Аннотация: Если вы спросите, хорош ли этот мир, большинство ответит - хорош. Потому что, несмотря на то, в каком пространстве ты находишься, и какая роль тебе досталась... Кем быть - решаешь только ты сам.
Олеся Пыж
Убить дракона
А если вы спросите, хорош ли этот мир, большинство вам ответит - вполне хорош. Да вот хотя бы тем, что у каждого здесь есть своё место. По крайней мере, в рабочее время - с девяти утра до шести вечера.
Место в жизни и роль человека даются ему свыше в день семнадцатого рождения и остается с ним навсегда. Как некое условие - не как приговор.
В Первом Пространстве - можешь быть кем угодно. Но на службе, после запуска Второго Пространства - уж изволь. Играй по правилам своей роли, выполняй предназначение, будь профессионалом и зарабатывай деньги. А их уж трать в любом Пространстве, как тебе заблагорассудится.
Главное - постарайся получить удовольствие от своей работы: есть и такие, кто умудряется погрязнуть в рутине даже в таком прекрасном двупространственном мире.
Шестнадцатилетний Фай этой рутины очень боялся и был уверен, что, если ему выпадет какой-нибудь "сапожник" или "пастух", он непременно сиганет с вышки или - чтобы уж наверняка - с телевизионной башни, а лучше так и вообще с башни подачи Пространства. Хотя, не сиганет, конечно же, потому что не дурак и родителей своих жалеет и любит. Да и кто его, по правде сказать, к башням-то подпустит? Не сиганет, конечно, но вот на странице своей в соцсетях обязательно напишет, что то самое распределяющее "свыше" - говно, а потом вступит в группу "Мы плюём на Второе Пространство". Правда, через месяц наверняка остынет и будет себе спокойно работать сапожником или пастухом.
Сам-то он, конечно, мечтал стать магом. Или наездником на грифоне. Да даже на тролля он был согласен - главное, чтоб приключений и прибыли было побольше.
Фай впервые проснулся семнадцатилетним... и понял свое новообретённое место во Втором Пространстве. Ему не суждено было стать ни магом, ни наездником на грифоне, ни троллем.
Фаю выпала такая роль... Такая... что одноклассники точно обзавидуются. Даже Санко, которому недавно достался "пират".
...
Фай всегда старался приезжать на работу пораньше, чтобы не толкаться ни с кем в узком коридоре пропускного пункта, и чтобы никто не видел, как глупо он получился на фотографии пропуска. Чтобы пройтись по холлу с зеркальными потолками не спеша и вытянуть из автомата пластиковую чашечку кофе. Чтобы никого не оказалось в лифте и не пришлось бы неловко молчать, делая вид, что увлечён телефоном и меж тем лишь листая, как дурак, рабочее меню.
Сегодня ему не повезло: Фай задержался и попал в предсменнопространственный час пик. Застрял на входе оттого, что заело пропуск, и создал очередь - убегал из холла, позабыв про кофе, да ещё и оказался в лифте наедине с красавицей из отдела охотников на вампиров, что был этажом выше. Фай выскочил из лифта красный, как шарфик на шее у охотницы - он был ещё совсем мальчишка, и ему пока тяжело давались эти короткие лифтовые влюбленности.
Но главной причиной его стремления пораньше приходить на работу была раздевалка... Ну не любил он облачаться в рабочий свой костюм на глазах у сослуживцев. Фай был хил, бел и за время службы не получил ещё ни одного шрама - то есть, никакого наглядного подтверждения трудового статуса.
Но сегодня, как уже было сказано, ему не повезло. Он забежал в раздевалку, когда остальные его коллеги уже прикрыли свои шрамы новенькими клепанными доспехами, а значит ему, белокожему, гарантировано дополнительное внимание, пока он будет облачаться в свой стандартный кожаный бронькостюм без клёвого железного наплечника в виде драконьей головы, на который он всё никак не настреляет.
- Да это ерунда, ты вот что послушай...
Фай осторожно закрыл за собой дверь и решил применить навык бесшумного шага, чтобы незаметно добраться до своего шкафчика, надеясь, что и шорох одежды раствориться в этих обыденных утренних разговорах.
- Мою-то вчера в старшие ученицы взяли. Какой-то крупный чародей из северного округа. Говорит, дельный. На подготовке кадров повёрнутый. Профессионал.
- Смотри кабы этот дельный профессионал не отчародеил её где-нибудь на расстеленных свитках. В Алмазную Гильдию Магов знамо как попадают.
- Клянусь, не будь ты моим братом по оружию, Гаарш... О! Кто пришел.
Фай встрепенулся. Дверца шкафчика, как он и боялся, скрипнула слишком громко.
- Я уже думал, сударь, вы во Второе Пространство решили в труселях перенестись. Или в чем ты там спишь? В пижамке?
Фай потянул вверх футболку, не желая смотреть на нагловатое румяное лицо "товарища по оружию", которому сейчас и товарищи, и оружие были, кажется, по боку - он был влюблен и всесилен. Да к тому же крепок физически и рукаст. Его звали Туртень, и он одним мизинцем умел натянуть тетиву самого тугого лука.
- Ага. В пижамке. Розовой. И с плюшевым зайкой вместо оружия, - поддал Гаарш. Этот язвила с горбатым носом вообще любил поддавать. Да так, что порой окружающим до чесотки в руках хотелось наподдать ему. Фай не исключал возможности, что нос у Гаарша горбатый - потому что ломанный. И не раз.
Они с Туртнем перекинулись ещё парочкой колких фраз. Фай вздохнул и вынырнул наконец из футболки:
- Я не проспал. Пробки.
- Ага. Пробки, - Гаарш сунул свой горбатый нос в щель между дверцей и шкафчиком, Фай едва удержался, чтобы ничего не прищемить совершенно случайно. - Ты же на метро катаешься. Я видал, как ты из-под земли вылазил, бледнявый, как нечисть.
- Нет, серьезно? - уложил большой и круглый свой локоть на уголок дверцы Туртень. - Это ты сколько уже с нами бегаешь? Года два? И все машину себе не купишь? Знаешь, при нашей должности и на метро... Несерьезно как-то.
Фай вспомнил, что скоро ему придется колесить ещё и на электричке, хмуро выудил из шкафчика простенький бронькостюм новичка с двухлетним стажем и невзначай подтолкнул жестяную дверцу коленом. Круглый локоть Туртня скатился вниз, да и весь он качнулся будто бы в порыве досадливого непонимания:
- Нет, серьезно! Так ведь и девчонки на тебя смотреть не станут. Вот у тебя девчонка есть? Подружка-то? Сколько тебе? Семнадцать?
- Восемнадцать.
- Во-о-о.
- И девственник, поди, оголтелый, - как всегда поддал Гаарш, к сожалению вовремя успевший выдернуть из щели свой нос. - Хотя... с его-то слабым прицелом и умением стрелять, может, оно токма к лучшему.
- Отвалите, а?
Оба неугомонных братьев по оружию переглянулись, растянули ухмылки и засюсюкали издевательски:
- А чего это мы таким тоном со старшими-то заговорили?
- Нашёлся кентавр резвость свою показывать. Копытом он тут, понимашь, бьёт.
- Ничего я не бью, - буркнул Фай, забираясь в свой коричневый доспех, как в нору.
- Ты, чтоб с нами так разговаривать, - сказал Туртень, - сначала по-нормальному одним из нас стань. Ты ведь даже маску охотника ещё не заработал.
- Ага, - ожидаемо подхватил Гаарш. - Скока раз ты за эти два года в цель попал? В хвост там, в лапу? Да хоть куда-нибудь?
Фай весь сжался под доспехом. Тот вдруг показался ему сверх меры большим и тяжелым. Становилось трудно дышать, но вылезать из норы не хотелось: снаружи его ждали несмолкаемые товарищи.
- Только в кроликов полевых стрелять и мастер, а как до дела доходит...
- Туртень, Гаарш, отстаньте уже от парня.
Услышав низкий голос, Фай наконец высунулся на свет, вытянув шею, но тут вжал голову в плечи. Ему хотелось его услышать, и вместе с тем услышать его он боялся.
Иньяш - самый старший в группе и, по сути, командир их маленького боевого отряда из пяти человек - всегда вмешивался в последний миг и защищал его. А потом смотрел долго и пронзительно разочарованным взглядом. И этот взгляд умел говорить вещи куда обиднее тех, что водились на языках Туртня и Гаарша. Не только ушами - всем телом, всем разумом Фай слышал чёткое: "Пользы от тебя никакой. Одни хлопоты".
Фай никогда не выдерживал этого взгляда. Не выдержал и сейчас - отвернулся и занялся джинсами. Товарищи-обидчики, наверное, хотели напоследок сказать ещё кое-что, но Иньяш опередил их:
- Если нечем заняться, сходите за стрелами. С сегодняшнего дня их ежедневную норму повысили на три штуки.
Гаарш потряс головой:
- Ну зашибись теперь. Прям чую, как моя жизнь резко переменилась.
- И ещё - отныне указывать в отчетах, сколько из них было использовано, утеряно или сломалось - не обязательно.
- А вот это - аллилуйя.
- Я могу! - Фай ринулся вперед, как ужаленный. - Я могу сходить за стелами, Иньяш! Или бланки отчетов новые на базе взять!
Гаарш и Туртень уставились на него во все глаза. Иньяш же оглядел с ног до головы, точно оценивая. Фай отдышался. Чтобы в следующий же момент и вовсе позабыть, как дышать, потому что Иньяш опустил веки и сказал со строгой снисходительностью:
- Фай. Надень сначала подштанники.
Взгляд Фая упал, как камень в воду. Он увидел свои неприкрытые тощие ноги с жалким цыплячьим пушком ниже острых коленок и, скрутив стыдливость в тугую пружину, одним махом отпрыгнул обратно за дверцу шкафчика.
По дрожащим губам и плечам торжествующих коллег-насмешников ясно было, что их просто разрывает изнутри, но они сдерживают гром своего хохота из-за уважения к старшим, за которое они тут так ратуют. Старший, впрочем, и на них посмотрел со всей суровостью - Туртень и Гаарш вытянулись, как две тетивы под жесткими пальцами мастера, и направились к выходу, заняв себя новой темой:
- А я тебе говорил уже, моя-то вчера...
- Опять ты про "свою-то" "тогда-то"!
- Ну а что? Ты же про свою не рассказываешь.
- А ты про свою - стока, что скоро я начну беспокоиться, не собрался ли дружище Туртень жениться.
- А вот и женюсь!
- Ну, здрав будь. С женой-то ведьмой...
- Ой, вот чья бы кобыла да выла!
Дверь за ними закрылась, и что-то тихонько скрипнуло. Это, наверное, табличка с той стороны снова соскочила с болтика.
- Поторопись, Фай, - сказал Иньяш деревянным голосом. - Собираемся на балконе.
Фай поторопился, оделся, рукой пригладил волосы, тяпнул лук и наконец выскочил из раздевалки - из этого царства носочного духа, запаха поношенной кожи и утренних унижений. Вновь скрипуче царапнула дверь соскочившая с болтика табличка.
Фай привычным, уже автоматическим движением поправил её и непроизвольно в который раз прочитал табличную надпись. "Раздевальня "М", отдел "Охотники на драконов".
...
Для их маленького охотничьего отряда балкон - был любимым местом встречи со Вторым Пространством.
Фай взялся за перила, похожие на металлические большие спички - с такими же кругляшками на конце. Сейчас он не замечал ни разговоров Туртня и Гаарша, ни строгого взгляда Иньяша - Фай смотрел, как курит... она.
Она была единственной в их отряде женщиной и единственной, кто не снимал маску охотника на драконов даже во время обеда, когда организовывалась стоянка, разжигался костёр и наступали сорок пять минут негласного "чайного перемирия".
А сейчас она курила, приподняв маску всего на чуть-чуть. Но этого чуть-чуть Фаю вполне хватило, чтобы разглядеть, какие красивые у неё губы. От них его смог отвлечь лишь механический голос свыше:
- Сотрудникам всех подразделений: будьте внимательны. До погружения во Второе Пространство осталось десять, девять, восемь, семь...
Фай взволнованно мотнул головой, постарался позабыть о губах и о влажном сигаретном бычке, упавшем в приделанную к перилам консервную банку, заменяющую пепельницу. Он на мгновение закрыл глаза и приступил к своему каждодневному ритуалу. Ему нравилось это: бесшумно выдохнуть, выгнав из лёгких весь воздух - всё ранее втянутое носом и проглоченное дыхание мегаполиса... Затем, не дыша, смотреть, как смазывается мир: как на первый бетонно-стеклянный слой накладывается второй - слой душистой хвои, соломы и черепичных крыш... И только после того, как пропадал последний небоскрёб, превратившись в снежноголовый горный пик, а на месте указателя метро вырастал деревянный дорожный столб с ёжиком направительных стрелочек, Фай делал глубокий до самых пяток вдох. Наполнялся здешним воздухом, впускал в себя и приветствовал Второе Пространство.
- Сегодня пойдем к сыпучим оврагам, - сказал Иньяш, глядя в сторону предстоящего пути и опираясь руками о грубоватую каменную кладку, которой стали перила; теперь они находились не на балконе, а на крепостной стене. - Предвосхищая все вопросы и возражения, скажу: там видели рогача.
- Рогача?! - ожидаемо оживились Гаарш и Туртень, единственная среди них женщина молча проверила, хорошо ли прикреплен к овалу маски плотный, не пропускающий на свободу даже маленький локон волос, капюшон, Фай увидел, как пробежались по материи, а потом и зачем-то потрогали оперение стрел ловкие пальцы в перчатках.
Туртень продолжил одухотворённо:
- Серьёзно рогач?! Он же по нынешним расценкам четыре месячные зарплаты стоит!
- Если чистыми, - сказал Иньяш, и это были последние слова, необходимые для того, чтобы те двое сорвались с места и поскакали к оврагам, как два ребятёнка к фургончику мороженщика.
Женщина с красивыми губами, что сейчас надёжно были спрятаны за маской, отправилась вслед за ними, молча и ровно. И не важно, что там их ждет целый рогач... Таким же шагом она патрулировала деревни или взбиралась на гору для наблюдения за небом. Всю работу выполняла молча и ровно. Охота на драконов была для неё таким же ремеслом, как для мастера обстругивание лука.
Фаю нравился её подход и её молчаливость. И её походка Фаю тоже нравилась: он постоял немного на месте и пропустил их с Иньяшем вперёд.
...
Теперь он понял, почему овраги эти назывались сыпучими. Почва здесь размякла и слипалась не намертво, а скользкими какими-то комьями. И нужно же было ему на бегу засмотреться на блестящее черное драконье брюхо, чтобы навернуться в самом неподходящем месте и прокатиться вниз на своём тоже вмиг почерневшем пузе, прорыв подбородком целую траншею и едва успев ухватиться за щетину сухого кустарника прямо перед скатом со следующего овражьего порога.
Отплевываясь, поднялся на колени, языком посчитал зубы и обрадовался: вроде бы все на месте. Вытряхивая из волос комья глины, решил осмотреться, боясь встретиться с вечно разочарованным взглядом главного Иньяша и прижух, когда встретился с совсем чужими, тёмными, внимательными глазами.
Дракон смотрел на Фая. Фай смотрел на дракона.
Дракон был огромен - месил когтистыми лапами мокрое, чавкающее дно оврага, и голова его, коронованная двумя золотыми рогами, вырастала будто бы из земли, покачиваясь на крепкой шее, как на стебле. А Фай был мелок и жалок. Он впервые оказался с крылатым чудищем так близко, что мог разглядеть в его глазах себя - грязного, ничтожного, растерявшего в падении почти все свои стрелы и думающего даже не о нелепой своей кончине, а о том, как бы перед кончиной этой не напузырить себе в штаны.
- Стреляй, дюпель! - донеслось откуда-то, то ли сзади, то ли сверху: Фай не разобрал. Так же, как не разобрал, кто именно призывает его к оружию.
Делая над собой усилие, ломая в пальцах будто бы успевшую закостенеть глину, Фай нащупал колчан. Стрела показалась ему толстой, как скалка.
Рогач настороженно проследил за движением и оскалился. Фая обдало горячим дыханием - просто горячим, без запаха тухлятины и брызжущей слюны. Он увидел два ряда крепких драконьих зубов, два острых клыка и на каждом поместилось бы по нанизанной человеческой голове.
Фай поднял ладони, выпустил из пальцев стрелу:
- Не-не-не... Извини.
Дракон отстранил голову, словно в замешательстве. Видно, иные охотники никогда не пытались с ним разговаривать.
- Я сейчас встану и уйду, ладно? - Фай сам не понимал, на что он надеется и почему до сих пор жив. Не опуская ладоней, он не спеша поднялся на одну ногу.
Рогач фыркнул, видимо, не ожидая от скорой жертвы такой наглости. Крылья его выпрямились, как складки растянутой гармони. Он занёс лапу и с силой опустил её не на голову зажмурившегося Фая, как тот ожидал, а рядом, подмяв кустарник и молодое деревце. Фай снова грохнулся на оба колена и распахнул глаза: понял вдруг, что тот не прихлопнуть его хочет, а просто вскарабкаться вверх по оврагу.
- Слушай, не надо, - сам не зная зачем, сказал Фай. - Там, наверху, наши.
Дракон фыркнул вновь, мол, что мне ваши? На себя вон посмотри.
И вот тут-то посыпались стрелы. Охотники спустились, получив позиции для успешных выстрелов, но с первого раза никто не попал в цель - дракон оказался большой, но вертлявый.
Фай же даже предпринять ничего не успел - получил толчок в спину и во второй раз покатился по оврагу вниз, как со снежной горки. Правда, теперь катился он не один: его брат, нет, сестра по оружию скользила вслед за ним ловко, будто на невидимом сноуборде, лишь пару раз не удержавшись и прокатываясь на боку. И почти что все время над головами у них не было неба, а была драконья шея, драконье брюхо, драконий хвост и драконьи лапы, уже не касающиеся земли. Рогач взлетел, почти не отталкиваясь, и потащил за собой что-то со дна оврага. Огромный сундук был зажат в когтях. Роняя ошметки почвы, врезался в земляной порог и взрыл то место, где недавно стоял на коленях Фай. Вниз полетели комья и камни.
Фай вскочил, проводил взглядом упущенного рогача и проговорил тихо, скрипя землёй на зубах:
- Он за сокровищем сюда прилетал. Не за человечиной...
Потом, чуть успокоив сердце, обвёл взглядом взрыхлённый овраг, нашёл чертыхающихся, но целых Гаарша и Туртня, увидел Иньяша, глядящего на них с верхнего обрыва, и услышал наконец, как отряхивается от налипшей грязи его спасительница:
- С-спасибо... вам. Он бы меня, наверное, сундуком зашиб... Вы не ранены?
Она отвернулась, чтобы поправить съехавшую от стремительного схождения маску и только махнула ему рукой.
И это стало лучшим моментом за весь рабочий день. Это и ещё, возможно, тот долгий внимательный взгляд дракона...
Потом всё было куда хуже - взбучка от главного, насмешки товарищей, грязюка, плохо вытряхиваемая из-за шиворота, плохорегулируемый душ, глина в ушах.
И тоска по маске настоящего охотника, которую ему, похоже, и в жизни не суждено заработать.
...
В общем, работал он плохо - приходилось подрабатывать чёрте кем и чёрте где. И возвращаться домой чёрте когда не на метро даже, а на последней электричке.
Тем поздним вечером был дождь. Даже не был, а шуровал, как очумелый. Крупные частые капли отскакивали от прибывающего поезда, и весь он, казалось, был запакован в оболочку искристых брызг. Словно находился под водянистым напряжением. Вслед за поездом тянулась дорожка из света - на мокром асфальте отражались квадратики желтых окон.
Электричка остановилась, выпустив из полого своего панциря обычных людей - недавно вампиров, воинов, фавнов, а теперь официантов, программистов, ди-джеев, хороших и не очень семьянинов. Обычных людей.
Не очень-то и промокший Фай как можно быстрее заскочил в третий вагон. Окунулся в вагонный уют, услышал колыбель постукивающих рельсов. Занялся усталым поиском комфортного места.
Вагон выглядел так, будто в нем прокатилась орава школьников, ехавших с пляжа. То ли окна здесь закрыли поздновато, то ли пассажиры попадались вымокшие до нитки и взявшие за привычку кидать свои мокрые вещи и зонты рядом с собой на сидушки... В любом случае, народу на последнем рейсе, как он и предполагал, было совсем немного, а комфортное сухое место выискалось только одно. Как раз напротив одиноко сидящей пассажирки.
Фай не стал её даже бегло рассматривать - едва приземлившись, уткнулся носом в окно, надеясь, что не выглядит подозрительным и сможет без неловких запинок объяснить свой выбор места, если та вдруг спросит.
Пассажирка ничего не спросила. Яркими короткими мазками облизывали стекло фонари. А потом вдруг настал тоннель. За окном разом сделалось темно и, как на черном полотне, в темноте этой проявилось её лицо - тусклое зеркальное отражение.
Он не оцепенел и не ослеп от её красоты, но перестал слышать, как бьются о рельсы колеса и как шумит истерично пойманный в тоннеле ветер. Он не вытерпел и двух секунд, ему стало мало отражения, и он повернулся к ней, как загипнотизированный тушканчик к змею. Посмотрел на неё прямо и на удивление беззастенчиво.
Фай увидел в ней необычайное смешение. Она была молода, но не как девчонки из его класса. Но и замыленной зрелости в ней тоже не было. Скорее, она обладала взрослой молодостью. Или молодой взрослостью, он не знал, как это точно сказать.
Это не определенное им свойство было заметно в полуопущенных её веках, в как-то по особенному лежащем у неё на плече локону чёрных волос. Но не просто чёрных, как уголь или как ночь, а черных, как печатные чернила в книжках. А ещё в её пальцах с короткими закругленными ногтями без всякой там краски. И в том, как она держит ими книгу.
Фай уже и название хотел прочитать, но напоролся на такой же прямой, беззастенчивый взгляд, и его собственная беззастенчивость вмиг куда-то испарилась. Он отвел глаза очень резко и очень по-глупому. Уставился в окно, будто там творилось какое-то невероятное шоу.
Поезд с жужжанием вырвался из тоннеля. В глаза ему ударил свет очередного безжалостного фонаря, и Фай отвернулся, зажмурившись на короткое мгновение. Потом открыл глаза, но взгляда не поднял. На соседнем сидении, рядом с женщиной лежала лилия - живая, одинокая и цветущая, а позади неё пристроен был зонтик. Синий, длинный и сложенный. С острого носа его капало, будто он болел. Да, его хозяйка из тех, кто кладет мокрые вещи на сидушку.
Что-то тихонько щёлкнуло, коротко вспыхнуло. Резко запахло дымом. Фай вскинул голову.
- Ты не против? - чуть растерянно спросила пассажирка, отведя сигарету от губ.
Фай быстро мотнул головой. Голос у женщины тоже был как дым. Обволакивающий какой-то.
- Можно окно открыть.
- Да ничего, - сказал Фай. - Нормально.
Она отвернулась в противоположную от окна сторону, чтобы не пускать дым сговорчивому мальчишке в лицо.
Он долго смотрел, как она курит. И как едва заметно вытягиваются её красивые губы, когда она выдыхает. Когда от сигареты осталась половина, Фай всё же решился:
- Простите. Мы с вами не знакомы случайно?
Она посмотрела в его лицо по-новому. В собственном её лице не отразилось ни удивления, ни пытки вспоминания. Она повела плечом под лёгкой накидкой, сбросила пепел в вырез пепельницы на ручке и вновь повернулась вслед её уходящему дыму:
- Кто знает. Мы живем в двух Пространствах. И оба огромные.
Она улыбнулась. Не ему - просто в пространство, а Фай всё равно смутился, как маленький. Разозлился на себя и отвернулся опять к окну. Там, за слоем стекла, подсвеченные фонарями, блестели орошенные дождем листья деревьев. Как влажные глаза речных варанов.
Пассажирка потушила окурок. Подняла книгу, все это время домиком лежащую у нее на коленях в распахнутом состоянии, и продолжила чтение. Фай быстрым взглядом пробежался по словам на обложке и удивился названию.
"Убить дракона. Основные приёмы драконоборцев".
- Ого... - вырвалось у Фая.
- Что?
- Да так... Просто я тоже охотником на драконов работаю.
Протяжно лязгнули тормоза. Его собеседницу качнуло к нему навстречу, а его самого вжало в спинку сидения. Поезд остановился, и стало тихо, как у дракона в брюхе.
- О, правда? - не прекращала смотреть на него поверх книги пассажирка и, стало быть, коллега; её выдал заинтересованный и почему-то чуть-чуть насмешливый взгляд.
Наверное, не поверила, что такой мальчишка как он мог получить роль грозы драконов. А уж тем более справляться с ней. Фай не стал вдаваться в подробности, но сказал горячо и по-честному:
- Правда! Я рогача сегодня видел так же близко, как вас сейчас!
Объявили следующую станцию, и поезд двинулся вновь. Их снова качнуло. Замелькали фонари.
Она долго молчала, будто бы ожидая чего-то, но, не дождавшись, спросила всё же:
- Ну видел ты его, а потом?
- Потом?
- Потом ведь что-то было, правда? Или ты на него смотрел только?
- Ну, ещё разговаривал... - неуверенно потёр шею Фай, а потом встрепенулся: его собеседница коротко, но звонко рассмеялась, прикрываясь распахнутой книгой.
Фаю стало обидно. Не из-за такой её реакции, а потому, что он так и не увидел, как она смеётся.
- Выдвиньте столик, - сказал он, пряча свою мимолетную обиду за небрежным тоном. - Книгу на него положите. Вам так удобнее будет.
- Он выдвигается? - изумленно моргнула женщина напротив, тут же позабыв о смехе.
Теперь пришла очередь Фая, и он, смеясь, показал всю свою осведомленность в вагонном устройстве и всё мастерство по выдвижению столиков.
Стол вырос из стены и разложился между ними - узенький, гладкий, с круглыми прорезями под чашки и целым узором налепленных жвачек под столешницей.
Она положила на него книгу и убедилась, что так действительно удобнее:
- Спасибо.
- Да ладно, - сказал Фай, отмахнувшись, а у самого-то нос задрался так высоко и вырисовал в воздухе такую фигуру, что, казалось, вот-вот станет длиннее и примется расти и расти, пока не проткнет оконное стекло.
Женщина напротив улыбнулась и опустила глаза.
К стеклу липли любопытные круглые капли и замирали - не скатывались, ловили свет города и наполняли им своё прозрачное брюшко.
Фай смотрел сквозь них на наступающую ночь. Фаю было спокойно и хорошо.
- Знаешь, - сказала незнакомка после нескольких станций безгласной тишины, - в драконов лучше стрелять, чем с ними разговаривать... Продуктивнее получается.
Фай обрадовался её голосу. Так обрадовался, что даже решился непринужденно шутить:
- Это так в книжке написано?
Незнакомка шутки не поддержала, смотрела вниз - в книгу. За опущенными её веками не было видно ни глаз, ни взгляда. И создалось ощущение, что на лице у неё появилась фирменная, скрывающая все эмоции, маска охотника на драконов:
- В следующий раз - стреляй, не мешкай.
- А вы из какого округа? - спросил Фай.
- Я к тому, что попадись тебе нормальный дракон, тебя бы уже не было на свете. Задушевной беседой дракона не одолеть.
- Понимаю, - нехотя проговорил Фай, чувствуя себя отчитанным учеником, но решил сохранить шутливый тон до конца. - Да даже, если и одолеть, - я бы всё равно не сумел. Из меня плохой собеседник.
- А, по-моему, ничего, - сказала незнакомка, и они замолчали.
У Фая покраснели уши. И ему больше не захотелось шутить. Виновница всего этого одарила его быстрым взглядом, наверное, просто для того, чтобы оценить реакцию, и вернулась к чтению.
Дождь закончился. Фонари и станции продолжались. Фай насчитал двенадцать. А ещё насчитал двадцать девять перевернутых страниц. Три щелчка зажигалки и два серебряных колечка на фильтре дамской сигареты.
А потом ночные фонари приволокли по железной дороге его собственную остановку. Фай робко посмотрел на случайную спутницу в последний раз.
Потом встал, легонько поклонился, как и положено при прощании с незнакомыми людьми взрослее кланяющегося, и вышел из уютного поезда. Не проронив больше ни слова, только повторяя мысленно: "да уж, хорош собеседник".
Поезд за его спиной тронулся. В последний момент он не выдержал и обернулся в надежде увидеть, что она смотрит из окна ему вслед.
Но она не смотрела.
...
Ночью Фай отчего-то неважно спал и стоял вместе со своей группой на балконе, пошатываясь, щурясь и вытерпливая насмешки Туртня и Гаарша насчет "весёленькой ночки".
До мига, когда балкон их превратится в крепостную стену, а консервная банка-пепельница сольётся с камнем, оставалось не более пяти минут. И эту пятиминутку перед погружением во Второе Пространство единственная в их отряде женщина посвящала своей сигарете. И даже сонный Фай моментально взбодрился, когда разглядел два серебряных колечка, украшающих фильтр.
- Простите, - подскочил к ней Фай, не успев даже сообразить, что именно он хочет спросить и зачем эту ему вообще нужно.
Но после того как она повернула к нему голову в приподнятой маске, после того, как чётко представились ему спрятанные под капюшоном чёрные, как книжные чернила, локоны, решительности в нем поприбавилось.
- Вы... - начал он неспешно, подбирая вопрос, который не выставил бы его дураком в случае ошибки. - Вы уже дочитали ту книгу? Ну, "Убить дракона".
Вопрос всё равно получился глупый, потому что книжища та была ну просто толстенной. Как её можно было прочитать за одну ночь? И как она вообще такую махину в своей сумочке носит?
Женщина в маске молчала.
- "Убить дракона", - повторил Фай. - "Основные приемы драконоборцев". Я бы одолжил почитать, если вы...
Женщина потушила сигарету о перила, бросила её в консервную банку и ушла подальше, скрывшись за фигурами болтающих Гаарша и Туртня. Серебряные колечки пропали в покоричневевшей массе сухих окурков.
- Брось это, парень, - сказал вдруг Иньяш, заметив, с какой тоской тот смотрит в бездну пепельницы.
Фай отвлёкся и обернулся к командующему. Увидел, что ради этого разговора Иньяш даже маску свою снял.
- Брось это. Она старше тебя на тринадцать лет.
- Да я же... - Фай вжался спиной в перила. - Да ничего такого! Я просто...
- А раз просто, то и на свой счёт не принимай. Она со всеми такая. Молчит и отстраняется. Зато хорошо работает. Охотница хоть куда. Рад, что её к нам направили. Раньше она в одиночках числилась. От того и отстранённость, наверное.
- В одиночках?
- Охотники по найму. Она нанялась защищать кое-кого и с заданием не справилась. Ты же слышал про Лилиана Карлиотта - сына нашего короля?
- Я думал, у короля дочь. Принцесса.
- Барышня работает тут принцессой, а Лилиан, хоть и босым менестрелем был, а все равно оставался в Первом Пространстве его, короля, сыном. Понимаешь теперь, задание какой важности наша красавица в маске завалила?
- Но она же...
- Понятное дело. Дракон налетел - человек в клочья, что она сделать-то могла? Теперь вот молчит, переваривает это всё. Тяжело ей. Не лезь.
Иньяш замолчал, а Фай больше ничего не спросил. На душе у него стало так же, как в консервной банке-пепельнице.
Бесстрастный голос свыше сообщил:
- Сотрудникам всех подразделений: будьте внимательны. До погружения во Второе Пространство осталось десять, девять ...
Рабочий день прошёл тухло: Иньяш приказал выслеживать вчерашнего рогача. Они искали следы и трогали сломанные ветки. Нашли пару пещер, которые Фаю не доверили обыскивать, отправили его на холм облака считать. Никаких драконов в облаках за всё время замечено не было, но зато Фай успел прикорнуть перед возвращением в Первое Пространство.
...
А пока он дожидался последнего поезда, на станции к нему подбежали вездесущие ребята с диктофонами и шуршащими бланками. Честно говоря, эти социальные опросы о том "какое Пространство вы считаете для себя основным" или "в каком Пространстве вы бы предпочли остаться навсегда" уже всем надоели. Потому что были бессмысленны: всем понятно, что жизнь без перемены Пространств никогда не наступит. Всю жизнь прожить в мегаполисе, проработать менеджером, не зная волшебства и страха перед чудовищами... или, наоборот, до конца своих дней носить доспехи, справлять нужду в кустах и забыть об интернете - это что? Это ерунда несусветная.
Эти ребята с бланками могут добиться разве что смены первенства Пространств. И тогда "жилым" Пространством станет мир королевств и чудищ, а "рабочим" - каменные джунгли с рычащими автомобилями.
И это, надо сказать, так себе перспектива: Фай был уверен, что куда приятнее, надышавшись чистого воздуха и настрелявшись в небо, подняться на лифте в квартирку и, заказав пиццу, растянуться перед телеком, например, чем после многих часов в душном офисе возвращаться в свою хибару без отопления и бежать в речушку, заменяющую твой любимый теплый душ перед сном (это если ты человек, а если роль твоя, скажем, болотный бес?).
Фай мотнул головой и отбился от них. Ребята посердились, потрясли своими бланками, обозвали его социально-безынициативным гражданином и отвязались. Они не знали, как Фай сегодня устал... Они не знали, что он не спал ночью, работал во Втором Пространстве, а потом ещё и подрабатывал в Первом, так что на социальную инициативу у него просто не хватило сил.
Вдалеке засияли глаза электрички - яркие, жёлтые, как у пещерного ящера. И всё время, пока яркоглазый поезд тормозил, скрипя колесами, Фай думал, что всё это глупости, что встреча та была случайна и единична, что его там никто не ждёт. Да и вообще там никого нет, кроме уставших, как он, людей.
Прямо перед ним разлепил свои двери вагон с цифрой пять на боку.
Фай подумал ещё секунду...И со всех ног побежал в третий.
Двери закрылись. Поезд тронулся. Заплясали за окнами уже знакомые ему фонари.
Пассажиров вместе с ним было четверо. Но увидел он только одну...
Она сидела на том же месте - за поднятым столиком, за раскрытой книгой. Рядом с ней на сидении снова лежала лилия и сухой, ненужный сегодня зонтик.
Фай отдышался, унимая сердцебиение, разбушевавшееся от бега... и ещё по одной причине. Она увидела его и помахала ему рукой.
- Опять ты здесь, - а когда он уселся напротив, уложила на раскрытую книгу локти и чуть-чуть подалась вперед. - Домой едешь?
- Да. Работаю... то есть подрабатываю рядом с этой станцией, только на последнюю электричку и успеваю. А вы?
- Дела, - сказала она, и это было её первым и единственным словом о себе. Первым, единственным и, по сути, ни о чём не говорящим. Немое, отстранённое слово.
- Ты же работаешь охотником на драконов. Что, заработка драконоборца тебе не хватает? - продолжила она небрежно, ещё и отодвинувшись назад, к спинке сидения. Уложила книгу на колени и опустила к ней взгляд.
Фай даже расстроился, а ведь минуту назад ему показалось, что она ему рада. Что она его даже ждала.
- Я... не очень хороший драконоборец.
- Что же ты так?
Фай вздохнул. Отвернувшись, провел пальцем по стеклу, будто пытаясь стереть досадную налипшую грязь.
- Не знаю. Я... Когда дракон высоко в небе, ещё ничего. А если он близко где оказывается... Не знаю, руки просто не слушаются. Я не то, чтобы их боюсь... - тут он потер ещё и нос, зачем-то решил быть с ней откровенным. - Хотя, боюсь, конечно. Но дело даже в том... Они ведь ещё и красивые до ужаса. Драконы...
Незнакомка перелистнула книжную страницу. Убрала за ухо мешающий чтению локон чёрных волос. Фай увидел всё это и рассерженно отвернулся обратно к фонарям на улице: она на него даже не смотрит, вся его откровенность отскочила от неё, как плохенькие стрелы от непробиваемой драконьей чешуи.
- Ну? Продолжай, - спустя всего мгновение сказала она, не поднимая глаз. - Я слушаю.
- Вы читаете, - бросил Фай и прикусил губу: тоже услышал себя и с удивлением обнаружил в своем голосе слишком много глупой ревности.
- Да, читаю. И слушаю тебя очень внимательно.
Фаю стало стыдно. Ещё и электричка как-то насмешливо фыркнула, сделав остановку.
- Так о чём я... г-говорил?
- О драконах. Ты говорил, что они красивые.
- Но это правда! Тот рогач, которого...
- Которого ты видел так же близко, как меня сейчас.
- Да! Вот он был... ну просто какой-то невероятный! У него чешуя черная такая, как, знаете... Вот продают корабельные путешественники чёрные жемчужины, да? Вот если собрать со всего моря таких жемчужин, сплющить их чем-нибудь, склеить вместе и подставить, чтобы блестели, на солнце... Вот такая у него была чешуя. А ещё рога! Рога длинные и вдоль шеи спускаются, как золотые косы! И глаза внимательные... Красивые... Я таких красивых глаз не видел вообще ни у кого.
Тут картина, сотканная из воспоминаний, вдруг отхлынула от него и, вернувшись из вчерашнего сыпучего оврага обратно в электричку, он увидел, что спутница напротив смотрит ему в лицо, совсем позабыв про книгу. Смотрит, не отрываясь, почти не моргая.
- Вообще ни у кого... - враз поменявшимся голосом повторил Фай. - Р-разве что...
И не отважился продолжать. Женщина помолчала, тихо положила "Убить дракона" на столик. Сказала с непонятной Фаю интонацией, опустив подбородок на тыльную сторону ладони, а глаза - в книгу:
- Драконы убивают людей. Разве одно это не делает их отвратительными?
Он вспомнил растерзанного в клочья человека, которого не смогла защитить одна из товарищей по его боевому отряду. Снаружи вдоль поезда пронёсся светофор и обдал стекло красным.
- Ну... да, но... - Фай сник на долгое мгновение, и на долгое мгновение незнакомка обрела уверенность, что победила этого восхищенного мальчика. - Но ведь такое у них предназначение. Второе Пространство уничтожит их, если они не будут его выполнять.
- Оно может уничтожить и одного глупого охотника, если тот не будет в драконов стрелять. Это ведь тоже предназначение.