Голод

Мой дед Израиль Соломонович Голод
Вступил в ВКП(б), когда был молод,
Но был аполитичен по природе,
Тихоней прозван дед в простом народе
(Да, прозван на работе, в "Военторге",
Где дед служил. Я как бы не в восторге,
Что дед работал в этих кабинетах,
Но мы здесь пишем о других предметах).

Итак, мой дед - почти номенклатура,
Но не совсем. Де-факто и де-юре
Он рангом ниже плыл по речке Лете
В каком-то миллионом кабинете.
С небес ему не сыпались алмазы,
Но раз в неделю приносил заказы:
Икру, балык, орехи - всё съестное,
И кофе, и хорошее спиртное.

Итак, в его семье не голодали,
Но то, что есть, до крошки подъедали,
И я таким же правилам обучен -
Феномен странен и малоизучен.
Хоть не учил никто, само привилось,
Пристало, притулилось, приживилось.

Рассказывала бабушка мне, внуку
Про ту, одну за всю их жизнь, разлуку,
Когда мой дед, Израиль Соломонович Голод,
На фронте был. А в Томске правил голод,
Который глух и нем к Советской власти,
И не было вокруг сильнее власти.
Война их занесла в такие дали!
Там бабушкины дети голодали,
Им было пять, двойняшки-малолетки,
Птенцы второй и третьей пятилетки.

Фронтовики не голодали в целом,
Цедили спирт у немца под прицелом,
Кто вмёрз в гранит, кто в Лету окунулся,
А деду повезло, и он вернулся.

Мой дед Израиль Соломонович Голод
Родился в нищете. Там правил голод:
Три брата, три сестры сидят по лавкам
Отец - в заводе, голодно малявкам.
Когда мой дед был лет восьми от роду,
За равенство, за братство, за свободу,
За "нет войне" - за всё, что так прекрасно,
Взошла заря, взошла кроваво-красно.

Что было дальше, хорошо известно:
И мир, и труд, и май - и  повсеместно,
Страна пошла навстречу коммунизму,
Всем остальным готовя ту же клизму.
Мой дед шёл в ногу с тем миропорядком:
Учился в школе, в ВУЗе - по порядку.
Он получил диплом, стал финансистом,
Попутно и, конечно, коммунистом,
От армии в 30-е свободен -
Из-за порока сердца непригоден.
Характером он был непротивленец,
В войну же - доброволец, ополченец.

Мой дед Израиль Соломонович Голод
Был, как Аврора, навсегда приколот
К Советской власти, ибо жизнь летела,
Она неслась - космическое тело,
И не было в пути ей остановки,
А только - поезда, командировки...
Состарился мой дед, не пустозвоня,
Он был молчун по прозвищу тихоня,
И мы забыли тайну смыслов вящих
Фамилий, столь речистых, говорящих.

Пусть тайна будет тайной! Пусть загадка
Останется горька и кисло-сладка,
Пусть соль её съедает наши губы,
Не зазвенят литавры или трубы,
И только птицы пусть галдят на ветке,
По чём изголодались наши предки.

10, 17 октября 2015 года