Да, когда-то у меня была Мать. Я не могу ничего сказать о ней, по тому, что ее слишком быстро забрал Город. Он не жалеет никого, а мать была слаба, после моих родов, ценой своей жизни она дала шанс мне. Она могла просто убить меня еще в чреве. Так поступило бы большинство людей на ее месте, но не она. Узкие улочки, лишенные неба мрачными высотками. Никогда не проносился здесь ветер, и низины наполнены густым смогом. Те бродяги кому удавалось подобрать старые фильтры, продлевали свою жизнь на пару лет. Другим везло больше, и они заканчивали свои муки куда быстрее.
Иногда мы видели солнце - мутный блик в окнах этаже на 30. Крайне редко лучи проникали ко дну. Его свет вызывал скорее отвращение, нежели радость, глаза, привыкшие к мутной тени, не могли выдержать напор резкого, режущего глаз света. Старики уходили в подвалы, многие прятались под навесами, которые все равно не могли спасти от излишек радиации, но это быстро кончалось, и жизнь снова текла своим чередом.
После этого в городе оказывалось множество трупов, и Верхние, что бы избежать распространения болезней выжигали кварталы напалмом. Во время одной из таких зачисток, мать не смогла укрыться в подвальном бараке. Собственно, пожалуй, на этом ее история и заканчивается.
Город не помнит ее, она не нарушала его мрачного спокойствия, а значит, не достойна памяти.