Этого парня бог бережет. Его зовут Никита Поздняков (на фото в светлой майке). А рядом в куртяке черном - Джо Линн Тернер. Для тех, кто не шарит в РОКЕ, поясняю - спеть рядом с этим парнем - это как чекисту пострелять из пистолета Дзержинского. Уж извините за сравнение. Это такой анекдот был в те еще 80-е годы 20-го века. О музыканте и ГэБэшнике, который сопровождал музыканта, охранял от вляния Запада. Так и было тогда, когда мы познакомились с Виктором Поздняковым, отцом Никтиты на одном из тупиков социализма.
Тогда мы строили БАМы, трубопроводы "Дружба" и другие стальные магистрали. Наш железнодорожный тупик находился в непосредственной близости от трубопровода "Уренгой-Помары-Ужгород". В эту ночь мы разгружали или буровую глину, или портланд-цемент. Вагонов пришло много, поэтому собрали экстренную сборную бригаду из всех товарищей стропалей и господ грузчиков нашего славного строительно-монтажного поезда. И был мороз. Градусов за 30. Поэтому одна смена грузила, вторая в это время курила.
Взойдя на очередной перекур я увидел возле банки-пепельницы листок со стихами. Точнее - это была "рыба" для песни - с пропущенными словами и ломаными строками. Типа кроссворд. Или "Поле Чудес", которое тогда вел еще живой Влад Листьев. Короче - я химическим карандашом заполнил все пробелы в "рыбе". И пошел опять на цемент. И только мы стали по точкам разбора, как в вагон ворвался здоровенный бородатый мужик и, потрясая истком заорал: "Кто это сделал?" "Ну я, а что?""Допиши еще куплет.""На следующем перекуре." И я дописал. И тТак начался творческий союз "Братья ПО" - ПОздняков-ПОрядин.
Трудно быть соавтором. У каждого свой ритм, своё прочтение, своя окраска интонациями звука. Каждый сам себе гений. получалась одна из десяти задумок.
Пока не вмешался Бог. Тот, который хранил Никиту Позднякова.
Произошло землетрясение в Ленинакане. Там, у бабушки, был трехлетний Никита. И Виктор со Светланой в тот же день улетели искать сына. Вернулись через неделю. Втроем. Дом, в котором жила бабушка Никиты, только потрескался. А воеруг было все размешано, как домино на столе в нашей бытовке. И ходили люди и пытались поднять доминошные стены. И выл прораб, который строил роддом, но часть цемента пропил, а в роддоме в день землетрясения была его жена. И теперь он только спраивал у Бога "Сын был бы? Дочь?"
Виктор рассказывал всё это на каждой репетиции группы "Интерфейс". Мы пили и слушали. Мы не писали музыку. Виктор просто не мог писать. Он напевал одну фразу "Ленинакан, Спитак, Кировакан"...
На третий день я принес на рептицию наброски поэмы "Тени Ленинакана". Просто ночью на тупике, стоя под холодными звездами, вдруг четко увидел эту ломаную линию разлома земной коры, как будто из-за этих звезд на меня поглядели миллионы непрожитых людских судеб.
И виктор отодвинул ногой ящик с водкой. Наш уже непьющий клавишник Ренат быстро затащил ящик за синтезатор и как обычно спросил - "начали?"
И они начали. "Ленинакан, Спитак, Кировакан" записали буквально влёт, можно сказать - на импровизации. Хотя - какая импровизация? ВСе ребята слышали голос трагедии. И каждый просто передавал своё понимание того, что непонятными мне музыкальными каракулями набрасывал Поздняков между строк моего машинописного текста. Слова оживали, ветер гулял над голым полем, вороны орали над городом-кладбищем...
В общем - альбом пошёл. Потом было много работы и у меня, и у Виктора, и у ребят. Группа - это не просто по нотам каждому своё. Это, как минимум, синтез нескольких соло. Но что рассказывать? Вы - не музыкант? Я тоже только слышу музыку. Нот нет.
Как из этих черных крючков получается мелодия - это что динозавру компьютер понять.
Но что-то даже я понял И потом было много совместных работ.
Один из магнитоальбомов хорошо пошел на "Маяке". Я представил его и на Киевском радио. Просто по дороге в отпуск зашел и отдал запись. Прослушали и пригласили на эфир. Что-то читал. Нигде потом не напечатанное. Точнее - написанное на каких-то клочьях в скверике за Бесарабским рынком, специально для прочтения перед залом. Потому что я панически боялся, что мои НАСТОЯЩИЕ вещи из глубины души вдруг отторгнут люди. А эти было не жалко. Кураж такой - нате этот мусор.
А потом я ехал в поезде из отпуска и чуть не плакал - зачем я выкинул в мусорку у входа на радио эти стихи после эфира? Какие там, наверное, были слова, раз люди ТАК ОТВЕЧАЮТ... Большой бумажный мешок. И полмешка - письма мне. Какое горе. Какое счастье.
Это был уже 1988 год. Я уже бросил тупик, работал в комсомоле, директором Молодежного творческого объединения. Должен был стать предпринимателем, директором молодежного кафе. Правда - странные люди крутились вокруг еще недостроенного кафе. Пришли как-то ко мне домой трое. Сказали - "вот эта девушка будет у тебя главным бухгалтером." Я не понял. И мой дом сгорел в день моего утверждения на должность общим собранием комсомольцев.
В общем - это уже началась перестройка, временами переходящая в перестрелку. А может быть я неправ. Может быть Бог помог мне не стать бизнесменом.
"Очищение огнем" - так задумчиво сказал глядя на пепелище дома моего Полковник Дробаха. Он учил меня хатха-йоге и рассказывал о некоторых опасностях на путях Дона Хуана. Но пути Полковника - это история Дня Рождения Маргариты Николаевны. А мы о другом пути.
Но... По всем путям, может быть, жизнь нашей семьи так и делится с тех пор на "до пожара" и "после пожара".
НАЧАЛО С НУЛЯ.
Я пошел на городское радио записывать нашу очередную работу с Поздняковым - "Афганские яблоки" - и остался там корреспондентом. Мы записали с Виктором еще неплохой 45-минутный телеальбом на Тюменском областном ТВ. Точнее - писал он с "Интерфейсом". Я как-то все больше уходил в революцию, или в контрреволюцию - чорт его знает, что сотворил советский народ с божьим даром не свободы, но равенства и братства?
Поздняков уехал с Севера. И правильно сделал. Москва не верит слезам, но музыке - верит.
Наш клавишник Ренат уехал на Кипр. Наш соло-гитарист Анатолий начал писать соло инструментальные альбомы. Вдруг оказалось, что нашей, как многие считали "местной" группе, есть своя цена. И немалая. Поздняков, как я слыхал по сплетням из музыкального бомонда, работал в проектах, Укупника, Лепса, кажется даже в конкурсе белорусских гимнов участвовал.
Я стал журналистом, но и поэзию не смог оставить - вышли в разных газетах и журналах более 200 стихов. Потом ушел из журналистики. И из литературы. еще лет на 10. Но это тоже отдельная история любви и ненависти. Когда не до песен.
....мир творчества тесен! В этом году мы снова встретились с Виктором Поздняковым. Пока только заочно, в инете.
Будем очень рады отывам на эту работу, советам, рекомендациям - да просто слову "за" и "против" - работа ведь продолжается. Текст кувшина я уже расширил, Виктор готовить "восточные колориты" в аранжировку.
Работаем!
чего и вам желаем, собратья по сообществу поющих сердец!
(на фото)