждому из нас иглу, длинной в 10 сантиметров. Мы умирали от его руки, но ещё видели мир, до своего приземления. Полицейские в ужасе закричали. Ни один из верующих не упал живым.
- Остальные готовы? - перекричал вертолёт мой друг.
Вместо ответа мы достали иголки . Каждый из нас был готов. Каждый из нас верил в него. Самые нетерпеливые сразу же вонзили иголки в нос и упали замертво.
- Помоги своим собратьям обрести свободу! - приказал он, и мы стали сталкивать их вниз.
Он подошёл ко мне и прошептал: "Возьми мою иголку"