Аннотация: Тяжеловесный, но шаловливый рассказ о маге, изображавшем психотерапевта. К сожалению, в жизни происходит как-то наоборот.
Когда-то арендатор офиса с табличкой «Дитмар Пфефферниппель. Психотерапевт» трудился в совсем иной обстановке. Мысль о смене антуража возникла у него не вдруг. До поры оккультизм притягивал искателей истины, и Дитмар находил вполне приятную, годную для его целей, компанию. Однако с середины двадцатого века тайные общества стали опасным развлечением обывателей. Триллеры со смаком живописали сексуальный разгул и ритуальные убийства. Среди адептов возникали самозваные наставники, которые трактовали слова мага так, что волосы вставали дыбом. Результатом для Дитмара, а заодно и для полиции, оказался затейливо разделанный труп в пентаграмме. Обыватели очередной раз укрепились в своих представлениях, а оккультист сменил имя, бежал в Россию и предался там бездействию в приятном положении иностранца. Здесь пути тайного знания вели в психиатрические диспансеры, и это почему-то успокаивало. Оставив практику, Дитмар обратился к библиотечным изысканиям и тихим удовольствиям.
Годы спустя над страной повеяло свободой. Человек в балахоне гремел цепями в морге, бритоголовые в оранжевом голосили на улицах, фанатики в белых простынях возвещали скорый конец мироздания, полуголые йоги грызли на Арбате стекло, сидя в позе лотоса. Называться одного поля ягодой с этими бесноватыми Дитмар побрезговал. А вот томики Фрейда, Юнга и Фромма, возникшие на книжных лотках, — это было чрезвычайно респектабельно. Монография, над которой теперь трудился Дитмар, собирая экспериментальный материал, должна была называться «Идеальный мир современного человека». Он рассчитывал, что научный труд произведет впечатление и на десяток тысяч новых коллег — психоаналитиков, — и на десяток тех, кого он звал коллегами издавна. Смысл книги зависел от знаний читателя.
Дама, сидевшая перед ним сейчас, была в том критическом возрасте, когда созерцание собственных бедер наносит ужасную и привычную душевную травму. Уже час Дитмар с кошачьим коварством задавал вопросы, но Лола — так звали клиентку — казалось, просто не видела стен осторожно выстраиваемого словесного лабиринта. Совершенно не похоже было, чтобы эта обаятельная особа испытывала те затруднения в сближении с людьми, на которые жаловалась. Дитмар плюнул на интервью и решил, что будет разбираться по ходу дела. Рано или поздно клиентка вынуждена будет уступить ему инициативу.
— Итак, Лола, — произнес Дитмар, — Давайте теперь сформулируем ваш запрос. Зачем вы пришли?
— Я не могу выйти замуж, — прямолинейно ответствовала клиентка.
— И как, по-вашему, я могу вам помочь?
— Если бы я знала, как мне можно помочь, то помогла себе сама. Вы так не считаете?
— Хорошо... Почему вы не можете выйти замуж?
Она видела себя сияющей великаншей среди невзрачных карликов. Это несовпадение масштабов и в самом деле исключало брак и любые близкие отношения с кем-либо. Настоящий психолог потратил бы на нее год и мог не добиться успеха. Но Дитмар для всех использовал один и тот же способ, очень быстрый, оригинальный и не общедоступный. Зачем приспосабливать человека к миру, если можно найти мир, где здешние его недостатки превратятся в таланты?
В стену с другой стороны вгрызся перфоратор, сбив с мысли — владельцы здания озаботились ремонтом. Этот звук напомнил ему о вечерней усталости, а за ней навалилась другая, копившаяся долгие годы — утомление от бездомности, одиночества и бесплодных размышлениям. «А может, бросить эти поиски?», — тоскливо подумал Дитмар, — «Прожить нормальную человеческую жизнь с глупой сварливой женой и по-человечески умереть. Может, правду говорят церковники, и дорога в рай лежит через веру, покаяние и смерть? А научная добросовестность… Сделала ли она меня счастливым?». Давно усыпленная жажда человеческого тепла настойчиво потребовала удовлетворения именно сейчас.
— Лола, — бархатисто произнес он и зашелся в незримой панике от следующей фразы, — давайте сейчас закончим на этом и встретимся завтра вечером, — пауза, — за бокалом старого вина.
Женщина оцепенела от странного скачка в разговоре, но, помедлив, глубоко вдохнула и подалась к нему . Какую бы неуместную чушь не нес маг, очарование — его профессия.
Дитмар вдавил ногти в виски, обругал себя за слабость и пробормотал формулу на древнееврейском. Скелет кота, украшавший его стол, оброс лоснящейся шерстью, сверкнул глазами и превратился в упитанного черного усача. Кот, подаренный австрийским коллегой, был одновременно жив и мертв — его текущее состояние зависело от того, в каком мире он в этот момент находился. До кота миньоном у Дитмара служил до тошноты надоедливый, хотя и занятных магических свойств черный пудель, которого маг не без облегчения сбагрил другому коллеге — из Гейдельбергского университета.
Перфоратор вновь врезался в стену с совершенно тем же звуком и подтвердил правильность перемещения. Вселенная, где теперь оказался Дитмар, отличалась от покинутой тем, что те же события происходили в ней на несколько секунд позже. Миры со смещенным временем маг уже много лет использовал для шлифовки собственных действий, убегая от ошибок и каждый раз добиваясь идеальной, отточенной последовательности шагов. Логических противоречий в оставленном мире опасаться не следовало. Каждому взрослому человеку известно, что волшебство и волшебники суть вымысел. Они изначально не существуют, а значит, не могут исчезнуть. Та Лола, от которой сбежал Дитмар, благополучно выйдет замуж за воображаемого респектабельного иностранца, родит ему наполовину реальных детей, а те — внуков. Она состарится и умрет счастливой, положив начало роду полуиллюзорных людей. И в этом нет ничего странного — мир, каким его видят люди, вообще наполовину выдумка.
Теперь желания Лолы, тайные и явные, должны привести ее туда, где она обретет счастье. У этого личного рая должна быть хотя бы одна черта, свойственная вселенной истинного блаженства, Эдемскому саду, который Дитмар пытается описать в своей работе, собирая знания малыми крохами. Если ему удастся найти все верные приметы рая, затерянного среди бесконечных вселенных, то путь в него при жизни будет открыт для каждого.
— Давайте попробуем поработать, — сказал маг.
Обычную преамбулу о том, что этот метод зовется символдрамой и не имеет ничего общего с гипнозом, Дитмар пропустил. Только что допущенная слабость напугала его, и на всякий случай он решил говорить поменьше.
— Сейчас вы закроете глаза, а я буду говорить вам, что вы должны увидеть и почувствовать. Примите удобную позу, сделайте глубокий вдох и выдох...
Некоторое время он указывал Лоле части тела, на которых она попеременно должна была концентрировать внимание, до тех пор пока не расслабится и уйдет в себя.
— Представьте себе, что перед вами луг, — произнес Дитмар и воспарил бесплотным духом над головой женщины. Она уже стояла обнаженной посреди цветущего луга, который был отнюдь не воображаемым. Скелет кота рыскал меж высоких трав в поисках призраков птиц и полевок.
— Что вы видите? Опишите.
— Мужчину.
Дитмар почувствовал как теряет бестелесность и сгущается в нагого красавца-бородача, оказавшегося, судя по всему, главным элементом лолиной идиллии. Этого не должно было происходить — наблюдатель видит, слышит и говорит, но не бывает частью происходящего. Он попытался выскользнуть из не своей волей обретенного тела и раствориться в воздухе, но тело держало крепче, чем его собственное. В своем новом воплощении маг двинулся к женщине. Ноги сами понесли его к Лоле, а руки обняли ее, огладив по обнаженным плечам.
— Что же ты не хотел жениться по-хорошему, глупенький?
Это было сказано с материнской нежностью. Худшим было то, что он не чувствовал никакого насилия, которому смог бы сопротивляться. Все происходило против его воли, но в соответствии с его желаниями. Оставалось лишь наблюдать поцелуй и последовавшие за ним ласки, а затем лечь в душистую траву. Испытывая одновременно счастье и отчаяние, он ощущал, как погружается в женщину, оседлавшую его и на глазах вырастающую в великаншу, похожую на грузных богинь неолита. Волнообразные движения раз за разом проталкивали его внутрь жаркого тела. Сначала таз и ноги, затем живот, грудь, и вот уже сосущая чернота укрывает его целиком. Он проживает жизнь, вывернутую наизнанку, уменьшается до размеров подростка, ребенка, плода, сжимается в точку.
Лола открыла глаза в опустевшем кабинете и некоторое время приходила в себя. Одежда висела на помолодевшем теле мешком, юбку, когда она поднялась с кресла, пришлось поддерживать рукой, чтоб не упала. Танцующей походкой проходя мимо бородача в спецовке, буравившего стену перфоратором, Лола ущипнула его за ягодицу и радостно подивилась собственному озорству. Тот вздрогнул как от ожога и выронил инструмент. Впереди была долгая, длиной не в один человеческий век, юность. Нечасто удается найти того, кто живет много дольше, чем положено человеку. Еще реже удается обхитрить его и высосать прожитые годы, обратив их в собственное будущее. Когда-нибудь она убьет последнего из них, но это будет нескоро. И потом, теперь она слишком легкомысленна, чтоб об этом тревожиться.