..и я проснулся, и действительно этого ничего не было. Никаких гангстеров в ангарах и миллионов в амбарах. Сон как сон, хотя сегодня по гороскопу ночь вещих снов, но какие предвестья в этом куске из обычного детектива? Разве что о том, что надо немного отодвинуть дальше от спального мешка два бревна костра ноди, чтоб не загореться от случайной искры. Но истома обессиливала, двигаться не хотелось. Тело спало.
Ручей пел свою негромкую соловьиную песенку. Его было хорошо слышно, потому что в этот предрассветный час море затихло, замерло, умерло. Так вечная Невеста-Жизнь ждет, затаив дыхание Жениха-Солнце. Красиво прозвучало, ты слышишь меня, Кентайр?
Он что-то очень невнятно пробормотал в ответ, о том, что все затихло, и волны не помогут ему вернуться в полосу прибоя, хотя бы, что он не успеет до утра уйти в безопасную глубину, что мне надо бы встать и бросить беспомощную раковину в воду.
- Ладно, ладно, вот только я проснусь по-настоящему, обрету своё славное преимущество в движении, а пока дай мне досмотреть новый красивый и яркий полусон! Девочка в платье из красных лепестков лилии ликорис едет на велосипеде по облакам. Облака, видимо, легли перед утром на берег моря. Но нет - туча чаек вокруг неё кружит с криком. И они пролетают и над, и под колесами велосипеда - а! - заметил крылья у девочки за спиной? Ты видишь её, Кентайр?
- Как же мне не видеть ангела моей смерти? - А-а-а -???!!! - на очень высокой ноте закричал Кентайр, и я проснулся по-настоящему, и мне в лицо кинулась чайка, и я отшатнулся, и небольшой сучок на теле старой сосны, на котором так удобно было держаться складкой спального мешка, и этот небольшой сучок со всей силой моего испуга ударил мне в пятый позвонок и я стал кентайром по-настоящему. То есть сразу потерял все преимущества движения. То есть повис на гвоздике боли, как кукла в каморке театра Карабаса-Барабаса.
И ничего не мог сделать, только глядел, как чайки рвут на куски моего друга...
Нет, так нельзя говорить.
Это же не люди на людей.
Правильно мне говорил Феликс, что я из прихлопнутого таракана делаю вселенскую трагедию.
Чайки кушали деликатесную глубоководную устрицу. Конечно, не так, как люди в парижском ресторане. Они толкались и дрались, переворачивали перламутровую тарелку, орали.
Их хозяйка, девочка с красными крыльями, сбросила своё платьице, и оно рассыпалось лепестками красных лилий ликорис по полянке. Я медленно выходил из болевого шока. Мне помогла новая боль - ветерок оживил костерок, и искорка попала на спальный мешок. Ожог ужалил меня в бедро, нога самопроизвольно дернулась, то есть мои руки и ноги были всё-таки более подвижны, чем мертвые кораллы, я был вроде старого дерева уже, старого, но живого.
Пошел мелкий дождичек. Капли потекли по моему лицу, словно слезы, которых у меня не было, потому что боль была где-то за пределами моих ощущений. И я сразу понял, что это и есть милость кентайра, что это он взял на себя и мою боль и мне просто надо вспомнить, как уходят кентайры и так же уйти из этого состояния полусмерти. Они ведь 50 миллионов лет уходят, умеют ведь. Или для них и это выход - улететь в клюве чайки?
,