Аннотация: Литературная критика. О Захаре Прилепине.
ЯНА РАЙМОНС
ПОРТРЕТ НАРЦИССА С ЧЕРНОЙ ОБЕЗЬЯНОЙ
" - Странно, что ты знаешь литературу, - сказал
Алеша вместо ответа. - Тебе больше пристало
бы...метать ножи... или копья. И потом брить ими
свою голову. Тупыми остриями."
Захар ПРИЛЕПИН, "ГРЕХ".
По прозе Прилепина надо продвигаться с проводником. Но не с таким, как у Данте в "Божественной комедии", а, скажем, с Сильвестром Сталлоне, чтобы в случае чего он смог взять накачанного спиртным героя Прилепина за шкирку и откинуть его подальше.
Есть что-то свойственное животному или даже зверю в героях этого писателя, сколотившего себе якобы литературное имя. На его счету много толстых книг, но читать их можно либо по причине слабого знакомства с литературой вообще, либо будучи одним из прототипов его персонажей, либо по профессиональному принуждению, если ты поставил перед собой задачу литературного критика: понять, что это за автор и что стоит за его писаниями. Приходится иногда читать, что Бог послал, а иногда и что послал дьявол.
Самое примечательное то, что писатель от звериного начала и не открещивается. Вот маленькая повесть "Витек" из книжки "Восьмерка" (2012 год). Ее герой - мальчик из некоего, видимо, подмосковного, поселения все время встречал московские поезда и в окне поезда он всегда видел девочку, которая показывала на него, как на зверя. Ему так хотелось сказать этой девочке: "Я не зверь!".
Но если быть ближе к той правде, которую несет повесть "Витек", надо бы честно сказать мальчику: "Не смущайся, подрастешь чуть-чуть и через 5 - 10 годков станешь настоящим зверем, как твои односельчане". Пацан, как часто называет его автор, живет в нечеловеческих условиях.
"Для бабушки любое человеческое несчастье было равносильно совершенно хорошему делу. Мужик запил - значит, у него жизнь внутри болит, а раз болит - он добрый человек. Баба гуляет - значит, и ее жизнь болит в груди, и гуляет она от щедрости своего горя. Если кому палец отрезало на пилораме - это почиталось вровень с тем, как если б покалеченный весь год соблюдал посты. У кого вырезали почку - это все одно, что сироту приютить".
Сосед у пацана носил прозвище Бандера. Так вот, в бандерином дворе всегда обитало много разных собак. Напрасно вы подумали, что семейка любила животных. Нет, жена Бандеры собирала собак и сдавала их на живодерню.
Отец пацана без всякого осуждения говорит о соседе, имея в виду, что сын Бандеры женился сначала на местной девке, наплодил троих, а потом сошелся с городской и пропал, а невестка осталась жить у свекров в семье, но как он свое соседское расположение к людям объясняет:
" - Бандера! - дразнил ее /бабушку - прим авт./ отец, - Приютил детей! Чужих, что ли, приютил? Своих же! Куда ж им скопленные собачьи деньги тратить! Они ж собак всю жизнь резали на мясорезке! Подрастут щенки - и под нож! Вот сынок и вырос такой! Он привык, что с щенками так можно: поиграл и забыл...". Явно отец пацана проводит параллель между бандеровскими внуками и щенками.
Другие соседи были того же племени. Но отец пацана был добрым. Он иногда ходил к ним с охапкой дров, топил печку, те могли замерзнуть с перепою, когда в морозы не топили печь дня по четыре. Заставал их, скрюченных под ворохом одеял и тряпок.
Жанровые сценки повести умиляют:
"Пацан выскочил на улицу, заслышав жуткий кошачий крик, - никогда бы не подумал, что коты могут так орать.
- Петуха, бля...- кричал отец, - петуха нашего хотел задрать. Я ж говорил, эта бандеровская сволочь некормленая... Иуда, бля!
"Бля" он произносил с призвуком "ы", и с плотным "л" - "былля", от этого ругательство звучало тяжелей и весомее" ( это я обращаю внимание на писательское мастерство).
И продолжение:
"Дойдя до кота, Бандера остановился и, не поднимая глаз сказал:
- Я завтра твою корову мотыгой порублю.
Отец, стоявший с мотыгой у забора, легко ответил:
- А я тебя".
Еще был сосед Дудай - "Черноволос, кривоног, лобаст. Он часто скалился, и, казалось, что это от него кобель усвоил такую повадку". Как любовно писатель рисует своих героев!
Животные вообще занимают в повести значительное место. Не могу точно сказать, в этой или другой повести пацан смотрит, как сжигают в печке только что родившихся котят, а кто-то из персонажей счел это жестоким и бросил замечание, что лучше бы их утопить. Добрые люди, конечно, описываются Прилепиным.
Однажды пацан рассказал упомянутой уже своей бабке про девочку в вагоне московского поезда, которая смотрела на него, как на зверя. И что бабка ответила?
"- Все мы тут... Все как... - поднялась и побрела во двор, еле ступая".
Однако Прилепин хочет, чтобы его принимали не только за бытописателя скотного двора. Он хочет вырваться наверх, запросто написать " высоком". И вот как это у него получается.
Вот другая книжка, с характерным названием: "Ботинки, полные горячей водкой"(2009 год), жанр обозначен как "пацанские рассказы". Все же сразу выскажу сомнение насчет стиля. "Полные горячей водкой" или "полные горячей водки"? Характерно, что даже в хвалебных комментариях читатели сбиваются, повторяя название, на "Ботинки, полные горячей водки".
Так вот, персонажи из этого сборника рассказов, как считают читатели, рассказов о потерянном поколении, практически не выходят из того же круга "нелюдей", как это было в маленьких повестях, собранных в сборнике "Восьмерка". Разницы нет, "Восьмерка" только продолжает описание той действительности, что вытекла из "Ботинок...". "Ботинки..." даже повыше глядели.
Вот описывается компания молодых еще алкашей после сильного запоя. Они смотрят телевизор, причем, новости. На экране захлебывающиеся патриотизмом, видимо, фашиствующие, подростки поют хриплыми голосами "славу России", вскидывая руки вверх и выкрикивая:
" - Наш президент - половая тряпка!.. Наш президент пахнет как пустой флакон из-под одеколона. Надо проветрить помещенья!
- Что это? - неожиданно обрадовался белоголовый...", персонаж Прилепина, который только что после буйной пьянки плескался под душем.
Эк, куда хватил, скажет восхищенный читатель и посчитает Прилепина очень смелым, раз он такое излагает. Не радуйтесь, тема не получает развития. Дальше рассказчик вместе с "белоголовым" снова идут тратить деньги "на свиные уши и тяжелые напитки". Не слишком ли много свиных ушей?
Как-то у меня получается ретроспективно: от более поздних - к более ранним публикациям. Вот, еще в 2007 году был издан в очень хорошем издательстве "Вагриус" замаскированный под роман сборник рассказов - так считает матриарх российской критики Наталья Иванова, - "Грех". Тут мы находим джинсы, еще тогда, на пять лет раньше "Восьмерки" с ее Витьком, и главное - ласковое и заботливое обращение со щенками, которых герой "романа" даже кормит блинами собственного изготовления, а потом и йогуртом", а его любимая Марыся даже возится с ними и разглядывает розовые щенячьи животы.
В этой книге живет актер Валиес, мы находим имена Евгения Евстигнеева, а то и описание интеллигентской любви, появляется даже какая-то японка с непонятным характером. Здесь возникают богемные разговоры. Бабушка с дедом здесь благообразные, а герой бьет кочергой по хребту уже не невинных собак, как это делал Бандера, а заслуживающих этого крыс.
Уже тогда автор показывает неравнодушие к имени "Захарка", наделяя им своего героя. Здесь так же есть сцены с животными: резали на мясо свинью, правда, когда герой сидел в деревенском туалете. Услышал жуткий свиной визг, выскочил из туалета, но не успел к самому главному - уже зарезали. Тогда "Захарка подошел близко, с интересом разглядывая смолкшее животное".
Видит лезвие ножа в подсыхающий крови. " И от осознания собственной теплой, влажной животности Захарка особенно страстно и совсем не болезненно чувствовал, как сжимается его сердце, настоящее мясное сердце, толкающее кровь к рукам, к горячим ладоням и в голову, ошпаривая мозг, и вниз, к животу, где все было...гордо от осознания бесконечной юности".
Как хотите, а мне это кажется чересчур - ощущать взлет жизненных сил возле туши только что зарезанной свиньи. Куда тут Льву Толстому, Бунину и даже Достоевскому и Набокову.
От избытка чувств Захарка спрашивает у сестер, есть ли пустые консервные банки, из них делает острия стрел, и вот самодельная стрела взмывает вверх и падает, воткнувшись в землю. Настоящий Чингачгук этот Захарка.
В 2011 году выходит в свет роман Захара Прилепина "Черная обезьяна". Судя по названию, автор знает слова "Джон Голсуорси", который в свое время озаглавил одну из книг серии "Сага о Форсайтах" похоже: "Белая обезьяна". Здесь жизнь тоже бьет ключом.
Очень много "умных слов" - например, гомицидомания, нейрогенетика, окситоцин. Тут пространство расширяется от алкашеских мазанок до администрации президента. Тут затрагиваются проблемы социальной психологии, обнажаются язвы человеческого рода. Говорят о феноменах жестокости, например, о маленьких китайских палачах. Среди действующих лиц - профессор, который ведет ученые разговоры.
Здесь нелегкая личная и семейная жизнь героя-рассказчика. Дверь родной квартиры опять заперта изнутри, "стоишь, нажав на звонок, минуту иногда. Минута, б**дь, это очень много". Оказывается, это дети закрылись, что-то мать их часто стала оставлять одних дома. Ладно, это обычная жизнь, и то слава богу, никто котят не сжигает в печке и собак не расчленяет. Но любви горячей к своим детям, как, например, писатель Терехов в одном из романов, не испытывает. Абы как погрел сосиски в микроволновке и пошел "гулять".
Дальше - свободное общение с девицами, матюги, угрожающие насилием уличные сцены. Диалогов много, но они совершенно пустые, смысла в них ни на грош. Зато ощущения и чувства! Долой профессоров и ученые слова, вот настоящий Прилепин! Читателей со слабыми нервами прошу поставить рядом с собой тазик на случай рефлекторного извержения желудка. Это чувства и состояние героя после драки:
"Одной рукой я придерживал ухо, не прикасаясь к нему: сделав ладонь ковшиком, накрыл его, будто оно было большой мясной бабочкой или, например, лягушкой. Ухо мое ухо, о!
Другой рукой я медленно и почти с нежностью вытягивал из одной ноздри нечто длинное, витиеватое, действительно черное, очень тягучее и никак не кончающееся. В испуге я косил единственным глазом на то, что извлекается из ноздри, и пугался увидеть второй глаз, который постепенно на этих странных нитях я неожиданно вытащу из черепа. Глаза же не было, зато кроваво-слизистая косичка, наконец, кончилась, и теперь предстояло отлепить ее от пальцев. Опять счистил об асфальт. "Это пожарить можно", - подумал мечтательно".
Ну, как ваш тазик? Чего не вытерпишь, чтобы получить истинно глубокое представление о большом писателе! В общем, не знаю, как вы, а я больше не смогла продолжить чтение ни этой книги, ни остальных шедевров Захара. Честно говоря, секс есть у Прилепина, если кому интересно. Но по сравнению с остальными патолого-физиологическими и анатомическими изысками писателя он выглядит тускло.
Вот что пишет в своем отзыве о "Черной обезьяне" читательница с ником Зок Валков:
"Давно собиралась познакомиться с творчеством Прилепина, но, видно, начала не с того произведения. Редкое чувство - разочарование посетило меня после прочтения "Черной обезьяны". Шизофренический, вывернутый на грязную изнанку внутренний мир несимпатичного главного героя вызывает яростное отторжение. Книга оставляет передергивающее, тошнотворное чувство. Напрашивается еще слово "липкое", но автор так малоприятно пользовался этим словом, что употреблять его не хочется.
Заявленная тема - детской жестокости - абсолютно нераскрыта. Она актуальна, остра, волнует каждого, кто поздним вечером проходил мимо подростковой тусовки. Но в книге она отразилась лишь в африканском рассказе. Все остальное невнятный, сумбурный бред с элементами бессмысленного криминала и обостренной сексуальности. Крайне негативное впечатление".
...Конечно, этот знаменитый роман "Обитель" как бы хотелось набраться терпения и самоотверженности и прочитать, ознакомиться с освещением культовой темы с политическим налетом, но уже после нескольких книг и так ясно, что от осины не родятся апельсины. И Шопенгауэр говорил, что если вы уже насмотрелись на сомнительные дела какого-то человека - ждать нечего, надо держаться от него подальше. Доверюсь читателю из Интернета, который мне ближе всех по духу. Вот что пишет Анастасия Сутормина в своем отзыве на этот роман:
"Книгу мечтала прочесть, читала интервью автора о работе над материалом, тема меня очень интересовала, но все ждала , когда книга хоть немного подешевеет... Сначала о том что понравилось. В первую очередь тема Соловков двадцатых годов и та детальная работа, что провел автор при подготовке романа. Интересно и ярко прописаны герои романа, их портреты, жизненные пути и поступки по ходу произведения захватывают, удивляют, пугают, восхищают. Книга читается легко. Но... на один раз.
Что меня (к моему большому сожалению) оттолкнуло. Сам главный герой в первую очередь. Он прописан, как супермен. Выглядит очень искусственно. Может я просто таких людей не встречала, может они и есть в природе. Но все его чувства, ощущения, манера поведения и то, что все это... настоящее, мне не верится.
Так же как лично для меня выглядит натянутой любовная история лагерника и комиссарши. Так же отталкивает то, как прописаны любовные, здесь в основном сексуальные, сцены. Язык описания этих сцен плюс общий язык романа после прочтения вызывает сильное желание перечитать, например, "Анну Каренину" и прочистить языковые чакры (не смогла подобрать другого сравнения). Сама я с большим уважением и интересом отношусь к Захару Прилепину, к его таланту, с интересом читаю его статьи и произведения. Здесь просто слишком завышены, видимо, мои ожидания".
Считаю, что Анастасия здесь сказала все о романе "Обитель" и о самом Прилепине. За меня она также и отдала должное положительным сторонам его творчества. Я добавлю: и я считаю, что он - не бездарен. Отнюдь. Но даже в "Обители" эксплуатировать свой талант только ради создания своего суперменского брутального образа?
Что касается политической стороны темы романа - все это уже много раз описано, причем, без вывертов гламурного свойства, то есть, как сказала Анастасия "та детальная работа, что провел автор", носит отпечаток не только вторичности в разработке темы. Да, талантлив, но к таланту еще нужен и масштаб личности писателя. Но писатель никак не может расстаться с ботинками с сильным запахом прокисшей водки.
Ознакомившись с произведениями Прилепина, мой постоянный соавтор Тиль Честер произнес весьма справедливую пародию на этого крайне популярного автора:
"Мальчик Женя в треухе, одетый в засаленную фуфайку, выглядывал в проем крепостной бойницы, непременно ожидая поймать лицом каленую стрелу.
- Трофимыч,- окликнул он мужика тоже в треухе, проходящего внизу, - ты когда повесишься, ты ведь собирался?
Трофимыч долго молчал и изрек, медленно ворочая похмельным языком:
- После дождика в четверг.
Пьяный люд толпился внутри крепости, внутри огороженной родины. Какая-то черная обезьяна выглядывала из полуразрушенной обители, ранее бывшей святым местом, кричала не по-человечьи и радуясь по-звериному, созерцая брутально лысую голову своего любимого героя Захарки, в миру Евгения.
Прийдя в себя после подогретой в ботинках и выпитой водки, а водка была выпита вся, после жарких похабных походов по бабам мужики воспрянули духом, и дух был в них. Они тупо смотрели бычьими бельмами, не понимая ничё. И среди них отец пацана Жени Захар Кондеевич Залепин задумал отстегать его ремнем за плохо написанный всероссийский диктант.
Это была Россия. Кто-то пел "Широка мать родная", кто-то, подлезши под козу, пил жадно, впившись в козье вымя, густое молоко. Но все одним разом понимали: и вся земля, и вся необъятность - это была русская жизнь, жизнь настоящих русских людей, которая повторялась изо дня в день.
В этом было нечто выше романтического чувства. Некий славянский сентиментализм, непреходящий, не погибающий ни под каким игом. И небо дышало над всем этим одной огромной ноздрей. Чу! Промелькнула в этой ноздре молния, и раскрылись хляби небесные, как говорил поэт. Как замок "молния" открывает женское платье, так молния прорезала ноздрю неба. И огромные груди бездны пролили свой нескончаемый дождь".
Можно, конечно, и поиздеваться, если повод есть, тем более, пусть Прилепин скажет спасибо за "ругательное" критическое эссе, бьюсь об заклад, прочитав его, люди кинутся к Прилепину - своими глазами посмотреть, прав ли критик. Ну, а все же, что говорят о нем "большие люди" нашей литературы? Вот, например, книжка "Русский крест" - сборнике с подзаголовком "Литература и читатель в начале нового века" (2011 год). Ее автор - Наталья Иванова, одна из сильнейших литературных критиков, светоч бывшей (не сегодняшней) "Литературной газеты", проанализировала работы Прилепина, правда, мимоходом.
Начиная с его романа "Санькя", Н.Иванова не может умолчать о цинизме "прошедшего Чечню "пушечного мяса". В тот же ряд она ставит и "роман" "Грех". Критик пишет, что Захар Прилепин экспрессионистичен, он стал одним из фаворитов журналистских интервью и опросов. " Он в "сюжете", не только в политическом, а в литературном, хотя сам уровень его сочинений, собственно говоря, немногим лучше, чем у журналиста, больше чем писателя, Бабченко. Но ведь горячо! Этот же пирожок остывшим вряд ли кто есть будет". (Вспомним Анастасию Сутормину, которая говорила о том же)".
Все мы знаем, какой большой мастер убийственного комплимента Дмитрий Быков. К "роману в рассказах" "Грех" Прилепина Дмитрий Быков пишет предисловие на пяти(!) страницах. И чего только он там не насобирал: и что у нас такой литературы не было, и что свою генеалогию Прилепин возводит к Газданову и Лимонову, но сам Быков, якобы, видит еще в "литературных отцах" Прилепина и Василия Аксенова.
Вот это лучше не надо. Есть у Аксенова "Ожог", который не стоит тех возведенных к небу глаз его почитателей, возомнивших это произведение шедевром, но ведь есть у Аксенова и "Московская сага", и "Таинственная страсть" - это необычайно глубокие, правдивые и честные произведения, которые делают Аксенова писателем мирового масштаба. И еще много чего Быков пишет на своих страницах, проводя разные параллели и аналогии, и делает вывод, что:
"...с Прилепиным ничего нельзя сделать...Он остается активно работающим, востребованным и читаемым писателем, умудряется дерзить в глаза президенту, не боится ни черта, ни общественного мнения и не забывает размножаться, чтобы было кому строить счастливую настоящую Россиию". А кто, собственно, и что хочет с ним сделать? Еще Петр Первый выступал за свободу слова - "дабы дурость каждого была видна".
Зато ближе к самому концу Быков мастерски роняет главное: " Все это не отменяет прилепинских недостатков - нарциссизм и у него бывает чрезмерен, и стилистические перехлесты случаются, и плотно сбитая, тщательно выверенная фраза попадается не столь уж часто ( но тем ярче сверкает)".
Еще как сверкает - только не выверенная, а обычная прилепинская фраза, от которой хочется, как Анастасии Суторминой, читать немедленно Анну Каренину, чтобы отмыться от тошнотворной действительности прилепинского "литературного" пространства - как будто ты побывал в грязной общаге, не разрешенной к приватизации.
Вообще, суть не в том, что в произведениях Захара Прилепина много грязи. Этим вдумчивого и независимого в оценках читателя не испугаешь. Про грязь мы читали и у Максима Горького, и у Достоевского, и у Колума Маккенна, и у Дэвиса Робертсона, и у Рю Мураками. Но у них всех в романах - живые люди, которые, даже находясь на самом дне житейской ямы, сохраняют человеческое лицо, понимают, почему они там оказались, и хотят оставаться людьми, как бы им ни было невыносимо жить.
Сравниваать Прилепина есть с кем. Нельзя согласиться с тем, что у нас в России нет талантливых писателей, обладающих высоким профессиональным мастерством - такое говорят люди, которые читают мало и от случая к случаю. Я не говорю о почти уже классиках,таких, как Людмила Улицкая, Владимир Сорокин, Владимир Маканин и еще есть целая обойма других сильных писателей. Есть более молодые и мастеровитые Петр Алешковский, Александр Терехов, есть Лена Элтанг, Елена Костюкович, Денис Гуцко. Да много есть мастеров, которые пишут о тяжелых вещах, не теряя человеческого лица. Чего не скажешь и герое сегодняшнего эссе.
Невольно вспоминается и "Печальный детектив" Виктора Астафьева. Все же у него совсем не то. Там главный герой - Леонид Сошнин, бывший инспектор уголовного розыска, пишет роман о русской душе и убивается, видя, как живут люди в его городке Вейске. То есть, у Астафьева в повести есть хоть один нормальный человек, он помогает людям, как может, и видит в них мучеников русской жизни. Он не считает, в отличие от Прилепина, что жизнь на грани животного, даже зверя - это норма, вечное бремя, а может, и знамя России.
Невозможно принять то, что жизнь, которую Захар Прилепин, якобы, списывает точно с реальности, и часто это действительно так, предлагается читателю как нечто незыблемое, естественное и даже вполне достойное. Ну, как получается у бабушки Витька из его одноименного рассказа, хотя она же и понимает, что она сама и все ее окружение - она даже не смеет выговорить это слово - звери. И писатель пытается заставить нас думать, что так должно и быть.
Ради правды стоит сказать, что Прилепин действительно востребован и читается. В Интернете полным-полно восторженных отзывов о его сочинениях. Никакой зависти нет к такой популярности, потому что у нас самая что ни на есть литературная дешевка очень дорого продается в книжных магазинах. Это та самая массовая литература, которая, как говорит Наталья Иванова, "украшает злобу дня стразами, бижутерией, гримирует участников косметикой - в общем, работает глянцем. Эту самую жабу актуальности венчает с искусственной розой гламура".
Конечно, Прилепина читают в огромном количестве - в основном, прототипы персонажей, которых он описывает. У нас таковых - огромный процент "общества". С похмелья, после драки отдохнуть, шегольнуть книжкой среди друзей в кабаке.
Ну, пусть он сам, как говорится, от сохи, от "рязных рязанских пятушков", которых так недолюбливал погибший на Великой Отечественной войне поэт Михаил Кульчицкий. Родители - простые учителя. Черт с ним - его нацбольством, это не от большого ума. Не зря же к своей подлинной фамилии он добавил литературное имя Захар вместо записанного в метриках имени Евгений. Потому что шкурой чувствует, что Евгению не очень подходит купание в дерьме его "прозы", а в имени "Захар", наверное, он видит нечто желанно брутальное. Интересно, как он думает, следует ли его четверым детям читать его книги?
Жаль, конечно, героев этого писателя. Конечно, если бы не было ленинско-сталинского ига с его резервациями вроде колхозов-совхозов, не говоря уже о лагерях массового уничтожения, то в России был бы народ совсем другого достоинства. А сейчас... Родина мать, выкосив дедов и прадедов наших, сделала нас практически социальными сиротами. Родина плюет на своих детей либо пожирает их, как худая свинья пожирает свое потомство. Не об этом ли недавно говорил, с нескрываемой болью, Андрей Кончаловский?
Жаль и Прилепина. С его талантом он мог бы стать полноценным писателем, а не создателем литературных франкенштейнов, обутых в ботинки из-под водки, если бы его, к тому же, не прикормили очень влиятельные лица, сделаем вид, что не знаем, кто конкретно. Вот этому номенклатурному отребью весьма по нраву, когда зарвавшийся Захарка восклицает, что Донбасс никогда не будет Украинским. Ай, Моська! Знать, она сильна! Они уже там передел планеты задумали!
Больно за всю русскую культуру, которая осталась существовать на заросших сорняками полях после коммунистических опытов над людьми. Но ничего не поделаешь. Робеспьеру - Робеспьерово, а Гаврошу - Гаврошево. Если даже Гаврош пробивается, ведомый сильным покровителем, в какую-никакую литературу.
Сквозь якобы вольное пацанство героев Прилепина, а, впрочем, и тех, кто за ними стоит, явственно проглядывает звериная душа маленького оборвыша, которому по фиг, мягко выражаясь, все гуманистические ценности и вообще весь цивилизованный мир. Трудно не заметить, что со страниц этого писателя сильно разит скинхедским и чернорубашечным духом.
Вот их хочется пожалеть, а они никого бы не пожалели, если бы облачились в черные рубахи и связной толпой пошли по улицам - эти русские хунвейбины. По своему неизлечимому оптимизму, что ли, я думаю, что этого не может быть. А, как в том анекдоте, пессимист настаивает: может, может! Не на такую ли мысль наталкивает та цитата из "Ботинок...", где персонажа рассказа очень заинтересовали вопли отморозка по ТВ о том, что наш президент - половая тряпка. Ну, если им такой президент - половая тряпка...кто же им тогда нужен? Полновесный фюрер?
Вообще - "Ботинки..." - это страшная книга. Там, например, идет обыденный разговор, а страшно ли убивать, совсем не по Достоевскому. Страшный. Но пусть пацаны имеют в виду, что после Ленина-Сталина мы уже ничего не боимся. Нам может сильно не понравиться, если нас начнут убивать и дальше, после Немцова, пускай выборочно, в шахматном порядке.
Так что читайте Прилепина, пока он молодой - 7 июля 1975 года рождения, уроженец села Ильинка, Скопинского района Рязанской области. Он все-таки человек образованный, хоть и по текстам незаметно: окончил филфак Нижегородского университета и...что бы вы думали? - школу публичной политики, не лаптем щи хлебает, готовится выйти на большую дорогу. Уже первые шаги сделал - в ОМОНе служил, в Чечне воевал, в обеих кампаниях. Нам нужны такие писатели, которые могут работать и словом, и огнеметом, - в наш не золотой, не серебряный, а в наш каменный век русской литературы, как сказал Александр Галич. Читайте, пока Прилепин молодой, а когда постареет - вряд ли кто вспомнит его имя.