Аннотация: О чем еще мечтать, как не о возвращении домой?
25 апреля, 2009 г. Л.
Остров, пустынный клочок посреди бескрайнего космоса, одинокой тенью бороздил его угрюмые просторы без цели и покоя. Ничего, кроме звезд и причудливых хитросплетений туманностей, не встречалось на пути. Возможно, когда-нибудь он достигнет самого края безымянной вселенной, коснется ее смертоносной черты и, разлетевшись на мириады частиц, навсегда станет неотъемлемой ее частью. Но покуда это всего лишь греза, навеянная помутившимся от волнения рассудком, ничего не изменится. Он все так же будет играть роль единственного жителя этого покинутого всеми острова, миниатюрной копии пустыни с холодным песком, на котором, он и не знал сам почему, не обозначались его следы. Словно он сам был создан из случайных потоков воздуха и эфира, не завершенный до конца. Воплощение безотрадного одиночества. Оголенный нерв, без телесной оболочки...
Однако порой ему мерещилось, как кто-то зовет его по имени, точно потерянного друга. В такие моменты губы его растягивались в едва заметной улыбке, понятной ему одному. Но затем он хмурился, потому что, стоило ему прислушаться, как голос замолкал и не оставлял ему ничего, кроме ледяного безмолвия.
И тогда ради развлечения он решил, что попробует взобраться на холм, виднеющийся вдали. До сей поры решительность ему изменяла. К тому же, он настолько погрузился в свои тяжелые думы, что, казалось, не обращал на зловещую пустыню внимания. Но когда голос зазвучал из недр самой ночи вновь и он смог выцепить первые буквы своего имени, пелена забвения моментально спала с его сознания, а глаза прозрели. Он увидел, как ошибался и единственной попыткой почувствовать себя живым ему представился далекий холм. И, позабыв обо всем, что терзало его дух, он отправился в путь, а на песке, как и прежде, не оставалось следов.
***
7 мая, 2009 г. Л.
Не проси меня завершить историю. Я и сам не помню, почему решился ее написать. Должно быть, слишком много работал накануне. Хотя, боюсь, об этом сложно судить человеку, впадающему из крайности в крайность. Если работать, то непременно долго и непрерывно, а если отдыхать. О нет, здесь логика моих суждений разбивается вдребезги, потому что сейчас мне кажется, что никогда моему разгоряченному жаждой познания рассудку не удавалось делать перерыв от утомительной реальности.
В самом деле, сколько себя помню, я был и остаюсь приверженцем непрерывной деятельности; ночами выхожу к телескопу и, как истинный охотник, ловлю новые скопления звездных систем, а по утрам коротаю свой унылый завтрак за изучением различных трудов ученых в попытке найти ответы на свои вопросы. Как будто там, за гранью дня и ночи, меня кто-то зовет, вкрадчивый голос, но настойчивость его не позволяет отмахнуться от странного послания. И я внимаю ему, а руки мои, тем временем, поддавшись чужеродной воле, мастерят странный предмет. Язык не повернется назвать его аппаратом, потому что размером он едва превышает тарелку, слепленную из субстанции похожей на пластилин, только гораздо плотнее, а на поверхности ее расположились выпуклые цветы. Не смотря на грубый свой внешний вид, я бы сравнил это с цветком жизни, геометрической фигурой, которую мне приходилось встречать на страницах книг.
Как только слепок был завершен, я решил, что нужно его зарисовать в дневнике, а потом выбрать материал, чтобы воссоздать его вновь. Должно быть, ты считаешь меня помешанным, но я не удивлюсь, потому что в этих письмах я постараюсь изложить все свои мысли и попытки, а как к ним относится, думаю, ты решишь сам.
***
10 мая, 2009 г. Л.
Не прошло и трех дней, как потребность написать тебе о случившимся, побудила меня взяться за ручку.
Кажется, я совершил ошибку.
Не знаю, как я мог поддаться тем бредовым идеям, что шептали мне сами звезды, но твердость изменила мне и в итоге я остался ни с чем. Точнее я лишился пальца, когда попытался прикоснуться к своему завершенному творению из металла.
Поначалу предмет никак не реагировал, но буквально минуту спустя цветки на нем, казалось мне, задрожали. Вырезанные из грубого материала, они приобрели багровый оттенок. Я не смог не поддаться соблазну и коснулся их, как неожиданно мой мизинец хрустнул, до того надрывно и громко, а после раскаленная волна боли пронзила все мое существо. Я исступленно закричал, как никогда прежде. Дьявольская штуковина откусила частицу меня и, довольная полученной добычей, жадно проглотила мой палец. Я не смог довериться своим глазам, ведь то, что происходило, никак не вязалось с теми понятиями и устоями материального мира, какие я исповедовал на протяжении двадцати восьми лет. Только представь, ничего не осталось от моего пальца. Я выронил штуковину на пол и побежал за аптечкой, а когда вернулся с перебинтованной рукой, то увидел, что зловещий "цветок жизни" лежал как ни в чем не бывало и его плотоядные цветы все так же переливались металлическим цветом.
После инцидента, я лихорадочно искал в своей библиотеке ответы, но ничего не нашел, кроме оккультных басней. Не мог же я, человек в здравом уме, довериться чудным письменам, даже после того, как непроницаемый покров тайны рассеялся, показав неизведанный колодец чудовищных открытий.
В то же время голос извне вернулся ко мне, но звучать он стал как будто громче. Ты, как истинный врач, мог бы окрестить меня шизофреником и навеки замуровать в стенах лечебницы, но я, при всей своей неуравновешенности, оставался абсолютно здоровым. Все свои наблюдения фиксировал в личном дневнике. А также решил во что бы то ни стало разгадать тайну "цветка жизни" и понять, что уничтожило мой палец.
***
15 мая, 2009 г. Л.
О, мой дорогой друг. Мне кажется, что я очень болен, иначе как объяснить приступы лихорадки по ночам и полное отсутствие аппетита. Взор мой, блуждающий по холодильнику, не привлекало ничего и единственное, о чем организм просил меня, так это о стакане холодной воды. Иногда мне явственно рисовались картины, как я, испив слишком много для обычного смертного, замертво падал на пол. Но, кроме шуток, пил я действительно много. Параллельно мне удавалось проводить эксперименты со зловещим предметом. Помнится, как я решил обмануть его и коснулся хищных цветков кусочком куриной грудки, но они мало того, что никак не отреагировали на этот дар, так еще и обдали меня электрическим разрядом! Неопасным для моего хрупкого организма, конечно, но все-таки я разочаровался еще в одном предприятии решить свою проблему.
Пока однажды в беспокойном сновидении не пришел ответ. Голос явился вновь и поведал об изменениях моего тела, заверив, что все перемены помогут приблизиться к находящемуся по ту сторону миру, недоступному смертному существу из плоти и крови. И я отчего-то поверил. Почудилось мне и то, как я, лишенный телесных оков, однажды воспарю над землею и затеряюсь среди безымянных звезд, имя которым никто не давал, потому что они - проводники, скрывающие незыблемые истины, к которым мне грезилось прикоснуться.
Что же, не смею больше докучать тебе своими иррациональными домыслами, но надеюсь, что ты хотя бы попытаешься понять.
***
3 июня, 2009 г. Л.
И вот я смею писать тебе спустя долгое время, но поверь, что все эти дни я наблюдал и фиксировал любое изменение в своем теле, поскольку знал: скоро я освобожусь. Волосы потихоньку редели, обнажая неровности моей головы, а зубы один за другим падали в раковину, едва я успевал сделать очередной глоток столь необходимой для меня воды. Ногти тоже затронуло гниение, но поверь, я ничего не мог поделать и мне совершенно не хотелось идти к врачам. Да и какое им до меня дело? Я уже сумел понять, какую ценность представляет из себя "цветок жизни", а все, что происходит со мной сейчас - временные неудобства. Сегодня, к примеру, я пробудился под утро и обнаружил, поверить только, как дух мой отделился от тела, а узы, связывающие его с ним, истончались и рвались, подобно гитарным струнам. Это именно то, чего бы мне хотелось, потому что, признаться, боль я испытывал чудовищную и ни одно обезболивающее не способно было ее унять.
Мой дорогой друг, не смотря на то, что я пребываю в скверном состоянии, а роза ветров, которую я слышу все громче, сулит мне большие перемены, не мог бы ты навестить меня в последний раз, потому что я вот-вот испарюсь, точно меня никогда и не бывало. Да и был ли я вообще ... Живым?.."
На этом убористые строки прервались и Лукасу не представлялось возможным узнать, что же в итоге произошло с его верным товарищем Виктором. Бедняга, должно быть, немыслимо страдал помутнениями рассудка, иначе как объяснить странный предмет в виде тарелки и отрубленный мизинец, покоящейся на ней, как на алтаре?
Лукас пошарил по полкам, даже нашел личный дневник пропавшего без вести друга, но ответов так и не выведал. Тогда, бросив на тарелку тревожный взгляд, он решил предать земле единственную оставшуюся от Виктора частичку плоти, как вдруг, сам того не заметив, услышал за спиной потусторонний шелест листьев, который, каким бы диким ему не казалось сравнение, напоминал шепот звезд и шепот этот настойчиво твердил:
"Лукас, не оскверняй землю моей пораженной заразой плотью, иначе я никогда не обрету покой. Я хочу быть частью иного мира, пустынного острова. Ты, должно быть, помнишь, одно из моих писем, где я красочно описал свою выдумку, но, кто бы мог вообразить, что я никогда не выдумывал и все это время находился в ней, в то время, как мой разум блуждал в сотканных из дьявольской паутины лабиринтах в попытке найти выход и лишь "цветок жизни", так кстати сотворенный помимо моей воли, вернул меня домой.
Так взываю же к тебе, прекрати свои поиски и оставь покоиться часть меня на космическом цветке".