"Капитан Буря услышал за дверцей шуршание туалетной бумаги. Пинком ноги он распахнул дверь. Мерзкое чудовище сидело на очке и хищно скалило пасть. Капитан молниеносно выхватил пистолет и мгновенно снёс черепушку монстру, мозги повисли на кафеле плитки. За спиной раздался странный шорох, но Буре не привыкать, перекатившись через спину, он метнул в отвратительную бородавчатую грудь инопланетянина, свой нож. Другое чудище, которое свисало из вентиляции, капитан срезал с двух пуль. Кровища брызнула в разные стороны..."
- Боже мой! - простонал редактор, снимая очки и складывая дужки. - Молодой человек... это название... кровавое... кровавое...
- Мочилово, - осклабился плотный парень, двадцати с небольшим лет. - Мочилово в марсианском сортире. Не правда ли оригинальное название? Не находите?
- Нет, не слишком ли жестоко, что ли... или как бы вам сказать, слишком...
- Оригинально? Вам тоже так показалось? Думаю, что другого такого названия не носило ни одно произведение.
- Несомненно, вы правы, - редактор вздохнул, подпёр подбородок руками и внимательно посмотрел на парня. - Похоже, вот в этом утверждении, вы действительно правы! - уже более живо и быстро сказал редактор. - Абсолютно правы! Ни один другой автор не додумался до такого... так сказать, названия.
- Постойте, - сказал парень, - вы что, больше читать не будете? Вы очки сложили.
- Нет, нет. Просто...
- Читайте дальше, там самое интересное.
Парень, пришедший в редакцию журнала "Марсианские хроники", был ростом около метр восьмидесяти, плотен, хорошо одет, самоуверен, держался бодро, а действовал решительно. Всех этих качеств не было у редактора журнала Петра Никифоровича Афанасьева, пожилого уже, и много повидавшего на своём веку, он не был столь стремителен и нагл, жизнь учила его действовать спокойно и осторожно. Главный редактор, Иван Иванович Самойлов, давно бы уже выставил высокомерного самонадеянного переростка, вышвырнув вослед, рукопись с его галиматьёй, но Пётр Никифорович со своим опытом работы и добродушным характером, всегда считал, что надо выслушать любого автора молодого и опытного, талантливого и не совсем. В конце концов, каждый имеет право, высказаться или изложить свой мнение и понимание мира, в рукописи или устно, а редактор, должен внимательно изучить, и сделать соответствующие выводы.
"Капитан пытался вырваться из липких объятий восьмирукого паука, и как всегда на выручку ему пришёл верный нож. Лапы, одна за другой, падали на кафель пола. "Ага! Получайте, сволочное племя! - кричал Буря, доканчивая паучка. - Не возьмёте, гады!" Жёлтая жидкость заливала комбинезон капитана, и капала на пол. Разбросав ногами, тела мёртвых монстров, он кинулся к двери и оторопел: из темноты коридора на него глядели хищные взгляды, мерзких чудовищ. Предстояло жаркое мочилово. Капитан Буря держал в обеих руках по пистолету. Он буквально пробивал брешь в плотных рядах инопланетных монстров. Иногда капитан помогал себе также и ножом. Кровь брызгала фонтанами на стены коридора. Мозги разлетались кровавой кашей, пятная белые стены..."
Пётр Никифорович нервно передёрнул плечами, как будто бы те самые, разлетающиеся мозги, заляпали и его, снял очки, протёр стёкла, и снова стал складывать дужки, глядя на молодого автора.
- Чё...? - проговорил парень.
- Послушайте, как вас, кстати, звать? - сказал редактор. - Меня Пётр Никифорович.
- Ну, Лёха, фамилия Пупкин. Смешная фамилия, да? Ну, да, я, наверное, буду брать псевдоним.
- Скажите мне Алексей: чем насолили, эти ваши монстры, этому капитану Буре, или может, он им? Вы не раскрываете причин оголтелого нападения на него... в туалете.
- Ну, это типа завязка такая. Марс. На базу землян нападают разные монстры, и капитан с ними борется.
- Всё время в туалете? Или он расчищает данную коммуникацию для, так сказать, посещения всех страждущий людей живущих на Марсе?
- Ну, я, как-то не особо задумывался. Просто монстрам удобнее прорываться в помещения из сортира. Там трубы разные, вентиляция, сливные бачки, все дела.
Послышался скрип, и дверь главного редактора отворилась прямо за спиной Петра Никифоровича. Иван Иванович Самойлов стоял в проёме, скрестив руки на груди. Он смотрел из подобья на новоиспечённого автора. За его спиной было видно стену кабинета, которую украшала любимая коллекция главного редактора - персидский ковёр и повешенные на нём: два черкесских кинжала, турецкий ятаган, казачья шашка и изюминка экспозиции, тульское охотничье ружьё, инкрустированное серебром - подарок сибирских охотников, за цикл рассказов о Дальнем Востоке.
- И долго будет этот творец, так сказать, портить вам нервы Пётр Никифорович? - сказал главный редактор. - Лично я, услышав, всю вашу молодой человек, простите, ерунду, не выдержал и вышел из кабинета. Вы что, решили поглумиться над нами? Уже более чем пятнадцать минут, я слушаю эту муру! Чего вы там написали?
- Рассказ... - растерялся Пупкин. - Вполне оригинальное произведение. Я как молодой писатель...
- Вы изволите называть себя писателем, милостивый сударь?
Пётр Никифорович вздрогнул: главный редактор переходил на классический Русский язык, - это был симптом обуревавшей Ивана Ивановича злости. Он всегда так делал, дабы не опуститься на самое тяжкое, - мат. Литературный язык прошлого, помогал выражаться образно и вполне угрожающе не прибегая к услугам ненормативной лексики.
- Ну, да, - не полез за ответом в карман Пупкин. - Я же написал, я и писатель теперь.
- Милостивый мой сударь, какой вы к чёрту писатель, я бы даже не назвал вас и автором! Вы жалкий бумагомаратель!
- Спокойно, спокойно! - Парень отстранился рукой от напора Ивана Ивановича. - Неужели всё так плохо? Послушайте, здесь есть просто замечательные строчки. - Пупкин подхватил со стола свою рукопись. - Вот здесь... "Капитан вырвался из адского пекла усеянных противником коридоров. Путь его лежал по полу, смоченном кровью и жёлтой слизью. Дверь родной каюты была для него такой желанной. Буря открыл замок, вступил в темноту и оттуда..."
Все присутствующие, кроме Алексея Пупкина, заулыбались, к ним присоединился и выглянувший из двери на шум, сотрудник журнала Влад Филин.
- А откуда вы знаете? - удивился Лёха. - Правда, тут не монстр, а чудище... "выпрыгнуло здоровенное чудище"...
- Молодой человек, - улыбаясь, произнёс Пётр Никифорович. - Дело в том, что ваше так сказать произведение, в некотором роде предсказуемо. Возможно, вам этого и не понять, но всё говорит о том, что за той самой дверью, вашего капитана, явно не встретят с букетом белых роз.
- Вот вы сами мне говорите абсурд. Почему же его должны встречать розами, ведь Марс оккупирован монстрами.
- Вы меня не поняли, ну, да и ладно. И ещё, ваш рассказ изобилует сценами жестоких кровавых схваток, но вы не объясняете: не предысторию, ни завязку, даже непонятно, как и с чего, всё началось. Сплошной, простите, мордобой какой-то.
- Но это и есть главный художественный смысл произведения. Поединок капитана Бури с наседающими со всех сторон инопланетянами. Потому я и назвал свой рассказ "мочилово в сортире".
- И почему же, - снова вклинился в разговор главный редактор, - милостивый сударь, вас посетила чудная мысль, принести своё творение именно в нашу редакцию?
- Ну, типа, вы же называетесь, как там... "Марсианские хроники" а у меня "марсианский..."
- И ещё, - продолжал Самойлов, - вы, тут изволили заметить насчёт псевдонима. И какого позвольте узнать, оного, вы хотите себя удостоить.
Лёха Пупкин заулыбался довольно, и, почесав затылок, сказал:
- Ну, в школе все называли меня "жирный" или "толстый". Я подумал, и решил, пусть мой псевдоним будет Толстой... - немая пауза воцарилась в редакции, - А чё?
- Какое вы имеете право...
- А чё? Лев Толстой тоже ведь фантастику писал, - блеснул знаниями Пупкин, - Гарин там, Аэлиты всякие.
- Алексей! - задыхаясь, от негодования, кричал Иван Иванович.
- Да, я вас слушаю, - ответил Лёха.
- Алексей Толстой, а не Лев, поняли вы, господин неуч?
- Ничего не понял.
- Идите домой, молодой человек, почитайте книжек, поучитесь грамоте! И не испытывайте моего терпения!
- Но я, только хотел узнать насчёт гонорара.
- Пойдите вон, сударь! - разъярился главный редактор. - Идите, пока здесь с вами не приключилась какая-нибудь метаморфоза!
Редакционный кот Васька, большой друг секретарши Светы и Влада Филина, столкнулся с Пупкиным в дверях. Усатый, не хуже всяких рецензентов наложил свою резолюцию на нового автора - зашипел на парня, вздыбил шерсть, за что собственно, и получил пинка.
Глава вторая.
- А что это с нашим Васей, сидит на лестнице, шипит и нахохлился? - спросила с порога секретарь редакции Светлана Векслер.
- Света, вы пропустили, самое интересное, - ответил Влад Филин. - Нас только что посетил один товарищ.
- Удивительно тупой нахал, - Иван Иванович зашёл обратно в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
- В самом деле? - улыбнулась Света.
Секретарша пользовалась в редакции всеобщей любовью и поклонением. Невысокая, симпатичная, зелёноглазая брюнетка с тонкими чертами лица, которые делали её удивительно красивой. Очки обычно редко кому идут, но Свету они делали просто очаровашкой.
За Светланой уже давно приударял Филин, как ровесник девушки и лучший друг. Он дарил ей дорогие подарки, цветы, по поводу и без повода. Другие сотрудники также были не против сказать ей очередной комплимент, и, повздыхав, от души радовались, по-хорошему завидовали Владу и говорили ему:
- Держись за Светлану двумя руками, - уведут. Такая девушка - умная, хозяйственная, красивая - клад. Будь мы моложе, ей богу, отбили бы её у тебя.
Влад делал рукой утверждающий жест, мол, всё в надёжных руках и любовь будет обоюдной.
В этот день, как и обычно Света отправилась в магазин, купить себе и сотрудникам что-нибудь на обед. Собрала деньги и ушла, а в это время "Марсианские хроники" посетил Пупкин.
- Молодой человек, - сказал Пётр Никифорович, - и в самом деле не подарок. Приносил нам свой опус...
- Посмотрите. - Секретарша подняла со своего стола скрепленные скрепкой листы. - Это, наверное, он свою рукопись оставил?
- Света, радость моя, - Владик подошёл и взял тяжёлую сумку из рук девушки, - выкиньте эту гадость в корзину для мусора.
- Ни в коем случае! - воскликнул Афанасьев. - Так нельзя. Какой он не плохой автор, мы обязаны рассмотреть его произведение. Какой никакой, а труд. Нам это кажется нелепицей, а он, возможно, выстрадал каждую строчку. Мы ведь даже не знаем, кто он, да и есть ли у него второй экземпляр.
- Компьютерная распечатка на принтере, - покривился Филин. - Можно напечатать сколько угодно.
- Нет, Влад, - сказала Света, насыпая в Васину мисочку "Вискас", - Ты не прав. Мы и в самом деле, не в праве выкидывать рукопись. Этот ваш Пупкин, может предъявить потом, свои претензии. Наше право не отдавать в печать, но выкидывать - нет.
- Как хотите, - сказал Филин.
Влад всегда беспрекословно слушал Свету, и соглашался с любым её решением.
- Светочка, отдайте мне этот "труд", - попросил Афанасьев. - Я отнесу его домой и отдам почитать своему сыну, он у меня подросток и шалопай, пусть скажет своё мнение. Думаю, ему будет любопытно.
- Хорошо, Пётр Никифорович, я только одним глазком взгляну, что такого можно накатать, чтобы вся редакция на ушах ходила.
Работа пошла своим чередом. Влад ушёл к себе, перебирать рекламные сообщения, которые предстояло включить в следующий номер. Пётр Никифорович дочитывал последние печатные поступления. Иван Иванович в кабинете громко разговаривал по телефону. Васька, пообедав, улёгся на батарею и, позевывая, щурился. Света отвечала на звонки, высчитывала что-то на калькуляторе, заполняла бланки подписчиков. Временами, вылавливая минутки перерыва, она бросала взгляд на рукопись, читая и хихикая.
- Светочка, вы нашли там, что-нибудь смешное? - поинтересовался Афанасьев.
- А докуда вы дочитали, Пётр Никифорович?
- Честно говоря, с меня хватило первых четырёх абзацев.
- Знаете у этого Пупкина, интересное чувство юмора, вот послушайте: "Буря захотел заварить себе кофе..."
Пётр Никифорович рассмеялся.
- Подождите, - изумилась Света, - я же не прочитала ничего смешного.
- Буря заварил кофе! Ха-ха-ха! Поверьте мне Светочка, это уже смешно. Ха-ха-ха! Оказывается, он умеет заваривать кофе, а я-то думал он только и может, что монстров мочить, простите, в сортире.
- Вообще-то, ничто человеческое, ему не чуждо, - сказала Света, - как и любому человеку. Ведь пошёл же он в самом начале действия в туалет. Значит нуждался.
- А удалось ли ему сходить туда? Нет. Как же он, тогда, испытав такое фиаско, ещё и бежит пить кофе, пробиваясь сквозь заслоны инопланетян? Железное терпение, выдержка и ещё кое-что, должен вам заметить.
- Так я вам не дочитала тут. Оказывается, капитан терпеть не мог горький кофе, а инопланетяне, пробравшись в его каюту, слопали весь сахар, и один маленький монстр забрался в кофемолку, где, сидя на не перемолотых зёрнах поджидал его (капитана) в засаде. Когда Буря включил кофемолку, раздался хруст и моторчик сгорел.
"Ненавижу марсианский кофе, - сказал капитан, приоткрывая крышку, - от него даже монстры дохнут".
Глава третья.
На следующее утро редакция "Марсианских хроник" удостоилась визита главного персонажа из первой главы - Алексея Пупкина. Причём его приход был не совсем обычным. Едва войдя, он уставился широко раскрытыми глазами на Свету.
- Ух, ты, - прошептал он, и, хлопнув дверью, умчался прочь, оставив секретаршу в недоумении.
- Это он, - доложил со своего поста Пётр Никифорович. - Тот самый, давешний автор.
- В самом деле? - улыбнулась Света. - Какой странный.
- Кстати, вчера я, как и говорил, отдал эту рукопись почитать своему Кириллу. И знаешь, что он мне сказал?
- Не знаю.
- Кирилл заявил, что из того, что ему удалось прочитать в нашем журнале, это, безусловно, самое лучшее произведение.
- Неужели?
- Так вот, он сказал следующее: "Папа из всего заскорузлого, заумного и унылого, что пишут ваши писатели это: самое крутое, простое и легко читаемое произведение. В нём нет непонятной с намёком на интеллект философии, невнятных душевных угрызений главных героев - всё лихо закручено и клёво. Так и надо писать". Я ответил ему, что он ещё мал, чтобы так рассуждать в свои тринадцать лет на тему серьёзной фантастики...
Дверь неожиданно распахнулась, и Пупкин предстал перед Светой с букетом из трёх красных тюльпанов.
- Мадам, - это вам, - сказал он, отдышавшись, и протянул секретарше руку для пожатия. - Лёха!
Покрасневшая девушка взяла цветы.
- У меня, было, мало времени, - продолжал Пупкин. - Но пока я бежал по лужам к ларьку, сочинил стихотворение посвящённое тебе... вам:
Среди ручьёв и пустоты
Один лишь ангел света - ты
Дарю тебе цветы и я
Дарю, а больше не...
- Подлец! - не выдержал появившийся в коридоре Влад.
...нет нельзя.
Закончив декламировать Пупкин, поглядел на приближающегося разгневанного Филина.
- Света, не бери у него цветы! - сказал Влад.
- Почему? Быть может, это от всей души.
- Какое ты имеешь право дарить цветы моей девушке!? - подступив вплотную к Пупкину, угрожающе произнёс Влад.
- Владислав прекрати! - почти приказала Света. - Что он тебе сделал?
- Это неправильно, - остывал одёрнутый любимой Филин. - Он всё испортил.
- Что испортил? Прекрасные тюльпаны. Кстати, первые весенние цветы, которые мне дарят, и хотя до восьмого марта ещё четыре дня, большое спасибо вам, Алексей.
Пупкин просиял. Влад умерил свой гнев, но было заметно, что он сильно нервничал.
- Мы, - сказал он, - собирались всей редакцией, преподнести тебе, Света, огромный букет роз, а этот... гражданин, опередил нас.
- За чем же стало дело, Владислав? - в глазах Светы блеснули озорные искорки. - Ход за тобой. Действуй!
Филин сразу же, в одном свитере, побежал вниз по лестнице. Побеспокоенный постоянным хлопаньем двери и сквозняком кот Васька сполз со своей батареи и неторопливо пошёл искать более тёплые места.
- Проходите Алексей, - произнесла девушка, устанавливая тюльпаны в высокой изящной вазе.
- Ба, знакомые всё лица, - процитировал Иван Иванович Самойлов с порога своего кабинета. - Неугомонная творческая натура. Что у вас сударь, есть нам сообщить?
Скользя по тающему льду, высоко поднимая плечи и поёживаясь от холодного ветра, Влад приближался к цветочному павильону.
- Мне вон тот букет, из трёх алых роз, в красивой золотистой упаковке с серебристыми ленточками, - попросил молодой человек у продавщицы и, выложив две сотенных бумажки на прилавок, добавил: - сдачи не надо.
Несчастье приключилось на обратном пути, у самого входа в подъезд, на втором этаже которого размещалась редакция. Нога соскользнула в лужу и, взмахнув руками, Филин упал. Как большущая капля крови, отломившись у самого черенка, алый бутон, теряя лепестки, плыл прочь от Влада по весеннему, весёлому ручейку.
Кто станет дарить любимой два цветка? Вторая роза закончила своё короткое существование, уткнувшись головой в дно урны. Третья, в шикарной упаковке, чувствовала себя графиней, но выглядела нелепо, как красавица, опоздавшая на бал и одиноко стоявшая посреди огромного красивого зала. Скомкав большой шуршащий комок и уколов пару раз пальцы, Влад в сердцах отшвырнул его от себя. Денег у Филина больше не было, вернуться он, также не мог - не позволяла гордость.
- Проклятый Пупкин! - стиснув зубы, прошептал он.
- Вы должны нас понять, молодой человек, - сказал Афанасьев. - Такие дела за день не решаются. Зайдите попозже или позвоните через недельку.
- Ладно, уговорили, - Алексей почесал затылок. - Пойду.
- Кстати, - добавил вдогонку главный редактор Иван Иванович. - Поучитесь-ка заодно где-нибудь хорошим манерам, и не будьте так навязчивы.
- Я учту. До свидания Света, - Пупкин снова протянул руку секретарше и, пожав её, удалился.
- Удивительно настойчивый, возмутительный хам, - заметил главный редактор. - Полное отсутствие чувства такта.
- Знаете, Иван Иванович, - сказала Света. - Он, конечно, не подарок, и возможно даже невоспитан совсем, но хамом, я его бы не назвала.
- Однако, где наш Влад? - посмотрев на часы, сказал главный редактор. - Света передайте ему, когда явиться, чтобы быстрее заканчивал с рекламными объявлениями, и брался за вёрстку, надо готовить номер в тираж. Я поехал в типографию улаживать некоторые предварительные формальности.
Глава четыре.
Мартовское солнце, прогревавшее жестяной карниз и шерстку Васи, ставило перед котом неразрешимую дилемму, между чувством и разумом. Первое, призывало его совершить пару головокружительных трюков, и, спустившись со второго этажа, оказаться подле кошечки с кокетливым белым пятном на правом ухе. Разум подсказывал, что пора уходить с карниза, идти к своей миске и обедать, но как это часто бывает, человек, решил за животного все головоломки, и оставил последнего без альтернативы, - руки затащили тёплого, разомлевшего кота в помещение и поставили возле тарелки.
- Да, погнали вы парня на улицу, - не отрываясь от чтения, заметил Афанасьев.
- Он тоже хорош, выбежал и чуть ли не с кулаками на этого Пупкина набросился, - девушка усмехнулась, - Этот писатель, тоже хорош... видели как он мне руку жал? Воспитания, конечно, никакого, но он какой-то добродушный. Стихотворение мне сочинил. Интересно, откуда он узнал, что меня Светой зовут?
- Почему вы думаете, что узнал?
- У него в стихах строчка была "Один лишь ангел, Света - ты".
- У вас Светочка, табличка на столе "С.Ю. Векслер. Секретарь".
- Ах да, - сообразила девушка.
Дверь распахнулась, и перед присутствующими предстал Влад, он был в мокром свитере, запыхавшийся в руке у него были зажат букет. Поблагодарив его за подарок, девушка поставила цветы в ту же вазу что и тюльпаны Пупкина, что очень не понравилось Филину.
- Представляешь Света, - сказал Владик, - я выбежал, а деньги-то забыл взять, пришлось домой бежать. На улице, хотя и солнце, но скользко и мокро.... Знаешь, Света... я хотел тебе кое-что сказать...
- В стихах? - захлопала глазами и улыбнулась Светлана.
- Нет... в прозе...
- Интересно, Владик, ты заканчивал институт. Кафедру литературоведение, кажется. А вот стишков мне, ни разу не посвящал. Чужие люди пишут, а ты нет. Нехорошо.
- Я обязательно напишу... потом. Но сейчас я хочу попросить...
- О, кстати, - вспомнила девушка, начиная понимать в какую сторону клонит Влад. - Иваныч, тут тебя дождаться не мог, беги быстрее с рекламой разбирайся. Давай, давай, времени в обрез, он скоро вернётся, - выпроваживала секретарша своего воздыхателя.
- Зубастая вы штучка, должен вам заметить, - сказал Афанасьев, когда Филин ушёл к себе.
- Время сейчас такое, Пётр Никифорович, женщина должна уметь манипулировать мужчиной, а то пропадёшь.
- Да, редко кому из представительниц вашего пола, последнее время это удаётся.
- А не взять ли нам, Пётр Никифорович, и этого Пупкина в оборот?
- Простите, каким образом?
- Включить его рассказ в следующий номер.
- Что вы Светочка, нас же критики расстреляют, да и Самойлов никогда не подпишется на такое.
- Но это еще, с какой стороны посмотреть. Ваш сын очень справедливо заметил: наш журнал и в самом деле, очень скучен и докучлив. Я думаю, было бы не плохой первоапрельской шуткой, вставить рассказ про "Марсианское мочилово" и назвать его лучшим произведением, а автора открытием года. Вот смеху-то будет, а? Само собой, в конце номера напечатаем сноску (примечание), мол, так и так, данное произведение не является лучшим, а скорее наоборот, поздравляем с первым апреля.
- Знаете, Светочка, - сказал Афанасьев. - Мысль неплохая, но главный редактор...
- А я с ним поговорю, - подмигнула редактору девушка. - Вы-то на моей стороне, Пётр Никифорович?
- Конечно, Светочка!
Секретарша по прибытии Ивана Ивановича, собрала консилиум, где и изложила свою идею. Самойлов встал на дыбы.
- Света, - сказал он. - Как можно выпускать такое чудовище в печать? Даже в шутку такое представить страшно. Журнал закроют за одно только название.
- А если, - ответила девушка, - название чуть-чуть подкорректировать, изменить. Будет называться скажем: "Кровавое побоище на марсианской базе".
- А текст?
- И текст.
- Вёрстка уже почти завершена и у нас нет свободного места.
- Почему же, есть, - возразила девушка. - Вполне приличный кусок. Влад может вам подтвердить.
- Это правда, Иван Иванович, - сказал Филин. - Я ещё не закончил, но чувствую, есть свободное место.
- Вставьте рекламу.
- Ту, что оплатили агенты от организаций, я уже включил.
- Тогда возьмите, Семёна Заставского, - вспомнил главный редактор. - Его рукопись лежит у меня. Талантливый автор, вполне созревший. Вспомните, как долго мы рассматривали его работы и возвращали, сколько раз он забирал рукописи, корректировал, переписывал, работал. Терпеливо, покорно он выслушивал наши рекомендации, делал правильные выводы. С каждым разом его проза становилась всё взрослей, выразительней и художественней. Сейчас же я считаю, что пора уже нам дать дорогу этому молодому автору. Пришло время. А ваш этот... как его... Пупкин. Кто он такой? Пришёл, увидел, победил, что ли? Он возгордиться, его будет не унять!
- Вот именно поэтому, - сказала Света, - и следует его выпустить на страницы. Он же сломается от внезапной удачи и не сможет эффективно работать. Заставский - как напряжённая пружина, чем дольше его напрягаешь, тем сильнее будет отдача, а Пупкин не встретив сопротивления, просто пролетит мимо и со смехом будет выставлен.
Девушка вела спор с ловкостью и расчётом рыболова поймавшего крупную рыбу, но не надеющегося на прочность лески и тонкое удилище. Рыбака то отпускающего рыбу от себя, то потихоньку подтаскивающего добычу к берегу, где, в конце концов, она и ляжет у отмели на чешуйчатый бок, обессиленная долгой борьбой с человеческим упрямством и хитростью.
- Вы, Света, - сказал Иван Иванович, - рассуждаете не как женщина, в ваших словах я улавливаю мужские нотки. Кто вас натаскал, Влад?
- Нет, Иван Иванович не я, - оправдывался Филин.
- Причём здесь Влад, - обиделась Света. - Я и сама могу многое доказать. Если вам, не нравиться моя идея, что ж, я всего лишь слабая девушка и простой секретарь, - девушка обвела руками окружающих. - Вас вон как много, и вы можете с лёгкостью испортить мне наступающий праздник.
- Что вы Света, - поддержал её Афанасьев. - Я двумя руками за вас.
- И я тоже, - поднял руку Филин. - И в самом деле, Иван Иванович, можно, наверное, выпустить этого так сказать автора, пусть люди посмеются.
Самойлов пожал плечами, мол, как хотите. Вспомнил он также и о наступающем празднике восьмое марта, и о подарке жене, который он обещал, но ещё не купил.
- Филин, зайдите ко мне, - сказал Самойлов Владу и ушёл в свой кабинет.
Глава пять.
- Что-то Влад, ты часто идёшь "на поводу" у Светы, - сказал главный редактор Филину. - Поверь мне как взрослому мужику, женщины не всегда в восторге от покладистых мужчин. Это между нами и без всяких обид. Тебе бы следовало, быть не столько ревнивым, а постараться показать себя в чём-нибудь как сверх-мужчину или супермена. Вот погляди, - Иван Иванович показал рукой на свою коллекцию оружия висевшую на ковре. - Зачем мне всё это? Показать себя мужиком? Нравиться женщинам? Прежде всего, мне это нравиться, ибо в каждом из нас просыпаются древние инстинкты. Кто-то идёт на рыбалку, охоту, за грибами, занимается экстремальными видами спорта. Это всё - инстинкт. Девушки тоже ищут себе опору по жизни, в них это заложено природой. Мужчина должен повелевать женщиной. И пусть сейчас другие времена, это всё равно должно быть. Глупые дурочки ждут принцев на коне, умные женщины, сами становятся принцессами и ищут, именно ищут, рыцарей в блестящих латах. Тех, что ломают копья о свои доспехи и сбрасывают противника оземь. Рыцарей, которых создаёт поступок, а не происхождение или деньги. Рыцаря, который рискнёт жизнью ради женщины, но, однако и решения будет принимать сам. Понял, Влад?
- Да, Иван Иванович, - заворожено проговорил Влад.
Через несколько дней Пупкину позвонили, и пригласили в редакцию оговорить условия публикации. Он пришёл, и вместе со Светой и Петром Никифоровичем, они вносили коррективы в рукопись. Леха, как и в первый раз, всё таращился на секретаршу, всячески стараясь отпустить ей комплимент. Были заметны кое-какие сдвиги в лучшую сторону в его манерах, по крайней мере, он больше не протягивал руку Свете, когда вошёл. Через полтора часа Пупкин покинул редакцию, минуту спустя, следом за ним из редакции вышел и Филин, отпросившись за тортом к чаю.
Новоиспечённый автор, после этого, пропадал несколько дней, а когда Света всё-таки вызвонила его из дому, он появился. Под его глазом был заметен пожелтевший уже синяк. На вопрос девушки, Лёха ответил:
- Да упал я, когда по улице шёл.
Подошедший под вечер к Свете, Филин, посмотрев на часы, сказал:
- Света я вас сегодня подвезу домой. Я теперь на машине.
- Поздравляю.
- Я жду тебя внизу, - произнёс Влад и вышел.
Что-то необычно бездушное было в его тоне, слова прозвучали, чуть ли не как приказ. Раньше девушка не замечала такого за Владом. Странно. По пути домой Влад заговорил с девушкой первым:
- Ну, как, - сказал он, - настучал этот хлюпик тебе, что я ему глаз подбил?
- Нет, - повернулась к парню Света. - Он сказал что упал. Так что - это твоя работа?
- Ха, а чья же ещё. Он только с виду такой бугай, а по правде, в бою - тюфяк. Давай, говорю, поговорим как мужики. Согласился, а драться не умеет совсем, один гонор. Ну и влепил я ему в глаз хорошенько, чтобы не выпендривался.
- Ты что Влад, - испугалась Света, - ты с ума сошёл что ли!? Что с тобой? Зачем? Кто тебя просил?
- Ничего, хорошая наука никому не мешала.
- Останови машину, быстро! - закричала на парня девушка. - Я не хочу с тобой, и находиться рядом! Как ты посмел доказывать свою смелость и правоту, кулаками? Что с тобой происходит последнее время!
Влад остановил Жигули, он не ожидал от Светы такого отпора, считая, что она только чуть расстроиться и смириться. Но сейчас она схватила свою сумочку и выпорхнула из тёплого салона автомобиля на тёмную улицу, под промозглый ветер ранней весны. Честно говоря, Филин попал в тупик, он понимал, что сделал что-то не так, но что, не знал. Влад даже не мог подобрать слов, чтобы что-нибудь ответить Свете - извинения сами лезли в его голову, но рекомендации Ивана Ивановича отсекали всякий путь к компромиссу.
- Света, давай поговорим, - сказал Филин в след уходившей девушке, выйдя из машины.
- Нам больше не о чем разговаривать, - отрезала, оглянувшись, Света. - Разговаривай со своими кулаками.
Филин почувствовал, что этот поединок он проиграл.
Глава шесть.
- Мне Влад сказал, что это он подбил тебе глаз, - хитро спросила секретарша у Пупкина, когда тот в очередной раз пришёл в редакцию. - Зачем же ты соврал?
- Ну, я просто не хотел признаваться, - ответил Алексей. - Обидно как-то и неожиданно. Я и понять-то ничего не успел. Подбегают сзади дергают за плечо и сразу бьют. Пока за глаз держался тот, кто бил, уже убежал. Я вообще-то кандидат в мастера спорта по дзюдо, попробовал бы он на меня просто так наброситься, не исподтишка, я бы показал ему, где раки зимуют. Так это что, это Влад был?
- Да это он, - ответила девушка. - Но ты не смей, ему мстить, - секретарша насупила брови. - Я сама с ним разобралась уже, он даже на глаза не показывается из своего кабинета. Так ты говоришь, занимался дзюдо?
- Почти всю свою сознательную жизнь. Может из-за этого, и кажусь, чуть не в себе. Это ничего, сейчас я уже живу обычной жизнью, не связанной со спортом. Послушай Света, что это я тебе здесь всё рассказываю, давай, встретимся где-нибудь, посидим, поговорим в другой обстановке.
Девушка на секунду задумалась, и, поняв, что с Владом, похоже, уже ничего не выйдет, согласилась встретиться с Алексеем в выходные.
Со свидания, Света вернулась, не соло нахлебавшись.
"Что за мужчины пошли нынче, - размышляла она. - Один, самодовольный индюк, лезущий вон из кожи. Второй, просто-напросто деревянный остолоп. Так и придётся коротать мне девичий век одной. Нет, не прав всё-таки Пётр Никифорович, никакая я не строгая и разборчивая, просто не встретила ещё того, кто бы соответствовал моему характеру. Однако если посмотреть с другой стороны, перед Пупкиным теперь не придётся извиняться за то, в каком ракурсе мы выставили его в журнале, а Влад - не личность, идёт на поводу, у всех подряд, и трус к тому же. Ладно, бог с ними всеми, остаётся работа, ею и буду заниматься".
Глава семь.
Апрельское солнце растопило последние чёрные сугробы, и слило их грязными ручьями в люки канализации. Птицы, щебеча, наперебой рассказывали друг другу о впечатлениях длительного, южного путешествия. В редакцию "Марсианских хроник" очередной раз пришёл Алексей Пупкин. На его поясе красовался мобильный телефон должно быть купленный на гонорар за публикацию своего рассказа. Войдя, он сказал:
- Здравствуйте, Пётр Никифорович. А где Света?
- Здравствуй. Света вышла в магазин, - ответил Афанасьев.
- Понятно. Знаете, я тут принёс вам ещё один из своих рассказов, только вчера дописал.
Скрипнула дверь кабинета Ивана Ивановича, и сердце Афанасьева тревожно сжалось.
- А! - произнёс главный редактор. - Вот и вы. Чем спешите нас обрадовать?
- Новым сочинением, - бойко отозвался Лёха, помахав листочками бумаги. - После своего первого успеха, я решил не останавливаться на достигнутом.
- Успеха!? - лицо Самойлова постепенно обретало малиновую окраску. - Знаете ли вы, господин плагиатор, что из-за вас, наш журнал имел некоторые, мягко выражаясь, неприятности?
- Нет!
- Какое вы имели право в своё творение вставлять отрывки произведений других авторов?
- А чего, - не задумываясь, сказал Пупкин. - Что, от них убудет, что ли? Ну, скопировал пару абзацев, для так сказать придания...
- Вы знакомы с законодательством об авторских правах, сударь?
- А вы ознакомились с моим произведением, перед тем как его опубликовать? - выпад Ивана Ивановича был парирован Лёхой с ловкостью мушкетёра, Самойлов и не думал даже читать. - К тому же я не полностью перекатал, а только чуть-чуть.
- Чуть-чуть, - поднял глаза к потолку Иван Иванович. - Пётр Никифорович, вы слышали, он сказал чуть-чуть? Молодой человек, будь это ваши слова, - это было бы, единственное, удачное место, в вашем литературном бреду.
- Как же, - лицо Пупкина постепенно начинало заливаться краской. - В апрельском номере, на титульном листе ясно сказано, мой рассказ - лучший.
- А вы, сударь, потрудились читать до конца, - удачно уколол на этот раз Самойлов.
Главный редактор поднял со стола Пётра Никифоровича последний номер "Хроник" и швырнул его в Пупкина. Журнальчик мирно совершил в воздухе оборот на триста шестьдесят градусов, после чего резко распахнулся, расправил крылья, зашелестел, как будто бы боялся попасть в Лёхины руки.
- Эй, вы, полегче, - возмутился Алексей, ловя издание одной пятернёй, - никто не даёт вам право, разговаривать со мной так, - и он уткнулся в чтение последней страницы.
По мере прочтения заметки физиономия новоиспечённого автора всё больше заливалась румянцем стыда и гнева, а лицо Ивана Ивановича расползалось в широкой злорадной улыбке. В коридоре появился Влад Филин, он уже давно слышал яростный спор, а сейчас, в момент истины, позора и развенчивания своего неприятеля, хотел уловить сладостные мгновения триумфа и посмотреть на поверженного врага.
- А вот и вы - мистер подлый удар исподтишка! - оторвался Пупкин от чтения и сразу же переключился на Филина.
- Зачем ты пришёл!? - крикнул Влад. - Отстань от Светы, она не хочет тебя видеть!
- Меня не интересуют твои личные домыслы, жалкий трусишка! Света и сама может прогнать меня!
Самойлов посмотрел на Филина, желая узнать его реакцию на оскорбление. Влада этот взгляд подстегнул на действие, и он быстро стал приближаться к Алексею с поднятыми кулаками приговаривая:
- Кто это трус? Да я сейчас...
- Хватит! - отрезал Иван Иванович, удовлетворённый результатом и действиями своего ученика. - Прекратите! Не хватало мне только ещё и драки в редакции.
Но его слова не возымели воздействия, Влад или слишком увлёкся, либо захваченный за ворот Пупкиным и придушенный, не расслышал предостерегающих криков. Лёха и в самом деле оказался гораздо сильнее своего оппонента к тому же обрадованный возможностью отквитаться за свой синяк, быстро опрокинул Филина на пол, как тряпичную куклу. Упав, Влад отряхнулся и вновь бросился в бой. Бросок через бедро и сотрудник журнала опять вытирает собой пыль с линолеума, но всё ещё полон решимости, и опять встаёт.
- Прекратите! - закричал Иван Иванович, но голос его по-прежнему не действовал на молодых людей. - Я вам приказываю! Я вызову милицию!
На первых секундах начинающийся схватки, Иван Иванович, в свои сорок девять лет ещё мог бы встать между противоборствующими сторонами, но сейчас, когда в узком коридоре уже кипело нешуточное сражение, а ноги Филина только и мелькали в воздухе, можно было вполне реально получить ими по лицу.
- Надо что-то делать! - сказал пришедший в себя Пётр Никифорович, - Вызовите милицию, Иван Иванович, а я попробую их остановить, - Афанасьев попытался осторожно приблизится, чтобы разнять дерущихся.
Самойлов забежал в свой кабинет, и уже было, схватился за телефонную трубку, но в последний момент принял решение не звонить, дабы избежать публичного скандала. Он решил справиться сам и бросил свой взгляд на ковёр...
- Внимание! - проревел Иван Иванович, в его руках было ружьё, и оно было нацелено на Пупкина с Филином. - Если вы сейчас же не остановитесь, я буду стрелять! Вы слышите? Буду стрелять!
Влад, который был в это время очередной раз переброшен через плечо, на четвереньках пополз прочь от входа. Лёха распрямившись, удивлённо посмотрел на Самойлова. Пётр Никифорович распластался по стене.
- Милостивый сударь, соизвольте покинуть редакцию...
Громкий выстрел резко хлопнул в узком коридоре, ударив по ушам. Оглушенные сотрудники журнала, чертыхнувшись, присели от неожиданности на пол. Пространство заволокло едким и кислым дымом от сгоревшего пироксилинового пороха, а у входной двери что-то грузно упало...
Пуля-жакан, пролетев по коридору, ударила в полку с керамической вазой, закреплённую над дверью, и сбила её. Ваза, падая, разбились о голову Пупкина. С полминуты длилась немая сцена.
- Ну, это уже слишком, - прервав её, произнёс Лёха, вытирая кровь с разодранного лба. - Вам это так не пройдёт.
Иван Иванович стоял, молча крутил в руках ружьё, и быстро говорил:
- Ничего не понимаю, я же ничего не нажимал. У меня и руки-то находились на стволе да на прикладе. Как оно выстрелило? Курки же не взведены были. Какая-то чертовщина, ей-богу. Да оно даже не заряжено было, - Самойлов осторожно переломил ружьё, экстрактор выкинул тёплую гильзу, которая, отскочив от вздрогнувшего Филина, упала на пол. - Откуда она здесь? - поднял глаза на сотрудников Самойлов. - Чёрт знает что.
Входная дверь распахнулась и в редакцию вошла запыхавшаяся, краснощёкая Света. Войдя, она тут же закашлялась от дыма.
- Что случилось? - спросила девушка, с изумлением увидев сидевшего на полу, с окровавленным лбом Пупкина и находившихся тут же, в коридоре Афанасьева, Филина, Самойлова с ружьём и кота Ваську с вздыбленной шерстью. - Я услышала выстрел, подумала, что на вас напали бандиты. Хотела уже бежать в милицию, но передумала, решила - будь что будет, и стала подниматься по лестнице... Что же всё-таки произошло?
- Меня, чуть не убили Света, - сказал Лёха поднимаясь на ноги. - Он в меня стрелял.
- ???
- Ничего ни понимаю, - с отсутствующим видом, автоматически повторял Иван Иванович. - Как так могло получиться - это же невозможно, - главный редактор поднял глаза на Петра Никифоровича и Влада. - Я и не думал стрелять.
- В милиции разберутся, - сказал Пупкин, отстёгивая сотовый телефон от пояса. - Там и не такие головоломки разгадывают, - нажимаемые кнопки громко пищали. - Сейчас.
- Лёша, подожди не надо, - первой очнулась Света, взяв Пупкина за руку. - Не звони. Надо разобраться.
Алексей перестал набирать номер. Самойлов сломал барьер внутренней гордости и, посмотрев на Пупкина произнёс:
- Я извиняюсь перед вами, молодой человек. В самом деле, я виноват, хотя и ничего не понимаю. Быть может и в самом деле не стоит звонить в милицию, - Иван Иванович замялся, но снова переборов себя сказал: - Давайте мы вам денег дадим... и оставим весь этот инцидент между нами.... Или... может, вы хотите, чего-то другого?
- Конечно, хочу! - улыбнувшись, сказал Пупкин. - Опубликуйте мой новый рассказ в следующем номере!