Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Полицейский идет по следу гангстера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   Пролог
   Ей нравилась его машина. Это был первый раз, когда она была в электрическом. Все, что она могла слышать, это ветер, когда они рассекали ночь.
   - Так тихо, - сказала она.
   Всего два слова, и она произнесла их невнятно. Третий Космо что-то сделал с ее языком.
   - Он подкрадется к вам, - сказал водитель. "Это точно."
   Он посмотрел на нее и улыбнулся. Но она думала, что он просто проверял ее, потому что она перепутала слова.
   Затем он повернулся и кивнул через лобовое стекло.
   - Мы здесь, - сказал он. "Есть ли парковка?"
   "Вы можете припарковаться за моей машиной", - сказала она. "У меня есть два места в гараже, но они как бы... одно за другим. Кажется, он называется Тотем .
   "Тандем?"
   "О, верно, верно. Тандем. "
   Она начала смеяться над своей ошибкой, спиральным смехом, от которого она не могла избавиться. Космос снова. И капли из зеленой аптеки, которые она выпила перед тем, как отправиться в Uber той ночью.
   Мужчина опустил окно, и свежий вечерний воздух ворвался в комфорт автомобиля.
   - Можешь вспомнить комбо? он спросил.
   Тина приподнялась на сиденье, чтобы лучше осмотреться и сориентироваться. Она узнала, что они уже были за воротами гаража ее квартиры. Это казалось неправильным. Она не помнила, чтобы говорила ему, где она живет.
   "Комбо?" - снова спросил он.
   Клавиатура висела на стене и была в пределах досягаемости из водительского окна. Она поняла, что знает комбинацию, которая откроет ворота, но не могла вспомнить имя человека, которого выбрала для возвращения домой.
   "4-6-8-2-5".
   Пока он набирал цифры, она снова пыталась не рассмеяться. Некоторые парни действительно ненавидели это.
   Они вошли в гараж, и она указала на место, где он мог затормозить позади ее "мини". Вскоре они уже были в лифте, и она нажала нужную кнопку, а затем прислонилась к нему для поддержки. Он обнял ее и поднял.
   "У вас есть прозвище?" она спросила.
   "Что ты имеешь в виду?" он спросил.
   "Например, как люди называют вас? Знаешь, для развлечения.
   Он покачал головой.
   "Думаю, они просто называют меня по имени", - сказал он.
   Никакой помощи там. Она уронила его. Она могла бы выяснить его имя позже, но правда в том, что ей это, вероятно, не понадобится. Не будет потом. Почти никогда не было.
   Дверь открылась на третьем этаже, и она повела его в коридор. Ее квартира была через две двери.
   Секс был хорошим, но не экстраординарным. Единственным необычным было то, что он не сопротивлялся ее требованию о презервативе. Он даже принес свой. Престижность за это, но она все еще думала, что он будет одноразовым. Поиски той неописуемой вещи, которая заполнит внутреннюю пустоту, будут продолжаться.
   После того, как он смыл презерватив, он вернулся к ней в постель. Она надеялась на предлог - ранний подъем, жена ждет дома, что угодно, - но он хотел вернуться в постель и обниматься. Он грубо подошел к ней сзади и повернул ее спиной к своей груди. Он побрился, и она чувствовала, как крошечные пряди возвращающихся волос вонзаются ей в спину.
   "Тебе известно..."
   Дальше с жалобой она не продвинулась. Он развернулся, и теперь она лежала на спине полностью на нем. Его грудь была как наждачная бумага. Его рука обогнула ее сзади, и он согнул ее в локте в виде буквы V. Затем он свободной рукой толкнул ее шею в виде буквы V. Он сжал руки, и она почувствовала, как ее дыхательные пути сжались. Она не могла позвать на помощь. У нее не было воздуха, чтобы издать звук. Она боролась, но ее ноги запутались в простынях, а он был слишком силен. Его хватка на ее шее была железными тисками.
   Темнота начала затенять края ее зрения. Он поднял голову с кровати и приблизил губы к ее уху.
   - Люди называют меня Шрайком, - прошептал он.
  
  
   Джек
  
   1
   Я назвал эту историю "Король мошенников". По крайней мере, таков был мой заголовок. Я напечатал его вверху, но был почти уверен, что он будет изменен, потому что это было бы нарушением моих границ как репортера, чтобы представить историю с заголовком. Заголовки и колоды под ними были прерогативой редактора, и я уже мог слышать, как Майрон Левин упрекает: "Редактор переписывает ваши заголовки или вызывает темы ваших статей, чтобы задать дополнительные вопросы? Нет, он не знает. Он остается на своей полосе, а это значит, что вам нужно оставаться на своей".
   Поскольку Майрон был этим редактором, было бы трудно вернуться с какой-либо защитой. Но я все равно отправил историю с предложенным заголовком, потому что он был идеальным. Эта история была о темной преисподней бизнеса по взысканию долгов - 600 миллионов долларов в год выкачивались в виде мошенничества - и правило FairWarning заключалось в том, чтобы разоблачать каждое мошенничество, будь то хищник или жертва, жертва или жертва. жертвы. И на этот раз это был хищник. Артур Хэтэуэй, король мошенников, был лучшим из лучших. В шестьдесят два года он проделал все мыслимые аферы в криминальной жизни, сосредоточенной в Лос-Анджелесе, от продажи поддельных золотых слитков до создания фальшивых веб-сайтов по оказанию помощи при стихийных бедствиях. Прямо сейчас он занимался рэкетом, убеждая людей, что они должны деньги, которых они на самом деле не должны, и заставляя их платить. И у него это так хорошо получалось, что младшие мошенники платили ему за уроки по понедельникам и средам в несуществующей студии актерского мастерства в Ван-Найсе. Я внедрился в качестве одного из его учеников и узнал все, что мог. Теперь пришло время написать историю и использовать Артура, чтобы разоблачить индустрию, которая каждый год выкачивает миллионы из всех, от маленьких старушек с истощающимися банковскими счетами до молодых специалистов, уже погрязших в убытке по кредитам на колледж. Все они стали жертвами и отправили свои деньги, потому что Артур Хэтэуэй убедил их отправить их. А теперь он два раза в неделю обучал одиннадцать будущих аферистов и одного репортера под прикрытием тому, как это делать, за пятьдесят баксов с человека. Сама школа мошенников может быть его величайшей аферой из всех. Парень был настоящим королем с полным отсутствием вины психопата. Еще у меня в сюжете были репортажи о жертвах, чьи банковские счета он обчистил и чьи жизни разрушил.
   Майрон уже разместил историю как совместный проект с Los Angeles Times, и это гарантировало, что ее увидят, и полицейское управление Лос-Анджелеса должно будет обратить на это внимание. Правление короля Артура скоро закончится, и его круглый стол младших аферистов тоже соберется.
   Я прочитал статью в последний раз и отправил ее Майрону, скопировав Уильяма Маршана, адвоката, который рецензировал все статьи FairWarning на безвозмездной основе. Мы не размещали на сайте ничего, что не было бы юридически пуленепробиваемым. В FairWarning работали пять человек, если считать репортера из Вашингтона, округ Колумбия, который работал из своего дома. Одна "неправильная история", повлекшая за собой выигранный судебный процесс или принудительное урегулирование, вывела бы нас из бизнеса, и тогда я бы стал тем, кем был по крайней мере дважды в своей карьере: репортером, которому некуда идти.
   Я встал из своей каморки, чтобы сказать Майрону, что история наконец-то готова, но он был в своей кабинке и разговаривал по телефону, и, подойдя, я понял, что он собирает деньги. Майрон был основателем, редактором, репортером и главным сборщиком средств для FairWarning. Это был новостной интернет-сайт без платного доступа. В нижней части каждой истории, а иногда и вверху, была кнопка пожертвования, но Мирон всегда искал большого белого кита, который спонсировал бы нас и превратил нас из нищих в тех, кто выбирает - по крайней мере, на какое-то время.
   "На самом деле ни одна организация не занимается тем, что делаем мы, - жесткой журналистикой, наблюдающей за потребителем", - сказал Майрон каждому потенциальному донору. "Если вы заглянете на наш сайт, вы увидите в архивах множество историй о влиятельных влиятельных отраслях промышленности, включая автомобильные, фармацевтические, беспроводные и табачные компании. И с философией нынешней администрации дерегулирования и ограничения надзора, никто не присматривает за этим маленьким парнем. Послушайте, я понимаю, есть пожертвования, которые вы могли бы сделать, чтобы получить более заметную отдачу от затраченных средств. Двадцать пять долларов в месяц позволяют накормить и одеть ребенка в Аппалачах. Я понимаю. Это заставляет вас чувствовать себя хорошо. Но вы жертвуете FairWarning и поддерживаете команду репортеров, преданных делу...
   Я слышал "питч" несколько раз в день, изо дня в день. Я также посещал воскресные салоны, где Майрон и члены правления общались с потенциальными донорами в белых шляпах, а потом я общался с ними, упоминая истории, над которыми работал. На этих собраниях у меня была дополнительная репутация как у автора двух бестселлеров, хотя ни разу не упоминалось, что прошло более десяти лет с тех пор, как я ничего не публиковал. Я знал, что эта подача была важна и жизненно важна для моей собственной зарплаты - не то чтобы я приближался к прожиточному минимуму для Лос-Анджелеса, - но я слышал ее так много раз за четыре года работы в FairWarning , что мог бы процитировать ее во сне . . Назад.
   Мирон остановился, чтобы выслушать своего потенциального инвестора, и выключил телефон, прежде чем посмотреть на меня.
   "Ты в деле?" он спросил.
   - Только что отправил, - сказал я. - И Биллу.
   "Хорошо, я прочитаю это сегодня вечером, и мы можем поговорить завтра, если у меня что-нибудь есть".
   "Хорошо идти. У него даже есть отличный заголовок. Вам просто нужно написать колоду".
   "Тебе бы лучше быть-"
   Он отключил звук телефона, чтобы ответить на вопрос. Я отсалютовал ему и направился к двери, зайдя по пути к кабинке Эмили Этуотер, чтобы попрощаться. В данный момент она была единственным другим сотрудником в офисе.
   - Ура, - сказала она со своим четким британским акцентом.
   Мы работали в офисе на типичной двухэтажной площади в Studio City. На первом этаже находились магазины и продукты питания, а на втором - такие предприятия, как автострахование, маникюр/педикюр, йога и акупунктура. Кроме нас. FairWarning не был частым бизнесом, но офис стоил дешево, потому что он располагался над аптекой по продаже марихуаны, а вентиляция в здании была такой, что аромат свежего продукта доносился в наш офис круглосуточно и без выходных. Мирон занял место с большой скидкой.
   Площадь имела L-образную форму и имела подземный гараж с пятью выделенными местами для сотрудников и посетителей FairWarning . Это было большим преимуществом. С парковкой в городе всегда были проблемы. И закрытая парковка была для меня еще большим преимуществом, потому что это была солнечная Калифорния, и я редко поднимал верх своего джипа.
   Я купил новый "Вранглер" с предоплатой за последнюю книгу, и одометр служил мне напоминанием о том, как давно я не покупал новые машины и не ездил по спискам бестселлеров. Я проверил это, когда завел двигатель. Я сбился с пути, по которому когда-то шел, на 162 172 мили.
  
   2
   Я жил в Шерман-Оукс на Вудман-авеню у шоссе 101. Это был многоквартирный дом в стиле Кейп-Код 1980-х годов из двадцати четырех таунхаусов, которые образовывали прямоугольник, окружающий внутренний двор с общим бассейном и площадкой для барбекю. Под ним тоже была парковка.
   Большинство многоквартирных домов на Вудмане носили такие названия, как "Капри", "Оук-Крест" и тому подобное. Мое здание стояло безымянным. Я въехал туда всего полтора года назад, после продажи квартиры, которую купил на тот же книжный аванс. Гонорарные чеки с каждым годом становились все меньше и меньше, и я как раз пытался перестроить свою жизнь, чтобы жить на зарплату от FairWarning. Это был трудный переход.
   Пока я ждал на наклонной дороге, пока откроются ворота гаража, я заметил двух мужчин в костюмах, стоящих у телефонной будки у пешеходных ворот комплекса. Один был белым лет пятидесяти, другой на пару десятков лет моложе и азиатом. Легкий порыв ветра распахнул куртку азиата, и я мельком увидел значок на его поясе.
   Я заехал в гараж и не сводил глаз с заднего вида. Они последовали за мной вниз по склону и внутрь. Я занял отведенное мне место и заглушил двигатель. К тому времени, когда я схватил свой рюкзак и вышел, они уже стояли позади джипа и ждали.
   - Джек Макэвой?
   Он правильно назвал имя, но произнес его неправильно. Мик-а-вой.
   - Да, Макэвой, - сказал я, поправляя его. Мак-а-вой. "В чем дело?"
   - Я детектив Мэттсон, полиция Лос-Анджелеса, - сказал старший из двоих. "Это мой напарник, детектив Сакаи. Нам нужно задать вам несколько вопросов".
   Мэтсон расстегнул куртку, чтобы показать, что у него тоже есть значок и пистолет.
   - Хорошо, - сказал я. "О чем?"
   - Мы можем подняться к тебе? - спросил Мэтсон. "Что-то более личное, чем гараж?"
   Он указал на пространство вокруг них, как будто люди слушали со всех сторон, но гараж был пуст.
   - Думаю, да, - сказал я. "Подписывайтесь на меня. Обычно я поднимаюсь по лестнице, но если вам, ребята, нужен лифт, то он внизу, в том конце.
   Я указал на конец гаража. Мой джип был припаркован посередине и прямо напротив лестницы, ведущей в центральный двор.
   "Лестницы - это хорошо, - сказал Мэтсон.
   Я направился туда, а детективы последовали за мной. Всю дорогу до двери своей квартиры я пытался думать о своей работе. Что я такого сделал, чтобы привлечь внимание полиции Лос-Анджелеса? Хотя у репортеров FairWarning было много свободы для написания статей, существовало общее разделение труда, и криминальные аферы и схемы были частью моей сферы деятельности наряду с репортажами, связанными с Интернетом.
   Я начал задаваться вопросом, не попал ли мой рассказ об Артуре Хэтэуэе в уголовное расследование мошенника и не собирались ли Маттсон и Сакаи просить меня придержать эту историю. Но как только я подумал о такой возможности, я отбросил ее. Если бы это было так, они бы пришли ко мне в офис, а не домой. И, вероятно, все началось бы с телефонного звонка, а не с личной встречи.
   - Из какого ты отряда? - спросил я, когда мы шли через двор к квартире номер 7 по другую сторону бассейна.
   "Мы работаем в центре города", - скромно сказал Мэтсон, в то время как его напарник промолчал.
   - Я имею в виду какое подразделение по борьбе с преступностью, - сказал я.
   - Отдел грабежей и убийств, - сказал Мэтсон.
   Я не писал о полиции Лос-Анджелеса как таковой, но в прошлом писал. Я знал, что элитные отряды работают из штаб-квартиры в центре города, а RHD, как ее называли, была элитой элиты.
   - Тогда о чем мы здесь говорим? Я сказал. "Ограбление или убийство?"
   "Давайте зайдем внутрь, прежде чем мы начнем говорить", - сказал Мэтсон.
   Я добрался до входной двери. Его отсутствие ответа, казалось, подтолкнуло ответ к убийству. Мои ключи были в моей руке. Прежде чем открыть дверь, я повернулась и посмотрела на двух мужчин, стоящих позади меня.
   - Мой брат был детективом по расследованию убийств, - сказал я.
   "Действительно?" - сказал Мэтсон.
   - Полиция Лос-Анджелеса? - спросил Сакаи своими первыми словами.
   "Нет, я сказал. "В Денвере".
   - Молодец, - сказал Мэтсон. - Он на пенсии?
   - Не совсем так, - сказал я. "Он был убит при исполнении служебных обязанностей".
   - Мне жаль это слышать, - сказал Мэтсон.
   Я кивнул и повернулся к двери, чтобы открыть ее. Я не был уверен, почему я выпалил это о моем брате. Обычно я этим не делился. Люди, знавшие мои книги, знали об этом, но я не упоминал об этом в повседневных разговорах. Это случилось давным-давно, казалось, в другой жизни.
   Я открыл дверь, и мы вошли. Я включил свет. У меня был один из самых маленьких блоков в комплексе. Нижний этаж был открытой планировки: гостиная перетекала в небольшую столовую, а за ней - кухня, отделенная только стойкой с раковиной. Вдоль правой стены была лестница, ведущая на чердак, который был моей спальней. Там наверху была полноценная ванна, а на нижнем этаже под лестницей - половина ванны. Всего меньше тысячи квадратных метров. Помещение было опрятным и упорядоченным, но это только потому, что оно было обставлено безукоризненно и не содержало ничего личного. Я превратил обеденный стол в рабочую зону. Во главе стола стоял принтер. Все было готово для меня, чтобы я мог приступить к работе над своей следующей книгой - и так было с тех пор, как я переехал.
   "Хорошее место. Ты давно здесь? - спросил Мэтсон.
   - Около полутора лет, - сказал я. - Могу я спросить, что это...
   - Почему бы тебе не присесть на диван?
   Мэтсон указал на кушетку, предназначенную для наблюдения за плоским экраном на стене над газовым камином, которым я никогда не пользовался.
   Поперек кофейного столика стояли еще два стула, но, как и диван, они были изношены и изношены, так как десятилетиями пролежали в моих прежних домах. Упадок моего состояния отразился на моем жилье и транспорте.
   Мэтсон посмотрел на два стула, выбрал тот, который выглядел чище, и сел. Сакаи, стоик, остался стоять.
   - Итак, Джек, - сказал Мэтсон. - Мы расследуем убийство, и ваше имя фигурировало в расследовании, поэтому мы здесь. У нас есть-"
   - Кого убили? Я попросил.
   "Женщина по имени Кристина Портреро. Ты знаешь это имя?
   Я прогнал его по всем цепям на высокой скорости и вернулся с пустым.
   "Нет, я так не думаю. Как мое имя...
   Большую часть времени она ездила с Тиной . Это помогает?"
   Еще раз по цепям. Имя попало. Услышав полное имя, произнесенное двумя детективами из отдела убийств, я нервничал и выбил первоначальное признание из моей головы.
   "О, подождите, да, я знал Тину - Тину Портреро".
   - Но ты только что сказал, что не знаешь имени.
   "Я знаю. Просто, вы знаете, ни с того ни с сего он не соединился. Но да, мы встретились один раз, и все".
   Мэтсон не ответил. Он повернулся и кивнул своему партнеру. Сакаи подошел и протянул мне свой телефон. На экране было постановочное фото женщины с темными волосами и еще более темными глазами. У нее был глубокий загар, и на вид ей было около тридцати пяти, но я знал, что ей было около сорока пяти. Я кивнул.
   - Это она, - сказал я.
   - Хорошо, - сказал Маттсон. - Как вы познакомились?
   "Вниз по улице здесь. Есть ресторан "Мистраль". Я переехал сюда из Голливуда, никого толком не знал и пытался познакомиться с окрестностями. Время от времени я прогуливался туда, чтобы выпить, потому что мне не нужно было беспокоиться о вождении. Я встретил ее там".
   "Когда это было?"
   "Я не могу назвать точную дату, но думаю, что это было примерно через шесть месяцев после того, как я переехал сюда. Так около года назад. Наверное вечер пятницы. В это время я обычно спускался туда".
   - У тебя был с ней секс?
   Я должен был предвидеть этот вопрос, но он пришел ко мне неожиданно.
   - Это не твое дело, - сказал я. - Это было год назад.
   "Я расцениваю это как "да", - сказал Мэтсон. - Ты вернулся сюда?
   Я понял, что Мэтсон и Сакаи явно знали об обстоятельствах убийства Тины Портреро больше, чем я. Но вопросы о том, что произошло между нами год назад, казались им чересчур важными.
   - Это безумие, - сказал я. "Я был с ней один раз, и после этого ничего не вышло. Почему ты задаешь мне эти вопросы?"
   - Потому что мы расследуем ее убийство, - сказал Мэтсон. "Мы должны знать все, что можем, о ней и ее деятельности. Неважно, как давно. Так что я спрошу вас еще раз: Тина Портреро когда-нибудь была в этой квартире?"
   Я вскинул руки в жесте капитуляции.
   - Да, - сказал я. "Год назад."
   - Она осталась? - спросил Мэтсон.
   "Нет, она осталась на пару часов, а потом взяла Uber".
   Мэтсон не стал сразу спрашивать о продолжении. Он долго изучал меня, словно пытаясь решить, что делать дальше.
   - У вас есть что-нибудь из ее имущества в этой квартире? он спросил.
   - Нет, - возразил я. - Какое имущество?
   Он проигнорировал мой вопрос и вернулся со своим.
   - Где вы были в прошлую среду вечером?
   "Ты шутишь, верно?"
   "Нет, мы не."
   "Во сколько в среду вечером?"
   - Скажем, между десятью и полуночью.
   Я знал, что был на семинаре Артура Хэтэуэя о том, как обдирать людей, до начала этого окна в 10 часов вечера. Но я также знал, что это был семинар для мошенников и поэтому на самом деле не существовал. Если бы эти детективы попытались проверить эту часть моего алиби, они либо не смогли бы подтвердить, что семинар вообще существовал, либо не смогли бы найти никого, кто бы подтвердил, что я был там, потому что это было бы признанием того, что они там были. Никто не хотел бы этого делать. Особенно после того, как история, которую я только что сдала, была опубликована.
   "Э-э, я был в машине примерно с десяти до одиннадцатого, а потом был здесь".
   "Один?"
   "Да. Слушай, это безумие. Я был с ней одну ночь год назад, и тогда мы оба не поддерживали связь. Это было невыгодно для нас обоих. Ты понимаешь?"
   "Ты уверен в этом? Вы оба?"
   "Я уверен. Я никогда не звонил ей, она никогда не звонила мне. И я больше никогда не видел ее на "Мистрале".
   - Как это заставило тебя чувствовать?
   Я неловко рассмеялся.
   "Как то, что заставило меня чувствовать?"
   - Она не перезвонила тебе после?
   "Вы слышали, что я сказал? Я не звонил ей, и она не звонила мне. Это было взаимно. Это просто никуда не денется".
   - Она была пьяна в ту ночь?
   "Пьяный, нет. Мы выпили там пару напитков. Я оплатил счет.
   "А как насчет того, чтобы вернуться сюда? Еще выпивки или прямо на чердак?
   Мэтсон указал наверх.
   "Здесь больше не пьют", - сказал я.
   - И все было по обоюдному согласию? - сказал Мэтсон.
   Я встал. С меня было достаточно.
   - Послушайте, я ответил на ваши вопросы, - сказал я. - А ты зря тратишь время.
   "Мы решим, не теряем ли мы время впустую", - сказал Мэтсон. - Мы почти закончили, и я был бы признателен, если бы вы снова присели, мистер Макэвой.
   Он снова неправильно произнес мое имя, вероятно, намеренно.
   Я снова сел.
   - Я журналист, ясно? Я сказал. "Я освещал преступления - я писал книги об убийцах. Я знаю, что ты делаешь, пытаешься вывести меня из игры, чтобы я как-то признался. Но этого не произойдет, потому что я ничего об этом не знаю. Так что не могли бы вы...
   "Мы знаем, кто вы", - сказал Мэтсон. - Думаешь, мы пришли бы сюда, не зная, с кем имеем дело? Ты парень из Velvet Coffin , и для протокола, я работал с Родни Флетчером. Он был другом, и то, что с ним случилось, было чушью".
   Вот оно. Причина вражды, которая стекала с Маттсона, как сок с дерева.
   " Бархатный гроб закрылся четыре года назад, - сказал я. "В основном из-за истории Флетчера, которая была на сто процентов точной. Не было никакого способа узнать, что он сделает то, что сделал. Так или иначе, сейчас я работаю в другом месте и пишу истории о защите прав потребителей. Я не из полицейского участка".
   "Повезло тебе. Мы можем вернуться к Тине Портреро?
   "Вернуться не к чему".
   "Сколько тебе лет?"
   - Ты уже знаешь, я уверен. И какое это имеет отношение к чему-либо?"
   - Ты кажешься старым для нее. Для Тины.
   "Она была привлекательной женщиной и старше, чем выглядела или казалась. Она сказала мне, что ей было тридцать девять, когда я встретил ее той ночью.
   "Но в этом и смысл, верно? Она была старше, чем выглядела. Вы, парень за пятьдесят, съезжаетесь с женщиной, которой, как вам казалось, за тридцать. Как-то жутко, спросите вы меня".
   Я почувствовал, как мое лицо краснеет от смущения и негодования.
   - Для протокола: я не "съехал" с ней, - сказал я. "Она взяла свой Cosmo и подошла ко мне. Вот как это началось".
   - Молодец, - саркастически сказал Мэтсон. "Должно быть, заставило ваше эго стоять по стойке смирно. Итак, вернемся к среде. Откуда ты ехал в течение тех двадцати минут, о которых ты говорил, что ехал домой той ночью в машине?
   - Это была рабочая встреча, - сказал я.
   "С людьми, с которыми мы могли бы поговорить и проверить, если нам это нужно?"
   "Если уж на то пошло. Но ты-"
   "Хороший. Так расскажи нам еще раз о тебе и Тине.
   Я мог сказать, что он делал. Прыгал со своими вопросами, пытаясь вывести меня из равновесия. Я почти два десятилетия освещал полицейских для двух разных газет и блога Velvet Coffin . Я знал, как это работает. Любое небольшое несоответствие в пересказе истории, и они получат то, что им нужно.
   - Нет, я уже все рассказал. Если вам нужна дополнительная информация от меня, тогда вы должны предоставить информацию".
   Сыщики молчали, видимо решая, стоит ли иметь дело. Я вскочил с первым пришедшим в голову вопросом.
   - Как она умерла? Я попросил.
   "Ей сломали шею, - сказал Мэттсон.
   - Атланто-затылочный вывих, - сказал Сакаи.
   "Что, черт возьми, это значит?" Я попросил.
   - Внутреннее обезглавливание, - сказал Мэтсон. "Кто-то нанес ей сто восемьдесят удар по шее. Это был плохой путь".
   Я почувствовал, как глубокое давление начало расти в моей груди. Я не знал Тину Портреро за один вечер, когда я был с ней, но я не мог выкинуть из головы образ ее - обновленный фотографией, показанной Сакаи - убитой таким ужасным образом.
   "Это как в том фильме "Экзорцист", - сказал Мэттсон. "Помнишь это? Голова одержимой девушки кружится.
   Это не помогло делу.
   "Где это было?" - спросил я, пытаясь уйти от изображений.
   "Арендодатель нашел ее в душе, - продолжил Мэттсон. "Ее тело закрывало слив, и он переполнился, и он пришел, чтобы проверить это. Он нашел ее, вода все еще текла. Это должно было выглядеть как скольжение и падение, но мы знаем лучше. Вы не поскользнетесь в душе и не сломаете себе шею. Не таким образом."
   Я кивнул, как будто это была полезная информация.
   - Ладно, смотри, - сказал я. - Я не имею к этому никакого отношения и не могу помочь вам в вашем расследовании. Так что, если нет других вопросов, я хотел бы...
   - Есть еще вопросы, Джек, - строго сказал Мэтсон. - Мы только начинаем это расследование.
   "Тогда что? Что еще вы хотите узнать от меня?"
   "Ты репортер и все такое, ты знаешь, что такое "цифровое преследование"?"
   "Вы имеете в виду социальные сети и отслеживание людей через них?"
   "Я задаю вопросы. Ты должен ответить на них".
   "Тогда вам нужно быть более конкретным".
   "Тина рассказала своему хорошему другу, что ее преследуют с помощью цифровых технологий. Когда ее подруга спросила, что это значит, Тина ответила, что парень, которого она встретила в баре, знал о ней то, чего ему не следовало знать. Она сказала, что он как будто знал о ней все еще до того, как начал с ней разговаривать".
   "Я встретил ее в баре год назад. Все это - подождите минутку. Как ты вообще узнал, что пришел сюда, чтобы поговорить со мной?
   - У нее было твое имя. В ее контактах. И у нее были твои книги на ночном столике.
   Я не мог вспомнить, обсуждал ли я свои книги с Тиной в ту ночь, когда встретил ее. Но поскольку мы оказались в моей квартире, вполне вероятно, что так оно и было.
   - И на основании этого вы пришли сюда, как будто я подозреваемый?
   - Успокойся, Джек. Вы знаете, как мы работаем. Мы проводим тщательное расследование. Итак, вернемся к преследованию. Для протокола, она говорила о вас с преследованием?
   - Нет, это был не я.
   "Приятно слышать. Теперь последний вопрос: не могли бы вы добровольно предоставить нам образец слюны для анализа ДНК?"
   Вопрос поразил меня. Я колебался. Я тут же подумал о законе и своих правах и совершенно пропустил тот факт, что я не совершал никакого преступления, и поэтому моя ДНК в любой форме, от спермы до остатков кожи, не могла быть найдена ни на одном месте преступления с прошлой среды.
   - Ее изнасиловали? Я попросил. - Теперь ты обвиняешь и меня в изнасиловании?
   - Успокойся, Джек, - сказал Мэтсон. "Никаких признаков изнасилования, но давайте просто скажем, что у нас есть ДНК подозреваемого".
   Я понял, что моя ДНК была самым быстрым способом скрыться от их радаров.
   "Ну, это был не я, так когда ты хочешь взять мою слюну?"
   - Как насчет прямо сейчас?
   Мэтсон посмотрел на своего партнера. Сакаи залез внутрь пиджака и вытащил две шестидюймовые пробирки с красными резиновыми крышками, в каждой из которых лежал ватный тампон с длинным концом. Я понял тогда, что, скорее всего, единственной целью их визита было получение моей ДНК. У них была ДНК убийцы. Они тоже знали, что это будет самый быстрый способ определить, причастен ли я к убийству.
   Меня это устраивало. Они были разочарованы результатами.
   - Давай сделаем это, - сказал я.
   - Хорошо, - сказал Маттсон. "И есть еще одна вещь, которую мы могли бы сделать, чтобы помочь нам в расследовании".
   Я должен был знать. Приоткройте дверь на дюйм, и они протолкнутся насквозь.
   "Это что?" - нетерпеливо сказал я.
   - Ты не против снять рубашку? - сказал Мэтсон. - Значит, мы можем проверить твои руки и тело?
   "Почему бы-"
   Я остановил себя. Я знал, чего он хотел. Он хотел посмотреть, есть ли у меня царапины или другие раны от драки. Улики ДНК, вероятно, взяты из ногтей Тины Портреро. Она сопротивлялась и взяла кусок своего убийцы.
   Я начал расстегивать рубашку.
  
  
   3
   Как только детективы ушли, я вытащила из рюкзака ноутбук, зашла в интернет и ввела в поиск имя Кристины Портреро. Я получил два обращения, оба на сайте Los Angeles Times . Первым было просто упоминание в блоге об убийствах газеты, где были зафиксированы все убийства в округе. Этот отчет был в начале дела, и в нем было мало подробностей, кроме того факта, что Портреро был найден мертвым в своей квартире во время проверки состояния здоровья домовладельцем после того, как она не пришла на работу и не ответила на звонки или сообщения в социальных сетях. В сообщении говорится, что есть подозрение на нечестную игру, но причина смерти еще не установлена.
   Я был религиозным читателем блога и понял, что прочитал историю и просмотрел ее, не узнав имя Кристины Портреро как Тину Портреро, которую я встретил однажды ночью в прошлом году. Я подумал, что бы я сделал, если бы узнал в ней ту женщину, которую встретил. Позвонил бы я в полицию, чтобы рассказать о своем опыте, о том, что по крайней мере однажды она пошла в бар одна и выбрала меня для секса на одну ночь?
   Вторым хитом в " Таймс" стала более полная статья, в которой была та же фотография, которую мне показывал детектив Сакаи. Темные волосы, темные глаза, выглядит моложе, чем была. Я совершенно не увидел эту историю, потому что я бы узнал фотографию. В статье говорилось, что Портреро работал личным помощником кинопродюсера Шейна Шерзера. Я подумал, что это интересно, потому что, когда мы встретились годом ранее, она занималась чем-то другим в кинобизнесе: она была внештатным читателем, который "осветлял" сценарии и книги для различных продюсеров и агентов в Голливуде. Я помнил, как она объясняла, что читает материалы, представляемые своим клиентам для возможного развития в виде фильмов и телешоу. Затем она обобщила сценарии и книги и отметила в форме, какой это был проект: комедия, драма, молодежный, исторический, криминальный и т. д.
   Каждый отчет она заканчивала своим личным взглядом на потенциальный проект, рекомендуя жесткий проход или дальнейшее рассмотрение высшим руководством в компании клиента. Я также вспомнил, как она рассказывала мне, что работа часто требовала от нее посещения продюсерских компаний, расположенных на крупных студиях города - "Парамаунт", "Уорнер Бразерс", "Юниверсал" - и что это было очень увлекательно, потому что иногда она видела крупных кинозвезд, гуляющих под открытым небом. между офисами, сценами и магазином.
   История Times включала цитаты женщины по имени Лиза Хилл, которую называли лучшей подругой Портреро. Она рассказала газете, что Тина вела активную общественную жизнь и недавно избавилась от некоторых проблем с зависимостью. Хилл не раскрыл, в чем заключались эти проблемы, и, вероятно, его даже не спросили. Казалось, это не имеет ничего общего с тем, кто убил Портреро, повернув ей шею на 180 градусов.
   Ни в одном из сообщений Times не упоминалась точная причина смерти. Во втором, более полном рассказе говорилось только, что Портреро сломал шею. Может быть , редакторы "Таймс " решили не вдаваться в историю более подробно, а может быть, им об этом не рассказали. Информацию о преступлении в обоих постах отнесли к общему "полицейскому". Ни детектив Матсон, ни детектив Сакаи не были упомянуты по имени.
   Мне потребовалась пара попыток правильно произнести словосочетание " атланто-затылочный вывих " , чтобы найти его в Google. Появилось несколько совпадений, большинство на медицинских сайтах, которые объяснили, что это обычно наблюдается в автомобильных авариях с травмами, связанных со столкновениями на высокой скорости.
   Цитата из Википедии резюмировала это лучше всего:
   Атланто-затылочный вывих (AOD), ортопедическое обезглавливание или внутреннее обезглавливание описывает связочное отделение позвоночника от основания черепа. Человек может пережить такую травму; однако только 30 % случаев не приводят к немедленной смерти. Общей этиологией таких травм является внезапное и сильное замедление движения, приводящее к хлыстовому механизму.
   Слово " механизм " в этом описании начало преследовать меня. Кто-то сильный или каким-то инструментом мощно свернул шею Тины Портреро. Теперь мне стало интересно, были ли на ее голове или теле какие-либо отметины, указывающие на то, что использовался инструмент.
   Поиск в Google выдал несколько упоминаний AOD как причины смерти в автомобильных авариях. Один в Атланте, другой в Далласе. Последний в Сиэтле. Все они были сочтены связанными с несчастным случаем, и не было никаких упоминаний о том, что AOD стал причиной смерти в деле об убийстве.
   Мне нужно было сделать более глубокое погружение. Когда я работал в " Бархатном гробу", я однажды получил задание написать рассказ о съезде коронеров со всего мира. Все они встретились в центре Лос-Анджелеса, и мой редактор хотел написать статью о том, о чем говорят коронеры на этих мероприятиях. Редактор, который поручил мне эту статью, хотел историй о войне и юмора виселицы, демонстрируемого людьми, которые изо дня в день имеют дело со смертью и мертвыми телами. Я написал историю и, сообщая об этом, узнал о веб-сайте, который в основном используется судмедэкспертами в качестве ресурса для постановки вопросов другим коронерам, когда они сталкиваются с необычными обстоятельствами, связанными со смертью.
   Сайт назывался "causesofdeath.net" и был защищен паролем, но, поскольку он был доступен коронерам по всему миру, пароль упоминался в большей части литературы, розданной на съезде. Я заходил на сайт несколько раз за годы, прошедшие с тех пор, как посетил конференцию, просто чтобы покопаться и посмотреть, что в данный момент представляет интерес на доске обсуждений. Но до сих пор я ничего не публиковал. Я сформулировал свой пост так, чтобы не ложно изображать себя судмедэкспертом, но я и не говорил, что я им не являюсь.
   Всем привет. У нас в Лос-Анджелесе дело об убийстве с атланто-затылочным вывихом - жертва, 44 года. Кто-нибудь видел AOD раньше в убийстве? Ищу этиологию, следы инструментов, следы дермы и т. д. Любая помощь приветствуется. Надеюсь увидеть всех на следующей конференции IAME. Не было с тех пор, как оно было здесь, в Городе Ангелов. Привет, @MELA
   Стенография в моем посте предполагает наличие опыта. YOA для лет возраста, AOD аббревиатура для атланто-затылочной дислокации. Упоминание о съезде Международной ассоциации медицинских экспертов было законным, потому что я был там. Но это также помогло бы читателям поста поверить, что я работающий коронер. Я знал, что это идет вразрез с этическими соображениями, но я не действовал в качестве репортера. По крайней мере, пока. Я выступал в качестве заинтересованного лица. Полицейские почти сказали, что я подозреваемый. Они пришли, собрали мою ДНК и изучили мои руки и верхнюю часть туловища. Мне нужна была информация, и это был один из способов ее получить. Я знал, что это был выстрел в темноте, но он того стоил. Я бы проверил сайт через день или два, чтобы узнать, есть ли у меня какие-либо ответы.
   Следующей в моем списке была Лиза Хилл. В статье Times она цитировалась как близкая подруга Портреро. Ради нее я сменил шляпу - с потенциального подозреваемого на журналиста. После того, как рутинные попытки получить для нее номер телефона ни к чему не привели, я связался с ней - или, по крайней мере, с тем, кем я ее считал - с личными сообщениями на ее странице в Facebook, которая казалась бездействующей, а также в ее аккаунте в Instagram.
   Привет, я журналист, работаю над делом Тины Портреро. Я видел ваше имя в статье в " Таймс ". Я сожалею о вашей потере. Я бы хотел поговорить с тобой. Готовы ли вы рассказать о своем друге?
   Я указывал свое имя и номер мобильного телефона в каждом сообщении, но также знал, что Хилл может связаться со мной через эти социальные сети. Как и сообщение на доске IAME, это будет игра ожидания.
   Прежде чем свернуть свои усилия, я заглянул на сайт причины смерти, чтобы узнать, привлекла ли моя рыболовная экспедиция какие-либо поклевки. Это не так. Затем я вернулся в Google и начал читать о цифровом преследовании (или киберпреследовании, как его чаще называли). Большая часть того, что там было, не вяжется с тем, что описал Мэтсон. Киберпреследование чаще всего связано с преследованием жертв со стороны кого-то, кого они знали, по крайней мере, периферийно. Но Мэттсон специально сказал, что Тина Портреро пожаловалась подруге - скорее всего, Лизе Хилл, - что она случайно встретила в баре мужчину, который, похоже, знал о ней то, чего не должен был знать.
   Помня об этом, я решил узнать все, что мог, о Тине Портреро. Я быстро понял, что, возможно, у меня уже есть преимущество перед загадочным человеком, который запустил с ней сигнализацию. Когда я просмотрел обычный контрольный список приложений для социальных сетей, я вспомнил, что уже был ее другом в Facebook и подписчиком в Instagram. Мы обменялись этими связями в ту ночь, когда встретились. Затем, когда из первой встречи не вышло второе свидание, ни один из нас не удосужился удалить из друзей или заблокировать другого. Пришлось признать, что это тщеславие - всем нравится дополнять свои числа, а не вычитать из них.
   Страница Тины в Facebook была не очень активной и, по-видимому, использовалась в основном для поддержания связи с семьей. Я вспомнил, что когда мы встретились, она сказала, что ее семья из Чикаго. За последний год было распространено несколько постов от людей с ее фамилией. Это были обычные сообщения и фотографии. Было также несколько видео с кошками и собаками, опубликованных ею или ей.
   Я перешел в Instagram и увидел, что Тина была там гораздо более активной, регулярно публикуя фотографии, на которых она занята различными делами с друзьями или в одиночестве. У многих были подписи, указывающие на места и людей в кадре. Я вернулся через ленту несколько месяцев назад. За это время Тина побывала на Мауи один раз и дважды в Лас-Вегасе. Были снимки ее с разными мужчинами и женщинами, а также несколько ее фотографий в клубах, барах и на домашних вечеринках. Из них было ясно, что ее любимым напитком был Cosmo. Я вспомнил, что это был напиток, который она держала в руке, когда подошла ко мне в баре "Мистраля" в ту ночь, когда мы встретились.
   Должен признаться, хотя я и знал, что она умерла, я чувствовал зависть, когда пересматривал фотографии ее недавней жизни и видел, насколько она была полной и активной. Моя жизнь была не такой захватывающей по сравнению с ней, и я погрузился в болезненные мысли о ее предстоящих похоронах, на которых ее друзья и другие неизменно говорили, что она прожила жизнь в полной мере. Чего нельзя было сказать обо мне.
   Я пытался стряхнуть с себя чувство неадекватности, напоминая себе, что социальные сети не являются отражением реальной жизни. Это была преувеличенная жизнь. Я пошел дальше, и единственным постом, который показался мне действительно интересным, была фотография и подпись четырехмесячной давности, на которых были изображены Тина и еще одна женщина примерно того же возраста или чуть старше. Они обняли друг друга. Подпись, которую написала Тина, гласила: "Наконец-то разыскала свою сводную сестру Тейлор. Она взрыв с половиной !!!!!"
   По сообщению было трудно сказать, была ли Тейлор сводной сестрой, которая потеряла связь и поэтому ее нужно было выследить, или Тейлор ранее был неизвестен Тине. Что было ясно, так это то, что эти две женщины определенно выглядели родственниками. У обоих был одинаковый высокий лоб и высокие скулы, темные глаза и темные волосы.
   Я искал, есть ли Тейлор Портреро в Instagram или Facebook, но ничего не нашел. Оказалось, что если Тина и Тейлор были сводными сестрами, то у них были разные фамилии.
   После того, как мой обзор социальных сетей закончился, я перешел в режим полного репортера и использовал различные поисковые системы, чтобы найти другие упоминания о Кристине Портреро. Вскоре мне удалось найти ее сторону, не отмеченную в социальных сетях. В ее послужном списке был арест за вождение в нетрезвом виде, а также арест за хранение контролируемого вещества - МДМА, чаще называемого экстази или Молли, наркотика для вечеринок с эффектом, повышающим настроение. Аресты привели к двум срокам реабилитации по решению суда и испытательному сроку, который она прошла, чтобы судья снял с нее судимость. Оба ареста произошли более пяти лет назад.
   Я все еще был в сети, пытаясь узнать подробности о мертвой женщине, когда мой телефон зазвонил, а на экране появился заблокированный номер.
   Я ответил на звонок.
   - Это Лиза Хилл.
   "О, хорошо. Спасибо за звонок мне."
   "Вы сказали, что хотите написать историю. Для кого?"
   "Ну, я работаю в интернет-издании под названием FairWarning. Возможно, вы не слышали об этом, но наши истории часто публикуются в таких газетах, как Washington Post и LA Times. У нас также есть соглашение о первом просмотре с NBC News".
   Я слышал, как она печатает на клавиатуре, и знал, что она идет на сайт. Это заставило меня думать, что она умная и никто не дурак. На мгновение воцарилась тишина, когда я догадался, что она просматривает домашнюю страницу FairWarning .
   - А ты здесь? - наконец сказала она.
   - Да, - сказал я. "Вы можете нажать на ссылку, где в черном заголовке написано "Наши сотрудники", и вы перейдете к нашим профилям. Я последний. Самый последний наем".
   Я услышал щелчок, пока давал указания. Последовала тишина.
   "Сколько тебе лет?" она спросила. - Ты выглядишь старше всех, кроме хозяина.
   - Вы имеете в виду редактора, - сказал я. "Ну, я работал с ним в LA Times , а затем присоединился к нему здесь, когда он ее организовал".
   - И ты здесь, в Лос-Анджелесе?
   "Да, мы базируемся здесь. Студио Сити".
   "Я не понимаю. Почему такой сайт для потребителей заботится об убийстве Тины?"
   Это был вопрос, к которому я был готов.
   "Часть моей работы - кибербезопасность, - сказал я. "И у меня есть источники в полиции Лос-Анджелеса, и они знают, что я заинтересован в киберпреследовании, потому что это связано с безопасностью потребителей. Так я узнал о Тине. Я разговаривал с детективами по этому делу - Мэттсоном и Сакаи - и они сказали мне, что она жаловалась друзьям, что ей кажется, что какой-то парень, с которым она встречалась или встречалась, преследует ее в цифровом виде - это фраза, которую использовали детективы".
   - Тебе дали мое имя? - спросил Хилл.
   "Нет, они не назвали имя свидетеля. Я-"
   "Я не свидетель. Я ничего не видел".
   - Извини, я не это имел в виду. С точки зрения следствия, они считают свидетелем любого, с кем разговаривают по делу. Я знаю, что вы не имеете непосредственного представления о деле. Я увидел ваше имя в статье " Таймс " и поэтому обратился к вам".
   Я услышал, что еще печатают, прежде чем она ответила. Я подумал, не проверяет ли она меня дальше, набрав электронное письмо Майрону, который был в верхней части страницы сотрудников FairWarning и числился основателем и исполнительным директором.
   "Вы когда-нибудь работали на что-то под названием " Бархатный гроб "?" она спросила.
   "Да, до того, как я пришел в FairWarning", - сказал я. "Это было местное журналистское расследование".
   - Там сказано, что вы попали в тюрьму на шестьдесят три дня.
   "Я защищал источник. Федеральное правительство хотело этого, но я бы не отказался от имени".
   "Что случилось?"
   "Через два месяца источник сообщил об этом сам, и меня отпустили, потому что федералы получили то, что хотели".
   "Что с ней случилось?"
   "Ее уволили за то, что она слила мне информацию".
   "О чувак."
   "Ага. Могу я задать вам вопрос?"
   "Да."
   "Мне любопытно. Как " Таймс" нашла вас?
   "Я когда-то встречался с кем-то, кто работает там в спортивной секции. Он есть в моем Instagram и увидел фото, которое я разместила после смерти Тины, и он сказал репортеру, что знает кого-то, кто знал мертвую девушку".
   Иногда бывает такой перерыв. У меня было больше, чем несколько из них в моей карьере.
   - Понял, - сказал я. - Итак, могу я спросить вас, это вы рассказали детективам о киберпреследовании?
   "Они спрашивали меня о чем-нибудь необычном с ней в последнее время, и я действительно не мог думать ни о чем, кроме какого-то мудака, с которым она переспала в баре несколько месяцев назад, похоже, он слишком много знал о ней, понимаете? Это ее немного напугало".
   - Слишком много знал как?
   "Ну, на самом деле она мало что говорила. Она просто сказала, что познакомилась с этим парнем в баре, и это должно было быть какое-то случайное знакомство, но это было похоже на подставу. Как будто они выпивали, и он говорил вещи, которые заставили ее понять, что он уже знал, кто она такая, и все о ней, и это было чертовски жутко, и она просто убралась оттуда".
   У меня были проблемы с отслеживанием этапов истории, поэтому я попытался разбить ее на части.
   - Хорошо, а как называлось место, где они встретились? Я попросил.
   "Не знаю, но ей нравилось бывать в Долине, - сказал Хилл. "Места на Вентуре. Она сказала, что мужчины наверху не такие напористые. И я думаю, что это как-то связано с ее возрастом".
   "Как так?"
   "Она становилась старше. Парни в клубах Голливуда, Западного Голливуда, они все моложе или ищут моложе".
   "Верно. Вы сказали полиции, что она предпочитает Долину?
   "Ага."
   Я познакомился с Тиной в баре-ресторане на Вентуре. Я начал понимать интерес Мэттсона и Сакаи ко мне.
   - Она жила недалеко от Сансет-Стрип, верно? Я попросил.
   - Да, - сказал Хилл. "Только на холме. Рядом со старым магазином Спаго.
   - Значит, она поедет через холм в Долину?
   "Нет никогда. Некоторое время назад она попала в вождение в нетрезвом виде и перестала водить машину, когда вышла из дома. Она использовала Uber и Lyft".
   Я предположил, что Мэтсон и Сакаи получили записи Тины в Uber и Lyft. Они помогли бы определить бары, которые она часто посещала, и определить другие ее движения.
   - Итак, возвращаясь к преследованию, - сказал я. "Она просто пошла в клуб одна и встретила этого парня, или это было заранее оговорено, например, через приложение для знакомств или что-то в этом роде?"
   "Нет, она делала свое дело, - сказал Хилл. "Она просто пошла туда, чтобы пошуметь и послушать музыку, может быть, познакомиться с парнем. Потом она как бы наткнулась на этого парня в баре. С ее точки зрения, это было случайно или должно было быть".
   Казалось, что то, что произошло между мной и Тиной, не было единичным случаем. У Тины была привычка ходить одна в бары, чтобы, возможно, познакомиться с парнем. У меня не было старомодных представлений о женщинах. Они могли свободно идти куда угодно и делать все, что хотели, и я не верил, что жертва несет ответственность за то, что с ней происходит. Но наряду с вождением в нетрезвом виде и предыдущим хранением наркотиков у меня теперь был взгляд на Тину как на рискованную. Ходить в бары, где мужчины были менее напористыми, было недостаточно для безопасности. Отнюдь не.
   "Хорошо, значит, они встречаются на месте и начинают болтать и пить в баре", - сказал я. - И она никогда его раньше не видела?
   - Именно, - сказал Хилл.
   - И она рассказала вам, что конкретно он сказал, что ее напугало?
   "Не совсем. Она просто сказала: "Он знал меня. Он знал меня. Как будто он как-то проговорился, и это было вовсе не случайно".
   - Она сказала, был ли он уже там, когда она добралась до клуба, или пришел позже?
   "Она не сказала. Подожди, у меня еще звонок".
   Она не дождалась моего ответа. Она переключилась на другой звонок, и я стал ждать, думая об инциденте в клубе. Когда Хилл вернулась на линию, ее тон и слова были совершенно другими. Она была резкой и злой.
   "Ты ублюдок. Ты подонок. Ты парень.
   "Какая? Что ты-"
   - Это был детектив Мэтсон. Я написал ему по электронной почте. Он сказал, что ты не работаешь над историей, и мне следует держаться от тебя подальше. Вы знали ее. Ты знал Тину, а теперь ты подозреваемый. Ты чертов мудак.
   "Нет, подождите. Я не подозреваемый, и я работаю над историей. Да, я однажды встречался с Тиной, но я не тот парень из...
   - Не подходи ко мне, блять!
   Она отключила вызов.
   "Дерьмо!"
   Я чувствовал себя так, будто меня ударили под дых, и мое лицо горело от унижения из-за уловок, которые я использовал. Я солгал Лизе Хилл. Я даже не был уверен, почему, или что я делал. Визит детективов загнал меня в кроличью нору, и я не был уверен в своих мотивах. Было ли это связано с Кристиной Портреро и со мной, или это было связано с делом и историей, которую я могла бы написать о нем?
   Мы с Кристиной были одним целым. В ту ночь она заказала машину и уехала. Я попросил о другом свидании, и она отказалась.
   - Я думаю, ты слишком прямолинеен для меня, - сказала она.
   "Что это значит?" Я попросил.
   - Что это не сработает.
   "Почему?"
   "Ничего личного. Я просто не думаю, что ты мой тип. Сегодняшний вечер был великолепен, но, я имею в виду, в долгосрочной перспективе".
   - Ну, тогда какой у тебя тип?
   Это был такой хромой ответ. Она только улыбнулась и сказала, что ее машина прибывает. Она вышла за дверь, и больше я ее не видел.
   Теперь она была мертва, и я не мог оставить ее в покое. Моя жизнь как-то изменилась с того момента, как двое детективов подошли ко мне в гараже. Теперь я был в кроличьей норе и чувствовал, что в этом месте меня ждут только тьма и неприятности. Но я также чувствовал, что это была история. Хорошая история. Мой вид истории.
   Четыре года назад я потерял все из-за одной истории. Моя работа и любимая женщина. Я взорвал его. Я не позаботился о самом дорогом, что у меня было. Я поставил себя и историю выше всего остального. Правда, я прошел через темные воды. Однажды я убил человека и чуть не погиб. Я оказался в тюрьме из-за приверженности своей работе и ее принципам, а также потому, что в глубине души я знал, что женщина пожертвует собой, чтобы спасти меня. Когда все рухнуло, мое самонадеянное покаяние состояло в том, чтобы оставить все позади и повернуться в другом направлении. Давным-давно я сказал, что смерть - это мой ритм. Теперь, с Кристиной Портреро, я знал, что так и было.
  
  
   4
   Мирон ждал меня, когда я пришел в офис на следующее утро. Редакция, в которой мы работали, была построена по эгалитарному дизайну с открытым полом - отдельные кабинеты в кластере. У всех, от главного редактора до последнего сотрудника (меня), было одинаковое количество рабочего места. Подсветка отражалась от потолочной плитки и мягко падала на каждое из наших помещений. Наши настольные компьютеры имели бесшумную клавиатуру. В некоторые дни здесь было тихо, как в церкви в понедельник, если только кто-нибудь не работал с телефонами, и даже тогда они могли переместиться в конференц-зал в задней части офиса, чтобы никому не мешать. Это было совсем не похоже на те отделы новостей, в которых я работал в начале своей карьеры, где одна только какофония клацанья клавиш могла заставить вас потерять концентрацию на том, что вы делаете.
   Конференц-зал с окном, выходящим на редакцию, также использовался для интервью и совещаний сотрудников. Туда меня и отвел Мирон, закрыв за собой дверь, как только мы вошли. Мы сели друг напротив друга за овальный стол. У Майрона была распечатка того, что я принял за мою историю "Король мошенников", которую он положил на стол. Он был старой закалкой. Он отредактировал красной ручкой на бумаге, а затем попросил нашего офисного помощника Талли Галвин внести изменения в историю в цифровом виде.
   - Итак, вам не понравился мой заголовок, - сказал я.
   "Нет, заголовок должен быть о том, что история значит для потребителя, а не о личности - хорошей или плохой, трагической или вдохновляющей - через которую вы рассказываете историю", - сказал Майрон. - Но я не об этом хочу здесь говорить.
   - Тогда что, тебе тоже не понравилась история?
   "История в порядке. Это более чем хорошо. Некоторые из ваших лучших работ. Но то, о чем я хочу поговорить, это электронное письмо, которое я получил прошлой ночью. Жалоба."
   Я неловко рассмеялся. Я инстинктивно знал, о чем идет речь, но играл невинно.
   - Жалоба на что?
   "Эта женщина - Лиза Хилл - говорит, что вы представили себя в ложном свете в интервью об убийстве, в котором вас подозревают. Обычно я бы удалил это или повесил на стену вместе с остальными сумасшедшими".
   В комнате отдыха была пробковая доска, где люди вывешивали распечатки самых возмутительных и причудливых ответов на статьи, которые мы публикуем. Часто они исходили от компаний и людей, которые стояли за потребительскими опасностями в наших историях. Мы назвали доску стеной позора.
   - Но потом, - сказал Майрон, - сегодня утром мне позвонили из полиции Лос-Анджелеса, и они подтвердили электронное письмо этой женщины, а теперь у нас есть и жалоба от полиции Лос-Анджелеса.
   - Полная чушь, - сказал я.
   "Ну, расскажи мне, что происходит, потому что полицейский, который звонил, был недружелюбен".
   - Его звали Мэтсон?
   Мирон посмотрел на распечатку и на некоторые пометки, сделанные им от руки. Он кивнул.
   "Это он."
   "Хорошо, все это началось прошлой ночью, когда я ехал домой с работы".
   Я начал шаг за шагом рассказывать Майрону о том, что произошло прошлой ночью, от Маттсона и Сакаи, следовавших за мной в гараж в моем многоквартирном доме, до звонка Лизы Хилл в ответ на мои сообщения и ее гневного непонимания и зависания. Мирон, всегда репортер старой школы, делал заметки, пока я рассказывал историю. Когда я закончил, он просмотрел свои записи, прежде чем говорить.
   - Хорошо, - наконец сказал он. "Но чего я не понимаю, так это почему вы решили, что история об убийстве будет тем, что мы поместим на FairWarning. Так-"
   - Но разве ты не...
   "Позвольте мне закончить. Так что я думаю, что вы использовали FairWarning и свое законное положение здесь в качестве репортера, чтобы расследовать что-то еще, смерть этой женщины, которую вы знали. Вы видите, к чему я клоню? Это кажется неправильным".
   "Хорошо, послушай, написала тебе Лиза Хилл по электронной почте или позвонила копы, я собирался прийти сюда сегодня и сказать тебе, что это моя следующая история".
   "Это не может быть ваша история. У вас конфликт интересов".
   "Что, потому что я знал женщину, которую убили год спустя?"
   - Нет, потому что вы фигурант дела.
   "Это фигня. Из того, что сказала мне Лиза Хилл перед тем, как повесить трубку, и из моего обзора социальных сетей жертвы довольно ясно, что она встречалась со многими парнями. Никакого осуждения, но все они, включая меня, являются заинтересованными лицами. Это просто копы забрасывают большую сеть. У них есть ДНК с места преступления, потому что они взяли у меня образец и...
   - Вы только что убрали это из своей истории.
   "Я не думал, что это важно, потому что это не так. Дело в том, что я дал его добровольно, потому что знаю, что как только он будет проанализирован, я буду чист. И свободен писать эту историю".
   - Что за история, Джек? Мы сторожевой пёс потребителей, а не блог об убийствах LA Times ".
   "История не об убийстве. Я имею в виду, что это так, но настоящая история - это киберпреследование, и это выводит нас на арену защиты прав потребителей. У всех есть социальные сети. Это история о том, насколько мы уязвимы для кибер-хищников. Как конфиденциальность уходит в прошлое".
   Майрон покачал головой.
   - Это старая история, - сказал он. "Это сделали все газеты страны. Это не та история, над которой мы можем сотрудничать, и я не могу позволить вам гоняться за ней. Нам нужны истории, которые открывают новые горизонты и привлекают много внимания".
   "Я гарантирую, что это будет одна из тех историй".
   Майрон покачал головой. Это шло боком.
   "Что нового вы могли бы привнести в это?" он сказал.
   "Ну, мне нужно потратить некоторое время на это, прежде чем я смогу полностью ответить на этот вопрос, но..."
   "Послушайте, вы отличный репортер, у которого есть опыт подобных историй. Но это не то, чем мы здесь занимаемся, Джек. У нас есть определенные цели в нашей отчетности, которые необходимо соблюдать и выполнять".
   Я мог сказать, что Майрону было очень неловко, потому что мы были ровесниками. Он не ругал ребенка, только что закончившего J-школу.
   "У нас есть последователи, и у нас есть база", - продолжил он. "Наши читатели приходят на наш сайт в поисках того, что написано в заявлении о нашей миссии: жесткое репортаж о контролирующих органах".
   "Вы хотите сказать, что наши читатели и финансовые спонсоры определяют, какие истории мы будем развивать?" Я попросил.
   - Слушай, даже не ходи туда. Я не упомянул наших доноров, и вы знаете, что это неправда. Мы полностью независимы".
   "Я не пытаюсь начать драку. Но вы не можете вникнуть в каждую историю, зная, каков ее конечный результат. Лучший репортаж начинается с вопроса. От того, кто ворвался в национальную штаб-квартиру демократов, до того, кто убил моего брата. Из-за киберпреследования Кристину Портреро убили? Это мой вопрос. Если ответ положительный, то это история FairWarning ".
   Прежде чем ответить, Майрон просмотрел свои записи.
   - Это большое "если", - наконец сказал он.
   - Я знаю, - сказал я. - Но это не значит, что ты не пытаешься ответить на вопрос.
   "Мне все еще не нравится, что ты по колено в этой истории. Копы забрали твою ДНК, черт возьми!
   - Да, я дал им это. Я вызвался. И вы думаете, если бы я имел к этому какое-то отношение, я бы сказал: "Конечно, ребята, возьмите мою ДНК". Мне не нужен адвокат. Мне не нужно колебаться. Нет, Майрон, я бы не стал. И я этого не сделал. Я буду очищен от этого, но если мы будем ждать полицейской лаборатории, мы потеряем импульс и потеряем историю".
   Мирон не сводил глаз со своих записей. Я знал, что был близок.
   "Послушай, позволь мне просто побегать с этим несколько дней. Я либо найду что-то, либо не найду. Если нет, я вернусь и поработаю над тем, что ты мне поручишь. Кроватки-убийцы, опасные автокресла - я возьму на себя весь детский ритм, если хочешь".
   "Эй, не стучи. Детский бит привлекает больше внимания, чем все остальное, что мы делаем".
   "Я знаю. Потому что дети нуждаются в защите".
   "Хорошо, каковы следующие шаги... если я позволю тебе работать с этим?"
   Я чувствовал, что выиграл битву. Мирон собирался сдаться.
   - Ее родители, - сказал я. "Я хочу увидеть, что она рассказала им о преследовании. Она также опубликовала что-то в Instagram о том, что нашла свою сводную сестру. Я не знаю, что это значит, и хочу узнать".
   - Где родители? - спросил Майрон.
   "Пока не уверен. Она сказала мне, что она из Чикаго.
   - Ты не поедешь в Чикаго. У нас нет средств на...
   "Я знаю. Я не просил поехать в Чикаго. Есть такая вещь, они называют это телефоном, Майрон. Я прошу у вас время. Я не прошу тратить деньги".
   Прежде чем Майрон успел ответить, дверь открылась, и Талли Галвин просунула голову.
   - Майрон, - сказала она. - Полиция здесь.
   Я откинулся на спинку стула и посмотрел в окно редакции. Я увидел Маттсона и Сакаи, стоящих за столом Талли у общего входа в офис.
   - Что ж, - сказал Мирон. "Отправьте их обратно".
   Тэлли пошел за двумя детективами, а Майрон посмотрел на меня через стол. Он говорил низким голосом.
   "Позвольте мне разобраться с этим", - сказал он. - Ты ничего не говоришь.
   Прежде чем я успел возразить, дверь конференц-зала открылась и вошли Мэтсон и Сакаи.
   - Детективы, - сказал Майрон. "Я Майрон Левин, основатель и исполнительный директор FairWarning. Кажется, сегодня утром я разговаривал с одним из вас.
   "Это был я", - сказал Мэтсон. - Я Мэтсон, а это детектив Сакаи.
   "Присаживайся. Что мы можем сделать для вас?"
   Сакаи начала отодвигать один из стульев от стола.
   "Нам не нужно садиться, - сказал Мэтсон.
   Сакаи замер, его рука все еще лежала на стуле.
   "Нам нужно, чтобы вы отступили", - продолжил Мэттсон. "Мы ведем расследование убийства, и последнее, что нам нужно, это парочка репортеров-половинок, которые ковыряются и портят дело. Стоять. Вниз. "
   - Репортеры-полукровки, детектив? - сказал Мирон. "Что это значит?"
   "Это означает, что вы даже не настоящий, и у вас есть этот парень, который бегает вокруг, разговаривает с нашими свидетелями и запугивает их".
   Он сделал мне знак. Я был "этим парнем".
   - Это ерунда, - сказал я. - Все, что я...
   Майрон протянул руку, чтобы прервать меня.
   "Детектив, мой репортер расследовал историю. И если вы думаете, что мы неполноценны, вы должны знать, что мы являемся полностью признанным и законным представителем СМИ и пользуемся всеми свободами прессы. Мы не собираемся запугивать, преследуя достоверную новость".
   Я был поражен спокойной манерой поведения и сильными словами Мирона. Пять минут назад он сомневался в моих мотивах и истории, которую я хотел продолжить. Но теперь мы сомкнули ряды и стояли крепко. Вот почему я в первую очередь пошел работать на Майрона.
   "У вас не будет много материала, если ваш репортер окажется в тюрьме", - сказал Мэтсон. "Как это будет выглядеть для всех ваших собратьев из СМИ?"
   "Вы хотите сказать, что если мы продолжим расследование этой истории, вы посадите нашего репортера в тюрьму?" - спросил Майрон.
   "Я говорю, что он может довольно быстро превратиться из репортера в главного подозреваемого, и тогда свобода прессы не будет иметь большого значения, не так ли?"
   "Детектив, если вы арестуете моего репортера, я гарантирую вам, что эта история вызовет широкий интерес. Это станет новостью по всей стране. Точно так же, как это произойдет, когда вы будете вынуждены освободить его и публично признать, что вы и ваш отдел были неправы и сфабриковали дело против репортера, потому что вы боялись, что он может найти ответы, которые вы не смогли найти.
   Мэтсон, казалось, медлил с ответом. Наконец он заговорил, глядя прямо на меня, так как теперь понял, что Мирон был сплошной стеной. Но в его словах больше не было резкости.
   "Я в последний раз говорю вам держаться подальше от этого", - сказал он. "Держитесь подальше от Лизы Хилл и держитесь подальше от дела".
   - У тебя ничего нет, да? Я сказал.
   Я ожидал, что рука Майрона снова поднимется, чтобы я снова замолчал. Но на этот раз он ничего не сделал. Он пристально посмотрел на Мэттсона, ожидая ответа.
   "У меня есть твоя ДНК, приятель", - сказал Мэтсон. - И тебе лучше надеяться, что он вернется чистым.
   - Тогда это подтверждает это, - сказал я. "У вас ничего нет, и вы тратите время, пытаясь запугать людей и убедиться, что никто не узнает".
   Мэтсон хихикнул, как будто я был дураком, не понимающим, о чем говорю. Затем он протянул руку и ударил Сайлент Сакаи по руке.
   - Пошли, - сказал он.
   Мэтсон повернулся и вывел Сакаи. Майрон и я наблюдали через окно, как они с важным видом пробирались через редакцию к двери. Я чувствовал себя хорошо. Я чувствовал поддержку и защиту. Это было не лучшее время для журналистики. Это была эпоха фальшивых новостей и репортеров, которых власти называли врагами народа. Газеты складывались направо и налево, и некоторые говорили, что индустрия находится в смертельной спирали. Тем временем увеличилось число предвзятых и непроверенных репортажей и сайтов СМИ, а грань между беспристрастной журналистикой и журналистикой, основанной на повестке дня, все больше стиралась. Но в том, как Майрон обращался с Мэттсоном, я увидел возврат к тем дням, когда СМИ были неустрашимыми, беспристрастными, и поэтому их нельзя было запугать. Внезапно я впервые за долгое время понял, что нахожусь в нужном месте.
   Мирону Левину пришлось собрать деньги и запустить сайт. Это были его приоритеты, и он не стал репортером в той мере, в какой хотел. Но когда он надел эту шляпу, он был так безжалостен, как никто другой, которого я когда-либо знал. Была известная история о Майроне, когда он работал репортером по потребительским товарам в Los Angeles Times. Это было до того, как он выкупил акции, покинул газету и использовал деньги для первоначального финансирования FairWarning. В репортерских кругах нет лучшего чувства, чем разоблачить негодяя, написать историю, которая разоблачит афериста и закроет его. Чаще всего шарлатан претендует на невиновность и порчу. Он предъявляет иск на миллионы, а затем незаметно ускользает из города, чтобы начать все сначала в другом месте. Легенда о Майроне состоит в том, что он разоблачил мошенника, который занимался ремонтными работами после землетрясения в Нортридже в 1994 году. Оказавшись на первой странице Times, мошенник заявил о своей невиновности и подал иск о диффамации и клевете, требуя возмещения ущерба в размере 10 миллионов долларов. В документах мошенник заявил, что история Мирона причинила ему столько унижений и страданий, что ущерб, нанесенный его здоровью, не только репутации и доходам. Он сказал, что статья Мирона вызвала у него кровотечение из прямой кишки. Именно это укрепило легендарный статус Майрона как репортера. Он написал рассказ, который якобы заставил человека истекать кровью из задницы. Ни один репортер никогда не сможет превзойти это, сколько бы миллионов ему ни предъявили иск.
   - Спасибо, Майрон, - сказал я. - Ты прикрыл мою спину.
   - Конечно, - сказал Мирон. - А теперь иди за рассказом.
   Я кивнул, пока мы смотрели, как двое детективов входят в дверь офиса.
   - И тебе лучше следить за собой, - сказал Мирон. - Эти придурки тебя не любят.
   - Я знаю, - ответил я.
  
  
   5
   С одобрения моего редактора и издателя я официально попал в историю. И в моем самом первом официальном движении мне повезло. Я вернулся к социальным сетям Тины Портреро, использовал ее историю тегов в Facebook, чтобы идентифицировать ее мать, Реджину Портреро, и связался с ней через ее собственную страницу в Facebook. Я предположил, что если Реджина позвонит из своего дома в Чикаго, мы договоримся по телефону. Телефонные звонки с скорбящими были самыми безопасными - у меня до сих пор есть шрам на лице от того, что я задала неправильный вопрос женщине, оплакивающей внезапную смерть своего жениха. Но в телефонном звонке можно что-то потерять или упустить: нюансы разговора, мимику, эмоции.
   Но тут мне повезло. Через час после моего личного сообщения Реджина связалась со мной и сказала, что находится в городе, чтобы договориться о том, чтобы отвезти дочь домой. Она сказала, что остановилась в отеле под названием "Лондон Уэст-Голливуд" и собиралась покинуть Лос-Анджелес на следующее утро с телом Тины в грузовом отсеке самолета. Она пригласила меня приехать в отель, чтобы поговорить о Тине.
   Я не мог ждать с таким приглашением, особенно когда я знал, что Мэтсон и Сакаи могут взять на себя ответственность предупредить Реджину обо мне. Я сказал ей, что буду в вестибюле отеля через час. Я сказал Майрону, куда направляюсь, и поехал на джипе по каньону Колдуотер на юг через горы Санта-Моника в Беверли-Хиллз. Затем я пошел на восток по бульвару Сансет в сторону Сансет Стрип. Лондонский Вест-Голливуд располагался прямо посреди него.
   Регина Портреро была невысокой женщиной лет шестидесяти, что указывало на то, что у нее была Тина в раннем возрасте. Я мог видеть сходство больше всего в тех же темно-карих глазах и волосах. Она встретила меня в вестибюле отеля, который находился всего в полквартале к югу от Сансет на Сан-Висенте. Это был район ее дочери. Она жила всего в нескольких кварталах отсюда.
   Мы сидели в нише, которая, вероятно, предназначалась для людей, ожидающих, когда их комнаты будут готовы. Но в тот момент там никого не было, и у нас было уединение. Я вынул блокнот и положил его себе на бедро, чтобы писать заметки и быть как можно незаметнее.
   - Чем тебе интересна Тина? она спросила.
   Первый вопрос Регины сбил меня с толку, потому что она не задала его во время первоначального общения. Теперь она хотела знать, что я делаю, и я знал, что если я отвечу на нее полностью и честно, то, вероятно, интервью закончится, не начавшись.
   "Ну, во-первых, я очень сожалею о вашей утрате", - сказал я. "Я не могу представить, через что вы проходите, и я так ненавижу быть незваным гостем. Но то, что мне рассказала полиция по этому делу, меняет дело и делает то, что случилось с Тиной, тем, о чем, возможно, должна знать общественность".
   "Я не понимаю. Ты говоришь о том, что случилось с ее шеей?
   "О, нет."
   Меня огорчило, что мой неуклюжий ответ на ее первый вопрос вызвал у нее в воображении ужасный способ убийства ее дочери. Во многих смыслах я бы предпочел удар слева по лицу, когда бриллиант обручального кольца царапает мою кожу и оставляет еще один шрам.
   - Э... - пробормотал я. "Я имел в виду... полиция, они сказали мне, что она могла стать жертвой киберпреследования, и пока, насколько я знаю, нет никаких доказательств того, что эти двое связаны, но..."
   - Мне этого не говорили, - сказала Регина. - Они сказали, что у них нет зацепок.
   "Ну, я не хочу говорить за них, и, возможно, они не захотят ничего вам говорить, пока не будут уверены. Но я понимаю, что она сказала друзьям, таким как Лиза Хилл, что чувствует, что ее преследуют. И, честно говоря, это то, что меня интересует. Это потребительская вещь - речь идет о конфиденциальности - и если есть... проблема, то я собираюсь написать об этом".
   "Как ее преследовали? Для меня это все новости".
   Я знал, что у меня здесь проблемы. Я говорил ей то, чего она не знала, поэтому первое, что она собиралась сделать после моего ухода, это позвонить Мэтсону по этому поводу. Затем Мэттсон узнает, что я все еще активно расследую это дело, а Регина, в свою очередь, узнает, что интерес моего репортера к Тине и ее смерти был скомпрометирован тем, что я знал ее недолго, но близко. Это означало, что это был единственный раз, когда я мог поговорить с матерью Тины. Она будет настроена против меня так же, как Лиза Хилл.
   - Я точно не знаю, как ее преследовали, - сказал я. - Это только то, что сказала полиция. Я разговаривал с ее подругой Лизой, и она сказала, что Тина, по-видимому, встретила мужчину в баре, но у нее было ощущение, что он ждал ее там или что-то в этом роде. Что это была не случайная встреча.
   "Я сказала ей держаться подальше от баров, - сказала Реджина. "Но она не могла держаться подальше - даже после арестов и реабилитации".
   Это был неуместный ответ. Я говорил о том, что ее дочь преследовали, и она зациклилась на проблемах дочери с наркотиками и алкоголем.
   - Я не говорю, что одно имеет какое-то отношение к другому, - сказал я. "Я не думаю, что полиция тоже еще не знает. Но я знаю, что у нее были аресты и она проходила реабилитацию. Ты это имеешь в виду, говоря, что она ходит в бары?
   "Она всегда гуляла, встречалась с незнакомцами...", - сказала Регина. "Всю дорогу до старшей школы. Ее отец сказал ей, что все может закончиться именно так - он предупредил ее, - но она не слушала. Ей, казалось, было все равно. Она была сумасшедшей с самого начала".
   Реджина, казалось, смотрела куда-то вдаль, когда говорила. Безумный мальчик казался невинным термином, но, очевидно, она видела воспоминание о своей дочери в молодости. Неприятное воспоминание, в котором были огорчение и злоба.
   - Тина когда-нибудь была замужем? Я попросил.
   - Нет, никогда, - сказала Регина. "Она сказала, что никогда не хотела, чтобы ее связывал один мужчина. Мой муж шутил, что она сэкономила ему кучу денег, так и не выйдя замуж. Но она была нашим единственным ребенком, и я всегда жалел, что не смог спланировать ее свадьбу. Это никогда не происходило. Она всегда искала что-то, что, по ее мнению, не мог дать ни один мужчина, которого она встречала... Что это было, я никогда не знала".
   Я вспомнил пост, который видел в социальной сети Тины.
   "Я видел в ее Instagram, что она сказала, что нашла свою сестру", - сказал я. "Сводная сестра. Но она не твоя дочь?
   Лицо Регины изменилось, и я понял, что наткнулся на что-то плохое в ее жизни.
   - Я не хочу об этом говорить, - сказала Реджина.
   - Простите, я что-то не то сказал? Я попросил. "Что случилось?"
   "Все эти люди, они так заинтересованы в этом. Откуда они берутся. Они шведы, они индийцы. Они не знают, во что играют. Это похоже на ту конфиденциальность, которую вы упомянули. Некоторые секреты должны оставаться в секрете".
   - Сводная сестра была секретом?
   "Тина прислала свою ДНК, а затем она сказала нам, что у нее есть сводная сестра в Нейпервилле. Она... Я не должен тебе этого говорить.
   - Можешь сказать мне не для записи. Это никогда не войдет в историю, но если это поможет мне понять вашу дочь и то, чем она интересовалась, это может быть важно. Вы знаете, почему она отправила свою ДНК на анализ? Она выглядела...
   "Кто знает? Это то, что люди делают, верно? Это быстро. Это дешево. У нее были друзья, которые этим занимались, находя свое наследие".
   Я не отправлял свою ДНК ни на один из сайтов генетической аналитики, но я знал людей, которые это делали, и поэтому в целом знал, как это работает. Ваша ДНК прошла через банк генетических данных, который вернул совпадения другим клиентам сайта вместе с процентом общей ДНК. Более высокие проценты означали более близкие отношения - от дальних родственников до прямых братьев и сестер.
   "Она нашла свою сводную сестру. Я видел их фото. Нейпервилл - это недалеко от Чикаго, верно?
   Мне нужно было заставить ее говорить о том, о чем она не хотела говорить. Легкие вопросы получили легкие ответы и продолжали приходить слова.
   - Да, - сказала Регина. "Я вырос там. Пошел там в среднюю школу".
   Она сделала паузу и посмотрела на меня, и я понял, что ей нужно, чтобы я рассказал эту историю. Меня всегда поражало, когда люди открывались. Я был незнакомцем, но они знали, что я репортер, летописец. Я много раз замечал, сообщая о трагедиях, что те, кто остался позади, хотели протянуть руку через свое горе, чтобы поговорить и записать что-то вроде записи о потерянном близком человеке. Женщин больше, чем мужчин. У них было чувство долга перед заблудшим. Иногда им требовалось лишь небольшое подталкивание.
   - У тебя был ребенок, - сказал я.
   Она кивнула.
   - И Тина не знала, - сказал я.
   "Никто не знал, - сказала она. "Это была девочка. Я отказался от нее. Я был слишком молод. А потом я встретила своего мужа, и мы создали семью. Тина. А потом она выросла и отправила свою ДНК в одно из таких мест. И она тоже это сделала. Девушка. Она знала, что ее усыновили, и искала связи. Они соединились через сайт ДНК, и это разрушило нашу семью".
   "Отец Тины не знал..."
   "Я не сказал ему сначала, а потом было слишком поздно. Это должно было стать моим секретом. Но затем мир меняется, и ваша собственная ДНК может открыть все, а секреты больше не секреты".
   Однажды у меня был редактор по имени Фоули, который сказал, что иногда лучший вопрос - тот, который не задан. Я ждал. Я не чувствовал, что должен задавать следующий вопрос.
   "Мой муж ушел, - сказала Регина. "Дело не в том, что я родила ребенка. Это было то, что я не сказал ему. Он сказал, что наш брак был построен на лжи. Это было четыре месяца назад. Кристина не знала. Мы с ее отцом договорились не перекладывать на нее эту вину. Она бы винила себя".
   Реджина держала в руках комок салфеток и теперь использовала их, чтобы вытереть глаза и вытереть нос.
   "Тина вернулась в Чикаго, чтобы встретиться со своей сводной сестрой", - сказал я, надеясь получить больше откровений от сломленной женщины.
   "Тина была такой милой девочкой, - сказала Регина. "Она хотела воссоединить нас. Она думала, что это хорошо. Она не знала, что происходит между ее отцом и мной. Но я сказал ей, что нет, я не могу видеть девушку. Не сейчас. И она очень расстроилась из-за меня".
   Она покачала головой и продолжила.
   - Забавно, как жизнь, - сказала она. "Все хорошо, все хорошо. Вы думаете, что ваши секреты в безопасности. Потом что-то происходит, и все просто уходит. Все изменяется."
   Это была бы всего лишь деталь в истории, но я спросил, на какой генетический сайт Кристина отправила свою ДНК.
   "Это был GT23, - сказала Регина. "Я помню, потому что это стоило всего двадцать три доллара. Столько горя всего за двадцать три доллара.
   Я знал о GT23. Это был один из самых недавних входов в бизнес по тестированию и анализу ДНК. Компания-выскочка пыталась взять под контроль миллиардную индустрию, резко снизив цены конкурентов. У него была рекламная кампания, основанная на обещании сделать аналитику ДНК доступной для широких масс. Его лозунг был ДНК, которую вы можете себе позволить! Цифра 23 в названии означала двадцать три пары хромосом в клетке человека, а также цену базового комплекта: полный отчет о ДНК и наследственности за двадцать три доллара.
   Тогда Регина расплакалась. Ее узел тканей развалился. Я сказал ей, что получу еще и встал. Я стал искать туалет.
   Что-то подсказывало мне, что, хотя появление сводной сестры в жизни Тины было важным, не это было той стороной истории, которая привела к киберпреследованию. Это была всего лишь одна из палочек в колесе жизни Тины, хотя она и привела к глубоким переменам в ее близких. Но преследование должно было происходить с другой стороны, и я догадывался, что это был ее образ жизни.
   Я нашел туалет, открыл стальной контейнер с картонной коробкой салфеток и вынес все обратно в нишу вестибюля.
   Регина исчезла.
   Я огляделся, а ее нигде не было видно. Я проверил кушетку, на которой она сидела. Ни сумочки, ни пачки салфеток.
   - Извини, мне нужно было в ванную.
   Я обернулся, и это была она. Она вернулась на диван. Она выглядела так, будто умылась. Я поставил коробку с салфетками рядом с ней и вернулся к стулу, на котором сидел слева от нее.
   - Прости, что заставил тебя пройти через все это, - сказал я. "Когда я задавал вопрос, я не знал, что он поднимет этот сложный вопрос".
   - Нет, все в порядке, - сказала Реджина. "Это своего рода терапевтическое средство. Чтобы говорить об этом, получить его. Тебе известно?"
   "Может быть. Я думаю так."
   Теперь я хотел двигаться в другом направлении.
   - Итак, - спросил я. - Тина когда-нибудь говорила с тобой о ком-нибудь из мужчин, с которыми встречалась?
   "Нет, она знала о моих чувствах по этому поводу и ее образе жизни", - сказала Регина. "Кроме того, что я мог сказать? Я познакомилась со своим мужем в блюзовом клубе в южной части Чикаго. Мне было всего двадцать лет".
   "Ты не знаешь, встречалась ли она в Интернете и тому подобное?"
   - Я бы предположил, что да, но я не знаю об этом. Полиция спросила меня о том же, и я сказал, что Тина не рассказывала мне о специфике своей жизни здесь. Я знал об арестах и реабилитации - потому что ей нужны были деньги. Но это было все. Единственное, что я всегда говорил ей, это то, что я хотел бы, чтобы она вернулась домой и была рядом. Я говорил ей это каждый раз, когда мы разговаривали".
   Я кивнул. Я записал строки.
   - А теперь уже слишком поздно, - добавила она.
   Она снова начала плакать, и я записал и эту последнюю строчку.
   Я должен был закончить интервью на этом и не подталкивать женщину дальше. Но я знал, что как только она снова начнет общаться с Мэттсоном, он скажет ей держаться от меня подальше. Это было сейчас или никогда, и мне пришлось смириться с этим.
   - Ты был в ее квартире? Я попросил.
   - Еще нет, - сказала она. "Полиция сказала, что он все еще опечатан, потому что это было место преступления".
   Я надеялся сам заглянуть в дом Тины.
   - Они сказали, когда ты сможешь войти и забрать ее вещи?
   "Еще нет. Я должен вернуться за этим. Может быть, после похорон.
   - Где именно было ее место?
   "Ты знаешь, где раньше была Tower Records?"
   - Да, напротив книжного магазина.
   "Она жила прямо над ним. Апартаменты "Сансет Плейс".
   Реджина достала из коробки свежие салфетки и промокнула глаза.
   - Милое место, - сказала она.
   Я кивнул.
   "Она была красивой и доброй, - сказала Регина. - Почему кто-то должен был ее убить?
   Она зарылась лицом и рыданиями в ткани. Я только что наблюдал за ней. Она задала вопрос, который могла задать только мать и на который мог ответить только убийца. Но это была хорошая строчка, и я запомнил ее, чтобы записать позже. На данный момент я только сочувственно кивнул.
  
   6
   Я вернулся в офис к обеду, и все сидели в своих кабинках и ели бутерброды из Art's Deli. В большинстве дней мы заказывали еду, но никто не подумал написать мне сообщение о моем заказе. Это было нормально, потому что в данный момент я не нуждался в еде. Я был подпитан импульсом истории. Я был на той ранней стадии, когда знал, что у меня что-то есть, но не был уверен, что это было и каким должен быть следующий шаг. Я начал с того, что открыл файл Word на своем ноутбуке и напечатал рукописные заметки из интервью с Региной Портреро. Я был на полпути к процессу, когда понял свою проблему. Следующим шагом было вернуться к Лизе Хилл, чтобы задать дополнительные вопросы о Тине и ее преследователе, но Лиза Хилл думала, что я не только подонок, но и подозреваемый в убийстве ее друга.
   Я отложил расшифровку своих заметок и проверил свой телефон, чтобы узнать, не ухитрился ли Хилл заблокировать меня в Instagram. Она этого не сделала, но я предполагаю, что это была просто оплошность, и она сделает это, как только проверит своих подписчиков и ей напомнят о моем предыдущем обмане.
   Следующие полчаса я провел, составляя ей личное сообщение, которое, как я надеялся, даст мне второй шанс.
   Лиза, прошу прощения. Я должен был быть откровенен с тобой. Но копы ошибаются насчет меня, и они это знают. Они просто не хотят, чтобы ты разговаривал с репортером. Было бы неловко, если бы я добрался до настоящего подозреваемого раньше них. Мне очень понравилась Тина. Я бы хотел, чтобы она захотела встретиться снова. Но это все, ничего больше. Я собираюсь выяснить, кто преследовал ее и, возможно, причинил ей вред. Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, позвоните мне еще раз, чтобы я мог подробнее объяснить и рассказать вам то, что я знаю, чего не знают копы. Спасибо.
   Я указала свой номер телефона в конце сообщения и отправила его, надеясь на лучшее, но зная, что это далеко и что я не могу просто ждать, пока Лиза Хилл передумает обо мне. Затем я проверил веб-сайт о причинах смерти, где разместил свой запрос на информацию об атланто-затылочном вывихе. И тут моя удача и история резко изменились. Меня уже ждало пять сообщений.
   Первое сообщение было отправлено в 7 утра по времени Лос-Анджелеса, но в 10 утра по времени Флориды, где сообщение поступило из офиса судебно-медицинской экспертизы округа Броуард. Патологоанатом по имени Фрэнк Гарсия процитировал случай AOD за предыдущий год, который был признан убийством.
   Совершите открытое убийство. Женщина, 32 года, поступила в прошлом году в результате дорожно-транспортного происшествия со смертельным исходом из-за ХПК, ортопедического обезглавливания (AOD), но следователь TA сказал, что воздействия недостаточно. Сцена была инсценирована. Посмертные травмы ТА. Имя жертвы: Мэллори Йейтс. I / O Рэй Гонсалес FLPD.
   Я мог расшифровать большую часть стенографии. COD был причиной смерти , TA означал дорожно-транспортное происшествие, а I/O означал следователя. И я думал , что FLPD означает полицейское управление Флориды, пока я не погуглил и не наткнулся на полицейское управление Форт-Лодердейла, которое располагалось в округе Броуард. Я скопировал сообщение и перенес его в файл истории, который я создал на своем компьютере.
   Следующее сообщение было из Далласа, и оно было похоже на первое в том смысле, что жертвой была женщина того же возраста - тридцатичетырехлетняя Джейми Флинн, - которая погибла в автокатастрофе с участием одного автомобиля, в списке AOD. как причина смерти. Это было классифицировано не как убийство, а как подозрительная смерть, потому что все отчеты о токсичности Флинн оказались чистыми, поэтому не было четкого объяснения того, почему она съехала с дороги и съехала с насыпи в дерево. Смерть Флинна произошла десятью месяцами ранее, и дело все еще оставалось открытым из-за подозрительных обстоятельств.
   Третье сообщение было ответом Фрэнка Гарсии из бюро судебно-медицинской экспертизы округа Броуард.
   Сверился с Гонсалесом в FLPD. Дело до сих пор открыто, ни подозреваемых, ни зацепок на данный момент.
   Четвертый пост на доске объявлений был о другом случае, произошедшем три месяца назад. Это сообщение пришло от Брайана Шмидта, который был следователем в офисе коронера округа Санта-Барбара.
   Шарлотта Таггарт, 22 года, упала со скалы на пляже Хендри, на следующее утро нашла смерть. AOD и другие травмы, случайные. BAT .09 и падение произошло в 03:00 в полной темноте.
   Я знал, что BAT означает отравление алкоголем в крови и что предел для вождения в Калифорнии был 0,08, что указывало на то, что Таггарт была по крайней мере слегка пьяна, когда она подошла к краю обрыва в темноте и упала насмерть.
   Пятое сообщение было отправлено совсем недавно. Это было самое короткое сообщение, но оно заморозило меня.
   Это кто?
   Его опубликовала всего двадцать минут назад доктор Адхира Ларкспар, которая, как я знал, была главным судмедэкспертом округа Лос-Анджелес. Это означало, что я был в опасности разоблачения. Когда никто не вызвался представиться своему боссу, Ларкспар могла проверить, действительно ли в ее офисе был недавний случай AOD, и это расследование, несомненно, привело бы ее к Маттсону и Сакаи, которые, несомненно, пришли бы к выводу, что это я был тем, кто сначала опубликовать на доске объявлений.
   Я попытался отогнать мысли об очередном визите детективов и сосредоточиться на информации, которая была передо мной. Три случая AOD за последние полтора года, Тина Портреро - четвертый. Жертвами стали женщины в возрасте от двадцати двух до сорока четырех лет. До сих пор два случая были признаны убийствами, один был подозрительным, а один - последний перед Портреро - был классифицирован как несчастный случай.
   Я недостаточно знал физиологию человека, чтобы быть уверенным в том, что тот факт, что во всех четырех случаях были задействованы женщины, был значительным. Поскольку мужчины, как правило, крупнее и мускулистее женщин, вполне возможно, что AOD чаще случался с женщинами, потому что их тела были более хрупкими.
   Или может случиться так, что их преследуют и они становятся мишенями хищников чаще, чем мужчины.
   Я знал, что мне нужно добавить больше к профилям этих четырех женщин, если я должен сделать какое-либо обоснованное суждение, основанное на информации, которая у меня была. Я решил работать в обратном порядке и начать с самого последнего случая. Используя обычные поисковые системы, я почти ничего не нашел о Шарлотте Таггарт, кроме платного некролога, опубликованного в East Bay Times , и сопутствующей онлайн-книги памяти, где друзья и родственники могли расписаться и оставить комментарии об умершем близком человеке.
   В некрологе говорится, что Шарлотта Таггарт выросла в Беркли, штат Калифорния, и училась в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. Она была в старшем классе, когда она умерла. Она была похоронена на кладбище Сансет Вью в Беркли. У нее остались оба родителя, два младших брата и множество близких и дальних родственников, которых она обнаружила за последний год.
   Конец последней строки привлек мое внимание. Шарлотта Таггарт в последний год своей жизни обнаружила новых родственников. Это подсказало мне, что она, скорее всего, обнаружила этих людей через компанию по анализу наследия. Я предполагаю, что она представила свою ДНК так же, как это сделала Кристина Портреро.
   Эта связь ничего не значила - миллионы людей сделали то же, что и эти две молодые женщины. В этом не было ничего необычного, и на данном этапе это выглядело как совпадение.
   Я просмотрела комментарии в онлайн-книге памяти и обнаружила, что она полна искренних, но обычных сообщений о любви и утрате, многие из которых написаны непосредственно Шарлотте, как будто она будет читать их из великой грядущей жизни.
   После внесения того, что я знал о жизни и смерти Шарлотты Таггарт, в файл истории, я перешел к делу Далласа, где смерть Джейми Флинн была названа подозрительной, потому что не было никакого объяснения тому, что она въехала с насыпи в дерево.
   На этот раз я нашел короткий рассказ о смерти в Fort Worth Star-Telegram. Джейми происходил из знатной семьи, которая держала в Форт-Уэрте известный бизнес по пошиву обуви и шорных изделий. Флинн был аспирантом Южного методистского университета в Далласе, работая над докторской степенью по психологии. Она жила на конном ранчо в Форт-Уэрте, принадлежавшем ее родителям, и ездила на работу, потому что ей нравилось быть рядом со своими лошадьми. Целью ее жизни было открыть консультационную практику, которая включала бы верховую езду в качестве терапии. История содержала интервью с отцом Флинна, который сетовал на то, что его дочь боролась с депрессией и алкоголизмом, прежде чем исправить свою жизнь и вернуться в школу. Он, казалось, гордился тем фактом, что у нее не было рецидива и что ее образцы крови при вскрытии были чистыми.
   В статье также цитируется следователь по дорожно-транспортным происшествиям из полицейского управления Далласа. Тодд Уитни сказал, что не закроет дело, пока не будет уверен, что смерть Джейми Флинна была несчастным случаем.
   "Молодая здоровая женщина, у которой много интересного, не может просто съехать с дороги и спуститься в овраг, чтобы сломать себе шею", - сказал он. "Это может быть чистой случайностью. Она могла увидеть оленя или что-то в этом роде и свернуть. Но следов заноса и звериных следов нет. Хотел бы я сказать ее родителям, что у меня есть ответы, но у меня их нет. Еще нет."
   Я заметил, что в рассказе ничего не говорится о том, мог ли Джейми Флинн намеренно съехать с дороги, пытаясь замаскировать самоубийство под несчастный случай. Это не было редкостью. Но если это и рассматривалось, то об этом публично не сообщалось. С самоубийством было связано такое клеймо, что большинство газет избегали его, как чумы. Только тогда, когда общественные деятели покончили с собой, были написаны истории о самоубийстве.
   На данный момент я перешел от Джейми Флинна. Я хотел сохранить свой темп. Я был уверен, что приближаюсь к чему-то и не хотел задерживаться.
  
   7
   Последний случай, который я рассмотрел, был первым, упомянутым на доске объявлений о причинах смерти. Он был опубликован с кратким изложением дела. Смерть тридцатидвухлетней Мэллори Йейтс в Форт-Лодердейле была открытой и трактовалась как убийство, потому что, как и в случае с Далласом, имелись несоответствия в предполагаемом дорожно-транспортном происшествии, унесшем ее жизнь. Уровни гистамина в некоторых ранах на ее теле свидетельствовали о том, что травмы были посмертными, а несчастный случай был инсценирован. Но, двигаясь дальше по почте, я не нашел ни уведомления о похоронах, ни новостей об этом деле. Поиск второго уровня выдал общедоступную страницу Facebook, которая была превращена в мемориальную страницу Йейтса. За шестнадцать месяцев после ее смерти друзья и семья отправили десятки сообщений. Я быстро пролистал их, собирая обрывки истории мертвой женщины и новости о ее деле.
   Я узнал, что Мэллори выросла в Форт-Лодердейле, посещала католические школы и начала работать в семейном бизнесе по аренде лодок, работавшем на пристани под названием Баия-Мар. Форт-Уэрт жила одна в доме, принадлежавшем ее отцу. Ее мать умерла. Несколько сообщений в Facebook были сообщениями с соболезнованиями, адресованными ее отцу в связи с потерей жены и дочери в течение двух лет.
   Сообщение, опубликованное через три недели после смерти Мэллори, привлекло мое внимание и остановило мою небрежную прокрутку страницы. Некто по имени Эд Йегерс опубликовал сочувственное сообщение, в котором Мэллори была названа его троюродной сестрой, и посетовал, что они только знакомились, когда ее забрали. Он сказал: "Я только знакомился с тобой и хотел бы, чтобы у меня было больше времени. Глубоко грустно найти семью, а затем потерять семью в том же месяце".
   Это чувство могло исходить из некролога Шарлотте Таггарт. Поиск семьи в наши дни обычно означал ДНК. Были компании, занимающиеся анализом наследственности, которые использовали онлайн-данные для поиска семейных связей, но кратчайшим путем была ДНК. Теперь я был убежден, что и Шарлотта Таггарт, и Мэллори Йейтс искали связи с помощью анализа наследия ДНК. Как и Кристина Портреро. Совпадение распространялось на трех женщин и могло включать всех четырех.
   Следующие двадцать минут я просматривал ссылки в социальных сетях на родственников и друзей Мэллори Йейтс и Шарлотты Таггарт. Я отправил каждому из них одно и то же сообщение, спрашивая, отправлял ли их любимый человек ДНК в аналитическую компанию, и если да, то в какую. Еще до того, как я закончил, я получил ответ по электронной почте от Эда Йегерса.
   Познакомился с ней через GT23. Это было всего за 6 недель до ее смерти, поэтому у нее не было возможности встретиться лично. Выглядела очень хорошей девочкой. Какой позор.
   Мой адреналин зашкаливал. У меня было два подтвержденных случая с общей редкой причиной смерти и представлением ДНК в GT23. Я быстро вернулся к статье о Джейми Флинн в газете Форт-Уэрта и узнал имя ее отца и семейный бизнес, которым он руководил, продавая ботинки, ремни и товары для верховой езды, такие как седла и поводья. Я погуглил компанию, нашел номер телефона главного офиса и позвонил туда. Ответила женщина, и я спросил Уолтера Флинна.
   - Могу я спросить, о чем идет речь? она спросила.
   - Его дочь Джейми, - сказал я.
   Никто не любит причинять кому-то больше горя, чем они уже несут. Я знал, что сделаю это с этим телефонным звонком. Но я также знал, что если я был прав насчет своих инстинктов, то, возможно, в конце концов смог бы уменьшить это горе с помощью ответов.
   Мужчина взял трубку после очень короткой задержки.
   "Уолт Флинн, что я могу для вас сделать?"
   У него был серьезный техасский акцент, который, как я догадался, восходит к поколениям. Я представил себе человека Мальборо в белом стетсоне, сидящего на лошади, его точеные черты нахмурены. Я тщательно подбирал слова, не желая, чтобы он отмахнулся от меня или разозлился.
   "Г-н. Флинн, извините за беспокойство. Я репортер, звоню из Лос-Анджелеса и работаю над историей о необъяснимой смерти нескольких женщин".
   Я ждал. Наживка была брошена. Он либо укусил меня, либо повесил трубку.
   - И это из-за моей дочери? он спросил.
   - Да, сэр, может быть, - сказал я.
   Я не стал заполнять последовавшую тишину. Я начал слышать фоновый шум, похожий на бегущую воду.
   - Я слушаю, - сказал он.
   "Сэр, я не хочу причинять вам больше горя, чем вы уже переживаете", - сказал я. "Я очень сожалею о потере вашей дочери. Но могу я поговорить с вами откровенно?
   - Я все еще на телефоне.
   - А не для записи?
   - Разве я тебе не это говорю?
   "Я имею в виду, что я не хочу, чтобы вы развернулись и поделились этим разговором с кем-либо, кроме вашей жены. Все хорошо?"
   "На данный момент все в порядке".
   - Хорошо, тогда я просто изложу это для вас, сэр. Я смотрю - простите, у нас плохая связь? Я слышу это в ответ...
   "Идет дождь. Я вышел на улицу для уединения. Я включу звук, пока ты говоришь.
   Линия замолчала.
   - Э-э, хорошо, все в порядке, - сказал я. "Итак, я смотрю на четыре случая смерти женщин в возрасте от двадцати двух до сорока четырех лет по всей стране за последние полтора года, где причиной смерти был определен атланто-затылочный вывих - AOD, как они это называют. . Две смерти, одна здесь и одна во Флориде, были классифицированы как убийства. Один указан как случайный, но я нахожу его подозрительным. А четвертое дело вашей дочери официально классифицируется как подозрительное.
   Флинн выключил звук, и я услышал дождь до того, как он заговорил.
   - И вы говорите, что эти четверо каким-то образом связаны?
   Я слышал недоверие, проникающее в его голос. Я бы потерял его довольно быстро, если бы не изменил это.
   - Я не уверен, - сказал я. "Я ищу общие черты в делах и женщинах. Вы могли бы помочь, если бы я мог задать вам несколько вопросов. Вот почему я звоню".
   Сначала он не ответил. Мне показалось, что я услышал тихий раскат грома, перекликающийся с басовой партией дождя. Наконец Флинн ответил.
   "Задавайте свои вопросы".
   "Хорошо. Перед смертью Джейми отправляла свою ДНК в лабораторию генетического анализа, будь то анализ наследственности или состояния здоровья?
   Флинн отключил звук вызова. В ответ была только тишина. Через несколько мгновений я подумал, не отключил ли он вызов.
   "Г-н. Флинн?
   Дождь вернулся.
   "Я здесь. Ответ в том, что она просто увлекалась такими вещами. Но, насколько я знаю, ей ничего не вернули. Она сказала, что хочет каким-то образом включить это в свою докторскую программу. Она сказала, что у нее есть все в одном из ее классов в университете, чтобы сделать это. Как это связано с ее смертью?
   "Я еще не знаю. Вы случайно не знаете, в какую компанию сдала ДНК ваша дочь?
   "Некоторые дети в ее классе учатся на стипендии. С деньгами туго. Пошли с самым дешевым. Тот самый, который берет за тест двадцать три доллара.
   "ГТ23".
   "Вот и все. Что все это значит?"
   Я почти не услышал его вопроса. Я слышал, как мой пульс стучит в ушах. Теперь у меня было третье подтверждение. Каковы были шансы, что все эти три женщины, которые пострадали от одной и той же смерти, отправили свои ДНК в GT23?
   - Я еще не совсем понимаю, что это значит, мистер Флинн, - сказал я.
   Я должен был остерегаться того, чтобы Флинн не был так же взволнован связью в делах, как и я. Я не хотел, чтобы он побежал к техасским рейнджерам или ФБР с моей историей.
   "Знают ли власти об этом?" он спросил.
   - Пока не о чем знать, - быстро сказал я. "Когда и если у меня будет прочная связь между делами, я пойду к ним".
   - А как насчет ДНК, о которой вы только что спросили? Это связь?"
   "Я не знаю. Это еще не подтверждено. У меня недостаточно денег, чтобы обратиться к властям. Это всего лишь одна из немногих вещей, на которые я смотрю".
   Я закрыл глаза и прислушался к дождю. Я знал, что до этого дойдет. Дочь Флинна умерла, и у него не было ни ответов, ни объяснений.
   - Я понимаю, что вы чувствуете, мистер Флинн, - сказал я. - Но нам нужно подождать, пока...
   - Как ты мог понять? он сказал. "У тебя есть дочь? Ее забрали у тебя?
   На меня нахлынуло воспоминание. Рука махнула мне в лицо, я повернулся, чтобы отразить удар. Бриллиант царапает мою щеку.
   - Вы правы, сэр, мне не следовало этого говорить. Я понятия не имею, какую боль ты несешь. Мне просто нужно немного больше времени, чтобы углубиться в это. Обещаю, что буду на связи и буду держать вас в курсе. Если я придумаю что-нибудь стоящее, ты будешь первым, кому я позвоню. После этого мы пойдем в полицию, в ФБР, ко всем. Вы можете это сделать? Вы можете дать мне это время?
   "Сколько?"
   "Я не знаю. Я не могу - мы не можем - обратиться в ФБР или к кому-либо еще, если мы не договоримся об этом. Вы не кричите огонь , если нет пожара. Если вы понимаете, о чем я?"
   "Сколько?"
   - Неделю, может быть.
   - И ты позвонишь мне?
   "Я тебе позвоню. Это обещание".
   Мы обменялись номерами мобильных, и ему нужно было снова услышать мое имя, потому что он пропустил его в первый раз. Затем мы разъединились, и Флинн пообещал сидеть сложа руки, пока не получит известие от меня в конце недели.
   Мой телефон зазвонил, как только я положил его обратно на подставку. Это была женщина по имени Кинси Рассел. Она была на одном из плакатов в онлайн-книге памяти Шарлотты Таггарт. Я нашел ее в Instagram и отправил ей личное сообщение.
   - Что за историю ты делаешь? она спросила.
   - Честно говоря, я еще не совсем уверен, - сказал я. "Я знаю, что смерть вашей подруги Шарлотты была указана как несчастный случай, но есть еще три подобных случая смерти женщин, которые таковыми не являются. Я пишу об этих троих и просто хочу проверить смерть Шарлотты, чтобы убедиться, что ничего не пропущено".
   "Я думаю, это было убийство. Я говорил это с самого начала".
   "Почему ты это сказал?"
   - Потому что она не вышла бы ночью на те скалы. И уж точно не один. Но полиция не заинтересована в том, чтобы узнать правду. Несчастный случай выглядит лучше для них и школы, чем убийство".
   Я мало знал о том, кто такая Кинси Рассел. Одно из сообщений она написала непосредственно своему умершему другу.
   - Откуда ты знаешь Шарлотту?
   "Из школы. У нас были совместные занятия".
   "Значит, это было похоже на школьную вечеринку".
   - Да, ребята из школы.
   - Так как же перейти от ее исчезновения на вечеринке к убийству на скалах?
   - Потому что я знаю, что она не пошла бы туда одна. Она бы вообще туда не пошла. Она боялась высоты. Она всегда говорила обо всех мостах, которые есть там, откуда она родом, и о том, что слишком напугана, чтобы проехать даже через мост через залив или через Золотые Ворота. Она почти никогда не была в Сан-Франциско из-за мостов".
   Я не был уверен, что это достаточно убедительно, чтобы объявить смерть убийством.
   "Ну... я собираюсь разобраться в этом", сказал я. "Я уже начал. Могу я задать вам еще несколько вопросов?"
   - Конечно, - сказала она. "Я помогу тебе, чем смогу, потому что это неправильно. Я знаю, что там что-то произошло".
   "В некрологе, опубликованном в газете Беркли, говорилось, что у нее остались семья и несколько дальних родственников, которых она обнаружила в прошлом году. Ты знаешь, что это значит, та часть о дальних родственниках?
   "Да, она занималась ДНК. Мы оба так и сделали, за исключением того, что она была действительно увлечена этим и прослеживала свою семью до Ирландии и Швеции".
   - Вы оба сделали это. Какую компанию вы использовали?"
   "Он называется GT23. Он не так известен, как большие, но дешевле".
   Вот оно. Мне было четыре на четыре. Четыре смерти от AOD, четыре жертвы, которые передали свои ДНК GT23. Должна была быть связь.
   Я задал Кинси Рассел несколько уточняющих вопросов, но не записал их ответы. Я шел дальше. У меня был импульс. Я хотел повесить трубку и приступить к работе. Наконец, я поблагодарил ее за помощь, сказал, что останусь на связи, и закончил разговор.
   Положив трубку, я поднял глаза и увидел Майрона Левина, смотрящего через полустену моей кабинки. Он держал кружку кофе с логотипом FairWarning . Буква A в слове " Предупреждение " представляла собой красный треугольник с перечеркнутой молнией. Я чувствовал силу этого болта прямо сейчас.
   - Ты все это слышал?
   "Некоторые из них. У тебя есть что-нибудь?
   "Да, у меня есть кое-что большое. Я думаю."
   - Пойдем в конференц-зал.
   Он указал чашкой на комнату.
   - Еще нет, - сказал я. "Мне нужно сделать еще несколько звонков, может быть, сходить к кому-нибудь, тогда я буду готов к разговору. Тебе понравится".
   - Хорошо, - сказал Майрон. "Готов, когда будешь".
  
  
   8
   Я подтянул все, что мог, на GT23 и погрузился в дела ДНК-аналитики.
   Наиболее информативным был профиль компании за 2019 год, опубликованный в журнале Stanford Magazine , поскольку GT23 исполнилось два года, и она только что стала публичной, что сделало ее пять основателей чрезвычайно богатыми. Это было ответвление более старой компании под названием GenoType23, которая была основана двумя десятилетиями ранее группой профессоров химии Стэнфордского университета, которые объединили деньги, чтобы открыть безопасную лабораторию, обслуживающую правоохранительные органы, которые слишком малы, чтобы финансировать свои собственные лаборатории для проведения судебно-медицинской экспертизы ДНК. анализ по уголовным делам. Первая компания изначально была успешной и выросла до пятидесяти технических специалистов, сертифицированных судом, которые работали и давали показания по уголовным делам на западе Соединенных Штатов. Но ДНК стала панацеей. Он все чаще использовался во всем мире для раскрытия старых и новых преступлений, а также для оправдания неправомерно обвиненных и осужденных. По мере того как все больше и больше полицейских управлений и правоохранительных органов догоняли технологически и открывали собственные лаборатории криминалистической ДНК или финансировали совместные и региональные лаборатории, GenoType23 столкнулась с падением бизнеса и доходов и была вынуждена увольнять сотрудников.
   Когда компания пришла в упадок, после завершения проекта по изучению генома человека в области ДНК появилась новая область социальной аналитики. Миллионы людей начали искать информацию о своих предках и истории болезни. Основатели переоборудовали и открыли GT23, бюджетную фирму по анализу ДНК. Однако была загвоздка в низкой стоимости. В то время как крупные предшественники в этой области просили клиентов анонимно добровольно предоставить свою ДНК для исследований, GT23 не предлагала выбора. Низкая стоимость анализа должна была быть компенсирована предоставлением собранных образцов и данных - по-прежнему анонимно - исследовательским центрам и биотехнологическим фирмам, готовым платить за это.
   Этот шаг не обошлось без споров, но вся область была наполнена проблемами конфиденциальности и безопасности. Основатели GT23 выдержали вопросы с основным объяснением, что предоставление им ДНК на самом деле было добровольным добровольным исследованием, и они приступили к рынку. И рынок отреагировал. Настолько, что немногим более года спустя основатели решили сделать свою компанию публичной. Пятеро основателей позвонили в колокол на Нью-Йоркской фондовой бирже, когда торги их компанией открылись - по иронии судьбы или, возможно, случайно - по двадцать три доллара за акцию. Основатели разбогатели за одну ночь.
   Затем я наткнулся на более свежую статью в журнале Scientific American с заголовком "Кто покупает ДНК GT23?" Эта статья была врезкой в более крупную статью, в которой исследовались этические проблемы и проблемы конфиденциальности в свободном мире анализа ДНК. Автор статьи нашел источник внутри GT23 и получил список университетов и биотехнологических исследовательских центров, которые купили данные ДНК у компании. Они варьировались от лабораторий Кембриджского университета в Англии до биолога в Массачусетском технологическом институте и небольшой частной исследовательской лаборатории в Ирвине, Калифорния. В статье говорилось, что ДНК участников GT23 - компания не использовала слово " клиенты " - использовалась в исследованиях, связанных с генетикой различных заболеваний и недугов, включая алкоголизм, ожирение, бессонницу, болезнь Паркинсона, астму и многие другие.
   Разнообразие исследований, которым способствовали данные GT23, и польза, которую они могли принести, не говоря уже о потенциальной прибыли для университетов, крупных фармацевтических компаний и компаний, производящих товары для здоровья, были ошеломляющими. В статье упоминается исследование Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, посвященное насыщению аппетита и генетическим корням ожирения. Косметическая компания использовала участников GT23 для изучения процессов старения и образования морщин на коже. Фармацевтическая компания исследовала, почему у одних людей выделяется больше ушной серы, чем у других, а лаборатория в Ирвайне изучала связь между генами и рискованным поведением, таким как курение, употребление наркотиков, сексуальная зависимость и даже превышение скорости за рулем. Все эти исследования были направлены на понимание причин болезней человека и разработку лекарств и поведенческой терапии, которые лечили бы или вылечили бы их.
   Все казалось хорошим и прибыльным - по крайней мере, для основателей GT23.
   Но основная статья, размещенная на боковой панели, затмила все хорошие новости. В нем сообщалось, что контроль за соблюдением нормативных требований в сфере генетической аналитики с оборотом в миллиарды долларов был возложен на Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США, которое до недавнего времени полностью отказывалось от этих обязанностей. В статье цитируется недавний отчет Национального исследовательского института генома человека:
   До недавнего времени FDA предпочитало применять "усмотрение правоприменения" к подавляющему большинству генетических тестов. FDA может использовать такое усмотрение, когда оно имеет право регулировать тесты, но предпочитает этого не делать.
   Далее в статье сообщалось, что FDA только сейчас находится в процессе формулирования правил и положений, которые в конечном итоге будут представлены Конгрессу для принятия. Только тогда начнется какое-либо принуждение.
   Из-за быстрого роста геномного тестирования, непосредственно предназначенного для потребителей, и растущей обеспокоенности FDA по поводу того, что нерегулируемые тесты представляют угрозу для общественного здравоохранения, FDA меняет свой подход. С этой целью FDA разработало новое руководство, описывающее, как оно намерено регулировать генетическое тестирование. "Руководство" FDA отличается от законов и нормативных актов тем, что оно представляет собой только "текущее мнение" FDA по теме и не является юридически обязывающим для FDA или сторон, которых оно регулирует.
   Я был ошеломлен. В отчете сделан вывод о том, что в растущей области генетической аналитики практически не было государственного надзора и регулирования. Правительство было далеко позади кривой.
   Я распечатал копию статьи для Майрона, а затем зашел на веб-сайт GT23, чтобы найти какие-либо подтверждения того, что предоставляемые компанией услуги и обещанная безопасность не подкреплялись государственными постановлениями. Я не нашел ни одного. Но я наткнулся на страницу, на которой было описано, как исследователи могут запросить анонимные данные и биологические образцы, а также области исследований, которые поддерживает компания:
   Рак
   Питание
   Социальное поведение
   Рискованное поведение
   Зависимость
   Бессонница
   аутизм
   Психические расстройства (биполярное расстройство, шизофрения, шизоаффективное расстройство)
   На сайте получатели данных и биообразцов назывались коллаборационистами. Все это было представлено в веселой, манифестной манере изменить мир к лучшему, которая, я уверен, была создана для того, чтобы развеять опасения любого потенциального участника по поводу анонимного помещения своей ДНК в великую неизвестность генетического анализа и хранения.
   Другой раздел веб-сайта содержал четырехстраничное заявление о конфиденциальности и информированном согласии, в котором излагалась анонимность, гарантирующаяся отправкой ДНК в наборе для домашнего отбора проб GT23. Это был скучный мелкий шрифт, но я прочитал каждое слово. Компания пообещала участникам несколько уровней безопасности при работе с их ДНК и потребовала, чтобы все сотрудники соответствовали одинаковым уровням физической и технической защиты данных. Ни один биологический образец не будет передан сотруднику с прикрепленной личностью участника.
   В заявлении о согласии четко говорилось, что низкая стоимость для участников анализа ДНК, сопоставления и отчетности о состоянии здоровья была гарантирована сотрудничающими компаниями и лабораториями, которые заплатили за анонимные данные. Таким образом, участник соглашался на полевые запросы от сотрудников, направляемые через GT23, для сохранения анонимности. Запросы могут варьироваться от дополнительной информации о личных привычках до опросов в конкретной области исследований или даже дополнительных образцов ДНК. Затем участник должен был решить, отвечать ли ему. Непосредственного участия с соавторами не требовалось.
   После трех страниц описания добровольных мер безопасности и обещаний последняя страница содержала итог:
   Мы не можем гарантировать, что нарушения никогда не произойдет.
   Это было первое предложение последнего абзаца, за которым следовал список наихудших сценариев, которые были "крайне маловероятными". Они варьировались от нарушений безопасности сотрудниками до кражи или уничтожения образцов ДНК во время транспортировки в лаборатории, спонсируемые сотрудниками. В абзаце об отказе от ответственности была одна строчка, которую я перечитывал снова и снова, пытаясь понять ее:
   Возможно, но маловероятно, что третья сторона сможет идентифицировать вас, если она сможет объединить ваши генетические данные с другой информацией, доступной им с помощью других средств.
   Я скопировал это с экрана и поместил вверху документа заметок. Под ним я напечатал: WTF?
   Теперь у меня был мой первый дополнительный вопрос. Но прежде чем продолжить, я щелкнул в меню по вкладке "Правоохранительные органы". На этой странице опубликовано заявление GT23 о поддержке и сотрудничестве с ФБР и полицейскими органами в использовании его генетических данных в уголовных расследованиях. Это стало актуальной темой в последние годы, поскольку полиция использовала поставщиков генетической аналитики для раскрытия дел путем установления связи семейной ДНК. В Калифорнии, в частности, предполагаемый убийца из Голден Стэйт был пойман спустя десятилетия после серии убийств и изнасилований, когда ДНК из набора для изнасилования была загружена на GEDmatch, и следователям были предоставлены совпадения с несколькими родственниками предполагаемого убийцы. Было построено генеалогическое древо, и вскоре подозреваемый был идентифицирован, а затем подтвержден дальнейшим анализом ДНК. Подобным образом были раскрыты и многие другие менее известные убийства. GT23 не скрывал от сотрудничества с правоохранительными органами, когда его об этом спрашивали.
   Я закончил свой обзор веб-сайта GT23, и у меня был один вопрос на странице заметок. Я не был уверен, что у меня есть или что я делаю. У меня была связь между смертями четырех молодых женщин. Их связывал пол, причина смерти и участие в GT23. Я предполагал, что в GT23 миллионы участников, поэтому не был уверен, что это последнее соединение является действительным общим знаменателем.
   Я сел и посмотрел через стену своей кабинки. Я мог видеть только макушку Майрона в его каморке. Я подумал о том, чтобы пойти к нему и сказать, что сейчас самое время поговорить. Но я быстро отказался от этой идеи. Мне не нравилось идти к моему редактору, моему боссу, и говорить, что я не знаю, что делать дальше. Редактор хочет уверенности. Он хочет услышать план, который приведет к истории. История, которая привлекла бы внимание к FairWarning и к тому, что мы делаем.
   Я застопорил решение, погуглив контактный номер GT23 и позвонив в корпоративный офис в Пало-Альто. Я попросил связи со СМИ и вскоре разговаривал со специалистом по СМИ по имени Марк Болендер.
   "Я работаю на потребительском новостном сайте под названием FairWarning и пишу статью о конфиденциальности потребителей в области анализа ДНК", - сказал я.
   Болендер сначала не ответил, но я слышал, как он печатает.
   - Понял, - наконец сказал он. "Смотрю сейчас на ваш сайт. Я не был с ним знаком".
   "Обычно мы сотрудничаем с более узнаваемыми СМИ, - сказал я. " Лос-Анджелес таймс", "Вашингтон пост", NBC и так далее".
   "Кто твой напарник в этом деле?"
   "На данный момент нет партнера. Я делаю предварительную работу и...
   - Собираем веревку, да?
   Это была старая газетная фраза. Мне сказали, что Болендер был бывшим сотрудником отдела новостей, перешедшим на другую сторону. Теперь он занимался СМИ, а не был СМИ.
   - Так мог сказать только репортер, - сказал я. - Где ты работал?
   - О, здесь и там, - сказал Болендер. "Моей последней работой были двенадцать лет в Merc в качестве технического репортера, а затем я выкупил акции и оказался здесь".
   " Сан-Хосе Меркьюри Ньюс" была очень хорошей газетой. Если Болендер был техническим репортером в житнице технологий, то я знал, что имею дело не с пиарщиком. Теперь я должен был беспокоиться, что он поймет, что я на самом деле замышляю, и найдет способ заблокировать меня.
   "Итак, что я могу сделать для вас и FairWarning ?" - спросил Болендер.
   "Ну, сейчас мне нужна общая информация о безопасности", - сказал я. "Я был на веб-сайте GT23, и там говорится, что для обработки генетических данных и материалов участников установлено несколько уровней безопасности, и я надеялся, что вы поможете мне пройти через это".
   - Хотел бы я, Джек. Но вы спрашиваете о имущественных вопросах, о которых мы не говорим. Достаточно сказать, что любой, кто отправит генетический образец в GT23, может рассчитывать на высочайший уровень безопасности в отрасли. Намного выше требований правительства".
   Это был стандартный ответ, и я отметил, что выход за рамки государственных требований, когда таких требований не было, ничего не значил. Но я не хотел набрасываться на Болендера и позиционировать себя противником так рано в разговоре. Вместо этого я ввел его слова в файл, потому что мне нужно было бы использовать их в рассказе - если бы рассказ был опубликован.
   - Хорошо, я это понимаю, - сказал я. "Но на своем веб-сайте вы четко говорите, что не можете гарантировать, что нарушения никогда не произойдет. Как вы согласуете это с тем, что вы только что сказали?
   "То, что есть на веб-сайте, - это то, что юристы говорят нам размещать на веб-сайте", - сказал Болендер с резкой резкостью в голосе. "Ничто в жизни не гарантируется на сто процентов, поэтому нам нужно дать такой совет. Но, как я уже сказал, наши меры безопасности не имеют себе равных. У вас есть еще вопрос?"
   - Да, держись.
   Я закончил печатать его ответ.
   - Эм, не могли бы вы объяснить, что это значит? Я попросил. "Это с вашего веб-сайта: возможно, но маловероятно, что третья сторона сможет идентифицировать вас, если они смогут объединить ваши генетические данные с другой информацией, доступной им другими способами. "
   "Это означает именно то, что написано", - сказал Болендер. "Это возможно, но маловероятно. Опять же, это юридическая речь. Мы обязаны указать это в нашей форме согласия".
   "Вы хотите расширить это? Например, что означает "другая доступная им информация"?"
   "Это может означать многое, но мы не собираемся отказываться от ответственности по этому поводу, Джек".
   "Была ли когда-нибудь утечка данных участников на GT23?"
   После паузы Болендер ответил. Достаточно долго, чтобы я засомневался в его ответе.
   - Конечно, нет, - сказал Болендер. "Если бы это было так, об этом было бы сообщено в Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, агентство, которое регулирует отрасль. Вы можете связаться с ними, и вы не найдете никаких отчетов, потому что этого никогда не было".
   "Хорошо."
   Я печатал.
   - Ты включаешь это в историю? - спросил Болендер.
   - Я не уверен, - сказал я. - Как ты и сказал, я просто собираю веревку. Посмотрим."
   - Ты разговариваешь с остальными? Двадцать три и я, предки?"
   - Буду, да.
   "Что ж, я был бы признателен, если бы вы вернулись ко мне, если собираетесь опубликовать историю. Я хотел бы просмотреть свои цитаты, чтобы убедиться, что меня цитируют точно".
   - Эээ... Марк, ты не просил об этом во время телефонного разговора. Это не то, чем я обычно занимаюсь".
   "Ну, наверху я не знал, о чем был звонок. Теперь я беспокоюсь о том, чтобы меня цитировали точно и в контексте".
   - Тебе не о чем беспокоиться. Я занимаюсь этим давно и не придумываю цитаты и не использую их вне контекста".
   - Тогда, я думаю, этот разговор окончен.
   - Послушай, Марк, я не понимаю, почему ты расстроен. Вы были репортером, теперь вы имеете дело с репортерами, вы знаете, как это работает. Вы не устанавливаете правила после интервью. Что тебя расстраивает?"
   "Ну, во-первых, я открыл твою биографию и теперь вижу, кто ты".
   - Я сказал тебе, кто я такой.
   - Но вы не упомянули книги, которые написали об этих убийцах.
   - Это старые, старые истории, которые не имеют ничего общего...
   "Оба были о достижениях в области технологий, используемых плохими людьми. Поэт? Пугало? Серийные убийцы, настолько плохие, что у них были медийные имена. Так что я не думаю, что вы звонили сюда, чтобы успокоить нас по поводу нашей безопасности. Происходит что-то еще".
   Он не ошибался, но и не был прав. Я еще не знал, что у меня есть, но его уклончивость только усиливала мое ощущение, что здесь что-то может быть.
   - Ничего не происходит, - сказал я. "Мне действительно интересно узнать о безопасности ДНК, представленной вашей компании. Но я сделаю это для вас: если вы хотите, чтобы я зачитал вам ваши цитаты сейчас, я это сделаю. Вы увидите, что я точно их записал.
   Наступила тишина, а затем Болендер ответил резким тоном, сообщив мне, что разговор окончен - если только я не найду способ продолжить его.
   - Итак, если мы закончили здесь, Джек...
   "Я хотел бы задать еще пару вопросов. Я читал о том, как GT23 так быстро превратилась в одного из крупнейших поставщиков анализов ДНК".
   "Это правда. Каков твой вопрос?"
   "Ну, GT23 по-прежнему выполняет всю лабораторную работу или она так быстро разрослась, что отдает лабораторные работы на субподряд?"
   "Э-э, я полагаю, что есть контракты с другими лабораториями. Я знаю, что ваш последний вопрос заключается в том, работают ли они с теми же мерами безопасности и конфиденциальности, и ответ - да, абсолютно. Одни и те же стандарты в линейке. Далеко за пределами государственных требований. Здесь нет истории, и мне нужно идти прямо сейчас".
   "Последний вопрос. Вы упомянули, что компания и ее подрядчики выходят за рамки федеральных норм и требований в отношении безопасности, сообщения о любых нарушениях конфиденциальности и так далее. Знаете ли вы, что нет никаких правил и требований и что любая отчетность по этим вопросам должна быть самоотчетной?"
   "Я, э-э... Джек, я думаю, у вас есть неверная информация. FDA регулирует ДНК".
   "Да, это подпадает под компетенцию FDA, но FDA предпочло, по крайней мере до сих пор, не регулировать. Поэтому, когда вы говорите, что GT23 выходит за рамки управления...
   - Думаю, я хочу сказать, что мы закончили здесь, Джек. Хорошего дня."
   Болендер отключился, и я положил телефон обратно на подставку. Я сжал кулак и беззвучно ударил им по столу, как молотком. Если оставить в стороне то, что я поджег Болендера его собственными словами, я чувствовал, как вокруг меня нарастает земляной вал. У Болендера были веские причины расстраиваться. Помимо своих усилий по защите репутации компании, в которой он работал, он должен был знать, что большая тайна отрасли в целом находится под угрозой раскрытия. Генетическое тестирование было саморегулирующейся отраслью, и очень немногие из правительств, если и вообще, следили за ней.
   И это была новость.
  
  
   9
   Я распечатал все свои заметки из исследований и интервью. Получив страницы из коммунальной типографии, я вышел из офиса, проходя мимо Майрона, пока он разговаривал по телефону, делая предложение другому потенциальному донору. Это был перерыв. Мне не нужно было объяснять, что я делаю и куда иду. Я вышел за дверь, не услышав, как меня зовут.
   Мне потребовалось сорок пять минут, чтобы доехать до центра города и найти парковку. Я знал, что рискую потерять около двух часов времени, если не позвоню заранее, но я также знал, что такой звонок может привести к тому, что Рэйчел Уоллинг окажется вне своего офиса, когда я туда доберусь.
   Ее офис находился в элегантном старом торговом банке на 4-й и Мейн-стрит. Он был внесен в исторический реестр, что гарантировало, что фасад здания по-прежнему будет выглядеть как банк. Но когда-то величественный интерьер был отремонтирован и разделен на частные офисы и творческие помещения, которые в основном арендуют юристы, лоббисты и другие лица, имеющие бизнес в близлежащем общественном центре. У Рейчел был двухкомнатный кабинет с секретарем.
   На двери было написано: услуги необработанных данных. RAW как у Рэйчел Энн Уоллинг. Ее секретаря звали Томас Риветт. Он сидел за своим столом, глядя на экран своего компьютера. Он занимался большей частью компьютерной работы, связанной с фоновыми расследованиями, которые составляли основу бизнеса.
   - Привет, Джек, - сказал Томас. - Не ждал тебя сегодня.
   - Сам не ожидал, - сказал я. - Рэйчел там сзади?
   "Она. Позвольте мне просто проверить, ясно ли это. У нее могут быть разбросаны вещи клиентов.
   Он взял настольный телефон и позвонил в комнату в шести футах позади себя.
   "Рэйчел? Джек Макэвой здесь.
   Я отметил использование моего полного имени. Это заставило меня задуматься, был ли еще один Джек в жизни Рэйчел, и Томас должен был четко понимать, кто из них ждет ее встречи.
   Он повесил трубку и посмотрел на меня с улыбкой.
   "Все ясно. Ты можешь вернуться.
   - Спасибо, Томас.
   Я обошла его стол и прошла через дверь в центре стены позади него. У Рэйчел был длинный прямоугольный офис с небольшой зоной отдыха впереди, а затем Г-образный стол с большими мониторами по бокам, так что она могла выполнять разные задания одновременно на разных компьютерах с разными IP-адресами.
   Она отвела взгляд от одного из экранов и посмотрела на меня, когда я вошел и закрыл за собой дверь. Прошло не менее года с тех пор, как я ее видел, и только на переполненном дне открытых дверей в этих офисах она объявила, что RAW Data в деле. Тем временем были случайные тексты и электронные письма, но я понял, улыбаясь ей, что, вероятно, не был с ней наедине в течение двух лет.
   - Джек, - сказала она.
   Ничего больше. Нет Что ты здесь делаешь? Нет , ты не можешь просто появиться здесь в любое время, когда захочешь. Нет . Вам нужно записаться на прием, прежде чем приходить сюда.
   - Рэйчел, - сказал я.
   Я подошел к ее столу.
   "Есть минутка?" Я попросил.
   "Конечно. Садиться. Как ты, Джек?
   Мне хотелось обойти вокруг стола и стащить ее со стула в объятия. У нее все еще была эта сила. У меня возникало желание каждый раз, когда я видел ее. Неважно, сколько времени это было.
   - Я в порядке, - сказал я, садясь. "Знаете, все тот же старый такой же старый. А вы? Как бизнес?"
   - Это хорошо, - сказала она. "Действительно хорошо. Никто больше никому не доверяет. Это означает бизнес для меня. У нас больше, чем мы можем вынести".
   "Мы?"
   "Томас и я. Я сделал его партнером. Он заслужил это."
   Я кивнул, когда не смог найти свой голос. Десять лет назад мы разделяли мечту работать бок о бок в качестве частных детективов. Мы отложили это, потому что Рэйчел хотела подождать, пока она полностью не получит свою пенсию ФБР. Так что она осталась в бюро, а я работал на " Бархатный гроб". Затем всплыло дело Родни Флетчера, и я поставил историю выше того, что у нас было и что мы планировали. Рэйчел не хватило двух лет до полной экипировки, когда ее уволили. И наши отношения развалились. Теперь она проводила обыски и частные расследования без меня. И я сделал жесткую контрольную отчетность для потребителя.
   Это было не так, как должно было быть.
   Наконец-то я нашел свой голос.
   - Ты собираешься написать его имя на двери?
   "Я так не думаю. Мы уже сделали брендинг с помощью RAW Data , и это работает. И что тебя сюда привело?"
   "Ну, я надеялся, что, может быть, я смогу покопаться в твоих мыслях и получить совет по истории, над которой я работаю".
   - Давайте перейдем сюда.
   Она указала на зону отдыха, и мы переместились туда: я села на диван, а Рэйчел заняла кресло напротив меня. Стена за ее спиной была увешана фотографиями времен ее работы в бюро. Я знал, что это инструмент продаж.
   - Итак, - сказала она, когда мы сели.
   - У меня есть история, - сказал я. "Я имею в виду, я думаю. Я хотел проверить это у вас, посмотреть, не всплывёт ли что-нибудь для вас.
   Как можно быстрее я рассказал историю убийства Тины Портреро, связь с тремя другими смертями женщин по всей стране и кроличью нору, в которую это привело меня. Я вытащил распечатки из заднего кармана и прочитал ее отрывки со страниц информированного согласия GT23 и некоторые цитаты Болендера и матери Тины.
   "Такое ощущение, что там что-то есть", - заключил я. "Но я не знаю, какими будут следующие шаги".
   - Первый вопрос, - сказала Рэйчел. "Есть ли признаки того, что полиция Лос-Анджелеса поступает так же? Они знают то же, что и ты?
   "Я не знаю, но сомневаюсь, что они придумали три других случая".
   "Как вы узнали об этом в первую очередь? Это не похоже на тебя нового. Потребительский репортер".
   Я специально пропустил часть о том, что ко мне приедет полиция Лос-Анджелеса, потому что в прошлом году я провел ночь с Тиной Портреро. Теперь не было никакого способа обойти это.
   "Ну, я как бы знал Тину Портреро - кратко - поэтому они пришли ко мне".
   - Ты имеешь в виду, что ты подозреваемый, Джек?
   "Нет, скорее человек, представляющий интерес, но это скоро выяснится. Я дал им свою ДНК, и она очистит меня".
   - Но тогда у вас большой конфликт интересов. Ваш редактор позволяет вам работать с этим?
   "То же самое. Как только ДНК очистит меня, конфликта не будет. Да, я знал Тину, но это не мешает мне писать об этом случае. Это было сделано раньше. Я писал о своем брате, а до этого знал помощника сити-менеджера, которого убили. Я написал об этом случае".
   - Да, но ты ее тоже трахнул?
   Это было сурово, и я понял, что у Рейчел и у самой был конфликт интересов, когда дело касалось меня. Хотя наше решение расстаться три года назад было взаимным, я не думаю, что кто-то из нас смог забыть другого и, возможно, никогда не переживет.
   - Нет, я не трахал помощника городского управляющего, - сказал я. "Она была просто источником".
   Я понял, как только я сказал последнюю строчку, что это была ошибка. У нас с Рэйчел были тайные отношения, которые взорвались публично, когда она рассказала, что была моим источником в серии историй, разоблачающих проступки Родни Флетчера.
   - Извините, - быстро сказал я. - Я не имел в виду...
   - Все в порядке, Джек, - сказала Рэйчел. "Вода под мостом. Я думаю, ты прав насчет ДНК. Там что-то есть, и я буду стремиться к этому".
   - Да, но как?
   - Вы сказали, что это саморегулирующаяся отрасль. Помните, когда выяснилось, что Боинг, по сути, саморегулировался и отчитывался перед авиакатастрофами? Вы могли бы быть на что-то столь же большое здесь. Мне все равно, что это - правительство, бюрократия, бизнес. Когда нет правил, коррупция распространяется, как ржавчина. Это твой угол. Вы должны выяснить, был ли взломан GT23 или любой из них. Если да, то игра окончена".
   "Проще сказать, чем сделать."
   "Вы должны спросить себя, где находится уязвимость. Та часть, которую вы прочитали мне: Мы не можем гарантировать, что нарушение никогда не произойдет. Это важно. Если они не могут этого гарантировать, значит, они что-то знают. Найдите уязвимости. Не ждите, что СМИ просто выдадут их вам".
   Я понимал, о чем она говорила, но смотрел со стороны. Слабые стороны любой системы всегда скрыты снаружи.
   - Я это знаю, - сказал я. "Но GT23 похож на крепость".
   "Разве не вы однажды сказали мне, что для хорошего репортера нет крепости? Вход есть всегда. Бывшие сотрудники, нынешние сотрудники с обидами. Кого они уволили? С кем они плохо обращались? Конкуренты, завистливые коллеги - выход есть всегда".
   - Хорошо, я все это проверю...
   "Сотрудники. Это еще одна уязвимость. Посмотри, что делает GT23, Джек. Они передают данные - они продают их. Это тот момент, когда они теряют над ним контроль. Они больше не контролируют его физически и не контролируют то, что с ним делается. Они тщательно изучают заявку на исследование, а затем верят, что это исследование действительно проводится. Но они когда-нибудь возвращаются и проверяют, что это так? Это направление, в котором вы должны принять это. Что сказала мать?
   "Какая?"
   "Мать потерпевшего. Вы читали мне ее цитаты. Она сказала, что Тина никогда не была замужем, никогда не хотела быть привязанной к одному мужчине, с самого начала была сумасшедшей . Что это такое? Это хороший способ сказать, что она была беспорядочной. В современном обществе это считается поведенческой проблемой у женщин. Верно?"
   Я видел, как в игру вступают все ее профилирующие инстинкты. У меня могли быть скрытые мотивы, чтобы снова прийти к Рэйчел Уоллинг, но теперь она использовала свои навыки, чтобы дать направление моему репортажу, и это было прекрасно.
   - Ну да, наверное.
   "Это классический профиль. Мужчина занимается сексом с несколькими партнерами, ничего страшного. Женщина? Она свободна. Она шлюха. Ну, это генетическое?"
   Я кивнул, вспоминая.
   "Сексуальная зависимость. По крайней мере, один из сотрудников GT23 изучает рискованное поведение и его генетическое происхождение. Я видел это в рассказе. Могут быть и другие.
   Рэйчел указала на меня.
   - Бинго, - сказала она. "Сексуальная зависимость. Кто изучает генетическую связь с сексуальной зависимостью?"
   - Ничего себе, - сказал я.
   "Чувак, как бы мне хотелось, чтобы у нас были такие вещи, когда я работала с делами в бюро", - сказала Рэйчел. "Это было бы огромной частью как виктимологии, так и профилирования подозреваемых".
   Она сказала это задумчиво, вспоминая свою прошлую работу в бюро. Я мог сказать, что то, что я принес ей, взволновало ее, но также послужило напоминанием о том, что она когда-то имела и когда-то была. Я почти чувствовал себя плохо из-за своих мотивов для приезда.
   "Э-э, это все фантастично, Рэйчел", - сказал я. "Отличный материал. Вы дали мне много точек зрения.
   "Все это, я думаю, опытный репортер, как вы, уже знал", - сказала она.
   Я посмотрел на нее. Вот вам и мои мотивы. Она читала меня так же, как читала сцены преступлений и убийц.
   - Зачем ты на самом деле пришел сюда, Джек? она спросила.
   Я кивнул.
   - Ну вот и все, - сказал я. "Ты просто читаешь меня, как открытую книгу. И именно за этим я пришел. Я подумал, может, ты захочешь заняться этим, может, составить портрет убийцы, составить портрет жертв. У меня много виктимологии, а по убийце у меня есть время, места, то, как он инсценировал события - у меня много информации".
   Она покачала головой прежде, чем я закончил.
   - У меня слишком много дел, - сказала она. "На этой неделе мы собираем кандидатов в Совет по планированию Малхолландского коридора от города, и у меня есть обычное количество невыполненных заказов от наших постоянных клиентов".
   "Ну, я думаю, все, что оплачивает счета", - сказал я.
   "Кроме того... я действительно не хочу идти по этому пути. Это было в прошлом, Джек.
   - Но у тебя это хорошо получалось, Рэйчел.
   "Я был. Но делать это таким образом... Я думаю, это будет слишком большим напоминанием о том прошлом. Это заняло много времени, но я отпустил это".
   Я посмотрел на нее, пытаясь прочитать сам. Но она всегда была крепким орешком. Мне пришлось поверить ей на слово, но я задавался вопросом, было ли прошлое, к которому она не хотела возвращаться, больше связано со мной, чем с работой, которую она оставила позади.
   - Хорошо, - сказал я. - Тогда я должен позволить тебе вернуться к этому.
   Я встал, и она тоже. Между нами стоял кофейный столик высотой по голень, и я наклонилась, чтобы неловко обнять его.
   - Спасибо, Рэйчел.
   - В любое время, Джек.
   Я вышел из офиса и проверил свой телефон, пока шел по Мейн-стрит к стоянке, где оставил джип. Я отключил его перед тем, как пойти к Рэйчел, и теперь увидел, что пропустил два звонка с неизвестных номеров и получил два новых сообщения.
   Первый был от Лизы Хилл.
   "Перестань издеваться надо мной".
   Короткий и простой, а затем зависание. Это сообщение заставило меня точно угадать, от кого было второе сообщение, прежде чем проиграть его. Детектив Мэттсон использовал на несколько слов больше, чем Хилл.
   "МакЭвой, если вы хотите, чтобы я возбудил против вас дело о домогательствах, все, что вам нужно сделать, это продолжать беспокоить Лизу Хилл. Оставлять. Ей. Один."
   Я стер оба сообщения, мое лицо горело одновременно от негодования и унижения. Я просто делал свою работу, но меня беспокоило, что ни Хилл, ни Мэттсон так не считали. Для них я был каким-то незваным гостем.
   Это придало мне еще большей решимости выяснить, что случилось с Тиной Портреро и тремя другими женщинами. Рэйчел Уоллинг сказала, что не хочет возвращаться в прошлое. Но я сделал. Впервые за долгое время у меня была история, которая заставила мою кровь двигаться с захватывающей скоростью. Было хорошо, что это чувство вернулось.
  
  
   10
   У FairWarning не было бюджета на такие тонкости, как юридическая поисковая система LexisNexis. Но Уильям Маршан, юрист, который входил в совет директоров и просматривал все истории FairWarning на предмет юридических подводных камней, действительно оказал услугу и предложил ее нашим сотрудникам как одну из многих вещей, которые он сделал для нас бесплатно. Его офис, где он обслуживал большинство своих платежеспособных клиентов, располагался на бульваре Победы, рядом с административным центром Ван-Найса и соседними зданиями суда, где он чаще всего появлялся от их имени. Там я сделал первую остановку после выезда из центра.
   Маршан был в суде, но его помощник по правовым вопросам, Саша Нельсон, был там и позволил мне сесть рядом с ней за ее компьютер, пока она проводила поиск в LexisNexis, чтобы узнать, были ли GT23 или ее материнская компания и партнеры-основатели предметом судебного процесса. . Я наткнулся на один ожидающий иск против компании и другой, который был подан и отклонен, когда было достигнуто урегулирование.
   Находящееся на рассмотрении дело было иском о неправомерном увольнении, поданным кем-то по имени Джейсон Хван. В сводке причин иска на первой странице судебного иска говорилось, что Хван был специалистом по нормативным вопросам, который был уволен, когда другой сотрудник заявил, что ласкал его во время встречи в кофейне. Хван отверг обвинения и заявил, что был уволен без надлежащей процедуры полного внутреннего расследования. В иске говорилось, что жалоба на сексуальные домогательства была сфабрикована как средство избавиться от Хвана, потому что он требовал строгого соблюдения протоколов компании в отношении тестирования ДНК и исследований. В иске также говорилось, что предполагаемая жертва нежелательного сексуального контакта была повышена до должности Хвана после того, как он был уволен, что является четким указанием на то, что увольнение было незаконным.
   Что мне бросилось в глаза в документации, так это то, что Хванг не работал непосредственно на GT23 в лаборатории компании в Пало-Альто. Технически он был сотрудником Woodland Bio, независимой лаборатории, расположенной в районе Вудленд-Хиллз в Лос-Анджелесе. Woodland Bio была описана в судебном процессе как субподрядчик GT23, лаборатория, которая выполняла некоторые дополнительные требования материнской компании по генетическому тестированию. Хван подал в суд на материнскую компанию, потому что они полностью контролировали кадровые решения, и именно там были деньги. Хван требовал возмещения убытков в размере 1,2 миллиона долларов, заявив, что его репутация в отрасли была подорвана ложным обвинением, и ни одна другая компания не наймет его.
   Я попросил Сашу распечатать иск, в котором была страница уведомлений с именем и контактной информацией адвоката Хвана, который был партнером юридической фирмы в центре Лос-Анджелеса. Саша почувствовал мое волнение.
   "Хорошая вещь?" она спросила.
   - Возможно, - сказал я. "Если истец или его адвокат поговорят со мной, это может к чему-то привести".
   "Должны ли мы поднять другое дело?"
   "Да, конечно."
   Я сидел на качалке рядом с Сашей, пока она работала на клавиатуре. Ей было немного за сорок, она долгое время работала с Маршаном, и из предыдущих разговоров я знал, что ночью она ходит в юридическую школу, а днем работает в офисе. Она была привлекательна в какой-то книжной, решительной манере - красивое лицо и глаза, спрятанные за очками, ни одной помады или каких-либо признаков того, что она проводила много времени перед зеркалом для макияжа. На ней не было ни колец, ни серег, и у нее была бессознательная привычка заправлять короткие каштановые волосы за уши, когда она смотрела на экран компьютера.
   Выяснилось, что было шесть человек из Стэнфорда, которые изначально основали GenoType23, чтобы удовлетворить растущую потребность правоохранительных органов в работе ДНК-лаборатории. Но Дженсона Фицджеральда раньше выкупили пять других партнеров. Когда несколько лет спустя была основана GT23, он подал иск, утверждая, что ему причитается часть акции GT23 из-за того, что он был первоначальным основателем материнской компании. В первоначальном ответе на иск говорилось, что Фитцджеральд не претендовал на богатство, полученное новой компанией, поскольку они были отдельными юридическими лицами. Но дело LexisNexis заканчивалось совместным уведомлением об увольнении, что означало, что обе стороны пришли к соглашению и спор был урегулирован. Подробности урегулирования держались в секрете.
   Я попросил Сашу распечатать документы, которые были в наличии, хотя я не видел особых возможностей для дальнейших действий по этому делу. Я полагал, что дело Хвана может быть гораздо более плодотворным.
   Не обнаружив никаких других судебных исков в отношении компании, я попросил Сашу ввести имена пяти оставшихся основателей один за другим, чтобы узнать, были ли когда-либо судебные иски, поданные лично ими или против них. Она нашла только дело о разводе с участием одного из основателей, человека по имени Чарльз Брейер. Его двадцатичетырехлетний брак распался из-за заявления о разводе, поданного двумя годами ранее его женой Анитой, которая заявила о невыносимой жестокости и назвала своего мужа серийным аферистом. Она урегулировала развод за единовременную выплату в размере 2 миллионов долларов и дом, который они разделяли в Пало-Альто, который был оценен в 3,2 миллиона долларов.
   "Еще одна счастливая любящая пара", - сказал Саша. - Распечатать?
   "Да, можно и напечатать", - сказал я. - Ты говоришь об этом довольно цинично.
   - Деньги, - сказала она. "Это корень всех бед. Мужчины богатеют, думают, что они короли мира, а потом ведут себя так".
   - Это из личного опыта? Я попросил.
   "Нет, но вы часто видите это, когда работаете в юридической конторе".
   - Ты имеешь в виду чемоданы?
   "Да, дела. Определенно не босс".
   Она встала и подошла к принтеру, где ждали все страницы, которые я просил. Она соединила их вместе, а затем вставила клипсу в стопку, прежде чем передать ее мне. Я встал и вышел из-за ее стола.
   - Как дела в юридической школе? Я попросил.
   - Все хорошо, - сказала она. "Два года позади, один впереди".
   - Думаешь, ты будешь работать здесь с Биллом или уйдешь сам?
   "Надеюсь, я буду здесь и буду работать с вами, FairWarning и другими нашими клиентами".
   Я кивнул.
   - Круто, - сказал я. - Ну, как всегда, спасибо за помощь. Скажите спасибо и Биллу. Вы двое действительно заботитесь о нас.
   - Мы рады, - сказала она. "Удачи в рассказе".
   Когда я вернулся в офис, Майрон Левин был заперт в конференц-зале. Сквозь стекло я видел, как он разговаривает с мужчиной и женщиной, но они не были похожи на копов, так что я решил, что это не имеет никакого отношения к моим занятиям. Я посмотрел на Эмили Этуотер в ее каморке, привлек ее внимание и указал на дверь конференц-зала.
   - Доноры, - сказала Эмили.
   Я кивнул, сел в своей кабинке и начал искать Джейсона Хвана. Я не нашел ни номера телефона, ни следов в соцсетях. Его не было ни в Facebook, ни в Twitter, ни в Instagram. Я встал и подошел к Эмили. Я знал, что она зарегистрирована на LinkedIn, профессиональном сетевом сайте, а я нет.
   - Я ищу парня, - сказал я. "Вы можете быстро проверить LinkedIn?"
   "Позвольте мне закончить эту строчку", - сказала она.
   Она продолжала печатать. Я проверил Майрона через стекло и увидел, что женщина выписывает чек.
   - Похоже, на этой неделе нам заплатят, - сказал я.
   Эмили перестала печатать и посмотрела в окно конференц-зала.
   - Она выписывает чек, - объяснил я.
   - Надеюсь, шестизначная сумма, - сказала Эмили.
   Я знал , что самая большая финансовая поддержка FairWarning исходила от частных лиц и семейных фондов. Иногда от журналистских фондов выдавались индивидуальные гранты.
   - Хорошо, как зовут? - спросила Эмили.
   "Джейсон Хван", - сказал я и написал это по буквам.
   Эмили напечатала. У нее была привычка наклоняться вперед, когда она печатала, как будто она с головой погружалась в то, что писала. С пудровыми голубыми глазами, бледной кожей и светлыми волосами, казалось, что она всего в нескольких генетических делениях от того, чтобы стать полным альбиносом. Кроме того, она была высокой - не только для женщины, но и для всех, по крайней мере, шесть футов на плоской подошве. Она решила подчеркнуть эту фирменную черту, всегда надев каблуки. Вдобавок ко всему, она была чертовски хорошим репортером, побывав военным корреспондентом, после чего побывала в Нью-Йорке и Вашингтоне, округ Колумбия, прежде чем отправиться на запад в Калифорнию, где в конце концов приземлилась в FairWarning. Два ее разных поста в Афганистане придали ей жесткость и невозмутимость, отличные качества для репортера.
   "Кто он?" она спросила.
   "Он работал в лаборатории, которая заключала субподряд с компанией, которую я рассматриваю", - сказал я. "Потом его уволили, и он подал на них в суд".
   "ГТ23?"
   "Откуда ты это знаешь?"
   "Мирон. Он сказал, что тебе может понадобиться помощь.
   - Мне просто нужно найти этого парня.
   Она кивнула.
   - Ну, здесь четверо, - сказала она.
   Я вспомнил, как описывали Хван в судебном процессе.
   - Живет в Лос-Анджелесе, - сказал я. - У него степень магистра биологических наук Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
   Она начала просматривать родословные четырех Джейсонов Хванов, каждый раз качая головой и говоря "Нет".
   "Четвёртый удар, и ты вне игры. Ни один из них даже не из Лос-Анджелеса".
   "Хорошо, спасибо, что заглянули".
   "Вы можете попробовать LexisNexis".
   "Я сделал."
   Я вернулся к своему столу. Конечно, я не пропустил имя Хванга через LexisNexis, как должен был. Теперь я позвонил в юридическую контору и тихо попросил Сашу Нельсона провести обыск. Я слышал, как она напечатала его.
   "Хм, только судебный процесс возвращается", - сказала она. "Извиняюсь."
   - Ничего, - сказал я. - У меня есть еще несколько трюков в рукаве.
   Повесив трубку, я продолжил поиски Джейсона Хвана. Я знал, что могу просто позвонить адвокату, который подал иск от имени Хвана, но я надеялся добраться до Хвана без того, чтобы его адвокат сидел у него на плече и пытался контролировать поток информации. Однако адвокат был полезен тем, что перечислил полномочия и опыт Хвана в иске, отметив, что он получил степень магистра в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе в 2012 году, прежде чем был принят на работу в Woodland Bio. Это подсказало мне, что Хван был молодым человеком, скорее всего, ему немного за тридцать. Он начал работать в Woodland лаборантом, а всего за год до увольнения его повысили до специалиста по регулированию.
   Я провел поиск профессиональных организаций в области ДНК и нашел группу под названием Национальное общество профессиональных генетиков. В меню веб-сайта была страница с надписью "Ищу лабораторию", которую я принял за раздел, требующий помощи. Хван утверждал в своем еще не рассмотренном судебном процессе, что он стал изгоем в индустрии генетики из-за обвинения, выдвинутого против него. В эпоху #MeToo достаточно было одного обвинения, чтобы закончить карьеру. Я подумал, что, может быть, Хван разместил свое резюме и контактную информацию, чтобы где-то попасть на собеседование. Он мог даже получить указание сделать это от своего адвоката, чтобы помочь доказать его неспособность получить работу в этой области.
   Резюме были перечислены в алфавитном порядке, и я быстро нашел биографические данные Джейсона Хвана последней записью под буквой H. Это был джекпот. Он включал адрес электронной почты, номер телефона и почтовый адрес. В разделе "опыт работы" раскрывались обязанности его работы в GT23 в качестве специалиста по контролю качества и связи между компанией и любыми регулирующими органами, которые следили за различными аспектами анализа ДНК. Основными агентствами были Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, Министерство здравоохранения и социальных служб и Федеральная торговая комиссия. Я заметил, что Хван также перечислил несколько ссылок. Большинство из них были личными или академическими сторонниками, но одним из них был человек по имени Гордон Вебстер, которого описывали как следователя Федеральной торговой комиссии. Я записал имя, думая, что Вебстер может оказаться полезным для интервью.
   Я также записал данные Хвана. Я был в деле и сохранял темп. Если почтовый адрес Хвана был его домом, он жил прямо за холмом в Западном Голливуде. Я проверил время и понял, что если выйду из офиса сейчас, то, вероятно, успею проехать через Лорел каньон до того, как он будет забит машинами в час пик.
   Я кладу в рюкзак свежий блокнот и батарейки для магнитофона и направляюсь к двери.
  
  
   11
   Извилистая двухполосная змея, которая была бульваром Лорел каньон, прошла почти за полчаса. Я усвоил еще один наглядный урок о Лос-Анджелесе: часа пик не было, потому что каждый час был часом пик.
   Адрес в резюме Джейсона Хвана соответствовал дому на Уиллоуби-авеню в районе дорогих домов с высокими живыми изгородями. Это казалось слишком милым для безработного биолога в возрасте около тридцати лет. Я припарковался, прошел через арку, прорезанную в шестифутовой живой изгороди, и постучал в бирюзовую дверь двухэтажного белого куба. Постучав, я позвонил в дверь, хотя должен был сделать либо то, либо другое. Но после звонка в дверь я услышал, как внутри начала лаять собака, а затем звук быстро оборвался, когда кто-то выкрикнул имя собаки: Навеселе.
   Дверь открылась, и там стоял мужчина, баюкая под мышкой игрушечного пуделя. Собака была белая, как дом. Мужчина был азиатом и очень маленьким. Не просто короткий, а маленький во всех измерениях.
   "Привет, я ищу Джейсона Хвана", - сказал я.
   "Кто ты?" он сказал. - Зачем ты его ищешь?
   "Я репортер. Я работаю над историей о GT23 и хотел бы поговорить с ним об этом".
   - Что за история?
   "Вы Джейсон Хван? Я расскажу ему, что это за история.
   "Я Джейсон. Что это за история?"
   - Я бы предпочел не говорить об этом, стоя здесь. Есть ли место, где мы можем сесть и поговорить? Может быть, внутри или где-то поблизости?
   Это совет, который дал мне мой редактор Фоули, когда я только начинал свой бизнес. Никогда не давайте интервью у двери. Люди могут закрыть дверь, если им не нравится то, что вы просите.
   - У вас есть карточка или какое-то удостоверение личности? - спросил Хван.
   - Конечно, - сказал я.
   Я вытащил из бумажника визитную карточку и протянул ему. Я также показал ему пропуск для прессы, выданный шестью годами ранее департаментом шерифа, когда я регулярно писал криминальные статьи для " Бархатного гроба".
   Хван изучил оба, но не упомянул, что пресс-паспорт был датирован 2013 годом или что мужчина на фотографии выглядел намного моложе меня.
   - Хорошо, - сказал Хван, возвращая мне карточку. - Вы можете войти.
   Он отступил назад, чтобы позволить мне войти. - Спасибо, - сказал я.
   Он провел меня через прихожую в гостиную, обставленную мебелью белого и цвета морской волны. Он указал на кушетку - это было для меня - и сам сидел на таком же мягком стуле. Он посадил собаку рядом с собой на стул. На нем были белые брюки и зеленая рубашка для гольфа цвета морской волны. Он идеально вписался в дизайн и обстановку дома, и я не думаю, что это было случайно.
   - Ты живешь здесь один? Я попросил.
   - Нет, - сказал Хван.
   Он не сообщил никаких подробностей.
   "Ну, как я сказал в дверях, я делаю репортаж о GT23 и наткнулся на ваш иск. Он все еще находится на рассмотрении, верно?
   "Это ожидается - у нас еще нет даты судебного разбирательства", - сказал он. - Но я не могу с вами говорить, потому что дело все еще в производстве.
   "Ну, ваш случай не совсем то, о чем я пишу. Если я воздержусь от иска, могу я задать вам несколько вопросов?
   "Нет не возможно. Мой адвокат сказал, что я вообще не могла говорить, когда позвонил другой журналист. Я хотел, но он не позволил мне".
   Внезапно меня охватил самый большой страх репортера - быть разоблаченным. Другой журналист может пойти по тому же следу, что и я.
   "Кто был другим журналистом?" Я попросил.
   - Я не помню, - сказал Хван. "Мой адвокат сказал ему "нет".
   "Ну, это было недавно? Или вы говорите о том, когда вы подали иск?"
   - Да, когда я подавал документы.
   Я почувствовал волну облегчения. Иск был подан почти год назад. Вероятно, это был обычный звонок от репортера - возможно, из " Лос-Анджелес Таймс" , - который заметил иск в протоколе суда и попросил прокомментировать его.
   - Что, если мы поговорим не для записи? Я сказал. "Я не цитирую вас и не использую ваше имя".
   - Не знаю, - сказал Хван. "Это все еще звучит рискованно. Я даже не знаю тебя, а ты хочешь, чтобы я доверял тебе.
   Это был танец, в котором я участвовал много раз. Люди часто говорили, что не могут или не хотят говорить. Хитрость заключалась в том, чтобы использовать их гнев и дать ему безопасный выход. Тогда бы они поговорили.
   "Все, что я могу сказать, это то, что я защитил бы вас от опознания", - сказал я. "Мое собственное доверие поставлено на карту. Я сжигаю источник, и ни один источник никогда не поверит мне. Однажды я попал в тюрьму на шестьдесят три дня, потому что не хотел раскрывать имя источника".
   Хван выглядел испуганным. Упоминание об этом опыте часто работало с людьми, которые сомневались говорить со мной.
   "Что случилось?" - спросил Хван.
   "Судья, наконец, отпустил меня", - сказал я. "Он знал, что я не собирался отказываться от имени".
   Все это было правдой, но я упустил часть о моем источнике - Рэйчел Уоллинг - которая вышла вперед и раскрыла себя. После этого не было смысла продолжать выносить приговор о неуважении к суду, и судья освободил меня.
   "Дело в том, что если я заговорю, они поймут, что это от меня", - сказал Хван. "Они прочитают историю и скажут: от кого еще она могла исходить? "
   "Ваша информация будет только для фона. Я не буду записывать. Мне даже не нужно делать заметки. Я просто пытаюсь понять, как все это работает".
   Хван помолчал, а затем принял решение.
   "Задавайте свои вопросы, и если они мне не понравятся, я не буду отвечать".
   "Справедливо."
   На самом деле я не думал о том, как объясниться, если Хван согласится поговорить со мной - под запись или нет. Теперь пришло время. Как хороший полицейский детектив, я не хотел сообщать предмету допроса всю свою информацию. Я не знал его и не знал, кому он может это передать. Он беспокоился о том, чтобы доверять мне, но мне также приходилось беспокоиться о том, чтобы доверять ему.
   "Позвольте мне начать с объяснения, кто я и чем занимаюсь", - начал я. "Я работаю на новостном сайте FairWarning. Это отчет о защите прав потребителей. Знаешь, присматривать за маленьким парнем. И мне поручили следить за безопасностью личной информации и биологического материала в области генетической аналитики".
   Хван сразу усмехнулся.
   - Какая безопасность? он сказал.
   Я хотел записать эту строчку, потому что инстинктивно видел ее, возможно, как первую цитату в рассказе. Это было провокационно и привлекало внимание читателя. Но я не мог. Я заключил сделку с Хваном.
   "Похоже, вас не впечатлила система безопасности в GT23", - сказал я.
   Вопрос был намеренно открытым. Он мог бы бежать с ним, если бы захотел.
   "Не в лаборатории", - сказал Хван. "У меня была тесная лаборатория. Мы соблюдали все протоколы, и я докажу это в суде. Это то, что случилось потом".
   - Потом? - подсказал я.
   "Куда пошли данные. Компания хотела денег. Им было все равно, куда это пойдет, лишь бы им платили".
   "Когда вы говорите "Они", вы имеете в виду GT23?"
   "Да, конечно. Они стали публичными и нуждались в большем доходе, чтобы поддержать акции. Таким образом, они были широко открыты для бизнеса. Они снизили планку".
   "Приведите пример".
   "Слишком много, чтобы перечислять. Мы отправляли ДНК по всему миру. Тысячи образцов. Компании нужны были деньги, и никому не отказывали, если это была лаборатория, зарегистрированная в FDA или аналогичной лаборатории в других странах".
   "Значит, они должны были быть законными. Это не было похоже на то, что кто-то подъезжает и говорит, что мне нужна ДНК. Я не понимаю твоего беспокойства".
   "Сейчас это Дикий Запад. Есть так много направлений для генетических исследований. Это действительно в зачаточном состоянии. И мы - имея в виду компанию - не контролируем, что происходит с биографией и как она используется после того, как она выходит за дверь. Это проблема FDA, а не наша - таково было отношение. И позвольте мне сказать вам, что FDA ничего не делало".
   "Хорошо, я это понимаю, и я не говорю, что это хорошо, но разве не было безопасности, что все это было анонимно? Я имею в виду, этим исследователям дали ДНК, но не личности участников, верно?"
   - Конечно, но не в этом дело. Вы думаете в настоящем. Что насчет будущего? Эта наука очень молода. У нас даже нет полного генома уже двадцать лет. Каждый день об этом узнают что-то новое. Останется ли то, что сейчас анонимно, таковым и через двадцать лет? В десять лет? Или логины и пароли не будут иметь значения? Что, если ваша ДНК - это ваш идентификатор, и вы уже отдали ее?"
   Хван поднял руку и указал пальцем на потолок.
   "Даже военные", - сказал он. "Знаете ли вы, что в этом году Пентагон приказал всем военным не использовать наборы ДНК из-за проблем с безопасностью, которые они создают?"
   Я не видел этого отчета, но понял точку зрения Хвана.
   - Вы предупреждали об этом GT23? Я попросил.
   "Конечно, был", - сказал Хван. "Каждый день. Я был единственным".
   "Я читал иск".
   "Я не могу об этом говорить. Даже не под запись. Мой адвокат...
   - Я не прошу тебя. Но в иске говорится, что сотрудник, который подал жалобу против вас, - Дэвид Шенли - подставил вас, чтобы получить работу, и что компания не расследовала это".
   "Все это было ложью".
   "Я знаю. Я понимаю. Но мотив. Вы не думаете, что это могло быть сделано для того, чтобы заставить вас замолчать об этом - об отсутствии контроля или озабоченности по поводу того, куда делась ДНК?
   "Все, что я знаю, это то, что Шэнли получила мою работу. Он лжет обо мне и получает мою чертову работу".
   - Это могло быть его наградой за то, что ты уволился из компании. Они боялись, что ты станешь осведомителем.
   "Мой адвокат вызвал в суд документы компании. Электронные письма. Если он есть, мы его найдем".
   "Давайте вернемся к тому, что вы говорили о ДНК, которую продает компания. Можете ли вы вспомнить названия лабораторий или биотехнологий, которым были проданы образцы?"
   "Вспомнить было слишком много. Мы собираем биопакеты почти каждый божий день".
   "Кто был самым крупным покупателем ДНК? Ты помнишь?"
   "Не совсем. Почему бы тебе не сказать мне, что ты ищешь?
   Я долго смотрел на него. Я был искателем фактов и информации. Я должен был держать их близко к жилету и не делиться ими, пока не пришло время включить их в историю. Но я чувствовал, что Хван знал больше, чем говорил, даже если он еще не осознавал этого. Я чувствовал, что мне нужно нарушить собственное правило и отдать, чтобы получить.
   - Хорошо, я скажу тебе, почему я на самом деле здесь.
   "Пожалуйста."
   "На прошлой неделе в Лос-Анджелесе была убита молодая женщина - ей сломали шею. Я изучал это и нашел еще трех женщин в Калифорнии, Техасе и Флориде, которые были убиты точно таким же образом".
   "Я не понимаю. То, что это нужно сделать с-"
   "Может быть, ничего. Может быть, это все совпадения. Но все четыре женщины были участницами GT23. Они не знали друг друга, но все прислали свои ДНК. Четыре женщины убиты таким же образом, четыре женщины, которые были участницами. Для меня это больше, чем совпадение, и именно поэтому я здесь".
   Хван ничего не сказал. Казалось, он обдумывал возможности того, что я ему говорил.
   - Есть еще, - сказал я. "Я еще не проделал много работы над этим, но может быть еще одна общая черта".
   "Который является то, что?" - спросил Хван.
   "Какое-то зависимое поведение. Женщина из Лос-Анджелеса лечилась от алкоголизма и наркотиков. Она была тусовщицей - ходила во множество клубов, встречалась с мужчинами в барах".
   "Грязная четверка".
   "Какая?"
   " Грязная четверка. Это то, что некоторые генетики называют геном DRD4".
   "Почему?"
   "Это было выявлено в связи с рискованным поведением и зависимостью, включая сексуальную зависимость".
   "Это в женском геноме?"
   "И мужчина, и женщина".
   "Возьмите женщину, которая часто ходит одна в бары, чтобы подобрать мужчин для секса - вы говорите, что это потому, что у нее есть ген DRD4?"
   "Возможно. Но наука находится в зачаточном состоянии и все индивидуально. Я не думаю, что вы можете сказать наверняка".
   "Насколько вам известно, кто-нибудь из сотрудников GT23 изучает ген грязной четверки?"
   "Возможно, но это то, что я говорю неправильно. Мы можем продавать ДНК для одной цели, но кто помешает им использовать ее для другой цели? Что мешает им снова продать его третьей стороне?"
   "Я видел историю о компании. В нем перечислялись некоторые места, куда направлялась ДНК. Там упоминалось исследование зависимости и рискованного поведения в лаборатории в Ирвине.
   "Да. Оранжевый нано".
   - Это лаборатория?
   "Это лаборатория. Крупные покупатели".
   "Кто им управляет?"
   "Биолог по имени Уильям Ортон".
   "Это часть Калифорнийского университета в Ирвине?"
   "Нет, за счет частных средств. Наверное, Большая Фарма. Видите ли, GT23 больше нравилось продавать в частные лаборатории, чем в университеты. Частные лаборатории платили больше, и транзакций в открытом доступе не было".
   - Вы имели дело с Ортоном?
   "Несколько раз по телефону. Вот и все".
   - Почему ты разговаривал с ним по телефону?
   "Потому что он звонил мне и спрашивал о био-пакете. Вы знаете, проверяя, доставлено ли оно, или, может быть, чтобы добавить к существующему заказу".
   - Он заказывал больше одного раза?
   "Конечно. Много раз."
   "Как каждую неделю? Или что?"
   "Нет, примерно раз в месяц или иногда дольше".
   "А какой будет приказ? Сколько?"
   "Биоупаковка содержит сто образцов".
   "Зачем ему продолжать заказывать биопакеты?"
   "В целях продолжения исследований. Они все так делают".
   - Ортон когда-нибудь рассказывал об исследованиях своей лаборатории?
   "Иногда."
   "Что он сказал?"
   "Немного. Просто это была его область исследований. Зависимость во многих формах. Алкоголь, наркотики, секс. Он хотел изолировать эти гены и разработать методы лечения. Но именно так я узнаю о грязной четверке. От него."
   - Он использовал фразу "грязная четверка"?
   "Да."
   "Кто-нибудь еще использовал его с вами раньше?"
   - Не то, чтобы я помню.
   "Вы когда-нибудь были в Orange Nano?"
   "Нет никогда. Мой единственный контакт был по телефону и электронной почте".
   Я кивнул. В тот момент я знал, что поеду в Ирвин, чтобы посетить Orange Nano.
  
   12
   Я решил, что лучше всего мне не тратить время на то, чтобы попасть в толпу машин, ожидающих переезда через гору в Долину по одному из перекрытых автострад или горных дорог. В это время дня это может занять девяносто минут. Одна из вещей, которая сделала Город Ангелов таким прекрасным, также создала одну из его величайших трудностей. Горы Санта-Моники пересекают центр города, оставляя долину Сан-Фернандо, где я жил и работал, на северной стороне, а остальную часть города, включая Голливуд и Вестсайд, - на юге. Были две автострады, которые пересекали большие перевалы, и несколько двухполосных поворотов. Выбирай, но в пять часов в будний день ты никуда не собирался. Я поехал в Cofax Coffee и уселся с капучино и ноутбуком за столиком под выставкой болванчиков и прочей атрибутикой Доджера.
   Сначала я отправил Майрону Левину электронное письмо с кратким изложением моего интервью с Джейсоном Хвангом и выводами, которые я получил в отношении Orange Nano. Затем я открыл файл и попытался вспомнить все, что сказал мне Хван, написав подробное изложение интервью по памяти. Я был на полпути к своему второму капучино, когда мне позвонил Майрон.
   "Где ты?"
   "Другая сторона холма. Я в кофейне на Фэрфаксе, пишу заметки и жду пробок.
   "Сейчас шесть. Как ты думаешь, когда ты вернешься?
   "Я почти закончил свои заметки, тогда я пойду в пробку".
   - Так, думаешь, к семи?
   - Надеюсь, раньше.
   - Хорошо, я буду ждать тебя. Я хочу поговорить об этой истории".
   "Ну, ты хочешь просто поговорить сейчас? Ты получил мое письмо? У меня только что было убийственное интервью здесь.
   "Я получил электронное письмо, но давай поговорим, когда ты приедешь".
   "Хорошо. Я собираюсь попробовать Николс Каньон. Может быть, мне повезет".
   "Увидимся, когда увидимся".
   После звонка я недоумевал, почему Майрон хочет поговорить с глазу на глаз. Я предполагаю, что он, возможно, не так убежден, как я, что здесь что-то есть. Он не прокомментировал мое электронное письмо, и казалось, что мне снова придется продавать ему эту историю.
   Николс-Каньон был заколдованным маршрутом. Движение транспорта плавно текло по склонам холмов над Голливудом до неизбежного узкого места на Малхолланд Драйв. Но как только я прошел, стало ясно, что я снова плыву в Долину. Я вошел в офис в 6:40 и посчитал это достижением.
   Майрон был в конференц-зале с Эмили Этуотер. Я положил свой рюкзак на стол и помахал ему через окно. Поскольку я вернулся раньше, чем ожидал, я подумал, что он, вероятно, был с ней на совещании по рассказам.
   Но он махнул мне рукой и даже не попытался отпустить Эмили, когда я вошла.
   "Джек, - сказал он, - я хочу пригласить Эмили помочь с твоей историей".
   Я долго смотрел на него, прежде чем ответить. Он поступил умно. Он держал Эмили в комнате, потому что мне было бы труднее сопротивляться его плану. Тем не менее, я не мог просто принять посягательство без протеста.
   "Почему?" Я попросил. "Я имею в виду, я думаю, что я это прикрыл".
   "Этот угол Orange Nano, о котором вы упомянули в своем электронном письме, выглядит многообещающе", - сказал Мирон. "Я не знаю, знаете ли вы родословную Эмили, но она получила высшее образование в реестре округа Ориндж, прежде чем попасть в FairWarning. У нее все еще есть контакты там внизу, и я думаю, что вам двоим было бы хорошо объединиться.
   "Напарники? Но это моя история".
   "Конечно, но иногда истории становятся больше и требуют больше рук - более опытных рук. Как я уже сказал, она знает людей там внизу. Вам также предстоит разобраться с ситуацией в полиции.
   "Какая ситуация с полицией?"
   - Насколько мне известно, вы до сих пор числитесь в их списке лиц, представляющих интерес. Вы общались с ними в последнее время? Они обработали твою ДНК?
   - Я не разговаривал с ними сегодня. Но это не та ситуация. Как только они проведут анализ ДНК, я буду исключен из списка. Я планировал завтра первым делом пойти в Orange Nano.
   "Звучит хорошо, но это то, что я имею в виду. Я не хочу, чтобы ты шел туда без подготовки. Вы сделали какую-нибудь предысторию лаборатории или ее сотрудников?
   "Пока нет, но я буду. Вот почему я вернулся в офис, чтобы провести небольшое исследование".
   - Что ж, поговори с Эмили. Она уже проделала кое-какую работу, и, может быть, вы двое сможете придумать план действий.
   Я ничего не сказал. Я просто посмотрел на стол. Я знал, что не передумаю, и, может быть, также знал - неохотно - что он был прав. Два репортера лучше, чем один. Кроме того, если бы половина персонала участвовала в этой истории, Майрон больше вложился бы в нее.
   - Хорошо, - сказал Майрон. - Тогда я позволю вам двоим заняться этим. Держать меня в курсе."
   Мирон встал и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Прежде чем я успел заговорить, это сделала Эмили.
   - Прости, Джек, - сказала она. "Я не просил быть частью этого. Он втянул меня".
   - Не волнуйся, - сказал я. - Я не виню тебя. Я просто думал, что у меня все в руках, понимаете?
   "Да. Но пока мы вас ждали, я провел предварительную проверку Уильяма Ортона, человека, управляющего Orange Nano.
   "А также?"
   "Я думаю, что там что-то есть. Ортон покинул Калифорнийский университет в Ирвине, чтобы основать Orange Nano".
   "Так?"
   "Таким образом, вы не просто уходите с работы в UC, где у вас есть постоянный штат, и у вас есть полная лаборатория и неограниченное количество докторантов в вашем распоряжении. Вы можете основать стороннюю компанию или лабораторию, но университет будет вашим якорем. Вы сохраняете эту принадлежность, потому что она работает на вас. Легче получить гранты, профессиональную известность и все такое".
   - Значит, что-то случилось.
   "Правильно, что-то случилось. И мы собираемся выяснить, что это такое".
   "Как?"
   "Ну, я собираюсь работать в UCI - у меня там еще есть несколько источников - и вы делаете то, что сказали, вы работаете с Orange Nano. Я не хочу наступать тебе на пятки, но я думаю, что могу помочь здесь".
   "Хорошо."
   "Тогда хорошо."
   "Вот как, я думаю, мы должны работать..."
   В течение следующего часа я поделился всем, что знал о гибели четырех женщин и GT23. Эмили задала много вопросов, и вместе мы составили план действий, в котором мы рассмотрели историю с двух сторон. Я перешел от нежелания к радости, что она была на борту. Она не была так опытна, как я, но производила впечатление, и я знал, что она, вероятно, раскрыла самые важные истории , опубликованные FairWarning за последние пару лет. В ту ночь я ушел из офиса, полагая, что Майрон сделал хороший ход, сведя нас вместе.
   Было восемь часов, когда я вернулся к своему джипу и поехал домой. Припарковавшись в гараже, я подошел к многоквартирному дому, чтобы проверить почту. Прошла неделя с тех пор, как я проверил ящик, и это было сделано в первую очередь для того, чтобы очистить его от всей нежелательной почты, которую я получил.
   Администрация здания предоставила мусорное ведро рядом с банком почтовых ящиков, чтобы нежелательная почта могла быть быстро доставлена в конечный пункт назначения. Я перебирал свою стопку, бросая одну часть за другой в мусорное ведро, когда услышал шаги позади себя, а затем голос, который я узнал.
   "Г-н. Макэвой. Именно того, кого мы искали".
   Это были Мэттсон и Сакаи. Мэтсон снова начал неправильно произносить мое имя. Он нес сложенный документ и протянул его мне, приближаясь в тусклом свете дня.
   "Что это?" Я попросил.
   - Это ордер, - сказал Мэтсон. "Все подписано, запечатано и доставлено городской прокуратурой. Вы арестованы."
   "Какая? Арест за что?
   "Это статья 148 Уголовного кодекса Калифорнии. Воспрепятствование сотруднику полиции при исполнении им своих обязанностей. Этим офицером будут я и расследование убийства Кристины Портреро. Мы сказали тебе отступить, МакЭвой, но нет - ты продолжал беспокоить наших свидетелей и лгал.
   "О чем ты говоришь? Я не мешал ни тебе, ни кому-либо. Я репортер, работаю над историей и...
   "Нет, вы заинтересованное лицо, и я сказал вам отступить. Ты этого не сделал, так что теперь тебе пиздец. Положите руки на эту стену".
   "Это безумие. Ты создашь большое затруднение для своего отдела, ты знаешь об этом? Вы когда-нибудь слышали о такой вещи, как свобода прессы?
   - Скажи это судье. Теперь повернитесь и поднимите руки вверх. Я собираюсь обыскать вас на предмет оружия.
   - Господи, Мэтсон, это бессмысленно. Это потому, что у тебя нет дерьма на Портреро, и ты хочешь отвлечься?
   Мэтсон ничего не сказал. Я сделал то, что мне сказали, и отошел к стене, не желая добавлять сопротивление аресту к ложному обвинению в препятствовании. Мэтсон быстро обыскал меня и опустошил мои карманы, отдав мой телефон, бумажник и ключи Сакаи. Я достаточно повернул голову, чтобы посмотреть на Сакаи, и он не был похож на человека, который полностью согласен с этим ходом.
   - Детектив Сакаи, вы пытались отговорить его от этого? Я попросил. "Это ошибка, и ты собираешься пойти ко дну вместе с ним, когда дерьмо попадет в вентилятор".
   - Будет лучше, если ты промолчишь, - сказал Сакаи.
   - Я не собираюсь молчать, - бросил я ему в ответ. "Об этом узнает весь мир. Это ерунда."
   Одну за другой Мэтсон отрывал мои руки от стены и сковывал запястья за моей спиной. Он подвел меня к их машине, припаркованной у бордюра.
   Когда меня уже собирались посадить на заднее сиденье, я увидел, как соседка из дома подошла по тротуару со своей собакой на поводке и молча уставилась на мое унижение, пока ее собака лаяла на меня. Я отвел взгляд, затем Мэтсон положил руку мне на макушку и толкнул меня на заднее сиденье.
  
   Хаммонд
  
   13
   Хаммонд был в лаборатории на своем рабочем месте, намазывая нитроцеллюлозу на лоток с гелем, который он только что достал из плиты. Он почувствовал, как его часы вибрируют на внутренней стороне его запястья. Он знал, что это один из его флагов. Он получил предупреждение.
   Но процесс нельзя было прерывать. Он продолжил свою работу, затем промокнул лоток с гелем бумажными полотенцами, следя за тем, чтобы давление на гель было равномерным по всему лотку. Когда он закончил промокать, он знал, что может сделать перерыв в работе. Он посмотрел на часы и прочитал текст.
   Эй, Хаммер, хочешь пива?
   Это был текст прикрытия, исходящий от сотового ретранслятора, закодированного как Макс. Конечно, Макса не существовало, но любой, кто случайно увидит всплывающее сообщение на его часах, пусть даже на внутренней стороне запястья, не вызовет подозрений, хотя сообщение пришло в 3:14 утра и все полосы были закрыты.
   Хаммонд подошел к своему лабораторному столу и вытащил из рюкзака ноутбук. Он проверил другие станции в лаборатории и увидел, что за ним никто не наблюдает. Так или иначе, на кладбище работали только трое других техников, и всех их разделяли пустые станции. Это была бюджетная вещь. Время ожидания для наборов для изнасилований и некоторых нераскрытых убийств по-прежнему составляло месяцы, хотя должно было бы быть неделями, если не днями, но мастера городского бюджета урезали третью смену лаборатории. Хаммонд ожидал, что скоро у него снова будут рабочие будни.
   Он открыл ноутбук и использовал большой палец для аутентификации. Он подошел к программе наблюдения и поднял тревогу. Он увидел, что один из детективов, за которым он следил, только что произвел арест и посадил кого-то в тюрьму. Его подача отчета об аресте вызвала тревогу. Партнер Хаммонда, Роджер Фогель, взломал внутреннюю сеть полиции Лос-Анджелеса и настроил всю систему оповещения. У него были мастерские навыки.
   Хаммонд проверил других техников, а затем снова посмотрел на свой экран. Он вызвал отчет, составленный детективом Дэвидом Мэттсоном. Он арестовал человека по имени Джек МакЭвой и поместил его в тюрьму Ван-Найсского отделения полиции Лос-Анджелеса. Хаммонд прочитал подробности ареста, затем полез в рюкзак за телефоном, который носил во внутреннем кармане на молнии. Телефон для экстренной связи.
   Он включил телефон и подождал, пока он загрузится. Тем временем он закрыл отчет об аресте и зашел на общедоступную страницу городской тюремной системы. Он ввел имя Джека Макэвоя и вскоре стал рассматривать фотографию этого человека. Он выглядел сердитым и вызывающим, когда смотрел в камеру. На верхней левой щеке был шрам. Казалось, что его легко можно было стереть с помощью пластической хирургии. Но МакЭвой сохранил его. Хаммонд подумал, что это может быть своего рода почетным знаком репортера.
   Телефон был готов. Хаммонд набрал единственный номер, хранящийся в его памяти. Фогель ответил сонным голосом.
   "Лучше бы это было хорошо".
   - Я думаю, у нас проблемы.
   "Какая?"
   - Мэттсон кого-то сегодня арестовал.
   "Это не проблема. Это хорошо."
   - Нет, не за убийство. Это был журналист. Его арестовали за воспрепятствование расследованию".
   - Ты разбудил меня из-за этого?
   "Это означает, что он может быть на этом".
   "Как это могло быть? Полиция даже не...
   - Назови это догадкой - как угодно.
   Хаммонд снова посмотрел на снимок. Злой и решительный. МакЭвой что-то знал.
   "Я думаю, мы должны следить за ним", - сказал он.
   - Ладно, как угодно, - сказал Фогель. "Напишите подробности, и я посмотрю, что там. Когда это произошло?"
   "Они заказали его прошлой ночью. Меня пометили в установленном вами программном обеспечении".
   "Рад, что это сработало. Знаешь, это может быть хорошо для нас".
   "Как?"
   "Я еще не знаю. Несколько способов. Позволь мне заняться этим. Хочешь встретиться утром? При дневном свете?
   "Не мочь."
   - Ты чертов вампир. Спи позже".
   "Нет, у меня в первую очередь суд. Сегодня показания".
   "Какое дело? Может быть, я приду посмотреть.
   "Холодное дело. Парень убил девушку тридцать лет назад. Нож он оставил себе, подумал, что можно будет его помыть.
   "Тупица. Где?"
   "В горах. Сбросил ее с поля зрения на Малхолланд.
   - Я имею в виду, где зал суда?
   "Ой."
   Хаммонд понял, что не знает себя.
   "Подожди."
   Он порылся в рюкзаке и вытащил уведомление, чтобы оно появилось.
   "Городские уголовные суды. Департамент 108, судья Райли. Я должен быть там в девять, чтобы идти первым".
   - Что ж, может быть, увидимся там. Тем временем, я на этом репортер. Он работает в " Таймс "?
   - В отчете об аресте ничего не сказано. В нем говорилось, что профессия журналист, а в сводке говорится, что он препятствовал расследованию, запугивая свидетелей, не раскрывая, что он был знаком с жертвой".
   "Черт возьми, Хаммер, ты пропустил ключевую часть. Он знал жертву?
   "Вот что там написано. В отчете".
   "Хорошо, я в деле. Может быть, я увижу тебя в суде.
   "Хорошо."
   Фогель отключился. Хаммонд выключил телефон и бросил его обратно в рюкзак. Он стоял и думал о вещах.
   "Молоток?"
   Он обернулся. Там стояла Кассандра Нэш. Его куратор. Она вышла из кабинета незаметно для него.
   - Э-э, да, что случилось?
   "Где ты с этой партией? Похоже, ты просто стоишь там".
   "Нет. Ну, я имею в виду, я просто выжидал секунду. Я делаю блоттинг и подождал минутку, а потом начну гибридизацию".
   "Хорошо, значит, ты успеешь сделать это до конца смены?"
   "Конечно. Абсолютно."
   - А утром у вас суд, да?
   - Да, и на этом тоже все готово.
   "Хороший. Тогда я оставлю тебя.
   - Вы слышали что-нибудь о следующем развертывании?
   "Насколько мне известно, у нас все еще третья смена. Я дам вам знать, что я знаю, когда я это узнаю".
   Хаммонд кивнул и смотрел, как она пошла проверять других техников, занимаясь своими надзорными делами. Он ненавидел Кассандру Нэш. Не потому, что она была его начальницей. Это было потому, что она была отчужденной и фальшивой. Она тратила свои деньги на дизайнерские сумки и обувь. Она рассказала о модных ресторанах, в которые она и ее муж-придурок ходили на дегустации поваров. В своем воображении Хаммонд спутал ее имя с Кэш, потому что он считал, что она была полностью мотивирована деньгами и имуществом, как и все женщины. К черту их, подумал он, наблюдая, как Нэш разговаривает с одним из других техников.
   Он вернулся к гелю, который готовил.
  
   14
   В 9 утра Хаммонд сидел на мраморной скамье в коридоре девятого этажа здания уголовного суда. Ему сказали ждать там, пока не придет время давать показания. На скамейке рядом с ним лежали его заметки и схемы по делу, а также чашка черного кофе из закусочной возле ниши лифта. Кофе был ужасен. Не дизайнерские вещи, к которым он привык. Он нуждался в нем, потому что он тащился после полных восьми часов в ночную смену, но ему было трудно переваривать резкое варево, и он боялся, что это вызовет у него проблемы с желудком, которые могут преследовать его во время дачи свидетельских показаний. Он перестал его пить.
   В 9:20 детектив Клебер наконец вышел на полпути из зала суда и помахал Хаммонду. Клебер был ведущим детективом по делу.
   "Извините, им пришлось оспорить ходатайство, прежде чем привлекать присяжных", - пояснил он. - Но теперь мы готовы.
   - Я тоже, - сказал Хаммонд.
   Он много раз давал показания, и теперь это стало рутиной. Все, кроме его удовлетворения от осознания того, что он был Молотом. Его показания всегда закрепляли сделку, и со стороны свидетеля он имел наилучший взгляд на "момент" - второй, когда даже подсудимый был убежден показаниями Хаммонда, и надежда исчезла из его глаз.
   Он встал перед свидетельской трибуной, поднял руку и дал присягу говорить правду. Он произнес по буквам свое имя и фамилию - Маршалл Хаммонд - а затем встал и занял место свидетеля, которое было между судьей Винсентом Райли и присяжными. Он посмотрел на присяжных и улыбнулся, готовый к первому вопросу.
   Обвинителя звали Гейнс Уолш. Он занимался многими нераскрытыми делами полиции Лос-Анджелеса, поэтому Хаммонд неоднократно давал показания на его допросе. Он практически знал вопросы еще до того, как они были заданы, но вел себя так, как будто каждый из них был новым для рассмотрения. Хаммонд был худощавым мужчиной - никогда не занимался спортом в детстве - с профессорской бородкой, чьи рыжеватые бакенбарды контрастировали с его темно-каштановыми волосами. Его кожа была белой как бумага после почти года работы в ночную смену. Поддразнивания Фогеля во время телефонного звонка были уместны. Он был похож на вампира, застигнутого врасплох.
   "Г-н. Хаммонд, вы можете рассказать присяжным, чем вы зарабатываете на жизнь? - спросил Уолш.
   - Я специалист по ДНК, - сказал Хаммонд. "Я работаю в лаборатории биокриминалистики Департамента полиции Лос-Анджелеса, расположенной в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе".
   "Как долго вы занимали эту должность?"
   "Двадцать один месяц в полиции Лос-Анджелеса. До этого я восемь лет проработал в лаборатории биокриминалистики департамента шерифа округа Ориндж".
   "Можете ли вы рассказать дамам и джентльменам присяжных, каковы ваши обязанности в лаборатории полиции Лос-Анджелеса?"
   "В мои обязанности входит обработка судебных дел, требующих анализа ДНК, составление отчетов на основе выводов этого анализа, а затем свидетельствование об этих выводах в суде".
   "Можете ли вы немного рассказать нам о своем предыдущем образовании в области ДНК и генетики?"
   "Да, у меня есть степень бакалавра биохимии Университета Южной Калифорнии и степень магистра биологических наук по специальности генетика Калифорнийского университета в Ирвине".
   Уолш фальшиво улыбнулся, как делал в этот момент в каждом испытании.
   - Науки о жизни, - сказал он. "Это то, что мы, пожилые люди, называли старой доброй биологией ?"
   Хаммонд фальшиво улыбнулся в ответ, как делал на каждом суде.
   - Да, - сказал он.
   "Можете ли вы описать, что такое ДНК и что она делает, с точки зрения непрофессионала?" - спросил Уолш.
   - Я могу попробовать, - сказал Хаммонд. "ДНК - это сокращение от дезоксирибонуклеиновой кислоты. Это молекула, состоящая из двух нитей, которые закручиваются вокруг друг друга, образуя двойную спираль, несущую генетический код живого существа. Под кодом я имею в виду инструкции по развитию этого организма. ДНК человека содержит всю нашу наследственную информацию и, следовательно, определяет все о нас, от цвета наших глаз до функций нашего мозга. Девяносто девять процентов ДНК у всех людей идентичны. Этот последний процент и множество комбинаций внутри него - вот что делает каждого из нас совершенно уникальным".
   Хаммонд ответил, как школьный учитель биологии. Он говорил медленно и пересказывал информацию с благоговением. Затем Уолш пошел дальше и быстро провел его по основам его задания по делу. Эта часть была настолько рутинной, что Хаммонд смог действовать на автопилоте и несколько раз бросить взгляд на подсудимого. Это был первый раз, когда он видел его лично. Роберт Эрл Дайкс, пятидесятидевятилетний сантехник, давно подозревался в убийстве своей бывшей невесты Вильмы Фурнетт в 1990 году, зарезал ее до смерти, а затем бросил ее тело вниз по склону холма у Малхолланд Драйв. Теперь он, наконец, предстал перед судом.
   Он сидел за столом защиты в плохо сидящем костюме, который ему подарил адвокат. Перед ним лежал желтый блокнот на случай, если он придумает какой-нибудь гениальный вопрос, чтобы передать его соседу-юристу. Но Хаммонд видел, что он пуст. Ни он, ни его адвокат не зададут вопросов, которые могли бы компенсировать ущерб, который нанесет Хаммонд. Он был Молотом, и он вот-вот должен был рухнуть.
   - Это тот нож, который вы проверяли на кровь и ДНК? - спросил Уолш.
   Он держал прозрачную сумку для улик, в которой был раскрытый выкидной нож.
   - Да, это так, - сказал Хаммонд.
   "Можете ли вы рассказать нам, как это пришло к вам?"
   "Да, это было запечатано в уликах по делу с момента первоначального расследования 1990 года. Детектив Клебер вновь открыл дело и передал его мне.
   "Почему ты?"
   "Я должен был сказать, что он принес его в отдел ДНК, и он был назначен мне по очереди".
   - Что ты с ним сделал?
   "Я открыл упаковку и осмотрел нож визуально на наличие крови, а затем под увеличением. Нож выглядел чистым, но я мог видеть, что в рукоятке был подпружиненный механизм, поэтому я попросил эксперта по ножам из отдела инструментальной маркировки прийти в лабораторию, чтобы разобрать оружие".
   "Кто это был?"
   "Джеральд Латтис".
   - И он открыл нож для тебя?
   "Он разобрал его, а затем я осмотрел пружинный механизм под лабораторной лупой. Я увидел то, что мне показалось крошечным количеством засохшей крови на витке пружины. Затем я начал протокол извлечения ДНК".
   Уолш провел Хаммонда по науке. Это была скучная техническая часть, где существовала опасность, что мысли присяжных могут отвлечься. Уолш хотел, чтобы они очень интересовались находками ДНК и задавали быстрые, короткие вопросы, требующие быстрых, коротких ответов.
   Клебер уже засвидетельствовал происхождение ножа. Нож был конфискован у Дайкса, когда его первоначально допрашивали в ходе расследования. Первоначальные детективы проверили его на наличие крови в лаборатории с использованием архаичных методов и материалов, и им сказали, что он чистый. Когда Клебер решил возобновить дело по настоянию сестры жертвы, он еще раз взглянул на нож и принес его в ДНК-лабораторию.
   Наконец, Уолш дошел до того, что Хаммонд представил свои выводы о том, что ДНК, извлеченная из небольшого количества крови на пружине выкидного ножа, совпадает с ДНК жертвы, Вильмы Фурнетт.
   "Профиль ДНК, полученный из материала с ножа, действительно соответствует профилю крови жертвы, полученному во время вскрытия", - сказал Хаммонд.
   "Насколько близок матч?" - спросил Уолш.
   "Это уникальный матч. Идеальное сходство."
   "Можете ли вы сказать присяжным, есть ли статистика, связанная с этим идеальным совпадением?"
   "Да, мы генерируем статистику, основанную на человеческом населении Земли, чтобы придать вес этому совпадению. В данном случае жертва была афроамериканкой. В базе данных афроамериканцев частота такого профиля ДНК составляет один случай на тринадцать квадриллионов неродственных людей".
   "Когда вы говорите один из тринадцати квадриллионов, о скольких нулях мы говорим?"
   "Это будет тринадцать с пятнадцатью нулями позади".
   "Есть ли простой способ объяснить значение этой частоты?"
   "Да. Текущее население планеты Земля составляет примерно семь миллиардов. Это число значительно меньше тринадцати квадриллионов. Это говорит нам о том, что ни на Земле, ни за последние сто лет на Земле не осталось никого, у кого могла бы быть такая ДНК. Только потерпевший в данном случае. Только Вильма Фурнетт.
   Хаммонд украдкой взглянул на Дайкса. Убийца сидел неподвижно, его глаза были опущены и сосредоточены на пустой желтой странице перед ним. Это был момент. "Молот" опустился, и Дайкс понял, что все кончено.
   Хаммонд был доволен той ролью, которую он сыграл в юридической пьесе. Он был звездным свидетелем. Но также ему было больно видеть, как другой человек гибнет за то, что Хаммонд не считал большим преступлением. Он не сомневался, что Дайкс сделал то, что должен был сделать, и его бывшая невеста получила то, что собиралась.
   Ему все еще предстояло пройти перекрестный допрос, но он не хуже адвоката защиты знал, что он пуленепробиваемый. Наука не лгала. Наука была молотом.
   Он выглянул в ряды галереи и увидел плачущую женщину. Именно сестра убедила Клебера возобновить дело спустя почти три десятилетия. Теперь Хаммонд был ее героем. Ее супермен. С буквой " S " на груди, обозначающей науку, он победил злодея. Жаль, что ее слезы не коснулись его. Он не чувствовал сочувствия ни к ней, ни к ее давней боли. Хаммонд считал, что женщины заслужили всю ту боль, которую они получили.
   Затем, через два ряда позади плачущей женщины, Хаммонд увидел Фогеля. Он проскользнул в зал незамеченным. Теперь Хаммонд вспомнил о великом злодее, который был там. Шрайк. И что все, над чем работали Хаммонд и Фогель, оказалось под угрозой.
  
   15
   Фогель ждал в коридоре после того, как Хаммонд закончил отвечать на слабый перекрестный допрос адвоката защиты и был, наконец, уволен как свидетель. Фогель был того же возраста, но с другим поведением. Хаммонд был ученым, белой шляпой, а Фогель был хакером, черной шляпой. Фогель был парнем, у которого в шкафу были только синие джинсы и футболки. И это не изменилось с тех пор, как они были соседями по комнате в колледже.
   "Вперед, Хаммер!" - сказал Фогель. "Этот парень падает!"
   - Не так громко, - предупредил Хаммонд. "Что ты здесь делаешь?"
   - Я хотел увидеть, как ты надерешь там задницу.
   "Фигня."
   - Хорошо, пойдем со мной.
   "Где?"
   - Мы даже не собираемся покидать здание.
   Хаммонд последовал за Фогелем по коридору к нише лифта. Фогель нажал кнопку "вниз" и повернулся к Хаммонду.
   - Он здесь, - сказал Фогель.
   "Кто тут?" - спросил Хаммонд.
   "Чувак. Репортер."
   "МакЭвой? Что значит, он здесь?
   "Он предстанет перед судом. Надеюсь, мы не пропустили это".
   Они спустились на лифте на третий этаж и вошли в большой и оживленный суд, где председательствовал судья Адам Кроуэр. Они заняли места на одной из переполненных скамеек в галерее. Хаммонд никогда не видел этой части системы, в которой он играл роль. Несколько адвокатов стояли и сидели, ожидая, когда будут названы имена их клиентов. Там был загон из дерева и стекла, куда подсудимых приводили по восемь человек для совещаний через узкие окна со своими адвокатами или с судьей, когда рассматривалось их дело. Это было похоже на организованный хаос, место, в котором вы не хотели бы оказаться, если бы у вас не было выбора или если бы вам не заплатили за то, чтобы быть там.
   "Что мы делаем?" - прошептал Хаммонд.
   - Мы собираемся посмотреть, привлекли ли Макэвоя к суду, - прошептал в ответ Фогель.
   - Как мы узнаем?
   - Просто посмотри на людей, которых они выводят. Может быть, мы его увидим".
   "Хорошо, но какой смысл? Я не понимаю, почему мы ищем этого парня.
   - Потому что он может нам понадобиться.
   "Как?"
   - Как вы знаете, детектив Мэтсон хранил свои отчеты по делу в онлайн-архивах отдела. Я взглянул. Вы правы, репортер знал Портреро, жертву. Детективы допросили его, и он добровольно сдал свою ДНК, чтобы доказать, что он не тот парень".
   "Так?" - спросил Хаммонд.
   "Итак, эта ДНК где-то в вашей лаборатории. И ты знаешь, что делать".
   "О чем ты говоришь?"
   Хаммонд понял, что сказал это слишком громко. Люди на скамейках перед ними обернулись, чтобы оглянуться. То, что предлагал Фогель, превосходило все, о чем они даже думали раньше.
   - Прежде всего, - прошептал он. "Если это не назначено мне, я не могу к нему приблизиться - другие процедуры, чем в округе Ориндж. Во-вторых, мы оба знаем, что он не Шрайк. Я бы никогда не подставил невиновного человека".
   "Да ладно, разве это не похоже на то, что вы делали в округе Ориндж?" - прошептал Фогель.
   "Какая? Это было совсем другое. Я спас кого-то от тюрьмы за то, что даже не должно быть преступлением. Я не посылал его туда. И это убийство, о котором мы говорим здесь.
   "Это было преступлением в глазах закона".
   "Вы когда-нибудь слышали поговорку, что лучше, чтобы сотня виновных сбежала, чем пострадал один невиновный? Бенджамин, черт возьми, Франклин".
   "Что бы ни. Я лишь хочу сказать, что мы могли бы использовать этого парня, чтобы выиграть время. Пора найти Шрайка.
   "И что тогда делать? Скажи Неважно, я приготовил ДНК ? Это может сработать для вас, но не для меня. Нам нужно все это закрыть. Все. В настоящее время."
   "Еще нет. Нам нужно открыть его, чтобы найти парня.
   Страх, который рос в груди Хаммонда, теперь полностью расцвел. Он знал, что ненависть и жадность привели его к этому. Это был кошмар, из которого он не видел выхода.
   - Эй, - прошептал Фогель. - Я думаю, это он.
   Фогель незаметно указал подбородком на загон перед залом суда. Депутаты зала суда привели новую очередь арестованных. Хаммонд подумал, что третий человек похож на снимок, который он видел прошлой ночью. Это было похоже на репортера Джека Макэвоя. Он выглядел усталым и изможденным после ночи в тюрьме.
  
   Джек
  
  
   16
   Зал суда был переполненным входом в систему уголовного правосудия, местом, где те, кто попал в пасть судебной машины, впервые предстали перед судьей для оглашения выдвинутых против них обвинений. Затем будет назначена их первоначальная дата суда, первый шаг на их длинном и извилистом пути через болото, которое оставит их, по крайней мере, окровавленными и окровавленными, если не осужденными и заключенными в тюрьму.
   Я увидел, как Билл Маршан поднялся с места в ряду, идущем вдоль перил зала суда, и направился ко мне. Это была ночь без сна, и каждый мускул в моем теле, казалось, болел от часов, которые я провел, сжавшись, как кулак, в страхе в общем накопительном резервуаре. Я уже сидел в тюрьме и знал, что опасность может исходить с любой стороны. Это было место, где люди чувствовали себя преданными своей жизнью и миром, и это делало их отчаянными и опасными, готовыми атаковать любого и все, что казалось уязвимым.
   Когда Маршан добрался до щели, через которую мы могли разговаривать, я начал с пяти самых срочных для меня слов в мире.
   "Забери меня отсюда."
   Адвокат кивнул.
   - Таков план, - сказал он. "Я уже поговорил с прокурором и объяснил ей, что осиное гнездо раскидали ее сыщики, и на этот раз она собирается nolle pros. Мы вытащим тебя отсюда максимум через пару часов.
   - Окружной прокурор просто снимет обвинение? Я попросил.
   - На самом деле, это городской прокурор, потому что это обвинение в мелком правонарушении. Но у них нет ничего, чтобы поддержать это. Вы выполняли свою работу с полной защитой Первой поправки. Майрон здесь и готов к войне. Я сказал прокурору: вы предъявите обвинение этому репортеру, а вон тот человек проведет пресс-конференцию возле здания суда в течение часа. И это будет не та пресса, которую хочет ее офис".
   - Где сейчас Мирон?
   Я осмотрел переполненные ряды галереи. Я не видел Майрона, но мое внимание привлекло движение, и мне показалось, что я увидел, как кто-то нырнул за спину другого человека, словно наклонился, чтобы что-то поднять. Когда мужчина вернулся, он посмотрел на меня, а затем переместился за человека, сидящего перед ним. Он был лысым и носил очки. Это был не Мирон.
   - Он где-то поблизости, - сказал Маршан.
   В этот момент я услышал свое имя, когда судья Кроуэр назвал мое дело. Маршан повернулся к скамейке и представился адвокатом защиты. Из-за переполненного стола обвинения встала женщина и представилась заместителем городского прокурора Джоселин Роуз.
   "Ваша честь, в настоящее время мы предлагаем снять обвинение с подсудимого", - сказала она.
   "Ты уверен?" - спросил Кроуэр.
   - Да, ваша честь.
   "Очень хорошо. Дело прекращено. Мистер МакЭвой, вы можете идти.
   Только я не был. Я не мог уйти, пока после двухчасового ожидания меня не отвезли на автобусе обратно в окружную тюрьму, где мое имущество было возвращено, а меня выписали. Утро прошло, я пропустил и завтрак, и обед в тюрьме, и у меня не было транспорта домой.
   Но когда я вышел из тюрьмы, меня ждал Майрон Левин.
   - Прости, Майрон. Как долго вы ждали?"
   "Все в порядке. У меня был свой телефон. Ты в порядке?"
   "Я сейчас."
   "Вы голодны? Или ты хочешь домой?
   "Оба. Но я голоден".
   "Давайте есть."
   - Спасибо, что пришел за мной, Майрон.
   Чтобы побыстрее добраться до еды, мы отправились прямо в Чайнатаун и заказали бутерброды po'boy в Little Jewel. Мы заняли столик и стали ждать, пока их приготовят.
   "Итак, что ты собираешься делать?" Я попросил.
   "О чем?" - спросил Майрон.
   "Вопиющее нарушение Полицией Лос-Анджелеса Первой поправки. Мэтсону это дерьмо не сойдет с рук. В любом случае вам следует провести пресс-конференцию. Бьюсь об заклад, Таймс будет обо всем этом. Я имею в виду " Нью-Йорк Таймс ".
   "Это не так просто."
   "Это очень просто. Я был на сюжете, Мэтсону он не понравился. Так что он ложно арестовывает меня. Это не только Первая поправка, но и Четвертая. У них не было оснований меня задерживать. Я делал свою работу".
   - Я все это знаю, но обвинения были сняты, и ты вернулся к этой истории. Ни вреда, ни фола".
   "Какая? Я провел ночь в тюрьме, где всю ночь был загнан в угол с открытыми глазами".
   "Но ничего не произошло. Ты в порядке."
   - Нет, я не в порядке, Майрон. Ты попробуй как-нибудь".
   "Послушайте, я сожалею о том, что произошло, но я думаю, что мы должны смириться с этим, не нагнетать обстановку дальше и вернуться к истории. Кстати говоря, я получил сообщение от Эмили. Она говорит, что получила кое-что хорошее из Калифорнийского университета в Ирвине.
   Я долго смотрел через стол на Майрона, пытаясь прочитать его слова.
   - Не отвлекай разговор, - сказал я. "Что это на самом деле? Доноры?
   "Нет, Джек, я уже говорил тебе раньше, доноры не имеют к этому никакого отношения", - сказал Мирон. "Я позволю донорам диктовать, что нам делать и что мы покрываем, не раньше, чем я позволю Big Tobacco или автомобильной промышленности диктовать нам".
   "Тогда почему мы сидим сложа руки на этом? Этого парня, Мэттсона, нужно разгребать в пух и прах".
   "Хорошо, если ты хочешь знать правду, я думаю, если мы поднимем из-за этого шум, это может обернуться против нас".
   - Почему это произошло?
   "Из-за тебя. И я. Вы являетесь фигурантом этого дела, пока мы не узнаем иного. И я редактор, который не сорвал тебя с этого, когда должен был. Если мы начнем войну, все это выйдет наружу, и это не будет выглядеть так уж хорошо, Джек.
   Я откинулся назад и покачал головой в бессильном протесте. Я знал, что он прав. Может быть, Мэттсон знал, что может сделать то, что сделал, потому что мы были скомпрометированы.
   - Черт, - сказал я.
   Имя Мирона назвали потому, что он оплатил обед. Он встал и взял наши бутерброды. Когда он вернулся, я был слишком голоден, чтобы продолжать говорить об этом. Я должен был есть. Я косил половину моего po'boy, прежде чем сказать еще слово. К тому времени, несмотря на то, что в моем гневе не было даже намека на голод, мое желание конституционной битвы с полицией Лос-Анджелеса угасло.
   "Просто я чувствую, что вот к чему мы пришли", - сказал я. "Фейковые новости, враг народа, президент отменяет подписку на Washington Post и New York Times. Полиция Лос-Анджелеса ничего не думает о том, чтобы просто бросить репортера в тюрьму. В какой момент мы займем позицию?"
   - Что ж, сейчас не время, - сказал Мирон. "Если мы собираемся занять эту позицию, то мы должны сделать это, когда мы будем на сто процентов чисты, чтобы не было возражений со стороны полиции или политиков, которым нравится смотреть, как журналистов бросают в тюрьму".
   Я покачал головой и прекратил спор. Я не мог победить, и правда была в том, что я хотел вернуться к истории больше, чем я хотел сразиться с полицией Лос-Анджелеса.
   - Ладно, черт возьми, - сказал я. - Что, по словам Эмили, у нее есть?
   - Она этого не сделала, - сказал Мирон. "Она просто сказала, что у нее хорошие вещи и она направляется в офис. Я полагаю, что после того, как мы закончим здесь, мы встретимся с ней.
   - Можешь сначала подбросить меня до моей квартиры? Моя машина там, и я хочу принять душ, прежде чем делать что-либо еще".
   "Ты понял."
   Мой телефон, кошелек и ключи были конфискованы в процессе бронирования. Когда они были возвращены при моем отъезде, я в спешке засунул их обратно в карманы, потому что хотел выбраться отсюда как можно скорее. Стало понятно, что надо было внимательнее смотреть на брелок, когда Майрон высадил меня перед моим домом на Вудмана. Ключ от парадных ворот был на кольце, как и ключ от джипа, шкафчика в гараже и велосипедного замка. Но ключ от моей квартиры пропал.
   Только после того, как я разбудил управляющего недвижимостью после обеденного сна и одолжил управляющую копию ключа, я попал в квартиру. Оказавшись внутри, я обнаружил на кухонном столе копию ордера на обыск. Пока я был в тюремной камере прошлой ночью, Мэтсон и Сакаи обыскивали мою квартиру. Скорее всего, они использовали мое сфабрикованное дело о непроходимости как часть вероятной причины обыска. Я понял, что это, вероятно, было их целью с самого начала. Они знали, что дело закроют, но использовали это с судьей, чтобы проникнуть в мой дом.
   Мой гнев быстро вернулся, и я снова воспринял их действия как прямое посягательство на мои права. Я достал телефон, позвонил в отдел по расследованию грабежей и убийств полиции Лос-Анджелеса и попросил Мэттсона. меня перевели.
   "Детектив Мэттсон, чем я могу вам помочь?"
   "Мэтсон, тебе лучше надеяться, что я не решу это раньше тебя, потому что я выставлю тебя таким куском дерьма, которым ты являешься".
   "МакЭвой? Я слышал, они освободили тебя. Почему ты такой сердитый?"
   - Потому что я знаю, что ты сделал. Ты заказал меня, чтобы обыскать мое жилье, потому что ты так далеко залез в это дело, что хотел посмотреть, что у меня есть.
   Глядя на ордер на обыск, я увидел, что в нем не указано ни одного изъятого предмета.
   - Я хочу вернуть свой ключ, - сказал я. - И все, что ты отсюда взял.
   "Мы ничего не брали, - сказал Мэтсон. - А у меня твой ключ прямо здесь. Вы можете прийти в любое время и забрать его".
   Я вдруг замер. Я не был уверен, где мой ноутбук. Принял ли его Мэтсон? Я быстро вспомнил прошлый вечер и понял, что оставил свой рюкзак в джипе, когда решил подойти к бордюру, чтобы проверить свой почтовый ящик. Там меня перехватили Маттсон и Сакаи.
   Я схватил ордер на обыск и быстро проверил, разрешен ли обыск моего дома и автомобиля. Мой ноутбук был защищен отпечатками пальцев и паролем, но я полагал, что Мэттсону будет легко пойти в киберподразделение и попросить кого-нибудь взломать себе путь.
   Если Мэттсон проникнет в мой ноутбук, он получит все, что есть у меня, и все, что я знаю о расследовании.
   Ордер на обыск был только в квартире. В следующие тридцать секунд я узнаю, ждет ли в моей машине второй ордер.
   - МакЭвой, ты здесь?
   Я не стал отвечать. Я отключил вызов и направился к двери. Я спустился по бетонным ступеням в гараж и быстро перешел к своему джипу.
   Мой рюкзак был на пассажирском сиденье, куда я его вчера положил. Я вернулся в свою квартиру с рюкзаком и вывалил его содержимое на кухонный стол. Ноутбук был там, и оказалось, что Мэттсон не добрался до него или примечаний к делу. Остальное содержимое рюкзака, похоже, тоже осталось нетронутым.
   Облегчение, которое пришло от того, что полиция не рылась в моей работе и моих электронных письмах, пришло вместе с волной истощения, без сомнения, из-за моей бессонной ночи в тюрьме. Я решил растянуться на диване и вздремнуть полчаса, прежде чем отправиться в офис, чтобы встретиться с Майроном и Эмили. Я поставил таймер и заснул через несколько минут, моя последняя мысль бодрствования о мужчинах, с которыми меня везли на автобусе в здание суда тем утром, все они, скорее всего, вернулись в свои камеры сейчас, в такое место, где, просто закрыв глаза, ты заставляешь себя чувствовать. уязвимый.
  
  
   17
   Я был дезориентирован, когда проснулся. Меня вывел из глубокого сна звук воздуходувки снаружи. Я проверил время на своем телефоне, но он был разряжен, проведя ночь в помещении тюрьмы, а не на зарядном устройстве. Я, без сомнения, проспал отведенные мне тридцать минут. Я не носил часы, так как обычно носил время на своем телефоне. Я встал и наткнулся на кухню, где увидел, что на плите было 4:17. Я отсутствовал больше двух часов.
   Мне пришлось подключить телефон и ждать, пока он наберет достаточно заряда, чтобы экран активировался. Затем я написал Майрону и Эмили в групповом сообщении и объяснил свою задержку. Я спросил, не поздно ли встретиться, и ответ был немедленным: приезжайте в офис.
   Через двадцать пять минут мы встретились.
   Текст, который Эмили отправила Майрону ранее, был правильным. Она получила хорошие сведения об Уильяме Ортоне в Калифорнийском университете в Ирвине. Мы встретились в конференц-зале FairWarning , и она рассказала, что нашла.
   "Во-первых, ничего из этого нет в протоколе", - сказала она. "Если мы хотим использовать его, нам нужно найти независимое подтверждение, которое, я думаю, будет в полицейском управлении Анахайма, если мы сможем найти там источник".
   "Насколько хорош ваш источник в школе?" - спросил Майрон.
   - Она теперь помощник декана, - сказала Эмили. "Но четыре года назад, когда все это произошло, она была помощником координатора подразделения Title IX. Ты знаешь, что такое Раздел IX, Джек?
   - Да, - сказал я. "Это протокол о сексуальном насилии и домогательствах для всех школ, получающих федеральные деньги".
   - Верно, - сказала Эмили. "Итак, мой источник сказал мне неофициально и на глубоком фоне, что Уильяма Ортона подозревали в том, что он серийно надругался над своими учениками, но они так и не получили на него товар. Потерпевших запугали, свидетели отказались. У них никогда не было серьезного дела против него, пока не появилась Джейн Доу.
   "Джейн Доу?" Я попросил.
   "Она была студенткой, специализирующейся на биологии, которая брала уроки у Ортона и утверждала, что он усыпил ее, а затем изнасиловал после случайной встречи в баре в Анахайме. Она пришла голой в номер мотеля, и последнее, что она помнила, - это выпивка с ним".
   - Какая мерзость, - сказал Мирон.
   - Ты имеешь в виду, какой преступник, - сказала Эмили.
   - И это тоже, - сказал Мирон. "Что случилось? Джейн Доу передумала?
   - Нет, совсем нет, - сказала Эмили. "Она была твердой. И умный. Той ночью она позвонила в полицию, и они получили набор для изнасилования и взяли кровь. Ортон использовала презерватив во время нападения, но с ее сосков выступила слюна. Они строили солидное дело против этого парня. Токс на Джейн вернулся с флунитразепамом, более известным как рогипнол, препарат для изнасилования на свидании. У них был надежный свидетель в лице жертвы, и они были готовы к делу. Они просто ждали ДНК".
   "Что случилось?" Я попросил.
   - Типирование ДНК было проведено в лаборатории шерифа округа Ориндж, - сказала Эмили. "Слюна оказалась несовместимой с Ортоном".
   - Ты шутишь, - сказал Мирон.
   - Я хочу, - сказала Эмили. "Это убило дело. Это поставило под сомнение ее рассказ, потому что на допросе она сказала, что не была с другим мужчиной в течение шести дней. Затем следователь из окружной прокуратуры раскопал несколько предыдущих сексуальных партнеров, с которыми Джейн Доу была связана. Все это добавилось к прохождению DA. Они бы не прикоснулись к нему без прямой связи ДНК".
   Я подумал о том, что Джейсон Хван сказал о гене DRD4. Окружной окружной прокурор округа Ориндж отклонил Джейн Доу как неразборчивую в связях и, следовательно, недостаточно правдоподобную, чтобы поддержать дело в суде.
   - Вы сказали, что это была случайная встреча, - сказал я. "Было ли что-то еще по этому поводу? Как они узнали, что это была случайная встреча?
   - Я об этом не спрашивала, - сказала Эмили. "Знаете, они просто сказали, что это было случайно. Они столкнулись друг с другом в баре".
   - Слюна совпала с кем-нибудь еще? Я попросил.
   - Неизвестный донор, - сказала Эмили. "В то время ходили слухи, что Ортон, будучи исследователем ДНК, каким-то образом изменил свою собственную ДНК, чтобы предотвратить совпадение".
   - Звучит как научная фантастика, - сказал Мирон.
   - Так и есть, - сказала Эмили. "Согласно моему источнику, они провели тест в лаборатории шерифа во второй раз, и он снова дал отрицательный результат".
   - А как насчет подделки? - спросил Майрон.
   - Это было предложено, но департамент шерифа поддержал лабораторию, - сказала Эмили. "Я думаю, что любой признак того, что существует проблема с целостностью доказательств, поставит под угрозу каждый приговор, который полагался на эту лабораторию для анализа доказательств, и они не собирались идти по этому пути".
   - И Ортон ушел, - сказал я.
   - В некоторой степени, - сказала Эмили. "Уголовного дела не было, но было достаточно дыма из-за непоколебимой истории Джейн Доу, даже перед лицом ДНК, чтобы школа преследовала Ортона в соответствии с политикой поведения сотрудников. Их полномочия не были преступными. Им нужно было защитить других учеников в школе. Поэтому они спокойно договорились о его уходе. Он сохранил свою пенсию, и все это замолчали".
   - А что случилось с Джейн Доу? Я попросил.
   - Этого я не знаю, - сказала Эмили. "Я спросил свой источник, с кем она имела дело в полиции Анахайма, и она могла только вспомнить, что у детектива, который занимался этим, было идеальное имя для детектива: Коп. "
   "Первый или последний?" Я попросил.
   - Она первая сказала, - сказала Эмили. "Она описала его как латиноамериканца, так что я предполагаю, что его зовут Дигоберто или его разновидность. Это не должно быть слишком сложно понять".
   Я кивнул.
   - Итак, - сказал Майрон. "Ортону показывают дверь Калифорнийского университета в Ирвине, и он просто открывает магазин в частной лаборатории по дороге. Он легко отделался".
   - Он сделал, - сказала Эмили. "Но, как сказал мне мой источник, их большая забота заключалась в том, чтобы выгнать его из школы".
   - А как насчет слухов об изменении его ДНК? Я попросил. - Это вообще возможно?
   - Я провела небольшое исследование, пока ждала твоего появления, - сказала Эмили. "Технологии редактирования генома развиваются каждый день, но они еще не на том этапе - и уж точно не четыре года назад, когда это произошло, - когда вы можете изменить весь свой код. Что случилось с делом Джейн Доу, остается загадкой. Согласно моему источнику, у Джейн Доу был адвокат, готовый подать в суд на Ортона и школу. Его ведомство провело собственное тестирование на образце и получило тот же результат. Ни одного судебного иска не было подано".
   Все трое замолчали на мгновение, прежде чем Майрон заговорил.
   "Так что же дальше?" он спросил.
   Это была моя история, и я хотел защитить ее, но я должен был признать, что Эмили Этуотер сильно продвинула ее вперед.
   "Ну, одну вещь мы должны помнить, это то, что Уильям Ортон - сомнительная фигура, но то, что преследует Джек, не касается его - пока", - сказала Эмили. "Это требует дальнейших отчетов, но давайте посмотрим, где мы находимся. Четыре жертвы, о которых мы знаем, были участниками GT23. Возможно, но еще не доказано, что их ДНК могла быть продана лаборатории Ортона для его исследовательских целей. Теперь добавим, что Ортон кажется сексуальным хищником, и все станет еще интереснее. Но у нас нет ничего конкретного, что связывало бы одно с другим".
   - Вот именно, - сказал Мирон. "Мне интересно, как далеко мы продвинемся с этим без более сильной связи".
   Мирон посмотрел на меня, что я воспринял как хороший знак. Это все еще была моя история, и он хотел услышать от меня.
   - Думаю, это часть забрасывания сети, - сказал я. "Мы должны посмотреть, что получится. Я думаю, что нужно попытаться проникнуть внутрь Orange Nano и поговорить с Ортоном. Может быть, почувствовать его от прямого контакта. Однако я не уверен, как это сделать. Не думаю, что нам стоит позвонить и сказать, что мы расследуем убийство четырех женщин. Нам нужен другой вход.
   - Я думала об этом, - сказала Эмили. "Опять же, ожидая Джека сегодня, я искал все, что мог найти об Ортоне, и я нашел одно его объявление в годовом отчете Rexford Corporation. Он член правления".
   - Что делает Рексфорд? Я попросил.
   "Прежде всего, это средства по уходу за волосами для мужчин, - сказала Эмили. "С акцентом на алопецию - выпадение волос. Она находится на подъеме среди представителей обоих полов, и ожидается, что через пять лет она станет индустрией с оборотом в четыре миллиарда долларов".
   - Ортон пытается это вылечить, - сказал я.
   - Я тоже думаю, - сказала Эмили. "Если он сможет открыть или создать генетическую терапию, которая вылечит или хотя бы замедлит его, тогда только подумайте, чего это будет стоить. Он входит в совет директоров Rexford, потому что компания финансирует его исследования, и это может стать нашим входом".
   "Мы говорим, что изучаем выпадение волос?" Я попросил.
   "Мы следим за деньгами", - сказала Эмили. "Каждый год тратятся миллиарды, но лекарства нет - не сейчас. Мы подходим с потребительской точки зрения: сколько из этих методов лечения бесполезны и где мы находимся в отношении генетического лечения? Мы играем на эго Ортона, говорим, что слышали, что если кто-то и совершит прорыв, так это вы".
   Это был хороший план, только омраченный моим желанием додуматься до него первым. Я ничего не сказал, и Мирон посмотрел на меня.
   - Что ты думаешь, Джек? он спросил.
   "Ну, это исследование алопеции для меня новое", - сказал я. "Джейсон Хван сказал мне, что Ортон изучает зависимость и рискованное поведение. Насколько мне известно, ни с тем, ни с другим не связано облысение".
   - Вот как работают эти исследователи, - сказала Эмили. "Они получают билет от Big Pharma для проведения исследований в одной области, и это финансирует их другие исследования, то, что действительно их интересует. Рексфорд платит за исследования, которые они хотят, но финансирует исследования, которые хочет Ортон".
   Я кивнул.
   - Тогда я думаю, что это хорошая идея, - сказал я. - Это наш вход. Может, сначала пройдем через Рексфорд. Пусть их корпоративные пиарщики настроят его, чтобы Ортону было труднее сказать "нет", особенно если у него там происходит что-то неладное".
   - Хорошая идея, - сказала Эмили. "Я-"
   - Я позвоню утром первым делом, - сказал я. - Попробуй настроить.
   "Скажи им, что вас будет двое на собеседовании", - сказал Мирон.
   "Что ты имеешь в виду?" Я попросил.
   - Я хочу, чтобы вы оба спустились туда, - сказал Мирон.
   - Думаю, я справлюсь, - сказал я.
   - Я уверен, что ты сможешь, - сказал Мирон. - Но из соображений безопасности я хочу, чтобы вы оба ушли. Эмили, возьми Canon и можешь фотографировать".
   - Я не фотограф, - запротестовала Эмили.
   - Просто возьми камеру, - сказал Мирон.
   - А как насчет полиции Анахайма? - спросила Эмили. - Ты хочешь, чтобы мы тоже объединились с этим?
   - Я собирался пойти туда завтра, - сказал я. - Я найду детектива Дига.
   Эмили ничего не сказала. Я ожидал протеста, когда она утверждала, что это ее наводка, но она не выступила.
   - Ладно, хорошо, иди, Джек, - сказал Мирон. - Но послушай, я не хочу, чтобы это было соревнованием. Работать вместе. Я посвящаю половину нашего персонала этому. Мы не можем терять время. Узнай, есть ли там что-то, а если нет, вылезай и переходи к следующей истории".
   - Понятно, - сказала Эмили.
   - Хорошо, - сказал я.
   После этого собрание прекратилось, и мы вернулись на свои рабочие места. Первым делом я позвонил в полицейское управление Анахайма и попытался связаться с Дигом. Это оказалось легко. Я попросил детективное бюро и спросил женщину, которая ответила: "Могу я поговорить с Дигом?"
   - Прошу прощения, детектив Руис сегодня ушел. Могу я принять сообщение?
   "Нет, все в порядке. Он будет работать завтра?"
   - Да, но он весь день в суде. Вы хотите оставить сообщение?"
   - Нет, думаю, я увижусь с ним в здании суда. Это дело об изнасиловании?
   Это было обоснованное предположение, основанное на том, что Руис работал над делом Джейн Доу/Ортон.
   - Да, Исайя Гэмбл. Кому я могу сказать, что он звонил?
   "Это нормально. Я увижу его там завтра. Спасибо."
   После отключения я зашел на сайт окружной прокуратуры округа Ориндж и ввел имя Исайи Гэмбл в окно поиска. Это привело меня к выписке по делу - похищение и насильственное изнасилование - и назначенному ему залу суда в здании суда в Санта-Ане. Я был бы рад пойти утром.
   Я записывала информацию в блокнот, когда меня прервало сообщение от Рэйчел Уоллинг.
   Хочешь выпить сегодня вечером?
   Это произошло неожиданно. Я захожу к ней без предупреждения впервые за более чем год, и на следующий день она хочет выпить. Я не стал долго ждать ответа.
   Конечно. Где? Сколько времени?
   Я ждал, но немедленного ответа не было. Я начал собираться на день, запихивая в свой рюкзак все, что мне может понадобиться в округе Ориндж на следующий день. Я уже собирался встать и уйти, когда получил ответное сообщение от Рэйчел.
   Я в Долине. Я мог бы встретиться сейчас или позже. Как насчет того места, где ты встретил Кристину? Я хочу увидеть это.
   Я уставился на экран своего телефона. Я знал, что она имела в виду Мистраль. Это казалось немного странным, но, возможно, встреча будет чем-то большим, чем выпивка. Может быть, Рэйчел передумала по поводу моего предложения ей. Я ответил с именем и адресом и сказал ей, что я был на моем пути.
   Выходя, я прошел мимо кабинки Эмили Этуотер. Она подняла глаза от экрана.
   - Я нашел Дига, - сказал я. "Его фамилия Руиз. Завтра он предстанет перед судом по другому делу.
   - Это прекрасно, - сказала Эмили. - Ты должен быть в состоянии добраться до него там.
   - Да, я так и думал. А еще я хотел извиниться, если кажется, что я веду себя как мудак".
   - Нет. Это была твоя история. Я понял.
   Я кивнул.
   - Спасибо за понимание, - сказал я. - Так что, если ты хочешь пойти со мной вниз, чтобы найти Руиза, это будет прекрасно. Это была твоя зацепка.
   - Нет, на самом деле я могу оставаться здесь наверху, - сказала она. "Я подумал, что пока вы этим занимаетесь, я посмотрю, что я могу придумать через федералов. Я начну с FDA".
   - Они ничего не делают по этому поводу, - сказал я. "Они все еще находятся на стадии "думая об этом"".
   "Да, но мы должны зафиксировать это в протоколе и спросить, почему это так и когда это изменится. Правительство стоит за кривой, и это большая часть истории".
   "Верно."
   "Итак, я сделаю это, а ты поедешь в округ Ориндж".
   - Я попытаюсь договориться с Ортоном через Rexford PR. Я дам Вам знать."
   Она улыбнулась. Каким-то образом это заставило меня думать, что я все еще веду себя придурком.
   - Значит, у нас все хорошо? Я попросил.
   - Конечно, - сказала она. "Посмотрим, как обстоят дела завтра".
   Я кивнул, и она заговорила, когда я повернулся, чтобы уйти.
   "Я бы никогда не извинился за то, что защищал мою историю, Джек".
   Я оглянулся на нее.
   "Вы что-то увидели и пошли за этим", - сказала она. - Вы имеете полное право оставить его себе.
   - Хорошо, - сказал я.
   - Увидимся завтра, - сказала она.
  
   18
   Рейчел уже была в баре "Мистраля", когда я пришел туда, ее стакан мартини был наполовину полон. Она не видела, как я вошел, поэтому я отступил и несколько мгновений смотрел на нее. Она смотрела вниз на стойку, читая документ. Она не глядя потянулась к ножке бокала для мартини и сделала маленький глоток. Мое общение с ней длилось почти двадцать пять лет и было горячим и холодным, интенсивным и отстраненным, интимным и строго профессиональным, и в конечном итоге душераздирающим. С самого начала она оставила дыру в моем сердце, которая никогда не могла полностью зажить. Я мог бы прожить годы, не видя ее, но я никогда не мог перестать думать о ней. Думая о том, где она была, что делала, с кем была.
   В тот момент, когда я решил навестить ее накануне, я понял, что купил себе еще одну порцию надежды и боли. Но некоторым людям суждено проигрывать одну и ту же музыку снова и снова, как поцарапанную пластинку.
   Момент был испорчен, когда бармен увидела, что я стою у двери, и назвала свою версию моего имени.
   - Жак, что ты делаешь? она сказала. "Входите, входите".
   Элль, фамилии которой я не знал, говорила с французским акцентом. Она знала меня как завсегдатая, хотя и придала моему имени французскую окраску. Тем не менее, это было достаточно близко, чтобы Рэйчел подняла глаза и увидела меня. И моя минута задумчивости и надежды закончилась.
   Я подошел к бару и сел рядом с Рэйчел.
   - Эй, давно здесь? Я попросил.
   - Нет, прямо перед тобой, - сказала Рэйчел.
   Элли подошла к бару, чтобы принять мой заказ.
   - Как обычно, Жак? она спросила.
   - Конечно, - сказал я.
   Элль вернулась к барной стойке, где стояла бутылка Ketel One, и начала готовить мне напиток.
   -- Ну, хорошо, Жак? - насмешливо прошептала Рейчел. "Ты знаешь, что акцент ненастоящий, да?"
   - Она актриса, - сказал я. "Место французское".
   "Только в Лос-Анджелесе"
   - Или, может быть, Париж. Итак, что привело вас через холм в Долину?
   "Пытаемся привлечь нового клиента, а сегодня у нас было шоу собак и пони".
   - Фоновый поиск?
   "Наше мясо и картошка".
   "Итак, вы идете туда, демонстрируете учетные данные бывшего сотрудника ФБР и говорите им, что вы можете сделать, и они отдают вам свой бизнес?"
   "Это немного упрощенно, но да, именно так это и работает".
   Элль принесла мой мартини и поставила его на салфетку для коктейлей.
   - Вуаля, - сказала она.
   - Мерси, - сказал я.
   Элль отступила к барной стойке, достаточно умная, чтобы дать нам место.
   - И это твой повесить? - сказала Рэйчел. - Бармен с фальшивым французским акцентом?
   - Я живу всего в паре кварталов отсюда, - сказал я. - Я могу идти домой, если попаду в беду.
   - Или тебе повезет. Нужно вернуть их домой, пока они не передумали, верно?
   - Это удар ниже пояса, и мне жаль, что я даже не сказал тебе об этом вчера. Это единственный раз, который когда-либо случился со мной здесь".
   "Я уверен."
   - Это правда, но это начинает звучать так, будто ты ревнуешь.
   "Это будет день".
   Мы прервали разговор на несколько мгновений, и у меня возникло ощущение, что мы оба вспоминаем нашу пеструю историю. Мне всегда казалось, что это я все испортил. Один раз во время расследования Поэта, когда моя собственная неуверенность заставила меня усомниться в ее отношениях, и в последний раз, когда я поставил свою работу выше наших отношений и поставил ее в невыносимое положение.
   Теперь нам оставалось встретиться в баре и обменяться скромными замечаниями. То, что могло быть, убивало меня.
   "Должна сказать, что я завидую кое-чему, - сказала Рэйчел.
   - Что я теперь живу в Долине? Я сказал.
   Я все еще не мог отделаться от застенчивого замечания. Иисус.
   - Нет, что вы занимаетесь делом, - сказала она. "Реальный случай".
   "О чем ты говоришь?" Я попросил. - У тебя есть свой бизнес.
   "Который девяносто процентов сидит за компьютером и выполняет поиск в фоновом режиме. Я не работал по-настоящему... Я не использую свои навыки, Джек. И если вы их не используете, вы их теряете. Ты пришел вчера, просто напомнил мне о том, чем я больше не занимаюсь.
   "Мне жаль. Я знаю, что все на мне. Ваш значок, все. Я все испортил ради истории. Я был так слеп, и мне очень жаль".
   - Джек, я не пришел, потому что мне нужны твои извинения. Прошлое осталось в прошлом".
   - Что потом, Рэйчел?
   "Я не знаю. Я только..."
   Она не закончила. Но я знал, что это не будет быстрая выпивка и прощание. Я протянул два пальца Элль на другом конце стойки: еще два.
   - Ты что-нибудь сделал с тем, о чем мы говорили вчера? - спросила Рэйчел.
   - Да, - сказал я. "У меня были действительно хорошие вещи, и я бы продолжил сегодня, но в итоге я остался на всю ночь в тюрьме".
   "Какая? Почему?"
   - Потому что парень из полиции Лос-Анджелеса, который занимается этим делом, напуган. Боялся, что я опередил его в этом, поэтому прошлой ночью он схватил меня за сфабрикованное препятствие, и я провел всю ночь в метро, а потом полдня в суде и катался на тюремных автобусах туда-сюда".
   Я допил свой мартини как раз в тот момент, когда Элль принесла новый.
   - Je vous en prie, - сказала она.
   - Мерси, - сказал я.
   - Грациас, - сказала Рэйчел.
   Эль ушла.
   - Эй, мы забыли, - сказал я.
   Я поднял свой свежий напиток.
   - К теории одной пули? Я попросил.
   Может быть, это зашло слишком далеко, но Рэйчел не сопротивлялась. Она подняла свой стакан и кивнула. Это было отсылкой к тому, что она сказала мне много лет назад: она верила, что у каждого в мире есть кто-то, кто может пронзить его сердце, как пуля. Не всем посчастливилось встретить этого человека, и не каждый мог удержать этого человека, если бы они встретились.
   У меня никогда не было никаких сомнений. Рэйчел была той самой. Ее имя было на пуле, которая пронзила меня.
   Мы чокнулись. Но затем Рэйчел пошла дальше, прежде чем можно было сказать что-то еще по этому поводу.
   - Вам предъявили обвинение? она спросила.
   "Заместитель городского прокурора прекратила дело, как только увидела его", - сказал я. "Это просто новая форма преследования в эпоху, когда некоторые считают репортеров ниже уровня подонков. Эти полицейские думают, что им все сойдет с рук.
   - Ты действительно думаешь, что в этом деле ты впереди них?
   "Я делаю. Вы передумали о...
   - Что ты получил?
   Следующие двадцать минут я рассказывал ей о Джейсоне Хванге, Уильяме Ортоне и о том, как моя партнерша по этой истории, Эмили Этуотер, добилась дальнейших успехов с источником в Калифорнийском университете в Ирвине. Рэйчел задала несколько вопросов и тут и там дала несколько советов. Было ясно, что она чувствовала, что я наткнулся на что-то, что было в ее десятке. Когда-то она вместе с ФБР охотилась на серийных убийц; теперь она занималась поиском кандидатов на работу. Мы выпили еще одну порцию мартини, и когда разговор закончился, нужно было принять решение.
   - Ты просто оставляешь свою машину здесь? - спросила Рэйчел.
   - Здесь меня знают камердинеры, - сказал я. "Если я пойду домой, потому что выпил слишком много, они вернут мне ключи. Затем я просто возвращаюсь утром и забираю свою машину".
   - Ну, мне тоже не следует водить.
   - Ты можешь пройти со мной до моего дома. Мы можем вернуться за вашей машиной, когда вы будете готовы ехать".
   Вот оно. Полураскрытое приглашение. В ответ она полуулыбнулась.
   - А если не раньше утра? она спросила.
   "Три мартини... Думаю, это займет как минимум столько же времени", - сказал я.
   Я оплатил счет платиновой картой American Express. Рейчел видела это.
   - Ты все еще получаешь гонорары, Джек?
   "Немного. С каждым годом меньше, но книги все еще печатаются".
   "Я слышал, что каждый раз, когда они ловят новый сериал, у него где-то есть экземпляр "Поэта " . Это также популярная книга в каждой тюрьме, в которой я когда-либо был".
   "Хорошо знать. Может быть, мне стоило раздать автографы в Метро прошлой ночью.
   Она громко рассмеялась, и я понял, что она переборщила с мартини. Обычно она слишком хорошо себя контролировала, чтобы так громко смеяться.
   - Пойдем, пока мы оба не потеряли сознание, - сказал я.
   Мы соскользнули со стульев и направились к двери.
   Алкоголь продолжал развязывать ее язык, пока мы шли два квартала.
   "Я просто хочу, чтобы вы знали, что горничная у меня дома уже около года в отпуске", - сказал я.
   Она снова рассмеялась.
   "Я и не ожидала меньшего, - сказала она. "Я помню некоторые из ваших мест. Тяжело для холостяка.
   "Да, ну, я думаю, некоторые вещи никогда не меняются", - сказал я.
   - Я хочу войти, - сказала она.
   Я сделал несколько неверных шагов, не отвечая. Мне было интересно, говорила ли она о наших отношениях или о моей истории. Она объяснила это без моей просьбы.
   "Я зарабатываю кучу денег, но я... ничего не делаю", - сказала она. "Раньше я... У меня был навык, Джек. В настоящее время..."
   - Вот почему я пришел к вам вчера, - сказал я. - Я думал, ты будешь...
   "Знаешь, что я сделал сегодня? Я представил компанию, которая делает пластиковую мебель. Они хотят удостовериться, что не нанимают нелегалов, поэтому приходят ко мне и знаете что? Я возьму их деньги, если они захотят отдать их мне".
   "Ну, вот в чем дело. Ты знал это, когда...
   "Джек, я хочу кое-что сделать. Я хочу помочь. Я могу помочь тебе с твоей историей".
   - Э... да, я подумал, может быть, ты захочешь составить профиль этого парня - кто бы это ни делал. А также потерпевшие. Нам нужно-"
   "Нет, я хочу большего. Я хочу быть там на этом. Как со Страшилой.
   Я кивнул. Над этим мы работали рука об руку.
   "Ну, это немного другое. Ты тогда был агентом, а у меня уже есть партнер по...
   - Но я действительно могу помочь тебе в этом. У меня все еще есть связи в федеральном правительстве. Я могу получить вещи. Узнай то, чего не можешь".
   "Какие вещи?"
   "Я еще не знаю. Я должен был увидеть, но я все еще знаю людей во всех агентствах, потому что я работал с ними".
   Я кивнул. Мы добрались до моего дома. Я не мог сказать, сколько из того, что она говорила, было связано с алкоголем, но казалось, что она говорила от всего сердца. Я возился с ключами, чтобы открыть ворота.
   - Давайте войдем и сядем, - сказал я. - Мы еще поговорим об этом.
   - Я не хочу больше говорить сегодня вечером, Джек, - сказала она.
  
   19
   Я никогда не был в здании суда в Санта-Ане и никогда не ездил из долины Сан-Фернандо в округ Ориндж утром в будний день. Я ушел в семь, чтобы быть там до девяти. Это было после того, как я дважды прошел по улице к Мистралю, чтобы забрать свой джип, а затем BMW Рэйчел. Я припарковал ее перед зданием, на том же месте, где Мэтсон и Сакаи арестовали меня. Затем я вернул ее ключ на стол рядом с кроватью, где она спала. Я написал записку с просьбой позвонить мне, когда проснется, и оставил ее рядом с двумя таблетками Advil на прикроватном столике.
   Рэйчел может быть неприятно просыпаться в пустой квартире, но я хотел связаться с детективом Дигоберто Руисом до того, как начнется суд.
   Лучшие планы. После пробок на автострадах 101 и 5 я въехал в гараж здания уголовного суда в Санта-Ане в 9:20. Судебное разбирательство по делу Исайи Гэмбла уже началось. Я проскользнул в задний ряд галереи и стал наблюдать. Мне повезло. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что детектив Руис был тем человеком, который давал показания на трибуне свидетелей.
   Галерея зала суда была пуста, за исключением меня и женщины в первом ряду со стороны обвинения. Дело, по-видимому, не привлекло внимания местного населения или средств массовой информации. Обвинителем была женщина, которая стояла за кафедрой между столами обвинения и защиты. Слева от нее стояли присяжные: двенадцать присяжных и два заместителя, все еще бдительные и внимательные в первый час дня.
   Обвиняемый, Исайя Гэмбл, сидел за столом рядом с другой женщиной. Я знал, что предстать перед судом с женщиной-адвокатом было частью сценария сексуального хищника. Это заставляет присяжных задаться вопросом: если бы этот мужчина действительно сделал то, о чем они говорят, разве его представляла бы женщина?
   Руис выглядел близким к отставке. У него была седая челка волос, обрамляющая лысый купол, и постоянно грустные глаза. Он слишком много повидал на своей работе. Он рассказывал только один эпизод из многих.
   "Я встретился с пострадавшим в больнице", - сказал он. "Ей лечили травмы и собирали улики".
   "А она могла предоставить вам другие доказательства или информацию?" - спросил прокурор.
   "Да, она запомнила номерной знак, который был у нее в багажнике машины".
   - Его не было в машине?
   - Нет, его удалили.
   "Почему убрали?"
   "Вероятно, чтобы помочь подозреваемому избежать опознания на случай, если кто-нибудь увидит похищение".
   Адвокат защиты возражал против ответа детектива, говоря, что это была догадка. Судья постановил, что у Руиса более чем достаточно опыта в делах об изнасиловании, чтобы сформировать мнение, которое он озвучил, и оставил ответ в силе. Это также побудило прокурора продолжить рассмотрение вопроса.
   "Вы видели это раньше в кейсах?" она спросила. "Снятие номерного знака".
   - Да, - сказал Руиз.
   "О чем это говорит вам, как опытному детективу?"
   "Преднамеренность. Что у него был план, и он отправился на охоту.
   - Охота?
   "Ищем потерпевшего. За добычей.
   "Итак, возвращаясь к жертве, находящейся в багажнике, не было ли в багажнике слишком темно, чтобы увидеть табличку?"
   "Было темно, но каждый раз, когда похититель нажимал на тормоз, задние фонари освещали часть багажника, и она могла видеть. Так она запомнила тарелку.
   - И что вы сделали с этой информацией?
   "Я запустил номер на компьютере и получил имя зарегистрированного владельца".
   "На кого она была зарегистрирована?"
   "Исайя Гэмбл".
   "Ответчик."
   "Да."
   - Что вы сделали дальше, детектив Руис?
   "Я вытащил фотографию Гэмбла из его водительских прав, положил ее в упаковку из шести штук и показал жертве".
   "Пожалуйста, расскажите присяжным, что такое шесть кубиков".
   "Это фоторяд. Я собрал шесть фотографий, в том числе снимок Исайи Гэмбла и пяти других мужчин той же расы и возраста, телосложения, прически и цвета лица. Затем я показал его жертве и спросил, был ли кто-нибудь из мужчин на фотографиях тем человеком, который похитил и изнасиловал ее".
   - И она опознала кого-нибудь из мужчин на фото?
   "Без колебаний она идентифицировала фотографию Исайи Гэмбла как человека, который похитил, изнасиловал и избил ее".
   "Вы заставили ее расписаться под фотографией мужчины, которого она опознала?"
   "Да."
   - И ты принес с собой сегодня в суд эту упаковку из шести кубиков?
   "Я сделал."
   Прокурор предпринял шаги по представлению шести кубиков в качестве государственного экспоната, и судья принял его.
   Двадцать минут спустя Руис закончил свои прямые показания, и судья взял утренний перерыв перед началом перекрестного допроса защиты. Он сказал присяжным и всем сторонам вернуться через пятнадцать минут.
   Я внимательно следил за Руисом, чтобы увидеть, покинет ли он зал суда в туалет или на кофе-брейк, но сначала он остался сидеть на свидетельской трибуне и болтал с секретарем зала суда. Но затем клерк ответила на телефонный звонок и отвлекла ее внимание от детектива. Еще через минуту Руис встал и сказал прокурору, что идет в туалет и скоро вернется.
   Я смотрел, как Руиз выходит за дверь, а затем последовал за ним. Я дал ему одну минуту в уборной, прежде чем войти. Он стоял у раковины, мыл руки. Я подошел к раковине на два этажа ниже и начал делать то же самое. Мы увидели друг друга в зеркале над раковиной между нами, и оба кивнули.
   - Должно быть, это приятно, - сказал я.
   "Это что?" - спросил Руиз.
   "Надолго отпугнуть сексуальных хищников".
   Руиз странно посмотрел на меня.
   - Я был в зале суда, - сказал я. - Я видел, как вы давали показания.
   - О, - сказал Руиз. "Вы не в жюри, не так ли? Я не могу связаться с...
   "Нет я не. Вообще-то я репортер. Вниз из Лос-Анджелеса"
   - Для этого дела?
   "Нет, не этот. Еще одно дело, которым вы занимались. Меня зовут Джек Макэвой.
   Я выбросил бумажное полотенце, которым вытирал руки, в мусорное ведро и протянул руку. Руиз осторожно взял его. Я не знал, было ли это из-за того, что я сказал, или из-за общей неловкости, связанной с протягиванием руки в туалете.
   - Какой еще случай? - спросил Руиз.
   - Думаю, это тот, кто сбежал, - сказал я. "Уильям Ортон".
   Я наблюдал за реакцией его лица, и мне показалось, что я заметил вспышку гнева, прежде чем его лицо превратилось в камень.
   - Откуда вы знаете об этом деле? он спросил.
   - Источники, - сказал я. "Я знаю, чем он занимался в UCI. Вы не посадили его в тюрьму, но, по крайней мере, вы отдалили его от тамошних студентов.
   - Послушайте, я не могу говорить с вами об этом деле. Мне нужно вернуться в суд сейчас же".
   "Не может или не хочет?"
   Руиз открыл дверь и оглянулся на меня.
   - Вы пишете историю об Ортоне? он спросил.
   - Да, - сказал я. "Говоришь ты со мной или нет. Я бы предпочел, чтобы это произошло после того, как мы поговорили, и вы сможете объяснить, почему ему так и не предъявили обвинения.
   - Как вы думаете, что вы знаете о нем или об этом деле?
   "Я знаю, что он все еще может быть хищником. Достаточно?"
   "Я должен вернуться в суд. Если ты все еще будешь здесь после того, как я закончу, может быть, мы сможем поговорить.
   "Больной-"
   Он ушел, и дверь медленно закрылась.
   После того, как я вернулся в зал суда, я наблюдал, как адвокат защиты подвергал Руиса перекрестному допросу, но она не набрала очков, которые я мог бы подсчитать, и сделала одну большую ошибку, задав вопрос, который позволил Руису заявить, что ДНК, собранная в больнице после похищения и изнасилование было сопоставлено с ее клиентом. Это, конечно, всплывет в любом случае, или, возможно, уже вышло через более раннего свидетеля обвинения, но защите никогда не стоит ссылаться на ключевую улику штата против вашего клиента.
   После двадцати минут вопросов, которые мало помогли делу ее клиента, она сдалась, и детектив был уволен как свидетель.
   Я вышел из зала суда и сел на скамейку в коридоре. Если бы Руиз собирался поговорить со мной, он бы вышел. Но когда он это сделал, он должен был забрать следующего свидетеля, который ждал в холле на соседней скамейке. Я слышал, как Руиз назвал ее доктором Слоаном и сказал, что она встала. Он проводил ее до зала суда, а когда открыл ей дверь, оглянулся на меня и кивнул. Я понял, что это означает, что он вернется за мной.
   Прошло еще десять минут, и Руиз, наконец, снова вышел из зала суда и сел на скамью рядом со мной.
   - Я должен быть там, - сказал он. "Прокурор не знает дела так, как я".
   - Этот доктор, она эксперт по ДНК? Я попросил.
   "Нет, она заведует центром лечения изнасилований в больнице. Она собирала доказательства. Следующим идет эксперт по ДНК.
   "Сколько будет длиться суд?"
   "Мы закончим завтра утром, тогда это будет то, что наденет защита - что не похоже на много".
   "Если это было такое безнадежное дело, почему он не умолял, не заключил сделку?"
   "Потому что такой парень, мы не даем ему сделку. Почему ты здесь?"
   "Я работаю над рассказом, и он привел меня в Ортон. Мы узнали о деле UCI, и я удивился, почему оно никуда не исчезло".
   "Короткий ответ: ДНК не совпала. У нас было удостоверение личности жертвы, свидетельские подтверждения поддающихся проверке фактов, но ДНК выбило нас из колеи. ОД прошел. Как Ортон связан с тем, над чем вы работаете?"
   Я мог видеть, что делал Руиз. Он торговал. Он отказался бы от информации, чтобы получить информацию. Но до сих пор он не сказал мне ничего, чего бы я уже не знал.
   - Я рассматриваю убийство женщины, - сказал я. "В деле нет прямой связи с Ортоном, но я думаю, что ее ДНК прошла через его лабораторию".
   "В UCI?" - спросил Руиз.
   - Нет, это после того, как он ушел. Его нынешняя лаборатория Orange Nano.
   - Я не понимаю связи.
   "Моя жертва была убита сексуальным хищником. Судя по тому, что я узнал об Ортоне, он тоже один из них.
   "Я не могу сделать такое заявление. Мы никогда не обвиняли его в преступлении".
   - Но ты хотел. Это был окружной прокурор, который не пошел вперед".
   "Не без оснований. ДНК работает в обе стороны. Он обличает и очищает".
   Я вытащил блокнот, чтобы записать эту строчку. Это напугало Руиза.
   "Вы ничего не можете использовать от меня. Я не хочу, чтобы он судился со мной. Не было дела. ДНК подтвердила его.
   - Но у вас была история жертвы.
   "Не имеет значения. ДНК бросила ключ в ход вещей. Сделал дело несостоятельным. Мы не продолжили. Конец истории. Это... вы там наверху работаете в " Таймс "?
   "Я работаю на веб-сайте, который иногда сотрудничает с Times . Насколько вы были удивлены, когда ДНК вернулась, и она не совпала с Уильямом Ортоном?
   "Не для протокола: очень. В протоколе: без комментариев".
   Я положил блокнот на скамейку, чтобы он не воспринял это как угрозу.
   "Есть какие-нибудь теории о ДНК и ее происхождении?" Я попросил.
   - Нет, - сказал Руиз. "Я просто знаю, что это убило дело. Неважно, насколько правдоподобной казалась наша жертва. ДНК другого мужчины на ее теле положила конец этому делу".
   - А как насчет возможности подделки?
   "Я не вижу, где. Я взял образец у Ортона по решению суда. Я доставил его в лабораторию. Ты обвиняешь меня в чем-то?
   "Нисколько. Просто спрашиваю. Также есть второй образец, с которым сравнивали Orton. Было ли какое-то внутреннее расследование по этому поводу?"
   "Не более того, повторив тест и получив тот же результат. Вы говорите об очень чувствительной теме. Вы знаете, что адвокаты по уголовным делам в этом здании суда сделали бы с чем-то подобным? Нас бы засыпали апелляциями по каждому приговору, который когда-либо выносился из этой лаборатории".
   Я кивнул. Это был случай изучить вопрос, но не слишком пристально.
   - Как восприняла жертва, когда вы ей сказали? Я попросил.
   - Она была удивлена больше меня, скажу я вам, - сказал Руиз. "Она настаивала тогда и настаивает до сих пор, что другого мужчины не было. Просто Ортон.
   - Ты когда-нибудь говорил с ним? Взять у него интервью, я имею в виду. Может быть, когда вы взяли его мазок?
   "Не совсем. Мы начали вникать в это, но потом он стал адвокатом, и все. Знаешь, ты был прав насчет этого. Что ты сказал."
   "Что я сказал?"
   "О том, что он тот, кто сбежал. Ублюдок - насильник. Я знаю это. И ДНК этого не меняет. Это тоже не для протокола".
   Руиз встал.
   - Мне нужно вернуться, - сказал он.
   - Еще два коротких вопроса, - сказал я.
   Он жестом пригласил меня идти вперед. Я встал.
   "Адвокат Джейн Доу, кто это был?"
   "Эрве Гаспар - я рекомендовал его ей".
   - Какое настоящее имя Джейн Доу?
   "Вы должны быть в состоянии получить это от своего источника в школе".
   "Хорошо, а как насчет лабораторного отчета по ДНК? Где я могу это получить?"
   "Вы не можете. Все это было уничтожено, когда дело не было возбуждено. Лабораторный отчет, записи. Его арест был снят после того, как его адвокат получил постановление суда".
   "Дерьмо."
   "Ты говоришь мне."
   Руиз повернулся к двери зала суда и сделал несколько шагов, но затем остановился и вернулся ко мне.
   "У тебя есть карта или что-то в этом роде? В случае."
   "Конечно."
   Я расстегнул молнию на своем рюкзаке, вытащил визитку и протянул ему.
   - Звоните в любое время, - сказал я. - И удачи с этим.
   - Спасибо, - сказал он. "Но с этим нам не нужна удача. Он идет вниз".
   Я смотрел, как он вернулся в зал суда, чтобы заняться делами.
  
  
   20
   Когда я включил свой телефон после выхода из здания суда, я получил сообщение от Рэндалла Сакса, главы отдела по связям с общественностью Rexford Corporation. Учитывая, что двухчасовая разница во времени в Индианаполисе сыграла в мою пользу, я позвонил ему, когда ехал вниз. Мое время было раннее, но он был в самом разгаре, и я сказал ему, что мне нужно зайти в Orange Nano и взять интервью у Уильяма Ортона. Я ясно дал понять, что, если он отклонит мою просьбу, мне будет интересно, что они скрывают в Rexford, публичной компании, когда я не могу поговорить с членом правления и ведущим исследователем. Я сказал ему, что буду поблизости от Orange Nano позже в тот же день и хотел бы нанести визит именно тогда.
   Сообщение заключалось в том, что у моего фотографа и у меня было интервью с Ортоном в два часа, которое закончилось резкой остановкой в три. Я немедленно перезвонил Саксу, чтобы подтвердить, и он рассказал мне, кого я должен спросить по прибытии, и напомнил, что собеседование продлится не более часа. Он намекнул, что Ортон был против интервью, но он, Сакс, смог заставить его прозреть.
   "Мы прозрачная компания, - заверил меня Сакс.
   Я поблагодарил его, отключился и сразу же позвонил Эмили Этуотер.
   - Как быстро ты сможешь спуститься сюда? Я попросил. - У нас два часа с Ортоном.
   "Я уезжаю прямо сейчас и должна успеть к тому, чтобы мы разработали сценарий", - сказала она.
   "Ладно, хорошо. Не забудьте камеру. Ты фотограф, а я интервьюер".
   "Не будь мудаком. Я знаю, кем я должен быть".
   "Извиняюсь. Вы получаете что-нибудь от федералов?
   "FTC был хорош. Я расскажу вам об этом, когда буду там.
   "Теперь кто ведет себя как член?"
   "Туш. Ухожу."
   Она отключилась.
   У меня было свободное время, поэтому я пошел на ранний обед в Taco María в Коста-Месе. Пока я ел тако из аррачеры, я думал о том, как лучше всего подойти к Ортону. Я знал, что это может быть единственный раз, когда я смогу получить у него аудиенцию. Будем ли мы с Эмили поддерживать прикрытие истории, о которой мы рассказали Rexford PR, или мы будем противостоять ему?
   Основываясь на том, что я слышал от детектива Руиза, я был почти уверен, что Ортон не сдастся, если столкнется с ним. Вполне вероятно, что прямой подход приведет только к тому, что нам укажут на дверь. Тем не менее, было бы полезно посмотреть, как он отреагирует и, возможно, защитит себя от обвинений, выдвинутых против него, когда он был профессором UCI. Или что он сказал бы, если бы мы спросили, оказались ли ДНК четырех мертвых женщин в центре нашей истории в лаборатории Orange Nano.
   Тако были превосходны, и я закончил за девяносто минут до встречи с Ортоном.
   Пока я шел по парковке, мой телефон зазвонил. Это была Рейчел.
   - Ты только что встал? Я сказал.
   - Нет, я на работе, спасибо, - сказала она.
   - Ну, я думал, ты позвонишь раньше. Вы видели мою записку?
   "Да я видел это. Я просто хотел приступить к работе и начать свой день. Ты в округе Ориндж?
   "Да, я здесь. Я разговаривал с детективом, который вел дело Ортона.
   "Что он сказал?"
   "Не очень, но я думаю, что он хотел поговорить. Он попросил мою карту, а этого обычно не бывает. Так что посмотрим".
   "Что теперь?"
   "Я встречаюсь с Ортоном в два. Это устроил его корпоративный спонсор".
   "Хотел бы я быть там. Я мог бы дать вам хорошее представление о нем.
   "Ну, другой репортер спускается. Трое - это толпа, и я не знаю, как объяснить, кто...
   - Я просто хотел сказать, Джек. Я знаю, что это не моя история или дело".
   - О, ну, ты всегда можешь дать мне сегодня почитать из вторых рук.
   - Мистраль?
   - Или я мог бы прийти к тебе через холм.
   "Нет, мне нравится "Мистраль". Я приду. После работы."
   "Хороший. Тогда увидимся".
   Я сел в машину и долго сидел, размышляя. Хотя чувства и ощущения прошлой ночи были затуманены алкоголем, тем не менее они были для меня прекрасны. Я снова был с Рэйчел, и в мире не было лучшего места. Но это всегда была надежда и боль. Надежда и боль. С ней никогда не было одного без другого, и мне пришлось снова готовиться к тому же циклу. Теперь я был на высоте, но история и законы физики были ясны. То, что идет вверх, всегда идет вниз.
   Я ввела адрес лаборатории в свое GPS-приложение и несколько раз проехала мимо Orange Nano, прежде чем остановиться на бульваре Макартура и воспользоваться мобильным телефоном, чтобы найти и позвонить в офис Эрве Гаспара, адвоката, который представлял интересы Джейн Доу. Я представился репортером, которому нужно поговорить с адвокатом для статьи, которая будет опубликована к концу дня. Большинство адвокатов хотели, чтобы их имена были в СМИ. Это была бесплатная реклама. Как и ожидалось, меня перевели на его сотовый телефон, и я мог сказать, что застал его в ресторане за едой.
   "Это Эрве Гаспар. Что я могу сделать для вас?"
   "Меня зовут Джек МакЭвой. Я репортер FairWarning в Лос-Анджелесе" .
   "Что, черт возьми, такое FairWarning ?"
   "Хороший вопрос. Это новостной сайт о защите прав потребителей. Мы следим за маленьким парнем".
   "Никогда об этом не слышал."
   "Это нормально. Их много, особенно шарлатанов, которых мы регулярно разоблачаем".
   - Какое мне до этого дело?
   Я решил перепрыгнуть через всю раскачку.
   "Г-н. Гаспар, похоже, ты ешь, так что я перейду к делу.
   "Тако Мария, ты когда-нибудь был здесь?"
   - Да, около двадцати минут назад.
   "Действительно?"
   "Действительно. А сейчас у меня в два часа интервью с Уильямом Ортоном. Если бы вы были на моем месте, что бы вы у него спросили?"
   Наступило долгое молчание, прежде чем Гаспар ответил.
   "Я бы спросил его, сколько жизней он загубил. Вы знаете об Ортоне?
   - Я знаю о деле с участием вашего клиента.
   "Как?"
   "Источники. Что вы можете мне сказать об этом?"
   "Ничего такого. Все было улажено, и все подписали соглашения о неразглашении".
   Соглашения о неразглашении, проклятие репортерской жизни.
   "Я думал, что никакого иска не было подано", - сказал я.
   "Не было, потому что мы достигли соглашения".
   "И вы не можете поделиться подробностями этого".
   - Нет, я не могу.
   "Есть ли место, где можно было бы записать это поселение?"
   "Нет."
   - Не могли бы вы назвать мне имя вашего клиента?
   "Не без ее разрешения. Но и она не может с тобой разговаривать.
   - Я это знаю, но ты можешь спросить ее?
   "Я могу, но знаю, что ответ будет отрицательным. Вы будете по этому номеру?
   - Да, это мой сотовый. Послушай, я не собираюсь выставлять ее имя на всеобщее обозрение. Это просто помогло бы мне узнать это. Я беру интервью у Ортона сегодня. Мне трудно говорить с ним об этом, если я даже не знаю имени жертвы.
   - Я понимаю, и я спрошу ее.
   "Спасибо. Возвращаясь к моему первому вопросу. Вы сказали, что спросите, сколько жизней он разрушил. Вы думаете, там было больше, чем просто ваш клиент?
   - Скажем так, дело, которым я занимался, не было отклонением от нормы. И это не для записи. Я вообще не могу говорить ни об этом деле, ни о нем".
   "Ну, если мы не для протокола, что вы думаете об отчете ДНК? Детектив Руиз сказал, что он был очень шокирован этим.
   - Ты говорил с Руизом, да? Да, это был чертовски большой шок".
   - Как Ортон обошёл это?
   - Когда узнаешь, дай мне знать.
   - Вы пытались узнать?
   - Конечно, но я никуда не денусь.
   - Было ли вмешательство?
   "Кто знает?"
   "Может ли кто-то изменить свою ДНК?"
   Гаспар начал смеяться.
   "Этот подходит."
   - Я не имел в виду это как шутку.
   "Ну, скажем так, если бы Ортон изобрел способ изменить свою ДНК, он был бы самым богатым мудаком в Калифорнии, потому что многие люди заплатили бы за это большие деньги. Вы можете начать с Убийцы из Голден Стэйт и продвигаться дальше".
   - Последний вопрос, - сказал я. "Подписанное вами и вашим клиентом соглашение о неразглашении распространяется на записи вашего расследования, или я могу посмотреть, что у вас есть в ваших файлах?"
   Он снова рассмеялся.
   "Хорошая попытка".
   "Что я думал. Мистер Гаспар, я в любом случае был бы признателен, если бы вы сообщили мое имя и номер телефона вашему клиенту. Она может говорить со мной конфиденциально. Я обещаю ей это.
   "Я скажу ей. Но я также сообщу ей, что она рискует нарушить соглашение, если она это сделает.
   "Я понимаю."
   Я отключился и сел в машину, размышляя. До сих пор моя поездка в округ Ориндж не выявила ничего, что могло бы продвинуть иглу или установить какую-либо связь между четырьмя смертями, которые я якобы расследовал, и Уильямом Ортоном или Оранж Нано.
   Мой телефон зазвонил, и это была Эмили.
   "Я только что сошел с 405-го. Где ты?"
   Я дал ей указания, где я припарковался, и она сказала, что будет там через пять минут. Я получил сообщение до того, как она приехала. Это был код города 714 - округ Ориндж.
   Джессика Келли
   Я предположил, что это имя пришло от Гаспара, и он использовал одноразовый телефон, по которому его нельзя было отследить. Это сказало мне несколько вещей. Во-первых, он достаточно беспокоился об Ортоне, чтобы нарушить соглашение о неразглашении, но сделать это таким образом, чтобы обеспечить ему защиту. В нем также говорилось, что он из тех адвокатов, которые используют одноразовые телефоны, и это может быть полезно в будущем.
   Я написала спасибо и добавила, что свяжусь. Ответа не последовало. Я добавил номер в свой список контактов, присвоив ему имя "Глубокая глотка". Я стал репортером из-за Вудворда и Бернштейна, дуэта из Washington Post , которые свергли президента с помощью конфиденциального источника, которому они дали это прозвище.
   Я видел, как машина Эмили остановилась передо мной. Это был маленький внедорожник Jaguar, и он был лучше, чем мой джип. Я выбрался со своим рюкзаком и сел на пассажирское сиденье ее машины. Я проверил свой телефон и увидел, что у нас еще есть время, чтобы убить.
   - Итак, - сказал я. - Расскажите мне о федералах.
   "Я поговорила с парнем, с которым работала над другими историями, - сказала Эмили. "Он работает в Федеральной торговой комиссии, которая раньше контролировала индустрию ДНК, пока она не стала слишком большой, и FTC не передала ее FDA".
   "Что в принципе ничего не делает".
   "В яблочко. Но мой парень все еще может копаться в лицензионных записях и базе данных.
   "А также?"
   "И в основном эти ДНК-лаборатории должны быть лицензированы, но, как вы знаете, после этого нет надзора или принуждения. Тем не менее, FDA должно принимать жалобы, и мой парень сказал мне, что на Ортоне есть флаг".
   - Это записано?
   "Под запись, но не для авторства".
   "Откуда взялся флаг?"
   "Он не мог этого понять, но я предполагаю, что это было от UCI и того, что там произошло".
   Мне это казалось наиболее вероятным.
   - Хорошо, - сказал я. "Что-нибудь еще?"
   - Еще одно, - сказала Эмили. "В лицензии Orange Nano есть поправка, позволяющая обмениваться анонимными данными с другими лицензированными исследовательскими центрами. Таким образом, данные, которые он получает от GT23, могут пройти через лабораторию и Orange Nano и отправиться куда-то еще".
   "Требуется ли какое-либо одобрение для таких сделок?"
   "Не на этот раз. Очевидно, это станет частью правил и положений, с которыми FDA не торопится".
   "Нам нужно выяснить, кому они дают ДНК", - сказал я. "Мы можем спросить Ортона, когда увидим его, но я сомневаюсь, что это что-то даст".
   "Скоро увидим. А как насчет Джейсона Хвана, недовольного бывшего сотрудника материнского корабля? Может быть, он что-то знает и поделится".
   "Может быть. Но он бы сделку снял. Он отправил ДНК в Orange Nano. У него не будет никакого контроля и, вероятно, он не будет знать, куда это пойдет потом. А как насчет твоего парня из FTC?
   "Я попробую его, но FTC умыла руки индустрии ДНК, когда управление взяло на себя FDA. Все, что он сможет получить, будет иметь возраст не менее двух лет или больше".
   - Что ж, попробовать стоит.
   - Я позвоню ему позже. Что вы узнали от копа по делу UCI? она спросила.
   "Я разговаривал с ним в суде, а затем позвонил адвокату, который представлял интересы жертвы UCI".
   "Джейн Доу."
   - Вообще-то это Джессика Келли.
   - Кто тебе это дал?
   - Думаю, Гаспар, адвокат.
   Я объяснил полученный текст.
   - Хорошая штука, - сказала Эмили. - Если она все еще здесь, мы можем ее найти.
   "Она подписала соглашение о неразглашении, так что это может оказаться тупиком. Но это имя поможет нам с Ортоном, если возникнет такая необходимость.
   - О, я думаю, это всплывет. Мы готовы?"
   "Мы."
  
  
   21
   Orange Nano находился в чистом промышленном парке недалеко от Макартура, недалеко от UCI. Это было одноэтажное здание из сборного железобетона без окон и вывески, идентифицирующей его. Парадная дверь вела в маленькую приемную, где мы нашли Эдну Фортунато, женщину, которой, как мне сказали из отдела по связям с общественностью "Рексфорд", она поможет нам добраться до Уильяма Ортона.
   Она провела нас в кабинет, где ждали двое мужчин, один прямо за большим столом, а другой слева от него. Офис был прост: письменный стол, заваленный папками и документами, дипломы в рамках на одной стене, полки с книгами по медицинским исследованиям на другой и, наконец, шестифутовая скульптура в углу, представляющая собой абстрактную двойную спираль из полированной латуни. .
   Человек за стойкой, очевидно, был Ортоном. Ему было около пятидесяти, он был высокого и стройного телосложения. Он встал и легко потянулся через широкий стол, чтобы пожать нам руки. Хотя он якобы искал лекарство от облысения, у него была густая копна каштановых волос, зачесанных назад и закрепленных тяжелым продуктом. Густые, неопрятные брови придавали ему пытливый взгляд исследователя. Он был одет в обязательный белый лабораторный халат - его имя было вышито над нагрудным карманом - и бледно-зеленые халаты.
   Другой мужчина был загадкой. Одетый в строгий костюм, он остался сидеть. Ортон быстро разгадал тайну.
   - Я доктор Ортон, - сказал он. - А это мой адвокат Джайлс Барнетт.
   - Мы прерываем то, что вам двоим нужно закончить? Я попросил.
   - Нет, я попросил Джайлза присоединиться к нам, - сказал Ортон.
   "Почему это?" Я попросил. - Это просто обычное интервью.
   В Ортоне была нервозность, которую я раньше замечал у людей, не привыкших иметь дело напрямую со СМИ. И у него было дополнительное бремя беспокойства по поводу его тайного увольнения из UCI. Похоже, он привел своего адвоката, чтобы удостовериться, что интервью не отклонится от Эмили, и я определенно собирался его взять.
   "Я должен сказать вам с самого начала, что я не хочу этого вторжения", - сказал Ортон. "Я полагаюсь на Rexford Corporation в финансировании моей работы, поэтому я выполняю их требования. Это одна из них. Но, как я уже сказал, мне это не нравится, и мне удобнее, когда присутствует мой адвокат".
   Я посмотрел на Эмили. Было ясно, что наше планирование интервью было напрасным. Джайлз Барнетт теперь явно остановит план медленно увести Ортона по пути к обсуждению его прошлых проблем. У адвоката был тугой воротник и плотное тело нападающего. Взглянув на Эмили, я попытался понять, думает ли она, что нам следует покинуть корабль или идти дальше. Она заговорила прежде, чем я успел принять решение.
   - Можем мы начать с лаборатории? - сказала она Ортону. "Мы хотели сделать несколько фотографий с вами в вашей стихии. Мы могли бы избавиться от этого, а затем взять интервью".
   Она следовала плану: сначала сделать фотографии, потому что интервью должно было привести к конфронтации. Трудно сделать фотографии после того, как вам приказали покинуть помещение.
   - В лабораторию нельзя, - сказал Ортон. "Есть проблемы с загрязнением и строгий протокол. Однако в коридоре есть смотровые окна. Вы можете сделать свои фотографии оттуда".
   - Это сработает, - сказала Эмили.
   "Какая лаборатория?" - сказал Ортон.
   - Э-э, ты расскажи нам, - сказал я. - Какие там лаборатории?
   "У нас есть экстракционная лаборатория, - сказал он. "У нас есть лаборатория ПЦР и лаборатория анализа".
   "ПЦР?" Я попросил.
   - Полимеразная цепная реакция, - сказал Ортон. "Здесь сэмплы усиливаются. Мы можем сделать миллионы копий одной молекулы ДНК за считанные часы".
   - Мне это нравится, - сказала Эмили. "Может быть, несколько кадров с вами, вовлеченными в этот процесс".
   - Очень хорошо, - сказал Ортон.
   Он встал и поманил нас через дверь в коридор, который вел в дальние уголки здания. Эмили отступила назад, так что Ортон был в нескольких футах впереди нас, его лабораторный халат развевался за ним, как плащ. Она фотографировала, пока мы шли.
   Я подошел к Барнетту и попросил у него карточку. Он потянулся за нагрудным платком в нагрудном кармане пиджака и вручил мне визитную карточку с тиснением. Я взглянул на него, прежде чем положить в карман.
   - Я знаю, о чем вы собираетесь спросить, - сказал Барнетт. "Зачем ему адвокат по уголовным делам? Ответ в том, что это только одна из моих специальностей. Я занимаюсь всей юридической работой доктора Ортона. Вот почему я нахожусь здесь."
   - Понял, - сказал я.
   Мы свернули в сорокафутовый коридор с несколькими большими окнами по обеим сторонам. Ортон остановился у первых окон.
   "Вот здесь, слева от меня, PCR", - сказал он. "Справа находится лаборатория анализа STR".
   "СТР?" Я попросил.
   "Анализ коротких тандемных повторов - это оценка конкретных локусов", - сказал он. "Здесь мы охотимся. Где мы ищем общие черты в идентичности, поведении, наследственных признаках".
   - Например, лысеющий? Я попросил.
   "Это, безусловно, один из них", - сказал Ортон. - И один из наших основных пунктов изучения.
   Он указал через окно на устройство, похожее на настольную посудомоечную машину со стойкой с десятками пробирок. Эмили сделала еще одно фото.
   "Откуда берется ДНК для ваших исследований?" Я попросил.
   "Конечно, мы его покупаем, - сказал Ортон.
   "От кого?" Я попросил. - Тебе, должно быть, очень нужно.
   "Наш основной источник - компания GT23. Я уверен, вы слышали об этом".
   Кивнув, я вытащил из заднего кармана блокнот и записал его прямую цитату. Пока я это делал, Эмили продолжала работать фотографом.
   "Доктор. Ортон, я знаю, что нам нельзя идти в лабораторию, - сказала она. "Но не могли бы вы войти и как-то повзаимодействовать с тем, что вы там видите, чтобы я мог сделать несколько снимков?"
   Ортон взглянул на Барнетта в поисках одобрения, и адвокат кивнул.
   - Я могу это сделать, - сказал Ортон.
   - И я не вижу никого в лабораториях, - добавила Эмили. "Разве у вас нет сотрудников, которые помогают с вашими исследованиями?"
   - Конечно, знаю, - сказал Ортон с раздражением в голосе. "Они предпочли не фотографироваться, поэтому у них выходной".
   - Сейчас сорок минут, - услужливо добавил Барнетт.
   Ортон использовал ключ, чтобы открыть дверь лаборатории STR. Он попал в ловушку, где вытяжной вентилятор взревел, а затем заглох. Он использовал ключ, чтобы открыть следующую дверь и войти в лабораторию.
   Эмили подошла к стеклу и проследила за Ортоном через объектив своей камеры. Барнетт воспользовался моментом, чтобы подойти ко мне.
   "Что ты здесь делаешь?" он спросил.
   "Извините меня?" Я ответил.
   "Я хочу знать, что стоит за этой шарадой".
   "Я делаю историю. Речь идет о ДНК, о том, как ее использовать и защищать, и о том, кто находится на переднем крае науки".
   "Это фигня. Зачем ты здесь на самом деле?
   - Послушайте, я пришел сюда не для того, чтобы с вами разговаривать. Если доктор Ортон хочет меня в чем-то обвинить, пусть делает это. Позови его сюда, и мы все поговорим об этом.
   - Нет, пока я не узнаю...
   Прежде чем он успел закончить, его прервал рев вентилятора в ловушке для людей. Мы оба повернулись и увидели выходящего Ортона. На его лице было написано беспокойство, так как он либо слышал противостояние, либо видел острую дискуссию через окно лаборатории.
   "Есть проблема?" он спросил.
   - Да, - сказал я, прежде чем Барнетт успел ответить. - Ваш адвокат не хочет, чтобы я брал у вас интервью.
   "Нет, пока я не узнаю, о чем на самом деле интервью", - сказал Барнетт.
   Внезапно я понял, что план тонкой подготовки провалился. Это было сейчас или никогда.
   - Я хочу узнать о Джессике Келли, - сказал я. "Я хочу знать, как вы исправили ДНК".
   Ортон пристально посмотрел на меня.
   - Кто дал тебе это имя? - спросил Барнетт.
   - Источник, от которого я не откажусь, - сказал я.
   - Я хочу, чтобы вы оба убрались отсюда, - сказал Ортон. "Прямо сейчас."
   Эмили направила камеру на меня и Ортона и начала стрелять.
   "Никаких картинок!" - закричал Барнетт. - Убери это прямо сейчас !
   Его голос был настолько напряженным от гнева, что я подумал, что он может броситься на Эмили. Я скользнула в пространство между ними и попыталась спасти ситуацию, которую невозможно было исправить. Через плечо Барнетта я увидел Ортона, указывающего на дверь, через которую мы вышли из офиса.
   - Убирайся отсюда, - сказал он, повышая голос с каждым словом. "Убирайся!"
   Я знал, что ни Ортон, ни его адвокат не ответят на мои вопросы, но я хотел, чтобы они были записаны.
   - Как ты это сделал? Я попросил. - Чья это была ДНК?
   Ортон не ответил. Он держал руку поднятой и указывал на дверь. Барнетт начал подталкивать меня к этому.
   - Что здесь происходит на самом деле? Я крикнул. - Расскажите мне о грязной четверке, доктор Ортон.
   Барнет толкнул меня сильнее, и я ударилась спиной о дверь. Но я видел, что воздействие моих слов сильнее ударило по Ортону. Грязная четверка зарегистрировалась у него, и на мгновение я увидела, как с меня сползла видимость гнева. За этим стоял... трепет? Страх? Страх? Там что-то было.
   Барнетт вытолкнул меня в коридор, и мне пришлось повернуться, чтобы сохранить равновесие.
   "Джек!" Эмили заплакала.
   - Не трогай меня, блядь, Барнетт, - сказал я.
   "Тогда идите к черту отсюда", - сказал адвокат.
   Я почувствовал руку Эмили на моем плече, когда она прошла мимо меня.
   - Джек, давай, - сказала она. "Мы должны идти."
   - Ты слышал ее, - сказал Барнетт. "Пора идти."
   Я последовал за Эмили по коридору в том направлении, откуда мы пришли. Адвокат последовал за нами, чтобы убедиться, что мы продолжаем идти.
   - И я могу сказать тебе кое-что прямо сейчас, - сказал он. "Если вы напечатаете хоть одно слово о докторе Ортоне или одну фотографию, мы засудим вас и ваш веб-сайт до банкротства. Вы это понимаете? Мы будем владеть тобой".
   Через двадцать секунд мы уже садились в машину Эмили и хлопали дверьми. Барнетт стоял у главного входа в здание и смотрел. Я видел, как он смотрел на передний номерной знак машины Эмили. Как только мы вошли, он повернулся и исчез внутри.
   - Господи Иисусе, Джек! - закричала Эмили.
   Ее руки дрожали, когда она нажимала кнопку запуска двигателя.
   - Знаю, знаю, - сказал я. "Я взорвал его".
   - Я не об этом, - сказала она. - Ты ничего не взорвал, потому что они, блядь, знали, зачем мы идем. У нас никогда ничего не получалось. Они выгнали оттуда всех, а потом начали фальшивое шоу собак и пони. Они пытались извлечь информацию, а не дать ее".
   "Ну, у нас кое-что есть. Ты видел его лицо, когда я сказал " грязная четверка "?
   "Нет, я был слишком занят, пытаясь не попасть в стену".
   "Ну, это ударило его. Думаю, его напугало то, что мы об этом знаем".
   - Но что мы знаем на самом деле?
   Я покачал головой. Это был хороший вопрос. У меня был другой.
   - Откуда они узнали, зачем мы там? Я настроил это через корпоративный PR".
   - Кто-то, с кем мы говорили.
   Эмили выехала из промышленной зоны и направилась к моему джипу.
   "Нет, я сказал. "Ни за что. Двое парней, с которыми я разговаривал сегодня, детектив и адвокат, ненавидят Ортона до глубины души. И один из них дал мне имя. Не делай этого, а потом повернись и предупреди Ортона, зачем мы идем.
   - Ну, они знали, - настаивала Эмили.
   - А что насчет твоего парня из FTC?
   "Я не знаю. Я этого не вижу. Я ничего не говорил о том, что мы придем сюда.
   "Может быть, он просто предупредил их, сказал репортер, который что-то принюхивался. Затем Ортон получает приказ от корпорации в Индианаполисе впустить меня. Он зовет своего сторожевого пса-адвоката и ждет нас.
   - Если это был он, я узнаю. Тогда я сожгу его задницу на костре".
   Напряжение от конфронтации сменилось облегчением теперь, когда мы были в машине и вдали от Orange Nano. Я невольно начал смеяться.
   - Это было безумием, - сказал я. - Я на мгновение подумал, что адвокат собирается пойти за тобой.
   Эмили замотала головой и улыбнулась, сама сбросив напряжение.
   "Я тоже думала, что он такой", - сказала она. - Но это было мило с твоей стороны, Джек, встать между нами.
   "Было бы очень плохо, если бы что-то из того, что я сказал, вызвало на вас нападение", - сказал я.
   Мимо нас пронеслась патрульная машина города Ирвайн, ее фары мигали, но сирена не включалась.
   - Думаешь, это для нас? - спросила Эмили.
   "Кто знает?" Я сказал. "Может быть."
  
   22
   Майрон Левин нахмурился и сказал нам, что ему нужно отвлечь нас от этой истории.
   "Какая?" Я сказал. "Почему?"
   Мы сидели в конференц-зале - Эмили, Майрон и я - после того, как мы с Эмили долго и по отдельности возвращались в Лос-Анджелес. Мы только что провели тридцать минут, анализируя события в округе Ориндж.
   - Потому что на самом деле это не история, - сказал Мирон. - И я не могу позволить, чтобы ты так долго безрезультатно гонялся за чем-то.
   - Мы получим результаты, - пообещал я.
   - Не в связи с тем, что произошло сегодня, - сказал Мирон. - Ортон и его адвокат были готовы принять вас и перекрыли весь этот проспект. Куда вы пойдете оттуда?"
   - Мы продолжаем настаивать, - сказал я. "Четыре смерти связаны. Я знаю, что они есть. Вы бы видели лицо Ортона, когда я сказал " грязная четверка". Там что-то есть. Нам просто нужно немного больше времени, чтобы собрать все воедино".
   - Смотри, - сказал Мирон. "Я знаю, что есть дым, а где дым, там и огонь. Но сейчас мы не можем видеть сквозь дым и заходим в тупик. Я позволил вам двоим поработать с этим, но мне нужно, чтобы вы вернулись к своим битам, сочиняя истории. Я никогда не был уверен, что это история FairWarning ".
   - Конечно, - настаивал я. "Этот парень внизу имеет какое-то отношение к этим смертям. Я знаю это. Я чувствую это. И мы обязаны...
   "Мы обязаны нашим читателям и нашей миссии - отчетности по защите прав потребителей", - сказал Мирон. "Вы всегда можете заявить о своих подозрениях и о том, что вы нашли, в полицию, и это позаботится о любых других обязательствах, которые, по вашему мнению, у вас есть".
   - Они мне не поверят, - сказал я. - Они думают, что это сделал я.
   "Никогда не вернется твоя ДНК", - сказал Мирон. - Тогда поговори с ними. А пока вернитесь к своим станциям, обновите списки историй и давайте утром встретимся по отдельности, чтобы определить последовательность".
   - Черт возьми, - сказал я. "А что, если Эмили вернется к своему ритму, а я останусь на Ортоне? Тогда у вас нет половины персонала для этого.
   "Можно бросить меня под автобус, придурок", - сказала Эмили.
   Я развел руками.
   - Это моя история, - сказал я. "Какая альтернатива? Ты останешься на нем, а я вернусь в такт? Этого не происходит".
   - И твой сценарий тоже, - сказал Мирон. - Вы оба снова на битах. Рассказы с утра. Мне нужно идти звонить".
   Майрон встал и вышел из конференц-зала, оставив нас с Эмили смотреть друг на друга через стол.
   "Это было действительно не круто", - сказала она.
   - Я знаю, - сказал я. - Я думаю, мы были близки.
   - Нет, я говорю о том, что ты меня бросил. Я поддерживаю эту историю, а ты облажался с этим адвокатом.
   - Слушай, я признаю, что напортачил с адвокатом и Ортоном, но ты сам сказал, что это никуда не денется. И, вероятно, это ваш контакт в Федеральной торговой комиссии предупредил его. Но то, что ты поддерживаешь историю, это чушь собачья. У нас обоих были ходы в игре, и мы продвигали ее вперед".
   "Что бы ни. Думаю, сейчас это не имеет значения".
   Она встала и вышла из комнаты.
   - Черт, - сказал я.
   Я задумался на несколько мгновений, а затем вытащил свой телефон и написал текст контакту, которого я назвал Глубокая глотка.
   Я не знаю, кто вы, но если у вас есть что-то еще, что может мне помочь, сейчас самое время. Меня просто вытащили из истории из-за отсутствия прогресса. Ортон был неудачником. Он ждал и был готов. На самом деле никакой истории нет. Мне нужна ваша помощь. Я знаю, что там происходит какое-то дерьмо, и Ортон - ключ к успеху. Пожалуйста, ответь.
   Я прочитал это дважды и подумал, не звучало ли это так, будто я ною. Наконец, я вырезал последние два слова и отправил его. Затем я встал и вернулся в свою кабинку, по пути пройдя мимо кабинки Эмили. Я чувствовал себя плохо из-за того, что я сказал, и из-за того, как все закончилось с ней в конференц-зале.
   Сидя за столом, я открыл свой ноутбук и зашел в несколько папок с историями, над которыми работал до того, как Мэттсон и Сакаи впервые появились в моей квартире. На первом месте была история "Король мошенников", которая уже была написана и сдана, но еще не опубликована, потому что у меня не было времени сесть с Майроном и просмотреть его правку. Это было бы первоочередной задачей. После этого я посмотрел на свой список будущего, но ничего не взволновало меня после недавней погони за адреналином.
   Затем я посмотрел на мой последующий файл. Он содержал истории, которые уже были опубликованы, но я знал, что должен вернуться, чтобы посмотреть, не изменилось ли что-нибудь - исправили ли компании или государственные учреждения проблемы, на которые обратили внимание мои истории. Хотя любой репортер FairWarning мог написать интересующую его статью в любой отрасли, мне неофициально дали толчок автомобильной промышленности. Для этого я опубликовал несколько материалов о проблемах с внезапным ускорением, неисправных микросхемах электронного управления, опасных бензобаках и некачественных деталях, от интегральных сборок, переданных на аутсорсинг, до нерегулируемых иностранных производителей. США были обществом, основанным на автомобилях, и эти истории сильно ударили и привлекли внимание. Они были опубликованы в нескольких газетах, и я надел пиджак и галстук, чтобы появиться на шоу Today , а также на CNN, Fox и нескольких местных новостных каналах, включая Лос-Анджелес, Детройт и Бостон, причем FairWarning постоянно получал признание. По общему правилу, если вы написали негативную историю о японском автопроизводителе, вас показывали по телевидению в Детройте.
   Я знал, что теперь я могу использовать любую из этих историй и, вероятно, получить солидную статью, в которой ничего не изменилось. Это может понравиться Майрону и поможет мне отвлечься от истории с ДНК.
   В ящике стола у меня был физический файл со всей документацией и контактной информацией, которую я накопил, первоначально сообщая об историях автомобильной промышленности. Теперь я вытащил его и сунул в свой рюкзак, чтобы освежить мысли, принимая утренний кофе.
   Но я был сделан в течение дня. Я не мог просто перейти от незаконченной истории Кристины Портреро и Уильяма Ортона к чему-то совершенно другому и скучному. Мне нужно было время, и теперь я собирался взять его.
   Но меня все еще беспокоило то, как все прошло с Эмили. Я застегнул рюкзак, встал и пошел по проходу к ее кабинке.
   - Эй, - сказал я.
   "Эй, что?" - коротко ответила она.
   "Я сделал неверный шаг туда. Я не должен был бросать тебя под автобус, ясно? Если что-то случится, мы оба вместе. Я только что отправил сообщение моему источнику в Глубокой глотке и сказал ему, что история в ярости, и ему нужно разобраться. Посмотрим. Наверное, я звучал как плаксивый придурок".
   "Вероятно."
   Но она подняла глаза и улыбнулась мне, сказав это. Я улыбнулась в ответ.
   - Что ж, спасибо, что так снисходительно отозвался о моих недостатках.
   "В любой момент. Так..."
   Она повернула экран, чтобы я мог его видеть.
   "Смотри что я получил."
   На ее экране было что-то похожее на документ с печатью Федеральной торговой комиссии.
   "Что это?" Я попросил.
   "Ну, я отправила своему парню из Федеральной торговой комиссии электронное письмо с вопросом, не сообщил ли он Ортону", - сказала она. "Я преувеличил и сказал, что если бы он это сделал, то чуть не убил меня".
   "А также?"
   "И он это отрицал. Он даже звонил мне, чтобы отрицать это. А потом он прислал мне это как своего рода жест доброй воли. Это последний список лабораторий, которым Orange Nano передала Федеральной торговой комиссии США, которым она передала ДНК. Этому почти три года, но его, возможно, стоит проверить - я имею в виду, если бы мы все еще были в этой истории".
   Поскольку это была фотография документа, текст был мелким и его было трудно прочитать под моим углом.
   - Ну что, сразу что-нибудь выскочит? Я попросил.
   - Не совсем, - сказала Эмили. "Тогда было всего пять компаний, и все они были зарегистрированы в Федеральной торговой комиссии. Мне нужно получить их профили, чтобы получить имена, местоположения и тому подобное".
   - И когда ты собираешься это сделать?
   "Скоро."
   Она взглянула поверх своей кабинки в сторону капсулы Майрона. Мы могли видеть только его макушку, но дуга его наушников пересекала его волосы. Он разговаривал по телефону, и все было ясно. Эмили поправила себя.
   - Сейчас, - сказала она.
   "Могу ли я помочь?" Я попросил. - Я собирался уйти, но могу остаться.
   - Нет, это будет слишком очевидно. Ваш ход. Я сделаю это из дома.
   Я позвоню, если что-нибудь случится".
   Я поколебался, прежде чем уйти. Мне не нравилось, что мяч находится на ее площадке. Эмили прочитала меня.
   - Обещаю позвонить тебе, хорошо? она сказала. - И ты позвонишь мне, если Глубокая глотка появится.
   - Это сделка, - сказал я.
  
   23
   Я пришел к Мистралю рано и схватил тот же табурет, на котором сидел накануне вечером. Я положил свой рюкзак на стул рядом со мной, чтобы сохранить его для Рэйчел, и после обмена бонсуарами с Элль я заказал Stella, решив пойти с более низким октановым числом этой ночью. Я положил телефон на стойку и увидел, что только что получил пару сообщений от Deep Throat. Я открыл их и нашел два вложения. Один был помечен как "ДНК", а другой - как "Транскрипт".
   Я открыл первую и увидел, что мой секретный источник прислал фотографии страниц документа. Я быстро определил, что это был отчет об анализе ДНК четырехлетней давности из судебно-медицинской лаборатории департамента шерифа округа Ориндж, в котором не было обнаружено совпадений между образцом ДНК Уильяма Ортона и ДНК, взятой у Джессики Келли. Я просмотрел отчет и понял, что мне понадобится генетик, чтобы перевести гистограмму, проценты и сокращения. Но итог был ясен: образец слюны, взятый с сосков жертвы после нападения, не принадлежал Уильяму Ортону.
   Приложение, пришедшее ко второму тексту, представляло собой расшифровку очень короткого интервью с Ортоном, проведенного детективом Дигоберто Руисом. Он состоял из пяти страниц, и снова приложение состояло из фотографий бумажных страниц.
   Я переслал оба вложения себе по электронной почте, затем достал свой ноутбук, чтобы загрузить их и просмотреть на большом экране. Мистраль не предлагал своим клиентам услугу Wi-Fi, поэтому мне пришлось использовать свой мобильный телефон в качестве точки доступа. Пока ждал пока все загрузится и подключится думал об отправителе смс. Я попросил у Руиса отчет о ДНК, а не у адвоката Эрве Гаспара. Я изменил свои подозрения насчет Глубокой Глотки и теперь думал, что это полицейский детектив. Конечно, Гаспар мог заполучить отчет о ДНК и расшифровку интервью в ходе подготовки иска против Ортона, но тот факт, что вложения были фотографиями документов, привел меня в сторону Руиса. Отправка фотографий вместо сканов или реальных документов давала ему дополнительную меру защиты от того, чтобы быть идентифицированным как мой источник, если когда-либо будет проведено внутреннее расследование. Офисные сканеры и копировальные аппараты хранили цифровые воспоминания.
   Мой вывод был еще более запутанным, когда я, наконец, смог открыть стенограмму интервью на своем ноутбуке. Я заметил, что в документе было несколько коротких редакций, и смог определить из контекста, что имя жертвы было удалено. Это озадачивало, так как Глубокая Глотка уже сообщила мне имя жертвы. Неужели он забыл?
   Отложив вопрос в сторону, я прочитал все интервью. По сути, это были пять страниц отрицания Ортона. Он не нападал на жертву, он не знал жертву за пределами одного класса, который у него был с ней, и он не был с жертвой. Когда Руиз начал подробно рассказывать ему о рассматриваемой ночи, Ортон отключился и попросил адвоката. На этом стенограмма закончилась.
   Я закрыл свой компьютер и убрал его. Я думал о стенограмме. Помимо редакций, были также разделы ответов Ортона, выделенные желтым цветом. Желая продолжить цифровой разговор с Deep Throat, я использовал это как повод снова написать ему и спросить, что означают основные моменты. Его ответ пришел быстро, но показал, что Глубокая Глотка не так заинтересована в разговоре, как я.
   Проверяемые факты
   Это все, что он сказал, но этого было достаточно, чтобы еще больше убедить меня в том, что моим источником был детектив Руиз. Поддающиеся проверке факты - термин детектива. Допрос подозреваемого в совершении преступления организован так, чтобы получить ответы, которые можно подтвердить или опровергнуть с помощью свидетелей, видео, цифровых следов, триангуляции мобильных телефонов, систем GPS-навигации и других средств. Это интервью ничем не отличалось, и кто-то - предположительно Руис - подчеркнул слова Ортона, которые можно было подтвердить или опровергнуть.
   Конечно, я не получил последующих отчетов по этим поддающимся проверке фактам, поэтому стенограмма интервью только заинтриговала меня. Я хотел большего. Доказал ли Руиз или опроверг заявление Ортона о том, что в ночь нападения на Джессику Келли он был совершенно в другом месте? Доказал ли он или опроверг свое заявление о том, что он стал жертвой клеветнической кампании в UCI, организованной другим профессором, который был мстительным из-за спора о сроках пребывания в должности?
   Я собирался написать еще одно сообщение Глубокой глотке, говоря, что мне нужно больше информации, когда Рэйчел скользнула на табуретку рядом со мной, а не на ту, которую я припрятал в своем рюкзаке.
   "Это что?" - спросила она вместо приветствия.
   "Я получаю сообщения от кого-то, кто, как я думаю, является полицейским по делу Ортона", - сказал я. "Я разговаривал с ним сегодня, и он ничего мне не сказал. Но потом я начал получать эти советы. Это стенограмма короткого интервью, которое он дал Ортону до того, как стал адвокатом. Он все отрицал, но записал кое-что, что они могли проверить. Я собирался написать и спросить, сделал ли он это".
   "Транскрипт? Это похоже на адвоката.
   "Ну, может быть. Я также разговаривал с адвокатом потерпевшего. Он сказал, что он и его клиент не могут говорить из-за соглашения о неразглашении. Но я думаю, что это полицейский. Он также прислал отчет об анализе ДНК, который оправдал Ортона. Я не знаю, было бы это у кого-нибудь, кроме Руиса".
   "У прокурора, который закрыл дело, вероятно, она была. И он или она могли передать его адвокату потерпевшего".
   "Истинный. Может быть, мне просто стоит прямо спросить Глубокого Глотка, кто он такой.
   " Глубокая глотка. Милый."
   Я перевел взгляд с телефона на Рэйчел.
   - Кстати, привет, - сказал я.
   - Привет, - ответила она.
   Начало встречи с обсуждения моего источника затмило тот факт, что мы провели ночь вместе - и снова проведем эту ночь, если намерения не изменятся. Я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она приняла поцелуй и не подала никаких признаков дрожи в Силе.
   "Итак, ты снова был здесь или тебе пришлось идти через гору?" Я попросил.
   "Я был здесь, как раз закрывал вчерашнюю сделку. Я рассчитал время, чтобы встретиться с тобой.
   "Поздравляем! Или нет?"
   "Я знаю, что ныл вчера. Я напивался. И это было не единственное, что я сказал неправильно".
   Был тремор .
   "Действительно?" Я сказал. - Что еще?
   Рэйчел спасло от немедленного ответа появление Элль, фальшиво-французской барменши.
   - Бонсуар, - сказала она. "Хотели бы вы выпить?"
   "Мартини Ketel One прямо вверх", - сказала она. "S'il vous plaît".
   "Бьен Сур. Подойдет".
   Эль подошла к барной стойке, чтобы приготовить коктейль.
   - Этот акцент ужасен, - сказала Рэйчел.
   - Ты говорил это вчера, - сказал я. - Собачью шерсть, а?
   "Почему бы и нет? Сегодня подписал нового клиента. Я могу отпраздновать".
   - Так что еще ты вчера сказал не так?
   "О ничего. Неважно."
   - Нет, я хочу знать.
   - Я не хотел этого говорить. Ничего не читайте в этом".
   Накануне ночью эта женщина прошептала мне четыре слова в темноте спальни, которые потрясли мой мир. Я все еще люблю тебя. И я вернул их не раздумывая. Теперь я должен был задаться вопросом, пыталась ли она вернуть их обратно.
   Элль подошла и поставила напиток Рэйчел на салфетку. Бокал с мартини был наполнен до краев, и она поставила его слишком далеко от Рэйчел на барную стойку, чтобы она могла наклониться и сделать глоток, прежде чем попытаться поднять его. Что угодно, только не устойчивая, как камень, рука расплескала бы его при движении. Тогда я понял, что Элль слышала, что Рэйчел сказала о ее акценте, и это была расплата бармена. Эль отступила, подмигнув мне, чего Рэйчел не заметила. Мужчина занял табурет посреди бара, и Элль подошла к нему со своим дурным акцентом.
   Когда поступил звонок, экран моего мобильного загорелся. Я увидел, что это Эмили Этуотер.
   - Я лучше возьму это, - сказал я.
   - Конечно, - сказала Рэйчел. "Твоя девушка?"
   "Мой коллега."
   "Возьми это."
   Одним уверенным движением Рэйчел подняла свой стакан, поднесла его через стойку к губам и сделала глоток. Я никогда не видел разлива капель.
   "Я выхожу на улицу, чтобы слышать".
   "Я буду здесь."
   Я схватил телефон с барной стойки и подключился.
   - Эмили, подожди.
   Я достал из рюкзака блокнот, затем прошел через бар и вышел из парадной двери, где музыка не мешала разговору.
   - Хорошо, - сказал я. - Ты что-то получил?
   - Возможно, - сказала она.
   "Скажи-ка."
   "Итак, во-первых, вы помните, что всему, что есть у FTC, уже более двух лет. Еще до поглощения FDA?
   "Верно."
   "Итак, до перехода к FDA существует запись о том, что Orange Nano продавал код ДНК и биологические образцы пяти другим лабораториям. Три выглядят как разовые транзакции, а двое других были постоянными клиентами, поэтому я думаю, что мы можем предположить, что бизнес продолжается".
   "Хорошо. Кто были эти два постоянных клиента?"
   "Во-первых, я думаю, мы должны придерживаться четких границ. Эти сделки проводила Orange Nano, а не Orton в частности. Да, это его лаборатория, но у него есть сотрудники, и они совершали эти сделки. Его имени нет ни в одном документе, который я просматривал".
   "Хорошо. Так ты не видел ничего подозрительного?
   "Подозрительный? Не совсем. Скорее любопытно. Рядом два постоянных клиента - Лос-Анджелес и Вентура. Остальные были немного дальше".
   - Какой из них вам интересен?
   "Лаборатория Лос-Анджелеса".
   Я услышал шорох бумаги.
   "В этом мне пришлись по трем вещам, - сказала Эмили. "Во-первых, я нашел его в Google, и это не коммерческий адрес. Это резиденция. Точнее, в Глендейле. Я думаю, у этого парня есть лаборатория в гараже или что-то в этом роде".
   - Ладно, это немного странно, - сказал я. "Что-то еще?"
   "Компания зарегистрирована в FTC как Dodger DNA Services, и я думаю, что владельцем является специалист по ДНК из судебно-медицинской лаборатории полиции Лос-Анджелеса. Я погуглил его, и его имя всплыло в прошлогоднем материале LA Times о судебном процессе по делу об убийстве, где он свидетельствовал о совпадении ДНК, взятой из пистолета, с подсудимым".
   - Так какие у него побочные дела?
   "В заявлении о миссии FTC говорится..."
   Снова шелест бумаги. Я ждал.
   - Вот оно, - сказала Эмили. "Испытание применения ДНК в криминалистике". Вот и все."
   - Ладно, это не так уж подозрительно, - сказал я. "Это дело его жизни. Вероятно, он пытается изобрести инструмент или что-то еще, что облегчит его работу и принесет ему миллион долларов".
   "Может быть. Пока вы не доберетесь до моего третьего пункта любопытства.
   "Который?"
   "Он купил женскую ДНК только у Orange Nano".
   "Хорошо, да. Как зовут этого парня?
   "Маршалл Хаммонд".
   "Позвольте мне записать это".
   Я произносила имя вслух и записывала его, держа телефон на сгибе шеи. Эмили подтвердила.
   "Нам нужно выяснить его биографию", - сказал я.
   "Я пыталась, но ничего не вышло", - сказала Эмили. "Я подумал, что вы могли бы попробовать некоторые из ваших старых источников в полиции Лос-Анджелеса, посмотреть, сможете ли вы получить на него взятку".
   "Да, не проблема. Я сделаю несколько звонков. Ты все еще в офисе?
   - Нет, я пошел домой. Я не хотел, чтобы Мирон увидел это на моем столе.
   "Верно."
   - Ты получил что-нибудь от "Глубокой глотки"?
   "Да. Он прислал мне стенограмму интервью с Ортоном и отчет ДНК, который его оправдал. Я думаю, что "Глубокая глотка" - это детектив Руис".
   - Я бы хотел прочитать это интервью.
   - Я пришлю его, когда мы сойдем.
   "Где ты?"
   "Встреча с другом за выпивкой".
   "Хорошо до завтра."
   "Давай еще раз пробежимся по Майрону со всем этим хламом. Посмотрим, сможем ли мы получить еще пару дней".
   "Я там."
   - Хорошо, тогда увидимся.
   Я вернулся в бар и увидел, что Рэйчел допила свой напиток. Я соскользнул обратно на табурет.
   - Готов к другому? Я попросил.
   "Нет, я хочу, чтобы мой ум был о себе сегодня вечером. Заканчивай свое и пойдем к тебе.
   "Ага? Как насчет ужина?
   - Мы можем заказать.
  
  
   Шрайк
  
  
   24
   Он подождал, пока стемнеет.
   Он любил тишину Теслы. Машина была похожа на него. Он двигался быстро и незаметно. Никто не слышал, как он пришел. Он подъехал к тротуару в квартале от дома на Капистрано и вышел, бесшумно закрыв за собой дверь. Он натянул капюшон черной нейлоновой куртки на голову. Он уже носил прозрачную пластиковую маску, которая искажала черты его лица, чтобы лучше защитить себя от опознания, если поблизости окажется камера, которая засняла его. В наши дни у всех дома были камеры с датчиками движения. Это усложняло его работу.
   Он осторожно двинулся по улице, оставаясь в тени и вне кругов освещения, созданных уличными фонарями. У него была маленькая черная спортивная сумка, которую он держал плотно прижатой к телу и под мышкой. Наконец он добрался до бокового двора целевого дома и проскользнул на его задний двор через незапертую калитку.
   В доме было темно, но овальный бассейн был освещен - скорее всего, по таймеру - и отбрасывал мерцающий свет на дом через ряд раздвижных стеклянных дверей. Не было штор. Он проверил каждый из ползунков и обнаружил, что они заблокированы. Затем он использовал небольшую монтировку из вещевого ящика на дне центральной двери, чтобы поднять ее и убрать с рельсов. Он осторожно поднял его и положил на бетонную поверхность патио. Это создало легкий хлопающий звук. Он оставался неподвижным, присев на корточки рядом с дверью и ожидая, не вызовет ли это беспокойство тревогу или не насторожит ли кого-нибудь.
   Свет не загорался. Гостиную никто не проверял. Он встал, открыл дверь по шероховатой бетонной поверхности и вошел в дом.
   Никого не было дома. Обыск дома по комнатам показал, что в трех спальнях никто не спал. Считая возможным, что он действительно разбудил кого-то, щелкнув ползунок, и что они где-то прячутся, отправил его через дом на более тщательный обыск, который снова не выявил обитателей, прячущихся или иных.
   Но второй поиск привел его к гаражу, который, как он обнаружил, был превращен в лабораторию. Он понял, что то, что он нашел здесь, было лабораторной поддержкой Dirty4. Он принялся за работу, изучая оборудование и тетради, оставленные на рабочем столе, а также данные, отмеченные на висящих досках и в календаре.
   Был и настольный компьютер. Когда он нажал пробел, то узнал, что он защищен отпечатком большого пальца.
   Он полез в свою сумку за рулоном прозрачной клейкой ленты, который хранил среди инструментов и креплений. Выйдя из гаража, он прошел через комнату с телевизором и нашел туалетную комнату - ближайшую к лаборатории ванную комнату. Он включил свет и оторвал от рулона два трехдюймовых отрезка скотча. Он положил одну на столешницу раковины липкой стороной вверх, а вторую осторожно и легко приложил к верхней части пластиковой ручки смыва унитаза. Подняв ленту, он посмотрел на нее под косым углом. Он снял отпечаток. Он мог сказать, что он был достаточно большим, чтобы быть большим пальцем.
   Он наложил ленту поверх другого сегмента, зафиксировав отпечаток между пластиком. Затем он вернулся в лабораторию и сел за компьютер. Он снял резиновую перчатку и намотал пластик с захваченным отпечатком на свой большой палец. Он нажал ее на квадратик для чтения на рабочем столе, и экран компьютера активировался. Он был в.
   Он снова надел перчатку и начал просматривать файлы на рабочем столе. Он понятия не имел, где находится домовладелец, но в компьютере было много информации, которую он мог просмотреть и попытаться понять. Его изучение продолжалось несколько часов и закончилось только после рассвета, когда он услышал, как на подъездной дорожке по другую сторону ворот гаража въехала машина.
   Он был насторожен, но не удосужился спрятаться. Он быстро подготовился к домовладельцу, затем выключил свет в лаборатории и стал ждать.
   Вскоре он услышал шаги в доме, а затем лязг связок ключей, падающих на стол или прилавок. Он заметил этот звук, подумав, что ему могут понадобиться эти ключи и машина, припаркованная снаружи. Ему очень не хотелось расставаться с Теслой, но, возможно, он не рискнул бы вернуться к ней через окрестности при дневном свете. Он не собирался быть в доме после рассвета, и теперь быстрый побег мог быть лучшим побегом.
   В лаборатории загорелся верхний свет, и мужчина сделал пять шагов в комнату, прежде чем остановился, заметив незваного гостя, сидящего за лабораторным столом.
   - Кто ты, черт возьми? он сказал. "Что ты хочешь?"
   Сидящий мужчина указал на него.
   - Ты тот, кто называет себя Молотом, не так ли? он спросил.
   - Послушайте меня, - сказал Хаммонд. "Я работаю в полиции Лос-Анджелеса, и я не знаю, как ты сюда попал, но тебе нужно убираться к черту прямо сейчас".
   Хаммонд вытащил из кармана сотовый телефон.
   - Я звоню в полицию, - сказал он.
   "Вы знаете, и они будут знать все о вашем небольшом побочном бизнесе по продаже женских данных в даркнете", - сказал злоумышленник. "Особые женские данные. Ты же не хочешь этого?
   Хаммонд положил телефон обратно в карман.
   "Кто ты?" - снова спросил он.
   "Вы прислали мне электронное письмо", - сказал злоумышленник. "Архаичный способ общения. Это было справедливое предупреждение о репортере из FairWarning. Джек МакЭвой?
   Лицо Хаммонда начало бледнеть, когда он понял свое положение.
   - Ты Шрайк, - сказал он.
   - Да, и нам нужно поговорить, - сказал злоумышленник. - Я хочу, чтобы ты села вон на тот стул.
   Он указал на стул, приготовленный для Хаммонда. Это был деревянный стул, который он снял с края стола на кухне. Он выбрал его, потому что у него были подлокотники, к которым он прикрепил стяжки, каждая с очень широкой петлей.
   Хаммонд не двигался.
   - Пожалуйста, - сказал злоумышленник. - Я больше не буду тебя спрашивать.
   Хаммонд осторожно подошел к стулу и сел.
   "Проденьте руки в пластиковые петли, а затем туго затяните язычки вокруг запястий", - сказал злоумышленник.
   - Я не собираюсь этого делать, - сказал Хаммонд. "Хотите поговорить, мы можем поговорить - здесь я на вашей стороне. Мы отправили вам это письмо, чтобы предупредить вас. В качестве предупреждения. Но я не собираюсь связывать себя в собственном доме".
   Шрайк улыбнулся сопротивлению Хаммонда и заговорил таким тоном, который предполагал, что Хаммонд немного надоедает.
   "Ты сделаешь это, или я пойду туда и сломаю тебе шею, как ветку", - сказал он.
   Хаммонд посмотрел на него, моргнул, а затем начал просовывать левую руку в петлю на кресле.
   "Теперь затяните язычок покрепче".
   Хаммонд затянул петлю вокруг своего запястья, даже не попросив его затянуть ее потуже.
   - Теперь другой.
   Хаммонд просунул правую руку в петлю.
   "Как мне затянуть это? Я не могу до него добраться".
   "Наклонись и используй зубы".
   Хаммонд сделал, как ему сказали, а затем посмотрел на своего похитителя. Он взмахнул руками, показывая, что надежно прикован к подлокотникам кресла.
   - Хорошо, что теперь?
   - Думаешь, я связал бы тебя, если бы хотел причинить тебе вред?
   - Я не знаю, что бы ты сделал.
   "Подумай об этом. Если бы я хотел причинить тебе боль, это было бы уже сделано. Но теперь мы можем спокойно поговорить".
   "Мне совсем некомфортно".
   "Ну я. Итак, теперь мы можем поговорить".
   "Говорить о чем?"
   "Электронное письмо, которое вы отправили об этом репортере, - как вы узнали, что нужно отправить его мне?"
   "Вот в чем дело. Вот почему тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я не знаю, кто ты. У нас есть только адрес электронной почты, который вы использовали при регистрации на сайте. Вот и все. Никак не узнать, кто ты, так что...
   Он пожал руками пластмассовые крепления.
   "- совершенно не нужен. Действительно. Я серьезно."
   Шрайк долго смотрел на него, затем встал и подошел к принтеру, стоявшему на столе в углу. Он вытащил стопку документов из лотка принтера. Всю ночь он печатал заинтересовавшие его вещи на лабораторном компьютере.
   Он вернулся на свое место и положил стопку на колени.
   - Вы упускаете суть, - сказал он, не отрываясь от документов. "Как вы пришли к решению отправить мне электронное письмо?"
   - Что ж, - сказал Хаммонд. "Ты был единственным, кто скачал тех, кто умер".
   "В Dirty4".
   - Да, на площадке.
   "Это проблема. Ваш сайт обещает полную анонимность, но теперь вы говорите, что идентифицировали меня через мои действия на сайте. Это разочаровывает".
   "Нет, подожди, мы тебя не опознали. Вот что я говорю. Прямо сейчас я не могу назвать тебе твое имя, чтобы спасти свою жизнь. Мы искали кого-нибудь, кто скачал подробности об убитых шлюхах. Был только один клиент. Ты. Мы отправили письмо добросовестно. Чтобы предупредить вас, потому что по вашему следу идет репортер. Вот и все."
   Шрайк кивнул, словно принимая объяснение. Он заметил, что Хаммонд оживлялся по мере того, как рос его страх, и это было проблемой, потому что его запястья натирали пластиковые крепления, и это оставляло следы.
   - Мне любопытно кое-что, - сказал он разговорчиво.
   "Какая?" - спросил Хаммонд.
   "Ваша операция великолепна. Как вы можете взять образцы DRD4 и связать их с удостоверением личности каждой женщины? Я понимаю почти все остальное, кроме этого - и в этом вся прелесть".
   Хаммонд согласно кивнул.
   "Ну, это собственность, но я скажу вам. Мы полностью владеем базой данных GT23, только они об этом не знают. Мы вошли внутрь. Полный доступ".
   "Как?"
   "На самом деле мы зашифровали образец ДНК троянским вирусом и отправили его, как это делают все остальные. Оказавшись внутри, образец превратился в код, и он активировался, и мы оказались в их мейнфрейме. Полный бэкдор-доступ к их данным. Я второстепенный покупатель их ДНК. Я покупаю его, изолирую нужные нам носители DRD4 и сопоставляю серийный номер, который есть на каждом образце, с сукой из плоти и крови, которую мы затем размещаем на сайте".
   "Это гениально".
   - Мы так думаем.
   - Кстати, кто такие "мы"?
   Хаммонд колебался, но всего секунду.
   - У меня есть партнер. Я ДНК, а он цифровой. Он ведет сайт. Я даю ему то, что ему нужно. Мы делим поступающие деньги".
   "Звучит как идеальное партнерство. Как его зовут?"
   - Э-э, он не хочет...
   - Роджер Фогель, верно?
   - Откуда ты знаешь это имя?
   - Я многое знаю, потому что пробыл здесь всю ночь. Ваши записи не зашифрованы. Ваша компьютерная безопасность - это шутка".
   Хаммонд не ответил.
   "Итак, где я могу найти Роджера Фогеля, чтобы узнать у него подробности вашей операции?"
   "Я не знаю. Он как бы приходит и уходит. Он частный парень, и мы как бы ведем отдельные жизни. Когда-то мы были соседями по комнате. В колледже. Но с тех пор мы редко видимся лично. На самом деле, я даже не знаю, где живет этот парень".
   Шрайк кивнул. Отказ Хаммонда отказаться от своего партнера был замечательным, но вряд ли проблемой. За ночь он прочитал многочисленные удаленные электронные письма, которые все еще хранились в памяти рабочего стола. Представившись Хаммондом, он затем отправил Фогелю сообщение о назначении встречи на более позднее время. Фогель ответил и согласился.
   Пришло время покончить с этим. Он встал и пошел к Хаммонду. Он увидел, как руки его пленника напряглись и уперлись в оковы на его запястьях.
   Шрайк поднял руку, чтобы успокоить его, когда он приблизился.
   - Просто расслабься, - сказал он. "Не о чем беспокоиться. Уже нет."
   Он шел позади Хаммонда, задаваясь вопросом, насколько все будет по-другому. На самом деле он никогда не делал этого с мужчиной. Он быстро наклонился и обхватил своими мощными руками голову и шею Хаммонда, его левая рука обхватила его рот и закрыла его, чтобы не было шума.
   Приглушенные крики Хаммонда "Нет!" умер в его руке, и вскоре произошел глубокий хруст костей, хрящей и мышц, скручивающихся до предела. Последний вздох Хаммонда горячо прошел сквозь его пальцы.
  
  
   Джек
  
   25
   Я встал рано, но остался в постели, наблюдая, как спит Рэйчел, не желая ее беспокоить. Я снял свой ноутбук с прикроватной тумбочки и проверил электронную почту, найдя единственную заметку от Эмили Этуотер. Оно было отправлено поздно ночью, где меня спрашивали, где документы "Глубокой глотки", которые я обещал отправить после нашего звонка. Затем она предположила, что я намеренно сдерживал их.
   Я быстро написал ответное электронное письмо с извинениями за задержку и загрузил документы для прикрепления. Сначала я быстро прочел каждое из них, чтобы их содержание было свежим в моей памяти, когда Эмили позвонит позже, чтобы обсудить их. Просматривая отчет о ДНК из лаборатории шерифа округа Ориндж, я увидел знакомое имя.
   "Ебена мать!"
   Рэйчел пошевелилась и открыла глаза. Я вскочил с кровати и пошел к своему рюкзаку, чтобы достать блокнот, который я использовал прошлой ночью во время разговора с Эмили. Я вернулся с ним к кровати и быстро открыл его на странице, где я написал имя. Это был матч.
   Маршалл Хаммонд
   - Что такое, Джек? - спросила Рэйчел.
   - Это Элвис в коробке, - сказал я.
   "Какая?"
   "Старая газетная фраза. Это означает вещь, орехи, фото, которое все хотят. Только это не фото. Это имя".
   "Ты не понимаешь смысла".
   "Посмотри на это."
   Я повернул экран ноутбука, чтобы она могла его видеть.
   - Это отчет о ДНК из офиса шерифа округа Ориндж, который оправдал Ортона в деле об изнасиловании. Помнишь, Deep Throat прислал его мне? А теперь посмотри сюда, где написано имя специалиста по ДНК, который сравнил ДНК Ортона с образцом, взятым у жертвы.
   "Хорошо. М. Хаммонд. Что это значит?"
   - Маршалл Хаммонд сейчас работает здесь, в криминалистической лаборатории полиции Лос-Анджелеса, и живет в Глендейле. Мой партнер по этой истории пробежался по второстепенным лабораториям, которые купили ДНК у лаборатории Ортона. И этот парень, Хаммонд, один из них. И поймите, он покупает только женскую ДНК".
   - Я не уверен, что следую за тобой. Мне нужен мой кофе.
   "Нет, послушай, это большое. Этот парень, Хаммонд, проверил Ортона, сказал, что ДНК не совпадает. Теперь, четыре года спустя, он сотрудничает с ним. В документах Федеральной торговой комиссии он говорит, что изучает применение ДНК в криминалистике, но покупает только женскую ДНК у Ортона. Почему только женщина, если он изучает судебную экспертизу? Понимаете? Эмили и я уже нацелились на этого парня, и теперь я узнал, что он был билетом Ортона на свободу. Это не случайно".
   Я снова встал с кровати и начал одеваться.
   "Чем ты планируешь заняться?" - спросила Рэйчел.
   "Я собираюсь пойти к нему домой и в его так называемую лабораторию и проверить это", - сказал я.
   - Ты не должен делать это в одиночку, Джек.
   "Я не буду. Я позвоню Эмили.
   "Нет, возьми меня. Я хочу пойти."
   Я посмотрел на нее.
   "Эм-м-м..."
   - Я могу помочь тебе прочесть об этом парне, если он там.
   Я знал, что она может. Но включение ее непосредственно в историю не понравилось бы Эмили Этуотер. Или Мирон Левин.
   - Пошли, Джек, - сказала Рэйчел. "Мы делали это раньше".
   Я кивнул.
   - Тогда одевайся, - сказал я. "Давайте поймаем этого парня до того, как он пойдет на работу. Мы можем выпить кофе после".
  
   26
   Сорок минут спустя мы были на улице, которую Хаммонд внес в Федеральную торговую комиссию как место расположения своей лаборатории. Это была жилая улица, как определила Эмили Этуотер по картам Google.
   - Давай сначала проедем, - сказал я. "Немного разберитесь с местностью".
   Мы проехали мимо неприметного двухэтажного дома с гаражом на две машины и внедорожником BMW, припаркованным на подъездной дорожке.
   "Немного странно, что BMW нет в гараже", - сказала Рэйчел.
   - По крайней мере, это означает, что кто-то, вероятно, дома, - сказал я.
   "Подожди, Джек, я думаю, что входная дверь была открыта".
   - Может быть, он собирается уйти. Поворачиваться."
   Я воспользовался подъездной дорожкой соседа, чтобы совершить маневр, а затем поехал обратно к дому Хаммонда. Я въехал на подъездную дорожку позади BMW. Это была репортерская уловка. Хаммонду будет трудно прыгнуть в машину и уйти, когда я задам ему трудные вопросы.
   Мы вышли, и я увидел, как Рэйчел положила руку на передний капот БМВ, когда она проезжала мимо.
   - Еще тепло, - сказала она.
   Мы подошли к входной двери, которая была частично скрыта от улицы небольшим крыльцом с лиственными растениями в горшках, стоявшими на страже по обеим сторонам входного портала.
   Наблюдение Рейчел быстро подтвердилось. Дверь была открыта на фут. В прихожей за ней было темно.
   На дверной раме была подсвеченная кнопка дверного звонка. Я подошел и толкнул ее, и громкий одинокий гонг эхом разнесся по дому. Мы ждали, но никто не пришел. Рэйчел натянула рукав на руку и осторожно приоткрыла дверь. Затем она пересекла дорогу позади меня, когда она изменила угол обзора дома. Прямо перед нами была небольшая входная зона со стеной и арочными входами в коридоры слева и справа.
   "Привет?" Я громко позвал. "Г-н. Хаммонд? Кто-нибудь дома?"
   - Что-то не так, - прошептала Рэйчел.
   "Откуда вы знаете?"
   "Я чувствую это."
   Я снова позвонил в дверь, на этот раз неоднократно нажимая на нее, но прозвучал только одинокий гонг. Я снова посмотрел на Рэйчел.
   "Что мы делаем?" Я попросил.
   - Мы идем, - сказала Рэйчел. "Что-то не так. Двигатель прогрет, дверь открыта, никто не отвечает".
   - Да, но мы не копы. Мы должны вызвать полицию".
   "Меня это устраивает, если ты хочешь так сыграть. Но попрощайся со своей историей, если копы закроют это место.
   Я кивнул. Хорошая точка зрения. Я остановился, громко крича в дом еще раз.
   Никто не ответил, никто не пришел.
   - Что-то не так, - повторила Рэйчел. "Нам нужно это проверить. Может быть, кому-то нужна помощь".
   Эта последняя часть была сказана для моей выгоды, давая мне оправдание, которое я мог использовать позже, если что-то пойдет не так, как только мы войдем.
   - Хорошо, - сказал я. "Прокладывай путь".
   Она прошла мимо меня, прежде чем я закончил говорить.
   - Руки в карманы, - сказала она.
   "Какая?" Я попросил.
   "Никаких отпечатков".
   "Понятно."
   Я последовал за ней в коридор направо. Он вел в гостиную, обставленную в современном стиле, с гравюрой Уорхола с изображением Volkswagen Beetle над камином, защищенным отдельно стоящей стеклянной панелью. На столе между тёмно-бордовым диваном и двумя одинаковыми стульями лежала толстая книга под названием "Большая коллекция ". Не было никаких признаков беспокойства или чего-то неладного. Это было похоже на комнату, которая никогда не использовалась.
   - Мы в том доме? - спросила Рэйчел.
   - Да, я проверил адрес, - сказал я. "Почему?"
   "Полиция Лос-Анджелеса должна платить своим специалистам по ДНК намного больше, чем я думал".
   "Кроме того, покупка ДНК у Orange Nano не может быть дешевой".
   Затем мы прошли через современную кухню с островной стойкой, которая отделяла пространство от большого зала с телевизором, выходившего на бассейн. Казалось, все в порядке. К холодильнику магнитом прикрепляли цветную фотографию, напечатанную на дешевой копировальной бумаге, на которой была изображена обнаженная женщина с кляпом во рту.
   "Отличное искусство холодильника", - сказал я.
   - Нам нужно проверить наверху, - сказала Рэйчел.
   Мы нашли лестницу, вернувшись по своим следам и спустившись по другому коридору. Наверху было три спальни, но использовалась только одна - кровать была не заправлена, а рядом валялась куча грязного белья. Быстрый осмотр этих комнат не выявил ни людей, ни признаков опасности.
   Мы вернулись вниз по лестнице. В этом конце коридора были две закрытые двери. Рэйчел открыла их рукой с закрытым рукавом. Первый был в прачечной. Здесь пусто. Второй был в гараже, и там мы нашли лабораторию Хаммонда.
   И где мы нашли Хаммонда, висящего на петле, сделанной из оранжевого сетевого шнура.
   - Черт, - сказал я.
   - Ничего не трогай, - сказала Рэйчел.
   "Руки в карманах. Я понял."
   "Хороший."
   Но я вытащил одну руку из его кармана с мобильным телефоном. Я поднял клавиатуру и набрал 9-1-1.
   "Что делаешь?" - спросила Рэйчел.
   - Звоню, - сказал я.
   "Нет, не сейчас."
   "Что ты имеешь в виду? Нам нужно вызвать полицию".
   - Просто придержите лошадей на минутку. Посмотрим, что у нас здесь есть".
   "У нас на перекладине висит мертвый парень".
   "Я знаю я знаю."
   Она больше ничего не предложила, подойдя ближе к телу. Под телом стоял опрокинутый на бок деревянный стул, который, как я предположил, принадлежал Маршаллу Хаммонду.
   Тело было подвешено совершенно неподвижно перед Рейчел.
   "Запишите это", - сказала она.
   Я перешел из приложения телефона на своем мобильном телефоне в приложение камеры и начал запись.
   - Запись, - сказал я. "Идти."
   Она сделала один полный круг вокруг тела, прежде чем заговорить.
   - Я предполагаю, что машина у входа - его, - сказала она. - Значит, мы должны предположить, что он куда-то ушел, пришел домой, а потом просто пришел сюда и перекинул этот удлинитель через балку".
   В гараже был открытый потолок, где наверху были поперечные доски для хранения вещей. Центральная опорная балка использовалась как виселица Хаммонда.
   Тело было подвешено примерно в двух футах над бетонным полом гаражной лаборатории. Рэйчел продолжала медленно двигаться вокруг него, не касаясь его.
   "Ногти не повреждены", - сказала она.
   - Почему? Я попросил.
   "Второстепенные мысли. Часто люди меняют свое мнение в последнюю секунду и цепляются за петлю. Они ломают ногти".
   "Понятно. Думаю, я знал это".
   "Но есть небольшое натирание на обоих запястьях. Я думаю, что он был связан либо во время смерти, либо незадолго до этого".
   Она огляделась и увидела картонный дозатор с резиновыми перчатками, которые, скорее всего, использовал Хаммонд во время обработки ДНК. Она надела одну перчатку, а затем этой рукой поправила стул, опрокинутый во время повешения. Она встала на него, чтобы поближе рассмотреть петлю и шею мертвеца. Она долго изучала его, прежде чем сказать мне надеть перчатки из дозатора.
   - А почему?
   - Потому что я хочу, чтобы ты стабилизировал стул.
   "Почему?"
   - Просто сделай это, Джек.
   Я кладу телефон на стол и надеваю перчатки. Я вернулся к креслу и крепко держал его, пока Рэйчел вставала на подлокотники, чтобы увидеть сверху петлю и узел за головой мертвеца.
   "Это не работает", - сказала она.
   - Хочешь, я поищу лестницу? Я попросил.
   - Нет, я не об этом. Я думаю, что у него сломана шея, и это действительно не работает".
   "Что значит не работает? Я думал, вот что бывает, когда вешаешься".
   "Нет, не часто с самоубийством через повешение".
   Она положила руку без перчатки мне на макушку, чтобы не упасть, и слезла с подлокотников кресла. Она сошла со стула, перевернула его на бок и поставила так, как было, когда мы вошли в гараж.
   "Чтобы сломать шею, нужна большая капля. Большинство повешенных самоубийц в основном умирают от удушения. Это была повешенная казнь в те времена, когда можно было получить сломанную шею. Потому что вы падаете через люк, падаете с десяти или пятнадцати футов, а затем удар ломает шею, вызывая мгновенную смерть. Вы когда-нибудь слышали фразу "Построй мою виселицу высоко " ? Я думаю, это была книга или фильм или что-то в этом роде. Кто бы это ни сказал, он хотел поскорее покончить с этим".
   Я поднял руку, указывая на мертвеца.
   - Ладно, тогда как он сломал шею?
   "Ну, в том-то и дело. Я думаю, он сначала умер, а потом вот так повесил трубку, чтобы это выглядело как самоубийство".
   "Значит, кто-то сломал ему шею, а затем поднял..."
   Тогда меня осенило: кто-то сломал себе шею, как четыре жертвы AOD.
   - О, чувак, - сказал я. "Что здесь происходит?"
   "Я не знаю, но в этой лаборатории должно быть что-то, что помогает объяснять вещи. Осмотреться. Мы должны спешить."
   Мы искали, но ничего не нашли. Был настольный компьютер, но он был защищен отпечатком пальца. Не было ни жестких файлов, ни лабораторных книг. Две белые доски, закрепленные на стенах, были стерты. Стало совершенно ясно, что тот, кто повесил Хаммонда на стропилах - если мертвец был Хаммондом - позаботился о том, чтобы все, что лаборант делал с женской ДНК, которую он купил у Orange Nano, также было стерто дочиста.
   Там был холодильник со стойками для пробирок, предположительно с образцами ДНК. Я вытащил одну трубку из паза и прочитал надпись на ленте над резиновым уплотнителем вверху.
   "Это от GT23", - сказал я. - Говорит это прямо здесь, в трубке.
   - Неудивительно, - сказала Рэйчел.
   - Здесь больше ничего нет, - сказал я. "Просто мёртвый парень и всё".
   "Нам еще нужно проверить остальную часть дома", - сказала Рэйчел.
   "У нас нет времени. Мы должны выбраться отсюда. Тот, кто это сделал, вероятно, всю ночь искал это место. Все, что здесь было, исчезло, и, вероятно, моя история тоже".
   - Дело больше не в твоей истории, Джек. Это больше, чем ваша история. Проверьте принтер".
   Она указала мне за спину. Я повернулся и пошел к принтеру в углу. Поднос был пуст.
   - Здесь ничего, - сказал я.
   "Мы можем распечатать последнее задание", - сказала Рэйчел.
   Она подошла и посмотрела на принтер. Все еще в одной перчатке, она нажала кнопку меню на экране управления принтером.
   - Малоизвестный факт, - сказала она. "Почти все современные принтеры печатают из памяти. Вы отправляете задание со своего компьютера, оно помещается в буферную память принтера, а затем начинается печать. Это означает, что последнее задание находится в памяти до тех пор, пока не появится новое задание".
   Она щелкнула вкладку "Параметры устройства" и выбрала опцию "Печать памяти". Машина сразу же начала гудеть и вскоре печатала страницы.
   Мы оба стояли и смотрели. Последняя работа была большой. Многие страницы скользили в лоток.
   "Вопрос в том, кто это напечатал, - сказала Рэйчел. - Этот парень или его убийца?
   Наконец печать остановилась. В лотке было не меньше пятидесяти страниц. Я не сделал ни малейшего движения, чтобы схватить стопку.
   "Что случилось?" - спросила Рэйчел. "Возьмите распечатки".
   "Нет, мне нужно, чтобы вы взяли их", - сказал я.
   "О чем ты говоришь?"
   "Я репортер. Я не могу просто прийти в дом к какому-то мертвецу и взять распечатки с его компьютера. Но ты можешь. Вам не нужно жить по тем же стандартам, что и я".
   "В любом случае это преступное деяние, и это важнее вашей журналистской этики".
   "Может быть. Но, тем не менее, вы можете взять страницы и отдать их мне в качестве источника. Тогда я смогу использовать их - украденные или нет - в рассказе".
   "Вы имеете в виду, как мы делали раньше, и это стоило мне моей работы?"
   "Послушай, ты можешь просто взять страницы, и мы поговорим об этом позже? Я хочу либо позвонить в полицию, либо убираться отсюда".
   "Хорошо, хорошо, но это подкупает меня в деле".
   Она вытащила из лотка толстую пачку документов.
   - Это не дело, - сказал я. "Это история".
   "Я же говорила вам, теперь это нечто большее", - сказала она. - И я полностью в деле.
   "Отлично. Разделить или заявить об этом?"
   - Твоя машина стоит там по меньшей мере полчаса. Скорее всего, это видел сосед, а если нет, то наверняка в каждом доме есть камеры. Слишком рискованно. Я говорю, что мы обезопасим документы и вызовем их.
   - И мы им все расскажем?
   "Мы не знаем всего. Это будет полиция Бербанка, а не Лос-Анджелеса, так что они не будут связывать факты с другими убийствами. Не сначала. Я думаю, вы рассказали свою первоначальную легенду об исследовании защиты данных ДНК и сказали, что последовали за прыгающим мячом к этому парню и этой лаборатории, и вот вы здесь".
   "А что насчет тебя?"
   "Я твоя девушка, и я просто пришла покататься".
   "Действительно? Моя девушка?
   - Мы можем обсудить это и позже. Нам нужно найти место, чтобы спрятать распечатки. Если они хорошие, они обыщут твою машину.
   "Ты шутишь."
   - Я бы сделал это, если бы это был мой выбор.
   - Да, но ты лучше всех. У меня так много файлов и другого хлама в багажнике моего джипа, что они не узнают, что это такое, если посмотрят".
   "Одевают."
   Она протянула мне стопку документов.
   "Тогда, как ваш источник, - сказала она, - я официально передаю это вам".
   Я взял стопку.
   - Спасибо, источник, - сказал я.
   "Но это значит, что они мои, и я хочу их вернуть", - сказала она.
  
   27
   Спрятав распечатки среди бумажных обломков, которые занимали заднее сиденье моего джипа, я набрал 9-1-1 со своего мобильного и сообщил об обнаружении тела в полицию Бербанка. Через десять минут подъехала патрульная машина, а за ней и скорая помощь. Я оставил Рэйчел в джипе и вышел. Показав свое водительское удостоверение и пропуск для прессы офицеру по имени Кеньон, я заверил его, что RA и его скорая помощь не нужны.
   "Они откликаются на все призывы к смерти", - сказал Кеньон. "На всякий случай. Ты заходил в дом?
   - Да, я сказал об этом диспетчеру, - сказал я. "Дверь была открыта, и что-то казалось неправильным. Я позвала, позвонила в дверь, никто не ответил. Поэтому я вошел, огляделся, продолжал звать Хаммонда по имени и в конце концов нашел тело".
   - Кто такой Хаммонд?
   "Маршалл Хаммонд. Он живет здесь. Или жил здесь. Конечно, вы должны опознать тело, но я почти уверен, что это он.
   "А как насчет женщины в джипе? Она вошла?
   "Да."
   - Нам придется поговорить с ней.
   "Я знаю. Она знает."
   - Мы позволим детективам разобраться с этим.
   - Какие детективы?
   "Они также учитывают все случаи смерти".
   - Как долго, по-твоему, мне придется ждать?
   - Они будут здесь в любую минуту. Давайте пробежимся по вашей истории. Почему ты был здесь?
   Я рассказал ему чистую версию: я работал над историей о безопасности образцов ДНК, представленных компаниям, занимающимся генетическим анализом, и это привело меня к желанию поговорить с Маршаллом Хаммондом, потому что он руководил частной лабораторией, а также имел отношение к правоохранительным органам. . Это не было ложью. Просто это не было полным объяснением. Пока я говорил, Кеньон сделал несколько заметок. Я небрежно оглянулся на джип, чтобы посмотреть, видит ли Рэйчел, как я с ним разговариваю. Рэйчел опустила глаза, как будто что-то читала.
   На место происшествия прибыла полицейская машина без опознавательных знаков, из которой вышли двое мужчин в костюмах. Детективы. Они коротко переговорили друг с другом, а затем один направился к входной двери дома, а другой направился ко мне. Ему было около сорока, белый, с военной выправкой. Он представился как детектив Симпсон, без имени. Он сказал Кеньону, что возьмет это отсюда и подаст документы по звонку до EOW, что, я был почти уверен, означало окончание вахты. Он подождал, пока Кеньон уйдет, прежде чем обратиться ко мне.
   "Джек МакЭвой - почему я знаю это имя?" он спросил.
   - Не уверен, - сказал я. - Раньше я мало что делал в Бербанке.
   "Это придет ко мне. Почему бы нам не начать с того, что вы расскажете мне, что привело вас сюда сегодня, чтобы обнаружить это тело в доме.
   - Я только что рассказал все это офицеру Кеньону.
   - Я знаю, и теперь ты должен мне сказать.
   Я рассказывал ему точно такую же историю, но Симпсон часто прерывал рассказ, чтобы задать подробные вопросы о том, что я делал и что видел. Я полагал, что справился с этим хорошо, но была причина, по которой он был детективом, а Кеньон - патрульным офицером. Симпсон знал, о чем спрашивать, и вскоре я обнаружил, что лгу полиции. Нехорошо для репортера - да и вообще для кого бы то ни было.
   - Ты что-нибудь взял из дома? он спросил.
   - Нет, зачем мне это? Я сказал.
   "Кому ты рассказываешь. В этой истории, над которой, как вы говорите, вы работаете, вы не замечали каких-либо нарушений, связанных с Маршаллом Хаммондом?
   "Не думаю, что мне нужно раскрывать все подробности этой истории, но я хочу сотрудничать. Так что я скажу вам, что ответ нет. Я очень мало знал о Хаммонде, кроме того, что он был второстепенным покупателем образцов ДНК и данных, и это сделало его интересным для меня".
   Я указал на дом.
   "Я имею в виду, что этот парень держал ДНК-лабораторию в своем гараже", - сказал я. "Это было довольно любопытно для меня".
   Симпсон делал то, что делают все хорошие детективы: он задавал свои вопросы нелинейно, так что разговор был бессвязным и казался бессвязным. Но на самом деле он пытался помешать мне расслабиться. Он хотел посмотреть, могу ли я оступиться или противоречить себе в своих ответах.
   - А как насчет твоего бокового? он спросил.
   "Побочный элемент"? Я сказал.
   "Женщина в твоей машине. Что она здесь делает?
   - Ну, она частный детектив, иногда помогает мне в работе. Она также вроде как моя девушка".
   "Вроде, как бы, что-то вроде?"
   - Ну, знаешь, я... в чем-то не уверен, но там ничего нет...
   - Что ты взял из дома?
   - Я же сказал тебе, ничего. Мы нашли тело, а потом я позвонил в полицию. Вот и все."
   "Мы нашли тело? Значит, твоя девушка пошла с тобой с самого начала?
   - Да, я это сказал.
   - Нет, вы указали, что вызвали ее после того, как нашли тело.
   "Если я это сделал, то ошибся. Мы вошли вместе.
   - Хорошо, почему бы тебе не остаться здесь, а я поговорю с ней.
   "Отлично. Вперед, продолжать."
   "Не возражаете, если я осмотрюсь в вашей машине?"
   - Нет, давай, если нужно.
   - Итак, вы даете мне разрешение обыскать вашу машину?
   - Ты сказал "оглянись вокруг". Это нормально. Если обыск означает конфискацию, то нет. Мне нужна моя машина, чтобы передвигаться".
   - Почему мы хотим его конфисковать?
   "Я не знаю. Там ничего нет. Вы действительно заставляете меня сожалеть о том, что я позвонил вам, ребята. Ты поступаешь правильно и получаешь это".
   "Что это'?"
   "Третья степень. Я не сделал ничего плохого здесь. Тебя даже дома не было, а ты ведешь себя так, будто я сделал что-то не так.
   - Просто оставайся здесь, пока я поговорю с твоей "вроде" подружкой.
   "Видите, вот что я имею в виду. Твой тон - ерунда".
   "Сэр, когда мы закончим здесь, я объясню, как вы можете пожаловаться в департамент на мой тон".
   "Я не хочу подавать жалобу. Я просто хочу закончить здесь, чтобы вернуться к работе".
   Он оставил меня там, а я стоял на улице и смотрел, как он берет интервью у Рэйчел, вышедшей из джипа. Они были слишком далеко, чтобы я мог услышать разговор и убедиться, что она рассказывает ему ту же историю, что и я. Но мой пульс участился, когда я увидел, что она держит в руке стопку распечаток из лаборатории Хаммонда, разговаривая с Симпсоном. В какой-то момент она даже указала на дом со стопкой, и мне пришлось задуматься, не говорит ли она детективу, где она нашла документы.
   Но разговор между Симпсоном и Рэйчел закончился, когда другой детектив вышел из парадной двери дома и поманил своего напарника к себе. Симпсон оторвался от Рэйчел и шепотом заговорил со своим партнером. Я небрежно подошел к Рэйчел.
   - Какого черта, Рэйчел? Ты собираешься просто отдать им эти вещи?"
   - Нет, но я мог сказать, что вы собирались дать ему разрешение обыскать машину. У меня есть определенные средства защиты для моих клиентов, поэтому я был готов сказать, что это был рабочий материал, который у меня был с собой, а не часть какого-либо поиска, который они могли бы провести. К счастью, он никогда не спрашивал.
   Я не был уверен, что это лучший способ защитить кеш с документами из лаборатории.
   - Нам нужно выбраться отсюда, - сказал я.
   "Ну, мы выясним это прямо сейчас, если сможем", - сказала она.
   Я повернулся и увидел Симпсона, идущего к нам. Я был готов к тому, что он скажет, что теперь дело идет о расследовании убийства, что мой автомобиль будет конфискован, а нас с Рэйчел доставят в участок для дальнейшего допроса.
   Но он этого не сделал.
   "Хорошо, ребята, мы ценим сотрудничество", - сказал Симпсон. "У нас есть ваша контактная информация, и мы свяжемся с вами, если нам понадобится что-то еще".
   - Значит, мы можем идти? Я попросил.
   - Вы можете идти, - сказал Симпсон.
   - Что с телом? - спросила Рэйчел. - Это самоубийство?
   "Похоже, да, - сказал Симпсон. "Мой партнер подтвердил это. Мы ценим, что вы позвонили".
   - Тогда ладно, - сказал я.
   Я повернулся и направился к джипу. Рэйчел тоже.
   "Я помню, кто ты сейчас", - сказал Симпсон.
   Я повернулся к нему.
   "Извините меня?" Я попросил.
   - Я помню, кто ты теперь, - повторил он. "Я читал о Пугале несколько лет назад. Или, может быть, это было одно из тех шоу Dateline . Адская история".
   - Спасибо, - сказал я.
   Мы с Рэйчел сели в джип и уехали.
   - Этот парень не поверил ни одному моему слову, которое я ему сказал, - сказал я.
   "Ну, он может сделать второй выстрел в тебя", - сказала Рэйчел.
   "Что ты имеешь в виду?"
   - Во-первых, его напарник - идиот, расписавшийся в этом как в самоубийстве. Но коронер, вероятно, все исправит, и дело может перерасти в дело об убийстве. Тогда они вернутся к нам".
   Это добавляло страсти к моменту. Я посмотрел вниз и увидел, что у Рейчел распечатки на коленях. Я вспомнил, как оглянулся на нее в джипе, когда у меня брали интервью, и увидел ее опущенные глаза. Она читала.
   - Там есть что-нибудь хорошее? Я попросил.
   - Думаю, да, - сказала Рэйчел. "Думаю, картина проясняется. Но мне нужно продолжать читать. Пойдем возьмем кофе, который ты мне обещал.
  
   28
   Я сидел в конференц-зале с Майроном Левиным и Эмили Этуотер. Через окно в редакцию я мог видеть Рэйчел, сидящую в моей капсуле и ожидающую, когда ее вызовут. Она попросила воспользоваться моим компьютером, поэтому я знал, что она все еще копает, даже когда я пытался вовлечь ее в историю. Я подумал, что будет лучше, если я все объясню Майрону и Эмили до того, как Рейчел придет на собрание.
   "Если вы читали мои книги или знаете что-нибудь обо мне, вы знаете, кто такая Рэйчел", - сказал я. "Она помогла мне в самых важных историях в моей карьере. Она рисковала собой и защищала меня, когда я был в " Бархатном гробу", и это стоило ей работы агентом ФБР".
   "Я думаю, что это также привело к закрытию " Гроба ", - сказал Майрон.
   "Это немного упрощенно, но да, и тогда это тоже случалось", - сказал я. - Она не имела к этому никакого отношения.
   - И ты хочешь привлечь ее к этой истории, - сказала Эмили. "Наша история."
   - Когда ты услышишь, что у нее есть, ты увидишь, что у нас нет выбора, - сказал я. "И помните, это была моя история до того, как она стала нашей ".
   "О, ничего себе, дня не проходит, чтобы ты не бросил это мне в лицо, не так ли?" Эмили ответила.
   - Эмили, - сказал Майрон, пытаясь сохранить спокойствие.
   - Нет, это правда, - сказала она. "Я добился значительных успехов в этой истории, но он хочет взять то, что я принесу, и уйти сам".
   - Нет, не знаю, - настаивал я. "Это все еще наша история. Как я уже сказал, Рэйчел не собирается это писать. Она не является частью авторства. Она источник, Эмили. У нее есть информация о Маршалле Хаммонде, которая нам нужна.
   "Почему мы сами не можем получить его прямо от Маршалла Хаммонда?" - спросила Эмили. "Я имею в виду, у меня сложилось впечатление, что мы на самом деле были репортерами".
   - Мы не можем, потому что он мертв, - сказал я. "Его убили сегодня утром... и мы с Рэйчел нашли тело".
   - Ты, черт возьми, издеваешься надо мной? - сказала Эмили.
   "Какая?" - воскликнул Мирон.
   - Если бы мы пришли к нему чуть раньше, то, наверное, сами столкнулись бы с убийцей, - сказал я.
   - Как похоронить леде, - сказал Мирон. - Почему ты не сказал мне об этом с самого начала?
   "Потому что я говорю вам сейчас, чтобы вы поняли, почему Рэйчел так важна для этого. Позвольте нам рассказать вам, что произошло, а затем она объяснит, что она узнала и где мы находимся.
   - Иди за ней, - сказал Мирон. - Приведите ее.
   Я встал, вышел из комнаты и направился к своей капсуле.
   - Хорошо, Рэйчел, они готовы, - сказал я. "Давай просто войдем и скажем им, что у нас есть".
   - Таков план.
   Она встала и начала собирать бумаги, разложенные на столе. Она несла документы под моим открытым ноутбуком, что указывало на то, что у нее было что-то на экране, которое она собиралась показать нам.
   - Ты что-то нашел? Я попросил.
   "Я многое нашла, - сказала она. "Я просто чувствую, что должен представить это полиции или бюро, а не редактору веб-сайта".
   - Я же говорил тебе, еще нет, - сказал я. "Как только мы опубликуем, вы можете передать это кому угодно".
   Я повернулся и посмотрел на нее, открывая дверь в конференц-зал.
   - Шоу-тайм, - прошептал я.
   Майрон пересел на стул рядом с Эмили с одной стороны стола. Рейчел и я сели напротив них.
   - Это Рэйчел Уоллинг, - сказал я. "Рэйчел, это Майрон Левин и Эмили Этуотер. Итак, давайте начнем с того, что произошло сегодня утром.
   Я начал рассказывать им, как наткнулся на связь между Уильямом Ортоном и Маршаллом Хаммондом, и как мы пошли в дом Хаммонда и нашли его повешенным на перекладине в его гаражной лаборатории.
   - И это самоубийство? - спросил Майрон.
   "Ну, было совершенно ясно, что полиция так думает", - сказал я. - Но Рэйчел думает иначе.
   "У него была сломана шея, - сказала Рэйчел. "Но я прикинул, что его падение было не больше фута. Он не был большим или тяжелым человеком. Я не думаю, что такое падение сломает шею, и, поскольку это повторяющееся обстоятельство в случаях, которые вы здесь рассматриваете, я бы назвал смерть подозрительной, по крайней мере".
   - Вы сообщили об этом в полицию, когда они сказали, что это самоубийство? - спросил Мирон.
   "Нет, я сказал. "Их не интересовало, что мы думаем".
   Я посмотрел на Рейчел. Я хотел перейти от подробностей смерти. Она получила сообщение.
   "Его сломанная шея - не единственная причина для подозрений", - сказала она.
   "Что еще там?" - спросил Мирон.
   "Документы, извлеченные из лаборатории, показывают..."
   "Выздоровел? Что именно это значит?"
   - Я считаю, что убийца провел некоторое время в лаборатории Хаммонда либо до, либо после того, как убил его. Он взломал рабочий стол, на котором хранились записи большей части работы лаборатории. Он распечатал записи. Но память принтера сохранила последние пятьдесят три страницы, которые он распечатал. Я распечатал эти страницы, и это то, что я изучал. Теперь у нас есть большое количество документации из лаборатории".
   - Ты украл его?
   "Я возьму это. Если бы это было воровством, то я бы сказал, что украл это у убийцы. Он был тем, кто напечатал это".
   - Да, но ты не знаешь наверняка, что именно это произошло. Вы не можете этого сделать".
   Я знал, идя на встречу, что это будет место, где этические вопросы столкнутся с потенциально лучшей и самой важной историей в моей карьере.
   - Майрон, тебе нужно знать, что мы узнали из распечатки, - сказал я.
   - Нет, не знаю, - сказал Мирон. "Я не могу позволить своим репортерам украсть документы, независимо от того, насколько они важны для истории".
   - Ваш репортер их не крал, - сказал я. "Я получил их из источника. Ей."
   Я указал на Рейчел.
   - Это не работает, - сказал Мирон.
   "Это сработало для New York Times , когда они опубликовали документы Пентагона", - сказал я. "Это были украденные документы, переданные Times источником".
   - Это были документы Пентагона, - сказал Мирон. "Мы говорим о совершенно другом типе истории".
   - Нет, если ты спросишь меня, - сказал я.
   Я знал, что это был слабый ответ. Я дал ему еще один шанс.
   - Послушайте, мы обязаны сообщить об этом, - сказал я. "Документы показывают, что существует убийца, использующий ДНК для идентификации и захвата жертв. Ничего не подозревающие женщины, которые думали, что их ДНК и личность в безопасности. Такого еще никто не видел, и общественность должна знать".
   Это создало момент молчания, пока Эмили не выручила меня.
   - Я согласна, - сказала она. "Передача документов чистая. Она источник, и нам нужно обнародовать то, что ей известно, даже если она завладела документами... сомнительным образом".
   Я посмотрел на нее и кивнул, хотя слово " неприятный " я бы не употребил.
   - Я пока ни на что не соглашаюсь, - сказал Мирон. "Но давайте послушаем или посмотрим, что у вас есть".
   Я повернулся и кивнул Рейчел.
   - Я даже не все распечатала, - сказала Рэйчел. "Но там много всего. Во-первых, Хаммонд был очень злым человеком. На самом деле он был инцелом. Все знают, что это такое?"
   "Невольно воздерживаюсь от целибата", - сказала Эмили. "Женоненавистники. Настоящие гады".
   Рейчел кивнула.
   "Он был частью сети, и этот гнев и эта ненависть привели его к созданию этого", - сказала Рэйчел.
   Она повернула мой ноутбук лицом к Эмили и Майрону. Она потянулась вокруг экрана, чтобы манипулировать клавиатурой. На экране была красная страница входа.
   Грязный4
   На странице были поля для ввода логина и пароля.
   "Основываясь на том, что я прочитала на страницах, я смогла вычислить ключевые слова Хаммонда", - сказала Рэйчел. "Его онлайн-имя было The Hammer - это было легко - и в качестве пароля я начал вводить ключевые слова из онлайн-глоссария incel в логин. Его пароль был Любиц. "
   "Ты сука?" - спросила Эмили.
   - Нет, Любиц, - сказала Рейчел. "Это имя героя движения инчел. Пилот немецкой авиакомпании, который намеренно разбил самолет, по его словам, был полон шлюх и убийц".
   - Убийцы? - сказал Мирон.
   "То, что инсели называют нормальными мужчинами, которые ведут нормальную сексуальную жизнь. Они ненавидят их почти так же сильно, как ненавидят женщин. Как бы то ни было, внутри движения инцелов существует целый словарный запас, по большей части женоненавистнический, и им торгуют на онлайн-форумах, таких как Dirty4".
   Рэйчел ввела имя пользователя и пароль Хаммонда и вошла на сайт.
   "Мы здесь в темной паутине", - сказала она. "И это сайт только по приглашению, который идентифицирует женщин с определенным генетическим паттерном, называемым DRD4, или грязной четверкой".
   "Что это?" - сказал Мирон. - Что это определяет?
   "Это генетическая последовательность, которая, как считается, связана с привыканием и рискованным поведением", - сказала Рэйчел. "Сексуальная зависимость среди них".
   "Хаммонд покупал у Orange Nano только женскую ДНК, - сказала Эмили. "Должно быть, он выявлял женщин с DRD4 в своей лаборатории. Женщины, которые отправили свою ДНК в GT23, даже не подозревая, что потом ее продадут кому-то вроде него".
   - Вот именно, - сказала Рэйчел.
   - Но разве это не было анонимно? - спросил Мирон.
   - Так и должно было быть, - сказала Рэйчел. "Но как только образцы были идентифицированы как имеющие последовательность DRD4, у него были некоторые средства для отмены анонимности. Он смог идентифицировать женщин и разместить их личности, данные и местонахождение на веб-сайте Dirty4. В некоторых профилях есть номера сотовых, домашние адреса, фотографии - все. Он продавал их своим клиентам, которые могли искать женщин по местонахождению. Если вы один из этих подонков в Далласе, то ищите женщин в Далласе".
   "И что потом?" - спросил Мирон. "Они выходят и находят этих женщин? Я не-"
   - Точно, - сказал я. "Кристина Портреро пожаловалась своей подруге, что встретила в баре какого-то жуткого парня, и он знал о ней то, чего не должен был знать. Она думала, что ее преследуют с помощью цифровых технологий".
   "Dirty4 дала своим участникам преимущество, - сказала Рэйчел. "Женщины, идентифицированные Хаммондом с помощью анализа ДНК, имели генетический состав, который, как считается, связан с беспорядочными половыми связями, а также с употреблением наркотиков, злоупотреблением алкоголем и другим рискованным поведением".
   - Легкие оценки, - сказала Эмили. "Он точно говорил своим клиентам, кто они и где их найти. И один из этих клиентов - убийца".
   - Вот именно, - сказала Рэйчел.
   "И мы думаем, что этот же покупатель убил Хаммонда", - добавил я.
   "Из распечаток следует, что у Хаммонда в этом был партнер", - сказала Рэйчел. "И им как-то стало известно, что женщины, указанные на сайте Dirty4, умирают - их убивают. Думаю, они просмотрели свою базу подписчиков и выяснили, что есть как минимум один, купивший и скачавший данные обо всех умерших женщинах. На данный момент все это предположения, но я думаю, что они предупредили его или сказали, чтобы он остановился".
   - И это то, что убило Хаммонда? - спросил Мирон.
   - Возможно, - сказала Рэйчел.
   "Кто был заказчиком?" - спросил Мирон.
   - Шрайк, - сказала Рэйчел.
   "Какая?" - спросил Мирон.
   "Это темная паутина", - сказала Рэйчел. "Люди используют альтернативные имена, идентификаторы. Если вы собираетесь скачивать имена с такого сайта, вы не указываете свое настоящее имя и не платите кредитной картой. Вы используете псевдоним и торгуете криптовалютой. Клиент, которого они идентифицировали как скачавшего имена всех четырех мертвых женщин, носил псевдоним "Шрайк".
   - Есть идеи, что это значит? - спросил Мирон.
   - Это птица, - сказала Эмили. "Мой отец был птицеводом. Я помню, как он говорил о сорокопутах.
   Рейчел кивнула.
   - Я посмотрела, - сказала она. "Он бесшумно подкрадывается и атакует сзади, хватая клювом шею своей жертвы и злобно щелкая ее. Он считается одним из самых грозных хищников в природе".
   "У всех женщин были сломаны шеи, - сказал Мирон. - А этот парень, Хаммонд.
   - И еще кое-что, - сказала Рэйчел. "Мы думаем, что он мог взломать компьютер Хаммонда или заставить его открыть его перед тем, как его убили. Затем он начал печатать. Мы повторили последнее задание, которое он отправил на принтер. Это был файл, в котором были удостоверения личности всех женщин".
   - Сколько имен? - спросил Мирон.
   - Я не считала, - сказала Рэйчел. - Но похоже, что сто или около того. - Вы проверили, есть ли в распечатке четыре жертвы, о которых мы знаем? Я попросил.
   "Да, но их там нет", - сказала Рэйчел. "Их могли убрать, когда было установлено, что они мертвы".
   - Значит, он убивает Хаммонда и что ему сойдет с рук? - спросил Майрон. - Сотня имен потенциальных жертв?
   Это вызвало долгую паузу в обсуждении.
   "Зачем ему печатать имена, если он уже клиент и может получить доступ к тем же именам через сайт?" - спросил Майрон.
   "Я думаю, он, вероятно, предвидит, что сайт закроют", - сказала Рэйчел. "Он может знать о Джеке и Эмили или думать, что правоохранительные органы приближаются".
   "Это заставляет задуматься", - сказала Эмили. "Мы не можем сидеть сложа руки и подвергать риску этих женщин. Мы должны опубликовать".
   - У нас еще нет всей истории, - сказал я.
   - Неважно, - сказала Рэйчел. "Вы, люди, пишите свою историю, а я отнесу ее в бюро".
   "Нет, я сказал. - Я же говорил тебе, что должен...
   - И я согласилась, - сказала Рэйчел. - Но это было до того, как я увидел то, что было на распечатках. Я должен пойти в бюро, а бюро должно обратиться в полицию. У этого убийцы есть все имена. Они должны быть защищены. Мы не можем ждать".
   - Она права, - сказал Мирон.
   - Это работает, Джек, - сказала Эмили. "Мы можем сказать, что ФБР ведет расследование, придать этой истории немедленную достоверность. ФБР помогает нам пройти мимо.
   Я понял, что все трое были правы, и что я только что довольно плохо отделался, поставив эту историю выше безопасности десятков женщин. Я видел разочарование в глазах Рэйчел и Эмили.
   - Хорошо, - сказал я. "Но две вещи. Мы ясно даем понять бюро, полиции, любому вовлеченному агентству, что они могут делать то, что им нужно, но никаких пресс-конференций или объявлений до тех пор, пока мы не опубликуем".
   - Как долго это будет? - спросила Рэйчел.
   Я посмотрел на Майрона и назвал первую цифру, которая пришла мне в голову.
   - Сорок восемь часов, - сказал я.
   Рэйчел подумала об этом и кивнула.
   "Я могу попытаться заставить это работать", - сказала она. "На самом деле, им, вероятно, потребуется столько времени, чтобы подтвердить то, что мы им даем".
   - Мирон, ты согласен с этим? Я попросил. "Эмили?"
   Они оба кивнули в знак одобрения, и я посмотрел на Рэйчел.
   - У нас все хорошо, - сказал я.
  
  
   Шрайк
  
   29
   Он ждал на уровне фуд-корта за столиком у перил. Это дало ему вид прямо на магазины второго уровня на северной стороне торгового центра. Там была круглая банкетка, предназначенная для того, чтобы мужья могли сидеть, ожидая, пока их жены сделают покупки. Он не знал, как выглядит Фогель. Партнеру Хаммонда удалось скрыть его изображения и местонахождение от сети. Спасибо за это. Но хакер был своего рода. Человек, назвавший себя Шрайком, надеялся, что сможет опознать его среди покупателей торгового центра в будние дни.
   Шрайк выбрал место, указав расположение торгового центра под предлогом того, что он - как Хаммонд - уже планировал быть там. Это было не лучшее место для того, что он задумал, но он не хотел вызывать подозрений у Фогеля. Первоочередной задачей было заставить его прийти.
   Перед ним стоял полный поднос с едой на вынос в качестве маскировки. На стуле напротив него стояла сумка для покупок с двумя пустыми коробками в подарочной упаковке. Он делал очень рискованный ход, и слиться с ним было ключевым моментом.
   Он не притронулся ни к одной еде, потому что после того, как он ее заказал, он подумал, что все это пахло отвратительно. Он также подумал, что это может привлечь к нему внимание, если кто-то заметит, что он в перчатках. Поэтому он держал руки на коленях.
   Он проверил внизу и увидел, что на банкетке теперь сидит женщина. Она наблюдала за одним из детей на соседней игровой площадке Kiddie Korner. Никаких следов кого-либо, кто мог бы быть Фогелем.
   - Могу я здесь что-нибудь прояснить?
   Он обернулся и увидел рядом с собой уборщика столов.
   - Нет, спасибо, - сказал он. "Я все еще работаю над этим".
   Он подождал, пока уборщик уйдет, прежде чем проверить внизу. Теперь женщина ушла, и ее место занял мужчина. Он выглядел так, будто ему было чуть за тридцать. На нем были джинсы и легкий свитер. Казалось, он небрежно, но целеустремленно проверял свое окружение. Он носил солнцезащитные очки внутри, и это была последняя распродажа. Это был Фогель. Он был немного раньше, но это было нормально. Это означало, что он может устать ждать раньше и уйти, когда поверит, что рандеву не состоится.
   Именно тогда Шрайк последует за ним.
  
   Джек
  
  
   30
   В любой истории, рассказанной командой, всегда возникает неловкое решение: кто ее пишет, а кто скармливает факты писателю. Совместное сочинение никогда не работает. Нельзя сидеть рядом за компьютером. Тот, кто пишет, обычно контролирует тон истории и способ подачи информации, а также обычно получает ведущую роль. Это была моя история, и это был мой выбор, но я был достаточно умен, чтобы знать, что Эмили Этуотер была лучшим писателем, а я был лучшим копателем. У нее был способ со словами, которого у меня не было. Я был бы первым, кто признал бы, что две книги, которые я опубликовал, были сильно отредактированы до такой степени, что были реорганизованы и переписаны. Спасибо моим редакторам, но гонорар все равно достался мне.
   Эмили была худощавым писателем, последователем школы "меньше да лучше". Короткие предложения придавали ее рассказам импульс, и я не был слеп к этому. Я также знал, что если поставить ее имя первым в подписи, это не отразится на мне плохо. Это выглядело бы так, как если бы у нас были одинаковые счета, потому что они были бы в алфавитном порядке: Этуотер и МакЭвой. Я сказал ей, что она может написать рассказ. Сначала она была поражена, а потом благодарна. Я мог сказать, что она верила, что это был правильный выбор. Она была просто удивлена, что я сделал это. Я думал, что этот момент помог мне исправить некоторые из моих ошибок с ней в последнее время.
   Это решение посадить ее в кресло писателя освободило меня для дальнейших раскопок и пересмотра того, что я уже сообщил.
   Это также дало мне время, чтобы уведомить людей, которые помогли мне с этой историей и которых я обещал предупредить. Мать Кристины Портреро и отец Джейми Флинна были первыми в этом списке.
   Я пытался сделать эти уведомления по телефону, и звонки были более эмоциональными, чем я ожидал. Уолтер Флинн из Форт-Уэрта расплакался, когда я сказал ему, что ФБР теперь официально связывает смерть его дочери с серийным убийцей, который все еще находится на свободе.
   После того, как звонки закончились, я начал собирать свои заметки и составлять список других людей, которым мне нужно было позвонить в первый раз или связаться с ними для получения новой информации. По сути, у нас было двадцать четыре часа, хотя мы сказали Рэйчел Уоллинг, что нам нужно вдвое больше. Журналистская уловка всегда говорила, что на репортаж потребуется больше времени, чем на самом деле, или что он будет опубликован позже, чем на самом деле. Это дало нам преимущество перед утечкой информации о расследовании и раскрытием нашей собственной истории. Я не был наивен. Рэйчел сообщала об этой истории местному отделению ФБР в Лос-Анджелесе. Вероятно, в здании не было ни одного агента, который бы не заключил с репортером сделку типа "я почешу тебе спину, ты почешешь мою". Меня не раз сжигало ФБР, но шрамы все еще остались.
   Первым в списке тех, кого мне нужно было найти и поговорить, был неизвестный партнер Хаммонда. В распечатках из дома Хаммонда были разбросаны электронные письма, в которых указывалось, что у него был партнер в Dirty4, который занимался цифровыми аспектами предприятия даркнета, пока он занимался лабораторной работой. Электронная почта партнера идентифицировала его только как RogueVogueDRD4 , и он использовал учетную запись Gmail. Этот же псевдоним был указан на сайте DRD4 в качестве администратора. Перед отъездом Рэйчел сказала, что уверена, что ФБР сможет это выяснить, но я не был в этом уверен и не хотел ждать ФБР. Я подумал о том, чтобы напрямую связаться с RogueVogue в сообщении. И после обсуждения этого с Эмили я так и сделал.
   Привет. Меня зовут Джек. Мне нужно поговорить с вами о Маршалле Хаммонде. Это не было самоубийством, и вы могли быть в опасности. Нам нужно поговорить. Я могу помочь.
   Я нажимаю кнопку отправки и позволяю ему летать. Это был дальний выстрел, но я должен был его сделать. Затем я начал организовывать то, что я передам Эмили для истории. Она еще не начала писать, и я слышал, как она разговаривает по телефону в своей кабинке, звоня в надзорные органы и наблюдателям генетико-аналитической индустрии, чтобы получить общие комментарии о том, что может означать такого рода нарушение. Каждая история должна была иметь ведущую цитату - строку из достоверного источника, резюмирующую возмущение, трагедию или иронию истории. Это подчеркнуло более серьезные последствия доклада. Эта история собиралась обменять все эти элементы, и нам нужно было придумать одну цитату, которая говорила бы обо всем: никто не был застрахован от такого рода вторжения и ужаса. Это придало бы истории более глубокий резонанс, чем обычная история об убийстве, и ее подхватили бы сети и кабельное телевидение. Майрону было бы лучше поместить эту историю в одно из крупных средств массовой информации, таких как Washington Post или New York Times .
   Я слышал, как Эмили кратко резюмировала, что мы нашли и что мы опубликуем. Как и в своих письмах, она умела писать кратко и по делу. Тем не менее, я нервничал, слушая ее. Моя история паранойя сработала. Мы должны были быть осторожны, когда запрашивали эти комментарии, потому что каждый из этих экспертов и отраслевых обозревателей мог обернуться и сообщить репортеру, с которым у него были отношения с источником. Хитрость заключалась в том, чтобы дать им достаточно информации, чтобы ответить полезной цитатой, не давая им достаточно информации, чтобы передать ее другому репортеру.
   Я попытался отключить ее и заняться своей работой, просматривая ранние этапы своего расследования, прежде чем я понял, на что наткнулся. Я подумал о том, чтобы позвонить детективам полиции Лос-Анджелеса и спросить, был ли я оправдан с помощью анализа ДНК и продвинулись ли они в этом деле. Но я пришел к выводу, что это будет пустой тратой времени, поскольку я был персоной нон грата с Маттсоном и Сакаи.
   Затем я подумал о причинах смерти.net и понял, что не проверял веб-сайт с тех пор, как увидел первоначальный шквал ответов на мой запрос. Это послужило мне отличной отправной точкой в установлении связей между случаями, связанными, как я полагал, с Шрайком, и теперь я проверил, есть ли еще.
   Я перешел к цепочке сообщений, которую начал с вопроса об атланто-затылочном смещении, и увидел, что с тех пор, как я последний раз проверял, было отправлено три сообщения. Первым было продолжение доктора Адхиры Ларкспар к ее первому сообщению, в котором главный судмедэксперт попросил оригинального автора - меня - назвать себя.
   Напоминаем, что этот форум открыт только для судмедэкспертов и коронеров.
   Предупреждение не помешало двум другим опубликовать сообщения. Днем ранее судебно-медицинский эксперт в Тусоне, штат Аризона, сообщил, что у них был случай AOD с жертвой женского пола, который был связан с аварией на мотоцикле. Дело длилось шесть месяцев, и никаких других подробностей не сообщалось.
   Я скопировал сообщение и отправил его Эмили по электронной почте, предупредив ее, что у нас может быть пятое дело для изучения. Ее ответ пришел быстро.
   Это может быть продолжением. Прямо сейчас мы должны придерживаться того, что мы подтвердили, и рассказать историю.
   Я не ответил. Последнее сообщение в цепочке форумов привлекло все мое внимание. Оно было опубликовано всего двадцатью минутами ранее.
   Ничего себе, мы только что поймали два из них в тот же день! Повешение в Бербанке и падение в Нортридже. Стечение обстоятельств? Я так не думаю - ГТО
   Я был ошеломлен сообщением и прочитал его несколько раз, прежде чем перевести дух. Очевидно, повешение в Бербанке должно было быть делом рук Хаммонда, и я заметил, что GTO не назвал это самоубийством. Я не сомневался, что Рейчел взяла на себя ответственность за смерть Хаммонда. Может быть, офис коронера тоже был на этом.
   Вторая смерть привлекла все мое внимание. Смертельное падение в Нортридже. Называть смерть роковым падением не исключало возможности убийства. Мне нужно было получить больше деталей. Нортридж был районом Долины. Я позвонил в бюро полиции Лос-Анджелеса в долине, представился журналистом и попросил лейтенанта. Я не был на связи почти пять минут, но отказывался вешать трубку, лучше умея ждать, чем большинство людей, которые не хотели со мной разговаривать.
   Наконец-то меня подключили.
   - Лейтенант Харпер, чем я могу вам помочь?
   - Лейтенант, это Джек МакЭвой. Я работаю на сайте FairWarning , специализирующемся на защите прав потребителей, и ...
   "Могу я чем-нибудь помочь?"
   - Ладно, я ищу информацию о сегодняшнем фатальном падении в Нортридже. Как я уже сказал, мы следим за потребителями и обращаем внимание на травмы и несчастные случаи на рабочем месте и так далее. Я надеялся, что ты расскажешь мне, что случилось.
   "Парень упал с крыши парковки. Вот и все."
   "Что за парковка? Где?"
   "Он был там в торговом центре, и когда он ушел, он пошел к своей машине, а затем прыгнул или упал с крыши гаража. Мы еще не уверены, какой именно".
   - Вы уже опознали жертву?
   - Да, но мы это не публикуем. Мы не нашли ближайших родственников. Вам придется узнать имя у коронера.
   "Хорошо. Как насчет возраста?"
   "Ему был тридцать один, я думаю, мои ребята сказали мне".
   Как я заметил, того же возраста, что и Хаммонд.
   - Не было записки или чего-нибудь еще?
   - Не то, чтобы мы нашли. Мне необходимо-"
   - Всего пара последних вопросов, лейтенант. Были ли камеры, которые зафиксировали падение и могли бы пролить свет на произошедшее?"
   "Мы собираем камеры на подобные вещи и пока ничего не нашли".
   "Кто следователь назначен на это?"
   - Это Леффертс. Он свинцовый.
   - Спасибо, ЛТ.
   "Ты понял."
   Пятиминутное ожидание меньше минуты информации. Затем я зашел на сайт окружной судебно-медицинской экспертизы и открыл меню персонала. Я пытался выяснить, кто такой GTO. Ни один из судмедэкспертов не подходил под эти требования, но когда я посмотрел список следователей коронера, я остановился на Гонсало Ортисе. Я предполагаю, что его второе имя начиналось с Т.
   Иногда телефон был лучшим способом получить то, что вам нужно - например, когда вы пытаетесь проникнуть в полицию Лос-Анджелеса. Но в офис коронера я хотел пойти лично. Я хотел встретиться с GTO лицом к лицу, потому что понял из сообщения на доске причин смерти, что он может быть парнем, который будет говорить. Может быть, это был долгий путь, но я хотел взять его. Я выключил компьютер и подошел к капсуле Эмили. Она печатала записи одного из своих звонков.
   "Кажется, я нашел напарника Хаммонда".
   Она тут же перестала печатать и посмотрела на меня.
   "Кто он?"
   "Я не знаю. Я еще не придумал имя".
   - Тогда где он?
   "Кабинет коронера. Он упал с гаража пару часов назад, сломал себе шею. Я собираюсь спуститься туда к следователю, посмотрю, заговорит ли он".
   - Ты имеешь в виду, что сломал ему шею, как мы видим здесь?
   Она указала на свой экран, имея в виду все дело. Я кивнул.
   "Есть следователь коронера, который, я думаю, сложил два и два. Он написал мне на доске объявлений менее часа назад. Я хочу пойти посмотреть, заговорит ли он. Полиция Лос-Анджелеса ни хрена мне не скажет.
   "Но разве он не считает вас коронером после того, как вы впервые написали?"
   "Я не знаю. Главный судмедэксперт как бы выдал меня, но все же написал".
   "Ну, не мешкай. У нас много дел".
   - Бездельничать? Не мой стиль. Я позвоню тебе, когда приеду".
  
  
   31
   Это был мой первый визит в офис коронера по крайней мере за четыре года. Для меня это было регулярной остановкой, когда я освещал преступления в " Таймс" , а затем в " Гробе". Но на FairWarning смерть до сих пор не была моим ударом.
   Комплекс смерти, как я его назвал, располагался на Мишн-роуд, рядом с Медицинским центром округа - USC в Бойл-Хайтс. Два медицинских центра - один для мертвых, другой для живых - были соединены длинным туннелем, который когда-то облегчал перемещение тел с одной стороны на другую. Первоначальный офис располагался недалеко от улицы, неприступное кирпичное здание, которому было почти сто лет и которое теперь использовалось в основном как сувенирный магазин и конференц-залы. Они вели большой бизнес, продавая бирки на пальцах ног, одеяла коронера и другие болезненные предметы для туристической торговли.
   За старой структурой стояла новая современная структура с четкими линиями и успокаивающими бежевыми тонами. Там был вход со стеклянной дверью, через который я попал на стойку регистрации. Я попросил следователя Гонсало Ортиса. Администратор спросил, с чем связан мой визит.
   "Э-э, полиция сказала мне поговорить с офисом коронера, чтобы получить информацию о смерти", - сказал я. - Это случилось сегодня в Долине.
   Это был тщательно продуманный ответ, который не содержал лжи, но и не говорил всей правды. Я надеялся, что ответ плюс мое мрачное поведение заставят ее поверить, что я был там как ближайший родственник кого-то, ожидающего вскрытия. Я не хотел, чтобы она перезвонила в отдел расследований и сообщила, что в вестибюле находится репортер. Если ГТО отказывался говорить со мной, я хотел, чтобы он сказал мне об этом прямо в лицо.
   Администратор спросил мое имя, а затем позвонил. Она коротко что-то сказала кому-то, а затем посмотрела на меня.
   - Как зовут покойного? она спросила.
   Теперь я был загнан в угол. Но у меня был выход. Бербанк считался частью Долины, так что я все еще мог отвечать, не лгая.
   "Маршалл Хаммонд".
   Секретарь повторил имя, а затем прислушался. Она повесила трубку, не сказав больше ни слова.
   "Он на совещании и выйдет, как только оно закончится", - сказала она. - В этом коридоре справа есть семейная комната.
   Она указала мне за спину.
   "Хорошо спасибо."
   Я прошел по коридору, надеясь, что в "семейной" комнате никого нет, но не тут-то было. Это был Лос-Анджелес, где проживало более десяти миллионов человек. И умер. Кто-то неожиданно, кто-то случайно, а кто-то убийством. Я знал, что в окружной коронерской конторе есть целый парк бледно-голубых фургонов с полками в кузове для изготовления многоместных пикапов. Не было никаких шансов, что семейная комната когда-нибудь опустеет.
   На самом деле, это место было почти заполнено небольшими группами скорбящих людей, сбившихся в кучу в молчании или в слезах, вероятно, надеющихся, что произошла ошибка, и это не их любимый человек, которого они попросили прийти опознать или организовать транспортировку и похороны. .
   Я был не против скрыть правду от администратора, но здесь я чувствовал себя незваным гостем, самозванцем, который, как они думали, был среди них в утрате и горе. Однажды я был на их месте с моим братом и стучал в двери домов, куда были похищены близкие, но что-то в этой комнате было священным. Я чувствовал себя ужасно и подумал о том, чтобы развернуться и просто ждать Гонсало Ортиса в коридоре за дверью. Но вместо этого я занял первое место возле двери. Последнее, чего я хотел, - это общаться с кем-то, кто мучается от собственной боли, в надежде успокоить мою понимающей улыбкой. Это было бы похоже на кражу.
   Ожидание длилось час, пока я слушал бормочущие мольбы, и одна женщина начала плакать. Но правда заключалась в том, что не более чем через пять минут после моего прибытия меня вызволили из общей комнаты, когда вошел латиноамериканец лет пятидесяти, темнокожий, с усами цвета седины и перца, и спросил, не мистер ли я мистер Макэвой. . Я вскочил со своего места быстрее, чем успел сказать " да". Я вывел его в коридор, а затем заколебался, когда понял, что он должен вести.
   "Давайте срезать путь", - сказал он.
   Он махнул мне рукой по коридору в противоположном направлении от стойки регистрации. Я последовал за.
   - Вы следователь Ортис? Я попросил.
   - Да, - сказал он. "И у меня есть отдельная комната для совещаний".
   Я решил подождать, пока мы доберемся до отдельной комнаты, прежде чем объяснять, кто я такой и чего хочу. Ортис использовал ключ-карту, чтобы взломать замок на двери, помеченной только уполномоченным персоналом, и нас допустили в патологоанатомическое крыло комплекса. Я знал это из-за запаха, который поглотил меня, когда мы вошли. Это был запах смерти, обработанный промышленным дезинфицирующим средством, сладкий и явно кислый запах, который, как я знал, останется в моих носовых проходах еще долго после того, как я покину помещение. Это побудило меня вспомнить, когда я в последний раз был в этом месте. Это было четырьмя годами ранее, когда главный судмедэксперт обнародовал жалобы на проблемы со здоровьем и безопасностью в комплексе в сочетании с бюджетными проблемами, которые повлияли на укомплектование персоналом и нанесли ущерб обслуживанию. Он сообщил, что вскрытие сопровождалось пятьюдесятью телами за раз, а токсикологические тесты занимали месяцы, а не недели. Это был шаг, чтобы убедить комиссаров округа предоставить ему запрошенный бюджет, но это привело только к тому, что вождь был вынужден уйти с работы.
   Я сомневался, что с тех пор многое изменилось, и подумывал поднять этот вопрос с Ортисом, чтобы растопить лед, когда сообщил ему, что я журналист. Я мог бы упомянуть рассказы, которые я написал о недостатках Бархатного гроба , в надежде, что это поможет убедить его поговорить со мной о случаях атланто-затылочного вывиха.
   Но, как оказалось, мне не нужно было говорить ему, что я журналист, или беспокоиться о том, чтобы растопить лед. Он уже был сломан. Ортис привел меня к двери с пометкой "комната для совещаний" b. Он постучал один раз и открыл дверь, протягивая руку, чтобы впустить меня первым. Войдя, я увидел посреди комнаты прямоугольный стол с шестью стульями. В дальнем конце стола сидели детективы Мэттсон и Сакаи.
   Я, вероятно, выказал свое удивление, слегка замешкавшись, но потом набрал скорость и вошел в комнату. Я сделал все возможное, чтобы прийти в себя с полуулыбкой.
   "Ну, ну, лучший в полиции Лос-Анджелеса", - сказал я.
   - Присаживайся, Джек, - сказал Мэтсон.
   Он не удосужился намеренно неправильно произнести мою фамилию. Я воспринял это как знак того, что, возможно, он чему-то научился из трюка, который он провернул, арестовав меня. Мое удивление сменилось недоумением. Они следили за мной? Как они узнали, что я приду в офис коронера?
   Я сел прямо напротив Мэттсона, а Ортиз сел рядом со мной. Я кладу рюкзак на пол рядом с собой. Наступила минутная пауза, пока мы все смотрели друг на друга. Я решил начать с зажигательных и посмотреть, что это мне дало.
   "Ребята, вы здесь, чтобы снова арестовать меня?" Я попросил.
   - Вовсе нет, - сказал Маттсон. "Давайте оставим это позади. Давайте попробуем помочь друг другу здесь".
   "Действительно?" Я сказал. "Это другое."
   "Вы тот, кто сделал пост о причинах смерти?" - сказал Ортис.
   Я кивнул.
   - Да, это был я, - сказал я. - И я полагаю, ты - GTO.
   - Верно, - сказал Ортис.
   "Джек, я признаю это, ты собрал эту штуку", - сказал Мэтсон. - Вот почему я думаю, что мы можем помочь каждому...
   "В последний раз, когда мы разговаривали, я был подозреваемым в убийстве", - сказал я. "Теперь вы хотите работать вместе".
   "Джек, с вас все в порядке", - сказал Мэтсон. "ДНК была чистой".
   - Спасибо, что сообщили мне, - сказал я.
   - Ты знал , - сказал Мэтсон. - Ты знал все это время. Я не думал, что ты ждешь меня.
   "Как насчет этого: ты сказал подруге Кристины Портреро, что я не тот подонок, о котором ты ей говорил?" Я сказал.
   "Это первое место в моем списке", - сказал Мэтсон.
   Я покачал головой.
   - Послушайте, мистер МакЭвой, - сказал Сакаи, идеально выговаривая мое имя. "Мы можем сидеть здесь и обстреливать друг друга из-за ошибок, допущенных в прошлом. Или мы можем работать вместе. Вы получаете свою историю, а мы - парня, который убивает людей".
   Я посмотрел на Сакаи. Ему явно отводилась роль миротворца - человека, который был выше всех стычек, имея в поле зрения только правду.
   - Как угодно, - сказал я. "Вы вот-вот попадете в ловушку ФБР. Вы перевернете это к завтрашнему утру.
   Мэтсон выглядел ошеломленным.
   - Иисусе Христе, ты пошел с этим в бюро? - воскликнул он.
   - А почему бы и нет? Я попросил. "Я пошел к вам, люди, и вы посадили меня в тюрьму".
   - Слушай, могу я кое-что сказать? - сказал Ортис, подняв руки в успокаивающем жесте. - Нам очень нужно...
   - Нет, - сказал Маттсон. - К кому ты там ходил?
   - Не знаю, - сказал я. "Еще один человек, над которым я работаю
   ходил туда, а я шел сюда".
   - Отзовите их, - сказал Мэтсон. - Это не их дело.
   - Это и не твой случай, - сказал я. "Отсюда до Флориды и вверх по побережью до Санта-Барбары совершаются убийства".
   "Видеть? Я же говорил вам, что это он связал все это, - сказал Ортис, глядя на Мэттсона.
   - Так почему я здесь? Я попросил. "Хотите знать то, что знаю я? Тогда это должна быть равноценная сделка и железный эксклюзив, иначе я уйду отсюда. Я рискну с ФБР".
   Никто ничего не сказал. Через несколько секунд я начал вставать.
   - Хорошо, тогда, - сказал я.
   "Просто придержите лошадей, - сказал Мэтсон. "Садись и давай остынем. Давайте не будем забывать, что там есть больной ублюдок, который убивает людей".
   - Да, не будем, - сказал я.
   Мэтсон слегка повернулся, чтобы свериться со своим напарником. Было передано какое-то невербальное сообщение, затем он оглянулся на меня.
   "Хорошо, мы торгуем", - сказал он. "Информация для информации, информация для информации".
   - Хорошо, - сказал я. "Ты первый."
   Мэтсон развел руками.
   "Что ты хочешь узнать?" он сказал.
   - Как ты сюда попал? Я попросил. - Ты следил за мной?
   "Я пригласил их, - сказал Ортис. "Я видел пост".
   - Совпадение, Джек, - сказал Мэтсон. - Мы были здесь, встречались с Гонзо, когда ты появился.
   - Скажи мне, почему, - сказал я.
   - Просто, - сказал Мэтсон. "Гонзо начал искать после вашего поста и начал связывать дела, как и вы. Он знал, что у нас с Сакаи был Портреро, поэтому, когда за один день появились два таких случая AOD, он позвонил нам и сказал, что все они могут быть связаны. Мы здесь."
   Я понял, что опередил их в расследовании на несколько световых лет. Я мог бы поделиться некоторыми из того, что я знал, и поразить их умы - и все же оставить некоторые детали для себя и своей истории. У меня также были распечатки из лаборатории Хаммонда, которые я должен был остерегаться раскрывать.
   - Твоя очередь, - сказал Мэтсон.
   - Еще нет, - сказал я. - Ты не сказал мне ничего, чего я еще не знаю.
   - Тогда чего ты хочешь? - сказал Мэтсон.
   "Парень, который сегодня упал с гаража, кто он?" Я попросил.
   - Гонзо? - подсказал Мэтсон.
   - Парня зовут Сэнфорд Толан, - сказал Ортис. "Тридцать один год, жил в Северном Голливуде и работал в винном магазине".
   Это было не то, чего я ожидал.
   - Магазин спиртных напитков? Я попросил. "Где?"
   - В Санленде, у Шерман-Уэй, - сказал Ортиз.
   - Как это согласуется с Хаммондом? Я попросил.
   "Насколько мы можем судить, это не так, - сказал Мэтсон.
   - Так ты говоришь, что это совпадение? Я попросил. - Эти две смерти не связаны между собой?
   - Нет, мы этого не говорим, - возразил Мэтсон. "Еще нет. Мы только начинаем заниматься этим".
   Он посмотрел на Ортиса, как будто бросая ему мяч.
   "Вскрытие еще не назначено", - сказал Ортис. "Но предварительные записи с места событий показывают, что он уже был мертв, когда упал".
   - Как они могут это сказать? Я попросил.
   "У нас есть свидетели", - сказал Ортис. "Он не кричал и не пытался смягчить падение, что мы могли бы увидеть по травмам. Кроме того, вы не видите AOD при таких падениях. Сломанная шея является обычным явлением, но не AOD. При таком падении шея не скручивается".
   - Вы сказали, что он работал в винном магазине, - сказал я. - Ты имеешь в виду, как за прилавком?
   - Верно, - сказал Ортис.
   - Что еще ты знаешь? Я нажал.
   "Мы знаем, что у него было криминальное прошлое, - сказал Ортис.
   Ортис взглянул на Мэтсона, словно ища разрешения.
   - Вся сделка сорвется, если ты сдержишь меня, - сказал я.
   Мэтсон кивнул.
   "Он был педофилом, - сказал Ортис. "Отсидел четыре года в Коркоране за изнасилование своего пасынка".
   Информация опять не подошла. Я ожидал интернет-шифровальщика, какого-то эксперта, который занимался темной сетью Dirty4. Инчел, ненавидящий женщин. Педофил не входил в формирующийся профиль.
   - Хорошо, - сказал Мэтсон. "Теперь твоя очередь отдавать. Расскажи нам что-нибудь, чего мы не знаем, Джек.
   Я кивнул и, чтобы выиграть время, потянулся к своему рюкзаку, расстегнул его и вытащил блокнот, в котором записал факты истории. Я пролистал страницы для галочки, а затем посмотрел на Мэттсона.
   - Человек, которого вы ищете, называет себя Шрайком, - сказал я.
  
  
   32
   Я сидел в своем джипе на парковке офиса коронера и звонил. Я не хотел садиться за руль во время этих разговоров. Я также хотел посмотреть на Мэттсона и Сакаи. Они остались с Ортисом после нашей встречи, и мне было любопытно посмотреть, сколько времени пройдет, прежде чем они уйдут. Я не знал, что получу от этого, но все равно хотел знать.
   Первый звонок был Эмили Этуотер, чтобы проверить ее статус.
   "Я начала писать, - сообщила она. "Все идет нормально. У нас их много, поэтому я играю с балансом. Что двигаться вверх, что двигаться вниз. Как вы знаете, Мирон не любит боковые панели. Так что это должна быть одна история и продолжение в последующие дни. А ты?"
   - Я ошибался, говоря, что второй случай связан с партнером Хаммонда, - сказал я. "Они думают, что Шрайк мог совершить ошибку и убить не того парня. Поэтому мы должны продолжать искать его".
   "'Они'?"
   - Да, полиция была здесь. Мэттсон и Сакаи. С помощью умного следователя коронера они собрали дела воедино".
   "Дерьмо."
   - Ну, я заключил с ними сделку. Торговля информацией на основе исключительности".
   - Можем ли мы им доверять?
   "Нисколько. Я не доверяю им и не верю, что ФБР не утечет. Поэтому я сдержался. Я дал им Dirty4, но не упомянул ни GT23, ни Orange Nano, ни связь Хаммонда с делом Ортона. Я думаю, им нужно многое наверстать, прежде чем нам придется беспокоиться об их утечке".
   Я видел, как мужчина и женщина выходили из кабинета коронера, обняв друг друга, опустив головы. Я узнал их из гостиной ранее. У мужчины были слезы на лице. Женщина этого не сделала. Она поддерживала его больше, чем он ее. Она провела его к пассажирской стороне автомобиля и помогла ему сесть, прежде чем обойти его, чтобы сесть за руль. Я видел человека в другой машине, наблюдающего за ними.
   - Джек, ты здесь?
   "Ага."
   "Почему они думают, что Шрайк убил не того парня?"
   "Потому что у него был неправильный профиль. Парень работал в винном магазине и был судимым педофилом. Не подходит. Мы просто предполагаем, но они думают, что Шрайк пытался заманить RogueVogue на встречу в торговом центре Northridge и каким-то образом подумал, что этот парень - его звали Сэнфорд Толан - был RogueVogue. Толан был там один, вероятно, сидел, наблюдая за детьми в торговом центре. Сорокопут последовал за ним до его машины, сломал ему шею и сбросил с обрыва".
   "Это ужасно. Думаешь, Шрайк знает, что совершил ошибку?
   - Ты имеешь в виду, будто он понял, что это не тот парень, но все равно убил его? Может быть. Сложно сказать. Вся идея организации встречи - это предположение".
   "А как же ФБР? Вы слышали что-нибудь от Рэйчел?
   "Мой следующий звонок. Я хотел сначала связаться с вами.
   - Хорошо, тогда я вернусь к этому. Дай мне знать, что ты знаешь".
   "Ты понял."
   Прежде чем позвонить Рэйчел, я зашел в свою электронную почту, чтобы проверить наличие новых сообщений. Мой пульс подскочил, когда я увидел, что получил ответ от RogueVogue на сообщение, которое я отправил ранее.
   Я этого не понимаю. Кто ты? Зачем ты мне это прислал?
   Я проверил время в сообщении и увидел, что оно было отправлено задолго до того, как безжизненное тело Сэнфорда Толана упало с четвертого этажа гаража торгового центра. Это было еще одним доказательством того, что Шрайк убил не того человека. Сообщение было коротким, простым и, самое главное, невинным. Ни подтверждения, ни признания, просто расскажи мне больше.
   Я думал, как ответить так, чтобы не испугать его: я могу защитить тебя... я могу рассказать твою историю... я могу быть твоим посредником...
   Я решился на прямой подход, который поставил на карту реальность его ситуации. Просматривая каждые несколько секунд или около того, чтобы проверить наличие детективов, я написал электронное письмо, которое, как я надеялся, побудит RogueVogue доверить мне его историю и безопасность.
   Я писатель. Я написал книги об убийцах, таких как Поэт и Страшила. Пишу сейчас о Шрайке. Вы в опасности. Он убил Хаммонда и убил человека, которого считал тобой. Я могу помочь вам. Я могу доставить тебя в безопасное место и рассказать твою историю. Я знаю, что вы с Хаммондом не имели ничего общего с Шрайком. Ты никогда не планировал этого. Включаю сюда свой номер. Позвоните мне, и мы сможем помочь друг другу.
   Я прочитал его дважды и набрал свой номер мобильного телефона перед отправкой. Я надеялся, что RogueVogue сразу прочитает и отреагирует на это.
   Я еще раз проверил парковку и вход в офис коронера, но не увидел следов детективов полиции Лос-Анджелеса. Я понял, что они, возможно, припарковались у Медицинского центра Университета Южной Калифорнии и поехали по туннелю в офис коронера. Я, возможно, пропустил их. Но я решил позвонить Рэйчел, продолжая бодрствовать. Она ответила шепотом.
   - Джек, ты в порядке?
   "Я в порядке. Я просто проверял. Ты уже с кем-нибудь встречался?
   "Да, мы в середине этого. Я просто вышел, чтобы ответить на звонок".
   "А также?"
   "Ну, они работают над этим. Они ищут другие дела и пытаются найти напарника Хаммонда. У меня должно быть что-то по этому поводу в ближайшее время.
   "В Тусоне может быть дело. Но что более важно на данный момент, сегодня здесь, в Лос-Анджелесе, произошло еще одно убийство. Я думал, что это был напарник Хаммонда, но это не так. Это похоже на ошибку. Как будто Шрайк думал, что это напарник Хаммонда.
   - Как ты это узнал?
   Я рассказал ей, как проверка сайта причин смерти привела меня в офис коронера. Я сказал ей, что теперь у бюро появился конкурент в лице полиции Лос-Анджелеса, связывающей те же дела, что и у команды FairWarning . Я предположил, что, возможно, ФБР следует объединить усилия с полицией Лос-Анджелеса, а не заставлять агентства проводить параллельные расследования.
   "Я предложу это, но не задерживайте дыхание", - сказала Рэйчел. "Это никогда не работало хорошо, когда я был здесь, и я сомневаюсь, что отношение сильно изменилось".
   "Ну, это будет выглядеть не очень хорошо, когда выйдет история, в которой говорится, что они проводят разные расследования", - сказал я.
   - Джек, это другое дело.
   "Что такое?"
   "Они пока не хотят, чтобы вы публиковались".
   "Господи, я знала, что до этого дойдет. Вы можете сказать им, чтобы они забыли об этом. Это наша история. Мы принесли его им из любезности. Мы идем с этим".
   "Они считают - и я с этим согласен - что было бы лучше, если бы этот парень не знал, что они придут. Вы держите историю, он, вероятно, исчезнет из виду, и тогда мы никогда его не поймаем.
   "'Мы'? Ты снова с ними?
   "Если вы понимаете, о чем я. Как только этот парень узнает, что мы напали на него, он исчезнет и изменит свой образ жизни".
   "И если мы не опубликуем и не предупредим общественность об этом парне, он просто продолжит убивать, пока, возможно, его не поймают".
   - Я знаю, что это аргумент, но...
   "Он убил двух человек сегодня в одиночку. И это он заметал следы. Он, должно быть, уже знает, что что-то не так, что люди следят за ним".
   - Но не ФБР, Джек.
   "Послушайте, я поговорю об этом с Майроном и Эмили, но я буду голосовать за публикацию. Мир должен знать, что этот парень где-то там, и что он делает, и как эти жертвы выявляются и преследуются".
   - И ты должен быть уверен, что тебя не заберут.
   - Послушайте, я этого не отрицаю. Я репортер, и это моя история, и да, я хочу быть уверен, что буду первым. Но теперь, когда об этом знают и ФБР, и полиция Лос-Анджелеса, это только вопрос времени, когда какой-нибудь мудак спустит это какому-нибудь репортеру, которого он пытается использовать. Уже одно это вызывает у меня желание опубликоваться, но более важная причина - предупредить общественность об очень опасных вещах, происходящих там".
   - Хорошо, Джек, я скажу им. Сколько времени, я могу сказать, у них есть, прежде чем он погаснет?"
   Я посмотрел через лобовое стекло и увидел, что Мэтсон и Сакаи идут по тротуару, ведущему к парковке. Я поставил телефон на громкую связь, чтобы сфотографировать их. Майрону нравилось вставлять фотографии в длинные рассказы в качестве визуальной паузы. Пока они были каким-то образом связаны с историей, это было все, что имело значение.
   Детективы обошли машину без опознавательных знаков и сели внутрь.
   - День, - сказал я. - Постараемся вытащить его к завтрашнему вечеру.
   - Ты не можешь отодвинуть это хотя бы на двадцать четыре часа, Джек? К завтрашнему вечеру они мало что могут сделать.
   "Что, если он убьет кого-нибудь в этот лишний день? Ты хочешь это на себе, Рэйчел? Я не."
   Я услышал жужжание ожидания вызова в моем ухе и посмотрел на экран своего телефона. Ко мне обратился Неизвестный Звонивший .
   - Рэйчел, мне нужно ответить на звонок, - быстро сказал я. - Это может быть он.
   "Кто?" - сказала Рэйчел.
   "РоугВог. Я тебе перезвоню."
   "Джек-"
   Я отключился и принял другой вызов.
   - Это Джек Макэвой.
   Ничего такого. Просто открытая линия. Я смотрел, как Мэтсон и Сакаи выезжают с парковки и поворачивают направо на Мишн-роуд.
   "Привет? Это Джек.
   "Вы прислали мне сообщение..."
   Голос поступал через цифровой модулятор, который превращал его в голос робота.
   "Да. Вы в опасности. Я хочу тебе помочь."
   "Как вы можете мне помочь?"
   Я тихонько расстегнул рюкзак и взял блокнот и ручку, чтобы записать его слова.
   - Во-первых, я могу изложить вашу версию истории. Когда эта штука ударит, будут жертвы и злодеи. Вы хотите опубликовать свою историю раньше, чем другие люди опубликуют ее за вас. Люди, которые тебя не знают".
   "Кто ты?"
   "Я говорил тебе. Я писатель. Я выслеживаю убийц. Я выслеживаю Шрайка.
   - Откуда ты знаешь о нем?
   "Он убил кого-то, кого я знал. Он получил ее имя и подробности от Dirty4".
   Наступила тишина, и я начал думать, что потерял его. Я хотел уговорить его поговорить. Но я не хотел танцевать вокруг того, что он и Хаммонд сотворили со своей схемой. Насколько мне известно, RogueVogue твердо стоял на стороне злодеев. Он не был так виновен, как Шрайк, но чертовски близок к этому.
   "Этого не должно было случиться".
   Я записал строку дословно, прежде чем ответить. Я знал, что это займет важное место в истории.
   - Что должно было произойти?
   "Мы... это просто должно было принести деньги. Мы увидели нишу".
   "Что это была за ниша?"
   "Знаешь, помогать парням... некоторым парням трудно знакомиться с девушками. Это не сильно отличалось от Tinder и некоторых других".
   "За исключением женщин, чьи профили вы продавали, не знали, верно?"
   Я сказал это не обвиняющим тоном, но это вызвало тишину. Я бросил вопрос о софтболе, прежде чем потерял его.
   - Как вы познакомились с Маршаллом Хаммондом?
   После паузы он ответил.
   "Соседи по комнате в колледже".
   - Где это было?
   "UC-Ирвин".
   Маленький кусочек головоломки встал на место.
   - Вы знали там Уильяма Ортона?
   - Маршалл сделал.
   Я бросил ему крученый мяч. Возможность, которая росла в глубине моего сознания.
   - Он Шрайк?
   "Нет."
   "Откуда ты это знаешь?"
   "Потому что я знаю. Что случилось с Маршаллом?
   "Шрайк сломал себе шею, а затем попытался представить это так, будто он повесился в своей домашней лаборатории. Откуда ты знаешь, что Ортон не Шрайк? Ты знаешь, кто такой Шрайк?
   "Я понял."
   Я записал это. Я знал, что мои следующие слова ему могут стать самой важной частью разговора.
   "Хорошо, слушай. У вас есть способ помочь вашей ситуации - если вы хотите".
   "Как?"
   "Скажи мне, кто такой Шрайк. ФБР должно остановить его.
   - ФБР?
   Я сразу понял, что оговорился. Он не знал, что это привлекло внимание ФБР. Я почувствовал, что должен держать его у телефона, двигаясь в другом направлении. Я выпалил вопрос.
   - Как вы думаете, как Шрайк нашел Маршалла?
   Наступила пауза, но затем он, наконец, снова заговорил.
   "Он вышел на связь".
   "Кто это сделал? Маршалл?
   "Да. Мы знали о тех, кто погиб. Клиенты сказали нам, что у нас были... что некоторые из наших профилей были... недействующими. Маршалл посмотрел на это. Он проверил загрузки и нашел связь между ними. Это был он. Маршалл протянул руку. Он сказал ему, что должен остановиться".
   Это было все объяснение, которое он дал, но опять же это помогло мне собрать воедино больше частей истории.
   - И вот как Шрайк нашел его? Он отследил контакт?
   "Как-то. Мы приняли меры предосторожности, но каким-то образом он нашел его.
   "'Мы'?"
   "Мы договорились отправить записку. Маршалл прислал.
   - Вернемся к Ортону. Маршалл исправил свое дело, верно? ДНК".
   "Я не говорю о том, что."
   - Тогда Ортон был ему должен. Он дал тебе ДНК.
   - Я же говорил тебе, я...
   - Ладно, ладно, забудь. А Шрайк? Ты сказал, что знаешь, кто он. Дай мне имя. Сделай это, и ты не будешь злодеем в этом. Вы будете кем-то, кто попытается остановить это. Как ты и сказал, этого не должно было случиться.
   - А потом вы сообщаете это имя ФБР?
   "Я могу или ты можешь. Не имеет значения, пока ты тот, кто дает это".
   "Я подумаю об этом. Это все, что у меня есть".
   Я догадался, что он имел в виду, что удостоверение личности Шрайка было всем, чем он мог обменять в обмен на то, что его не привлекут к ответственности.
   - Ну, не думай слишком долго, - сказал я. "Если вы его нашли, ФБР в конце концов найдет его, и тогда вам нечего будет дать".
   Он не ответил. Я понял, что просил удостоверение личности Шрайка, когда у меня даже не было настоящего имени моего источника.
   "А ты? Не могли бы вы назвать мне свое имя, чтобы я знал, с кем разговариваю?
   "Негодяй."
   - Нет, твое настоящее имя. Ты знаешь мое имя - почему бы тебе не сказать мне свое?
   Я ждал. Затем я услышал, что связь прервалась.
   "Привет?"
   Он ушел.
   "Дерьмо."
   Интервью закончилось.
  
  
   Шрайк
  
   33
   Он наблюдал за репортером через парковку. Казалось, он переходил от одного звонка к другому. И он украл фото двух мужчин, выходящих из офиса коронера. Очевидно, это были копы - детективы из отдела убийств, поскольку именно сюда они привозили мертвых. Все это было любопытно. Что знал репортер? Как много знала полиция?
   Он последовал за ним из офиса, опознав его по фотографии на веб-сайте FairWarning . Тогда репортер торопился, проезжая на желтый свет и двигаясь по полосе автострады, хотя он явно был один. Теперь он притормозил и просто сидел в джипе и звонил. Шрайк задумался над тем, что он узнал в кабинете коронера.
   Он барабанил пальцами по центральной консоли. Он был взволнован. Что-то пошло не так и вышло из-под его контроля. Он все еще был расстроен и зол на Фогеля. Как только он начал допрашивать человека из торгового центра, он быстро понял, что он не Фогель, но должен закончить убийство. Теперь он задавался вопросом, кто предупредил Фогеля и как он узнал, что это ловушка. Может быть, это Фогель поймал его в ловушку.
   Наконец, репортер выехал со своего парковочного места и направился к выходу. Шрайк попятился, чтобы он также мог легко уйти и не потерять свою добычу. Из кабинета коронера он повернул налево на Миссию, а затем повернул налево на Маренго. Шрайк остался с ним и последовал за репортером, пока тот выезжал на северное шоссе номер 5.
   В течение следующих тридцати минут он следовал за репортером по шоссе на север, а затем на запад в долину Сан-Фернандо. Наконец он понял, что направляется к торговому центру, где этим утром был Шрайк.
   Опять же, он, казалось, знал кое-что.
   Репортер въехал в гараж, а затем продолжил подъем по пандусу на верхний уровень. Он припарковался и пошел к месту, без колебаний перейдя дорогу под желтой лентой, оставленной полицией. Он посмотрел вниз поверх бетонной балюстрады. Он использовал свой телефон, чтобы сделать фотографии. Он отступил от края и взял еще.
   Шрайк понял несколько вещей. Убийство этого человека уже было идентифицировано как его дело рук. Репортер знал об этом, указывая на то, что у него есть источники в отделе полиции и в бюро судебно-медицинской экспертизы. Оставшиеся вопросы касались Фогеля. Что он знал и с кем делился? Он разговаривал с полицией или с репортером?
   Окончательный вывод: устранение репортера сейчас было бы ошибкой, ведь он может быть лучшим шансом добраться до Фогеля.
   Шрайк изменил свои планы, решив оставить репортера в живых. На данный момент.
  
   Джек
  
   34
   Я вернулся в офис ближе к вечеру и начал кормить Эмили новыми цитатами и информацией из RogueVogue. Она уже подготовила рассказ из полутора сотен слов, который обычно считался темой на FairWarning, когда читатели начинают утомляться. Но новый материал был жизненно необходим. RogueVogue был одним из двух человек, которые создали Dirty4 и направили убийцу на путь смерти и разрушения.
   "Мне просто придется подтянуть другие части", - сказала она.
   "Мы также можем оставить кое-что из второстепенного материала для последующих историй", - сказал я. - Я уверен, что их будет много.
   Мы сидели вместе в ее капсуле.
   - Верно, - сказала она. "Но если у нас сейчас есть хорошие вещи, нет причин не пытаться их достать".
   "Ты думаешь, Майрон собирается бросить флаг, потому что у нас есть только его онлайн-имя?"
   "Вероятно. Мы на сто процентов уверены, что это он?"
   Я задумался на мгновение и кивнул.
   "Он ответил на электронное письмо, которое я отправил на адрес, который явно принадлежал партнеру Хаммонда. И он выразил достаточно знаний о сайте и о том, что происходит, чтобы проверить, кто он такой. Итак, у нас нет его имени, но это он. Для уверенности."
   Эмили не кивнула в знак согласия и ничего не сказала. Это говорит мне о том, что ей по-прежнему неудобно указывать свое имя в истории, содержащей информацию, в которой она не была полностью уверена.
   - Хорошо, - сказал я. "Я надеялся избежать этого, но я позвоню Рэйчел и узнаю, удалось ли бюро продвинуться в идентификации парня".
   - Почему ты избегаешь звонить ей? - спросила Эмили.
   Я понял, что только что завел себя в тупик. Я должен был открыть Эмили трещину, возникшую между мной и Рэйчел.
   - В чем-то она приняла сторону бюро, - сказал я.
   "Что это?" - спросила Эмили. - Она нужна нам, Джек. Она у нас в бюро. Как только это сломается, оно нам действительно понадобится".
   "Проблема в том, что ФБР не хочет, чтобы мы публиковали, потому что это предупредит этого парня, что они на него напали. Они боятся, что он исчезнет. Я считаю, что мы называемся FairWarning не просто так , и мы должны предупредить общественность об этом парне. Только сегодня он убил двух человек, и у него есть список женщин, опознанных Dirty4".
   Эмили кивнула.
   - Я согласна с тобой, - сказала она. "Мы должны идти сейчас. Должны ли мы передать это Майрону, прежде чем он уйдет?
   "Посмотрим, смогу ли я первой связаться с Рэйчел", - сказал я. "Тогда мы будем полностью в курсе того, что у нас есть".
   - Итак... что произошло между вами в тот день?
   "Мы просто... Я облажался, и она поплатилась за это, вот что случилось".
   "Как так?"
   Я должен был решить, хочу ли я ввязываться в это. Я думал, что, возможно, разговор об этом изгонит его. Но мы были в середине погони за историей.
   - Это может помочь мне узнать, - сказала Эмили. - С тех пор, как она стала частью этого.
   Я кивнул. Я понял.
   - Я работал на " Бархатный гроб", - сказал я. "И мы с Рэйчел были вместе. Это был секрет. Мы держали свои отдельные места, но это было для вида. И я работал над историей о полицейском из Лос-Анджелеса, которого, как я слышал, федералы разыскивают за коррупцию. У меня был источник, который сказал, что этому парню было предъявлено обвинение федеральным большим жюри, но потом ничего не произошло. Его отменили, потому что у мишени был компромат на действующего прокурора США".
   - Ты просил Рэйчел о помощи? - спросила Эмили.
   "Я сделал. Она принесла мне стенограммы большого жюри, и мы их опубликовали. Прокурор США подал в суд, главный судья разозлился, и меня вызвали в суд. Я не назвал свой источник, и судья посадил меня в тюрьму за неуважение к суду. Между тем, полицейский, который все это вел, уходит сам и оставляет записку, в которой говорится, что он был невиновным человеком, над которым издевались СМИ, имея в виду меня. Это не вызвало у меня никакого сочувствия, и через два месяца я все еще сидел в тюрьме".
   - Рэйчел вышла вперед.
   "Она сделала. Она призналась, что была источником. Меня освободили, а она потеряла работу. Конец истории и конец нам".
   "Ух ты. Это грубо."
   "Раньше она преследовала серийных убийц и террористов. Сейчас она в основном занимается проверкой биографических данных корпораций. И все на мне".
   - Не то чтобы ты заставлял ее это делать.
   "Не имеет значения. Я знал, что может случиться, если я возьму стенограммы. Я все равно взял их".
   После этого Эмили замолчала. И я тоже. Я встал, откатил стул к своей капсуле и позвонил Рэйчел на мобильный. Она ответила сразу. Я мог сказать, что она была в движущейся машине.
   "Джек."
   "Привет."
   "Где ты?"
   "В офисе, работаю над историей. Вы вышли из бюро?
   "Да. Я собирался тебе позвонить".
   "Иду домой?"
   "Нет, не сейчас. Как дела?"
   "Мне интересно, добились ли вы и ваши друзья из ФБР чего-нибудь в опознании Роуга".
   "Ну, не совсем. Они все еще работают над этим".
   Я вдруг засомневался.
   - Рэйчел, ты ведь не сближаешься с ним прямо сейчас, не так ли?
   "Нет, совсем нет. Я бы сказал тебе это, Джек.
   "Тогда что происходит? Я ничего не слышал от тебя весь день, а теперь ты куда-то идешь, но не говоришь мне, куда".
   - Я же сказал, я как раз собирался позвонить. Спасибо, что доверяете мне".
   - Прости, но ты меня знаешь. Я сомневаюсь в том, чего не знаю. О чем ты собирался звонить?
   - Я же говорил вам, что они пытаются определить, были ли другие жертвы, верно? Все, что у вас было, это дела, упомянутые людьми на сайте коронера. Бюро занимается более глубоким погружением".
   "Ладно это хорошо. Они что-нибудь находят?
   "Да. Больше случаев, больше женщин со сломанными шеями. Но они не поделятся с вами, если вы опубликуете историю до того, как они будут готовы. Завтра они придут к вам и попытаются заключить сделку. Ты сдерживаешься, и они дадут тебе больше дел".
   "Дерьмо. О скольких мы говорим?"
   "По крайней мере три других умерших жертвы, включая дело в Тусоне, о котором вы сегодня упомянули".
   Теперь я сделал паузу. Что это значит?
   - Вы говорите, что есть неумершие жертвы?
   "Ну, может быть и один. Вот куда я иду сейчас. Они выявили нападение, когда женщине была сломана шея так же, как и другим. Но она не умерла. Она парализована.
   "О Боже. Где она?"
   "Это дело Пасадены. Мы вытащили файл, и он, кажется, совпадает. Есть составной эскиз, и она познакомилась с парнем в баре".
   "Что случилось? Как они ее нашли?
   "Он должен был подумать, что она мертва. Он сбросил ее вниз по лестнице в холмах. Вы когда-нибудь слышали о Потайной лестнице в Пасадене?
   "Нет."
   "Наверное, по всему району есть лестницы, идущие вверх и вниз. После того, как он сломал ей шею, он отнес ее тело к лестнице и бросил вниз, чтобы это выглядело как несчастный случай. Но какой-то парень, бегущий по лестнице на рассвете, нашел ее тело, и у нее все еще был пульс".
   - Значит ли это, что он знал Пасадену? Может быть, расположение является большой подсказкой".
   - Ну, они называются Потайными Лестницами, но на самом деле они не такие уж и секретные. В Интернете можно найти отзывы и фотографии Yelp. Все, что нужно было Шрайку, - это поискать в Интернете лестницу Пасадены , и он бы их нашел.
   "А как насчет ДНК? Она пошла в GT23?"
   "Я не знаю. Это не было частью материалов дела. Вот почему я сейчас попытаюсь взять у нее интервью.
   "Один?"
   "Да, в одиночестве. Агенты по этому поводу не доберутся до этого до завтра. Слишком много всего происходит".
   Я вспомнил свое раннее исследование атланто-затылочного вывиха. Не всегда это было фатально.
   "Где?" Я попросил. "Я собираюсь встретиться с вами".
   - Я не знаю, лучше ли это, Джек, - сказала Рэйчел. "Я еду как следователь. Она может не захотеть разговаривать с репортером - если она вообще может говорить".
   "Мне все равно. Вы можете дать интервью, но я хочу быть там. Куда ты идешь?"
   Наступила пауза, и я почувствовал, что на карту поставлено все, что касается хрупких отношений, которые у меня были с ней.
   - Реабилитационный центр "Альтадена", - наконец сказала Рэйчел. "Погуглите адрес. Ее зовут Гвинет Райс. Ей всего двадцать девять.
   - Я уже в пути, - сказал я. "Подожди меня."
   Я отключился и вернулся к капсуле Эмили, чтобы сообщить ей, что есть еще жертвы и что я собираюсь увидеть одну, которая все еще жива. Я рассказал ей о плане ФБР заключить сделку: информация о других жертвах в обмен на отсрочку публикации.
   "Что вы думаете?" она спросила.
   - Не знаю, - сказал я. - У нас есть время до завтра, чтобы подумать об этом. Почему бы тебе не поговорить об этом с Майроном, пока я пытаюсь получить это интервью?
   "Звучит отлично."
   "Кстати. У них есть составной рисунок Шрайка.
   - Это часть сделки?
   "Мы сделаем это частью этого".
   Затем я вышел из офиса, схватил ключи со стола и поспешил прочь.
  
   35
   Рэйчел ждала меня в вестибюле реабилитационного центра Альтадена. Она была вся в делах. Ни объятий, ни привета, просто "Это заняло у тебя достаточно времени".
   Она повернулась и направилась к лифтам, и мне пришлось догонять ее.
   "Ее отец согласился встретиться со мной", - сказала она после того, как мы вошли в лифт, и она нажала кнопку "3". - Он сейчас с ней. Соберись".
   "Для чего?" Я попросил.
   "Это не будет хорошей сценой. Произошло четыре месяца назад, и жертва - Гвинет - чувствует себя не очень хорошо ни физически, ни морально. Она на искусственной вентиляции легких".
   "Хорошо."
   - И позвольте мне заняться представлениями. Они еще не знают о вас. Не будь очевидным".
   "О чем?"
   - Что ты здесь ради истории. Может быть, было бы лучше, если бы я делал заметки".
   "Я мог бы просто записать это".
   "Нечего записывать. Она не может говорить.
   Я кивнул. Лифт двигался медленно. Всего было четыре уровня.
   "Я здесь не только ради рассказа", - сказал я, чтобы внести ясность.
   "Действительно?" - сказала Рэйчел. "Когда мы разговаривали ранее сегодня, казалось, что это все, что вас волнует".
   Дверь лифта открылась, и она вышла, прежде чем я успел защититься.
   Мы прошли по коридору, и Рэйчел осторожно постучала в дверь комнаты 309. Мы подождали, и мужчина открыл дверь и вышел в коридор. На вид ему было около шестидесяти лет, выражение лица утомленное. Он закрыл за собой дверь.
   "Г-н. Рис?" - спросила Рэйчел.
   - Да, это я, - сказал он. - Ты Рэйчел?
   "Да, мы разговаривали по телефону. Спасибо, что позволили мне посетить. Как я уже сказал, я пенсионер из ФБР, но все же...
   - Ты выглядишь слишком молодо, чтобы быть на пенсии.
   "Ну, я все еще держу руку на пульсе и иногда работаю с бюро. Как с этим случаем. И я хотел познакомить вас с Джеком Макэвоем. Он работает в FairWarning и является журналистом, который первым связал все дела и передал расследование в бюро".
   Я протянул руку, и мы с мистером Райсом пожали друг другу.
   "Приятно познакомиться, Джек, - сказала Райс. "Хотел бы я, чтобы кто-то вроде вас был там четыре месяца назад и мог бы предупредить Гвинни об этом парне. В любом случае, заходи. Я сказал ей, что у нее компания, и наконец что-то делается. Я должен предупредить вас, это будет происходить медленно. У нее есть экран и нечто, называемое стилусом для рта, которое позволяет ей общаться".
   - Нет проблем, - сказал я.
   "Это просто удивительно, - сказала Райс. "Он превращает ее зубы и нёбо в клавиатуру. И с каждым днем она становится все более опытной в этом. В любом случае, она устает и в какой-то момент отключается. Но давайте посмотрим, что мы можем получить".
   - Спасибо, - сказала Рэйчел.
   - Еще одно, - сказала Райс. "Этот ребенок прошел через ад и вернулся обратно. Это будет нелегко. Я сказал ей, что она не обязана это делать, но она хочет. Она хочет заполучить этого злодея и надеется, что ты сможешь это сделать. Но в то же время она хрупкая. Полегче, вот что я говорю, хорошо?
   - Мы понимаем, - сказала Рэйчел.
   - Конечно, - добавил я.
   С этими словами Райс открыла дверь и вернулась в комнату. Я посмотрел на Рэйчел и кивнул ей первой, а мы последовали за ней.
   Комната была слабо освещена мягким прожектором над больничной койкой с перилами. Гвинет Райс была приподнята на кровати под углом 45 градусов и окружена оборудованием и трубками, которые следили за ней, дышали за нее, кормили ее и удаляли ее телесные выделения. Ее голова устойчиво удерживалась каркасом, который выглядел как строительные леса и, казалось, был привинчен к ее черепу по крайней мере в двух точках. В общем, это была ужасная картина, и моим первым побуждением было отвернуться, но я знал, что она может заметить мой рефлекс и отказаться от интервью до того, как оно начнется. Поэтому я посмотрел на нее прямо, улыбнулся и кивнул, входя в комнату.
   К изголовью кровати была прикреплена металлическая рука, вытянутая вокруг и впереди Гвинет на уровне глаз. К нему были прикреплены два небольших плоских экрана, расположенных спиной к спине, которые позволяли ей видеть один, а ее зрителям - другой.
   Первым делом отец Гвинет взял с прикроватной тумбочки сложенное бумажное полотенце и промокнул уголки ее рта, где скопилась слюна. Я мог видеть очень тонкую пергаминовую проволоку, протянувшуюся от правой стороны ее рта вниз по ее щеке к гнезду проводов и трубок, прикрепленных к электронному блоку.
   Ее отец отложил бумажное полотенце и представил нас.
   "Гвинни, это Рэйчел Уоллинг, о которой я тебе говорил, - сказал он. - Это она работает с ФБР над твоим делом и другими девушками. А это Джек. Джек - писатель, который все это обнаружил и позвонил Рэйчел и ФБР. У них есть несколько вопросов о человеке, который это сделал, и ты отвечаешь, что хочешь, хорошо? Никакого давления".
   Я видел, как Гвинет шевелила челюстью и языком во рту. Затем на экране перед нами появились буквы OK .
   Вот как это будет работать.
   Рэйчел подошла к кровати, и мистер Райс принес ей стул, чтобы она села.
   "Гвинет, я знаю, что это может быть очень трудно для тебя, и мы очень ценим твою готовность помочь", - начала она. "Я думаю, будет лучше, если вопросы будут исходить только от меня, а вы постараетесь ответить на них как можно лучше. И если я о чем-то спрошу, на что ты просто не захочешь отвечать, это абсолютно нормально.
   ХОРОШО
   Это оставило меня в качестве зрителя собственной истории, но я был готов позволить Рэйчел начать. Если я думал, что нужно что-то спросить, я хлопал ее по плечу, и мы могли совещаться за пределами комнаты.
   "Я хочу начать с того, что мы очень сожалеем о том, через что вам пришлось пройти, - сказала Рэйчел. "Человек, который сделал это, - зло, и мы делаем все возможное, чтобы найти и остановить его. Ваша помощь будет чрезвычайно ценной. Полиция Пасадены, похоже, разобралась с этим, когда это произошло как единичный случай. Теперь мы считаем, что один мужчина причинил боль нескольким женщинам, таким как вы, и поэтому сегодня я хочу сосредоточиться на нем. Кто он такой, как он выбрал вас и тому подобное. Это поможет нам создать его профиль, который позволит его идентифицировать. Поэтому некоторые мои вопросы могут показаться вам странными. Но у них есть цель. Это нормально, Гвинет?
   ДА
   Рэйчел кивнула, а затем оглянулась на меня и мистера Райса, чтобы посмотреть, есть ли у нас что добавить. Мы этого не сделали. Она повернулась к Гвинет.
   "Хорошо, тогда начнем. Очень важно, чтобы мы узнали, как этот преступник выбирал своих жертв. У нас есть одна теория, и я хочу спросить об этом сейчас. Делали ли вы в прошлом какой-либо наследственный или медицинский анализ ДНК?
   Я видел, как челюсть Гвинет начала двигаться. Было похоже, что она что-то ест. Буквы всегда печатались заглавными буквами, и по ходу интервью казалось, что единственная пунктуация ставится автоматической проверкой орфографии.
   ДА
   Я увидел, как мистер Райс удивленно поднял голову. Он не знал о том, что его дочь изучает ее ДНК. Я задавался вопросом, было бы это больной темой в семье.
   "Какую компанию вы использовали?" - спросила Рэйчел.
   GT23
   Для меня это почти подтвердило, что она стала жертвой Шрайка. Но она каким-то образом выжила, чтобы рассказать об этом, даже если эта жизнь сейчас сильно ограничена ее травмами.
   "Хорошо, давайте перейдем к той ночи, когда это произошло", - сказала Рэйчел. "Вы все еще находились в крайне критическом состоянии, когда проводилось первоначальное расследование. Детективы в основном пытались работать с какими-то зернистыми видеозаписями из-за пределов бара. Как только вы смогли связаться, этим делом занялся другой детектив, который, похоже, не стал задавать вам много вопросов о том, кто...
   ОН БОЯЛСЯ
   "Он боялся", - прочитала Рэйчел с экрана. "Кто боялся? Вы имеете в виду детектива?
   ДА. ОН НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ МЕНЯ ВИДЕТЬ
   - Что ж, Гвинет, мы не боимся, - сказала Рэйчел. - Уверяю вас в этом. Мы найдем человека, который сделал это с тобой, и он заплатит за свои преступления".
   НЕ БЕРИТЕ ЕГО ЖИВЫМ
   Рэйчел остановилась, когда сообщение появилось на экране. В карих глазах Гвинет был темный блеск. Этот момент казался мне священным.
   - Вот что я скажу, Гвинет, - сказала Рэйчел. "Я понимаю ваши чувства, и вы должны знать, что мы найдем этого парня и правосудие восторжествует. Теперь, я знаю, это утомительно для вас, поэтому давайте вернемся к вопросам. Вернулись ли к вам какие-нибудь воспоминания о той ночи?
   Обрывки, похожие на кошмары
   "Можете ли вы рассказать о них? Что ты помнишь?"
   ОН КУПИЛ МНЕ НАПИТКУ Я ДУМАЛА, ЧТО ОН ХОРОШИЙ
   - Хорошо, ты помнишь что-нибудь конкретное о том, как он говорил?
   НЕТ
   - Он вообще рассказывал тебе о себе?
   ВСЕ ЛОЖЬ, ПРАВДА?
   "Не обязательно. Труднее поддерживать разговор, основанный на лжи, чем разговор, близкий к правде. Это может быть смесь того и другого. Он рассказывал вам, например, чем зарабатывал на жизнь?
   СКАЗАЛ, ЧТО НАПИСАЛ КОД
   "Хорошо, это соответствует тому, что мы уже знаем об этом человеке. Так что это может быть правдой, и это может быть очень полезно, Гвинет. Он сказал, где работает?
   НЕ ПОМНЮ
   - Вы были постоянным посетителем этого бара?
   ДОВОЛЬНО МНОГО
   - Вы когда-нибудь видели его там раньше?
   НЕТ, ОН СКАЗАЛ, ЧТО ОН НОВЫЙ В ГОРОДЕ
   ОН ИЩАЛ КВАРТИРУ
   Я восхищался тем, как Рэйчел вела интервью. Ее голос успокаивал, и она устанавливала взаимопонимание. Я прочитал это в глазах Гвинет. Она хотела доставить удовольствие Рэйчел, предоставив ей информацию, которой у нее не было. Я не счел нужным вскочить с вопросом. Я был уверен, что Рэйчел ответит на все важные вопросы, если только Гвинет не устанет.
   Так продолжалось еще пятнадцать минут, пока Рэйчел обрисовывала мелкие детали поведения и характера человека, который так сильно ранил Гвинет. А потом Рэйчел оглянулась через плечо на отца Гвинет.
   "Г-н. Райс, сейчас я задам Гвинет несколько личных вопросов, - сказала она. - Я думаю, будет лучше, если вы с Джеком выйдете в холл на несколько минут.
   - Какие вопросы? - спросил Райс. - Я не хочу, чтобы она расстраивалась.
   "Не волнуйся. Я не позволю этому случиться. Я просто думаю, что она сможет лучше ответить, если это будет только между нами, девочками, так сказать.
   Райс посмотрел на свою дочь.
   - Ты в порядке, милый? он спросил.
   Я В ПОРЯДКЕ, ТЫ МОЖЕШЬ ИДТИ
   А потом,
   Я ХОЧУ СДЕЛАТЬ ЭТО
   Мне не нравилось получать ботинок самому, но я видел в этом логику. Рэйчел получит больше, если расспросит ее один на один. Я направился к двери, и Райс последовала за мной. В коридоре я спросил, есть ли кафетерий, но он сказал, что в нише есть только автомат по продаже кофе.
   Мы пошли туда, и я угостил каждого из нас ужасной чашкой кофе. Мы стояли там, потягивая жидкость из своих чашек, прежде чем попытаться пройти обратно по коридору. Я решил сделать то, что делала Рэйчел: работать над предметом один на один.
   "Должно быть, тебе невероятно тяжело видеть свою дочь такой", - сказал я.
   "Я даже не могла начать рассказывать вам", - сказала Райс. "Это кошмар. Но я за нее. Все, что ей нужно, и все, что поможет поймать ублюдка, который сделал это с ней.
   Я кивнул.
   - У тебя есть работа? Я попросил. - Или это...
   "Я была инженером в Lockheed, - сказала Райс. "Я рано ушел на пенсию, чтобы просто быть рядом с ней. Она - все, что имеет для меня значение".
   - Ее мать на фото?
   "Моя жена умерла шесть лет назад. Мы усыновили Гвинни из приюта в Кентукки. Я думаю, что то, что она делала с ДНК, было ее попыткой найти свою биологическую мать и семью. Если вы говорите, что это как-то связано с этим, тогда... Господи Иисусе.
   "Это угол, на который мы смотрим".
   Я пошел назад по коридору. Мы больше не разговаривали, пока не подошли к двери 309.
   "Есть ли какие-нибудь методы лечения, которые могли бы помочь вашей дочери?" Я попросил.
   "Каждое утро я ищу в Интернете, - сказала Райс. "Я связался с врачами, исследователями, Майамиским проектом по излечению от паралича и так далее. Если он там, мы найдем его. Сейчас главное снять ее с респиратора, чтобы она дышала и говорила сама. И это не так неправдоподобно, как вы могли бы подумать. Этот ребенок каким-то образом остался жив. Он подумал, что она умерла, и просто сбросил ее с лестницы. Но она была жива, и что бы ни поддерживало ее движение и дыхание, оно все еще здесь".
   Я мог только кивнуть. Я был совершенно не в своей тарелке здесь.
   "Я инженер, - сказала Райс. "Я всегда смотрел на проблемы как инженер. Определите проблему, устраните ее. Но вместе с этим, идентификация...
   Дверь в комнату открылась, и вышла Рейчел. Она посмотрела на Райс.
   - Она устает, и мы почти закончили, - сказала она. "Но я хочу показать ей кое-что, чего я придерживался до конца, потому что это может ее расстроить".
   "Что это?" - спросил Райс.
   - Это составной рисунок подозреваемого, составленный с помощью людей, которые были в баре той ночью и видели с ним вашу дочь. Мне нужно, чтобы она сказала нам, верна ли она ее памяти.
   Райс на мгновение задумался, размышляя о возможной реакции дочери на рисунок. Затем он кивнул.
   - Я буду здесь ради нее, - сказал он. - Давай покажем ей.
   Я понял, что сам не видел композит. Когда мы снова вошли в комнату, я увидел, что глаза Гвинет закрыты, и подумал, что она, возможно, спит. Но подойдя ближе, я понял, что ее глаза были закрыты, потому что она плакала.
   - Ой, Гвинни, все в порядке, - сказала Райс. "Все будет хорошо".
   Он снова взял сложенное бумажное полотенце и промокнул слезы на щеках дочери. Это был такой мучительный момент. Мне казалось, что в моей груди нарастает крик. В этот момент Шрайк превратился из абстрактного сюжета в злодея из плоти и крови, которого я хотел найти. Я хотел свернуть ему шею, но позволить ему жить так, как эта женщина теперь должна была жить из-за него.
   - Гвинет, мне нужно спросить тебя еще об одном, - сказала Рэйчел. "Посмотрите на картинку - составной эскиз, составленный с помощью людей, которые были с вами в баре той ночью. Я хочу, чтобы ты сказал мне, похож ли он на человека, который сделал это с тобой.
   Она сделала паузу. На экране ничего не появилось.
   - Все в порядке, Гвинет?
   Еще одна пауза, затем:
   ПОКАЖИТЕ МНЕ
   Рэйчел достала телефон из заднего кармана и открыла приложение для фотографий. Она подняла композит и держала телефон в футе от лица Гвинет. Глаза Гвинет метались туда-сюда, пока она изучала фотографию рисунка. Затем ее челюсть начала работать.
   ДА
   ЕГО
   "Мне кажется, что мужчине на этом кадре около тридцати пяти, - сказала Рэйчел. - Это то, что ты помнишь?
   ДА
   Слезы снова потекли по лицу Гвинет Райс. Ее отец переехал с бумажным полотенцем. Рэйчел встала и отошла, спрятав телефон обратно в карман.
   - Все в порядке, Гвинни. Теперь все в порядке, - утешила Райс. - Все будет хорошо, детка.
   Рэйчел посмотрела на меня, а затем снова на кровать. В этот момент я увидел страдание в ее глазах и понял, что для нее это тоже не какое-то клиническое интервью.
   - Спасибо, Гвинет, - сказала она. "Вы оказали замечательную помощь. Мы найдем этого человека, и я вернусь, чтобы рассказать вам".
   После того, как Райс отошла в сторону, Рэйчел вернулась на свое место рядом с кроватью и посмотрела на Гвинет. Они подружились. Рэйчел протянула руку к лицу Гвинет и слегка коснулась ее щеки.
   - Я обещаю тебе, - сказала она. - Мы его поймаем.
   У Гвинет заработала челюсть, и она повторила то же сообщение, что отправила в начале разговора.
   НЕ БЕРИТЕ ЕГО ЖИВЫМ
  
  
   36
   Мы не разговаривали, пока не вышли из здания и не пошли к стоянке. Было уже темно.
   Я видел голубой BMW Рэйчел, когда подъехал к нему и припарковался рядом с ним. Мы остановились позади наших машин.
   "Это было сильно", - сказала Рэйчел.
   - Да, - сказал я.
   - Как папа в коридоре?
   "Фу. Я никогда не знаю, что сказать в такой ситуации".
   - Я должен был это сделать, Джек. Вытащите его из комнаты. Я хотел, чтобы она говорила свободно, потому что нам важно знать подробности. Мы можем предположить, что то, что случилось с ней, произошло и с другими жертвами, с которыми мы не можем поговорить. Гвинет предоставляет шаблон".
   - А что за шаблон?
   "Ну, во-первых. Изнасилования не было. Она пригласила его обратно в свою квартиру, якобы для того, чтобы показать ему место для сравнения, так как он якобы искал жилье. У них был секс по обоюдному согласию - он использовал презерватив - но не до конца. Он не мог удержать эрекцию. Он вырвался, и тут начался кошмар. Он заставил ее подняться с кровати и встать обнаженной перед зеркалом в ванной. Он заставил ее посмотреть на себя, скрутив ей шею в замке предплечья".
   "Вот дерьмо."
   "Он тоже был голым, и она почувствовала, как его эрекция вернулась к ее спине, когда он подумал, что убивает ее".
   "Ублюдок получает удовольствие от того, что убивает их".
   "Все сериалы так делают. Но важно то, что изнасилования не было. Это объясняет, почему он нацелен на женщин с геном DRD4. Он думает, что это дает ему преимущество в том, чтобы уложить своих жертв в постель. Кажется, в этом есть психологическая игра. Он не хочет быть насильником. Ему не нравится то, что о нем говорят.
   "Но убивать женщин - это нормально, просто не насиловать их первыми".
   "Это странно, но не уникально. Вы слышали о Сэме Литтле?
   "Да, лучший сериал ФБР".
   "Пойман здесь, в Лос-Анджелесе, и причастен к девяноста убийствам женщин по всей стране. Он начал признаваться в убийствах только после того, как следователи перестали называть его насильником, каковым в его случае он и был. Он мог признаться в убийстве женщин, но никогда бы не признался ни в одном изнасиловании".
   "Странные вещи."
   - Но, как я уже сказал, не уникальный. Если это часть нашего профиля, было бы полезно стратегически добавить что-то в вашу историю или пресс-релизы, которые следуют, чтобы мотивировать правонарушителя".
   - Ты имеешь в виду, что он пришел за мной, или Эмили, или FairWarning ?
   - Я больше думал о том, чтобы он связался с тобой. Есть много примеров, когда сериалы обращались к СМИ, чтобы как бы исправить запись. Но мы все равно примем меры предосторожности".
   "Ну, мне нужно подумать об этом, поговорить с Эмили и Майроном наверняка".
   "Конечно. Мы бы ничего не сделали, если бы все не были на борту. Это просто то, о чем стоит подумать на данном этапе".
   Я кивнул.
   - Что еще вы узнали из этого? Я попросил. "Что-нибудь, что поразило вас как профилировщика?"
   "Ну, очевидно, он одел ее потом", - сказала она. "Все жертвы, кроме Портреро, были одеты. Все они до Портреро были одеты, а затем, иногда изощренно, исчезали, пытаясь скрыть убийство. Мне пришлось бы внимательно изучить другие места и места, где жили женщины, но Портреро мог показать изменения. Он никогда не выгонял ее из ее квартиры".
   "Возможно, у остальных секс был не дома. Они были там, где он остановился, или в его машине, или что-то в этом роде. Поэтому ему пришлось дистанцироваться от них".
   - Возможно, Джек. Мы еще сделаем из тебя профилировщика.
   Рэйчел вытащила ключи и открыла машину.
   "Что теперь?" Я попросил. "Куда ты идешь отсюда? Вернуться в бюро?
   Она вытащила свой телефон, чтобы проверить время на экране.
   - Я позвоню Мецу - он агент, который ведет это дело - и скажу ему, что разговаривал с ней, и они могут подождать до утра. Он, вероятно, не будет рад, что я поторопился, но его люди будут заняты другими делами. После этого, я думаю, я собираюсь назвать это днем. Ты?"
   "Вероятно. Я свяжусь с Эмили и узнаю, пишет ли она еще".
   Я колебался, прежде чем перейти к вопросу, который действительно хотел задать.
   - Ты едешь ко мне или идешь домой? Я попросил.
   - Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой домой, Джек? - спросила Рэйчел. - Ты, кажется, расстроен из-за меня.
   "Я не расстроен. Просто много чего происходит. Увидев эту штуку, меня начали тянуть разные люди в разные стороны. Поэтому я волнуюсь".
   - История, ты имеешь в виду.
   "Ага, и у нас такое разногласие: публиковать или подождать".
   "Хорошо, что нам не нужно решать это до завтрашнего утра, верно?"
   "Верно."
   - Так что увидимся у вас дома.
   "Хорошо. Хороший. Вы должны следовать за мной, чтобы вы могли попасть в гараж и использовать мое второе парковочное место".
   - Ты даешь мне свое второе парковочное место? Вы уверены, что готовы к такому важному шагу?"
   Она улыбнулась, и я улыбнулась в ответ.
   - Эй, я дам тебе пульт и ключ, если хочешь, - сказал я.
   Мяч вернулся на ее корт, она кивнула.
   - Я буду прямо за тобой, - сказала она.
   Она подошла к двери своей машины, достала из заднего кармана телефон, чтобы позвонить агенту Метцу. Это напомнило мне кое-что.
   - Эй, - сказал я. "Я не мог видеть композит, когда вы показывали его Гвинет. Дайте-ка подумать."
   Она подошла ко мне и открыла фотоприложение на телефоне. Она протянула мне экран. Это был черно-белый набросок белого человека с темными густыми волосами и проницательными темными глазами. Его челюсть была квадратной, а нос плоским и широким. Его уши не простирались далеко от боков его головы. Вершина каждого уха исчезла в линии роста волос.
   Я понял, что он показался мне знакомым.
   - Подожди, - сказал я.
   Я протянул руку и взял Рэйчел за руку, чтобы она не забрала телефон.
   "Какая?" она сказала.
   - Кажется, я знаю этого парня, - сказал я. - Я имею в виду, кажется, я его видел.
   "Где?"
   "Я не знаю. Но волосы... и набор челюстей...
   "Ты уверен?"
   "Нет. Я только..."
   Мой разум вернулся к моей деятельности в последние дни. Я сосредоточился на часах, проведенных в тюрьме. Видел ли я этого человека в Мужском Централе? Это была ночь сильного страха и эмоций. У меня была такая ясность в том, что и кого я видел, но я не мог поместить человека на рисунке.
   Я отпустил руку Рэйчел.
   - Не знаю, наверное, я ошибаюсь, - сказал я. "Пойдем."
   Я повернулся и пошел к своему джипу, а Рэйчел села в свой "Бимер". Я завел двигатель и повернулся к пассажирскому окну, чтобы дать Рэйчел кивок, чтобы она вышла первой. Именно тогда я понял, где я видел составного человека.
   Я заглушил двигатель и выпрыгнул из джипа. Рэйчел уже наполовину попятилась со своего места. Она остановилась и опустила окно.
   "Что это?" она спросила.
   - Я знаю, где я его видел, - сказал я. "Парень в композите. Сегодня он сидел в машине в офисе коронера".
   "Ты уверен?"
   "Я знаю, это звучит неправдоподобно, но форма его челюсти и прижатые назад уши. Я уверен, Рэйчел. Я имею в виду, наверное, я почти уверен. Я думал, что он там ждет кого-то внутри. Знаешь, как член семьи или что-то в этом роде. Но теперь... я думаю, он преследовал меня.
   Этот вывод заставил меня внезапно повернуться и осмотреть стоянку, на которой я стоял. Машин было всего около десяти, и освещение было плохим. Мне понадобится фонарик, чтобы определить, был ли кто-нибудь в одном из них и смотрел.
   Рэйчел поставила машину на стоянку и вышла.
   - Что это была за машина, ты не помнишь?
   - Э-э, нет, мне нужно подумать. Было темно, и он отступил в свое пространство, как и я. Еще один признак того, что он мог следить за мной.
   Рейчел кивнула.
   - Быстрый выход, - сказала она. - Машина была большая или маленькая?
   - Я думаю, мало, - сказал я.
   "Седан?"
   "Нет, больше похоже на спортивную машину. Гладкий.
   - Насколько близко он был к вам припаркован?
   "Он был как бы через проход и вниз на пару. Он хорошо меня видел. Тесла - это была черная Тесла".
   "Хорошо, Джек. Как вы думаете, у этой компании есть камеры?
   "Может быть, я не знаю. Но если это был он, как он узнал, что следует за мной?"
   "Хаммонд. Может быть, они знали о тебе. Хаммонд предупредил Шрайка, и Шрайк начал устранять угрозы. Ты угроза, Джек.
   Я оторвался от нее и пошел по двухрядной парковке в поисках Теслы или любой машины, за рулем которой кто-то сидит. Я ничего не нашел.
   Рейчел догнала меня.
   - Его здесь нет, - сказал я. "Может быть, я совершенно не прав насчет этого. Я имею в виду, мы говорим о композите. Это может быть кто угодно".
   - Да, но вы же видели реакцию Гвинет, - сказала Рэйчел. "Обычно я не придаю большого значения композитным материалам, но она подумала, что это то, что надо. Куда вы пошли после офиса коронера?
   "Вернулся в офис, чтобы накормить Эмили всем, что у меня было".
   - Значит, он знает, где находится FairWarning . Я не обращал внимания, когда был там, но мог ли он иметь какой-то угол обзора снаружи?"
   "Я думаю, что да. Стекло входной двери.
   "Что можно было увидеть снаружи, заглянув внутрь? Мог ли он увидеть, как ты работаешь с Эмили?
   Я подумал о тех случаях, когда я вставал и шел в кабинку Эмили, чтобы посоветоваться с ней. Я вытащил свой телефон.
   - Черт, - сказал я. - Она должна знать об этом.
   На мобильнике Эмили не было ответа. Затем я позвонил ей в офис, хотя предполагал, что ее еще нет в офисе.
   "Ни один из ее телефонов не отвечает", - сообщил я.
   Мое беспокойство теперь склонялось к страху. Я мог видеть то же опасение в глазах Рэйчел. Все это было дополнено интервью с Гвинет Райс.
   - Ты знаешь, где она живет? - спросила Рэйчел.
   Я снова позвонил Эмили на мобильный.
   - Я знаю, что это Хайленд-Парк, - сказал я. - Но у меня нет точного адреса.
   "Нам нужно его получить", - сказала Рэйчел.
   Нет ответа. Я отключился и позвонил на мобильный Майрону Левину. Он ответил сразу.
   "Джек?"
   "Майрон, я пытаюсь проведать Эмили, но она не отвечает на звонки. У вас есть ее адрес?
   - Ну да, но что происходит?
   Я рассказал ему о подозрении, разделяемом нами с Рэйчел, что ранее в тот же день меня преследовал убийца, фигурирующий в центре истории, которую мы писали. Мое беспокойство немедленно передалось Майрону, и он приостановил мою работу, пока искал адрес Эмили.
   Я повернулся к Рейчел.
   - Он понял, - сказал я. "Давайте поедем. Хайленд Парк".
   Я подошел к пассажирской стороне ее машины, а она села за руль. Мы выехали со стоянки к тому моменту, как Майрон вернулся на линию и зачитал адрес.
   - Позвони мне, как только что-нибудь узнаешь, - сказал Мирон.
   - Будет сделано, - сказал я.
   Затем я внезапно подумал о Майроне и о том времени, когда мы с Эмили совещались с ним в офисе.
   - Ты дома, Мирон? Я попросил.
   - Да, я здесь, - сказал он.
   "Запри двери".
   - Да, я как раз об этом подумал.
  
  
   37
   Я ввел адрес, который дал мне Мирон, в свое GPS-приложение и отключил звук команды. Я дал Рэйчел устные указания, потому что непрерывные команды из приложения всегда раздражали. Приложение показывало, что мы в шестнадцати минутах езды. Мы успели за двенадцать. Эмили жила в старом многоквартирном доме из кирпича и штукатурки на Пьемонт-авеню рядом с улицей Фигероа. Слева находилась стеклянная входная дверь с клавиатурой с индивидуальными кнопками на восемь квартир. Когда повторные щелчки на блоке 8 не получили ответа, я нажал все семь других кнопок.
   - Давай, давай, - призвал я. "Кто-то должен ждать Postmates. Открой чертову дверь.
   Рэйчел повернулась и проверила улицу позади себя.
   - Ты знаешь, на чем она ездит?
   "Ягуар, но я видел полосу для парковки, ведущую к задней части. У нее, наверное, есть место сзади.
   - Может, мне пойти...
   Электронный замок щелкнул, и мы вошли внутрь. Я так и не посмотрел, какое устройство ответило и, наконец, открыло дверь, но я знал, что если мы так легко вошли, то и Шрайк тоже мог это сделать.
   Блок 8 находился на втором этаже в конце коридора. Никто не ответил на мой сильный стук и зов имени Эмили. Я попробовал дверь, но она была заперта. Я в отчаянии отступил назад, во мне рос страх.
   "Что мы делаем?" Я попросил.
   - Позвони ей еще раз, - сказала Рэйчел. "Может быть, мы слышим телефон через дверь".
   Я прошел по коридору двадцать футов и позвонил. Когда я услышал, как на моем конце зазвонил телефон, я кивнул Рэйчел. Она прислонилась ухом к дверному косяку квартиры номер 8, по-прежнему глядя на меня. Звонок перешел в сообщение и я отключился. Рейчел покачала головой. Она ничего не слышала.
   Я вернулся к Рэйчел и двери.
   - Может, вызовем полицию? Я попросил. "Сказать им, что нам нужна проверка здоровья? Или позвонить хозяину?
   "Похоже, здесь сторонний менеджмент", - сказала Рэйчел. "Я увидел номер на вывеске "квартира в аренду". Я пойду возьму и позвоню. Посмотрим, ведет ли это на заднюю стоянку и здесь ли ее машина.
   Она указала на выходную дверь в конце коридора.
   - Не запирайтесь, - сказал я.
   - Не буду, - сказала она.
   Я смотрел, как она ушла, а затем исчезла вниз по лестнице. Я подошел к выходной двери, думая, не сработает ли сигнал тревоги. Я немного поколебался, затем толкнул засов, и дверь распахнулась. Не сработала тревога.
   Выйдя на внешнюю площадку, я увидел, что лестница вела на небольшую стоянку позади здания. На лестничной площадке стояла швабра в ведре и банка, наполовину заполненная окурками. Кто-то в здании курил, но не в своей части. Я шагнул дальше, чтобы посмотреть через перила, что находится на нижней площадке. Там было несколько пустых горшков для растений и садовый инвентарь.
   Дверь за мной закрылась. Я обернулся. На внешней стороне двери была стальная ручка. Я схватил его и попытался повернуть. Я был заблокирован.
   "Дерьмо."
   Я постучал в дверь, но знал, что еще слишком рано ожидать возвращения Рэйчел в блоке 8. Я спустился по лестнице на стоянку и огляделся в поисках машины Эмили. Это был серебристый внедорожник Jaguar, но я его не видел. Я тогда следовал за приводом доступа к фронту. Пока я шел по подъездной дорожке, я посмотрел на окна второго этажа здания, чтобы увидеть, горит ли свет в окнах квартиры, которая, как я понял, принадлежала Эмили. Все они были темными.
   Когда я добрался до фасада здания, Рэйчел не было видно. Я вытащила телефон и позвонила ей, но меня отвлекло движение на улице. Я увидел машину, движущуюся за припаркованными вдоль Пьемонта автомобилями. Я только мельком увидел его, когда он миновал отверстие для следующей подъездной дороги вниз.
   "Джек? Где ты?"
   Рэйчел ответила.
   "Я стоял перед входом и только что видел, как уехала машина. Было тихо".
   - Тесла?
   "Я не знаю. Может быть."
   - Ладно, я не жду этого парня.
   - Какой парень?
   "Арендодатель."
   Я услышал громкий хлопок и треск дерева, а затем приглушенный хлопок. Я знал, что она только что выбила дверь восьмого блока. Я подошел к входной двери здания, но увидел, что она закрыта.
   "Рэйчел? Рэйчел, я не могу войти. Я хожу вокруг...
   - Я могу вас вызвать, - сказала она. - Иди к входной двери.
   Я взбежал по ступенькам к входной двери. Замок гудел, когда я добрался туда и оказался внутри.
   Я поднялся по внутренней лестнице на второй этаж, а затем спустился в квартиру номер 8. Рэйчел стояла у входа в квартиру.
   - Она...?
   "Она не здесь."
   Я заметил, что на полу порога валяется кусок деревянной обшивки двери. Но когда я полностью вошел в квартиру, это был единственный признак беспорядка. Я никогда не был там раньше, но я видел место, которое было опрятным и упорядоченным. Не было никаких признаков какой-либо борьбы в жилых помещениях. Короткий коридор справа вел к открытой двери ванной и второй двери слева, которая, как я предположил, была спальней.
   Я шел туда, чувствуя себя странно из-за вторжения в частную жизнь Эмили.
   - Он пуст, - сказала Рэйчел.
   Я все равно проверила, стоя на пороге спальни и наклоняясь внутрь. Я нажала выключатель на внутренней стене, и по обеим сторонам большой кровати загорелись две лампы. Как и остальная часть квартиры, комната была опрятной; кровать была заправлена, одеяло выглажено, и на нем даже не сидели.
   Затем я проверил ванную и откинул пластиковую занавеску для душа, чтобы открыть пустую ванну.
   - Джек, я же говорила тебе, что ее здесь нет, - сказала Рэйчел. - Подойди сюда и расскажи мне о машине.
   Я вернулся в гостиную.
   - Он подъехал к Пьемонту, - сказал я. "Если бы я этого не видел, то пропустил бы. Он был темного цвета и бесшумный".
   - Это Тесла вы видели у коронера? она спросила.
   "Я не знаю. Я плохо разглядел".
   "Хорошо, а теперь подумай. Не могли бы вы сказать, только что он отъехал от бордюра или проезжал мимо?"
   Я воспользовался моментом и снова прокрутил это в уме. Машина уже ехала по улице, когда привлекла мое внимание.
   - Не могу сказать, - сказал я. "Я не видел его, пока он уже не двинулся по улице".
   "Хорошо, я никогда не ездила в Тесле", - сказала Рэйчел. - У них есть багажник?
   "Я думаю, что новые делают".
   Я понял, что она спрашивает, может ли Эмили быть в багажнике машины, которую я видел уезжающей.
   "Черт, нам нужно идти за ним", - сказал я.
   - Этого уже давно нет, Джек, - сказала Рэйчел. "Нам надо-"
   - Что это за хрень?
   Мы оба повернулись к входной двери квартиры.
   Эмили стояла там.
   Она была в той одежде, в которой я видел ее в офисе ранее. Она несла свой рюкзак с логотипом FairWarning .
   - Ты в порядке, - выпалил я.
   - А почему бы и нет? она сказала. - Ты сломал мою дверь?
   - Мы думали, что Шрайк... был здесь, - сказал я.
   "Какая?" - сказала Эмили.
   - Почему ты не ответил на звонок? - спросила Рэйчел.
   - Потому что он мертв, - сказала Эмили. - Я был на нем весь день.
   "Где вы были?" Я попросил. - Я позвонил в офис.
   - Грейхаунд, - сказала она.
   Я знал, что она ненавидела водить машину, потому что она выросла за рулем на другой стороне дороги и боялась переходить дорогу. Но я был сбит с толку и, должно быть, выглядел так. Грейхаунд предназначался для дальних путешествий.
   - Это паб на Фиг, - сказала Эмили. "Мой местный. Что, черт возьми, происходит?"
   - Не знаю, - сказал я. - Думаю, сегодня за мной следили, и когда...
   - Шрайком?
   Внезапно я перестал чувствовать себя уверенным во всем.
   - Не знаю, - сказал я. "Может быть. Был парень в Тесле, которого я видел в офисе коронера, и я...
   - Откуда ему знать, что нужно следовать за вами? - спросила Эмили. - Или меня, если уж на то пошло.
   - Наверное, Хаммонд, - сказал я. "Либо он сказал ему, либо что-то было в компьютере, либо в документах, взятых из лаборатории Хаммонда".
   Я увидел страх в глазах Эмили.
   "Что мы делаем?" - сказала она кротко.
   - Послушай, я думаю, нам следует немного успокоиться, - сказала Рэйчел. "Давайте не будем параноить. Мы до сих пор не знаем наверняка, следили ли за Джеком или за вами. А если за Джеком следили, зачем ему прыгать с Джека на тебя?
   "Может, потому что я женщина?" - сказала Эмили.
   Я собирался ответить. Рэйчел может быть права. Все это потому, что я думал, что сопоставил составной рисунок с лицом, которое я видел за рулем автомобиля на стоянке с расстояния не менее восьмидесяти футов. Это было натянуто.
   - Хорошо, - сказал я. - Почему бы нам...
   Я резко остановился, когда в дверях появился мужчина. У него была окладистая борода и связка ключей в руке.
   "Г-н. Уильямс? - спросила Рэйчел.
   Мужчина посмотрел на кусок дверного косяка на полу, затем проверил запорную пластину, висевшую на единственном ослабленном винте на косяке.
   - Я думал, ты будешь ждать меня, - сказал он.
   - Прости, - сказала Рэйчел. "Мы думали, что произошло ЧП. Ты сможешь запереть дверь сегодня ночью?
   Уильямс повернулся и увидел, что, когда дверь была выбита ногой, она ударилась о боковую стену вестибюля Эмили. Ручка оставила в стене вмятину размером с кулак.
   - Я могу попробовать, - сказал он.
   - Я не останусь здесь, если не смогу запереть дверь, - сказала Эмили. "Ни за что. Нет, если он знает, где я живу.
   - Мы не знаем этого наверняка, - сказал я. - Мы видели, как уезжала машина, но...
   "Послушайте, почему бы нам не позволить мистеру Уильямсу попытаться это исправить, а мы пойдем куда-нибудь еще, чтобы поговорить об этом?" - сказала Рэйчел. "Сегодня я получил от ФБР кое-что еще. Я думаю, ты захочешь это узнать.
   Я посмотрел на Рейчел.
   - Ну, когда ты собирался мне сказать? Я попросил.
   "Мы отвлеклись, когда расставались с Гвинет Райс, - сказала Рэйчел.
   Она указала на дверь, которую Уильямс все еще рассматривал, как будто это объясняло ее задержку.
   "Кстати, как Гвинет Райс?" - спросила Эмили.
   "Хороший материал... но такой чертовски грустный", - сказал я. - Он испортил ей жизнь.
   На середине ответа меня одолела репортерская вина. Я знал, что Гвинет Райс станет лицом этой истории. Жертва, которая, вероятно, никогда не выздоровеет, чей жизненный путь был насильственно и навсегда изменен Шрайком. Мы бы использовали ее, чтобы привлечь читателей, не говоря уже о том, что ее душераздирающие раны останутся далеко за пределами жизни истории.
   "Ты должен отправить мне заметки", - сказала Эмили.
   - Как только смогу, - сказал я.
   - Так что мы делаем? - спросила Рэйчел.
   - Мы могли бы вернуться к "Грейхаунду", - сказала Эмили. - Там было довольно тихо, когда я уходил.
   - Пошли, - сказала Рэйчел.
   Мы подошли к двери, и Уильямс повернулся боком, чтобы мы могли пройти мимо. Он посмотрел на меня.
   - Ты выбил дверь? он спросил.
   - А, это я, - сказала Рэйчел.
   Уильямс быстро окинул взглядом Рэйчел, когда она проходила мимо него.
   - Сильная леди, - сказал он.
   - Когда мне нужно, - сказала она.
  
   38
   "Грейхаунд" был менее чем в двух минутах езды, и Рэйчел вела нас всех троих. Я сидел на заднем сиденье, всю дорогу глядя в заднее окно в поисках возможного хвоста. Если Сорокопут следовал за мной, я не видел его признаков, и мои мысли вернулись к вопросу о том, проявляю ли я бдительность или параноик. Я продолжал думать о человеке в Тесле. Хотел ли я просто, чтобы он выглядел как лицо на композите, или он действительно был похож на лицо на композите?
   Я никогда не был в Англии, но внутри "Грейхаунд" показался мне английским пабом, и я понял, почему Эмили приняла его как местный. Все это было темным лесом и уютными кабинками. Бар проходил по всей длине заведения, спереди назад, и обслуживание за столиками не производилось. Рейчел и я заказали мартини Ketel, и Эмили попросила их открыть кран Deschutes IPA. Я ждал в баре напитков, в то время как женщины заняли кабинку в дальнем углу.
   Я совершил две поездки, чтобы доставить напитки, чтобы не пролить мартини, а затем устроился в U-образной кабинке с Эмили напротив меня и Рэйчел справа от меня. Я сделал полный глоток мартини, прежде чем сказать хоть слово. Я нуждался в этом после приливов и отливов адреналина, которые до сих пор производил вечер.
   - Итак, - сказал я, глядя на Рэйчел. "Что у тебя?"
   Рэйчел твердой рукой глотнула мартини, поставила стакан и взяла себя в руки.
   "Большую часть дня я провела в FO в Вествуде вместе с ASAC, - сказала она. "Сначала со мной обращались как с прокаженным, но когда они начали проверять поддающиеся проверке факты истории, которую я рассказывал, они начали прозревать".
   "АСАК?" - спросила Эмили.
   Она сказала это так же, как Рэйчел - хреново.
   - Помощник специального агента, отвечающего за полевой офис в Лос-Анджелесе, - сказала Рэйчел.
   - Вы сказали, что его зовут Мец? Я попросил.
   - Мэтт Мец, - сказала Рэйчел. "В любом случае, я уже говорил вам, что они связали как минимум три других случая по причине смерти, а затем Гвинет Райс, единственную из известных выживших".
   - Вам удалось получить новые имена? Я попросил.
   "Нет, это то, что они утаивают, чтобы обменять вас на то, что вы отодвинули эту историю", - сказала Рэйчел. - Я их не получил.
   - Этого не произойдет, - настаивал я. "Мы собираемся опубликовать завтра. Предупреждение об этом парне важнее любых других соображений".
   - Ты уверен, что сенсация для тебя не самое главное, Джек? Рэйчел выстрелила в ответ.
   - Послушай, мы это уже обсуждали, - сказал я. - Это не наша работа - помогать ФБР поймать этого парня. Наша задача - информировать общественность".
   "Ну, может быть, ты передумаешь, когда узнаешь, что еще у меня есть", - сказала Рэйчел.
   - Тогда расскажи нам, - сказала Эмили.
   "Хорошо, я имела дело с этим парнем Метцем, которого я знала, когда была агентом", - сказала Рэйчел. "Как только они узаконили то, что я им принес, они начали собирать военную комнату и атаковать ее со всех сторон. Они нашли другие случаи, и одна команда работала над этим. В Санта-Фе также есть случай, когда завтра собираются провести эксгумацию тела, потому что они думают, что при вскрытии могли быть пропущены AOD".
   "Как они могли не заметить сломанную шею?" Я попросил.
   - Состояние тела, - сказала Рэйчел. "Я не получил точных сведений, но он был оставлен в горах, и к нему добрались животные. Возможно, AOD не видели таким, каким он был. В любом случае, другая команда смотрела на Хаммонда и на Dirty4, пытаясь собрать все это воедино".
   Рейчел прервалась, чтобы сделать еще один глоток мартини.
   "А также?" - подсказала Эмили.
   "Через сайт они опознали партнера Хаммонда, - сказала Рэйчел. - По крайней мере, они так думают.
   Я наклонился над столом. Это становилось хорошо.
   "Кто он?" Я попросил.
   - Его зовут Роджер Фогель, - сказала Рэйчел. "Возьми? Роджер Фогель становится RogueVogue в цифровой вселенной?"
   - Понял, - сказал я. - Как они его нашли?
   "Я думаю, что его отпечатки пальцев - то есть цифровые - есть по всему сайту", - сказала она. "Они вызвали группу шифровальщиков, и я не думаю, что это было так сложно. Я не получил всех подробностей, но они смогли отследить его до стационарного IP-адреса. Это была его ошибка. Он занимался обслуживанием сайта с незамаскированного компьютера. Обленился, и теперь они знают, кто он".
   - Итак, какое место? Я сказал. "Где он?"
   - Сидарс-Синай, - сказала Рэйчел. "Похоже, парень работает в администрации. Это расположение компьютера, которым он пользовался.
   Сначала я почувствовал прилив возбуждения от перспективы встретиться с Фогелем до того, как его схватит ФБР. Но потом меня поразила реальность: Медицинский центр "Сидарс-Синай" представлял собой массивный комплекс строгого режима, занимавший целых пять кварталов в Беверли-Хиллз. Добраться до него может быть невозможно.
   - Они забирают его? Я попросил.
   - Еще нет, - сказала Рэйчел. "Они думают, что его освобождение может пойти им на пользу".
   - В качестве приманки для Шрайка, - сказала Эмили.
   - Вот именно, - сказала Рэйчел. "Ясно, что он хотел убрать Фогеля и допустил ошибку с парнем в Нортридже. Так что он может попробовать еще раз".
   - Итак, - сказал я, размышляя вслух. "Если бюро наблюдает за этим парнем, ничто не мешает нам пойти туда и противостоять ему. Они отследили его до дома или других мест?"
   - Нет, - сказала Рэйчел. - Благодаря тому, что вы предупредили Фогеля о Шрайке, он принимает все меры предосторожности. У них был распущенный хвост, и они потеряли его после того, как он ушел с работы".
   - Это нехорошо, - сказала Эмили.
   - Но вот в чем дело, - сказала Рэйчел. "Он курильщик. Он принимает меры предосторожности, но ему все равно приходится выходить на улицу, чтобы покурить. Я видел фотографии с камер наблюдения, на которых он стоит возле курительной скамейки возле здания. На заднем плане был дорожный знак. Там было написано Джордж Бернс-роуд. Он проходит прямо через середину комплекса.
   Я посмотрел через стол на Эмили. Мы оба точно знали, что собираемся делать.
   - Мы собираемся быть там завтра, - сказал я. - Мы схватим его, когда он выйдет покурить.
   Эмили повернулась к Рейчел.
   "Вы бы узнали этого парня на фотографии с камер наблюдения, которую вы видели?" она спросила. - Если бы вы видели его на скамейке, я имею в виду?
   - Думаю, да, - сказала Рэйчел. "Да."
   - Хорошо, - сказал я. - Тогда нам нужно, чтобы ты тоже был там.
   "Если я это сделаю, это сожжет меня вместе с бюро", - сказала Рэйчел. "Я буду, как вы двое, снаружи заглядывать внутрь".
   "Хорошо, мы должны придумать план для этого", сказал я.
   Я схватил свой стакан и допил свой напиток. У нас были грубые наброски плана, и я был готов к работе.
  
   39
   Медицинский центр "Седарс-Синай" представлял собой группу высоких стеклянных зданий и гаражей, теснившихся на участке из пяти кварталов, но все же разделенных сеткой городских улиц, проходящих через эти кварталы. В то утро в офисе мы воспользовались функцией просмотра улиц Google Maps, чтобы найти скамейку для курильщиков, которую Рэйчел видела на фотографии с камеры наблюдения ФБР. Это было на углу Олден-драйв и Джордж Бернс-роуд, почти в самом центре медицинского комплекса. Очевидно, он был расположен в центре, чтобы обслуживать пациентов, посетителей и сотрудников всех зданий комплекса. Он состоял из двух скамеек, обращенных друг к другу через фонтан на благоустроенной полосе, которая шла вдоль восьмиэтажного гаража. На концах каждой из скамеек стояли пепельницы. Мы согласовали план и направились туда из офиса в 8 утра, надеясь успеть на место до того, как Роджер Фогель выйдет на свой первый перекур.
   Мы наблюдали за дымящимися скамейками с двух сторон. Мы с Эмили находились в соседней комнате ожидания скорой помощи, где из окон был виден полный вид на скамейки с уровня земли, но не было видно административное здание. Рэйчел находилась на третьем уровне гаража, потому что оттуда открывался прекрасный вид на скамейки и вход в административное здание. Она сможет предупредить нас, когда появится Фогель и направится к скамейкам покурить. Ее положение также держало ее вне поля зрения ФБР. Используя ракурсы, которые она помнила по фотографии с камеры наблюдения, которую она видела накануне, она точно определила наблюдательный пункт ФБР в здании медицинского офиса через улицу от Администрации.
   Эмили Этуотер была заядлым курильщиком, а это означало, что она отказалась от привычки выпивать пачку сигарет в день до увлечения пачкой сигарет в неделю и в основном баловала себя в нерабочее время. Я вспомнил мусорный бак у выхода со второго этажа ее многоквартирного дома.
   Через равные промежутки времени она выходила на скамейки, чтобы выкурить сигарету, надеясь, что будет на месте, когда Фогель появится, чтобы потворствовать своей привычке. Я не курил с тех пор, как переехал в Калифорнию, но у меня также была пачка сигарет в кармане рубашки с намерением подойти к скамейкам и раскурить их, когда наконец появится Фогель.
   Утро прошло медленно, Фогель так и не появился. Между тем, скамейки были популярным местом как для других сотрудников, посетителей, так и для пациентов - одна пациентка даже вывела на место свою мобильную стойку для капельниц и капельный мешок, чтобы покурить. Я поддерживал постоянную цепочку сообщений с Рэйчел и включал Эмили, когда она сидела на одной из скамеек. Именно там она была в 10:45, когда я разослал групповое сообщение, в котором говорилось, что мы зря тратим время. Я сказал, что Фогель, вероятно, был напуган разговором, который у меня был с ним накануне, и взорвал город.
   После отправки меня отвлёк мужчина, который вошел в отделение неотложной помощи с окровавленным лицом и потребовал немедленной помощи. Он бросил блокнот, который ему вручили, на пол и закричал, что у него нет страховки, но ему нужна помощь. Охранник двигался к нему, когда я услышал, как прозвенел мой текстовый звонок, и вытащил свой телефон. Сообщение было от Рэйчел.
   Он только что вышел из администрации с сигаретой в руке.
   Текст был отправлен и Эмили, и мне. Я проверил Эмили через окно и увидел, что она сидит на одной из скамеек и смотрит в свой телефон. Она получила предупреждение. Я направился через автоматические двери к скамейкам для курения.
   Подойдя, я увидел мужчину, стоящего у скамеек. Эмили курила на одной скамейке, а другая женщина - на другой. Фогель, если это был Фогель, явно боялся делить одну из скамеек с женщинами. Это было проблематично. Я не хотел, чтобы он стоял, когда мы представились журналистами. Ему было бы легче уйти от нас. Я видел, как он прикурил сигарету от зажигалки. Я начал доставать из кармана рубашки пачку с сигаретами. Я видел, как Эмили притворялась, что читает текст, но я знал, что она открывает приложение для записи на своем телефоне.
   Как только я добрался туда, назойливая курильщик потушила сигарету в пепельнице и оставила окурок. Она встала и пошла обратно в отделение скорой помощи. Я видел, как Фогель заняла ее место на пустой скамейке запасных. Наш план должен был сработать.
   Насколько я мог судить, Фогель никогда не смотрел на Эмили и не узнавал ее. Когда я добрался до места, я сунул сигарету в рот, а затем похлопал по карману рубашки, словно ища спички или зажигалку. Я ничего не нашел и посмотрел на Фогеля.
   - Могу я одолжить свет? Я попросил.
   Он поднял голову, и я показал незажженной сигаретой. Не говоря ни слова, он полез в карман и протянул мне зажигалку. Я изучал его лицо, когда он протянул мне зажигалку. Я увидел взгляд узнавания.
   - Спасибо, - быстро сказал я. - Вы Фогель, верно?
   Фогель огляделся, а затем снова посмотрел на меня.
   - Да, - сказал он. - Ты в админке?
   Личность подтверждена. У нас был правильный парень. Я бросил быстрый взгляд на Эмили и увидел, что ее телефон лежит на скамейке и повернут к Фогелю. Мы записывались.
   - Нет, подожди минутку, - сказал Фогель. - Ты... ты репортер.
   Теперь я был удивлен. Как он узнал?
   "Какая?" Я сказал. - Какой репортер?
   - Я видел вас в суде, - сказал он. "Это ты. Мы говорили вчера. Как, черт возьми, ты... Ты пытаешься меня убить?
   Он бросил сигарету и вскочил со скамейки. Он начал возвращаться к административному зданию. Я поднял руки, словно останавливая его.
   "Подожди минутку, подожди минутку. Я просто хочу поговорить".
   Фогель колебался.
   "О чем?"
   - Ты сказал, что знаешь, кто такой Шрайк. Мы должны остановить его. Ты-"
   Он толкнул меня.
   - Вам нужно поговорить с нами, - позвала Эмили.
   Глаза Фогеля метнулись к ней, когда он понял, что она со мной, а его объединяют.
   - Помогите нам поймать его, - сказал я. - И тогда ты тоже будешь в безопасности.
   - Мы - твой лучший шанс, - сказала Эмили. "Поговори с нами. Мы можем помочь тебе."
   Мы репетировали то, что будем говорить по дороге из офиса. Но сценарий в его нынешнем виде не пошел дальше того, что мы только что сказали. Фогель продолжал идти, крича на нас на ходу.
   - Я же говорил тебе, ничего этого не должно было случиться. Я не несу ответственности за то, что делает этот сумасшедший. Просто отвали.
   Он начал переходить Джордж Бернс-роуд.
   - Ты просто хотел, чтобы женщин трахнули, а не убили, верно? Эмили позвонила. - Очень благородно с твоей стороны.
   Теперь она стояла. Фогель сделал пируэт и зашагал обратно к нам. Он слегка наклонился, чтобы попасть прямо в лицо Эмили. Я придвинулась ближе на случай, если он сделает еще один шаг к ней.
   "То, что мы сделали, ничем не отличалось от любой службы знакомств", - сказал он. "Мы сопоставили людей с тем, что они искали. Спрос и предложение. Вот и все."
   - За исключением того, что женщины не знали, что они были частью этого уравнения, - настаивала Эмили. "Сделали ли они?"
   - Это не имело значения, - сказал Фогель. - Они все равно шлюхи и...
   Он остановился, когда его глаза нашли мобильный телефон, который Эмили держала перед своим телом.
   - Ты записываешь это? - завопил он.
   Он повернулся ко мне.
   "Я же сказал вам, что не хочу участвовать в этой истории", - кричал он. - Вы не можете использовать мое имя.
   - Но ты и есть история, - сказал я. - Ты и Хаммонд, и за что ты отвечаешь.
   "Нет!" - воскликнул Фогель. "Эта хрень меня убьет".
   Он снова свернул на улицу и направился к пешеходному переходу.
   - Подожди, тебе нужна зажигалка? Я позвал его.
   Я держал его в руке. Он повернулся ко мне, но не замедлил шаг, когда вышел на улицу.
   "Хранить-"
   Прежде чем он успел сказать следующее слово, мимо пронеслась машина и задела его на пешеходном переходе. Это была черная "Тесла" с тонированными стеклами, настолько темными, что водитель мог бы ехать без водителя, и я бы не смог сказать.
   Сила столкновения в коленях отбросила Фогеля вперед на перекресток, и затем я увидел, как его тело поглотила бесшумная машина, которая переехала его. "Тесла" подпрыгнула, когда проехала над Фогелем. Затем его тело протащили под ним на середину перекрестка, прежде чем машина наконец смогла вырваться из него.
   Я услышал крик Эмили позади меня, но Фогель не издал ни звука. Он был таким же тихим, как машина, которая его увезла.
   Освободившись от тела, "Тесла" набрала максимальную скорость и с визгом пронеслась через перекресток и вниз по Джордж Бернс-роуд к Третьей улице. Я видел, как машина повернула налево на желтый свет и исчезла.
   К изуродованному и окровавленному телу на перекрестке подбежало несколько человек. В конце концов, это был медицинский центр. Первыми к Фогелю подошли двое мужчин в цветах морской пены, и я видел, что одного из них физически оттолкнуло то, что он увидел. На улице были следы волочения в крови.
   Я проверил Эмили, которая стояла рядом со скамейкой, которую занимала, прижав руку к горлу, и в ужасе смотрела на движение на перекрестке. Затем я повернулся и присоединился к толпе, собравшейся вокруг неподвижного тела Роджера Фогеля. Я посмотрел через плечо одного из мужчин в халате и увидел, что половина лица Фогеля отсутствует. Он буквально распался, пока его тащили лицом вниз под машину. Голова Фогеля тоже была деформирована, и я был уверен, что его череп размозжен.
   - Он жив? Я попросил.
   Никто не ответил. Я увидел, что один из мужчин держал мобильный телефон у уха и звонил.
   - Это доктор Бернстайн, - сказал он спокойно. "Мне нужна скорая помощь на перекрестке прямо у отделения скорой помощи. Олден и Джордж Бернс. Здесь кого-то сбила машина. У нас серьезные травмы головы и шеи. Нам понадобится щит, чтобы переместить его. А нам это нужно сейчас".
   Я услышал звук сирен поблизости, но все еще за пределами медицинского комплекса. Я надеялся, что это были сирены ФБР, и они обрушились на Шрайка, сбивая его с ног в его бесшумной машине для убийств.
   Мой мобильник зазвонил, и это была Рэйчел.
   - Джек, он мертв?
   Я повернулся и посмотрел на гараж. Я видел, как она стояла у балюстрады третьего этажа, прижимая к уху мобильный телефон.
   - Говорят, он еще жив, - спросил я. - Что, черт возьми, случилось?
   "Это была Тесла. Это был Шрайк.
   "Где ФБР? Я думал, они следят за этим парнем!"
   "Я не знаю. Они были."
   - Ты взял тарелку?
   "Нет, это было слишком быстро, неожиданно. Я спускаюсь".
   Она отключилась, и я убрал телефон. Я склонился над мужчинами, пытавшимися помочь Фогелю.
   Затем я услышал, как доктор Бернстайн разговаривает с другим мужчиной в халате.
   "Он ушел. Я звоню. Десять пятьдесят восемь. Я вызову грузовик. Мы должны оставить его здесь для полиции.
   Бернстайн снова вытащил телефон. И я увидел, что Рейчел направляется ко мне. Она разговаривала по телефону. Она отключилась, когда добралась до меня.
   - Это был Мец, - сказала она. "Он ушел."
  
  
   Шрайк
  
   40
   Он знал, что это скорее всего ловушка ФБР, но он также знал, что они не будут готовы к его шагу. Они ссылались на профили и программы, на которые полагались, как на религию, когда дело доходило до понимания и поимки таких мужчин, как он. Они ожидали, что он будет делать то же, что и раньше: следовать за своей добычей и атаковать скрытно. И это была их ошибка. Используя свой телефон, он наблюдал за двумя репортерами через собственные камеры наблюдения больницы и знал, что они наблюдают за каким-то местом встречи. Когда он был уверен, что они определили цель для него, он двигался быстро и смело. Теперь он исчез, как размытое пятно, и он был уверен, что они карабкаются по его следу.
   Но они опоздали.
   Он был доволен собой. Последняя связь между ним и сайтом и списком наверняка оборвалась и теперь ему пора лететь на юг на зимовку, может переодеться и подготовиться.
   Затем он возвращался, чтобы закончить дела, когда этого меньше всего ждали.
   Он проехал на Тесле по пандусу и въехал в гараж Беверли-центра. Он проехал весь путь до четвертого уровня. Здесь было не так много машин, и он подозревал, что в конце дня в торговом центре обычно бывает больше людей. Он припарковался в юго-восточном углу. Сквозь декоративную стальную решетку, ограждавшую здание, он мог видеть бульвар Ла-Сьенега. Он увидел мигалки на машинах без опознавательных знаков, движущихся в пробке. Он знал, что машины принадлежат федералам, которых он только что перехитрил и поставил в неловкое положение. К черту их. Они искали вслепую и никогда не найдут его.
   Вскоре он услышал и вертолет над головой. Удачи с этим. И удачи владельцу каждой черной Теслы, которую вот-вот остановят федералы с оружием наготове и гневом в глазах.
   Он посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Накануне вечером он побрил голову - на случай, если им удастся получить его физическое описание. Когда он закончил, его кожа головы была поразительно белой, и ему пришлось натереть ее бронзером от CVS. Он испачкал его подушку, пока он спал, но свое дело сделал. Теперь казалось, что он сохранял этот вид годами. Ему это понравилось, и он поймал себя на том, что все утро смотрит в зеркало.
   Он опустил окна примерно на дюйм, чтобы впустить воздух, затем заглушил двигатель и открыл дверь. Прежде чем выйти, он достал спичечный коробок и пачку сигарет. Он зажег сигарету спичкой и глубоко затянулся, наблюдая, как в заднем обзоре горит горячий кончик. Он закашлялся, когда дым проник в его легкие. Это всегда случалось. Затем он сложил коробок спичек вокруг середины сигареты и положил импровизированный зажигалку на центральную консоль. Он отрегулировал его так, чтобы сигарета была слегка наклонена вниз и продолжала гореть в сторону спичек. Если повезет, спички не понадобятся, и сигарета сделает свое дело.
   Он вышел из машины, закрыл водительскую дверь и быстро подошел к передней части машины. Он проверил передний бампер и пластиковую юбку под ним, чтобы увидеть, нет ли там крови или мусора. Он ничего не увидел и наклонился, чтобы проверить под ним. Он увидел, как кровь капает на бетон, как масло из двигателя бензинового автомобиля.
   Он улыбнулся. Он подумал, что это ирония.
   Он отодвинулся в сторону машины и открыл заднюю пассажирскую дверь. На заднем сиденье стоял баллон с природным газом, который он снял с барбекю у бассейна Хаммонда. Он отрезал резиновый шланг на расстоянии трех дюймов от муфты, а затем слил большую часть содержимого. Он не хотел большого взрыва. Как раз достаточно, чтобы сделать то, что нужно.
   Теперь, когда он открыл вентиль, он услышал шипение оставшегося газа, утекающего в машину. Он отступил назад, снял перчатки и бросил их в машину. Тесла сослужил ему хорошую службу. Он пропустит это.
   Он закрыл дверцу машины локтем и пошел к эскалатору, который должен был спустить его на улицу.
   На втором эскалаторе вниз он услышал безошибочный удар взрыва внутри Теслы. Недостаточно, чтобы выбить окна, но достаточно хорошо, чтобы поглотить салон автомобиля и сжечь все следы его конечного пользователя.
   Он был уверен, что они никогда не узнают, кто он такой. Автомобиль был украден в Майами, и текущие номера на нем были от копии Теслы на долгосрочной стоянке в аэропорту Лос-Анджелеса. У них может быть его фотография, но они никогда не узнают его имени. Он принял слишком много мер предосторожности.
   Он открыл приложение Uber на своем телефоне и заказал доставку на стороне торгового центра La Cienega. В приглашении назначения он набрал:
   Лос-Анджелес
   Приложение сообщило ему, что его водитель Ахмет уже в пути и что он будет в аэропорту через пятьдесят пять минут.
   Этого времени было достаточно, чтобы решить, куда идти.
  
   Первая история
  
   ФБР: "ДНК-убийца" на свободе
   Эмили Этуотер и Джек Макэвой
   ФБР и полиция Лос-Анджелеса начали срочную охоту на мужчину, подозреваемого в убийстве по меньшей мере 10 человек в результате массовых убийств, в том числе переломов шей восьми молодым женщинам.
   Убийца, известный в Интернете как Шрайк, нацелился на женщин на основе определенных профилей ДНК, которые они предоставили на популярный сайт генетической аналитики. Генетические профили жертв были загружены неизвестным подозреваемым с сайта в даркнете, который обслуживал клиентов из мужчин, стремящихся получить сексуальное преимущество над женщинами.
   ФБР запланировало завтра в Лос-Анджелесе крупную пресс-конференцию, чтобы обсудить расследование.
   По словам властей, на этой неделе два оператора сайта, который сегодня был закрыт ФБР, были убиты подозреваемым. 31-летний Маршалл Хаммонд был найден повешенным в своем доме в Глендейле, где у него была ДНК-лаборатория. 31-летний Роджер Фогель был сбит на улице всего через несколько секунд после столкновения с репортерами FairWarning. Третий человек также был убит подозреваемым ранее, когда власти считают, что его приняли за Фогеля.
   Перед убийством трех мужчин семь женщин в местах, простирающихся от Форт-Лодердейла до Санта-Барбары, были зверски убиты подозреваемым, который использовал фирменный метод, ломая шеи своим жертвам. Восьмая женщина пережила подобное нападение, но из-за травм стала парализованной. 29-летняя женщина из Пасадены, имя которой FairWarning не называет, помогла следователям найти ссылки, связывающие все дела.
   "Это один из самых жестоких серийных преступников, с которыми мы когда-либо сталкивались, - сказал Мэтью Мец, помощник специального агента, возглавляющий полевой офис ФБР в Лос-Анджелесе. "Мы делаем все, что в наших силах, чтобы опознать его и прикончить. Никто не будет в безопасности, пока мы его не поймаем.
   Бюро опубликовало составной набросок подозреваемого, а также теневое видео человека, который, как полагают, был им, снятое с камеры домашнего наблюдения в районе Маршалла Хаммонда вскоре после его убийства.
   Бюро упустило шанс задержать подозреваемого вчера, когда он ускользнул от наблюдения, которое было установлено за Роджером Фогелем, который работал в административных офисах Медицинского центра Cedars-Sinai. Репортеры FairWarning столкнулись с ним на скамейке для курящих возле больницы, где он отрицал свою ответственность за смерть.
   "Ничего из этого не должно было произойти, - сказал Фогель. "Я не несу ответственности за то, что делает этот сумасшедший".
   Затем Фогель вышел на пешеходный переход на пересечении улиц Олден-драйв и Джордж Бернс-роуд и сразу же был сбит автомобилем, которым, как предполагается, управлял подозреваемый в убийстве. Его протащило под машиной 30 футов, и он получил смертельные травмы. Позже ФБР обнаружило автомобиль в соседнем гараже Беверли-центра, где он был подожжен в попытке уничтожить любые улики, которые могли бы привести к установлению личности убийцы.
   Шрайк стал известен после убийства неделю назад 44-летней Кристины Портреро, которую нашли в ее доме со сломанной шеей после того, как ее в последний раз видели с мужчиной в баре на Сансет-Стрип.
   FairWarning начала расследование смерти после того, как узнала, что Портреро предоставил ее ДНК в GT23, популярную онлайн-генетическую аналитическую компанию, для наследственного анализа. Она также жаловалась друзьям, что ее преследовал незнакомец, который знал о ней интимные подробности. Считается, что этот человек был не Шрайком, а другим клиентом того же сайта даркнета, где Шрайк выбирал своих жертв в соответствии с их ДНК.
   GT23 открыто заявляет, что продажа анонимной ДНК лабораториям второго уровня помогает снизить затраты для потребителей. Клиенты платят всего 23 доллара за наследственный анализ ДНК.
   Среди лабораторий, которым компания продает ДНК, - Orange Nano, исследовательская лаборатория в Ирвине, которой руководит Уильям Ортон, бывший профессор биохимии в Калифорнийском университете в Ирвине. По данным властей округа Ориндж, Ортон покинул свой пост три года назад, чтобы основать Orange Nano, когда его обвинили в накачивании наркотиков и изнасиловании студентки.
   Ортон категорически отверг обвинения. Хаммонд был выпускником Калифорнийского университета в Ирвине и был студентом Ортона. Позже он основал частную исследовательскую лабораторию, которая получила сотни образцов женской ДНК от Orange Nano после того, как они были куплены у GT23.
   Расследование FairWarning установило, что Хаммонд и Фогель открыли в даркнете сайт под названием Dirty4 более двух лет назад. Клиенты сайта платили за доступ в размере 500 долларов в год, чтобы загрузить данные о личности и местонахождении женщин, чья ДНК содержала хромосомный паттерн, известный как DRD4, который, по мнению некоторых исследователей-генетиков, свидетельствует о рискованном поведении, включая наркоманию и сексуальную зависимость.
   "Они продавали этих женщин", - сказал источник, близкий к следствию. "Эти жуткие парни платили за списки женщин, с которыми, по их мнению, они могли получить преимущество. Они могли бы притвориться, что встретили их в баре или еще где-нибудь, и они были бы легкой мишенью. Это так больно, и неудивительно, что в итоге получается убийца".
   ФБР заявило, что записи веб-сайта указывают на то, что у Dirty4 было несколько сотен платных членов, многие из которых были запрошены на онлайн-форумах, обслуживающих инселов - мужчин, которые называют себя "невольно соблюдающими целибат" - и других женоненавистнических точек зрения.
   "Это ужасный день", - сказала Андреа Маккей, профессор права Гарвардского университета и признанный эксперт по этике в области генетики. "Мы достигли точки, когда хищники теперь могут заказывать своих жертв по индивидуальному заказу".
   ДНК, переданная GT23, была анонимной, но власти считают, что Роджер Фогель, опытный хакер, который использовал имя RogueVogue в Интернете, проник в компьютеры компании и смог восстановить личности женщин, чья ДНК была продана Хаммонду компанией Orange Nano.
   Одним из пользователей Dirty4 был Шрайк. ФБР считает, что он использовал доступ к профилям, представленным на сайте, для нацеливания на жертв своих убийств. Агенты опознали 11 жертв, в том числе женщину из Пасадены, которая пережила нападение, и полагают, что их может быть больше. Эксгумация в Санта-Фе была назначена на сегодня и может привести к установлению двенадцатой жертвы.
   Связь между женщинами-жертвами является причиной смерти или травмы. Каждая из женщин получила разрушительный перелом шеи, называемый атланто-затылочным вывихом. Медицинские эксперты называют это внутренним обезглавливанием - полным переломом шейных позвонков и спинного мозга, - которое происходит, когда голова сильно скручивается более чем на 90 градусов за нормальные пределы.
   "Этот парень силен, - сказал Мец из ФБР. "Мы думаем, что он буквально ломает им шеи голыми руками или каким-то маневром. Это ужасный и болезненный способ умереть".
   Шрайк получил свое онлайн-имя от птицы, которая известна как один из самых жестоких убийц в природе. Птица бесшумно подкрадывается к своей добыче - полевым мышам и другим мелким животным - и нападает сзади, хватая свою жертву клювом и злобно ломая ей шею.
   Убийства и расследование, несомненно, повлияют на быстрорастущую и многомиллиардную индустрию генетической аналитики. Расследование FairWarning показало , что отрасль, находящаяся под контролем федерального Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, практически не регулируется, поскольку агентство находится в разгаре длительных усилий по обнародованию правил и положений для отрасли. Веский признак того, что меры по защите анонимности образцов ДНК были скомпрометированы, наверняка вызовет шок в отрасли.
   "Это меняет правила игры", - сказала Дженнифер Шварц, профессор биологических наук из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. "Вся индустрия основана на принципе анонимности. Если это скомпрометировано, то что у вас есть? Много напуганных людей и целая индустрия, которая может начать колебаться".
   ФБР закрыло веб-сайт Dirty4 и активно пытается связаться с женщинами, личности которых были раскрыты и проданы Хаммондом и Фогелем. Мец сказал, что есть убедительные признаки того, что у подозреваемого есть несколько профилей, которые он извлек из лабораторного компьютера Хаммонда после его убийства. Он сказал, что GT23 и Orange Nano полностью сотрудничают в этой части расследования.
   "Это приоритет в данный момент", - сказал Мец. "Конечно, мы должны найти этого парня, но нам нужно связаться со всеми ничего не подозревающими женщинами, чтобы мы могли их предупредить и защитить".
   Мец сказал, что неясно, почему Хаммонд и Фогель были убиты, но вполне вероятно, что у этих двоих были ключи к идентификации Шрайка.
   "Я думаю, что он пронюхал о расследовании и знал, что единственные два человека, которые могут помочь опознать его, - это эти ребята", - сказал Мец. "Поэтому им пришлось уйти, и в итоге они получили дозу собственного лекарства. Я вам так скажу.
   Мало что известно об отношениях между Хаммондом и Фогелем, но ясно, что двое мужчин встретились в Калифорнийском университете в Ирвине, где они были соседями по комнате. Учащиеся той эпохи говорят, что двое мужчин, возможно, пересеклись в неформальной и несанкционированной группе в школе, которая занималась травлей с помощью цифровых технологий над ученицами.
   "Это был предшественник тех инцел-групп, которые вы видите сегодня", - сказал сотрудник школы, пожелавший остаться неназванным. "Они делали все что угодно со студентками: взламывали их социальные сети, распространяли ложь и слухи. Некоторые девочки бросили школу из-за того, что они с ними сделали. Но они всегда прятали свой след. Никто ничего не мог доказать".
   Инцелы - это в первую очередь мужчины, которые идентифицируют себя как невольно соблюдающие целомудрие и на интернет-форумах обвиняют и унижают женщин в их романтических проблемах. В последние годы наблюдается всплеск преступлений против женщин, приписываемых инцелам. ФБР перечислило группы как растущую озабоченность.
   По словам Метца, веб-сайт Dirty4, по-видимому, питается аналогичными взглядами и настроениями.
   "Эти парни были женоненавистниками и довели это до крайности", - сказал он. "И теперь семь или восемь женщин мертвы, а еще одна никогда больше не сможет ходить. Это ужасно."
   Между тем, власти опасаются, что вчерашнее наездное убийство Фогеля может указывать на то, что Шрайк меняет свои методы, что может затруднить его отслеживание.
   "Он знает, что мы следим за ним, и лучший способ избежать закрытия сети - это либо прекратить убийства, либо изменить свой распорядок", - сказал Мец. "К сожалению, этот парень любит убивать, и я не думаю, что он остановится. Мы делаем все возможное, чтобы идентифицировать его и задержать".
  
  
   Джек
  
  
   41
   Спустя сто дней после того, как была опубликована наша первая история, Шрайк так и не был опознан или пойман. За это время Эмили Этуотер и я написали еще тридцать два рассказа, продолжая расследование и скрываясь от остальных средств массовой информации, которые налетели, как саранча, после нашего первого сообщения. Майрон Левин договорился об эксклюзивном партнерстве с Los Angeles Times , и большинство наших статей были размещены на первой полосе в верхней части страницы. Мы освещали расширяющееся расследование и подтверждение двух других жертв. Мы опубликовали полный обзор Уильяма Ортона и дела об изнасиловании, которое он раскрыл. Мы написали статью о Гвинет Райс, а позже покрыли сбор средств, чтобы помочь покрыть ее медицинские расходы. Мы даже писали истории, в которых рассказывалось о отвратительном обожествлении Шрайка онлайн группами инцелов, которые прославляли то, что он сделал со своими жертвами-женщинами.
   Беспокойство Майрона Левина о потере половины персонала оправдалось, но по неожиданным причинам. Поскольку Шрайк все еще был где-то там, Эмили слишком боялась, что мы станем его следующей целью. Поскольку история начала терять кислород из-за отсутствия событий, она решила покинуть FairWarning. Мы получили предложения на книгу и подкаст. Мы решили, что она возьмется за книгу, а я запишу подкаст. Она вернулась в Англию в малоизвестное место, куда даже я не был посвящен. Она утверждала, что так будет лучше, потому что секретность означает, что меня нельзя заставить раскрыть кому-либо ее местонахождение. Мы общались почти каждый день, и я отправил ей по электронной почте сырые отчеты для финальных историй, которые она напишет под нашими именами.
   отметка истории также стала для меня конечной точкой в FairWarning. Я уведомил об этом и решил, что о любых обновлениях я могу сообщать в подкасте. Это была новая форма журналистики, и мне нравилось заходить в звуковую будку и рассказывать, а не писать историю.
   Я назвал это Murder Beat.
   Майрон не слишком расстроился из-за того, что нам пришлось заменить нас. Теперь у него был целый ящик, полный резюме от журналистов, которые хотели работать на него. Шрайк привлек внимание общественности к FairWarning . Газеты, веб-сайты и телевизионные новостные программы по всему миру должны были отдать нам должное за то, что мы рассказали эту историю. Я появлялся в качестве гостя на CNN, Good Morning America и The View. " 60 минут " последовали за нашим репортажем, а " Вашингтон пост" рассказала об Эмили и обо мне и даже сравнила наше иногда воинственное партнерство с величайшей командой журналистов в истории: Вудвордом и Бернстайном.
   читателей также увеличилось на FairWarning, и не только в те дни, когда мы публиковали статью о Шрайке. Через сто дней мы тоже начали замечать всплеск пожертвований. Майрон не столько разговаривал по телефону, чтобы задабривать потенциальных сторонников. На FairWarning все было хорошо .
   Последний рассказ, который мы с Эмили написали, был одним из самых полных из тридцати двух. Речь шла об аресте Уильяма Ортона за сексуальные домогательства. Наши истории о Маршалле Хаммонде и Роджере Фогеле побудили власти округа Ориндж возобновить расследование обвинений в том, что Ортон накачал наркотиками и изнасиловал свою бывшую ученицу. Они определили, что Хаммонд взял образец ДНК, представленный Ортоном в лабораторию шерифа, и заменил его неизвестным образцом, тем самым сделав вывод о несоответствии мазкам в наборе для изнасилования. В рамках нового расследования в Ортоне был взят еще один образец, который сравнили с материалом в наборе для изнасилования. Это был матч, и Ортон был арестован и обвинен.
   В большинстве случаев журналистика - это просто упражнение по освещению ситуаций и событий, представляющих общественный интерес. Редко когда это приводит к свержению коррумпированного политика, изменению закона или аресту насильника. Когда это происходит, удовлетворение безмерно. Наши истории о Шрайке стали предупреждением для общественности и, возможно, спасли жизни. Они также посадили насильника в тюрьму. Я гордился тем, чего мы достигли, и горд тем, что называю себя журналистом в то время, когда профессия постоянно подвергалась нападкам.
   Пожав руку Майрону и выйдя из офиса в последний раз, я отправился в бар "Мистраля", чтобы встретиться с Рейчел и отпраздновать окончание одной главы в моей жизни и начало другой. Таков был план, но не получилось. В течение ста дней я носил в себе вопрос, который больше не мог сдерживать.
   Рэйчел уже была у стойки, она сидела в дальнем левом конце, там, где она изгибалась к задней стене, и там было два места, которые мы всегда старались занять. Место дало нам уединение и вид на бар и ресторан одновременно. В центре длинной стороны сидела пара, а в конце, напротив Рэйчел, один мужчина. Как и в большинстве случаев, дела начинались медленно, а затем пошли в гору.
   Этой ночью работал французский импрессионист. Именно так Рэйчел начала про себя называть Элль, бармена с фальшивым французским акцентом. Я подозвал ее, заказал мартини и вскоре уже чокался с Рэйчел.
   - К новым вещам, - сказала Рэйчел.
   - Слейнте, - сказал я.
   "О, так теперь у нас есть ирландский поэт в паре с французским импрессионистом?"
   "Да, поэт-дедлайн. Раньше, наверное. Теперь поэт подкаста".
   Мой ирландский акцент не подходил, поэтому я бросил его и выпил половину мартини. Жидкое мужество для большого вопроса, который я должен был задать.
   "Я думаю, что у Майрона могла быть слеза на глазах, когда я прощался сегодня", - сказал я.
   - О, я буду скучать по Майрону, - сказала Рэйчел.
   "Мы еще увидимся с ним, и он согласился прийти на подкаст, чтобы поделиться последними новостями о Шрайке. Это подключит веб-сайт".
   "Это хорошо."
   Я допил свой мартини, и Элли быстро выпила еще один. Мы с Рэйчел болтали, пока я снижал уровень. Я заметил, что она не допила свой напиток и даже заказала стакан воды. Она продолжала смотреть через бар на мужчину, сидящего в одиночестве на другом конце.
   Я упирался локтями в перекладину и теперь тер руки, отводя пальцы назад. По мере того как мой внутренний уровень алкоголя рос, моя храбрость улетучивалась. Я решил отложить свои подозрения на еще одну ночь - как и в девяносто девятую до этого.
   - У тебя есть другие мысли? - спросила Рэйчел.
   - Нет, совсем нет, - сказал я. "Почему?"
   "Наблюдение: вы ломаете руки. А ты просто кажешься... Я не знаю. Задумчивый? Занят? Выключенный."
   - Ну... я должен спросить тебя кое о чем, о чем давно собирался спросить.
   "Конечно. Какая?"
   "Той ночью в "Грейхаунде", когда вы вели себя как источник и рассказывали мне и Эмили все эти вещи о Фогеле и описывали фото с камер наблюдения, которые вы видели...
   "Я не играл. Я был твоим источником, Джек. Каков твой вопрос?"
   - Это была подстава, не так ли? Вы и ФБР - этот парень Мец - хотели, чтобы мы привели Шрайка к Фогелю. Итак, вы сказали нам...
   - О чем ты говоришь, Джек?
   "Я просто должен сказать это. Это то, о чем я думал. Просто скажи мне. Я могу с этим справиться. Вероятно, это была ваша преданность людям, которые выгнали вас. Это была какая-то сделка, чтобы вернуться, или...
   "Джек, заткнись, пока ты снова не испортил что-то хорошее".
   "Правда, я тот, кто все испортит? Ты сделал это с ними, и я тот, кто все рушит? Что делает-"
   "Я не хочу говорить об этом прямо сейчас. И перестань пить".
   "О чем ты говоришь? Я могу пить. Я могу идти домой, если выпил слишком много, но сейчас я даже близко не к этому. Я хочу, чтобы вы сказали мне, была ли это подстава между вами и ФБР".
   - Я же говорил тебе, что это не так. И послушай, у нас тут проблема.
   "Я знаю. Вы должны были сказать мне. Я бы...
   - Нет, я не об этом. У нас тут проблема".
   Ее голос понизился до настойчивого шепота.
   "О чем ты говоришь?" Я попросил.
   - Просто подыграй, - сказала она.
   Она повернулась и поцеловала меня в щеку, а затем обняла за шею и прижалась носом ближе. Публичные проявления привязанности были для нее редкостью. Я знал, что что-то случилось. Либо она собиралась причудливо отвлечь меня от моего вопроса, либо было что-то ужасно неправильное.
   - Тот парень через бар, - прошептала она мне на ухо. "Относитесь к этому небрежно".
   Я потянулся за своим напитком и взглянул на мужчину, сидящего в одиночестве. Ничто в нем не казалось мне подозрительным. Перед ним стоял коктейльный бокал, наполовину наполненный льдом и прозрачной жидкостью. В стакане также была долька лайма.
   Я повернул табуретку лицом к Рэйчел. Мы держали друг друга за руки.
   "Что насчет него?" Я попросил.
   "Он вошел сразу после меня и все еще выпивает свою первую рюмку", - сказала она.
   "Ну, может быть, он загоняет себя. Ты тоже на первом месте.
   - Это только из-за него. Он как бы наблюдает за нами, не наблюдая за нами. Смотрит на меня."
   "Что это значит?"
   - Это значит, что он ни разу не заглядывал сюда с тех пор, как попал сюда. Но он использует зеркала.
   За барной стойкой висело большое зеркало, а над ним еще одно на потолке. Я мог видеть человека, о котором идет речь, в них обоих, а это означало, что он мог видеть нас.
   "Ты уверен?" Я попросил.
   - Да, - сказала она. - И посмотри на его плечи.
   Я проверил: плечи широкие, бицепсы и шея толстые. С тех пор, как Шрайк был обнаружен, ФБР выдвинуло теорию о том, что он был бывшим заключенным, который построил свое тело в тюрьме и, возможно, также усовершенствовал свой прием, ломающий шею. Следствие сосредоточилось на нераскрытом убийстве заключенного в тюрьме штата Флорида в Старке, чье тело было найдено за промышленной стиральной машиной в прачечной. Его шея была сломана настолько сильно, что причиной смерти было указано внутреннее обезглавливание.
   Дело так и не было раскрыто. Несколько осужденных работали в тюремной прачечной или имели к ней доступ, но камеры наблюдения затуманивались паром, выпускаемым сушилками, - проблема, которую персонал неоднократно отмечал, но так и не решил.
   Больше месяца бюро просматривало видео с тюремных камер и собирало данные о каждом осужденном, который работал в прачечной или мог иметь к ней доступ в день убийства. Агент Мец сказал мне, что он уверен, что заключенного убил Шрайк. Убийство произошло четырьмя годами ранее, задолго до того, как начались убийства Шрайков, и оно соответствовало схеме, приписываемой Шрайку, начавшемуся во Флориде.
   - Хорошо, - сказал я. - Но подождите минутку.
   Я достал телефон и зашел в фотоархив. У меня осталась фотография художника, составившего Шрайка. Я открыл его и повернул экран к Рэйчел.
   - На самом деле не похож на него, - сказал я.
   "Я не очень доверяю композитам, - сказала она.
   "А как насчет того, чтобы Гвинет сказала, что это была хорошая пара?"
   "Она была эмоциональной. Она хотела, чтобы это был матч".
   "Композит Унабомбера был как нельзя кстати".
   "Один на миллион. Плюс композиция Шрайка была на каждом телеканале страны. Он бы изменил свой вид. Это большая вещь с инцелами. Пластическая хирургия. К тому же он подходящего возраста: около тридцати пяти".
   Я кивнул.
   - Так что же нам делать? Я попросил.
   - Ну, во-первых, мы делаем вид, что не знаем, что он там, - сказала Рэйчел. "И я посмотрю, смогу ли я привлечь Метца".
   Она вытащила свой телефон и открыла приложение камеры. Она протянула телефон, как будто делала селфи. Мы наклонились ближе и улыбнулись экрану, пока она фотографировала мужчину в другом конце бара.
   Она некоторое время изучала выстрел.
   - Еще один, - сказала она.
   Мы улыбнулись, и она сделала еще одно фото, на этот раз сфокусировавшись на его лице. К счастью, Эль склонялась к разговору с парой посередине, поэтому Рэйчел получила беспрепятственный снимок.
   Я наклонился, чтобы посмотреть, что у нее получилось, и фальшиво рассмеялся, как будто она сделала неудачное фото.
   - Удалите, - сказал я. "Я выгляжу как дерьмо".
   "Нет, мне это нравится", - сказала она.
   Рэйчел редактировала настоящий кадр, максимально увеличивая его без потери четкости, а затем сохраняя. Когда она закончила, она отправила это сообщение агенту Метцу.
   Этот парень наблюдает за нами. Я думаю, это он. Как мы справляемся?
   Мы делали вид, что болтаем, пока ждали ответа.
   - Откуда ему знать, что нужно следовать за вами сюда? Я попросил.
   - Это легко, - сказала Рэйчел. "Я был в ваших историях, а также в подкасте. Он мог следить за мной из моего кабинета. Я пришел сюда прямо после заключения.
   Это казалось правдоподобным.
   "Но это идет вразрез с профилем", - сказал я. - Все профилировщики бюро сказали, что он не был мотивирован местью. История уже вышла. Зачем рисковать возвращаться, чтобы что-то сделать с нами? Такого поведения он раньше не показывал".
   - Не знаю, Джек, - сказала Рэйчел. "Возможно, это что-то другое. Вы сделали много обобщенных заявлений о нем в подкасте. Может быть, вы его разозлили".
   Экран ее телефона осветился ответным текстом от Меца.
   Какие у тебя 20? Я пришлю агента Амина на Lyft. Посмотрим, пойдет ли он за нами, и мы заведем его в подкову.
   Рэйчел отправила сообщение с адресом и попросила время прибытия автомобиля Lyft. Мец ответил, что через сорок минут.
   "Хорошо, поэтому мы должны заказать еще один раунд, а затем вести себя так, как будто никто из нас не может водить", - сказала Рэйчел. "Мы подделываем запрос на Lyft, а затем садимся в машину с Амином".
   "Что такое подкова?" Я попросил.
   - Они устроят автомобильную ловушку. Мы въезжаем, он за нами, подкову за ним закрывают, и деваться ему некуда".
   "Вы когда-нибудь делали подковообразную ловушку?"
   "Мне? Нет. Но я уверен, что они есть.
   "Будем надеяться, что это сработает".
  
   42
   Сорок минут спустя мы были в задней части минивэна ФБР "Лифт" с агентом Амином за рулем. Он оторвался от "Мистраля" и направился на запад по бульвару Вентура.
   - Каков план? - спросила Рэйчел.
   "У нас есть подкова", - сказал Амин. "Нам просто нужно посмотреть, есть ли у тебя последователь".
   - Мец поднял птицу?
   "Да, но ему пришлось ждать, пока он освободится от другой операции. Это на пути."
   - А сколько у нас машин?
   "Четыре, включая Lyft".
   "Этого не достаточно. Он может заметить слежку и выйти из строя.
   "Это то, что мы могли бы сделать в кратчайшие сроки".
   - Где подкова?
   "Тайрон-авеню на северной стороне 101-й дороги. Она заканчивается тупиком у реки и находится всего в пяти минутах ходьбы".
   Я увидел, как Рэйчел кивнула в темноте машины. Это мало помогло уравновесить тревогу, которую она излучала.
   На бульваре Ван Найс мы повернули на север. Я мог видеть эстакаду 101 всего в нескольких кварталах впереди.
   Рэйчел достала телефон и позвонила. Я слышал только ее сторону.
   "Мэтт, ты ведешь эту операцию?"
   Тогда я понял, что она звонила в Мец.
   - Он вышел из ресторана?
   Она выслушала, и ее следующий вопрос, казалось, подтвердил, что мужчина у барной стойки следовал за нами, когда мы уходили.
   - Где дирижабль?
   Она покачала головой, слушая. Ее не устроил его ответ.
   "Да я надеюсь, что так."
   Она разъединила звонок, но тон ее последних слов указывал на то, что она считает, что Мец поступил неправильно.
   Мы пересекли автостраду и сразу же повернули на восток по Риверсайд Драйв. Четыре квартала спустя Амин включил правый поворотник, когда мы приблизились к Тайрону.
   Амин следил за радиопереговорами по наушнику. Он получил инструкцию и передал ее нам.
   - Хорошо, он позади нас, - сказал он. "Мы спускаемся в тупик и останавливаемся. Вы двое оставайтесь в фургоне. Несмотря ни на что, ты остаешься в фургоне. Это понятно?
   - Понял, - сказал я.
   - Понятно, - сказала Рэйчел.
   Мы сделали поворот. Улица с обеих сторон была заставлена припаркованными автомобилями и тускло освещена. По обеим сторонам улицы стояли частные дома. В квартале впереди я увидел двадцатифутовую стену эстакады. Вершины легковых и грузовых автомобилей пересекались там слева направо, направляясь на запад и из города.
   - Это жилой дом, и здесь слишком темно, - сказала Рэйчел. "Кто выбрал эту улицу?"
   "Это было лучшее, что мы могли сделать в короткие сроки", - сказал Амин. "Это сработает".
   Я повернулся, чтобы посмотреть в заднее окно, и увидел, как фары пронеслись по проезжей части, когда машина медленно повернула и последовала за нами на Тайрон.
   - Вот он, - сказал я.
   Рэйчел оглянулась, а затем вперед, явно лучше меня разбираясь в этом маневре.
   - Где отсечка? она спросила.
   - Поднимаюсь, - сказал Амин.
   Я просмотрел все окна, задаваясь вопросом, что означает отсечка . Как только мы проехали проход справа от нас, я увидел, как вспыхнули огни автомобиля, въехавшего задним ходом на подъездную дорожку. Затем машина вылетела на улицу позади нас и остановилась прямо перед хвостовой машиной, создав барьер между нами и хвостом. Я наблюдал за всем этим через заднее окно. Одновременно с подъездной дорожки позади хвостовой машины выехала еще одна машина, зажав ее.
   Я видел, как агенты вывалились из двух пассажирских дверей первой машины и укрылись за ее передней частью. Я предположил, что то же самое произошло с автомобилем по другую сторону ящика.
   Амин продолжал вести машину, увеличивая дистанцию между нами и операцией по ликвидации.
   "Остановись здесь!" - закричала Рэйчел. "Останавливаться!"
   Не обращая внимания на Рэйчел, Амин начал медленно останавливать фургон, когда мы достигли конца улицы у забора, окружавшего бетонный акведук, известный как река Лос-Анджелес. Рэйчел потянулась к разблокировке боковой двери, прежде чем он остановил ее.
   - Оставайся в фургоне, - сказал Амин. "Оставайтесь в фургоне!"
   - Чушь собачья, - сказала Рэйчел. - Если это он, я хочу это увидеть.
   Она выскочила за дверь.
   - Черт возьми, - сказал Амин.
   Он выскочил следом и указал на меня через открытую дверь. - Ты оставайся здесь, - сказал он.
   Он направился вслед за Рэйчел вверх по улице. Я немного подождал, прежде чем решил, что тоже не пропущу это.
   "К черту это".
   Я пролез в дверь, которую Рэйчел оставила открытой. Оглядевшись, я увидел Рэйчел возле блокады. Амин был прямо за ней. Я перешел на правый тротуар и пошел по улице под прикрытием машин, припаркованных вдоль обочины.
   Подкову теперь освещали фары и прожектор вертолета, прилетевшего из-за автострады. Я услышал крики мужчин на улице впереди, нарастающие в спешке.
   Затем я отчетливо услышал одно слово, повторенное многими голосами. "Пистолет!"
   Тут же последовал залп выстрелов. Слишком много, чтобы разделить и сосчитать. Все в течение пяти, может быть, десяти секунд. Я инстинктивно нырнул за линию машин на обочине, но продолжал двигаться по улице.
   Стрельба закончилась, и я выпрямился и продолжил движение, теперь мои глаза искали Рэйчел, чтобы убедиться, что она в безопасности. Я ее нигде не видел.
   После жуткой тишины снова раздались крики, и я услышал сигнал "все чисто".
   Добравшись до бокса, я прорезал путь между двумя машинами и попал на свет сверху.
   Мужчина из бара лежал лицом вверх на земле рядом с открытой дверцей старой Тойоты. Я видел огнестрельные ранения на его левой руке и руке, груди и шее. Он был мертв, его глаза были открыты и безучастно смотрели на вертолет над головой. Агент в рейдовой куртке ФБР стоял в восьми футах от него, расставив ноги по обе стороны от лежащего на земле хромированного пистолета.
   Когда он слегка повернулся, я увидел, что это агент, которого я встретил после того, как Роджера Фогеля сбил Шрайк. Мец.
   И он увидел меня.
   - Эй, МакЭвой! он крикнул. "Вернись! Возвращайся к чертям!"
   Я широко поднял руки, чтобы показать невиновность. Мец подал сигнал другому агенту, стоявшему неподалеку.
   - Отведите его обратно в фургон, - приказал он.
   Агент двинулся ко мне. Он схватил меня за руку, но я вырвалась и посмотрела на Меца.
   - Мец, ты, должно быть, шутишь! Я крикнул.
   Агент приблизился, чтобы схватить меня более агрессивно. Метц оставил свою позицию над пистолетом и двинулся ко мне, подняв руку, чтобы остановить агента.
   - Я разберусь с этим, - сказал Мец. "Следите за оружием".
   Агент изменил направление, и Мец подошел ко мне. Он не прикоснулся ко мне, а раскинул руки, словно закрывая мне вид на человека, лежащего на земле позади него.
   - Джек, послушай, тебе нельзя здесь находиться, - сказал он. - Это место преступления.
   "Что случилось?" Я попросил. - Где Рэйчел?
   - Рэйчел, я не знаю. Но Джек, ты должен вернуться. Давайте сделаем свою работу здесь, а потом поговорим".
   - Он вытащил пистолет?
   "Джек..."
   "Это был он? Шрайк не использовал пистолет.
   - Джек, послушай меня. Мы не говорим об этом прямо сейчас. Давайте поработаем над сценой, а потом поговорим. Возвращайся на тротуар, иначе у нас будут проблемы. Вас предупредили.
   "Я СМИ. Я имею право быть здесь".
   - Да, но не посреди гребаного места преступления. Я действительно теряю терпение с...
   "Джек-"
   Мы оба повернулись. Рэйчел стояла между двумя припаркованными машинами позади меня.
   "Рэйчел, вытащите его сейчас или выручите позже", - сказал Мец.
   - Джек, давай, - сказала она.
   Она помахала мне рукой. Я оглянулся на мертвеца на земле, а затем повернулся и пошел к ней. Она прошла между двумя машинами и поднялась на тротуар. Я последовал за.
   - Вы видели стрельбу? Я попросил.
   - Я только что видела, как он упал, - сказала она.
   "У него был пистолет. Это не-"
   "Я знаю. Мы получим ответы, но мы должны отступить и позволить им делать свое дело".
   "Это безумие. Двадцать минут назад парень сидел в баре прямо напротив нас. Теперь он мертв. Я только что понял, что должен позвонить Мирону. Я должен сказать ему, что у нас есть еще одна история.
   - Давай просто подождем этого, Джек. Пусть они делают свою работу, а потом посмотрим, что скажет Мец.
   - Хорошо, хорошо.
   Я поднял руки, сдаваясь. И тогда я говорил, не думая о содержании или последствиях того, что я сказал.
   - Я тоже собираюсь спросить его о том дне. Мец. Посмотрим, станет ли он отрицать, что это была подстава.
   Рэйчел повернулась и посмотрела на меня. Сначала она ничего не сказала. Она лишь медленно покачала головой.
   - Ты идиот, - сказала она. "Ты сделал это снова."
  
   Последняя история
   ФБР убивает вооруженного человека в ходе операции "Шрайк"
   Мирон Левин
   Федеральные власти заявили, что мужчина из Огайо, преследовавший следователя по делу серийного убийцы Шрайка, был застрелен прошлой ночью залпом ФБР в Шерман-Оукс, когда он выхватил оружие и направил его на агентов, которые загнали его в угол.
   35-летний Робинсон Фелдер из Дейтона был убит в 20:30 на Тайрон-авеню к северу от шоссе 101. Агент Мэтью Мец сказал, что Фелдер следил за Рэйчел Уоллинг, частным детективом, сыгравшим ключевую роль три месяца назад в раскрытии серии убийств подозреваемого в убийстве, известного как Шрайк.
   Мец сказал, что доказательства, собранные в машине Фелдера, указывают на то, что он был вовлечен в онлайн-группы, которые боготворили Шрайка в течение нескольких месяцев после того, как его серия убийств была раскрыта. Мец сказал, что улики, большая часть которых была найдена на ноутбуке и в онлайн-истории Фелдера, исключают возможность того, что он сам был Шрайком.
   Агенты ФБР остановили Фелдера на тупиковой улице и приказали ему выйти из машины. Мец сказал, что Фелдер сначала подчинился, но затем вытащил пистолет из-за пояса, как только вышел из машины. Мец сказал, что Фелдер направил оружие на агентов, спровоцировав несколько выстрелов из них. Фелдер был смертельно ранен и скончался на месте.
   По словам Метца, в дополнение к оружию, обнаруженному на месте происшествия, агенты обнаружили в машине Фелдера то, что они назвали набором для похищения и пыток. Он описал комплект как спортивную сумку, содержащую стяжки и клейкую ленту, а также веревку, нож, плоскогубцы и небольшую ацетиленовую горелку.
   "Мы считаем, что его намерения состояли в том, чтобы похитить и убить мисс Уоллинг", - сказал Мец.
   Федеральный агент сказал, что мотивом плана убийства была роль Уоллинга в деле Шрайка. Уоллинг, бывший профайлер ФБР, консультировал FairWarning по расследованию гибели нескольких женщин по всей стране, которые погибли от рук убийцы, жестоко сломавшего им шею. Расследование FairWarning показало, что женщины стали мишенью из-за определенного общего образца ДНК. Все они представили свои ДНК в GT23, популярному поставщику генетической аналитики. Затем их анонимная ДНК была продана на вторичном рынке в лабораторию генетических исследований, которая, в свою очередь, предоставила ее операторам темного веб-сайта, обслуживающего мужчин, желающих причинить вред женщинам и использовать их в сексуальных целях.
   С тех пор веб-сайт был закрыт. Шрайк не был идентифицирован или пойман. За несколько недель, прошедших после того, как FairWarning раскрыла серию убийств, он стал известен на онлайн-форумах, посвященных субкультуре "инсел". Движение, в котором доминируют мужчины, - названное в честь сокращения "невольного воздержания" - характеризуется в Интернете сообщениями о женоненавистничестве, чувстве права на секс и поддержке насилия в отношении женщин. Власти приписывают инцелам несколько физических нападений на женщин по всей стране.
   Мец сказал, что изучение истории Фелдера в социальных сетях показало, что за последние недели он сделал несколько сообщений на различных форумах incel, восхваляя и превознося Шрайка и насилие, которое он совершил в отношении женщин. По словам Меца , большинство этих постов он заканчивал хэштегом #theydeservedit .
   "Мы не сомневаемся, что этот парень пришел сюда, чтобы похитить мисс Уоллинг в знак уважения к Шрайку", - сказал Мец. "Нам повезло, что она не пострадала".
   Уоллинг отказался от комментариев. На самом деле именно Уоллинг спасла ей жизнь. В ресторане Шерман-Оукс, Уоллинг
   заметил, что Фелдер наблюдает за ней и ведет себя подозрительно. Она связалась с ФБР, и был быстро сформулирован план, чтобы определить, преследует ли ее Фелдер. Под наблюдением ФБР Уоллинг вышел из ресторана и поехал в заранее определенное место на Тайрон-авеню.
   Мец сказал, что Фелдер последовал за ними на своей машине и въехал в ловушку для автомобиля ФБР. Когда ему сказали выйти из машины с открытыми руками, он подчинился. Но затем по неизвестным причинам он потянулся к поясу и вытащил пистолет 45-го калибра. В него стреляли, когда он поднимал оружие в боевое положение.
   "Он не оставил нам выбора", - сказал Мец, который находился на месте происшествия во время стрельбы, но сам не стрелял.
   На месте происшествия было еще семь агентов, и четверо из них открыли огонь по Фелдеру. Мец сказал, что стрельба будет расследована Управлением профессиональной ответственности бюро и прокуратурой США.
   Мец, помощник специального агента, отвечающий за полевой офис в Лос-Анджелесе, сказал, что он обеспокоен тем, что деятельность Фелдера может вдохновить других в сообществе incel действовать таким же образом. Он сказал, что предпринимаются усилия для защиты Уоллинга и других лиц, причастных к делу Шрайка.
   Тем временем Мец признал, что усилия по установлению личности Шрайка и его аресту продолжаются, но разочарование растет с каждым днем.
   "Мы не сможем вздохнуть спокойно, пока этот парень не окажется под стражей", - сказал он. - Нам нужно найти его.
  
  
   Джек
  
   43
   Мы собрались в студии Sun Ray Studios на бульваре Кауэнга, чтобы записать последний выпуск подкаста о Шрайке. Последнее, то есть до тех пор, пока не случился какой-то излом в деле, достойный нового эпизода. Я прошел семнадцать эпизодов. Я обсудил эту историю со всех мыслимых сторон и взял интервью у каждого человека, связанного с этим делом, который был готов сделать это под запись и быть записанным на пленку. Это даже включало интервью с Гвинет Райс в ее больничной палате, ее голос теперь стал жутким электронным творением, проявляющимся из ее ноутбука.
   Этот последний эпизод был широко разрекламированной живой дискуссией с таким количеством игроков, которых я мог собрать вместе. В студии был круглый стол в комнате звукозаписи. Это были Рэйчел Уоллинг, Мец из ФБР, детектив Руис из полицейского управления Анахайма, Майрон Левин из FairWarning и Эрве Гаспар, адвокат, который представлял Джессику Келли, потерпевшую по делу Уильяма Ортона. Я так и не смог выяснить, кто был моим источником в "Глубокой глотке" - Руиз или Гаспар. Оба отрицали это. Но Гаспар с радостью принял приглашение стать частью подкаста, а Руиса пришлось уговаривать. Это склонило мое предположение к Гаспару. Он наслаждался той тайной ролью, которую сыграл в этом деле.
   Наконец, у нас была Эмили Этуотер по телефону, она звонила из неизвестного места в Англии и была готова ответить на вопросы.
   У нас были вызовы на удержании еще до начала запланированного часа. Это меня не удивило. У подкаста неуклонно росла аудитория. Более полумиллиона человек уже прослушали выпуск прошлой недели, когда было объявлено о прямом эфире.
   Мы собрались вокруг стола, и Рэй Столлингс, инженер и владелец студии, раздал наушники, проверил и отрегулировал микрофоны.
   Момент был неловким для меня. Прошло почти три месяца с момента попытки похищения Робинсона Фелдера. За это время я видел Рэйчел только один раз, и тогда она пришла в мою квартиру, чтобы забрать одежду, которую там оставила.
   Мы больше не виделись, несмотря на мои извинения и отказ от обвинения, выдвинутого против нее прошлой ночью. Как она и предупреждала, мое обвинение все разрушило. Теперь мы закончили. Чтобы заставить ее появиться в финальном подкасте, потребовалась лоббистская кампания по электронной почте, которая была цифровой версией попрошайничества и пресмыкательства. Я мог бы легко продолжить этот эпизод без нее, но я надеялся, что то, что она окажется со мной в одной комнате, может что-то зажечь или, по крайней мере, даст мне шанс еще раз исповедовать свои грехи и попросить прощения и понимания.
   Это не было полным отключением связи, потому что мы все еще были неразрывно связаны Шрайком. Она была моим источником. У нее был доступ к Мецу и расследованию ФБР; Я имел к ней доступ. Хотя мы общались только по электронной почте, это все равно было общением, и я не раз пытался вовлечь ее в дискуссию, выходящую за рамки отношений источник/репортер. Но она помешала и отклонила эти усилия, попросив, чтобы мы с этого момента держали все на профессиональном уровне.
   Я наблюдал за ней, как Рэй поднес микрофон к ее губам и попросил ее произнести свое имя несколько раз, пока он проверял уровень звука. Она все время избегала зрительного контакта со мной. Оглядываясь назад, я был озадачен таким поворотом событий, как и всем остальным, что произошло в этом деле. Я не мог понять, что было у меня внутри или не было такого, что заставило бы меня усомниться в чем-то верном и искать трещины в его основании.
   Как только мы вышли в эфир, я начал со сценарного вступления, которое использовал в начале каждого эпизода подкаста:
   "Смерть - это мой ритм. Я зарабатываю этим на жизнь. Я создаю на этом свою профессиональную репутацию... Я Джек МакЭвой, и это Murder Beat, подкаст о реальных преступлениях, который выведет вас за пределы заголовков и выведет вас на след убийцы вместе со следователями, ведущими дело.
   "Эта серия завершает наш первый сезон живой дискуссией с участием следователей, адвокатов и журналистов, которые сыграли свою роль в разоблачении и охоте на серийного убийцу, известного как Шрайк..."
   Так оно и пошло. Я представил участников группы и начал отвечать на вопросы слушателей. Большинство из них были обычными софтболами. Я выступал в роли модератора и выбирал, кому из участников задавать каждый вопрос. Все были заранее подготовлены, чтобы их ответы были краткими и точными. Чем короче ответ, тем больше вопросов мы сможем получить. Я направил более чем равную долю Рэйчел, думая, что каким-то образом это было похоже на вовлечение ее в разговор. Но через какое-то время это стало пустым и неловким.
   Самый необычный звонок поступил от женщины, назвавшейся Чарисс. Она не задавала вопросов о деле Шрайка. Вместо этого она сказала, что одиннадцатью годами ранее ее сестра Кайли была похищена и убита, а ее тело брошено в песок под венецианским пирсом. Она сказала, что полиция никогда никого не арестовывала за это преступление, и она не знала об активном расследовании.
   - Мой вопрос в том, будете ли вы расследовать ее дело, - сказала Чарисса.
   Вопрос был настолько нестандартным, что я затруднился ответить.
   - Что ж, - сказал я. "Вероятно, я мог бы заглянуть в него и проверить, что с ним сделала полиция, но я не детектив".
   - А как же Шрайк? - сказала Чарис. - Вы исследовали его.
   "Обстоятельства были немного другими. Я работал над историей, и она превратилась в дело о серийном убийстве. Я-"
   Меня прервал гудок. Чарис повесила трубку.
   После этого я вернул дискуссию в нужное русло, но эпизод все равно затянулся. Рекламируемый час растянулся до девяноста минут, и единственный раз, когда мы уклонялись от вопросов слушателей, было, когда мне приходилось читать рекламу наших спонсоров, которые в основном были другими подкастами о реальных преступлениях.
   Звонившие слушатели были в восторге от Murder Beat , и многие с нетерпением спрашивали, о чем будет следующий сезон и когда он начнется. Это были вопросы, на которые у меня еще не было официального ответа. Но было приятно знать, что там, похоже, ждала публика. Это поддерживало мой тонущий дух.
   Должен признаться, что втайне надеялся, что получу от него известие. Шрайк. Я надеялся, что он был одним из слушателей подкаста и что он почувствует себя обязанным позвонить, чтобы насмехаться или угрожать журналистам или следователям. Вот почему я затянул сессию. Я хотел связаться с каждым звонившим на тот случай, если он ждет, чтобы выступить.
   Но этого так и не произошло, и когда мы ответили на последний вопрос и отключили прямую трансляцию, я посмотрел через стол на Меца. Ранее мы говорили о возможности того , что неизвестный - на языке ФБР для неизвестного - позвонит. Он покачал головой, и я пожал плечами. Я взглянул на Рейчел, сидевшую рядом с Метцем. Она уже сняла наушники. Затем я увидел, как она коснулась его руки и наклонилась к нему, чтобы что-то прошептать. Этот жест показался мне интимным. Мой моральный дух еще больше упал.
   Завершил я привычной благодарностью тем, кто причастен к подкасту: участникам, спонсорам, студии и звукорежиссёру. Я пообещал слушателям, что мы вернемся с новой главой в деле Шрайка, как только что-нибудь произойдет. Мы вышли с мелодией саксофонистки Грейс Келли под названием "By the Grave".
   И это было все. Я снял наушники и повесил их на микрофонную стойку. Остальные сделали то же самое.
   - Всем спасибо, - сказал я. "Это было хорошо. Я надеялся, что Шрайк позвонит, но он, вероятно, сегодня был занят стиркой.
   Это была хромая и бесчувственная попытка пошутить. Никто даже не улыбнулся.
   - Мне нужно в туалет, - сказала Рэйчел. "Итак, я собираюсь уйти. Рад всех видеть".
   Она улыбнулась мне, вставая, но я не мог на это надеяться. Я смотрел, как она выходит из комнаты для записи.
   Гаспар и Руис ушли следующими, так как им пришлось ехать обратно в округ Ориндж. Я спросил Рэя, на линии ли еще Эмили, но он сказал, что она отключилась. Следующим спасся Мирон, а затем Мец. Я остался с Рэем, у которого были вопросы о том, хочу ли я, чтобы он сократил сессию до часа или опубликовал ее целиком как финал сезона. Я сказал ему, чтобы потушить все это. Те, кто не слушал живую версию, могли скачать ее целиком и слушать столько, сколько им хотелось.
   Я спустился на лифте в подвал здания. В гараже всегда было многолюдно, и требовалось, чтобы обслуживающий персонал по имени Родриго постоянно перемещал припаркованные машины, чтобы люди могли входить и выходить. Когда лифт открылся, я увидел в нише, что Рейчел вместе с Метцем ждали в гараже свои машины. Я на мгновение задержался. Я не был уверен, почему. Я подумал, что если Мец получит свою машину первым, у меня будет возможность поговорить с Рэйчел и, возможно, попросить о встрече, чтобы прояснить ситуацию о том, что с нами происходит. В прошлом месяце я использовал доходы от рекламы от подкаста как для аренды новой машины, так и для аренды большей квартиры. Спустя десять лет с разношерстным джипом я получил новую машину: внедорожник Range Rover, который был воплощением зрелости и надежности. Я подумал, может быть, мы могли бы оставить машину Рэйчел в гараже и пойти на улицу к Мичели выпить послеобеденного бокала вина.
   Но я был неправ. Родриго подъехал к машине, в которой я узнал машину с питанием, и они оба направились к ней, Рэйчел к пассажирской двери. Это сказало мне больше, чем я хотел знать. Смущенный, я подождал, пока они отъедут, прежде чем пройти через нишу в гараж.
   Но я неправильно рассчитал время. Как только я вышел, Рэйчел повернулась на своем сиденье, чтобы потянуться через плечо к ремню безопасности. Наши взгляды пересеклись, и она улыбнулась, когда машина отъехала. Я воспринял это как улыбку извинения. И прощальный взгляд.
   Родриго подошел ко мне сзади.
   "Г-н. Джек, - сказал он. "Все готово. Первый ряд, тебе ключи на переднем колесе.
   - Спасибо, Родриго, - сказал я, все еще наблюдая за машиной Метца, выезжающей из гаража на Кауэнгу.
   Как только он скрылся из виду, я пошла одна к своей машине.
  
   44
   Я решил, что мне некуда идти, кроме как домой. Я вырулил на Кауэнгу и направился на север. Я пошел по дороге, которая сделала большой поворот на запад, пока не стала бульваром Вентура, и я оказался в Студио-Сити. Моим новым жильем стала квартира с двумя спальнями на Вайнленде. Я думал о том, что я только что видел в гараже, и как я должен это интерпретировать. Я не обращал внимания на дорогу и не замечал перед собой стоп-сигналы.
   Сработала система предотвращения столкновений моего нового внедорожника, и на приборной панели раздался резкий сигнал тревоги. Я вышел из задумчивости и ударил по педали тормоза обеими ногами. Внедорожник затормозил и остановился в двух футах от "Приуса", остановившегося передо мной. Я почувствовал глухой удар сзади.
   "Дерьмо!"
   Я уселся и посмотрел в зеркало заднего вида, затем вышел, чтобы осмотреть повреждения. Я подошел к задней части машины и увидел, что машина позади меня была в добрых шести футах от меня. Задняя часть моей машины не имела следов повреждений. Я посмотрел на другого водителя. Его окно было опущено.
   - Ты ударил меня? Я попросил.
   - Нет, я тебя не бил, - сказал он с негодованием.
   Я снова проверил заднюю часть своей машины. У меня еще была временная бирка на машине.
   "Эй, приятель, как насчет того, чтобы сесть в свою симпатичную новую машину и поехать дальше?" - сказал другой водитель. - Ты задерживаешь движение этой ерундой.
   Я отмахнулся от него и его грубости и забрался обратно на водительское сиденье, сбитый с толку всей ситуацией. Я продолжал ехать, думая о том, что произошло. Я определенно почувствовал какой-то сильный глухой удар, когда нажал на тормоза. Я подумал, что в новой машине что-то не так или болтается, а потом подумал об Икее. Моя новая квартира была почти в два раза больше моей старой. Это продиктовало потребность в большем количестве мебели, и я сделал несколько поездок в Ikea в Бербанке с тех пор, как получил новый внедорожник, хорошо используя задний отсек для хранения. Но я был уверен, что ничего там не оставил. Купе было пусто. Или должно было быть.
   Потом меня поразило. Я посмотрел в зеркало заднего вида, но на этот раз меня больше интересовало, что находится на моей стороне заднего стекла, чем за моей машиной. Крышка пуловера для заднего отсека была на месте. Казалось, все в порядке.
   Я достал свой телефон и набрал номер Рейчел. Звонок вырвался из объемного звучания автомагнитолы. Я забыл о Bluetooth-соединении, которое продавец автомобилей установил для меня, когда я получал машину.
   Я быстро нажал кнопку на приборной панели, которая отключила звуковую систему. Жужжание вернулось только к моему телефону и моему уху.
   Но Рейчел не ответила. Вероятно, она все еще была с Метцем и думала, что я призываю к какой-то сентиментальной беседе о том, чтобы вернуться вместе. Он попал на ее голосовую почту, и я отключился.
   Я позвонил еще раз и, пока ждал, потянулся к своему ноутбуку на соседнем сиденье и открыл его. Я знал, что у меня есть номер телефона Метца в папке на рабочем столе.
   Но на этот раз Рэйчел ответила.
   - Джек, сейчас неподходящее время.
   Я захлопнула ноутбук и заговорила тихим голосом.
   - Ты с Метцем?
   - Джек, я не буду говорить о том, кто я...
   "Я не это имел в виду. Ты все еще ездишь с Метцем?
   Я снова посмотрел в зеркало заднего вида и понял, что должен перестать говорить вслух.
   - Да, - сказала Рэйчел. - Он просто отвезет меня обратно в мой офис.
   "Проверьте свои сообщения", - сказал я.
   Я отключился.
   Движение снова замедлилось, когда я подъехал к перекрестку с Вайнлендом. Я воспользовался моментом, чтобы написать сообщение Рэйчел.
   Я в своей машине. Страйк прячется сзади.
   После того, как я отправил его, я понял, что автокоррекция изменила Шрайка на Страйка. Впрочем, я полагал, что она меня поймет.
   Она так и сделала, и я получил почти немедленный ответ.
   Ты уверен? Где ты?
   Я подходил к своему многоквартирному дому, но проехал мимо него. И напечатал ответ.
   Вайнленд
   Мой телефон зазвонил, и на экране появилось имя Рэйчел. Я подключился, но не поздоровался.
   "Джек?"
   Я кашлянул и надеялся, что она поняла, что я не хочу показывать, что разговариваю по телефону с человеком, который прятался сзади.
   - Хорошо, я поняла, - сказала Рэйчел. "Ты не можешь говорить. Итак, слушай, у тебя есть два варианта. Вы добираетесь до населенного пункта, подъезжаете к стоянке, где есть люди, и просто выходите и уходите от машины. Назовите мне место, и мы постараемся вызвать туда полицию и, надеюсь, поймаем его".
   Она подождала какое-то время, прежде чем перейти ко второму варианту. Должно быть, она расценила мое продолжающееся молчание как интерес к альтернативному плану.
   "Хорошо, другое дело, что мы чертовски уверены, что поймаем его. Вы едете к месту назначения, и мы устанавливаем подкову, как делали раньше, и, наконец, получаем этого парня. Этот выбор, конечно, более рискован для вас, но я думаю, что если вы продолжите движение машины, он не шевельнется. Он будет ждать".
   Она ждала. Я ничего не говорил.
   - Итак, Джек, сделай это. Покашляйте один раз, если хотите первый выбор. Не кашляй, ничего не делай, если хочешь пойти со вторым.
   Я понял, что если я потрачу какое-то время на обдумывание своих вариантов, мое молчание подтвердит, что я выбираю более рискованный второй вариант. Но это было нормально. В этот момент передо мной вспыхнуло видение Гвинет Райс на больничной койке, окруженное трубками и машинами, и ее электронная просьба не брать Шрайка живым.
   Я хотел второй вариант.
   - Хорошо, Джек, вариант второй, - сказала Рэйчел. - Кашляй, если я ошибаюсь.
   Я молчал, и Рейчел приняла подтверждение.
   "Вам нужно добраться до 101 и ехать на юг", - сказала она. "Мы только что были на нем, и он широко открыт. Ты сможешь добраться до Голливуда, и к тому времени у нас будет план. Мы разворачиваемся и будем там".
   Я подъезжал к южному въезду на автостраду 170. Я знал, что она сливается со 101-й трассой менее чем в миле к югу. Рейчел продолжила.
   "Я оставлю линию открытой, пока Мэтт все наладит - он разговаривает с полицией Лос-Анджелеса. Они смогут быстрее мобилизоваться. Вы просто должны оставаться в движении. Он ничего не будет делать, пока машина движется".
   Я кивнул, хотя знал, что она меня не видит.
   "Но если что-то случится и вам придется остановиться, просто выйдите из машины и убирайтесь. Спасайся, Джек... Ты нужен мне... чтобы быть в безопасности.
   Я уловил тихий, более интимный тон в ее голосе и хотел ответить. Я надеялся, что мое молчание что-то сообщит. Но так же быстро в мой разум начали закрадываться сомнения. Я что-то оставил в багажном отделении? Был ли стук, который я почувствовал, просто исходил от выбоины на дороге? Я мобилизовал ФБР и лос-анджелесскую полицию из-за догадки. Я уже начал жалеть, что только что кашлянул и направил машину в сторону отделения полиции Северного Голливуда.
   - Хорошо, Джек, - сказала Рэйчел, ее голос снова стал командным. "Я свяжусь с вами, когда мы все настроим".
   Мне повезло, и я увидел впереди, что у меня есть зеленый свет, чтобы свернуть на въезд на автостраду.
   Отбросив сомнения, я сделал поворот. Въезд на автостраду закольцевался, а затем я направился на юг по 170-й. Я выбрал одну из 101-й полосы слияния и разогнал машину до шестидесяти. Рэйчел была права. Автострада была умеренно переполнена, но движение шло. Был час-пик, и большая часть машин направлялась на север из центра города в пригороды Долины и дальше.
   Как только я вырулил на 101-ю, я перешел на скоростную полосу и остался в потоке, теперь двигаясь со скоростью пятьдесят миль в час. Каждые несколько секунд я проверял вид сзади и держал телефон у левого уха. Я мог слышать голос Метца, когда он разговаривал по другому телефону в машине с Рэйчел. Он был приглушен, и я не мог разобрать всего, что он сказал. Но я определенно мог прочитать настойчивость в его тоне.
   Вскоре я оказался на перевале Кауэнга и увидел впереди здание Capitol Records. Я собирал картинку, ожидая, когда Рэйчел вернется на линию и расскажет мне план. Я понял, что Шрайк все-таки был слушателем подкаста, и я дал ему все, что ему было нужно. В конце каждого эпизода я отключал студию звукозаписи, когда благодарил Рэя Столлингса. Затем я неоднократно продвигал время и дату живого обсуждения за круглым столом, которое должно было стать последним эпизодом.
   Затем Шрайку нужно было только осмотреть здание, в котором располагалась студия Sun Ray Studios, чтобы выяснить, как он может использовать ситуацию с парковкой и гаражом в своих интересах. Дежурный оставил ключи от автомобилей, которые он передвигал, на переднем правом колесе каждого автомобиля. Шрайк мог прокрасться, пока Родриго перетасовывал машины, использовать ключ, чтобы открыть мой Range Rover, а затем спрятаться сзади.
   Я вдруг понял, что есть и другая возможность. Я сообщил всем время и место проведения подкаста. Возможно, если кто-то и прятался сзади, то это был не Шрайк. Это может быть очередной сумасшедший инчел вроде Робинзона Фелдера. Я убрала телефон от уха, чтобы попытаться сообщить Рэйчел об этой возможности, когда снова услышала ее голос.
   "Джек?"
   Я ждал.
   "У нас есть план. Мы хотим, чтобы вы дошли до бульвара Сансет и свернули. Он выбрасывает вас на Ван-Несс на перекрестке с Гарольд-Уэй. Сразу же поверните направо на Гарольд-Уэй, и мы подготовимся для вас. У полиции Лос-Анджелеса сейчас там два подразделения, и еще больше в пути. Мы с Мэттом в двух минутах. Прочистите горло, если понимаете, и мы можем идти.
   Я подождал немного, а затем громко откашлялся. Я был готов идти.
   "Хорошо, Джек, теперь я хочу, чтобы ты попытался написать мне описание того, на чем ты ездишь. Я знаю, что в недавнем электронном письме ты упомянул, что купил новую машину. Дайте мне марку, модель и цвет. Цвет важен, Джек. Мы хотим знать, что нас ждет. Также укажите, какой выход вы прошли в последний раз, чтобы у нас было чувство времени. Идите вперед, но будьте осторожны. Не ломайся, когда пишешь смс".
   Я убрала телефон и набрала необходимую информацию в тексте для нее, несколько раз переключая внимание с телефона на обзор заднего вида и на дорогу впереди.
   Я только что отослал сообщение, в том числе и о том, что собирался проехать съезд с Хайленда, когда мои глаза обратились к дороге впереди, и я увидел, как на всех полосах вспыхивают стоп-сигналы.
   Движение останавливалось.
  
   45
   Впереди была авария. Мой внедорожник позволил мне увидеть линии крыш нескольких машин впереди меня, и я мог видеть дым и машину, повернувшую боком, заблокировавшую скоростную полосу и левую обочину автострады.
   Я знал, что должен добраться направо, пока меня не остановили на заднем плане. Я включил сигнал поворота и почти вслепую начал проталкиваться через четыре полосы замедляющегося движения.
   Мои движения вызвали хор разгневанных автомобилистов, пытавшихся сделать то же самое, что и я. Движение замедлилось до минимума, а промежутки между машинами сжались, но ни у кого на дороге не было такой чрезвычайной ситуации, как у меня. Меня не волновали их разочарования или рога.
   "Джек?" - сказала Рэйчел. "Я слышу рожки, что такое - я знаю, что ты не можешь говорить. Попробуйте отправить текст. Мы получили информацию, которую вы отправили. Попробуй рассказать мне, что сейчас происходит".
   Я сделал то, что делают большинство лос-анджелесских водителей, когда они одни в своих машинах. Я проклял трафик.
   "Проклятье! Почему мы останавливаемся?"
   Мне оставалось перестроиться на одну полосу, и я полагал, что это будет самый быстрый способ объехать аварийный резерв. Я больше не доверял зеркалам и полуповернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на своего соперника через окна, все время держа телефон у уха.
   - Хорошо, Джек, я поняла, - сказала Рэйчел. "Но езжай на плече, делай все, что нужно, и спускайся сюда".
   Я кашлянул один раз, не зная, означает ли это да или нет. Все, что я знал, это то, что мне нужно обойти резервную копию. Как только я проеду аварию, автострада будет широко открыта, и я буду летать.
   Я медленно миновал съезд с Хайленда и увидел, что место происшествия было в паре сотен ярдов впереди, до съезда на Вайн-стрит. Там движение было полностью остановлено.
   Теперь я мог видеть людей, выходящих из машин и стоящих на шоссе. Машины двигались дюйм за дюймом, проезжая мимо дымящихся обломков. Я слышал, как за моей спиной включилась сирена, и знал, что прибытие спасателей закроет все еще больше и надолго. Я также знал, что могу пойти к тем спасателям со смертельным грузом, который, как мне казалось, я несу. Но поймут ли они, что у меня было? Схватят ли они его?
   Я обдумывал эти вопросы и последнюю милю, которую мне нужно было пройти до бульвара Сансет, когда сзади моей машины раздался громкий удар .
   Я полностью обернулся и увидел, что подпружиненная крышка заднего отсека для хранения была освобождена и защелкнулась обратно в свое гнездо, как оконная штора.
   Из космоса поднялась фигура. Человек. Он огляделся, словно пытаясь сориентироваться, затем, должно быть, увидел через задние окна, что сирена, которую он слышал, была от спасательной машины скорой помощи, направлявшейся к месту крушения.
   Затем он повернулся и посмотрел прямо на меня.
   - Привет, Джек, - сказал он. "Куда мы идем?"
   - Кто ты, черт возьми? Я сказал. "Что ты хочешь?"
   - Думаю, ты знаешь, кто я, - сказал он. - И что я хочу.
   Он начал перелезать через задние сиденья. Я уронил телефон и нажал акселератор. Машину рвануло вперед, и я дернул руль вправо. Я подрезал правый угол машины впереди меня, когда внедорожник свернул на обочину автострады. Колеса крутились на рыхлом гравии и мусоре, прежде чем найти точку опоры. На заднем обзоре я увидел, как нарушителя отбросило назад, в пространство, где он прятался.
   Но он быстро вынырнул и снова начал карабкаться по сиденьям.
   - Помедленнее, Джек, - сказал он. - Куда торопиться?
   Я не ответил. Мой разум мчался быстрее машины, пока я пытался придумать план побега.
   Съезд с Вайн-стрит находился сразу за местом аварии. Но что мне это дало? Мой выбор казался простым в тот адреналиновый момент. Бой или полет. Продолжайте двигаться или остановите машину, выйдите и бегите.
   В глубине души я знал одно. Побег означал, что Шрайк снова сбежит.
   Я держал ногу на педали.
   Менее чем за сотню ярдов до того, как я проеду пробку и сойду с обочины, передо мной на обочину внезапно въедет потрепанный пикап, набитый садовой техникой, причем гораздо медленнее.
   Я снова дернул руль вправо и попытался протиснуться, не теряя скорости. Моя машина резко заскребла по бетонному звуковому барьеру, граничащему с автострадой, а затем отскочила от борта пикапа, толкнув его в машины слева от него. Последовал полный хор гудков и грохот металла, но моя машина продолжала двигаться. Я выпрямил руль и посмотрел в зеркало. Человек позади меня был брошен на пол заднего сиденья.
   Через две секунды я миновал затор, и передо мной было пять полос открытой автострады.
   Но я был еще в полумиле от выхода из Сансет и знал, что не смогу так долго сдерживать Шрайка. Телефон был где-то в машине, и Рэйчел, по-видимому, все еще слушала. Я сделал то, что, как я думал, может быть последним звонком ей.
   "Рэйчел!" Я крикнул. "Я-"
   Рука обвила мою шею и заглушила мой голос. Моя голова откинулась на подголовник. Я потянулся одной рукой и попытался стянуть его с шеи, но Шрайк сжал руку и усилил давление.
   - Останови машину, - сказал он мне на ухо.
   Я уперлась ногами и откинулась на сиденье, пытаясь освободить место для его предплечья. Машина набрала скорость.
   - Останови машину, - снова сказал он.
   Я понял одно: я был пристегнут ремнем безопасности, а он нет. Я вспомнил продавца, бубнившего о безопасности и конструкции автомобиля. Кое-что о защите от опрокидывания. Но меня это не интересовало. Я просто хотел подписать бумаги и уехать, а не слушать то, что никогда не имело для меня значения.
   Теперь они сделали.
   Я почувствовал, как машина автоматически перешла на высокую скорость, когда цифровой спидометр перевалил за восемьдесят пять. Я отпустил предплечье нападавшего, положил обе руки на руль и дернул его влево.
   Машину резко дернуло влево, и тут взяли верх силы физики. Долю секунды он удерживал дорогу, затем переднее левое колесо оторвалось от поверхности, а за ним и заднее левое. Я полагаю, что машина поднялась в воздух, по крайней мере, на несколько футов, а затем перевернулась из стороны в сторону, прежде чем ударилась и продолжила вращаться, кувыркаясь по автостраде.
   Все, казалось, двигалось в замедленной съемке, мое тело тряслось во всех направлениях при каждом сокрушительном ударе. Я почувствовал, как рука, которая была на моей шее, отпала. Я услышал громкий рвущийся металл и взрывной звон разбитого стекла. Обломки разлетались по машине и вылетали из окон, в которых теперь не было стекол. Мой ноутбук ударил меня по ребрам, и в какой-то момент я потерял сознание.
   Когда я пришел в себя, я висел вниз головой в своем кресле. Я посмотрел на потолок машины и увидел, что на него капает кровь. Я потянулся к своему лицу и обнаружил источник: длинная рана на макушке.
   Я задавался вопросом, что случилось. Меня кто-то ударил? Я ударил кого-то?
   Потом я вспомнил.
   Шрайк.
   Я огляделся, как мог. Я не видел его. Задние сиденья автомобиля оторвались в результате аварии и теперь были наклонены к потолку, мешая обзору.
   - Черт, - сказал я.
   Я чувствовал вкус крови во рту.
   Я почувствовал острую боль в боку и вспомнил свой ноутбук. Он попал мне в ребра.
   Я положил левую руку на потолок, чтобы упереться, а другой отстегнул ремень безопасности. Моей руке не хватило силы, и я рухнул к потолку, мои ноги все еще запутались в рулевой колонке. Я медленно опустился до конца пути. Когда я это сделал, я услышал металлический голос, зовущий меня по имени.
   Я огляделся и увидел свой мобильный телефон на асфальте примерно в четырех футах от переднего окна. Экран был покрыт паутиной и трещинами, но я смог прочесть на нем имя "Рэйчел". Звонок все еще был активен.
   Как только мои ноги были свободны, я прополз через пространство, где было лобовое стекло, и потянулся за своим телефоном.
   - Рэйчел?
   - Джек, ты в порядке? Что случилось?"
   "Э-э... мы разбились. У меня кровотечение."
   "Мы в пути. Где субъект?"
   "Что?"
   "Шрайк, Джек. Вы видите его?"
   Теперь я вспомнил руку на моей шее. Шрайк. Он собирался убить меня.
   Я выполз из-под обломков и неуверенно встал на переднюю часть перевернутого Range Rover. Я увидел людей, бегущих по обочине автострады ко мне. Там тоже ехала машина с мигалками синего цвета.
   Я сделал несколько неуверенных шагов и понял, что с одной из моих ног что-то не так. Каждый шаг вызывал всплеск боли от левой лодыжки до бедра. Тем не менее я продолжал двигаться вокруг обломков и смотреть через окна в заднюю часть.
   Не было никаких признаков кого-либо еще. Но машину неровно накренило на землю. Когда люди подошли к машине, я услышал крики паники.
   "Мы должны переместить это! Он внизу!"
   Я поковылял к ним и увидел то же, что и они. Машина неровно стояла на проезжей части, потому что под ней находился Шрайк. Я мог видеть его руку, протянувшуюся от края крыши. Я осторожно опустился на асфальт и заглянул под обломки.
   Шрайк попал под машину. Его лицо было повернуто ко мне, а глаза были открыты, один из них смотрел безжизненно, а другой - в прерывистой орбите и под другим углом.
   "Помогите мне оттолкнуть это от него!" - крикнул кто-то другим, бегущим к месту происшествия.
   Я начал вставать.
   - Не беспокойтесь, - сказал я. "Слишком поздно."
  
   Конец
  
   46
   На данный момент они не знают личность человека, который попал под мою машину. Мы не можем назвать ему настоящее имя. Ни в его серой толстовке с капюшоном, ни в карманах брюк не было никаких опознавательных знаков. Его отпечатки пальцев и ДНК были отправлены ФБР во все доступные базы данных в мире и не дали совпадения. Обширный и тщательный поиск сетки шириной в милю вокруг здания Sun Ray Studios не обнаружил ни одного брошенного автомобиля, а только камеру на заправочной станции, которая запечатлела не в фокусе человека в сером толстовке с капюшоном, пересекающего с востока на запад над Автострада 101 на эстакаде бульвара Бархэм. Он двигался в сторону студии за час до прямого эфира. Но новый поиск по сетке на восточной стороне автострады не дал ни автомобиля, ни каких-либо записей о высадке автомобиля какой-либо автосервисом.
   Осмотр тела во время вскрытия выявил предыдущую операцию по восстановлению сломанной кости руки, называемой лучевой костью. Судя по всему, это детская травма, спиральный перелом, что свидетельствует о жестоком обращении. Стоматологическая работа была ограничена. То, что там было, казалось явно американским, но не настолько, чтобы успешно отследить рентгеновские снимки до конкретного дантиста или пациента.
   На данный момент Шрайк остается зашифрованным в смерти.
   Скорее всего так и останется. Говоря языком газетного бизнеса, он теперь не на первых полосах. Момент мрачного восхищения публики рассеялся, как дым, клубящийся от сигареты, когда внимание СМИ сместилось. Большую часть своего существования Шрайк оставался незамеченным. Он вернулся туда после того, как его бег закончился.
   Поскольку Шрайк больше не представлял угрозы, Эмили Этуотер вернулась из Великобритании, обнаружив, что скучает по Лос-Анджелесу. А с окончанием рассказа, которое я рассказал о шоссе 101, она смогла закончить книгу. Затем она вернулась в FairWarning в качестве старшего штатного сотрудника, и я знаю, что Майрон был этому рад.
   Тем не менее, меня по-прежнему преследовало то, что я не знал, кто такой Шрайк и что сделало его убийцей женщин. Для меня это оставило историю незавершенной. Это был вопрос, который навсегда останется в моей голове.
   Вся история изменила меня. Я часто думал о том, что могло бы быть, если бы я не пошел на свидание с Кристиной Портреро. Если бы мое имя не фигурировало в расследовании полиции Лос-Анджелеса и Мэтсон и Сакаи не последовали за мной в гараж той ночью. Будет ли Шрайк все еще там, вне поля зрения радаров? Будут ли Хаммонд и Фогель работать с Dirty4 в даркнете? И будет ли Уильям Ортон по-прежнему продавать им ДНК ничего не подозревающих женщин?
   Это были пугающие мысли, но также и вдохновляющие. Они заставили меня задуматься обо всех нераскрытых делах. Все провалы правосудия и все матери, отцы и семьи, потерявшие близких. Я подумал о Чариссе, которая позвонила в подкаст, и мне захотелось связаться с ней.
   Тогда я понял, что больше не могу быть наблюдателем, журналистом, который пишет об этих вещах или рассказывает о них в подкасте. Я знал, что не могу быть сторонним репортером. Мне нужно было быть в игре.
   В первый рабочий день нового года я поехал в центр города на своем новом Range Rover, нашел парковку и вошел в офис RAW Data в здании Mercantile Bank. Я попросил поговорить с Рэйчел, и вскоре меня направили обратно в ее офис. Мы не разговаривали с того дня, как был убит Шрайк. Я не стал садиться. Я ожидал, что это будет быстро.
   "Как дела?" - осторожно спросила она.
   - У меня есть идея, и я хочу, чтобы вы меня выслушали, - сказал я.
   "Я слушаю."
   "Я не хочу просто рассказывать истории об убийствах в подкасте. Я хочу их решить".
   "Что ты имеешь в виду?"
   "То, что я сказал. Я хочу работать над убийствами в подкасте. Мы приносим дело, нераскрытое дело, обсуждаем его, работаем, решаем. Я хочу, чтобы ты был частью этого. Вы профилируете дела, а затем мы начинаем над ними работать".
   - Джек, ты не...
   "Неважно, что я не полицейский. Мы живем в цифровое время. Полиция аналогична. Мы можем собрать вещи вместе. Помните ту женщину, которая позвонила в подкаст? Чарис? Она сказала, что этим делом никто не занимается. Мы могли бы."
   - Вы говорите о детективах-любителях.
   "Ты не любитель, и я знаю, что когда мы работали над "Шрайком", он тебе нравился. Ты вернулся к тому, что должен был сделать. Я забрал это у тебя, но теперь я предлагаю это обратно".
   - Это не то же самое, Джек.
   "Нет, лучше. Потому что у нас нет правил".
   Она ничего не сказала.
   "Кто угодно может провести проверку биографических данных", - сказал я. - Но у тебя есть дар. Я видел это с Шрайком.
   "И вы говорите, что это будет подкаст?" она спросила.
   "Мы встречаемся, говорим о деле, записываем и выкладываем. Реклама будет финансировать расследование".
   "Это кажется каким-то сумасшествием".
   "Есть подкаст о домохозяйке, которая заставила признаться серийного убийцу. Ничего сумасшедшего. Это может сработать".
   - А откуда эти дела?
   "Где-нибудь, везде. Google. Я собираюсь найти дело, о котором звонила Чарис. Дело ее сестры.
   Рэйчел долго молчала, прежде чем ответить.
   - Джек, это...
   - Нет, это не жалкая попытка вернуться к вам. Я знаю, что разрушил его. Я принимаю это. Это именно то, что я только что сказал. Подкаст. Мы преследуем тех, кто думает, что им это сошло с рук".
   Сначала она не ответила, но мне показалось, что она почти кивнула, когда я говорил.
   - Я подумаю об этом, - наконец сказала она.
   - Ладно, это все, о чем я прошу, - сказал я. - Только не думай слишком долго.
   Сделав шаг, я повернулся и вышел из офиса, не сказав больше ни слова. Я вышел из элегантного старинного здания на главную улицу. В январском воздухе было прохладно, но солнце выглянуло, и год обещал быть хорошим. Я направился по улице к своей машине. Мой телефон зазвонил прежде, чем я добрался до него.
   Это была Рейчел.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"