Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Полицейский в корявых лапах судьбы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   Мистер Монк и корявые руки судьбы
  
  
   Я чуть не убил человека на днях. Это был парень, с которым я случайно встречалась несколько недель. За это время мы ни разу не зашли дальше страстного поцелуя, слава богу, да и то не так уж здорово. Это было все равно, что засунуть язык в бутылку листерина. (Примечание для мужчин: слишком много освежителя дыхания почти так же плохо, как и его отсутствие.)
  
  
   Его звали Скутер, и это должно было стать моим первым намеком на то, что у этих отношений ничего не получится. Я сначала подумал, что прозвище милое, что оно было отражением его мальчишеского обаяния. Я не понимал, что это было отражением его короткой концентрации внимания на вещах, которые не были сосредоточены на нем.
  
  
   Но не поэтому я хотел свернуть Скутеру шею. Это было связано с распадом наших отношений. Он бросил меня, потому что, цитирую: "Ты слишком нуждаешься".
  
  
   Мне? Нужен? Это было смешно.
  
  
   Я всегда считала себя сильной, яростно независимой женщиной. Я тратил девяносто процентов своего времени на заботу о других. Под "другими" я подразумеваю свою дочь Джули и своего нанимателя Адриана Монка, известного детектива.
  
  
   Джули, как и любой двенадцатилетний ребенок, настоящая горстка, но она ничто по сравнению с Монком, у которого такое сильное обсессивно-компульсивное расстройство, что оно порождает целую другую вселенную, параллельную нашей.
  
  
   Например, однажды Монк обнаружил в своей квартире паутину и приказал мне немедленно эвакуировать всех из здания и установить карантин до прибытия бригады экстренного реагирования из Центров по контролю за заболеваниями.
  
  
   Я не шучу. Это реальная история.
  
  
   Для меня это был обычный день, за исключением того, что не было никаких убийств. Я говорю не о своих собственных смертоносных побуждениях, а о реальных убийствах. Монк - специальный консультант Департамента полиции Сан-Франциско, и я помогаю ему и в этом, что определенно выходит за рамки обычной работы помощника.
  
  
   Так как же Скутер может называть меня нуждающимся?
  
  
   Я не нуждаюсь. Я тот, на кого нуждающиеся люди полагаются в своих нуждах.
  
  
   Я скала.
  
  
   Но я должен сказать вам, быть всеобщим камнем - тяжелая работа. И не то чтобы у меня не было собственных страхов, несбывшихся мечтаний и проблем.
  
  
   С тех пор, как мой муж Митч был сбит над Косово, обо мне некому было позаботиться. У меня нет своей Натали. Мне не позволено развалиться - нет никого, кто мог бы помочь мне снова собраться вместе.
  
  
   Но я все равно иногда спотыкаюсь и обычно ненавижу себя за это.
  
  
   Буквально пару дней назад меня буквально из ниоткуда ударил этот ужасный плачущий зубец. Это произошло в квартире Монка, прямо перед ним. Я читал статью в " Сан-Франциско Кроникл" о реставрации дома в стиле ремесленников в Милл-Вэлли, о котором мы с Митчем мечтали, и я только что потерял ее.
  
  
   Боже, это было неловко.
  
  
   Монк начал распылять лизол вокруг меня. Я не был уверен, пытался ли он помочь мне или защитить себя от того, чем я был поражен.
  
  
   Я чуть было не сказал ему, что Лизол не может защитить его от того, от чего я страдаю. Но я понял, что правда в том, что Монк уже знал это лучше, чем кто-либо. Его жена Труди была убита в результате убийства, которое он не смог раскрыть. Я думаю, именно поэтому он так старается навести в мире абсолютный порядок. Он делает это, чтобы компенсировать порядок, который он не может наложить на собственную боль, потерю и тоску.
  
  
   Во всяком случае, это мое предположение.
  
  
   Я не хотела, чтобы Монах или моя дочь когда-либо видели, как я теряю контроль над собой, поддаюсь своим печали и страхам, потому что я должна была быть сильной для них. Я должен был быть их опорой, и если они не могли рассчитывать на меня, я боялся того, что может с ними случиться.
  
  
   Так что я мог сделать? Куда я мог пойти?
  
  
   Если я не мог время от времени сбрасываться на кого-нибудь, особенно после бокала-другого вина, то я срывался и...
  
  
   Боже мой.
  
  
   И тут меня осенило, прямо в машине по дороге к Монку: все эти свидания со Скутером, о чем я говорил?
  
  
   Сам.
  
  
   Я говорил обо всех своих проблемах, всех своих потребностях, всех трудностях в моей жизни.
  
  
   Я разгрузил.
  
  
   Мне было не весело. Я не был бодр. Я не был сексуален.
  
  
   Я нуждался.
  
  
   Отлично. Я нуждался. Стреляйте в меня и бросьте мой труп в овраг.
  
  
   Если бы Скутер был со мной в машине в то утро, я бы сказал ему следующее: Конечно, может быть, иногда я слишком много ныл, но часть романтики - это найти кого-то, кто нуждается в тебе так же сильно, как ты в них.
  
  
   Я бы сказал, что, может быть, если бы он проявил ко мне немного понимания и немного собственной нужды, мы могли бы открыть что-то действительно волшебное и чудесное. Возможно, мы обнаружили, что нуждаемся друг в друге. И нуждаться в ком-то - в ком-то, кто также нуждается в вас - что ж, это может быть очень здорово.
  
  
   Твоя потеря, Скутер.
  
  
   Да, это то, что я должен был сказать, когда он сказал мне, что я слишком нуждаюсь.
  
  
   Но на самом деле я ничего не сказал. Умно, да? Я просто повернулась к нему спиной, вошла в свой дом и захлопнула дверь перед его носом.
  
  
   Почему вы всегда думаете об идеальной вещи, которую нужно сказать, спустя много времени после того, как правильный момент, чтобы сказать это, уже прошел?
  
  
   К сожалению для меня, запоздалое придумывание идеального ответа Скутеру не решило проблему в моей голове. Я не мог перестать думать о своей так называемой нужде. Я стал смотреть на всю свою жизнь с другой точки зрения, и мне не нравилось то, что я видел.
  
  
   Единственными людьми, которых я встречал, помимо учителей моей дочери и родителей ее друзей, были полицейские, скорбящие родственники жертв, подозреваемые в убийстве и убийцы. Не самый лучший пул знакомств, и, возможно, поэтому я наткнулся на Скутера, страхового агента, которого встретил в "Старбаксе" по пути к дому Монка однажды утром.
  
  
   Монку было еще хуже. Он практически ни с кем не встречался. Я была его общественной жизнью, что, в свою очередь, делало его в значительной степени моим, нравилось мне это или нет.
  
  
   Мне нужно было больше друзей, чтобы в моей жизни происходило больше событий, не связанных с Адрианом Монком или Джули.
  
  
   Когда я припарковал свою машину возле многоквартирного дома Монка на Пайн-стрит, я был полон решимости все встряхнуть. Я слишком долго жил в своем узком мире. Я должен был внести изменения.
  
  
   И это было идеальное время, чтобы сделать это.
  
  
   Моя дочь уехала на неделю на школьную экскурсию в лагерь недалеко от Сакраменто, а это означало, что у меня впервые за много лет была целая неделя. Поэтому я планировал максимально использовать свободное время. Я подумал, что если мне действительно повезет, то несколько дней никого не убьют, и я даже смогу получить пару выходных.
  
  
   Я вошел в квартиру Монка. Было темно. Все шторы были задернуты, и не горел ни один свет. Я мог слышать хныканье.
  
  
   "Г-н. Монах?" - спросил я с трепетом.
  
  
   Всхлип поднялся на октаву.
  
  
   Я прокрался в гостиную и обнаружил, что Монк сидит на полу, прислонившись спиной к стене и прижимая колени к груди.
  
  
   Он выглядел опустошенным. Я начал бояться.
  
  
   "Что случилось?" Я попросил.
  
  
   - Ничего, - сказал он чуть громче шепота.
  
  
   Я села рядом с ним на пол. Стена холодила спину. - Тогда почему ты сидишь в темноте и хнычешь?
  
  
   Он пожал плечами. "Это то, что я делаю, когда все мои мечты рушатся и всякая надежда на истинное счастье задушена насмерть корявыми руками судьбы".
  
  
   - Это случается с тобой так часто, что у тебя стандартная реакция?
  
  
   "У меня стандартная реакция на все", - сказал Монк. "Я составил их индексированный список с цветовой кодировкой. Разве ты не видел?
  
  
   "Я не верю, что этот конкретный список был частью моего ознакомительного пакета".
  
  
   "Интересно, какие еще важные списки вы пропустили, - сказал Монк. - Мне нужно составить список.
  
  
   - Ты составишь список списков, - сказал я.
  
  
   "Видеть? Вся моя жизнь рушится вокруг меня. У меня ничего нет."
  
  
   - Я здесь, мистер Монк. У тебя есть я." Я положила руку ему на колено и ободряюще сжала его. "Что случилось?"
  
  
   "Это очевидно."
  
  
   - Не мне, - сказал я.
  
  
   - Ты шутишь, - сказал он.
  
  
   "Нет я не. Я действительно понятия не имею, о чем вы говорите".
  
  
   Монк наклонил голову в сторону дивана. - Это прямо перед тобой.
  
  
   Я посмотрел.
  
  
   Я увидел кушетку посреди стены.
  
  
   Я увидел на стене четыре фотографии его жены Труди в одинаковых рамках и одинакового размера, которые, как я знал, он тщательно выпрямлял и выравнивал каждое утро с помощью уровня и линейки.
  
  
   И я увидел журнальный столик, который был кривым по отношению к дивану. Это был единственный предмет во всей квартире, который не располагался идеально по центру. Но проблема была не в этом. Это было намеренно. Монк объяснил мне, что Труди так наклоняла стол, чтобы поставить на него ноги, а он мог положить голову ей на колени. Он оставил стол кривым для нее. Иногда, приходя утром на работу, я находил подушку, на которой когда-то сидела Труди, с отпечатком головы Монка.
  
  
   - Я все еще не вижу проблемы, - сказал я.
  
  
   "Ты слепой?" он сказал.
  
  
   "Может помочь, если я включу свет", - сказал я, начиная раздражаться. - Или, еще лучше, ты мог бы просто сказать мне.
  
  
   - Пятно, - сказал он.
  
  
   Я уставился на него. - Ты переживаешь все эти мучения из-за пятна?
  
  
   "Это пятно от кофе, и я не могу отчистить его от ковра".
  
  
   Я встал и открыл шторы, чтобы впустить немного солнечного света.
  
  
   Он вздрогнул. "Не. Весь мир узнает мой позор".
  
  
   Я посмотрел на ковер, ожидая увидеть огромный беспорядок. Но ковер был безупречен.
  
  
   - Где пятно? Я попросил.
  
  
   - Между диваном и столом, - сказал он. "Вы не можете пропустить это".
  
  
   Я подошел к дивану, сел на край и посмотрел в пол.
  
  
   - Я все еще не вижу этого, - сказал я.
  
  
   "Используй увеличительное стекло на столе".
  
  
   "Если мне нужно использовать увеличительное стекло, чтобы увидеть это, разве это имеет значение?"
  
  
   "То, чего ты не видишь, может убить тебя", - сказал он.
  
  
   "Пятно от кофе не может".
  
  
   - Нет, - сказал он, застонав. "Это просто уничтожит вашу волю к жизни".
  
  
   "Так что просто сдвиньте журнальный столик на миллиметр, чтобы закрыть его", - сказал я. "Я прячу всевозможные пятна под коврами и мебелью".
  
  
   - Я все равно буду знать, что пятно там. Я почувствую это. Я слышу его пульсацию.
  
  
   - Это пятно, - сказал я. "Это не живое. У него нет пульса".
  
  
   "Единственное, что я могу сделать, это заменить весь ковер", - сказал Монк. "Опять таки."
  
  
   - Ты делал это раньше? Я попросил.
  
  
   Пару лет назад в моем доме взорвалась ручная граната, а я до сих пор не заменил ковер. Я только что купил ковер побольше и положил его на следы ожогов.
  
  
   - Однажды, - сказал он. Наступила минута молчания. - Может быть, дважды.
  
  
   "Дважды?" Я сказал.
  
  
   - Три раза, - сказал он. "Вы должны позвонить в компанию по производству ковров. Их номер есть на быстром наборе. Они знают цвет и стиль. Они держат рулон ковра под рукой на случай серьезных чрезвычайных ситуаций".
  
  
   - Так вот почему ты такой грустный, - сказал я. "Потому что это уже третий раз, когда вы тратите тысячи долларов на переклейку ковра в своей гостиной поверх пятна, невидимого невооруженным глазом".
  
  
   - В четвертый раз, - сказал он.
  
  
   "Четыре раза?" Я сказал.
  
  
   "Определенно не больше пяти".
  
  
   Я уставился на него. "Почему ты никогда не можешь позволить себе повысить мне зарплату, но ты можешь найти деньги, чтобы пять раз перековать свой дом ?"
  
  
   Он открыл было рот, чтобы заговорить, но я прервал его, ткнув пальцем ему в лицо.
  
  
   "Если вы скажете "шесть, не больше семи", на ковре останутся пятна крови, и они не будут моими".
  
  
   Он закрыл рот.
  
  
   Я могу терпеть большинство его причуд, кроме тех, которые стоили мне денег. Я и так зарабатываю достаточно мало, чтобы он не тратил мои будущие доходы на бессмысленные траты. Но я знал, что эта история с ковром была битвой, в которой я не мог победить.
  
  
   - Позвоните сами в компанию по производству ковров, мистер Монк, - сказал я. "Я не могу этого сделать".
  
  
   Он встал, пошел на кухню и позвонил. Пока он это делал, я занял его место на полу. Я чувствовал себя таким же подавленным, как и он, но по совершенно другим причинам. Я смотрел в будущее бедности и отчаяния, потому что он не мог жить с пятном, которое нормальный человек не может увидеть даже в электронный микроскоп.
  
  
   Монк вернулся в гостиную. - Они могут начать завтра.
  
  
   - Хорошо, - сказал я.
  
  
   "Плохая новость в том, что мне придется уехать на два дня, пока они это делают".
  
  
   "Где вы собираетесь остановиться?" Я попросил.
  
  
   Монк посмотрел на меня.
  
  
   Я оглянулся на него.
  
  
   Он пытался смотреть на меня умоляюще, что создавало впечатление, будто он подавляет отрыжку или пытается проглотить мячик для гольфа.
  
  
   - Ты не можешь пойти куда-нибудь еще? Я сказал.
  
  
   Однажды у меня уже был Монк в качестве гостя, и мне не хотелось повторять этот опыт, особенно в те редкие недели, когда дом был в моем полном распоряжении. Монк положит конец любому роману, который у меня может быть. Даже такие простые удовольствия, как поедание мороженого из коробки, были бы невозможны в его присутствии.
  
  
   - Всего две ночи, - сказал он. - Может быть, три.
  
  
   "Три?"
  
  
   - Максимум четыре, - сказал Монк.
  
  
   Я уже собирался изложить ему все доводы, почему это была ужасная идея и почему этого не должно было случиться, когда зазвонил мой мобильник. Это был лейтенант Рэнди Дишер.
  
  
   "Это лейтенант Рэнди Дишер, SFPD", - сказал он.
  
  
   Он всегда говорил это, хотя знал, что я мгновенно узнаю его голос, даже если мой идентификатор вызывающего абонента не сообщает мне, кто звонит. Ему просто нравилось слышать это от самого себя. Я думаю, что он даже представился таким образом, когда позвонил своей матери. Вероятно, он продемонстрировал свой значок, когда они встретились лицом к лицу.
  
  
   Была только одна причина, по которой Рэнди Дишер когда-либо звонил мне.
  
  
   - Где труп? - спросил я с усталым вздохом.
  
  
   Он сказал мне.
  
  
  
  
   2
  
  
   Мистер Монк и взгляд на ад
  
  
   Если вы не живете в пещере или не являетесь Адрианом Монком, вы не только видели ресторан Burgerville, вы, вероятно, ели в нем пару сотен раз. Это так же неизбежно, как жизнь, смерть и высокий уровень холестерина.
  
  
   Какой бы нездоровой и лишенной воображения ни была еда в Бургервилле, нельзя отрицать, что причудливые рестораны в форме гамбургеров стали неотъемлемой частью американской поп-культуры.
  
  
   Я всегда представлял себе, что их национальная штаб-квартира будет самой большой в мире гамбургерной, возможно, окруженной комплексом зданий в форме картофеля фри, коктейля и безалкогольного напитка. Поэтому я был глубоко разочарован, обнаружив, что корпоративные офисы Burgerville расположены в ничем не примечательном пятиэтажном здании, спрятанном в тени более характерных небоскребов, окружавших его в финансовом районе.
  
  
   Я прошел через вращающуюся дверь и нашел капитана Леланда Стоттлмейера в вестибюле, обшитом деревянными панелями. Он прислонился к круглой стойке администратора и разговаривал с толстым охранником в форме, сидевшим в центре. Они двое улыбались и казались расслабленными во время разговора, так что я блестяще догадался, что они встречаются не в первый раз.
  
  
   Было приятно увидеть улыбку Стоттлмейера для разнообразия. Выражение боли, казалось, было обязательной частью его профессионального поведения, хотя в месяцы, предшествовавшие разводу и после него, он носил такой же взгляд и вне работы. Только в последние пару недель он начал немного расслабляться, так как стресс в его личной жизни ослаб, и он стал одиноким.
  
  
   Стоттлмейеру было под сорок, и у него были густые усы, которые становились еще более густыми по мере того, как его линия роста волос отступала. Если его линия роста волос продолжит отступать, через несколько лет его усы станут такими густыми, что ему придется дышать исключительно ртом.
  
  
   Капитан повернулся ко мне и указал большим пальцем на охранника, который выглядел примерно его возраста и вдвое тяжелее его. Я подумал, что охранник, вероятно, максимально использовал свою скидку для сотрудников в ресторанах Бургервилля.
  
  
   - Натали, познакомься с Арчи Эпплбаумом, - сказал Стоттлмейер. - Он здесь охранник, но когда-то он ходил в Тендерлойн.
  
  
   - Мы с Лиландом вместе прошли академию, - сказал Арчи, протягивая мне свою пухлую руку. Я встряхнул его. "Он поднялся по служебной лестнице, а меня, ну, я отодвинул на второй план из-за плохой спины".
  
  
   "Однажды полицейский, он всегда остается полицейским", - сказал Стоттлмейер. - Вы продемонстрировали это тем, что оцепили место преступления еще до того, как мы прибыли сюда.
  
  
   - Я просто руководствовался здравым смыслом, - сказал Арчи.
  
  
   "Обычный наемный полицейский безнадежно все испортил бы, - сказал Стоттлмейер. - Но ты настоящая сделка.
  
  
   "Только сейчас я ношу пластиковый значок, как то, что вы покупаете для своего ребенка. Я удивлен, что они не дали мне еще и пистолет с капсюлем".
  
  
   "Ваш значок может быть не серебряным, но я уверен, что ваша зарплата и ваш пенсионный план намного лучше, чем у меня".
  
  
   "Я бы отдал все это, чтобы вернуться в ритм", - сказал Арчи.
  
  
   "Я слышу тебя." Стоттлмейер повернулся ко мне. - Где Монк?
  
  
   "Мне пришлось параллельно парковаться", - объяснил я.
  
  
   Он понимающе застонал. Капитан был единственным человеком, за исключением предыдущей помощницы Монка, Шароны Флеминг, кто действительно понимал мои повседневные страдания.
  
  
   Арчи переводил взгляд со Стоттлмейера на меня, пытаясь понять ситуацию.
  
  
   "Что мне не хватает?" - спросил нас охранник.
  
  
   - Помнишь полицейского по имени Адриан Монк? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Разве не он был тем парнем, который оштрафовал сотню человек возле кинотеатра за то, что они не выстроились в очередь по росту?"
  
  
   - Это он, - сказал Стоттлмейер. - Он лучший детектив, которого я когда-либо знал. Но прямо сейчас он снаружи измеряет расстояние между машиной Натали и другими машинами вокруг нее.
  
  
   "Зачем?" - спросил Арчи.
  
  
   "Он хочет убедиться, что моя машина стоит точно по центру", - сказал я. - Потом он проверит другие машины по обеим сторонам улицы.
  
  
   "Если они не будут расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, он потребует, чтобы мы нашли водителей и заставили их правильно выровнять свои машины", - сказал Стоттлмейер. - Или, если мы не сможем найти водителей, он потребует, чтобы я отбуксировал машины.
  
  
   - Ты шутишь, - сказал Арчи.
  
  
   "Боже, если бы я был им", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Итак, что ты собираешься делать?" - спросил Арчи.
  
  
   "Стреляйте в него или стреляйте в меня", - сказал Стоттлмейер. - Я еще не решил.
  
  
   Стоттлмейер вышел на улицу, и я последовал за ним.
  
  
   Мы нашли Монка, притаившегося между моим джипом "Чероки" и припаркованным перед ним "фольксвагеном". Он встал, увидев нас, и осмотрел свою рулетку.
  
  
   - Тебе придется сдвинуть машину на полдюйма вперед, Натали, - сказал он. - Но вы справились гораздо лучше, чем хулиганы, припарковавшиеся на этой улице. Нет ни одной машины, которая не выровнялась бы на добрых четыре дюйма".
  
  
   "Нигде в уголовном кодексе нет закона, требующего, чтобы люди центрировали свои машины, когда они паркуются параллельно", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Это естественный закон, - сказал Монк. "Как гравитация".
  
  
   "Боюсь, это не входит в мою компетенцию, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Вы сотрудник правоохранительных органов, не так ли? - спросил Монк.
  
  
   - Да, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Тогда вы поклялись соблюдать закон", - сказал Монк. "Вы не можете просто выбрать те, которые хотите применить. Это первый шаг к анархии".
  
  
   - Я думал, смешанные орехи - это первый шаг, - сказал я.
  
  
   "Есть много первых шагов, - сказал Монк.
  
  
   Стоттлмейер вздохнул, побежденный.
  
  
   "Ты прав. Я попрошу офицера заняться этим. Стоттлмейер подозвал к нам полицейского в форме. - А пока вы нужны на пятом этаже.
  
  
   - Я бы предпочел четвертый этаж. Монк повел плечами. - Или шестой.
  
  
   "Тело находится на пятом этаже, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Ты можешь передвинуть тело, - сказал Монк.
  
  
   - Нет, я не мог, - сказал Стоттлмейер, когда офицер подошел. - Это потревожило бы место преступления.
  
  
   "Но место преступления меня обеспокоит", - сказал Монк.
  
  
   - Если бы это было не так, ты бы не был человеком. Стоттлмейер повернулся к офицеру и указал на машины на улице. "Офицер, эти транспортные средства нарушают естественные законы Вселенной. Действуй соответственно."
  
  
   Офицер выглядел озадаченным.
  
  
   Стоттлмейер повернулся к бедняге спиной и повел нас с Монком к зданию.
  
  
   Капитан и я прошли через вращающуюся дверь, но когда мы вошли в вестибюль, мы оба остановились. В тот же момент мы поняли, что Монах не последовал за нами. Мы обернулись и увидели, что он стоит снаружи и с недоумением смотрит на вращающуюся дверь.
  
  
   - Это вращающаяся дверь, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Вы просто толкаете его, и он вращается".
  
  
   - Я не могу, - сказал Монк.
  
  
   Рядом с вращающейся была стандартная стеклянная дверь. Я указал на него.
  
  
   - Вы можете пройти через другую дверь, мистер Монк.
  
  
   - Она заперта, - сказал Арчи со своего места за стойкой регистрации. "Вам нужно провести ключ-картой через считывающее устройство рядом с ручкой, чтобы открыть его".
  
  
   - Так сделай это, - сказал я.
  
  
   - Он не может, - сказал Стоттлмейер. "Вот как убийца проник внутрь. Нам нужно отнести оба считывателя карточек в лабораторию для судебно-медицинской экспертизы. Мы не можем рисковать потерей улик, проводя через них еще одной картой.
  
  
   - Есть ли другой вход? Я попросил.
  
  
   - Сзади есть погрузочная площадка, - сказал Арчи. - Если ты не возражаешь против мусора в переулке.
  
  
   Я бы не стал, а Монк бы. Я посмотрел на Монка.
  
  
   - Просто бегите, мистер Монк, - сказал я. "Все закончится раньше, чем ты узнаешь".
  
  
   - Я это узнаю, - сказал Монк.
  
  
   Я изучал дверь. Стоттлмейер присоединился ко мне.
  
  
   "Какая у него проблема с этим?" он спросил меня.
  
  
   Я пожал плечами. - Вы меня поняли, капитан. Я вижу круг, разделенный на четверти. Все ровно. Он должен быть в порядке с этим. Должно быть, это пятно от кофе.
  
  
   "Я не вижу пятен от кофе, - сказал он.
  
  
   - Это в его квартире, - сказал я. - Но и пятна там тоже не видно.
  
  
   На лбу Стоттлмейера начала пульсировать вена. Я называю это веной Монаха, потому что она появляется на лбу людей, когда они переносят его уникальную форму усиливающегося психического давления.
  
  
   Стоттлмейер закричал на Монка: "Что у тебя за чертова проблема с вращающейся дверью?"
  
  
   "Если я войду туда, - сказал Монк, - она будет на три четверти пуста".
  
  
   - Я пойду с вами, - сказал я.
  
  
   - Это не поможет, - сказал Монк. "Два квартала будут свободны. Это так неправильно".
  
  
   "Капитан Стоттлмейер и офицер полиции могут войти, когда дверь повернется, и тогда все четыре помещения будут заняты".
  
  
   Монк покачал головой. - Но когда я выйду, вы трое окажетесь во вращающейся двери с одной незанятой четвертью. Я не мог оставить тебя в таком состоянии".
  
  
   "Это нас не побеспокоит, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Меня это будет беспокоить, - сказал Монк.
  
  
   "С этим можно жить", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Я почти уверен, что не мог, - сказал Монк. "Это будет преследовать меня до самой смерти".
  
  
   "Это будет тот день, если вы не войдете в эту чертову дверь", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Вы не помогаете, капитан, - сказал я ему и снова повернулся к Монку. "Что, если охранник войдет в тот самый момент, когда вы выйдете?"
  
  
   Монк на мгновение задумался. "Это может сработать. Но время будет иметь решающее значение".
  
  
   Стоттлмейер взглянул на Арчи. "Вы не возражаете?"
  
  
   Охранник встал со своего поста и подошел. - Всегда так трудно затащить его в здание?
  
  
   Стоттлмейер вздохнул. "Каждый день - это новый вызов, Арчи".
  
  
   Монк достал секундомер, помахал офицеру, а затем объяснил, как будет работать отсчет времени. Я не буду утомлять вас математикой, главным образом потому, что забыл ее. Но это включало синхронизацию наших часов и движение с постоянной скоростью.
  
  
   По сигналу Монка я вошел во вращающуюся дверь одновременно с ним. Мы повернули вращающуюся дверь, и в нужный момент Стоттлмейер вошел в один квартал, а офицер - в другой. Монк вышел из своего квартала, когда Арчи вошел в него, и на мгновение показалось, что они оба могут застрять там вместе. Но Монку удалось выжать в последнюю секунду, оставив занятыми все четыре четверти.
  
  
   Он вывалился в вестибюль и, тяжело дыша, прислонился к стойке охраны для поддержки, стоя спиной к вращающейся двери, когда Стоттлмейер, Арчи и я вошли за ним. Офицер вышел наружу, чтобы обеспечить соблюдение законов природы.
  
  
   Монк перевел дыхание и повернулся к нам.
  
  
   "Если в аду есть вход, - сказал он, - я гарантирую, что у него есть вращающаяся дверь".
  
  
   Я почти уверен, что он прав насчет этого.
  
  
  
  
   3
  
  
   Мистер Монк и тело
  
  
   Мы поднялись по лестнице на пятый этаж и вышли в коридор, битком набитый криминалистами и криминалистами, входившими и выходившими из одного из кабинетов.
  
  
   - Мы на пятом этаже, - сказал Монк.
  
  
   "Да, Монк, я это знаю, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Неловко, - сказал Монк и взглянул на меня. - Ты не чувствуешь себя неловко?
  
  
   - Не больше, чем обычно, - сказал я.
  
  
   С тех пор, как я встретила Монка, я побывала на многих местах преступлений, но все еще чувствовала, что мне там не место. Во-первых, я не был копом. У меня не было другой цели, кроме как помогать Монку, что обычно означало делать все, что в моих силах, чтобы ограничить отвлекающие факторы и сосредоточить его внимание на текущем деле.
  
  
   - Думаю, нам обоим будет удобнее на четвертом этаже, - сказал Монк. "Или шестой. Уверен, жертва тоже.
  
  
   Стоттлмейер схватил Монка за руку и повел нас в приемную напротив лестничной клетки.
  
  
   "Жертва - Брэндон Лорбер, и он был генеральным директором Burgerville", - сказал капитан. "Вчера он работал допоздна. Убийца вошел в парадную дверь, используя ключ-карту, пока охранник делал обход. Арчи не знал, что кто-то посторонний или что-то случилось, пока не нашел тело.
  
  
   Стены были увешаны фотографиями в рамках, на которых мужчина, как я предположил, был Брэндоном Лорбером, стоял перед различными ресторанами Burgerville в десятках городов, хотя я бы не знал, что кадры были сделаны в разных местах, если бы места не были выгравированы. на каждой фоторамке.
  
  
   - Охранник не слышал выстрелов? - спросил Монк.
  
  
   Стоттлмейер покачал головой. "Убийца, должно быть, использовал глушитель".
  
  
   По фотографиям я мог видеть, что Лорбер был одним из тех мужчин, чьи седые волосы придавали ему вид знатного, умного и богатого, а не старика. Ему было за пятьдесят, и он хорошо носил эти годы, по крайней мере, пока его не убили.
  
  
   - А как же камеры видеонаблюдения? - спросил Монк. - У вас должен быть записан убийца.
  
  
   "Да", - сказал Стоттлмейер. "Но на нем было пальто и низко надвинутая на лицо фуражка. Он также повернул свое тело таким образом, что мы не могли получить четкого обзора. Он знал, где находится каждая камера от вестибюля до пятого этажа".
  
  
   "Мы имеем дело с профессиональным убийцей, который был эффективным и хорошо подготовленным", - сказал Монк.
  
  
   "Беспристрастный профессионал, который знает, как замести следы, не оставит таких следов, какие оставит обычный убийца", - сказал Стоттлмейер. "Вероятно, ему уже много раз удавалось избежать наказания за убийство. Я не хочу, чтобы ему это сошло с рук. Вот почему я позвал тебя, Монк.
  
  
   Мы прошли мимо секретарши во внутренний кабинет Лорбера, пропахший сигарным дымом. С положительной стороны, запах был настолько сильным, что почти маскировал запах, исходивший от мертвого тела Лорбера в кресле за большим дубовым столом.
  
  
   Монк начал кашлять, что привлекло внимание Рэнди Дишера, который стоял у стола и делал записи.
  
  
   "Почему так долго?" - спросил Дишер.
  
  
   "Посмотрите, с кем я, и используйте свое воображение", - сказал Стоттлмейер. "Возможности безграничны."
  
  
   Дишер сморщил лицо, когда подумал об этом. - Это был сломанный парковочный счетчик?
  
  
   - Там сломанный парковочный счетчик? Монк повернулся, чтобы уйти, но Стоттлмейер схватил его за руку и толкнул обратно в комнату.
  
  
   - Рэнди пошутил, - сказал Стоттлмейер, пристально глядя на Дишера. "Не так ли?"
  
  
   - Я пошутил, - сказал Дишер.
  
  
   Монк изобразил смех. Это было похоже на его кашель. "Верно. Неплохо."
  
  
   Поскольку у Монка не было чувства юмора и он стеснялся этого, он не собирался подвергать сомнению ложь Дишера. Вместо этого он начал осматривать место преступления, хотя бы для того, чтобы скрыть свое смущение из-за того, что не понял шутки.
  
  
   - Какие-нибудь новые события, пока меня не было? - спросил Стоттлмейер у Дишера.
  
  
   - Я выяснил все, кроме детективов, - сказал Дишер.
  
  
   "Вы делаете?" - скептически спросил Стоттлмейер.
  
  
   Я взглянул на Монка, который уже начал бродить по комнате, занимаясь своими дзен-вещами, вытянув руки перед собой, как режиссер, набрасывающий кадр.
  
  
   "Тело рассказывает историю, - сказал Дишер. "Вы заметите, что ему дважды выстрелили в грудь и один раз в голову".
  
  
   - Да, - сказал Стоттлмейер. "Я отметил."
  
  
   - Но вы видели, что у него еще и сквозное огнестрельное ранение правой руки? - спросил Дишер.
  
  
   Я выглянул из-за стола и увидел, что правая рука Лорбера свисает с края стула, пулевое отверстие пробило середину его ладони.
  
  
   "Да, я тоже это видел", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Когда я смотрел на такую рану, меня тошнило. Я все еще чувствовал себя некомфортно, но постепенно становился более аналитическим и менее эмоциональным в своих реакциях на тела людей, которые встретили насильственный конец. Я предполагаю, что это была неизбежная психологическая адаптация, учитывая, сколько трупов я видел обычно в месяц.
  
  
   Я взглянул на Монка, который изучал коробку из-под сигар, упавшую со стола у ног Лорбера и рассыпавшую свое содержимое по полу.
  
  
   На столе стояла большая чаша с индивидуально упакованными кофейными конфетами. Между сигарами и конфетами мне показалось, что Лорбер был парнем с оральной фиксацией. Я задавался вопросом, был ли он на грудном вскармливании в детстве.
  
  
   "Это смертельный треугольник", - сказал Дишер.
  
  
   "Извините меня?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Два выстрела в грудь и смертельный удар в голову", - сказал Дишер. "Это смертельный треугольник, который наемный убийца использует, чтобы убедиться, что он совершил убийство".
  
  
   - Так почему же он выстрелил Лорберу в руку? Я попросил.
  
  
   - Это не было его целью, - сказал Дишер. "Лорбер поднял глаза, увидел убийцу, стоящего перед ним с пистолетом, и поднял руки в прерывистом движении, как бы говоря: "Стой, пожалуйста, не убивай меня". Убийца прострелил ему руку и попал в сердце".
  
  
   Дишер поднял руки перед собой, чтобы продемонстрировать. Это имело смысл для меня. Даже Стоттлмейер одобрительно кивал.
  
  
   - Хорошая мысль, Рэнди. Стоттлмейер посмотрел на Монка, который щурился на приоткрытый верхний ящик стола. - Что ты думаешь?
  
  
   "В вашей теории есть одна большая проблема, - сказал Монк Дишеру. "Брэндон Лорбер не был убит".
  
  
   "В его груди и голове есть пулевые отверстия", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Смертельный треугольник, - снова сказал Дишер.
  
  
   - Да, - сказал Монк. "Я это вижу."
  
  
   - Тогда как вы можете говорить, что это не убийство? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   - Потому что это не так, - сказал Монк. "Он умер естественной смертью".
  
  
   "Я не детектив, мистер Монк, - сказал я, - но я не думаю, что есть что-то естественное в том, чтобы получить три выстрела".
  
  
   - Его убило не это, - сказал Монк.
  
  
   "Никто не мог выжить после выстрела между глазами и прямо в сердце", - сказал Стоттлмейер. - Это определенно смертельные раны.
  
  
   "Если он был жив, когда его застрелили", - сказал Монк. - Но Лорбер уже был мертв. Он умер от сердечного приступа".
  
  
   Мы все уставились на Монка. Мы делаем это много.
  
  
   "Откуда ты это знаешь?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Его рубашка помята, - сказал Монк.
  
  
   "Как и мой", - сказал Стоттлмейер. - И у меня нет сердечного приступа.
  
  
   - У меня учащенное сердцебиение, - сказал Монк, глядя на мятую рубашку.
  
  
   "Если вы сможете убедить меня в своей правоте, - сказал Стоттлмейер, - я поглажу свою рубашку".
  
  
   Монк достал из кармана ручку и указал ею на грудь Лорбера.
  
  
   "Лорбер был правшой, - сказал он. "Когда он почувствовал острую боль, он инстинктивно схватился правой рукой за грудь, сморщив рубашку".
  
  
   Стоттлмейер, Дишер и я перегнулись через стол, чтобы посмотреть на рубашку Лорбера. Он был сморщен на груди, чего я раньше не замечал. Я обратил внимание на пулевые ранения. Думаю, Стоттлмейер и Дишер тоже.
  
  
   "Он метался в отчаянии, - объяснил Монк. "Он сбил коробку сигар со стола левой рукой, когда пытался дотянуться до верхнего ящика стола, где хранил таблетки нитроглицерина, но не смог".
  
  
   Дишер открыл ящик рукой в перчатке, и, конечно же, внутри был рецептурный пузырек с таблетками.
  
  
   "Это почти стоило того, чтобы привести вас в здание для этого", - сказал Стоттлмейер Монку. - Значит, вы полагаете, что шок от вида парня с направленным на него пистолетом с глушителем вызвал у Лорбера сердечный приступ?
  
  
   - Это дало бы мне один, - сказал я.
  
  
   Монк покачал головой. - Перед этим у него был сердечный приступ.
  
  
   - Как ты можешь быть уверен? - спросил Дишер.
  
  
   - Здесь недостаточно крови, - сказал Монк. "Если бы его сердце все еще билось, когда в него стреляли, его было бы намного больше. Я уверен, что судмедэксперт подтвердит мое наблюдение.
  
  
   "Конечно, да", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - А как же пулевое ранение в руку? - сказал Дишер. - Разве это не доказывает, что он умолял убийцу сохранить свою жизнь?
  
  
   "Если вы присмотритесь повнимательнее, - сказал Монк, - вы увидите, что выходное отверстие находится на ладони, а не на тыльной стороне руки, что указывает на то, что он все еще сжимал грудь, когда в него выстрелили. Если бы он держал руку вверх, входная рана была бы на его ладони.
  
  
   Стоттлмейер вынул из миски кофейный леденец, развернул его и сунул в рот, обдумывая слова Монка. Я съёжился.
  
  
   - Значит, это не убийство, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Нет, не так, - сказал Монк.
  
  
   "Для меня это определенно выглядит как убийство, - сказал Дишер. Он съел конфету и засунул еще парочку в карман на потом. Я снова поморщился.
  
  
   - Но это не так, - сказал Монк.
  
  
   Я уставился на Стоттлмейера и Дишера. - Как ты мог положить эти конфеты себе в рот?
  
  
   Стоттлмейер пожал плечами. "Ну, я думаю, это потому, что мы любим кофейные леденцы, Натали".
  
  
   - Но здесь умер человек. Я наклонил голову в сторону трупа за столом для большей выразительности. - Он сидит прямо там.
  
  
   "Да, я это вижу", - сказал Стоттлмейер. "И что?"
  
  
   Я не мог поверить, что они не видят проблемы.
  
  
   - Там повсюду мертвенность, - сказал я.
  
  
   - Мертвость, - сказал Стоттлмейер. "Не могу сказать, что меня это беспокоит. А ты, Рэнди?
  
  
   - Нет, - сказал он.
  
  
   - Хорошо, хорошо, - сказал я. "Откуда ты знаешь, что конфета не отравлена? Может быть, это и убило Лорбера.
  
  
   "Если бы он перед смертью съел конфету, где-то была бы обертка", - сказал Монк. - Нет ни одного.
  
  
   Я посмотрел на него. - Я думал, что ты из всех людей согласишься со мной в этом.
  
  
   "Мертвость?" - сказал Монк. "Да ладно, Натали. Это просто глупо".
  
  
   В отличие, скажем, от мытья дверных ручек в посудомоечной машине раз в неделю. Но я не поднимал эту тему. У меня были лучшие боеприпасы.
  
  
   - Тогда почему у тебя нет конфет?
  
  
   "Это вызывает кариес", - сказал Монк, рассматривая конфету и кладя ее обратно, как будто она обожгла ему пальцы. "Распад и я - смертельные враги".
  
  
   - Я удивлен, Монк. Все разлагается. Это естественный закон", - сказал Стоттлмейер. "Как гравитация".
  
  
   Стоттлмейер ухмыльнулся, довольный собой. Монк бросил на него холодный взгляд.
  
  
   "Зачем кому-то стрелять в человека, который уже мертв?" - спросил Дишер.
  
  
   "Я не знаю, и мне все равно", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Если судмедэксперт сможет установить, что Лорбер был уже мертв, когда его застрелили, то здесь нет никакого преступления".
  
  
   - Да, есть, - сказал Монк. "Кто-то осквернил труп".
  
  
   "Я имел в виду, Монах, что это не убийство, и, следовательно, это не преступление, за расследование которого я отвечаю".
  
  
   - Так кто? - сказал Дишер.
  
  
   Стоттлмейер пожал плечами. - Не знаю, Рэнди. Отряд осквернения, я полагаю.
  
  
   - У нас есть отряд осквернения?
  
  
   Стоттлмейер долго смотрел на Дишера. "Да."
  
  
   "Мы делаем?"
  
  
   "На самом деле, вы отвечаете за это", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Я?"
  
  
   "Теперь да", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Мой собственный отряд, - сказал Дишер, сияя. "Получу ли я повышение?"
  
  
   - Честь сама по себе награда, тебе не кажется?
  
  
   "Можем ли мы назвать это спецподразделением, а не отрядом?" - спросил Дишер.
  
  
   "Называйте это как хотите. Просто попросите судмедэксперта поторопиться со вскрытием Лорбера, чтобы я мог убрать это дело со своего стола, - сказал Стоттлмейер, затем повернулся к нам. - Нам не понадобятся твои услуги в этом, Монк. Вы можете пойти домой и поработать над пятном на ковре.
  
  
   - Это безнадежное дело, - со стоном сказал Монк.
  
  
   "Мне жаль это слышать, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Не так жаль, как мне было.
  
  
   "Теперь ты можешь пойти и разгладить складки на своей рубашке", - сказал Монк.
  
  
   "Я буду", - сказал Стоттлмейер. "Первый шанс, который у меня есть".
  
  
   - Вот оно, - сказал Монк.
  
  
   "Я не могу просто бросить все, чтобы погладить рубашку, - сказал Стоттлмейер. - У меня есть работа.
  
  
   "Но это личная чрезвычайная ситуация", - сказал Монк. - И у нас был договор.
  
  
   "Да, мы сделали." Стоттлмейер вздохнул и взглянул на Дишера. - Тебе придется закругляться здесь без меня, Рэнди. Мне нужно пойти погладить рубашку.
  
  
   - Ты поблагодаришь меня позже, - сказал Монк.
  
  
   - Не рассчитывайте на это, - сказал Стоттлмейер, выходя из комнаты.
  
  
  
  
   4
  
  
   Мистер Монк идет домой
  
  
   Ковер не будет уложен еще два дня, но Монк не может жить в той же квартире, что и пятно от кофе. И все же он без проблем перебрался ко мне, где, как он знал, под мебелью и коврами скрываются бесчисленные пятна.
  
  
   Это противоречие, но не ждите, что я объясню его. У меня есть практическое знание многих Правил Вселенной Монаха, но не всех. Если я попытаюсь выучить их все, боюсь, я сойду с ума.
  
  
   В последний раз, когда Монк останавливался в моем доме в районе Ноэ-Вэлли в Сан-Франциско, он позвонил в транспортную компанию и попросил их привезти всю его мебель, одежду и даже продукты из его холодильника. Так что я считал себя счастливчиком, когда вытащил его из квартиры всего с восемью чемоданами, ящиком воды "Сьерра-Спрингс" и всей его посудой.
  
  
   По пути к себе я изложил закон. Я сказал ему, что он не может переставлять мою мебель, мои картины или что-то еще. Я сказал ему, что он не может рыться в моих шкафах, ящиках или шкафах. Я сказал ему, что он не может пытаться изменить мои личные привычки, какими бы отталкивающими, нежелательными или опасными он ни казался. Мой дом был моим пространством, где я мог делать все, что мне заблагорассудится, независимо от того, как он себя при этом чувствовал.
  
  
   Но я немного ослабил его. Я разрешил ему делать всю уборку дома, мытье посуды и стирку, какие он хотел.
  
  
   Это сделало его счастливым и, честно говоря, он сделал бы мне одолжение. Я не делал много уборки дома. Дело в том, что после дня, проведенного с Монком, я обычно чистил и дезинфицировал столько, сколько мог, даже если это делал не я. Я действительно получал удовольствие от своей неряшливости после того, как был с ним. Это стало формой расслабления и, возможно, даже небольшого бунта.
  
  
   Боюсь, Джули последовала моему неудачному примеру. Ее комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган. Я боялся того, что могу найти там, но, вероятно, не так испугался, как Монк, когда увидит это.
  
  
   По крайней мере, комната для гостей была такой, какой Монк оставил ее в прошлый раз, когда останавливался у нас. Наверное, я знал на каком-то уровне, что он когда-нибудь вернется.
  
  
   Мы прошли в гостиную, каждый нес по два одинаковых чемодана. Мы были на полпути по коридору к комнате для гостей, когда он замер, склонив голову набок.
  
  
   "Это что?" он спросил.
  
  
   "Что к чему?"
  
  
   - Этот шум, - сказал он.
  
  
   Я слушал. Я услышал небольшой гул.
  
  
   - О, это всего лишь колесо, - сказал я.
  
  
   - Какое колесо? он спросил.
  
  
   - Колесо Хэмми, - сказал я. - Она занимается этим весь день.
  
  
   - Кто такой Хэмми?
  
  
   "Хомячок Джули", - сказал я, игнорируя самодельные таблички "НЕ ВХОДИТЬ", "ВХОД ЗАПРЕЩЕН" и "ОПАСНЫЕ ОТХОДЫ" и открыл дверь спальни Джули. "Я позабочусь о Хэмми, пока Джули в лагере".
  
  
   Трехъярусная клетка была на клочке газеты рядом с кроватью Джули. Хомяк бежал в ее колесе, двигаясь так быстро, что почти расплывался.
  
  
   Так было с Монком.
  
  
   Когда я обернулся, его чемоданы были там, но его уже не было.
  
  
   Старший брат Монка, Эмброуз, все еще жил в викторианском двухэтажном доме, где они выросли, в причудливом маленьком городке Тьюксбери, прямо за мостом Золотые Ворота в округе Марин. На самом деле Эмброуз никогда не уходил. Он страдал агорафобией.
  
  
   Эмброуз был социально неуклюжим, чего и следовало ожидать от парня, который почти или совсем не общался с людьми. Но он был чрезвычайно начитан в сотнях малоизвестных тем, и сам научился говорить на шести языках, включая мандарин, навыки, которые он применил в написании технических руководств, энциклопедий и учебников.
  
  
   Насколько я знаю, Эмброуз выходил из дома только дважды за тридцать лет: один раз, когда дом горел, и второй раз, когда ему понадобилась неотложная медицинская помощь, потому что он думал, что его смертельно отравили.
  
  
   Монк имел какое-то отношение к обоим этим инцидентам, которые, как оказалось, были связаны с расследованием убийства. Это длинные истории, поэтому я не буду утомлять вас ими сейчас, но в свете того опыта было вполне естественно, что Эмброуз проявил некоторый трепет, когда открыл входную дверь и увидел нас двоих, стоящих там.
  
  
   Он схватился за дверной косяк, как будто боялся, что мы можем вытащить его во двор.
  
  
   Эмброуз был одет в свитер с ромбами, фланелевую рубашку с длинными рукавами, застегнутую на манжетах, вельветовые брюки и пару блестящих ботинок Hush Puppies, по сравнению с которыми рубиновые тапочки Дороти казались скучными. Как и у Монка, его рубашка была застегнута на пуговицах.
  
  
   - Привет, Адриан, - нерешительно сказал Эмброуз. Он почти все делал нерешительно. - Привет, Натали.
  
  
   - Рад тебя видеть, Эмброуз, - сказал я.
  
  
   - Неожиданно приятно видеть тебя, Натали. Эмброуз посмотрел на Монка. "Кто умер?"
  
  
   - Никто, - сказал Монк. "Я в гостях".
  
  
   "Ты никогда не навещаешь. Ты приходишь, только если я позову, а я не звонил. Так если кто-то не умер, то почему ты здесь?
  
  
   "Нужна ли человеку причина, чтобы посетить дом своих предков?" - спросил Монк.
  
  
   Эмброуз посмотрел мимо Монка и улыбнулся мне. "Нет, когда его сопровождает такая красивая женщина".
  
  
   Я покраснела. Эмброуз был немного влюблен в меня. Я не думаю, что это произошло из-за моей яркой личности или моей восхитительной красоты. Правда в том, что он тоже был неравнодушен к Шароне. Мы были единственными двумя женщинами, которые пришли к нему за много лет.
  
  
   Но я все равно был польщен. Его чувства были искренними, а чувства, особенно искренние, трудно найти в мужчине в наши дни. По крайней мере для меня.
  
  
   Примерно через год после знакомства с Эмброузом я провела с ним несколько вечеров, играя в шашки и поедая попкорн. Он был милым парнем. Но я старался не видеться с ним слишком часто, потому что не хотел, чтобы у него сложилось неправильное представление о нас.
  
  
   Он жестом пригласил нас внутрь. Мы вошли, и он тут же закрыл за нами дверь и запер засов.
  
  
   Я был удивлен, увидев, что гостиная до сих пор забита шкафами с почтой и газетами тридцатипятилетней давности, сложенными почти до потолка.
  
  
   Эмброуз копил все это для их отца, который ушел за китайской едой в 1972 году и вернулся только несколько месяцев назад, когда неожиданно позвонил Монку с просьбой об одолжении. Их отец, ставший дальнобойщиком, сидел в тюрьме по невыполненному ордеру за неоплаченные штрафы за парковку или что-то в этом роде. Ему нужно, чтобы Монк вытащил его из тюрьмы, иначе он потеряет работу из-за того, что не доставит товар вовремя.
  
  
   Монк мало говорил со мной о воссоединении, но я знал, что они пришли к какому-то пониманию и что их отец остановился, чтобы увидеть Эмброуза, когда он уезжал из города.
  
  
   - Почему у тебя все еще есть этот хлам? - сказал Монк, поправляя одну из стопок газет.
  
  
   - Я берегу его для папы, - сказал Эмброуз.
  
  
   - Но папа вернулся, - сказал Монк. "Вы можете перестать сохранять его сейчас".
  
  
   "Он сказал мне подержать его, пока у него не будет возможности его подобрать".
  
  
   - Он никогда не поднимет трубку, - сказал Монк.
  
  
   - Это ты сказал, что он никогда не вернется, - сказал Эмброуз. - И ты был неправ. Он вернулся."
  
  
   "Только потому, что ему что-то нужно от меня", - сказал Монк.
  
  
   - Ему нужно это от меня, - сказал Эмброуз. - Он вернется за всем этим.
  
  
   "Он тебя кинул", - сказал Монк.
  
  
   - Ты хочешь сказать, что я ему не нужен? - закричал Эмброуз, напугав меня. - Думаешь, ты единственная, кто ему нужен?
  
  
   - Ему не нужен ни один из нас, - сказал Монк. "Нет, пока он этого не сделает".
  
  
   - Ты ничего не понимаешь, Адриан.
  
  
   "Отец - это не тот человек, на которого можно положиться, особенно когда дело касается чувств других. Посмотри, как он доставил тебе неудобства.
  
  
   "Для меня это не проблема. Я делаю это уже много лет".
  
  
   - Это моя точка зрения, - сказал Монк.
  
  
   Эмброуз проигнорировал его и улыбнулся мне. "Вы бы хотели стакан воды?"
  
  
   - Нет, спасибо, - сказал я.
  
  
   - Как насчет эскимосского пирога? - спросил Эмброуз. "Они очень вкусные".
  
  
   "Я бы хотел, - сказал я, - но я слежу за своим весом".
  
  
   "Должно быть, поэтому ты остаешься такой стройной и красивой".
  
  
   Я думаю, что здесь могло быть противоречие, но я все равно улыбнулась.
  
  
   Он взял стопку книг с журнального столика. Они были перевязаны красной лентой. Он представил их мне.
  
  
   - Я приберегал это для тебя, - сказал он.
  
  
   - Ты спасаешь все, - пробормотал Монк.
  
  
   - Это копии моих последних книг, - сказал Эмброуз.
  
  
   Я взглянул на шипы. Там было руководство пользователя для беспроводного маршрутизатора Linknet WMA24Z7, руководство по установке низковольтной системы наружного освещения и инструкции на шведском и английском языках по сборке сложной книжной полки. Я уверен, что он написал обе версии.
  
  
   - Спасибо, - сказал я. "Я с нетерпением жду возможности их прочитать".
  
  
   - Они подписаны, - гордо сказал он.
  
  
   Я открыл обложку руководства Linknet. Он написал: Натали, пусть все ваши соединения, беспроводные и прочие, будут иметь бесперебойную пропускную способность.
  
  
   - Ты очень милый, Эмброуз, - сказала я и поцеловала его в щеку. "Никто никогда не писал для меня руководство по эксплуатации".
  
  
   - У меня есть на испанском, если вам интересно, - сказал он. - Я тоже это написал.
  
  
   Монк прочистил горло. Эмброуз посмотрел на него так, словно забыл, что он здесь.
  
  
   "Почему ты здесь?" - сказал Амвросий.
  
  
   - Мне нужно остаться на пару дней, - сказал Монк. "Это аварийная."
  
  
   - Что за чрезвычайная ситуация?
  
  
   - Чрезвычайная ситуация с пятном от кофе, - сказал Монк.
  
  
   Эмброуз серьезно кивнул. - Почему ты не сказал об этом с самого начала?
  
  
   - Я не хотел вас шокировать, - сказал Монк.
  
  
   Эмброуз обнял Монаха за плечи, и тот тут же напрягся. "Если ты не можешь прийти ко мне за поддержкой, когда у тебя проблемы, каким братом я буду?"
  
  
   - Это я сделал пятно, - сказал Монк.
  
  
   Эмброуз ободряюще похлопал его по спине. - Все в порядке, Адриан.
  
  
   - Вы не понимаете, - сказал Монк. "Это не в первый раз."
  
  
   - Я знаю, - сказал Эмброуз.
  
  
   "Мне так стыдно." Монк прислонился лбом к плечу брата.
  
  
   Я незаметно улизнул и вышел на улицу за багажом.
  
  
  
  
   5
  
  
   Мистер Монк и свободный день
  
  
   Я оставил Монаха в доме Эмброуза и отправился в большой мир, чтобы насладиться своим первым за долгие годы полностью свободным днем.
  
  
   Я вернулся в город и заехал на Рыбацкую пристань, которую обычно избегаю из-за толпы туристов. Но на набережной есть пекарня Boudin, и они делают лучший хлеб на закваске в мире. Соблазн принести домой на ужин горячую буханку хлеба был слишком силен, чтобы я мог его игнорировать.
  
  
   Я провел двадцать минут в поисках места для парковки, а затем встал в очередь за хлебом, наблюдая, как туристы фотографируются перед вывеской "Рыбацкая пристань", чтобы доказать всем дома, что они действительно были там. Я не был уверен, почему они беспокоятся. Я не думал, что на пристани есть что-то стоящее посещения, а тем более памятного, кроме пекарни.
  
  
   Пристань уже несколько десятилетий не была настоящим судоходным или промышленным местом. Он превратился в наглую туристическую ловушку, торговый центр с витринами с приморскими мотивами и карнавальной атмосферой на полпути. Все это были халтурные сувенирные магазины, унылые франшизы фаст-фуда и безвкусные рестораны морепродуктов, которые прикладывали больше усилий, чтобы покрыть свои стены рыболовными сетями и мореходными безделушками, чем готовить приличную еду. На пристани осталось очень мало аутентичного или очаровательного, а со временем и того меньше. Такое печальное положение вещей, казалось, было правдой почти для всех в эти дни, включая многих людей, которых я знал.
  
  
   Это был хороший ясный день с пронзительным соленым бризом, дующим с воды, поэтому вместо того, чтобы вернуться к машине, я побрел в парк Виктория, который находится прямо под площадью Гирарделли и откуда открывается великолепный вид на залив.
  
  
   Парк также является точкой разворота канатных дорог. Туристы выстраиваются там толпами в ожидании поездки, поэтому множество уличных артистов, художников-карикатуристов и торговцев на тротуарах надеются, что их плененная публика скорее потратит деньги на дерьмо, чем ничего не сделает.
  
  
   Я сидел на скамейке и смотрел на шхуны девятнадцатого века, постоянно пришвартованные к пирсу на Гайд-стрит, на парусники, перепрыгивающие через белые кепки, и на паром, направляющийся в Алькатрас. Это было приятно, и я отключился на некоторое время.
  
  
   Прежде чем я осознал это, я рассеянно прикончил всю буханку хлеба. Так много для наблюдения за моим весом.
  
  
   Я встал и стал рассматривать драгоценности, которые продавцы продавали на карточных столиках и ящиках из-под яблок. Я купил колье и серьги для Джули, чтобы она знала, что я думаю о ней, пока ее нет. Я задавался вопросом, скучала ли она по мне. Она, наверное, была рада побыть одна для разнообразия, как и я. У меня никогда не было возможности сидеть в парке, есть хлеб и издеваться над туристами. Я прекрасно проводил время.
  
  
   Я подошел к площади Гирарделли, торговому центру на месте знаменитой шоколадной фабрики в Сан-Франциско. Сейчас шоколад производится в Сан-Леандро, но Гирарделли не придает этому большого значения. Никто никогда не оставлял свое сердце в Сан-Леандро.
  
  
   На площади есть книжный магазин, посвященный книгам по искусству и архитектуре. Я пролистал большую книгу о тики и гавайском стиле и вспомнил свою поездку на Кауаи с Монком. Я вспоминал об этом с гораздо большим удовольствием и любовью, чем в то время, но прошлое иногда бывает таким. Вы помните то, что хотите запомнить.
  
  
   Мне было интересно, как Монах ладит с Эмброузом. Им было весело? Они дрались? Или они были в разных углах большого дома, едва замечая друг друга?
  
  
   У меня было искушение проехать и посмотреть своими глазами. Я отбросил эту мысль и позвонил пожарному Джо, моему другу-пособнику, чтобы узнать, свободен ли он на ужин. К несчастью для меня, Джо был в пожарной части через два дня после четырехдневной смены.
  
  
   Поэтому я обратился к доктору Полански, лихому дерматологу и выздоровевшему прокаженному, с которым познакомился в одном из случаев Монка. Я тоже с ним поругался. Он был на съезде прокаженных в Майами. Счастливчик.
  
  
   Я начал звонить Скутеру, но пришел в себя на полпути, набирая его номер телефона.
  
  
   Что, черт возьми, со мной не так?
  
  
   Я взглянул на часы. Прошло два часа моего первого дня на свободе, а я уже не знал, что с собой делать.
  
  
   И тогда я понял, что сел, чтобы позвонить, на стул перед одним из этих художников-карикатуристов. Парень был постарше, лет пятидесяти, и выглядел так, будто съел что-то настолько кислое, что его загорелое лицо навсегда сморщилось. Его лицо было бы легко изобразить в карикатуре даже для меня, а я не умею рисовать.
  
  
   Художник уже был занят тем, что увековечил меня углем, когда я понял, что сижу там, так что было слишком поздно извиняться и уходить. Я застрял во многих отношениях.
  
  
   Что случилось с внесением изменений в мою жизнь? Рисковать? Чтобы завести новых друзей? Сан-Франциско был полон ночных клубов, галерей и культурных мероприятий.
  
  
   Так что же я делал, сидя здесь?
  
  
   Я задавался вопросом, были ли Джули и Монк такими же потерянными без меня, как и я без них. Я сомневался. Это заставило меня задуматься, кто в ком действительно нуждался. Может быть, Скутер был прав насчет меня.
  
  
   Художник закончил мою карикатуру, вставил ее в картонную рамку в виде канатной дороги и с гордостью подарил мне, как бесценную семейную реликвию.
  
  
   Я взглянул на него. Я полагаю, что рисунок мог быть мной. Это также могли быть Барбара Буш, Николь Кидман, Эдди Мерфи или любой из туристов, ожидающих канатной дороги. Лицо было бесхарактерным и незапоминающимся.
  
  
   Может быть, именно так я действительно смотрел на него. Это, безусловно, то, что я чувствовал. Возможно, он захватил мою душу, а не мое лицо.
  
  
   Я задавался вопросом, выгляжу ли я по-другому, когда я был с Монком или Джули. Я должен был вернуться как-нибудь и увидеть мистера Морщинистого, когда я был с одним из них.
  
  
   Я дал ему десять баксов, пошел обратно в пекарню Буден за еще одной буханкой хлеба и поехал домой.
  
  
   Я стирала, оплачивала счета, а на ужин приготовила себе бутерброд с тунцом и выпила бокал белого вина, который стоил почти столько же, сколько моя карикатура.
  
  
   Я знаю, как жить или что?
  
  
   Я снова наполнил бокал и взял его с собой, чтобы принять долгую ванну с пеной, где я устроился с инструкцией Эмброуза по установке низковольтного наружного освещения.
  
  
   Это не было захватывающим материалом для чтения в ванне с пеной, но я был впечатлен его воображением. Из написанного вы не узнаете, что он никогда не видел низковольтной системы освещения в чьем-то дворе, а тем более не устанавливал ее сам. Его описания были четкими, красочными и авторитетными. Неплохая была и надпись: Натали, ты для меня высоковольтная система.
  
  
   Учитывая, что я провел свою первую свободную ночь за долгие годы, сидя в прохладной ванне, потягивая дешевое вино и читая инструкцию по эксплуатации, было приятно знать, что я могу где-то высечь искры.
  
  
   Я был у парадной двери Эмброуза ровно в девять утра, готовый к работе. Можно даже сказать, что я стремился.
  
  
   - Доброе утро, - сказал я. "Как прошел твой вечер?"
  
  
   "Мы смотрели Jeopardy! а потом я приготовил лингвини на ужин, - сказал Эмброуз. - Адриан отмерил лапшу.
  
  
   - Разве это не сводило тебя с ума?
  
  
   - Да, было, - сказал Эмброуз. "Но что я мог сделать? Это делает его счастливым".
  
  
   "Я точно знаю, что ты чувствуешь."
  
  
   Я был впечатлен. Эмброуз был парнем, который боролся со своими психологическими проблемами, но они не закрыли ему глаза на уникальные потребности брата и не сделали его менее сострадательным к ним. Я взглянул на Эмброуза в совершенно новом свете.
  
  
   "Это был мучительный опыт", - сказал Эмброуз, отступая в сторону, чтобы впустить меня.
  
  
   - Могу себе представить, поверь мне, - сказал я. "Я живу с этим каждый день".
  
  
   "Я предпочитаю сам измерять лапшу".
  
  
   Я собирался рассмеяться, но подавился, когда увидел выражение его лица. Он не шутил.
  
  
   - Ты измеряешь свою лапшу?
  
  
   "Не похоже, чтобы кто-то еще мог сделать это за меня", - сказал Эмброуз. "Я больше не привык доверять эту ответственность кому-то другому, хотя это была работа Адриана, когда мы были детьми".
  
  
   Я не мог представить, каково было расти в этом доме, но я начинал понимать, почему их отец сбежал, хотя, конечно, я не одобрял его поступок.
  
  
   - Ты хороший брат, Эмброуз, - сказал я. "Где мистер Монк? Он на кухне, считает пшеничный чек в своей миске?
  
  
   - Он сделал это несколько часов назад, - сказал он. - Адриан околачивается в своей комнате.
  
  
   Я поднялся наверх и обнаружил, что дверь в комнату Монка широко открыта. Он лежал на своей крохотной односпальной кровати, ухмыляясь над книгой карикатур на Мармадьюка. Они были его любимцами.
  
  
   - Нашли хороший, мистер Монк?
  
  
   "Они все хороши, но этот - классика". Он повернул книгу так, чтобы я мог видеть панель.
  
  
   Мармадьюк, огромный пес, лизал крышу автомобиля. Позади собаки на углу улицы стоял ребенок с табличкой "АВТОМОЙКА 5 долларов".
  
  
   - Разве это не весело? - сказал Монк. "Я не могу перестать смеяться".
  
  
   - Ты не смеешься, - сказал я.
  
  
   "Да. Посмотри на меня."
  
  
   - Поверь мне, это не так. У тебя просто широкая улыбка на лице".
  
  
   - Это смех, - сказал он.
  
  
   - Нет, это ухмылка. Смех бывает разным. Есть звуки".
  
  
   "Должно быть, я смеюсь внутри".
  
  
   - Наверное, это так, - сказал я.
  
  
   - Шумно, - сказал он.
  
  
   "Если ты так говоришь."
  
  
   Я оглядел комнату. Он был скудно украшен. Там было знамя 49ers, нарисованная от руки карта пожарных выходов, таблица Менделеева и семейная фотография Монка, Эмброуза и их родителей, все стояли прямо, руки по бокам, примерно в двух футах друг от друга. Они были как скульптуры. Это было страшно.
  
  
   У него была машинка для чистки обуви, которую обычно не увидишь в детской комнате - да и вообще в чьей-нибудь комнате, если уж на то пошло. Еще был коврик для вытирания ног. У него было два одинаковых зонта на подставке, сверкающий камнем комплект на столе и полное собрание энциклопедии загадок Брауна на книжной полке.
  
  
   Я направлялся посмотреть на книги, когда заметил, что дверь его шкафа была приоткрыта. Мое внимание привлекла легкая женская улыбка. Я открыл дверь и был ошеломлен, увидев плакат Фарры Фосетт, приклеенный к другой стороне.
  
  
   - Вам нравится Фарра Фосетт? Я спросил его.
  
  
   "Я не знаком с этой компанией, - сказал он. "Смесители Keebler - лучшие. У них отличные ручки".
  
  
   - Я говорю о ней. Я постучал по плакату костяшками пальцев. "Фарра".
  
  
   - О да, - сказал Монк. "Она была младенцем".
  
  
   - Ты имеешь в виду младенца, - сказал я.
  
  
   Монк кивнул. "Она действительно умеет качаться".
  
  
   Он явно понятия не имел, кто она такая. Я предполагаю, что плакат был у него в комнате только потому, что он был у всех остальных мальчиков. Они все думали, что она сексуальна, и Монк хотел соответствовать. Я нашел это милым и в то же время болезненно грустным.
  
  
   Я решил не смущать его, нажимая на точку.
  
  
   - Каково это - вернуться домой и снова спать в своей старой комнате, мистер Монк?
  
  
   Он отложил книгу и посмотрел на меня. "Странный. Раньше я сидел на этой кровати и мечтал о том, какой будет жизнь, когда я вырасту. И вот я здесь".
  
  
   - Все получилось так, как ты себе представлял?
  
  
   - Не совсем так, - сказал Монк. "Я думал, что стану инспектором Департамента мер и весов штата Калифорния. Раньше я спускался на заправку на углу и проверял насосы на точность, просто для удовольствия. Это были дикие, дикие времена".
  
  
   - Похоже на то, - сказал я. - Что передумало?
  
  
   "Меня не взяли. Они сказали, что я переусердствовал. Как можно быть слишком требовательным для отдела мер и весов?
  
  
   - Это ошеломляет, - сказал я.
  
  
   "Вместо этого я стал офицером полиции. Это не так уж отличается от мер и весов. Я поддерживаю правильный баланс вещей".
  
  
   "Конечно, да".
  
  
   - Прошлой ночью я измерил лингвини для Эмброуза, - сказал Монк, понизив голос. "Он так и не освоился в этом. Даже если бы он мог выйти из дома, ему явно не хватает базовых навыков выживания, необходимых для существования во внешнем мире".
  
  
   - Это как мерить лапшу, - сказал я.
  
  
   - Это так грустно, - сказал он.
  
  
   Да, это было для них обоих.
  
  
   Какая мать заставляет своих детей подтверждать, что вся лапша на их тарелках одинаковой длины? Миссис Монк, должно быть, сошла с ума. Но я знаю, что они все равно ее любили.
  
  
   При мысли о том, каким, должно быть, было детство Монка и Эмброуза, мне хотелось плакать и взять назад все плохое, что я когда-либо говорила о своих родителях. Они никогда не просили меня измерить мою лапшу.
  
  
   У меня зазвонил мобильный. Я взглянул на определитель номера и, не отвечая на звонок, понял, что какой-то несчастный человек в Сан-Франциско больше не собирается отмечать дни рождения.
  
  
  
  
   6
  
  
   Мистер Монк и последний рубеж
  
  
   Гостиница Airporter Motor Inn в Сан-Франциско представляла собой ветхий образец архитектуры начала 1960-х годов.
  
  
   Название отеля было написано шрифтом на облупившейся фанере на фасаде из лавовой скалы. Вся передняя часть здания была слегка наклонена, чтобы вызвать хвостовой плавник и ощущение движения. Наоборот, казалось, что место вот-вот опрокинется, если его сначала не раздавит один из приближающихся самолетов, которые летели так низко, что их шасси едва не царапнули крышу.
  
  
   Отель находился не только на траектории полета аэропорта, но и прямо у шоссе 101, и я был почти уверен, что единственный человек, наслаждающийся тишиной, - это мертвый парень, которого мы пришли увидеть.
  
  
   Так что я не мог понять, почему на стоянке полно машин, а в окне вестибюля горит табличка "НЕТ ВАКАНСИЙ". Я лучше посплю в машине, чем останусь в таком месте.
  
  
   Такси было припарковано рядом с погрузочной площадкой в задней части "конференц-центра" отеля, переоборудованного фабричного склада, примыкающего к главному зданию длинным проходом. Правая задняя пассажирская дверь машины была открыта, а рядом с ней лежало тело.
  
  
   Криминалисты фотографировали все вокруг и прочесывали окрестности в поисках улик. Двое скучающих парней из морга стояли возле каталки с пустым мешком для трупов, ожидая разрешения вывезти труп.
  
  
   Дишер беседовал с таксистом, азиатским мужчиной, который быстро говорил по-китайски и еще быстрее жестикулировал. Лейтенант держал в руке ручку и был готов что-то записать в свой блокнот, как только понял хоть что-то из того, что говорил таксист.
  
  
   Стоттлмейер стоял возле тела, засунув руки в карманы, и жевал зубочистку, наблюдая, как мы приближаемся.
  
  
   "Спасибо, что пришли".
  
  
   По крайней мере, я думаю, что он так сказал. Слова заглушил звук приземляющегося самолета.
  
  
   Краем глаза я заметил какое-то движение. Водитель такси изображал человека, выскакивающего и стреляющего из пистолета. Это было очень ярко. Было бы здорово иметь таксиста в качестве партнера для игры в шарады. По крайней мере, теперь у Дишера было что записать в свой блокнот.
  
  
   Монк обошел тело, рассматривая его с разных сторон. Я тоже так делал, за неимением лучшего. Через мгновение или два я поднял глаза и увидел, что Стоттлмейер изучает меня. Он ждал, чтобы заговорить, пока самолет не пролетел над нами.
  
  
   - Так что, по-вашему, здесь произошло?
  
  
   Я почувствовал дрожь тревоги. Это снова был урок французского в седьмом классе. Раньше я сидел в конце комнаты и молился, чтобы учитель Джино Барсуглиа не позвал меня.
  
  
   "Я действительно не квалифицирован, чтобы высказывать мнение," сказал я.
  
  
   "Я бы так не сказал. Вы сообразительны, вы побывали на многих местах преступлений и уже некоторое время околачиваетесь среди копов. Держу пари, ты знаешь об этой работе больше, чем думаешь.
  
  
   Может быть, он был прав. Судя по инсценировке стрельбы таксистом, местонахождению такси и положению тела, мне казалось очевидным, что произошло, поэтому я попробовал.
  
  
   "Хорошо. Мне кажется, что такси остановилось, и в тот момент, когда жертва вышла из машины, кто-то выскочил из-за мусорного контейнера и выстрелил в него".
  
  
   Я подошел к тому месту, где, как я думал, стоял стрелок, и повернулся, чтобы посмотреть на сцену с его точки зрения.
  
  
   Я стоял лицом к машине.
  
  
   "Если убийца стоял здесь, - сказал я, - таксист, должно быть, хорошо его рассмотрел".
  
  
   Я увидел камеру слежения, установленную над погрузочной площадкой, еще одну над дверью в конференц-центр и еще одну на высоком фонаре на стоянке.
  
  
   - А если бы эти камеры работали, у вас не должно было возникнуть проблем с тем, чтобы хорошенько его разглядеть, учитывая, что стрельба происходила среди бела дня, а убийца стоял здесь, на открытом месте.
  
  
   Стоттлмейер кивнул. "Неплохо."
  
  
   - Ты дал мне легкий. Это не было работой криминального гения, - сказал я. "Это просто обычная стрельба".
  
  
   "Это действительно так", - сказал Стоттлмейер и повернулся к Монку, который наклонился на заднем сиденье такси. - Если только вы не захотите добавить что-нибудь еще.
  
  
   - Под сиденьем свежая жвачка. Монк выпрямился и обвиняюще указал на труп. - И я уверен, что он виноват.
  
  
   "Приятно это знать, - сказал Стоттлмейер. "Это будет одним вопросом меньше, не дающим мне спать по ночам".
  
  
   К нам присоединился Дишер, сунув блокнот во внутренний карман пиджака. "Таксист забрал Стайпа из отеля "Бельмонт" на Юнион-сквер и привез прямо сюда. Он подтверждает то, что известно нам, и то, что нам рассказали другие свидетели. Ну, по крайней мере, я так думаю. Мой китайский немного заржавел".
  
  
   - Ты говоришь по-китайски? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   - Нет, - сказал Дишер. "Вот почему он ржавый. От неиспользования".
  
  
   - Были другие свидетели? Я попросил.
  
  
   "Несколько человек на стоянке видели это, а некоторые другие видели это из окон своих гостиничных номеров", - сказал Дишер. "У нас было бы еще больше свидетелей, если бы выстрел не был заглушен заходящим на посадку самолетом".
  
  
   "Если у вас есть все эти свидетели и запись стрельбы, - сказал я, - зачем вам мистер Монк?"
  
  
   "Мы не знаем, кто это сделал и почему", - сказал Стоттлмейер. - Или где его найти.
  
  
   "Разве это не верно в начале большинства расследований убийств? Я думал, вы приглашаете мистера Монка только для особо крутых.
  
  
   - Это немного сложнее, чем кажется, Натали, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Намного больше." Монк сердито посмотрел на труп. "У этого человека было много врагов, которые хотели его смерти. Нам может понадобиться целая жизнь, чтобы найти их всех".
  
  
   "Почему ты это сказал?" - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Потому что он был противным, грязным, отвратительным человеком", - сказал Монк. "А противные, грязные, отвратительные люди наживают себе врагов".
  
  
   - Ты еще ничего о нем не знаешь.
  
  
   - Он жевал жвачку, - сказал Монк, как будто этим все сказано.
  
  
   "Многие люди жуют жвачку, Монк. Это не делает их плохими людьми".
  
  
   "Этот человек засунул под сиденье такси комок жвачки, пропитанный его гнилостными телесными жидкостями. Если бы его сегодня здесь не убили, это такси уехало бы, взяло другой тариф, и на это место сел бы какой-нибудь невинный, ничего не подозревающий, чистоплотный человек. Одному Богу известно, что тогда могло произойти".
  
  
   - Я соглашусь с тем, что он был не очень внимателен. Но не это делает это дело сложной задачей".
  
  
   Монк посмотрел на труп. - Надеюсь, ты горишь в аду.
  
  
   Он сказал еще что-то, возможно, даже непристойное, но его заглушил пролетавший над ним самолет. Это было так низко, что я инстинктивно пригнулся, чтобы не быть обезглавленным шасси или раздавленным обрушением здания. Как только самолет пролетел, я заговорил.
  
  
   "Это не значит, что парень утонул в воздухе, или на него напал аллигатор, или его нашли в комнате, запертой изнутри. Не понимаю, что в этом такого сложного".
  
  
   "Это забавно, - сказал Стоттлмейер, - потому что пять минут назад вы не думали, что имеете право высказать свое мнение".
  
  
   Я пожал плечами. - Вам некого винить, кроме себя.
  
  
   "Вы поймете всю сложность ситуации после того, как увидите запись с камер наблюдения, - сказал Стоттлмейер. "Я поставил его в очередь и жду в кабинете менеджера".
  
  
   Капитан жестом приказал парням из морга забрать тело, затем провел Монка, Дишера и меня через парковку в вестибюль.
  
  
   - Между прочим, Монк, сегодня утром я получил заключение судмедэксперта о Лорбере, - сказал Стоттлмейер. "Ты был прав. Он был мертв как минимум за десять минут до того, как его застрелили. Это больше не моя проблема и не твоя".
  
  
   "Это дело для специального подразделения по осквернению", - сказал Дишер. - Или СДУ, как его называют в правоохранительных кругах.
  
  
   - Какие "правоохранительные круги"? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Вот этот. Ты и я, - сказал Дишер, рисуя пальцем круг. - И Монк, и Натали.
  
  
   - Я не из правоохранительных органов, - сказал я.
  
  
   - Но ты в круге, - сказал Дишер, снова крутя пальцем. "Значит, ты знаешь. Все в кругу знают".
  
  
   "У SDU есть еще одно дело, - сказал Монк.
  
  
   "Мы делаем?" - взволнованно сказал Дишер.
  
  
   "Осквернение этого такси". Монк указал на машину, а затем на мешок с телом, который увозили на каталке. "Этот человек".
  
  
   - Он мертв, - сказал Дишер. - Мы мало что можем сделать, чтобы наказать его.
  
  
   - Правосудие должно восторжествовать, лейтенант, - сказал Монк. "Он должен нести ответственность, даже если это только на словах".
  
  
   - Как его зовут, кстати? Я попросил.
  
  
   - Конрад Стайп, - ответил Стоттлмейер.
  
  
   Имя показалось мне знакомым. - Почему я знаю это имя?
  
  
   - Вот увидишь, - сказал Стоттлмейер и открыл дверь в вестибюль.
  
  
   Он провел нас в тесную комнату без окон за конторкой, где стояло восемь видеомагнитофонов и несколько мониторов.
  
  
   "Детективы из полиции и отдела по борьбе с наркотиками несколько раз совершали набеги на это место за эти годы, - сказал Дишер. "Поэтому руководство повсюду поставило камеры на видном месте, чтобы попытаться воспрепятствовать вымогательству и торговле наркотиками".
  
  
   Какое очаровательное место для отдыха.
  
  
   Монк повел плечами. - Так почему же убийца застрелил его здесь? Почему бы не где-нибудь еще, где его не было бы в кадре?"
  
  
   "Потому что он хотел, чтобы его увидели", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Дишер нажал кнопку PLAY на видеомагнитофоне. Изображение на мониторе было разделено на части, каждая из которых показывала свой ракурс на погрузочной площадке по мере того, как такси подъезжало.
  
  
   Стипе вышел из машины. Из-за мусорного контейнера вышел мужчина, выстрелил ему один раз в лоб, а затем побежал в конференц-центр.
  
  
   Это было внезапно, жестоко и шокирующе, и все произошло именно так, как я и говорил.
  
  
   Ну, почти.
  
  
   Убийца выглядел совсем не так, как я себе представлял. Я представил татуированного члена банды. Но настоящий стрелок был одет в ярко-оранжевую рубашку с серебряной звездочкой на груди, черные брюки и черные ботинки.
  
  
   У убийцы также были заостренные уши, позвонки, видимые под лбом, и хобот слона в центре его лица, свисавший до подбородка.
  
  
   Я сразу узнал его.
  
  
   - О Боже, - сказал я. - Это мистер Снорк.
  
  
  
  
   7
  
  
   Мистер Монк и веер
  
  
   Монк изучал стоп-кадр убийцы со слоновьим носом. - Ты знаешь этого урода?
  
  
   - Конечно, знаю, - сказал я.
  
  
   - Он старый бойфренд?
  
  
   "Нет, я сказал. - Разве ты не узнаешь его?
  
  
   "Я не общаюсь с уродами, - сказал Монк.
  
  
   - Это мистер Снорк, начальник службы безопасности звездолета " Дискавери ", - сказал я. - Ну, не совсем он, а кто-то, одетый так, чтобы быть похожим на него.
  
  
   И тогда я понял, почему имя жертвы было мне знакомо.
  
  
   "Разве Конрад Стайп не был создателем Beyond Earth ?"
  
  
   Стоттлмейер кивнул.
  
  
   "Одно дело стрелять в кого-то. Но это было нечто большее, - сказал я. "Стипе был застрелен парнем, одетым как один из созданных им телевизионных персонажей. Кто-то отправляет сообщение".
  
  
   "Теперь вы начинаете понимать ситуацию, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Насколько сложно было найти такого урода? - сказал Монк, указывая на экран. "Он побежал в конференц-центр. Со всеми этими свидетелями вокруг, кто-то, должно быть, видел его. Не похоже, что он собирается сливаться".
  
  
   Стоттлмейер взглянул на Дишера. "Покажи Монку трансляцию с пола конференц-центра".
  
  
   Дишер нажал несколько кнопок, и изображение на мониторе сменилось четырьмя изображениями очень большого банкетного зала, заполненного сотнями людей. Они столпились в длинных узких проходах, просматривая десятки продавцов, продающих футболки, книги, видео, модели и постеры.
  
  
   Большинство людей были одеты в разные цвета одежды убийцы, с теми же знаками отличия в виде звездочек на груди. И легко у трети этих людей также были заостренные уши и слоновьи хоботы. У другой трети была инопланетная смесь клыков, меха, хвостов, когтей, чешуи, разноцветной кожи и набора дополнительных придатков.
  
  
   Монк наклонился вперед и недоверчиво уставился на экран.
  
  
   - Арестуйте их всех, - сказал Монк.
  
  
   - По какому обвинению? - спросил его Стоттлмейер.
  
  
   "Ты смеешься?" - сказал Монк. "Они явно под действием ЛСД. Они спотыкаются, чувак. Иди спроси Алису.
  
  
   "Кто такая Алиса?" - спросил Дишер.
  
  
   "Это была книга, Рэнди, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Это была строчка из песни Jefferson Airplane", - сказал я.
  
  
   - Это было предупреждением, друзья мои, и вам лучше к нему прислушаться, - сказал Монк. "Скажи нет наркотикам, или ты вырвешь себе глазные яблоки".
  
  
   - Я не помню, чтобы Элис вырвала себе глазные яблоки, - сказал я.
  
  
   "Это был подтекст, - сказал Монк.
  
  
   "Я не вижу здесь никаких доказательств употребления наркотиков, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Посмотрите на них, капитан. Это помешанные на наркотиках хиппи. Какое еще может быть объяснение?"
  
  
   за пределами Земли , - сказал я. "Они все одеты как инопланетяне из телешоу".
  
  
   - Какое телешоу? - сказал Монк.
  
  
   "Тот самый, который Конрад Стайп написал и спродюсировал еще в семидесятых, - сказал Стоттлмейер. "У него есть культ последователей".
  
  
   - А, значит, это культ, - сказал Монк, понимающе кивая. "Теперь все это имеет смысл. Нам лучше арестовать их сейчас, прежде чем они принесут в жертву девственницу.
  
  
   - Есть девственница? - сказал Дишер. "Где?"
  
  
   "Возможно, они все девственницы", - сказал я.
  
  
   - Я хотел бы произвести арест, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Я бы хотел, чтобы это был убийца. Но как мы выберем его из этой толпы? Там должно быть сотня мистеров Снорков. Это все равно, что вытащить иголку из коробки с иголками".
  
  
   "Я мог бы вытащить иголку из коробки с иглами", - сказал Монк.
  
  
   "Я знаю. На это я и рассчитываю, - сказал капитан, - потому что, когда убийца вбежал в конференц-центр, он сразу же затерялся в толпе. Никто бы не посмотрел на него второй раз. Если кто и сможет его там заметить, так это ты.
  
  
   "Разве вы не можете проверить всех, кто приедет на съезд, на наличие остатков пороха на руках и одежде?" Я попросил.
  
  
   - Сначала мне нужно найти достаточно безумного судью, чтобы выдать мне ордер. Но даже если бы я мог, насколько нам известно, убийца переоделся и ускользнул до того, как мы добрались сюда.
  
  
   - О, - сказал я, и тут у меня появилась еще одна идея. - Не могли бы вы отследить его, проверив места, где продаются сноркские носы, заостренные уши и униформа Конфедерации?
  
  
   "Только в торговом зале конгресса должно быть пятьдесят продавцов, которые продают этот материал, а также бесчисленное количество продавцов в Интернете", - сказал Стоттлмейер. "Это не считая людей, которые сами создают себе грим и костюмы. И я сомневаюсь, что большинство из этих людей ведут подробные записи о продажах при каждой отдельной покупке. Мы даже не знаем, когда стрелок купил эти вещи. Это было сегодня? Прошлая неделя? Двадцать лет назад?"
  
  
   - О, - сказал я.
  
  
   "Как видите, Натали, это сложная работа, которую лучше доверить профессионалам, - сказал Дишер. "У нас есть опыт, ресурсы и старомодные ноу-хау, чтобы выполнить работу".
  
  
   Дишер посмотрел на меня, потом на Монка, потом снова на капитана.
  
  
   "В большинстве случаев. Я бы сказал, от половины до двух третей времени", - сказал Дишер. "Более менее."
  
  
   Стоттлмейер устало вздохнул и посмотрел на меня. "Теперь ты видишь мою проблему?"
  
  
   Я сделал. И я также мог видеть, что это вот-вот станет и моей проблемой.
  
  
   Моррис Хиблер, организатор съезда, был бы достаточно привлекательным мужчиной, если бы не фиолетовая форма Beyond Earth , заостренные уши и слоновий хобот, свисающий у него из носа.
  
  
   Стоттлмейер, Монк и я разговаривали с ним в его номере отеля Airporter Motor Inn, где он пил банку 7-Up и ждал результатов анализа мазков дифениламином на остатки пороха, которые он любезно разрешил провести специалисту из CSI. на руках и одежде. Дишер все еще был снаружи, собирая свидетельские показания.
  
  
   "Убийство Конрада Стайпа - трагедия межзвездных масштабов для фэндома, - сказал Хиблер. "Тот факт, что это было совершено офицером Конфедерации, немыслим".
  
  
   - Офицер Конфедерации? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   " Дискавери " - звездолет Конфедерации класса "Пиллер", - сказал Хиблер. "Каждый член экипажа дал клятву уважать все живое, в какой бы форме оно ни принималось. Этот гнусный поступок является грубым нарушением Космических Заповедей Межпланетных Связей. Меня это просто тошнит".
  
  
   "У вас должна быть еще одна 7-Up", - сказал Монк. - Ты почувствуешь себя лучше.
  
  
   - Нет, спасибо, - сказал Хиблер. "Я все еще работаю над этим".
  
  
   - Что здесь делал Стипе? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Конечно, он был нашим почетным гостем. Он собирался открыть аферу, ответить на вопросы звезд и показать некоторые из классических эпизодов".
  
  
   - Ты хоть представляешь, что он делал сегодня утром в отеле "Бельмонт"? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   Хиблер кивнул головой. "Он оставался там. Стипе требовал четырехзвездочные номера. Мы не могли позволить себе арендовать там конференц-залы, и они не приняли бы нас, даже если бы мы могли. Они фанатики научной фантастики. Им не нужны такие, как мы, на их территории.
  
  
   - Кто знал, когда он появится здесь?
  
  
   - Почти все, - сказал Хиблер, отпивая еще один глоток. "Он делает шесть или семь таких минусов в год".
  
  
   Монк повел плечами и склонил голову в сторону 7-Up. "Вы должны пить их парами".
  
  
   "Нет, это не так", - сказал Хиблер.
  
  
   "Да Вы. Они как носки, - сказал Монк. "Только газированные".
  
  
   Я уверен, что это имело какой-то смысл для Монка, но не для остальных из нас. Я настаивал.
  
  
   - Шоу не транслировалось тридцать лет, - сказал я. "Можно было подумать, что Стайпу надоело отвечать на одни и те же вопросы снова и снова".
  
  
   "Как вы думаете, папе надоело обсуждать Библию?" - сказал Хиблер.
  
  
   - Вы сравниваете Beyond Earth с Библией? - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Я хочу сказать, что это похоже на Библию, - сказал Хиблер. "Чем больше вы вникаете в это, тем глубже становится ваше понимание и оценка истории, ценностей и непреходящих жизненных уроков, которым она учит".
  
  
   "Если вы прочтете надпись на банке, - сказал Монк, - то поймете, что вам положено есть две сразу. Это тоже как Библия. Только на банке. Вы должны следовать этому неукоснительно".
  
  
   "Все, что там написано, это "7-Up", - сказал Хиблер.
  
  
   - Тире означает "и", например, "и до четырнадцати", - сказал Монк. - Это значит, что ты должен подойти к другой банке.
  
  
   "Нет, это не так". Хиблер покачал головой, отчего хобот его слона закачался.
  
  
   - Это здравый смысл, - сказал Монк.
  
  
   Стоттлмейер начал тереть лоб. Вся комната содрогнулась, когда над нами пролетел самолет.
  
  
   - Ты ведешь себя нелепо, - завопил Хиблер.
  
  
   "Мне? Мне? - крикнул в ответ Монк. - Ты присматривался к себе в последнее время?
  
  
   Между двумя мужчинами, которые, к счастью, были заглушены самолетом, было сказано еще кое-что. Когда рев стих, первым заговорил Стоттлмейер, заставив их обоих замолчать.
  
  
   - Хватит о выпивке, Монк. Мы проводим здесь расследование убийства", - сказал он. "Давайте сосредоточимся на фактах".
  
  
   "Дело в том, что остальные из нас живут в реальном мире, - сказал Монк. "Там, где убили человека, разумные люди не носят заостренных ушей, а семь плюс семь равно четырнадцати !"
  
  
   "Я не ношу остроконечных ушей, - сказал Хиблер. "Это мои уши".
  
  
   Мы смотрели на него. Это было препятствием для разговора.
  
  
   "Они есть?" Я попросил.
  
  
   "Я увеличил их хирургическим путем, - сказал Хиблер.
  
  
   "Почему?" Я попросил.
  
  
   - Эротическая сила, - сказал он. - Ты, конечно, чувствуешь это.
  
  
   Я что-то чувствовал, но это было не влечение. На самом деле, как раз наоборот.
  
  
   - А как насчет хобота слона? - спросил Монк. - Это тоже часть тебя?
  
  
   "Только в эмоциональном и духовном смысле. Это протез, - сказал Хиблер. "Сделано из оригинальной формы, которую они использовали в шоу. Но я следую примеру Снорка в жизни".
  
  
   Стоттлмейер прочистил горло. "Должно быть, вам стоило много денег, чтобы поселить Стипе в "Бельмонте". Зачем вообще его приглашать? Вы наверняка слышали все, что он хочет сказать.
  
  
   "У Beyondcon нет никакого доверия, если у вас нет Стайпа и по крайней мере двух актеров из оригинального состава", - сказал Хиблер. "У нас есть четыре из шести. Только капитана Страйкера и Стареллы здесь нет.
  
  
   "И они?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Хиблер недоверчиво посмотрел на Стоттлмейера, как будто его только что спросили, кто был первым президентом Соединенных Штатов.
  
  
   - Командир " Дискавери " и его наложница-психик из Умглюка.
  
  
   Стоттлмейер снова потер лоб. Монк начал что-то рыться в мини-баре. Повисла неловкая тишина. Я чувствовал, как интервью ускользает от нас.
  
  
   Когда капитан снова заговорил, это был сдержанный голос, который он обычно приберег для общения с Монком.
  
  
   - Я имел в виду в реальной жизни, - ровно сказал он.
  
  
   Хиблер уставился на него. Стоттлмейер посмотрел в ответ.
  
  
   - Кайл Бетани и Минерва Клейн, - сказал Хиблер. "На какой планете вы жили последние тридцать лет?"
  
  
   "Земля." Монк вырвал банку 7-Up из рук Хиблера, напугав его. - Ты должен как-нибудь попробовать.
  
  
   "Что делаешь?" - сказал Хиблер.
  
  
   "Обеспечение правопорядка". Монк передал Хиблеру бутылку из мини-бара.
  
  
   "Для чего это?" - сказал Хиблер.
  
  
   "Это V8", - сказал Монк.
  
  
   - Я это вижу, - сказал он. - Зачем ты мне его дал?
  
  
   "Таким образом, вам нужно будет удержать только одну рюмку", - сказал Монк.
  
  
   "Но я не люблю овощной сок, - сказал Хиблер. "Мне нравится 7-Up".
  
  
   - Это для твоего же блага, - сказал Монк. "Очень вкусный, ровный напиток. Ты поблагодаришь меня позже.
  
  
   Я все еще думал о Кайле Бетани. Я был сильно влюблен в него, когда был ребенком. Я не очень любил научную фантастику, но я всегда мог рассчитывать на две вещи в эпизоде " За пределами Земли ": что рубашка капитана Страйкера каким-то образом порвется и что он окажется в романтическом клинче с инопланетянкой. И если вокруг не было инопланетянок, всегда была Старелла, космический мозгоправ с космической бретелькой на шее, которая, казалось, бросала вызов гравитации.
  
  
   Бетани была романтическим героем, всегда прыгающим в опасность и произносящим страстные, вздымающиеся речи о свободе, демократии и человечности. Я не помню речей, но я не забыл вздымание груди.
  
  
   После того , как "За гранью Земли " отменили, Бетани снялась в нескольких гостевых кадрах в таких шоу, как "Лодка любви" и "Джейк и толстяк ", но он практически исчез, и я перенес свою безответную романтическую тоску на Рика Спрингфилда.
  
  
   Минерва Клейн была в "Молодых и беспокойных", пока не стала одной из "Старых и несдержанных". Недавно я видел ее фотографию в National Enquirer , когда стоял в очереди на кассе в Safeway. С ее лицом было так много работы, что она выглядела как человек в маске Минервы Клейн.
  
  
   "Почему не появились Бетани и Клейн?" Я попросил. "Не похоже, чтобы они были заняты работой".
  
  
   - Они часть Галактического Восстания.
  
  
   "Вы меня потеряли, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Они возглавляют восстание Фэн против переосмысления вселенной За пределами Земли ".
  
  
   "Я все еще потерян", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Сеть UBS выпускает новые эпизоды Beyond Earth ".
  
  
   "Разве это не то, за что вы боролись с тех пор, как шоу было отменено в семидесятых?" Я попросил.
  
  
   "И да, и нет, - сказал Хиблер. "Они возвращают его с новым актерским составом, новыми сценаристами и тем, что они называют более жестким подходом к повествованию. Многие фанаты чувствуют себя преданными".
  
  
   - Как Стайп к этому отнесся? - спросил Монк. Теперь, когда у Хиблера был V8, Монк мог сосредоточиться на деле.
  
  
   "Это один из вопросов, которые мы хотели ему задать, - сказал Хиблер. "Иски в сети привели к новому исполнительному продюсеру, парню, который снимался в фильмах " Ешь свою плоть ". Но они не смогли бы сделать это без одобрения Стайпа".
  
  
   Неудивительно, что болельщики были расстроены. Я видел несколько минут Eat Your Flesh III на Cinemax. Это сделало нюхательные фильмы похожими на мультфильмы Диснея. Фильмы " Ешь свою плоть " были невероятно кровавыми и необъяснимо успешными фильмами ужасов о садисте, который похищает молодых женщин и крепких парней и ставит их в ужасные ситуации, когда им приходится отгрызать себе руку или есть кого-то другого, чтобы выжить. Если вы спросите меня, такие фильмы хуже порнографии.
  
  
   Но они заработали. Много всего.
  
  
   - Фанаты этого Галактического Восстания... - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Фен, - прервал его Хиблер.
  
  
   "Да как угодно, - продолжил Стоттлмейер. - Насколько, по-вашему, они расстроены?
  
  
   "Они хотят привлечь Стипе к ответственности за преступления против фэндома", - сказал Хиблер. "Они жаждут крови".
  
  
   - Думаешь, они зайдут так далеко? Я попросил.
  
  
   " За пределами Земли находится их культура и их религия, - сказал Хиблер. "Вернитесь в историю и посмотрите, что сделали люди, чтобы защитить то, во что они верили, от уничтожения. Помните крестовые походы? Испанская инквизиция? Новая кока-кола?
  
  
   В этот момент вернулся следователь. Ему было за двадцать, и, судя по его рябым щекам, он выглядел так, будто половину этих лет провел, выковыривая прыщи на лице.
  
  
   - Мазки дали отрицательный результат, капитан. Нет ГСР. Он чист.
  
  
   Стоттлмейер кивнул. "Хорошо, мистер Хиблер, на этом пока все заканчивается. Все, что осталось сделать, это чтобы лейтенант Дишер принял ваше заявление.
  
  
   - И образцы крови и мочи, - сказал Монк.
  
  
   "Зачем?" - спросил криминалист.
  
  
   - Наркотики, - сказал Монк.
  
  
   - Мы не ищем доказательств употребления наркотиков, Монк, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Нам и не нужно, - сказал Монк, глядя Хиблеру в глаза. "Это прямо перед нашими лицами. Если нам повезет, еще не поздно спасти девственницу.
  
  
   "Многие мужчины моего возраста до сих пор живут дома со своими родителями, - возмущенно сказал Хиблер. - Это не делает нас девственницами!
  
  
   "Я могу поручиться за это", - сказал CSI.
  
  
   "Спасибо. Это хорошо знать." Стоттлмейер взял Монаха за руку и вытащил из комнаты. - Мы уходим, Монк.
  
  
   "Я очень сексуально активен", - крикнул Хиблер нам вслед. "С другими людьми!"
  
  
  
  
   8
  
  
   Мистер Монк и плохой завтрак
  
  
   "Я понимаю, что поведение этих поклонников Beyond Earth оскорбляет ваши чувства", - сказал Стоттлмейер Монку в коридоре. - Но если вы не видите дальше этого, вы бесполезны ни для меня, ни для этого расследования. Мне нужно, чтобы ты контролировал себя".
  
  
   "Что насчет них?" Монк указал на двух женщин, проходивших мимо нас.
  
  
   Обе женщины были одеты как Старелла, и у них было четыре груди, две из которых, как я предположил, были фальшивыми. Я не хотел рассматривать альтернативу.
  
  
   "Они мне не подходят, - сказал Стоттлмейер. "Вы делаете."
  
  
   - Я сделаю все, что в моих силах, - сказал Монк. - Но это будет испытание.
  
  
   "Обычно так и есть, - сказал Стоттлмейер. - Я еду в Бельмонт с Рэнди. Я бы хотел, чтобы вы остались здесь и посмотрели, сможете ли вы найти что-нибудь, что не подходит.
  
  
   Монк снова взглянул на двух женщин. У каждого из них был хвост.
  
  
   "Все неправильно".
  
  
   "Вы должны узнать о шоу и о мире этих фанатов", - проинструктировал Монка Стоттлмейер. "Ты еще не знаешь, что нормально в этом конкретном мире".
  
  
   - В них нет ничего нормального.
  
  
   "Ни для вас, ни для меня, но я гарантирую вам, что у них есть свои правила", - сказал Стоттлмейер. "Как только вы узнаете, что это за правила поведения, вы сразу же увидите, что не так, и убийца почти пойман. Это твой подарок".
  
  
   - И мое проклятие, - сказал Монк. "Мне нужна копия записи стрельбы с камеры наблюдения".
  
  
   "Конечно, - сказал Стоттлмейер. - Мы встретимся позже в "Бельмонте" или в штаб-квартире и обменяемся мнениями.
  
  
   Он дал нам два "универсальных пропуска" на съезд и ушел.
  
  
   Я действительно восхитился тем, как капитан справился с Монахом на этот раз, и сделал мысленную пометку повторить технику самому. Стоттлмейер дал Монку четкую миссию, структуру для борьбы с безумием вокруг него. Если бы Монк сосредоточился на базовой структуре поведения каждого, возможно, его не так сильно отвлекало бы само поведение. Это была блестящая стратегия.
  
  
   На самом деле, Монк уже казался более спокойным и сосредоточенным.
  
  
   "Пойдем на съезд", - сказал он, глубоко вздохнув. - Держи салфетки наготове.
  
  
   - Они всегда такие, - сказал я ему.
  
  
   Мы направились в конференц-центр, сначала остановившись у стойки регистрации, чтобы взять программу. Согласно расписанию, каждый час в течение дня проходило три параллельных трека панельных дискуссий.
  
  
   Темы панели включали "Земляне против землян: схема эволюции фэндома Beyond Earth ", "Галактическое экономическое влияние космических заповедей межпланетных отношений", "Теории создания спутника Холокоста", "Как писать убедительные за пределами Земли". Земные фанфики", "Межвидовая сексуальность и капитан Страйкер" и "Когда треккеры окажут землянам уважение, которого мы заслуживаем?"
  
  
   Было бы забавно послушать некоторые из этих групповых дискуссий, но когда мы добрались до конференц-центра, там была табличка, сообщающая, что вся программа дня отменена из уважения к Конраду Стайпу.
  
  
   Фойе перед главным залом было заполнено посетителями в костюмах, которые делились своим горем и искали утешения. Они обнимали друг друга, рыдали и выглядели вообще контуженными.
  
  
   У Монка был такой же вид, только по совершенно другим причинам.
  
  
   "Что не так с этими людьми?" он сказал.
  
  
   - Создателя любимого ими шоу только что убили, мистер Монк. Вы, конечно, понимаете горе.
  
  
   - Да, конечно, знаю, - сказал Монк. "Чего я не понимаю, так это их преданности телешоу".
  
  
   " За пределами Земли " - нетипичный сериал, - сказал я. "Стипе создал целую вселенную, а затем рассказывал в ней истории. Если вы хотели посмотреть сериал, вы должны были узнать все о его вселенной и о том, как она работает. Вы не могли смотреть это так же небрежно, как обычное полицейское шоу. Я думаю, что некоторые люди увлеклись этим намного больше, чем другие".
  
  
   Я подумал о Хиблере и его ушах и сжался.
  
  
   "Откуда вы так много знаете о Beyond Earth ?" - спросил Монк.
  
  
   "Я участвую в том, что мы называем американской поп-культурой".
  
  
   "Я бы не стал рассказывать слишком многим людям, что вы член", - сказал Монк, понизив голос. - Если об этом станет известно, оно может вернуться и преследовать вас.
  
  
   "Все в Америке и в большей части цивилизованного мира погрязли в этом, - сказал я. "Кроме вас."
  
  
   "Что, если вы когда-нибудь решите баллотироваться на государственную должность? Пресса раскопает ваше участие. Твоего имени нет ни в одном из их списков членов, не так ли?
  
  
   - Списка нет, мистер Монк.
  
  
   "Всегда есть список", - сказал он.
  
  
   Я решил оставить эту тему, пока не получил один из Монкашей Стоттлмейера.
  
  
   "Ты хочешь знать о шоу или нет?" Я попросил.
  
  
   "Думаю, у меня нет особого выбора, если я хочу раскрыть это убийство".
  
  
   "Хорошо, значит, дело обстоит так", - сказал я. "Когда первый земной космический корабль " Дискавери " преодолел границу нашей галактики, он прошел мимо инопланетного спутника, который находился там миллионы лет, и запустил его автоматизированную программу".
  
  
   - Это шоу?
  
  
   - Я только начинаю, - сказал я.
  
  
   - О Боже, - сказал он.
  
  
   "Спутник выпустил ракету, уничтожившую Землю, затем создал червоточину и отправил через нее какой-то сигнал. За мгновение до того, как червоточина рухнула, " Дискавери " влетел в нее и был отброшен на световые годы в неизведанные уголки глубокого космоса. Итак, когда Земля разрушена, многонациональная команда " Дискавери ", лучшая и умнейшая на планете, - это все, что осталось от человечества".
  
  
   "Это ужасное шоу".
  
  
   - Я все еще в начале пути, - сказал я.
  
  
   "Есть больше?"
  
  
   Я объяснил, что команда вскоре обнаруживает, что они не единственные в этой ужасной ситуации. Они присоединяются к выжившим из других миров, которых постигла та же участь. Они объединяются и создают Конфедерацию планет. Их общие цели - найти злую инопланетную расу, ответственную за этот галактический геноцид, и предотвратить его повторение в любых других мирах, найти новые планеты, на которых можно восстановить свои расы, и способствовать миру и взаимопониманию во всем космосе.
  
  
   В сериале было около дюжины персонажей, но я рассказал Монку только о главных.
  
  
   Большой тройкой были, конечно же, предприимчивый капитан Страйкер, сексуальная и загадочная Старелла и блестящий мистер Снорк. Но были и другие: безбилетный подросток Бобби Мьюир, и интеллектуальный ученый-слизняк Глорп, и новаторский хирург доктор Кейт Вилленс, и, наконец, невыразимо злые Шарплинги, инопланетяне с вывернутыми наизнанку телами, которые ели души на закуску.
  
  
   "Как их тела могут быть наизнанку?" - сказал мне Монк.
  
  
   "Их органы были снаружи их тел, а не внутри".
  
  
   - Тогда что было внутри?
  
  
   - Их снаружи, - сказал я.
  
  
   - Это бессмысленно, - сказал Монк.
  
  
   - Но было страшно, - сказал я. "Всякий раз, когда появлялись Sharplings, мне приходилось смотреть шоу из-за пределов комнаты".
  
  
   "Как можно бояться того, что не имеет смысла?"
  
  
   - Ты боишься телефонных будок, - сказал я.
  
  
   "Но в этом есть смысл. Это смертельные ловушки, - сказал Монк. - Вот почему ты их больше не видишь.
  
  
   "Вы их больше не видите, потому что теперь у нас есть сотовые телефоны. Телефонные будки совсем не страшны. Но инопланетяне с висящими на теле кишками, которые могут высосать вашу душу через ваши глазные яблоки, ужасны".
  
  
   На самом деле, когда я сказал это, кто-то, одетый как Шарплинг, прошел мимо, и я чуть не схватил Монаха для защиты. Я знала, что это был просто кто-то в костюме, но все равно меня пробрала дрожь.
  
  
   "Телефонные будки существуют", - сказал Монк. - Шарплинги не умеют. Они не имеют под собой реальной основы".
  
  
   Как и Монк, но я этого не говорил.
  
  
   "Не все шоу могут быть такими же хорошими, как Weather Channel", - сказал я.
  
  
   "Я не могу поверить, что шоу с вывернутыми наизнанку персонажами имело успех".
  
  
   Хорошо, он меня там.
  
  
   - На самом деле это не так, - сказал я. " За пределами Земли " отменили всего через два сезона. Но десять лет спустя он вернулся в виде мультфильма, где голоса озвучивали оригинальные актеры".
  
  
   - Кто-нибудь это смотрел?
  
  
   Я покачал головой.
  
  
   "Так почему же они возвращают шоу сейчас?"
  
  
   "Может быть, потому, что есть так много людей, которые все еще увлечены этим, спустя тридцать лет после того, как он был отменен. Не так много телешоу вызывают такую преданность".
  
  
   "Вы так говорите, как будто это что-то положительное", - сказал Монк.
  
  
   Мы вошли в конференц-зал, где я увидел, что убийство Стайпа не помешало фанатам делать покупки. Место было забито толпой, и торговцы, казалось, вели бойкую торговлю товарами Beyond Earth .
  
  
   Возможно, фанаты переживали свое горе, покупая сувениры с шоу. Я знаю, что моя мама часто справляется со стрессом, делая покупки. Когда я сбежала с Митчем, она тут же сбежала и потратила три штуки на одежду.
  
  
   Я остановился у столика торговца, который продавал ланч-боксы Beyond Earth , настольные игры и фигурки, большинство из которых были в оригинальной упаковке.
  
  
   Были даже неоткрытые упаковки жевательной резинки Beyond Earth с коллекционными карточками с фотографиями актеров и сцен из шоу. На ценнике было указано, что упаковка стоит 350 долларов каждая. Я подумал, что десятичная запятая должна стоять не на том месте.
  
  
   Я потянулся, чтобы рассмотреть ценник повнимательнее, когда женщина за столом слегка хлопнула меня по руке и сурово посмотрела на меня.
  
  
   Она была моего возраста и вдвое шире, одетая в форму Конфедерации, которая была слишком узкой, чтобы держать ее в обхвате.
  
  
   "Не трогай. Это антиквариат, - сказала она. "С ними можно работать только в перчатках. Влага с кончиков пальцев может повредить упаковку".
  
  
   - Прости, - сказал я. - Я не знал.
  
  
   "Разве вы не получили "Часто задаваемые вопросы для новичков" на стойке регистрации?"
  
  
   "Боюсь, что нет."
  
  
   "Это обязательно к прочтению", - сказала она. "В нем также есть рекомендации для новичков о том, как начать собирать коллекцию. Тарелки Beyond Earth - это веселый и недорогой способ начать".
  
  
   "Почему я не мог начать с игрушек Beyond Earth ?" Я указал на несколько пластиковых космических кораблей, которые все еще были в оригинальной упаковке.
  
  
   "Это все равно, что начать свою коллекцию произведений искусства с Пикассо. Вы действительно должны быть экспертом, чтобы оценить их ценность и понять, как за ними ухаживать", - сказала она. "Это очень редкие экспонаты музейного качества".
  
  
   Я и представить себе не мог, какой музей ими заинтересуется.
  
  
   "Они есть? Что делает их такими редкими?"
  
  
   "Единственный способ получить один из них - купить детскую еду Burgerville в феврале 1978 года. С тех пор они хранятся в идеальном состоянии в незапыленной комнате с контролируемой температурой".
  
  
   "Раньше я так же обращался со своими игрушками, - сказал Монк.
  
  
   Он стоял у дальнего края стола и смотрел на коробки с хлопьями Beyond Earth .
  
  
   "Это было веселее, чем бочка с обезьянами", - сказал он. "Если на самом деле в бочке нет обезьян, и никогда не было обезьян в бочке, потому что обезьяны устраивают беспорядок и они очень антисанитарные. На самом деле, веселее всего, когда бочка нетронута, а обезьяны на другом континенте".
  
  
   Я взглянул на него. - Значит, ты хочешь сказать, что хранить свои игрушки герметично закрытыми было так же весело, как и пустую бочку?
  
  
   - Это были хорошие времена.
  
  
   Я снова повернулась к игрушкам для еды " За пределами Земли ".
  
  
   "Жаль, что их так и не открыли", - сказал я женщине. "Я считаю жестоким дать игрушку ребенку, но не дать ему поиграть с ней".
  
  
   - Я не хотела, - сказала она. "Я никогда не играл ни с одной из моих игрушек Beyond Earth ".
  
  
   "Почему бы и нет?"
  
  
   "Я не хотела их ломать, - сказала она.
  
  
   "Но игрушки предназначены для того, чтобы с ними играли и ломали", - сказал я.
  
  
   "Это просто бред", - сказал мне Монк.
  
  
   - Это весело, мистер Монк. Это часть взросления. Это называется детство".
  
  
   Продавщица держала одну из игрушек в руке в перчатке. "Вы бы так не говорили, если бы это была ваза династии Мин".
  
  
   - Но это не так, - сказал я.
  
  
   "Это для меня", - сказала она.
  
  
   Именно тогда ее отвлекло движение на другом конце стола. А потом она испустила мучительный вопль, выражение боли и ярости, которое, казалось, вырвалось из глубины ее души. На самом деле, это звучало так же, как крики людей, когда их пожирали Шарплинги.
  
  
   Она в ужасе смотрела на Монка, который стоял перед мусорным баком в дальнем конце стола.
  
  
   "Что вы наделали?" - крикнула она ему.
  
  
   "Я только что кое-что почистил", - сказал Монк. Затем он сделал мне знак. "Вытирать. Вытирать."
  
  
   Я дал ему два.
  
  
   Женский вопль привлек десятки людей, собравшихся вокруг мусорного бака, чтобы посмотреть, из-за чего поднялся шум. Я присоединился к ним, и мы все заглянули внутрь.
  
  
   Поверх кучи хот-догов, растаявшего мороженого и прочего липкого мусора лежали четыре закрытые коробки хлопьев для завтрака Beyond Earth . На лицевой стороне каждой коробки был изображен улыбающийся капитан Страйкер, собирающийся радостно съесть ложку блестящих, покрытых сахаром хлопьев в форме звезд. Мистер Снорк стоял рядом с ним, с энтузиазмом нюхая хлопья своим хоботом.
  
  
   По крайней мере, так выглядели коробки до того, как их выкинули в мусорку вместе с кетчупом, шоколадом, взбитыми сливками и безалкогольными напитками.
  
  
   Губы продавщицы дрожали от ярости, глаза наполнились слезами.
  
  
   "Это были настоящие коробки с хлопьями Beyond Earth ", - сказала она. "Они пережили три землетрясения, наводнение, два брака, три переезда и шесть кошек. Они никогда не открывались".
  
  
   - Хорошо, что их не было, - сказал Монк. - Срок годности этих хлопьев истек тридцать лет назад.
  
  
   - Ты знаешь, сколько стоили эти ящики? Я мог бы получить тысячу долларов за набор". Все ее тело сотрясалось от ярости. "Теперь они разрушены. Их никто никогда не купит".
  
  
   - Вы продавали их? Монк был обескуражен. "Тебе должно быть стыдно за себя. Что, если бы кто-то съел эту кашу? Это убило бы их быстрее, чем крысиный яд.
  
  
   "Хотите знать, что убивает быстро? Я покажу тебе." Она схватила изогнутый нож со стола. - Умглюкский церемониальный кинжал!
  
  
   Она вскочила на стол и бросилась на Монка, но я схватил ее за лодыжку в полете и вместо этого швырнул в мусорное ведро.
  
  
   - Пора идти, - сказал я, уводя Монка.
  
  
   Монк оглянулся на нее. - Ты поблагодаришь меня позже.
  
  
  
  
   9
  
  
   Мистер Монк и галактическое восстание
  
  
   "Я думаю, что это сделала она, - сказал Монк, когда я толкнул его в толпу и через конференц-зал так быстро, как только мог. - Я думаю, что она убила Стайпа".
  
  
   - Только потому, что она схватила нож и попыталась убить тебя?
  
  
   Я все еще слышал ее плач. Ее крики, казалось, эхом разносились по всему дому.
  
  
   "Она пыталась отравить людей хлопьями тридцатилетней выдержки, - сказал он. "Она чуть не одурачила меня этой историей о том, что она хранит свои игрушки в идеальном состоянии".
  
  
   "Я не всемирно известный детектив, но я думаю, что она была тяжелее, чем стрелок, которого мы видели на видео с камер наблюдения".
  
  
   "Но у нее определенно есть склонность к насилию", - сказал Монк. "Она опасна для общества".
  
  
   - Только если ты выбросишь коробки с хлопьями, которые она копила десятилетиями.
  
  
   "Что за человек так долго хранит коробку хлопьев?"
  
  
   "Какой человек чувствует себя неконтролируемо вынужденным выбросить его?"
  
  
   "Добрый самаритянин", - ответил Монк. "Я действовал в общественных интересах. Эти коробки со смертельными хлопьями с истекшим сроком годности были в пределах досягаемости детей".
  
  
   - Ты видишь детей?
  
  
   "Я вижу, как люди ведут себя как дети, - сказал Монк. - Это так же опасно.
  
  
   Я повел Монка к задней двери, которую, кстати, скорее всего использовал убийца, чтобы сбежать в конференц-центр после выстрела в Стайпа. Это был единственный способ покинуть здание, не встретив снова эту женщину и ее церемониальный кинжал.
  
  
   Мы проходили мимо столика за столиком, где продавали носы снорков и униформу Конфедерации, подчеркивая для меня точку зрения Стоттлмейера о том, что было бы почти невозможно отследить убийцу по покупке его костюма.
  
  
   Мы прошли мимо стендов для автографов, где знаменитости Beyond Earth раздавали автографы и фотографировались с участниками конгресса за определенную плату.
  
  
   Там была женщина лет семидесяти, окруженная фотографиями себя с появления в образе Йомена Кертиса, который превратился в куб пены и раздавлен в 17-й серии. заплатить 20 долларов, чтобы сфотографироваться с ней.
  
  
   В соседней кабинке сидели репообразный человек с плохой прической и карлик. Они раздавали автографы и отвечали на вопросы трех участников конференции. В актерах я узнал Билла Уитли и Рикардо Санчеса, сыгравших безбилетного подростка Бобби Мьюира и Глорпа, межзвездного слизняка.
  
  
   "Рикки и я поддерживали связь после шоу, и пару лет назад мы собрались вместе, чтобы выступить в театральной постановке "Странная парочка ", - говорил Уитли. "Но в наших персонажах за пределами Земли , так сказать".
  
  
   "Будучи слизняком, - сказал Санчес, - очевидно, я играл Оскара Мэдисона".
  
  
   "Все диалоги были одинаковыми, потому что Нил Саймон - гений, а с совершенством нельзя связываться", - сказал Уитли. "Но у нас есть история, знаете ли, и мы использовали ее в наших выступлениях. И я носил форму Конфедерации".
  
  
   "И я накрасилась", - сказала Санчес.
  
  
   "Это был рифф на поп-культуру, очень самореферентный и модный в культурном отношении".
  
  
   Карлик вздохнул. "Это могло бы пойти на Бродвей, если бы мы только нашли продюсера с некоторым видением и некоторым мужеством".
  
  
   Мы с Монком пошли дальше.
  
  
   В соседней кабинке сидел Уиллис Голдкин, сценарист эпизода "Ворчащие наноботы", который я смутно помнил. Речь шла об этих маленьких роботах-комарах, которые напали на экипаж " Дискавери " и завладели их разумом.
  
  
   Перед Голдкиным лежала стопка ксерокопированных сценариев с автографами, которые он продавал по 15 долларов за штуку. Берущих не было.
  
  
   проходе было больше приглашенных звезд и производственного персонала Beyond Earth , продающих свои товары и свои воспоминания, но я избегал их. Это было слишком уныло и жалко.
  
  
   Вместо этого я обратил свое внимание на дилера, который продавал книги, комиксы, новеллизации и журналы о "За пределами Земли " , а также DVD-диски и видео с оригинальной серией и субботними утренними мультфильмами.
  
  
   У меня было искушение купить Монку DVD, чтобы он мог посмотреть шоу, но бокс-сет стоил пятьдесят долларов, и я не был уверен, что SFPD сочтет покупку законной статьей расходов.
  
  
   Последняя будка - ближайшая к выходу - была посвящена Галактическому Восстанию. Пара, одетая как мистер Снорк и Старелла, стояла за столом и раздавала листовки участникам конгресса, когда они проходили мимо.
  
  
   Позади пары был огромный плакат с изображением звездолета " Дискавери " и оригинального состава, выделенный жирным шрифтом, который требовал, чтобы сеть UBS немедленно остановила производство шоу и вернула "настоящую классику" с "любимыми оригинальными актерами".
  
  
   На плакате рекламировалось, что кампанию поддержали "суперзвезды" Кайл Бетани и Минерва Клейн, а также "известный писатель" Уиллис Голдкин, что заставило меня задуматься, почему он не сидел со своими товарищами по восстанию, а не сидел один в двух будках. прочь.
  
  
   Я взяла у женщины одну из листовок и сунула в сумочку.
  
  
   "Если вы зайдете на наш веб-сайт, вы можете загрузить плакат в формате JPEG и отправить его по электронной почте или текстовым сообщением всем в вашей адресной книге, разместить его на своем сайте, в своем блоге, на своей странице MySpace, в своем профиле Facebook, и ваша группа Yahoo, - сказала она. "Это личная ответственность каждого члена фандома - выстоять и быть учтенным в этой эпической борьбе".
  
  
   Мистер Снорк сплюнул, зарычал и что-то выкашлял.
  
  
   "Меня зовут Натали Тигер, и я работаю на этого человека, Адриана Монка". Я склонил голову к Монку, который был вовлечен в свою собственную эпическую борьбу, чтобы не смотреть на четыре груди женщины. - Он консультант полицейского управления Сан-Франциско. Скажите, кто руководит восстанием? Мы хотели бы поговорить с ним".
  
  
   Мистер Снорк хрипел, хрюкал и булькал.
  
  
   "Эрни такой", - сказала она, имея в виду парня в гриме Снорка. "Он тот, кто первым услышал о том, что собирается сделать Стайп, и с тех пор он борется за бой. Его преданность фандому невероятна. Никогда не говори "умереть!"
  
  
   Она смотрела на него с нескрываемым восхищением.
  
  
   "И вы?" - спросил Монк.
  
  
   "Его девушка, Эйми Гилберман, - сказала она. "До встречи с Эрни я ничего не знал о Beyond Earth . Но теперь, когда я знаю, я впервые в жизни знаю, что на самом деле значит любить".
  
  
   "Эйми, у меня к тебе очень, очень глупый вопрос, поэтому, пожалуйста, будь терпелив со мной", - сказал я. "Помимо того факта, что продюсеры не используют оригинальный состав, в чем проблема с новой версией Beyond Earth ?"
  
  
   Эрни кашлял, лаял и издавал кашляющие звуки, размахивая руками.
  
  
   Женщина кивнула, соглашаясь с мистером Снорком, и повернулась ко мне.
  
  
   "Они меняют все", - сказала она. "Они превращают персонажей, и я цитирую, в "глубоко ущербных личностей". У капитана Страйкера не было серьезных недостатков. Он представлял самое лучшее из того, что значит быть человеком. Они все, даже инопланетяне. Но хуже всего то, что они превращают мистера Снорка в женщину. Вы можете себе это представить?
  
  
   - Я полагаю, вы уже знаете, что Конрад Стайп был убит прямо за этой дверью. Монк указал на ближайший выход. "Вы слышали или видели что-нибудь необычное этим утром? Под этим я подразумеваю помимо того извращенного поведения, которое происходит вокруг нас в этот самый момент".
  
  
   Эрни хмыкал, кашлял, вздымался и дико жестикулировал руками.
  
  
   "Кто-нибудь здесь знает прием Геймлиха?" - сказал Монк. "Этот человек задыхается".
  
  
   Эрни встал, забулькал, зарычал и снова закашлялся.
  
  
   - Он не задыхается, - сказала Эми. - Он говорит на дрэтче.
  
  
   - Дратч? - сказал Монк. "Что это?"
  
  
   Она посмотрела на Монка, как на полного идиота.
  
  
   "Г-н. Снорк - дрэтч, - сказал Уиллис Голдкин, выходя из своей будки и приближаясь к нам. "Эрни здесь говорит на языке их родного мира. Вы можете обвинить меня в этом".
  
  
   - Ты подговорил его на это? - сказал Монк.
  
  
   Голдкин покачал головой. "Я написал эпизод, в котором съемочная группа посетила поселение беженцев Драч. Нам не хватило пары минут, поэтому я застрял в бессмысленной сцене, где мистер Снорк разговаривает со своими людьми на своих родных языках".
  
  
   - Языки? - сказал Монк.
  
  
   - У дратов три языка, - сказала Эми. "Одну для ловли насекомых, одну для ухода за собой и одну для любви. Они говорят со всеми тремя - отсюда и уникальный звук. Чтобы говорить на нем, требуется невероятное мастерство, но Эрни добился этого".
  
  
   "Это была тарабарщина, которую я написал в пьяном угаре. Я был слишком пьян, чтобы написать настоящую сцену с настоящим диалогом", - сказал Голдкин. "Мы записали его дважды и наложили поверх оригинального трека, чтобы создать необычный звук. Если бы вы сказали мне тогда, что тридцать лет спустя какой-нибудь лингвист проанализирует эти строки, напишет по ним свою диссертацию и экстраполирует это на весь язык, я, вероятно, до сих пор был бы пьяницей.
  
  
   "Эрни поклялся говорить только на дрэтче, пока они не сделают правильно Beyond Earth или не отменят текущую мерзость", - сказала Эми. "Он делает это, чтобы показать свою солидарность с характером мистера Снорка и идеалами, которые он представляет".
  
  
   Эрни дико жестикулировал, издал несколько гортанных звуков и сплюнул на пол. Монк отшатнулся.
  
  
   - Что говорит Эрни? - спросил Монк.
  
  
   "Если вы хотите понять его и ценности Beyond Earth , изучите Дратча", - сказала Эйми. "Если бы все так поступали, если бы мы все приложили усилия, чтобы узнать, как думают другие люди, мир был бы гораздо более мирным и приемлемым местом для жизни".
  
  
   - Значит, отказываясь переводить для нас, вы делаете заявление, - сказал я ей. "Вы хотите, чтобы мы попытались понять его и, делая это, увидели необходимость усердно работать, чтобы понять нашего ближнего".
  
  
   Эми гордо кивнула. "Мы живем в соответствии с ценностями и идеями каждого эпизода оригинального Beyond Earth ".
  
  
   Это заставило Эрни булькать, кашлять и лаять, как морская выдра.
  
  
   Монк повернулся к Голдкину. - Ты знаешь, что он говорит?
  
  
   "Черт возьми, нет", - сказал Голдкин и потянулся за огромной книгой на столе дилера. - Но если ты хочешь, тебе это понадобится.
  
  
   Монк посмотрел на книгу и ахнул. Он как будто снова испачкал свой ковер.
  
  
   "Что это?" Я попросил.
  
  
   Я предположил, что цена на наклейке была нечетной, или ценник был кривым, или симметрия обложки была нарушена.
  
  
   Он поднял книгу так, чтобы я мог ее видеть.
  
  
   Книга называлась "Словарь Дратча: слова, фразы и грамматика самого развитого языка во Вселенной".
  
  
   Автором был Амвросий Монк.
  
  
   "Милая Богородица, - сказал Монк. - Мой брат - один из них .
  
  
  
  
   10
  
  
   Мистера Монка бросают в лупу
  
  
   Монку было достаточно. Он покинул здание.
  
  
   Я задержался здесь еще на несколько минут и просмотрел несколько других научно-популярных книг на столе дилера. Их было много, с такими названиями, как "Официальное руководство по эпизодам за пределами Земли " , " Компендиум за пределами Земли " и даже "Полная книга фактов о мире за пределами Земли" .
  
  
   Эмброуз написал их все.
  
  
   Хорошая новость заключалась в том, что это означало, что Монку не придется возвращаться на съезд, чтобы узнать больше о шоу. Все, что ему нужно было сделать, это вернуться домой. Когда я сказал об этом Монку по дороге в отель "Бельмонт", он не почувствовал себя лучше.
  
  
   "Я всегда знал, что мой брат психически болен, - сказал Монк, - но понятия не имел, что он урод".
  
  
   - Он не урод, мистер Монк.
  
  
   - Ты видел, что он написал? - воскликнул Монк.
  
  
   "В чем разница между написанием книги вроде Beyond Earth и руководством по эксплуатации блендера?"
  
  
   "Вы же не видите, как люди одеваются как блендеры и говорят пюре, не так ли?" - сказал Монк. - Хорошо, что мой брат никогда не выходит из дома - его бы заперли.
  
  
   Монк оглянулся через плечо.
  
  
   "Что Вы ищете?" Я попросил.
  
  
   - Я удостоверяюсь, что за нами не следят.
  
  
   - Зачем кому-то следовать за нами?
  
  
   "Потому что они уроды, а уроды делают причудливые вещи", - сказал Монк. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них знал, куда я направляюсь.
  
  
   "Один из них может появиться у вашей двери и предложить вам тарелку хлопьев тридцатилетней выдержки".
  
  
   - Вот именно, - сказал Монк и вздрогнул.
  
  
   Остальную часть пути он держал при себе.
  
  
   Отель "Белмонт" находился в самом центре Юнион-сквер и был одним из старейших, роскошнейших и скучнейших мест для ночлега в городе. Это был пятизвездочный отель с шестизвездочным отношением. Так что они, вероятно, были не слишком рады тому, что машины из полицейского управления, криминалистической службы и морга были припаркованы перед входом в их вестибюль.
  
  
   Очевидно, был убит еще кто-то. Я удивился, почему никто не позвонил Монку.
  
  
   Я припарковался вместе с остальными служебными автомобилями, и мы вошли внутрь, чтобы найти Стоттлмейера. Это было несложно. Мы просто спросили у консьержа, где мы можем найти труп.
  
  
   К счастью для меня и для Монка, тело находилось в комнате на шестом этаже, в комнате с четным номером, и нам нужно было подняться всего через десяток лестничных пролетов. Могло быть и хуже для Монка. Мертвое тело могло быть на девятнадцатом этаже. Это было бы не так уж плохо для меня; Я бы поднялся на лифте.
  
  
   Шестой этаж был оцеплен полицейскими, но Дишер был в коридоре, допрашивая служанку у ее тележки, поэтому он отошел от нее и разрешил нам пройти.
  
  
   "В чем дело?" Я попросил.
  
  
   "Мы только начали брать интервью у некоторых особых гостей конгресса, которые остановились здесь, когда к нам прибежал менеджер отеля, - сказал Дишер. "Горничная нашла в одной из комнат парня, забитого до смерти. Поэтому мы бросили то, что делали, оцепили место происшествия и начали расследование".
  
  
   - Двое гостей Бельмонта убиты за один день, - сказал я. "Это не может быть хорошо для бизнеса".
  
  
   "Стипе не был убит здесь, - сказал Монк, - так что формально его смерть не учитывается в официальных подсчетах".
  
  
   - Есть официальный подсчет? Я сказал.
  
  
   - Сейчас есть, - сказал Монк. - Я чиновник, и я только что подсчитал. Почему нам никто не позвонил?"
  
  
   "Думаю, никому и в голову не приходило, что нам нужен официальный подсчет", - сказал Дишер.
  
  
   - Я имел в виду, почему никто не вызвал нас на помощь в расследовании?
  
  
   - Потому что это простое дело, а ты был занят делом Стайпа.
  
  
   - Но это убийство, - сказал Монк.
  
  
   - Так и есть, - сказал Дишер.
  
  
   - Но это настоящее убийство.
  
  
   - Убийство Стайпа показалось мне реальным, - сказал я.
  
  
   - Ты видишь здесь кого-нибудь со слоновьим носом? - сказал мне Монк, прежде чем повернуться к Дишеру. "Давай торговать."
  
  
   - Нет, - сказал Дишер.
  
  
   - Держу пари, что капитан скажет "да".
  
  
   Монах прошел мимо Дишера и прошел в гостиничный номер.
  
  
   - Держу пари, что не будет, - крикнул ему вслед Дишер.
  
  
   Я повернулся к Дишеру. - Как продвигается дело Лорбера?
  
  
   "Специальное подразделение по осквернению добилось некоторого прогресса между стрельбой в Стайпе и этим убийством".
  
  
   "Я знаю, что это не убийство, но мне действительно любопытно, зачем кому-то вообще стрелять в мертвеца. Не могли бы вы рассказать мне об этом позже?
  
  
   "Конечно же." Дишер улыбнулся, явно довольный тем, что кто-то проявляет интерес к тому, чем занимается он и спецподразделение по осквернению. "Я буду рад."
  
  
   - Это свидание, - сказал я, но тут же пожалел о своем выборе слов. "Не свидание, а понимание того, что мы встретимся в будущем в чисто неромантическом ключе".
  
  
   - Верно, - сказал Дишер. "Я знал это."
  
  
   Я последовал за Монахом в гостиничный номер, прежде чем смог еще больше опозориться.
  
  
   Стоттлмейер стоял в дальнем конце узкой комнаты, стоял у окна и смотрел вниз на одну из двух кроватей, где на забрызганных кровью простынях лежал очень волосатый мертвец в нижнем белье.
  
  
   На столе стояли полупустая бутылка вина и два бокала. Монк рассматривал один из стаканов.
  
  
   - На краю этого стакана помада, - сказал Монк.
  
  
   - Да, Монк, я это знаю, - устало вздохнул Стоттлмейер.
  
  
   - Кто жертва? - спросил Монк.
  
  
   "На стойке регистрации сказали, что его зовут Джон Бозаджян, и что он зарегистрировался вчера днем".
  
  
   - Он платил кредитной картой?
  
  
   "Да, он сделал."
  
  
   - Так где же он? - спросил Монк.
  
  
   "Я бы сказал, что это, вероятно, в его кошельке", - ответил Стоттлмейер.
  
  
   "Его бумажник пропал", - сказал Монк. "Не так ли?"
  
  
   "Да, это так."
  
  
   "И на нем нет ни часов, ни каких-либо украшений, - сказал Монк. "Но у него есть линии загара на запястьях и вокруг основания безымянных пальцев, которые предполагают, что он у него был".
  
  
   "Хотите верьте, хотите нет, но я тоже это заметил, - сказал Стоттлмейер. "Знаете, как я стал капитаном отдела убийств? Я скажу вам, как. Раскрыв множество убийств. Самостоятельно."
  
  
   Монк склонил голову набок и посмотрел на жертву. Затем он выгнул всю верхнюю часть тела и снова посмотрел. Я не видел, как это изменило его точку зрения, но я не понимал большую часть того, что делал Монк.
  
  
   - Похоже на ограбление, - сказал Монк.
  
  
   "К сожалению, я постоянно вижу подобные случаи", - сказал Стоттлмейер. "Приезжий подбирает проститутку, чтобы потусоваться, и она выманивает у него деньги и драгоценности. Обычно на этом все заканчивается, и мы никогда об этом не слышим. Большинство парней слишком смущены или слишком женаты, чтобы сообщить об этом".
  
  
   "Значит, если проститутка знала, что ее жертва, скорее всего, все равно не заявит о краже, - спросил я, - какой смысл было убивать его?"
  
  
   "Проститутка, вероятно, хотела ударить его достаточно сильно, чтобы он ненадолго отключился. Но бить кого-то по голове - это чушь собачья. Если вы сделаете это слишком легко, они могут ударить вас в ответ. Сделай это слишком сильно, и ты сможешь подавить их навсегда".
  
  
   "Подобрать проститутку и вернуть ее в свою комнату - это огромный риск для вашего здоровья и безопасности во многих отношениях", - сказал я. "О чем думают мужчины?"
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на меня. - Как вы думаете, о чем они думают?
  
  
   - Мужчины - идиоты, - сказал я.
  
  
   "Мужчины есть мужчины, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Что ты будешь делать сейчас?"
  
  
   Монк протиснулся мимо Стоттлмейера, чтобы осмотреть одежду на другой кровати.
  
  
   Стоттлмейер вздохнул. - Мы опросим швейцаров отеля, консьержей и официантов - обычно это те ребята, которые связывают клиентов с дамами в обмен на комиссионные. Они дадут нам имя. Мы соберем всех проституток в округе и допросим их. И поговорим с эскорт-службами. Тем временем мы будем следить за ростовщиками и скупщиками, которые, скорее всего, перевезут украденный товар.
  
  
   - Похоже, работы много, - сказал я.
  
  
   "В большинстве случаев так это и делается", - сказал Стоттлмейер, наблюдая за Монахом, который достал ручку и начал исследовать ею одежду. - Как дела на съезде?
  
  
   "Мы познакомились с интересными людьми и многое узнали о сериале".
  
  
   - Что вы узнали об убийстве Стайпа?
  
  
   - Вам следует спросить об этом мистера Монка, - сказал я.
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на Монка, который ручкой поднимал один из рукавов выброшенной рубашки жертвы.
  
  
   "Что ж?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Когда служанка обнаружила тело? - сказал Монк.
  
  
   "После обеда. Она вошла, чтобы убрать комнату, и там был он", - сказал Стоттлмейер. - Я спрашивал вас о вашем расследовании убийства Стайпа.
  
  
   - Значит, она не убирала комнату со вчерашнего дня.
  
  
   - Да, Монах, это было бы логичным предположением.
  
  
   - На самом деле, сэр, вчера она не убирала комнату, - сказал Дишер, вступая внутрь. - Эмилия, горничная, которая обычно занимается этим этажом, сегодня заболела желудочным гриппом. Паола - горничная, которая нашла тело, - обычно убирает на седьмом этаже. Сегодня Паола работала в две смены, чтобы прикрыть Эмилию.
  
  
   - Спасибо, Рэнди, - сказал Стоттлмейер и снова повернулся к Монку. - Медицинский эксперт ждет, чтобы забрать тело.
  
  
   Монк кивнул и встал между мной и Стоттлмейером, чтобы осмотреть одежду в шкафу. Я заглянул Монку за спину, чтобы посмотреть на капитана.
  
  
   "Кто еще живет здесь, кроме Стайпа? "
  
  
   Капитан выглянул из-за Монка, чтобы ответить мне.
  
  
   "Кингстон Миллс, исполнительный продюсер нового шоу, и Джадсон Бек, звезда. Но самое интересное, что прошлой ночью сюда пришла бывшая жена Стайпа Арианна со своим адвокатом по бракоразводным процессам Говардом Эггером.
  
  
   - Почему она это сделала?
  
  
   - Не знаю, - сказал Стоттлмейер. "Мы собирались спросить ее об этом, когда это всплыло. На самом деле, мы почти закончили с этим местом преступления, когда вы прибыли.
  
  
   Монк откинулся от шкафа.
  
  
   "У потерпевшего есть антациды, ювелирная лупа, шестьдесят пять центов сдачей и три кусочка ворсинок в левом переднем кармане пальто".
  
  
   "Это захватывающе", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Монк протянул мне руку. - У тебя есть ворсинки?
  
  
   - Не знаю, - сказал я.
  
  
   "Нам нужен еще один кусок ворса, а у меня нет ворса", - сказал Монк. "Я всегда безворсовый".
  
  
   Стоттлмейер прищурился, глядя на Монка. - Хочешь подложить еще кусок ворса в карман пальто Бозаджяна?
  
  
   - И один пенни, - сказал Монк.
  
  
   - Это странно даже для тебя.
  
  
   "Это правильный поступок, - сказал Монк.
  
  
   - Монах, - сказал Стоттлмейер, - вы не можете.
  
  
   "Я уважаю мертвых".
  
  
   - Вы загрязняете место преступления. Вы не можете добавлять вещи к личным вещам жертвы".
  
  
   "Я знаю это." Монк вынул из кармана пакет с уликами. "Мы положим наш ворс и наш пенни сюда, чтобы он был с остальными вещами, но отдельно".
  
  
   - Какая разница, если у него три куска ворса и шестьдесят пять центов? Он умер."
  
  
   "Значит, нам все равно? А как насчет семьи этого человека? Что бы они подумали, если бы узнали, что мы проявили к нему такое бессердечное пренебрежение?"
  
  
   Стоттлмейер глубоко вдохнул, медленно выдохнул и сунул руку в карман. Он вытащил руку, перебрал мелочь и бросил пенни в мешок для улик.
  
  
   "Счастливы сейчас?"
  
  
   - У тебя нет ворсинок?
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на свою раскрытую ладонь. - Разве это не пух?
  
  
   - Это кроха, - сказал Монк.
  
  
   Дишер порылся в карманах. "У меня есть ворсинки".
  
  
   Он разжал ладонь и показал ее Монку, который достал из нагрудного кармана пинцет, осторожно подобрал ворсинки и бросил их в мешочек.
  
  
   Монк положил мешочек в пальто Бозаджяна, легонько погладил его и улыбнулся нам.
  
  
   - Вот, - сказал он. "Так-то лучше. Разве ты не чувствуешь это?"
  
  
   "Я чувствую, как в моем черепе образуются трещины, - сказал Стоттлмейер. - Мы закончили?
  
  
   "Не совсем." Монк пошел в ванную и заглянул в большую косметичку, стоявшую на прилавке возле раковины.
  
  
   Мы наблюдали, как Монк вынул отдельный виниловый футляр из сумки для туалетных принадлежностей и расстегнул его, чтобы обнаружить несколько крошечных шприцев, несколько флаконов и красную коробку с надписью NEEDLE CLIPPER/BIOHAZARDOUS WASTE и с точечным отверстием на одном конце.
  
  
   "Бозаджян употреблял наркотики, - сказал Монк.
  
  
   - Это инсулин, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Он был диабетиком. Вероятно, проститутка забрала его браслет MedicAlert с остальными вещами.
  
  
   Монк склонил голову на свободную кровать, присел перед одним из углов и расправил одеяло.
  
  
   Стоттлмейер застонал. "А теперь, что ты делаешь?"
  
  
   Монк указал на верхнюю простыню, которая была свернута за угол и спрятана под матрацем.
  
  
   "Восхищаюсь тем, как заправлена эта простыня", - сказал Монк, указывая на верхний лист, который был сложен за угол в виде полутреугольника. - Как будто Эмилия упаковала матрац в подарочную упаковку. Она должна получить повышение".
  
  
   "Мне на самом деле наплевать. Я хотел бы выбраться отсюда, и судмедэксперт готов забрать тело.
  
  
   - Еще одно, - сказал Монк и вышел из комнаты. Мы все последовали за ним.
  
  
   - Нет, Монк, больше ничего. Пора идти", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Монах подошел к горничной. - Не могли бы вы показать мне последнюю комнату, которую вы убирали?
  
  
   Паола посмотрела на Дишера, тот посмотрел на Стоттлмейера, который посмотрел на меня.
  
  
   "Чем раньше Монк оценит ее уборку, тем быстрее мы сможем выбраться отсюда", - сказал я.
  
  
   Стоттлмейер кивнул Паоле, давая согласие. Она отперла дверь в комнату напротив и встала в стороне, пока Монк входил.
  
  
   Он присел у изножья одной из кроватей и расправил одеяло. Верхняя простыня была подвернута так, что углы кровати казались квадратными, с узкими, острыми складками в сгибах.
  
  
   "Отличная работа, - сказал Монк Паоле. - Вас научил застилать кровати ваш отец, который служил в сальвадорской армии.
  
  
   Она застенчиво кивнула.
  
  
   - Ты хорошо учился, - сказал Монк. "Вы могли бы отскочить песо от этой кровати".
  
  
   "У нас в Сальвадоре нет песо, - сказала Паола. "У нас есть двоеточия".
  
  
   - Да, но на этой кровати толстая кишка не подпрыгнет, - сказал Монк. - Песо бы.
  
  
   "Хорошо знать." Стоттлмейер повернулся к Дишеру. - Скажите доктору Хетцеру, что он может сейчас же отвезти мистера Бозаджяна в морг.
  
  
   - Это не мистер Бозаджян, - сказал Монк.
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на него. - Вы знаете Джона Бозаджяна?
  
  
   - Нет, - сказал Монк.
  
  
   - Тогда откуда ты знаешь, что это не он?
  
  
   "Простой. Потому что этот человек не оставался в той комнате, - сказал Монк. - И эта комната зарегистрирована на Джона Бозаджяна.
  
  
   - Разве это не вещи жертвы в шкафах и ванной? - сказал Дишер.
  
  
   "Да, это определенно его одежда и туалетные принадлежности".
  
  
   - Так почему ты думаешь, что это не Джон Бозаджян и что он не останавливался в той комнате?
  
  
   - Это очевидно, - сказал Монк.
  
  
   Стоттлмейер потер виски. "Я ненавижу, когда он так говорит".
  
  
   "Почему?" Я попросил.
  
  
   "Потому что это никогда не очевидно, пока он не объяснит, о чем, черт возьми, он говорит, и тогда я чувствую себя чертовым дураком, потому что сам этого не видел".
  
  
   Монк вернулся в комнату жертвы. "Этот человек был убит из-за своих драгоценностей".
  
  
   "Это именно то, что я сказал, произошло здесь". Стоттлмейер посмотрел на меня. - Ты меня слышал, да?
  
  
   Я кивнул. - Это определенно то, что сказал капитан, мистер Монк.
  
  
   - Я не говорю о его часах и кольцах, - сказал Монк. - Я говорю о бриллиантах.
  
  
   - Какие бриллианты? - спросил Дишер.
  
  
   "Те самые, которые продавал этот человек и за которые его убили", - сказал Монк. "Он никогда не был с проституткой и никогда не был в этой комнате".
  
  
   - Он сейчас в этой комнате, - сказал Стоттлмейер. - Он прямо перед тобой.
  
  
   "Я имел в виду, что его никогда не было в этой комнате, когда он был жив", - сказал Монк. "И все, что мы видим перед собой, доказывает это".
  
  
   Стоттлмейер, Дишер и я долго и тихо осматривали комнату.
  
  
   - Не вижу, - сказал Дишер и взглянул на меня. "Вы видите это?"
  
  
   Я покачал головой и посмотрел на капитана. Он посмотрел на Монка.
  
  
   - Не стой так, Монк, - сказал Стоттлмейер. - Расскажите нам, что случилось.
  
  
   Он сделал.
  
  
  
  
   11
  
  
   Мистер Монк исправляет мир
  
  
   Монк провел большую часть своей жизни в состоянии отчаяния. Это отчаяние, казалось, было вызвано многими вещами, но я считаю, что в основном все сводилось к одному.
  
  
   расстройство.
  
  
   Это было вокруг него, и ничто из того, что он делал, казалось, не могло изменить этого.
  
  
   За исключением случаев, когда дело доходило до убийства.
  
  
   Единственный раз, когда Монк победил это отчаяние, и все в его мире было хорошо, был момент, когда он раскрыл убийство и рассказал нам, как он это сделал.
  
  
   Именно во время его подведения итогов, его объяснения того, как было совершено убийство и кто его совершил, он навел порядок, поправил то, что было в беспорядке.
  
  
   В тот момент Монк был другим человеком.
  
  
   Он был сильным, уверенным и надежным.
  
  
   Потому что он был прав. И поэтому на мучительно короткое время таким был мир.
  
  
   Мне было приятно видеть его в покое, и в то же время это меня огорчало, потому что я знал, насколько недолгим это будет.
  
  
   Этот краткий момент был сейчас.
  
  
   "Джон Бозаджян" - вымышленное имя, которое убийца использовал для аренды этой комнаты, предположительно потому, что это имя было указано на украденных кредитных картах, которыми он расплачивался за нее, - сказал Монк. "Потерпевший находился на седьмом этаже в комнате, где его убили. Комната жертвы теперь занята убийцей, который, если он еще не выписался, будет носить браслет MedicAlert жертвы на левом запястье".
  
  
   - Седьмой этаж? - сказал Стоттлмейер. - Разве не там обычно работает эта горничная?
  
  
   "Это она перевезла сюда тело в бельевой тележке после убийства и помогла инсценировать сцену", - сказал Монк.
  
  
   Паола вздохнула и сделала несколько шагов назад в коридор, оглядываясь по сторонам так, словно собиралась бежать. Но с офицерами в обоих концах зала ей действительно было некуда идти.
  
  
   - Что ж, если раньше я не знал, что вы были правы, то теперь знаю только по выражению ее лица, - сказал Стоттлмейер, поворачиваясь к Паоле. - Ты хочешь рассказать нам, что произошло, или собираешься заставить его сделать это?
  
  
   Паола закусила нижнюю губу, но ничего не сказала. Я знал, что Монк почувствовал облегчение по всем причинам, о которых я только что рассказал вам.
  
  
   Он не хотел, чтобы его украли. Я думаю, что Стоттлмейер тоже это знал и по-своему развлекался.
  
  
   "Извини, монах. Боюсь, вам придется делать всю тяжелую работу".
  
  
   "Жертва была торговцем алмазами, - сказал Монк.
  
  
   "Вы узнали это из-за лупы в его кармане", - сказал Дишер.
  
  
   Монк покачал головой. "Это просто подтвердило то, что я уже знал, глядя на правые рукава его рубашки и куртки".
  
  
   Он вынул ручку, подошел к запасной кровати и поднял правый рукав рубашки жертвы.
  
  
   "Если присмотреться, то можно увидеть ссадины и царапины на манжетах. Это потому, что к его правому запястью всегда был прикован ящик с товарами".
  
  
   Теперь, когда он упомянул об этом, я мог видеть следы. Я бы не стал, если бы он не указал мне на них. Но теперь они были очевидны. Я начал понимать, что чувствовал Стоттлмейер.
  
  
   "Убийца убил торговца алмазами и выдал себя за него".
  
  
   "Зачем беспокоиться?" Я попросил. "Почему бы просто не сбежать с бриллиантами и покончить с этим?"
  
  
   "Потому что он не покончит с этим, - сказал Стоттлмейер. "Ему все равно придется скупать украденный товар, а это значит, что он идет на большой риск и подрезает кого-то другого".
  
  
   "План убийцы был гениально прост, - сказал Монк. "Он собирался продать бриллианты законным покупателям и забрать деньги, которые достались бы дилеру".
  
  
   "Что, если бы покупатели уже встречались с Бозаджяном лицом к лицу? - сказал Дишер.
  
  
   "Они этого не сделали, и убийца знал это, иначе он никогда бы этого не сделал", - сказал Монк с оттенком нетерпения в голосе.
  
  
   Дишер уловил это и выглядел ужаленным. - Хорошо, допустим, ты прав. Где доказательства?
  
  
   "Есть так много доказательств на выбор".
  
  
   "Как что?" - спросил Дишер.
  
  
   - Как те бокалы, - сказал Монк. "Потерпевший был диабетиком. У него не было бы алкоголя".
  
  
   "Я знаю диабетиков, которые пьют, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Знаете ли вы диабетиков, которые могут жить без инсулина?"
  
  
   "У него есть инсулин, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Но он не мог взять его", - сказал Монк, ведя нас в ванную и показывая набор жертвы. "Вот шприцы, флаконы с инсулином и зажим для иглы. Обычно он делает себе инъекцию, затем отрезает иглу в этот контейнер для опасных отходов, а затем выбрасывает шприц. Он здесь со вчерашнего дня, комната не убиралась с тех пор, как он заселился, а в мусорке нет шприцев. Если бы он принял свой инсулин, они были бы".
  
  
   "Он мог выстрелить в другое место, - сказал Дишер.
  
  
   - Сомнительно, - сказал Монк. - Но даже если бы он это сделал, это не принесло бы ему никакой пользы. Инсулин следует хранить в холодильнике или на льду. Этих флаконов нет. Почему их нет в мини-баре? А где пакет со льдом, который идет в его комплекте? Я вам скажу."
  
  
   "Конечно, будете", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Он все еще в мини-баре наверху. Убийца вынул флаконы из мини-бара, когда убирал вещи жертвы, но ему не пришло в голову поискать в морозилке и пакет со льдом. Это была его решающая ошибка".
  
  
   "Дело с инсулином предполагает, что он был тронут, - сказал Стоттлмейер, - но не доказывает этого".
  
  
   - Ты прав, - сказал Монк. "Это не так. Кровать доказывает это.
  
  
   - Кровать с верхнего этажа? - сказал Дишер.
  
  
   "Конечно нет. Это было бы смешно, - сказал Стоттлмейер, но помедлил, а затем повернулся к Монку. "Не так ли?"
  
  
   "Кровать не двигали, - сказал Монк.
  
  
   Стоттлмейер вздохнул с облегчением. Я думаю, что на мгновение он испугался, что Монк возразит ему и покажет, что кровать действительно была сдвинута каким-то дьявольски хитрым способом.
  
  
   "Паола сказала, что вошла, чтобы убрать эту комнату, и нашла тело, - сказал Монк. - Так как же она могла заправить постель жертвы?
  
  
   Монах поднял одеяло, чтобы мы могли видеть, как верхняя простыня была свернута под матрасом кровати, на которой лежало тело.
  
  
   "Верхняя простыня на углу этой кровати подвернута сальвадорской складкой", - продолжил он. "Верхняя простыня на другой кровати сложена вокруг углов матраса классическим методом подарочной упаковки. Это доказывает, что эта кровать была заправлена после того, как Эмилия, обычная горничная, убрала вчера комнату. Паола спустила тело сверху на своей льняной тележке. Она переделала кровать перед тем, как положить на нее тело, чтобы убрать все возможные улики, которые убийца мог оставить, когда спал в ней прошлой ночью".
  
  
   Мы все посмотрели на Паолу, которая еще немного закусила губу. Дела у нее шли не очень хорошо, и она это знала. Мы тоже.
  
  
   "Вы меня убедили, но мы не сможем доказать, как она складывает простыни", - сказал Стоттлмейер. - Окружной прокурор вышвырнет меня из своего кабинета со смеху.
  
  
   - Возьми бокалы, - сказал Монк. "Помада на ободке принадлежит ей. Это так же хорошо, как отпечаток пальца. Если не считать ДНК, ее верхняя губа потрескалась, поэтому она ее кусает. Впечатление от губной помады - точное совпадение".
  
  
   Стоттлмейер кивнул. - Зачитайте этой женщине ее права, лейтенант, и арестуйте ее.
  
  
   Пока Дишер это делал, я задал Монку единственный вопрос, который у меня остался.
  
  
   - Откуда Паола узнала, что Эмилия сегодня заболеет?
  
  
   "Конечно, она отравила ее, - сказал Монк.
  
  
   - Я сказала Роджеру, что это никогда не сработает, - сказала Паола, качая головой. - Но он сказал, что это надежно, что нас уже не будет, прежде чем кто-нибудь поймет, что произошло.
  
  
   "Вы, вероятно, тоже были бы, если бы не Монк", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Пришлось отдать должное капитану. Он никогда не пытался преуменьшить гениальность Монка ради собственной выгоды. Он всегда следил за тем, чтобы Монк знал, что его работа ценится и что он получает за нее полное признание, даже если это было за счет Стоттлмейера или SFPD.
  
  
   У Стоттлмейера были свои недостатки, но неспособность признать достижения других, чтобы избавиться от собственной неуверенности, не была одной из них.
  
  
   - Итак, Паола, ты собираешься сказать нам, где найти Роджера? - спросил Стоттлмейер. - Или ты собираешься взять на себя вину за него, пока он наслаждается пина коладой где-нибудь на пляже со своей новой девушкой?
  
  
   - Он в номере 717, - сказала она без малейшего колебания.
  
  
   Стоттлмейер взглянул на Монка. - Вы хотите присоединиться к аресту?
  
  
   Монк покачал головой. - Семь семнадцать - очень странное число, и оно не может быть хорошим.
  
  
   Стоттлмейер взглянул на труп. - Это точно не для него.
  
  
  
  
   12
  
  
   Мистер Монк перебирает орехи
  
  
   Раскрытие убийства привело Монаха в гораздо лучшее душевное состояние. Он привел мир в порядок и при этом, казалось, сосредоточился и на себе.
  
  
   Ему не терпелось поговорить со всеми, кто был связан с Конрадом Стайпом - лишь бы они были в Бельмонте, а не на съезде.
  
  
   Итак, мы направились вниз, в бар, где Стоттлмейер оставил Кингстона Миллса, нового исполнительного продюсера, и Джадсона Бека, актера, игравшего капитана Страйкера.
  
  
   Я думаю, что отчасти причина, по которой Монк был так мотивирован остаться и работать над делом, заключалась в том, чтобы не идти домой и не разбираться с тем фактом, что Эмброуз мог быть землянином. Или землянин. Или как там называли себя фанаты Beyond Earth в эти дни (я пропустил панельную дискуссию на эту тему на съезде, поэтому не знал, какой термин был политкорректным в стихе " Beyond Earth ").
  
  
   Мне тоже не терпелось попасть в бар, но совсем по другой причине. Я голодал.
  
  
   Мы были на лестничной клетке, в двух пролетах от вестибюля, когда Монк остановился на лестничной площадке, и с ним что-то произошло.
  
  
   - Я забыл обменяться ящиками с капитаном, - сказал Монк.
  
  
   "Да вы сделали."
  
  
   "Я должен был заключить с ним сделку до того, как раскрыл дело Бозаджяна. Если бы я это сделал, мы бы уже были на пути домой, и раскрытие дела Стайпа больше не было бы моей работой.
  
  
   - Ты попал в момент, - сказал я. - Ты был в ударе.
  
  
   "Хотел бы я, чтобы вся моя жизнь катилась".
  
  
   - Не все мы, - сказал я и прошел мимо него, продолжая спускаться по лестнице. Я был слишком голоден, чтобы стоять на лестничной клетке. "Кроме того, даже если бы вы обменялись, вы не смогли бы уйти от расследования Стайпа".
  
  
   "Да я бы."
  
  
   "Нет, пока дело остается нераскрытым. Вы бы не смогли перестать думать об этом".
  
  
   "Я бы с радостью вынес душевные страдания", - сказал Монк. "Это было бы проще, чем быть рядом с этими сумасшедшими людьми".
  
  
   - Людям нравится Эмброуз? - сказал я, открывая дверь в вестибюль и, образно говоря, куда больше.
  
  
   Монк проигнорировал вопрос, как я и предполагал, и прошел мимо меня к бару, находившемуся в стороне от вестибюля.
  
  
   Это было очень мужское пространство, все из темного дерева и кожи, книжные шкафы, заполненные литературными классиками в кожаных переплетах, которые были приклеены на случай, если, не дай Бог, кого-то охватит безумное желание действительно прочесть что-нибудь из них.
  
  
   Я понятия не имел, как выглядели Кингстон Миллс или Джадсон Бек. Но я знал, что Бек был актером и, вероятно, чем-то вроде знаменитости, поэтому я искал двух мужчин, сидящих в одиночестве, и других людей, украдкой посматривающих на них.
  
  
   Используя эту стратегию, я заметил мужчин примерно за десять секунд. Они сидели за столом в глубине, где их могли видеть все в комнате и в то же время могли видеть всех, кто входил. На столе стояло несколько пустых стаканов и две миски с орехами.
  
  
   Миллс носил незаправленную рубашку алоха в тщетной попытке скрыть свой большой живот, выпиравший из-под брюк цвета хаки. Его рубашка была такой яркой, что казалась светящейся в тусклом свете бара.
  
  
   Бек был в облегающей одежде Abercrombie & Fitch, которая была стильно выцветшей, предварительно разорванной и предварительно окрашенной, и демонстрировала все его мускулистое телосложение. Казалось, он остро чувствовал всех, кто смотрел на него, в том числе и себя самого, так как продолжал любоваться своим отражением в зеркале за барной стойкой.
  
  
   Я подошел к двум мужчинам со всей властью, на которую был способен, Монк следовал за мной.
  
  
   "Г-н. Миллс, мистер Бек, я Натали Тигер, а это Адриан Монк, специальный консультант полиции. Капитан Стоттлмейер прислал нас поговорить с вами.
  
  
   - Вы знаменитый Адриан Монк? Кингстон Миллс встал и протянул руку Монку, тот пожал ее. "Кто-то предложил мне сериал о тебе".
  
  
   "Серия?" Монк жестом попросил меня подтереться. Я дал ему один.
  
  
   "Еженедельное детективное шоу для телевидения". Миллс ухмыльнулся и указал на Монка, вытирающего руки. - Ты действительно это делаешь?
  
  
   "Какая?" Монк дал мне использованную салфетку, которую я положила в мешочек и засунула в сумочку.
  
  
   "Обтирайтесь дезинфицирующей салфеткой каждый раз, когда вы обмениваетесь рукопожатием с кем-то".
  
  
   - Разве не все?
  
  
   Миллс усмехнулся и взглянул на Джадсона Бека. "Я думал, что это просто уловка, которую автор придумал для своей презентации. Писатель даже переложил бумаги на моем столе и расставил журналы на журнальном столике в хронологическом порядке".
  
  
   - Надеюсь, вы поблагодарили его, - сказал Монк.
  
  
   "Это была хорошая подача, - сказал Миллс, - но я сказал, что сериал никогда не сработает".
  
  
   "Почему бы и нет?" - спросил я, когда мы сели с ними за стол.
  
  
   "Кто хочет каждую неделю смотреть чистых уродов? Это было бы чертовски раздражающе. Так что мы поработали над ним за обедом и придумали кое-что получше - детектива, помешанного на сексе. Видишь?"
  
  
   Глаза Монка расширились от ужаса. - О Боже, я могу .
  
  
   - А его помощница - стриптизерша. Мы собираемся показать его на Showtime на следующей неделе, - сказал Миллс. "Это вписывается в их шоу о матери, торгующей наркотиками, ванкуверских лесбиянках, двоеженце и полицейском, который является серийным убийцей".
  
  
   - Как ты это называешь? - спросил Бек.
  
  
   "Убийственный газ".
  
  
   - Круто, - сказал Бек. "Если Beyond Earth танки, подумайте обо мне в этой части".
  
  
   "Я думаю о тебе во всех отношениях, Джад. Ты такая разносторонняя и уникальная".
  
  
   Монк посмотрел на меня с болезненным выражением лица. - Я все еще вижу это.
  
  
   - Придумай что-нибудь другое, - сказал я и повернулся к Миллсу. "Нас больше интересует " За пределами Земли" и то, у кого мог быть мотив убить Конрада Стайпа".
  
  
   "Кто?" - спросил Бек.
  
  
   - Создатель шоу, в котором вы играете главную роль, - сказал я.
  
  
   - О, ты имеешь в виду старика, - сказал Бек.
  
  
   "Джад мало общался с ним, - объяснил мне Миллс. "Стипе действительно был на творческой периферии шоу".
  
  
   "Но он создал его", - сказал я.
  
  
   "Да, но я переосмыслил это", - сказал Миллс.
  
  
   Монк схватил меня за руку. "Помоги мне. Это не исчезнет".
  
  
   "Смотреть." Я указал на две миски на столе.
  
  
   "Смесь орехов. И крендельки тоже.
  
  
   Это сработало. Монк тут же забыл о детективе-наркомане и вместо этого сосредоточился на этом неотложном кризисе общественного здравоохранения.
  
  
   - О чем они думали? Монк полез в куртку за резиновыми перчатками и приготовился решать проблему. "Возможно, вы захотите отодвинуть стулья от стола. Это может стать некрасивым".
  
  
   Я повернулся к Миллсу. "Так какова была роль Стайпа в сериале?"
  
  
   "По контракту мы были обязаны дать Стайпу кредит на производство консалтинга, но это было бессмысленно. На самом деле он не участвовал в повседневном производстве", - сказал Миллс. "Мы оставили его только в рекламных целях и для привлечения нишевых зрителей".
  
  
   "Нишевые зрители?" Я попросил.
  
  
   Монк разложил на столе салфетки, высыпал на них тарелки и начал сортировать орехи и крендели.
  
  
   "Настоящие фанаты", - сказал Миллс, наблюдая за Монахом. "Мы используем их только как рекламный крючок. Это вызывает у нас прессу. Но это всего лишь стартовая площадка для более масштабной рекламной кампании. Наша цель - расширить франшизу для гораздо более широкой, основной аудитории умных, образованных, свободно тратящих деньги потребителей, которые слышали об оригинальном сериале, но, вероятно, никогда его не видели".
  
  
   "Ты не думаешь, что фанаты не знают, что ты делаешь, и возмущаются тем, что их используют?"
  
  
   "Это придурки, которые наряжаются в хэллоуинские костюмы и говорят на выдуманном языке из дерьмового телешоу, - сказал Миллс. "Кого волнует, что они думают?"
  
  
   Я подозвал официантку. Я заказал гамбургер и картошку фри для себя и шесть пустых тарелок для Монка, чтобы он использовал их для сортировки, и отослал ее, прежде чем он успел прочитать ей лекцию об опасности смешивания орехов и выпечки.
  
  
   "Если у вас такое презрение к Стайпу, фанатам и оригинальному сериалу, почему вы вообще беспокоитесь о Beyond Earth ?"
  
  
   "Потому что это предварительно проданная франшиза", - сказал он. "Бренд."
  
  
   - Но это был провал, - сказал я.
  
  
   - Это не имеет значения, - сказал Миллс. "Он существовал раньше, и люди это знают".
  
  
   "Почему бы просто не придумать что-то новое?"
  
  
   "Новое - это старая школа. Это слишком рискованно для сетей и для зрителей. Людям гораздо комфортнее знакомое", - сказал Миллс. "Переосмысление - это новое новое".
  
  
   "Это более аутентично", - сказал Бек.
  
  
   Я взглянула на Монка, который тщательно раскладывал миндаль, арахис, кешью и крендели с солью по стопкам.
  
  
   Я знал лучше, чем предполагать из его молчания и озабоченности своей задачей, что он не впитывал каждое слово. Но меня это все равно раздражало, так как я все говорил и понятия не имел, что спросить уместного, кроме "Ты убил его?"
  
  
   Так что я просто спрашивал все, что меня интересовало, надеясь, что они скажут что-то, что позже поможет Монку.
  
  
   "Как это может быть более аутентично?" Я сказал. "Это ремейк".
  
  
   - Переосмысление, - поправил меня Миллс.
  
  
   "Какая разница?"
  
  
   "Мы не переделываем то, что было, мы возвращаемся назад и делаем шоу Beyond Earth таким, каким оно должно было быть", - сказал Миллс. "Это новое начало. Свежее воображение предвоображаемой концепции. Мы делаем это реальным".
  
  
   - Это шоу с вывернутыми наизнанку инопланетянами, - сказал я. "Это не реально".
  
  
   "Мы придаем ему внутреннюю, непоколебимо честную реальность, соответствующую той реальности, с которой мы сталкиваемся каждый день", - сказал Миллс.
  
  
   - Подлинность, - сказал Бек, глубокомысленно кивая.
  
  
   "Предпосылка шоу заключается в том, что человечество было уничтожено, и теперь все, что осталось от человечества, - это люди, запертые в космическом корабле", - сказал Миллс. "Они должны быть ужасно подавленными, грязными и едва сводить концы с концами. Но когда вы смотрите оригинальное шоу, все яркое и красочное, и все счастливы. Это не соответствует внутренней реальности вымышленной вселенной".
  
  
   "Это не соответствует действительности, - сказал Бек.
  
  
   "Наше шоу более интуитивное", - сказал Миллс. - Ты чувствуешь запах пота.
  
  
   Монк с отвращением поднял глаза. "Зачем тебе пахнуть потом?"
  
  
   "Это аромат аутентичности, - сказал Бек.
  
  
   - Я бы тоже не хотел этого нюхать, - сказал Монк и начал рассыпать орехи по тарелкам. Я сказал тебе, что он слушает.
  
  
   "Персонажи стали более психологически сложными, - сказал Бек. "Возьмите моего персонажа, капитана Страйкера. Единственный способ, которым он может справиться со своим внутренним смятением, конфликтом между своим отчаянием и потребностью быть сильным лидером человечества, - это спариться с каждой женщиной-инопланетянином, какой он сможет, независимо от того, как они выглядят. Они просто должны быть самками своего вида".
  
  
   - Так что, по сути, он извращенец, - сказал я.
  
  
   - Но это нормально, - сказал Миллс. "Он благородный извращенец, которого зрители могут понять".
  
  
   - Потому что он настоящий, - сказал Бек.
  
  
   "Немногие актеры способны сыграть такого резкого персонажа и сделать его сочувствующим и героическим", - сказал Миллс, обнимая Бека за плечи. - Но у Джада есть лишние отбивные.
  
  
   "Как Стайп отнесся к тому, что его сериал превратили в команду благородных извращенцев?"
  
  
   "Все, о чем он заботился, это получить чек", - ответил Миллс. "У него не было карьеры с тех пор, как "За пределами Земли " отменили. Он увидел в этом возможность заработать немного денег и, возможно, вернуться в игру. Если Beyond Earth станет хитом, выиграют все".
  
  
   "Кроме оригинальных фанатов", - сказал я.
  
  
   "Они - лишь малая часть аудитории, к которой мы стремимся", - сказал Миллс.
  
  
   - Но для них это больше, чем шоу, - сказал я. - Ты портишь им жизнь. Ты не беспокоился, что они могут сильно разозлиться?
  
  
   - Не совсем, - сказал Миллс.
  
  
   - Стайпу угрожали?
  
  
   "Не то, что я знаю о."
  
  
   - Ты что-нибудь получаешь? Я попросил.
  
  
   "Только несколько писем с ненавистью и петиций от Галактического Восстания", - сказал Миллс. - Но я не воспринимаю это всерьез.
  
  
   - Даже после того, что случилось сегодня?
  
  
   "Стипе предал фанатов, а не меня, - сказал Миллс. "Они получили парня, на которого злились. Я просто наемный стрелок, выполняющий свою работу по созданию телешоу, которое охватит максимально широкую аудиторию".
  
  
   - Они могут не заметить разницы, - сказал я.
  
  
   "Они делают. Я посторонний. Я ничего не знаю о культуре Beyond Earth , и мне все равно. Они это знают. Я именно тот, кем они меня считают. Они ничего не вложили в меня", - сказал Миллс. "Но они были преданы Стипе. Они слушали его истории снова и снова и снова и десятилетиями поддерживали его своими деньгами на комиксы. Они думали, что он один из них, что он живет в их маленьком мирке и так же увлечен им, как и они. Что ж, кто-то наконец заметил, что это не так, все это было притворством, а Beyond Earth была для него просто зарплатой. Это, безусловно, все, что это значит и для меня".
  
  
   "Кстати о деньгах, - сказал я, - если Beyond Earth добьется успеха, вам не придется делить с ним кредит или деньги теперь, когда он мертв".
  
  
   "Я бы в любом случае не разделил эту заслугу, - сказал Миллс. "Стипе был и остался бывшим. У него была сделка по принципу "плати или играй", поэтому чеки о зарплате приходят независимо от того, жив он или мертв, и формула конечной прибыли также не меняется. Теперь деньги просто пойдут в его поместье.
  
  
   - Так кто контролирует его имение? Я попросил.
  
  
   Миллс пожал плечами. "Я не знаю. Мы не говорили о его личной жизни. На самом деле, мы вообще не разговаривали. Я сказал своему секретарю игнорировать его звонки".
  
  
   Монк встал и унес тарелки с рассортированными орехами и крендельками.
  
  
   "Эй, - сказал Бек, - куда ты идешь с этим?"
  
  
   "Я кладу их в отдельные пакеты, запечатываю и, конечно же, выбрасываю".
  
  
   "Почему?" - сказал Бек.
  
  
   "Потому что орехи заражены", - сказал Монк.
  
  
   "Нет, это не так", - сказал Бек. - Они были прямо здесь, в чаше.
  
  
   - Вперемешку, - серьезно сказал Монк.
  
  
   "Если говорить языком за пределами Земли , - сказал я, - это все равно, что смешивать материю с антиматерией".
  
  
   "Если этого недостаточно, бесчисленное количество незнакомцев трогали эти орехи голыми руками", - сказал Монк. "Кто знает, где были эти руки и что они делали?"
  
  
   Монк вздрогнул от этой мысли. Я тоже. Когда он так выразился, мысль о том, чтобы есть эти орехи, звучала довольно отвратительно.
  
  
   - Но я голоден, - сказал Бек. - Я еще не доел их.
  
  
   "Было бы полезнее съесть миску крысиного помета", - сказал Монк, уходя с мисками. - Ты поблагодаришь меня позже.
  
  
   Бек посмотрел ему вслед. "Какая у него проблема?"
  
  
   - Он просто искренен, - сказал я. "Настоящий монах".
  
  
  
  
   13
  
  
   Мистер Монк и Глаз
  
  
   Кингстон Миллс и Джадсон Бек ушли, а пока я ел свой обед, Монк ходил от стола к столу, собирая миски с орехами, раскладывая их по пакетикам и выбрасывая.
  
  
   Это не понравилось посетителям, официанткам или бармену. Кто-то вызвал охрану, но я думаю, охранники были проинформированы, что Монк с полицией, так что бармену сказали оставить это без внимания.
  
  
   Монк, однако, считал своим долгом проинструктировать персонал бара и охранников о надлежащей процедуре раздачи орехов посетителям, а именно:
  
  
   Каждый вид орехов или крекеров должен быть в отдельной миске. Чаши можно использовать совместно, если все посетители за столом одеты в резиновые перчатки.
  
  
   "Вы обязаны неукоснительно соблюдать это", - сказал Монк сотрудникам службы безопасности. "На благо человечества".
  
  
   Охранники не выглядели для меня готовыми взять на себя бремя защиты человечества. И вместо того, чтобы следовать драконовским правилам Монка, бармен решил вообще не предлагать орехи и крендельки, по крайней мере, пока Монк был в здании.
  
  
   Это было мудрое решение.
  
  
   Я не вмешивался в ссору, потому что устал, проголодался и хотел спокойно пообедать.
  
  
   Но я не мог наблюдать за происходящим с той полной отстраненностью, которую желал, и, хотя я не принимал непосредственного участия в споре, я все равно чувствовал, как мышцы шеи и плеч напряглись от напряжения.
  
  
   Стоттлмейер и Дишер спустились и присоединились ко мне, что привлекло Монаха обратно к моему столику и дало бармену передышку.
  
  
   "Мы арестовали Роджера, - сказал Дишер. "Он был в номере 717 и продавал свои бриллианты местным ювелирам, когда мы разбили его вечеринку. Он был ошеломлен, увидев нас".
  
  
   "Роджер был уверен, что совершил идеальное убийство, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Но он совершил роковую ошибку, недооценив легендарный блеск полицейского управления Сан-Франциско", - с гордостью сказал Дишер.
  
  
   "Я бы сказал, что оценка Роджером нашего легендарного блеска была довольно точной. Он просто не рассчитывал на Монка. Стоттлмейер посмотрел на Монка. - Итак, вы раскрыли еще какие-нибудь убийства, пока нас не было?
  
  
   - Был еще один? - спросил Монк. "Между трупами и ореховой смесью чудо, что этот отель все еще работает".
  
  
   - Я говорил о Стайпе. Стоттлмейер потянулся за одним из моих остатков картофеля фри, но прежде чем его пальцы успели добраться до моей тарелки, Монк отодвинул его подальше.
  
  
   "Вы должны быть в перчатках", - сказал Монк.
  
  
   - Картошка фри - не доказательство, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Ты давно мыл руки?
  
  
   "Я только собирался прикоснуться к мальку, который собирался съесть".
  
  
   "Таким образом, вы просто отравите себя, а не себя и других", - сказал Монк. - Ты человек или обезьяна?
  
  
   - Неважно, - сказал Стоттлмейер. - Мне все равно не стоит есть картошку.
  
  
   Дишер полез в карман пальто и протянул мне DVD. "Я сделал это для Монка. Это копия видеозаписи стрельбы в Стайпе с камеры наблюдения.
  
  
   - Спасибо, - сказал Монк.
  
  
   "Не выпускайте этот DVD из виду, - сказал Дишер. "Пресса хотела бы получить это в свои руки".
  
  
   - Мы будем охранять его ценой наших жизней, - сказал я.
  
  
   - Не беспокойтесь, - сказал Стоттлмейер. "Я уверен, что кадры будут во всех новостях сегодня вечером. Служащий в отеле, вероятно, скинул копию до того, как мы туда приехали, и, пока мы разговариваем, продает ее с аукциона тому, кто больше заплатит.
  
  
   - Ты ужасно циничен, - сказал я.
  
  
   "Циничность - это всего лишь другое слово, обозначающее "реалистичность", - сказал Стоттлмейер. - Вы получили какие-нибудь сведения от Кингстон Миллс или Джадсона Бека?
  
  
   - Не совсем, - сказал я.
  
  
   - Наоборот, - сказал Монк. "Мы обнаружили еще один мотив убийства Стайпа".
  
  
   "Мы сделали?" Я сказал.
  
  
   "Зарплата продюсера-консультанта Конрада Стайпа и его прибыль от шоу", - сказал Монк. "Если мы проследим за деньгами, это может привести нас к убийце".
  
  
   Думаю, я не так уж плохо их допрашивал.
  
  
   - Думаешь, кто-то сделал так, будто Стипе убил фанат, чтобы отвлечь нас от настоящего мотива? - спросил Стоттлмейер. "Это, безусловно, объясняет, почему Стайп был застрелен средь бела дня, на глазах у свидетелей и на виду у камер наблюдения".
  
  
   - Или убийца был помешанным на наркотиках, - сказал Монк.
  
  
   "Мне кажется, что нам следует поговорить с Арианной Стайп, - сказал Стоттлмейер. - И ее адвокат по разводам Говард Эггер.
  
  
   - Я тебе для этого нужен? - спросил Дишер.
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на него. - У вас есть срочное дело где-то еще?
  
  
   "Есть некоторые зацепки, которые я хотел бы проследить по поводу осквернения Лорбера, пока след не остыл", - сказал Дишер. "По моему опыту, в таких случаях первые два дня имеют решающее значение".
  
  
   "Такого случая у вас еще не было, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Я говорю об опыте, который у меня сейчас есть", - сказал Дишер. - Я чувствую холод.
  
  
   "Вы чувствуете мой холодный каменный взгляд, - сказал Стоттлмейер. - Что у тебя есть?
  
  
   Дишер нетерпеливо выхватил свой блокнот и пролистал несколько страниц, чтобы освежиться.
  
  
   "Ключ-карта, которую стрелок использовал для входа и выхода из штаб-квартиры Бургервилля, была зарегистрирована на Брэндона Лорбера, которому были выданы только две карты, одна для себя и одна для его жены Вероники", - сказал Дишер. "Она говорит, что у нее все еще есть ключ-карта, и что ее муж сообщил о пропаже своей ключ-карты две недели назад. Арчи Эпплбаум, их охранник, сразу же выдал ему новый.
  
  
   - Вы нашли новую ключ-карту Лорбера? - спросил Монк.
  
  
   "Это было на его столе, рядом с финансовыми документами, которые он читал перед смертью. Наш судебный бухгалтер сейчас изучает эти документы".
  
  
   "Почему?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Возможно, в цифрах есть подсказка, которая может привести нас к мотиву и тому, кто стрелял в Лорбера", - сказал Дишер. - Мы должны найти его, прежде чем он снова нанесет удар.
  
  
   "Прежде чем он застрелит кого-то еще, кто уже мертв", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Это только так кажется, - сказал Дишер.
  
  
   "Лорбер определенно был мертв еще до того, как его застрелили, - сказал Стоттлмейер. - Судебно-медицинская экспертиза это подтвердила.
  
  
   "Возможно, стрелок думал, что Лорбер спит, и не хотел будить его перед тем, как убить", - сказал Дишер.
  
  
   - Это твоя теория? - спросил капитан.
  
  
   "Это один из нескольких проектов, над которыми мы работаем".
  
  
   "Мы?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "В прошлом месяце группа потребителей объявила, что Burgerville тайно использует экстракт говядины для придания вкуса своему картофелю фри", - сказал Дишер. "Откровения привели в ярость тысячи вегетарианцев, которые годами поглощали картофель фри".
  
  
   - Думаешь, его застрелил веган-убийца? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Они очень злятся, когда едят мясо", - сказал Дишер.
  
  
   "Но если он уже мертв, - сказал Монк, - зачем вообще стрелять в него? И почему с холодной точностью профессионального убийцы?
  
  
   - Чтобы показать, что ты не можешь избежать их гнева, - сказал Дишер. - Даже если ты мертв.
  
  
   - Это ваши единственные подозреваемые? - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "В прошлом году парень купил кофе в витрине Burgerville в Плезантоне и пролил его себе на промежность, - сказал Дишер. "Он подал в суд на компанию, утверждая, что кипяток стерилизовал его. Он проиграл и пообещал отомстить".
  
  
   - Угу, - сказал Стоттлмейер. - Значит, вы ищете либо сумасшедшего вегана, либо мстительного евнуха.
  
  
   "У нас есть и другие теории, - сказал Дишер. "Но я думаю, что было бы преждевременно вдаваться в них, пока у меня не будет возможности проверить некоторые другие версии".
  
  
   "Хорошо, иди и делай это", - сказал Стоттлмейер. - Мы просто будем ковыряться здесь без тебя.
  
  
   "Спасибо, сэр. Если вы попали в затруднительное положение или просто хотите поработать со мной, вы можете найти меня в командном центре SDU".
  
  
   - Ты имеешь в виду свой стол, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Это было раньше, - сказал Дишер. - Теперь это командный центр.
  
  
   Дишер поспешил прочь. Стоттлмейер вздохнул и поманил официантку к столику.
  
  
   "Что нужно сделать парню, чтобы получить немного орехов в этом баре?" он сказал.
  
  
   Мы с Монком поднялись по лестнице в апартаменты Арианны Стайп на четвертом этаже. Стоттлмейер поднялся на лифте и добрался туда раньше нас, чтобы провести все представления.
  
  
   Когда мы вошли, Говард Эггер, бывший адвокат миссис Стайп, стоял к нам спиной и готовил напитки в баре.
  
  
   Арианна стояла в центре комнаты, уперев руки в бедра, и смотрела на капитана в футболке Juicy Couture, спортивной куртке с капюшоном Free City и джинсах True Religion. Ее повседневный наряд был дороже большинства свадебных платьев. Одежда также предназначалась для женщин на добрых тридцать лет моложе ее и на тридцать фунтов худее ее.
  
  
   - Я не знаю, чем могу помочь, - сказала она, слегка шепелявя. "Я летел в Сан-Франциско из Лос-Анджелеса, когда Конрад был убит".
  
  
   Я мог понять, почему она шепелявит. Должно быть, ей было очень трудно говорить. Ее губы выглядели так, словно их вырезали из крупнейшего в мире лосося и вживили в ее лицо, которое, очевидно, было очищено промышленным лазером, туго натянуто на верхнюю часть ее черепа и парализовано до мраморной твердости с помощью достаточного количества ботулинического токсина, чтобы вытереть ее. из города.
  
  
   Ее брови были выщипаны и заменены дугообразными татуировками, которые придавали ей постоянное выражение лица человека, сидящего на чем-то очень-очень холодном. Ее выпрямленные зубы были покрыты неестественной, блестящей белизной, которая, казалось, улавливала и отражала весь свет в комнате. Ее грудь была такой же большой, круглой и массивной, как баскетбольные мячи NBA. Возможно, они были.
  
  
   Я предположил, что ей около шестидесяти, хотя сказать было трудно. Вывернутые наизнанку инопланетяне из Beyond Earth выглядели более человечными, чем она.
  
  
   Я изо всех сил старалась не закричать.
  
  
   "Большинство людей обычно не начинают разговор со мной, предлагая алиби", - сказал Стоттлмейер. - Нечистая совесть?
  
  
   "Мне нравится сразу переходить к делу", - сказала она.
  
  
   "Я тоже." Говард обернулся, неся стакан для себя и стакан для Арианны. - Вы считаете моего клиента подозреваемым?
  
  
   Он был моложе своего клиента на десять лет, подтянутый и сшитый по фигуре, в накрахмаленном двубортном костюме в тонкую полоску и с черной повязкой на левом глазу. Он мог бы сойти прямо с рекламы Jack Daniel's в глянцевом журнале.
  
  
   Монк нырнул за Стоттлмейера, как испуганный ребенок.
  
  
   "Ваша клиентка не выглядит очень убитой горем из-за убийства ее мужа", - сказал Стоттлмейер, оглядываясь через плечо на Монка.
  
  
   - Бывший муж, - поправила Арианна и изящно отпила свой напиток.
  
  
   "Они официально разведены", - добавил Ховард.
  
  
   - Но вы были женаты какое-то время, - сказал Стоттлмейер, отступая в сторону от Монка, следовавшего за ним.
  
  
   "Я была преданной и любящей женой в течение тридцати лет, несмотря на хорошие и плохие времена, через его прелюбодеяние, пьянство, хроническую безработицу и бесчисленное множество других затруднений и предательств. Последние несколько лет были особенно тяжелыми, когда мы жили только на доходы от его выступлений на конвенциях Beyond Earth . Мне наконец было достаточно. У меня были свои потребности".
  
  
   Она перестала так изящно потягивать и выпила половину содержимого своего стакана.
  
  
   - Так зачем ты пришел сюда? Я попросил.
  
  
   - Чтобы убить его, - сказала она.
  
  
   "Конечно, она имеет в виду это в переносном смысле, - сказал Говард.
  
  
   Стоттлмейер сделал еще шаг в сторону, но Монк снова последовал за ним. Раздраженный капитан повернулся и посмотрел на Монка, который прикрыл глаза рукой.
  
  
   - Здесь целый гостиничный номер, Монк. Тебе действительно обязательно стоять прямо позади меня?
  
  
   - Да, - сказал Монк.
  
  
   - Не могли бы вы сказать мне, почему?
  
  
   Монк указал на адвоката. - У него повязка на одном глазу.
  
  
   "Я потерял глаз в автокатастрофе, - сказал Ховард.
  
  
   - Ты должен пойти и поискать его, - сказал Монк. "Прямо сейчас. Не возвращайся без него".
  
  
   - Боюсь, его уже давно нет, мистер Монк, - сказал адвокат. "Авария произошла двадцать лет назад".
  
  
   Стоттлмейер повернулся лицом к Арианне, и Монк снова нырнул за ним.
  
  
   - Почему вы хотели убить своего бывшего мужа? - спросил Стоттлмейер. - Образно говоря, конечно.
  
  
   "Через две недели после того, как наш развод был окончательным, я открыла Hollywood Reporter , и там была большая статья, объявляющая, что UBS Network подписала многомиллионную сделку, чтобы вернуть "За гранью Земли " в качестве нового телесериала", - сказала она. "Конрад никогда не упоминал, что кто-то был заинтересован в возрождении шоу, пока мы делили наши активы и вели переговоры о разводе. Он ждал, чтобы закрыть сделку, пока наш развод не был окончательным, чтобы он мог обманом лишить меня моей справедливой доли неожиданного дохода".
  
  
   "Он совершил мошенничество, - сказал Говард. "Мы пришли сюда, чтобы сообщить ему об этом факте и попытаться достичь мирного финансового урегулирования".
  
  
   - А если это не удастся? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Мы бы предали забвению его тощую задницу. Последние двадцать лет его карьера была в канализации. Никто в бизнесе не ответил на его звонки. Все, что у него было, - это Beyond Earth и те фанаты, которые думали, что он какой-то бог", - сказала Арианна. "Я знал, что на этих съездах он спал с землянами. Я мирился с этим, потому что это было единственное, что поддерживало его, единственный способ сохранить самоуважение. Но у меня также есть чувство собственного достоинства, и дошло до того, что мне пришлось отказаться от брака, чтобы сохранить его".
  
  
   Момент, вероятно, наступил, когда она поняла, что никакие пластические операции не сделают ее такой же привлекательной для мужа, как обожающий землянин. И, конечно же, чем больше она ложилась под нож, тем больше конвенций ему приходилось посещать, чтобы заплатить за все это, и тем больше землян он ложился спать.
  
  
   Это была печальная история, написанная на всем ее теле.
  
  
   - Вот что я тебе скажу, - сказала она. "Я не терпел Конрада все эти годы, чтобы меня облажали, когда галактическая кормушка наконец пристыковалась к нашей космической станции".
  
  
   Арианна допила свой напиток и протянула Ховарду свой пустой стакан, чтобы тот налил еще. Он покорно взял у нее стакан и пошел к мокрому бару.
  
  
   Монк выглянул из-за спины Стоттлмейера теперь, когда Ховард повернулся к нам спиной.
  
  
   "Вы думали о том, чтобы надеть повязку на другой глаз?" - спросил Монк адвоката.
  
  
   - Нет, - сказал Говард, наливая Арианне еще один напиток.
  
  
   - Ты должен, - сказал Монк.
  
  
   - Но я бы ничего не увидел, - сказал Говард.
  
  
   "Может быть, вы могли бы получить один из этих прозрачных пластырей".
  
  
   - Их нет.
  
  
   - Тогда, я думаю, вам не повезло, - сказал Монк.
  
  
   - Проблема не во мне, - сказал Говард, возвращаясь с напитком Арианны. " Ты ".
  
  
   "У меня оба глаза", - сказал Монк, ныряя за спину Стоттлмейера. - Ты этого не делаешь, и все остальные должны это видеть. Постарайтесь проявить чуткость к другим".
  
  
   "Мне?" - сказал Говард.
  
  
   - Не обращайте на него внимания, мистер Эггер, - сказал Стоттлмейер и посмотрел через плечо на Монка. "Хотел бы один раз провести интервью, чтобы меня постоянно не прерывали из-за того, что вас отвлекают какие-то мелкие детали вроде банки 7-Up или повязки на глазу. Это выбивает меня из игры".
  
  
   - Это именно то, чего они хотят, - сказал Монк.
  
  
   - Думаешь, он вырвал себе глазное яблоко только для того, чтобы ты отвлекся и меня чертовски разозлил?
  
  
   - Он юрист, - сказал Монк. "Они хитрые. И кто знает, как далеко он зайдет, чтобы защитить свою возлюбленную от возможного обвинения в убийстве?
  
  
   "Я никого не убивала, и мы не любовники", - сказала Арианна.
  
  
   - Так почему твой бальзам для губ и крем для рук на одной тумбочке? - сказал Монк. "А присоска и перекись водорода, которые он использует для удаления и очистки своего акрилового глаза, который он решил не носить прямо сейчас, на другой стороне кровати?"
  
  
   Мы все повернулись, чтобы посмотреть на кровать. Не знаю, как Монк заметил все это из-за спины Стоттлмейера.
  
  
   - Она официально разведена, - возмущенно сказал Говард. - К вашему расследованию не имеет отношения то, с кем она спит.
  
  
   "Но тот факт, что она лжет, имеет значение, как и тот факт, что ты решил надеть эту повязку вместо поддельного глаза, просто чтобы меня нервировать", - сказал Монк. - Что ты скрываешь?
  
  
   "Мы были в самолете во время убийства", - сказала Арианна. " Это факт".
  
  
   "Итак, вы продолжаете нам рассказывать", - сказал Стоттлмейер. - Ты могла бы нанять Снорка, чтобы он убил твоего бывшего мужа для тебя.
  
  
   "Это абсурдное и подстрекательское обвинение, - сказал Ховард. - Ей бы ничего не вышло от смерти Конрада Стайпа.
  
  
   "Я тоже недавно развелся, - сказал Стоттлмейер. "Мне только что пришло в голову, что есть еще одна вещь, о которой я не удосужился позаботиться".
  
  
   "Это что?" - спросил я, просто чтобы быть полезным.
  
  
   "Изменение завещания", - сказал мне Стоттлмейер. Затем он взглянул на Арианну. "Если я получу пулю на работе, моя жена останется единственным бенефициаром, и я не против, поскольку у нас есть дети, и ей придется их воспитывать. У вас нет детей, но держу пари, что ваш бывший муж еще не изменил своего завещания. Вероятно, он не видел в этом необходимости, так как был в добром здравии и собирался пробыть здесь намного дольше. Вот интересно, кому достанутся все его деньги теперь, когда он мертв?
  
  
   - Я не знаю, - сказала Арианна.
  
  
   "Сегодня вечером перевернитесь в постели и спросите своего адвоката", - сказал Стоттлмейер. - Я уверен, что он мог бы рассказать тебе.
  
  
   - Не говори больше ничего, Арианна, - сказал Говард. "Это вежливое интервью окончено".
  
  
   "Как раз тогда, когда стало интересно", - сказал Стоттлмейер. "Какой позор".
  
  
   Мы втроем вышли, и Говард захлопнул за нами дверь. Капитан столкнулся с Монком в коридоре.
  
  
   "Вы бы меньше нервничали из-за поддельного глаза вместо повязки?" - спросил его Стоттлмейер.
  
  
   - Не совсем так, - сказал Монк.
  
  
   - Я так не думал, - сказал капитан.
  
  
  
  
   14
  
  
   Мистер Монк и секрет
  
  
   Эмброуз уже ждал нас у входной двери, когда мы подошли к его дому. Он выглядел растерянным.
  
  
   - Пожалуйста, скажите мне, что вы расследуете убийство Конрада Стайпа, - сказал Эмброуз, когда мы вошли.
  
  
   - Как ты узнал об этом? - спросил Монк.
  
  
   "Я не выхожу из дома, но я и не живу в пещере", - сказал Эмброуз. "Я знаю, что там происходит. Эта новость разлетелась по всему Интернету".
  
  
   - Значит, ты знаешь, кто такой Конрад Стайп, - сказал Монк.
  
  
   - Конечно, знаю, - сказал Эмброуз. "Я опустошен. Он был великим человеком, оригинальным мыслителем и настоящим провидцем. Ты должен найти того, кто его убил, Адриан.
  
  
   Монк прищурился, глядя на брата. - У тебя есть что-то, что ты хочешь мне сказать?
  
  
   "О чем?"
  
  
   - О вашей постыдной тайной жизни, - сказал Монк.
  
  
   "У меня нет тайной жизни, - сказал Эмброуз. - Позорной или какой-то другой".
  
  
   "Когда никого нет рядом, ты носишь резиновый слоновий хобот?"
  
  
   - Вокруг никогда никого нет, - сказал Эмброуз. - А если ты имеешь в виду обонятельный придаток мистера Снорка, ты демонстрируешь свое невежество, Адриан. Он может напоминать хобот слона, но все знают, что он анатомически отличается во многих существенных аспектах".
  
  
   - Значит, ты признаешь, что ты один из тех земных уродов, - сказал Монк.
  
  
   "Г-н. Монах, - начал я, но Эмброуз поднял руку, чтобы остановить меня.
  
  
   - Все в порядке, Натали, - сказал Эмброуз, затем повернулся к Монку. "Мы предпочитаем, чтобы нас называли землянами. "Землянин" - уничижительный термин, особенно в сочетании с "уродцем". "
  
  
   - Сколько лет ты скрывал это от меня?
  
  
   - Я ничего от тебя не скрывал.
  
  
   "Вы никогда не говорили мне, что являетесь членом секты", - сказал Монк.
  
  
   - Это не секта, - сказал Эмброуз. "Это группа творческих, непредубежденных людей, которые наслаждаются сериалом, любят персонажей и разделяют идеалы, лежащие в основе видения будущего Конрадом Стайпом".
  
  
   Монк кивнул. "Как долго вы принимаете кислоту?"
  
  
   "Кислота?" - сказал Амвросий.
  
  
   - Ты знаешь, о чем я говорю, - сказал Монк. "Бумеры. Электрический Kool-Aid, Purple Haze. Желтое солнце. Пудинг мамы".
  
  
   "Мамочкин пудинг?" Я сказал.
  
  
   - Ты меня слышал, - сказал Монк. "Джангл Сок. Голубое приветствие. Сатанинская конфетка. Окно. Фриско Спидбол. Прогулка с уродливой собакой".
  
  
   - Думаешь, я принимаю ЛСД? - сказал Эмброуз, затем повернулся ко мне. "Это сокращение от диэтиламида лизергиновой кислоты, чрезвычайно сильнодействующего галлюциногена".
  
  
   "Спасибо, что прояснили это для меня", - сказал я.
  
  
   - Я уже не знаю, что и думать, Эмброуз, - сказал Монк. - Одному Богу известно, в какие извращенные акты безумия и разврата вы вовлечены.
  
  
   Это не совсем сузило поле возможного поведения. Монк считал, что есть в салат-баре - разврат.
  
  
   "То, что вы чего-то не понимаете, не делает это неправильным, - сказал Эмброуз. "Нет ничего незаконного, аморального или постыдного в том, чтобы наслаждаться произведением искусства во всех его деталях и сложности и делиться этим опытом с другими".
  
  
   - Если все так невинно, - сказал Монк, - почему ты никогда не говорил мне об этом раньше?
  
  
   - Ты никогда не спрашивал, - сказал Эмброуз.
  
  
   - Но теперь твой секрет раскрыт.
  
  
   "Мой интерес к Beyond Earth вряд ли можно назвать секретом, - сказал Эмброуз. "Я написал полдюжины книг о сериале, его мифологии и культуре. Если бы у тебя был хоть малейший интерес к моей жизни, ты бы это знал. Но тебе все равно, Адриан. Вам никогда не придется. Что ты на самом деле знаешь обо мне?"
  
  
   - Теперь я знаю, что ты урод, - сказал Монк.
  
  
   "Мне нравится " За пределами Земли ", - сказал я. - Это тоже делает меня развратным уродом?
  
  
   - Ты говоришь на дратче?
  
  
   "Нет, я сказал.
  
  
   Монк сделал знак Эмброузу. "Он делает. Это вымышленный язык".
  
  
   - Больше нет, - сказал Эмброуз. "Сотни людей говорят на дратче, больше, чем на санскрите в наши дни. Если бы вы знали что-нибудь о Beyond Earth и о том, что это значит для меня, вы бы не относились к этому так пренебрежительно".
  
  
   "Это телешоу, - сказал Монк.
  
  
   "Для меня это гораздо больше, - сказал Эмброуз.
  
  
   "Как это могло произойти?"
  
  
   - Оглянись, Адриан. Это мой мир, стены этого дома. Но Beyond Earth уносит меня в галактику чудес и приключений, на далекие планеты, полные увлекательных культур и удивительных существ. Благодаря Конраду Стайпу я побывал в таких местах, о которых и представить себе не мог".
  
  
   - Ты никуда не ушел, - сказал Монк. "Это нереально. Это фантастика".
  
  
   - Идеалы - нет, - сказал Эмброуз. "Сообщество - нет. У меня там много друзей, благодаря Beyond Earth . Они постоянно со мной разговаривают. Они читают мои книги. Они больше часть моей жизни, чем ты. Как ты можешь говорить мне, что это не реально? Это очень реально для меня".
  
  
   "Тебе нужно больше выходить на улицу", - сказал Монк.
  
  
   Эмброуз повернулся и прошел на кухню, захлопнув за собой дверь. Я посмотрел на Монка. Он посмотрел на меня.
  
  
   "Какая?" - сказал он, пожав плечами.
  
  
   - Вам не кажется, что вы были с ним немного строги? Я попросил.
  
  
   - Он один из тех людей, Натали. Вероятно, он сейчас на кухне, пьет 7-Up и звонит, чтобы записаться на прием к пластическому хирургу. В следующий раз, когда мы его увидим, у него будут заостренные уши.
  
  
   - Он твой брат.
  
  
   "Вот что так шокирует. Как мы могли вместе вырасти в этом доме и стать такими разными?"
  
  
   - Эмброуз очень милый и чувствительный человек, - сказал я. "Ну и что, если он потеряет себя в телешоу? Он здесь совсем один. Вы действительно можете винить его за богатую фантазийную жизнь? У него не так много людей, с которыми можно поговорить".
  
  
   - Входная дверь прямо здесь, - сказал Монк. "Ничто не мешает ему выйти на улицу".
  
  
   "Если бы это была вращающаяся дверь, ты бы тоже был узником в этом доме".
  
  
   "Никто не стал бы ставить вращающуюся дверь в доме".
  
  
   "Вы упускаете мою мысль".
  
  
   - Ты не сделал ни одного.
  
  
   Я вздохнул и решил пойти другим путем. - Когда вы в последний раз звонили Эмброузу?
  
  
   "Я не очень люблю телефоны, - сказал Монк. "Это небезопасно."
  
  
   - Телефоны в полной безопасности, мистер Монк.
  
  
   "Разве вы никогда не слышали об инфекционных болезнях? Монк повел плечами. "Телефоны. Вот где начинается общение".
  
  
   - Хорошо, - сказал я, сопротивляясь почти непреодолимому желанию задушить его до смерти. - Когда вы в последний раз читали одну из его книг?
  
  
   "Мне никогда не приходилось собирать кукольный домик, чинить посудомоечную машину или учиться говорить на выдуманном языке, на котором говорят фрики".
  
  
   - Я действительно хочу, чтобы ты перестал так говорить о своем брате.
  
  
   "Почему у тебя руки по бокам и сжаты в кулаки?"
  
  
   - Неважно, - сказал я. "Амброуз - разносторонний и талантливый автор, о котором вы бы узнали, если бы когда-нибудь читали одну из его книг. Я прочитал их много. У него настоящий дар, мистер Монк. Он отлично объясняет и делает даже самые сложные идеи и задачи простыми для понимания. В чем-то он такой же, как ты".
  
  
   - Не понимаю, как.
  
  
   "Для многих людей установка нового программного обеспечения или нового компонента в их домашнюю стереосистему может быть столь же непонятной, как нераскрытое убийство. Но Эмброуз разгадывает за них тайну. Может быть, он поможет тебе решить эту проблему.
  
  
   - Эмброуз ничего не знает о расследовании убийства.
  
  
   - Но он знает все о Запределье , а ты - нет, - сказал я. "Он мог бы избавить вас от необходимости проводить гораздо больше времени на этом съезде. Кроме того, Конрад Стайп много значил для него, и помощь в раскрытии этого убийства могла дать ему позитивный способ справиться со своим горем. Мы оба знаем, как это важно.
  
  
   "Это бесполезно. Следствие там". Монк наклонил голову к двери. - Эмброуз не выйдет из дома.
  
  
   "Поэтому мы доводим расследование до него". Я полезла в сумочку и достала DVD, который дал мне Дишер. - Мы можем начать с этого.
  
  
   - Не знаю, - сказал он.
  
  
   Я швырнул в него диск. Он попал ему прямо в грудь. Он повозился с ним, поймав прежде, чем он упал на пол.
  
  
   "Это больно." Он потер грудь.
  
  
   - Хорошо, - сказал я. - Я уже начал думать, что у тебя не осталось никаких чувств.
  
  
   Он увидел, как я сердито смотрю на него, и, не сказав больше ни слова, побрел на кухню.
  
  
   Монк медленно открыл дверь. Эмброуз сидел за столом, обрызгивая флакон с лизолом и вытирая его бумажным полотенцем. До этого момента я никогда раньше не видел, чтобы кто-нибудь дезинфицировал свое дезинфицирующее средство.
  
  
   - Делаешь небольшую работу по дому? - спросил Монк.
  
  
   "Не похоже, что у меня есть помощник, чтобы сделать это за меня", - сказал Эмброуз. "Мы не можем все жить в роскоши".
  
  
   - Мне бы не помешала твоя помощь, - пробормотал Монк.
  
  
   - Ты что-то сказал, Адриан?
  
  
   Монк прочистил горло. - Мне мог бы пригодиться твой опыт в расследовании дела Стайпа.
  
  
   - Тебе не стыдно за меня?
  
  
   - Я не стыжусь тебя, Эмброуз, - сказал Монк. "Пока ты обещаешь не носить слоновий хобот на публике".
  
  
   "Я никогда не бываю на публике".
  
  
   - Тогда все в порядке, - сказал Монк.
  
  
   - Я хотел бы помочь, - сказал Эмброуз.
  
  
   "Несмотря на то, что Стайп распродан, а Kingston Mills "переосмысливает" все, что касается Beyond Earth ?" Я попросил.
  
  
   "Я не в восторге от нового шоу, но это все, новое шоу с таким же названием. Они начинают с самого начала, не продолжая с того места, где закончилось оригинальное шоу, и используют новых актеров. Так что это особо ничего не меняет. Эти оригинальные эпизоды все еще существуют. Они всегда будут".
  
  
   - Вы не злились на Конрада Стайпа? - спросил Монк.
  
  
   "Я уверен, что у него были свои причины позволить студии и Kingston Mills сделать новую версию шоу", - сказал Эмброуз. "Кто я такой, чтобы судить его?"
  
  
   - Я думаю, что вы можете быть в меньшинстве, - сказал я.
  
  
   - Наоборот, - сказал Эмброуз. "Большинство фанатов рады возвращению сериала в любом виде, потому что это возродит интерес к оригинальному сериалу. Галактическое восстание говорит за меньшинство. Вы должны помнить, что было много фанатов, которые были яростно против анимационной версии Beyond Earth , и теперь она считается каноном".
  
  
   "Канон?" - сказал Монк.
  
  
   "Часть официальной мифологии и временной шкалы Beyond Earth ", - сказал Эмброуз.
  
  
   "Кто решает, официально это или нет?" - спросил Монк.
  
  
   "Это результат консенсуса среди фанатов, экспертов и, конечно же, Конрада Стайпа".
  
  
   Мы вошли в логово. Я села рядом с Эмброузом на диван перед телевизором. На журнальном столике стоял полный бокс-сет эпизодов " За гранью Земли " и коробка салфеток. Я подумал, что Амброуз, должно быть, устроил небольшой марафон за пределами Земли , чтобы отдать дань уважения Стайпу.
  
  
   Монк начал с того, что объяснил, что нам известно и кто наши подозреваемые.
  
  
   "Прямо сейчас мы думаем, что Стайп был убит либо рассерженным фанатом, либо рассерженной бывшей женой. Но пока у нас нет никаких доказательств, кроме этой записи с камеры видеонаблюдения, которая была снята с четырех разных камер наблюдения, установленных вокруг парковки и конференц-центра в гостинице Airporter Motor Inn в Сан-Франциско".
  
  
   Он вставил DVD в проигрыватель и помедлил, прежде чем нажать кнопку PLAY на пульте дистанционного управления.
  
  
   - То, что ты сейчас увидишь, - это убийство, Эмброуз. Это не акт. Это реально, - сказал Монк. - Ты уверен, что готов к этому?
  
  
   Эмброуз закусил губу и кивнул.
  
  
   Монах нажал кнопку PLAY.
  
  
   Несмотря на то, что я уже видел отснятый материал и знал, что увижу, он все равно был поразительным и шокирующе жестоким. Экран был разделен на четверти, и в каждой была своя картина внезапной смерти.
  
  
   Такси подъехало. Стипе вышел. Мистер Снорк появился из-за мусорного контейнера, выстрелил Стайпу в грудь и побежал в конференц-зал.
  
  
   На этот раз я сосредоточился в основном на четверти, которая показывала лицо Стайпа и ужасающую смесь шока, неверия и, в конечном счете, глубокой печали на нем, когда он упал на колени, а затем упал вперед, мертвый.
  
  
   Мы с Монком посмотрели на Эмброуза. Слезы навернулись на его глаза.
  
  
   - Извините, - хрипло сказал он. Он встал и поспешил из комнаты.
  
  
   Монк пристально посмотрел на меня. "Счастливы сейчас?"
  
  
   - Конечно нет, мистер Монк.
  
  
   - Это была твоя идея, - сказал Монк. - Все, что мы сделали, это причинили ему еще большую боль.
  
  
   - Я подумал, что это может ему помочь, - сказал я.
  
  
   - Чтобы увидеть, как кого-то, кем он восхищался, застрелили? - сказал Монк. "О чем я думал, слушая вас? Это было неправильно, Натали. Очень, очень неправильно".
  
  
   Я должен был согласиться. Я чувствовал себя ужасно.
  
  
   Монк наклонился и вытащил DVD. Он уже клал его обратно в шкатулку, когда Эмброуз вернулся.
  
  
   - Что ты делаешь, Адриан?
  
  
   - Мы закончили, - сказал Монк. "Я должен был знать лучше. Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть".
  
  
   - Я тоже, - сказал Эмброуз, садясь рядом со мной. "Сыграй еще раз."
  
  
   - Ты не можешь быть серьезным, - сказал Монк.
  
  
   Я тоже был удивлен.
  
  
   - Я должен увидеть это снова, Адриан. Я был охвачен шоком и эмоциями в первый раз. Я, вероятно, буду снова, но я буду продолжать смотреть его, пока не буду знать каждую деталь наизусть".
  
  
   Я положил руку на колено Эмброуза. "Вы не обязаны этого делать".
  
  
   - Да, я знаю, Натали. Убийца есть на этой пленке. И мы его поймаем".
  
  
  
  
   15
  
  
   Мистер Монк и подробности
  
  
   Каждый раз, когда мы смотрели отснятый материал, я пытался сконцентрироваться на событиях, происходящих только в одной из четырех четвертей экрана, но не мог удержаться от взгляда на другие.
  
  
   Мы смотрели стрельбу снова и снова без комментариев. Каждый раз, когда запись заканчивалась, либо Монк, либо Эмброуз говорили "еще раз", и один из них нажимал кнопку "Воспроизвести" на пульте дистанционного управления.
  
  
   Чем больше Эмброуз смотрел запись, тем менее эмоциональным он становился, пока не сел на край дивана, как Монк. Я действительно мог видеть фамильное сходство в их лицах, в интенсивности их концентрации.
  
  
   Наконец, Монк повел плечами и помотал головой из стороны в сторону, пытаясь справиться с тем психосоматическим изломом на шее, который отражал сбой в его сознании, часть информации, которая отказывалась вписываться в него.
  
  
   - Это не имеет смысла, - сказал он, останавливая изображение мистера Снорка, поднимающего пистолет и готового нажать на спусковой крючок.
  
  
   - Мне кажется, это довольно просто, - сказал я. "Это стрельба. У вас были гораздо более странные случаи.
  
  
   - Но посмотрите на мистера Снорка, когда он стреляет в Стайпа... - начал Монк.
  
  
   - Это не мистер Снорк, - перебил Эмброуз.
  
  
   "Вот кем он одет, так что ради обсуждения давайте просто называть его мистер Снорк".
  
  
   "Г-н. Снорк никогда не нарушил бы Космические Заповеди Межпланетных Отношений, - сказал Эмброуз. - Он их написал.
  
  
   "Это не мистер Снорк, вымышленный персонаж. Это кто-то одетый как мистер Снорк, - сказал Монк. "Он просто подходит и без колебаний стреляет Стайпу прямо в сердце".
  
  
   - Он оскверняет униформу, - сказал Эмброуз.
  
  
   "Г-н. Снорк не колебался, не целился - это был идеальный выстрел, - сказал Монк, не обращая внимания на Эмброуза.
  
  
   - Может быть, он охотник, - сказал я. - Или имеет некоторый опыт стрельбы по мишеням.
  
  
   - Униформа, - сказал Эмброуз, указывая на экран. "Посмотрите на его униформу Конфедерации".
  
  
   Монк отрицательно покачал головой. "Это не то же самое, что стрелять в человека. Он даже не вздрогнул от брызг крови или звука выстрела. Как будто он делал это тысячу раз раньше".
  
  
   "Это оранжевая рубашка с серебряной эмблемой в виде звезды", - указал Эмброуз, поднимаясь со своего места и подходя к телевизору. - Это из первого сезона.
  
  
   "А если он злой фанат, то где эмоции?" - сказал Монк. - Почему он такой спокойный?
  
  
   - Адриан, - сказал Эмброуз, постукивая пальцем по экрану, - на нем рубашка первого сезона.
  
  
   "И что?" - рявкнул на него Монк.
  
  
   - Но у него слух второго сезона, - многозначительно сказал Эмброуз. "Посмотрите хорошенько. Это настолько очевидно, что я чувствую себя дураком, потому что не заметил этого с самого начала".
  
  
   - Другое дело, - сказал Монк. "У нас совершенно беспрепятственный обзор мистера Снорка. Я уверен, что в Сан-Франциско есть сотни мест, где он мог бы убить Стайпа с меньшей вероятностью быть замеченным свидетелями и практически без шансов быть сфотографированным. Вместо этого он случайно выбрал одно место, откуда его хорошо видно не с одной камеры, а с четырех . Как будто он хотел быть абсолютно уверенным, что его видели. Зачем убийце идти на такой огромный риск?
  
  
   - Чтобы сделать заявление, - сказал я. - Что имеет смысл, если он член Галактического Восстания.
  
  
   - Или если Арианна Стайп хотела, чтобы мы так думали, - сказал Монк. "В любом случае, убийца носит идеальную маскировку".
  
  
   - Вот именно, Адриан. Это не идеально. Все это неправильно, - сказал Эмброуз. "Во втором сезоне сеть потребовала от продюсеров сделать уши мистера Снорка менее острыми. Они боялись, что он выглядит слишком страшным и несимпатичным. На самом деле, они хотели, чтобы Стипе заменил их на щенячьи уши, чтобы Снорк стал более привлекательным, но он отказался. Они должны были объяснить изменение уха тем, что мистер Снорк страдал от редкого заболевания".
  
  
   "Это интересная история, если у тебя нет жизни и ты никогда не выходишь из дома", - сказал Монк. - Это тоже совершенно неважно.
  
  
   - Есть еще... - начал Эмброуз.
  
  
   - Пожалуйста, Боже, нет, - сказал Монк, потирая виски.
  
  
   Внезапно я вспомнил, как Стоттлмейер выглядел большую часть времени, проведенного рядом с Монком. И я тоже. В этом моменте было больше, чем немного поэтической справедливости, и я наслаждался ею.
  
  
   "Во втором сезоне они сделали знаки различия Конфедерации на униформе золотыми, а не серебряными", - сказал Эмброуз. "Существует много дискуссий о том, почему было принято именно это решение, но реальных фактов так и не появилось. К сожалению, нет никаких бумажных следов, а воспоминания со временем поблекли".
  
  
   "Какое это имеет отношение к чему-нибудь?" - спросил Монк.
  
  
   "Убийца одет в униформу первого сезона с ушами второго сезона!" - сказал Амвросий. - Разве ты не слушаешь, что я говорю?
  
  
   - Нет, не совсем, - сказал Монк. "Это расследование убийства. Первое, чему вы научитесь, - это расставлять приоритеты в информации. Нельзя отвлекаться на незначительные детали, которые просто не имеют значения".
  
  
   Я должен был запомнить этот комментарий, чтобы в следующий раз Монк потребовал, чтобы Стоттлмейер и Дишер прекратили свою работу, чтобы сделать что-то вроде того, чтобы положить пух в карман жертвы убийства.
  
  
   "Участник Галактического Восстания никогда бы не допустил такой ошибки, - сказал Эмброуз. "Они слишком хорошо знают и уважают Beyond Earth - вот почему они так яростно борются против новой версии. И уж точно Арианна Стайп, жена создателя шоу, никогда бы не позволила кому-то, даже наемному убийце, носить не ту форму с не теми ушами. Убийца нарушает канон, и это уже слишком".
  
  
   "Какая разница?"
  
  
   - Да, - сказал Эмброуз. - Любой землянин так бы поступил.
  
  
   - Послушай себя, Эмброуз. Вы зациклены на бессмысленных вещах, которые просто не имеют значения. Следуйте моему примеру и сосредоточьтесь на том, что важно. Расставлять приоритеты. Вот как вы решаете дела".
  
  
   - Говорю тебе, Адриан, это рубашка первого сезона с ушками второго сезона, - сказал Эмброуз. "Это очень большое дело".
  
  
   - Думаю, на сегодня мы закончили, - сказал Монк, выключая телевизор и вынимая DVD из проигрывателя. "Сейчас мы можем сделать так много. Может быть, завтра у капитана будет больше информации, с которой мы сможем поработать.
  
  
   - Спасибо за помощь, Эмброуз, - мягко сказала я, пытаясь сгладить ситуацию.
  
  
   - Я пытался, - сказал Эмброуз, затем метнул взгляд на Монка. - Но он может быть таким упрямым. Спокойной ночи, Натали.
  
  
   - Спокойной ночи, Эмброуз, - сказал я.
  
  
   Амвросий ушел. Монк посмотрел ему вслед и покачал головой.
  
  
   - Как грустно, - сказал он. "Представьте, что вы идете по жизни, зацикливаясь на таких бессмысленных мелочах".
  
  
   Я посмотрел Монку прямо в глаза. - Ты уж точно не такой.
  
  
   - Это потому, что я опытный светский человек, - сказал Монк. - Эмброуз - просто хозяин дома.
  
  
   Я пошел домой, слишком уставший за долгий день, чтобы делать что-либо, кроме как полежать в горячей ванне с пеной. Было тепло, уютно и расслабляюще, но я чувствовал, что растрачиваю свой отпуск из-за родительской ответственности. Я должен был сделать что-то захватывающее, острое и веселое, чего я не мог бы сделать в обычный вечер с дочерью дома.
  
  
   Вместо этого я играл с мыльными пузырями и думал о том, почему кто-то стреляет в мертвеца трижды, почему кто-то одевается как телевизионный персонаж и стреляет в человека на глазах у камер наблюдения, и почему братья Монк так ужасно запутались. вверх.
  
  
   Я, конечно, не мог разгадать ни одну из этих загадок, но и не мог выкинуть их из головы. Они были слишком убедительны.
  
  
   Но одна загадка, занимавшая центральное место в моих мыслях, была самой близкой моему сердцу.
  
  
   Монахи.
  
  
   Я знал, что два других случая будут раскрыты, но тайна Монахов, вероятно, была чем-то, над чем психологи могли размышлять десятилетиями, но так и не разгадать.
  
  
   Их воспитывала очень холодная, контролирующая женщина, которая прогнала их отца. Она не проявляла к своим сыновьям никакой привязанности и не учила их, как справляться с простейшими социальными взаимодействиями.
  
  
   Неудивительно, что у них обоих развились изнурительные психологические расстройства. Монк был обсессивно-компульсивным. Все должно было соответствовать его личному чувству порядка. У его брата была агорафобия, он не мог справиться ни с чем за пределами своего тщательно контролируемого окружения.
  
  
   Оба были заперты в своих собственных мирах, мирах с правилами, которые они создали и которым строго следовали, даже если это означало отчуждение всех вокруг них.
  
  
   Я нашел это почти невыносимо грустным.
  
  
   И все же оба мужчины были милыми, честными и поразительно умными. Они оба были внимательны к деталям, что позволяло им с поразительной ясностью видеть вещи, которые остальные считали запутанными, загадочными и совершенно невозможными для понимания. Они могли видеть, как все устроено, и объяснять это остальным из нас, чтобы мы тоже могли это видеть.
  
  
   Это было, как любил говорить Монк, и даром, и проклятием.
  
  
   Это была и трагедия, и загадка.
  
  
   Чем больше я думал об этом, тем больше я думал о миссис Монк. Кем она была? Каким было ее детство? Какие надежды и мечты она возлагала на своих двоих детей и осуществились ли они?
  
  
   Я, вероятно, находил ее такой очаровательной, потому что я была матерью и потому, что, как бы мне ни хотелось времени для себя, я скучала по своей дочери, и она всегда была в моих мыслях. Думая о миссис Монк и ее сыновьях, я также думал о Джули, не думая непосредственно о Джули.
  
  
   Я считаю, что наши дети являются отражением нас самих, и нам это нравится, но мы хотим, чтобы они подражали только нашим лучшим качествам и ценностям, а не нашим недостаткам. Мы хотим для них лучшей жизни, чем была у нас самих. Мы также хотим, чтобы они развивали свои собственные уникальные личности отдельно от нас и полностью раскрывали свой потенциал.
  
  
   Я до сих пор помню, как Джули впервые высказала свое мнение. Ей было четыре или пять лет. Она указала на женщину на улице и сказала: "Это уродливое платье".
  
  
   Я была ошеломлена, главным образом потому, что подумала, что это очень красивое платье. И я сказал ей об этом.
  
  
   Она покачала головой. "Это ужасно."
  
  
   Джули взглянула на что-то, сопоставила это со своими собственными ценностями и вкусами и нашла это непривлекательным.
  
  
   Ее собственные ценности и вкусы. Не мой. Ее .
  
  
   Ух ты. В тот момент она больше не была просто моим ребенком. Она стала личностью. Я крепко обнял ее и осыпал поцелуями. Так что, конечно, до конца дня она называла всех и вся уродливыми, просто чтобы привлечь к себе больше внимания от меня.
  
  
   Вероятно, в этом есть урок, но неважно. Давайте придерживаться монахов.
  
  
   Я не мог понять, как миссис Монк могла быть довольна их социальной изоляцией, которая, как я знаю, началась, когда они были детьми. Я видел некоторые из их домашних фильмов. Это самые грустные вещи, когда-либо снятые на пленку.
  
  
   Я хотел, чтобы Джули была счастлива и свободна. И уж точно не хотелось, чтобы она была одна, была изгоем. Я хотел, чтобы у нее была богатая жизнь, полная семьи и друзей.
  
  
   Ей было всего двенадцать, но я уже понимал, что мне не нужно беспокоиться об этом аспекте ее жизни. У нее было много друзей, и она могла функционировать в обществе, по крайней мере, в обществе собачьих пожирателей седьмого класса.
  
  
   Но, похоже, миссис Монк не этого хотела для своих сыновей. Или она просто так боялась за их безопасность, что стала чрезмерно защищать их и поощряла их жить в упорядоченном мире, созданном ими самими, который намеренно не приветствуется посторонними? Мир, где они будут в безопасности, потому что они одни?
  
  
   Как я уже сказал, у меня нет ответов. Но было о чем подумать.
  
  
   К тому времени, когда я пришел к такому глубокому заключению, все пузыри лопнули, а вода остыла. Я вытерся, намазался кремом для кожи и вылился в постель. Я заснул, как только мое лицо коснулось подушки.
  
  
   Я мало что помню из того, что мне приснилось той ночью, за исключением того, что в какой-то момент я был в комнате из нержавеющей стали, складывая носки по парам, а Скутер наблюдал за мной через смотровое окно. Я не слышала его, но могла читать по его губам.
  
  
   Он продолжал повторять: "Ты так нуждаешься" снова и снова.
  
  
  
  
   16
  
  
   Мистер Монк и сессия
  
  
   Капитан Стоттлмейер был прав. Когда я включил телевизор во время завтрака, первое, что я увидел, был мистер Снорк, нацеливающийся на Конрада Стайпа. У станции, по крайней мере, хватило ума не показывать настоящее убийство, но и без того видео все равно вызывало тревогу.
  
  
   Содержание не изменилось, но изменился контекст, что сделало отснятый материал тревожным совершенно по-другому. Я видел это сейчас в выпуске новостей, сильно отредактированном и накачанном драматической графикой. Станция неоднократно показывала стрельбу в наглой расчетливой попытке возбудить зрителей. Хуже всего было то, что это, вероятно, удалось.
  
  
   Я не мог проглотить свой бублик. Я потерял аппетит.
  
  
   За кадром последовал прямой репортаж из-за пределов окружного морга, где сотни преданных фанатов устроили бдение при свечах. Один из них, толстяк лет сорока в слишком тесном костюме и с чемоданом снорка, печально свисающим с его пухлого лица, объяснил репортеру, жизнерадостной Минди Дрейк, что они делают.
  
  
   "Мы ждем, когда он снова встанет", - сказал фанат.
  
  
   Минди была ошеломлена. С другой стороны, я видел ее ошеломленной метеорологом, предсказавшим дождь.
  
  
   - Ты имеешь в виду, как Иисус? - спросила Минди.
  
  
   "Нет, конечно, нет", - сказал фанат. - Как Старелла, когда она переродилась на Триптонии.
  
  
   - Но мы не на Триптонии, - сказала она. "Мы на Земле".
  
  
   "Триптония - это Земля в параллельной плоскости существования", - сказал фанат.
  
  
   - О, - торжественно сказала Минди. - Я этого не знал. Она также не знала, что Сакраменто - столица Калифорнии. Она обнаружила это, когда объявила во время Фестиваля бегоний в Капитолии, что ведет репортаж в прямом эфире из столицы штата.
  
  
   "Конрад Стайп решил рассказать нам об этом в вымышленном контексте, потому что общество не было готово принять правду", - объяснил фанат. "Это потому, что он жил духовно и творчески как на параллельной Земле, так и на нашей. Так что теперь его присутствие там перейдет и возродит его телесное присутствие здесь, чтобы он мог продолжить свою важную работу, точно так же, как это произошло со Стареллой в том основополагающем эпизоде".
  
  
   - Откуда ты знаешь, что это произойдет?
  
  
   "Лучшее доказательство будет, когда Конрад Стайп выйдет за эту дверь".
  
  
   Репортер повернулся к камере. - И мы будем здесь, когда это произойдет.
  
  
   Она сказала это без тени сарказма.
  
  
   За этим репортажем в прямом эфире последовало записанное на пленку интервью с продюсером Кингстоном Миллсом, который сидел перед плакатом нового Beyond Earth.
  
  
   Он сказал, что "индустрия потеряла гиганта и настоящего пионера", но он потерял "коллегу, дорогого друга и вдохновляющего наставника".
  
  
   Миллс вытер слезу, а затем напомнил зрителям, чтобы они не пропустили переосмысленный " За гранью Земли ", потому что это будет "лучший способ почтить память Конрада и его творческие достижения на протяжении всей жизни".
  
  
   У меня возникло искушение выбросить телевизор в окно, но потом я вспомнил, сколько он стоит, и выбрал более дешевый подход - просто выключил его.
  
  
   Когда я подъехал к дому Эмброуза, я начал задаваться вопросом, не убил ли Миллс Стайпа, чтобы он мог присвоить все заслуги перед шоу и получить огромное количество бесплатной рекламы прямо перед премьерой. Чем больше я думал об этом, тем более коварным и возможным это казалось мне.
  
  
   Возможно, последние несколько лет я слишком много времени проводил с убийцами.
  
  
   Я бросился к парадной двери дома Эмброуза, желая поделиться своей теорией с Монком. Я постучал в дверь. Эмброуз ответил, быстро пробормотал мне привет и поспешил обратно в столовую. Он казался усталым и рассеянным.
  
  
   Я последовал за ним и был удивлен увиденным. Он снял видео с камер наблюдения, оцифровал его, увеличил несколько кадров стрелка и распечатал их. Он повесил фотографии на доски для плакатов вместе с различными увеличенными изображениями и рисунками униформы Конфедерации, знаков различия и ушей Снорка. Затем он соединил их всех стрелками и всевозможными рукописными обозначениями.
  
  
   Должно быть, он не спал всю ночь, работая над презентацией.
  
  
   - Что это? Я попросил.
  
  
   "Неопровержимое доказательство того, что на убийце была рубашка первого сезона и уши второго сезона".
  
  
   - Я не думаю, что кто-то сомневался в тебе, - сказал я.
  
  
   - Это сделал Адриан, - сказал Эмброуз.
  
  
   - Я не сомневался в тебе, - сказал Монк, подойдя ко мне сзади. - Я сказал, что это не имеет значения.
  
  
   - О, но это так, - сказал Эмброуз.
  
  
   Он вынул указку и начал свою презентацию. "Конкретная униформа первого сезона, которую носит убийца, смоделирована на основе особого дизайна гардероба из пилотного эпизода, который отличается от униформы, используемой в последующих эпизодах, потому что первоначальный художник-постановщик был недоступен для сериала. Наиболее отчетливо это видно по отделке вокруг воротника и манжет".
  
  
   Монк покачал головой. "Никому нет дела".
  
  
   - Урсула Глемштадт знает, - сказал Эмброуз.
  
  
   "Кто такая Урсула Глемштадт?" - спросил Монк.
  
  
   "Она делает и продает униформу Конфедерации для фан-сообщества", - сказал Эмброуз. "И она единственная, кто настаивает на использовании оригинальных дизайнов из пилота, вплоть до точной строчки швов".
  
  
   - Вы думаете, она продала форму убийце, - сказал я.
  
  
   - Я знаю, что она это сделала, - сказал Эмброуз. - И у нее есть стенд на съезде.
  
  
   - Это настоящая зацепка, мистер Монк, - сказал я.
  
  
   Монк вздохнул и посмотрел на брата. "Как вы думаете, сколько из этой униформы она сшила и продала за эти годы лично и по почте?"
  
  
   - Сотни, - ответил Эмброуз.
  
  
   "Убийцей мог быть любой из этих клиентов", - сказал Монк. "Нам это особо не поможет".
  
  
   - Но если вы посмотрите на потертости или их отсутствие, а также на яркость цвета, я бы сказал, что это совершенно новая форма, которую ни разу не стирали. Он мог купить его в последние несколько дней на съезде.
  
  
   "Или купил его много лет или месяцев назад и носит его в первый раз".
  
  
   - Это стоит проверить, - сказал я.
  
  
   - Не совсем так, - сказал Монк.
  
  
   - Я также изучил уши, - сказал Эмброуз. "Думаю, я сузил список до трех возможных форм и мастеров, которые их изготовили".
  
  
   Монк закатил глаза. "Это большая помощь. Пойдем, Натали, или мы опоздаем на мою очередную встречу с доктором Крогером.
  
  
   Эмброуз начал собирать свои доски. "Ждать. Ты не собираешься взять это?
  
  
   "Зачем?" - сказал Монк.
  
  
   "Чтобы показать коллегам в отделении полиции".
  
  
   - Им будет неинтересно.
  
  
   Монк вышел, а я остался.
  
  
   - Конечно, мы возьмем их, Эмброуз. Я знаю, что капитан Стоттлмейер очень оценит вашу работу.
  
  
   Он благодарно улыбнулся и дал мне плакаты и плотный конверт.
  
  
   - Я приложил контактную информацию о том, как связаться с Урсулой и тремя создателями ушей, а также рекомендательное письмо от меня. Это должно облегчить путь детективам.
  
  
   - Спасибо, Эмброуз, - сказал я. - Я позабочусь, чтобы капитан все получил.
  
  
   Монк ждал меня у машины, скрестив руки на груди. Он смотрел, как я загружаю плакаты в машину.
  
  
   "Вы не должны поощрять его", сказал Монк.
  
  
   "Почему бы и нет?" Я сказал. - Он просто пытается помочь.
  
  
   - Вы только подкрепляете его нелепую одержимость незначительными подробностями, - сказал Монк. "Как он когда-нибудь научится функционировать в жизни, если будет продолжать сосредотачиваться на бессмысленных мелочах? Ему нужно сильно расслабиться".
  
  
   Я остановился и уставился на Монаха, человека, который не сядет за стол с тремя стульями и считает парковочные счетчики всякий раз, когда идет по улице.
  
  
   "Вы когда-нибудь слышали фразу "горшок называет чайник черным"?" Я спросил его.
  
  
   "Это бессмысленно. Горшки - неодушевленные предметы, которые не разговаривают, а если разговаривают, то зачем им разговаривать с чайником?
  
  
   Я только покачал головой и сел в машину. Пока я вез Монка в кабинет его психиатра, я изложил свою теорию о Кингстон Миллс и его возможном мотиве убийства Стайпа.
  
  
   "Возможно, вы что-то поняли", - сказал Монк.
  
  
   Я был польщен. "Ты серьезно думаешь так?"
  
  
   - Нет, - сказал Монк.
  
  
   - Тогда зачем ты это сказал?
  
  
   "Чего-чего?"
  
  
   - Что я могу что-то напутать, - сказал я.
  
  
   - Может быть, - сказал Монк. "Конечно, под этим я подразумеваю ни за что в аду".
  
  
   - Почему бы тебе просто не сказать это вместо этого?
  
  
   "Я не хочу быть бесчувственным, - сказал Монк.
  
  
   - Но у вас нет проблем с тем, чтобы сказать одноглазому мужчине найти свое глазное яблоко или назвать собственного брата уродом-наркоманом.
  
  
   - Что в этом бесчувственного?
  
  
   Я взглянул на него, чтобы убедиться, что он шутит, но потом вспомнил, что у Монка нет чувства юмора. Он был серьезен. Все время.
  
  
   Мы прибыли в кабинет доктора Крогера ровно на четыре минуты раньше. Это потому, что мы всегда приходим на восемь или десять минут раньше, ждем снаружи на тротуаре, пока не остается четыре минуты до встречи, а затем заходим внутрь.
  
  
   Доктор Крогер был стройным и подтянутым лет пятидесяти с чем-то, очень похожим на покойного Брэндона Лорбера, и имел загар игрока в гольф. Я не знаю, играл ли он на самом деле в гольф, но выглядел он как игрок.
  
  
   Он обладал чрезвычайно успокаивающим видом, что, я полагаю, является необходимым качеством для человека его профессии, но если вы уже спокойны, а я бываю большую часть времени, вы рискуете впасть в кому во время разговора. Для него.
  
  
   Когда мы прибыли, в приемной никого не было, и как только доктор Крогер открыл дверь своего внутреннего кабинета, Монк вошел, даже не поприветствовав его.
  
  
   Офис был чистым и современным и выходил во внутренний двор с фонтаном, который струился по одной из бетонных стен в чашу с влажными блестящими камнями.
  
  
   Если бы мне когда-нибудь понадобилось увидеть психиатра, я бы хотел, чтобы его кабинет был теплым, уютным и гостеприимным, как семейная комната. В кабинете доктора Крогера было стерильно и почти достаточно холодно, чтобы еда оставалась свежей. Неудивительно, что Монк чувствовал себя там комфортно.
  
  
   - У нас срочное психиатрическое заболевание, - сказал Монк, занимая свое обычное место.
  
  
   Доктор Крогер поднял бровь. Это примерно так же возбуждено, как он когда-либо получал. "Мы делаем?"
  
  
   - Это не я, конечно, - сказал Монк.
  
  
   Доктор Крогер глубокомысленно кивнул. Я думаю, он даже мудро поковырял в носу. Он был таким парнем. "Это все остальные".
  
  
   Я уже выходил, когда Монк позвал меня. - Видишь, Натали? - сказал Монк. - Он понял. Я не мог оставить это замечание без объяснения причин.
  
  
   "Г-н. Монк говорит о своем текущем деле, - сказал я. "Он расследует убийство Конрада Стайпа, который создал телешоу Beyond Earth, у которого есть поклонники".
  
  
   "Это люди с глубокими расстройствами, - сказал Монк . "Они ходят со своими внутренними органами снаружи тела".
  
  
   "Это так?" - сказал доктор Крогер так, словно видел это каждый день. Он сел на стул рядом с Монком и жестом пригласил меня остаться. Я стоял у двери, чувствуя себя неловко.
  
  
   "Вчера мы посетили конвенцию Beyond Earth , где фанаты наряжались персонажами из сериала", - сказал я и сел на диван лицом к доктору Крогеру и Монку. "Один из персонажей - инопланетянин наизнанку".
  
  
   "Я понимаю." Доктор Крогер взглянул на Монка. "И вы находите такое поведение неестественным и неприятным".
  
  
   "Их необходимо институционализировать", - сказал Монк. - Вы можете совершить их, не так ли?
  
  
   "Нет, если они не мои пациенты, и я считаю, что они представляют непосредственную опасность для себя или других".
  
  
   "Что, если бы мы говорили о члене моей семьи?" - спросил Монк.
  
  
   "Мы?"
  
  
   "Мой брат Эмброуз - один из них, - сказал Монк. - Он член секты.
  
  
   - Это не культ, мистер Монк, - сказал я.
  
  
   "Вы сами сказали, что у сериала есть культ", - сказал Монк.
  
  
   - Я не имел в виду такой культ, - сказал я. - Я имел в виду хорошие.
  
  
   "Нет такой вещи, как хороший культ, - сказал Монк. "Прежде чем вы это узнаете, вы приносите в жертву коз, танцуете голышом в лесу и продаете печенье от двери к двери".
  
  
   "Ты думаешь, что "Девочки-скауты" - это секта?"
  
  
   - Разве ты не видел, какой пустой взгляд у них в глазах?
  
  
   "У всех в конце концов появляется такой взгляд вокруг вас, мистер Монк".
  
  
   "Я думал, Эмброуз никогда не выходил из дома, - сказал доктор Крогер.
  
  
   - Нет, - сказал Монк. "Он сходит с ума дома".
  
  
   "Я думаю, это здорово, что Эмброуз является членом этого фан-клуба. Вам следует поощрять его участие, - сказал доктор Крогер. "Это очень позитивный шаг для него".
  
  
   "Они говорят на выдуманном языке!" - сказал Монк.
  
  
   "Это безобидный ритуал связывания и, в случае Эмброуза, вполне здоровый и, возможно, даже необходимый для его психического и эмоционального благополучия".
  
  
   - Безвредный? - сказал Монк. "Они хранят хлопья для завтрака в течение тридцати лет. Некоторые из них даже сделали пластическую операцию, чтобы сделать себе заостренные уши".
  
  
   "Конечно, это может зайти слишком далеко, но это не обязательно признак психического заболевания", - сказал доктор Крогер. "У людей есть инстинктивная потребность принадлежать к какой-то социальной группе для их эмоционального и физического благополучия и выживания. Они пойдут на все, чтобы добиться этого. Даже ты, Адриан.
  
  
   - Я так не думаю, - сказал Монк.
  
  
   "Вы мечтаете снова стать частью полицейского управления", - сказал доктор Крогер. "Это отражение вашей потребности принадлежать чему-то".
  
  
   - Это работа, - сказал Монк. "Это не телешоу".
  
  
   "Это социальная группа со своей собственной культурой, кодексом поведения, системой убеждений, общими ценностями и общими целями. Все носят униформу или носят значок, чтобы их могли узнавать как членов группы их собственные члены и "посторонние". Это мало чем отличается от костюмов, которые носят фанаты научной фантастики. И, как и фан-клуб, они также обеспечивают необходимую поддержку для своих членов".
  
  
   "Полицейское управление обеспечивает соблюдение закона и поддерживает порядок", - сказал Монк. "Это то, что они поддерживают".
  
  
   "Они также поддерживают друг друга", - сказал доктор Крогер. "Вы только посмотрите, как капитан Стоттлмейер и лейтенант Дишер поддерживали вас все эти годы. Это потому, что ты один из них. Кто поддерживает Эмброуза?
  
  
   - Я, - сказал Монк.
  
  
   - Как сегодня утром? Я сказал. - Вы полностью отвергли его попытки помочь.
  
  
   "Потому что это были напрасные усилия и никакой помощи".
  
  
   "Каждый должен к чему-то принадлежать", - сказал доктор Крогер. "У меня есть семья, друзья и профессия. Это то, что определяет меня, дает мне индивидуальность и чувство принадлежности. Эмброуз никогда не выходит из дома, поэтому его желание быть частью чего-то должно быть еще более сильным и еще более труднодостижимым. Я рад, что он, по-видимому, что-то нашел".
  
  
   "Как вы думаете, почему Эмброуза так привлекает Beyond Earth и его поклонники?" Я попросил.
  
  
   "Научная фантастика - это очень творческий жанр, который не ограничен ни реальностью, ни какими-либо правилами современной жизни. Он имеет широкую привлекательность, но особенно привлекателен для людей, которые по какой-либо причине были маргинализированы или подвергнуты остракизму обществом в целом за их предполагаемое физическое, умственное или социальное несовершенство. Им гораздо проще вписаться в богатый фантастический мир, где возможно все, чем в реальный, исключающий их. Я вовсе не удивлен, что Эмброуза это привлекает. Это не просто система поддержки, это еще и средство спасения".
  
  
   Я рассказал доктору Крогеру о переосмыслении шоу и яростном противодействии ему со стороны Галактического Восстания.
  
  
   "Как вы думаете, фанат убил бы Стайпа из-за изменений в Beyond Earth ?"
  
  
   "Я думаю, что люди готовы убивать из-за чего угодно, - сказал доктор Крогер. "Но особенно что-то или кто-то, кто угрожает полностью разрушить то, во что они верят".
  
  
   "Это телешоу, - сказал Монк.
  
  
   - Для нас с тобой это так, Адриан. Для них это их образ жизни".
  
  
   - Как нам спасти Эмброуза из их лап? - спросил Монк.
  
  
   - Все просто, Адриан. Принимайте больше участия в его жизни. Чем больше он связан с вами и другими, тем меньше он будет нуждаться в том, что дает ему фан-клуб". Доктор Крогер посмотрел на часы. - Боюсь, наше время на сегодня истекло.
  
  
   - Мы еще даже не начали, - сказал Монк.
  
  
   - Мы не только начали, - сказал доктор Крогер, вставая. "Мы закончили".
  
  
   - Но Натали была здесь, - сказал Монк. "Это не считается".
  
  
   "Думайте об этом как о групповой сессии, и к тому же очень продуктивной. Спасибо за участие, Натали.
  
  
   - С удовольствием, - сказал я.
  
  
   "Но мы вообще не говорили обо мне, - сказал Монк.
  
  
   - Это все из-за тебя, Адриан.
  
  
   - Не понимаю, как, - сказал Монк.
  
  
   - Подумайте об этом, - сказал доктор Крогер, ведя нас к двери и открывая ее. "Это даст нам что-то для обсуждения на нашей следующей сессии".
  
  
   "Вы не возьмете с меня за это обвинение, - сказал Монк.
  
  
   - Конечно, - сказал доктор Крогер.
  
  
   - Вам повезло, что я не полицейский, - сказал Монк.
  
  
   "Почему?" - спросил его доктор Крогер.
  
  
   "Потому что я бы арестовал вас за грабеж", - сказал Монк и вышел раздраженный.
  
  
  
  
   17
  
  
   Мистер Монк говорит
  
  
   Капитан Стоттлмейер и лейтенант Дишер начинали свой день на месте преступления у подножия Филбертовой лестницы, так что именно туда мы должны были пойти, чтобы рассказать им о наших новых зацепках.
  
  
   Филберт-стрит заканчивается тупиком у подножия Телеграф-Хилл, где лестница из бетона и стали пересекает заросший сорняками утес и ведет к Монтгомери-стрит. Оттуда оставшуюся часть пути поднимаются по деревянным ступеням между коттеджами и пышным красивым садом, в котором обитают дикие попугаи.
  
  
   Это место у меня обычно ассоциируется с уединением и красотой. Но сегодня тупик оправдывал свое название и отбрасывал тень на все остальное.
  
  
   Вид трупа по утрам омрачает весь мой день, но, к сожалению, он становился для меня все более типичным. Тем не менее, я не был настолько пресыщен этим, чтобы стоять над трупом и пить свой утренний кофе, что как раз и делали Стоттлмейер и Дишер. Оба держали в руках стаканы Starbucks. У Стоттлмейера в усах была небольшая пена.
  
  
   Труп лежал на узком, заросшем сорняками пятачке рядом со ступенями между отвесным склоном холма и примыкавшим к нему конторским зданием без окон.
  
  
   У обочины рядом со стоянкой было припарковано двойное пустое такси с приоткрытой дверцей со стороны водителя, из чего я сделал блестящий вывод, что жертвой был таксист.
  
  
   Мы с Монком перешагнули через желтую ленту места преступления и присоединились к капитану и Дишеру рядом с телом. Пострадавший лежал лицом вверх, его ноги неестественным образом подвернулись под него. Мне показалось, что ему было около тридцати. Он был ранен один раз в голову.
  
  
   - Доброе утро, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Трудно чувствовать себя хорошо, когда смотришь на мертвеца, - сказал я.
  
  
   Стоттлмейер кивнул и сделал глоток кофе. "Если я позволю каждому убийству добраться до меня, от меня не останется ничего".
  
  
   - А если нет, - сказал я, - ты все еще тот человек, которым хочешь быть?
  
  
   "Это последний раз, когда я хочу пожелать вам доброго утра", - сказал Стоттлмейер. "Что привело тебя сюда?"
  
  
   Я вытер верхнюю губу. Стоттлмейер понял сообщение и промокнул усы салфеткой из кармана. - Дело Стайпа, - сказал я.
  
  
   - Кто жертва? - спросил Монк, осторожно обходя тело, рассматривая его под разными углами.
  
  
   "Его зовут Фил Биссон, - сказал Дишер. "Он таксист. Турист, идущий по Филбертовой лестнице, заметил тело два часа назад и позвонил в 911. Медицинская экспертиза оценивает предварительное время смерти около часа ночи.
  
  
   Монк посмотрел на лестницу, затем снова на тело.
  
  
   - Как вы думаете, что произошло? - спросил я Дишера.
  
  
   "Ограбление-убийство", - ответил он.
  
  
   Монк склонил голову из стороны в сторону. Он обрабатывал информацию. Это не отслеживало его. Он был человеком, чей язык тела выдавал почти все, что он думал и чувствовал. Хорошо, что он никогда не играл в покер.
  
  
   "Вот что, по нашему мнению, произошло, - сказал Дишер. "Таксиста останавливает парень, который направляет на него пистолет и заставляет выйти из машины. Парень ведет таксиста на стоянку за зданием, вне поля зрения улицы, и стреляет в него. Грабитель берет деньги у таксиста и убегает.
  
  
   Я попытался представить, как должен был выглядеть этот тупик в час ночи при тусклом свете уличного фонаря, когда офисные здания были пусты, а улица пустынна. Это был хороший район, но я бы не стал останавливать здесь свою машину в таких условиях.
  
  
   - Таксист, должно быть, отчаянно нуждался в проезде, чтобы остановиться здесь, - сказал я.
  
  
   "Или новичок в бизнесе", - сказал Стоттлмейер. - Или смертельно глупо.
  
  
   Монк повел плечами. - Вы предполагаете, что таксист ехал по Сансом-стрит, когда грабитель привлек его внимание.
  
  
   - Да, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Вы уверены, что таксист не отвечал на звонок? - спросил Монк.
  
  
   Дишер кивнул. "Мы связались с его диспетчером. Звонка не было. И таксист не позвонил, что кого-то подбирает. Диспетчер говорит, что в этом нет ничего необычного. Таксист не позвонил бы, пока не узнал пункт назначения.
  
  
   Монк перешагнул через полицейскую ленту, вышел на тротуар и посмотрел направо на Сэнсом-стрит, Леви-плаза и залив за ними.
  
  
   "Если бы кто-то попытался остановить такси отсюда, таксист не смог бы его увидеть", - сказал Монк. - Грабитель должен был стоять на углу.
  
  
   "Хорошо, - сказал Стоттлмейер, - значит, он был на углу".
  
  
   "Но посмотрите, как припарковано такси", - сказал Монк. "Водитель остановился и развернулся, чтобы снова оказаться лицом к улице. Зачем ему это делать, если он подбирает кого-то на углу?
  
  
   Мы втроем переступили через полицейскую ленту и присоединились к Монку на тротуаре.
  
  
   "Простой. Такси ехало в противоположном направлении, когда грабитель остановил его", - сказал Стоттлмейер. "Пока такси делало разворот, чтобы забрать его, грабитель вернулся сюда".
  
  
   - Разве это не вызвало бы у таксиста подозрений? - спросил Монк.
  
  
   "Так и должно быть", - сказал Стоттлмейер. "Видимо, этого не произошло, и он поплатился за свою ошибку".
  
  
   Монк нахмурился. Стоттлмейер нахмурился. Как и Дишер.
  
  
   Я был почти уверен, что каждый из них хмурился по совершенно разным причинам.
  
  
   Монк хмурился, потому что что-то в убийстве казалось ему неправильным.
  
  
   Стоттлмейер хмурился, потому что думал, что все понял, и не хотел, чтобы Монк все усложнял.
  
  
   А Дишер хмурился, потому что, если Монк все усложнит, это будет означать, что у него будет больше работы и больше времени вдали от расследования дела Лорбера.
  
  
   Монк протянул мне руку. - Бэгги, пожалуйста.
  
  
   Я полезла в сумочку и дала Монку одну. Я ношу с собой в сумочке много мешочков, чтобы выбрасывать его использованные салфетки и собирать улики, которые он находит на месте преступления.
  
  
   Он вернулся на стоянку и скрылся за зданием. Я повернулся к Стоттлмейеру и Дишеру.
  
  
   - Вы нашли какие-нибудь новые зацепки в расследовании дела Стайпа? Я попросил.
  
  
   "Я бы не назвал их зацепками, но у нас есть кое-какая интересная информация". Дишер сослался на свой блокнот. "Писатель по имени Уиллис Голдкин пару дней назад подал иск против Стайпа, требуя половину прибыли от шоу".
  
  
   - На каком основании?
  
  
   "То, что он был соавтором этого, и что Стипе его ограбил", - сказал Дишер. "Теперь, когда Стайп мертв, у Голдкина больше шансов на победу".
  
  
   "Почему он так долго не подавал в суд?"
  
  
   "Раньше в нем не было денег, - сказал Стоттлмейер. "Теперь есть".
  
  
   - Это еще не все, - сказал Дишер. "Месяц назад Стайпу был вынесен запретительный судебный приказ против Эрнеста Пинчука, лидера Галактического восстания, за его преследование и отправку ему электронных писем с угрозами".
  
  
   - Они были на английском или на дрэтче?
  
  
   - Что такое Дратч? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   В этот момент мы услышали громкий хлопок, похожий на выстрел. Звук исходил с пустыря. Двое офицеров в форме инстинктивно потянулись за оружием. Мы поспешили к Монку, который стоял рядом с телом и держал мешок, который теперь был порван.
  
  
   "Что, черт возьми, ты делаешь?" - спросил Стоттлмейер.
  
  
   - Доказательство точки зрения, - сказал Монк.
  
  
   "В вас могли застрелить", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "В этом кармане большое эхо, создаваемое зданием и склоном холма. Если взорвать пластиковый пакет и лопнуть его, это произвело столько шума из-за всего движения на Сансоме, представьте, как бы прозвучал выстрел прошлой ночью. Но никто из жителей там, на Филбертовой лестнице, ничего не слышал, не так ли?
  
  
   "Нет, они этого не сделали", - сказал Стоттлмейер со стоном.
  
  
   "Значит, грабитель использовал глушитель", - сказал Дишер.
  
  
   Стоттлмейер покачал головой. Монк подошел к такси. Стоттлмейер вздохнул смиренно.
  
  
   "Мы должны смириться с этим, Рэнди, - сказал Стоттлмейер. "Это не было ограблением. Это было срежиссировано, чтобы выглядеть как один".
  
  
   "Почему ты это сказал?" - спросил Дишер.
  
  
   "Потому что такие грабежи совершают отчаявшиеся люди, и они обычно не носят с собой глушители", - сказал Стоттлмейер. "Я знал, что не должен был пить кофе без кофеина этим утром. Я во сне хожу по этому расследованию.
  
  
   Стоттлмейер часто был слишком строг к себе из-за того, что пропускал то, что видел Монк. Я уверен, что капитан пришел бы к тому же выводу, что и Монк. Просто это заняло бы у него гораздо больше времени.
  
  
   "Мой кофе содержит кофеин, - сказал Дишер. - Какое у меня оправдание?
  
  
   - Не знаю, Рэнди, - сказал Стоттлмейер. - Может быть, вас отвлекли требования Специального подразделения по осквернению.
  
  
   - Да, - сказал Дишер. "Это должно быть так. Мне не нужно говорить вам, насколько подавляющей может быть командная должность.
  
  
   Стоттлмейер повернулся к Монку, который ходил вокруг кабины с хмурым отвращением на лице.
  
  
   "Спасибо, монах. Мы возьмем его отсюда".
  
  
   "Эта машина грязная, - сказал Монк. - Когда в последний раз таксист мыл его?
  
  
   "Я не знаю, но я обещаю вам, что мы помоем его, когда ребята из лаборатории закончат".
  
  
   Монк достал платок и открыл им заднюю дверь машины.
  
  
   - В этом нет необходимости, Монах. Я ценю вашу помощь и то, что вы наставили нас на правильный путь, но с этим мы справимся сами. Мне нужно, чтобы вы сосредоточились на поиске убийцы Конрада Стайпа.
  
  
   Но Монк проигнорировал его и откинулся на заднее сиденье такси.
  
  
   - Вот почему мы здесь, - сказал я. - У нас есть новые зацепки.
  
  
   "Вы делаете?" - сказал Стоттлмейер с надеждой.
  
  
   "Униформа, которую носил убийца, была из первого сезона", - сказал я. "Но его уши были из второго сезона".
  
  
   Надежда, которую я увидел на лице Стоттлмейера, исчезла. - Как это зацепка?
  
  
   - Я покажу тебе, - сказал я.
  
  
   Я подвел их к своей машине, открыл заднюю дверь и вытащил плакаты. Я указал на один из снимков убийцы.
  
  
   "Присмотритесь, и вы увидите, что это не просто униформа первого сезона. Это из пилотной серии. Только один человек делает и продает униформу с таким дизайном. Ее зовут Урсула Глемштадт, и у нее есть стенд на съезде".
  
  
   Я указал на фотографии, которые Эмброуз упорядочил, чтобы проиллюстрировать типичное выцветание униформы со временем и многократными стирками. При этом я заметил маленькую сноску со ссылкой на книгу Эмброуза " Энциклопедия униформы Конфедерации и другой одежды "вне Земли" .
  
  
   - Судя по цвету и отсутствию потертостей на униформе убийцы, - сказал я, - велика вероятность, что он надел ее впервые.
  
  
   "Это означает, что он мог купить его за день или два до стрельбы", - сказал Стоттлмейер, догадываясь. Выражение надежды вернулось на его лицо. "Рэнди, свяжись с этой Урсулой и узнай, может ли она рассказать нам что-нибудь о своих недавних клиентах. Возьми с собой художника-рисовальщика".
  
  
   "Я готов", - сказал Дишер.
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на меня. "В чистом виде Монк придумывает зацепку, основываясь на том, когда кто-то в последний раз стирал свою одежду, но я никогда раньше не видел, чтобы он делал презентацию".
  
  
   - Он этого не сделал, - сказал я. - Это сделал его брат.
  
  
   - Эмброуз? - сказал Стоттлмейер. - С каких это пор он помогает Монку в расследованиях?
  
  
   "Эмброуз - эксперт по Запределью Земли. "
  
  
   - Он землянин? - сказал Дишер.
  
  
   - Землянин, - поправил я.
  
  
   Стоттлмейер ухмыльнулся. "Монку это должно понравиться".
  
  
   Монк вышел из кабины. - Я знаю, кто убил этого таксиста.
  
  
   Мы все обернулись, потрясенные.
  
  
   Это был не первый раз, когда Монк раскрывал дело на месте преступления - мы видели, как он это делал вчера в "Бельмонте", - но это не переставало поражать.
  
  
   "Вы делаете?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Это тот же человек, который застрелил Брэндона Лорбера, - сказал Монк.
  
  
   - Ты тоже раскрыл мое дело об осквернении? - сказал Дишер с оттенком разочарования в голосе. - Они связаны?
  
  
   - Без сомнения, - сказал Монк.
  
  
   "Подождите, - сказал Стоттлмейер. - Вы хотите сказать, что тот, кто убил этого таксиста и представил это как ограбление, две ночи назад пробрался в штаб-квартиру Бургервилля и пустил три пули в мертвеца?
  
  
   - Вот что я говорю.
  
  
   "Это говорит о многом, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Есть еще, - сказал Монк.
  
  
   - Не говорите мне, - сказал Стоттлмейер. - Ты знаешь, кто это сделал.
  
  
   Монк ничего не сказал. Он просто посмотрел на нас.
  
  
   "Что ж?" - настаивал Стоттлмейер.
  
  
   - Ты только что сказал не говорить тебе, - сказал Монк.
  
  
   - Это выражение, Монк. Это означает "скажи мне". "
  
  
   "Как "не говори мне" может означать "говори мне"? Не лучше ли было бы сказать "расскажи мне"?
  
  
   "Скажи-ка!" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Монк ничего не сказал.
  
  
   - Я жду, Монк, - сказал Стоттлмейер. - Выкладывай уже.
  
  
   - Ты сказал не говорить тебе, - сказал Монк.
  
  
   "Я просто сказал: "Скажи мне", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Если "не говори мне" означает "не говори мне", то не следует ли из этого, что "скажи мне" означает "не говори мне"?
  
  
   Стоттлмейер помассировал виски. "Если вы сейчас же не назовете имя убийцы, я завяжу один из своих ботинок двойным узлом, а другой оставлю на один узел до конца дня".
  
  
   Монах задохнулся. - Ладно, ладно, ничего радикального делать не надо. Если это то, что происходит, когда вы отказываетесь от кофеина, не делайте этого снова. Это делает тебя сумасшедшим и иррациональным".
  
  
   "Кто убил таксиста и застрелил труп Брэндона Лорбера?" - спросил Стоттлмейер.
  
  
   Монк сделал паузу для драматического эффекта. Думаю, он наслаждается этими моментами и хочет, чтобы они длились как можно дольше.
  
  
   "Г-н. Снорк, - сказал он.
  
  
  
  
   18
  
  
   Мистер Монк соединяет точки
  
  
   Помните, я уже говорил, что мы были потрясены, когда Монк заявил, что раскрыл убийство таксиста? Ну, после того, как Монк сказал, что это сделал мистер Снорк, мы были в супер-шоке. Наши челюсти были открыты, потому что мы потеряли двигательные навыки, чтобы держать их закрытыми.
  
  
   "Г-н. Снорк? - повторил я, просто чтобы убедиться, что правильно расслышал его в первый раз.
  
  
   "Знаешь, парень со слоновьим хоботом и заостренными ушами, - сказал Монк.
  
  
   "Мы знаем, кто такой мистер Снорк, - сказал Стоттлмейер. "Чего мы не знаем, так это того, что заставляет вас думать, что один и тот же человек застрелил труп Брэндона Лорбера, застрелил Конрада Стайпа и этого таксиста".
  
  
   "Теперь я могу сказать вам, что пули, извлеченные из Лорбера, не совпадают с пулями, извлеченными из Стайпа", - сказал Дишер. Я думаю, он не хотел, чтобы его спецподразделение по осквернению было расформировано еще до того, как оно закрыло свое первое дело.
  
  
   - Мне не нужны баллистические доказательства, - сказал Монк. "У меня есть кое-что гораздо более убийственное и убедительное".
  
  
   "Какая?" - спросил Дишер.
  
  
   - Гам, - сказал Монк.
  
  
   - Жевательная резинка, - повторил Стоттлмейер.
  
  
   Мы повторяли то, что Монк много говорил. Я думаю, что Стоттлмейер, как и я, просто хотел убедиться, что он действительно слышал, как Монк сказал невероятную вещь, которую мы только что слышали от него.
  
  
   Монк указал на заднее сиденье кабины. "Под сиденьем лежит комок двухдневной жевательной резинки".
  
  
   "Это означает, что?" - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Конрад Стайп был в этом такси".
  
  
   "Кто угодно мог засунуть жвачку под сиденье", - сказал Дишер. "Я уверен, что там есть комья комков".
  
  
   - Есть, - сказал Монк, выглядя немного подавленным. "Но этот находится в том же месте, где Стайп положил свою жвачку в другое такси. Она такого же цвета и консистенции, как и другая пачка жевательной резинки, и ей примерно два дня от роду".
  
  
   - Откуда ты знаешь, что ему два дня? - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "У меня отличное чутье на жевательную резинку, - сказал Монк.
  
  
   - Инстинкты жевательной резинки? - повторил Дишер.
  
  
   "Я оттачивал их за годы, проведенные на улицах, - объяснил Монк.
  
  
   "Значит, пока вы ходили по улицам в качестве полицейского в форме, вы изучали жевательную резинку на тротуарах?" - спросил Дишер.
  
  
   - Задолго до этого, мой друг. Я с рождения наблюдал за жвачкой на тротуарах. Это болезнь общества", - сказал Монк. - Если вы проведете ДНК-тест жвачки под сиденьем этого такси, вы увидите, что я прав в том, что виновником является Стайп. Мы должны соскребать жвачку со всех тротуаров в Сан-Франциско и проверить ее".
  
  
   "Почему вы хотите это сделать?" Я попросил.
  
  
   "Для судебного преследования правонарушителей", - сказал Монк.
  
  
   "Людей, которые выплевывают жвачку на улицу?"
  
  
   "Пришло время восторжествовать над этими презренными монстрами, - сказал Монк. "Наконец-то у нас есть технология, чтобы сделать это".
  
  
   "То, что Стайп ехал в этом такси, пока был в городе, не означает, что один и тот же стрелок убил его, убил таксиста и осквернил Брэндона Лорбера", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Обертка от конфет - да, - сказал Монк.
  
  
   Он достал из кармана пинцет, наклонился внутрь кабины и вышел, держа в руках крошечную обертку из золотой фольги.
  
  
   "Я нашел это на полу того грязного такси. Это из-за леденцов в вазочке на столе Лорбера, - сказал он. - Стрелок, должно быть, угостил себя так же, как это сделали вы с лейтенантом Дишером.
  
  
   Монах жестом показал мне пакетик.
  
  
   "Эта марка кофейных конфет продается по всей стране, - сказал Дишер. "Десятки тысяч людей покупают его. Откуда ты знаешь, что обертка была от конфеты в тарелке Лорбера?
  
  
   Я вытащила пакетик из сумочки и держала его открытым, чтобы Монах мог положить обертку внутрь. Он сделал паузу, прежде чем опустить его, чтобы прищуриться на надпись на обертке.
  
  
   - Номер лота тот же, - сказал Монк. "Как и недостаток скручивания".
  
  
   Стоттлмейер вздохнул. - Какой недостаток?
  
  
   "Обычно конфеты заворачиваются по отдельности, а фольга закручивается на машине в одном направлении с обоих концов", - сказал Монк. "Но концы этих конфет были загнуты в противоположных направлениях, что привело к крошечной трещине на шве. Вы также можете увидеть это по рисунку морщин на концах открытой обертки".
  
  
   "Вы можете видеть это, - сказал Стоттлмейер, - но никто другой не может".
  
  
   "Даже если один и тот же человек застрелил таксиста и труп Брэндона Лорбера, - сказал Дишер, - вы все равно не связываете это с Конрадом Стайпом".
  
  
   - Стрелок Лорбера был в кабине, - сказал Монк. "Конрад Стайп был в такси. Теперь Лорбер, Стайп и таксист застрелены. Это слишком большое совпадение, чтобы быть совпадением".
  
  
   Наступило долгое молчание, которое Стоттлмейер наконец прервал со вздохом покорности.
  
  
   - Вы правы, - сказал Стоттлмейер. - Так какая связь между Лорбером, Стайпом и таксистом?
  
  
   - Пока только одно, - сказал Монк и указал на такси. "Этот мусорный бак на колесах".
  
  
   Такси отбуксировали обратно в лабораторию судебной экспертизы, чтобы его можно было разобрать на предмет улик и, если Монк добьется своего, тщательно очистить и продезинфицировать. Мы вернулись на станцию со Стоттлмейером и Дишером.
  
  
   Монк доставил улики и фотографии с места преступления из офиса Лорбера в одну из комнат для допросов. Пока он разбирался в нем, Дишер сделал несколько звонков, чтобы узнать больше о таксисте и его действиях за последние несколько дней.
  
  
   Улик было немного, только бумаги, которые лежали на столе Лорбера, когда он умер, и пули, извлеченные из его тела. Был также окровавленный стул, на котором сидел Лорбер, но, к счастью, Монк не попросил принести его.
  
  
   Монк осмотрел предметы, не вынимая их из мешков для улик.
  
  
   Я просмотрел фотографии с места преступления и передал их Монку, который сравнил их с тем, что было в пакетах с уликами. Я не был уверен, что мне нужно искать, но я не видел на полках ни книг, ни игрушек " За пределами Земли ".
  
  
   И тут я кое-что вспомнил.
  
  
   "Г-н. Монах, ты помнишь даму с хлопьями Beyond Earth ?
  
  
   "Она будет преследовать меня вечно", - сказал он.
  
  
   - Не знаю, значит ли это что-нибудь, но она продавала какие -то игрушки " За пределами Земли ", которые Бургервиль раздавал детям вместе с едой тридцать лет назад. Это связь, я полагаю.
  
  
   - Это так, - сказал Монк. - Но я не знаю, значит ли это что-нибудь.
  
  
   - Ты что-нибудь нашел?
  
  
   - Неисправность из-за скрепки, - сказал Монк.
  
  
   - Это серьезно?
  
  
   Он выложил пакетики на стол. "Все бумаги на столе Лорбера были скреплены скрепками с цветовой маркировкой. У него была какая-то система скрепок для организации его работы. Но финансовые документы, которые он читал перед смертью, были скреплены обычной скрепкой".
  
  
   - Может быть, это было частью его системы, - сказал я.
  
  
   "На его столе не было других документов, скрепленных бесцветной скрепкой", - сказал Монк. "И если вы внимательно посмотрите на бумагу, вы увидите, что она сильно исписана. Каждую восьмую дюйма или около того на странице проходят линии".
  
  
   - Может быть, это плохая фотокопия, - сказал я.
  
  
   - Именно так, - сказал Монк. "Это плохая ксерокопия документа, который был измельчен, а затем реконструирован из полосок. Полосы не от фотокопирования. Они из лезвий.
  
  
   "Интересно, что такого важного было в этом документе, что Лорбер восстановил его по клочкам", - сказал я. - Возможно, то, что мы рассматриваем, - свидетельство промышленного шпионажа. Может быть, это было что-то, что он украл из мусора соперника.
  
  
   При простом упоминании слова "мусор" Монк инстинктивно отпрянул.
  
  
   "Судебный бухгалтер должен быть в состоянии сказать нам, что означают цифры", - сказал Монк. - Но что бы это ни было, я не думаю, что Лорбер читал его, когда умирал.
  
  
   - Тогда что он делал на его столе?
  
  
   "Кто-то хотел, чтобы мы поверили, что Лорбер читал это, когда его убили. Кто бы это ни был, он бы одурачил нас, если бы только не использовал не ту скрепку.
  
  
   Скрепки с цветовой маркировкой. Засохшие комочки жевательной резинки. Обертки от кофейных конфет. Униформа за пределами Земли . Это были не самые привлекательные улики в истории раскрытия преступлений, но они кое-что дали.
  
  
   Но что?
  
  
   Все, что мы знали, это то, что трое мужчин погибли.
  
  
   Брэндон Лорбер был генеральным директором сети ресторанов с бургерами и получил три выстрела после того, как уже умер от сердечного приступа. Стрелок съел конфетку и в какой-то момент сел в такси, которым управлял Фил Биссон.
  
  
   Конрад Стайп был создателем Beyond Earth , который был переделан в новый сериал. Он жевал жвачку и засунул немного под сиденье такси, которое отвезло его на конференцию Beyond Earth , где убийца, одетый как мистер Снорк, застрелил его. Где-то в последние два дня Стайп также ездил в такси Фила Биссона.
  
  
   Фил Биссон был таксистом, который возил на своем такси Конрада Стайпа и его убийцу. Были ли Стайп и убийца в такси вместе? Не поэтому ли таксист был убит, потому что он мог засвидетельствовать, что двое мужчин встречались, и он мог опознать убийцу?
  
  
   Я поделился своими мыслями с Монком.
  
  
   - Хорошая теория, - сказал Монк.
  
  
   - Другими словами, - сказал я, - это плохая теория.
  
  
   "Если бы я думал, что это плохая теория, я бы так и сказал. В отличие от капитана Стоттлмейера, страдающего от кофеиновой абстиненции, я не говорю противоположного тому, что имею в виду. Единственный вопрос, который у меня есть по поводу вашей теории, заключается в том, какое место в ней занимает Брэндон Лорбер?
  
  
   - Может, и нет, - сказал я. - Может быть, ты ошибаешься насчет обертки.
  
  
   Монк покачал головой. "Невозможно."
  
  
   - Наверняка ты ошибся раз или два, - сказал я.
  
  
   "Не на чем-то столь важном, как то, как скручивается обертка от конфеты", - сказал Монк.
  
  
   Это нелепое замечание дало мне возможность столкнуть Монка с его собственным лицемерием так, как он мог понять.
  
  
   "Каким образом то, как скручена обертка конфеты, может быть важнее, чем то, что кто-то носит униформу Конфедерации первого сезона с ушами Снорка второго сезона?"
  
  
   "Есть большая разница, - сказал он.
  
  
   "Который?"
  
  
   "Обертка от конфет реальна, а Beyond Earth - выдумка", - сказал Монк.
  
  
   - Униформа настоящая, - сказал я. "У убийцы был один. Для него это было так же реально, как леденец, который он положил себе в рот. Вы не можете игнорировать то, что важно для Эмброуза, только потому, что это не важно для вас.
  
  
   - Или любому здравомыслящему, уравновешенному человеку, - сказал он.
  
  
   - Но вы считаете, что людей волнует, как закручены концы обертки от кофейной конфеты.
  
  
   "Да, если они разумные, хорошо приспособленные люди, а не наркоманы".
  
  
   Я бы преследовал его дальше, возможно, до смерти, но Монк встал и направился к двери.
  
  
   - Пойдем поговорим с судебным бухгалтером, - сказал он. - И узнать, что стрелок так сильно хотел, чтобы мы узнали.
  
  
  
  
   19
  
  
   Мистер Монк и тысяча подозреваемых
  
  
   Подразделение судебно-бухгалтерской экспертизы Департамента полиции Сан-Франциско находилось в подвале, но то, чего ему не хватало в окнах и видах, с лихвой компенсировалось высокотехнологичными игрушками. Темные офисы были залиты голубым светом от дюжины ультратонких плоских мониторов, которые, казалось, покрывали все поверхности, кроме потолка и пола.
  
  
   Двое мужчин и одна женщина сидели за своими столами, работая за клавишами, мягкое пружинящее щелканье клавиш напоминало хор электронных цикад. На столах не было никакого беспорядка - ни кофейных чашек, ни пресс-папье, ни отдельных бумаг, ни семейных фотографий, ни личных вещей.
  
  
   Температура там, эмоционально и физически, была очень низкой, но я мог сказать, что Монку понравилось. Во всем отделении полиции не было более чистого места.
  
  
   Все трое бухгалтеров были молоды, привлекательны и одеты в стильную, идеально сидящую черную одежду, из-за которой они почти полностью исчезали в окружающей их тени. Они были как ниндзя, но с личными стилистами и членством в клубе здоровья.
  
  
   Женщина поднялась из-за своих двух плоских мониторов и скользнула к нам. Она была примерно моего возраста, у нее были короткие светлые волосы и очень бледная кожа. Думаю, она не видела много солнечного света. Но больше всего меня в ней поразил большой пистолет в кобуре на поясе.
  
  
   Было утешительно знать, что она была вооружена на случай, если электронная таблица будет сопротивляться аресту. Вероятно, она носила с собой эти острые как бритва серебряные звезды ниндзя где-то в сумке на случай, если дела пойдут совсем плохо.
  
  
   Она представилась нам как лейтенант Сильвия Чейз, командир судебно-бухгалтерского отдела. Думаю, она уже знала Монка по репутации в отделе, потому что не удосужилась предложить ему свою руку. Или, может быть, ей было так же холодно, как и в комнате.
  
  
   "Добро пожаловать на передний край правоохранительных органов", - сказала она, кивнув.
  
  
   "Я понятия не имел, что этот отдел вообще существует", - сказал Монк, оценивающе оглядывая комнату.
  
  
   "Мы раскрываем финансовые преступления так же, как они совершаются", - сказала она. "Тихо и в тени".
  
  
   Думаю, ниндзя-бухгалтер воспринял последнюю часть слишком буквально. Если бы ее кожа не была такой бледной, я бы вообще ее не увидел.
  
  
   - Мне нравится ваш кабинет, - сказал Монк. "Очень чисто и уютно."
  
  
   - Спасибо, - сказала она. "Я верю в упорядоченную среду. "
  
  
   - Я тоже, - сказал Монк. - Могу я здесь работать?
  
  
   "Я знаю о ваших способностях следователя по расследованию убийств, - сказала она, - но есть ли у вас какой-нибудь продвинутый бухгалтерский опыт?"
  
  
   - Нет, - сказал Монк. "Но мне нравятся четные числа, и я очень чистоплотный".
  
  
   - Боюсь, этого недостаточно, - сказала она.
  
  
   Я не мог разглядеть лица Монаха слишком четко, но был уверен, что он выглядел так, будто вот-вот расплачется.
  
  
   "Что делает это подразделение "передовым"?" Я попросил.
  
  
   - Убийство - это преступление каменного века, мисс Тигер. На самом деле он не изменился за столетия", - сказал Чейз. "Но финансы - это будущее преступности. Вы можете украсть миллионы долларов и разрушить жизни десятков тысяч людей всего несколькими нажатиями клавиш на компьютере в уединении собственного дома. Вы можете свергнуть корпорацию, возможно, даже правительство, с помощью вашего КПК".
  
  
   - Могу я просто посидеть здесь? - сказал Монк. "В моей квартире ремонтируют ковер".
  
  
   - Было пятно от кофе, - сказал я.
  
  
   Монк сильно толкнул меня. Видимо, я слишком много раскрыл.
  
  
   - Не волнуйтесь, лейтенант Чейз. Я бы не принес сюда кофе, - сказал Монк. "Я больше никогда не буду его пить. Я даже не думаю о кофе. Кофе запрещен в моем существовании".
  
  
   - Я ценю это, - сказала она. - Но боюсь, это запретная зона. Тебе, наверное, даже не стоит быть здесь сейчас.
  
  
   "В моих наручных часах больше оперативной памяти, чем в компьютерах, которыми пользуются детективы наверху", - сказал я. "Как так вышло, что ты тащишь сюда все крутые вещи?"
  
  
   "Борьба с финансовыми преступлениями требует полицейских другой породы, совершенно новых методов расследования и новейших технологий", - сказала она. "Ресурсы, которые мы получаем, прямо пропорциональны сумме дохода, который мы получили".
  
  
   - Я думал, вы должны следить за соблюдением закона, - сказал я. - Я и не знал, что ты тоже должен был приносить прибыль.
  
  
   "В прошлом году мы вернули почти двадцать два миллиона долларов наличными, акциями и другими активами, заработанными различными преступными предприятиями", - сказал Чейз. "После того, как дела, которые мы расследуем, вынесены в судебном порядке и всем жертвам возмещены их убытки, значительная часть того, что осталось от этих нечестных доходов, распределяется в полицейское управление для финансирования наших продолжающихся усилий правоохранительных органов".
  
  
   "Почему часть этих денег не может пойти наверх в отдел убийств?" - сказал Монк. "Особенно для бюджета на уборку".
  
  
   "Я уверена, что отчасти это так, - сказала она. "Но нам нужны эти инструменты, чтобы эффективно выполнять свою работу и идти в ногу с технологическими достижениями преступников, которых мы преследуем", - сказала она. "Это стоит больших денег".
  
  
   "Чтобы делать деньги, нужны деньги", - сказал я.
  
  
   "Или следовать за деньгами", - добавил Чейз.
  
  
   - Это кажется несправедливым, - сказал Монк. "Каждый в здании должен иметь возможность наслаждаться этой блаженной обстановкой. Особенно меня."
  
  
   - Я предполагаю, что вы двое пришли сюда не для того, чтобы обсудить, как полицейское управление распределяет свои ресурсы, - сказал Чейз.
  
  
   "Мы хотели бы знать, что вы узнали из документа, который был найден на столе Брэндона Лорбера", - сказал Монк. "Для нас это просто цифры".
  
  
   Чейз улыбнулся Монку. "Это гораздо больше, чем просто цифры на странице. Числа очень похожи на людей. У каждого из них есть история. Они взаимодействуют друг с другом. Они развлекают. Они сообщают. Они обманывают. Они могут создать счастье или причинить огромную боль. Вы должны знать, как заставить их говорить".
  
  
   Я мог бы развеселиться. Она помогала мне подкрепить аргумент, который я пытался привести Монку в доме Эмброуза и в комнате для допросов. Может быть, услышать это от нее, кого-то, кем он явно восхищался, как-то подействовать на него. Но я хотел убедиться, что он не упустил суть.
  
  
   - Другими словами, мистер Монк, - сказал я, - она говорит, что то, что для вас незначительно или бессмысленно, может иметь большое значение для кого-то другого. Цифры - ее уши второго сезона".
  
  
   Чейз и Монк вопросительно посмотрели на меня. Или бросал на меня испепеляющие взгляды. Я не знаю наверняка. При таком освещении было трудно сказать что-либо, но даже в почти кромешной тьме для меня было очевидно, что ни один из них не понял мою мысль с такой поразительной ясностью, как я.
  
  
   - Неважно, - сказал я. - Лейтенант Чейз, что вам сказали эти номера, когда вы привели их в комнату для допросов и избили телефонной книгой?
  
  
   Чейз покачала головой и повернулась к Монку.
  
  
   - Уши и телефонная книжка? она сказала. - Какое они имеют отношение к чему-либо?
  
  
   Монк пожал плечами. - Она весь день несет такую чепуху. Пожалуйста, продолжайте, лейтенант Чейз.
  
  
   "Проще говоря, этот документ представляет собой секретный внутренний финансовый отчет, который показывает, что годы финансовых нарушений, неумелого управления и неправомерных действий вот-вот настигнут Burgerville. Компания находится на грани полного краха".
  
  
   - Но это одна из крупнейших сетей быстрого питания в стране, - сказал я. - У них повсюду рестораны.
  
  
   "Это агрессивное расширение стоило больших денег в разгар спада популярности их продукта. Компания трубит о своем успехе, но правда в том, что средний уровень продаж в магазинах резко падает уже много лет. Только за последний финансовый квартал они упали на двадцать один процент. Компания генерирует жалкий денежный поток и понесет чистый убыток в размере более ста миллионов долларов в этом году".
  
  
   - Они скрывали все это от общественности? - спросил Монк.
  
  
   "А также от своих инвесторов и правительства", - сказал Чейз. "Но настоящее преступление заключается в том, что произойдет с пенсионным планом для сотрудников, который спонсировался Burgerville и почти полностью состоял из акций компании".
  
  
   "Когда станет известно об их финансовых проблемах, стоимость акций резко упадет", - сказал я. "Тысячи жизней будут разрушены".
  
  
   "Это снова Enron, только в меньшем масштабе, - сказал Чейз.
  
  
   "Людям, которые потеряли свои сбережения, это не покажется малым", - сказал я. "Это катастрофа. Как это могло произойти, чтобы никто не заметил?"
  
  
   "То, что происходит, не является секретом для Министерства юстиции. Они несколько месяцев тайком вели дело против Бергервилля, - сказал Чейз. - Но это было секретом от сотрудников.
  
  
   "Возможно, не всем", - сказал Монк. - Был по крайней мере один человек, который знал.
  
  
   "Человек с пистолетом и сообщение для Лорбера", - сказал я.
  
  
   Монк кивнул. "Только он пришел слишком поздно, чтобы доставить его".
  
  
   Лейтенант Чейз рассказал нам больше о финансовых проступках Лорбера. Он убедил компанию выкупить семь ресторанов у регионального франчайзи в Бургервилле по цене, намного превышающей рыночную. Выяснилось, что франчайзи был его зятем.
  
  
   Она также рассказала нам, что Burgerville завышал франшизы за расходные материалы и незаконно присваивал деньги, которые рестораны вносили в фонд маркетинга и продвижения.
  
  
   Список финансовых нарушений, казалось, продолжался и продолжался, а разорванный документ на столе Лорбера был Розеттским камнем для обнаружения всего этого.
  
  
   Теперь, когда Лорбер мертв, внимание сосредоточится на Эндрю Кэхилле, давнем главном финансовом директоре компании, который после смерти Лорбера был назначен исполняющим обязанности генерального директора.
  
  
   Было ясно, что Брэндон Лорбер был на грани того, чтобы быть разоблаченным как жадный, нечестный подонок, который безжалостно грабил будущее своих сотрудников ради личной выгоды. Он столкнулся с публичным унижением, уголовным преследованием и яростью тысяч сотрудников.
  
  
   Тогда неудивительно, что у него случился сердечный приступ или что кто-то хотел его убить.
  
  
   Осквернение имело смысл и для меня. Я мог понять, почему тот, кто потерял все, выпустил несколько пуль в тело ответственного за это парня. Он сделал это от ярости и разочарования из-за жестокости и несправедливости того, что его снова обманули - на этот раз из-за возможности добиться справедливости или отомстить.
  
  
   Я не понимал, как финансовые проблемы Бургервилля и смерть Лорбера - и последующее осквернение - вяжутся с Конрадом Стайпом и таксистом, но теперь у нас были тысячи возможных подозреваемых в стрельбе.
  
  
   Я просто не был уверен, облегчило ли это раскрытие дела или намного усложнило.
  
  
   Мы вернулись наверх, чтобы поделиться тем, что узнали, со Стоттлмейером и Дишером.
  
  
   Контраст между отделом по расследованию убийств и отделом судебно-бухгалтерской экспертизы был поразительным. Комната отделения была залита грязно-белым светом люминесцентных ламп и рассеянным солнечным светом, струившимся сквозь грязные окна и кривые жалюзи.
  
  
   Свет сделал окрашенные белые стены желтыми, а серые металлические столы почему-то казались еще более помятыми, поцарапанными и старыми, чем они были на самом деле. Большие громоздкие компьютерные мониторы на всех заваленных бумагами столах казались раздутыми, потрепанными и пятидесятилетними.
  
  
   Да, я знаю, что настольные компьютеры существуют не так давно, но когда электронное оборудование устаревает, оно кажется намного старше, чем оно есть на самом деле. Конечно, большая часть электронного оборудования устаревает через два месяца после выхода, но вы меня понимаете.
  
  
   Даже люди в отделе убийств казались старше, толще, усталее и менее организованными, чем одетые в черное ниндзя-бухгалтеры в подвале.
  
  
   Монк выглядел подавленным. "Это выгребная яма".
  
  
   - Раньше ты никогда не возражал против этого, - сказал я.
  
  
   "Это было до того, как я увидел небо", - сказал он. - Теперь пути назад нет.
  
  
   Я уверен, что большинство полицейских из отдела по расследованию убийств чувствовали бы то же самое. Возможно, реальная причина, по которой бухгалтеры носили оружие, заключалась в том, чтобы защитить себя от ярости своих завистливых коллег.
  
  
   Дишер сидел за своим столом. Он заменил табличку со своим именем на табличку с надписью "СПЕЦИАЛЬНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ДЕСЕКРАЦИИ".
  
  
   "Где ты был?" он спросил.
  
  
   - Разговариваю с лейтенантом Чейзом, - сказал я. - Ты когда-нибудь был у нее в кабинете?
  
  
   Дишер понизил голос. - Они не настоящие копы, если вы понимаете, о чем я. Они застряли в какой-то яме без окон в подвале. Я заставил ее прийти сюда и навестить больших мальчиков, чтобы она поняла, насколько важным было это задание.
  
  
   "Я уверен, что это было очень волнующе для нее", - сказал я.
  
  
   "Она получила сообщение, - сказал Дишер. "Вот что имеет значение".
  
  
   - Когда вы начали заниматься офисной политикой?
  
  
   Дишер постучал по своей новой табличке с именем. - Это приходит вместе с работой, детка.
  
  
   Я не видел смысла напоминать ему, что его подразделение было фактически расформировано в тот момент, когда Монк сделал вывод, что осквернение было частью дела об убийстве. Дишер заслуживал того, чтобы наслаждаться своим новым положением, пока оно длилось. Я даже позволила ему назвать меня "детка" - настолько я была чувствительна.
  
  
   - Хорошо, что ты здесь, - сказал Дишер, поднимаясь со своего места. - У нас с капитаном для вас много новостей.
  
  
   - У нас есть кое-что и для вас, - сказал я, и мы последовали за ним в кабинет Стоттлмейера.
  
  
   - Ты был прав, Монах, - сказал капитан из-за своего стола. - Стипе был в том такси.
  
  
   - Ты уже восстановил ДНК на жевательной резинке? - спросил Монк.
  
  
   "Мы выбрали низкотехнологичный подход, - сказал Стоттлмейер. "Мы снова просмотрели личные вещи Стайпа".
  
  
   "Мы нашли в его бумажнике квитанцию за такси за поездку из аэропорта в отель "Бельмонт", - сказал Дишер. "Это было от Фила Биссона, таксиста, которого застрелили".
  
  
   "Вы также были правы насчет обертки от конфет", - сказал Стоттлмейер. - Стрелок Лорбера тоже был в этом такси.
  
  
   "Вы подтвердили номер партии и поворот обертки?"
  
  
   "Я связался с диспетчером и получил все тарифы Биссона за последнюю неделю", - сказал Дишер. "Таксист подобрал кого-то в двух кварталах от штаб-квартиры Burgerville в ночь стрельбы и отвез его в аэропорт, где таксист забрал Стайпа и отвез в Бельмонт".
  
  
   "И вы что-то напутали с униформой Beyond Earth ", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Я был?" - сказал Монк.
  
  
   - Эмброуз был, - сказал я.
  
  
   "Швея помнит, как продавала униформу во время съезда Моррису Хиблеру, организатору съезда, и Эрнесту Пинчуку, лидеру Галактического восстания, - сказал Дишер. "Она продала дюжину другим людям, которых она не знала, поэтому мы заставили ее посмотреть фотографии участников конгресса, и мы собираемся усадить ее с художником-набросочником".
  
  
   Монк покрутил шеей и плечами и улыбнулся. Я знал эту улыбку. Мы все сделали.
  
  
   Это заставило нас улыбнуться, тоже.
  
  
   "Вы все просчитали, - сказал Стоттлмейер. "Не так ли?"
  
  
   - Да, - сказал Монк. "Я делаю."
  
  
  
  
   20
  
  
   Мистер Монк и смертельный треугольник
  
  
   Это была та часть, которая мне нравилась больше всего, когда все в этом деле казалось таким ясным, и я чувствовал себя глупо из-за того, что не видел, как все сходится. Но Монк не торопился с этим.
  
  
   - Я должен извиниться перед вами, лейтенант, - сказал Монк.
  
  
   "Для чего?" - спросил его Дишер.
  
  
   "Ты намного опередил меня в этом", - сказал Монк.
  
  
   "Я был?" - сказал Дишер.
  
  
   "Я все еще был так эмоционально взволнован своим испачканным ковром, что не мог достаточно ясно соображать, чтобы понять, что вы видели ключ ко всему делу".
  
  
   - Это вполне понятно, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Кого из нас не потрясло бы пятно от кофе на ковре?"
  
  
   - Спасибо, капитан, - сказал Монк, совершенно не понимая, что его опекают.
  
  
   - Так что же я увидел? - спросил Дишер.
  
  
   "Смертельный треугольник - два выстрела в грудь и один в голову", - сказал Монк. "Вы сразу заметили, что Лорбера застрелил хладнокровно-эффективный профессиональный убийца".
  
  
   "Значит, я был прав, - сказал Дишер.
  
  
   - Да, был, - сказал Монк.
  
  
   - На самом деле я раскрыл дело до тебя, - гордо сказал Дишер, затем взглянул на Стоттлмейера. - Ты когда-нибудь делал это?
  
  
   "Это не имеет смысла, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Я не люблю выставлять напоказ свои дедуктивные способности. Таким образом, люди будут недооценивать меня и ослабят бдительность", - сказал Дишер. "Но под поверхностью процветает острый интеллект. Я как Коломбо, только без пальто, сигары и стеклянных глаз".
  
  
   Стоттлмейер уставился на Дишера. "Я имел в виду, что профессиональный убийца знал бы, что Лорбер уже мертв".
  
  
   - Вот почему он выстрелил в него, - сказал Монк.
  
  
   "Я не понимаю вас, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Выпили кофеин? - спросил Монк.
  
  
   "Это не поможет", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Вот что случилось, - сказал Монк. "Наемный убийца был нанят, чтобы убить Лорбера. Ему должны были заплатить половину вперед и половину, когда дело будет сделано. Но когда он добрался туда, Лорбер был уже мертв, лишая убийцу зарплаты.
  
  
   "Поэтому он сделал так, чтобы человек, умерший естественной смертью, был на самом деле убит", - сказал я.
  
  
   - Вот именно, - сказал Монк.
  
  
   - Разве обычно не наоборот? Я сказал.
  
  
   "Вот почему никто бы не усомнился в том, что это было убийство", - сказал Монк.
  
  
   - Ты сделал, - сказал я.
  
  
   "Но никто другой не стал бы этого делать, включая меня и Коломбо", - сказал Стоттлмейер, взглянув на Дишера. "Когда мы находим труп человека, которому дважды выстрелили в грудь и один раз в голову, обычно можно с уверенностью предположить, что это убийство".
  
  
   - Больше нет, - грустно сказал Дишер. "Теперь легкие даже не будут легкими".
  
  
   "Мы просто должны рассчитывать на ваш острый интеллект, чтобы помочь нам", - сказал Стоттлмейер. - Кто-нибудь, кроме нас и судмедэксперта, знает, что Лорбер умер естественной смертью?
  
  
   - Нет, - сказал Дишер.
  
  
   "Давайте оставим это в том же духе", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Я сбит с толку и выпил много кофеина", - сказал я. - При чем тут Стайп и таксист?
  
  
   "Они оказались не в том месте и не в то время", - сказал Монк. "После выстрела в Лорбера наемный убийца отошел на несколько кварталов и поймал такси до аэропорта. Затем то же такси забрало Стипе и отвезло его в отель".
  
  
   "Мы все это знаем, - сказал Стоттлмейер. "Чего мы не знаем, так это того, почему наемный убийца вернулся откуда бы он ни пошел и убил таксиста и Стайпа".
  
  
   "Таксист смог опознать его, - сказал Дишер.
  
  
   - Но Стайп не мог, - сказал я.
  
  
   "Я думаю, что наемный убийца оставил в кабине что-то компрометирующее, - сказал Монк. - Что-то такое, что видели и таксист, и Стайп, и что могло связать наемного убийцу с убийством Лорбера.
  
  
   - Но Лорбера не убили, - сказал я. "Наемный убийца убил таксиста и Стайпа только для того, чтобы они не могли связать его с убийством, которого никогда не было".
  
  
   - Да, - сказал Монк.
  
  
   "Но он знал, что спецподразделение по осквернению будет безжалостно преследовать его, - сказал Дишер, - и что, как только мы его поймаем, ему придется нелегко. Это было слишком страшно, чтобы он мог об этом думать".
  
  
   - Что было изобличающим, что оставил наемный убийца? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   - Не знаю, - сказал Монк. "Но каким-то образом он узнал, что следующим гонщиком в такси был Конрад Стайп, и что он был в городе на съезде Beyond Earth . Поэтому он замаскировался под мистера Снорка и убедился, что его видели стреляющим в Стайпа перед камерами и свидетелями. Он хотел быть уверен, что мы пойдем искать убийцу не в том направлении.
  
  
   "Позвольте мне прояснить ситуацию", - сказал Стоттлмейер. - Вы говорите, что вся эта история с " За пределами Земли " была ничем иным, как отвлечением внимания, и что Стайп был убит просто потому, что выбрал не то такси, чтобы отвезти его в отель.
  
  
   "Все дело в Брэндоне Лорбере, - сказал Монк. "Нам нужно выяснить, кто хотел его смерти и нанял киллера для совершения преступления".
  
  
   "Но есть так много людей, у которых есть причина желать смерти Стайпа", - сказал Дишер.
  
  
   "Наемному убийце повезло, - сказал Монк.
  
  
   "Если бы наемный убийца не убил Стайпа и таксиста, худшее, за что он мог бы пойти, было бы осквернение трупа", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Это большое преступление, - настаивал Дишер.
  
  
   "Не такое большое, как убийство", - сказал Стоттлмейер. "Мы делаем много скачков здесь, основываясь только на жевательной резинке и обертках от конфет, особенно без компрометирующего предмета, который, как вы предполагаете, находится в центре всего этого. Вы уверены, что правы?"
  
  
   - Всегда, - сказал Монк.
  
  
   Если стрелок был профессиональным убийцей, это определенно объясняло, почему мистер Снорк выглядел таким расслабленным, когда стрелял в Стайпа, и почему его цель была такой хорошей. Но это также доказало кое-что еще, что поразило Монка гораздо ближе к дому.
  
  
   - Не всегда, мистер Монк, - сказал я. - Лейтенант Дишер - не единственный человек, перед которым вы должны извиниться. Ты тоже должен Эмброузу.
  
  
   - Не понимаю, почему, - сказал Монк.
  
  
   - Эмброуз дал вам важную подсказку, а вы ее проигнорировали.
  
  
   - Что это была за подсказка? - спросил Дишер.
  
  
   Я строго посмотрел на Монка. Если бы он не сказал им, я бы сказал, и он знал это.
  
  
   "Наемный убийца был одет в униформу " За пределами Земли " первого сезона с ушами из второго сезона", - сказал Монк. "Причина, по которой они не совпали, заключалась в том, что убийца не знал ни одной незначительной детали шоу".
  
  
   - Разве не так обычно вы раскрываете дела, подмечая, казалось бы, незначительные детали, которые упустил убийца? Я сказал.
  
  
   - Это другое, - сказал Монк.
  
  
   "Нет, это не так. Это несоответствие униформы доказывает, что убийца не был настоящим фанатом Beyond Earth . Эмброуз также заметил, что форма была новой, что помогает доказать, что убийца купил ее в день стрельбы".
  
  
   Монк пристально посмотрел на меня. "Спасибо, что полили мою рану дополнительным количеством антисептика".
  
  
   "Правильная фраза - "сыпать соль на рану", - сказал Дишер.
  
  
   "Никто никогда не станет натирать рану солью, - сказал Монк. "Он не очищает и не дезинфицирует".
  
  
   "Но это было бы очень болезненно", - сказал Дишер.
  
  
   "То же, что отрубить себе руку топором", - сказал Монк. "Но я не вижу, какое это имеет отношение к тому, что Натали пытается поставить меня в неловкое положение перед моим работодателем".
  
  
   - Это не то, чем я занимался, - сказал я. - Я заступался за твоего брата.
  
  
   "Он здесь?" - многозначительно спросил меня Монк.
  
  
   - Конечно нет, - сказал я. "Он никогда не выходит из дома. Вот почему мне пришлось заступиться за него".
  
  
   - Понятно, - сказал Монк. - Так ты теперь работаешь на него или на меня?
  
  
   Я никогда раньше не видел такого взгляда в глазах Монка, по крайней мере, не обращенного ко мне. Это был чистый гнев. Я понял, что перешел черту с ним.
  
  
   - Для тебя, - сказал я. "Я надеюсь."
  
  
   Мой пульс участился. Возможно, я просто ловко уволился с самой лучшей работы, которая у меня когда-либо была.
  
  
   Но Монк ничего не сказал, чтобы облегчить мое беспокойство. Он просто повернулся и вышел из кабинета капитана.
  
  
   - Что я только что сделал? Я спросил Стоттлмейера и Дишера.
  
  
   - Расслабься, - сказал Стоттлмейер. - Ты был с ним не строже, чем Шарона.
  
  
   "Она была очень трудным случаем, - сказал Дишер. "Она не позволила Монку уйти ни с чем".
  
  
   - А теперь ее нет, - сказал я.
  
  
   "Монк не увольнял ее, - сказал Стоттлмейер. "Она сбежала".
  
  
   - Это не значит, что он не уволит меня.
  
  
   "У Монка есть неуверенность - на самом деле их тысячи, - но у него также огромное эго", - сказал Стоттлмейер. "Для него полезно напоминание о том, что он не может игнорировать чувства других людей и что он не является центром всего мира".
  
  
   "Я уверен, что есть много боссов, которым нужно это услышать". Я повернулся к Дишеру. "Когда вы в последний раз говорили капитану, что он бесчувственен и недооценивает чужую работу?"
  
  
   Дишер неловко поерзал. "Мне не нужно, потому что он никогда этого не делал".
  
  
   - Поцелуй, - сказал я.
  
  
   "Ты нужна Монку, Натали, и не только для того, чтобы возить его и раздавать дезинфицирующие салфетки", - сказал Стоттлмейер. - Он это знает.
  
  
   "Надеюсь, вы правы", - сказал я и пошел искать своего босса.
  
  
   Я догнала Монка снаружи, где он шел по улице, постукивая по каждому парковочному счетчику, мимо которого проходил.
  
  
   - Куда вы идете, мистер Монк?
  
  
   - Я бесцельно брожу по штаб-квартире Бургервилля. "
  
  
   Я не удосужился указать, что если он точно знал, куда идет, то не блуждал и не бесцельно шел. Полчаса назад я бы так и сделал.
  
  
   "Что там?"
  
  
   - Эндрю Кэхилл, исполняющий обязанности генерального директора компании, - сказал Монк. - Я хочу поговорить с ним.
  
  
   - Я мог бы отвезти тебя, - сказал я. - Мы бы доехали намного быстрее.
  
  
   - Значит, ты можешь поставить меня в неловкое положение перед возможным подозреваемым в схеме убийства? - сказал Монк. - Я так не думаю.
  
  
   - Я не хотел смущать вас, мистер Монк, - сказал я. - И если я это сделал, мне очень жаль.
  
  
   - Ты должен прикрывать мою спину, - сказал Монк. "Не колоть. Вы знаете, насколько я уязвим теперь, когда меня вырвали из дома и бросили в неизвестность".
  
  
   - Ты остаешься со своим братом, - сказал я. - Как это неизвестно?
  
  
   Я сказал это, не подумав, и тут же пожалел о своем конфронтационном тоне.
  
  
   Монк остановился. "Ну вот, ты снова ставишь под сомнение все, что я делаю, опровергая все, что я говорю".
  
  
   - Нет, - сказал я.
  
  
   Он посмотрел на меня и снова пошел. Я догнал его.
  
  
   "Ладно, тогда да, я вам возражал, но я не делаю это все время. Я сказал то, что сказал в кабинете капитана, только чтобы помочь вам.
  
  
   "Как мне может помочь указание на мои недостатки перед людьми, которые платят мне за совершенство?"
  
  
   "Во-первых, они не ожидают от вас совершенства. Ты полностью возлагаешь это давление на себя, - сказал я. - Я пытался сблизить тебя с твоим братом.
  
  
   - Я нанял вас не для этого, - сказал он.
  
  
   - Вы наняли меня, чтобы я был вашим помощником и максимально облегчил вам жизнь. По крайней мере, я думаю , что это то, что я должен делать, хотя ты ни разу не вышел и не сказал этого. Это оставило меня в значительной степени наедине с собой, чтобы выяснить, как лучше всего сделать это для вас.
  
  
   - Я дал вам списки, - сказал он.
  
  
   - О ваших фобиях, - сказал я. "Знание того, что ты боишься декоративных подушек, трамплинов и комочков пыли, не дает мне много сил для продолжения. Я считаю, что один из способов облегчить себе жизнь - это улучшить отношения с братом".
  
  
   "Мы прекрасно ладим", - сказал он.
  
  
   - Вы никогда не видите друг друга.
  
  
   - Вот почему, - сказал он.
  
  
   - Вы ему нужны, мистер Монк, и я верю, что он нужен вам.
  
  
   - Итак, теперь вы семейный терапевт, - сказал он.
  
  
   - Я знаю, что вы оба одиноки и что вам не обязательно быть одинокими, - сказал я. - Мне больно это видеть.
  
  
   Он снова остановился. "Оно делает?"
  
  
   - Конечно, мистер Монк.
  
  
   "Почему?"
  
  
   "Потому что мне не нравится видеть людей, которые мне дороги, несчастными", - сказал я.
  
  
   "Ты заботишься обо мне?"
  
  
   - Ты для меня гораздо больше, чем просто босс, - сказал я. - Если предположить, что я все еще работаю на вас.
  
  
   - Конечно, знаешь, - сказал Монк.
  
  
   Я вздохнул с облегчением. - Спасибо, мистер Монк.
  
  
   "Но я рад узнать, что я гораздо больше, чем босс для вас", сказал он.
  
  
   - Потому что я для тебя больше, чем сотрудник?
  
  
   "Потому что это не просто работа, - сказал Монк. - Это обязательство на всю жизнь".
  
  
  
  
   21
  
  
   Мистер Монк едет в Бургервиль
  
  
   Монк повернулся лицом к вращающейся двери, словно столкнулся со старым врагом. Он покосился на него и пошевелил руками по бокам. Он никак не мог снова войти в этот дверной проем.
  
  
   "Ты выглядишь как маршал, который смотрит на стрелка и ждет, чтобы вытащить пистолет", - сказал я.
  
  
   "Я должен был понять, когда увидел это, что Брэндон Лорбер был из тех людей, которые обкрадывают своих сотрудников и разрушают их будущее".
  
  
   Я помахал Арчи Эпплбауму, сидевшему за стойкой охраны в центре вестибюля. Он встал и подошел. Он показал мне ключ-карту безопасности, чтобы показать, что он знает, что я хочу, чтобы он нас впустил.
  
  
   - Потому что у него в вестибюле была вращающаяся дверь? - спросил я Монка.
  
  
   "Он явно наслаждался страданиями других", - сказал Монк. "Какая еще цель может быть в том, чтобы заставить людей терпеть это?"
  
  
   "Может быть, чтобы они могли быстрее входить и выходить из здания, а он мог сохранить тепло и кондиционер в своем вестибюле".
  
  
   Монах фыркнул. - Ты такой наивный.
  
  
   Арчи просунул свою карточку в считывающее устройство на защитной двери, открыл ее для нас и жестом пригласил внутрь.
  
  
   Защитной дверью пользовались только в нерабочее время и для инвалидов, но это был единственный способ, которым Монк входил и выходил из здания.
  
  
   - С возвращением, - сказал Арчи. - Лиланд позвонил и сказал, что ты, возможно, приедешь. Что мы можем сделать для вас?"
  
  
   - Мы хотели бы поговорить с Эндрю Кэхиллом, - сказал я.
  
  
   - Я позвоню и узнаю, не хочет ли он тебя видеть, - сказал Арчи.
  
  
   "Вверх?" - сказал Монк.
  
  
   - Он на десятом этаже, - сказал Арчи.
  
  
   "Пожалуйста, спросите его, не придет ли он к нам, - сказал я.
  
  
   - Нет, - сказал Монк. "Мы хотим подняться".
  
  
   - Здесь много лестниц, мистер Монк, - сказал я.
  
  
   - Я хочу видеть его в своем кабинете.
  
  
   Арчи подошел к своему столу, позвонил и вернулся. - Он будет рад тебя видеть.
  
  
   Он подвел нас к лестнице, отпер дверь и держал ее открытой.
  
  
   - Вы здесь ужасно заботитесь о безопасности, - сказал Монк.
  
  
   - Это штаб-квартира национальной сети, - сказал Арчи. "Мы привлекаем много чудаков".
  
  
   - У всех в офисе есть шредер? - спросил Монк.
  
  
   - Конечно, - ответил Арчи.
  
  
   "Что происходит с измельченными документами?"
  
  
   "Хранители забирают их, кладут в отдельную корзину и приносят сюда", - сказал Арчи. "Я запираю его в специальном шкафу, пока не приедет служба утилизации документов".
  
  
   - Для этого есть служба?
  
  
   - Они приходят раз в неделю, - сказал Арчи. "Они забирают измельченную бумагу и сжигают ее".
  
  
   "Я также запираю свой мусор в специальный шкаф", - сказал Монк.
  
  
   "Вы делаете?" - сказал Арчи.
  
  
   - Да, - сказал я.
  
  
   - Разве не все? - сказал Монк. "Интересно, будут ли они приходить ко мне домой каждую неделю, собирать мой мусор и сжигать его?"
  
  
   "Вы должны спросить их, - сказал Арчи, - но я не думаю, что они стали бы".
  
  
   - У кого есть ключи от этого шкафа? - спросил Монк.
  
  
   "Г-н. Лорбер, управляющий зданием, и я делим съемочную площадку с двумя охранниками, работающими в другие смены. Почему ты спрашиваешь?"
  
  
   "Я очарован измельченными документами, - сказал Монк. "Мне нравится собирать вещи, которые были разобраны".
  
  
   - Вам понравилось бы восстанавливать разорванный документ?
  
  
   - С удовольствием, - сказал Монк и начал подниматься по лестнице.
  
  
   К тому времени, когда мы достигли десятого этажа, я осознавал каждый мускул своего тела и полную способность легких втягивать воздух.
  
  
   Судя по тому, как дышал Монк, и по выражению боли на его лице, он был не лучше меня, но каким-то образом он научился контролировать свой пот. На его коже не было ни капельки влаги. Это было удивительно.
  
  
   Я должен был заставить его научить меня, как это делать.
  
  
   Интересно, какие еще неконтролируемые функции тела он контролировал. Сможет ли он также справиться с влажностью глаз и выделением слюны во рту? Возможно, он даже контролировал рост своих волос.
  
  
   Пока я пытался вспомнить, когда Монк в последний раз стригся, на лестничной клетке нас встретила секретарша с водой в бутылках.
  
  
   Вода была не из Сьерра-Спрингс, поэтому Монк отказался от нее. Я с радостью взял обе бутылки и выпил их, пока секретарь вел нас в угловой кабинет Кэхилла.
  
  
   Кэхилл выглядел как человек, который мог бы выжать мою машину лежа. Мышцы под его сшитой на заказ деловой рубашкой колыхались, как поверхность океана. Я не знаю, двигались ли они, или я просто упал в обморок после похода.
  
  
   Его офис был обставлен так же, как и офис Лорбера, вплоть до фотографий на стене, на которых он стоял у входа в различные рестораны Бургервилля по всей стране. Единственным отличием было пресс-папье Lucite на его столе с бабочкой внутри.
  
  
   - Приятно познакомиться, мистер Монк, - сказал Кэхилл, протягивая Монку руку. - Я хочу помочь вам, чем смогу, в вашем расследовании.
  
  
   Я дал Монку дезинфицирующую салфетку прежде, чем он успел об этом попросить. Я очень хотел угодить после нашей небольшой размолвки.
  
  
   "Уверяю вас, мои руки чисты", - сказал Кэхилл с улыбкой. "Во всех отношениях".
  
  
   - Похоже, ты оттачиваешь свои навыки отрицания перед судом, - сказал я. "Улыбка может просто подействовать на присяжных".
  
  
   "Я не убивал Брэндона Лорбера, - сказал Кэхилл. "Я был на открытии Burgerville в Чула-Виста".
  
  
   "Лорбер был убит профессиональным киллером, - сказал Монк. - Алиби не оправдывает вас как того, кто его нанял. Но я полагаю, что мой помощник имел в виду уголовный процесс по всем финансовым махинациям.
  
  
   - Я не понимаю, о чем вы говорите, - сказал Кэхилл.
  
  
   Люди говорили, что много вокруг Монка.
  
  
   В контексте расследования убийства это обычно была ложь.
  
  
   В контексте соблюдения одного из правил Монка о вещах, например, о том, как правильно сгребать листья, это было правдой.
  
  
   Но мы не говорили о сгребании листьев. Мы говорили о загребании денег и совершении убийства, чтобы их скрыть.
  
  
   "Тогда ты ужасный финансовый директор", - сказал я. - Полицейские судебно-медицинские эксперты поместили вас под электронный микроскоп. Мы знаем все о выкупе по завышенным ценам франшиз, которые тайно принадлежали зятю Лорбера, и о разграблении маркетингового фонда, среди прочего. Это ваша работа - знать, куда уходят деньги, не так ли?
  
  
   "Я хотел сказать, что не был замешан в каких-либо финансовых нарушениях, - сказал Кэхилл. "Все это сделал Брэндон. Он манипулировал цифрами, которые мне давали, он лгал мне и платил моим подчиненным, чтобы они снабжали меня неточной информацией. Я был потрясен размахом его преступной деятельности, поэтому последние несколько месяцев я полностью сотрудничал с Министерством юстиции".
  
  
   Монк подошел к столу Кэхилла и осмотрел измельчитель.
  
  
   - Значит, вы будете обвинять во всех махинациях Лорбера, когда здешние преступления станут достоянием общественности, - сказал Монк. - Я могу понять, почему ты это сделал. Лорбер не будет здесь, чтобы защищаться или указывать на вас пальцем.
  
  
   "Лорбер берет на себя ответственность, вы берете на себя компанию", - сказал я. - Его убийство пошло вам на пользу.
  
  
   Кэхилл начал было говорить, но Монк перебил его.
  
  
   "Отличный шредер", - сказал Монк. - Могу я попробовать?
  
  
   - Давай, - сказал Кэхилл и указал на меня пальцем. В его пальце мышц было больше, чем в моей ноге. - Думаешь, я выйду из этого невредимым? Я собираюсь быть позорным в прессе. Я потеряю миллионы долларов на акциях и все, что у меня было в пенсионном плане для сотрудников".
  
  
   Монк взял со стола Кэхилла чистый лист бумаги и сунул его в измельчитель, который выплюнул его на крошечные полоски. Кэхилл указал на клочья большим пальцем.
  
  
   "Это вполне может стать моим будущим финансового директора, - сказал Кэхилл, - если только я не смогу каким-то образом спасти эту компанию. Но шансы не в мою пользу.
  
  
   Монк взял два лоскута, поднес их к свету и бросил обратно в мусорное ведро.
  
  
   - Могло быть и хуже, - сказал Монк. - Ты можешь попасть в тюрьму.
  
  
   - Вряд ли, - ответил Кэхилл. "У меня есть иммунитет от судебного преследования в обмен на мои показания".
  
  
   "Я уверен, что иммунитет не распространяется на убийство", - сказал Монк.
  
  
   "Если вы ищете кого-то, у кого есть мотив убить Брэндона, вам не нужно искать дальше его собственного дома", - сказал Кэхилл. "Его жена получает все, и теперь, когда Брэндон мертв, никто не может отнять это у нее. Если бы он был жив, его бы привлекли к уголовной ответственности, а его имущество было бы конфисковано. Она потеряла бы особняк в Пасифик-Хайтс, яхту, "Гольфстрим", дом на Гавайях, дом в Вейле и принадлежащие ему и ей такие же серебристые "Бентли". Ей пришлось бы снова щеголять по подиуму своей вылепленной хирургическим путем задницей".
  
  
   - Она была моделью? Я попросил.
  
  
   "Она была стриптизершей, - сказал Кэхилл. "Брэндон познакомился с ней в стриптиз-клубе Далласа пятнадцать лет назад и бросил ради нее свою жену. Она была золотоискательницей. У нее очень дорогие вкусы, и я сомневаюсь, что Брэндон смог бы себе это позволить, когда правительство договорится с ним".
  
  
   - Думаешь, она бы убила, чтобы сохранить его? Я попросил.
  
  
   "Она любит свой Bentley чертовски больше, чем его", - сказал Кэхилл. "Золотоискатели не задерживаются, когда золото кончается. Они ищут новое место для раскопок.
  
  
   "Я не знаю, почему люди будут платить за то, чтобы увидеть, как кто-то снимает с них одежду", - сказал Монк, когда мы спускались по лестнице. Я мог бы сказать ему, но он не дал мне шанса. "Я бы заплатил голому человеку, чтобы он оделся".
  
  
   Вот это было интересно. - Ты бы посмотрел, как они это делают?
  
  
   "У меня даже не было бы того же почтового индекса", - сказал Монк. - А я бы все равно закрыл глаза.
  
  
   - Тогда за что вы будете платить?
  
  
   - Душевное спокойствие, - сказал Монк. "Знал бы я, что в мире на одного голого человека меньше".
  
  
   - Я не знал, что нагота - большая проблема, - сказал я.
  
  
   - Огромный, - сказал Монк. "Больше, чем глобальное потепление".
  
  
   "Может быть, они раздеваются, потому что становится так тепло".
  
  
   Но по задумчивому выражению его лица я мог сказать, что мое легкомысленное замечание не положит конец его размышлениям по этому поводу.
  
  
   "Зачем кому-то жениться на голом человеке?" он спросил.
  
  
   Это было похоже на разговор с моей дочерью. Она всегда задавала мне странные вопросы, на которые было не так просто ответить. Не так давно она спросила, почему мы не можем усыпить больных людей, как собак. Моя дочь очень прагматична, когда дело доходит до смерти, что меня немного пугает, так как она, скорее всего, будет заботиться обо мне в старости.
  
  
   Я ответил Монку так, как ответил бы Джули, если бы она задала мне тот же вопрос.
  
  
   - Все голые, - сказал я.
  
  
   - Я не голый, - сказал Монк.
  
  
   - Не сейчас, - сказал я. - Но ты не можешь быть одет каждую минуту.
  
  
   - Конечно, можешь, - сказал Монк.
  
  
   "В какой-то момент в течение дня даже вам приходится раздеваться, мистер Монк".
  
  
   - Нет, не знаю.
  
  
   - Как это возможно?
  
  
   "Это необходимо в цивилизованном обществе. Ты должен одеваться и раздеваться поэтапно, - сказал Монк. "Вы всегда оставляете один предмет одежды на протяжении всего процесса. Ты инструкцию не читал?
  
  
   "Какое руководство?"
  
  
   - Тот, что подарила мне моя мать, и тот, что твоя мать подарила тебе, конечно, - сказал Монк. "Возможно, вы захотите освежить свои навыки, прочитав исправленное издание, которое вы дали Джули. Многое изменилось с тех пор, как мы с тобой были детьми.
  
  
   - Я не давал Джули руководство.
  
  
   Монк с ужасом посмотрел на меня. "Какая ты мать? Вам лучше получить его до того, как об этом узнают службы защиты детей".
  
  
   Его мать дала ему руководство по одеванию? Должно быть, она написала это сама. Я думал, что это будет увлекательно и более чем страшно читать.
  
  
   "Может быть, я мог бы одолжить экземпляр вашей семьи", - сказал я.
  
  
   - Я бы хотел, чтобы ты мог, - сказал Монк, - но этого уже давно нет.
  
  
   "Что случилось с этим?"
  
  
   "Однажды Труди попросила ее прочесть", - сказал Монк. "Я не видел его с тех пор. Это тайна."
  
  
   Это было не для меня.
  
  
   Если бы я была женой Монка и любила его так же сильно, как она, я знаю, что бы я сделала с этим руководством. Я бы сжег. Я задавался вопросом, было ли это действительно такой уж загадкой для Монка, который разгадывал гораздо более сложные загадки, чем эта.
  
  
   "Итак, если вы никогда не раздеваетесь полностью, - сказал я, - как вы принимаете душ?"
  
  
   Монк покраснел. - Вам не кажется, что вы переходите на личности? Я твой босс, в конце концов. Ты не должен думать обо мне в душе.
  
  
   - Нет, - сказал я.
  
  
   "Я даже не хочу думать о себе в душе", - сказал он.
  
  
   Монк остановился на пятом этаже, набрался храбрости и выскочил наружу. Для него оказаться на нечетном этаже было все равно, что пройти по веревочному мосту через глубокое ущелье, так что у него, должно быть, была веская причина для этого.
  
  
   Я последовал за ним в кабинет Лорбера.
  
  
   "Что мы здесь делаем?" Я попросил.
  
  
   - Провожу важный тест, - сказал Монк.
  
  
   Он взял со стола Лорбера чистый лист бумаги и сунул его в измельчитель.
  
  
   "Если вы пытаетесь выяснить, с какой машины пришел разорванный документ, вы можете забыть об этом", - сказал я. - Шредер здесь такой же, как в офисе Кэхилла.
  
  
   "Нет двух одинаковых измельчителей, - сказал он.
  
  
   "Это тот же бренд, та же модель и те же лезвия".
  
  
   - Вот тут ты ошибаешься. Монк подобрал два лоскута и поднес их к свету. "Они тупятся и трескаются в разных местах. Все, что требуется, - это один документ со скобой, чтобы сделать почти незаметную канавку на краю лезвия".
  
  
   - Почти незаметно? Я сказал. - Вам понадобится микроскоп, чтобы увидеть это.
  
  
   - Я вижу это, - сказал Монк.
  
  
   "Вы можете?"
  
  
   Монк выбросил клочки обратно в мусорное ведро. - Разорванный документ пришел из офиса Кэхилла. Я просто хотел перепроверить".
  
  
   "Значит, он точно знал, что происходит, и вместо того, чтобы обратиться прямо к властям, он уничтожил улики", - сказал я. "Он лжец".
  
  
   "Большинство убийц обычно таковы, - сказал Монк.
  
  
   - Он один?
  
  
   - Не знаю, - сказал Монк. "Пока что."
  
  
   Я восхищался непоколебимой уверенностью в том, как Монк сказал "пока". В каждом случае, который он расследовал, у него никогда не было сомнений, что он найдет убийцу.
  
  
   Было только одно исключение, и это был случай, который имел для него наибольшее значение.
  
  
   Убийство Труди.
  
  
   Я с нетерпением ждал того дня, когда все изменится.
  
  
  
  
   22
  
  
   Мистер Монк и Дом ужасов
  
  
   Я не уверен, почему люди проводят различие между так называемыми старыми деньгами и новыми деньгами. Деньги есть деньги. Либо он у вас есть, либо его нет. Важно то, как вы их тратите.
  
  
   Я знаю из личного опыта, что значит быть богатым и бедным. Я происходил из очень богатой семьи, которая сделала свое состояние на бизнесе по производству зубной пасты.
  
  
   "У всех есть зубы, и они не хотят их терять", - говорил мой дедушка. "Это самый безопасный бизнес на земле".
  
  
   Это был бизнес, который мой дедушка чуть не потерял после того, как выяснилось, что он добавил в оригинальную формулу своей зубной пасты сахар, чтобы понравиться "сладкоежкам" своих клиентов, тем самым ускорив их кариес. Бизнес чудесным образом оправился от скандала, диверсифицировался и процветал, став глобальным конгломератом, каким он является сегодня.
  
  
   Когда я рос, у меня было все, что я хотел, за исключением, может быть, небольшой неуверенности. Моя жизнь была слишком безопасной, слишком избалованной, слишком ограниченной.
  
  
   Я знаю, о чем вы думаете: о, бу-ху для богатой девушки. Хотите верьте, хотите нет, но деньги - это еще не все, чем они должны быть. Деньги не только не купят вам счастья, но и не обязательно дадут вам свободу. Конечно, у вас есть свобода от страха перед голодной смертью или бездомностью. Но когда все дается легко, и ты живешь в разреженном мире, на самом деле не кажется, что ты живешь.
  
  
   Поэтому я бунтовал. Я отказался от денег моей семьи и сбежал с человеком, который был богат характером, но беден деньгами. Это было самое счастливое время в моей жизни, и Джули всегда напоминает мне об этом.
  
  
   С тех пор я испытываю финансовые трудности. Быть матерью-одиночкой - это не удовольствие. Легче было бы просто сдаться и забрать деньги отца, но тогда я не выживал бы сам по себе, и какой урок из этого извлекла бы моя дочь? И я бы не встретила Монка, и моя жизнь была бы значительно менее непредсказуемой и захватывающей.
  
  
   Знание того, что значит быть богатым и бедным, означает, что меня не впечатляют ни богатство, ни люди, у которых оно есть. Монах тоже нет, но по совершенно другим причинам. Он социально неграмотен. Он не подозревает об уважении, зависти и чувстве неполноценности, которых ожидают от вас те, у кого денег больше, чем у вас.
  
  
   На самом деле Монк не знал, как вести себя в любой ситуации. Он установил свои собственные правила и был удивлен, когда природа и человечество им не следовали.
  
  
   Так что ни Монка, ни меня не испугал викторианский особняк Брэндона Лорбера в Пасифик-Хайтс и его великолепный вид на Золотые Ворота, округ Марин и остров Алькатрас в формате IMAX.
  
  
   Пасифик-Хайтс был горой Олимп элиты Сан-Франциско с 1800-х годов. Купцы и бароны-разбойники, утопающие в богатстве золота, сахара и железных дорог, нуждались в высоком месте, где они могли бы жить над подонками, которых эксплуатировали, и быть уверенными, что каждый может увидеть памятники их успеха.
  
  
   Это верно и сегодня, независимо от того, старые у вас деньги, новые или просто на бумаге.
  
  
   Стоттлмейер и Дишер, будучи низкооплачиваемыми государственными служащими, чувствовали бы себя неловко из-за такого большого количества денег и власти, возможно, поэтому они решили позволить нам увидеть Веронику Лорбер самостоятельно. Думаю, капитан полагал, что богатая девица и социально невежественный детектив будут более эффективны с вдовой Лорбер, чем они. Деньги и влияние - это криптонит для людей, средства к существованию которых зависят от прихотей политиков.
  
  
   Так что я припарковался в тупике в конце Бродвея, где улица встречалась с густым лесом Пресидио и вершиной ступеней Бейкера, которые вели вниз к району Марина.
  
  
   Я увидел двух художников с мольбертами, стоящих на вершине ступеней Бейкер-стрит и открывающих захватывающий вид. Один художник рисовал бухту, другой рисовал художника, нарисовавшего бухту.
  
  
   Я оглянулся через плечо, пока мы шли к особняку Лорберов, чтобы увидеть, не был ли кто-то еще над нами, возможно, рисующий картину художника, рисующего картину художника, рисующего залив. Бьюсь об заклад, вы не сможете сказать это в четыре раза быстрее.
  
  
   По обе стороны от главных ворот Лорберов стояли два каменных льва, каждый с одной лапой на каменном шаре. Монка это беспокоило; ему нравилась симметрия одинаковых львов, но он чувствовал, что у них должно быть по мячу под каждой лапой.
  
  
   Он этого не говорил, но я мог сказать. Я был с Монком долгое время. И, как я уже говорил, он не умеет скрывать свои чувства.
  
  
   Я тоже не был в восторге от львов. Они были у многих богатых людей, и я понятия не имел, что они должны были символизировать. Почему львы? И почему у них были лапы на каменных шарах?
  
  
   Входную дверь размером с вход в страну Оз открыл дворецкий в униформе. Он был похож на черепаху, которая пятьдесят лет назад превратилась в человека и сменила панцирь на смокинг.
  
  
   "У ваших львов только один мяч", - сказал Монк.
  
  
   Дворецкий поднял бровь. "Извините меня?"
  
  
   - Это Адриан Монк, а я его помощница, Натали Тигер, - сказал я. - Капитан полиции Сан-Франциско Стоттлмейер назначил нам встречу с миссис Лорбер.
  
  
   - В самом деле, - сказал дворецкий, отступая в сторону. - Она увидит вас в кабинете. Сюда, пожалуйста."
  
  
   Мы вошли внутрь и последовали за ним по мраморному коридору. Мой дедушка был прав в том, что у всех есть зубы, но мне казалось, что на продаже еды, которую они жевали, можно было заработать больше денег.
  
  
   Дворецкий провел нас в массивную комнату с потолком, достаточно высоким, чтобы вместить космический шаттл.
  
  
   Монк в ужасе и отвращении отшатнулся от кабинета. Я видел, как он делал то же самое, столкнувшись с тарелкой мюсли.
  
  
   Его испугал не потолок, а декор. Это было похоже на трофейную комнату охотничьего домика. Стены были усеяны верховой рыбой и обезглавленными головами оленей, лосей, антилоп, медведей и бог знает скольких других тварей. На полу и на мебели лежали шкуры животных. Огромный плюшевый медведь стоял в углу и вечно рычал на тигра со стеклянными глазами через комнату.
  
  
   Я задавался вопросом, лично ли Брэндон Лорбер застрелил каждую корову, которую Бургервиль использовал для производства говядины. Но он не ограничивал свои убийства царством животных. На нескольких столах даже была разложена красочная коллекция бабочек, разложенных в коробках.
  
  
   Вероника Лорбер села на стул рядом с медведем. Вероятно, она была единственным трофеем Лорбера, который не был мертвым и не набитым.
  
  
   Если бы Долли Партон упала в чан с мороженым Chunky Monkey от Ben & Jerry и съела его, она была бы похожа на вдову Брэндона Лорбера.
  
  
   Ее глаза были красными, ее щеки были заплаканными. Она сжимала в кулаке скомканную ткань, как спасательный круг. Хорошо, что салфетка была у нее в руке, а не на полу, иначе Монк мог бы вызвать ударную группу из Центра по контролю за заболеваниями в Атланте.
  
  
   Дворецкий объявил нас так, словно мы прибыли на какой-то большой бал. "Г-н. Адриан Монк и мисс Натали Тигер здесь, чтобы увидеть вас, мадам.
  
  
   - Спасибо, Максвелл, - сказала Вероника.
  
  
   Дворецкий слегка поклонился и удалился.
  
  
   - Входите, мистер Монк, - фыркнула Вероника.
  
  
   - Я не могу, - прошептал мне Монк.
  
  
   - Минутку, пожалуйста, - сказал я Веронике с улыбкой, затем повернулся к Монку. "Что случилось?"
  
  
   - Что не так? - сказал Монк.
  
  
   Я оглянулся на комнату и попытался увидеть ее с точки зрения Монка. Повсюду головы животных всех размеров, форм и видов. Ничего не совпало.
  
  
   В мировоззрении Монка это был полный хаос. Если на стене должны были быть головы оленей, то должно было быть четное количество голов одинакового размера, выстроенных в аккуратный ряд, а не вперемешку с лосями и антилопами. Каждое животное должно было иметь свой ряд. И не заводи меня о бабочках. Они даже не должны были быть в одной комнате.
  
  
   - Я знаю, мистер Монк, что это беспорядок, и что олени не должны смешиваться с лосями и бабочками, - сказал я, - но вы можете это сделать.
  
  
   - Кого волнует беспорядок?
  
  
   - Да, - сказал я. - Ты всегда так делаешь.
  
  
   - Это наименьшая из проблем, - сказал Монк.
  
  
   - Тебя беспокоит ее чихание?
  
  
   "Открой глаза, женщина!" Монк указал на комнату. "Это бойня!"
  
  
   "Что вы сказали?" - спросила Вероника.
  
  
   - Он говорит, что это красивый дом, - сказал я, затем понизил голос, обращаясь к Монку. "Пожалуйста, говори тише. Это просто комната трофеев".
  
  
   "Я не вижу никаких трофеев. Все, что я вижу, это разбросанные повсюду части тела, - сказал Монк, снова повышая голос от раздражения. "Со стен капает кровь".
  
  
   - Он говорил что-то о капающей крови? - спросила Вероника. - Какая кровь?
  
  
   - Вы, должно быть, ослышались. Он сказал "хорошо". Это британское выражение, комплимент. Нам нужен еще один момент, - сказал я и отвел Монаха подальше от ее слышимости.
  
  
   Я не мог поверить, что его так напугали какие-то звериные головы. Он был детективом по расследованию убийств. Он видел намного хуже. И так как я стал его помощником, я тоже.
  
  
   "Подумаешь?" Я прошептал. "Ты каждый день видишь трупы".
  
  
   "Я никогда не был в комнате, где сотни изувеченных трупов были прибиты к стенам, разбросаны по полу и накинуты на мебель. Это отвратительно, не говоря уже о крайней антисанитарии".
  
  
   "А как же морг? Тебе там нравится. И повсюду тела и части тел".
  
  
   "Но это чистые тела и части тела, тщательно организованные в стерильной среде", - сказал он. "Чисто, организованно и стерильно. Так, как все в жизни должно быть".
  
  
   Я застонала и откинулась обратно в кабинет.
  
  
   "Вы не возражаете, если мы перенесем это обсуждение в другую комнату?" - спросил я Веронику. "Кажется, у мистера Монка аллергия на лося".
  
  
   - Я остаюсь здесь, - сказала Вероника. - Я не выходил из этой комнаты с тех пор, как получил ужасное известие о том, что Брэндон убит. Я могу никогда не уйти".
  
  
   "Почему бы и нет?" Я попросил.
  
  
   "Когда я сижу здесь, - сказала она, - я чувствую близость к нему".
  
  
   - Его голова тоже на стене? - спросил Монк.
  
  
   Вероника ахнула, и я тоже.
  
  
   "Г-н. Монах!" - сказал я и снова повернулся к Веронике, у которой был такой же испуганный вид, как у оленя на стене. "Пожалуйста, прости его. Он сегодня не в себе".
  
  
   "Это потому, что я задыхаюсь от невыносимого запаха смерти", - сказал он.
  
  
   Лицо Вероники стало ярко-красным. Ее щеки надулись от ярости. Она была похожа на перепуганного иглобрюха с инъекциями коллагена.
  
  
   "Это была любимая комната моего мужа в доме. Единственная причина, по которой я не позволю Максвеллу вышвырнуть тебя прямо сейчас, заключается в том, что я знаю, что ты блестящий детектив и что ты найдешь убийцу моего мужа, - сказала она. - Итак, скажите мне, мистер Монк, в чем ваша проблема? Вы один из тех зоозащитников, которые пикетируют возле наших ресторанов, потому что мы подаем говядину?"
  
  
   - Нет, - сказал Монк.
  
  
   - Тогда я не понимаю, как ты можешь быть таким холодным и бесчувственным, - сказала она. "Я только что потеряла мужа в результате жестокого убийства. Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую?"
  
  
   - Да, - сказал он. - Вот почему я не могу понять, почему ты хочешь окружить себя смертью. Ты даже сидишь на звериной шкуре.
  
  
   - Это кожа, - сказала она.
  
  
   - Тебе не следует на него садиться, - сказал Монк. - Тебе следует похоронить его.
  
  
   У нас было очень плохое начало, и мы не узнали ничего, что было бы полезно для нашего расследования. По крайней мере, я так не думал. Может быть, там была шерсть животных или что-то еще, что имело бы решающее значение. Тем не менее, я подумал, что лучше попытаться спасти эту катастрофическую встречу от дальнейшего ухудшения.
  
  
   - Поскольку вы двое, очевидно, можете вести беседу, не находясь вместе в одной комнате, я предлагаю мистеру Монку остаться здесь, в холле, а вам остаться в кабинете, и мы обсудим убийство. В конце концов, найти убийцу вашего мужа - наша общая цель.
  
  
   - Это легко, - сказала она. "Арестуйте Эндрю Кэхилла".
  
  
   - Почему вы думаете, что он убил вашего мужа? - спросил Монк.
  
  
   "Брэндон обнаружил, что Эндрю затеял какую-то коварную финансовую схему, и собирался разоблачить его на этой неделе".
  
  
   "Свидетельства свидетельствуют о том, что все было наоборот", - сказал Монк.
  
  
   "Конечно, есть", - сказала она. "Эндрю был финансовым директором. Он был в лучшем положении, чтобы манипулировать числами, чтобы рассказать любую историю, которую он хотел. Я сказал Брэндону, чтобы он не говорил Эндрю ни слова и сразу обращался к властям. Но как только у моего мужа появляется цель, он всегда нажимает на курок".
  
  
   - Но Кэхилл ничего не выиграет, убив вашего мужа, - сказал Монк. "Ему уже предоставили неприкосновенность в обмен на его показания. Единственный, кто выиграет, это ты".
  
  
   "Я потеряла мужа, - сказала она.
  
  
   - Но вы сохранили его состояние, - сказал Монк. "И вы, вероятно, получите то, что осталось от Бургервилля, после того, как все судебные процессы и судебные преследования будут урегулированы".
  
  
   "Деньги для меня ничего не значат по сравнению с тем, что я потеряла", - сказала она. "Любовь моего мужа была бесценной".
  
  
   - Так почему ты спала с Эндрю Кэхиллом? - спросил Монк.
  
  
   - Как ты можешь такое говорить! - воскликнула она, вставая на ноги.
  
  
   - Из-за улик, - сказал Монк. "Вы собираете бабочек; ваш муж этого не сделал. Бабочка в пресс-папье на столе Кэхилла - это редкий парусник Panamint, такой же, как и в коллекции на том столе рядом с вами. Параминтовый парусник настолько редок, что его нет даже в Национальном музее естественной истории. Но вы дали один Кэхиллу. Это не то, что вы бы дали человеку, которого вы ненавидите. Наоборот. Держу пари, Кэхилл не осмеливался положить его на свой стол, пока тело вашего мужа не вывезли из здания в мешке для трупов. И если это так много значило для него, его чувства к тебе тоже должны быть довольно сильными.
  
  
   - Ты ужасный маленький человек, - прошипела она.
  
  
   "Я не тот, кто сидит на мертвой плоти в комнате, полной звериных голов", - сказал Монк. - Надеюсь, ты хотя бы помоешь руки.
  
  
   - Если вы с Кэхиллом не нанимали киллера, чтобы убить вашего мужа, - спросил я ее, - то кто?
  
  
   "Есть эти ужасные маленькие психи по защите прав животных", - сказала она. "И был тот ужасный маленький человек, который пролил кофе себе на колени и обвинил в этом моего мужа. И есть те ужасные маленькие защитники окружающей среды, которые обвиняют нас в том, что мы загрязняем окружающую среду нашими упаковочными материалами. Мир полон ужасных маленьких людей".
  
  
   Услышав ее речь, я представил себе эту массу разгневанных эльфов с факелами, марширующих к ее дому.
  
  
   "Никто из этих людей не нанимал убийцу, чтобы убить вашего мужа, - сказал Монк.
  
  
   - Откуда ты знаешь? - отрезала Вероника.
  
  
   "У них не было доступа к ключ-карте безопасности вашего мужа", - сказал Монк. "Но тот, кто нанял наемного убийцу, точно знал, когда охранник будет дежурить, а не за своим столом в вестибюле. Этим человеком был кто-то из близких Брэндона Лорбера. И никто не был ему ближе, чем ты.
  
  
   Ее нижняя губа задрожала от ярости - или, возможно, коллаген внезапно вытек на подбородок, что объясняет, почему у нее их было две.
  
  
   - Убирайся, - сказала она.
  
  
   - С удовольствием, - сказал Монк. - Ты бы обиделся, если бы мы побежали?
  
  
   "Слишком поздно беспокоиться о том, чтобы обидеть меня, - сказала она. - Ты ужасный маленький человек.
  
  
   Я высокий, но, когда мы спешили покинуть дом ужасов Вероники Лорбер, я не мог не задаться вопросом, навсегда ли я буду помнить ее как ту "ужасную маленькую женщину".
  
  
  
  
   23
  
  
   Мистер Монк и X
  
  
   Как только мы оказались снаружи, я задал Монку несколько вопросов, которые меня беспокоили.
  
  
   - Откуда вы узнали, что коллекция бабочек принадлежала миссис Лорбер, а не ее мужу?
  
  
   "Это было обоснованное предположение, - сказал Монк. "Мне трудно поверить, что человек, который любит стрелять, будет гоняться за бабочками с сачком. И если Брэндон Лорбер собирался подарить Кэхиллу трофей, то это была бы голова животного, а не разноцветное насекомое".
  
  
   - Как ты узнал, что это была за бабочка?
  
  
   "Папаминтовый хвост имеет химический состав, который заставит любое животное, которое его проглотит, немедленно отрыгнуть", - сказал Монк. "Я хочу знать обо всем, что заставит меня срыгнуть. Рвота - это настолько близко, что вы можете умереть, не будучи уже мертвым".
  
  
   "Каковы шансы, что бабочка Панаминт повернет не туда и полетит вам в рот?"
  
  
   "Кто знает", - сказал Монк и, казалось, впервые заметил двух художников за мольбертами.
  
  
   Он взглянул на их незавершенные работы, когда мы проходили мимо двух мужчин по пути к моей машине. Художник, рисовавший залив, выполнял элементарную работу, которую можно найти на тех передвижных художественных выставках, которые появляются по выходным на парковках торговых центров.
  
  
   Но другой художник, тот, что рисовал живописца, обладал настоящим мастерством и чувством юмора. Ему даже удалось запечатлеть любительское качество картины, над которой работал его объект.
  
  
   Монк, похоже, тоже очень заинтересовался этой картиной. Но пока он не слишком отвлекся, у меня все же было к нему еще несколько вопросов.
  
  
   "Если Вероника Лорбер и Эндрю Кэхилл спят вместе, почему он возложил вину за убийство Брэндона Лорбера на нее, а она - на него?" Я попросил. "Неужели они настолько холодны и эгоистичны, что сразу предают друг друга?"
  
  
   "Они сделали это, чтобы компенсировать друг друга", - сказал Монк, глядя через плечо художника.
  
  
   "Отменить друг друга? Что это значит?"
  
  
   "Они полагали, что если каждый из них обвинит другого в убийстве, мы никогда не заподозрим их двоих в романе и сговоре", - сказал Монк. "Но это имело неприятные последствия. Мы видим в них расчетливых и жадных людей, какими они и являются на самом деле".
  
  
   "Значит, после смерти Брэндона Лорбера и иммунитета Кэхилла они оба могут выйти из финансового скандала с более или менее неповрежденными активами", - сказал я. - Довольно хороший мотив для убийства.
  
  
   "Деньги и секс обычно таковы", - сказал Монк.
  
  
   Это, безусловно, то, что двигало Арианной Стайп и Вероникой Лорбер. Они оба были эгоистичными, жадными, жаждущими человека хищниками.
  
  
   Конечно, Арианна только что пережила горький развод, так что я не мог винить ее за то, что она спала со своим адвокатом и гонялась за своей долей денег Конрада Стайпа. Но она мне все равно не нравилась.
  
  
   Вероника Лорбер, по крайней мере, сделала вид, что горюет, но на этом все. Она предала своего мужа, пока он был жив, и, возможно, даже заплатила за его убийство, чтобы получить все его деньги.
  
  
   У двух женщин было много общего.
  
  
   Я был уверен, что если я познакомлю их друг с другом, они станут хорошими друзьями - по крайней мере, до тех пор, пока они неизбежно не ударят друг друга ножом в спину из-за денег или мужчин.
  
  
   Пока я размышлял об этом, Монк прочистил горло, чтобы привлечь внимание художника.
  
  
   Художник был очень худым мужчиной лет сорока, как мне показалось, с обветренным лицом, свидетельствующим о том, что он много времени провел на улице. Он был одет в заляпанную краской футболку. В волосах на его загорелых руках запутались пятна краски.
  
  
   "Извините, - сказал Монк, - но вы ошиблись".
  
  
   Художник повернулся. - В искусстве нет правильного и неправильного, сэр.
  
  
   - Это тоже ошибка, - сказал Монк. "Всегда есть правильное и неправильное. Художник, которого вы изображаете, явно одет в клетчатую рубашку с двадцатью четырьмя квадратами на спине. Но у вас на картине всего четырнадцать квадратов. На голове у него ничего нет, но вы дали ему матросскую фуражку. Это неверно".
  
  
   "Это не фотография, - сказал художник. "Это художественная интерпретация. Я рисую это так, как я это вижу".
  
  
   - Тогда вам нужны очки, - сказал Монк. - А ты заблуждаешься.
  
  
   Художник взял кисть и без всякого предупреждения нарисовал голубой крестик над ртом Монаха.
  
  
   Монк отшатнулся, отплевываясь, взвизгивая и размахивая руками, словно на него напал рой пчел. Он махал руками перед лицом, потому что рефлекторно и отчаянно хотел стереть краску, но не решался сделать это из боязни испачкать руки или одежду. Он был в агонии.
  
  
   Два художника и несколько прохожих уставились на него.
  
  
   - Расслабьтесь, мистер Монк, - сказала я, полезая в сумочку за салфеткой. "Я иду."
  
  
   Он подпрыгнул на месте, пока я пыталась удалить краску салфеткой.
  
  
   "Стой смирно, мистер Монк, или я тебя весь перекрашу".
  
  
   Он сразу замер. Пока я работал, он не говорил и не двигал ни одним мускулом, боясь, что краска может попасть ему в рот. Тишина была приятной. Я аккуратно расположил его так, чтобы одновременно любоваться видом.
  
  
   Потребовалась целая упаковка салфеток и около двадцати минут, но мне наконец удалось смыть всю краску с его лица. К счастью, на одежду ничего не попало.
  
  
   К тому времени, как я закончил, маляр, поставивший крестик на Монке, собрал свои вещи и ушел. Я уверен, что наблюдение за побегом преступника и невозможность погнаться за ним разочаровывали Монка.
  
  
   Мне удалось отговорить Монка от вызова скорой помощи для себя и поездки в отделение неотложной помощи. Я напомнил ему, что опасности, с которыми он столкнулся в больнице, были гораздо страшнее, чем те, которые представляла собой краска, нанесенная на его кожу.
  
  
   Вместо этого мы направились обратно в полицейский участок, чтобы Монк мог мобилизовать все ресурсы правоохранительных органов и, цитирую, "выследить этого психопата, как хищную собаку".
  
  
   Как только мы прибыли в штаб-квартиру полиции, по выражению лица Стоттлмейера мне было очевидно, что он уже был в плохом настроении, а Монк еще даже рта не открывал.
  
  
   "Нам нужно начать розыск", - заявил Монк, входя в кабинет Стоттлмейера.
  
  
   Капитан устало вздохнул. "На кого мы охотимся? "
  
  
   "Покрытый краской психопат, пускающий слюни", - сказал Монк. "Нам нужно сформировать непроницаемую сеть вокруг всего этого города, пока мы не арестуем его".
  
  
   Я не помню, чтобы художник пускал слюни, но я ничего не сказал.
  
  
   - По какому обвинению? - сказал Стоттлмейер. - Или тебя беспокоит слюнотечение?
  
  
   "Он напал на меня со смертельной кистью, - сказал Монк.
  
  
   - Ты выглядишь хорошо для меня.
  
  
   "Только потому, что Натали была там, чтобы принять немедленные меры по спасению жизни", - сказал Монк, а затем почти со слезами на глазах повернулся ко мне. "Я бесконечно благодарен".
  
  
   Я поблагодарил Монка, а затем кратко объяснил Стоттлмейеру, что произошло, как мне нравится, объективно и непредвзято. Рассказ, казалось, значительно поднял настроение капитану. Я видел, как он сдерживал улыбку.
  
  
   "Он мог быть убийцей Зодиака", - сказал Монк, когда я закончил.
  
  
   "Парню должно быть не меньше шестидесяти, чтобы быть убийцей Зодиака", - сказал капитан.
  
  
   "Если он не убийца Зодиака, то он другой убийца", - сказал Монк. "Он убийца кистей".
  
  
   - Кого он убил?
  
  
   - Не знаю, - сказал Монк. - Но если он еще никого не убил, он это сделает. Он весь в краске".
  
  
   - Он художник, - сказал Стоттлмейер. "Это идет вместе с работой".
  
  
   "Черт возьми, - сказал Монк. Он изрядно разволновался. "Он психопат, и это доказывает. Это отражение его расстроенного ума. Вы можете спросить профилировщиков в Квантико.
  
  
   - Вы хотите, чтобы я втянул в это ФБР?
  
  
   "Это вопрос национальной безопасности, - сказал Монк.
  
  
   "Я не звоню в ФБР, Национальную гвардию или ЦРУ, но я обязательно предупрежу все свои патрульные подразделения, чтобы они его высматривали, хорошо?" - сказал Стоттлмейер. "А пока, как насчет того, чтобы рассказать мне, как все прошло с Эндрю Кэхиллом и Вероникой Лорбер".
  
  
   - Как обычно, - сказал Монк.
  
  
   - Это я знаю, - сказал Стоттлмейер. - Я уже получил известие от их адвокатов, начальника и помощника мэра. Вы действительно спрашивали ее, не висела ли она головой мужа на стене?
  
  
   - Она чокнутая, - сказал Монк.
  
  
   Я посмотрел на Монка. - Ты только что сказал "чокнутая работа"?
  
  
   - Ты видел комнату, в которой она находилась? - сказал Монк.
  
  
   - Я никогда раньше не слышал, чтобы ты использовал эту фразу, - сказал я.
  
  
   - Я никогда раньше не был в такой комнате.
  
  
   "Технически, вы все еще не сделали", сказал я. - Ты выделялся в зале.
  
  
   "Скажи мне, что один из них нанял парня, убившего Брэндона Лорбера, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Я не могу, - сказал Монк. - По крайней мере, пока.
  
  
   "Это позор, - сказал Стоттлмейер. "Мне было бы намного легче справиться с давлением, которое я получаю от своего начальства, если бы я мог сказать, что один из людей, жалующихся на вас, виновен в убийстве".
  
  
   "Одна из них - чокнутая прелюбодейка, другая - лгунья и казнокрад", - сказал Монк. "Кого волнуют их жалобы?"
  
  
   Стоттлмейер кивнул. - Ты прав, Монк.
  
  
   Дишер бросился с пачкой бумаг. "У меня есть художественные изображения людей, которые купили униформу Beyond Earth на съезде".
  
  
   Он положил несколько рисунков на стол Стоттлмейера. Мы наклонились, чтобы посмотреть на них. Ни одно из лиц не показалось мне знакомым.
  
  
   Дишер взглянул на Монка. - Ты действительно сказал горюющей вдове Лорбера, что она сидит на мертвой плоти, которую нужно вытащить и похоронить?
  
  
   - Да, - сказал Монк.
  
  
   "Хотел бы я быть там и увидеть ее реакцию на это", - сказал Дишер.
  
  
   "Нет, я сказал. "Ты не знаешь".
  
  
   Дишер выложил остальные наброски, которые он держал в руках. "Это описания клиентов, которые купили уши мистера Снорка второго сезона у продавцов, о которых нам рассказал Эмброуз".
  
  
   Монк постучал по одному из рисунков одного из покупателей резиновых ушей, парня, отдаленно напоминавшего восковую фигуру Джуда Лоу, и нашел почти идентичный рисунок среди покупателей костюмов. Он поставил их рядом.
  
  
   - Это тот же человек, - сказал Монк.
  
  
   "Я тоже это заметил, - сказал Дишер. "Я просмотрел наброски по различным криминальным базам данных и ничего не нашел".
  
  
   Монк поднял фотографии передо мной. "Внимательно взгляните на это".
  
  
   - Я, - сказал я.
  
  
   "А теперь представьте, что он покрыт краской и держит в руках роковую кисть", - сказал Монк. - Как вы думаете, это может быть один и тот же человек?
  
  
   "Нет, я сказал. "Я не."
  
  
   "Ты уверен?" - сказал Монк.
  
  
   - Положительно, - сказал я. "Художник выглядел совершенно иначе".
  
  
   - Какой художник? - спросил Дишер.
  
  
   Стоттлмейер отклонил вопрос Дишера взмахом руки.
  
  
   - Возможно, это была хитрая маскировка, - сказал Монк. - Мы знаем, что убийца любит переодеваться.
  
  
   "Почему наемный убийца, который застрелил Брэндона Лорбера, убил Конрада Стайпа и застрелил таксиста, стоит сегодня возле дома миссис Лорбер, переодевшись художником?" Я попросил.
  
  
   - Не знаю, - сказал Монк. "Но никакая краска в мире не может скрыть черную душу этого человека".
  
  
   "Какое отношение к этому имеет Джеймс Браун?" - спросил Дишер.
  
  
   - Мы говорим о художнике, - сказал я, - а не о Крестном отце души.
  
  
   - Не обязательно, - сказал Монк. "В этом может быть угол организованной преступности".
  
  
   - Это был долгий день, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Я предлагаю вам немного отдохнуть и заняться этим свежим завтра".
  
  
   Монк еще немного прищурился на два рисунка. "Может быть, вы правы. Но завтра я, возможно, захочу поговорить с этим Крестным отцом души и узнать, что он знает.
  
  
   "Я буду иметь это в виду, - сказал Стоттлмейер.
  
  
  
  
   24
  
  
   Мистер Монк совершает ошибку
  
  
   Я отвел Монка обратно в дом Эмброуза. По дороге я подумал о том, чтобы напомнить Монку о большом вкладе его брата в расследование. Но потом я вспомнил, как был близок к тому, чтобы меня уволили, и решил для разнообразия промолчать. Монк был прав, когда ругал меня - он платил мне не за то, чтобы я вмешивался в его личную жизнь.
  
  
   Монк вошел, не удосужившись постучать. Мы нашли Эмброуза на кухне, он сидел за столом с двумя открытыми банками 7-Up перед ним и читал газету. На первой полосе была фотография мистера Снорка, наводящего пистолет.
  
  
   - Привет, Натали, - сказал Эмброуз. "Очень приятно видеть вас снова".
  
  
   Было приятно знать, что я отличаюсь. - Спасибо, Эмброуз.
  
  
   - Я уже пообедал, - сказал Эмброуз. - Но я приберегла немного лингвини для вас обоих. Тебе осталось восемьдесят восемь лапш. Вы могли бы разделить его поровну".
  
  
   - Это очень заманчивое предложение, - сказал я, - но, боюсь, у меня есть планы на ужин.
  
  
   В мои планы не входило есть его с монахами.
  
  
   "Сорок четыре лапши для меня более чем достаточно", - сказал Монк. "Я не против поделиться".
  
  
   - Нет, мистер Монк, спасибо, - сказал я, направляясь к двери. - Я действительно должен идти своим путем.
  
  
   - Как прошло ваше расследование? - спросил Эмброуз.
  
  
   Я остановился. Я должен был услышать, как Монк ответил на это. Монк посмотрел на меня, потом на брата. - Благодаря тебе, Эмброуз, все прошло очень хорошо.
  
  
   "Мне?" - сказал Амвросий. "Что я сделал?"
  
  
   "Вы видели то, чего никто другой не видел: убийца совершил большую ошибку. Он носил форму первого сезона с ушами второго сезона. Это помогло нам обнаружить, что убийство Стайпа не имеет никакого отношения к Beyond Earth. Мы связались с продавцами, которых вы назвали, и смогли создать набросок убийцы без маскировки мистера Снорка".
  
  
   "Расскажите мне все." Эмброуз выпрямился на своем месте. "Говори медленно и не упускай ни одной детали".
  
  
   Я не мог сейчас уйти. Итак, я сел, взял две семерки, которые предложил мне Эмброуз, и стал слушать, как Монк рассказывает о событиях и событиях дня.
  
  
   Амвросий внимательно слушал каждое слово и даже делал записи. Я посмотрел на его работу и был удивлен, увидев, что в ней есть аннотированные сноски со ссылками на различные публикации, а также даты и время предыдущих разговоров с Монком и мной относительно расследования. Я не знаю, почему он это делал, за исключением того, что он был монахом, а у них есть такая штука, как замечание деталей.
  
  
   - Адриан, ты сделал несколько удивительных выводов, - сказал Эмброуз, когда Монк закончил.
  
  
   "Я мог бы сделать их гораздо раньше, если бы послушался тебя", - сказал Монк. - Ты отличный детектив.
  
  
   "Я не совсем уверен, кто я такой, но я точно не детектив", - сказал Эмброуз. "У меня нет твоего житейского опыта, авантюрного духа, бесстрашного, наплевательского отношения к жизни".
  
  
   Монк был бесстрашен?
  
  
   У меня где-то есть список, который он дал мне из 222 вещей, которых он боится. Номер 222 в списке: наличие списка, оканчивающегося на число 221 или 223.
  
  
   Но я не думал, что сейчас самое подходящее время, чтобы противоречить впечатлению Эмброуза о его брате, если я хочу сохранить свою работу.
  
  
   "У вас есть все те же качества, - сказал Монк. "Вы бы открыли это для себя, если бы просто вышли из дома и вышли в мир".
  
  
   Эмброуз покачал головой. - Я не ты, Адриан. У меня нет твоей силы".
  
  
   - Я не сильный, - сказал Монк.
  
  
   - Я никогда не смог бы пройти через то, что есть у тебя, - сказал Эмброуз, затем посмотрел на меня. "Или ты. Я был бы уничтожен".
  
  
   - Мы, - сказал Монк.
  
  
   - Может быть, часть нас самих, - сказал я. - Но оно того стоило, Эмброуз. Любовь всегда есть".
  
  
   Эмброуз покачал головой. - Нет, вы оба особенные люди. Особенно ты, Адриан. Ты лучший детектив на земле, и я горжусь тобой".
  
  
   Монк уставился на него так, словно впервые увидел своего брата. "Ты?"
  
  
   - Конечно, - сказал Эмброуз. "Кто бы не был? Я уверен, что есть тысячи людей, которые равняются на вас. Я всего лишь один из них".
  
  
   "Нет, это не так", - сказал Монк. - Ты мой брат.
  
  
   - Это не значит, что я не могу тобой восхищаться, не так ли?
  
  
   Я вскочил со стула и обнял Эмброуза, а затем обнял Монка. Это было все равно что обнимать двух манекенов, но я ничего не мог с собой поделать. Это был такой поворотный момент для них, и я хотел, чтобы они это почувствовали.
  
  
   Они оба выглядели немного шокированными моей демонстрацией привязанности.
  
  
   "Почему ты это сделал?" - сказал Монк.
  
  
   - Я твой суррогатный обниматель, - сказал я. "Я обнял вас обоих так, как вы двое должны были обнять друг друга".
  
  
   Эмброуз посмотрел на Монка. - Она в порядке?
  
  
   "Она весь день вела себя иррационально, - сказал Монк. - Я действительно думаю, что ей нужно немного отдохнуть.
  
  
   Эмброуз посмотрел на меня. "Ты беременна?" "Нет, я сказал. "Точно нет. Что заставило вас так думать?
  
  
   "Я читал, что женщины становятся иррациональными и эмоциональными, когда они беременны, - сказал Эмброуз.
  
  
   "Ну, не я. Но мистер Монк прав. Немного расслабления - это именно то, что мне нужно, - сказал я. - Увидимся завтра с вами обоими. Могу ли я прийти немного позже, чем обычно?
  
  
   "Конечно. Давайте выспимся и отдохнем, - сказал Монк. - Увидимся в девять часов пять.
  
  
   Это была его идея спать?
  
  
   - Эти дополнительные пять минут решат все, мистер Монк. Спасибо."
  
  
   - Нет нужды меня благодарить, - сказал Монк. "Ты заслужил это."
  
  
   Монк и Эмброуз проводили меня до двери.
  
  
   - Я не взял с собой ничего для чтения, - сказал Монк Эмброузу. "Какую из ваших книг вы бы порекомендовали?"
  
  
   "Хотите прочитать одну из моих книг?" - спросил Эмброуз.
  
  
   "Что может быть лучше, чем провести вечер дома, чем почитать хорошую книгу?" - ответил Монк.
  
  
   Выходя за дверь, я оглянулся и увидел, что Эмброуз протягивает Монку книгу.
  
  
   "Это мое руководство для мультистандартного видеомагнитофона Akita и комбинированного проигрывателя-рекордера с функцией записи DVD. Он получил премию Pritiker Award за техническое письмо для электронных аудиовизуальных компонентов", - сказал Эмброуз. "Мне сказали, что это очень увлекательное чтение, особенно немецкая версия".
  
  
   - Звучит здорово, - сказал Монк, сунув книгу под мышку и искренне улыбнувшись брату. "Зачем кому-то поджаривать DVD? Они съедобны?"
  
  
   Я возвращался домой, когда мне позвонил пожарный Джо, мой "друг с пособиями". Он закончил свою смену в пожарной части и хотел знать, могу ли я быть свободен к обеду.
  
  
   Я старался не казаться слишком восторженным, когда сказал "да", но, кажется, я выдал себя, когда сказал, что встречусь с ним у него дома через пять минут.
  
  
   Он забронировал столик в своем любимом итальянском ресторане на Норт-Бич, но мы туда так и не попали. Я прошла через его парадную дверь и попала в его объятия, и там я и осталась.
  
  
   Я не буду вдаваться в подробности того, что произошло до конца ночи, но скажем лишь, что это было мило и нежно, и что к утру я начала серьезно пересматривать свою строгую политику против того, чтобы когда-либо серьезно связываться с другим мужчиной опасной профессии. .
  
  
   В этой дружбе с выгодой были свои плюсы, это точно, но я думаю, что мы оба чувствовали себя неудовлетворенными на фундаментальном эмоциональном уровне. Я знала, что он это сделал, и притворялась, будто это не так. Он никогда не говорил об этом, но я это чувствовал. Я также знала, что могу потерять его, если появится женщина, которая будет такой же милой и милой, как я, но с большей готовностью впустит его в свою жизнь.
  
  
   Это была не только моя жизнь, иначе я бы, наверное, рискнул. Я должен был думать и о сердце Джулии, и о том, что она будет чувствовать каждый раз, когда Джо Кокран вернется на работу в пожарную часть. Она потеряла отца, и я не хотел, чтобы она снова прошла через что-то подобное.
  
  
   Я тоже не хотел.
  
  
   Да, я знаю, что вы не можете защитить себя или тех, кто вам небезразличен, от разбитого сердца, если вы хотите наслаждаться всеми прекрасными вещами, которые исходят от близких отношений с другими людьми.
  
  
   Но я чувствовал, что могу снизить вероятность того, что Джули снова испытает такую боль, сознательно избегая близких отношений с любым, кто регулярно и намеренно подвергает его жизнь опасности.
  
  
   Так вот что изначально привело меня к этой истории с Джо, которую я, кстати, держал в секрете от Джули.
  
  
   Но в ту ночь, после моего опыта со Скутером, увидев одинокую жизнь, которую вели Монк и Эмброуз, и увидев, как далеко зашли поклонники Beyond Earth , чтобы принадлежать чему-то, я переоценил свое мышление. Я определенно ценил то, что у меня было с Джо Кокраном в тот вечер, намного больше, чем раньше.
  
  
   Я подумал о том, что сказал Эмброузу.
  
  
   Это стоило того . . . любовь всегда есть.
  
  
   Может быть, это то, для чего я был нужен.
  
  
   Тем не менее, я еще не был достаточно смелым, чтобы изменить нашу договоренность с Джо. Однако я уже собирался показать ему, насколько я его ценю, когда мне позвонили очень рано утром.
  
  
   Я перевернулась на кровати и сбила свой мобильник с его тумбочки, когда попыталась дотянуться до него. Я чуть не свалился с кровати в поисках телефона на полу.
  
  
   "Привет?" Я сказал.
  
  
   Это был капитан Стоттлмейер. "Извините за тревожный звонок, но мне нужно увидеть Монка. И тебе лучше подготовиться к очень плохому дню.
  
  
   - У него не первый день начался с трупа, - сказал я. - Или для меня тоже.
  
  
   - Мне казалось, что я довольно подвижен, - прошептал Джо. Я ткнул его в грудь и чуть не сломал локоть. Он тот баф.
  
  
   "Это убийство другое, - сказал Стоттлмейер. "Это доказывает, что все, что Монк сказал вчера об убийствах Брэндона Лорбера, Конрада Стайпа и таксиста, было неверным".
  
  
   - Монк никогда не ошибается в убийстве, - сказал я.
  
  
   "Он сейчас", - сказал Стоттлмейер.
  
  
  
  
   25
  
  
   Мистер Монк и странная вещь
  
  
   Посещение мотеля Airporter Motor Inn в Сан-Франциско - мрачный и депрессивный способ начать свой день, даже если в нем нет мертвого тела.
  
  
   Я не могу представить, каково это остаться там, даже на одну ночь. У меня его никогда не было, но, судя по тому, что я слышал от своих друзей, достаточно жалко просыпаться рядом с кем-то, кого ты предпочел бы забыть, и при этом это не происходит в месте, где ты бы хотел, чтобы ты никогда не был.
  
  
   С другой стороны, не намного лучше, когда ты видишь изрешеченный пулями труп.
  
  
   Монк и я снова были в задней части конференц-центра, который снова был местом преступления, где мы снова нашли машину, обезумевшего водителя, которого допрашивал лейтенант Дишер, и двух парней из морга с мешком для трупов, который нужно было заполнить. и застегнут.
  
  
   Жертвой, которую они ждали, был продюсер Кингстон Миллс, растянувшийся лицом вниз на стоянке позади черного автомобиля Lincoln Town Car, который, предположительно, доставил его в отель. Его алоха-рубашка не выглядела такой праздничной, пропитанной кровью.
  
  
   На спине и правой ноге были раны, а от открытой задней двери лимузина к телу продюсера тянулся кровавый след.
  
  
   - Это неправильно, - сказал Монк.
  
  
   - Убийства никогда не бывает, - сказал я. Я был рад, что не позавтракал до того, как ушел от Джо.
  
  
   Там была толпа поклонников Beyond Earth , которых держали на безопасном расстоянии пара офицеров в форме, которые натянули желтую ленту с места преступления между несколькими фонарными столбами. Было странно видеть людей, одетых как четырехгрудые женщины, пришельцев с внешними внутренними органами и пришельцев со слоновьим хоботом, наблюдающих за нами, как будто мы были чем-то необычным.
  
  
   Стоттлмейер наклонился к лимузину и разговаривал с Джадсоном Беком, сидевшим внутри в новой униформе Конфедерации, на которой, как я заметил, были те же знаки отличия, но гораздо более милитаристский вид, чем на оригинале.
  
  
   - Сейчас вам придется выйти из машины, мистер Бек, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Бек покачал головой. "Ни за что."
  
  
   "Я уверен, что убийца давно ушел", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Он мог прятаться в кустах, просто ожидая, пока я выйду, чтобы он мог закончить работу".
  
  
   "Здесь нет кустарника, и вы окружены вооруженными полицейскими", - сказал Стоттлмейер, расстегивая куртку, чтобы показать Беку пистолет в кобуре на плече. - Уверяю вас, что вы в полной безопасности.
  
  
   Бек скрестил руки на груди и снова покачал головой. "Нет."
  
  
   "Этот лимузин - место преступления, и нам нужно собрать с него улики", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Убийца был там, а не здесь", - сказал Бек. "Здесь я остаюсь. Ты можешь отвезти меня прямо в аэропорт, а потом делать с этой машиной все, что захочешь".
  
  
   Стоттлмейер вздохнул и подошел к нам.
  
  
   "Думаю, этот опыт был для него слишком аутентичным", - сказал он. "Трудно поверить, что этот парень - герой боевиков".
  
  
   "Он играет только одну по телевизору", - сказал я.
  
  
   "Должно быть, он чертовски хороший актер, - сказал Стоттлмейер. - Хочешь угадать, что здесь произошло сегодня утром?
  
  
   "Подъехал лимузин, из него вышел Кингстон Миллс, а мистер Снорк выскочил из-за мусорного бака и выстрелил в него", - сказал я.
  
  
   "Ты натурал. Вам следует немедленно поступить в полицейскую академию. Бек закрыл дверь, запер ее и позвонил в 911 со своего мобильного телефона, - сказал Стоттлмейер, затем повернулся к Монку. "Это в значительной степени опровергает вашу теорию наемного убийцы".
  
  
   - Не понимаю, почему, - сказал Монк.
  
  
   "Потому что какой-то парень, одетый как мистер Снорк, только что убил другого продюсера нового Beyond Earth ".
  
  
   "Переосмысление " За пределами Земли ", - сказал я.
  
  
   - Как угодно, - сказал Стоттлмейер. - У нас это тоже есть на пленке.
  
  
   - Я уверен, что да, - сказал Монк. - В этом была суть.
  
  
   "Вы меня потеряли, - сказал Стоттлмейер. "По-прежнему."
  
  
   "Есть два объяснения этому убийству, - сказал Монк. - Во-первых, наемный убийца узнал, что мы обнаружили связь с Лорбером, и хотел снова ввести нас в заблуждение. Или, во-вторых, это подражательное убийство кем-то, кто пользуется шумихой вокруг убийства Стайпа".
  
  
   "Или в-третьих, вы ошибались, и нет никакой связи между убийством Стайпа и осквернением тела Лорбера", - сказал Стоттлмейер. "Это просто совпадение, что Стайп ехал в том же такси, что и таксист, убитый прошлой ночью".
  
  
   - Полагаю, вы тоже считаете совпадением то, что тот же самый таксист оплатил проезд возле штаб-квартиры Бургервилля в ту же ночь, когда был застрелен Лорбер.
  
  
   - Конечно, почему бы и нет? - сказал Стоттлмейер. "Произошли странные вещи".
  
  
   "Приведите мне несколько примеров", - сказал Монк.
  
  
   "У меня ничего не выходит из головы", - сказал Стоттлмейер и посмотрел на Дишера. "Эй, Рэнди, расскажи мне что-нибудь странное, о чем ты слышал".
  
  
   "Сегодня утром я читал о козе, родившейся с двумя носами, - сказал Дишер.
  
  
   "Ну вот, - сказал Стоттлмейер Монку. "Это странно."
  
  
   "Это не совпадение, - сказал Монк. - Это врожденный дефект.
  
  
   - Хорошо, а как насчет этого? - сказал Дишер, закрыв блокнот и присоединившись к нам. "Я читал о женщине здесь, в Сан-Франциско, которая искала биологическую мать, которая отдала ее на усыновление в Бостоне двадцать лет назад. Оказывается, последние три года они вместе работают официантками в одном ресторане".
  
  
   - Это одно совпадение, - сказал Монк. "У этого дела как минимум три. Нет никакого сравнения".
  
  
   - Подожди, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Вы просили меня привести несколько примеров странных вещей, и я это сделал, а теперь вы меняете правила. Почему бы тебе просто не признать, что ты был неправ?"
  
  
   - Нет, - сказал Монк. "У нас есть жевательная резинка и обертка от конфет".
  
  
   "У меня есть видео, на котором видно, как тот же парень, который убил Конрада Стайпа, стреляет в другого продюсера Beyond Earth точно в том же месте. Я думаю, что мои доказательства превосходят ваши".
  
  
   - Не понимаю, как, - сказал Монк.
  
  
   "Возможно, потому что вы не хотите этого видеть", - сказал Стоттлмейер. "Вы слепы ко всему, что идет вразрез с тем, как, по вашему мнению, должно быть".
  
  
   "Как я думаю, все должно быть так, как должно быть", - сказал Монк. - Так что все в порядке.
  
  
   - У меня есть новости для тебя, Монк. Куска засохшей жвачки и мятой обертки от конфеты недостаточно, чтобы завести дело об убийстве, не говоря уже о двух из них, даже для тебя.
  
  
   "Дело в том, что кто-то нанял киллера, чтобы убить Брэндона Лорбера, - сказал Монк. "Но затем Лорбер умер естественной смертью, прежде чем его успели убить".
  
  
   - Вот так, - сказал Дишер. - Странная вещь.
  
  
   Монк проигнорировал его и продолжил. "Значит, киллер трижды выстрелил в Лорбера, как профессиональный убийца, чтобы получить полную плату".
  
  
   "Смертельный треугольник", - сказал Дишер.
  
  
   "Наемный убийца взял такси до аэропорта, то самое, которое забрало Конрада Стайпа", - продолжил Монк. "Но убийца оставил после себя что-то компрометирующее, поэтому он убил Стайпа и выставил это так, как будто это сделал фанат, а затем убил таксиста и выставил это как ограбление".
  
  
   Стоттлмейер вздохнул. - Да, ты мне уже говорил. И теперь, когда я услышал все это снова, я спрашиваю себя, как я мог купить это в первый раз. Вы действительно считаете правдоподобным, что парень убил бы двух человек из-за возможности того, что кто-то может преследовать его за то, что он стрелял в труп?
  
  
   "Он сделал это, чтобы не лишиться денег, заработанных за убийство", - сказал Монк. "Это было мотивировано жадностью".
  
  
   "Это объяснение не делает теорию более правдоподобной для меня", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Это не теория, и я могу это доказать", - сказал Монк. - Не могли бы вы перевернуть тело наполовину для меня?
  
  
   "Конечно", - сказал Стоттлмейер и посмотрел на Дишера. "Вперед, продолжать."
  
  
   "Почему я?" - сказал Дишер.
  
  
   "Потому что я капитан, а это новые туфли, - сказал Стоттлмейер. - Я не хочу, чтобы на них пролилась кровь.
  
  
   Дишер надел пару резиновых перчаток, наклонился и осторожно приподнял Миллса так, чтобы Монк мог видеть переднюю часть тела.
  
  
   Монк присел рядом с Дишером. "Как видите, Кингстон Миллс ранен в плечо, спину и ногу".
  
  
   "Так?" - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Монк встал.
  
  
   "Вот что произошло. Когда Миллс вышел из лимузина, из-за мусорного бака появился стрелок и выстрелил ему в плечо. Пуля развернула Миллса, и он начал бежать в сторону отеля. Убийца выстрелил ему в ногу, а затем еще раз в спину, прежде чем скрыться в толпе в конференц-центре".
  
  
   "Да, я знаю, - сказал Стоттлмейер. "Я слышал это от дюжины свидетелей и видел своими глазами на видео с камер наблюдения".
  
  
   "Но Стайп был ранен только один раз, прямо в сердце", - сказал Монк. "В Миллса стреляли трижды, и только последняя пуля оказалась смертельной".
  
  
   "И что?"
  
  
   "Человек, убивший Стайпа, был метким стрелком. Человек, убивший Миллса, им не был".
  
  
   - Или убийце повезло с первого раза, - сказал Дишер, снова поднимаясь на ноги.
  
  
   "Либо наемный убийца пытается сделать так, чтобы это выглядело как подражание убийству, либо это именно так", - сказал Монк. - В любом случае, это ничего не меняет.
  
  
   "Для Kingston Mills подходит", - сказал я.
  
  
   "Мне нужны улики, Монк, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Я рад, что ты видишь причину, - сказал Монк. "Итак, мы возвращаемся к поиску киллера и того, кто его нанял".
  
  
   "Мы возвращаемся к нашему первоначальному представлению о том, что Конрад Стайп был убит кем-то из сообщества Beyond Earth , - сказал Стоттлмейер. "Держу пари, что тот, кто это сделал, также уничтожил Kingston Mills. Это самое простое объяснение".
  
  
   "Простота не всегда верна, - сказал Монк.
  
  
   "В девяти случаях из десяти это так, - сказал Стоттлмейер. - Именно это десятое дело помогает тебе оставаться в деле, Монк.
  
  
   - Значит ли это, что Специальная группа по осквернению снова берет на себя инициативу в расследовании дела Лорбера? - спросил Дишер Стоттлмейера.
  
  
   - Это все твое, Рэнди, - сказал Стоттлмейер. "Вы можете начать с того, что вытащите Джадсона Бека из этого лимузина".
  
  
   - Какое это имеет отношение к делу Лорбера?
  
  
   - Ничего, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Без проблем. Я могу это сделать", - сказал Дишер. "Все, что нужно, это немного утонченности".
  
  
   - Вот почему я спросил вас, - сказал Стоттлмейер. - Потому что ты такой гладкий.
  
  
   Дишер глубоко вздохнул и направился к лимузину.
  
  
   "Могу ли я получить копию видеозаписи с камер наблюдения?" - спросил Монк. - Я хотел бы это увидеть.
  
  
   "Я рад это слышать. Я боялся, что ты можешь бросить меня в ярости. Стоттлмейер полез в свою куртку и протянул мне DVD.
  
  
   - Я не сержусь, - сказал Монк. "Или затяжку. Я никогда не задыхался. Я категорически против пыхтения".
  
  
   "Приятно это знать, - сказал Стоттлмейер. - Ты все еще нужен мне в этом, Монк. Мы снова пытаемся найти иголку в коробке с иголками, и ты лучший человек для этой работы.
  
  
   Мы услышали крик из лимузина. Мы обернулись и увидели, как Дишер выдергивает Бека с заднего сиденья за воротник рубашки и тащит его к полицейской машине.
  
  
   "Утонченность". Стоттлмейер улыбнулся. "Это работает каждый раз".
  
  
   Монк направился к моей машине. Я поспешил догнать его.
  
  
   "Куда мы идем?"
  
  
   - Домой, - сказал он.
  
  
   - Не говори мне, что ты сдаешься, - сказал я. - Капитан только что сказал вам, как сильно вы ему нужны.
  
  
   "Конечно, знает", - сказал Монк. "Он идет не в том направлении".
  
  
   - Тогда почему ты идешь домой?
  
  
   "Мне нужно проконсультироваться с экспертом, - сказал Монк.
  
  
  
  
   26
  
  
   Мистер Монк и эксперт
  
  
   Мы с Эмброузом сели на диван и стали смотреть запись убийства Кингстон Миллс с камеры наблюдения. Просмотр этого фильма странным образом напомнил мне о том, что происходит с Beyond Earth . Стрельба в Кингстон Миллс была расстрелом Конрада Стайпа, только переосмысленная и более аутентичная.
  
  
   Как и в предыдущем видео, изображение было разделено на четыре части, каждая из которых давала нам разный ракурс области погрузочной платформы в конференц-центре.
  
  
   Лимузин подъехал к задней части конференц-центра. Задняя дверь машины открылась, и Миллс выскочил наружу. Почти сразу мистер Снорк вышел из-за мусорного бака, закашлялся и выстрелил ему в плечо.
  
  
   Эмброуз поморщился и сделал пометку в своем желтом блокноте. Не думаю, что ему действительно было что писать. Изображения было слишком трудно сделать.
  
  
   Я не винил его за то, что он отвернулся. Нелегко смотреть на настоящее насилие, боль и кровопролитие. Я никогда не забуду выражение лица Кингстона Миллса, когда пуля попала ему в плечо. Это был грубый, неприкрытый ужас. Миллс был человеком, который с абсолютной уверенностью знал, что его ждет ужасная смерть. И когда вы видите что-то подобное, вы не можете не представить себя в такой же ситуации и слишком ясно представить, каково это.
  
  
   Это заставило меня вздрогнуть.
  
  
   Все происходило на экране именно так, как Монк описал их нам на месте преступления. Миллс попытался бежать, но мистер Снорк двинулся за ним, продолжая стрелять, кашель мешал ему прицелиться.
  
  
   Вторая пуля попала Миллсу в ногу, сбив его с ног. Он попытался уползти, но мистер Снорк подошел и уложил его пулей в спину.
  
  
   Это была казнь.
  
  
   Пришлось заставлять себя продолжать смотреть. Одно дело появиться на месте убийства; совсем другое дело смотреть, как умирает человек.
  
  
   Мистер Снорк снова закашлялся и побежал обратно в конференц-центр. На этом запись DVD закончилась.
  
  
   Монк повел плечами, склонил голову из стороны в сторону и повернулся к нам. Я знал этот взгляд. Он собирался рассказать нам, кто это.
  
  
   "Что вы думаете?" - спросил Монк.
  
  
   Я думал, он знает, кто это сделал. Но прежде чем я успел ответить, заговорил Эмброуз.
  
  
   - Это ужасно, - сказал Эмброуз. "По крайней мере, для Конрада Стайпа все было кончено мгновенно. Это было похоже на пытку".
  
  
   "Может быть, если бы он не кашлял так сильно, его цель была бы лучше", - сказал я.
  
  
   "Количество выстрелов в жертву - не единственная разница, - сказал Монк. "В первой стрельбе мистер Снорк был точно в центре всех четырех камер наблюдения. Но на этот раз были случаи, когда стрелка частично или полностью закрывали другие объекты".
  
  
   "Мне не показалось, что он избегает камер, - сказал я.
  
  
   "Нет, - сказал Монк, - но он не обращал особого внимания на то, как они его фотографировали. Эта съемка не была четко организована и поставлена. Он тоже моргнул".
  
  
   - Моргнул? Я сказал.
  
  
   "Он был напуган звуком выстрелов, - сказал Монк. "Другого стрелка не было".
  
  
   - Другой стрелок? - сказал Амвросий. - Это не тот человек?
  
  
   - Я так не думаю, - сказал Монк.
  
  
   Это был момент, когда Монк обычно раскрывал, кто был убийцей, но вместо этого промолчал.
  
  
   Эмброуз прикусил нижнюю губу. - Могу я увидеть это снова?
  
  
   "Конечно", - сказал Монк и снова включил DVD.
  
  
   Я задавался вопросом, почему Монк так сдержанно объявляет о своем заключении. Я неправильно понял его язык тела?
  
  
   Я снова посмотрел запись. В этот раз я тоже заметил моргание. Но во всем остальном этот мистер Снорк выглядел для меня точно так же, как другой мистер Снорк: такое же базовое телосложение, тот же цвет глаз, та же униформа и, конечно же, тот же слоновий хобот и заостренные эльфийские уши.
  
  
   - Ты прав, Адриан, - сказал Эмброуз. - Это не тот человек.
  
  
   "Откуда вы знаете?" Я попросил.
  
  
   Этот вопрос часто задают умным людям вроде Монахов значительно менее умные люди вроде меня.
  
  
   "Это та же униформа, что была на первом стрелке, но на нем уши из первого сезона", - сказал Эмброуз. "Носовой придаток также является дизайном пилота, а не более утонченным и менее волосатым, который использовался в более поздних эпизодах. Этот человек - пурист за пределами Земли , уделяющий замечательное внимание деталям. Обратите внимание, как он держит пистолет. Он схватился за него, как за оружие Конфедерации, а не за обычный пистолет.
  
  
   - Так что, думаю, не кашель сбил его прицел, - сказал я.
  
  
   - Он не кашляет, - сказал Эмброуз.
  
  
   - Тогда что он делает? Я попросил.
  
  
   - Он говорит на дрэтче.
  
  
   Как только Эмброуз упомянул об этом, я понял, что то, что я принял за кашель, на самом деле было гортанным хрипом сноркского языка, с которым мы столкнулись, когда пытались поговорить с лидером Галактического Восстания.
  
  
   - Поздравляю, Эмброуз, - сказал Монк. - Вы только что раскрыли убийство Кингстон Миллс.
  
  
   "У меня есть? Прежде чем ты смог? - недоверчиво спросил Эмброуз.
  
  
   У него были веские причины для недоверия.
  
  
   "Вы раскрыли, что убийцей является Эрнест Пинчук, - сказал Монк. - Без тебя я бы никогда не заметил, что он говорит на дратче.
  
  
   У меня может и не было, но у Монка точно было бы. На самом деле, я уверен, что он знал, что такое детектив, с первого момента, когда он посмотрел запись с камер наблюдения.
  
  
   Так что этот спектакль мог означать только одно: Монах делал подарок своему брату.
  
  
   Я не знаю, делал ли он это из чувства вины за то, что игнорировал усилия Эмброуза помочь раньше, или как способ признать важность Запределья Земли в жизни его брата, но его причины не имели значения.
  
  
   Это был самый бескорыстный поступок, возможно, единственный бескорыстный поступок, который я когда-либо видел у Монка.
  
  
   Эмброуз сиял от гордости. - Хочешь знать, что он говорит?
  
  
   - Ты умеешь читать по губам? Я попросил.
  
  
   - Конечно, - сказал Эмброуз.
  
  
   - В Драче?
  
  
   - И еще семь языков, - сказал Эмброуз. "Если вы включите свиную латынь".
  
  
   - Невероятно, - сказал Монк.
  
  
   И бесполезно.
  
  
   Как часто Эмброуз имел возможность говорить с кем-нибудь на поросячьей латыни, не говоря уже о том, чтобы читать по губам?
  
  
   Теперь Монк переусердствовал, но Эмброуз был слишком польщен, чтобы это заметить.
  
  
   Мы снова посмотрели DVD и каждые несколько минут останавливались, чтобы Эмброуз мог записать то, что говорил Пинчук. Когда мы дошли до конца видео, Эмброуз дал нам полный перевод.
  
  
   "Он говорит: "Почувствуй горячий поцелуй моих пуль праведной справедливости, ты, жалкий, жадный подонок. Вы виновны в невыразимо отвратительных преступлениях против человечества, Конфедерации, вселенной Beyond Earth и всего фандома. И за этот непростительный проступок ты должен умереть. "
  
  
   Это была ужасно напряженная речь, даже на драче.
  
  
   Монк выключил телевизор и улыбнулся. - Для меня это звучит как признание.
  
  
   Монк позвонил капитану Стоттлмейеру по громкой связи Эмброуза и сказал ему, что стрелком был Эрнест Пинчук и что он опознал его по видеозаписи с камер наблюдения благодаря наблюдениям Амброуза.
  
  
   Что помогло Стоттлмейеру принять вывод Монка, так это то, что у Пинчука были веские мотивы желать смерти Миллса, его можно было разместить на месте преступления, и он уже был идентифицирован как один из людей, купивших форму первого сезона. совсем недавно.
  
  
   Это, а также тот факт, что Монк до того дня никогда не ошибался, когда дело доходило до убийства.
  
  
   Но Стоттлмейер не был готов принять вывод Монка о том, что это преступление было подражанием. Он считал, что Пинчук несет ответственность за оба убийства.
  
  
   "Это один и тот же мотив для той же стрельбы в том же месте", - сказал Стоттлмейер. "Таким образом, очевидный вывод состоит в том, что это один и тот же парень".
  
  
   "За исключением того, что слишком много различий", - сказал Монк. "Вот уши".
  
  
   - И нос, - сказал Эмброуз.
  
  
   "И то, как он держал пистолет", - сказал я, просто чтобы поддержать его.
  
  
   "Возможно, Пинчук сделал все это только для того, чтобы сбить нас с толку, - сказал Стоттлмейер, - чтобы все выглядело так, будто есть два разных убийцы, хотя на самом деле был только один".
  
  
   - Но ты бы этого не заметил, и я тоже, - сказал Монк. "Различия - это неясные детали, которые были бы заметны и значимы только для самых ярых фанатов Beyond Earth ".
  
  
   "Вот почему он так поступил", - сказал Стоттлмейер. "Он знал, что видео с камер наблюдения попадет на телевидение. Надеть бейсболку или что-то в этом роде для второго убийства было бы слишком очевидной разницей. Это бы никого не обмануло".
  
  
   "Я не думаю, что Пинчук настолько умен, - сказал Монк.
  
  
   "Не стоит недооценивать интеллект фанатов Beyond Earth , - сказал Эмброуз. "Один из них - лауреат Нобелевской премии по физике".
  
  
   "Сейчас не имеет значения, убил ли Пинчук одного человека или двух, - сказал Стоттлмейер. "Мы все можем согласиться с тем, что он убил Кингстона Миллса, и это все, что мне нужно, чтобы его арестовать".
  
  
   Поэтому Стоттлмейер повесил трубку и послал Дишера арестовать Пинчука в аэропорту. Но Пинчука не было. Его подруга сказала Дишеру, что Пинчук боялся, что он заболеет ригилианской лихорадкой, и поэтому вернулся домой в Беркли. Ригилианская лихорадка, объяснила она, - это желудочный грипп у снорков.
  
  
   Поскольку город Ист-Бэй находился за пределами юрисдикции капитана, Стоттлмейер связался с полицией Беркли и договорился о встрече в доме Пинчука, чтобы произвести арест.
  
  
   Мы направились к ним.
  
  
   По пути туда я не удержался и спросил Монка, почему он приписал Эмброузу признание за раскрытие дела об убийстве в Кингстон Миллс.
  
  
   - Потому что Эмброуз раскрыл преступление, - сказал Монк.
  
  
   - После того, как ты это сделал, - сказал я. - Ты просто ничего не сказал. "
  
  
   - Думаешь, он заметил? - спросил Монк.
  
  
   "Он не видел, чтобы вы раскрыли достаточно преступлений, чтобы распознать визуальные тики", - сказал я. "Но у меня есть. Так зачем ты это сделал?
  
  
   "Я хотел, чтобы он чувствовал себя хорошо для разнообразия".
  
  
   - Почему ты думаешь, что он этого не делает?
  
  
   - Потому что он монах, - печально сказал он.
  
  
   Я уверен, что двойное значение этих слов, вероятно, не было преднамеренным, но оно не ускользнуло от меня.
  
  
   "Но ты монах и чувствуешь себя хорошо", - сказал я.
  
  
   - Редко, - сказал Монк.
  
  
   - Так когда ты чувствуешь себя хорошо?
  
  
   - Когда я раскрываю дело, - сказал Монк.
  
  
   - Так часто бывает, - сказал я.
  
  
   "Недостаточно часто, чтобы удержать меня от страданий большую часть моей жизни", - сказал Монк. "Мне понадобились бы десятки убийств в неделю, чтобы чувствовать себя действительно хорошо в жизни".
  
  
   - Вы видите в этом противоречие, не так ли?
  
  
   "Что сотни людей должны умереть, чтобы я познал истинное счастье и удовлетворение?"
  
  
   - Да, - сказал я.
  
  
   - Теперь ты знаешь, почему я несчастен, - сказал Монк.
  
  
   Передний двор ветхого дома Эрнеста Пинчука был зарос бурьяном и завален мусором. С тем же успехом Монк мог бы окружить его и рвом. Он никак не мог пересечь двор к провисшему крыльцу.
  
  
   Так что мы остались на обочине, пока капитан Стоттлмейер и тридцатилетний детектив из полиции Беркли подошли к двери Пинчука, а лейтенант Дишер повел за собой нескольких местных офицеров в форме.
  
  
   Полицейский из Беркли постучал в дверь, а капитан Стоттлмейер стоял в стороне с пистолетом в руке.
  
  
   "Эрнест Пинчук? Это детектив Идальго Райнхарт, полиция Беркли. Мы хотим поговорить с тобой".
  
  
   Идальго Райнхарт? С таким именем он, должно быть, сошел с ветки очень интересного генеалогического древа.
  
  
   Ответа не было. Райнхарт снова постучал.
  
  
   - Открой, - сказал он.
  
  
   Я слышал, как Дишер крикнул: "Стой!" со двора, а затем донесся громкий визг, кашель и бульканье.
  
  
   Стоттлмейер сошел с крыльца. - Что это за звук?
  
  
   - Это Пинчук, - сказал я. - Он выплевывает немного дрэтча.
  
  
   "Он должен был жевать его, прежде чем пытаться проглотить", - сказал Стоттлмейер, убирая пистолет в кобуру.
  
  
   - Это язык, - сказал я.
  
  
   "Вымышленный", - добавил Монк.
  
  
   Дишер повел Пинчука по подъездной дорожке на улицу. Пинчук все еще был в костюме снорка, а его руки были скованы за спиной.
  
  
   "Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде", - сказал Дишер. "Независимо от того, на каком языке вы говорите, на реальном или телевизионном".
  
  
   Пинчук сердито булькал, хрипел и еще немного фыркал на нас, когда Дишер закончил читать ему его права и посадил на заднее сиденье полицейской машины.
  
  
   "Во Фриско случаются странные случаи, - сказал Идальго.
  
  
   - Вот почему у нас есть Монах, - сказал Стоттлмейер, протягивая руку Идальго. "Спасибо за сотрудничество сегодня".
  
  
   - С удовольствием, - сказал Идальго. "Я всегда рад пнуть одного из наших сумасшедших через залив. У меня на одного меньше".
  
  
   К нам присоединился Дишер. "Я заглянул в его дом, когда он вышел. Вы должны это увидеть".
  
  
   - Ладно, - сказал Стоттлмейер и побрел по подъездной дорожке. "Но я говорю вам прямо сейчас, что я не собираюсь принимать советы по украшению от парня, у которого к носу приклеен хобот слона".
  
  
   Мы последовали за капитаном. Монк смотрел себе под ноги, когда шел, чтобы не наступить на трещины на подъездной дорожке. Задний двор был таким же заросшим, как и передний, но от подъездной дорожки к двери в задней части дома вела бетонная дорожка. Монах придерживался тропы, сосредоточившись на равновесии, словно переходил мост через глубокое ущелье.
  
  
   Дверь была приоткрыта. Стоттлмейер толкнул ее до конца, и мы шагнули в другой мир, на пару столетий в будущее.
  
  
   Гостиная представляла собой точную копию командного центра звездолета " Дискавери " , вплоть до поста управления капитана, джойстиков на навигационном пульте и панели постоянно мигающих разноцветных огней главного компьютера, который, казалось, все время взрывался в воздухе. дождь искр всякий раз, когда корабль попадал в метеоритный шторм или подвергался нападению инопланетян.
  
  
   Но при ближайшем рассмотрении было несколько вещей, которые не вписывались, например, стопка нежелательной почты на коммуникационной консоли, расшнурованные кроссовки на полу, недоеденный пакет Doritos на командном подиуме. . . и пистолет, лежащий на табурете капитана.
  
  
   - Подними меня, Скотти, - сказал Стоттлмейер.
  
  
  
  
   27
  
  
   Мистер Монк находит себя
  
  
   Эрнест Пинчук сидел за столом в комнате для допросов, скрестив руки на груди, вызывающе глядя в зеркало, которое, как он знал, скрывало нас четверых, находившихся в комнате наблюдения и наблюдавших за ним.
  
  
   Монк изучал Пинчука так, словно этот человек был каким-то странным существом, выставленным в зоопарке.
  
  
   "Он не сказал ни слова, - сказал Стоттлмейер. - Он просто булькает.
  
  
   - Это Дрэтч, - сказал я. "Я слышал, что трудно четко говорить на одном языке".
  
  
   "Почему он не говорит по-английски?" - спросил Дишер.
  
  
   "Его девушка сказала нам, что он протестует против изменений в Beyond Earth ", - сказал я. "Он поклялся говорить на дрэтче, пока они не отменят шоу или не согласятся сделать версию, которая соответствует оригиналу".
  
  
   "Можно подумать, что теперь, когда Стайп и Миллс мертвы, он почувствует, что добился своего", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   "Сеть объявила об отмене шоу или о том, что они будут делать лояльную версию?" Я попросил.
  
  
   Стоттлмейер пожал плечами. "Не то, что я знаю о."
  
  
   - Пока они этого не сделают, я не думаю, что он будет с нами разговаривать. По крайней мере, не на английском".
  
  
   - О, он заговорит, - сказал Стоттлмейер. - К тому времени, как я закончу, он признается и избавит нас от ненужных хлопот в суде.
  
  
   "Зачем ему это делать?" - сказал Монк.
  
  
   "Возможно, он не хочет говорить по-английски, но он его понимает. Когда он столкнется с огромными уликами против него, он захочет заключить сделку".
  
  
   - Что ты можешь ему предложить? Я попросил.
  
  
   Стоттлмейер улыбнулся нам. "Смотри и учись."
  
  
   Несколько мгновений спустя Стоттлмейер вкатил в комнату для допросов телевизор и DVD и закрыл дверь. Монк, Дишер и я молча наблюдали.
  
  
   Капитан улыбнулся Пинчуку. "Вы смотрите на очень счастливого человека, Эрни. ты хочешь знать почему? Для меня это случай мечты. Я могу добиться осуждения и сделать вам смертельную инъекцию, даже не прилагая усилий.
  
  
   Пинчук фыркнул и фыркнул.
  
  
   "Что ты говоришь? Мне трудно понять тебя с этой штукой на носу. Может быть, это поможет".
  
  
   Стоттлмейер сорвал сундук с лица Пинчука и швырнул его в угол.
  
  
   Пинчук взвизгнул, но не от боли, а как человек, которого раздевали на публике. Он закрыл открытый нос руками, как будто это была гораздо более интимная часть его тела.
  
  
   Я был в шоке от того, что сделал капитан. Я знаю, что это был всего лишь резиновый нос, но, учитывая, кем был Пинчук и что для него значил хобот, это казалось актом жестокости.
  
  
   Я уверен, что именно это и имел в виду Стоттлмейер.
  
  
   "Это лучше?" - спросил Стоттлмейер. - Теперь ты можешь дышать чище?
  
  
   Пинчук шипел, кашлял и булькал.
  
  
   "Думаю, нет. Но это нормально. Тебе нечего сказать. Доказательства говорят сами за себя".
  
  
   Стоттлмейер включил телевизор. На экране воспроизводилось видео с камеры наблюдения о стрельбе в Кингстон Миллс.
  
  
   "Вот ты, Эрни, в живом цвете, убиваешь Кингстон Миллс за то, что испортил шоу, которое ты любишь. Баллистика сопоставила пули, извлеченные из тела, с пистолетом, который мы нашли в вашем доме. Дело закрыто. Я просто хотел лично поблагодарить вас за то, что вы так облегчили мою работу. Сегодня вечером я вернусь домой пораньше".
  
  
   Пинчук издал еще несколько отвратительных звуков. Стоттлмейер начал было уходить, но передумал.
  
  
   - О, подождите, я чуть не забыл. Есть больше. Я бы хотел, чтобы все серийные убийцы были так же внимательны, как и вы, предоставляя нам неопровержимые доказательства своих преступлений. У нас также записано ваше первое убийство.
  
  
   Стоттлмейер прокрутил видео Стайпа. Пинчук булькал во время воспроизведения с такой силой, что чуть не плевался.
  
  
   Дишер усмехнулся. "Это так здорово".
  
  
   Меня не развлекали. С того момента, как Стоттлмейер сорвал багажник, я почувствовал, что весь этот опыт тревожит меня. Я видел сторону капитана, которая мне не очень нравилась. Не то чтобы я болел за Пинчука - он был убийцей. Но он все еще был человеком.
  
  
   "Ну и дела, он мертв, а ты все еще не можешь перестать ненавидеть Стайпа за то, что он предал тебя всех", - сказал Стоттлмейер. "Даже без пистолета в этом деле дело открыто и закрыто. Это потому, что вы были достаточно предусмотрительны, чтобы носить ту же самую новую форму, которую вы купили на этой неделе в обоих убийствах. Было бы очень хорошо, если бы ты тоже носил бейджик с именем. Но, эй, я не критикую".
  
  
   Пинчук лаял и пыхтел, как тюлень, на лбу выступил пот.
  
  
   "Я думаю, что присяжные собираются установить новый рекорд самого быстрого вынесения обвинительного вердикта в истории США. Что вы думаете? Они выйдут через десять минут? Пять минут? Или всего тридцать секунд? Я думаю, это зависит от того, хотят они сначала бесплатный обед или нет".
  
  
   Лицо Пинчука было ярко-красным. Сейчас он определенно находился под давлением. Возможно, у него даже инсульт.
  
  
   "Он сломается, - сказал Дишер.
  
  
   Я взглянул на Монаха, голова которого была склонена набок, наблюдая за Пинчуком под другим углом. Мне было интересно, что он видел.
  
  
   Стоттлмейер перегнулся через стол перед Пинчуком.
  
  
   - Со всеми этими уликами против тебя ты получишь иглу, без сомнения. Но если вы хотите признаться и признать себя виновным, вы можете выступить против корпоративных ублюдков, которые испортили ваше шоу, а затем вы можете провести остаток своей жизни в тюрьме, целыми днями смотря повторы Beyond Earth . Это может быть рай. Это твой выбор. Для меня это не имеет значения. Я выиграю в любом случае".
  
  
   Пинчук разразился страстным потоком кашля, рвотных позывов, бульканья, лая и мяуканья. Он что-то говорил, и говорил это с силой.
  
  
   Монк повернулся ко мне. - Позвони Эмброузу.
  
  
   Я нажала кнопку быстрого набора на своем мобильном телефоне и последовала за Монахом, который вышел из зоны наблюдения прямо в комнату для допросов.
  
  
   Стоттлмейер поднял глаза, явно удивившись, увидев нас, тем более, что дела шли так хорошо.
  
  
   - Сейчас неподходящее время, Монк, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   Монк подошел к телевизору, заморозил образ мистера Снорка, стреляющего в Стайпа, и посмотрел на меня. - У вас есть Эмброуз на линии?
  
  
   В этот момент Эмброуз ответил на звонок.
  
  
   "Здравствуйте, вы прибыли в резиденцию Монаха Амвросия. Говорит Эмброуз Монк.
  
  
   "Привет, это Натали. Задержись на секундочку." Я кивнул Монку, нажал кнопку SPEAKER и поднял трубку. "Он включен".
  
  
   - Эмброуз, мы с Эрнестом Пинчуком, лидером Галактического Восстания, которого только что арестовали за убийство Кингстон Миллс. Монк повернулся к нему. "Вы также убили Конрада Стайпа? Это ты на видео с камер наблюдения?
  
  
   Пинчук, казалось, повторил ту же слюнявую тираду, свидетелями которой мы только что были. Монк был осторожен, чтобы не попасть в поле зрения любого плевка.
  
  
   Монк посмотрел на телефон так, словно в комнате был сам Эмброуз. - Что он только что сказал, Эмброуз?
  
  
   "Он говорит, что стрелок одет в форму первого сезона с ушами второго сезона, что, как мы знаем, очевидно. Он говорит, что это нарушение, мерзость и оскорбление всего, за что выступает Beyond Earth , и лично я должен согласиться".
  
  
   - Эмброуз говорит на дррачском? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   - Он тоже может читать по губам, - сказал я.
  
  
   "Если после сегодняшнего дня я поищу в словаре слово "бессмысленный", - сказал Стоттлмейер, - это будет новое определение".
  
  
   Пинчук выглядел и звучал так, будто подавился комком шерсти.
  
  
   Эмброуз снова заговорил. - Он говорит, что Конрад Стайп предал себя, свои принципы и весь фэндом, позволив этой змее Кингстон Миллс разрушить Beyond Earth. Но тот, кто носит эту несоответствующую форму, делает то же самое. Он говорит, что человек повсюду порочит землян, а господин Пинчук не стал бы этого делать. Это не он. Он говорит, что он честный человек.
  
  
   "Сегодня утром вы застрелили парня на стоянке, - сказал Стоттлмейер Пинчуку. - Я бы не назвал это почетным. Это было убийство".
  
  
   Пинчук еще немного пофыркал и понюхал, а Эмброуз бегло переводил.
  
  
   - Он говорит, что это было не убийство, а казнь за преступления против человечности. Он признает, что стрелял в Кингстон Миллс. На самом деле, он хотел бы застрелить того, кто был одет не в ту форму, когда убивал Стайпа. Он считает, что целью стрелка было оскорбить, унизить и проявить неуважение к землянам. Его теория состоит в том, что это был акт агрессии со стороны кого-то из фанатов "Звездного пути" или "Звездного крейсера Галактика " , направленного на то, чтобы настроить мир против Beyond Earth ".
  
  
   "Он расстроен из-за униформы, - сказал Стоттлмейер. - Но не убийство. Я нахожу это оскорбительным".
  
  
   Пинчук продолжал говорить, если это можно так назвать. - заговорил Амвросий.
  
  
   "Г-н. Пинчук утверждает, что не убивал Конрада Стайпа. Он, конечно, был достаточно зол, чтобы сделать это, но, несмотря на то, что сделал Стайп, он все еще был создателем Beyond Earth , и мистер Пинчук уважает это".
  
  
   - Вот оно, - сказал Монк. "Этот человек убил Кингстон Миллс, но не Конрада Стайпа".
  
  
   - Давайте выйдем наружу, - сказал Стоттлмейер, указывая нам с Монком на дверь.
  
  
   Он вывел нас из комнаты для допросов в коридор, где к нам присоединился Дишер.
  
  
   "Это было потрясающе, - сказал Дишер. - Такого допроса я еще не видел.
  
  
   "Я тоже", - сказал Стоттлмейер и указал на мой мобильный телефон. - Не могли бы вы сказать Эмброузу, что перезвоните ему?
  
  
   - Конечно, - сказал я и сделал, как он просил.
  
  
   После того, как я закончил разговор, Стоттлмейер повернулся к Монку.
  
  
   - Я не хотел вести этот разговор в присутствии убийцы или твоего брата. Ты позоришь себя, и на это больно смотреть".
  
  
   "Я делаю то, что всегда делаю", - сказал Монк.
  
  
   "Да, это проблема. Вы отказываетесь признать все, что не соответствует тому, что вам нужно".
  
  
   - Вот как я раскрываю убийства, - сказал Монк.
  
  
   "Не в этот раз", - сказал Стоттлмейер. "Парень в той комнате чокнутый. Вы принимаете его слова на каком-то выдуманном языке, как некое евангелие. Это не. Это болтовня идиота".
  
  
   - Я ему верю, - сказал Монк.
  
  
   - Потому что он играет с тобой, Монк. Он говорит вам то, что вы хотите услышать".
  
  
   - Я знаю этого человека, - сказал Монк.
  
  
   - Вы познакомились с ним всего два дня назад, - сказал Дишер.
  
  
   "Он - я".
  
  
   Мы все недоверчиво уставились на Монка. Как вы понимаете, это был не первый раз. Но для него это было особенно возмутительным заявлением.
  
  
   Двумя днями ранее Монк называл поклонников Beyond Earth уродами-наркоманами. Он был готов отречься от своего брата и посадить его за связь с ними. И теперь он влился в их ряды?
  
  
   Что-то было очень не так с Монком. Неужели он наконец сорвался?
  
  
   "Он совсем не такой, как ты", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Это я, - сказал Монк. - И он мой брат.
  
  
   Стоттлмейер указал на дверь в комнату для допросов. "У него заостренные уши и слоновий нос!"
  
  
   - У Эрни был слоновий нос, - сказал я. "Пока ты не сорвал его с него в акте жестокости со стороны полиции".
  
  
   Стоттлмейер бросил на меня испепеляющий взгляд. "Это резиновый нос. Я снял его с него, я не бил его им".
  
  
   - С таким же успехом можно было бы, - сказал я.
  
  
   Стоттлмейер снова обратил внимание на Монка, отметая мои возражения, показывая мне свой затылок.
  
  
   "Он живет в доме, перестроенном в космический корабль, - сказал Стоттлмейер. "Он говорит на выдуманном языке. Он не ты и не Эмброуз.
  
  
   "Технически Эмброуз действительно говорит на языке и знает шоу наизнанку", - сказал Дишер. "Значит, Пинчук не Монах, но, может быть, он немного Амвросий".
  
  
   Стоттлмейер бросил на Дишера тот же испепеляющий взгляд, что и на меня, но прежде чем он успел оторвать Дишеру голову голыми руками, Монк заговорил:
  
  
   "Эрнест Пинчук - ненормальный, вероятно, наркоман, без вопросов", - сказал он. "Но в своем ненормальном уме он живет в соответствии с естественным порядком своей вселенной. Его жизнь подходит. Он следит за тем, чтобы каждая деталь была правильной. Он не стал бы носить униформу Конфедерации первого сезона с ушами второго сезона, так же как я не стал бы ходить по улице в разношерстных носках".
  
  
   - Ты сначала убьешь себя, - сказал я.
  
  
   - Я бы заставил тебя сменить мне носки, а потом убил бы меня, - сказал Монк. "Я бы тоже не хотел, чтобы меня видели мертвым в неподходящих друг другу носках".
  
  
   "Но если бы вас похоронили в разных носках, это определенно было бы осквернением", - сказал Дишер. - И даю слово, что спецподразделение по осквернению не успокоится, пока мы не поймаем того, кто это сделал.
  
  
   - Есть ли здесь какой-то смысл? - спросил Стоттлмейер.
  
  
   "Эрнест Пинчук - сумасшедший, но принципиальный человек, - сказал Монк. "Посмотрите, что он сейчас делает. Он придерживается своей клятвы говорить на дрэтче, даже когда на карту поставлена его жизнь, потому что считает, что это необходимый шаг для восстановления естественного порядка в его мире. Я понимаю его, потому что мы такие же. Только я не сумасшедший.
  
  
   Это был момент откровения, изменивший жизнь Адриана Монка. Именно этого Штоттлмейеру не хватало.
  
  
   Монк только что сделал монументальный шаг вперед в понимании себя и других. Доктор Крогер, вероятно, назвал бы это прорывом.
  
  
   Сравнивая себя с Пинчуком, Монк на самом деле сопереживал человеку, чьи убеждения и образ жизни принципиально отличались от его собственных.
  
  
   Это было невероятно!
  
  
   Это было то, что я пытался заставить его сделать в течение многих лет и даже более интенсивно с тех пор, как началось это дело. Я хотел, чтобы он увидел, насколько он похож на Амвросия, землян и других людей, которых он критиковал за непохожесть на него.
  
  
   И теперь он получал это. Или, по крайней мере, он казался им.
  
  
   Я надеялся, что это новое понимание приживется, хотя меня не убедил аргумент, который он приводил в отношении реального дела.
  
  
   "Говорю тебе, Монк, тобой манипулируют, - сказал Стоттлмейер. "Этот парень, вероятно, знает о тебе все и пользуется этим".
  
  
   - Даже если это правда, он признался в одном убийстве, - сказал Монк. "Если бы он сделал и другое, что бы он потерял, признавшись в этом? Уже одно это должно указывать вам на то, что ваш сценарий просто не имеет смысла".
  
  
   " Мой нет? Если я сопоставлю доказательства моей теории с вашей жевательной резинкой, оберткой от конфет и идиотской болтовней этого парня, не будет спора, какой из них будет более убедительным", - сказал Стоттлмейер. "Любой здравомыслящий человек и, что более важно, любое присяжное из двенадцати моих коллег согласится с тем, что я возложил на стрелка ответственность за два убийства".
  
  
   - И они ошибутся, - сказал Монк. "Конрад Стайп был убит наемным убийцей".
  
  
   "Кто, по-вашему, убил двух человек только для того, чтобы его нельзя было повесить за то, что он стрелял в человека, который уже был мертв", - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Вот именно, - сказал Монк.
  
  
   "Осквернение - очень серьезное преступление, - сказал Дишер. "Вот почему у нас есть специальное подразделение для борьбы с ним. Убийца боялся, что мы его поймаем".
  
  
   - Подразделения не существовало, пока Лорбера не застрелили, - сказал я. Я был не против возразить Дишеру. Я не работал на него.
  
  
   "Но стрелок предполагал, что мы сформируем спецподразделение после того, как увидим его преступления", - сказал Дишер. "Вот какой он умный и почему он встретил во мне своего соперника".
  
  
   "Наемный убийца все еще на свободе, и он снова может убивать", - сказал Монк. "И он сделает это за правильную цену. Мы должны найти его раньше, чем он".
  
  
   Стоттлмейер потер виски.
  
  
   - Мы закончили, Монк, - сказал капитан. "Это убийство закрыто, и ваши услуги по этому делу больше не нужны".
  
  
   - Вы меня увольняете? - сказал Монк.
  
  
   - Нет, - сказал Стоттлмейер. "Я просто говорю вам, что это конкретное расследование завершено и что у нас есть наш человек".
  
  
   "У вас есть человек в одном убийстве", - сказал Монк. "Не два".
  
  
   - Отпусти, монах. Закончилось. Вы неправильно прочитали подсказки в этом. Когда-нибудь это должно было случиться", - сказал Стоттлмейер. - Но я хочу, чтобы ты знал, что все в порядке. Я все еще думаю, что ты лучший детектив, которого я когда-либо встречал. Я позвоню тебе, когда появится еще одно сложное дело.
  
  
   "Ты совершаешь большую ошибку", - сказал Монк и ушел.
  
  
   Стоттлмейер посмотрел на меня. - Ты должен помочь ему справиться с этим. Убедите его, что дело закрыто. Если он зациклится на этом, то сделает только хуже для всех".
  
  
   Я ничего не говорил ни о том, ни о другом. Я просто повернулся и последовал за Монахом.
  
  
   Я очень верил в своего работодателя и хотел его поддержать, но не мог отделаться от мысли, что, возможно, на этот раз Стоттлмейер был прав.
  
  
  
  
   28
  
  
   Мистер Монк распространяет информацию
  
  
   Выйдя на улицу, я обнаружил, что Монк расхаживает перед моей машиной.
  
  
   - Пошли, - нетерпеливо сказал он.
  
  
   "Где?"
  
  
   - Штаб-квартира в Бургервилле, конечно.
  
  
   Я вздохнул. "Г-н. Монк, дело закрыто.
  
  
   - Не для меня, - сказал он. "Это не будет сделано, пока убийца не будет пойман".
  
  
   Я подумал о том, что только что сказал мне Стоттлмейер. - Может, тебе стоит взять тайм-аут?
  
  
   - Тайм-аут?
  
  
   "Отступите от этого на день-два, немного расслабьтесь, соберитесь с мыслями. После этого вы можете видеть вещи по-другому".
  
  
   "Мои мысли уже собраны", - сказал он. "Индексировано и имеет цветовую кодировку".
  
  
   "Цветной код?"
  
  
   "Это неотъемлемая часть моей системы хранения мыслей, - сказал он.
  
  
   - У вас есть система хранения мыслей?
  
  
   - А вы нет? - сказал Монк.
  
  
   Я покачал головой.
  
  
   Он понимающе кивнул, как будто какая-то другая великая тайна наконец была разгадана.
  
  
   - Это многое объясняет, - сказал Монк. "Сегодня у меня был настоящий прорыв".
  
  
   - Я тоже так думаю, - сказал я. "Теперь ты понимаешь людей так, как никогда раньше".
  
  
   - Это правда, - сказал Монк. "Я не могу себе представить, как кто-то может прожить жизнь с разбросанными по всей душе мыслями. Я вижу тебя в совершенно новом свете, Натали. Твой разум в беспорядке. Вы не можете удержать мысль, если не можете ее найти".
  
  
   "Я говорил об Эрнесте Пинчуке и о том, что он ничем не отличается от вас".
  
  
   - Я рад, что ты видишь, что, хотя он и сумасшедший, его мысли организованы. Это первый шаг в вашей реабилитации. Если вы сможете организовать свое мышление, вы станете намного более рациональным", - сказал Монк. - Но сейчас у нас нет времени наладить твою жизнь. Мы должны спасти капитана от ошибки, которая может разрушить его карьеру".
  
  
   - Но что, если он прав? Я сказал. - Тогда все, чем вы будете заниматься, - это противодействовать влиятельным людям, которые могут добиться его увольнения. А если он уйдет, ты потеряешь единственного чемпиона, который у тебя есть в полицейском управлении Сан-Франциско.
  
  
   - Он не прав, - сказал Монк. - И я могу это доказать.
  
  
   "С жевательной резинкой и обертками от конфет?"
  
  
   - С самим наемным убийцей, - сказал Монк.
  
  
   "Вы можете сделать это?"
  
  
   - Могу, - сказал Монк.
  
  
   Арчи Эпплбаум увидел, что мы подошли, поэтому встал из-за стойки службы безопасности в вестибюле штаб-квартиры Burgerville и открыл нам дверь в нерабочее время.
  
  
   - Вам действительно стоит попробовать вращающуюся дверь, мистер Монк, - сказал он. "Это весело."
  
  
   - То же самое говорят и о прыжках с парашютом.
  
  
   "Для некоторых это так", - сказал Арчи, когда мы последовали за ним обратно к его столу в форме пончика.
  
  
   Эрнест Пинчук был бы счастлив на месте Арчи. Это был не командный подиум капитана Страйкера, но консоль очень походила на навигационную станцию мостика " Дискавери ". Было много кнопок и несколько экранов, на которых попеременно показывались виды с камер в разных коридорах и лестничных клетках.
  
  
   "Может быть, есть люди, которым нравится поджигать себя, пить крысиный яд и вонзать себе в сердце мясницкий нож".
  
  
   "Это было бы самоубийством", - сказал Арчи.
  
  
   "Так же, как выпрыгнуть из самолета и пройти через вращающуюся дверь".
  
  
   - Это дверь, - сказал Арчи. "Не циркулярная пила".
  
  
   Я знал, что бесполезно спорить с Монком о чем-то подобном или о чем-то другом, но я не мог винить Арчи за попытку.
  
  
   Это человеческая природа, я полагаю.
  
  
   "Мы хотели бы увидеть Эндрю Кэхилла, - сказал Монк.
  
  
   "Позвольте мне позвонить и узнать, свободен ли он", - сказал Арчи.
  
  
   Он поднял трубку, сказал секретарше, что Монк внизу, и стал ждать ее ответа. По тому, как ожесточилось выражение его лица, я понял, что новости нехорошие.
  
  
   Арчи повесил трубку и посмотрел на Монка. "Г-н. Кэхилл не хочет тебя видеть. На самом деле, он попросил меня вывести вас из здания и никогда больше не впускать".
  
  
   - Понятно, - сказал Монк. - Тогда не могли бы вы передать ему сообщение от меня?
  
  
   - Конечно, - сказал Арчи и достал ручку.
  
  
   - Можешь отдать и миссис Лорбер, - сказал Монк. "Медицинский эксперт установил, что Брэндон Лорбер не был убит. Это были естественные причины".
  
  
   Арчи оторвался от своего блокнота. "В парня выстрелили трижды".
  
  
   - Да, - сказал Монк.
  
  
   - Дважды в грудь и один раз в голову, - сказал Арчи. "Это неестественно. Даже если бы я раньше не был копом, я бы знал, что это смертельные выстрелы".
  
  
   "Они были бы мертвы, если бы он не был уже мертв, когда в него стреляли", - сказал Монк. "Он умер от сердечного приступа до того, как его застрелили".
  
  
   "Зачем кому-то стрелять в мертвеца?"
  
  
   - Не знаю, но вы можете сказать мистеру Кэхиллу и миссис Лорбер, что это больше не расследование убийства, - сказал Монк. - Это дело об осквернении.
  
  
   - Я уверен, что мистер Кэхилл и миссис Лорбер испытают облегчение, услышав это, - сказал Арчи, делая кое-какие заметки. - Значит, полицию вообще волнует стрельба по трупам?
  
  
   "Специальная группа по осквернению занимается этим", - сказал я.
  
  
   Арчи поднял бровь. - Для этого есть подразделение?
  
  
   - Есть, - сказал я.
  
  
   - Ничего себе, - сказал он.
  
  
   Мы пошли обратно к моей машине, Монк постукивал по каждому парковочному счетчику, который мы проезжали, молча считая. Я так и не понял, почему он это сделал. Я имею в виду, что у меня есть счетная часть, но не прикосновения. Разве он не понимал, сколько сотен людей коснулись этих парковочных счетчиков? Сколько птиц должно быть нагадило на них?
  
  
   Но я не стал поднимать этот вопрос. У меня не хватило ни терпения, ни Адвила, ни Пепто-Бисмола в запасе на тот момент, чтобы справиться с этим.
  
  
   "Где сейчас?" Я попросил.
  
  
   - Нигде, - сказал он.
  
  
   Я не был уверен, что это значит. - Значит, мы вернемся к тебе, чтобы проверить ковры? Они должны быть сделаны к настоящему времени. Или мы вернемся в дом Эмброуза?
  
  
   - Мы вернемся к машине и останемся здесь, пока что-нибудь не произойдет.
  
  
   Я оглянулся на здание Бургервилля. - Мы делаем засаду?
  
  
   - Да, мы.
  
  
   Мы сели в мою машину, припаркованную на углу боковой улицы. Это дало нам довольно хороший вид на вестибюль и вход в подземный гараж.
  
  
   "Что мы ждем, чтобы увидеть?" Я попросил.
  
  
   - Наемный убийца, - сказал Монк. "Тот, кто нанял его, будет очень расстроен тем, что он ничего не заплатил. Он захочет вернуть свои деньги".
  
  
   - Ты действительно думаешь, что наемный убийца собирается вернуть ему деньги?
  
  
   - Посмотрим, - сказал Монк.
  
  
   Слава Богу за Национальное общественное радио и Starbucks.
  
  
   Если бы не " Все с учетом вещей" , мне пришлось бы провести следующие несколько часов, разговаривая с Монком, вместо того, чтобы слушать вдумчивые левые новости и либеральные комментарии, хотя я мог бы жить и без постоянных просьб о залоговых деньгах. Они должны просто установить слоты для монет в автомобильных радиоприемниках и покончить с этим.
  
  
   Если бы не Starbucks через две двери от моей машины, я бы мучился от жажды, голода и не имел бы туалета. Но после всего кофе, который я выпил, к ночи я был так взволнован, что мои волосы практически вставали дыбом, и я мог ловить передачу NPR, не включая радио.
  
  
   Тем не менее часы тянулись очень медленно. И мне все время приходилось быть начеку.
  
  
   Это было не потому, что я должен был внести свой вклад в наблюдение за зданием. Это было потому, что я должен был следить за Монахом.
  
  
   Мне пришлось помешать ему выйти и отчитать водителей за неправильную параллельную парковку.
  
  
   Мне пришлось помешать ему дать несколько уроков мойщику окон по правильной технике мытья окон.
  
  
   Мне пришлось помешать ему класть деньги на парковочные счетчики других людей, чтобы они не слились в нечетное количество оставшихся минут.
  
  
   И мне пришлось помешать ему арестовать пожилую женщину, которая позволила своей собаке помочиться на пожарный гидрант, стоявший перед штаб-квартирой в Бургервилле.
  
  
   - Вы раскроете наше прикрытие, - сказал я.
  
  
   - А если пожар?
  
  
   "Пожарные приедут и потушят", - сказал я.
  
  
   "С чем?"
  
  
   - Вода, - сказал я.
  
  
   - Не из того гидранта, - сказал Монк. "Это неоперабельно. "
  
  
   - Нет, это не так, - сказал я. - Его еще можно использовать.
  
  
   "Он весь в моче, - сказал Монк. "Ни один пожарный не осмелится прикоснуться к нему, как и любой другой человек".
  
  
   - Пожарные натыкаются на горящие здания, - сказал я. - Им плевать на собачью мочу на пожарный гидрант.
  
  
   "Они бы так и сделали, если бы знали", - сказал Монк. "Мы должны позвонить и предупредить их. Позвони Джо прямо сейчас. Он может рассказать об этом быстрее, чем мы.
  
  
   - На каждом пожарном гидранте в городе собачья моча, мистер Монк. Так собаки метят свою территорию. Я могу гарантировать вам, что каждый кобель, прошедший мимо этого гидранта, помочился на него".
  
  
   Он посмотрел на меня широко открытыми глазами. "Нет."
  
  
   - Это то, что делают собаки, - сказал я. "Пожарные знают об этом".
  
  
   Монк тяжело сглотнул. - И они до сих пор используют гидранты?
  
  
   - Конечно.
  
  
   - Они самые храбрые люди на земле, - мрачно сказал Монк.
  
  
   - Возможно, вы правы, - сказал я.
  
  
   "Но если мой дом когда-нибудь загорится, что бы вы ни делали, не вызывайте пожарных".
  
  
   "Почему бы и нет?"
  
  
   "Я предпочитаю, чтобы меня омыли огнем, чем поливали из шланга собачьей мочой".
  
  
   Только через несколько минут после восьми вечера что-то, наконец, произошло. Эндрю Кэхилл выехал из гаража на своем черном Maybach, автомобиле, который Mercedes сделал, чтобы другие его автомобили казались доступными.
  
  
   Я завел свой скромный джип.
  
  
   "Что делаешь?" - сказал Монк.
  
  
   - Готовлюсь следовать за Эндрю Кэхиллом, - сказал я.
  
  
   "Почему вы хотите это сделать?"
  
  
   - Потому что он приведет нас к киллеру, - сказал я.
  
  
   "Не так ли?"
  
  
   - Это не он нанял киллера, - сказал Монк.
  
  
   - Тогда почему мы не припарковались возле дома Вероники Лорбер?
  
  
   - Потому что она и его не нанимала, - сказал Монк. - Это сделал Арчи Эпплбаум.
  
  
  
  
   29
  
  
   Мистер Монк и вращающаяся дверь
  
  
   Я оглянулся на штаб-квартиру Бургервилля, где Арчи сидел за своим столом и читал " Сан-Франциско Кроникл" .
  
  
   - Охранник? Я сказал. "Это парень, который должен защищать Лорбера, а не убивать его".
  
  
   "Вот почему он был в идеальном положении, чтобы избежать наказания за убийство, - сказал Монк. "Он не только знал, когда Лорбер приходил и уходил, он также имел доступ к системе безопасности. Ему не нужно было красть карточку Лорбера, он просто сделал ее для убийцы с той же кодировкой. Наемному убийце не нужно было угадывать, когда Арчи будет далеко от своего стола, сказал ему Арчи. Наемному убийце не нужно было выяснять, где находятся камеры слежения, Арчи сообщил ему конкретные места".
  
  
   - Что привело тебя к Арчи?
  
  
   "Я знал, что мы ищем внутреннего человека. Арчи - единственный человек, имеющий доступ ко всему, от карточек безопасности до измельченных документов", - сказал Монк. "И, будучи бывшим копом, он также, скорее всего, имеет контакты, которые могут связать его с наемным убийцей".
  
  
   "Но зачем Арчи хотеть нанимать убийцу, чтобы убить своего босса?"
  
  
   "Это не просто работа Арчи. Это его будущее. Он полагался на свою пенсию для выхода на пенсию", - сказал Монк. "Каким-то образом Арчи узнал, что Лорбер разграбил пенсионный план. Арчи был так зол на это, что решил отомстить".
  
  
   Это имело смысл. С другой стороны, для Эндрю Кэхилла или Вероники Лорбер также имело бы смысл нанять киллера.
  
  
   - Какие у вас есть доказательства того, что это был Арчи?
  
  
   "Никаких", - сказал Монк.
  
  
   Я взглянул на него. "Никто?"
  
  
   "Даже обертки от конфеты", - сказал Монк.
  
  
   - Тогда как ты собираешься доказать, что ты прав?
  
  
   - Мне не нужно, - сказал Монк. "Арчи собирается доказать это мне. Вот почему мы здесь".
  
  
   - Как вы можете быть уверены, что это произойдет сегодня вечером?
  
  
   - Нет, - сказал Монк. - Но в конце концов Арчи и наемный убийца встретятся.
  
  
   "В итоге?" Я сказал.
  
  
   - Что еще ты должен сделать сегодня вечером? - сказал Монк.
  
  
   - В конце концов, может пройти очень много времени, мистер Монк.
  
  
   Он пожал плечами. "Все в порядке. У меня нет других планов".
  
  
   К 10 часам я вырубился от кофеинового кайфа и изо всех сил старался держать глаза открытыми. Идея Монка провести время, напевая "Тысячу бутылок виндекса на стене", тоже не помогала мне бодрствовать. Наоборот, на самом деле.
  
  
   Сон побеждал в битве за мой разум и тело, когда Монк сильно толкнул меня в бок.
  
  
   - Арчи идет на обход, - сказал Монк.
  
  
   Я собрал все силы, которые у меня были, и прижал одно веко к земле. Я увидел, как Арчи направляется к лифту.
  
  
   - Молодец, - сказала я и опустила веко.
  
  
   Я мгновенно оказался на озере Комо в Италии, катаясь на водных лыжах с Джорджем Клуни перед его виллой. Я был позади его лодки, легко скользя по кильватерному следу, а он был у руля, но я мог видеть его сверкающие глаза и прекрасно слышать его сквозь рев мотора.
  
  
   - Знаешь, что я люблю в тебе больше всего? - спросил он со своей уверенной, сексуальной улыбкой.
  
  
   "Мое тело?"
  
  
   "Конечно, я обожаю это, - сказал он, - но больше всего я дорожу вашей нуждой. Я нахожу нуждающихся женщин неотразимыми. Я люблю быть нужным. Особенно тобой.
  
  
   - Ты нужен мне, Джордж, - сказал я. А потом, благодаря волшебству снов, я оказалась в его объятиях в лодке, и он наклонил свое лицо к моему для поцелуя, который изменит мою жизнь.
  
  
   "В конце концов, он здесь", - сказал Джордж.
  
  
   - О да, - сказал я.
  
  
   Но он не сказал этого своим чудесным голосом. Он сказал это голосом Монка.
  
  
   Я почувствовал резкую боль в боку. Кто-то подталкивал меня. Внезапно лодка Джорджа стала моим джипом, а Джордж стал Монком.
  
  
   Это было большим разочарованием.
  
  
   В уме я спросил Монка, что происходит, но, думаю, получилось как "Хамблфлиффендорф". Может быть, это был Дратч.
  
  
   Монк указал на штаб-квартиру Бургервилля. У входа для сотрудников стоял мужчина, протягивая свою ключ-карту через сканер. На нем было длинное сшитое на заказ черное пальто и фетровая шляпа, которая была низко спущена, чтобы скрыть его лицо от камеры слежения, установленной над дверью.
  
  
   На большинстве людей этот наряд выглядел бы почти так же нелепо, как униформа Конфедерации. На нем это выглядело круто и угрожающе. Он мог бы быть Джорджем Клуни.
  
  
   Или, может быть, я все еще был в полусне.
  
  
   Прежде чем я успел что-то сказать, Монк выскочил из машины и направился через улицу.
  
  
   Я попыталась стряхнуть с себя головокружение и поспешила за ним.
  
  
   "Что мы делаем?" - спросил я настойчивым шепотом.
  
  
   Не знаю, почему я шептал. Просто мне казалось, что это правильно. Свежий воздух, холод и осознание того, что мы бежим к наемному убийце, а не от него , быстро разбудили меня.
  
  
   - У твоего мобильного телефона есть камера?
  
  
   "Да, - сказал я, - но фотографии не получат никаких наград".
  
  
   "Я только хочу добиться обвинительного приговора", - сказал он.
  
  
   Наемный убийца проскользнул на лестничную клетку примерно в тот же момент, когда мы подошли к входу для сотрудников. Он не видел нас. Или, по крайней мере, я надеялся, что он этого не сделает.
  
  
   - Разве мы не должны позвать капитана? Я попросил.
  
  
   - У нас пока ничего нет, - сказал Монк. "Нам повезло. Наемный убийца выбил дверь камнем".
  
  
   "Как это удача? Ты на самом деле не собираешься идти за ним, не так ли?
  
  
   Монк ответил на мой вопрос, войдя вслед за ним. Я по глупости последовал за ним и при этом случайно оттолкнул камень. Дверь захлопнулась с окончательностью тюремной камеры.
  
  
   Но Монк этого не заметил. Он стоял у стойки охраны, изучая видеоконсоли.
  
  
   На мониторах я видел, как Арчи идет по коридору на четвертом этаже, проверяя двери.
  
  
   "Наша полоса везения продолжается, - сказал Монк. "Эти видеопотоки записываются".
  
  
   - Я не вижу этой полосы, - сказал я.
  
  
   - У нас будет запись Арчи и наемного убийцы вместе, - сказал Монк. - Это доказательство.
  
  
   Мужчина в пальто медленно поднимался по лестнице, стараясь при этом не показывать свое лицо в камеру.
  
  
   "В последний раз, когда он был здесь, наемный убийца отлично справился с тем, чтобы скрыть свое лицо от камер", - сказал я. "И теперь он, очевидно, не менее стесняется камеры".
  
  
   "Для этого и нужна камера вашего мобильного телефона", - сказал Монк. "Вы можете сфотографировать его, когда он выйдет из здания и его охрана ослабнет".
  
  
   - Он меня не увидит?
  
  
   - Ты будешь скрываться.
  
  
   - Где прячется? - спросил я, оглядывая широко открытый холл. В одном углу стояла пальма в горшке, но она была недостаточно большой, чтобы спрятать меня.
  
  
   - Снаружи, - сказал Монк. "За одной из тех припаркованных машин. Он никогда не узнает, что ты здесь.
  
  
   - Есть одна маленькая проблема с этим планом, - сказал я. "Мы заперты. Я случайно сбил камень, который подпирал дверь".
  
  
   Монк взглянул на стол и заметил связку ключей. "Без проблем."
  
  
   Он перебрал ключи и выбрал один из двадцати на кольце.
  
  
   "Это открывает вращающуюся дверь", - сказал он.
  
  
   Я изучил ключ. "Откуда вы знаете?"
  
  
   - Я могу сказать, - сказал он.
  
  
   "Как?"
  
  
   - Я узнаю его, - сказал Монк. "Я видел это, когда Арчи отпирал дверь раньше".
  
  
   - Но они все выглядят одинаково, - сказал я.
  
  
   "Каждый ключ уникален, - сказал Монк. "Вот почему они называются ключами. Ты выйдешь на улицу, а я спрячусь в чулане, как только открою его.
  
  
   Я взял ключ и посмотрел на мониторы. Наемный убийца находился на площадке четвертого этажа. Он остановился, полез в куртку и достал пистолет.
  
  
   - Это не может быть хорошо, - сказал я и указал на экран.
  
  
   - Мы должны предупредить Арчи. Монк быстро проверил консоль, пока не нашел кнопку акустической системы. - Где микрофон?
  
  
   Я указал на телефонную трубку в консоли. - Я думаю, это все.
  
  
   Наемный убийца прикрутил глушитель к концу своего пистолета. Это определенно не было хорошо.
  
  
   Монк взял трубку и щелкнул выключателем громкой связи как раз в тот момент, когда наемный убийца собирался выйти с лестницы в коридор, который патрулировал Арчи.
  
  
   - Арчи, это Адриан Монк.
  
  
   И Арчи, и наемный убийца подняли глаза на звук голоса Монка. Это инстинктивно, когда вы слышите голос в системе громкой связи, но если вы думаете об этом, это не имеет смысла. Что мы ожидаем увидеть? Бог парит над нашими головами? Опять же, если Арчи не послушает Монка, он увидит именно это.
  
  
   - Вы в смертельной опасности, - сказал Монк. "Наемный убийца находится на лестничной клетке, и у него есть пистолет".
  
  
   То, что произошло дальше, произошло удивительно быстро. Арчи повернулся к лестнице в тот самый момент, когда оттуда вышел наемный убийца. Прежде чем Арчи успел среагировать, наемный убийца дважды выстрелил ему в грудь с той же холодной эффективностью, что и при убийстве Конрада Стайпа.
  
  
   Наемный убийца взглянул на монитор и нагло показал нам свое лицо.
  
  
   Я узнал его по одному из показанных нам Дишером рисунков клиентов, купивших униформу Конфедерации.
  
  
   Он улыбнулся нам, повернулся и снова направился к лестнице.
  
  
   Я знал, что может быть только одна причина, по которой он рискнет показать нам свое лицо. Он собирался убить нас и забрать записи.
  
  
   - Нам нужно идти, мистер Монк, - сказал я. - Он идет за нами.
  
  
   Я снова схватил ключи, подбежал к вращающейся двери и отпер ее. Но когда я оглянулся, Монк все еще сидел за столом охранника. Он не двигался.
  
  
   "Г-н. Монах, поторопитесь, - сказал я. - Он будет здесь с минуты на минуту.
  
  
   Монк покачал головой. - Я не могу пройти через эту дверь.
  
  
   - Ты делал это раньше, - сказал я.
  
  
   "Были люди, чтобы заполнить пустые места, и время было точным. Сегодня вечером у нас нет этих людей. Даже если бы я попытался, я бы никогда не справился с этим до того, как он доберется сюда.
  
  
   - Если ты не войдешь в эту дверь, ты умрешь, - сказал я. "Это просто вращающаяся дверь. Вы можете пережить это. Вы не можете пережить пулю в голову".
  
  
   - Иди, Натали, - сказал Монк. "Вызовите полицию. Я буду задерживать его, пока смогу".
  
  
   - Я не оставлю вас, мистер Монк.
  
  
   Монк взглянул на экран. Я не мог видеть мониторы с того места, где находился, но я мог представить, что он видел. Наемный убийца подбирался все ближе, медленно и методично спускаясь по лестнице.
  
  
   "У тебя есть дочь, которой ты нужна, Натали, - сказал Монк. "У меня никого нет."
  
  
   - У тебя есть я, - сказал я. "Ты мне нужен."
  
  
   - Беги, - сказал он.
  
  
   Я не хотел уходить, но он был прав. Мне пришлось.
  
  
   - Пожалуйста, мистер Монк, - сказала я, и мои глаза наполнились слезами. "Пойдем со мной."
  
  
   - Я не могу, - сказал он. "Это то, кто я есть. Тебе пора идти, Натали. Он почти здесь.
  
  
   Я толкнул вращающуюся дверь и побежал через улицу к своей машине, набрав на ходу 911.
  
  
   Но я не мог получить сигнал.
  
  
   Я попытался снова. Все равно ничего хорошего. Садясь в машину, я оглянулся на вестибюль Burgerville.
  
  
   Наемный убийца вышел с лестничной клетки и подошел к Монку, который что-то ему сказал. Ответил наемный убийца.
  
  
   Я не мог сидеть и смотреть, как Монка убивают. Я должен был что-то сделать. Поэтому я завел машину и выехал со своего парковочного места.
  
  
   Когда я приближался к вестибюлю, наемный убийца поднял пистолет и направил его на голову Монка.
  
  
   Именно тогда я перепрыгнул через бордюр и врезался в зеркальное окно. Монк и наемный убийца ушли с моего пути. Я врезался в стойку службы безопасности, уничтожив ее дождем из дерева и искр.
  
  
   Я выглянул из окна со стороны водителя. Монк лежал на полу, ошеломленный, но живой.
  
  
   "Залезай!" Я крикнул.
  
  
   Монк заколебался и уставился на осколки стекла. - Ты разбил окно. Это миллион штук".
  
  
   - Забудь об этом, - сказал я и посмотрел на пассажирскую сторону своей машины.
  
  
   Наемный убийца был ошеломлен, но тоже в порядке. Он встал и начал искать свой пистолет, который, должно быть, вылетел у него из рук, когда он упал.
  
  
   Пистолет находился в нескольких футах от него, недалеко от пальмы в горшке. Он подошел, чтобы получить его.
  
  
   "Забирайся в машину!" - крикнул я Монку.
  
  
   "Кто будет это убирать? Кто собирается собрать все это вместе?"
  
  
   Я оглянулся на наемного убийцу. Он наклонился и поднял пистолет.
  
  
   "Ради бога, мистер Монк, пожалуйста, садитесь в машину", - сказал я. - Или мы оба умрем.
  
  
   Монк подобрал с пола лист бумаги и начал подметать им стекло.
  
  
   - Это займет всего минуту, - сказал он.
  
  
   Я оглянулся на наемного убийцу. Теперь он стоял возле моей машины и целился в Монка.
  
  
   Сначала должен был умереть Монк, а потом я. Я не мог смотреть, как это происходит. Я закрыл глаза и попрощался с дочерью. Она была слишком молода, чтобы потерять обоих родителей. Но она была сильной. Она как-нибудь справится. Она была Тигером.
  
  
   Раздался громкий хлопок, что мне показалось странным, учитывая, что у наемного убийцы был глушитель на пистолете.
  
  
   Когда я открыл глаза, Монк был еще жив, чистил стекло, а наемный убийца лежал поперек капота моей машины и смотрел на меня мертвыми глазами.
  
  
   Кто стрелял в него?
  
  
   Я посмотрел направо и увидел Арчи Эпплбаума, стоящего у лестничной клетки, обеими руками держа пистолет. Два пулевых отверстия в рубашке Арчи были бескровными, и я мог видеть синеву кевларового жилета, который он носил под ним.
  
  
   Арчи опустил пистолет и, шатаясь, подошел к моей машине. "У тебя все нормально?"
  
  
   - Это зависит, - сказал я. - Ты собираешься убить нас?
  
  
   Он покачал головой. "Я не убийца. Я только что нанял один раз".
  
  
   - Тогда я в порядке, - сказал я.
  
  
   Монк посмотрел на Арчи. "Вы не знаете, где я могу найти метлу и совок?"
  
  
   Монк закончил подметать стекло в совок, который я держал, как раз в тот момент, когда ребята из морга застегнули мешок с телом киллера и увезли его. Это было идеальное время.
  
  
   Он улыбался, довольный собой. "Все убрано".
  
  
   "Включая три убийства и одно осквернение", - сказал Стоттлмейер, подходя к нам вместе с Дишером. Последний час или около того они провели, беседуя с Арчи Эпплбаумом. - Ты был прав, Монк.
  
  
   - Конечно, был, - сказал Монк. - Ты уже должен это знать.
  
  
   Стоттлмейер пожал плечами. "Я следую доказательствам, куда они меня ведут. Вот как я должен делать вещи. Я не сторонник слепой веры".
  
  
   - Что тебе сказал Арчи? Я попросил.
  
  
   - Что он никогда не переставал быть полицейским. Поскольку по ночам здание было в его распоряжении, он любил рыться в столах. Однажды ночью он наткнулся на отчет, в котором говорилось, что Лорбер обворовывал компанию и ее сотрудников после выхода на пенсию", - сказал Стоттлмейер. "Арчи знал, что такие богатые парни, как Лорбер, никогда не попадут в тяжелые времена и что ему сойдет с рук часть его состояния в целости и сохранности. Но маленькие ребята, такие невинные жертвы, как Арчи, потеряют все".
  
  
   "Поэтому Арчи решил убедиться, что Лорбер получил по заслугам", - сказал я.
  
  
   "Арчи хотел справедливости, - сказал Дишер, - но ради этого нарушил закон".
  
  
   - По крайней мере, его сердце было в правильном месте, - сказал я и повернулся к Монку. "Прямо перед тем, как я въехал в окно, я видел, как ты разговаривал с наемным убийцей. Что ты сказал?"
  
  
   "Я спросил его, что он оставил в такси, - сказал Монк.
  
  
   - И он сказал тебе? - сказал Дишер.
  
  
   "Он выполнял мою предпоследнюю просьбу", - сказал Монк.
  
  
   - Что было твоим первым? Я попросил.
  
  
   "Что он уберет разбитое стекло после того, как убил меня", - сказал Монк.
  
  
   - Естественно, - сказал Стоттлмейер.
  
  
   - Так что же он оставил в такси? - сказал Дишер.
  
  
   "Его BlackBerry, - сказал Монк. - Он соскользнул с его ремня, когда он сидел на заднем сиденье. он забыл его, он позвонил из телефона-автомата в аэропорту, и Стайп ответил. Так наемный убийца узнал, кто нашел его КПК. Он не мог рисковать тем, что таксист или Стайп пролистают его сообщения. Поэтому он сказал таксисту держать КПК, а затем убил его, когда мужчина доставил его ему".
  
  
   Дишер подошел к Монку. - Ты сегодня отлично поработал здесь.
  
  
   - Спасибо, Рэнди, - сказал Монк.
  
  
   "Как насчет того, чтобы стать консультантом специального подразделения по осквернению?" - спросил Дишер. - Нам бы пригодился такой человек, как ты.
  
  
   - Сочту за честь, - сказал Монк.
  
  
   Мой разбитый джип был уликой на месте преступления, поэтому Стоттлмейер организовал патрульную машину, чтобы подбросить меня до дома и отвезти Монка туда, куда он хотел. Мы добрались до моего дома первыми.
  
  
   Я уже собирался выйти из машины, когда Монк коснулся моей руки. Меня это удивило. Монах редко, если вообще когда-либо, прикасался ко мне.
  
  
   - Ты действительно имел в виду то, что сказал сегодня вечером? он спросил.
  
  
   - Боюсь, что да, - сказал я. "Все пожарные гидранты в городе покрыты собачьей мочой".
  
  
   - Не то, - сказал он. - Я тебе действительно нужен?
  
  
   Я посмотрел на него и подумал о его вопросе. Но я понял, что это не то, о чем мне нужно думать. Это было то, что я должен был почувствовать.
  
  
   - Да, мистер Монк, знаю.
  
  
   - Не только из-за зарплаты? он спросил.
  
  
   Я покачал головой. "Я очень нуждающийся человек".
  
  
   - Я тоже, - сказал он. "Иногда я думаю, что это не так уж и плохо".
  
  
   - Думаю, ты прав, - сказал я.
  
  
   - Я всегда такой, - сказал он.
  
  
  
  
   Не пропустите следующую захватывающую книгу
   из серии MONK!
  
   Г-Н. МОНАХ ЕДЕТ В ГЕРМАНИЮ
  
  
   Доступен в июле 2008 г. в Obsidian.
  
  
   Читайте дальше, чтобы узнать о следующей
   загадке с участием Монаха, блестящего
   следователя, который всегда знает, когда
   что-то идет не так. . . .
  
  
   Это было прекрасное утро понедельника, такое, от которого хочется запрыгнуть на канатную дорогу и во всю глотку спеть "I Left My Heart in San Francisco".
  
   Но я не был в канатной дороге. Я был в Buick Lucerne, который мой отец купил мне, когда мой старый Jeep окончательно сломался. Только позже я обнаружил настоящую причину папиной щедрости. На самом деле он купил "бьюик" для своей семидесятисемилетней матери, которая отказалась от него, потому что не хотела такую же машину, на которой ездили все остальные ее пенсионеры. Нана боялась, что никогда не сможет отличить свою машину от других на стоянке.
   Итак, Нана купила черный BMW 3-й серии, а я - машину, на которой моя пятнадцатилетняя дочь Джули не разрешает мне ездить в радиусе одной мили от ее школы, опасаясь, что нас заметят. Предположительно, Тайгер Вудс водит машину, как моя, но если и ездит, то, держу пари, только для того, чтобы таскать свои клюшки по полю для гольфа.
   Однако день был настолько славным, что мне казалось, что я еду на кабриолете Феррари, а не на Бьюике. Мое ликование длилось до тех пор, пока я не свернул за угол перед квартирой Монка и не увидел черно-белую полицейскую машину, припаркованную у тротуара, и желтую ленту места преступления по периметру здания.
   Я почувствовал укол страха, который впрыснул горячий адреналин в мою кровь и заставил мое сердце биться быстрее, чем у хомяка в колесе.
   С тех пор, как я встретила Монка, я побывала во многих местах, оцепленных лентой с места преступления, и единственное, что их всех объединяло, - это труп.
   Это было нехорошо. Монк за эти годы нажил себе много врагов, и я боялся, что один из них, наконец, пришел за ним.
   Я дважды припарковался позади полицейской машины, перепрыгнул через желтую ленту, как звезда беговой дорожки, и вбежал в здание. Я был в ужасе от того, что я увижу, когда войду внутрь.
   Дверь в его квартиру была открыта, и двое офицеров в форме стояли в прихожей спиной ко мне, преграждая мне путь.
   - Пропустите меня, - сказал я, протискиваясь мимо них, чтобы увидеть Монаха, стоящего перед нами. Он был совершенно расслаблен, его накрахмаленная белая рубашка была застегнута на пуговицах у воротника, а рукава застегнуты на запястьях. Поверьте, для него это пустяки.
   Я крепко обняла его и почувствовала, как все его тело напряглось. Его оттолкнуло мое прикосновение, но, по крайней мере, его реакция доказывала, что он жив и здоров.
   "У тебя все нормально?" Я отступил назад и внимательно посмотрел на него и его окрестности. Все было аккуратно, аккуратно, сбалансированно и симметрично.
   - Я немного потрясен, - сказал Монк. - Но я справляюсь.
   "Что случилось?" - спросил я, оглядываясь на двух копов.
   Они оба гримасничали. Либо они съели что-то, что им не понравилось, либо разговаривали с Монком. На бейджах с именами они были идентифицированы как сержант Дентон и офицер Брукс.
   "Меня ограбили", - сказал Монк.
   - Что они взяли? Я попросил.
   - Носок, - сказал Монк.
   "Носок?" Я сказал.
   - Левый носок, - сказал Монк.
   - Такого не бывает, - сказал офицер Брукс. "Носки взаимозаменяемы".
   Монк обратился к сержанту Дентону. - Вы уверены, что ваш напарник окончил полицейскую академию?
   - Может быть, вы просто потеряли носок, - сказал сержант Дентон.
   "Я ничего не теряю", - сказал он.
   Это было правдой. Вся его жизнь была посвящена тому, чтобы все было на своих местах.
   - Когда вы заметили, что его больше нет? Я попросил.
   "Сегодня утром я постирала свою одежду в прачечной на цокольном этаже и отнесла ее обратно в свою квартиру, чтобы сложить", - сказал Монк. "Затем я услышал, как подъезжает санитарный грузовик, поэтому я надел перчатки и ботинки и вышел на улицу, чтобы контролировать сбор мусора".
   Офицер Брукс недоверчиво уставился на него. - Ты контролируешь сбор мусора?
   - Не спрашивайте, - сказал я офицеру, затем снова повернулся к Монку. - Так что же ты сделал?
   "Я вернулся внутрь, чтобы продолжить складывать белье", - сказал Монк. "И тогда я обнаружил, что меня жестоко изнасиловали".
   - Вы потеряли носок, - сказал сержант Дентон.
   - И моя невиновность, - сказал Монк.
   - Вы искали его? Я спросил его.
   "Конечно, знал", - сказал Монк. "Я обыскал прачечную, а затем обыскал свою квартиру".
   "Мне не кажется, что он был разграблен, - сказал офицер Брукс.
   "Это был обыск, за которым последовала попытка "сбежать-сложить-все-поддержать". "
   - Носки постоянно пропадают, мистер Монк, - сказал сержант Дентон.
   "Они делают?" - сказал Монк.
   - Никто не знает, куда они идут, - сказал сержант. "Это одна из величайших загадок жизни".
   "Как долго это продолжается?" - спросил Монк.
   - Сколько себя помню, - сказал сержант Дентон.
   - И что для этого делается?
   - Ничего, - сказал сержант.
   - Но это твоя работа, - сказал Монк.
   - Чтобы найти потерянные носки? - спросил офицер Брукс.
   - Раскрывать преступления, - ответил Монк. - В этом городе свирепствует какой-то коварный вор носков, а вы ничего с этим не делаете. Вы полицейские или нет?
   "Никто не ворует носки, - сказал сержант Дентон.
   - Но вы только что сказали, что произошла волна исчезновений носков, - сказал Монк.
   - Бывает, - сказал я. "Я потерял тонны из них".
   - Вы тоже стали жертвой? - сказал Монк. - Почему ты ничего не сказал?
   - Потому что их не украли, - сказал я.
   "Вот что случилось потом?"
   - Не знаю, - сказал я.
   - Тогда как ты можешь говорить, что они не были украдены? - сказал Монк. "Носки просто так не исчезают".
   Я был удивлен и немного разочарован тем, что Монк стал настолько расстроен из-за этого. Он так хорошо себя чувствовал последние несколько недель.
   "Почему кто-то хочет украсть ваши носки?" - спросил офицер Брукс.
   "Это очень хорошие носки, - сказал Монк. "Сто процентов хлопок".
   Сержант Дентон вздохнул. - Мы сейчас уходим.
   - Вы еще даже не взяли мой отчет, - сказал Монк.
   "Мы делаем это, а затем нам приходится задерживать вас, пока не прибудет кто-нибудь из психологической службы и не проведет оценку, которая может занять несколько часов", - сказал сержант Дентон. - Я не думаю, что кто-то из нас этого хочет, не так ли, мистер Монк?
   "Кто-то ворвался в мой дом и украл мой носок", - сказал Монк. - Я осмотрел место преступления. Чего я хочу, так это тщательного расследования".
   - Ты сможешь с ним справиться? - спросил меня офицер Брукс. Я кивнул.
   - Я консультант полиции, - сказал им Монк. "Я работаю напрямую с капитаном Леландом Стоттлмейером в отделе убийств".
   - Так почему ты не позвонил ему? - сказал офицер Брукс.
   "Это было бы преувеличением", - сказал Монк. - Это всего лишь носок, ради бога. Не похоже, что кого-то убили".
   - В конце концов, приятно знать, что у тебя есть хоть какое-то чувство перспективы, - сказал сержант Дентон. "Есть надежда".
   - Надежды нет, - сказал Монк.
   Офицеры повернулись к нам спиной и вышли.
   Монк посмотрел на меня. "Они уклоняются от своих обязанностей".
   Мне не хотелось с ним спорить. - Это не очень ценный предмет, мистер Монк. Я предлагаю вам просто забыть об этом и купить другую пару носков".
   "И что мне делать с оставшимся носком?"
   Я пожал плечами. "Используйте его как тряпку для уборки дома. Это то, чем я занимаюсь."
   - Ты убираешься дома носками? - сказал Монк, его глаза расширились от шока. "Это варварство! Я даже не хочу думать о том, что ты делаешь со своим нижним бельем. Не то чтобы я когда-либо думал о твоем нижнем белье. Или чье-нибудь нижнее белье. О Боже, теперь я вижу нижнее белье. У меня в голове нижнее белье. Что я делаю?"
   - Ты можешь выбросить носок.
   - Я не могу, - сказал Монк. "Это будет преследовать меня".
   "Так и будет?"
   "Я всегда буду знать, что пара сломана и что где-то там лежит носок, ожидающий воссоединения со своей второй половинкой".
   - Носок не ждет, - сказал я. "Это носок. У него нет чувств".
   "Я буду преследовать свой носок до края земли", - сказал Монк. "Я не успокоюсь, пока не будет восстановлен баланс природы".
   "Одного носка достаточно, чтобы вывести природу из равновесия?"
   - Разве ты не чувствуешь это?
   В гостиной зазвонил телефон. Я ответил за Монаха. Это был капитан Стоттлмейер.
   - Идеальное время, - сказал я. "Произошло преступление".
   - Вот почему я звоню, - сказал он.
   - Ты уже слышал о носке? Я попросил.
   - Я слышал об убийстве, - сказал капитан. - Какой носок?
   "Тот, который мистер Монк потерял, и это будет преследовать его, пока он его не найдет".
   Другими словами, Стоттлмейер мог забыть о том, что Монк сосредоточился на каком-либо деле об убийстве, пока у него не было носка.
   - Понятно, - сказал Стоттлмейер. "Вам недостаточно платят".
   - Как и ты, - сказал я.
   "Но мне не нужно видеть Монка каждый день, если я этого не хочу", - сказал он. "И я могу носить пистолет и водить машину с сиреной".
   - Вы благословлены, - сказал я.
   - Я бы так не сказал, - сказал он. "От меня ушла жена, а моя последняя постоянная подруга оказалась хладнокровной убийцей".
   "Думаю, у жизни есть способ все уладить", - сказал я.
   - С моей помощью, - добавил Монк.
   Стоттлмейер слышал это. Я мог сказать это по его вздоху. "Не могли бы вы попросить Монка поднять трубку?"
   Я сделал. Монк взял трубку на кухне. Мы могли видеть друг друга через открытый дверной проем.
   "Я хочу сообщить о двух офицерах, которые прогуливают", - сказал Монк. "Отъявленные прогульщики".
   - У меня тут убийство, Монк, - сказал Стоттлмейер. "Это непростой случай. Мне не помешала бы твоя помощь в этом".
   - Я осмотрел место преступления, - сказал Монк. "Я не могу просто уйти. Важные улики могут быть потеряны".
   Стоттлмейер снова вздохнул. Я мог представить, как он потирает висок, борясь с растущим монкашем в черепе.
   - Я заключу с тобой сделку, Монк. Если вы придете сюда, я назначу Рэнди в Оперативную группу по восстановлению носков и отправлю его к вам, чтобы возглавить расследование.
   "У вас есть оперативная группа по восстановлению носков?" - сказал Монк.
   "Теперь мы знаем", - сказал ему Стоттлмейер.
   Монк улыбнулся. Баланс восстанавливался.
  
   Любой другой полицейский разозлился бы, если бы его сняли с дела об убийстве и отправили в квартиру Монка искать потерянный носок. Но только не лейтенант Рэнди Дишер, восторженный и верный помощник капитана. Дишер был просто в восторге от возможности возглавить оперативную группу, любую оперативную группу, даже если она существовала лишь по названию, чтобы удовлетворять безумные навязчивые идеи одного-единственного психически неуравновешенного бывшего копа.
  
   Это все еще была оперативная группа. И Дишер был лучшим псом.
   Дишер не сказал мне этого, но это было очевидно по тому, как он ворвался в квартиру Монка с блокнотом и широкой улыбкой на лице.
   "Что у нас есть?" - спросил Дишер.
   Монк сказал ему. Дишер сделал подробные записи.
   - Можешь описать носок?
   "Белый, тубус, размер от десяти до двенадцати", - сказал Монк. "Для левой ноги".
   "Это довольно обычный носок, - сказал Дишер. - Сможете ли вы опознать его, если увидите еще раз?
   - Абсолютно, - сказал Монк.
   Мне было интересно, как он это сделает, но я промолчал.
   "Я готов", - сказал Дишер. "Я разработаю подробный график, проследю ваши шаги из прачечной и допрошу подозреваемых".
   - Какие подозреваемые? Я попросил.
   "Те, которые всплывут в ходе моего расследования", - сказал Дишер.
   - Это потерянный носок, Рэнди, - сказал я.
   Монк наклонился к Дишеру и заговорил шепотом. "Я бы начал с нового жильца в квартире 2С".
   "Почему?" - прошептал в ответ Дишер.
   Монк склонил голову к окну. Мы втроем выглянули наружу. Молодой человек лет двадцати шел по тротуару на костылях. У него не было правой ноги.
   - Это он, - сказал Монк. "Он явно неуравновешенный человек. Я инстинктивно понял это, как только увидел его".
   - У него нет ноги, - сказал я. "Это не преступление и не отражение его характера".
   - У него нет правой ноги, - сказал Монк. - Значит, его интересуют только носки для левой ноги. И вы заметите, что на нем белый носок.
   Я не заметил. - Это не делает его вором.
   "На следующий день после того, как он въехал, у меня украли один из лучших оставшихся носков, - сказал Монк. "Стечение обстоятельств? Я так не думаю".
   Так вот в чем дело. Новый жилец нарушил хрупкий баланс мира Монаха. Он не мог вынести мысли о том, что кто-то с одной ногой живет над ним. Вероятно, это было все, о чем мог думать Монк с тех пор, как въехал мужчина, и эта иррациональная тревога проявилась в потерянном носке.
   Я чувствовал себя детективом, который только что раскрыл дело.
   - Я допрошу его, - сказал Дишер, кивая на мужчину снаружи.
   - Ты не серьезно, - сказал я. - Ты его обидишь.
   - Я использую ловкость, - сказал Дишер.
   "Нельзя спросить у одноногого человека, украл ли он носок у соседа, и не обидеться".
   "Я не вижу ничего более оскорбительного, чем задавать тот же вопрос тому, у кого обе ноги", - сказал Дишер.
   - Ты прав, - сказал я. - Так что на твоем месте я бы никому не задавал этот вопрос.
   - Но у тебя нет значка, - сказал Дишер. "Я. Быть полицейским означает задавать трудные вопросы".
   "Он не уклоняется от своей ответственности, - сказал Монк.
   Я не хотел быть там, когда Дишер начал свой допрос. Я бывал в квартире Монаха почти каждый день и хотел иметь возможность встречаться с его соседями без смущения и стыда.
   - Вы бы тоже не отказались от своего, мистер Монк. Вам нужно проконсультироваться по расследованию убийства.
   Монк кивнул. Мы получили адрес места преступления и имена жертв от Дишера.
   - Это не займет много времени, - сказал Монк.
   - Вы еще ничего не знаете об этом деле, - сказал я.
   - Это убийство, - сказал Монк. "Как трудно это может быть?"
   - Это не потерянный носок, - сказал я.
   - Точно, - сказал он. У Монка не было ушей к сарказму. Слава Богу за это. Если бы он это сделал, меня, вероятно, уволили бы много лет назад.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"