Аннотация: Сказка для детей? Или, быть может, что-то большее?
- Сказку, расскажи сказку! - затребовали девочки, едва я вошёл в круг.
Я сел на землю, бросив на неё кожаную куртку. Девочки расположились напротив меня, кроме младшей, Эви, которая тут же забралась ко мне на колени. Аннмари и Фрида всё время шептались и хихикали, Ханна плела венок из каких-то жёлтых цветов, а серьёзная, как всегда, Дагни листала книгу, которую я привёз ей в прошлый раз. Я готов был об заклад биться, она прочла её уже не единожды и может пересказать как бы не дословно.
- Какую вам сказку, чертовки?
- Про никсов! Про никсов! - хором закричали они, перебивая друг друга. - Хотим про никсов!
- Так вы её уже наизусть знаете, - попытался было протестовать я, но бесполезно - девочек разве переспоришь? Да и к чему? Разве мне трудно? Будут им никсы, коли хотят.
- Жил да был в одном небольшом немецком городишке... - начал я.
- Принц? - хитро прищурившись, предположила Аннмари и тут же залилась весёлым смехом.
- Почти, - ответил я. - Вообще, он был учёным, филологом. Но он ничем не уступал принцам: и красив был, и силён, и смел - ну всем хорош! А звали его, допустим...
- Франц! - подняла голову над книгой Дагни. Я так и знал, что она лишь притворяется, будто общие забавы ей неинтересны. Возрастное, видимо. Ей, должно быть, около тринадцати, а подростками свойственно воображать себя слишком взрослыми для детских развлечений.
- А хоть бы и Франц, - согласился я. - Отличное имя - Франц. В самый раз нашему герою. Был он ещё молод, только окончил аспирантуру и мечтал о кандидатской степени. Уж очень хотелось ему умным считаться. Чтобы на стене висел диплом в рамке, и все сразу видели, что это вам не просто так Францишек Шмульке, сын польско-еврейских эмигрантов, понаехал тут наши сосиски есть, а самый что ни на есть кандидат филологических наук. Это почти как принц, только круче, - пояснил я для младших.
Я принялся описывать, как Франц ездил по захолустным деревушкам, чтобы набрать материала для своей кандидатской, посвящённой фольклорной нечисти.
Девочки хохотали над тем, как он - горожанин - пытался подоить корову, и прочими его приключениями. Не стану скромничать, рассказчиком я всегда был превосходным.
- И вот однажды, - я подошёл к самой интересной части моего повествования, той, ради которой они и требуют пересказывать историю вновь и вновь, - прибыл он в небольшое село под названием "Приют утопленника". Удивился такому названию, спрашивает местных жителей, откуда оно. А ему и отвечают: мол, к западу от околицы раскинулись обширные Мёртвые Болота, так там каждый год множество людей топнет, особенно пришлых. Свои-то они куда как осторожнее, знают, что и днём незачем туда соваться, а ночью - так и подавно. Нечистые они, болота те. Живут в них, стало быть, никсы - духи воды. Уж они-то живым не отпустят - коли попадёшься, всенепременно на дно утащат.
- И что же Франц? - Ханна прижала руки к груди. - Неужто пошёл на болота?
- Будто не знаешь. Пошёл, конечно. А вдруг там и вправду духи? Разве можно такой материал упускать? Тем же вечером и отправился. Местные-то, понятно, пальцем у виска покрутили, да удерживать не стали - что им до него!
А ночь была лунная, не заплутаешь. Быстро добрался наш герой до места. И стоило ему подойти ближе, как ветер донёс до его слуха музыку. Но что это была за музыка! Тихая, очень красивая и безмерно печальная. Слёзы против воли навернулись на его глаза. Он понял - жизнь готов отдать, только бы увидеть таинственного музыканта. К счастью, он знал всё, что людям известно о никсах. И то, что они могут специально заманивать в трясину музыкой и пением, - в том числе. Поэтому он лишь удвоил свою бдительность, начал ещё тщательней проверять каждую кочку, прежде чем на неё ступить.
- И что, что он увидел? - не выдержала Аннмари, ёрзая от нетерпения.
- Не тяни, мы уж извелись, - поддержала её Фрида.
Вот же хитрюшки! Ведь сами прекрасно знают, но нет - всё-то им скажи. Впрочем, эту историю я рассказывал им в последний раз, так почему бы и нет, в конце концов. Потом будут другие сказки.
- И увидел он молодого парня, стоящего по щиколотки в мутной болотной жиже.
Был он строен и гибок, будто лоза ядовитого плюща, - и столь же ядовит был взгляд его нечеловечески зелёных глаз. Одет он был в темные штаны, закатанные выше колен, и рваный зелёный плащ на голое тело. Его густые чёрные волосы, в которых запутались водоросли, тина и ракушки, рассыпались по узким его плечам, а на лице застыла мировая скорбь. Водоросли опутались и вокруг его шеи, не то ожерельем, не то верёвкой душителя. Он играл на скрипке, и именно его смычок, касаясь струн, рождал самую красивую и грустную музыку на свете. Подле него плясали нимфы - светлые создания, порождённые тьмой.
И такая боль одолела Франца, когда он это увидел и услышал, такие тоска и ощущение безысходности на него навалились, что захотелось ему немедленно утопиться в этом самом болоте. Но сумел он взять себя в руки. Подошёл ближе к духу и окликнул его, приветственно помахав рукой.
Удивился парень, даже играть перестал. Смотрит на него - и говорит: "А разве ты не будешь топиться?"
И нимфы столпились за его спиной. Толкаются, хихикают, высовывают любопытные мордашки: утопится - не утопится?
"А с чего мне, - отвечает Франц. - Я, - говорит, - жизнью своей полностью доволен. А теперь, давай знакомиться. Я - Франц Шмульке, а тебя как зовут?"
Растерялся парень. "Никак, - говорит. - Кто никсами нас кличет, кто некки или нёкки. Водяные духи мы, если по-простому. Когда это люди нас по именам звали?"
"Так ведь вы ж им не представляетесь, сразу в топь маните, - возразил Франц. - Невежливо. Ну-ка говори своё имя!"
Опешил никс от такого напора, да не стал более запираться.
"Прежде Томасом Шварцем звали, - сообщил он. - Да нет больше того Томаса Шварца".
"Что же с ним сталось?" - продолжил допрос Франц.
"А что и со всеми нами, - встряла в разговор одна из девочек-нимф, что понахальнее. Рыженькая, вот как наша Аннмари. - Утопили. Младший брат убийц нанял, чтобы наследником стать. А он не умер, а переродился никсом, как и мы!"
"Трещотка, - огрызнулся на неё Томас - отныне будем называть его так, ведь даже нечисти полагается имя. - Что было, то быльём поросло. Давай я тебе ещё раз сыграю, глядишь - передумаешь. Водичка тут мерзенькая, что есть, того не отнять, - да оно ведь дело-то недолгое."
- Вот ведь засранец! - воскликнула Аннмари. - Неужто утопить хотел?
- Да его и кувалдой не зашибёшь, - фыркнула Дагни. - Ну же, продолжай, не отвлекайся на эту балаболку!
"Снова запела скрипка, и пела она о том, как горько душе, не нашедшей покоя и после смерти, бродить по болотам, как мается она, зная, что убийство осталось неотмщенным, как одиноко ей среди юных нимф, не способных дать утешения. Смотрел Франц в глаза Томаса, слушал его музыку, и желанием - но вовсе не смерти, а любви - переполнялось его сердце. И понял он, что никогда не отпустит того обратно во тьму, пусть хоть сопротивляется, - всё равно останется с ним до конца дней своих."
- Какая страшная угроза.
Тихая мелодия, сопровождающая моё повествование, умолкла. Томас сунул скрипку своей любимице Дагни, сложил руки на груди и насмешливо посмотрел на меня.
- Ты, как всегда, всё переврал. Не так было.
- А как же? - спросила Ханна. Пока я рассказывал, она доплела свой венок и торжественно возложила на меня, после чего села рядом и положила свою белокурую головку мне на плечо. Я нравился ей, что неудивительно. Она была старшей из девочек, на момент смерти ей уже исполнилось шестнадцать, вот и хотелось романтики, а других кандидатов на роль объекта воздыхания в болотах не водилось - чтобы полюбить моего зануду Томаса, нужно обладать особым талантом. - По-моему, он всё в точности рассказал.
- Во-первых, вовсе и не одиноко мне было. Я и при жизни людей не особо любил. Мне вас, пятерых болтушек, за глаза хватает. Во-вторых, ничего такого я не пытался выразить, играя, просто водил смычком по струнам от нечего делать. В-третьих, вовсе я ему не рад - явился тут, шумит, детей мне развращает. А ну убери от неё руку!
- Ревнует, ревнует! - запрыгали и захлопали в ладоши девочки, даже Дагни рассмеялась, а я перестал гладить волосы Ханны, встал, спустив малышку Эви на землю, и обнял моего упрямого никса.
- Не вредничай. Всё равно будет по-моему, но тебе понравится. У меня есть для вас новая сказка. Точнее - продолжение старой. Вот слушайте: Франц перерыл всю библиотеку, облазил весь интернет - я вам объяснял уже, что это такое, - поговорил с кучей людей, изучающих потусторонние явления - это вас, значит, - но нашёл-таки способ как человеку стать никсом. А это значит...
- Нет, ты не можешь... - начал было Томас, но я не дал ему договорить.
- Я - могу. И сегодня ровно та самая ночь... да ты и сам ведь знаешь, правда?
- Если ты хотел утопиться, мог бы сделать это сразу.
"Пока я не успел тебя полюбить", - он вслух произносить не стал, разумеется, но я всегда понимал его с полуслова. Дождёшься от него признаний. Пожалуй, за них мог сойти тот факт, что я всё ещё жив.
- Так я же ненадолго, - успокоил его я. - Зато потом я останусь с вами навсегда.
- А как же твоя кандидатская? - вспомнила Дагни.
- Тут допишу, буду вам читать вместо сказок. Ну а теперь нам пора начинать, полночь близится.
Я взял из рук Дагни скрипку. Мне на ухо наступил медведь, неправильным я буду водяным духом, а ну и к чёрту! Кто топиться не захочет - силой в трясину запихаю. Я вручил инструмент Томасу и попросил его играть. Он послушался, смирившись с моим решением, и полилась неземная мелодия. Девочки закружились в танце, едва касаясь воды ногами, а я, не раздумывая, сделал шаг в сторону от тропинки, в самый омут, и тёмные воды сомкнулись над моей головой.
А когда я снова увидел свет, я смотрел на него ядовито-зелёными глазами никса.