Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Семейка шизофреников и полиция

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   Пролог
   "ДСЕМЕЙСТВО, - объявил мой сын, - притупило вас.
   Он отшатнулся от меня, чуть не выйдя за пределы круга. Как и я, он носил кожаные дхоти, без туники и сандалий; мы были одеты для танцев с мечами. Его кожа была загорелой, как и моя, и, что примечательно, не имела шрамов. Не такой, как мой. Что ж, это бы изменилось.
   Над головой палило солнце. В Пундже - самой смертоносной из пустынь - здравомыслящему человеку пришлось бы искать ближайшую тень, брать с собой побольше воды и накрывать свое тело бурнусом из ворсистого шелка с капюшоном. Но это была не Панджа. Это было место воды, травы, высоких стен каньона, закрывавших солнце, за исключением тех случаев, когда оно было прямо над головой.
   Теперь он был прямо над головой, и было жарко.
   Мой сын, мой противник, стоял прямо, тяжело дыша; пот стекал по его темным волосам, капал на плечи. Он воткнул меч в песок, положив ладонь на навершие, расслабив пальцы. Я уставился на него, на мгновение потеряв дар речи.
   Домашнее хозяйство.
   Я тоже выпрямился, тоже тяжело дыша, но не ударив мечом. На самом деле, я помахал ему, согнув правое запястье, поддерживаемое мускулатурой, развитой за десятилетия практики. Солнечный свет отражался от лезвия.
   "Достаточно острый, чтобы сбить тебя", - заметил я. "Три танца, три победы, и я почти получил эту. Или был такой, до того, как ты решил отвлечься от этого факта, открыв тему, о которой ничего не знаешь. Я снова взмахнул мечом. - Я затупился, что ли?
   - Твой меч - нет, - пояснил он, опасаясь чрезвычайно острого острия. " Ты ".
   " Я ".
   "Ты."
   Я не был уверен, что мы добьемся какого-либо прогресса таким образом. Я покосился на него. "Домашнее хозяйство?"
   "Да."
   Я сказал что-то короткое и резкое, и это вызвало смешок. "Каким образом я затупился?"
   - У тебя были приключения, - сказал он. "Теперь ты остаешься дома и учишь танцевать на мечах, а не занимаешься этим сам".
   Это ошеломило меня. - Думаешь, я больше не танцую? Я делаю это каждый день, Ниша! Я тебя даже учу и не замечаю, что ты ушел в какие-то приключения ".
   - Я думаю об этом, - сказал он, - и подумал, что вы могли бы пойти со мной. Отец и сын. Тебе известно. Склеивание".
   - Сближение, - пробормотал я сквозь зубы. Склеивание. Связь? Что, черт возьми, это значит?
   "Может быть, даже Дел сможет пойти".
   Я моргнул. - Дел?
   "Конечно. Мы втроем вместе".
   Я нахмурился. - Делу нужно присмотреть за Сулой. Ей всего два года.
   Ниша улыбнулась. "До-мес-ти-город".
   - И она тоже преподает, - заметил я, имея в виду Дел, а не Сулу. - Когда ты в последний раз танцевал с ней? Боишься, что она победит тебя?
   Он широко ухмыльнулся, белые зубы сверкнули на загорелом красивом лице. (Я должен был признать, что произвел на свет симпатичного ребенка.) "Я уверен, что она победит меня. Но это не то, что я имею в виду. Почему бы снова не потанцевать по-настоящему? Вы можете оставить Сулу здесь с Леной и Алриком. У них сейчас так много детей, бегающих вокруг, как цыплята, что они даже не заметят другого. Кроме того, Сула остается там, пока вы с Дель преподаете. Вы знаете, они были бы счастливы сделать это. Он пожал плечами. - Алрик тоже приручен, но кажется, что таким образом он счастлив. Я так не думаю, и я знаю, что Дель тоже.
   Это был удар в живот. - Дел нет?
   "Она обожает Сулу, - сказал он, - и любит тебя. Ты останешься здесь, она тоже. Я просто говорю, что вам обоим будет полезно уехать ненадолго. Принимайте вызовы. Охранять караван. Уходи." Он жадно посмотрел на меня, а потом усмехнулся. "Ах- ха ! Я видел это выражение на твоем лице. Это привлекает. Вы спрятали это достаточно быстро, но о, это привлекает.
   Возможно, так оно и было. Я бы не признался ему. "У меня есть ученики".
   "Сейчас у тебя есть я. Все остальные ушли повидать семьи или что-то еще, помнишь?
   Это было правдой. По-видимому, у всех семерых студентов зачесались ноги одновременно - или же трудности моей дисциплины прогнали их. Некоторые вернутся. Я трижды выходил из своего шодо, прежде чем, наконец, взял на себя обязательство придерживаться его.
   Ниша ухмыльнулась. "Что плохого в том, что великий Песчаный Тигр снова пойдет и будет практиковать то, чему он учит? Вы бы добавили блеска легенде.
   Блеск к легенде. Как моя легенда нуждалась в любой.
   Он пожал плечами. "Возможно, вы привлечете больше студентов".
   Вероятно. Но. "Дель и мне достаточно".
   "Имей больше."
   Я вздохнул. "Ниша, ты можешь идти в любое время, когда захочешь. Ни я, ни Дел не предложили бы вам остаться здесь. Ты многому научился за два года".
   Он кивнул, но его глаза, когда они встретились с моими, были пристальными. "Какой уровень?"
   Я пожал плечами. "В третьих."
   Он покачал головой, сжав губы, кончики влажных темных волос коснулись его плеч. "Третьего недостаточно".
   - Требуется семь, - напомнил я ему. - И обычно минимум десять лет.
   - Но, конечно же, ты сделал это за семь. Семь уровней за семь лет".
   "Так я и сделал. Но ты пришел сюда с некоторыми навыками, а третий уровень за два года - это не то, что я бы назвал медленным. Теперь я поставил меч на землю и, как и он, положил ладонь на навершие, расслабив пальцы. "Идти. Оставлять. Бросай вызовы и принимай их, Ниша. Разберитесь с тем, что вы хотите, а затем возвращайтесь для дальнейшего обучения".
   Его глаза встретились с моими и не дрогнули. "Пойдем со мной."
   Я поднял меч, перекинул его плашмя через плечо, повернулся к нему спиной и пошел прочь.
   - Подумай об этом, - призвал он. - И спроси Дел!
   Мне не нужно было ее спрашивать. Я знал, что она скажет.
   Глава 1
   "ДЭ.С., - сказал Дел.
   Примерно то, что я ожидал. Тем не менее, "Он сказал вам, что планировал предложить это?"
   "Нет."
   Она сидела на скамейке возле нашего маленького дома из сырцового кирпича. Рядом валялся выводок котят и их снисходительная мать, прищуренная на солнце; горстка кур, клюющих жуков; Изъеденный молью старый желтый пёс Алрика тявкает во сне. И наша двухлетняя дочь, сидящая посреди всего этого, собирает грязь и подбрасывает ее в воздух.
   Я вздохнул и сел рядом с Делом, прислонив меч к стене. Сула была слишком занята созданием беспорядка, чтобы заметить лезвие. Я понял, как только она начала ходить - ну, более или менее ходить, - что она хуже щенка умеет залезать во что-то. Со временем я научился вешать меч и упряжь высоко на колышки, вбитые в выглаженную рукой стену. Пока я смотрел на нее одним глазом.
   Что напомнило мне... "Он говорит, что я приручен".
   "Да."
   Я резко повернул голову. - Ты тоже это говоришь? И ты собираешься сказать что-нибудь словами из более чем одного слога?
   Дел улыбнулся. "Может быть."
   Я нахмурился.
   - Два слога, - сказала она, слегка пожав плечами.
   Я глубоко вздохнул и прижался затылком к сырцовому кирпичу. - Возможно, он прав.
   "Песчаный тигр не приручен, что бы ни говорил его сын. Песчаный тигр учит тому, что знает, а это существенно. Это благородный поступок, Тигр. Когда Ниша подрастет, он это узнает. Она похлопала меня по одному бедру. - Теперь ты старше, да. Вам не нужно бродить по всей Пандже в поисках работы.
   Я полагаю, она имела в виду это в положительном ключе. Я был старше. Дель тоже, но мы познакомились, когда ей было двадцать, так что она была не совсем старой. Но мне не нужно было обязательно напоминать о том, что мне говорили каждое утро, когда я вставал. Скрип костей был шумным. - Он говорит, что ты тоже должен уйти.
   Она не ответила, просто смотрела, как наша дочь теперь пытается подкрасться к собаке Алрика. На четвереньках и грязнее, чем когда-либо.
   - Он говорит, что ты можешь оставить Сулу с Леной и Алриком, - лениво заметила я. "И он прав: она там в половине случаев". "Вон там" представлял собой дом из сырцового кирпича, очень похожий на наш, только больше, примерно в двухстах длинных шагах от нашего. У Алрика и Лены был помет детей, а также помет котят.
   "Он говорит, что я мог бы добавить блеска легенде. Не то чтобы он нуждался в блеске, я не думаю. Я сделал паузу, ожидая ответа. Когда он не пришел, я спросил несколько обиженно: "Как вы думаете, нужен ли ему блеск?"
   "Я думаю, - наконец сказала она, - что сёдо мог бы - и, возможно, должен - отважиться на оттачивание своих навыков, чтобы он мог наилучшим образом обучать своих учеников новым техникам, которые могут быть".
   "Совершенствуйте его навыки", - повторил я без интонаций, которые можно было бы интерпретировать как мое расстройство.
   Дел сказал: "Ты расстроен".
   "Ты хочешь пойти?"
   "Если ты хочешь."
   - Это окольный способ сказать, что вы хотели бы пойти?
   - Это способ сказать, что я пойду, если ты захочешь.
   - Гах, - заявил я, стукнувшись головой о стену.
   - То же самое относится и ко мне, Тигр.
   - Что относится к вам?
   "Я также преподаю. Я мог бы - и, возможно, должен был бы - рискнуть отточить свои навыки".
   Я посмотрел на нее сбоку. Ее белокурые волосы были распущены и закрывали часть ее профиля. Я не мог видеть выражение ее лица. - Ты уверен, что Ниша не обсуждала это с тобой?
   "Ниша уже какое-то время бормочет, что хочет уйти. Это началось, когда все остальные ушли.
   - Я сказал ему, что он может идти!
   - Он ничего мне не предлагал насчет твоего отъезда. Или я."
   - О, он предложил мне пойти с ним вдвоем.
   - Итак, мы вернулись к началу, - сказал Дел. - И тебе лучше поднять меч, потому что Сула уже в пути.
   Итак, она все еще стояла на четвереньках в грязи, но ползла в нашу сторону. По-видимому, на данный момент ей было легче, чем ковылять. Я поднял меч и поднял его высоко над головой. Эта техника привела к тому, что моя дочь встала у меня на коленях, схватившись за плоть, и потянулась так высоко, как только могла в погоне за мечом.
   "Нет сомнений, - заметил я, - кем она станет, когда вырастет".
   - Деревянный меч, - предложил Дель, - и лезвие, возможно, с подкладкой, чтобы, когда она ударит тебя по голени, ты не пришел ко мне с визгом.
   Я мягко, но решительно отвел Сулу в сторону, обхватив ее череп ладонью, и встал, снова прислонив меч к своему плечу. Я направился к двери. - Думаю, ей пора в ванну.
   Дел сказал: "Твоя очередь".
   Я остановился в дверях и оглянулся. Наша дочь, лишенная моего меча, снова сидела в грязи, поднимая пыль. - Ладно, - прорычал я. - Мы пойдем с Нишей.
   Дел безмятежно улыбнулся. - Я думал, что мы могли бы.
  
   Надежно закрепив меч на колышках у внутренней стены, я собрал мешочек с кусковым мылом, мочалку и сложенный отрезок мешковину мы использовали для сушки нашей дочери. Вышел обратно наружу. Подхватил Сулу и направился вниз мимо множества кругов, выбитых колышками в земле, а также нескольких поверхностей для танцев с мечами: песок, грязь, трава, гравий, смесь - и отвел ее к естественному бассейну в широком ручье, который бежал через каньон. За последние два года мы с Алриком построили края из сырцового кирпича и камней, залепив известковым раствором что-то вроде огненного кольца, за исключением того, что оно было намного больше и его содержимое состояло из воды, а не пламени. Все в этом конце каньона использовали его для купания, а также для рыбалки. В жаркие дни собака использовала его для купания. Это был очень уютный бассейн.
   Несмотря на тепло дня, яркое солнце прямо над головой, вода была прохладной. Я осторожно перешагнул через ограждение и вошел в бассейн с мелкими краями, все еще босиком и поэтому пытаясь не замечать камни под водой. Я уперся задницей прямо в край берега, опустил Сулу и вытерпел обычные скрипы и визги, когда ее голени соприкасались с прохладной водой. Одна большая рука сжала маленькую руку, я вывалил мешок с мылом и тканью на берег, затем сорвал с Сулы тунику. Это вызвало новые визги и визги, а также яростные протесты с участием извивающегося обнаженного тела.
   Она была прекрасна, моя маленькая девочка, хотя и шумная. До ее приезда я никогда не тратил время на осмотр маленьких детей. Или младенцев, или даже детей постарше. Дети были - другими существами. В конце концов они стали мужчинами и женщинами, но в течение многих лет они были просто другими существами.
   Сула, конечно, не была и никогда не была другим существом. Она была моей. Дела. Наш. О, Ниша тоже был моим, но он появился в моей жизни молодым, но уже взрослым мужчиной. Никаких грязных набедренных повязок. Он мог даже помыться.
   Я окатила мою протестующую дочь пригоршнями воды сверху донизу. У нее действительно был словарный запас - два языка, не меньше; Южное и Северное, но пока оно было относительно ограниченным и часто состояло из "Нет", хотя и на двух языках.
   - Да, - сказал я. В одной.
   Она была смесью нас обоих. Не такой темный, как я, и не как Ниша; глаза голубые, волосы светлые, но не такие бледные, как у Дел. Дел сказал, что будет скорее всего темнеет по мере роста. Дель также сказал, что у него была моя волна, и он имел тенденцию торчать в причудливых скульптурных формах после сна.
   Suds. Мойка. Шлюз.
   Одомашненный.
   Да.
   Я поклялся. Затем сказал Суле, что она не должна ругаться, и мысленно снова поклялся, что я сделал это внешне. Черт.
   Песчаный Тигр, знаменитый Песчаный Тигр седьмого уровня, печально известный на Юге, сидел на своей заднице на сыром берегу ручья, намыливая, отскребая и ополаскивая двухлетнюю девочку.
   Я снова поклялся. Но очень тихо.
   И Сула все равно визжала, слишком громко, чтобы меня услышать.
  
   - Конечно, - сказала южанка Лена, раскатывая тесто на плоском деревянном квадрате, который Алрик приклеил и натер для нее. Кухня состояла из небольшого сырцового камина, округлого, как улей, но с зияющим зевом, открывавшим доступ к вертелу; ловко, узкая труба выгоняла дым из глинобитной крыши. Также была бочка с водой и узкое дощатое рабочее место, прижатое к одной стене. Алрик был немного ловчее меня, и он построил что-то такое же для меня и Дел в нашем доме меньшего размера.
   "Конечно", - сказал уроженец Севера Алрик, наблюдая за работой своей жены. Дети, как обычно, носились по дому. Я бросил попытки сосчитать их.
   - Иди, - сказала Лена.
   Альрик кивнул. "Идти."
   - Ничего страшного, - спокойно сказала она мне, с мукой по локоть.
   - Никаких, - согласился Алрик с мукой в носу.
   Я подозрительно посмотрел на каждого. - Ниша говорила с тобой?
   Они оба повернули ко мне искренне озадаченные лица. В унисон: "Нет".
   Итак, ближайшее будущее нашей дочери было решено. А также моего сына; В конце концов, мне не нужно обсуждать с ним вопрос о том, чтобы говорить вне очереди.
   Не то чтобы это его остановило.
   Алрик улыбнулся. - Я думаю, вам не мешало бы выпить немного эля. Извинения. У меня нет акиви.
   Я махнул рукой. "Я больше не люблю акиви".
   - Просто воспоминание из твоей юности, не так ли? Он искренне рассмеялся, когда я сердито посмотрел на него. Затем он сделал жест. "Ну давай же. У меня есть несколько кувшинов, замачивающих в бассейне. Мы посидим у воды и обменяемся воспоминаниями о том, кем мы когда-то были".
   "Прекратите с предложениями, что мы стареем!" Я последовал за ним из дома и пошел рядом с ним. "Хули, Алрик, мы не настолько старые!"
   - Но наши лучшие дни позади.
   "Нет, они не!" Мы спокойно шагали вместе. Он был северянином, такого же высокого роста, как и я. Мы могли бы смотреть друг другу в глаза. - И я начинаю думать, что Ниша говорила с тобой об этом.
   Алрик покачал головой. Светлые волосы, бледные, как у Дела, касались его плеч. "Правда, он этого не сделал. Но в последнее время он стал беспокойным.
   - Какое отношение ко мне имеют непоседы Ниши? В частности, какое отношение непоседы Ниши имеют к возрасту? Конкретно моего возраста?"
   "В нем течет сок. Быстро бежит и поднимается".
   Я покосился на него. - Почему мы говорим о деревьях?
   Альрик рассмеялся. - У нас на Севере есть такая поговорка.
   "На Севере у вас гораздо больше деревьев", - сказал я, вспомнив густые леса. И холодно. И снег. - У нас здесь нет такой поговорки.
   "Наш сок, - продолжал он, - твой и мой, стал несколько спокойнее".
   "Мой сок не успокаивается!"
   Мы достигли ручья. Алрик перешагнул через ограду бассейна, нагнулся, нашел привязанную веревку и вытащил из воды кувшин. Как один, мы сели и прислонились к нагретым солнцем кирпичам, потягивая прохладный эль. После нескольких существенных глотков я почувствовал себя несколько более компанейским.
   "Вы можете быть спокойны, - заметил я, - но не я".
   "Тогда допустим, что мы стали мудрее, чем были раньше, и несколько более обдуманны в некоторых движениях".
   Это правда, что я не вскакивал с постели по утрам. Но тогда Дел был в этом.
   "Мы не тратим себя без необходимости", - добавил он.
   Я хмыкнул. Несмотря на все мои отрицания, я очень хорошо знал, что он имел в виду. Я даже знал, что такое сок, несмотря на мои протесты. Я взял кувшин, когда он передал его, и сделал глубокий глоток.
   - Но тебе, возможно, придется, - сказал Алрик.
   Я отнял кувшин ото рта, наслаждаясь крепким вкусом. - Может быть, к чему?
   "Потрать себя". Он забрал у меня кувшин. "Просто вернись домой целым и невредимым".
   Это правда, что я потерял пару штук раньше: мизинцы на каждой руке. Я даже не заметил, что их больше не было. Я обнаружил, что, углубившись в себя, вызывая абсолютную веру, я чувствовал пальцы, когда танцевал.
   "Сколько тебе лет?" - лениво спросил Альрик.
   Я мрачно сказал: "Сорок два". О чем я узнал только после визита в Сканди, где многое узнал о себе. И потерял два пальца. "А ты?"
   "Тридцать четыре."
   Я посмотрел на него резко. "Ты шутишь." Я думал, что он ближе к моему возрасту.
   Он покачал головой, слабо улыбаясь. "Дети сохраняют молодость".
   - Не тогда, когда у тебя их помет, как у тебя с Леной.
   - Еще один на подходе.
   Мой рот открылся. - Еще один?
   - Мы надеемся на девочку.
   - У тебя есть несколько девушек.
   - Было бы неплохо.
   - Альрик, у тебя нет мальчиков. Разве мальчик не подойдет для разнообразия?
   Он пожал плечами. "Наверное."
   Я поднял кувшин, потряс его. Ничего не пролилось. "Есть ли еще, откуда это взялось?"
   "Конечно." Алрик подобрал бечевку и вытащил из пруда еще один кувшин. Он размотал петлю с узкой шеи и передал ее. Этот хорошо плюнул. Я откупорил ее и влил себе в горло эль. Это был тяжелый напиток с резким привкусом. Не акиви, но более чем питьевое.
   Я почувствовал присутствие позади нас. - Угу, - сказал Дел.
   Я повернул голову, чтобы посмотреть на нее. - Почему о-о?
   - Ты пьешь.
   "Почему да. Так и я".
   - Тебе нечего было есть.
   - Нет, не тогда, когда я танцую. Ниша и я были в кругу".
   - Но ты пьешь на пустой желудок.
   "Почему да. Так и я". Я протянул кувшин. "Хочу немного?"
   "Нет." Дел никогда не любил много пить. "Тебе лучше подняться, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть, прежде чем ты упадешь".
   Я поморщился. "Очень домашний."
   - А пока я буду это делать, ты можешь снова искупать Сулу.
   " Опять? Я только что купал ее некоторое время назад!
   "Она грязная".
   - Она всегда грязная.
   "Она попала в собачью мочу". Дел остановился. "Свежая собачья моча. В грязи".
   Сидевший рядом со мной Алрик хихикнул.
   Возникла мысль. Я улыбнулся ей. - Лучше бы я не стал. Я пьян."
   Дель сузила глаза.
   - Пить на пустой желудок, - напомнил я ей.
   Она сердито посмотрела на меня, уперев руки в бедра. "Тогда ты исправишь еду. Это вы сможете сделать, не рискуя утопить нашу дочь.
   Когда она ушла, я вздохнул и сунул кувшин Алрику. Я поднялся на ноги, когда Алрик рассмеялся. "О да. Приручение".
   Я сказал что-то очень невежливое и развернулся, чтобы следовать за Дел, но остановился, так как чуть не столкнулся с Нишей.
   "Что ж?" он спросил.
   "Хорошо что?"
   "Ты идешь?"
   "Иду где?"
   "Вне." Он махнул рукой. "Вон там. Куда угодно.
   Я нахмурился. "Да."
   - А Дел?
   "Да."
   Ниша рассмеялась, выглядя бессовестно довольной. "Ха! Я знал ты бы. Немного о добавлении блеска к легенде..."
   Но мои мысли были заняты другими вещами. - Мне нужно отправиться в Джулу... забрать припасы, сообщить Фуаду, что мы идем. Фуад был партнером в кантине Дель, и я накопил за это время. - Он будет сам по себе. Что обычно приводило к меньшему доходу для нас и большему для него.
   - Я скажу ему, - предложила Ниша. - Я возьму фургон и команду и соберу припасы. Я все равно хотел поехать в город".
   Конечно, он сделал. Он добился того, к чему стремился. Я сухо сказал: "Изучите последнюю партию акиви, не так ли?"
   Ниша ухмыльнулась. "Единственный способ, который я знаю. Шиворот навыворот."
   Я смотрел, как он уходит: высокий, гибкий, гибкий. Из-за моей спины Алрик лениво заметил: - Сойдет.
   Так и было. Улыбнувшись, я направился к дому. Почувствовав эль, я сделал пару выведенных из равновесия шагов. Пустой живот. И я станцевала три с половиной танца с моим гибким, гибким сыном. Еда будет кстати, даже если мне придется приготовить ее самой, пока Дел будет купать Сулу.
   Два купания в один день. Что ж, это было лучше, чем те три, которые требовались два дня назад. Нашей дочери удалось найти самые грязные и вонючие вещи, в которые можно было залезть. Однажды я предложил накинуть на нее свинцовую веревку и привязать к скамейке, как лошадь, но ледяной взгляд Дел говорил о том, что шутку не оценили. Конечно, это была только полушутка , но я не сказал об этом матери Сулы.
   Даже в пустыне Дел мог заморозить человека.
   Глава 2
   ТСЛЕДУЮЩИМ ВЕЧЕРОМ, когда солнце спускалось с неба, мой гибкий, гибкий сын вошел в дом со странным выражением лица. Затем я увидел, что его левое предплечье было туго обернуто окровавленным куском ткани, а кончики его волос стали липкими. Теперь я знал, что означает это выражение: смущение.
   Дел укладывал Сулу спать; Я зажгла фонари. В двухстах шагах за нашим окном светились окна Альрика. Сумерки сменились сгущающейся тьмой. В пустыне ночь наступает быстро.
   Я дожевал и проглотил последний кусок баранины, изогнув брови, мягко спросил, взмахнув мясным ножом: "Одна из дам не оценила ваше общество?"
   Ниша подошла к кухонной бочке, размотала предплечье, намочила тряпку и стала смачивать кровью кувшин на доске. Он ничего не сказал.
   - Или это мужчина, которому не понравилось, что ты украл его женщину? Конечно, дело было не в том, что Ниша собиралась украсть чью-то женщину; казалось, что он им больше понравился, как только он вошел в кантину. Любая кантина. Любая женщина.
   Он пробормотал что-то неразборчивое на фоне звуков плещущейся воды. Я встал, отодвинул скамью, заглянул ему через плечо. Разрез сквозь слои кожи, но мышцы были нетронутый. Это была некрасивая рана. Но и это не убьет его.
   - Хм, - сказал я. "Меч."
   Ниша перестала умываться и осмотрела его руку. Он коротко покачал головой, подтверждая мое наблюдение.
   - Не танец, да?
   Он мрачно сказал: "Так и было".
   - А судя по тону твоего голоса, я предполагаю, что ты проиграл.
   Он пробормотал подтверждение.
   - Это был твой вызов? Я думал, что это вероятно; ему очень хотелось испытать себя здесь с мужчинами, не являющимися его спарринг-партнерами. Кроме меня.
   Это заставило его поднять голову. Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. "Нет. Его." Его губы были сжаты. "Некоторые комментарии были сделаны по поводу "танцора с мечами, который приехал в город в фургоне".
   - Значит, они узнали тебя с первого взгляда. Ты был в упряжке. Только танцоры с мечами носили мечи в ножнах за спиной.
   Кровь забурлила. - Да, - рассеянно ответил он, снова вымыв руку.
   Теперь на нем не было упряжи. "Где это находится?"
   "В вагоне".
   Мне пришло в голову несколько замечаний. Я сказал ни один из них. Но он прекрасно знал, что я хотел сказать о танцоре с мечами, который после танца снимает сбрую. Особенно, если он положит меч и сбрую в повозку.
   - Это, - сказал я, - нужно сшить. Позвольте мне получить комплект, и я сделаю это.
   Ниша поморщилась. - Я просто заверну его снова. Два дня. Три. Он достаточно хорошо заживет сам по себе".
   -- Если бы вы были лошадью, -- заметил я, -- вы бы так не говорили.
   Нет. Он не хотел, и он знал это. Он вырос на конной ферме и очень заботился о наших лошадях. Даже жеребец терпел его.
   "Я сделаю это." Дел услышал нас; она несла набор в руках. - Садись, Ниша. И не протестуй, или я позволю Тигру сделать это. Ты прекрасно знаешь, что мои руки ловче, чем его.
   Что ж, это было правдой. Ниша подошел прямо к столу и сел. Дел тоже, и пододвинул фонарь ближе.
   - Итак, - сказал я, - кто был этот танцор с мечами?
   Взгляд Ниши метнулся к моему, а затем вернулся к Дель, которая втыкала нить в изогнутую иглу. "Никто из тех, кого я знал. Но, с другой стороны, я мало выходил, не так ли?
   Ах, обвинение. "Возможно, я предоставил вам уровень, которого вы еще не достигли".
   Это сказал. Он сердито посмотрел на свою руку, когда Дел приготовился шить, игнорируя мой комментарий.
   "На что он похож?"
   У Ниши закружилась голова. На этот раз он встретился со мной взглядом и не отвел взгляда. Лицо его покраснело. - сквозь стиснутые зубы сказал он. - Не смей.
   "Мне просто интересно." Я пожал плечами. "Может быть, я его знаю. Это все."
   - Это еще не все ... ой! Ой-ой!" Он втянул воздух между зубами. "Это больно".
   "Конечно, есть", - сказал Дел как ни в чем не бывало. - Я протыкаю твою плоть иглой.
   "Ой!" Затем он посмотрел на меня. - Я знаю, о чем ты думаешь. Не делай этого. Не... ой! "
   - Вы забрали припасы?
   Краска снова расцвела на его лице. "Нет."
   - Тогда завтра я поеду на фургоне в город. Я сделал паузу. - То есть, если ты все еще считаешь, что нам нужно отправиться туда ... - я махнул рукой, как и он раньше, - искать приключения.
   Дел взглянула на меня, затем старательно вернулась к шитью. Лишь изредка она принимала участие в ссорах между сыном и отцом, если только мы не были слишком громкими, и в этот момент она ругала нас обоих.
   Ниша пробормотала: "Да".
   "Ну тогда." Я пожал плечами. "Нам все еще нужны припасы. А пока я пойду отцеплю упряжку.
   "Я это сделал."
   Конечно, он был. Лошади превыше его собственного благополучия. - Тогда я принесу твои доспехи и меч.
   Он отвел взгляд от меня, не сводя глаз с работы Дела. Он был смущен. Стыдящийся.
   Я улыбнулась. Были достигнуты две вещи: Ниша потеряла вызов, и он получил свой первый шрам. И то, и другое было необходимо, если бы он назвал себя танцором с мечами.
   Или, если уж на то пошло, мой сын.
  
   Утром, когда взошло солнце, я засунул себе в горло хлеб и яйца, проглотил все это с козьим молоком, снял свой меч и сбрую и влез в кожаные ремни, пристегнувшись. Я был в кожаных дхоти и сандалиях, без туники. , и натянул выцветший бурнус в зелено-оранжевую полоску. Я убедился, что тройная прорезь в плечевом шве подходит для рукояти меча, а затем я вышел, чтобы зацепить упряжку.
   Ниши, как и ожидалось, нигде не было видно. Поскольку он был студентом, как и другие, он назвал одну из маленьких камер из сырцового кирпича, построенных у стен каньона, своей собственной. Низкий дверной проем все еще был натянут лоскутом рваной синей ткани. Обычно он вставал с солнцем, доил коз, собирал яйца, выдергивал овощи, пас лошадей в маленьком загоне для шестов и разминался для тренировки. Были утра, когда он спал, оставляя Дела или меня заниматься домашними делами, но я не думаю, что это было одним из них. Скорее всего, он проснулся и слушал, как я подтягиваю упряжку.
   Что ж, я должен дать ему возможность, чтобы он не продолжал считать, что я чрезмерно опекаю и намереваюсь преподать урок танцору с мечами, который победил его. Я прошел по траве, которую оттесняли козы, и направился прямо к его камере. Я предоставил ему уединение и говорил через грубую занавеску.
   "Вы идете?"
   Какое-то время не было ни звука. Потом оттянул ткань в сторону. Он тоже носил дхоти. "В город?"
   - Таков был план, да.
   Я видел, как он обдумывал это. На его лице отразилось множество мимолетных выражений. В конце концов он остановился на легком замешательстве. Пригласил бы я его с собой, если бы хотел бросить вызов человеку, который его победил? Что было бы, если бы он сопровождал меня? Сможет ли танцор с мечами снова бросить ему вызов? У него была законная причина отклонить вызов, но будет ли он? Танцевать при травме не входило в правила.
   - Рука болит? - спросил я, чтобы напомнить ему коды.
   Он мог бы сохранить лицо с этим. Кроме того, я точно знала, насколько это больно. Какое-то время он не захочет ничего делать с этой рукой, хотя, конечно, будет настаивать на этом. Дел обернул мягкую ткань вокруг предплечья, защищая швы, и я заметил, что через них просочилась жидкость.
   Ниша взглянула на перевязанную конечность. - Ну, - пробормотал он, - да.
   Я заметил его красные глаза. - Ты мало спал прошлой ночью, не так ли?
   Он скривил рот. "Никто."
   "Этого следовало ожидать". Даже без меча в руках и круга вокруг ног я чувствовал себя шодо. "Это будет не в первый раз, так что вам лучше привыкнуть к этому".
   "Или еще стать быстрее? Лучше?"
   Я улыбнулась. "Что помогает. А пока пусть Дел еще раз осмотрит его, перевяжет. У нее есть мазь, которая поможет снять опухоль. Я сделал паузу, затем задал вопрос, которого он ждал. Я сохранял ровный тон, не вкладывая в него никаких эмоций. - Почему ты проиграл?
   Он чуть не вздрогнул. Но он не уклонился ни от вопроса, ни от урока, который я преподал. "Я спал."
   "Босиком?"
   "Конечно." Сандалии могли поворачиваться на ноге, мешать движению. Перед танцем их всегда снимали, как и сбрую. Мы танцевали почти голые, одетые только в дхоти.
   - Фундамент?
   "Грязь".
   "Где?"
   "Перед кантиной. Ваша кантина.
   - Почему ты поскользнулся?
   Ему потребовалось время, чтобы ответить. Краска залила его лицо. Но он не избегал моего взгляда. - Лужа лошадиной мочи, - сказал он.
   Лужа лошадиной мочи. Оказалось, что оба моих ребенка любили такие лужи. "С какой стати внутри круга была лужа лошадиной мочи?"
   Ниша вздохнула. "Я позволил ему нарисовать круг".
   "Значит, он знал, где это было, как этого избежать и как заставить вас вступить в это".
   Он кивнул.
   "Ну, - сказал я, - ты научился всегда быть уверенным в опоре, прежде чем танец начнется".
   Его тон был мрачным. "У меня есть."
   Я кивнул. "Это случается, Ниша. Это все часть того, чтобы быть танцором на мечах. Тебя порежут. Иногда даже ножевые. И ты проиграешь".
   Он кивнул, не встречаясь со мной взглядом. Затем, поняв, что я могу вывести из этого что-то, чего он не хотел, он поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. - Я увижусь с Делом.
   "Он не будет мешать, когда заживет", - сказал я ему. "Это плоть, а не мышцы".
   Его тон был сухим. - Думаю, ты бы знал.
   Я криво улыбнулась. - О , да.
   Подняв подбородок, он указал на рукоять меча над моим плечом. - Ты в упряжке.
   "Я часто в упряжке, когда выезжаю в город".
   Он не мог с этим поспорить, как бы ему ни хотелось; это было правдой. Его глаза сузились. "Не."
   Можно заметить, что это не имело смысла, если бы я точно не знал, что означает это единственное слово. Это была не столько инструкция, сколько просьба. Может быть, даже желание. - Я иду за припасами и поговорю с Фуадом. Я не хочу, чтобы он грабил нас вслепую, пока мы в пути.
   Он хотел сказать больше. Он не делал.
   - Иди к Делу, - напомнил я ему. - Позавтракай, пока ты там. Исцеление требует топлива". И прежде чем он успел ответить, я развернулась и ушла от него.
  
   Конечно, я хотел отомстить. Какой отец не стал бы? Но я прекрасно знал, что не должен искать его. Нише нужно было научиться защищаться, что в данном случае он, к сожалению, не очень хорошо сделал. Но только дурак верит, что останется непобежденным. Я не дурак, и я потерпел поражение.
   Хотя и не часто.
   Я оставил каньон позади. Теперь солнце палило, беспрепятственно высокие стены. На юге никогда не было прохладно, кроме как по ночам. В то, что мы называем зимой, в пустыне может быть совершенно холодно, когда солнце садится. Но всякий раз, когда мне приходилось жаловаться на озноб в некоторые ночи, я держал рот на замке. Я был на Севере. Это было холодно. Зима там была полна снега и льда.
   Хотя было раннее утро, грохот повозки на ухабистой дороге и звон конской сбруи убаюкивали меня желанием еще поспать. Может быть, что мне следует сделать, как только я доберусь до Джулы и буфета, так это вздремнуть в одной из комнат сзади. Девушкам не понадобятся комнаты до вечера.
   Делу не нравились "девушки из кантины" - женщины, которые ночевали с мужчинами за деньги. Она спорила об этом в своей твердой, обдуманной, логичной манере, говоря, что нет необходимости делать деньги из женщин. Но мы с Фуадом проголосовали за нее меньше, чем я. Мы объяснили, что таким образом девочки из кантины поддерживают себя, и они просто пойдут в другие кантины, если мы их выгоним. По крайней мере, в нашем заведении девушек не били и не заставляли работать, когда они этого не хотели, и, хотя кантина брала часть их заработка, она была меньше, чем в других местах.
   Не совсем убежденная - она сказала, что мы мужчины и, таким образом, предвзято относимся к утолению своих желаний (я никогда не слышал, чтобы это называлось именно так, но решил, что это правильно), - она отвела девушек в сторону и обсудила с ними этот вопрос. Я не знаю, что было сказано, но, хотя Дель по-прежнему не одобряла этого, она больше ничего об этом не говорила. Думаю, ей напомнили, что у женщин Юга не так много вариантов, и этот выбор был за ними.
   За последние два года маршрут к Джуле и каньону и обратно использовался чаще и поэтому стал более проходимым. Мехмед и его акетни - его религиозная секта - регулярно посещали Джулах, как и Алрик с семьей, как и Дель и я, а также наши ученики; трейдеры случались время от времени. Из-за улучшенной опоры теперь можно было полдня ехать в фургоне. Меньше, если вы ехали верхом.
   Я подошел к старому навесу, который все еще используется другими время от времени, и не мог не улыбнуться. Здесь многое произошло. На Дель напал песчаный тигр, и она чуть не погибла; то, что она этого не сделала, было больше благодаря заботе Ниши, чем моей собственной, хотя в время ни Дель, ни я понятия не имели, что он мой сын. Как и я, она до сих пор хранила следы когтей в качестве сувениров. И меня похитил Рафик, когда Умир Безжалостный назначил награду за мою голову. Поскольку я больше не считался настоящим танцором с мечом и, таким образом, заслуживал чести круга - я поклялся элай-али-ма , нарушив все клятвы, данные в Алимате, где я научился своему ремеслу, - я был просто ценный пленник тому, кому удалось поймать меня и утащить к Умиру.
   Меня вытащили, все в порядке; грязный, загорелый, больной от собственной доли яда песчаного тигра, кожа, обвязанная вокруг запястий и горла, и доставленная привередливому Умиру для того, что было и что не было танцем с мечами. Умира не волновали Алимат или кодексы чести; он просто заботился о том, чтобы нанять лучших, и решил, что один из способов найти лучших - это провести своего рода турнир, танцор с мечом против танцора с мечом. Тот, кто победит, встретится со мной лицом к лицу - конечно, чтобы убить меня, убить человека, которого многие считали лучшим танцором с мечами, которого когда-либо знал Юг. (Хотя, как и следовало ожидать, некоторые с этим не согласились.) Тем не менее, многие хотели убить меня просто для того, чтобы сделать это, и довольно много из-за нарушенных мною кодексов и клятв. Проблема была в том, что никто не преуспел. Я выиграл танец. И уехал со всей готовностью, Альрик ехал со мной.
   И вот я - вот мы здесь - живем меньше чем в дне пути от Джулы. Это были мирные два года, как это бывает, многому нужно было научиться и научиться: дочь научила ходить, сына - танцевать, мужчину - быть отцом, а женщину - матерью.
   Но все равно.
   Я посмотрел на навес, позволил воспоминаниям течь и задумался, сделал ли это человек в Джуле, который бросил вызов Нише, потому что Ниша был моим сыном, или просто потому, что он считал, что это развлечет меня. Были танцоры с мечами, которые были хулиганами, которые вполне могли счесть забавным бросить вызов молодому человеку, который носил сбрую и меч, но ехал в город на фургоне с припасами.
   Именно поэтому я носил сбрую и меч, но поехал в город на фургоне с припасами.
   Глава 3
   яВ мои годы во время моих бесчисленных путешествий я повидал множество городов и поселений, основанных по всему Югу. Руководящей силой была не столько география, сколько вода. Смертоносная пустыня Пунджа была испещрена оазисами и владениями, на которые претендовали различные танзиры, но на окраинах Пунджи возникли долгожданные поселения, исчезнувшие из-за безжалостного солнца и хрустальных песков. Первая вода всегда приветствовалась; после перехода через Пунджу многие боялись снова отходить далеко от воды, и поэтому города постепенно появлялись, а люди оставались. Были вырыты колодцы. Поля были заняты кустарником и жесткими пустынными травами. Семя было посажено. Улицы были не столько построены, сколько сформированы частым использованием, дорожки вырыты из грязи. Джула был старым городом, благоустроенным. Торговые караваны, управляемые цепочки фургонов, везущих людей в другие места, проходили так же, как и одинокие путешественники. Иногда люди оставались, увеличивая население.
   Джула теперь может похвастаться более чем одной дорогой для входа и выхода. Но колеи, смешанные со следами копыт, оставленными случайными фургонами, едущими в каньон и из Бейт-эш-Шахара - моя версия тренировочной школы, похожей на Алимат, где я учился, - затрудняли просмотр тропы, если вы не были знакомы. с этим. Время от времени путники сворачивали не туда и оказывались у жилищ акетни Мехмеда. Они напоили своих лошадей и упряжки, иногда ночевали, а на следующее утро уходили с Мехмедовским направления в Джула. Никто из новичков, казалось, не хотел слушать проповедь Мехмета. Однако те, кто сопровождал его через Пунджу, были ему преданы, их непоколебимая вера была связана с его убеждением, что я своего рода мессия. Разве я не превратил песок в траву?
   Ну нет. Магия сделала это, когда обрушила высокую круглую каменную башню и расколола землю на части, образовав каньон. С травой.
   Со мной.
   Но ничего не говорилось о нашем каньоне, скрытом продолжении каньона Мехмета, за исключением тех случаев, когда прибывали молодые люди, желавшие научиться или усовершенствовать танец с мечами. Мехмед и его люди узнали и приветствовали их. Мехмет и его акетни дали им указания: следуйте по широкому ручью до каменного выступа справа, где он наклоняется вниз от края каньона, и войдите во второй каньон. Меньше, круче, окружен высокими стенами, за исключением узкого входа. И вот они наткнулись на нас, ища обучения. Ищет меня.
   Некоторое время я ездил взад и вперед по узким переулкам Джулы: улица Ткачей, улица красильщиков, жестянщиков, аптекарей, рендереров и многих других, и, конечно же, множество кантин. Время от времени я останавливался, осматривал вещи, покупал мешками муку, бобы, лук, клубни, сахар, соль и другие продукты. Я купил лекарства и травы, парусину и бечевку, разноцветный пучок шелка и нити, новые боты для воды, кожаные седельные сумки, вяленое мясо. Я даже добавила сладостей для Сулы.
   К тому времени, как я закончил, меня заметили несколько молодых людей в доспехах и с мечами. Все, кроме одного, безразлично смотрели на меня; они бездельничали возле кантин, заполняли скамейки, пили спиртное, разговаривали между собой, бросали вызов друг другу, просто чтобы скоротать время, делали ставки на исход. Когда я подъехал к "Фуаду", с грохотом фургона, звяканьем бит и цепей, я стал объектом внимания. К коновязи, сооруженной Фуадом, было привязано несколько лошадей, но никаких других фургонов. Мой был единственным.
   Я спрыгнул, привязал команду к земле утяжеленным кожаным ремнем и направился к двери. Там я остановился на мгновение, словно не решив, стоит ли мне войти. Простое дело. задержки, позволив скучающим танцорам с мечами увидеть, как меч поднимается из моего плеча. Набор лезвий рассказывал свою историю: мужчина, хоть и в упряжке, закупал припасы, как фермер. Такого не делал ни один уважающий себя танцор с мечами. Это не имело смысла. Возможно, это было высокомерие фермера, пытающегося сделать из себя больше, чем он есть на самом деле. Возможно, он заслужил урок.
   Молодые люди, все. Я слышал хихиканье, бормотание, несколько разрозненных шуток, презрение к здоровым, физически одаренным молодым людям, возомнившим себя выше простого человека. Они могли танцевать. Они служили танзирам, нанимались в качестве провожатых с караванами, соревновались друг с другом в том, чтобы оставаться в форме и быстро, и оценивали навыки друг друга. Вагоны они не водили.
   У Фуада была первая остановка. Было бы очень удобно, если бы претендент Ниши был здесь; иначе я бы пошел в каждую кантину в Джуле, чтобы выпить хотя бы одну рюмку. И если бы мне бросили вызов в последней кантине, он столкнулся бы с полупьяным песчаным тигром.
   Но только половину.
   Фуад как раз раздавал клиентам легкий обед. Большинство не заказывали еду; они были там, чтобы пить. Но Фуад считал вежливостью - и источником дохода - обеспечивать доступ к еде, и мы с Дель, теперь получившие большинство голосов в таких вещах, согласились. Кроме того, до того, как Дель вошел в мою жизнь, я провел много дней в забегаловке Фуада, попивая акиви, проводя время с девушками из закусочной и питаясь его едой.
   Он увидел, как я вошла, и открыл было рот, чтобы заговорить, но закрыл его, когда я слегка покачал ему головой. Он вернулся к обслуживанию мужчин за столами, но ему явно было любопытно, почему я не хочу, чтобы мое имя произносилось в присутствии других. Что касается винных девушек, то ни одной из них не было нужды обращаться ко мне по имени; кроме того, если бы они отвлеклись от мужчин, с которыми делились выпивкой и едой, они вполне могли бы вызвать у мужчин такую ревность, что они уволили бы их.
   Восемь столов. И планка. Стены, построенные из глины, смеси известкового раствора и жесткой пустынной травы, имели толщину шесть футов, чтобы отражать солнце. Подоконники были достаточно глубокими, чтобы на них можно было сидеть, и часто это делали девушки, если между мужчинами. Иногда это делали мужчины. Я имел. Ставни были открыты, так как ни самум, ни дождь не угрожали. Маленький Камин в форме улья, встроенный в один из углов, согревал зимними вечерами, хотя сейчас в нем не было дров. За доской была тонкая реечная стенка, скрывавшая печь; узкий коридор вел из общей комнаты через кухню в маленькие задние комнаты, в которых едва помещались кровать и сундук с одеждой. Фуад любезно снес стену, разделявшую две последние комнаты, чтобы у нас с Дель, когда мы ночевали в городе, было больше места. Он заперся в одной из маленьких комнат, из которых осталось пять для девочек.
   Я подошел к стойке и облокотился на один согнутый локоть, ожидая возвращения Фуада. Он так и сделал, уронив поднос на расколотую деревянную доску. Его поднятые брови задали вопрос. - Акиви, - сказал я. Затем, когда он налил четверть кружки, как я указал, я очень тихо спросил, была ли Ниша накануне.
   Так же тихо Фуад сказал: "Он был, да".
   - И ты знаешь, что ему бросили вызов.
   Фуад отложил кувшин, сжав рот с одного конца. "Да."
   "Здесь?"
   "Да. Но этого человека сейчас нет, если вы пришли его убить.
   - Я не пришел... - но осекся, когда мой голос повысился. Я утрамбовал его, пробормотал сквозь зубы: "Я не пришел никого убивать. Чудики, Фуад, вам виднее.
   Он сузил на меня темные глаза, выпрямляясь. "Я ничего подобного не знаю. Вы делали это раньше. Откуда мне знать, в каком ты настроении?
   Что ж, это было правдой. Я действительно убивал в Джуле; хули, я выпотрошил человека. Не планировалось, но обстоятельства требовали. Время от времени вы не могли избежать этого. По крайней мере, я не мог. - Я не в настроении . Я набил рот акиви, почувствовал знакомый укус, проглотил. На самом деле, я чувствовал это на всем пути вниз; это было давно, так как я не имел ни одного, и мои внутренности знали это. Я прочистил горло. - И я приехал в город не для того, чтобы кого-то убивать. Я пришел за припасами.
   - Тогда у тебя есть фургон.
   "Я делаю."
   -- Ах, -- сухо сказал Фуад. Он взял грубое полотенце из мешковины и начал вытирать решетку.
   Я открыла рот, чтобы защитить своего сына, который проиграл танец и порезался в процессе, но закрыла его, прежде чем заговорить. Ниши битвы должны быть только его. Мне было некуда вмешиваться; боги знали, что, когда я впервые покинул Алимат и свое шодо, никто никогда не пытался защитить меня или наказать кого-то за то, что он порезал меня. Это было глупо. Желание наказать, возможно, было естественным, но такие вещи следует обуздать, пока молодой человек только учится.
   Все, что мне нужно было сделать, это залезть в фургон и вернуться домой. Мне не нужно никого искать, чтобы отплатить ему за то, что он сделал с моим сыном.
   И поэтому я не стал пить акиви. Мужчина искал меня. И нашел меня.
   Он был не один. Рядом с ним стояли двое молодых людей. Все танцоры с мечами, в упряжи и дхоти, не обремененные бурнусами, вероятно, ушли со своими лошадьми, где бы они ни были запряжены или в конюшне. Типичные южане, темнокожие и темноглазые, ниже меня и светлее, но, несомненно, быстрые. Я научился уважать быстроту южан, а тем временем мои сокурсники поняли, что меня нельзя недооценивать из-за моей большей массы. Шесть футов четыре дюйма, двести двадцать фунтов, гораздо выше и шире в плечах, чем южане. Но я тоже был быстр.
   Тот, что посередине, конечно. Тот, кто входит в кантину на шаг впереди остальных. Тот, кто доминировал над своими товарищами только своим высокомерием. Он увидел меня, улыбнулся; легкое подергивание головы из стороны в сторону показало, что двое других должны занять места вдоль стены. Они так и сделали. Он окинул взглядом интерьер, отметив людей и их позиции. Никто не ел, никто не пил. Они только и делали, что смотрели сначала на юного танцора с мечами, потом на меня.
   Фуад громко вздохнул, желая убедиться, что я его услышал.
   - Когда мы дойдем до танцев, - тихо сказал я, - вы можете оставить ставки.
   - Всегда так, - пробормотал он. Затем он повысил голос. "Добро пожаловать, Халид. Что ты и твои друзья пьете?"
   Хулиган явно провел здесь несколько дней, если Фуаду было известно его имя. Я не узнал его, но я не мог знать всех танцоров с мечами на Юге, тем более, что за последние несколько лет появилось так много молодых, пока я не смотрел. Этот был молод, но не невинен. В его глазах и позе была уверенность, не бахвальство; уверенность, которая пришла от успеха. Он выиграл танцы. Ниша была его последней соперницей, не первой и, возможно, даже не десятой.
   - Я выпью после, - ответил Халид, не отрываясь от меня. - Только мгновения.
   Я бы не дал ему смириться. Я бы не назвал его высокомерным, хотя, конечно, было время, когда я бы сделал это. И я не дал бы ему уравновешенного ожидания танца; Я дал ему человека, занятого своими делами, без особого интереса взглянувшего на последнего посетителя, прежде чем вернуться к своей выпивке.
   - Я должен поверить, что ты танцор с мечами? - спросил Халид, придавая своему повышенному тону должное пренебрежительное удивление. - Или просто мужчина, который хочет им быть? Хочет, чтобы другие поверили, что он один из них?
   Игнорировать его было невозможно, как он и собирался. Я слегка повернулась к нему, приподняв брови, держа одну руку на кружке, как будто не собираясь отходить от бара. "Мне?"
   "Ты." Он сделал жест, указывая на меч, торчащий из-за моего плеча. - Под этим бурнусом упряжь и ножны.
   Я кивнул, соглашаясь. Никакой кротости. Никакого высокомерия. Просто фактическое совпадение.
   Он едва не усмехнулся. "Я не знаю живого танцора с мечами, который въезжает в город в повозке ".
   Меня забавляло, что он использовал такой надуманный предлог, чтобы начать танец. Сначала Ниша, теперь я. Почему не прямой вызов?
   - Ну, - сказал я, - теперь ты меня знаешь .
   Не то, что он ожидал. После секундного размышления он сказал: "Ты фермер, подражающий нашим обычаям. Ты позоришь наши кодексы, наши клятвы. Вы унижаете нас".
   Я посмотрел на двух его друзей, потом снова на него. "Мне жаль. Я не хочу.
   Все шло не так, как ожидал Халид. Брови ненадолго нахмурились.
   Я поднял кружку. "Акиви? Это лучше, чем большинство. Я даже куплю".
   - Докажи это, - сказал он, не имея в виду акиви. "Выйдите на улицу и докажите это".
   Все еще держа свою кружку в воздухе, я позволил ему увидеть только растерянное и медленное понимание. "Ой. Это вызов?" Я поставил кружку на стойку. "Я думал вернуться домой после того, как закончу свой акиви".
   - Не волнуйся, - сказал Халид. - Ты скоро будешь в пути.
   Я смотрел, как они уходят, трое молодых людей, считавших себя непобедимыми. Я посмотрел на Фуада, который качал головой и бормотал: "Глупец, глупец, глупец".
   "Так они учатся". Я улыбнулась. "Я прикончу акиви, когда закончу с мальчиком".
   " Дурак ".
   Я вышел на улицу и обнаружил, что двое друзей Халида копаются в моем фургоне. Они уже разрезали мешок с мукой и высыпали содержимое на улицу. Бобы также засоряли грязь. Это была добавленная провокация, конечно, хотя и излишняя. Я бы отдал Халиду его танец, даже если бы припасы остались нетронутыми.
   "Расточительство", - прокомментировал я и вышел на середину улицы, где ждал Халид. Уже собрались зрители. Танцы с мечами всегда интересны; что-то, чтобы разбить день.
   Я расстегнул ремень, отцепил бурнус от меча, стянул его, завязал тряпку и отбросил в сторону. Я расшнуровал свои сандалии и тоже отбросил их в сторону, а за ними и пустую сбрую. Теперь был только я, мое дхоти, мой меч.
   Халид нарисовал круг. Я осмотрел его, затем ухмыльнулся ему. "Нет. Вон там. Подальше от луж лошадиной мочи. Вероятно, один очень похожий на него сбил Нишу с толку.
   Но Халид не смотрел ни на круг, ни на лужу. Он уставился на впадину в моем боку, покрытую плотью пропасть, вырезанную Делом; на следы когтей на моем лице. Он поднял на меня глаза. Я весело оглянулся.
   Пока он смотрел, я занялся тем, что рисовал новый круг, в котором не было лошадиной мочи или навоза, или чего-то еще, что могло бы повлиять на нашу опору. Закончив, я поставил клинок в самый центр, затем вернулся к линии, перешагнул через нее. Я повернулся к нему лицом.
   Он не двигался. Я читаю мысли, проходящие в его глазах. Он был молод, но я действительно была легендой, как напомнила мне Ниша в то утро. Халид думал, что знает меня. Он подумал, что я вполне мог быть этим человеком.
   Зрители роптали. Многие, просто проходя через город, не знали меня; конечно, жители, но как учитель, шодо, а не активный танцор с мечом. Я не танцевала в Джуле больше двух лет.
   Я видел, как Халид пришел к выводу, что я действительно Песчаный Тигр. Он сопоставил свое мастерство с легендой и обнаружил, что ему не хватает. Признание было горьким. Опять же, теперь я был старше. Несомненно медленнее. Не то, что я когда-то был, наверное. Он посмотрел на мои руки, мысленно пересчитал пальцы. Первое осознание, первое угасание уверенности рассеялись. Старше, медленнее, та ужасная рана в груди и в боку, которая несомненно беспокоила меня теперь, в моем преклонном возрасте; и всего по три пальца на каждой руке.
   Халид улыбнулся. Халид оскалил зубы. Халид подошел к центру круга, остановился, словно собираясь положить свой меч рядом с моим. Но он этого не сделал. - Ты не танцор с мечами, - сказал он. "Уже нет. И мне не нужно подчиняться никаким законам или танцевать какие-то танцы. Я просто обязан убить".
   А потом он подошел ко мне.
   Конечно.
   Глава 4
   ФСЛОВА УАД: Глупо, глупо, глупо. Я уклонился от первого удара, нырнул в грязь и вскочил на ноги с мечом в руках. Халид не ожидал этого. Он поспешно повернулся ко мне лицом. Увидел меч в моих руках, готовность в моей позе. И он колебался.
   Я ткнул пальцем в воздух и несколько раз согнул его, приглашая. Прося его, немой, чтобы подойти ближе. Чтобы продолжить танец.
   Он сделал это в спешке.
   Мечи запели, когда мы столкнулись. Грязь под моими ногами была утоптана в следах, отпечатках копыт и телеговых колес. Ни луж, ни помета, ничего, что могло бы помешать. Но, по словам Халида, это не был танец с мечами; нам не нужно ограничивать себя кругом.
   И все же я это сделал. Я заставил Халида прийти ко мне. Я хотел, чтобы это был традиционный танец, чтобы Халид и его друзья могли увидеть, как это делается, могли увидеть, что сделало меня великим. Скорость, несмотря на мой рост. Сила, из-за моего веса. Сила, благодаря моей физической форме. Я провел два года, обучая студентов. Я был настолько хорошо подготовлен, насколько это возможно для человека, который был активен каждый день, использовал навыки и мышечную память. Но, прежде всего, у меня была умственная сосредоточенность, возникшая за годы танцев против лучших. С годами быть лучшим.
   Но я оказал ему честь не быть самодовольным.
   Я использовал солнце. Я использовал свою тень. Я использовал взгляд зеленоглазого песчаного тигра. Я использовал его неопытность. Мальчик был хорошим, и он будет лучше. Но не сегодня.
   Я выбил меч из его рук резким поворотом, отчего он вылетел из круга. Я повалил его на землю, на спину. Я вонзил острие меча в ложбинку его горла. - Отзовите своих собак, - приказал я, прекрасно понимая, что, поскольку я нарушил все клятвы и кодексы, его друзья могут решить вместе напасть на меня. "Мы закончили здесь. Ты и твои мальчики можете уйти, можете уехать из Джулы. На самом деле, я думаю, тебе лучше. Я постучал острием меча по плоти. "Ты молодец, Халид. У тебя будет успешная карьера, раз я оставляю тебя в живых. Это мой подарок тебе. Но ты еще не готов для меня, и не обманывай себя, думая, что готов. Я взглянул на двух его друзей, наблюдавших за мной, как завороженный. Но именно Халид удерживал мое внимание. "Теперь, - сказал я, - скажи своим друзьям, чтобы они заменили все, что они уничтожили, и перепаковали мой фургон. Пока они этого не сделают, ты будешь лежать здесь, в грязи, с моим клинком у горла.
   Через мгновение Халид настойчиво прохрипел: "Вперед!"
   Я улыбнулась ему. "Хороший мальчик."
  
   После этого Фуад освежил мою кружку акиви до краев. Я начал говорить ему, что планировал только закончить то, что оставил до вызова Халида, но решил, что получу больше удовольствия, чем несколько оставшихся глотков, тем более, что в том, что я оставил, была обратная реакция.
   Мои глаза привыкли к тусклому интерьеру, когда я моргнул. Высокое солнце снаружи; прохладно в кантине. Я вложила меч в ножны, вытерла его, зашнуровала сандалии, но уронила бурнус на барную стойку. Я небрежно оперлась на локоть, прислоненный к доске, и смотрела, как мужчины возвращаются обратно. Все обратили на меня внимание: сандалии, сбруя, дхоти и двойные серебряные кольца в ушах. Больше, чем южане. О, и следы когтей на моем лице, кратер под ребрами, обрубки там, где когда-то были мои мизинцы. Неплохая картина, если я сам так говорю. И все это служило цели. Ты не принял меня как должное.
   Ну, по крайней мере, вы не должны.
   Когда посетители заняли свои места, зашел тихий разговор о танцах, но в моем присутствии никто из них не повысил голоса. Я повернулась к бару и улыбнулась в свою кружку. Иногда было просто забавно наблюдать, какое влияние я производил на других. Конечно, Дел сказал бы, что я эгоистичен, но эй, я был тем, кем был. Как понял Халид.
   Фуад с другой стороны бара тихо сказал: "Возможно, вы сегодня нажили себе врага".
   "Никакого "может" об этом. Сегодня я определенно нажил себе врага. Я проглотил акиви, поставил кружку. - Но все они мои враги, Фуад. Я нарушил все клятвы, пренебрег кодексами, обесчестил свое шодо, опозорил Алимат и, следовательно, опозорил всех танцоров с мечами на Юге. Я ожидаю , что этот ребенок снова придет за мной".
   Этот парень, когда я позволил ему подняться из грязи, заметил, что я стою с рукоятью в правой руке, а лезвие слегка лежит на сгибе левого локтя. Для меня было бы несложно взмахнуть мечом наотмашь и отрубить конечность. Халид ненадолго посмотрел на меня, но не на мою небрежную улыбку. Он склонил голову, чтобы признать мою победу, мускул на его сжатой челюсти дернулся, затем повернулся, взял свой меч и сандалии и зашагал прочь. Его друзья присоединились к нему, хотя я подозревал, что в тот момент он не хотел быть с ними. Когда он уходил, вокруг Фуада собрались игроки, делающие ставки.
   Теперь он спросил: "Но если убийство вас восстанавливает честь, то почему у вас есть ученики, которые хотят учиться, а не убивать?"
   - Это не вина по ассоциации, - объяснил я. "Да, обучение у меня, несомненно, приведет - а может быть, уже привело - к дополнительному вызову или двум, и, возможно, к некоторым очень плохим словам и неприятным обвинениям, но мои ученики ничего и никого не опозорили. То, что я начал в Бейт-эш-Шахаре, - это не Алимат; мы не клянемся. Никаких ритуалов". Я пожал плечами. "Я всего лишь учитель, а не настоящий шодо".
   - А другие, как Халид? - спросил Фуад. - Они тоже придут, чтобы бросить тебе вызов?
   "Халид не бросал вызов Песчаному тигру. Он бросил вызов мужчине только для того, чтобы покрасоваться. Он уже победил Нишу и недооценил меня".
   - Но придут другие .
   Я пожал плечами. "Некоторые уже нашли путь к каньону. Двоих мне пришлось убить. Это было два года назад, и одним из погибших был Аббу Бенсир. Мы, наконец, решили вопрос о том, кто лучше, хотя я, черт возьми, чуть не истек кровью, делая это. "Трех других я победил с трудом и наделил их порезами, которые требовали достаточного количества швов, чтобы у них были впечатляющие шрамы, чтобы их можно было показать другим танцорам с мечами; заниженное предупреждение от меня другим, что я не сдамся легко. В последнее время нас не беспокоили. Одной рукой я лениво повернул кружку к стойке бара. - Клятва элай-али-ма - отказ от всех моих клятв и обязательств перед кодексами чести - не стерла ни одного из моих навыков, знаете ли. Но я признаю, что любому, кто намеревается убить меня, будет легче найти меня теперь, когда мы уходим.
   Глаза Фуада расширились. "Уход?"
   "Временно." Я вздохнул смиренно. "Нише удалось убедить Дел и меня, что мы должны отправиться на поиски приключений ".
   Его брови изогнулись высоко на лбу. Затем он сухо заметил: "Сегодня у тебя было приключение".
   "Ну да."
   - А ваш сын считает, что подвергать вас риску стоит того? Фуад покачал головой. - Тебе незачем идти, Тигр. Ты - это ты - до сих пор. Все это знают. Такой риск не нужен".
   Я сузил на него глаза. - Вы предлагаете мне не выстоять против других танцоров с мечами? Только против Халида?
   - О, я верю, что вы можете постоять за себя против кого угодно, - быстро ответил Фуад. "Но это не обязательно означает, что вы действительно будете живы в конце танца".
   Я взвесил это с иронией. "Спасибо за вотум доверия".
   Фуад пожал плечами. "Как долго мы дружим? Десять лет? Я уже десять лет вижу, как ты танцуешь в Джуле. Я знаю, какой ты хороший".
   Друзья. Хм. Интересно, как бы он сказал. Однажды Фуад продал нас с Дэлом смертельно опасной сумасшедшей женщине-танзиру пару лет назад. Правда, он сделал это под страхом смерти - очень мучительной смерти, - но все же. Я не считал нас друзьями. Мы были дружны , но это другое. Когда вы продавец, а не продавец, вы держите разные мнения. Так мы с Дэлом стали владельцами по трети буфета каждый. Вознаграждение. возмещение.
   - Итак, - продолжал я, - вы можете отдать две трети прибыли Алрику. Он и Лена будут присматривать за Сулой, а учеников сейчас нет. Им понадобится монета.
   Фуад кивнул, глядя куда угодно, только не на меня. - А если с тобой что-нибудь случится?
   Ха. Я полагал, что мы обойдемся до этого. "Вот Дел".
   - И к Делу тоже? - хотя боги не дадут этому случиться.
   Он казался немного более счастливым, приписывая смерть мне, а не Дэлу. Я уставился на него. "Тогда есть Ниша".
   "И что-"
   Я отрезал его. - Если боги сочтут нужным уничтожить нас всех троих, Сула все еще есть. Она наследует".
   Его лицо упало. Он забыл о ней. Десять лет назад, когда я впервые приехал в Джулу и в конце концов превратил кантину Фуада в своего рода штаб-квартиру, я путешествовал в одиночестве. Теперь у меня была семья из четырех человек.
   Я ухмыльнулся ему, затем выпил еще акиви. "Извини, Фуад. Так или иначе, ты застрял с нами.
   Он мрачно сказал: "Полагаю, могло быть и хуже".
   - Да, - весело согласился я. - Я мог бы убить тебя вместо того, чтобы просто забрать долю в кантине.
   Это заставило его закашляться в свой акиви. Когда он снова смог нормально дышать, он нервно заметил, что ему пора позаботиться о своих клиентах.
   - Я покупатель, - напомнил я ему. Акиви возымело действие. Жаркое солнце, танец с мечами, часы после завтрака, а это значит, почти пустой желудок. "Мне нужна еда... и вода . И кровать. Обычно я оставался на ночь, когда уезжал в город. Но вообще я столько акиви не пил. Это было давно. Если кто-нибудь бросит мне вызов или нападет на меня сейчас, я, вероятно, проиграю.
   Фуад был поражен. "Кровать? Еще только полдень.
   - Вечером , - подчеркнул я. "И с каких это пор мужчине запрещено вздремнуть? Человек, который только что столкнулся в кругу с гораздо более молодым человеком? И выиграл?"
   Он задумался, не нашел безобидного ответа и кивнул. - Я починю поднос. Кровать вы можете найти сами, так как вы в нем достаточно часто. Фуад отвернулся, с отвращением бормоча: "Песчаный тигр... пьет воду. Ложимся спать днем ".
   Да, Sandtiger хотел воды. И еда. И кровать. Кровать пуста от винных девушек.
   , меня приручили .
  
   Грубо разбуженный громким стуком в дверь, я выпрыгнул из постели и схватил обнаженный меч, готовясь к бою, пока не понял, что маловероятно, что кто-то, кто хочет драться со мной, окажет мне услугу и постучит первым.
   - Это я, - произнес знакомый мне мужской голос.
   Не кто-то пришел, чтобы убить меня. Ругаясь, я открыл дверь с мечом в руке. "Что, черт возьми, ты здесь делаешь? А который час?
   - Закат, - сказала Ниша, первой отвечая на мой последний вопрос, - и я здесь, чтобы пожаловаться на то, что ты обращаешься со мной как с ребенком.
   Теперь, когда мое тело осознало, что ему не нужно защищаться, мое сердце замедлилось. Кожу покалывало, когда коленный рефлекс готовности и напряжения улетучивался. Я сердито посмотрел на него, пока он стоял в узком коридоре. - А нельзя ли обсудить это дома?
   Он нахмурился. "Нет."
   - Тогда как, черт возьми, я обращался с тобой как с ребенком?
   Он не умерил свой тон или обвинение. - Ты бросил вызов этому танцору с мечами. После того, как я сказал тебе не делать этого. После того, как я практически спросил .
   Все еще неся меч - боги знали, когда за мной придет еще один танцор с мечами, - я вышел в коридор и закрыл дверь. - Если мы собираемся обсудить это, давайте перенесем это в общую комнату. По крайней мере, мужчина может получить выпивку, поскольку он объясняет подробности своему сыну, который совершенно неправ". Я был еще без бурнуса. Все еще в сандалиях, которые я забыл снять, когда упал в постель; все еще в дхоти, сбруе, серьгах и шрамах.
   Ниша пропустила меня и последовала за мной мимо кухни. - Фуад сказал, что у тебя уже было достаточно акиви.
   "Да. Делал. Но кружка эля была бы кстати прямо сейчас. Ниша носила бурнус с поясом. Я видел, как он рассматривал снял и его, чтобы показать свою упряжь и хорошо подготовленное тело, но решил этого не делать.
   - Бери, что хочешь, - сказал я, - и принеси мне кружку. Я найду нам столик. На закате по гостиной было разбросано множество мужчин. Столов свободных не было, но я носил меч и выглядел довольно устрашающе. Как и ожидалось, двое мужчин почти сразу встали из-за углового столика и удалились на один из глубоких подоконников. Мне нравилось, когда они это делали.
   Я подцепил табуретку и сел, прислонившись спиной к наклонным стенам. Фуад зажег настольные свечи, готовясь к вечеру. Я балансировал мечом на коленях под столом.
   Вина-девушки были в силе. Они знали, что лучше не приближаться ко мне - они отказались от этого благодаря Делу, - но Ниша была другой историей. Он вежливо отказался от двух из них, ожидая в баре внимания Фуада; после этого, разочаровавшись, они оставили его в покое и нашли себе других товарищей.
   Он вернулся с двумя кружками эля, пена стекала по краям. Он никогда не любил акиви. Он опрокинул мою передо мной, выплеснув жидкость на стол, и нашел себе табуретку. - Фуад сказал, что ты дрался с этим танцором с мечами.
   "А Фуад тоже сказал, что я не выполнял задания?" Брови Ниши удивленно взлетели вверх. - Ах, вы не удосужились спросить. Ты только что решил .
   Мой сын, медля с ответом, выпил несколько глотков эля. - Ну... я думал, именно поэтому ты уехал в город.
   Я был должен ему правду. "Да вроде как. Что-то вроде. Но в основном, на самом деле, это было для припасов. Я просто думал, что разберусь с обоими".
   Озадаченный, его наблюдение было отчасти вопросом. - Но ты не бросил ему вызов.
   "Я не."
   - спросил он после минутного раздумья. - Почему ты этого не сделал?
   Я улыбнулась. - Потому что я решил, что тебе нужно танцевать свои собственные танцы и учить собственные уроки. Например, убедиться, что в круге нет луж лошадиной мочи. Или дождь. Или плюнуть. Или еще что-нибудь мокрое. Я думал, что уже научил тебя этому. Ты забыл?"
   Он имел благодать выглядеть смущенным. "Он раздражал меня".
   "Он смеялся над тобой", - перевел я. - Я знаю, потому что он тоже пробовал это со мной.
   Уголок его рта криво дернулся. - Но ты выиграл свой танец.
   Я сделал глоток эля, вытер пену с верхней губы. "Вы выиграете много. Хули, в следующий раз, когда вы приедете в город в упряжке - на фургоне - вы, может быть, одержите верх над дураком, который вас раздражает .
   Он поерзал на стуле. "Ну, во всяком случае, у меня есть предложение для школы".
   Ниша всегда была полна предложений. Некоторые из них иногда были даже хорошими. "Да?" - осторожно спросил я.
   "Тебе нужно предложить круг с лужами мочи внутри".
   Я моргнул, а потом громко рассмеялся. "Ну да. Так я и делаю".
   Улыбка Ниши исчезла. "Ты рассказал ему? Этот танцор с мечами?
   Еще немного эля потекло по моему горлу. - Что ему сказать?
   "Кто я?"
   - Что, ты мой сын? Нет. Он даже не знал, кто я такой, пока не увидел кусочки и не связал их воедино. Шрамы. Отсутствуют пальцы". Я пожал плечами. "Тебе известно. Я был просто фермером в упряжке, который вел повозку и подражал танцорам с мечами".
   - Вот что он сказал обо мне, - мрачно заметила Ниша.
   "Да, ну, я не думаю, что Халид такой уж оригинальный. Но, во всяком случае, он, вероятно, некоторое время не будет смеяться над кем-то, похожим на нас.
   Напряжение вытекло из его тела. "Хорошо. Хороший. Я рад, что ты не бросил ему вызов. Это было бы трудно проглотить". Его внимание начало рассеиваться. Эль больше не стоил его внимания; ни, по-видимому, не был его отцом.
   - Продолжай, - сказал я. "Одна вещь, которой мне не нужно тебя учить, это как очаровать винных девушек. Или как заманить их в постель. Один взгляд твоих глаз решает все. У него были тающие глаза, у Ниши; теплый эль-коричневый и окаймленный густыми ресницами.
   Он ухмыльнулся мне, обнажив множество белых зубов на загорелом лице. И встал со смеху, когда я жестом прогнал его. Две из четырех винниц тотчас же привязались к нему. Я видел хмурые взгляды, брошенные на Нишу мужчинами, оставшимися без присмотра.
   Ах, да, мой сын. Определенно мой сын.
  
   Утром я был возле ливреи, привязывал команду к фургону и следил за тем, чтобы припасы были надежно упакованы. Я только что закончил свои дела, когда прибыла Ниша, выглядевшая совсем изношенной. Тут и там торчали темные волосы, и он двигался чуть менее изящно, чем обычно. Ночная щетина затенила углы челюсти и скулы. Он был в упряжи, но бурнус поверх нее был пристегнут хаотично.
   Я ухмыльнулся про себя, забираясь в фургон. "Удовлетворять женщину всю ночь - тяжелая работа".
   Он бросил на меня злобный взгляд. "Не то, что вы помните. Я имею в виду с винными девушками.
   Определенно не в духе, сын мой. - Ты пойдешь со мной домой?
   Ниша кивнула. Он изменил курс и вошел в ливрею, чтобы взять свою лошадь и упряжь. Тем временем я сказал своей команде набраться терпения и схватил полную бота. Когда вышла Ниша, ведя свою лошадь, я бросил ему бота. - Акиви, - заметил я. "Собачья шерсть."
   Он поймал бота и раскупорил ее. - Ты берешь с собой акиви?
   "Он обладает лечебными свойствами".
   Ниша хмыкнул и брызнул ликером ему в рот. Пара больших глотков, и он снова заткнул и бросил его обратно мне. Но даже несколько похмельный и измученный, его грациозность при восхождении на коня не дрогнула. Выросший на лошадиной ферме сделает это. Все является второй натурой.
   - Пошли, - сказал я. "Мы сжигаем дневной свет".
   Ниша покосилась на светлеющее небо. - Это уже считается дневным светом?
   "Достаточно близко." Я цокнул языком команде, взяв поводья. "Поскольку вы так горите желанием отправиться в приключения, мы должны сделать как можно больше приготовлений сегодня, чтобы быть готовыми к завтрашнему дню".
   Ниша подогнал свою лошадь, чтобы она ехала рядом со мной. - Вы изменили свою мелодию, - заметил он. - Теперь ты торопишься.
   Это правда, что обещание ненадолго покинуть каньон привлекало сейчас, чего не было, когда Ниша впервые заговорила об этом. Я не чувствовал себя подавленным своими обязанностями учителя, но было бы неплохо снова выбраться в мир. Я подозревал, что Дель чувствовал то же самое - или она покончила с тем, что оставила Сулу позади. За два года, кроме посещения Джулы, мы никуда не выезжали, тем более с ребенком на руках. Но Суле было бы хорошо с Леной и Алриком. Думаю, она считала их такой же семьей, как Дел и меня.
   Мы побрели из города по колеям, ведущим к каньону. Маршрут уже не был таким прямым, как когда мы с Дэлом впервые его обнаружили. Мы хотели избежать Вашни, явно враждебного племенного клана, территория которого граничила с зарождающейся дорогой, но нам нужно было приблизиться к границе, чтобы добраться до навеса на вершине утеса. Никогда не знаешь, когда пригодиться убежище или просто отдых, людям или лошадям. Я подумал, возможно, Вашини оставили нас в покое, потому что брат Дела был их Оракулом - в конце концов, они приняли его как своего собственного. Я тоже имел с ними дело, когда кто-то пытался превратить меня в сновидца. Но было неразумно успокаиваться на внешнем виде дружбы. Никто никогда не знал, что могут сделать Вашни. И их представление о гостеприимстве заключалось в том, чтобы варить незваных гостей в котле.
   Через русло реки, в котором не было воды столько, сколько я знал, затем вверх по обрыву к небольшому плато. Лошадь была привязана в тонкой тени деревьев, окаймлявших обрыв. Я подумал, что это хорошее место, чтобы напоить команду.
   Как только я начал слезать с фургона, из навеса вышел мужчина. Меч-танцор. Бурнуса не было, так что часть живота и плеч были обнажены, если не считать сбруи, и голые ноги под дхоти. Тоже босиком.
   И я знал его.
   - Вызов, - сказал Халид.
   О, хулиганы.
   Я спрыгнул на землю. "Значит, теперь ты даешь мне шанс встретиться с тобой в кругу вместо того, чтобы просто атаковать? Я думал, что не имею чести и не заслуживаю танцев в кругу. Или слова на этот счет. Я остановил фургон в редкой роще, рядом с тем, что, должно быть, было лошадью Халида. Я занялся доставкой из фургона брезентовых ведер и двух толстых ботов.
   - Я буду танцевать с тобой, - объявила Ниша Халиду.
   Я взглянул на него, пораженный. Но Халид возражал, глядя на меня. "Ты недостаточно хорош. Я хочу его."
   - Ха, - сказала Ниша. "Боюсь рискнуть проиграть мне".
   На этот раз Халид посмотрел на него. "Этого риска нет. Тебя здорово избили".
   Ниша уставилась на него. "Меня избили, потому что я поскользнулся в луже мочи. Это все."
   "Я не хочу тебя. Я хочу танцевать против песчаного тигра".
   Я открыл бутылки, вылил содержимое в оба складных вощеных ведра и поставил их рядом с командой. Я закинул боты обратно в фургон, затем расшнуровал сандалии, снял бурнус и расстегнул ремни. Я положил все в вагон. - Ладно, давай покончим с этим.
   Мой сын был поражен. "Вы не!"
   "Я." Я посмотрел на него. - Нарисуй круг, Ниша.
   Халид начал возражать, но один мой взгляд заставил его замолчать. Он уже нарисовал двоих из них в Джуле. Теперь наша очередь. Он вылез из сбруи и бросил ее в навес, оставив меч при себе.
   Ниша спрыгнула с седла и обмотала поводья вокруг куста. Как и я, он сначала напоил лошадь, а затем вышел на самый ровный участок земли, который смог найти. Для моей выгоды он сделал производство из испытательного фундамента. Камни отбрасывали, дрова отбрасывали, ветки подбирали и складывали в другом месте. Потом снял сандалии и прошелся по местности, бормоча что-то про отсутствие луж. Наконец удовлетворенный - хотя и не выглядевший счастливым по этому поводу - он вытащил меч из ножен на плече и воткнул острие в грязь. Он не терял времени даром; он знал, как и я, как и Халид, как быстро и точно нарисовать круг. Затем он отошел.
   Я посмотрел на Халида. - Ты уверен, что хочешь это сделать?
   "Да."
   - Абсолютно уверен?
   "Да. Я так сказал."
   - Ну, как ты сказал ему ... - я мотнул головой в сторону Ниши, - тебя здорово избили.
   Он вздернул подбородок. "Я знаю это. Я-"
   Я превзошел его. - И ты хочешь танцевать до смерти?
   Он закрыл рот.
   "Помни, - заметил я, - в прошлый раз я оставил тебя в живых".
   "Это был танец смерти. Ну нет, это был не совсем танец, так как у тебя нет чести, кроме того, что ты все равно остался в кругу. Это было-"
   - Я точно знаю, что это было, - перебил я. "Это была попытка унизить фермера, изображающего из себя танцоров с мечами. Но потом ты понял, кто я такой, и ставки изменились. Я честная игра для любого танцора с мечами из-за того, что я сделал. А как лучше зарекомендовать себя, чем убить песчаного тигра? Мгновенное доверие". Сжав рукоять, я прислонил лезвие к плечу. - В прошлый раз за мою голову была назначена награда благодаря Умиру, но...
   На этот раз он прервал меня. - Ты все еще делаешь.
   Я уставился на него.
   - Да, - сказал он, защищаясь, как будто думал, что я ему не верю.
   В раздражении я попросил: "Только не говори мне снова, что это Умир!"
   - Это Умир, - сказал Халид. "Кем бы он ни был".
   Это раздражало меня до такой степени, что я произнес довольно длинный список ругательств. Умир Безжалостный, очень богатый и могущественный танзир, любивший коллекционировать необычные вещи, даже людей, назначил награду за мою голову, чтобы я был взят живым для своего маленького соревнования. Он хотел нанять танцора с мечами и решил, что лучший способ найти подходящего человека для этой работы - это провести соревнование. Победитель получил задание танцевать против меня. Я должен был быть десертом к основному блюду. "Умир уже заплатил. Он заплатил Рафику, - сказал я. Рафик и его друзья действительно схватили меня, больного и ослабленного ядом песчаного тигра, прямо здесь, у навеса, и доставили Умиру. "И я убил победителя. А потом сбежал". Ни то, ни другое не имелось в виду Умиром.
   Халид пожал плечами. - Тогда есть новая награда.
   Ниша, которая когда-то была пленницей Умира, чтобы обменять его на мою книгу магии, тихо выругалась. - Он когда- нибудь сдастся?
   Мы с Дэлом когда-то тоже были его так называемыми гостями; он хотел добавить Дел в свою коллекцию. Я начал думать, что Умир был послан на эту землю только для того, чтобы досадить мне.
   Я повернулся и пошел к деревьям, окаймлявшим край обрыва, глядя на север в сторону Панджи. - Умир, - пробормотал я. "Умир. Меня тошнит от Умира!" Я снова повернулся лицом к Халиду. - Ты уверен в этом. Что это он.
   Он пожал плечами. - Так мне сказали.
   Это звучало так, будто Умир сделал бы это, назначив за мою голову очередную награду. Это работало раньше. Он поймал меня, но не смог удержать.
   Я пожелал ему хулиганов. Я повернулся и пошел обратно к кругу, бормоча и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Мне хотелось во что-нибудь попасть, желательно в лицо Умира. Но мне нужно было побить Халида. Это было что-то.
   "В Джуле я хотел убить тебя, - объяснил Халид, не обращая внимания на мое разочарование, - но сейчас я просто хочу танцевать. Потому что, если я выиграю, ты должен пойти со мной".
   - Куда?
   Его голос повысился. "К Умиру! Где ты думаешь?"
   Ниша начала сердито отвечать, но я жестом приказал ему замолчать. Мое внимание было приковано к Халиду. "Что ты о нем знаешь?"
   - Именно то, что мне сказали танцоры с мечами. Что он богатый танзир. Но именно поэтому я решил не убивать тебя. Речь идет о какой-то книге". Он пожал плечами. "Я не знаю, почему книга так важна, но она имеет значение".
   " Книга Удре-Натха ", - сказал я ему. "Это гримуар, книга магии. Но у Умира есть . На кой черт он мне нужен?
   - Он не может открыть его.
   Это было чистое обострение. "Конечно, он не может открыть его! Я наложил на него заклинание, чтобы он не мог!
   - Ну, - как ни в чем не бывало сказал Халид, - он хочет, чтобы ты снял чары. По крайней мере, так мне сказали. Значит, он назначил награду за твою голову.
   - Замечательно, - пробормотал я. "Половина танцоров с мечами на Юге хочет убить меня, а другая половина хочет утащить меня к Умиру. Опять таки. Умир и его награды. Это нелепо. Это глупо. Это раздражает, как хулиганы".
   "Может, тебе стоит просто убить его", - сказал мой сын.
   Я посмотрел на него. "Умир не танцует. Он даже не дерется. Он нанимает людей для этого. Так ты говоришь, что я должен просто приехать туда и отрубить ему голову?
   Ниша, явно обороняясь, стряхнула несуществующее пятно грязи со своего бурнуса. - Ну, это была просто идея.
   Халид повысил голос. - Так что, если я выиграю танец, но не убью тебя, ты должен пойти со мной к Умиру.
   "Боже мой, - сказал я с отвращением, - вы что, сумасшедший? Зачем мне это делать?"
   - Это глупо, - вмешалась Ниша. - Только дурак согласится на это.
   Халид метнул на него ядовитый взгляд, затем снова посмотрел на меня. - Так ты присягнешь?
   - Клянусь пойти с тобой, если я проиграю? Я чуть не рассмеялся над ним. "Почему ты хочешь, чтобы я клялся в чем-то? У меня нет чести, помнишь?
   Халид вспомнил. Он коротко прикусил нижнюю губу. "Тогда никаких матов. Соглашение сработает".
   - И почему ты доверяешь моему соглашению больше, чем моей клятве? Халид, тебе не выиграть этот спор. Если вы хотите танцевать просто для того, чтобы танцевать, мы можем это сделать. Но это не будет иметь ничего общего с Умиром".
   Он подумал над этим и, наконец, кивнул. Награда или не награда, победа над Песчаным тигром, вероятно, стоила больше прав хвастовства.
   Всегда нужно оценивать своего противника. Я отметил телосложение Халида, его позу, твердость рук и глаз. Он был несколько выше обычного южанина, несколько светлее по коже, его глаза были зелено-серого цвета, а волосы были каштановыми, а не черными. Я подумал, что, возможно, за ним стоит немного крови пограничников. Он выглядел примерно того же возраста, что и Ниша, то есть ему около двадцати пяти. Достаточно молод, чтобы быть моим сыном.
   Хули, у меня уже был один такой. Но я узнал о Нише только последние два года. - Твой отец действительно твой отец? - осторожно спросил я.
   Халид не знал, что с этим делать. Сбитый с толку, он сказал: "Что?"
   - Твой отец действительно твой отец?
   "Я не знаю!" - заявил он, явно расстроенный. "Какое тебе дело до хулиганства? И какое это имеет отношение к танцу с мечами?
   - Я просто хотел бы знать. Я любопытен по натуре". Взгляд на Нишу показал мне несколько ошеломленное выражение. Он тоже хотел станцевать против меня, прежде чем он удосужился рассказать мне, кто он такой. Я мог видеть, как он занимается математикой.
   - Его не было рядом во время моего рождения, - категорично ответил Халид. "И никогда после этого. Итак, я ублюдок. Это имеет значение?"
   - Нет, - сказал я ему. "Я тоже. Мой сын тоже". Я наклонила голову в сторону Ниши. "Его."
   Это поразило Халида. - Он твой сын? Затем он посмотрел на Нишу. - Ты его сын ?
   Одновременно мы с Нишей ответили: "Да".
   Халид слегка покачал головой, явно недоверчиво. Потом он повеселел. "Так. Я победил Песчаного тигра.
   Ниша сердито посмотрела на него. "Давайте сделаем два из трех. У тебя есть тот самый".
   - Я приберегу тебя до завтра, - беззаботно сказал Халид. - Мне нужно побить твоего отца сегодня.
   Предстоял долгий спор между двумя дерзкими молодыми людьми. Вздохнув, я подошел к центру круга и опустил меч. Я знал, что на этот раз Халид не придет за мной. Он танцевал. Я вернулся к краю круга. - В любое время, - легко сказал я.
   Халид тоже подошел к центру и положил свой меч рядом с моим. Заняв место напротив меня, он посмотрел на Нишу. "Скажи это."
   Это сказала Ниша. " Танец ".
   Глава 5
   яТ ДОЛГО НЕ ЗАНИМАЛОСЬ. Во время второго боя я выбил меч из его рук прямо на землю, а затем ударил его рукоятью своего клинка прямо под ребра. Халид тяжело упал, у него перехватило дыхание.
   Это страшная вещь, т. Ты думаешь, что умираешь. Но затем дыхание начинает возвращаться, после того как вы некоторое время кричите и задыхаетесь. И пока он это делал, я вернулся к фургону и вложил в ножны свой клинок, зашнуровал сандалии, натянул бурнус через голову, проделал надрез на рукояти меча. К тому времени, когда Халид снова задышал нормально, я уже сидел в седле, поводья были собраны и готовы к работе.
   Халид медленно поднялся на ноги. "Ты смухлевал! Ты не должен этого делать!"
   "Что, использовать часть моего меча, кроме лезвия? Ты все забываешь... Я человек без чести, и я буду делать все, что захочу. Я взглянул на Нишу, которая снова была в седле. - А теперь, - твердо сказал я, - я не хочу больше тебя видеть. Всегда. Были сделаны. Закончилось. Ты недостаточно хорош, чтобы даже вступить со мной в круг. Я буду бить тебя по заднице каждый раз, как только смогу. Ты понимаешь?"
   Халид поднял свой меч. "Я пойду, куда захочу".
   Я проигнорировал его и посмотрел на Нишу. "Ты готов?"
   По его кивку я щелкнул лошадью и легонько хлопнул поводьями по крупу. Путь здесь был узок; Ниша ехала впереди, а я с грохотом спускался с обрыва, направляясь на запад.
   Сзади меня раздался крик. " Я пойду, куда захочу! "
   Ниша повернулся в седле, чтобы оглянуться на меня. "Это было очень впечатляюще".
   - Я так и хотел.
   "Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро обезоруживал противника".
   "Я чувствовал себя великодушным. Я дал ему две помолвки вместо одной, прежде чем швырнуть его на задницу".
   Ниша рассмеялась. " Это скромно".
   "Песчаный тигр, - сказал я решительно, - никогда не бывает скромным".
   Он процитировал меня: "Ты недостаточно хорош, чтобы даже вступить со мной в круг. Я буду бить тебя по заднице каждый раз, как только смогу".
   "Его нет, и я буду".
   - Он может тебе не поверить.
   - Ему лучше.
   - Он молод и глуп.
   - Он твоего возраста или близко к этому.
   - Но я не дурак.
   "Обратите внимание на эту ветку".
   Ниша повернул голову, наклонился в сторону, так что ветка скользнула только через его плечо, и повернулся, чтобы посмотреть на меня. - Вы могли бы убить его. Тогда он больше не будет беспокоить тебя.
   Я был недоверчив. "Что с тобой ? Ты вдруг стал кровожадным. Убить Умира, убить Халида. Я не хочу никого убивать!"
   - Мне просто кажется, что это решит две проблемы.
   "Ну да, так и будет. Но я устроен не так".
   Ниша ухмыльнулась. "Я так не думал. Хороший. Мне не нужен отец, убивающий без сожаления.
   - Ты знаешь меня лучше, чем это.
   Теперь дорожка была достаточно широкой. Ниша откинулась назад, чтобы поехать рядом со мной. - На самом деле, знаешь, я не знаю. Прошло всего два года с тех пор, как мы встретились, а ты только и занимаешься, что учишь. Это только часть меры человека".
   "И еще одна мера мужчины - меня - это то, что я не просто убиваю людей".
   - Если только они не попытаются убить тебя.
   Я должен был согласиться с этим. "Ну да. Это дает некоторую мотивацию в этом отношении".
   - Ты сделаешь это снова.
   "Убийство?"
   "Убийство."
   Я пренебрежительно махнул рукой. - Только если они будут настаивать.
  
   Дел в шоке уставился на меня. "Умир? Умир ?
   Я вытащил из фургона большую сумку и взвалил ее на плечи. - Вот что я сказал.
   Она схватила сумку поменьше и последовала за мной в дом. - Умир?
   "Ага. По крайней мере, так мне сказали". Я поставил сумку рядом с умывальником на кухне. "У меня нет причин не верить мальчишке, который мне рассказал. Умир делал это раньше.
   - Я думал, мы все с ним покончили, когда ты обменял книгу на Нишу.
   "Я тоже. Но он снова делает себя занозой в мази".
   Выражение лица Дел было таким, какое она показывала всякий раз, когда южная поговорка была чужда ее северному воспитанию. "У мази не бывает шипов".
   - Шипы в боку, - поправился я. "Летка дегтя". Теперь вагон был официально разгружен. Ниша взяла на себя заботу о команде. "Может быть, это к лучшему, если мы собираемся посетить другие окрестности на некоторое время. Я не думаю, что это уже секрет, где мы живем". Не сейчас, когда танцоры с мечами пришли в гости, намереваясь убить меня. Награда Умира посвятит еще больше из них, чтобы найти меня. Хотя, по крайней мере, Умир не хотел моей смерти. - Где Сула?
   "С Леной. Алрик ушел на охотничий ужин.
   Я хмыкнул. "Она так часто бывает там, что может даже не скучать по нам".
   - Что ж, думаю, это хорошо, если Умир нас схватит, - сухо сказал Дел. - Нам лучше пойти потренироваться.
   - Практиковать что?
   Она сняла свой меч с высоких колышков. "Спарринг. Ты и я. Студенты - это не то, что мы встретим в Пендже или даже на границе".
   Я сам все еще был в упряжке, поэтому снял бурнус, кожу и пряжки. Я вынул меч и повесил сбрую на один из крючков. "Зачем нам подниматься к границе?"
   На ней уже была кожаная туника. Он оголял большую часть длинных мускулистых ног, чтобы сочетаться с длинными мускулистыми руками. - У меня возникла мысль.
   "Всегда опасная вещь".
   Она проигнорировала мой комментарий, который о том, чего это стоило. "Ниша здесь уже два года. Я подумал, может быть, мы могли бы поехать на север и навестить его мать. Конная ферма находится недалеко от границы.
   Я последовал за ней из дома. Предложение лишило меня дара речи. Это никогда не приходило мне в голову. Навестить мать Ниши? Она была первой женщиной, которая была у меня в первую ночь на свободе, вдали от Сальсета и больше не рабыня. Увидеть ее снова? Эта идея заставила меня чувствовать себя некомфортно. Я был далеко от мальчика, которого она встретила. Тогда я был значительно моложе Ниши, всего семнадцать. Прошло двадцать пять лет. А Ниша оставила ее и пришла ко мне.
   Косой взгляд Дел сказал мне, что мое молчание задело ее. Но моя северная возлюбленная, моя башка, знала, когда дать мне поработать над чем-то в моей голове. Она бы не предложила это снова. Она даже не упомянула об этом, пока я не разобрался в своих чувствах. Я научился делать это и с ней, хотя держать язык за зубами шло вразрез с моей натурой.
   "Какой кружок?" - спросила она, так как их было несколько.
   "О, трава, я думаю. За последние два дня я дважды танцевал на грязи". Я расшнуровал каждую сандалию одной рукой, перекладывая меч с одной на другую. "Мои ноги будут вам благодарны. И ты тоже, когда приземлишься на задницу". Это будет дважды за один день. Я улыбнулась этой идее. Хотя я признался себе, что бросить Дель будет значительно сложнее.
   Это точно был не танец. Мы не ставили мечи в середину круга, не бежали по чьему-то сигналу, чтобы их схватить. Это был спарринг. Мы просто заняли позицию друг напротив друга и начали.
   Как всегда, это была долгая сессия, со сверкающими на солнце лезвиями, лязгом металла о металл, взмахом белобрысого коса, ослепление голубых глаз полностью сосредоточилось на мне. Дэла нельзя было отвлечь. Кого бы она ни встречала в кругу, в какой бы то ни было драке, всегда приковывал к себе ее полное внимание. Мы оба вспотели, оба сосали воздух, мы оба по очереди оказывались на вершине в течение секунды или около того, прежде чем снова оказаться в гуще сеанса.
   Я выгнал ее почти из круга. Она вернула должок. Мы никогда не решали вопрос, кто лучше. Аббу Бенсир и я наконец пришли к выводу, когда я убил его, но мы с Делем просто обменялись победами. Ближе всего мы подошли к истине на севере, с людьми Дела; мы чуть не убили друг друга. Я носил шрам, бугорки ткани и полость под левыми ребрами. Благодаря мне Дель заявила, что у нее на теле почти такой же шрам.
   Мой клинок встретился с ее. Она сдвинулась. На этот миг, на этот крошечный, ничем не примечательный миг, я просто слегка потерял равновесие. Я двинул ногой, чтобы поднять его, и наткнулся подушечкой стопы на что-то твердое, что резко покатилось вбок; Я напряг свое тело и упал, тяжело приземлившись на задницу. Меч выпал из моей руки.
   Смех. Громкий смех. Звук аплодисментов. "Ха!" Ниша заплакала. "АХ АХ! Не осмотрел круг, не так ли? Не позаботился о том, чтобы тебе ничто не помешало. Не сделал ничего, что должен был сделать, чтобы предотвратить это, не так ли? Ха!"
   Я искал его и нашел. Камень размером с четверть моего кулака. Он был спрятан в траве.
   "Ты покойник!" мой сын ликовал. " Ты мертв! Песчаный тигр мертв!
   Я швырнул в него камень, который он тут же поймал. - Я так рад предоставить вам развлечение. Я посмотрел на Деля, стоящего в центре круга. Выражение ее лица было на удивление пустым. Я видел это раньше. "Ах, давай смейся, баща. Я знаю, как это выглядело".
   Дель воздержалась от смеха, но ухмыльнулась. "И вот, - сказала она, - Песчаный тигр сбит камнем. Безобидный, невинный камень, просто загорающий в траве. Какое грубое пробуждение для него, когда на него наступает величайший танцор с мечами на Юге".
   Я встала на ноги, стряхивая траву с дхоти. - Я полагаю, это означает, что у меня есть кулинарная обязанность.
   Дель весело улыбнулась. - И дежурство по уборке.
   Ругаясь, я выхватил из травы свой меч и зашагал к дому. Я услышал, как мой сын сказал: "Это было прекрасно".
   - Это, - сказал Дел, - повезло. Но да, удача может быть прекрасной, когда она склоняется в вашу сторону.
  
   Позже, после ужина, когда сумерки начали спускаться в каньон, Дел присоединился ко мне снаружи на скамейке у нашей двери. Она протянула мне кружку.
   Это был не эль. - Ты нашел акиви.
   "Я сделал." Она сидела рядом со мной, бедро к бедру, рука к руке. Она никогда не любила акиви, говоря, что это выводит меня из себя. Но теперь она сказала: "Он обладает лечебными свойствами".
   Я ухмыльнулся и выпил.
   - Итак, Умир хочет, чтобы ты открыл книгу.
   Я проглотил акиви. Я снова привык к этому; и нет, это не сделало меня глупым. Ну, может быть, слишком много, но я больше так не делал. Я имею в виду, в прошлый раз, в кантине, я легла спать, что никогда не бывает глупо. Особенно, если ты не возьмешь в эту постель винную девчонку. Это было бы глупо, когда Дел дома. Тоже ненужно. Может быть, хуже, чем глупо, на самом деле. Возможно, опасно, когда дело касается моей головы.
   "Умир хочет, чтобы я открыл книгу".
   - Но вы использовали магию, чтобы запереть его. Сделать так, чтобы он не мог открыть его, не мог им воспользоваться.
   Я глубоко вздохнул. "Так я и сделал. В то время я считал это очень умной идеей".
   "Это было. Но..."
   "Но?"
   - В тебе больше нет магии, слава богам. Можешь открыть?
   "Нет." Я влил в свой меч всю магию иоСканди - с его каменными шпилями и сборищем сумасшедших магов - пробудившуюся в моих костях, а затем сломал его. Оставь это. Насколько я знал, меч Дела и мой оба меча лежали внутри обрушившейся скалы, похожей на дымоход, за пределами первого каньона, где жили Мехмед и его акетни. Я был свободен от магии. Быть таким было то, что я очень предпочитал; это позволило мне прожить намного больше десяти лет. Иоскандская магия и безумие убили человека слишком рано.
   Из сгущающихся сумерек выползли первые звезды. Свечение на высоком краю каньона предвещало восход луны. Перед нами в огненном кольце тлели угли. Запах жареной оленины поплыл в воздух, когда с вертела капали остатки. Я никогда в жизни не знал такого покоя, как в этом каньоне, в нашем Бейт-эш-Шахаре. Когда-то я бы отвергла любое предположение, что я остепенюсь, создам семью, останусь на одном месте. Долгая перспектива, которой я придерживался, сулила мне только танцы с мечами вперемешку с периодической охраной караванов и прочей временной работой. Я ожидал, что однажды умру в кругу. Это было то, что все мы сделали, в конце концов. Или пострадали настолько сильно, что нам пришлось прекратить танцевать, смерть сама по себе. Немногие из нас умерли в постели.
   - Ты бесполезен для Умира, если не можешь открыть книгу, - тихо сказал Дел.
   Я сухо заметил: "Ну, это предполагает, что ему удастся поймать меня первым и узнать об этом. Я, конечно же, рассчитываю на то, что вы поможете предотвратить мой захват.
   - Я твой телохранитель.
   "Так ты."
   Голос Дела стал жестче. - Он должен быть мертв.
   Я вздохнул, заглядывая в свою кружку, чтобы увидеть, не утонуло ли в ее содержимом насекомое. Я наклонила кружку к свету костра, чтобы поймать немного света. - Ты и Ниша. Я как-то окружил себя кровожадными людьми".
   - Он продолжает пленять тебя.
   - Я не один такой, - сказал я обиженно. "Он захватил тебя, он захватил Нишу".
   "Да. И чтобы предотвратить дальнейший захват, он должен быть мертв.
   Это усугубляло. "Как я уже сказал Нише, я не собираюсь просто приехать туда и отрубить ему голову. Он слишком хорошо охраняется. Мне пришлось бы пробиваться через армию танцоров с мечами, чтобы приблизиться к нему. Сломать голову будет сложно. Хули, мне даже голову могут отрубить .
   Дел сказал с некоторой резкостью: "Ну, я не предлагаю вам отрубать головы в одиночку. Это я. Есть Ниша. Возможно, мы могли бы даже одолжить Алрика.
   - За отрубание головы? Я покачал головой. "Лена никогда бы его не отпустила. И он ее слушается".
   "Больше, чем вы слушаете меня", заметила она. - Но ведь он северянин. Северные мужчины более уважительно относятся к женщинам. Они слушают своих женщин".
   Я проигнорировал провокацию. Я понял, что никогда не смогу выиграть эти дебаты. - Алрик должен остаться здесь, чтобы помочь Лене. У них будет наша дочь, помни.
   "Ну да." Дел на мгновение задумался. "Хорошо. Нас трое. У нас было бы двое, кто претендует на звание величайшего танцора с мечом на Юге, и...
   - прервал я. "Два? Кто еще кроме меня? Аббу мертв.
   "Мне. Я хоть и северянин, но живу на юге. И есть Ниша. У него все хорошо, Тигр. Когда- нибудь он станет величайшим танцором с мечами на Юге.
   - Ну, еще нет!
   - Я сказал "когда-нибудь", не так ли? А тем временем один из нас действительно должен убить Умира. Он для нас как заноза в мази".
   Я смеялся. "Такая добрая, нежная женщина, моя башка".
   - О, я так не думаю, Тигр. Это было бы очень скучно".
   Глава 6
   НДОЛГО ПОСЛЕ рассвета, когда рассеялся утренний туман, я вынесла самых маленьких из нас из дома. Накануне вечером мы с Дел позволили Суле немного поспать с нами в нашей постели. Она все еще была сонная, с взлохмаченными волосами и морщинами на правой стороне лица. Я прижал ее к своей груди, и она положила голову мне на плечо, пока я шел к Алрику и Лене.
   - Ты будешь хорошим? Я попросил.
   Она не ответила.
   - Ты должна быть хорошей, - сказал я ей. - Ты будешь гостем дома. У гостей должны быть манеры.
   Она подняла голову, потерла ее бок кулаком и встретилась со мной глазами матери, хотя и затуманенными ото сна. Затем она сказала что-то совершенно непонятное и снова положила голову мне на плечо. Я лишь усмехнулся и понес ее дальше.
   Дель подошел к ручью, неся только что наполненные боты. Она положила их на скамейку у двери, очень похожей на нашу, и раскинула руки. Я передал ей мертвый груз нашей дочери, мертвый груз, который почти ничего не весил. Ты можешь сдуть ее, как одуванчик.
   Дель тихо заговорила с Сулой на северном языке, ее губы были очень близко к спутанным волосам. Ее явно разрывала перспектива вернуться в мир, который мы так долго знали, и оставить ее. дочь позади. Но для Сулы в этом не было места. Мы не были караванщиками. Мы были танцорами с мечами и рисковали, все трое, в любой момент быть убитыми.
   Лена стояла в дверях, улыбаясь, когда Дель желал ее дочери крепкого здоровья и хороших манер, пока нас не было. Теперь, в Южном, она объяснила нашему сонному отпрыску, что мы вернемся к ней, вернемся к той жизни, которую построили в пределах прекрасного каньона. Вернемся к нашему дому.
   Настала очередь Лены забрать ее. Сула не возражала против того, чтобы ее передавали от одного к другому. Это правда, что она смотрела на Лену и Алрика как на родителей почти так же, как и на нас, вплоть до того, что, шатаясь, убегала в соседнюю дверь, если мы с Дел считали необходимым дисциплинировать ее. Она была уверена, что Алрик и Лена спасут ее, хотя этого так и не произошло. Она должна была наказать нас. Нашим любить.
   Дел обхватил голову Сулы руками и поцеловал ее в лоб. Затем она собрала боты, перекинула их через плечо и зашагала обратно к нашему дому. Я криво улыбнулась Лене, выражение лица которой говорило мне, что она слишком хорошо знает, что чувствует Дел.
   - Продолжай, - сказала она. "Сула поправится. Дел не будет первые пару дней. Но это немного уменьшится, когда она отвлечется. Лена криво улыбнулась. "Некоторое время."
   Я кивнул, наклонился, чтобы быстро поцеловать Сулу, затем повернулся к ним спиной. Я почувствовал укол сожаления и слабый оттенок беспокойства. Было так много, чтобы жить сейчас. Так много еще, чтобы жить. Больше, чем я когда-либо ожидал, будет жить в моем сердце, в моей душе.
   Тогда я сказал себе, чтобы идти на работу. Мы горели дневным светом.
   Ну, если быть совсем точным, мы жгли рассвет.
   Дел, Ниша и я остановили наших лошадей и вывели их из загона для шестов. У Дел по-прежнему была ее белая лошадь, но он больше не носил алые кисточки винной девушки, чтобы прикрыть бледно-голубые глаза от солнца. Она сделала головной убор из полосок мягкой кожи, окрашенной в цвет индиго, очень тонких и узких, почти как длинная бахрома. Это также служило для того, чтобы держать мух подальше от его глаз.
   Моя лошадь в этом не нуждалась. У моей лошади был довольно пышный черный чуб для этой работы. Он был серым с темной линией бег по спине от холки к крупу. В конце этой линии над его задницей был грубый черный хвост, который как раз в этот момент с некоторой силой хлестал туда-сюда. У жеребца, как всегда, было свое мнение. Особенно по утрам.
   Одеяло, седло, седельные мешки, набитые припасами, - все это он носил без жалоб, когда я прикреплял их к нему один за другим. Он не жаловался, когда я заменил недоуздок на стойку, удила и поводья. Затем уздечка сверху, обычная для путешествий. Можно было бы порадоваться его молчаливому согласию, если бы я не знал, что это не сулит ничего хорошего.
   Ниша уже была на своем темно-гнедом коне. Он улыбался в предвкушении. Я бросил на него хмурый взгляд и был вознагражден более широкой улыбкой. На самом деле, он перекинул правую ногу через луку седла перед собой и расслабился, скрестив руки, зная, что его собственная исключительно хорошо обученная лошадь не будет ничего делать, кроме как тихо стоять, ожидая указаний от своего человека.
   Вздохнув, я вывел жеребца подальше от дома и загона. Я перекинул левый повод через его шею и вставил ногу в стремя, затем подтянулся вверх и вниз, коротко натянув повод, и собрался с духом.
   Шпилька ничего не делала.
   - О нет, - сказал я. "Ты не внушишь мне ложное чувство безопасности".
   Он натянул поводья, опустил голову и встряхнул их. Потом он потряс всех остальных, в том числе и меня. Я ненавидел это. Было больно, когда моя голова, позвоночник и шея выворачивались наизнанку.
   Он стоял неподвижно. Я ждал. Наконец я рискнул спросить: "Вы закончили?"
   Конечно нет.
   Он поднял голову в воздух, уронил ее, выгнул позвоночник вверх, хвостом виляя туда-сюда, и начал довольно быстро пятиться назад. Это было не то направление, в котором я хотел идти. - Брось, - сказал я. Я оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, не приближаемся ли мы к чему-нибудь, человеку или лошади - возможно, даже к дому и мебели, - что могло бы сбить нас с толку. " Уходи ".
   Так что он перестал пятиться и двинулся вперед, топая на ходу, пытаясь вырвать поводья из моей руки. Лошади могучие, а жеребцы еще мощнее. Это всегда было борьбой за то, чтобы контролировать сопливую племенную лошадь. Особенно этот.
   В конце концов, когда я надавил на удила, он подпрыгнул вверх и вниз. Жестконогий. Что заставило меня яростно выругаться.
   Потом появилась Ниша. Он наклонился из седла, поймал один из поводьев конезавода, чтобы контролировать голову, и тихо спросил: "Разве так может вести себя воспитанная лошадь?"
   Воспитанный, моя задница.
   "Мы обсуждали это", - продолжила Ниша. "Так нельзя обращаться с человеком, который тебя кормит. И его кости старые. Они сломаются.
   Я стиснул зубы. Но Ниша выросла на конной ферме и завоевала конный завод в первый же день, когда встретила его. Он победил его сейчас. Жеребец громко, с придыханием, влажно фыркнул и успокоился. Весь протест умер из него. Я чувствовал, что это идет.
   - В моих старых костях еще осталось много жизни, - пробормотал я, - и я держал его под контролем, большое спасибо.
   " Я знаю это. Он этого не делает. Ниша отпустил поводья и снова сел прямо в седле. - Итак, куда мы идем?
   - Это была твоя идея, - резко напомнил я ему, все еще недовольный. - Разве у тебя нет места на примете?
   "Ну нет. Я не думал, что ты согласишься поехать.
   Я взглянул на Дель, которая нарисовала пальцем черные круги вокруг глаз своей лошади, чтобы скрыть солнечные блики. Теперь она сидела в седле, спрятав черную кастрюлю, и ничего не говорила. Ее лицо было невыразительным. Она просто ждала, чтобы увидеть, согласился ли я на ее предложение или полностью проигнорировал его.
   Я снова посмотрел на Нишу. "Пойдем на север. Пойдем навестим твою маму".
   Его рот открылся. "Моя мать?"
   Я использовал аргумент Дела. "Прошло два года".
   - Да, но... - Он замолчал и на мгновение задумался, слегка нахмурившись, его глаза стали пустыми. Наконец он пришел в себя и встретился со мной взглядом. "Хорошо."
   Меня поразила внезапная мысль. - Она же не стала бы пытаться избить меня лопатой, не так ли? Или ударить меня табуретом по голове?"
   "Нет." Он был совершенно сбит с толку. "Зачем ей делать одну из этих вещей?"
   "Ну, я переспал с ней одну ночь, а на следующее утро ушел. И она никогда раньше не была ни с одним мужчиной. Я уверен, что в первый раз ей снились сны получше".
   Ниша сделала пренебрежительный жест. - О нет, она поняла. Она рассказала мне об этом. Она не ожидала, что ты останешься. По общему признанию, она не ожидала, что забеременеет, но забеременела и сказала, что я того стоила". Он сделал паузу. "Я."
   - Это скромно, - сказал я, повторив то, что он сказал накануне.
   Ниша рассмеялась. "О, но детеныш песчаного тигра никогда не бывает скромным".
   Дель заметил: "Если мы останемся здесь дольше, мы можем вернуться в постель".
   Я сделал широкий жест. "Веди дальше".
   Она проехала мимо меня на своем белом голубоглазом мерине. Жеребец потянулся, чтобы укусить его. Я ударил его по голове. "Не будь грубым".
  
   Большой оазис был популярным местом остановки для людей всех мастей, от одиноких семей до караванов, перевозивших товары и людей, кочевых племен, торговцев, многих других, имевших собственные дела, проводников, надеющихся быть нанятыми, а также танцоров с мечами. ищут работу в качестве проводников караванов или улаживающих споры. Танзиры знали, что нужно посылать сюда слуг, чтобы найти таких танцоров с мечами. Это было место пальм, утяжеленных тяжелыми ребристыми ветвями, с которых в сезон капали финики; деревья с пенистыми ветвями, широкими кронами, шипами, шипами на коре; сочная наземная растительность, такая как растения алла, растущие в тени; кошачий коготь, креозот, кактус; даже жесткая перепончатая трава укоренилась так глубоко, что песок не мешал их росту. Тень искали и ценили, но самой большой достопримечательностью была вода. Здесь между насыпью полузасыпанного камня, окруженной короткой рукотворной стеной, сложенной из камней и сырцового кирпича, бил подземный поток.
   Я бывал здесь бесчисленное количество раз один, а иногда и с Делом; однажды с Нишей, когда мы спасли его от Умира, обменяв на Книгу Удре-Натха - часть эклектичного собрания вещей Умира, которые он возжелал, хотя, возможно, одержимость было бы лучшим словом. Когда-то это был Дел. С другой стороны, он просто хотел убить.
   Время близилось к закату, а это означало, что места под почти всеми деревьями уже были заняты различными путешественниками. Запах жареного мяса, дрожжевого хлеба, специй и острого ликера заглушал другие запахи. Мы проехали по тропинке через оазис и подошли к источнику. Все трое соскочили с лошадей, но Ниша сдержалась, пока мы с Дэлом вели своих лошадей к источнику. Не хватило места для всех наших лошадей; другой мужчина в бурнусе поил двух волов с другой стороны. Он отметил мечи, торчащие из-за наших плеч, ясно увидел, что Дель была женщиной, и тут же выгнал своих быков из родника.
   Я повернулся, чтобы сказать Нише, что есть место, чтобы напоить его лошадь, но он исчез. Вероятно, ищет приемлемое место для ночлега. Нам не понадобится тень ночью, но, тем не менее, было бы неплохо иметь собственное дерево.
   "Интересно, - заметил я, - наш друг с волами ушел, потому что мы танцоры с мечами, или потому что ты женщина".
   Дель пожала плечами, позволив мерину опустить голову в воду. "Наверное, из-за меня. Я до сих пор чужой для южан и ношу упряжь танцора с мечами. Как я смею? Как я смею идти против всего, чему их когда-либо учили? Как я посмел взять на себя роль мужчины, вступив в круг?"
   В ее тоне больше не было горечи, когда она говорила о таких вещах. Дель не принимала - и не хотела - признавать, что каждая женщина на Юге должна служить мужчине, но она также научилась выбирать свои сражения. Одна женщина за раз.
   Я привел жеребца рядом с мерином и наклонился с ковшом для тыквы, чтобы набрать воды в рот. "Конечно, это мог быть я. Люди узнают меня".
   - Это шрамы, - сказал мужской голос. "И отсутствующие пальцы. И северянка, которая едет с тобой.
   Я поднял голову и резко выплеснул содержимое тыквы обратно в воду. "Нет, я сказал. " О , нет. Не снова. Ты ничему не научился? Разве ты не помнишь, что я сказал?
   Челюсти Халида были напряжены. - Что я был недостаточно хорош, чтобы даже войти в круг с тобой.
   - Да, - заявил я, серьезно разозлившись. "Это именно то, что я сказал. Я хотел, чтобы ты прислушался к этому.
   Хотя солнце садилось, я все еще мог видеть его лицо и выражение его лица. Он посмотрел на меня. - Я не хочу вступать с тобой в круг.
   У меня вырвался грубый смех. - Что ж, это первая умная вещь, которую я от тебя услышал. Но почему, черт возьми, ты здесь?
   С некоторой воинственностью он сказал: "Это оазис. Сюда может прийти любой желающий. А я же сказал, что пойду, куда захочу.
   Я с отвращением покачал головой. "Что ты сделал, прогнал свою лошадь, чтобы добраться сюда раньше нас?"
   Голос Дела был очень тихим. - Кто этот дурак?
   И я вспомнил, что она никогда не видела Халида. Только я и Ниша. "Этот дурак, - сказал я, - вызвал Нишу на танец. И он обманул. Он-"
   "Я не обманывал!" Халид, ужаленный, возвысил свой голос над моим. "Я обманул его, да, но это то, что умеем все мы, танцующие. Он был дураком, что не изучил круг до того, как мы начали.
   - Ну, - заметил Дель, - тогда не совсем правильно обвинять его в жульничестве, Тигр.
   Халид настороженно посмотрел на нее, не зная, соглашается ли она с ним и почему.
   Ниша появилась из-за заходящего солнца, ведя свою неоседланную, неупряжную лошадь. Его тон был изысканно сухим. - Мы пригласим его на ужин?
   Халид усмехнулся. - Я бы не стал есть с тобой.
   - Тогда почему ты здесь? Я попросил. "Никто из нас не будет танцевать с тобой, так что тебе нет смысла следовать за нами".
   - Я танцевал с ним. Он имел в виду Нишу. - И я танцевал с тобой. Теперь Халид посмотрел на Дель. - На этот раз я бросаю ей вызов.
   - Нет, - одновременно сказали мы с Нишей.
   - Извините, - многозначительно сказал Дел. "Я принимаю или отвергаю свои собственные танцы".
   - Он дурак, - выпалила Ниша.
   - Песчаный, - сказал я.
   "Дурак, больной; это не имеет значения". Дель встретился взглядом с Халидом. "Завтра.
   Халид склонил голову. "Завтра." А потом он удалился.
   - Ну, - заметил Дель, - по крайней мере одному южанину все равно, женщина ли я, только умею ли я танцевать. Прогресс."
   Я хмуро посмотрел на нее, отодвигая жеребец, оставляя место для лошади Ниши. - Надери ему задницу, башка.
   - Конечно, - сказала она как ни в чем не бывало.
  
   Ниша нашла нам дерево. Под ним был даже кострище, но оно не топилось, так как не было углей, а разжигать огонь для приготовления пищи не хотелось. В седельных сумках у нас была отличная еда. Сначала мы ели свежее мясо, а не вяленое и соленое из домашних магазинов. Все мы были сальными пальцами в течение нескольких секунд. Дель вытерла рот тряпкой. Ниша и я прибегли к тыльным сторонам наших рук.
   - Как далеко нам нужно идти, чтобы добраться до дома твоей матери? - спросил я вокруг пальца, пока высасывал из него жир. И его сосед.
   - Два дня, если нас не остановит погода, - ответила Ниша, вытирая подбородок. - Есть еще одна остановка, хотя и намного меньше. Мы можем добраться до него завтра ночью, если поторопимся.
   Я погрыз суставную кость, затем наклонился, чтобы выплюнуть хрящ. "Ну, это зависит от того, как быстро или медленно Дел завтра победит нашего друга".
   "Я не буду терять время".
   Я рассказал ей в мельчайших подробностях, как все прошло, сначала с Нишей, потом со мной.
   - Мы сделаем остановку Ниши, - сказала она.
   "Он намного меньше", - заметила Ниша. "Людей будет не так много, если они вообще будут. Но там хорошая вода.
   - И я так понимаю, у вас есть вода на конной ферме.
   Он кивнул. "Это недалеко от границы. Больше воды, пышнее растительность, хорошая трава. Мой отчим разводит лошадей такого качества, что многие люди приезжают посмотреть. И если у них есть цена, они покупают".
   "Если они хоть немного похожи на те, на которых вы ездите, качество действительно хорошее", - сказал ему Дел.
   Ниша гордо улыбнулась. "Я вырастил этого из жеребенка. ему восемь теперь и готов быть серьезным. Мой отец, - он спохватился, - мой отчим сказал, что я не должен слишком привязываться, потому что жеребенка, вероятно, продадут. Но когда покупатель спросил о нем, мама сказала, что он не продается. Мой отчим хотел поспорить, но, конечно, при покупателе так не делают. Позже, когда покупатель взял другую лошадь и мой отчим заговорил на эту тему с моей матерью, он проиграл спор. Так что лошадь была моей". Ниша взглянула на ковыляющего гнедого, который удовлетворенно нюхал зерно и траву.
   - Этот человек вырастил тебя, - кратко сказал я. - И если ты называл его "отцом" всю свою жизнь до того, как нашел меня, ты должен продолжать называть его так.
   Мой сын уставился на боту у себя на коленях, ничего не выдавая в выражении лица. Затем он поднял глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, и кивнул головой.
   "Хороший." Я запил мясо глотком водички, затем сказал, что ложусь спать. Я упомянул, что Дел тоже может захотеть, учитывая, что утром у нее был танец. Она была готова, и Ниша сказал, что проверит лошадей.
   В этом не было необходимости, но мы с Дель знали, почему он это сделал. Мы развернули наши одеяла, расправили складки и легли, зарываясь друг к другу в поисках тепла. Вдалеке я услышал крик песчаного тигра, лай пустынных собак.
   - Хорошо сделано, - сказала она очень тихо. лошадей не ставили особенно далеко.
   - Что? - о. Я говорил так же тихо. "Ну, этот человек больше ему отец, чем я".
   "Нише есть о чем подумать. Он нашел тебя, нашел свою мечту стать танцором с мечами.
   Я не мог с этим поспорить. Жить на конной ферме было намного безопаснее, чем танцевать, но быть в безопасности - это не то, чего желали честолюбивые танцоры с мечами. Ниша вполне мог искать жизнь, даже если бы он не был моим сыном, но он им был, и он выследил меня. Он взял несколько уроков у Аббу Бенсира, когда Аббу остановился на конной ферме, и провел большую часть своей жизни, практикуя формы; сначала те, которые он придумал, затем те, которым научил его Аббу. Но я побил его в круге, сын мой. Избили его сильно.
   Это напомнило мне о другом молодом человеке, который танцевал со мной и проиграл. Я пододвинулся ближе к Делу, говоря очень тихо. - Ты же не думаешь, что он мой сын?
   Это напугало Дел, хотя она говорила так же тихо. - Ниша - твой сын!
   - Нет, нет - не Ниша. Дурак. Халид".
   - Почему вы решили, что он ваш сын?
   "Потому что он делает то же самое, что и Ниша, настаивая на том, чтобы танцевать против меня. И теперь, когда я знаю, что Ниша в мире, может быть больше потомков, разбросанных по всему Югу".
   - Не хвастайся, Тигр.
   "Хули, Дел, ты знаешь не хуже меня, что до встречи с тобой я не был целомудренным".
   - Ты не был целомудренным даже после того, как встретил меня. Я помню караван и Эламейн.
   "Кто?"
   "Эламейн. Женщина, которую мы охраняли по дороге на ее свадьбу.
   Мне потребовалось мгновение. Прошло около шести лет с тех пор, как мы с Дель познакомились. "Ой. Ей."
   "Да. Ей."
   "Я был дурак, Баша. А потом меня уже не было".
   "Нет. Ты обрел мудрость, как только я вбил ее тебе в голову.
   Я ухмыльнулся во тьму.
   - Иди спать, - прошептала она. "Ниша возвращается".
   Я пожелал ей спокойной ночи и позволил себе упасть с обрыва. Сон - это хорошо.
   Глава 7
   ДЭЛЬ Встал НА ЗАРЕ. Я проснулся, когда она откинула одеяло, но не сразу присоединился к ней. Я знал, о чем она.
   Формы. Чистая грация подготовки тела к танцу. Мышцы разогреты, расслаблены; согласие тела с тем, что оно будет делать то, что ему скажут. Когда она закончила, Дел улыбнулась. Косой взгляд сказал мне, что она знала, что я смотрю. Она вопросительно подняла брови.
   - Да, - сказал я. "Хорошо. Вы одобряете или отвергаете свои собственные танцы. Дело принято. И, полагаю, ты посадишь этого мальчика на задницу.
   - Я решила преподать ему урок, - сказала она. "Ничего не делается слишком быстро. Ничто не делается так поспешно, чтобы он не мог понять, что с ним делают. Ему нужно научиться тому, чему он должен научиться".
   Прежде чем я это распутал, Ниша высунул голову из-под одеяла. Он потер один глаз. "Что я пропустил?"
   Дел улыбнулся.
   "Все." Я откинула одеяла полностью назад и встала с постели. - Я полагаю, этот идиот скоро будет здесь. Сейчас я собираюсь пойти в кусты, чтобы ничего не пропустить".
   - О, - сказала Ниша. "И я."
   И пока мы с готовностью двигались вокруг дерева с широкой кроной, жеребец выпустил реку, чтобы напомнить нам о том, что мы собираемся делать.
  
   Она красиво двигалась, делала мою башку. Ее ноги шлепали по песку с мягким соблазнительным шуршанием обнаженной плоти по мелкозернистой пыли. Огоньки поднимались, дрейфовали; окутывали наши тела тусклыми песчаными покровами: бледно-умбровыми, охристо-бронзовыми, серо-серыми.
   Рассвет миновал. Теперь все было ясно, в новорожденном солнечном свете. Пока я рисовал круг, передавалась новость: женщина танцевала против мужчины. Некоторые мужчины, южане, смеялись, не веря этому. Халид прошел голым, если не считать дхоти. И он нес обнаженный меч.
   Танец начался, как и все танцы: два меча в центре круга, танцор с мечами по бокам. На этот раз мне дали задание сказать им, чтобы они начали.
   Я смотрел, как она двигается. Я смотрел, как другие следят за ее движениями. Все мужчины. Здесь нет женщин, в этот момент, при таких обстоятельствах; никогда не женщина.
   Кроме Дел.
   Восхищение, как всегда. И гордость. Обоюдоострая гордость. Во-первых, женщина приносила честь ритуалу танца внутри круга, и во-вторых, что она была моей правой рукой, моей левой рукой; компаньон, товарищ по мечу, сосед по постели. Гордость - это всегда обоюдоострое лезвие. Когда речь идет о Деле, второе острие для меня является самым острым из всех, потому что для Песчаного Тигра говорить о гордости Делем значит также говорить о собственничестве. Однажды она сказала мне, что мужчина, гордящийся женщиной, слишком часто больше гордится тем, что владеет ею, а не женщиной ради нее самой.
   Я понял ее точку зрения, но... ну, мы с Дел не всегда согласны. Но тогда, если бы мы это сделали, жизнь была бы по-настоящему скучной.
   - Боги, - удивленно сказала Ниша. - Я никогда не видел ее такой.
   Я кивнул. - Вы видели, как она тренируется, чтобы учить. Это Дель танцует".
   Я наблюдал за мужчиной, с которым она столкнулась в кругу. Халид продемонстрировал больше мастерства, чем раньше, и в стиле южанина: нырнуть туда, финтнуть там, рубить, выпрыгивать, рубить, колть... и всегда старался бросить вспышки и блеск в ее глаза; обычно хитрая уловка. Халид отображается некоторый опыт. Но в то время как другой противник мог бы вздрогнуть или сощуриться от ослепляющего света, уступив преимущество, Дель этого не сделал.
   Я знал, что она могла бы убить его, если бы захотела, но Халид этого не сделал. Он еще не понял этого.
   Немногие мужчины осознают это, когда входят в круг с Дел. Они видят только высокую северянку с густыми белокурыми волосами, заплетенными назад, и голубыми, голубыми глазами; ее идеальное лицо с позолоченной солнцем плотью, натянутой на безупречных костях. Они видят все это, и ее великолепное тело, и почти не замечают меч в ее руках. Вместо этого они улыбаются. Они чувствуют себя терпимыми и великодушными, потому что стоят перед женщиной, и красивой женщиной. И за то, что она прекрасна, они дадут ей что угодно, лишь бы разделить мгновение ее времени, и поэтому они отдают ей свою жизнь.
   Но она была здесь не для того, чтобы убить Халида.
   Она танцевала. Длинные ноги, длинные руки, обнаженные под южным солнцем. Шаг. Шаг. Горка. Пропускать. Незначительное смещение баланса с одного бедра на другое. Сухожилия скользили под плотью ее рук, когда она парировала и наносила ответный удар. Все в запястьях вместе с Дел. Изящный узор кончика клинка на фоне послеполуденного неба, блокирующий оружие Халида стальной решеткой.
   - Хули, - прошептала Ниша. - Она играет с ним.
   - Нет, - сказал я ему. "Это урок. Прислушается ли он к этому, зависит от него".
   Ниша завороженно покачал головой.
   - Вы ведь поставили на нее, не так ли?
   Рот Ниши скривился. - Я подумал, что это может быть невежливо.
   - Ставить на Дель, пока все остальные - кроме меня, конечно - делают ставку на Халида? Хули, малыш, мы с Дел почти год зарабатывали этим на жизнь. Я думал, ты умнее!
   Ниша нахмурилась. "Очевидно нет."
   Я согласился от всего сердца. "Очевидно нет."
   - Танцор с мечами? Вопрос исходил от мужчины, который встал рядом со мной, выскользнув из толпы и встав ближе ко мне, чем мне хотелось. - Песчаный тигр?
   Я мельком взглянул. Молодой человек. С медной кожей. Закутанное в богатое шелковое бурнус цвета дыни и оранжевого цвета, перевязанное золотым поясом. фрахтовая бронза. Небольшой тюрбан скрывал большую часть его темных волос, но не бахрому темно-каштановых ресниц вокруг карих глаз.
   - Песчаный тигр? - снова спросил он, засунув руки в объемные рукава.
   - Песчаный тигр, - согласился я, все еще наблюдая за танцем.
   Он немного вздохнул и улыбнулся. Улыбка исчезла; он понял, что мое внимание в основном было сосредоточено на круге, а не на нем. На мгновение в его глазах мелькнула тревога. "Мой хозяин предлагает золото танцору с мечами по имени Песчаный тигр".
   Было время, когда я сразу же уделил ему все свое внимание. Но теперь мы с Дэлом владели двумя третями кантины, и зарабатывать деньги танцами было уже не так важно, как раньше. "Мы можем поговорить позже? Я немного занят."
   "Очень срочно, милорд Песчаный Тигр. Мой хозяин ждет, чтобы поговорить с вами.
   Я не сразу ответил. Слишком много шума. Все затаенные вздохи зрителей отдавались одним ужасным шипением шока и недоверия. Что ж, я мог бы их предупредить... Я взглянул на Дель, автоматически оценивая ее состояние. Ее лицо блестело от пота. Она раскраснелась от солнца, губы были лишь слегка приоткрыты. Ее дыхание было ровным. Халид вообще ничего ей не предлагал. Он распластался на песке, пыль прилипла к каждому дюйму обнаженной плоти. Его грудь вздымалась, когда он втягивал воздух.
   "Он никогда не смирится с этим, - заметила Ниша. Он посмотрел на мужчину в мантии и тюрбане. - Какие у тебя дела?
   - С моим лордом Песчаным Тигром.
   Я не мог не усмехнуться, глядя на выражение лица Ниши, когда его так быстро отпустили.
   Дел повернулся и посмотрел на меня. Меч свободно висел в ее руке. Она почти незаметно сгорбила одно плечо - комментарий; ответ на мой невысказанный вопрос, все ли с ней в порядке, - и тут она кивнула, только один раз; столь же частный обмен.
   Я повернулся к посыльному. Слуга, я был уверен, но не просто слуга. Кем бы ни был его хозяин, его богатство было очевидным. А на Юге богатство является синонимом власти.
   "Да?" Я попросил.
   Карие глаза были устремлены на Дел, пока она чистила свой меч. Зрители сбились в кучу и перешептывались между собой, заключая пари. Я знал, что никто не был победителем, даже мой глупый сын. Только один мудрый человек, который знал ее лучше, чем большинство. Многие полностью отдалились от круга, от женщины, которая победила мужчину в в высшей степени мужском занятии с в высшей степени "мужским" мастерством.
   Халид встал, стряхнул песок с волос и, покраснев, склонил голову. Дел кивнул в ответ, соглашаясь с уходом из круга.
   Я немного улыбнулась. Слуга оглянулся на меня. Он совсем не улыбался. -- Женщина , -- сказал он. Два слова, полные недоверия, шока, а также след гнева. Скрытая враждебность: женщина избила мужчину.
   - Женщина, - мягко согласился я. - А о чем ты хочешь со мной поговорить?
   Он взял себя в руки. "Мой хозяин приглашает вас выпить с ним чая. Я не уполномочен информировать вас о работе, которую он может предложить. Ты придешь?"
   Чай. Не один из моих любимых напитков. Особенно ароматный чай, песчанистый, густой, зловонный, но обычный на юге. Может быть, я мог бы уговорить человека на акиви, раз уж я снова его пил. Но это было не совсем мое решение.
   Я взглянул на Нишу, которая пожала плечами. "Конная ферма будет там, когда мы закончим. И это может быть приключением".
   Я рассмеялся, затем снова посмотрел на невысокого человека. - Нас трое, - сказал я. - Включая женщину.
   Он был разорван. Совершенно порванный. - Ты приедешь без нее?
   "Я не буду."
   Он глубоко вздохнул и начал отворачиваться. Затем он повернулся обратно. На его лице отразилось отчаяние. "Женщина приходит".
   - И я, - добавила Ниша.
   Слуга почти не смотрел на него. Он широко махнул рукой, вытянув гладкую руку из шелкового рукава. - Сюда, мой лорд Песчаный Тигр.
   Я ухмыльнулась Нише, следуя за мужчиной.
  
   Вместо обширного кирпичного дворца Умира этот танзир в настоящее время занимал ряд тщательно продуманных палаток. И мы его не сразу увидели. Ну, мы его вообще не видели - только мне была оказана честь войти в его присутствие. И то, что он хотел от меня, действительно можно назвать одним из приключений Ниши. Но я не думал, что мы могли бы принять это.
   Когда меня отвели обратно в гостевую палатку, я обнаружил, что Дел и мой сын удобно устроились на низких диванах, почти зарывшись в разноцветные племенные подушки, срывая черный виноград с грозди и поедая кусочки бледно-зеленой дыни.
   - Ты начал без меня? Половина меня была серьезна. Я сел на край дивана Дела и начал есть различные фрукты. Вино также предлагалось в керамическом графине. Я попробовал его и чуть не выплюнул; слишком сладкий для меня.
   У Ниши не хватило терпения. "Что ж?"
   Я съел еще немного. Потом вздохнул. - Он танзир Хафиза, где мы и находимся. Небольшой домен, но богатый; по соседству с Думааном, тоже мелкий, но небогатый". Юг был полон владений больших и малых. По сути, это зависело от того, кто был достаточно силен, чтобы удержать свой участок земли и песка. - Но с этим могут быть небольшие проблемы. Возможно, мы захотим продолжить наше путешествие к твоей матери.
   Ниша нахмурилась. "Почему? Монета есть монета. Он хочет, чтобы мы кого-то убили?
   Я покачал головой.
   - Ну, тогда, - сказал он, - в чем проблема?
   - Он хеми.
   - О, - сказала Ниша через мгновение. "Ой-ой".
   Дел хмуро посмотрел на нас обоих. "Какая? Чего я не знаю?"
   Я вздохнул. "Это религиозная секта. Ответвление веры Хамидаа. Хамида имеет большинство здесь, в Хафизе".
   Она кивнула в знак подтверждения, но хмурый взгляд не исчез.
   - Хеми - фанатики, - объяснил я. "Они воспринимают слова Хамидаан - священных свитков Хамидаа - довольно буквально".
   Она сузила глаза. - А что говорит Хамидаан?
   Я прочистил горло. "Что женщины - это мерзость, нечистые сосуды, к которым нельзя прикасаться, с которыми нельзя разговаривать или позволять им проникать в мысли хеми".
   Тишина. Ниша перестала жевать, ожидая реакции Дел.
   - Довольно убедительно, - заметила она через мгновение. "Хеми не может остаться слишком много, если у них не будет конгресса с женщинами".
   Она восприняла это лучше, чем я ожидал. "Я полагаю, что они нашли несколько лазеек, поскольку работа связана с сыном. В обычных условиях я бы, конечно, отказался, потому что у меня, в конце концов, есть кое- какие чувства, но, ну, это зависит не только от меня.
   Ниша была озадачена. - Что это за работа?
   "Ожидается, что мы договоримся об освобождении этого сына, похищенного два месяца назад".
   "Вести переговоры." Дел кивнул. - Это означает украсть обратно. Кто, как и когда?"
   - Меня зовут Дарио, - сказал я. "Как можно скорее."
   - Конечно, - сухо сказал Дел. "Но это кто и когда. Как насчет того, как?
   "Не зашел так далеко. Я хотел оставить кое-что для тебя и Ниши.
   - Хулиган, - сказала Ниша, потянувшись за графином с вином. "Я понятия не имею. Украсть ребенка?
   - Мы украли тебя, - напомнил я ему.
   "Вы меняли на меня", - пояснила Ниша. "Я стою книги".
   - Вы достойны гримуара, - сказал я. "Книга магии. Лучше, чем просто книга ".
   - А, - сказал он. "Конечно, будет лучше, если моя жизнь будет стоить больше, чем книга ".
   Дел коротко улыбнулась, но ее больше интересовала центральная тема. "Я предполагаю, что у этого хеми было объяснение того, почему его сына похитили в первую очередь".
   "Утверждает, что соседний танзир из Думаана забрал мальчика, чтобы добиться торговых уступок. И Хафиз более чем готов хорошо заплатить. Я вытащила из кармана бурнуса кожаный кошелек и потрясла его содержимое. "Половина впереди, половина после".
   - Звучит достаточно просто, - заметила Ниша. - Когда мы уезжаем?
   - Около получаса назад.
   Глава 8
   рEZ БЫЛ ДОСТАТОЧНО МАЛЕНЬКИМ ГОРОДОМ, охватывающим территорию ненамного большую. Неудивительно, что танзир Думаана счел необходимым пойти на такие драматические меры, как похищение людей, чтобы добиться уступок от танзира Хафиза. Хафиз был богатым доменом. У Хафиза было достаточно денег. Думаана не было и не было.
   Дел, Ниша и я провели тщательную рекогносцировку Реза, обнаружив жалкий дворец и внимательно следя за входами и выходами дворцовых слуг. Именно слуги составляют сердце любого танзирского дворца; впоследствии именно служащее население составляет сердце любого города, поселка, села. Вы не увидите танзира, не увидев сначала его верных слуг, точно так же, как вы не вломитесь во дворец танзира, предварительно не выяснив, как пройти мимо его верных слуг.
   День, проведенный по очереди, слоняясь у ветхих стен полуразрушенного дворца с остальными скучающими просителями, принес нам немного информации. Теперь мы знали точно одно: танзир Реза не придерживался той же религии, что и Хафиз. Или в маркетинговых экспедициях не было бы служанок. И уж точно не было бы девушек из гарема.
   Идея пришла в голову Делу. Ниша и я в основном смотрели, как закутанные в шелк женщины высыпали из дворцовых ворот, хихикая между собой, как дети. Хули, насколько я знал, они были детьми; шелковые бурнусы скрывали все, кроме рук и ноги в сандалиях, а руки жадно хватались за яркие драпировки, не желая делиться с просителями тем, что видел танзир, когда бы он ни захотел. Их сопровождали трое мужчин в соответствующих ярких шелках и тюрбанах; евнухов я знал, судя по массе и южным обычаям.
   Пока мы смотрели, Дел задумался. А потом она повела нас в лабиринт рыночных прилавков и объяснила свой план.
   Поскольку она не позволяла ни одному из нас говорить, я молча делал все, что мог, чтобы отговорить ее. Я несколько раз покачал головой, яростно отвергая ее предложение. Ниша переводила взгляд с одного на другого из нас.
   Наконец Дел остановился и посмотрел на меня. "У тебя есть идея получше? Или вообще какие- нибудь идеи?
   Я нахмурился. "Это нечестно. У меня не было времени подумать об одном".
   "Нет. Ты был слишком занят, разглядывая девушек из гарема. Вы оба." Она жестом попросила нас замолчать и оставаться на месте. - Подожди здесь, пока я соберу то, что нам нужно. И она исчезла.
   Раздраженный, я ждал в тени навеса из окрашенного в шафран холста, подальше от прямых солнечных лучей. Южное солнце может высосать смысл из твоей головы, если ты останешься в нем слишком долго; Я задавался вопросом, дошло ли это наконец до северных мозгов Дела.
   Ниша подошла ко мне. "Я не понимаю, как это будет работать".
   - Ты должен был так сказать, - кисло заметил я.
   - Она бы меня не послушала.
   Я хмыкнул. "Половину времени она меня не слушает".
   - О, это неправда.
   Я нахмурился. "На чьей стороне вы?"
   - О, ни с одной стороны, - сказала Ниша. "Я понял, что мне лучше оставаться посередине, если вы двое спорите".
   Через некоторое время Дель вернулась, таща охапку шелков, и несколько минут кропотливо разделяла их, пока не разобралась с одеждой. И тут я начал понимать.
   "Дель..."
   "Наденьте одежду. Вы оба." Она шлепнула кремовый шелковый тюрбан поверх кучи в моих руках, затем сунула янтарную одежду и тюрбан Нише на грудь. - Мы пойдем во дворец, как только оденемся.
   Я стиснул зубы. - Вы хотите, чтобы мы маскировались под евнухов.
   Ниша была поражена. "Вы делаете?"
   - Никто из вас не может маскироваться под девушку из гарема, не так ли? Ты слишком высокий. Вы должны быть евнухами".
   - Знаешь, ты ненамного ниже ростом.
   - Ах, но у меня есть грудь.
   Ни Ниша, ни я не смогли придумать на это хороший ответ.
   Улыбка изогнула уголки ее рта. "Одеваться. Мы будем в кратчайшие сроки с Дарио на буксире. И не забудьте использовать вуаль, чтобы закрыть нижнюю половину лица. У евнухов нет щетины на бороде.
   "Хеми может иметь правильное представление о вас, женщины", - пробормотал я с отвращением, глядя на одежду в своих руках.
   Ниша жалобно спросила: "Как ведет себя евнух?"
   "Наверное, мало чем отличается от Песчаного Тигра или его сына". Ее слова были приглушены множеством мантий, в которые она куталась. "Готовый?"
   Ниша и я даже не начали надевать яркие шелка.
   "Поторопитесь", - призвала она. "Мы должны проникнуть в эту стаю южных глупцов. И они должны прийти сюда примерно сейчас. Тигр, Ниша, давай ...
   Взмахивая шелками, с развевающимися кистями, Дель поспешил за женщинами, пока они петляли и петляли по узким прилавкам на обратном пути во дворец. Мы торопливо накинули евнухову одежду, нахлобучили на головы тюрбаны, спрятали шпаги в шелк, обменялись покорными взглядами и пошли за ней.
  
   По пути во дворец мы проходили охрану за охраной. Дель хорошо сочеталась с другими девочками, хотя и была на голову выше большинства, но я чувствовала себя такой же безобидной, как песчаный тигр в стае однодневных коз, и Ниша явно не верила, что у нас это получится. Тем не менее, никто не обратил особого внимания, пока мы шли по коридорам затхлого старого дворца.
   Я не был уверен, что мне нравится , когда меня так легко принимают за евнуха.
   Я смотрел, как Дель в своей розовой мантии позволяла другим девушкам идти впереди себя. Теперь мы замыкали тыл. Я видел быстрый жест рукой; мы нырнули, обогнув следующий поворот, и сгрудились в похожем на пещеру дверном проеме.
   - Хорошо, - пробормотала она. "Мы прошли четыре коридора. Я слышал, что Дарио должен быть в комнате на пятой улице. Ну давай же."
   Вздохнув, я последовал за ней, когда она выскочила из дверного проема и бегом направилась по соответствующему коридору. Ниша была позади меня. Я не побежал, но только потому, что решил, что это не соответствует приличиям евнуха.
   Мы догнали ее у еще одного дверного проема. У этого был большой железный замок, прикрепленный к ручке. - Дарио? Я попросил.
   Дел пожал плечами. "Это то, что я слышала от одной из женщин".
   Я беспокойно оглядела коридор. "Отлично. Значит, ты им доверяешь. Они тоже подсунули тебе ключ?
   - У меня уже был один. Она показала это. - Я позаимствовал ее у того же евнуха, который пожертвовал тебе свою одежду.
   - Мы можем поторопиться? - нервно спросила Ниша. "Наша удача не может длиться вечно".
   Парню явно нужно больше опыта в приключениях, если это его беспокоит. Я имею в виду, что вероятным наказанием, если нас поймают, будет превращение в настоящих евнухов.
   Теперь я нервничал.
   Она повернулась и вставила ключ в замок. Железо тертое о железо; Я хотел немного жира, чтобы смазать механизм. Но как раз в тот момент, когда я открывал рот, чтобы призвать быть немного осторожнее, замок сдался, и дверь стала нашей.
   Дел пихнул, но ничего не произошло. Мы с Нишей немного прислонились к нему и почувствовали, как он двигается. Ржавчина просеяна со всех петель. Но дверь наконец была открыта.
   Комната, как мы и надеялись, была занята. Хозяин стоял точно в центре маленькой комнаты - точнее, камеры - и с тревогой смотрел на нас. Я прикинул, что ему было немногим больше десяти или двенадцати. Темноволосый, темнокожий, кареглазый, одетый в шелковые нефритово-зеленые бриджи и запачканную светло-желтую тунику; два месяца испортили все его наряды. Он был худой, немного изможденный, но все же имел обе руки, обе ноги, голову. Танзир Реза, как оказалось, не хотел причинять вред наследнику Хафиза, а хотел заключить более равноправный торговый союз.
   А теперь рычага не стало.
   - Вот, Дарио. Дел, ободряюще улыбаясь, залез под пару слоев шелковой гаремной мантии и вытащил еще тучу ткани. Апельсин. С ее рук капало: женское одеяние. "Наденьте это. Используйте капюшон и вуаль скромности. Ходите с опущенной головой. Держись рядом со мной, и они никогда не заметят разницы". Ее теплая улыбка снова вспыхнула. - Мы вытащим тебя отсюда.
   Мальчик не двигался. "Хамидаан говорит нам, что женщины - это мерзость, нечистые сосуды, помещенные на землю демонами. Это наросты всех наших прежних жизней". Дарио говорил как ни в чем не бывало тонким, ясным голосом. "Я не буду ничего касаться женщин, не буду говорить ни с кем из женщин, ничего о женщинах не допущу в свои мысли. Я Хеми".
   После мгновения абсолютной тишины, в которой я мог слышать только скрежет крыс о стену и дыхание Ниши позади меня, я посмотрел на Дел.
   Она была бледна, но в остальном непоколебима. По крайней мере, я так думал. Иногда с ней не скажешь. Она может быть холодной, она может быть жесткой, она может быть безжалостной - как вне круга, так и внутри него. Но она также может смеяться, плакать и громко кричать, демонстрируя почти детское настроение, слишком буйное, чтобы его можно было сдержать.
   Сейчас она ничего из этого не делала, но я подумал, наблюдая, как она смотрит на мальчика, что она никогда не встречала такого противника, как этот сын Хамидаана. И я подумал: Она в недоумении, что делать и как ответить впервые в жизни.
   Я медленно присел на корточки в камере. Я был с глазу на глаз с мальчиком. Я опустил вуаль, чтобы он увидел щетину на бороде и понял, что я не евнух. - Выбор, - небрежно сказал я, - иногда бывает трудно сделать. Человек может считать, что выбор между жизнью и смертью вообще не является выбором, учитывая его предпочтение остаться в живых, но это не всегда так просто. Что-то мне подсказывает, что ты очень хочешь выбраться отсюда. Я прав?"
   Его подбородок немного дрожал. Он укрепил его. "Мой отец пришлет людей, чтобы спасти меня".
   - Твой отец послал нас спасти тебя. Я не удосужился сказать ему, что его отец-кхеми понятия не имел, что один из моих партнеров был женщиной.
   Ниша говорила тихо. - Выбор, Дарио. Пойдем с нами, и мы отвезем тебя к твоему отцу или останешься здесь, в этой вонючей крысиной норе.
   Что-то заскрипело и заскреблось в стене позади мальчика. Я не мог бы сказать это - или рассчитать время - лучше.
   Дарио резко посмотрел на свои босые ноги. Как и все остальное в нем, они были грязными. Но на них также были рваные треугольные крысиные укусы.
   Я положил руку на одно худое плечо, подхватив тему Ниши. "Выбор, Дарио, иногда сделать легко. Но, однажды созданные, вы должны жить с ними".
   Его трясло. Слезы собрались в его глазах. Зубы впились в его нижнюю губу, когда он решительно посмотрел на меня, полностью игнорируя Дела. - Хамидаан говорит нам, что женщины - мерзость, нечистые сосуды...
   Он замолчал, потому что я закрыла ему рот рукой. Я большой. Как и моя рука. Большая часть лица Дарио исчезла под моей ладонью и пальцами. - Хватит, - любезно сказал я ему. "Я не сомневаюсь, что ты можешь цитировать Священное Писание с лучшими из них, кхеми, но сейчас не время. Настало время сделать свой выбор" . Я отпустила его и встала, указывая на Дела и шелка.
   Дарио провел пяткой грязной руки по столь же грязному лицу. Он растянул плоть, потеряв форму, особенно вокруг глаз, пытаясь убедить неминуемые слезы немедленно уйти в другое место. Он поймал прядь прямых волос за ухом и сильно потянул, словно надеясь, что боль сделает само решение менее болезненным. Я наблюдал, как мальчик борется со своими убеждениями, и думал, что он очень сильный, хотя и полностью заблуждающийся.
   Наконец он поднял на меня свирепые карие глаза. "Я выйду вот так. В этой одежде.
   - И быть пойманным в одно мгновение, - указал я. "Идея здесь, Дарио, состоит в том, чтобы выдать тебя за женщину или, по крайней мере, за девушку, потому что иначе у нас нет шансов тебя вытащить". Я покосился на Дела; ее молчание всегда очень красноречиво. Ниша тоже ничего не предложила. "Решай, Дарио. Мы не можем больше тратить на вас время".
   Он вздрогнул. Но он принял решение быстрее, чем я ожидал. - Ты передашь мне одежду.
   Это раздражало хулиганов из меня. - О, я вижу - от моих рук они чище? Я вырвал шелка из рук Дэла и швырнул их в Дарио. "Наденьте их. Сейчас .
   Он позволил им соскользнуть с его тела на землю. я думал он мог бы втереть их в грязный пол, но не стал. Он поднял их и натянул через голову, засунув затекшие руки в рукава. Шелка были слишком велики для него, но я подумал, что пока мы будем держать его среди нас, это может сработать.
   "Сейчас", - сказал я, и мы с Нишей схватили друг друга за руки и вытолкнули Дарио из камеры прямо за Делом. Мы подошли к ближайшему выходу. Я прислонился к двери, и она со скрежетом открылась, проливая солнечный свет в коридор, и я столкнулся лицом к лицу с шестью большими евнухами. Вооруженные евнухи.
   - Хули, - пробормотал Ниша, высвобождая свой меч, как и я.
   Глава 9
   ФИЛИ НА МОМЕНТ Я ПОДУМАЛ, МОЖЕТ, просто может быть , мы могли бы обмануть евнухов. Но ради Дарио я сняла вуаль с лица. Без сомнения, я не был евнухом. Каждый из них обнажил меч и прошел через дверь, а мы уступили дорогу в коридор.
   Я сказал: "Думаю, наша удача просто отвернулась".
   - Что-то вроде, - согласилась Дель и раздвинула складки своего шелкового одеяния, чтобы высвободить собственный меч.
   Я толкнула Дарио за собой, к Нише, чуть не впечатав ребенка в стену, пытаясь увести его подальше от опасности. Я потратил еще мгновение, срывая с тела ненужные шелка.
   С шести до трех. Неплохие шансы, если учесть, что мы с Дель стоим как минимум два к одному, когда дело доходит до танцев с мечами, а может быть, даже три к одному. Ниша была близко. Однако бой на мечах отличается, и это проявилось, когда первый евнух протиснулся мимо Дела, чтобы вступить со мной в бой, и обнаружил, что обесценивать Дел так же хорошо, как обесценивать жизнь. Он потерял свое.
   Я услышал позади себя крик Дарио. Я бросил на него взгляд. Он был в порядке с Нишей; мой сын, благослови его, автоматически взял на себя обязанность ограждать мальчика от евнухов. Дарио, оглядевшись вокруг Ниши, в шоке уставился на Дэла с открытым ртом. Я мрачно улыбнулся, когда Дель занялся еще одним евнухом, а остальные четверо подошли ко мне. Моей обязанностью было не дать им добраться до Ниши.
   Когда вы вовлечены в драку, которая может закончить вашу жизнь в любой момент, у вас не так много времени, чтобы следить за тем, что делают другие. Это смертельно опасно для разделения вашей концентрации. И все же я обнаружил, что мой раскололся трижды. Конечно же, был Дарио; Я был уверен, что евнухи не причинят ему вреда, но вполне возможно, что он не увернется от удара мечом, предназначенного для меня. Но были еще Дел и Ниша. Я знал, что лучше не волноваться о Дель - она уже доказала свою ценность мечом, как и снова. Так что я не особо беспокоился о Дель, но присматривал за ней, просто чтобы убедиться, что у нее нет никаких проблем. Я понял, что с точки зрения нашего партнерства это нормально; достаточно часто, и даже сейчас она делала то же самое для меня. Это равенство должны соблюдать два танцора с мечами, если они работают вместе в кругу. У нас было равенство, созданное общей опасностью и общей победой, в кругу и вне его. И я узнал, что в кругу, в танце с мечами, благодаря Делу, пол больше не имел значения.
   Проще говоря: ты хорош, или ты мертв.
   Ниша, о которой я беспокоился, но только на мгновение или два. Мрачная решимость на его лице говорила мне, что он был готов к тому, что бросила ему судьба.
   Мой клинок уже был в крови; Я поранил одного мужчину в руку, а другого в живот. Ни одна рана не остановит ни одного охранника. Поэтому я попробовал еще раз.
   Позади меня я услышала, как Дарио говорит с Нишей пронзительным тоном. Больно? Быстрый взгляд: вроде бы с ним все в порядке, просто он был шокирован и напуган насилием. Ниша снова толкнула его за тело.
   Помимо евнухов, я увидел Деля в розовых одеждах. Я услышал вой и свист ее меча, когда она провела им по коридору, взмахивая двумя руками, чтобы освободить своего противника от головы. Она высокая. Она сильная. Я видел, как она это делала раньше.
   Я видел, как она сделала это снова, хотя это была лишь серия бессвязных взглядов; В данный момент у меня была своя собственная голова. Он остался привязанным, но только что; один из евнухов парировал мой меч, а его напарник полоснул меня по шее. Приготовившись, я дернул головой в сторону и прыгнул в сторону, используя силу своих запястий, чтобы отбить другой меч. Мой размер часто является благословением.
   Мое плечо врезалось в стену коридора, липкое, пахнущее кровью. Оттолкнувшись от стены, я понял, что тоже липкий и пахну кровью. Обезглавленное тело промочило меня.
   "Собачий сын!" - крикнул мне один из евнухов.
   Лучше бы ему поберечь дыхание; Дел, противодействуя моей собственной песне меча, убил болтуна, пока я расправлялся с его приятелем-охранником.
   Шесть мертвых, трое стоят: Дел, Ниша и я.
   И еще один привалился к стене, хотя и в шоке, его карие глаза были почти так же широко открыты, как и его рот: Дарио.
   Я сплюнул кровь. Мой; Я прикусил губу. Но кровь обезглавленного мужчины была забрызгана не только моим, но и Дэлем. Дарио, заблокированный Нишей, был полностью упущен.
   Дел протянул руку и поймал горсть шелка, которым был окутан Дарио. "Прийти." Она потащила его к открытой двери. Когда она принимает такой тон, с ней никто не спорит.
   Мы, спотыкаясь, вышли на солнечный свет, моргнули, прищурились, определили свое точное положение относительно входа во дворец и, определив это, побежали. Даже Дарио.
   Без помощи Дел.
   Больше не нужно порхать мимо охранников ворот, словно стая разноцветных детенышей. Я взял одну тонкую руку в руку и позволил Нише взять другую; мгновение спустя мы снова бежали, Дарио тащился за нами.
   На рынке нас ждали лошади, но только три. Я вложил свой меч в ножны и закинул Дарио на круп лошади Дель, когда она вложила ножны и развернулась вверх, затем я вскочил на борт своего жеребца и повел его по извилистым улочкам с Дель (и Дарио) впереди, Ниша сразу за ним. Копыта цокали о опоры стойла. Я стиснул зубы и стал ждать ожидаемого результата... и услышал выкрики ругательств разгневанного торговца, когда объемные складки холста рухнули в переулок.
   Впереди меня Дарио был оранжевым бутоном на фоне распустившегося розового цветка Дела. Шёлк трещал и колыхался, когда она мчалась на своём мерине по аллеям, перебрасывая его через ручные тележки, корзины для бушелей, груды свернутых ковров и кувшины с водой. Дарио, цепляясь, был окутан облаками шелка. Но каким-то образом он держался.
   Привязался к женщине.
  
   Мы перестали бегать на наших маунтах, когда оставили Реза позади и вошли в пустыню между двумя владениями. Мы перестали их выгуливать, когда достигли оазиса.
   "Водная остановка". Я отцепил ногу от стремени и соскользнул с шпильки, отвязал от седла козлиную ботту и направился к роднику. - Не могу оставаться надолго, Дарио. Теперь выпейте, а потом пойдем к вашему отцу.
   Мальчик был истощен. Его пребывание в подземелье не сильно повлияло на его цвет лица или настроение, как бы он ни старался показать нам только яростную решимость. Дель, все еще сидящий в седле, протянул ему руку, когда он попытался слезть; он проигнорировал это. И я проигнорировал его испуганный крик, когда он соскользнул с крупа лошади и приземлился на песок на своем.
   Дел отцепился и спрыгнул вниз. Солнечный свет отражался от рукояти ее меча. Я увидел, как Дарио смотрит на него так же, как и на Дэла. Шока больше нет. Нет больше зияющего рта. Вместо этого рассмотрение. И сомнения. Но я не думаю, что это была неуверенность в себе.
   Дель была у источника со своей ботой. Дарио все еще сгорбился на песке: сверкающая куча оранжевого шелка. - Ты сжигаешь дневной свет, - сказал я ему, поднимая ведро. "Внеси свою лепту, мальчик, напои лошадей".
   " Женская работа". Он выплюнул его между тонкими губами.
   " Работа для мальчика, если он хочет пить".
   Дарио медленно поднялся, сорвал со своего заляпанного тела оскорбительные шелка и зашагал по песку к колодцу. Он выхватил ведро из рук Дела. Улучшение, подумал я, если не в манерах, то в готовности. Но когда он наклонил ведро, чтобы попить, Ниша подошла ближе и взяла его из рук.
   Мой сын твердо сказал: "Сначала лошади".
   Дарио был так зол, что хотел плюнуть. Но, рожденный в пустыне, он знал лучше; он не тратил влагу. Он просто вернулся к лошадям и схватил поводья, чтобы вести их к источнику.
   Вот тогда я увидел кровь.
   - Хули, мальчик ранен ... - выпалил я, когда Ниша что-то сказала. похожий. Я бросил свою боту и в два шага добрался до Дарио. Вздрогнув, он обернулся, когда я схватил его за плечо. Он потерял поводья, но лошадь, почуяв воду, дошла только до Дэля и родника. - Где ты порезался? Я попросил.
   - Но... я не... - Он изогнулся, пытаясь разглядеть кровь. "Человек, которого она убила, разлетелся по всему коридору..."
   - Но не во всем , - сказал я категорически. - Ты был позади Ниши...
   "Тигр, остановись. Оставь его." Дел был рядом со мной. "Повернитесь спиной. Вы оба."
   "Какая-?" - спросила Ниша.
   " Повернись спиной ". Но даже когда мы это сделали, она сцепила руки за пояс брюк Дарио.
   "Нет! Дарио выкрикнул это; Я обернулась назад с именем Дела во рту, когда услышала, как порвались брюки.
   - Девушка, - сказал Дел. " Девушка... "
   Дарио прижал брюки к животу. Он... она? - выкрикивал злобные эпитеты хэми Делу. А еще мне и Нише.
   -- Баша... -- начал я.
   "Я посмотрел , Тигр, и если кхеми не стали калечить своих мальчиков, этот мальчик вовсе не мальчик". Она посмотрела на дрожащего Дарио. "Как, черт возьми, ты можешь изрыгать эту хемскую грязь, девочка ? Как вы это обосновываете?"
   - О, хулиганы, - пробормотал Ниша, закрывая глаза.
   - Я хеми, - дрожащим голосом произнес Дарио. "Хамидаан говорит нам, что женщины - это мерзость, нечистые сосуды, помещенные на землю демонами. Это наросты всех наших прежних жизней". Слезы полились.
   - Это не оправдание... - начал я.
   "Тигр". Дел оборвал меня резким жестом. Выражение ее лица значительно изменилось. Ушли гнев, шок, возмущение. На его месте я увидел сострадание. - Тигр, это предлог - или, по крайней мере, повод для этого маскарада. А теперь я хочу, чтобы вы оба ушли. Есть кое-что, чем мы с Дарио должны заняться.
   "Прочь-?"
   Она посмотрела на нас обоих. "Прочь. "
   Ниша и я пошли к дальней стороне родника и сели ждать. Он сказал: "Я не понимаю. Он она?
   - Я думаю, Дел знала бы, - пробормотал я, - она женщина.
   Это не заняло много времени. Я слышал звуки рвущегося шелка, тихий разговор Дел, приглушенные ответы Дарио. Он - она - претерпели огромную перемену в отношении.
   Ну, я бы тоже мог, если бы кто-нибудь узнал, что я женщина. Особенно в моем возрасте.
   "Напоите лошадей", - сказал Дель Дарио, а затем подошел к колодцу и жестом указал нам на несколько шагов.
   Мы пошли. - Она не ранена? Я попросил.
   "Нет. Не больно." Она была более серьезной, чем обычно, почти задумчивой. Она заправила выгоревшие на солнце волосы за ухо. "Дарио не мальчик; и Дарио не девушка. Уже нет. Ее курсы начались.
   Я открыл рот. Закрыть его. "Ах", - одновременно сказали мы с Нишей, пораженные открытием.
   Челюсть Дэла застыла. - Когда мы доберемся до Хафиза, я пойду с тобой к отцу Дарио.
   - Нельзя, баша. Он не знает, что ты женщина.
   Она подняла голову, и я посмотрел прямо в пару злых голубых глаз. "Думаешь, меня это волнует? Его любимый сын - женщина, Тигр!"
   Я взглянул на Дарио, который терпеливо держал ведро для двух лошадей, соревнуясь за его содержимое. Но по жесткости ее позы я мог сказать, что она прекрасно понимала, что мы обсуждаем ее. Было бы трудно не сделать этого, учитывая крики Дела.
   Я оглянулся на Дела. - Ты уверен?
   "То, что было сделано с Дарио, выходит за рамки скромности или убеждений южан", - категорично сказал Дель. - По крайней мере, для меня.
   Я вздохнул. -- Я знаю, башка; я тоже."
   Ниша сказала: "Но он ... она , казалось, была достаточно готова выплеснуть всю эту чепуху".
   Улыбка Дел не была такой; не совсем. "Женщины делают - и вынуждены делать - много странных вещей, чтобы выжить в мире мужчин", - сказала она.
   Это он понял. "Как ты."
   "Как я." Она обнажила свой меч, щелкнув обоими запястьями, и я машинально отступил на шаг. "Я хочу пойти с тобой к отцу Дарио, потому что собираюсь задать ему вопрос".
   Я с тревогой посмотрел на меч. - С этим?
   "Если необходимо. Сейчас я намерен только рассказать Дарио, как я научился убивать.
   "Почему?" - спросил я, когда Дел отвернулся. - Значит, она тоже может учиться?
   Ответ Дел хлестнул по ее левому плечу. "Нет. Потому что она попросила.
   Глава 10
   ДЭЛЬ И НИША СОПРОВОЖДАЛИ МЕНЯ, когда я отвела Дарио к ее отцу. Я больше не стал спорить по этому поводу; Дел решился. И я уже начал думать, что она решила за нее Дарио .
   Попасть, конечно, было непросто. Дворцовые слуги, естественно, были мужчинами. Ниша, они не возражали. Но зрелища того, как Дэл вызывающе шагает по их залам, было достаточно, чтобы заставить их задохнуться от своих предубеждений. Я полагаю, вид любой женщины мог бы сделать свое дело, но Дел - красивой, смертоносной Дел - было достаточно, чтобы наполнить их кошмары хеми видениями светловолосых демонов.
   Дарио шел между Дел и мной. Полностью сменив принадлежность к полу, она отвернулась от меня по дороге в Думаан, чтобы уделить Делу все свое исключительное внимание. Бедняжка: все эти годы, проведенные в доме кхеми, без женщин, без женщин, которые могли бы ответить на вопросы.
   Сначала мне было интересно, знал ли Дарио, что она женщина; когда я задал ей этот вопрос, она сказала мне только то, что сочувствующий евнух признал правду после того, как поклялся хранить ее в вечной тайне. Это был обряд хэми, заключавшийся в том, чтобы обнажать детей женского пола при рождении, таким образом удаляя все наросты из веры хамидаа.
   "Но вы существуете, - возразил я, - ваш отец переспал с женщиной, чтобы заполучить вас!"
   "Сын. Сын." Она ответила мне очень тихо. "Раз в год хеми ложится с женщиной, чтобы получить сына". Карие глаза метнулись к моим. " Я сын своего отца".
   - А если бы он знал правду?
   "Меня увезут в пустыню. Незащищенный. Даже сейчас."
   После этого я мало что говорил. Сдержанное достоинство Дарио тронуло меня. Все эти годы...
   Теперь, когда мы вчетвером шли по коридору к палатке для зрителей, я знал, что Дель намеревался сделать. Она встала перед восседающим на троне хэми танзиром Хафиза - самым богатым человеком в этом пальце южной пустыни - и сказала ему, что забирает у него его дочь.
   Он вздрогнул. Он вздрогнул. И я понял, глядя на выражение ужаса на его лице, что он все это время знал.
   "Почему?" - спросил я. - Почему, во имя всех богов, ты никогда не говорил Дарио , что знаешь?
   Он не был стар, но и не молод. Я видел, как преображалось его лицо: из лица гордого южанина с орлиным клювом в лицо усталого стареющего человека, сдающегося тому, от чего он слишком долго скрывался.
   Его руки дрожали, когда он сжимал подлокотники своего трона. - Я хеми, - хрипло сказал он. "Хамидаан говорит нам, что женщины - это мерзость, нечистые сосуды, помещенные на землю демонами". Его карие глаза были прикованы к пепельному лицу Дарио. "Они - наросты всех наших прежних жизней". Его голос был звуковой нитью и был близок к разрыву. "Я не буду ничего касаться женщин, не буду говорить ни с кем из женщин, ничего о женщинах не допущу в свои мысли. Я Хеми". Затем он выпрямился и с безмерным достоинством посмотрел прямо на Дэла. "Как иначе я буду лелеять дочь, оставаясь при этом верным своей вере?"
   Ниша, стоявшая позади меня, наклонилась и пробормотала: - Дель хочет, чтобы она пошла с нами?
   Все, что я мог сделать, это пожать плечами.
   "Вера, подобная этому наросту , не заслуживает постоянства". Тон Дела был очень холодным. "Она девочка, а не мальчик; женщина , сейчас. Больше не надо прятаться, танзир. Ее больше не скрыть. И если ты собираешься заставить Дарио отказаться от ее истинной сущности, клянусь, я заберу ее у тебя. На Севере мы не верим в такую глупость".
   Он сбросил себя с трона. - Никуда ты ее не уведешь, северная шлюха! Дарио мой!"
   - Она? - возразил Дел. - Почему бы тебе не спросить ее?
   "Дарио!" Танзир спустился по двум из трех ступенек помоста. - Дари, ты же знаешь, почему я никогда не говорил тебе. Почему мне пришлось держать это в секрете". Он развел обе руки в красноречивом жесте беспомощности. "У меня не было другого выбора."
   Худое лицо Дарио скривилось. Под ее глазами были круги. "Выбор, - сказала она, - иногда бывает трудно сделать. И, раз сотворив, ты должен жить с ними". Она вздохнула и потерла грязную щеку, вдруг снова помолодевшая. "Ты сделал свое. Теперь я должен сделать свой. Она посмотрела на Дэла. - Расскажи ему то, что ты мне рассказала, - каково женщине на Севере. Женщина, танцующая на мечах .
   Дел слегка улыбнулся. Она смотрела прямо на танзира. Из-за ее левого плеча, высовываясь из упряжи, торчала рукоять меча. "Есть свобода, - сказала она, - и достоинство, и возможность быть тем, кем пожелаешь. Я хотел стать танцором на мечах, певцом на мечах, чтобы выполнить договор, заключенный с богами. Я учился. Я учил. Я узнал. И я обнаружил, что в круге, в танце с мечами, была свобода, какой никто другой не может знать, а также страшная сила. Сила жизни и смерти". Она снова слегка улыбнулась. "Я узнал, что значит делать выбор; выбрать жизнь или смерть для человека, который танцует против меня. Такой человек, как Песчаный Тигр. Она быстро склонила голову в мою сторону. "Я не убиваю без нужды. Это свобода, которую я не хочу принимать. Но, по крайней мере, я знаю разницу". Она сделала паузу. - Что знает Дарио?
   "Что нужно знать Дарио?" - с горечью возразил он. "Как убить? Напрасно или иначе?"
   "На Севере, по крайней мере, у нее будет выбор. На Юге, как кхеми - как южанка - у нее вообще нет выбора.
   Ниша снова наклонилась ближе. - Она хочет взять ее с собой.
   Дарио уставился на отца. Шепотом она спросила, что он может предложить.
   Он очень долго смотрел на Дель, словно пытаясь решить, какие слова лучше всего противоречат ее собственным. Наконец, он повернулся к Дарио. - То, что у тебя было, - спокойно сказал он ей. "Мне больше нечего дать".
   Дарио даже не колебался. "Я выбираю отца".
   Я думал, что Дель наверняка будет протестовать. Я почти сделал. Но я ничего не сказал, когда Дел просто кивнул и повернулся, чтобы выйти из присутствия танзира.
   - Подожди, - сказал он. "Есть вопрос оплаты".
   Дел обернулся. "Безопасность Дарио - это достаточная плата".
   - Э-э, Дел... - начал я.
   "Оплата." Танзир бросил мне кожаный мешочек, набитый монетами. Я загремел: золото. Я знаю вес. Звук.
   Дарио стоял между ними обоими, но смотрел на Дель. - Выбор труден , - сказала она. - Вы предложили мне такую жизнь, которую предпочли бы многие женщины. Но... ты никогда не спрашивала, люблю ли я меня, отец.
   Я увидел слезы в голубых глазах Дела. Ненадолго - Дель редко плачет. А потом она улыбнулась и протянула мозолистую руку Дарио, который взял ее. "Есть такая вещь, как свобода ума", - сказал ей Дел. "Иногда это все, что есть у женщины".
   Дарио улыбнулся. А потом она бросилась на Дель и обняла ее, обхватив тонкими смуглыми руками закутанное в шелк тело танцовщицы с мечами.
   Когда девушка подошла ко мне, я взъерошил ее спутанные волосы. "Прими ванну, Дари... Насколько я знаю, ты северянин под землей".
   Мы оставили отца и дочь вместе, когда Дел, Ниша и я вышли на солнечный свет Южан. Я отвязал шпильку и качнулся вверх. - Ты хоть немного расстроен? - спросил я, увидев удовлетворенную улыбку Дела.
   Ниша тоже не поняла: "Она сделала неправильный выбор".
   "Она делала?" Дель оседлала своего белого мерина. - Дарио сказал мне, что я никогда не спрашивал ее, любит ли ее отец. Мне не нужно было. Ответ очевиден".
   Это было так очевидно, я ждал этого.
   Дель рассмеялась и натянула на место несколько ярдов шелка, вставляя ноги в стремена южанина. "Ее отец знал, что она девочка с момента ее рождения. Но он никогда не выставлял ее напоказ". Она громко рассмеялась от ликования. "Гордый хеми танзир сохранил свою мерзость!"
   Жеребец устроился рядом с ее мерином. - Как хеми, - указал я. , "то, что он сделал, было святотатством. Хамида вполне могли бы обвинить его в отступничестве и убить, если бы знали.
   Дел взглянул на Нишу, потом снова на меня. "Иногда бывает трудно сделать выбор", - процитировала она. - Но иногда легко.
   На этот раз Ниша поняла.
  
   В танзире нам не предложили постояльцев, так что мы снова вернулись в большой оазис. Я начал думать о нем как о втором доме. Наше прежнее дерево забрали, но пока мы с Делем напоили своих лошадей и себя, Ниша снова ушел посмотреть, что он сможет найти.
   На этот раз Халид не прервал нас. "Может быть, он, наконец, получил сообщение". После того, как жеребец выпил, я зачерпнул воды себе. "Очевидно, он не был впечатлен мной, но он определенно был вами!"
   Дел пожал плечами. "У него есть талант. Но он дикий. Он теряет концентрацию".
   - Ты склонен так поступать со многими мужчинами. Я ожидал какой-то реакции, но ее не было. - Что ж, на днях он встретит танцовщицу с мечами, которая его не потерпит.
   Дел снова пожал плечами. Она немного выпила и отвернула лошадь от источника. Я смотрел, как она ведет его по дорожке той же дорогой, по которой ушла Ниша. Я колебался, кусая нижнюю губу. Она обрадовалась решению Дарио остаться с ее отцом. Теперь она казалась оторванной от него. От меня.
   Я последовал за ним и обнаружил, что Ниша нашла для нас очень гостеприимное дерево с раскидистыми ветвями и хорошо одетыми ветвями. Был поздний вечер и жарко. Мало кто двигался; большинство спали от жары. Я подумал, что это очень хорошая идея. Сначала я позаботился о жеребце, отстегнул и посадил его там, где паутина кустарниковой травы росла в просочившейся тени на краю кроны дерева. Затем я расстелил свои одеяла и перевернул седло вверх дном, чтобы использовать его в качестве спинки. Ниша сделал то же самое, но починил изношенную веревочную петлю своего гнедого. Дель сняла с цепи и пикетировала своего мерина, а затем отошла от нас, вероятно, в поисках места, где можно облегчиться.
   Я вытянулся на спине, рухнул на седло. Я был уставшим. - Этого было достаточно для тебя?
   Ниша хихикнула, пока он сращивал веревку. "Это начало".
   "Мы постараемся найти вас побольше, прежде чем вернемся домой". Я смотрел, как Дель возвращалась. Что-то в ее выражении вызвало беспокойство. - Баша, ты в порядке?
   Дел кивнула, встала на колени рядом со мной и развернула свои одеяла.
   - Ты не выглядишь.
   Она взглянула на меня, затем сосредоточилась на том, чтобы расправить свою кровать так, как ей хотелось. Когда мы мылись в танзире, она оставила волосы распущенными, чтобы они высохли. Он упал сияющей завесой, скрыв часть ее лица, когда она устроилась поудобнее. Она отбросила его в сторону, скрестила руки под головой и посмотрела сквозь листья и ветки на небо.
   Я вспомнил слова Лены. - Это Сула, не так ли?
   Дель глубоко вздохнул. "Я скучаю по ней."
   - Я тоже, башка. И я сказал это не только для того, чтобы она почувствовала, что она не одна. Я скучал по маленькой обезьянке. - Как насчет того, чтобы пойти на конную ферму, а потом вернуться домой? Я сказал Нише, которая заканчивала ремонт. - Ты всегда можешь уйти один, если мы вернемся раньше, чем тебе хотелось бы.
   Он встал и пошел менять уздечку и поводья на недоуздок и поводок. Вернувшись, он сказал: "Ну, мы не знаем, что лежит между этим и этим. Мне может надоесть приключения, как только мы доберемся до фермы. Он бросился на свои одеяла, искусно потягиваясь. - Ты разобрала его, Дел, - начал он. "Я никогда раньше не видел, как ты танцуешь. Это было самым впечатляющим. А потом, когда ты взял голову того евнуха... - Он покачал головой. - Север, должно быть, трудное место, раз тебя так тренировать.
   Я вздрогнул, желая, чтобы его слова были менее резкими.
   То ли это было причиной, то ли что-то еще, тон Дэла был каменным. "Не так жестко, как на Юге, где женщинам не разрешается делать и быть тем, чем они хотят". Затем резко прижала ладони к глазницам. - О, не слушай меня. Этот танзир взбесил меня всеми этими разговорами о женщинах как о мерзости. Нечистые сосуды. Сделать из этого религию! Он нарост". Она повернулась на одно бедро лицом к нам, приподнявшись на локте. "Скажи мне, Ниша, тебя воспитали с верой в то, что женщины никакой ценности, кроме как заботиться о желаниях человека? Сделать ему сыновей? Вы южанин.
   Ниша замерла, глаза расширились. Он бросил на меня взгляд, прося о помощи; он не получил ничего, поэтому он оглянулся на нее. Он осторожно сказал: "Мой отец дал ей больше свободы, чем большинство мужчин дают своим женам".
   - Он дал ей больше свободы, - многозначительно сказал Дель. "Вы видите, что я имею в виду? Это не то, с чем она выросла. Мужчина должен был дать это ей".
   Я почти рассмеялся над ним. Я был объектом таких дискуссий много раз.
   Ему явно было не по себе, пытаясь сообразить, как в хулиганах сказать правильные вещи. - Я... ну... я не особо обращал внимание, когда рос. Я просто знаю, по сравнению с тем, что я видел с тех пор, она не была такой ограниченной. У нее была свобода слова, и она выиграла свою долю споров".
   - А у тебя есть сестра. Как ее воспитывают?"
   Улыбка Ниши пришла быстро. "Моя сестра знает, что у нее на уме. Я не думаю, что какой-либо южанин смог бы убедить ее в обратном, включая нашего отца.
   Дел хмыкнул. "Это что-то."
   "Раньше мы дрались, - продолжил он, - Рашида и я. Мы рисовали круг и колотили друг друга мертвыми ветками деревьев, которые мы превращали в так называемые мечи".
   Дель перекатилась на позвоночник, свободно рухнув с раскинутыми конечностями. "Может быть, ей стоит отправиться на север. Будь певцом на мечах. То есть, если бы твой отец позволил это.
   Ниша ухмыльнулась, глядя в небо, находя путь сквозь заросли. - Что ж, увидимся с ним послезавтра. Почему бы вам не спросить самого человека?
   И это поставило платную тему. Дель объявила, что собирается вздремнуть, и перевернулась на бок лицом от нас. Мы с Нишей обменялись улыбками, а затем я устроился поудобнее и заснул.
   Глава 11
   АВ БОЛЬШОМ ОАЗИСЕ, ТАКОМ, КАК ЭТОТ, всегда можно купить у кого-нибудь еды, если надоели дорожные пайки. Мы все трое решили, что свежее мясо, хлеб, финики и сыр будут намного вкуснее, чем то, что мы спрятали в наших седельных сумках. Я выгребал угольки из костра и строил скромную пирамиду из палочек, Ниша пошла искать еду, а Дел взял наш пустой горшок с углем и пошел к ближайшему соседу просить свежих, раскаленных кусков. Как только она вернулась, я осторожно рассыпал угли в костре и с помощью палки разложил их среди растопки. К тому времени, когда Ниша вернулась с нашим ужином, костер уже успел разгореться. В одной руке он нес куски мяса, насаженные на три тонких заостренных колья, две буханки свежего хлеба, кусок козьего сыра к баранине и горсть фиников. Праздник.
   Пока мы ели, солнце скользило по небу, заливая себя красками красного, золотого и оранжевого цветов. Голубоватые сумерки опустились. Воздух был наполнен жареным мясом, сильно приправленным специями. Вокруг пылающих огненных колец люди смеялись и разговаривали; другие пели, играли на деревянных флейтах; а некоторые просто ели, как и мы втроем. Ниша и я запили еду акиви, а Дел продолжал пить воду, после того как напомнил нам, что акиви не предназначен для питья, а для дезинфекции ран. Ее протест был неубедительным, и Ниша и я просто весело улыбались ей, когда мы передавали бота взад и вперед.
   Когда мы закончили ужин, пришел мужчина. Он носил бурнус из превосходного шелка темно-зеленого цвета с вышивкой медного цвета по краям рукавов, широкий кожаный ремень с медными заклепками. Подходящие браслеты-манжеты светились в свете нашего костра. Под зеленым тюрбаном с приколотой к нему блестящей янтарной брошью черты лица и цвет лица были южанинскими, но когда он взглянул на Дэла, то не принял болезненного или возмущенного выражения лица мужчины, не желающего говорить в обществе женщины. Не было ни любопытства, ни недоверия; он просто мельком взглянул на нее, глубоко вздохнул, словно убеждая себя, что не должен ничего комментировать, а затем посмотрел на меня, сидящего на одеяле.
   Он говорил по-пустынски с плавной гибкостью. "Я Махмуд. Я торговец. Другие рассказали мне, как узнать тебя по шрамам на лице и по северянке, которая едет с тобой. Ты Песчаный Тигр.
   Я поднял брови, чтобы задать немой вопрос, дожевывая последний кусок баранины и бросая боту Нише.
   Он, казалось, понял, что я имел в виду, и ответил мне. - Они сказали, что вас нанимают для охраны караванов.
   Я проглотил кусок мяса. - Кто такие "они"?
   Махмуд махнул рукой, явно предназначенной для охвата всего мира. "Они. Люди. Просто... люди.
   Я кивнул ему, делая глоток акиви. - Да, мы охраняем караваны.
   "Мы идем на север со специями и шелком, - объяснил он. "Шафран и корица, оба очень дорогие, и шелк, прошитый серебром. Их больше всего заинтересуют мои товары.
   Борджуни - рейдеры - заинтересуются его товаром. Дел кивал.
   "Я нанял двух человек в качестве сопровождающих. Одного я потерял из-за змеи, - продолжал он, - а другой отказался закончить путешествие, когда встретил женщину в маленькой деревне. Я остался без охраны. Если вы с женщиной пойдете с нами, я хорошо вам заплачу.
   По крайней мере, он понимал, что если наймет меня, то ему придется нанять и Дел. Это было приятное изменение.
   "А что я?" - спросила Ниша обиженно. "Нас будет трое. Лучше шансы, ты так не думаешь?
   Махмуд уставился на него, оценивая, а потом снова посмотрел на меня. как будто спрашивая, стоит ли Ниша потраченных денег. Я улыбнулась ему. "Да, нас трое, и шансы действительно были бы лучше".
   Он покачал головой и протянул маленькую мягкую кожаную сумку. - Заранее, - сказал он, наклоняясь, чтобы положить его мне в руку. - Больше, когда мы доберемся до места назначения.
   - Куда на севере ты идешь? - спросил Дел.
   "Истамир. Недалеко от границы.
   Она кивнула. - Эти люди хорошо заплатят за ваши товары.
   - При условии, что мы сможем доставить их туда, - мрачно сказал он. "Мне сказали, что боржуи в этом сезоне плохие".
   Борджуни были плохи в любое время года на границе. Проблема была в том, что никогда нельзя было точно знать, где они будут находиться в тот или иной день. Рядом с вами их может и не быть. Их может быть много. Махмуд поступил мудро, заменив своих отсутствующих всадников. Махмуд поступил мудро, наняв нас всех троих.
   "Четыре фургона", - сказал он. "Не так много. По одному водителю, все опытные".
   "Ты водишь?" Я попросил.
   Кивок тюрбана. "Главный вагон. Я знаю дорогу.
   Дел заметил: "Я тоже". Она слабо улыбнулась Махмуду. - Значит, если вас убьют рейдеры, мы все равно сможем доставить ваши товары в Истамир.
   Он не был точно уверен, как ему реагировать на это, исходящее от женщины. Это предполагало возможность нападения, что было бы очень неудачным случаем, и он не был уверен, что Дел мог предложить в качестве авангарда.
   "Истамир находится в дне пути от дома моей семьи", - сказала Ниша. "Нам просто нужно немного спуститься вниз".
   - А отсюда до Истамира три дня. Дел кивнул Махмуду. - Мы доставим вас туда в целости и сохранности.
   Махмуд вяло поблагодарил ее, затем посмотрел на меня. Ему было удобнее смотреть на меня. Хотя он относился к Дель больше, чем к другим женщинам - она была северянкой и партнершей Песчаного тигра, - он просто не знал, как с ней обращаться. Но я отдал ему должное за попытку.
   - Сначала обо всем по порядку, - сказал я. - Переоденься из этого дорогого бурнуса и надень самое простое. Оставьте манжеты на запястьях. Носите пояс без украшений. Сними эту брошь со своего тюрбана.
   Он был явно потрясен. "Но я успешен! Никто не узнает, если я оденусь как крестьянка. Они поверят, что могут сбить с меня цену!"
   Я сухо сказал: "Вы хотите, чтобы рейдеры знали, что вы так успешны? И они все равно не будут торговаться. Они просто убьют тебя и увезут с твоими дорогими специями и тканью.
   Он боролся с этим. Я был готов поспорить, что потребовалось много лет и столько же усилий, чтобы достичь его нынешнего состояния.
   Через мгновение он посмотрел на меня с тревогой. "Я могу отказаться от украшений, но у меня нет простых бурнусов".
   Я пожал плечами. "Не сложно исправить. Просто принеси мне один. Я намочу его, а потом вытащу в грязь".
   Он не был уверен, шучу я или нет. Его голос был слабым. - В грязи?
   "В грязи. И если тот, который вы выберете, имеет вышивку на рукаве, намажьте его грязью".
   Еще слабее: "Грязь?"
   - Мы спрячем твои шелка под половицами, а часть засунем в наши седельные сумки. Мы втроем также понесем столько ваших специй, сколько сможем.
   "Пыль!" - воскликнул он в ужасе. - И засовывать их в свои седельные сумки? Это испортит шелк, даже если он завернут!"
   "Нет, если только мы не будем плескаться по лужам, что маловероятно здесь, в Пундже. А если боржуи и появятся, они и не поверят, что шелк в наших кисетах. Лучше сохранить немного, чем потерять все".
   - А специи... на твоих лошадях тоже?
   "Пряности пахнут. Они будут меньше пахнуть, если будут упакованы в наши седельные сумки". Все еще сидя, я покачал мешком с монетами перед собой, предлагая его. "Вам не нужно нанимать нас, если мои требования слишком обременительны".
   Он сухо сказал: "Это требования, а не просьбы".
   Я показал зубы в чем-то похожем на ухмылку, но не совсем. - Вам не обязательно нанимать нас, если мои требования слишком обременительны.
   Он посмотрел на Дел, на ее доспехи и меч, лежавшие рядом с ней на одеяле. Он посмотрел на Нишу, на свой меч и доспехи. Наконец он оглянулся на меня. - Но ты - Песчаный Тигр.
   - Тогда поблагодарите меня за то, что я знаю, как охранять караваны и сражаться с борджунами. Не делай себя очевидной мишенью". Его караван все равно будет целью, но нет нужды рекламировать, сколько перевез Махмуд. "Сделайте свой последний фургон самым легким. Немного шелка, немного специй, да. Если появятся какие-нибудь рейдеры, они, скорее всего, вырежут последнюю повозку. Вы бы меньше потеряли".
   Он был в ужасе. "Вырезать фургон? Но я нанимаю тебя охранять все четыре фургона!
   - И мы это сделаем, - как ни в чем не бывало сказал Дель. "Но иногда нужно бросить собаке кость, чтобы она не украла мясо".
   - Он Песчаный Тигр, - вставила Ниша с драматической ноткой удивления. " Живая легенда будет охранять ваш караван!"
   Я скосил на него взгляд и увидел, что он изо всех сил старается не рассмеяться. Но Махмуду этого было достаточно.
   - Да, - сказал он с оттенком раздражения в тоне. "Будет так, как ты говоришь. Но я намочу бурнус и протащу его по грязи".
   Это означало, что он не будет таким изношенным, как мне хотелось, но я должен был дать ему что-то за его гордость. - Приходи к нам завтра утром.
   Он напряженно кивнул и ушел.
   Нише хватило такта подождать, пока Махмуд не окажется вне пределов слышимости, прежде чем он начал смеяться.
   - Это грубо, - язвительно заметил Дел.
   Ниша выдавливала слова между взрывами смеха. "Но выражение его лица! Шелка в наших седельных сумках? Специи в наших седельных сумках? Ужас от такого!"
   Дел взяла свою водичку и брызнула на него.
   - Дети, - вздохнула я и убрала мешочек с монетами. В седельном мешочке.
  
   Дел, Ниша и я уже встали, упаковались и были готовы к отъезду, когда Махмуд прибыл вскоре после рассвета. Выражение его лица выражало довольно угрюмое упрямство. Он действительно запачкал свой бурнус, но ненамного. Оно было желтым, немного матовым от пыли, но грязи не было даже на вышивке рукава. Но ни браслетов-манжет, ни пояса с медным орнаментом, ни броши на зеленом тюрбане.
   "Я снял все гвоздики с этого ремня, - мрачно объявил он, - и это заняло много времени. Ты знаешь, во что мне обошлась эта покупка?
   "Нет, - ответил я, - но вы, как купец, подозреваете, что вы обменялись на него, и ни одна монета не переходила из рук в руки. А теперь пойдем к вашим фургонам и разложим шелка и пряности.
   - Ты испортишь ткань, - простонал он.
   "Морщины, - сказал Дел, - можно разгладить".
   Теперь она была в упряжке, на ней был бурнус цвета индиго, оттенявший голубизну ее глаз. Ей не нужны были вышивки, браслеты-манжеты, пояс, утяжеленный обработанным металлом или драгоценными камнями, чтобы произвести впечатление или поднять свой рост. Ей нужна была только она сама. И Махмуд, увидев ее при полном свете дня, понял это. Многие южане считали ее слишком светлой, слишком бледной, слишком высокой. Слишком много всего, особенно самоуверенности, самоуправления и приверженности простоте речи. Махмуд не был одним из этих людей. Его брови скользнули вверх, рот раскрылся, и он уставился на него.
   Ниша, ведя свою лошадь рядом с Делом, хмыкнула. Сама Дель сделала отталкивающий жест в сторону Махмуда. "Идти."
   Видимо хватило. Махмуду удалось отвести взгляд, и он повел нас к восточной окраине оазиса, пока мы вели лошадей. Четыре фургона, как он сказал, и три с возницами на земле, удерживающими упряжки. Несмотря на его одежду, фургоны с брезентовым верхом были крепкими, но невзрачными; по крайней мере, он умел это делать. Ничто из них не привлекало интереса - если, конечно, вы просто не хотели украсть все, что могли перевозить фургоны, а потом выяснить, стоили ли эти товары монеты или нет. Как и любой уважающий себя боржуин.
   - Хорошо, - сказал я. "Найдите самую богатую ткань, которая у вас есть".
   С большой неохотой Махмуд опустил задний борт головного фургона, влез в него и вытащил завернутый в муслин сверток. Дель развернул его, чтобы посмотреть на дорогой шелк, и это действительно впечатляло. Все цвета, с серебряной нитью, вплетенной в ткань. Даже Ниша и я, не особенно интересовавшиеся одеждой, если только ее не носила красивая женщина, понимали, почему Махмуд так беспокоился о ее потере. Дель оценивающе провела рукой по насыщенно-синей длине сверху, чувствуя переплетение, бугристое богатство, а Махмуд смотрел на него с тревогой. Она разорвала муслин, так что отдельные пучки было несколько защищено, тогда она сложила шелк и муслин пополам и начала туго сворачивать. Махмуд издал сдавленный протест, но был достаточно мудр, чтобы не жаловаться прямо.
   Дель раздала плотные шелковые рулоны Нише и мне. "Вот. Наши сумки не вместят многого, но это лучше, чем потерять все, если нас найдут рейдеры.
   - От ткани будет пахнуть специями, - несчастно сказал Махмуд.
   Дел спокойно посмотрел на него. "Лучше, чем вонять кровью. И мы не дураки. Мы положим специи в один мешочек, а шелк - в другой.
   Я чувствовал себя глупо. Это не приходило мне в голову.
   "Возможно, это добавит ценности", - заметил Дел. "Ароматный шелк".
   Махмуд явно не думал об этом. Видимо, мы оба были глупы.
   Купец задумался, его лицо приняло задумчивое выражение. "Возможно так".
   Теперь Дель установил, что она не глупа. Ниша и я запихивали булочки в наши сумки, а водители с интересом наблюдали. Удивительно, но Махмуд больше не выглядел таким огорченным. Дел дал мозгу своего торговца новую пищу для размышлений.
   Мы разложили булочки и пакеты со специями, наполнив наши мешочки. С туго затянутыми шнурками мешочки выглядели довольно безобидными. Остальное мы разделили поровну и нашли потайные места, кроме последнего вагона, в котором мы ничего не прятали. Шелк и специи были очевидны. Некоторые видны и в других вагонах. В общем, половина товара была спрятана.
   Я хлопнул Махмуда по плечу. "Если нам повезет, вся эта подготовка будет ненужной".
   Его тон был печальным. "Если нам сопутствует удача, ни специи не прольются, ни шелк не испачкается".
   - Ну да, - согласился я. Или, возможно, "нет" было лучшим ответом. "Пойдем."
   Махмуд вздохнул и посмотрел на своих водителей. "Мы идем."
   Они взобрались на вагоны. Дел, Ниша и я взобрались на лошадей. Я посмотрел на Махмуда в первом фургоне. - Будем надеяться, что это скучное путешествие.
   Тон торговца был мрачен. "Я буду молиться , чтобы это было скучное путешествие.
   Глава 12
   ВтТО ИЗ-ЗА НАДЕЖДЫ ИЛИ МОЛИТВ МАХМУДА первые два дня были действительно скучными. Ниша, которую никогда раньше не нанимали в качестве аутрайдера, прокомментировала это нам с Делом за ужином во второй вечер.
   "Это скучно, - сказал он.
   Мы сидели возле фургонов на расстеленных одеялах, рядом с нашими лошадьми, вплотную прижавшись к задней части последнего фургона. Махмуд и его водители выстроились впереди. Дело было не в том, что мы были несоседскими; нужно было следить в обоих направлениях.
   По моему совету мы не разводили костры. По совету Дела мы расстегнули, обтерли лошадей, затем переоседлали и взнуздали их, чтобы они были готовы, если нам придется защищать караван в кратчайшие сроки. Я улыбнулась Нише, разорвав плоский хлеб на две части. - Не то чтобы приключение, правда. Посмотрите на это так: нам платят за то, что мы едем на север. Куда мы и собирались отправиться в любом случае".
   - Северный , - уточнил мой сын. "И это слишком медленно. Вагоны не могут ехать быстрее? Наш фургон не такой медленный. Он сделал паузу. - А мы воняем.
   - Маленький фургон, который мы используем для перевозки припасов из Джулы, не такой большой, как эти, - заметил я.
   - Хм, - хмыкнул он. "Думаю, я останусь танцором на мечах. Тот, от кого не воняет корицей и шафраном.
   "Это очень дорогая вонь. Подумайте об этом таким образом. И ты можешь отказаться от такого трудоустройства, если хотите. Конечно, как только у тебя закончатся деньги, ты захочешь караван и скучное путешествие.
   Он не был убежден.
   - Кроме того, - продолжал я, - ни один танзир пока не собирается вас нанимать. Ну, за исключением, может быть, того, кто не так богат, как другие, и живет с тобой.
   "Сделано!"
   - Обойдется, - подтвердил я. "Сначала ты должен зарекомендовать себя".
   "Как я могу зарекомендовать себя, будучи проводником каравана?" Он сделал паузу. "Очень медленный и скучный караван".
   "Успешное путешествие может привести к тому, что другие караванщики захотят нанять вас. Слово выходит наружу".
   "Может, мне стоит пройтись по всем доменам, посетить разных танзиров", - заявила Ниша. - Пусть знают, что меня нанимают. Я думаю, было бы не так уж плохо "обойтись", если я выиграю свои танцы, и тогда об этом станет известно". Он посмотрел на меня, нахмурившись. - Сколько времени это заняло у вас?
   Я почесал лицо сквозь щетину. "Ну, это как бы началось, когда я был в "Алимате". Я победил Аббу Бенсира. Это слово быстро распространилось. Даже если это был в основном несчастный случай и удача. Я пожал плечами. "Итак, танзиры услышали. Меня наняли."
   Ниша долго молчал, скривив рот и сосредоточенно нахмурившись. Затем он посмотрел на меня. "Как насчет того, чтобы победить Песчаного тигра?"
   Я смеялся. "Ты еще не можешь победить Песчаного Тигра. Запомнить? Я легенда. Вы любезно указали на это Махмуду. С акцентом".
   - Ты мог бы позволить мне победить. Это укрепит репутацию".
   "И тогда вам придется регулярно сражаться с танцорами на мечах, которые намного лучше вас", - заметил я. "Вы будете проигрывать снова и снова, и это не та репутация, которую вы хотите создать".
   - Оно придет, - сказал ему Дел. "Потерпи. Думайте об этом как о раненой лошади. Некоторым требуется много месяцев, чтобы снова зазвучать".
   - А некоторые никогда не бывают, - возразил он.
   Пришло время сыграть отца. "Ниша, брось это. Возможность придет".
   Это было не то, что я должен был сказать, когда мы вошли в границу территории, где боржуны обычно занимались своим ремеслом, потому что уже на следующий день они пришли.
  
   Караван шел не так медленно, как сказала Ниша. Но и это было не быстро. Это был устойчивый темп, определяемый пожеланиями Махмуда и готовностью команд, тянущих повозки. Хотя на борту были только ткань и специи, физический труд лошадей не был трудным.
   Дел, Ниша и я часто менялись местами. Дель с одной стороны, я с другой, Ниша сзади. Потом мы менялись местами. Махмуд в ведущем фургоне следил за местностью перед нами. Не совсем дорога, потому что песок слишком часто наносился по этой плотно утрамбованной местности, но любой, кто привык к верховой езде или вождению упряжек через Пунджу, имел хорошее чувство направления. Возможность смерти - от солнца, нехватки воды, рейдеров - сделала это за вас.
   Но теперь мы оставили позади Пунджу и перешли в пограничные земли. Песок превратился в почву, появилась растительность, разбросанные кусты и деревья давали тень. Луга: бледно-зеленые и буровато-коричневые, достаточно густые и высокие, чтобы лошади хватали глотки на ходу.
   Тревогу забил Махмуд впереди. "Всадники!"
   Всадники не обязательно должны быть рейдерами. Но они могли быть. Когда они подошли ближе, на все ответили.
   Они пришли из окраин, молотя траву на своем пути. Солнечный свет отражался от обнаженных лезвий. Мой собственный теперь был без ножен, и быстрый оценивающий взгляд сказал мне, что Ниша и Дэл тоже расчехлили ножны.
   Дел и я ехали по обе стороны от фургонов. Ниша была сзади. Я ненадолго отступил. "Смотрите отсюда; не подходи, - сказал я. "Один или два могут попытаться обогнуть нас и зайти сзади, пока мы обращаем внимание на тех, кто впереди. Позови, если понадобится помощь".
   Ниша ухмыльнулась. - А если тебе понадобится помощь?
   - Если нам нужна помощь, у нас проблемы. И я оставил его с этой радостной мыслью, поехав вперед. Мы с Дэл подошли ближе к передней части маленького каравана Махмуда, как раз в тот момент, когда из пастбищ выскочили налетчики.
   Шесть из них. Не так много для партии Борджуни. Но достаточно, чтобы вызвать проблемы.
   "Рейдеры!" Махмуд заплакал.
   Действительно? Я думал. Я подъехал к нему. - Если я скажу, я хочу, чтобы вы разделили фургоны. У вас есть четыре вагона, четыре направления. Вы разделите их внимание.
   - Ты сказал, что они нападут с тыла! Вот почему мы облегчили последний вагон!"
   - Это одна из методик, - сказал я. "Лобовая атака - это другое. Будь готов!"
   Рейдеры сбились в кучу. Затем, наткнувшись на нас, они разошлись. Вид на Нишу сзади был временно закрыт фургонами. Это может дать небольшое преимущество.
   Шестерка подошла к нам с поднятыми клинками. Они улюлюкали и кричали, чтобы запугать. Дел и я не испугались.
   Я научился не делить свое внимание между Делом и битвой. Она точно знала, что делает; моей задачей было сохранить себе жизнь. И когда мы с тремя рейдерами встретились, я именно этого и хотел.
   Шпилька делала это раньше. Он был почти таким же хорошим бойцом, как и человек. И он закричал в ответ на borjuni.
   Битва шумная. Клинки звенели, скрежетали, визжали, звенели. Я ехал прямо, слегка наклонившись вперед. Ноги были поставлены в стремена, бедра вцепились в бока жеребца. Одна рука на поводьях посылала сообщения в рот и шею жеребца, направляя его короткими рывками, поворачивая его, чтобы сразиться с рейдером, пытающимся подойти сзади. Теперь они поняли, эти борджуны, что Махмуд нанял себе всадников, которые очень хорошо знали, что они делают.
   Мой клуб рейдеров стал двумя вместо трех. Третий отошел от меня, направляясь, как и ожидалось, в тыл. Вероятно, то же самое было и с Дель; теперь она боролась с двумя, а третий сильно сдерживался.
   "Ниша!" Я заревел. "Два! Будь готов!"
   И я молился, чтобы он был.
   Рейдер подошел близко. Я сломал его защиту, слегка наклонился в сторону и вонзил клинок между ребер. Я быстро выдернул его, повернув шпильку, чтобы заблокировать второго человека. Как всегда, мой разум разделился, отметив любое количество вещей, связанных с битвой. Я заметил, что мой враг был рыжеволосым, рыжебородым, одетым в пыльно-коричневый бурнус. Он ехал на гнедой лошади. Не танцор с мечами, но достаточно смертоносный. Он перевернул свой клинок на острие, взмахнул им косым движением, ухитрившись перерезать мой бурнус и сбрую острием. Когда я отклонилась, острие его лезвия поцеловало мои ребра. Но это был не удар, он не был глубоким, и я знал, что никакого реального ущерба нанесено не было.
   "Тигр!"
   Ниша. - крикнул я Махмуду, поворачивая шпильку назад. "Разделить! Идти!" Затем рев: "Дель, я отступаю!"
   Двое мужчин были на Нише. Он развернул свою лошадь по узкому кругу, вступая в бой с одним человеком, затем с другим. Но вы не могли бы делать это вечно, независимо от того, насколько хорошо обучен ваш конь - а у Ниши - или насколько устойчиво вы сидите в седле.
   Сзади я обрушился на ближайшего ко мне и вонзил лезвие в его позвоночник, мгновенно выдернув его. Остался один для Ниши. Затем настала моя очередь развернуться и отбиваться от рейдера, едущего на меня сзади. Рыжий, бородатый мужчина.
   Мы встретились, обручились, грохнули клинки. Жеребец вскрикнул, вскочил на задние лапы и ударил обоими копытами. Один приземлился прямо на голову коня борджуни. Лошадь упала, вероятно, мертвая до того, как упала на землю, и человек отпрыгнул, даже когда лошадь упала. Он вскарабкался, отбросив вожжи, сжимая меч в одной руке.
   "Заид!" раздался крик.
   Пешком, даже с мечом, у него не было шансов против жеребца. Но он признал это и действовал. Он побежал, схватился свободной рукой за задний борт ближайшего к драке фургона, воспользовался инерцией и качнулся поперек и вниз, приземлившись на ноги. Теперь он был на стороне Дела в караване.
   Я слышал, как он кричал. Двое мужчин Пила укатили прочь. Один подскочил, протянул руку и наклонился. Рыжий подхватил его и вскочил на круп лошади. Он снова закричал, размахивая мечом в воздухе в неуклюжем пастушьем жесте. Как раз когда я повернул к ним жеребца, чтобы броситься в атаку, трое борджунов ускакали галопом, один нес двойку. Ниша потерял своего противника, который поскакал за остальными. Четверо мужчин. Три лошади.
   Двое мужчин мертвы. Я рассчитывал на одного. И Ниша совершил свое первое убийство.
   Я кричал вслед фургонам Махмуда, призывая их вернуться. Я заметил, что Дель сидела верхом на своем белом мерине, говорила успокаивающие северные слова и гладила его по шее. Крови на ней не было видно.
   - Баша?
   Она взглянула вверх. "Я в порядке. И ты?"
   Я покачал головой. "Порез. Ничего особенного."
   Теперь я подъехал близко к Нише. Его гнедой конь пенился потом на подпруге, на стойке и на шее, где натерлись поводья. Сам Ниша уставился на тело на земле. Пот стекал по его лбу, но он не шевельнулся, чтобы вытереть его предплечьем. В его правой руке был зажат меч. Его окровавленный меч.
   Я подъехал. - Ты цел?
   Он кивнул, оторвал взгляд от тела и встретился со мной взглядом. Его переполняла смесь эмоций. Он тяжело дышал.
   - Итак, - сказал я, - думаю, тебе больше не скучно.
  
   Караван снова собрался. Никто из водителей, в том числе Махмуд, не пострадал, фургоны, лошади или груз не были потеряны. Единственными погибшими были борджуни.
   Был полдень, но я заставил нас немного проехать, чтобы уйти от тел, которые могли привлечь хищников, а затем остановился, чтобы разбить лагерь. Это удивило Махмуда, его водителей и Нишу, так как для этого было еще рано; Дел только кивнул. Махмуду она сказала: "Держи фургоны близко. Не забивайте колеса. Спи на земле рядом с фургоном.
   "Мне больно это говорить, - сказал я Махмуду прежде, чем он успел возразить, - но держи лошадей в погоне. Сначала отцепите, остудите, поскребите, наполните ведра водой, через некоторое время дайте им зерна. Тогда прицепи их обратно.
   Он был ошеломлен. "Почему? Они будут лучше отдыхать, если их распрягают и пикетируют. А у нас кровати в вагонах! Не надо спать на земле!"
   Я объяснил одним словом. "Боржуни".
   "Что, если лошади приблизятся к нам? Может быть, наступите на нас. Пикетирование может провалиться".
   - Ты будешь на земле рядом с ними, - указал я. "Вы можете откатиться в сторону, а можете вскочить и не дать им уйти. Что, я сомневаюсь, они бы сделали в любом случае.
   Он становился откровенно воинственным. "И ты?"
   - По одному с каждой стороны, - сказал я, - и один сзади. Двое спят, один смотрит. В ротации". Я сделал паузу. "И каждая лошадь сразу рядом со своим хозяином. Так что на нас тоже могут наступить".
   Махмуд уставился на Дела, на меня, на Нишу. Ему очень хотелось отказаться, но он прочитал наши лица. Стиснув зубы, он приказал своим людям разбить лагерь на ночь, как мы описали.
   - Не стрелять, - приказал я. "Я уверен, что у вас есть соленое мясо, сухофрукты, дорожный хлеб. Ешь это."
   Выражение лица Махмуда было мятежным, когда он повернулся к своей команде. Я был почти уверен, что услышал пару ругательств.
   - Разве ты не понимаешь? Тон Дель был ледяным, когда она соскользнула с седла. - Вы наняли нас, чтобы сохранить вам жизнь, охранять ваши шелка и специи. Мы сделали это. Возможно, нам придется сделать это снова. Лучше всего, если вагоны готовы, команды готовы, и ты готов. Риска меньше, если вы быстро едете на своих повозках и уводите лошадей с поля боя. Как быстро вы сможете выползти из своего фургона, сцепить упряжки, расфиксировать колеса и уехать? Ты видишь? Время важно. Время жизненно важно".
   "Но есть место для остановки", - запротестовал Махмуд. "Недалеко. Лучше всего для лошадей. Лучшее для нас".
   - Лучше всего для борджуни, - сказал я. "Они пойдут туда лечить раны, человеческие и лошадиные. Хочешь отправить свой драгоценный груз прямо в их гущу?"
   Это он понял. Его лицо было менее напряженным, когда он говорил со своими водителями, передавая мои инструкции. Для человека, который мог быть убит в любой момент без нашей охраны, раздражало то, что он хотел спорить с каждым предложением. Но Дел достучался до него, и я тоже.
   Я думаю.
   Глава 13
   АВ СУМЕРКИ, ПОСЛЕ ОБЕДА, я пошел к последнему фургону, к Ни-ша. Он довольно долго возился со своей лошадью, оттирая пятна пота, проверяя практически каждый волос на наличие повреждений. Видимо, не нашел. Лошадь снова оседлали, и она пила воду из вощеного клеенчатого ведра.
   Он сидел на расстеленном одеяле. На этот раз у него не было седла, на которое можно было опереться, так как оно снова было на его лошади. Он стоял, скрестив ноги, и смотрел через луга на восходящую луну, почти полную. Ножны сбруи были пусты. Меч лежал на песке рядом с ним.
   - Как поживает этот разрез? Я попросил.
   Он посмотрел на предплечье, которым Халид порезал его. Больше не перебинтовывали, был виден неглубокий гребень сшитой ткани. Он сжал кулак, согнул руку. "Он все еще работает".
   Вероятно, это было гораздо больнее, чем он хотел показать. Я прислонилась к задней двери фургона, скрестив руки на груди. "Я не думаю, что они вернутся. Не этой ночью. Но-"
   Он оборвал меня: "Лучше быть готовым. Я знаю. Вы сделали это очень ясно. Много раз".
   Он еще не смотрел на меня. Он смотрел сквозь сгущающиеся сумерки. Я подвинулся к фургону, устраиваясь поудобнее. Порез вдоль моих ребер был обожжен акиви, которым Дел промывал его, но мне это не помешало. Тем более, что никаких швов не понадобилось. - Будут и другие, ты же знаешь.
   Он слегка повернул ко мне голову, скосил глаза в мою сторону, затем снова оглянулся, еще не глядя на меня. - Какие другие?
   "Мужчины, которых вы убьете".
   Теперь он повернулся, раскачиваясь на своем одеяле. Он смотрел на меня с земли. "Это должен быть урок из моего шодо? Разговор, призванный меня успокоить? Я знаю, что буду убивать мужчин. И эти это заслужили".
   - Да, - согласился я.
   Ниша тяжело вздохнула, провела ладонью по лбу, закрыв глаза. - Но это нехорошо. Он опустил руку, поднял глаза и встретился со мной взглядом. "Это не... и не было... хорошо".
   Я кивнул. - И не должно.
   "Я посмотрела ему в лицо", - почти удивленно сказала Ниша. "Я посмотрел ему в лицо и в глаза посреди всего этого замешательства. Он хотел убить меня. Он этого хотел ".
   - Некоторые мужчины так делают.
   "Он убил бы любого, в кого мог воткнуть меч".
   Обоснование. Рационализация. Легко узнать. Я сам сталкивался с обоими, когда был молод. Когда я убил своего первого человека. "Да. Но вы помешали ему убить кого-либо. Вы сделали именно то, что мы должны были сделать, как аутрайдеры. Это не танцы. Это борьба за выживание и за то, чтобы те, о ком мы заботимся, оставались в живых".
   Через мгновение Ниша кивнула. Он отвернулся от меня, наблюдая, как последние лучи солнца исчезают за горизонтом. "В этом есть урок".
   "Что это?"
   Он встал, стряхнул землю и песок с бурнуса и полностью повернулся ко мне. "Скучно лучше".
   Я ухмыльнулся, выпрямился, приготовившись вернуться к конезаводу и моей стороне фургона. - Поспи немного, Ниша. Дел заменит вас через пару часов.
   Но он, вероятно, не будет спать. У меня не было, в ту первую ночь так давно.
  
   Утром у нас был небольшой спор, все мы, когда мы собрались перед фургоном Махмуда с лошадьми, стоящими рядом, оседланными и готовыми к поездке. Махмуд хотел идти к месту остановки. Я не. Дель излишне объяснил мне, что место остановки предлагает пресную воду, а Ниша напомнила нам, что место остановки недалеко - и то, и другое я уже знал. Но меня беспокоили рейдеры.
   - Они могут быть еще там, - заметил я.
   - Или нет, - сказала Ниша. - Может быть, они совершают набеги где-то еще.
   - Это зависит от того, насколько сильно кто-то из них может быть ранен. Я посмотрел на Дэла. - Ты причинил им какой-нибудь ущерб, из-за которого они могли оставаться неподвижными день или два?
   - Если они там, - подчеркнул Дел. "Мы не знаем, есть ли они там. Может быть, их там нет. Может быть, их там никогда и не было".
   Здесь, там, везде. Я терпеливо спросил еще раз: "Ты причинил какой-нибудь вред?"
   Дел сказал: "Несколько ломтиков, не больше. Может быть, нужно сшить, но не настолько, чтобы они больше не катались. Вероятно, их там нет, если они когда-либо были там, чего мы не знаем".
   "Вероятно, их там нет", - вставила Ниша.
   - Они могут быть на пути сюда , - раздраженно заметил я. "Мне это просто не нравится. У нас в бочках Махмуда достаточно воды, чтобы обойти остановку.
   - Тень, - настаивал Махмуд.
   - Оглянись, - сказал я ему, широко жестикулируя. - Ты хочешь рискнуть войти туда, не зная, безопасно это или нет? Если это не так, вы никогда не сможете убежать вовремя.
   "Тогда один из нас может провести разведку", - сказала Ниша. - Я могу войти, узнать, как обстоят дела.
   Я нахмурился. - И быть убитым за все, что у тебя есть. Как лошадь. Меч. Бурнус.
   - Хорошая мысль, - сказал Дел, затем уточнил. - Это разведка, а не убийство Ниши.
   - У меня была идея, что ты имеешь в виду.
   - Я пойду, - предложила она.
   - Нет-нет, - тут же возразил я. - Они могут быть там.
   Ее бровь нахмурилась. - В том-то и дело, Тигр. Чтобы узнать, есть ли они там.
   - Я не хочу, чтобы ты шел туда один. Не женщина.
   Дел уставился на меня. Я знал это отсутствие выражения.
   - Это не имеет никакого отношения к тому факту, что ты женщина, - поспешно сказал я, но потом понял, как глупо это прозвучало, поскольку я только что сказал, что это так. - Ну, да, думаю, да... но не потому, что я не верю в твою способность защитить себя. Я имею в виду, что люди могут проиграть. Даже мы".
   "Конечно, нет", - заметила Ниша с тонкой иронией.
   - Ты заткнись, - сказал я ему. - Дел, с мужчиной они только и сделают, что убьют его. С женщиной ты прекрасно знаешь, что произойдет". Хулиган, она знала. В пятнадцать лет ее неоднократно насиловал рейдер.
   - Мы убили троих, Тигр, - напомнил мне Дел. "Три человека доставляют меньше хлопот, чем шесть".
   - Меня не волнует, сколько мы убили, - раздраженно сказал я. "Трое мужчин остаются тремя мужчинами. И мы, вероятно, их очень разозлили".
   - Я сказала, что пойду, - настаивала Ниша.
   Очевидно, устав от всего этого, Махмуд повысил голос. - Ты иди, - крикнул он мне. "Никто с тобой не согласен! Все, кроме вас, желают пойти на остановку. Так что это ты должен идти в разведку.
   Я не был уверен, что в этом есть логика. Я имею в виду, я не думал, что мы должны идти, так что я был тем, кто должен был?
   - И я плачу тебе жалованье, - упрямо заявил Махмуд. - Ты иди, или мы все пойдем.
   Сильно разозлившись, я сказал: "Хорошо. Хорошо. Я пойду. Но если я вернусь с новостями о том, что рейдеры там, мы пойдем в другом направлении на день, а затем снова направимся на север. Запрещены вопросы и комментарии. Просто делай, что я скажу".
   - Это не совсем честно, - пробормотала Ниша в сторону Делу.
   Я потерял самообладание. - Неужели никто не понимает? Я крикнул. - Я пытаюсь обезопасить нас!
   В наступившей тишине было слышно только громкое фырканье жеребца.
   "Видеть?" - сказал Дел. - Он тоже хочет уйти.
   Я повернулся к ним спиной, упер руки в бока, ходил в четырех шагах от него смотрел на юг через луга. Дальше лежала пустыня. Пустыня, где вода дороже золота. Южанин во мне утверждал, что мы должны идти к месту остановки. Но земля здесь была другой. Климат был мягче. Трава заменила песок и твердый грунт. Вероятно, воду можно было получить из многих мест в приграничных районах. Действительно, не было необходимости подвергать нашу жизнь опасности. Но Махмуд и его люди были из пустыни. Все, что они знали, это то, что нельзя пройти мимо известных источников воды. И я думаю, я не мог винить их.
   Я повернулся и поплелся обратно к остальным, все еще сбившимся впереди отряда Махмуда. Я больше не кричал, но не сдерживал раздражения. "Хорошо. Я пойду. Делайте то, что вам нужно сделать здесь. Разведите костер, если хотите, охотьтесь на крольчат, играйте в грязи, стройте оросительные каналы, делайте все, что захотите. Мне все равно. Но-"
   - Оросительные каналы? - недоверчиво спросила Ниша.
   "Только будьте готовы, если появятся боржуи!" Я взял поводья жеребца у Дела, перекинул их ему через шею, взобрался в седло и посмотрел на них сверху вниз. "Я вернусь, когда вернусь".
  
   Было довольно странно снова оказаться наедине с жеребцом в компании. Вход в Джулу из каньона не считался, потому что это была земля, которую я знал. Это был дом. Я не был в открытом космосе один в течение многих лет.
   Пока что мы были на Юге, но мне, выросшему в пустыне, это было не по душе. Луга, разбросанные тут и там деревья, кусты, пробивающиеся из земли. То же самое можно было сказать и о частях Юга, которые не были Панджей, с ее смертоносными кристальными песками, но деревья, кустарники, даже виды скал были другими. Незнакомство. И никого рядом со мной верхом на белом мерине.
   Она несколько раз говорила мне, что если я хочу уйти одна, то могу. Что я должен, если бы я хотел. Она также объяснила, что это не означает, что она хочет, чтобы я ушел. Наконец я понял, что она имела в виду, и объяснил, что уже полностью осознал свою свободу. Я остался, потому что хотел .
   И я все еще делал.
   Я начал насвистывать, удобно скакал на хорошей лошади, довольный тем, куда меня привела жизнь. Десять лет назад я бы рассмеялся кому-нибудь в лицо, если бы мне предсказали, что я пустит корни, особенно с женщиной и маленькой девочкой. Но в какой-то момент вы понимаете, что неважно, что кто-то думает, что вы будете делать то, что делаете. И это включало в себя пускание корней с женщиной и девочкой.
   Я перестал свистеть. Я ухмыльнулся. Потом рассмеялся. Я наклонился вперед в седле, обращаясь к дергающимся ушам. "Эй, старый сын. Хочешь галопом?
   Уши снова дернулись, пытаясь разобраться в этом. Но он точно знал, что я имела в виду, когда наклонилась ближе и сжала его ногами.
   Он побежал. Лопед. Затем, когда я погнал его вперед, он прыгнул галопом, и мы помчались, изо всех сил, по колеблемым ветром лугам под более ласковым солнцем.
  
   На остановке боржуи не было. На самом деле там вообще никого не было, только я и жеребец. Я повернулся, ведя его внутрь. Колодец был значительно меньше, чем тот, что южнее, но был окружен низким камнем и деревянным ведром, привязанным к веревке для подъема воды. Визиты других превратили почву в пыль непосредственно вокруг водоема, но она имела некоторое содержание и легко удерживала отпечатки ног и копыт. Там было несколько кустарников, одно широколиственное дерево и три огненных круга. Ни один из камней вокруг не был теплым, а конский помет был старым. Так что даже если рейдеры и были здесь, то это было как минимум несколько дней назад. И вполне возможно, что у них был собственный лагерь в другом месте.
   Я не торопился возвращаться. Я снял седло с шипа, вытер его, пока он пил из ведра. Галоп пошел нам обоим на пользу. Я чувствовал себя более расслабленным, чем раньше. Его характер тоже казался лучше.
   После этого я потянулся, приложил большие пальцы к позвоночнику, чтобы выдавить несколько шумных перегибов, покрутил туловище, чтобы еще немного ослабить, и покрутил шеей, чтобы хоть что-нибудь осталось. Больше всего мне хотелось принять горячую ванну. Мне стало интересно, есть ли на конной ферме купальная палатка. Ниша был не из тех, кто возвышается перед другими, но из нескольких прозаических комментариев, которые он сделал, у меня сложилось впечатление, что семья жила очень комфортно.
   Кстати, о банной палатке... ну, палатки здесь не было, но вода была. Я присвоил ведро, когда жеребец напился, снова наполнил его, затем снял бурнус и упряжь и вылил воду себе на плечи, чтобы она стекала по груди и спине.
   Пока я смачивал водой ребра, руки и ноги, мне пришло в голову спросить, останется ли Ниша, взявший на себя труд выследить меня два года назад, остаться со мной надолго или вернуться в то, что он всегда называл домом. его жизни. Я полагал, что он собирался стать танцором с мечами, без вопросов. У него были самоотверженность, сосредоточенность, навыки и необузданный талант, но, наблюдая за ним с лошадьми, было очевидно, что он глубоко заботился о них. После его отъезда отчим остался единственным мужчиной, работающим на ферме, если только он не нанял помощника - что было вполне возможно. Но также возможно было то, что Ниша обнаружил, что ему больше нравятся лошади, чем танцы. И танцы были всем, что я мог предложить.
   Краем глаза я уловил движение, в то время как мои уши уловили металлический стук подкованного копыта, ударяющегося о камень. Я поднял голову и увидел человека, который ехал на синем чалом. Кобыла, я заметил. На нем был выгоревший на солнце бурнус цвета ржавчины. А из-за его левого плеча торчал воздух в ножнах меч.
   Пограничник, я догадался. Волосы у него были песочного цвета, кожа загорелая, но не темная, а глаза, когда он подъехал достаточно близко, чтобы я мог видеть, стали голубыми. Я подумал, что, судя по ширине плеч, под бурнусом мог быть хорошо сложенный мужчина. Пограничники были именно такими: рожденными от южных и северных родителей, которые жили на северном юге и южном севере. Иногда они выглядели полностью южными, иногда полностью северными, иногда, как в случае с этим человеком, они явно были смесью.
   Я считал его моложе себя, но это уже не было чем-то необычным среди танцоров с мечами. Я пережила многих, танцевала более двадцати лет, была достаточно взрослой, чтобы кое-что родить. В конце концов, там была Ниша.
   Пограничник кивнул мне, когда я наклонился, чтобы подобрать седло с прикрепленными сумками, одеяло, упряжь и меч. Я закрепил все на правом бедре, отклонившись, чтобы уравновесить вес, и вышел из колодца, чтобы дать человеку место, чтобы привести свою лошадь. Я устроился под одиноким деревом, поставил снаряжение, вытащил чепрак и набросил его на спину жеребца. Я не прикасался к сбруе или мечу, но любой, кто намеревался причинить вред, заметил, что мне было легко выдернуть его из ножен и вступить в бой с нападавшим. Но этот человек был танцором с мечами, а не боржуи. Танцоры с мечами, как правило, не воруют; или, если они это сделают, они вскоре станут мишенью других танцоров с мечами, которые громко и ясно посылают сообщение: это недопустимо.
   Однако, если вы выиграли танец смерти, вы имели право на все, что было у мертвеца.
   Я перекинул седло через одеяло, установил его, убедился, что оно стоит правильно. Наклонился, ухватился за свисающую подпругу, протянул ее под ребрами, вверх по заклепке и пропустил через нее длинный отрезок кожи. Затем я туго затянул его, согнул кожу вдвое и пропустил через себя. Дернул его аккуратно.
   Незнакомец спешился, перехватил ведро и поставил его на землю. Прежде чем впустить чалую морду внутрь, он зачерпнул воды и ополоснул ею лицо и голову. Затем он стряхнул воду с волос и сморгнул капли.
   Он улыбнулся мне. - Я точно знаю, кто вы, - любезно сказал он. "Вы не можете скрыть эти шрамы на лице".
   Я ждал этого.
   - Меня зовут Кирит. он сказал. "Давайте потанцуем."
   Я кивнул. В сложившихся обстоятельствах это нужно было спросить. "К победе? Или на смерть?
   Он смеялся. - О, к смерти.
   Я наклонился, вытащил меч из ножен. Выпрямился, слегка ухватившись за него. Скромность никогда не была моей добродетелью. Но с другой стороны, высокомерие имеет свое место среди танцоров с мечами. Почему бы не использовать то, что есть? Или на что вы можете повлиять?
   Или что совсем верно?
   Я встретился с ним взглядом. - Ты абсолютно уверен, что хочешь этого?
   "Ха! Я думаю так!"
   - Нет, - ровно сказал я. "Ты уверен? Ты хочешь - готов - умереть?
   Песчаные брови поднялись. "Я не планирую. Это твоя роль".
   - Это то, чего ты хочешь, - четко сказал я. - Это то, что ты можешь выиграть?
   "Твоя жизнь? О, я так думаю.
   Он был высокомерным. У него было свое место, и он знал, как его использовать. Вы используете то, что у вас есть. Или то, что вы хотите иметь.
   - Уезжай отсюда, - мягко сказал я, - и проживи еще один день.
   Он смеялся. Чалая кобыла уткнулась носом ему в плечо. - Есть люди, которым я должен сказать, когда ты умрешь? Его брови резко поднялись. "Ах, верно. Вот северная женщина. Что ж, победитель получает все. Даже женщина".
   Я ушел из загона. Оставил дерево. Вышел на солнце. "Нарисуй круг".
   Улыбнувшись, он согласился.
   И, в конце концов, полностью изгнав улыбку, он умер.
   Глава 14
   МЧЕТЫРЕВАГОННЫЙ КАРАВАН АХМУДА стоял там, где я его оставил. Небольшая часть меня задавалась вопросом, отправятся ли они к месту остановки без меня. Но нет. Удивительно, но они действительно последовали моему совету. Хотя я полагаю, что некоторые могли бы объявить это орденом , например, Махмуд, Ниша и Далила.
   Водители, очевидно, спали в своих вагонах. Махмуд, Ниша и Дель сидели на одеялах на теневой стороне первого фургона. Мерин Деля и гнедой Ниши, привязанные позади фургона, задремали на солнце, но проснулись, когда жеребец громко заржал в знак приветствия.
   "Никаких рейдеров". Я остановил шип и спрыгнул вниз. "Так что да, теперь все вы можете отчитать меня за такое упрямство".
   Ниша ухмыльнулась. - Ну, мы обсудили это после того, как ты ушел, и решили, что ты, наверное, прав.
   - Я обычно. Я посмотрел на Махмуда, все еще сидящего на одеяле. "Когда мы доберемся до колодца, будут уже сумерки. Если мы уйдем сейчас. Я взглянул на Дель. - Как далеко от этого места Истамир?
   "День на коне. С трейлером дольше.
   Махмуд приподнялся, кивая. - Я разбужу своих водителей.
   - Какие-нибудь следы борджуни? - спросила Ниша.
   Я вытащил сплющенное ведро из седельного мешка, принюхался к воздуху корицей и шафраном, открыл его и наполнил водой из бочки Махмуда. Я поставил его, чтобы жеребец мог пить. - Уже несколько дней никого не было.
   Дел сказал Нише: "Почему бы тебе не привести лошадей?"
   Он кивнул, легко встал и пошел к задней части фургона.
   Она подошла ко мне, провела рукой по плечу жеребца, пока он пил. "Что случилось?"
   - Что ты имеешь в виду, что случилось?
   - Ты истекаешь кровью. Она положила пальцы на мой бок, прижимая бурнус к коже. "Прямо здесь."
   Я вздрогнул. - Нет, это вчерашние рейдеры.
   - А, - сказал Дел. "Должно быть, он мигрировал с другой стороны".
   Я нахмурился.
   Она отвернулась от жеребца и встретилась со мной взглядом. "Танцор с мечами".
   "Да."
   "Ты победил."
   "Ну да. Иначе меня бы здесь не было".
   - Ах, - снова сказала она. "Танец смерти".
   С другой стороны фургона обошла Ниша со своей лошадью и Делом. Он не все слышал. - Ты танцевал?
   Я пожал плечами. "Я стараюсь быть любезным, когда люди просят меня сделать определенные вещи".
   Ниша не улыбалась. Его глаза были серьезными, как и его тон. - Ты убил его. Не так ли?"
   Я мрачно сказал: "Он настаивал на этом".
   Руки Дэла были на моем бурнусе, поднимая прорези ножен над рукоятью моего меча. "Давайте покончим с этим. Я хочу посмотреть, как сильно тебя порезали.
   "Неплохо. Честное слово, баща. Я знаю лучше, чем пытаться ввести вас в заблуждение. Ты всегда узнаешь.
   - Нет, ты не знаешь. Она решительно дернула ткань. "И да, знаю. А теперь сними это, или я отрежу это.
   "Не режь! Это мой единственный бурнус!"
   - В том-то и дело, Тигр.
   - Хорошо, хорошо. Я расстегнул ремень и уронил его, стряхнув бурнус, который упал в груду ткани. - Я же говорил тебе, что это не плохо.
   Дел внимательно осмотрел его. Она хмурилась.
   - Это не так, - сказал я.
   Подошел Махмуд. "Сладкие боги!" воскликнул он.
   Я посмотрел на него, сбитый с толку, и увидел, что он смотрит на меня. Я был в дхоти, сбруе, сандалиях, двойных серебряных серьгах и больше ничего. Он оставил видимые участки побуревшей кожи и множественные шрамы. Его внимание, как всегда, привлекла впадина под моими левыми ребрами и скрюченная плоть вокруг нее.
   Он посмотрел мне в глаза, явно ошеломленный. "Говорят, ты лучший. Все делают. Но если ты пережил такие танцы, как этот... - Он покачал головой. - Прошу прощения за то, что сомневался в тебе.
   Я криво улыбнулась. "Просто любовный глоток, Махмуд".
   Дел сказал, слегка пожав плечами и с тонкой иронией: "Ритуал ухаживания".
   Махмуд непонимающе посмотрел на нее.
   - Ухаживание, - повторила за нее Ниша. - Вы знаете - мужчина и женщина.
   Взгляд Махмуда был встревожен. - Она сделала это с тобой? он спросил меня. Затем, обращаясь к Делу: " Ты сделал это с ним?"
   - Ну, - сказал Дел, - сначала он сделал это со мной. Но я не покажу тебе свой шрам, потому что я скромный. Так сказала женщина, которая во время танца демонстрировала много обнаженных рук и ног. И кто ничего не думал о том, чтобы ходить по нашему маленькому дому, одетый только в кожу.
   - Боже милостивый, - слабым голосом сказал Махмуд.
   Внимание Дел снова было обращено на меня. - Неплохо, как ты сказал.
   - Как я уже сказал, - многозначительно повторил я.
   - Так что возвращайся в свой бурнус и пошли. Я нанесу на него мазь позже". Она легонько шлепнула меня по порезу, вызвав именно ту дрожь, которую хотела, и потянулась, чтобы взять у Ниши поводья мерина. "Мы сжигаем дневной свет".
  
   Когда мы подошли к колодцу, единственным живым существом в поле зрения был голубой чалый Кирит. Я отвязал ее, привязал к дереву на длинной веревке, чтобы она могла свободно пастись, поставил воду и зерно и оставил ее наедине с вещами покойника. Я не видел причин везти ее всю дорогу до фургона только для того, чтобы вернуть ее обратно.
   Ее присутствие, одинокое и без всадника, показало Нише и Махмуду, насколько серьезными были проблемы изгоя. Мертвые тела. Живые лошади. Вещи, которые больше никому не принадлежали.
   Махмуд указал своим возницам, где припарковать фургоны и приступить к обеду. У дерева была очень широкая крона и широкие листья, так что там была тень для жеребца, мерина Деля и гнедой Ниши, если мы были осторожны с чалым. Кобыла была еще неизвестной сущностью; невозможно определить, как она будет вести себя рядом с другими лошадьми.
   Это, конечно же, Ниша пошла прямо к ней, как только его гнедого высадили в тени, отвязали и напоили. Он тихо заговорил, подходя спереди, сложил ладони ей под ноздрями, чтобы она могла вдохнуть его запах, затем провел рукой по ее побелевшему лицу.
   Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. - Она принадлежала танцовщице с мечами?
   "Она сделала."
   - Так она теперь наша?
   "Она." Я кивнул в сторону груды снаряжения и седельных сумок. - Как и все остальное у него.
   Ниша кивнула, его мысли были заняты одним. - Если все в порядке, я отведу кобылу к отцу. Он решит, вязать ее или нет. Он оглядел окрестности. "Танцор с мечами... где его тело?"
   "Вон там". Я указал в восточном направлении. "Нет причин приводить хищников к колодцу".
   - Нет, - задумчиво сказала Ниша. - Наверное, нет. Он провел рукой по плечу кобылы, наклонился, чтобы провести ею по передней ноге. Затем он осторожно двинулся сзади, держа руку на ее ягодицах. Кобыла лениво моргнула, откинула голову назад, чтобы мельком взглянуть на него, словно проверяя, как незнакомец прикасается к ней, но снова откинула назад. Никакого протеста она не выразила. Когда он сомкнул руку вокруг ее задней ноги и надавил, чтобы предложить ей поднять ее, она так и сделала. - Хорошо учил, - пробормотал он. "И хорошо собраны. Осталось только посмотреть, в порядке ли она и как она едет.
   - Выведи ее сейчас же, - предложил я. - У нас есть дела, прежде чем мы сможем поесть.
   Ему не потребовалось времени, чтобы принять решение. Она носила недоуздок поверх уздечки. Он развязал поводок, вывел ее из-под дерева и прочь от других лошадей, затем опустил веревку на ее холку и взял поводья. Я думал, он ее оседлает; он не делал.
   - Что-то забыл? Я попросил.
   Ниша покачал головой. - Я подозреваю, что она на мели. Если она бросит меня без презерватива, тогда я точно узнаю. Он улыбнулся мне. - И я это заслужил.
   Я наблюдал, как мой сын разговаривает с кобылой, а затем словно поднимается с земли на ее спину. Он собрал вожжи и поводья, уложил ягодицы, где хотел, и позволил ей спокойно стоять с незнакомцем на спине. Он ни разу не переставал разговаривать с ней тихим, разговорным тоном, тихо объясняя, что она будет теперь его, а потом и отца.
   Он больше никогда не говорил "отчим ". Что ж, этот человек был гораздо большим отцом, чем я когда-либо был.
   Дел подошел ко мне, наблюдая, как Ниша подгоняла кобылу шагом. - Ты беспокоишься.
   Я не уклонялся. "Я не хочу, чтобы он уходил. О, я знаю, что он выйдет в мир как танцор с мечами. Но я не хочу потерять его из-за того другого мужчины. И да, я точно знаю, что вы скажете: тот другой человек вырастил его. Предложил ему жизнь, торговлю.
   - Даже если вы предложите ему то же самое.
   - Но правильно ли это для него?
   - Это его выбор, Тигр. Он пришел искать тебя. Он брал уроки у нас обоих последние два года. Если бы он обнаружил, что хочет другого, он бы уже ушел.
   "Но теперь мы возвращаемся к тому, что он знал. Где он прожил почти всю свою жизнь". Я наблюдал за ним. "Ты видишь, какой он с этой лошадью. Как он со всеми лошадьми. Это подарок".
   - Ты помнишь, - почти мягко начала она, - что это пророчество моего брата заключалось в том, что джихадист был "многоличным человеком"?
   Я очень давно об этом не думал. "Ой. Да. Теперь, когда вы упомянули об этом.
   "Ниша тоже многогранный человек. Лошади. Танцы. Даже женщины; в этом отношении он похож на вас. Она встретилась со мной взглядом и улыбнулась. "Нет причин полагать, что он должен отказаться от одного дара, чтобы выразить другой".
   Я обнял ее за талию. - Ты намного мудрее меня.
   Как и ожидалось, она сказала: "Конечно".
   Я вздохнул, крепко прижал ее к себе, стараясь не вздрогнуть от жгучего пореза. "Я скучаю по ней, Баша. Наша маленькая девочка, которая думает, что играть в грязи и слякоти - и в собачьей моче - самое приятное занятие на свете".
   Дель склонила голову мне на плечо. "О, Тигр, больше, чем мы ожидали".
   Ниша бежала на кобыле большой восьмеркой. Когда она устроилась, он попросил ее повторить тот же узор. Она так и сделала, меняя соло с шелковистой плавностью. Я был хорошим наездником. Дель был хорошим наездником. Но у Ниши был дар .
   Я прислонилась щекой к голове Дела. - Ты уверен, что предпочитаешь меня ему?
   Из ее горла вырвался тихий, одиночный взрыв смеха. "Большую часть времени."
   Махмуд закричал: "Ты собираешься помочь?"
   Я поцеловал Дэла в висок. "Очевидно, что "многочастный человек" должен быть еще и поваром".
  
   Неожиданно Ниша восприняла мой мимолетный комментарий об охоте на крольчат буквально и приготовила одну на ужин. Махмуд, как обычно, ел со своими шоферами, хотя я замечал, как он время от времени поглядывал на меня и Дел с задумчивым выражением лица. Я думаю, что он все еще размышлял над идеей, что мужчина и женщина могут танцевать друг против друга без того, чтобы женщина была немедленно и полностью побеждена; это, а также мысль о том, что каждый из нас нанес серьезный ущерб другому. Это была не та тема, о которой я много думал, потому что она все еще причиняла мне боль. Каждый из нас чуть не умер; на самом деле, Дель была так сильно ранена, что я был уверен, что она умрет, и не мог вынести того, чтобы видеть это. Я покинул Стаал-Исту, северный аналог Алимат, в муках, чувстве вины и почти парализующем горе. То, что я почувствовал, когда обнаружил, что Дел выжил, было неописуемо.
   Ниша после обеда была явно, хотя и тихо, чем-то обеспокоена. У него это было похоже на зуд, усиливающийся и ослабевающий. Хотя сгущались сумерки, он сказал, что снова собирается работать с чалой кобылой. Когда он ушел, мы с Дел обменялись взглядами в знак согласия, я встал и последовал за ним.
   Он пикетировал ее на некотором расстоянии от дерева, так как жеребец проявлял раздражающую склонность ухаживать за ней. Ниша использовала сложенный кусок грубой мешковины и вытерла ею всю себя, затем начала использовать длинные, успокаивающие поглаживания по всему телу, даже когда он пел ей очень тихо. Очевидно, ей это нравилось; если он останавливался, она оглядывалась на него, как будто спрашивая, в чем проблема.
   Что ж, у меня тоже было такое чувство: интересно, в чем проблема. - Может быть, тебе следует использовать мешковину на себе, Ниша, - избавиться от напряжения в теле. Я подождал. "Что это?"
   Он на мгновение прислонился головой к кобыле, затем поднял ее и повернулся ко мне. "Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь это сделать".
   "Что делать?"
   "Убить человека в кругу".
   - Только снаружи?
   Он был слишком серьезен, чтобы ответить на слабую шутку. "Это было другое, убить этого Борджуни. Он заслужил это; он хотел убить меня и всех, кого мог. Но это... это никогда не приходило мне в голову. Я имею в виду, я знал, что существуют танцы смерти. Но я всегда думал только о том, чтобы победить противника, а не убить его".
   Я ухмыльнулся. "Ниша, крайне маловероятно, что ты когда-нибудь будешь участвовать в танце смерти. Начнем с того, что они очень редки - ну, за исключением тех многих, кто бросает мне вызов, то есть - и я не могу поверить, что вы когда-нибудь поставите себя в положение, чтобы принять такой вызов. Или чтобы кто-то сделал это для начала. Я знаю, что ты никогда не инициировал бы это сам.
   "Нет." Он снова вздохнул. "Я просто... ну... я знаю, что ты должен сделать это из -за Элаии-али-ма ".
   Даже сейчас я почувствовал укол. Так много потерял, нарушив все мои клятвы. "Танец смерти - это не то, чего я когда-либо искал", - сказал я ему. "Мне это не нравится".
   - Могли бы вы отказаться от этого вызова? - спросил он, похлопывая кобылу по мускулистой шее.
   Моя очередь вздыхать. "Это трудно объяснить. Во-первых, он не хотел об этом слышать. Но кроме того, я провозгласил элай-али-ма по единственной важной причине: чтобы спасти жизнь Дела. Я бы сделал это двадцать раз. Тридцать. Я сознательно и добровольно нарушил коды. Но я хотел бы думать, что во мне осталась маленькая частичка, которая может придерживаться того, чему научил меня сёдо. Как ни странно это звучит, это своего рода мой собственный кодекс. Чтобы принять это".
   - Это покаяние, - сказала Ниша тоном открытия. "Не так ли? Наказание. И клятву, которую ты не нарушишь: принять такие вызовы".
   Я пришел разобраться, что у Ниши в голове. Я не ожидал, что мы будем обсуждать то, что было в моем. Я никогда активно не думал о покаянии и наказании, но, возможно, он был прав. Тем не менее, мне не понравилась эта идея, и я снова перевел разговор на него.
   - Я своего рода шодо, - сказал я. "Но Бейт аль-Шахар - это не Алимат. Я не прошу клятв. Все, что я делаю, это учу. Ученики могут брать от обучения то, что они хотят, но я не ожидаю от них ничего, кроме того, что они сражаются честно и честно, и даже тогда я не могу контролировать это, когда они уходят. Но если клятв нет, их нельзя нарушить".
   "Никаких кодов. Тогда никакого элая-али-ма в Бейт аль-Шахаре".
   "Никогда не."
   На мгновение он замолчал, по-видимому, изучая одну или обе свои ноги, затем покачал головой и встретился со мной взглядом. "Я никогда не буду таким, как ты".
   Я улыбнулась. "Возможно, это и хорошо. Нет , наверное , это хорошо. Видите ли, я нашел жизнь в Алимате. Я не был рабом. Я не был собственностью. Ты никогда не был чулой, как я был с Сальсетом, и у тебя всегда была жизнь, потому что твои мать и отец следили за тем, чтобы ты это делал.
   "Это все, чего я когда-либо хотел. Быть танцором на мечах.
   "Итак, ты одна, Ниша. Нет, ты не танцор с мечами седьмого уровня, но, по правде говоря, таких мало. Определенно, человек, которого я убил, им не был. Но из него вышел бы хороший ученик.
   Ниша посмотрел мне в глаза, затем покачал головой. "Они все умрут. Все те мужчины, которые бросают тебе вызов.
   Я криво улыбнулась. "Альтернатива не нравится".
   "Интересно, знают ли они это. Что они умрут".
   Через мгновение я пожал плечами. "Если вы думаете, что можете умереть, вы уже наполовину мертвы".
   Он говорил серьезно. - Но это твой выбор - убить их или оставить в живых. Как с Халидом. Я слышал о том, что ты сделал. Что ты сказал. Но сегодня ты не делал этого с этим человеком.
   "Я знал, что Халид больше никогда не вызовет меня на танец смерти. У этого человека было бы. Снова и снова и снова. В большинстве случаев настойчивость достойна восхищения, но не в этом". Я сделал паузу. - Я дал ему возможность уехать.
   - Они когда-нибудь это делают?
   Он заботился очень глубоко. Я понял, что мой ответ очень важен для него. - Я предлагаю, Ниша. Это лучшее, что я могу сделать. Некоторые, такие как этот человек, отказываются принимать другой путь. В таком случае, все, что я могу сделать, это защитить себя".
   - Всегда ли защита приводит к смерти?
   О, хулиганы. Как на это ответить. - Я думаю, тебе лучше спросить об этом одного из танцоров с мечами, намеревающихся убить меня. Я не ищу его. Я не хочу этого. Мне это не нравится . Но я останусь жив. Чего бы это ни стоило".
   Он кивнул, несколько рассеянный, все еще перебирая вещи в голове. И ему нужно было сделать это самостоятельно. - Кобыла снова требует твоего внимания, - сказал я ему. - Лучше отдай ей.
   Он знал, что тема на этом вечере исчерпана. Он медленно повернулся к кобыле и снова начал тереть ее мешковиной. Я оставил его на это.
  
   Дел сразу это увидел. Она смотрела, как я возвращаюсь из Ниши, встала прежде, чем я успел сесть. Она протянула руку, взяла меня за руку и увела.
   Мы стояли под восходящей луной. Сумерки превратились в ночь. Позади нас костер потух до углей. "Что это?"
   Это повторило то, что я спросил Нишу. Но мой ответ был другим. - Кажется, я потерял его.
   "Нет. Никогда. Я уже говорил тебе это раньше.
   - Не знаю, Баша. Это другое. Он другой ...
   - Он убил человека.
   "В бою. Другое дело, когда на вас идет рейдер. За последнюю неделю он видел, на что похожа моя жизнь. Он, кажется, не понимает, что это не похоже на любого южного танцора с мечами. Что так будет всегда. Никто, ни один танцор с мечами, живший в Алимате, никогда не клялся элай-али-ма. Я поднял руку, чтобы успокоить ее, пока она не стала винить себя за это. "То, что я сделал в тот день и что я делаю сейчас, я считаю нужным делать. Но сёдо ничему этому нас не научило.
   - Ты не потерял его, Тигр. Он просто учится по-своему". Мы стояли очень близко, взявшись за руки. "Вы учились в "Алимате", подгоняемые обстоятельствами, чтобы стать лучшими. Я учился в Staal-Ysta, потому что меня также вели обстоятельства. У нас обоих была тяжелая жизнь. Это не было нашим выбором, но эти жизни заставили нас стать теми, кто мы есть". Она отпустила мою руку, провела рукой по моей спине и погладила ее. Скорее, как Ниша и кобыла, если подумать. - Он сделал свой выбор, когда искал тебя. Ты никогда не потеряешь его".
   Меня поразило, что у нас уже был этот разговор раньше. Но, похоже, это было что-то, что я не мог отпустить. "Два года назад его не было в моей жизни. Я даже не знал, что он существует. В большинстве случаев он все еще незнаком для меня. Почему же тогда я боюсь его потерять?"
   - Сколько времени тебе понадобилось, чтобы влюбиться в меня?
   Это было неожиданно. И сбивает с толку. "Какая?"
   - Сколько времени тебе понадобилось, чтобы влюбиться в меня?
   "Угу... я не знаю". Не утешительно, но она хотела правды. - Я никогда об этом не думал.
   - Ты хотел переложить меня в постель , как только я вошла в кантину. Позже ты полюбил меня.
   Я был весь в море, и несколько жалобно с ним. - Дел, я не понимаю, что ты говоришь.
   "Ты влюбился в своего сына, Тигра. Вы встретили его однажды совершенно неожиданно, как вы встретили меня. И в какой-то момент вы влюбились в него. Пришла полюбить его. Для тебя совершенно нормально бояться потерять то, что ты любишь". Она обвила меня рукой, сжала мою руку. - Но не думай, что ты потеряешь меня, потеряешь Нишу. Потому что ты не будешь".
   Я подумал об этом на мгновение, затем отпустил это и подумал о чем-то совершенно другом. "Я бы хотел, чтобы мы были дома. Наедине."
   Дел рассмеялся. "Мы могли бы утащить наши одеяла в пустыню".
   Я открыл было рот, чтобы ответить, но Дель подоспел первым.
   - Но ты старый. Завтра нам нужно снять комнату в Истамире. Один с кроватью.
   Я смеялся. Тогда я размотал свою руку от нее, разжал ладонь и взял ее в свои объятия. После чего я поцеловал ее так сильно, как только мог. И она поцеловала меня в ответ.
   - Ну, - сказал Дел, как только мы расстались. "Может быть, нам следует утащить наши одеяла в пустыню".
   Я прислонился лбом к ее. "Давайте."
   Вернувшись под дерево, мы собрали наши спальные мешки. Ниша ухмыльнулась, когда мы это сделали. Белые зубы в лунном свете светились на его лице. "Мне было интересно, сколько времени это займет у вас. Руки друг от друга не оторвать".
   - А ты, - сказал я, - ревнуешь.
   Он коротко загудел. "Завтра мы будем в Истамире. Тогда я избавлюсь от зуда. Он сделал паузу. "Много зуда и много царапин".
   - Вы, мужчины, - упрекнул Дель. "Вы всегда должны превращать это в соревнование".
   Мы с ней отнесли наши спальные мешки на некоторое расстояние, найдя немного уединения, поставив фургоны между нами и всеми остальными.
   Некоторое время спустя, когда наши ноги переплелись, бедра соприкоснулись, дыхание коснулось друг друга, я тихо сказал: "Нет времени".
   "'Нет времени'? Что "нет времени"?
   "Влюбиться в тебя".
   - Ну, это я знал.
   - Когда ты влюбился в меня?
   "Кто сказал, что я это сделал? Может быть, вы просто... удобно.
   Я прижался лбом к одеялу. - Острее меча, клянусь. Женщины всегда ранят".
   - Мне потребовалось несколько больше времени, чем тебе, - сказал Дел. "Меня везли. Одержимый. В моем сердце не было места для мужчины. Ради любви. Не после Аджани. Не тогда, когда мой брат пропал. И поначалу ты был менее привлекательным.
   "Опять ранение!"
   - Ты был свиньей южанина.
   - Это не улучшение, баща!
   - Ну, ты был, - сказала она как ни в чем не бывало. - И избалован всеми южными женщинами.
   "Испорченный?"
   - О, хулиганы, Тигр, они пали к твоим ногам. Я был там, помнишь? Я видел это!" Она откинула волосы в сторону и перевернулась на спину. "Но в основном... я не знал, как влюбиться".
   - Или упади мне в ноги. Животом вниз я оперся подбородком на скрещенные руки. "Я не думаю, что ты когда-либо сталкивался с этим, если подумать".
   - Упал к твоим ногам?
   "Да."
   - Только когда я споткнусь.
   Глава 15
   АДОЛГИЙ ДЕНЬ ПОЕЗДКИ В ИСТАМИР. Чем дальше на север мы продвигались, тем обильнее росли деревья, изредка сбившиеся в заросли. Почвопокровное, часто цветущее, изобилующее растительностью, кустарниками, лианами, обвивающими стволы деревьев. Трава медленно превращалась из бледно-зеленой травы в пышную, густую, ярко-зеленую, достаточно короткую, чтобы фургоны двигались по ней плавно. Хороший выпас; Я хорошо понимал, почему отчим Ниши построил свою конную ферму в таких условиях.
   В какой-то момент, когда мы обедали в седле, Ниша упомянула, что если мы повернем строго на запад, то через полдня пути доберемся до фермы. Позже я выехал из задней части последнего фургона, чтобы присоединиться к нему, и спросил, не хочет ли он сейчас оторваться от нас и отправиться на ферму, пока мы с Дэлом сопровождаем караван в Истамир.
   Слабый хмурый взгляд изогнул его брови. "Моя работа - проехать весь путь до Истамира".
   "Я уверен, что мы с Делем справимся".
   - Я убил одного из этих борджунов, знаешь ли.
   Это не было хвастовством. Что это было, я не сразу понял, а потом понял. Это была тонкая защитная реакция, попытка напомнить мне, что он доказал свою ценность как авангарда, как человека, который может внести свой вклад. Поспешно, честно, я сказал: "Нет, нет, я только имел в виду, что тебе будет меньше времени, чтобы ехать туда отсюда. Это все."
   Его брови разгладились, когда он улыбнулся. "В Истамире есть женщины".
   Ой. Что. Я ухмыльнулся. "Больше ни слова."
   Он ехал на чалой кобыле, его гнедой мерин был привязан к задней части последнего фургона. Когда он не наблюдал за рейдерами, он проводил время, оценивая почти каждый ее шаг, как дергались ее уши, как она воспринимала мир и как часто; была ли она ловкой на ходу или так стремилась проявить себя - как и Ниша, если подумать, - что не могла расслабиться. Все мелочи, необходимые для выяснения того, будет ли лошадь работать на всадника, которого она не знает, и как. Это была война? Было ли это послушанием? Было ли это чем-то средним? Кобыла никогда не была послушной, но и не всегда находилась в состоянии войны. Он мог уйти длинным, плавным, пожирающим землю шагом. Просто он делал это недостаточно часто.
   Я стряхнул стремена и вытянул ноги, задевая колени. Затем, крутясь в седле из стороны в сторону, я расслабил позвоночник. Я не проезжал такое расстояние ежедневно в течение двух лет, и мое тело, сидящее верхом на лошади в течение нескольких дней, все еще решало, хочет ли оно помнить, как все части соединяются друг с другом.
   А потом по какой-то непонятной причине я посмотрел на свои руки. На культях отсутствующих пальцев.
   Это то, что нужно, чтобы свалить Песчаного Тигра? Осознать и понять, что значит для танцора с мечом иметь на руку меньше пальцев, чтобы удерживать меч, а затем танцевать соответственно? Я проводил почти каждый день своей жизни, занимаясь спортом с тех пор, как потерял эти пальцы на вершине каменного шпиля среди безумцев ioSkandi. Я работал руками, укрепляя пальцы и боковые поверхности ладоней, тренируя культи, чтобы они сомкнулись на кожаной рукояти с максимально возможным усилием. Несколько мужчин узнали, что я по-прежнему опасен, несмотря на отсутствие этих пальцев. Но при всей моей силе, воле и обучении я оказывалась в невыгодном положении, если попадался подходящий мужчина.
   Или, может быть, правильнее было бы сказать, если бы появился не тот человек.
   "Всадники!" Дел позвонил.
   Я перестал смотреть на свои руки и сосредоточился на том, что впереди. - Отойди, - сказал я Нише, и он так и сделал.
   Четыре всадника. Я обнажил свой меч, зная, что Дел и Ниша сделали то же самое. Я упал рядом с Махмудом на переднем фургоне. Дел сразу напротив меня с другой стороны. - Мы недалеко от Истамира, верно? Я попросил.
   Махмуд кивнул. "Недалеко идти".
   "Может быть, это борджуни?" Если так, то это было необычно; борджуны обычно не совершали набеги так близко к городу.
   - Я бы так не подумал , - задумчиво сказал торговец. "Но кто знает, что здесь могло произойти? Я торговал на юге. Прошли месяцы с тех пор, как я пришел сюда.
   Всадники подошли ближе. Не было ни сверкающих на солнце лопастей, ни завывания, ни резкой смены темпа с галопом на галоп. Конечно, все это может измениться в считанные мгновения. Но я не видел напряжения в лошадях, как бы готовых бежать.
   - Мы остановимся, - сказал Махмуд. Он запрокинул голову к небу и издал рев в Пустыне, даже когда начал замедлять свою команду, приказывая остальным тоже остановиться.
   Я остался рядом с Махмудом на его высоком сиденье повозки, как и Дель с другой стороны. Я не мог видеть Нишу, но знал, что он даст нам знать, если кто-нибудь попытается обойти последний фургон. Пока четверо гонщиков не показывали никаких признаков этого.
   Они двинулись вперед, затем перешли на рысь и подъехали ближе. Четверо мужчин, цвет их волос и кожи смешивался от темного с юга до светлого с севера. По моим прикидкам, они были разного возраста, от тридцати до сорока. Одежда была простой, бурнусы без украшений - хотя они называли их "халатами" - с широкими простыми кожаными ремнями.
   "Что там у вас?" - спросил блондин, которого я принял за северянина, указывая на головной фургон. Я решил, что это не рейдерская группа; Борджуни никогда не спрашивал, что у тебя есть, они просто украли это.
   - Шелка и специй, - ответил Махмуд.
   "Ах!" - сказал блондин. - Буду вам очень рад. Мы не хотим грубости, но мы проводим вас в Истамир. В прошлом месяце нас окружили борджуни, так что теперь мы выезжаем, чтобы помочь защитить караваны. Так много потеряно при приближении к городу". Он посмотрел на Дела, потом на меня. В его глазах не было вопросительного взгляда, когда он увидел Дел; но тогда северяне привыкли к независимым женщинам. - Я вижу, вы уже хорошо обслужены.
   "Да, - сказал Махмуд, - но мы были бы признательны, если бы вы тоже сопровождали нас".
   Очень дипломатично с его стороны. Один человек подъехал к последнему фургону, двое упали по одному с каждой стороны, рядом с Делем и мной, а четвертый занял место. Это была спокойная поездка в Истамир. Немногие отряды рейдеров, если таковые имеются, напали бы на караван с семью всадниками, трое из которых явно были танцорами с мечами. Махмуд, сидевший на сиденье своего фургона, выглядел более расслабленным, чем когда-либо на нашем пути.
   Мой спутник, младший из них, темный южанин, был очень застенчив. "Могу я задать вопрос?"
   "Вы можете."
   - Ты Песчаный Тигр?
   Я чуть не улыбнулась. Даже так далеко на севере репутация опередила меня. "Я."
   - Ты в курсе, что за твою голову назначена награда?
   О, хулиганы. Наступило довольство. Я стиснул зубы. "Да."
   - Я только предупреждаю вас, - торопливо сказал молодой человек. "В городе есть танцоры с мечами. И говорят о награде.
   Внутренне я выругался. "Как много?"
   "По крайней мере, шесть, которые я видел".
   Больше ругани в моей голове. - И все они знают о награде?
   "О, да. Разговор в таверне. Они могут сформировать группу для поиска вас на юге.
   Разговор в таверне. Чаще преувеличение или откровенная ложь, чем нет, но в данном случае, как иногда бывает, правда.
   У меня было два варианта. Я мог ходить от таверны к таверне и искать танцоров с мечами, переходя в наступление, или надеяться, что никто не узнает, что я был в Истамире до того, как мы с Делем сняли комнату в гостинице. В конце концов, если бы я вел себя сдержанно, неприятностей можно было бы избежать. Никто не ожидал, что я окажусь на Севере.
   На частном состязании Умира я победил одного за другим более шести танцоров с мечами и вышел победителем. Но мне бы не пришлось делать это снова. Я не был ни глуп, ни самодовольен. Последний серьезно ранил Аббу Бенсира, когда я танцевала с ним в Алимате, семнадцатилетнего юноши, почти не имеющего навыков. Аббу полагал, что я не стану бросать достойный вызов. Он ослабил бдительность, и, поскольку я был большим и быстрым - и удачливым, - он чуть не умер от раздробленного горла ударом деревянного боевого меча.
   Я не хотел бы быть таким, как Аббу Бенсир. Я не мог себе этого позволить. Не тогда, когда мечи были стальными, а не деревянными.
   Я очень хорошо знал, что, когда в следующий раз в таверне мой новообретенный друг быстро расскажет, что я в Истамире. Когда встречались танцоры с мечами, всегда заключались пари; он хотел бы быть тем, кто раздает пикантные новости.
   Я взглянул на него, слегка пожал плечами и с изысканной мягкостью сказал, что я не ищу славы или богатства, но, конечно же, готов принять любого или всех шестерых. Однако мы не задержались бы надолго из-за дел в другом месте.
   Если все пойдет хорошо, мы сможем избавиться от него, прежде чем искать гостиницу - предпочтительно место, где мы незнакомы хозяину. Танцоры с мечами знали меня, и я знал их. Мы были в курсе почти всех, кто танцевал. Те, кто зарабатывал на жизнь более послушными, домашними занятиями, редко знали меня. Но с разговорами о награде Умира неудивительно, что какие-то слова просочились, и это слово всегда сопровождалось упоминанием моих узнаваемых шрамов на лице. Не заметить их было трудно, как трудно было не заметить отсутствующие пальцы. Но эта новость, я думал, не распространится так далеко. Я исчез по возвращении из Сканди. Со временем об этом узнают и другие танцоры с мечами, но не сейчас.
   Или я так надеялся.
  
   Истамир был богат добытым камнем. В отличие от Джулы с прижавшимися к земле зданиями из сырцового кирпича, это место было построено из тесаного камня. Он был серым на зеленой земле или темно-коричневым там, где почва была утрамбована ногами, копытами и повозками, но также имел бледно-золотистый камень и белые глыбы с прожилками, которые казались серебряными.
   Это были не северные длинные дома Стаал-Исты, дома Дела, плавающие по озеру посреди возвышающихся гор. Это были каменные площади с огороженными стенами внутренними двориками, с цветущими ветвями деревьев, свисающими со стен и вторгающимися на проезжую часть.
   Повсюду зелень, на холмах и лугах, усыпанная красными, белыми и желтыми цветами. Мы с Делем ездили в Стаал-Исту зимой. Но это было лето, и Истамир был великолепен с ним.
   Молодой человек, ехавший со мной, пожелал мне приятного свидания, сказал, что его долг выполнен, и уехал. Остальные трое тоже ушли. В четырех фургонах Махмуда снова было только три всадника.
   "Что теперь?" - спросил я торговца. Наша работа требовала, чтобы мы сопровождали его до места назначения, но не дальше.
   "До конца этой улицы, потом направо. Недалеко." Он резко посмотрел на меня. "Вам заплатят вторую часть. На моей чести.
   Я посмотрел на него мгновение. "Почему я думаю, что вы не заплатите нам?"
   Махмуд переместился и отвел взгляд от меня, чувствуя себя явно неловко. "Продавцов иногда обвиняют в нечестности".
   - Что ж, может быть, но я никогда не думал о тебе.
   Он был гордым человеком. "Спасибо." Затем он жестом указал на улицу впереди нас. "Видите вывеску кантины? Красный с желтой краской? Мы поворачиваем туда. Маркетфилд находится за ним, хотя и на некотором расстоянии от него.
   Все еще в строю, мы пересекли центр дороги. Грязь вскоре была заменена тесаным камнем, уложенным поверх взрыхленной поверхности, совмещенной с широкой мощеной улицей. Подкованные копыта цокали по камню.
   Ясно, что для караванов считалось совершенно нормальным двигаться по середине главной улицы. Прохожие поглядывали на фургоны, но не обращали внимания, занятые своими делами. - Не слишком заинтересованы, не так ли? Я наблюдал.
   "О, они не беспокоятся до базарного дня", - объяснил Махмуд. "Тогда все приходят посмотреть и купить или обменять. Ярмарка открывается завтра; Я опоздал, собираясь в путь. Мои люди и я начнем установку сегодня вечером, закончим завтра на рассвете, и вскоре после этого начнут приходить люди. Кто-то купит, кто-то посмотрит, как всегда. Но я рассчитываю распродать весь товар к концу завтрашнего дня или, может быть, послезавтра". Он посмотрел на меня. "Конечно, вы вернете товар, который несли в сумке".
   Я изобразил смятение. - А теперь танцовщицы с мечами, как и купцы, считаются нечестными?
   Махмуд открыл было рот, чтобы ответить, подумал и слабо улыбнулся. "Никогда."
   Я направил его внимание вперед, вздернув подбородок. "Красный знак с желтой краской". На самом деле это был красный фон, на котором был нарисован воющий волк.
   - Да, - сказал Махмуд и натянул поводья, чтобы начать поворот.
   Близились сумерки. Я был готов к ужину. И какие-то духи. И кровать с Делом. И пока я улыбался про себя, довольный своими планами, я услышал крик: "Это чалая кобыла Кирита!"
   Это был очень громкий крик. Все на улице сразу замолчали и посмотрели на кричавшего человека.
   Ах, хулиганы.
   Я повернулся в седле, чтобы посмотреть, смиренно вздохнув. Как и следовало ожидать, он был танцором на мечах. Ужин, выпивка, постель, и Делу придется подождать.
   Глава 16
   яПОСМОТРЕЛ НА МАХМУДА. - Я думаю, тебе лучше идти дальше. Кажется, у нас есть бизнес, и ты все равно близко к этому Маркетфилду. Я найду тебя позже за нашу плату и лошадь Ниши.
   Торговец энергично закивал и отдал приказы своим возницам. Дел и я позволили каравану катиться; Ниша занял свое место на чалой кобыле; и как только караван прошел, мы втроем собрались посреди мощеной улицы. Мы не могли ошибиться в том, кто мы такие, как мы не могли принять другого танцора с мечами за то, кем он был.
   Он был блондин, волосы до плеч, высокий, широкоплечий. Его бурнус был бледно-зеленого цвета. Как и ожидалось, из-за его спины торчали рукоятка и рукоять меча.
   - Северянин, - заметил Дель. "Но молодой. 19?"
   Я тихо сказал Нише: "Выбор. Отдай кобылу или сразись с ним за нее. Я сделал паузу. - О, подождите - есть еще одна возможность: предложить купить ее, даже если она ему не принадлежит. У нас есть монета.
   Ниша посмотрела на меня. Я обнаружил, что он улыбается. Не растягивающая рот счастливая улыбка, а меньшая, более тонкая. У меня было чувство, что он не собирался отказываться от кобылы. Или купить ее.
   Дел, стоявшая справа от меня, тихонько попятила свою лошадь на несколько шагов, поехала позади меня и встала слева от Ниши. Это была безмолвная солидарность, очень понятная любому, кто на нее смотрит. Включая уроженца Севера, танцора с мечами.
   Не обращая внимания на наше сопротивление, он быстро перешел улицу и схватил чалую кобылу за повод. Он уставился на Нишу, явно сердитый. - Это лошадь Кирита. Что ты с ней делаешь?
   Что ж, вариантов ответов было несколько. Кирит продал ее Нише, проиграл в пари или был убит. Мной. Мне было интересно, что Ниша предложит.
   Сев на коня, мой сын посмотрел на мужчину. Его тон был деликатно оттенен чем-то вроде сочувствия, что мне показалось любопытным. - Он был твоим другом?
   Это было не то, что я ожидал. Судя по всему, северянин тоже.
   - Есть, - поправил он. "Кирит - мой друг. Если вы не скажете иначе.
   - Мне очень жаль, - тихо сказала Ниша. "Ваш друг попал в аварию".
   Хм. Собирался ли Ниша лгать, чтобы избежать конфронтации?
   - Несчастный случай, - повторил молодой человек. "Что за несчастный случай может привести к гибели его кобылы?" Он бросил взгляд на меч, возвышающийся над плечом Ниши, затем встретился с насыщенными медово-карими глазами моего сына. - Ты убил его?
   Тишина. Ну, не было никакой помощи для этого. "Нет, я сказал. "Я убил его." Я покосился на Нишу, которая выглядела разочарованной. "Ну, я ничего не могу поделать. Он спросил."
   Естественно, внимание молодого человека переключилось на меня. Он отпустил узду кобылы, сделал шаг к конезаводу. Шпильке это не понравилось. Он высунул голову и огрызнулся на танцовщицу с мечами, которая с готовностью отскочила назад, ругаясь.
   - Извини, - сказал я легко. "Мой конь разборчив в том, кто его друзья".
   Северянин попытался восстановить самообладание, приводя бурнус в порядок. Его глаза, серовато-голубые, теперь были лишены страха. Теперь были полны гнева. - Это был вызов? - коротко спросил он. - Или убийство?
   Это действительно застало меня врасплох. "Убийство? Почему, во имя богов, я хочу убить его?"
   Ответ его не позабавил. - Тогда я бросаю тебе вызов.
   Он не знал, кто я; он ничего не сказал об этом, не выглядел и не вел себя так, как будто знал. Очевидно, я был просто чужаком, танцором на мечах, как и все остальные. Это было довольно освежающе. - Ну, - сказал я, - я не думаю, что ты хочешь этого делать. Действительно. Вы не должны. Это было бы нехорошо".
   - Меня зовут Даррион, - сказал он. "Я бросаю вам вызов."
   Я вздрогнул. - Возможно, вам захочется подумать еще раз.
   "Я бросаю тебе вызов ".
   - Кто из вас был лучше? Я попросил. "Ты? Или Кирит?
   Он поднял подбородок. "Я."
   Я вздохнул. "Даррион, пожалуйста, передумай. Кирит и я пустились в танец смерти, что могло быть очевидным. Это было справедливо. Он потерял. Во мне не было ни обмана, ни убийства, ни гнева. Это был танец с мечами".
   "Танец смерти".
   "Ну да. Кирит бросил вызов, и именно на этом он настаивал. Я пожал плечами. - Я дал ему возможность уехать.
   - Он бы никогда не сделал такого!
   Я кивнул. - Значит, он мертв.
   Даррион бросил жесткий взгляд на Дель. На этот раз он понял, кто она такая. Он видел ее. "Северянин".
   - Да, - ответила она. Затем добавил: "Тренировался на Стаал-Исте".
   В своем роде заявление было хвастовством. На остров пустили не всех.
   - Певец меча, - сказал Даррион.
   Дель улыбнулся, когда белый мерин топнул камнем. "Я."
   Я весело добавил: "Я, с другой стороны, прошел обучение в Алимате".
   Ниша не должна была остаться позади. - А я в Бейт-эш-Шахаре. Песчаным тигром.
   Я чуть не рассмеялся. Больше блеска для легенды. Мне удалось подавить ухмылку.
   Теперь Даррион посмотрел на каждого из нас более внимательно. Похоже, он пересмотрел свою позицию. Но он бросил мне вызов. Дважды и решительно. Конечно, он мог бы бросить мне вызов. Но так поступали очень немногие танцоры с мечами. Была такая проблема, называемая гордостью. И другие танцоры с мечами, по-видимому, были в Истамире. Если станет известно, что Дэррион отказывается танцевать, его имя покроется позором. Его репутация, какой бы она ни была, какой бы он ни надеялся стать, был бы запятнан. Чтобы жить, ему придется работать на безымянных танзиров в незначительных областях.
   Приняв решение, Дэррион вздернул подбородок. - Вы принимаете вызов?
   О, хулиганы.
   Очень тихо, уголком рта, Ниша сказала: "Скажи ему, кто ты".
   Так же тихо я пробормотал: "Я так не думаю. Другие танцоры с мечами в городе. Я хотел бы уйти, прежде чем это превратится в целую серию танцев".
   Даррион повысил голос. - Вы принимаете вызов?
   Я очень тяжело вздохнул. "Наверное." Я бросил правый повод жеребца Делу, освободил ноги от стремян, перекинул ногу через широкий зад жеребца и спрыгнул вниз. Я стал раздеваться из ремня, бурнуса, сандалий, сбруи.
   - Ну, если он не знает, кто ты, - сказала Ниша. - Может быть, и другие тоже.
   Я посмотрел на него с мечом в руке. - Все шестеро - ну, пятеро, не считая Дэрриона? И мы знаем от наших эскортов в городе, что они говорили о том, чтобы искать меня.
   - Это не значит, что они знают, кто ты. Никто не ожидает, что ты будешь к северу от границы.
   "Если кто слышал обо мне, он слышал и о них". Я постучал по своей покрытой шрамами щеке, затем поднял руку с отсутствующим мизинцем. - Довольно легко меня опознать.
   "Ну, - сказала Ниша, - просто побей их всех".
   Ах, какая вера в меня была у моего сына. Я закатила глаза, покачала головой и вышла на улицу. Асфальтированная улица. Как, черт возьми, нарисовать круг на мощеной улице?
   - Не здесь, - сказал Даррион. "В Маркетфилде".
   Я зло взглянул на него, снова надел сандалии и направился в том направлении, куда ушли Махмуд и его фургоны. Дэррион, как это ни удивительно, шел рядом со мной, хотя и не слишком близко. Тогда я понял, что он не даст никаких оснований, которые могли бы принизить его в глазах других.
   Дель и Ниша шли в тылу, Дель возглавлял жеребца. Я надеялся, что одежда и сбруя не свалятся с седла по дороге. путь. Меч, однако, был в моей правой руке; это никуда не шло.
   Я думал, что смогу поговорить, пока мы шли. "Хороший день."
   Даррион ничего не сказал.
   - Довольно привлекательный город, вы не находите? Стены увиты виноградом и цветами. Что-то добавляет".
   Без ответа. Но выражение его лица было каменным.
   "На самом деле я впечатлен этим городом. Очень продвинутый. Я никогда не видел мощеной улицы". Я сделал паузу. - Вы живете здесь или родом откуда-то еще?
   Наконец он посмотрел на меня. Взглянул на меня. "Не разговаривать."
   Я изобразил удивление. "Почему нет разговоров? Я просто дружелюбен".
   - Ты пытаешься отвлечь меня.
   Я залился невнятным смехом. "Нет, нет... и вообще, танцор с мечами не позволит противнику сорвать его танец. Это одно из правил".
   Это было не так. Всего лишь часть танца, если мужчина решил отвлечь своего противника. Концентрация была всем. Отсутствие его потеряло танец. Отсутствие его убивало, если танец был насмерть.
   - Я действительно думаю, что это привлекательный город, - весело сказал я. "В последний раз, когда я был на севере, была зима. Брррррр". Я вздрогнул. "Слишком холодно для меня. Весь этот снег и лед. Я просто южанин. Мне нужно тепло в костях". Даррион стиснул зубы. На его челюсти дернулся мускул. "В Стаал-Исте было особенно холодно, - продолжал я. "Я не понимаю, как там можно жить".
   Это привлекло его внимание. - Ты был в Стаал-Исте?
   Я указал на Дела, стоящего позади меня. "С ней."
   - Тебя допустили к тренировкам?
   - Я был там не для этого. И это не так. "Кроме того, танцор с мечами седьмого уровня не требует дополнительной подготовки". Что было ложью, но все это часть моего арсенала. Скромно, не было.
   Голова Дарриона повернулась ко мне. "Ты седьмой уровень? Из Алимат?
   - У меня есть такая честь, да.
   - Вы знали песчаного тигра?
   Мои брови взлетели вверх. Я вопросительно посмотрел на северянина. "Эм, да. Я имею в виду, мы встречались несколько раз".
   - В кругу?
   Я полагал, что можно сказать, что я встретил себя в кругу. "Только спарринг. Не настоящий танец. Я знал лучше, чем просить его об этом.
   Даррион кивнул. Я заставил его говорить сейчас. "Я хотел бы встретиться с ним однажды. Не бросать ему вызов, понимаете, это было бы глупо, а учиться у него. У него есть чему поучиться".
   Мне очень хотелось обернуться и увидеть лица Дел и Ниши, но я не стал. Во всяком случае, я мог их представить. Чистое, неподдельное и, несомненно, приятное развлечение.
   "Кажется, вы знаете свои ограничения", - заметил я. - Ты бы не бросил ему вызов, а? Что ж, это мудро. Он довольно хорош. На самом деле лучший на юге. Может быть, ты когда-нибудь встретишься с ним".
   Внимание Дарриона переключилось. Он сделал жест. "Маркетфилд".
   Мы оставили дома, мощеную улицу. Торговое поле было огромным. Океан фургонов заполнил глаза. Некоторые люди работали из задней части своих фургонов, раскладывая товары на одеяле. Другие приподняли стойла с брезентовыми боковинами, навесами. Трава была выбита в виде ряда дорожек, извивающихся через фургоны и вокруг них, образуя проходы. Махмуд был где-то здесь. Выследить его может быть непросто. И снова нас было трое. И рыночные люди, которых мы могли бы спросить.
   Даррион снова сделал жест. "Сюда. В траве есть тренировочный круг.
   Я шагнул рядом с ним. - Устраивайте частые танцы, не так ли?
   "Это часть Marketday. Людям нравится смотреть. Некоторые ставки на танцы. Ты видишь? Мы уже набираем аудиторию".
   Такими мы были. Жители знали, в чем дело - они видели двух высоких, широко сложенных мужчин с мечами. Я услышал взволнованный ропот, поднимающийся в воздухе, и призывы созывать других на танец. По мере того, как мы приближались к кругу, в него входило все больше людей.
   Круг был, как и сказал Дэррион, заштрихованным. Это был настоящий, хотя и в утрамбованной грязи. Трава внутри круга была вытерта много лет назад.
   На ближайшем краю я положил меч и расшнуровал сандалии. По одному я бросал их Делу. Мы криво улыбались. Ниша не потрудилась скрыть своего ожидания. Думаю, его больше не беспокоило, что его танец стал моим.
   На время отбросив сандалии, я подошел к центру круга и положил меч. Пока я это делал, Дэррион отложил свой и отступил в сторону напротив меня. Я встряхнул руками, покрутил шеей, несколько раз сгорбился и опустил плечи. Даррион уставился на меня, как будто сбитый с толку моими действиями. Как хорошо, что он мог быть в его возрасте; это было задолго до того, как его тело столкнулось с болью.
   Я повысил голос, чтобы позвать через круг. "Кто имеет честь?" Он был претендентом; он мог бы назвать человека, который сказал бы нам начать.
   Он посмотрел прямо на Дела, все еще сидящего верхом. "Один из моего вида. Северянин, обученный на Стаал-Исте.
   Дель деловито кивнул.
   Мой противник оглядел окружившую круг массу людей. "Меня зовут Даррион, и я бросаю вызов этому человеку". Не было необходимости снова бросать мне вызов или называть свое имя, но Даррион хотел драматизировать.
   Удивив всех, я пересек круг и встал очень близко к нему, наклонившись. Понизив голос, я спросил: "Вы уверены, что хотите это сделать? Вы абсолютно уверены?
   Удивленный, он уставился на меня, отводя голову от моего лица.
   - Ты можешь взять свой меч и уйти, - сказал я. - Я сделаю то же самое.
   Он говорил шипящим вполголоса. "Я не буду делать ничего подобного!"
   "Я не собираюсь называть свое имя. Но я скажу это тебе". Я наклонилась еще ближе, почти говоря ему на ухо. - У тебя есть желание, Даррион. Ты будешь танцевать против песчаного тигра.
   Ему потребовалось мгновение, чтобы понять. Глаза широко раскрылись. Его рот расслабился. Краска сбежала с его лица. Он смотрел и смотрел, сотни выражений вспыхивали в его глазах, на его лице. Он выглядел очень молодым, Дэррион. Молодой и пораженный.
   Отступая, я развел руками, пожимая плечами. - Ты никогда не спрашивал.
   Он тяжело дышал. Он посмотрел на парные мечи в центре круга. Он посмотрел на толпу, собравшуюся посмотреть, чтобы сделать ставку на танец с мечами. Он видел, как я завершил свое путешествие по кругу. Он снова посмотрел на зрителей, облизал губы. Я узнал выражение его лица: Даррион просто не знал, что делать.
   Я занял место напротив него. "Готовый?"
   Толпа погрузилась в тишину. Даррион переводил взгляд с одного человека на другого. Я знала, что для него было слишком сложно уступить, прежде чем он начал. Слишком много людей смотрят. Другие танцоры с мечами в городе. Северный певец фехтования, обученный на Стаал-Исте. Сам Песчаный Тигр терпеливо ждал по ту сторону круга.
   Он сделал очень глубокий вдох. Закрой ему рот. Укрепил челюсть. Гордо поднял голову. "Скажи это."
   И Дель сказал: " Танцуй ".
   Глава 17
   ТНАЧАЛО ВСЕГДА ОДНО. Вместо свирепой красоты танца есть просто способность первым добраться до своего меча, взять его в руки, обезоружить противника, если он медленнее вас; защищаться, если ты медленнее, чем он. Было выиграно и проиграно довольно много танцев в первые несколько секунд этого рывка по кругу, первого захвата и поднятия меча.
   Мы были одного роста, Дэррион и я. В другой день он мог бы выиграть гонку. Но сегодня он этого не сделал.
   У меня было два мнения. Я мог бы быстро победить его, чтобы исчезнуть так же быстро, или я мог бы преподать ему урок медленнее. И я имел в виду буквально: урок. Как шодо.
   Поэтому я пошел на компромисс.
   Он подошел ко мне, размахивая мечом в маневре с разворота. Это никогда не было эффективным нападением, если вы медлительны или неопытны, или если ваш противник знает надежную защиту. Он не был ни медленным, ни неопытным, но я был противником, который знал основательную защиту. Я встретил его клинок своим, с силой, с весом за ним. Ему удалось удержаться за свой клинок, хотя он и отшатнулся на несколько шагов. Пока он это делал, я последовал за ним, подошел слишком близко для фехтования и встретил его на самом краю круга. Он взглянул на колышки и понял, что был опасно близок к тому, чтобы выйти из круга и, таким образом, проиграть танец с мечами.
   - Пригнуться и вбок, - сказал я, сдерживая удар. "Идти сбоку. Не назад или вы выходите из круга. Не вперед, потому что вы окажетесь слишком близко к противнику. Боковой . Сверните, если необходимо. Сальто при необходимости. Просто убирайте хулиганов с пути лезвия вашего противника, когда вы уходите от края круга".
   Его равновесие было полностью нарушено. Трудно оставаться в кругу, когда твои ноги почти на линии, а твой противник стоит прямо перед тобой. Прежде чем он успел выйти за пределы, я протянула левую руку, сомкнула ее вокруг его правого запястья и дернула его к себе, подальше от линии, чтобы он не проиграл.
   Даррион был поражен, что я должен сделать это. Это держало его в замороженном состоянии.
   - О, ради всего святого, - раздраженно сказал я. "Не стой просто так. Или я снова подтолкну тебя к колышкам, и на этот раз до конца. Я не спасу тебя. Вы ничему так не научитесь. Танцуй! "
   Он был не лучше своего друга Кирита, что бы он ни утверждал. Но он, вероятно, был лучше, чем танец, который он предложил мне. Я полностью подорвал его уверенность, рассказав ему свою личность, так сильно надавив на него в самом начале. Что и было моим намерением.
   Мы еще немного потанцевали, и Даррион частично восстановил самообладание. Он был твердо намерен не отставать от меня. И по мере того, как он становился более уверенным, более решительным, я направлял его на определенный маневр.
   Я ухмыльнулся, когда лезвия столкнулись, и мое покатилось по кругу. Я услышал громкий вздох, сдавленные вздохи шока из толпы. Даже Даррион был поражен.
   Его меч опустился. Он немного поколебался. Я прыгнул, сжал левой рукой его запястье, правой сомкнул рукоять и вырвал меч из его руки. Через минуту он уже сидел у меня в руке, как и должен был.
   На расстоянии вытянутой руки я приложил наконечник к его груди, прямо там, где билось его сердце. - Подумай наперед, - сказал я. "Подумайте об этом. Увидьте это в своей голове, прежде чем вам когда-нибудь понадобится это использовать".
   Он стоял неподвижно; мудро для человека с острием меча у груди. "Вы выпустили его специально", - обвинил он. "Твой меч. Ты это спланировал.
   - Вот что ты должен сделать. Планируйте это. Думать о будущем. Подумайте об этом. Увидьте это, и когда вам нужно, вы будете использовать его. Но ты должен помнить одну вещь".
   Он уставился на меня, спрашивая глазами.
   "Вы должны быть такими же опытными или лучше, чем ваш противник. Потому что кто-то, кто потеряет свой меч, а затем заберет твой, может быть не таким снисходительным, как я сегодня. Я попятился, выставил левую руку, не глядя, и рукоятка меча ударилась о мою ладонь. Я подбросил оба клинка в воздух, скрестив их перед собой. Я поймал их обоих, его слева от меня, моего справа. - Подумай хорошенько, Даррион. Вижу это. Используйте это. Но только когда ты будешь готов".
   Я бросил ему меч и вышел из круга.
  
   МАхмуд нашел нас, а не наоборот. Он вежливо подождал, пока я зашнуровываю сандалии, одеваюсь, а затем беру поводья у Дела. Я бы поехал верхом, но Махмуд был пешком, и я подумал, что это будет грубо. Он подвел нас к своим фургонам, чтобы мы могли забрать лошадь Ниши, передать шелка и специи и получить вторую половину нашего гонорара.
   Толпа поредела, хотя какое-то время дети преследовали меня, пока мы шли по проходам, пока один или оба родителя не догнали и не утащили их прочь. Дел и Ниша поставили меня и Махмуда между собой, когда они ехали, а мы шли, образуя щит из людей и лошадей. Они очень хорошо знали, что я не хочу больше иметь дело с танцорами с мечами, но остальные пятеро наверняка стали бы меня искать, если бы узнали, что я здесь. Слово будет передано. Жителям Истамира не нужно было знать мое имя; все, что им нужно было сделать, это описать следы когтей на моем лице.
   Дель, Ниша и я остановились, когда Махмуд сказал, что мы должны. Дел и Ниша спешились, и мы втроем принялись вытаскивать пакеты из седельных сумок. Махмуд обращался с обернутыми в муслин шелковыми рулонами, как с детьми, приветствуя их возвращение. С большой осторожностью он развернул шелка, вытряхнул их и расстелил на заднем борте своего фургона. Даже я должен был признать, что цветовая палитра с серебряной искрой повсюду была прекрасна.
   Он приподнял верхнюю часть шелка, понюхал ее, затем скорбно посмотрел на меня. "Они пахнут специями".
   Дел, стоя рядом, пошел посмотреть. Она поднесла уголок шелка к лицу, затем снова опустила его. - Как я уже говорил, ароматизированный шелк - это не обязательно плохо. Берите за них больше". Она снова провела рукой по темно-синей ткани. Серебряная нить блестела на солнце. "Они заплатят".
   Махмуд кивнул. "Да, это возможно; Я подумал об этом. Мы увидим. А теперь специи?
   Мы порылись в сумках и откопали маленькие мешочки, вручив их Махмуду и двум его людям. В воздухе витал запах корицы. Закончив упаковывать их в скромные деревянные ящики, Махмуд вручил мне небольшой кожаный мешочек.
   - Остаток вашего гонорара, - сказал он. - А теперь у меня есть для вас кое-что еще. Он указал на свои фургоны. "Вы оказали нам большую услугу. Я хотел бы вернуть его, хотя это скромная услуга. Мы с моими людьми обсудили это и хотели бы предложить вам наши фургоны для ночлега.
   Я думаю, что все трое из нас были крайне поражены. Я, конечно, был.
   "Вас будут искать", - прямо сказал мне Махмуд. - Вы не можете рисковать гостиницей.
   - Э-э, - это было все, что я смог произнести.
   "Спи ночь в фургонах. Мои люди предлагают спать на земле. Его отношение стало застенчивым, когда он посмотрел сначала на меня, затем на Дель. "Пожалуйста, примите мои извинения. В каждом вагоне есть место только для одного".
   Дел и я обменялись взглядами. - Думаю, одну ночь мы сможем провести в одиночестве, - сухо сказал я. "Но-?"
   "Как я сказал. Ты уже дважды танцевала с тех пор, как мы уехали из Джулы. Вы собираетесь утром, да?
   Я кивнул. "С первыми лучами солнца".
   - Ну, тогда спи спокойно этой ночью. Они и не подумают искать тебя здесь. Но есть еще кое-что". Он снова был застенчив. "Я бы посоветовал вам привязать лошадей к другим фургонам. Я поговорил с тремя знакомыми торговцами, и они готовы принять ваших скакунов на ночь. Если бы все осталось здесь, это привлекло бы внимание. Особенно белая лошадь.
   - Он прав, - сказал Дел. "У Ниши чалый цвет танцора с мечами, цвет, который редко можно увидеть, а я, белый мерин, видел еще реже".
   Ниша добавила: "И даже серовато-коричневая линия не так уж распространена. К тому же он жеребец. Если мы привяжем их в другом месте, будем спать в фургонах Махмуда, мы будем в большей безопасности, чем где-либо еще. Однако... - Ниша подняла брови, глядя на Махмуда. "У меня есть планы на вечер. И это может повлечь за собой сон в чужой постели, так что фургон мне не понадобится.
   Махмуд на мгновение растерялся, а потом понял. Он позволил себе легкую улыбку. - Возможно, несколько кроватей?
   Ниша ухмыльнулась ему. - Это сработает. Затем он уловил выражение моего лица. "Никто меня не знает. И я пойду в ту волчью столовую, чтобы не было лошади, которая могла бы привлечь внимание. Хотя люди, наверное, и так не знают мою собственную лошадь.
   Все, что он сказал, было правдой. Удалите Нишу из моего присутствия - и Дел, поскольку она была хорошо известна как женщина Песчаного Тигра, - и он, вероятно, мог бы пойти куда угодно, не задумываясь. - Можешь снять сбрую и меч, - предложил я. "Одной вещью меньше, чтобы идентифицировать вас. Кроме того, я не думаю, что ты собираешься танцевать такие танцы.
   Ниша рассмеялась. - Не совсем, нет. Он улыбнулся Махмуду. - Куда мне взять чалых и гнедых?
   - Покиньте бухту, - сказал я. - Я думаю, вы правы, что его не узнают. Просто возьми роан. Таким образом, у нас будет хотя бы одно средство передвижения здесь.
   Махмуд сказал: "Мои люди отведут их туда, куда им следует идти".
   - Эм, - сказал я. "Возможно, это не такая уж хорошая идея. Кобели время от времени проявляют недружелюбие к незнакомцам".
   - Я возьму его, - сказала Ниша. "Я могу сделать это еще до того, как отправлюсь на поиски прекрасных женщин". Таким образом, жеребец отправился с моим сыном, а чалый и белый мерин Деля были увезены в другое место двумя погонщиками.
  
   Дел не спал крепким сном. Она проснулась от того, что повозка заскрипела. - Это я, - тихо сказал я, ненадолго борясь с прижатым и завязанным клапаном задней двери.
   Не было света, кроме луны, звезд и догорающих костров на Рыночной площади. Но из-за того, что за мной закрылась задняя крышка, я не мог ее увидеть.
   С ноткой удивления в голосе она сказала: "Почему ты здесь?"
   "Не мог спать. Где ты, хули?
   "Спальная платформа. Где люди спят. Где я спал. Вот для чего это нужно". Она сделала паузу. - Он действительно недостаточно большой для двоих.
   Я ощупью пробрался вперед, следуя за ее голосом. "Я знаю это. Я был на платформе в другом вагоне. Но на полу должно быть место.
   - Хочешь спать на полу?
   - Я хочу , чтобы мы спали на полу - черт возьми!
   "Какая?"
   Я поклялся еще дважды. "Я только что зацепился мизинцем за что-то. Почему самый незначительный палец на ноге из всех десяти болит больше всего?" Согнувшись и раскинув руки, я делал более мелкие и осторожные шаги. "Скажите что-то."
   "Почему?"
   - Чтобы я мог найти тебя.
   Она что-то пробормотала себе под нос. На севере, так что я не мог его расшифровать. Однажды я смог; Я мог читать все книги и говорить на всех языках, когда во мне была магия ioSkandi. Но не больше. Я бы избавился от всего этого.
   - Просто стой там, Тигр. Я услышал движение, звук шуршащей ткани. "Хорошо. Постельное белье на полу."
   - Ты с ним на полу?
   "Если вы настаиваете."
   - Вот почему я пришел сюда.
   Больше шуршания. - Да, я на полу.
   Более осторожное движение от меня. Я нашел ногу. Прогресс. Я заползла прямо рядом с ней, забралась под одеяло и прижалась к ней. "Аааа. Намного лучше."
   Молчание в течение долгого времени. Затем она сказала с едва заметной рябью удивления в голосе: "Неужели ты действительно не можешь спать без меня рядом?"
   "Ну, - сказал я, - на самом деле это был плачущий ребенок в соседнем фургоне".
   Дел хмыкнул. "Вероятная история".
   "В соседнем вагоне был плачущий ребенок".
   "Ха. Вы пришли не за этим.
   Я прикоснулся ртом к плоти под ее левым ухом. "Нет ничего плохого в том, что мужчина хочет переспать с женщиной, которую любит".
   - Даже если это означает, что он сокрушает женщину, которую любит?
   Я понял намек и изменил свою позицию. "Лучше?"
   "В некотором роде. Это будет сделать." Она зевнула. - Иди спать, Тигр.
   Я улыбнулся в темноту. Сон пришел мягко.
   Глава 18
   НСпустя много времени после рассвета плач младенца возвестил о наступлении дня. Теперь Дел узнает, что прошлой ночью я ничего не выдумывал. Я выпуталась из подстилки, подползла к заднему концу, отвязала полог и высунула голову. Утренний туман медленно рассеивался с размеренным приходом солнца.
   И тут я заметил тело. Мой сын свернулся в своей постели сразу за задней частью фургона. Его гнедой был привязан к ней, но не выказал никакого желания наступить на своего хозяина. Все, что я мог видеть от Ниши, это спутанные волосы, торчащие из-под одеяла. Остальной части его не было видно, за исключением неопознаваемых шишек под постельным бельем.
   Сколько людей могут спать с плачущим ребенком по соседству?
   Шум разбудил и Дела. Она подползла ко мне, высунув голову из открытого заднего люка. - Я так рада, что Сула уже вышла из младенческого возраста, - пробормотала она.
   "О, у нее все еще приятный голос", - напомнил я ей. "Особенно во время ее многочисленных купаний. Ванны необходимы, потому что она настаивает на том, чтобы играть в грязи, время от времени посещая лужи мочи".
   Она заметила Нишу внизу. "Что он здесь делает? Я думал, он останется с женщиной.
   - Может быть, она тоже плакала. Я расстегнул колышки двери багажника и опустил ее, выползая, стараясь избежать комка плоти и крови. Я обошел его, положил руку на морду его мерина так, как поддержать его шаг; теперь он был в опасной близости от тела своего владельца. - Хотя я предполагаю, что он мог быть мертв. Я толкнул Нишу босой ногой. "Привет. Ты жив?" Без ответа. Или движения, если уж на то пошло. "Вверх. Можно похмелиться верхом на лошади. Давай выбираться отсюда." Я сделал паузу, моргая. "И как ты можешь спать, когда этот ребенок визжит? Это хуже, чем петух".
   Дел выбрался из фургона. - Он - или она - не визжит , Тигр. Это плач. Он или она, несомненно, голодны или промокли. Возможно, оба". На этот раз это была ее нога, толкающая Нишу. "Вверх."
   Сверток с постельным бельем сдвинулся. Ниша откинул одеяло и прищурился на зарождающийся дневной свет. - Мы можем остаться здесь еще на день? Я встретил женщину..."
   Мы с Дел одновременно покачали головами в знак покорности, обменявшись кривыми улыбками.
   "Если ты встретил женщину, почему ты здесь, а не там?" Я попросил.
   Ниша принялась растирать лицо, теряя форму, искажая его ответ. "Она замужем. Ее муж вернулся домой".
   О, хулиганы. - Не совсем хорошо, - сказал я ему. "Мужьям обычно не нравится такая деятельность".
   - Ну, она настояла. Что-то вроде." Он откинул одеяла и сел. "Никогда мужчина не должен отказывать прекрасной женщине, когда она так сильно хочет его".
   - А, - сказал Дел. - Это в крови, не так ли? Тигр уступает женщинам, которые настаивают на том, чтобы затащить его в постель. Теперь его сын уступает женщине, которая настаивает на том, чтобы затащить его в постель. Плоды одного дерева".
   Это требовало ответа. - Ну, баша, я уже много лет не уступаю настойчивой женщине. Ну, кроме тебя. А до тебя никогда не было с замужней женщиной".
   Дель приподняла брови, явно заинтригованная. "Откуда вы знаете? Я не думаю, что какая-нибудь женщина, ведущая тебя в постель, сказала бы , что она замужем.
   Ой. Ну, было такое. - Насколько мне известно, - поправился я.
   Ниша провела рукой по темным волосам, вызвав еще больший беспорядок. Щетина заслоняла его челюсть. Время для него и меня использовать бритва. "В любом случае, я вернулся сюда, чтобы поспать", - сказал он, и эта фраза превратилась в большой зевок. "Не хотел никого беспокоить. Особенно ее муж, так как он пришел домой раньше, чем его ждала жена". Он вздрогнул. - Они вообще пытаются заткнуть этого ребенка?
   - Давайте соберем лошадей, - предложил я. - Ниша, ты знаешь, где они. Возвращайте их по одному... Я думаю, что вести трех лошадей, знакомых другим танцорам с мечами, было бы слишком рискованно.
   Он кивнул, вставая. Потягиваясь, он отправился на поиски наших скакунов.
   - Сандалии, - пробормотал я себе под нос. Те, плюс бурнус, сбруя и шпага были в повозке. Утро было немного прохладным. И мои ноги были влажными и холодными, потому что Маркетфилд был почти полностью покрыт травой, удерживая росу. Я наклонился к задней части фургона и вытащил свои сандалии. "Я думаю, будет лучше, если мы не будем надевать мечи и доспехи по пути отсюда".
   - Сомневаюсь, что еще есть танцоры с мечами, Тигр, - сухо сказал Дел. "Вероятно, они все еще в постели. Даже если кровати одолжены.
   Я сидел на задней двери и зашнуровывал сандалии. "Я просто не хочу рисковать. Я действительно не хочу снова танцевать здесь. Слишком много танцоров с мечами, чтобы распространять слухи о том, что я на Севере.
   "Разве Халид не сказал, что Умир устраивает еще одно соревнование?"
   Я надел бурнус, пристегнул его ремнем. - Нет, только то, что он назначил награду за мою голову. Он хочет, чтобы я открыл эту книгу, а не танцевал".
   Дель перелезла через заднюю дверь и скрылась в салоне достаточно долго, чтобы собрать свою одежду. - Я подозреваю, что молва быстро разлетится, когда тебя схватят, и многие из танцоров с мечами отправятся к Умиру только ради того, чтобы увидеть тебя.
   "Извините меня? Когда меня возьмут? Будьте любезны, скажите, если меня возьмут!
   - Слухи быстро разлетятся, если тебя схватят... - Она нахмурилась. "Хотя я полагаю, что слово "если" на самом деле не может распространяться".
   - Не будет "если", - сказал я. "Не "когда" или "если".
   Дел застегнула ремень. - Тогда "может".
   "Могущества" тоже нет.
   "Может быть".
   - Эту не выиграешь, баша.
   Надев сандалии, она улыбнулась. Затем сказал: "Они подумают, что ты боишься".
   "Кто подумает, что я боюсь? И чего?
   "Кто будет: танцоры с мечами здесь, в Истамире. О чем: о том, что ты предпочитаешь улизнуть из города, чем встретиться с ними.
   Я фыркнул. "Я легенда, если верить Нише. И джихады, конечно. Ни один из них - или кто - не крадется.
   Дель пожала плечами в своем бурнусе. "Вы не легенда и не джихадист, если тайком ускользнете из города, что вы и предлагаете".
   "Мы едем за город. Есть разница". Я сделал паузу, радуясь, что меня вот-вот спасут. "А вот и Ниша с жеребцом".
  
   К тому времени, когда наши лошади были упакованы и готовы к отъезду, что заняло очень мало времени, гораздо больше людей проснулись и работали, готовя фургоны и рыночные прилавки для торговли позже в тот же день. Когда Махмуд вышел из своего фургона и начал отдавать приказы, я подошел и поблагодарил его за использование его фургонов.
   - Но я благодарен вам , - сказал он. "Мои люди и я могли бы погибнуть, когда эти рейдеры напали, даже если бы мои бывшие всадники сопровождали меня". Он сделал паузу. "Возможно , особенно если бы меня сопровождали мои бывшие всадники". Он улыбнулся, когда мы пожали друг другу руки. "Я горжусь тем, что "Песчаный тигр" ехал со мной".
   Приятно, когда тебя ценят. Я оседлал жеребца, взяв повод у Дэла. Я посмотрел на Нишу, явно с похмелья. Тем не менее, он уже был на своем гнедом с голубым чалым, который должен был быть рядом. - Ты собираешься оставаться на лошади?
   Он посмотрел на меня одним прищуренным глазом, другой прищурился. "Конечно."
   - Тогда пойдем отсюда.
   "Видеть? Мы крадемся, - пробормотал Дель.
   Я проигнорировал ее. "Давайте объедем здания и обойдем главную дорогу". Я снова посмотрел на сына. - Вы не могли бы направить нас на ферму?
   Он нахмурился. - Доезжай до конца асфальтированной дороги и иди на запад. Это действительно все, что вам нужно знать прямо сейчас".
   К сожалению, это не было выполнено. Даже когда мы повернули наших лошадей на юг, прежде чем отправиться на запад, кто-то закричал на нас. На мгновение я подумал, что это Махмуд, и мы что-то забыли, но истинная причина крика была совсем другой.
   Мужчина вытащил женщину из одного из узких переулков. Она была в слезах, темные волосы и одежда в беспорядке. У нее была разбита губа, а на одной скуле расцвел синяк. Этот человек был весь южанин; смуглая кожа, черные волосы и глаза. Он остановил женщину перед нами, что, естественно, заставило нас немедленно сдержать лошадей.
   Он был так зол, что брызнул слюной. "Ты!" - крикнул он Нише. "Ты осквернил мою жену!"
   Делу я тихо сказал: "О-о".
   "Я должен был побить ее камнями, - закричал мужчина, - но я был убежден, что это сделали вы. Она не желала того, что случилось! Ты заставил ее!
   Я знал лучше, чем это. Женщинам было слишком легко привязаться к Нише. Ему не нужно было принуждать женщину, даже если он был из тех, кто это делает. И он не был. Однако это была ловушка. Он не мог признать, что заставил женщину, чего он не делал; но если бы он сказал , что не принуждал ее, это подвергло бы ее еще большей опасности избиения. Возможно, избиение, которое убьет ее.
   Мой сын взглянул на меня. Я слегка покачал головой и тихо сказал. - Тебе придется найти способ уладить это.
   "Монета?" он спросил.
   "Это может быть в любом случае. Он может быть достаточно жадным, чтобы взять его, или это еще больше разозлит его, потому что вы оскорбляете его жену, предлагая за нее деньги.
   - О, хулиганы, - пробормотала Ниша.
   - Ага, - согласился я. - Лучше спроси его, чего он хочет... если не считать твоей смерти.
   - Ну да, - кисло сказал он. - Я бы предпочел избежать этого.
   "Перестаньте разговаривать!" - воскликнул мужчина. Он толкнул женщину так сильно, что она упала на колени. Он проигнорировал Дела, что неудивительно; она не была способна никого осквернить. Он пристально посмотрел на меня, потом на Нишу. Он схватил горсть волос своей жены. "Который из? Какой это был?"
   Рыдая, она посмотрела на Нишу. Было ясно, что она не хотела указывать ни на кого из нас. Но ее муж был слишком зол, и она уже почувствовала вкус его жестокости. - Его, - сказала она. "Молодой".
   Ниша не отрицала этого. Волна цвета поднялась на его лицо. Это не было стыдом; это был гнев. "Бей меня , - бросил он вызов. "Бей меня вместо нее".
   - Она согласилась? - воскликнул мужчина. Он покачал ей головой за волосы. - Она согласилась или вы заставили ее?
   Любой ответ был опасен как для жены, так и для него самого, и Ниша это знала. Но он нашел новый подход. - Я был пьян, - ответил он. - Слишком пьян, чтобы помнить. Слишком пьян. Люди в кантине со мной - даже владелец кантины - могут подтвердить мое пьянство".
   - Он был пьян, - вставил я. - От него пахло спиртным, когда он заснул у нашего фургона.
   Дел добавил: "Очень, очень пьян".
   Муж посмотрел на всех нас, но приберег свою неприязнь к Нише. "Я все улажу. Я улажу это . Ты увидишь!"
   Так мы и сделали. Из собравшейся толпы вышел мужчина. Пограничник, судя по его виду: каштановые волосы, а не черные; серые глаза, не темные; цвет кожи близкий к моему. Меч высоко висел на его левом плече. И нанята, как я поняла, разгневанным мужем.
   Он посмотрел прямо на Нишу. "Меня зовут Эддрит, - сказал он, - и я бросаю вам вызов".
   Не глядя друг на друга, Дел, Ниша и я одновременно пробормотали: "О, хулиганы".
   И тут из толпы вышел еще один мужчина. Он посмотрел прямо на меня. "И ты."
   Я моргнул. "Мне?" Здесь я думал о первом настоящем танце с мечами Ниши, и этот человек бросал мне вызов . Хотя я думаю, я должен был быть рад заблаговременному предупреждению. Больше не требовалось, чтобы мне его давали.
   Его улыбка была натянутой. "Я хочу награду Умира. Проиграешь - пойдешь со мной".
   Шип звенел хвостовиками удила и цеплялся за землю, пока я непринужденно сидел в седле, опираясь на переднюю луку на застывших руках. - А если я выиграю?
   - Тогда другому танцору с мечами выпадет честь - хотя это не совсем так, не так ли? - доставить вас к Умиру. Его глаза были ледяного синего цвета, а волосы - белокурыми. Однозначно северянин. - Но я думаю, что этого не произойдет.
   - Довольно самодовольный, не так ли? - легкомысленно спросил я. Но прежде чем он успел ответить, краем глаза я заметил, как из толпы выскользнул третий танцор с мечами. Во имя всех богов наверху и внизу - и, если уж на то пошло, - что происходит?
   Но этого последнего танцора с мечами я знал.
   Даррион был очень серьезен, но не смотрел ни на меня, ни на Нишу. Только в Деле. "Я бросаю вызов певцу меча, обученному в Стаал-Исте".
   "О, хулиганы" действительно.
   Глава 19
   ДЯ ВЕРИЛ, что АРРИОН был недостаточно умен, чтобы смотреть дальше своей непосредственной цели, которая состояла в том, чтобы встретить в кругу певца мечей Стал-Иста. Остались мужчина Ниши и мой, северянин с ледяными глазами.
   Нас трое. Трое из них. Должно быть, это было спланировано, бросая вызов всем нам троим одновременно. - Случайность, - небрежно сказал северянин.
   На мой вопросительный взгляд соперник Ниши, Эддрит, просто пожал плечами. Механика не имела для него значения. Только противник и результат.
   Вполголоса Ниша спросила меня: "Итак, что мне делать?"
   "Вам бросили вызов. Принимай или отказывайся". Тем временем я сказал своему оппоненту: "Сейчас? Где здесь? Или в замкнутом круге?"
   "В настоящее время. И здесь сойдет, - сказал он легкомысленно, расстегивая ремень.
   Дел заметил: "Скрытность не сработала".
   "Никаких подкрадываний!" - сказал я с силой. "Мы ехали." Я спрыгнул с седла. "Ну, я полагаю, мы на самом деле не катались. Мы собирались кататься. Я думаю, мы сделали два шага, не так ли? Я взглянул на Нишу. Он не боялся, сын мой. Но я знал, что его мысли мчатся, как вода ручья по камню. Я расстегнул ремень и начал снимать бурнус. Очень тихо я сказал: "Помни, чему я тебя учил. Вы достаточно хороши. Ты готов."
   Ниша посмотрел на меня с задней части своего гнедого. "Я был никогда не заморачивался, когда ты меня чему-нибудь учил. А если и был, то был так пьян, что не помню".
   - Ха, - сказала Дел, спешившись и нырнув под шею своего мерина. "Понимаете? Вы пьете слишком много, и на следующий день вам бросают вызов. Как вы думаете, аргумент в пользу того, чтобы вообще не пить?
   Ниша вздохнула. "Спроси меня, когда я снова буду в стране живых".
   "Достаточно!" - воскликнул муж. "Не разговаривать. Танцуй!"
   Рядом со мной шагнул мужчина. Махмуд. - А ты должен? он спросил. - Ты можешь отказаться? Лицо его покраснело. "Должен ли я спросить об этом? Это оскорбление?"
   - Без оскорблений, - сказал я, - но ответ и да, и нет. Да, я должен; нет, я не могу". Он выглядел сбитым с толку. - Если вы не возражаете, - сказал я, - подержите лошадей?
   "Но конечно!" Он протянул руку к гвоздику и очень скоро держал поводья в руке. Белый мерин Деля, мой жеребец и гнедая Ниши вместе с чалой кобылой, привязанной к его седлу.
   Я ткнул шпилькой в плечо. "Будь добрым. Он делает нам одолжение.
   Нас трое. Трое из них. Явно спланировано.
   Три претендента начертили три круга. Дел, Ниша и я сняли бурнусы, освободили ноги от сандалий. По моему предложению мы несли мечи на седлах, а не на спинах. Каждый из нас снял с себя упряжь, обмотанную вокруг луки седла.
   Это был гнев, который я чувствовал. Гнев, раздражение, раздражение и разочарование. Было очень умно бросить вызов всем нам одновременно, настоять на одновременных танцах. Ниша сомневался в себе, потому что не получал от меня наставлений; Я беспокоился о нем, потому что не мог не волноваться; а потом, конечно, нужно было подумать и о Деле. И она думала обо мне и думала о Нише; а он обо мне, о Деле. У каждого из нас было больше мыслей, чем только о себе, чем только о собственных танцах.
   Тем временем наши противники - во главе, я был уверен, с моим соперником - знали, что мы по отдельности захотим поторопиться с нашими танцами, чтобы посмотреть, как поживают другие. И торопливый танец может закончиться катастрофой.
   Чего он не понимал, так это того, что я был столь же хорош медленным, как и быстрым. Терпение часто побеждало в танце. Но в этом танце терпение сведет меня с ума.
   Внутренне я выругался. Внешне я улыбнулась.
  
   Мой круг был в центре. Планировалось тоже, я был уверен. Среди нас я, вероятно, считался тем, кто побеждал как можно быстрее и ярче; и отвлечь меня теми, кто мне дорог, по обе стороны от меня. С Нишей, вероятно, расправились; он был молод, неопытен, даже менее опытен, чем Даррион, который утверждал, что он лучше Кирита, который владел чалым и проиграл мне. Если бы мы были глубоко на юге, у Дел было бы преимущество. У нее всегда будет преимущество, потому что южане не могут отделить знание ее пола от вызова в кругу.
   Но Даррион был северянином. Он понял про Стаал-Исту. Он знал, что значит отправиться в Место Мечей и вернуться с острова певцом меча - тем, кто сделал клинок и окровавил его в том, что мы на Юге называли сёдо. Дел сделала свой меч. Сделал свою песню. Убила своего учителя.
   Меня беспокоила Ниша.
   Присутствующие южане были удивлены, увидев вызов Дель, и не менее удивлены, когда она сбросила пояс и бурнус. На ней была только туника из дубленой кожи, заканчивавшаяся до середины бедра, с разрезами по бокам для свободы движений. Она никогда не заботилась о скромности; она носила то, что ей больше нравилось, и ее не беспокоило, что подумают другие. Но для остальных всегда был шок, когда она впервые сняла бурнус и показала все эти длинные, слегка загорелые конечности. Когда она вытащила меч из сбруи, все еще привязанной к седлу, по толпе пробежал ропот. Даже Даррион, который точно знал, чему он бросил вызов, казался слегка пораженным тем, что было под бурнусом.
   За три шага она достигла самого южного круга, где ждал Даррион. Он тоже снял пояс и бурнус, сандалии, сбрую. Он смотрел, как она вошла в круг и сложила свой меч. Где я был склонен говорить с моим противником, чтобы начать танец словесно, Дель всегда был смертельно серьезен и тем более опасен из-за этого.
   Краем глаза я увидел, как Ниша обнажает ножны. Как и я, он носил кожаное дхоти, обнажая загорелую кожу. Он был высоким, но не таким высоким, как я. Он становился шире в плечах, что сослужило бы ему хорошую службу. В нем была смесь южанина от его матери и скандской крови от меня. Его можно было бы ошибочно назвать пограничником, потому что он не выглядел ни южанином, ни северянином. Но если бы он был в Сканди, он бы смотрелся наравне с мужчинами.
   Он вошел в самый восточный круг и положил свой меч, но прежде чем вернуться на свое место сразу за пределами круга, он столкнулся со своим человеком, Эддритом. "Найиб", - сказал мой сын, используя свое имя при рождении. "Меня зовут Найиб".
   Эддрит из своего бурнуса показал шрамы от многих танцев. Я видел, как он обратил внимание на безупречное тело Ниши, за исключением зашитого пореза на предплечье. И он ухмыльнулся, Эддрит; он считал танец выигранным.
   Моя очередь. Я обнажил меч, свисавший с моего седла. На мгновение в моей голове промелькнули воспоминания: Одиночный удар, меч, который я носил много лет, пока он не сломался в танце. А также кровавый клинок, который я сделал в Стаал-Исте: Самиэль. Последний лежал в обрушившейся трубе совсем рядом с нашим маленьким каньоном возле Джулы. Сломленным был и Самиэль, но сделано это было намеренно, чтобы освободить меня от магии, чтобы купить мне все годы, которые я хотел провести с Дель и моей дочерью, чтобы лучше узнать своего сына.
   Я вошел в круг, как всегда, в курсе бормотания и комментариев по поводу шрама под ребрами. У меня было много других, но этот был глубоко вырезан. Этот должен был убить меня, но я выжил.
   Мой светловолосый противник с ледяными глазами смотрел, как я иду к центру нашего круга. Этот знал, что делал: он тщательно отмечал баланс моего тела, отмечал, как я двигаюсь, отмечал мою руку на обтянутой кожей рукояти, когда я наклонялся, чтобы сложить меч. И он заметил, что у меня по четыре пальца, а не по пять на каждой руке.
   Его брови взметнулись вверх из-под свисающих на лоб волос. Он пристально посмотрел на меня, чтобы оценить выражение моего лица. Я подарил ему безмятежную улыбку. - Вы заметите, - сказал я, - что я еще жив.
   Он знал, что я имел в виду. У меня не было пальцев, но я выдержал все угрозы, требующие защиты с помощью меча. Я поднял другую руку в воздух и пошевелил пальцами, привлекая его внимание к другой отсутствующей руке.
   - Все еще здесь, - напомнил я ему.
   Его рот превратился в мрачную линию. Он вошел в круг, опустил меч и, повернувшись ко мне спиной, направился к периферии. Я тоже вышел из круга, приняв свою обычную стойку: уравновешенную, удобную, готовую взорваться шквалом песка, чтобы добраться до своего меча раньше, чем он доберется до своего. Но здесь опорой был утоптанный газон. Это придало бы нам силы двигаться вперед более решительно, потому что, в отличие от песка, не шаталось бы у нас под ногами. Я уперся пальцами ног.
   - Итак, - сказал я, - как вас зовут?
   - Рафа, - ответил он. - А твоего я уже знаю.
   Цветом кожи, ростом он напоминал мне Делла. А еще лучше - Альрика. Как и южане, северяне также были очень похожи. Это был уверенный в себе человек, не склонный к бахвальству, к драматизму, к незрелому рвению. Он знал, кто он такой. Он также знал, кто я такой.
   Через круг я одарил его веселым выражением лица. -- Вы жалеете, -- спросил я, -- что это не на смерть?
   - Очень, - ответил он без силы. - Но как только ты сделаешь то, что хочет от тебя Умир, мы снова встретимся. И мы закончим".
   - Да, - мягко сказал я, - это то, о чем многие до вас заявляли.
   Эти глаза пригвоздили меня к месту даже из-за круга. "Вы были избиты. Они так говорят".
   "О да. Вездесущие "они". Я бы не назвал вас человеком, который слушает сплетни и небылицы.
   Он слабо улыбнулся. - Но некоторые из этих сказок содержат информацию.
   "Очевидно, нет информации о моих отсутствующих пальцах".
   Его легкая улыбка исчезла. "Это не имеет значения. Я буду говорить правду, а не сплетни, когда убью тебя.
   - Возможно, вам лучше сказать, если вы меня убьете. Таким образом, никто не посчитает вас высокомерным".
   - Вы, - сказал Рафа, - просто оттягиваете неизбежное. Все эти разговоры.
   - Что ж, позволю моему мечу говорить за меня.
   Эддрит из соседнего круга спросил, кто удостоился чести. Рафа явно был естественным лидером Эддрита и Дарриона, который к тому моменту выглядел моложе.
   "Я!" - сердито закричал мужчина. " Честь имею! Танцуй! Танцуй!" Ах да, муж женщины. Думаю, даже Эддрит забыл о нем. Никто из нас не шевельнулся. Рафа, как и я, слегка улыбнулся. Я сказала мужу: "Есть обычаи, которым нужно следовать".
   "Танцуй!" воскликнул он. Он пристально посмотрел на Эддрита. "Я заплатил тебе за танец!"
   Мы были противниками, но тем не менее все были согласны. Он хотел не того, как эти вещи делались.
   Махмуд говорил. - Я буду, - сказал он. "Я сделаю это." Он вел лошадей, шагая вперед. "До вчерашнего дня эти трое были у меня на службе. Я сделаю это."
   Рафа улыбнулся. - Тогда начинай.
   Махмуд, торговец по профессии, велел нам танцевать.
   Глава 20
   БДРУГОЙ РАФА И Я ВОШЛИ В КРУГ, используя силу наших бедер, чтобы двигаться вперед. Мы одновременно схватились за мечи, одновременно ударили клинками один о другой, не теряя времени и начав агрессивно атаковать. Сначала я питал маленькую надежду, что смогу в какой-то степени его контролировать; достаточно, чтобы я мог слышать лязг и звон клинков в других кругах и судить, как идут дела. Но Рафа был чертовски хорош.
   В этом танце не было ни изящества, ни изящества, ни первоначального испытания друг друга, прежде чем стать серьезным. Каждый из нас нуждался в победе. И каждый из нас был так хорошо подобран в силе и скорости, не говоря уже о росте и телосложении, что я знал, и он знал, что этот танец может длиться очень долго.
   Все танцы шумные. Слышится лязг сталкивающихся лезвий, скрежет металла, скользящего по металлу, звон хорошей стали, стук, скрежет и визг. Но в этом случае шум утроился. Три круга, три танца, шесть мечей, бьющихся друг о друга. Это создало почти бесконечную стальную песню, все звуки которой сплелись во что-то вроде металлической гармонии.
   Рафа и я встречались снова и снова. Бесчисленные сражения без тонкостей, только сила, скорость и мастерство. Мы оба так хорошо понимали свое тело, что найти и удержать равновесие было несложно. Мы не могли сбить друг друга с толку. Мы дрались в центре круга, вдоль изогнутого края круга, почти над линией круга. Но мы оба интуитивно знали, где лежит эта черта, и ни один из нас не перешел ее. Я передвинул его через круг; он тронул меня. Нет потерянного пространства. Мы использовали все, что у нас было.
   Вскоре мы оба вспотели. Оно приклеивало волосы ко лбу, впитывалось в пряди, которые цеплялись за плечи. Непоследовательно, как это часто бывает, несмотря на то, что большая часть мозга была сосредоточена на деятельности, какой бы она ни была, память о ioSkandi пронеслась мимо. Мои волосы были подстрижены до кожи, а линия волос была окрашена синими татуировками. Именно там я потерял пальцы. Где меня обучали магии.
   Но это была не Метейера на вершине каменных шпилей; это была даже не Сканди, где жила метри, старуха, которая была моей бабушкой, которая прогнала свою дочь за то, что она выбрала неподходящего мужчину. Эта дочь родила сына в песках Юга, даже истекая кровью. Мать мертва. Отец мертв.
   Но у меня был сын. И дочь.
   Этот сын был со мной в кругу в нескольких шагах от моего. Дочь, еще маленькая, жила в Бейт-эш-Шахаре, доме, которого у меня никогда не было. Ей повезло больше, чем мне, даже ее матери Далиле, которую неоднократно насиловал рейдер, семья была убита, за исключением ее брата. Брат, который теперь был мертв.
   Бейт аль-Шахар. Где я победил Аббу Бенсира через двадцать пять лет после нашей первой встречи в Алимате.
   Что подумает мой шодо? Мое сёдо, несомненно, говорило бы мне сосредоточиться на танце.
   Но я победил Аббу Бенсира. И я мог бы победить этого человека.
   Я был исполосован множеством порезов и порезов. Так было и с Рафой. Мы растянули рты в гримасе, каждый из нас втягивал воздух, хватая его, наполняя легкие, как только мог. Пот, покрасневший от крови, стекал по нашим телам. Я услышал звон мечей в других кругах. Я не смел смотреть. Ни взгляда. Рафа заполучил бы меня, если бы я это сделал.
   Без капли нескромности, только признание, я понял, что это должно быть то, на что это было похоже - танцевать со мной. Не уступая ни одной позиции, но предлагая неослабевающие удары силы в сочетании с весом, быстротой и ловкостью, несмотря на то, что он большой.
   Затем Рафа пошел за моими руками. Не острием своего клинка, а с квартирой. Он обрушил его на мое правое запястье. В этот момент ему не хватило трех пальцев и большого пальца. Обтянутая кожей рукоять выскользнула из моей руки.
   И он нанес еще один удар плоскостью своего клинка, на этот раз он пришелся по моему. Мои пальцы, большие пальцы и запястья были очень сильными, потому что я работал над тем, чтобы сделать их такими, но целью никогда не было сражаться с плоскостью клинка человека, владеющего с такой сосредоточенной силой. Вероятно, никто другой не подумал бы об этом. Но у Рафы было. Что делало его опасным, так это все физические навыки, которые были значительными, а также его способность думать, приспосабливаться, создавать непредвиденные маневры и ужасно эффективные.
   Мой меч упал у моих ног.
   И я понял в тот момент, что Рафа танцевал до смерти. Может быть, дело вовсе не в Умире и его награде. Может быть, это всегда было из-за того, что меня убили. Может быть, он использовал ложь, чтобы изменить мои ожидания, чтобы купить себе преимущество, когда мы вошли в круг.
   Я нарушил все свои клятвы. Я не подчинялся ни одному из кодексов чести. Рафа мог изменить ставки в танце, если хотел и в любое время. У меня не было возможности даже выругаться. У меня было время только на то, чтобы отшатнуться в сторону и нырнуть, как я и велел Нише; катиться и подниматься, чтобы ненадолго избежать угрозы окровавленного лезвия. Я раскинул руки по бокам, чтобы помочь равновесию, туловище слегка наклонилось вперед, руки подняты вверх, одна нога немного выдвинута вперед, а другая расставлена назад, бедра и икры сведены вместе. Он преследовал меня по кругу. Он заставлял меня карабкаться, заставлял перекатываться, заставлял прыгать и делать выпады. Но ни один из его ударов не попал в цель, и в конце концов я оказался именно там, где хотел быть.
   Я снова нырнул, раскинув руки в поисках потерянного меча. Мои руки сомкнулись на рукояти. Я откатился, встал, защитился от удара, идущего с неба. Он решился на этот удар, ожидая, что у меня либо не будет меча, либо я буду плохо его держать, потому что я тяжело припал к земле, чтобы достать его. Я стоял на одном колене, мой меч был вытянут над моей головой. Клинки встретились, заскребли, завизжали. Я вскочил с колена, встретил Рафу на его уровне - который должен был быть и снова был моим уровнем.
   Слишком опасен был Рафа.
   Поэтому я опустил свой меч ниже, ниже, чем он ожидал, и, как когда он упал, я пригнулся, затем ударил изо всех сил и пронзил ему кишки, рукоять прижалась к животу, остаток клинка вышел из его позвоночника.
   Рафа был поражен.
   Рафа был мертв.
   Я выпустил свой меч, когда он упал. И когда он приземлился на спину, мертвый вес протолкнул большую часть лезвия назад через его живот, так что рукоять и рукоять оторвались от его тела.
   Задыхаясь, я отошел от тела, встал на краю круга. Я увидел то, что и надеялся увидеть: Дел и Ниша. Их выражения не были похожи. Дель понял, что изменилось в танце, через что я прошла, как это было сложно, как сложно все еще было. Она отметила порезы и порезы, кровавые ленты, катящиеся по потной плоти, прерывистый ритм моего дыхания. Ниша ошеломленно замолчал.
   Я наклонился, чтобы отдышаться, уперев руки в бедра. Они болят, как хулиганы, эти руки. Но теперь сплетни, россказни гласили, что Песчаный Тигр, несмотря на то, что он был покалечен, все еще сохранил силу, могущество и быстроту, чтобы победить - убить - превосходного танцора с мечами.
   Мое дыхание стало немного легче. Я встал, все еще глотая воздух, но уже не так, как раньше. Предплечьем я вытер пот со лба, с горящих глаз. Откинула наклеенные от пота волосы в сторону. Затем я подошел к телу, поставил босую ногу ему на ребра и выдернул меч из его кишок.
   Теперь я мог видеть, замечать, изучать реакцию зрителей. Толпа стояла кольцом вокруг всех трех кругов, широко раскрыв глаза и разинув рты. Хотя я был уверен, что было сделано изрядное количество ставок, никто не решился рассчитаться. Люди смотрели. Некоторые были поражены. Некоторые удивлены. Некоторые просто ошеломлены.
   Как и они должны быть. Они были свидетелями трех одновременных танцев с мечами - насколько мне известно, никогда и нигде. Они видели Песчаного Тигра, в расцвете сил, как никогда раньше. Насколько они знали, я был.
   Я знал другое.
   Я был близок к поражению.
   Я был близок к смерти.
   Я искал Махмуда в толпе и нашел его стоящим. подальше от людей; несомненно, жеребец сделал несколько лошадиных комментариев и жестов, которые побуждали всех дать ему место. Лицо торговца было пепельным. Его глаза были такими большими, какими я их видел. Невероятно, но им удалось еще немного расшириться, когда я подошла к нему. Нужно увести зрителей от правды: Рафа чуть не победил.
   - Махмуд, старый друг... - Я положил руку ему на плечо, подавил дрожь, придав своему голосу веселый тон. "У меня немного разыгрался аппетит. Не мог бы ты найти мне еды?
   Его рот открылся. Потом закрыли. "Конечно. Для вас всех. Без сомнения, у вас есть аппетит!
   Я кивнул. Я знал о них, когда Дел и Ниша подошли, чтобы обойти меня с обеих сторон. Махмуд попятился, затем повернул лошадей, чтобы вести их к своим фургонам.
   Дел, совершенно бесстрастный, оставался спокойным, ничего не сказал. Я заметил, что ее нижняя губа опухла. Обеспокоенная Ниша протянула руку, словно хватая меня за руку. - Не прикасайся ко мне, - коротко сказал я ему.
   Приказ в моем голосе явно удивил его. "Ты истекаешь кровью. А ты выглядишь так, будто можешь упасть в любой момент.
   "Наверное, я. Но не прикасайся ко мне".
   - Позже, Ниша, - тихо сказал Дел. - И у тебя есть свои собственные порезы.
   - Всего три, - сказал он.
   Она казалась пораженной. - Вы считали?
   "Три, которые я мог видеть".
   Боги сверху и снизу, мой сын считал свои порезы.
   У фургона Махмуда Дел взял поводья из его рук. Она развязала подседельные сумки на своем мерине, а затем передала поводья всех лошадей Нише, кроме его гнедого. - Отведи их туда, где они были прошлой ночью, - сказала она.
   Его голос был полон удивления. - Мы остаемся?
   - Мы уезжаем завтра утром, - твердо сказала она ему. "Теперь иди. Мы займемся всеми тремя твоими ужасными зияющими ранами, когда ты вернешься.
   Внезапно забеспокоившись, я спросил его: "С тобой все в порядке? "
   "Он в порядке." Дель прогнал Нишу, а затем указал на фургон Махмуда, когда она привязывала гнедого. "Вверх. В настоящее время."
   "У меня есть идея получше, - сказал я, - как насчет того, чтобы просто сесть на заднюю дверь".
   "Вверх. В."
   Я поднялся. В.
   Дел последовал за ним. "Сидеть."
   Когда она была в диктаторском настроении, лучшая часть доблести заключалась в том, чтобы делать то, что она скажет. Я пробрался на спальную платформу, повернулся, сел на край. Только тогда я мог упереться локтями, выпрямить руки и склонить голову, пытаясь восстановить самообладание, признать и вынести боль. С Делом мне ничего не нужно скрывать.
   Я поклялся. Проклятый. Стиснул зубы. Пальцы - и их отсутствие - пульсировали. Мышцы моих бедер дрожали под плотью. Сила и мощь, которые так горячо горели в круге, однажды угасли из него и, в конце концов, погасли. А между тем я дрожал от крайнего напряжения, так резко оборвавшегося, от величины усилия. Я чувствовал себя подавленным, вялым, почти невыразимо измученным.
   - Он толкнул меня. У меня пересохло в горле, голос стал хриплым. "Он подтолкнул меня к краю. Прямо на краю".
   -- Но не более того, -- сказал мой баш.
   Я провел ладонью по лбу, счищая жесткие волосы. Вздрогнул, когда он ужалил мою руку. Я осмотрел культи двух мизинцев. Мои запястья болели. "Нет, не через край. Но ближе, чем я когда-либо хочу снова быть".
   Через мгновение Дел сказал: "Это было прекрасно, Тигр. Танец."
   Раздраженный, я заявил: "Ничего подобного не было".
   "Ну, может быть, не ближе к концу. Но когда ты начал... о, это было прекрасно, пока, ну...
   - Ты имеешь в виду, когда я потерял свой меч?
   - Вы восстановили его. Я не думаю, что кто-то другой мог бы это сделать". Она рылась в седельных сумках. "У меня есть лекарства. Мазь, перевязка. Я не вижу, чтобы тебе нужно было сшивать.
   Я, наконец, дышал легко и больше не ругался, не ругался и не скрипел зубами. - Почему у тебя распухла губа?
   - Я укусил.
   - А, Дарриону удалось связаться с тобой?
   "Я укусил его, наблюдая, как ты танцуешь. В последний раз, когда он так сильно и так быстро опустил свой меч.
   Впервые я встретился с ней взглядом прямо. Я увидел в них простое понимание танцора с мечами, который точно знал, насколько тяжелым был танец, как близко я был к поражению, к смерти и что он отнял у меня. Она знала. Я был там раньше. Так было и с ней на Стаал-Исте, когда мы чуть не убили друг друга.
   - Я в порядке, - сказал я ей. "Порезы и порезы заживают. И, может быть, к следующему году у меня перестанут болеть руки". Я вдохнул, резко выдохнул. - Вы выиграли, я так понимаю?
   "Я выиграл."
   "Быстро".
   "Немедленно."
   Я ухмыльнулся. - Как ты думаешь, Даррион чему-нибудь научился?
   Она достала из одного мешочка маленький горшочек с пробкой. "О, он многому научился. Он понял, что, вероятно, будет лучше, если он найдет другую работу".
   Я хмыкнул, а затем дал ему умереть. - И Ниша выиграла?
   "Нет. Но он выступил лучше, чем его последний танец. На этот раз он не наступил ни на какую лошадиную мочу. Она вытащила из мешочка рулон мягкого муслина. Затем она посмотрела на меня, слегка улыбнувшись. "Эддрит просто был более опытным. Ниша хорошо справилась с ним".
   - А муж этой женщины?
   "Сядьте прямо на край платформы. Положите руки на голову. Я хочу дотянуться до всех твоих порезов". Я послушно положил руки на голову. Она начала намазывать мазью все царапины, порезы и порезы. Я снова начал ругаться.
   "Баша..."
   "Будь спокоен. Ты говоришь одно и то же каждый раз, когда я делаю это для тебя, и я устал от жалоб.
   - Но Баша...
   "Будь спокоен." Она переходила от разреза к разрезу. "Муж женщины остался доволен. Тем более, что его наемный танцор с мечами победил. Он хотел, чтобы Эддрит убил Нишу, но Эддрит объяснил, что он этого не сделает. Честь была отдана. Вот, подвинься немного.
   Я немного пошевелился. - Ниша ужасно разочарована?
   "Не ужасно, нет. Да и времени на это у него все равно не было. Как только он уступил, он оказался на краю твоего круга. Как и Эддрит.
   - Насколько сильно он порезан?
   - Эддрит?
   - Нет, не Эдд... ох. Ха. Смотри, как я смеюсь".
   "Повернуться боком". Она никогда не была нежной, если я не был сильно ранен, и не была нежной сейчас. - Нет, он не был сильно порезан. Он разорвал большую часть швов, которые я наложила ему на предплечье перед отъездом, так что мне придется зашить заново. Что его не порадует. Остальные четыре пореза заживут сами по себе".
   "Четыре пореза? Он сказал три.
   "Ниша похожа на своего отца. Он лжет, когда речь идет о боли. Всегда крайности: "О, это ничего", когда на самом деле это что-то; или "о, я несчастен, посмотри, как я ранен", когда все, что тебе нужно, это внимание". Она прижала конец муслинового рулона к моей груди. "Держи это."
   Когда я это сделал, она развернула рулон и обернула мое тело там, где были самые сильные порезы. Некоторые кровоточили медленно, вяло, а это означало, что Дел будет сдирать бинты вместе со струпьями. "Там. Сделанный. Вот ткань; ты плачешь солеными слезами от пота".
   Я открыла рот, чтобы что-то сказать, даже вытирая лоб и лицо, моргая потными глазами, но забыла, что это было, когда Ниша забралась в фургон. Он наклонился, чтобы не задеть голову о навес.
   "Лошадей раздали". Он сел на дощатый пол. - А я принес акиви. Он показал бота.
   - В медицинских целях, - твердо сказал Дел, хмуро глядя на нас обоих. Потом я увидел, как в ее глазах зажегся огонек. - Твоя очередь, - сказала она Нише. "Есть швы, которые нужно сшить, мазь, которую нужно нанести, обертывание, которое нужно обернуть. Ваша доля акиви должна подождать. Она взяла у него бота и передала мне, несмотря на то, что Ниша протестовала. "Тигр, слезай с платформы. Нише нужно положить на него руку, пока я буду вышивать".
   "Жестокая, жестокая женщина". В основном то, что я чувствовал сейчас, было чистой усталостью, и это превышало боль. Я медленно встал, изобретая новые проклятия, пока пробирался мимо Ниши к концу фургона. - Я ранен и стар.
   - Выпей свой акиви, - строго сказал Дель.
   Я осторожно сел и сделал именно это. И слушал, как ругается Ниша, что было гораздо интереснее, чем когда я делал это сам.
   Глава 21
   ДЭЛ ПРОШЛА СВОЮ ТАНЕЦ НЕПОВРЕЖДЕННОЙ, что не было особенно удивительным ввиду ее противника. Ниша шипела и бормотала время от времени, пока он двигался, растягивая порезанную плоть. Дел перевязал предплечье после повторного зашивания. Она сообщила ему, что это оставит "красивый шрам", два пореза почти в одном месте.
   Махмуд поручил водителю построить для нас кострище, подложить растопку и зажечь его. Он также предоставил еду и воду. Одеяла вниз, Ниша, Дел и я положили головы на седла.
   "Ты сказал, что мой шрам красивый", - заметила Ниша Делу.
   "Ну, тот, да. Остальные несущественны".
   Я лежу между ними. Я не чувствовал желания говорить. В тишине я смотрел, как сгущаются сумерки, видел, как первые звезды вспыхивают на фоне темнеющего неба. По Маркетфилду плыли знакомые запахи: хлеба, колбасы, жареного мяса, лука, бобов, сильнодействующих специй. Знакомые звуки - к счастью, ребенок перестал плакать. Когда так близко подошел к смерти, все в мире кажется ярче, богаче, как-то реальнее .
   С большой осторожностью я положил руки на живот. Акиви меня согрел, но не избавил от боли в культях пальцев.
   - Несущественно, - пробормотала Ниша.
   - Шрамы - признак танцора с мечом, - объяснил Дел. "Вот и доспехи, и меч, и шрамы. Сувениры танцев".
   - Сувениры? Ниша казалась несколько раздраженной. Он устал, болел больше, чем показывал, и был не в духе. Еда и акиви не успокоили его. "Зачем мне шрам в качестве сувенира?"
   - Как я уже сказал: шрамы - признак танцора с мечом. Это доказывает, что вы танцевали.
   "И порезался! Я думаю, что это скажет всем, что я плохо танцевал, чтобы меня подстригли".
   Я не мог молчать. - Нас всех порежут, Ниша. Почему, по-твоему, Дель намазал меня мазью и завернул, как труп?
   Он ничего не сказал.
   - А, - сказал я. "Я понимаю. Ты считаешь, что Рафа лучше, потому что он порезал меня. И что я выиграл просто случайно.
   - Нет, нет ...
   Я отрезал его. "Если вы хотите верить, что я меньший танцор с мечами, вперед. Но ты обманываешь себя".
   В тоне Дэла прозвучал гнев. - Тебе должно быть стыдно, Ниша. Тигр выиграл танец, который не мог получить никто другой. Вы видели его. Ты стоял там с открытым ртом".
   - Тебя не порезали, - рискнула Ниша.
   "Это потому, что я обезоружил Дарриона и вытолкнул его из круга прежде, чем он смог поднять свой меч над землей более чем на два или три дюйма".
   "И Рафа получил свою долю порезов и ломтиков, прежде чем я убил его, - вставил я. - Ты просто их не видел".
   - А если ты не хочешь, чтобы тебя порезали, - коротко сказал Дель, - тогда тебе следует вернуться на конную ферму и остаться там.
   Молчание сменилось разговором. Ниша некоторое время ничего не говорила. В конце концов, сдержанным тоном он извинился. "Я не знал. О сокращениях".
   Я хмыкнул. "Почему, по-твоему, эти ужасные шрамы от Дела и моя помощь не обесценивают нас? Танцоры с мечами не верят, что мы слабы из-за них. Они просто удивляются, как, по-хулигански, мы их пережили, и как, по-хулигански, они нас победят, если мы сможем это пережить. Если ты умен и если шрамы достаточно серьезны, ты позволяешь им работать на тебя. Что касается того, что вы получили сегодня, это начало. Даже легенды начинаются в младенчестве".
   Он обдумал это мгновение. "Буду ли я когда-нибудь достаточно хорош, чтобы победить такого человека, как Рафа?"
   Я смотрел в небеса, думал солгать, хотел сказать: "Да. Конечно. Не вопрос. Но я этого не сделал. Я сказал ему правду. "Может быть. Это зависит от того, насколько сильно вы хотите быть, и как усердно вы будете работать, чтобы достичь этого".
   В конце концов Ниша заметила: "Он довольно хорош, это... был ... Рафа".
   Я закрыл глаза. Если я лежу очень тихо, ничего не болит. "Один из лучших."
   - Но недостаточно хорош, чтобы победить Песчаного тигра.
   Я криво улыбнулась. "Не так много".
   "Многие из них не так высокомерны, как Песчаный тигр", - упрекнула Дель, но я знала, что она не это имела в виду. Мы были такими разными, Далила и я. Она никогда не была высокомерной, только правдивой. Она никогда не хвасталась; она позволила своим победам говорить за нее. Я, с другой стороны, использовал высокомерие и хвастовство как оружие, чтобы поколебать уверенность моего оппонента или сосредоточиться. Зачастую это срабатывало. Но не против такого человека, как Рафа.
   "Я недостаточно хороша, чтобы быть высокомерной", - сказала Ниша.
   Я открыл глаза. Я не ожидал такой проницательности от молодого человека. Я улыбнулась звездам. - Я дам тебе знать, когда будешь.
   - Глупость, - заявил Дел.
   - Можно еще вопрос? - спросила Ниша.
   Я был озадачен. - Когда я говорил, что ты не можешь? Или не должен?"
   - Я хотел помочь тебе выйти из круга. Ты не позволил бы мне.
   - Это было сделано из лучших побуждений, - сказал я ему. "Я благодарю вас за это. Но когда вы пытаетесь убедить других танцоров с мечами в том, что вы непобедимы - ну, вы надеетесь , что они так думают, - вы не хотите, чтобы кто-то помогал вам из круга.
   "Ахххх". Его тон повысился, затем упал от внезапного осознания.
   "Ум, - сказал я, - так же важен, как и умение. Меч - не единственное оружие, которое у тебя есть.
   - Кажется, я начинаю это понимать.
   Я глубоко вздохнул. У меня был полный живот еды и акиви в крови. Весь я был воспаленный, усталый, больной, не в состоянии двигаться. Дрожь утихла, но боль в руках осталась. я не был уверен, что победит всю долгую ночь: усталость или боль, не дающая мне уснуть. А без сна все, что я чувствовал сейчас, утром будет еще хуже.
   Дель, казалось, понял, о чем я думал. "Еще акиви? В лечебных целях?
   И впервые в своей взрослой жизни я сказала нет.
  
   На следующее утро я был близок к тому, чтобы пожелать, хотя и не совсем, чтобы Рафа убил меня. Тяжелые танцы всегда вызывали ломоту в костях, жалобы на переутомление мышц, случайные острые порезы, растянутые и сломанные. Мои навыки, мой талант сохранили мне жизнь, но мой возраст умножал каждую боль и боль. Я неподвижно лежал на одеяле, размышляя, стоит ли мне хотя бы попытаться сесть.
   Рядом со мной Дел так и сделал. Ниша тоже. Она не жаловалась; он сделал. Он казался удивленным протестами своего тела; он был молод, здоров, подтянут. Но он никогда так сильно не испытывал свое тело, никогда не сражался с танцором на мечах так хорошо, как Эддрит. Молодость не гарантировала безболезненной жизни.
   Он взглянул на меня, заметив, что я не сплю. Отметив также, что я не подавал признаков движения. Широко улыбаясь, он пнул меня по левой ноге. "Вставай, старик. Мы, как вы говорите, горим дневным светом.
   - Ниша, - резко сказал Дел. "Имейте уважение".
   Я видел недоумение в его глазах, непонимание того, что спровоцировало его действие. Конечно, он толкнул меня ногой раньше, как я ударил его ногой. Как и Дел.
   Поняв это, Дель смягчила тон. - Ты не знал. И даже сейчас, не так ли?
   "Знаешь что?"
   - Это был танец смерти, Ниша.
   Неверие преобладало. "Рафа сказал, что это награда Умира!"
   - Рафа солгал, - сказал Дель.
   - Но... это еще не сделано. Вы оба сказали мне об этом. Он посмотрел на меня, озадаченный. - Ты меня так научил.
   Я выдохнул. "Со мной все по-другому. я не один из их больше. Любой танцор с мечами может сделать со мной что угодно. Ложь. Атака без предупреждения. Вызови меня за пределы круга. Любой танцор с мечами может придумать свои собственные правила и через мгновение их нарушить. Нет никаких ограничений, Ниша. Никаких клятв, никаких клятв, никаких кодов. Уже нет. Я думал, ты это знаешь.
   И все же знание не всегда равно пониманию.
   "Никто?" он спросил. "Вовсе нет?"
   "Вовсе нет."
   Ниша задумалась. Он посмотрел на Дела, посмотрел на меня, затем ткнул меня ногой с гораздо меньшим упорством, чем прежде. Это был не столько пинок, сколько толчок. "Вверх. Я буду нежен с тобой".
   Дел вздохнул. "Воистину твой сын".
   Ниша наклонилась, чтобы протянуть руку. - Помочь, старик? Теперь, когда мы не на виду у всех?
   Я хмыкнул. - "Старик" может забрать тебя в любой день.
   Ниша рассмеялась. "Не сегодня!"
   "Помощь не нужна". Я приподнялся на локте. "Молодой человек может пойти за лошадьми".
   Дел подождал, пока Ниша уйдет. - Тебе нужна помощь?
   - Без него я не встану, - сказал я.
   Ухмыляясь, Дел нагнулся и поднял меня, когда я оттолкнулся от земли. Я благословил ее размер и силу; маленькая и легкая женщина не смогла бы этого сделать. Когда я удержал равновесие, она сказала: "Поездка расслабит тебя".
   - Или убей меня, - сказал я сдавленным тоном.
   Веселье Дела исчезло. "Тигр - он молод. Моложе своих лет.
   Я попытался пошевелить мышцами, которые не имели к этому никакого желания. "Я знаю это."
   "Он вырос на конной ферме, где, вероятно, единственное насилие, которое он видел или испытал, заключалось в том, что лошадей садили в седло".
   Пробовал другой набор мышц. - Это я тоже знаю.
   "Он сам сказал, что его основным спарринг-партнером была его сестра".
   Я осмотрел перевязку, которую сделал Дел, и заметил несколько пятен засохшей крови. - Баша, что ты хочешь сказать?
   Дел вздохнул. "Он не ты. Он не я. Мы такие, какие мы есть, ты и я, из-за того, что случилось с нами, когда мы были молоды".
   Я перестал делать что-либо, кроме как смотреть на нее. - Я понимаю все, что ты мне говоришь. Я не виню его за это. Жизнь, которую он вел до встречи с нами, была такой жизнью, какой должны были быть у нас с вами... хулиганы, у вас была жизнь , пока Аджани и его рейдеры не напали на караван вашей семьи. Он весел, счастлив и полон жизни. Наивный, даже. Но он быстро учится. И он непоколебим в том, что считает правильным. Он благородный молодой человек. Я пожал плечами. "Но это не меняет того факта, что иногда от него нас тошнит от песка или заставляют задуматься, не дурак ли он".
   Дел кивнул. - Хотел бы я, чтобы он знал тебя лучше. Я хочу, чтобы он лучше тебя понимал.
   Я ухмыльнулся. - Именно то, что я сказал в отношении вас в том первом совместном путешествии через Пенджу.
   - О, ты не сделал этого!
   Я позволил улыбке исчезнуть. "Слушай, баща... Я ему не отец. Я ему даже не мужчина. Я имя . Он думает только о легенде, а иногда сталкивается с правдой, не понимая ее на самом деле: что я такой же человек, как и он".
   "Хм". Дель посмотрел за меня. - Он сейчас придет. Я пойду помогу ему привести лошадей. Но прежде чем уйти, она сказала, нахмурив брови и глубоко задумавшись: "Может быть, мне стоит переспать с ним, чтобы узнать, такой ли он мужчина, как ты".
   Когда она ушла, я крикнул ей вслед: "Это не смешно!"
  
   На этот раз мы смогли выехать из Истамира, и нас не остановили танцоры с мечами, разгневанные мужья или кто-либо еще. Мы даже ехали по центру главной улицы, цокая копытами, а не избегая ее. Когда мы въезжали в Истамир, люди смотрели на нас с мимолетным интересом, но теперь многие из них смотрели, когда мы выезжали. Нам троим удалось прославиться. И мы не могли винить даже мужа, или Дарриона, Эддрита или Рафу. Дел был Дел, а я был собой. Ниша, возможно, добилась некоторой известности, но они смотрели на Дел и на меня - хотя в этом не было ничего нового после танца с мечами.
   Жеребец, на удивление, был в тихом настроении. Он никогда не был тот, кто уважал мое физическое состояние, будучи полностью эгоцентричным, когда дело доходило до выражения его настроения. Но какова бы ни была причина его спокойной ходьбы этим утром, я была ему благодарна.
   Доброта в небесах, доброта в глазах. Под ярким, но более мягким солнцем справа от нас возвышались округлые холмы, предшествующие склонам гор. Луга были темно-зелеными, почти светящимися на свету. Деревьев было больше. На Севере запахи были другими, совсем не такими, как на Юге. Здесь цвели кустарники, и деревья шелестели на легком ветерке. В первую очередь это были запахи богатой земли, новых цветов, сорванных с ветвей и развеваемых ветром.
   Взгляд на Нишу показался молодым человеком, скачущим с улыбкой и расслабленным телом. Наиб был почти дома. А Дель... ее глаза упивались видами, ее душа упивалась осознанием того, что она тоже дома. Мы и раньше приезжали на Север, она и я, но в недобрую зиму, когда дул сильный снег и дул пронизывающий холод. Не здесь; дальше на север, в мерзлой твердыне острых и рваных гор. Темные, все они, граничащие с черным, построенные из мрачности. А если проехать достаточно далеко, достаточно высоко, деревня на берегу, а Стаал-Иста на острове, плывущем по ледяной воде.
   Самый слабый след здесь, почти скрытый среди трав. Ниша взяла на себя инициативу. Он ехал легко, бедра поглощали ритм его лошади. Чалая кобыла снова была привязана к его седлу. Время от времени он сжимал ладонь на веревке и подтягивал ее ближе к себе, цокая языком, тихо говоря. Она бежала рядом с ним или переходила на шаг. Время от времени она высовывала голову, чтобы схватиться за траву, отрывая ее, прилипшую к земле, от земли. То же самое сделал жеребец и мерин Деля. Здесь богатые пастбища, как сказал мой сын.
   Я повысил голос. - Как далеко, Ниша?
   Он повернулся в седле, чтобы посмотреть на меня, и наклонился, опираясь одной рукой на круп гнедой лошади. "Недолго. К полудню. Наверное, как раз вовремя для твоих старых костей. Я увидел сверкание белых зубов на его загорелом лице. "Будет очень интересно посмотреть, как вы с моей мамой встретитесь впервые с тех пор, как я был зачат".
   Интересно. Хм. Я мог бы придумать другие слова. "Неудобно" стояло на первом месте, а "неудобно" - сразу за ним. Но по крайней мере я знал , что мы встретимся; она понятия не имела. - Твой отчим знает обо мне?
   - Ну, - сухо сказала Ниша, - он знает, что с ней кто-то спал.
   Это заслуживало пристального взгляда, но я не была уверена, что он мог это увидеть. "Но не я точно. В смысле, он не узнает, что я твой отец. Что это я в его доме".
   - О, он узнает , что ты мой отец. Моя мама никогда не скрывала этого. Я думаю, она гордилась тобой.
   Вот этого я понять не мог. "Почему, черт возьми, она гордилась бы мной? Мы провели вместе всего одну ночь. Какая женщина хочет, чтобы ее оставили такой, кто не винодел?
   - Но ты сказал ей, - сказала она. Вы рассказали ей о своей жизни среди салсетов. Ты сказал ей, чего хотел, о чем мечтал. Она была первой, кто узнал... может быть, даже единственной, кто узнал, когда ты был свободен, прежде чем ты уехал из Алимат в качестве танцора с мечом седьмого уровня.
   Видимо, я слишком много ей рассказал. Среди сальсетов мне лишь изредка разрешалось что-либо говорить. Только Суле, женщине старше и мудрее, я мог рассказать о своих надеждах на свободу. Она много раз говорила мне, что верит в меня. И это Сула, в честь которой была названа наша Сула, вылечила меня после того, как я убил песчаного тигра, когда яд обжег мою кровь.
   Но свобода... свобода опьяняла. Мать Ниши была моей первой женщиной как свободным мужчиной. Она согласилась. Она этого хотела. И после этого от нее не было никаких сожалений. Она была девственницей, но увидела мужчину, который согрел ее. Человек, ответивший на любопытство.
   Ниша, все еще скрученная в седле, сказала: "Ее зовут Даника".
   Затем он повернулся. Он дал мне уединение; еще раз, более проницательный, чем ожидалось.
   Даника. Я не запомнил ее имени. Она сказала это только один раз, назвав себя, когда мы узнали тела друг друга. Как мы сделали себе сына под полуликой луной.
   Глава 22
   АВКУС ДЫМА В ВОЗДУХЕ, запах горящего дерева. Перед нами глубокая серо-черная колонна вилась к небу, поднимаясь из-за горизонта.
   Дел и я ехали рядом. - Огонь, - сказал я.
   Она кивнула. "Мы сжигаем больные деревья. Рубим их, скармливаем костру. Чтобы уберечь остальных от упадка".
   Но мне было не по себе. - Это то, что это?
   Прежде чем она успела ответить, Ниша повернулся в седле. Его тон был настойчивым, выражение глубоко обеспокоенным. "Это слишком близко. Мы должны идти."
   - Но если горят больные деревья... - начал я.
   Мой сын поскакал обратно к нам, разматывая поводья кобылы. "Возьми ее. Без нее я могу идти быстрее".
   "Ниша..."
   Но его лицо было маской. "Это не горящие деревья". И его гнедой повернул, бросился стремглав в галоп прямо от нас к затянутому дымом горизонту.
   - О нет, - сказал Дел.
   - Иди, - натянуто сказал я ей, натягивая поводок кобылы на луку седла. "Я буду медленнее с ней; продолжать."
   Но не настолько медленнее. Когда мерин Дель поднял комья земли, я послал жеребца за ней, почти волоча за собой кобылу, пока она не почувствовала срочность. Она побежала боком к концу веревки, пригнулась ее голову и выпустить доллар. Она попыталась бежать даже с шипом, затем попыталась прорваться вперед. Веревка удерживала ее от этого, грубая пеньковая веревка, сердито скользившая по обрубку бывшего пальца.
   Ниша исчезла. Дел почти так. В этом мире были вещи поважнее лошади. Я размотал кобылью веревку, бросил в нее. Надеялся, что она не споткнется. Затем оставил ее позади, когда жеребец вытянулся и побежал, преследуя мерина Дел.
  
   Дом, и все это горит, хотя пламя угасает. Это был не свежий огонь.
   Гнедая Ниша была на свободе и ушла, чтобы встать на ближайший гребень. Самого Нишу я не видел. Дел спешился, выпускал мерина. Лошади боятся огня. Даже хорошо обученные. Даже шпилька.
   Я резко остановился, выбросился из седла. Дел бежал к дому. Я быстро последовал за ним, едва замечая боль и боль. Ниша пропала.
   А потом он вышел из задней части здания с сажей на лице. Его глаза были дикими. Сквозь сильный кашель он сказал: "Я не могу войти! Слишком жарко! О боги наверху, я должен попасть туда!"
   Копоть покрывала его руки, предплечья. Он пытался поднять обугленные бревна, оторвать их в сторону, пытаясь войти внутрь. Его волосы были опалены, плоть облизана пламенем. Кашель продолжался.
   - Мечи, - сказал я, как раз когда Дел обнажал ножны.
   Ниша была в шоке. Он не понял.
   - Мечи, - повторил я. "Мы сломаем несколько бревен и проберемся внутрь. Мы можем сделать это, Ниша". Но внутренне, в моем сердце пряталось сознание, что уже слишком поздно.
   Мы расшвыривали горящие бревна, словно в танце с мечами, размахивая лезвиями, круша обугленные дрова. Сделав три шага внутрь, мы почувствовали жар. Слишком много тепла. Ниша в бешенстве не обращала внимания на свое тело, на опасность для себя.
   Дел, стоявший рядом со мной, кашлянул в дыму. - Мы не можем, - хрипло сказала она. "Слишком поздно. Очень жарко, слишком жарко. Никто не мог остаться в живых".
   Горькая правда, но правда. Попытка подавить разрыв легких кашляя, я сделал большой шаг вперед, ухватившись за бурнус Ниши сзади; сомкнутые руки, сквозь ткань, на сбрую. Я рванул его назад так сильно, что он выронил меч и чуть не споткнулся. Я развернул его, толкнул обратно через обугленные бревна, через руины дома, в котором он вырос и возмужал.
   Когда он повернулся ко мне снаружи, когда он толкнул меня, когда с дикими глазами он попытался сбить меня с ног, я отбросил свой меч, схватил горсть бурнуса за его плечи и бросил его вниз. Сильно сбил его.
   - Ты умрешь, - решительно сказал я. "Дым наполнит ваши легкие. Ты умрешь, задохнувшись. Вы даже можете загореться".
   Он попытался вскарабкаться. - Я должен найти их!
   Когда он поднялся на ноги, я толкнул его назад. Раз, два, три, врезаясь ладонями ему в плечи. Я попятил его прочь, и прочь. - Если они там, они уже мертвы! Ничего нельзя сделать! Ты убьешь себя ни за что!
   Ниша снова поднялся на ноги, кашляя, и голос сорвался. "Я вхожу."
   "Вы не будете."
   "Я должен!"
   "Нет, - сказал я, - вы этого не сделаете". И я знала, что сейчас произойдет, что он скажет.
   - Ты не можешь остановиться...
   Прежде чем он успел закончить, я ударил его кулаком в челюсть. Он рухнул на землю, все конечности скрючились. Бессознательный. "Да, я могу."
   - Боги, - сказала Дел хриплым от дыма голосом, вторя Нише. "О боги, Тигр... ты думаешь, они там?"
   - Завтра, - коротко сказал я, подавляя кашель. "Посмотрим завтра. Мы должны быть в состоянии пробраться внутрь. Будет еще жарко, но пламя уже погасло, дым почти рассеялся. Если тела там, мы их найдем.
   Выражение ее лица было пораженным. Голубые глаза блестели от слез. - Я знаю, что это такое, - сказала она неровным голосом. - Я знаю, что это такое - потерять семью.
   Я не мог поделиться этим. Я потерял свою семью еще до того, как родился.
   - Боги... - сказала она. "Бедная Ниша".
   Я двигался вокруг его тела. Присел. Подхватил мои руки под свои и потащил его подальше.
   Дел огляделся. Сказал, только что пораженный: "О, нет".
   Я уложил бессознательную Нишу, поправляя разболтавшиеся конечности. "Что это?"
   "Коралы. Тигр, смотри. Все столбы сломаны".
   Я проследил за ее взглядом. - Лошади, - тяжело сказал я. - Они пришли за лошадьми.
   Дел оглянулся на горящий дом. Она провела двумя расплющенными грязными руками по своему черепу спереди назад, туго натягивая волосы, затем опустила руки по бокам. Когда она снова посмотрела на меня, ее глаза были холодными. - Мы должны пойти за ними.
   "Конечно будем, Баша. И мы вернем лошадей. После того, как рейдеры будут мертвы.
  
   Через некоторое время Ниша проснулась. Тем временем, когда пламя превратилось в обугленные бревна, поднялись клубы дыма и раскалились угли, осторожные лошади вернулись. Мой жеребец, мерин Деля, гнедая Ниша и даже чалая кобыла, которой явно не нравилась идея бродить по лугам в одиночестве, волоча поводья. Все были обеспокоены остатками костра, но мы с Делем отремонтировали один из меньших загонов, установив на место несколько стратегических шестов и перевязав их кожаными ремнями, и загнали в него неупряжных лошадей. У них была вода из корыта. Мы разбрасывали им травяное сено, уцелевшее от пожара. Как ни странно, мы нашли кучу продуктов. Мы бросили это и на лошадей.
   По мере того, как поздний вечер становился серым, день обещал конец. Я сильно ударил Нишу, и ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. У него уже распухла челюсть. Последуют синяки.
   А потом он резко сел, увидел остатки дома, вспомнил все и, шатаясь, вскочил на ноги.
   В два длинных шага я взял его за руку. - Завтра, - сказал я. - Мы пойдем завтра, если сможем. Слишком жарко, Ниша.
   Он попытался вывернуть свою руку из моей хватки. Его лицо было измазано сажей, а на руках были ожоги. "Я должен-"
   Я снова не дал ему договорить. - Нет. Ниша, если они там, они мертвы. Я говорю это не для эффекта, а потому, что это правда".
   "Это правда." Дел присоединился к нам. "Ниша, ты должна это увидеть. Либо они умерли от дыма, либо сгорели заживо".
   Каждый из нас время от времени кашлял, выпуская почерневшую слизь, дыша сквозь тяжесть в легких.
   Он вздрогнул от ее резкости, но теперь его попытка вырваться из моей хватки была менее отчаянной, и я отпустила его. Когда он смотрел на сгоревший в руинах дом, в его позе было выражение поражения и горя. Он сцепил руки на макушке, растопырив локти.
   - Боги, - прерывисто прошептал он резким от дыма тоном. "Боги, боги, боги".
   - Мы не знаем, - тихо сказал я ему. - Возможно, они вышли.
   - Рейдеры, - сказал Дел. "Они хотели лошадей".
   Голос Ниши истончился от горя. "Я не могу ждать до утра. Не знать? Я не могу так провести ночь в ожидании рассвета". Он опустил руки, провел тыльной стороной предплечья по лбу, перестраивая сажу. - Я должен войти.
   Мы с Делем покачали головами. - Утром, - мягко сказала она. - Если они мертвы, они могут подождать.
   Он не мог этого принять, переводя взгляд с одного на другого из нас. Выражение его лица было искажено печалью, болезненным недоверием. - Как ты можешь говорить мне ждать, когда там может быть кто-то живой?
   Я не мог представить, что он чувствовал, или как он мог поверить, что есть шанс, что кто-то выжил. "Ниша, что мы можем сделать, так это пройтись вокруг дома. Со всех сторон, на увеличивающемся расстоянии. Если кому-то и удалось сбежать, он или она могли уйти от дома".
   Его тон был горьким. "Или погиб от рук рейдеров!"
   Я не сказал этого, потому что это было так вероятно. Дом, от которого я могла удержать его, но не от чего-либо еще. Даже если кому-то удалось спастись от огня, я полагал, что рейдеры, вероятно, поймали и убили их.
   - Мы все пойдем, трое, - тихо сказал я.
   Он обхватил обеими руками свою грудную клетку и обнял себя, глядя на развалины. Он ходил взад и вперед, борясь со знанием того, что пришло к нему. Он не мог в это поверить. Не могла. я мог; Я пережил рейдеров, в отличие от моих родителей, рожденный из чрева матери в южных песках. Дель пережила рейдеров, когда ей было пятнадцать, когда все было потеряно, кроме нее и ее брата; и она потеряла его позже.
   Но мой сын познал только доброту жизни, воспитанный без тягот тела, без тягот души. Дель подошла ближе к нему, взяв себя за руку, стоя рядом с ним. - Я знаю, Ниша. Я знаю. Но пусть это не изменит тебя, как что-то очень похожее изменило меня".
   - Моя сестра, - глухо сказал он. - Они бы взяли ее?
   О, хулиганы. Я не думал об этом. Я была сосредоточена на сгоревшем доме и на том, как уберечь его от этого. Но я понял вопрос и двусмысленный ответ: если она не сгорела заживо, то это потому, что ее взяли для забавы.
   - Посмотрим, - сказал Дел. "Ответов не будет, пока мы не закончим поиски в доме и за его пределами". Она сделала паузу. - Вам нужна компания во время поисков?
   Через мгновение Ниша покачал головой. "Нет. Позволь мне быть. Позволь мне сделать это одному".
   Она выпустила его руку и вернулась ко мне. В ее глазах была потеря, тьма духа. Она помнила, я знал, что с ней сделали. И беспокоился, я также знал, что это могло быть сделано и с сестрой Ниши.
   Мы искали кругами, каждый из которых становился все больше с каждым завершением. Следов копыт предостаточно, но человеческие ноги не оставили следов на траве, только на голой, выбитой грязи, непосредственно окружающей дом и загоны. Отпечатки копыт и шаги прорезали в траве узкие тропинки. Но те маленькие следы были сделаны из частого прохода; кто-то, убегающий из дома или едущий из дома, пробирающийся в одиночестве, не оставит много следов своего ухода.
   Мужчина, женщина, девушка. Но ни один из них не был найден. Это не принесло нам ни радости, ни облегчения, потому что, пока мы не обыскали дом, мы не могли знать, хорошо это или плохо. Следы копыт окружали дом, расходясь лучами от дома, от загонов. Ниша упомянула пастбища помимо загонов. Но мы не могли себе представить, чтобы кто-то из его семьи зашел так далеко; ему разрешили зайти так далеко, если его заметят рейдеры. И следов не было. Трава росла свободно, плотно и крепко. В нем не было проложено ни следа ни скачущих лошадей, ни убегающих людей. Тем не менее, это давало возможность, что некоторые из лошадей не были обнаружены рейдерами. Дальнее пастбище обеспечивало безопасность напуганным лошадям, а с таким количеством скакунов в загонах, я сомневаюсь, что налетчики стали бы беспокоиться.
   В конце концов Ниша, когда солнце зашло, сказала, что мы должны прекратить наши поиски. Продолжать поиски не имело смысла; мы прошли далеко, дальше, чем мог бы убежать любой, пытающийся спастись от набегов рейдеров; а в темноте мы бы ничего не увидели. Что мы знали, так это то, что загнанные лошади были украдены, и что мы понятия не имели, сбежали ли мать, отчим и сестра Ниши или сгорели заживо в доме.
   Ниша не спала. Всю ночь он бодрствовал, молясь о счастье. И видя, я знал, лица его родственников, воспоминания о жизни среди них. Никто из нас не был голоден. Мы пили воду, жевали дорожный хлеб, чтобы животы не урчали, и думали о своем.
   Дель поставила свою постель очень близко к моей. Мы легли вместе, полные тишины. Дел повернулся ко мне на бедре и плече, придвигаясь ближе; Я обнял ее рукой и крепко прижал к себе. Мы знали, что не сможем предложить мир Нише простыми словами. Мы с Дель также не могли изгнать наши воспоминания о невзгодах. Но мы лежали там, переплетенные, безмолвно прижимаясь друг к другу, делясь силой, чтобы уйти от того, с чего начали; вспомнить, теперь у нас был дом между стенами каньона, с сладкой водой и зеленой травой и жизнью, больше не сопряженной с ежедневными опасностями.
   Ниша, по-своему, отжигалась, как я был на вершине шпилей Метейеры на ioSkandi; как молодой Дель отжигался на Стаал-Иста. Я хотел взять это у него, но не смог. Ему предстояло отжечься или сломаться от хрупкости.
   Глава 23
   яПРОСНУЛСЯ УТРОМ, когда часть дома рухнула сама на себя. Эш плыл по воздуху. Жар остался, но был бледным. Дель проснулась так же, как и я, отбрасывая волосы с глаз и садясь. И Ниша... Постельное белье Ниши было пустым.
   Я выругался, поднялся быстро, неуклюже, как всегда, первым делом. Я схватил свой меч и поспешил к тому, что когда-то было дощатой входной дверью, а теперь лежало обугленным на деревянных половицах. "Ниша? Ни ша!" Хули, он сам зашел? "Где ты?"
   Дел присоединился ко мне с мечом в руке, в то время как я держал свой. - Он вошел? она спросила
   - Не знаю, - мрачно сказал я. - Но нам придется.
   "Нет. Нет, не нужно.
   Я обернулся и увидел Нишу, приближающуюся из загона с нашими лошадьми. Слезы оставили белые ручейки в саже и грязи. Он был явно истощен.
   Дель пробормотал что-то на северном.
   Я спросил, потому что должен был, хотя считал это самоочевидным. - Вы вошли?
   "Я сделал."
   Я ждал слов. Ждал горя. Я знал ответ. Мой сын плакал.
   Ниша сказала: "Трупов нет".
   Сначала я не был уверен, что он сказал. И тогда я понял. Он плакал от облегчения, а не от горя. - Они вышли, - удивленно сказал я.
   Он кивнул. Но выражение его лица оставалось напряженным. "Что, если рейдеры забрали их, а потом подожгли дом? Это не лучше, не так ли?
   - Конечно, так лучше, - категорически сказал ему Дел. " Сбежал от рейдеров. Я доказательство того, что это возможно".
   - Подожди, - сказал я, поднимая сжатую руку в воздух. "Ждать. Ниша, если они избежали огня и рейдеров, есть ли место, куда они могли бы пойти?
   Он мгновение смотрел на меня пустым взглядом. Затем, вырвавшись из него: " Да ! Они пойдут к Сабиру и Яхмине! Наши ближайшие соседи - примерно в восьми милях отсюда. Он сделал жест. "Туда. Боги, я должен был понять... Я видел эту продукцию. Должно быть, их нашел Сабир.
   - Тогда что мы здесь делаем? Я попросил. - Давай возьмем снаряжение, сумки и лошадей и поедем.
   Что мы и сделали.
  
   Не теряя времени, поехали к соседям. В этих обстоятельствах восемь миль - ничто. Дель, сжалившаяся надо мной и моими больными руками, на этот раз сбавила чалость со своего седла, удерживая кобылу в напряжении, чтобы избежать протестов или буйного поведения. Мы не могли себе этого позволить.
   Дом появился в поле зрения, когда мы поднялись на вершину холма. Ниша, верховая езда, повернулась в седле, чтобы посмотреть на меня. Я очень хорошо знал, что он хотел сказать, еще до того, как он сформулировал слова, поэтому махнул ему рукой и сказал: "Иди. Идти."
   Он с трудом мчался вниз по холму, а мы с Дэлом спускались медленнее. Мы были не нужны, по крайней мере, не сразу. Ниша должен узнать правду о своей семье без двух людей, стоящих по бокам от него, которые были незнакомы соседям, даже его родным.
   Ниша был далеко впереди нас, когда он вошел во двор. Он выкрикивал имена, заставляя свою лошадь долго скользить, и гнедая почти села ему на круп, прокладывая борозды в почве. В разгар этого Ниша спрыгнула с лошади, бросила в него поводья, и побежал к дому. Он снова назвал имена, и на этот раз я узнал их: Отец . Мать . Раша .
   Еще до того, как он добрался до двери, из дома поспешила женщина, ненадолго замерла, словно в недоумении, а затем обняла Нишу, когда он подошел к ней. Они крепко прижались друг к другу. Мы с Дэлом были теперь достаточно близко, чтобы слышать, что она говорила с ним, но не то, что она говорила. И это было не нужно. Мы достаточно хорошо знали, что сказала бы мать сыну, неожиданно вернувшемуся домой как раз тогда, когда она больше всего в нем нуждалась.
   Даника, сказал он. Но на таком расстоянии я не мог разглядеть в ее чертах никаких подробностей, чтобы узнать ее. Только то, что она была женщиной.
   Вырвавшись из объятий, она взяла Нишу за руку и быстро повела в дом. Мы с Дель медленно подъехали и остановились. Не очень далеко в траве хромала свободная лошадь Ниши.
   Мерина Деля сильно трясло от носа до крупа. Она высидела, поморщившись, когда звякнули удила, потом посмотрела на меня. "Что мы делаем?"
   Я глубоко вздохнул, затем выдохнул тяжелым, кратким вздохом. "Я не знаю. Но... мы могли бы сделать лучше, чтобы просто держаться подальше, пока. Я не думаю, что мы должны мешать".
   Она согласилась. "Возможно, мы сможем разбить небольшой лагерь, только мы и лошади. Мы можем подождать, пока кто-нибудь не достанет нас, когда они будут готовы".
   - Наверное, Ниша. Я спешился. "Здесь есть колодец и конфорка с вертелом", - заметил я. "И очень большое дерево вон там. Мы можем разбить лагерь под ветвями.
   Дел кивнул и тоже спешился. Мы привели по две лошади к широкоствольному, раскидистому дереву и нашли хорошие места для пикетирования. Мы расстегнули все четыре лошади, отскребли пот щетками с жесткой щетиной, по очереди завели колодезный ковш, чтобы наполнить для них ведра из вощеной ткани, а затем пикетировали каждое. Когда пришло наше время, мы еще раз расстелили одеяла, утяжелив углы камнями, и с одного конца каждого поставили вверх дном седла.
   Дель порылась в своих седельных сумках, нашла еще дорожного хлеба и добавила к еде сыр и сухофрукты. Пока она это делала, я понял, что голоден. Это был не совсем пир, но он бы хорошо наполнил наши животы. У каждого из нас были боты; мы запивали еду водой с привкусом кожи. Не имело значения. Было мокро.
   Как только мы закончили, женщина, обнявшая Нишу, пришел к нам. И я знал ее. Прошло двадцать пять лет с тех пор, как мы виделись, она и я. Все, что она могла сделать, и все, что я мог сделать, это неловко смотреть на другого. Я почувствовал жар на лице. Цвет затенил ее.
   Дель торопливо стряхнула с нее колени, встала и сказала, что уходит искать любезный куст. Действительно ли она должна была это сделать - а это, конечно, было возможно - я знал, что это был ее способ предложить нам уединение. Я подозревал, что она не вернется какое-то время.
   Так же, как и Даника, которая слабо, криво улыбнулась.
   Я встал менее проворно, чем Дел. Хулис, я снова почувствовал себя ребенком, не знающим, что сказать или сделать, что не было ограничено Сальсетом.
   Потом я улыбнулась, потому что вспомнила, что сделал тот ребенок и с этой женщиной. Это был не просто физический акт; для нас обоих это был обряд посвящения. Это сделало ее женщиной, несмотря на ее молодость; это сделало меня не чулой, а свободным человеком.
   Я видел это в ее глазах, эту взаимную память. Я ненадолго наклонился, чтобы бросить хлеб и ботту в свою постель, затем выпрямился и сделал три шага, чтобы добраться до нее. я не обнял ее; это было слишком интимно после стольких лет. Вместо этого я взял ее руки в свои, наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.
   Когда я выпрямился, я слегка сжал ее руки. "Ты сделал нас прекрасным сыном. Вы воспитали прекрасного сына. Я сделал короткую паузу. - Ты и твой муж.
   Насколько я помнил, она была темноволосой, но теперь ее лицо обрамляли серебряные пряди. Большая часть волос была закручена в спираль на затылке, но эта спираль ослабла и упала на шею, а растрепанные пряди выпали на свободу. Возраст положил на нее нежную руку, подумал я. Счастье в своем мужчине, в своих детях, в своей жизни смягчало более очевидное посягательство безжалостного времени. Карие глаза, оливковая кожа - я забыл и то, и другое. Ее дедушка был пограничником, и она сказала мне, что ее цвет кожи позаимствован у него, а не у отца или матери. Было бы лестью, если бы я мог сказать, что помню о ней все, мог сказать ей, что она не изменилась. Но лесть не всегда была правдой, и я знал, что она стоит последнего.
   Она коротко сжала мои руки, затем высвободила их. Момент упущен. И век, которого я не видел, вдруг овладел ею лицо. Ее тело напряглось. В ее глазах было великое горе. - Я хотел бы нанять вас.
   Это было последнее, что я ожидал от нее услышать. " Нанять меня?"
   Ее голос дрожал, хотя она пыталась говорить ровно. "Они забрали мою дочь. Они оставили Харита и меня смотреть, как горит дом, угоняют лошадей и забирают мою дочь. Ее подбородок на мгновение задрожал, всего на мгновение, прежде чем она обрела самообладание. "Она бежала. Рейдер верхом на лошади поймал ее и потащил перед собой. Я слышал ее крики, пока рейдеры не превратились в облако пыли". Она тяжело сглотнула. "Я хотел бы нанять вас. Чтобы вернуть ее.
   "Нет, Даника; нет необходимости в найме". Я решительно покачал головой. "Мы с Дель уже решили отправиться за ними. Увидев ваш дом, мы пришли сюда с Нишей в надежде, что вы выжили, а теперь поговорим с вами и вашим мужем о деталях рейда. Все, что вы нам расскажете, может помочь. Я указал на одеяла. - Вы присядете?
   Она покачала головой. "Я не могу. Я должна позаботиться о своем муже. Они сильно избили его. У него сломана одна нога и повреждена голова".
   Я поморщился. - Прости, Даника. Но мы спасем вашу дочь и ваших лошадей и убьем всех рейдеров. Каждый и каждый".
   Мать Ниши кивнула со слезами на глазах. "Справедливость."
   Я кивнул. "По крайней мере."
   Она указала на дом. - Входите. Здесь есть комната для посещения, но, боюсь, не для сна. Но мы можем накормить вас. Сабир и Яхмина были достаточно любезны, чтобы принять нас.
   - Мы прекрасно справимся там, где находимся, - заверил я ее. И мы бы; Нам с Дель было бы некомфортно в доме, где уже столько беспокойства и боли.
   Несколько нерешительно она протянула руку. Я возьму это. Неловкость исчезла. Мы многое разделили, она и я, в нашем сыне. Мы медленно шли к дому, переплетя пальцы. - Я рада, что ты пришел, - сказала она. "По всем причинам: Ниша. Ты. Рейдеры. Но я должен был этого ожидать. Боги знают, что нужнее всего и когда". Она искоса взглянула на меня. - Она твоя жена?
   - Напарник по мечу, - ответил я. "Мы не видели причин, чтобы слова связывали нас. Боги знают, что мы принадлежим друг другу.
   Даника сказала: "Она красивая".
   Я улыбнулась. "Она."
   - Она танцовщица с мечами?
   "Певец меча, как говорят северяне".
   - Хорошо, - твердо сказала Даника через мгновение. - Когда ты вернешь Рашиду, возможно, твоя женщина - женщина - согласится научить ее нескольким формам. С тех пор, как Ниша ушла, Раша очень громко заявляла о своем желании стать танцором с мечами, как ее брат".
   Я криво улыбнулась. - Это то, чего ты хочешь для нее?
   - Нет, - ответила она быстро, честно, но без досады и горечи. - Но это ее выбор. Ты научил меня, что такое свобода, однажды ночью, много лет назад.
   Это меня поразило. - Ты уже был свободен!
   - Но не такой, какой была Рашида. Слезы полились, когда она повернулась ко мне лицом, отпустив мою руку. "Верни ее. Тигр, пожалуйста... верни мою дочь.
   Я пылко сказал: "Клянусь любым богом, Даника. Я клянусь всем из них, если это то, что вы предпочитаете. Мы вернем Рашиду.
   Через мгновение она кивнула, смахнула слезы и с достоинством прошла впереди меня в дом.
  
   Муж Даники, отчим Ниши, устроился в постели. Его левая нога была забинтована. Его голова над глазами была туго замотана муслином, на котором виднелись пятна крови. Одна сторона его лица уже покрылась уродливым багровым от глубоких синяков.
   Комната была невелика, но нам удалось втиснуть в нее Данику, Нишу, соседей - Сабира и его жену Ямину - и меня. Дел, вошедший позже, стоял в дверях.
   - Он вообще был в сознании? Я попросил.
   "Иногда", - ответила Яхмина. "Он знает, где он и что случилось, но долго бодрствовать не может".
   Я кивнул. - Он что-нибудь говорил о рейдерах?
   - Немного, - ответила Яхмина.
   - Ты можешь разбудить его сейчас?
   Ямина была потрясена. Ее муж, Сабир, повернул ко мне сердитое лицо. - Ему нужен отдых!
   - Он здесь и в безопасности, - сказал я. "Как и Даника. Но их дочери нет. Если мы с Дэлом хотим найти рейдеров, нам нужно знать подробности.
   Сабир посмотрел на меня, потом на Дэла. Его челюсти сжались. "Танцоры с мечами".
   Голос Дела был классным. "Кто лучше пойдет за рейдерами?"
   - И пригласить их на танец? Сабир покачал головой. "Я не думаю, что кто-то из этих мужчин вступит в круг".
   Ниша, стоя на коленях на полу очень близко к кровати, повысил голос. В этом была ощутимая грань. "Я не верю, что Тайгер или Дэл сделают что-то подобное, чтобы пригласить их в круг". Он посмотрел на меня. "Не могли бы вы?"
   - Ну нет, - согласился я. "Не совсем."
   - Я хочу вернуть свою сестру, - категорически сказала Ниша. "Я не могу представить никого лучше, чтобы выполнить такую задачу и вернуть ее домой".
   Сабир посмотрел на Нишу, снова посмотрел на меня. Он слегка наклонил голову в соответствии со словами Ниши.
   - Ты можешь разбудить его? - спросил я еще раз.
   Это Ниша протянула руку и помассировала плечо Харита. - Отец, - сказал он. "Отец, это Ниша. Пожалуйста, проснись. Пожалуйста, поговорите с нами".
   Раненый отреагировал, но не помог. Он застонал, слегка пошевелился, откатил голову.
   "Отец, это Ниша. Я дома. Мне надо поговорить с тобой."
   Через мгновение Харит повернул голову назад. Легкая дрожь сменилась подергиванием век и дрожащим ртом.
   "Отец. Я здесь."
   Веки потрескались. Подняли наполовину. Позади них стояли темно-карие глаза, остекленевшие от боли и замешательства.
   Ниша взял руку отца в свою. - Да, - сказал он. "Это я. Ниша. Я дома."
   Губы Харита приоткрылись. Кончик его языка ненадолго высунулся, словно облизывая пересохшие губы. Надтреснутым голосом, почти шепотом, он сказал: "Ниша ушла..."
   "Нет. Я дома. Обещаю. Я здесь. Прямо здесь. Чувствуешь мои руки? Он сжал плоть. "Чувствуете их? Я дома."
   И Харит сказал: "Рашида".
   Ниша мельком взглянула на меня, на свою мать, прежде чем снова обратить внимание на отца. "Да. Рашида.
   "Не здесь..."
   - Нет, - согласилась Ниша, мягче, чем я мог ожидать в данных обстоятельствах. - Но мы собираемся вернуть ее.
   - Харит, - тихо сказала Даника. - Харит, нам нужно знать. Вы можете нам что-нибудь рассказать?
   Его глаза блуждали. Он увидел своего сына. Жизнь вернулась в его глаза. - Ниша?
   "Я здесь."
   Он увлажнил пересохшие губы. "Они взяли ее... взяли Рашу".
   Ниша кивнула. - Мы вернем ее. Обещаю. Но что ты можешь нам сказать?
   - Следи за отпечатками копыт, - сказал Харит. "Так много лошадей..." Потом он еще немного разбудил. "Шесть мужчин. Северяне. Пограничники. Один был рыжий. Боль взяла его; он поддался этому. "Следовать..."
   "Мы будем", - заверила его Ниша. "Клянусь."
   Харит больше не вызывался. Бессознательное оставило его лицо вялым.
   - Достаточно, - сказал я. "Возможно, этот рыжеволосый - тот самый рыжеволосый, который пытался совершить набег на караван Махмуда. Его окраска, а также множество лошадей выделят его".
   Выражение лица Даники было мрачным, когда она обхватила локти руками, но ее голос звучал с надеждой, когда она посмотрела на меня. "Ты уверен?"
   - Я видел его, - сказал я ей. "Я видел его вблизи. Я узнаю его, если увижу снова".
   Она посмотрела на Дел, очень тихо стоявшую позади меня, и оказала ей честь быть танцовщицей с мечами, а не просто женщиной. "Ты уверен?"
   Голос Дела был холодным. "Если я ничего не сделаю перед смертью, я верну вашу дочь домой".
   Ниша снова осторожно положил руку отца на одеяло, затем встал. Он мельком взглянул на мать, потом посмотрел на меня, на Дэла. - Пойдем прогуляемся.
   Я ожидал этого. Я повернулся, Дель повернулся и вывел нас из дома на воздух, на запах трав, деревьев, едва уловимых запахов. дуновение почти догоревших углей в конфорке. Листья деревьев слабо шуршали на столь же слабом ветерке.
   Ниша ходила взад-вперед, пока мы с Дель ждали. Наконец он остановился и посмотрел на нас. "Я должен остаться. У нее сейчас ничего нет, моя мать. Если он умрет...
   Дел прервал его. - Он не будет.
   Ниша уставилась на нее. - Ты не можешь этого знать.
   - Могу, - заявил Дел. - Он будет ждать, пока мы привезем домой его дочь. Надежда сохранит ему жизнь. И когда мы вернем ее к нему, радость и любовь залечат его кости и синяки".
   Эмоции и мысли наполнили глаза Ниши, за ними последовали слезы, хотя он сморгнул их, прежде чем они успели упасть. - Ты вернешь ее.
   В этом было столько же вопросов, сколько и утверждений, столько же надежд, сколько и поражений. - Дель сказал это лучше всех, - сказал я ему. И вот я повторил ее слова, хотя и с одной небольшой поправкой. "Если я ничего не сделаю перед смертью, я верну твою сестру домой".
   Ниша глубоко вздохнула, сняв часть напряжения. "Двойное обещание. В этом столько силы".
   - Чистая правда, - сказал я ему.
   - Боги, - сказал он напряженно. "Я хочу остаться, я хочу уйти!"
   Я понимающе кивнул. - Но твоей матери нужен ее сын.
   "Я знаю. Я знаю." Он покачал головой.
   Я взглянул на Дел, потом снова на Нишу. - Ты узнаешь, когда это будет сделано. Ты услышишь грохот лошадей и голос сестры.
   Ниша зажмурил глаза. "Боги. Боги".
   Когда он открыл их, я стоял прямо перед ним. - Да, - сказал я.
   И впервые в жизни мы с сыном обнялись.
   Глава 24
   ДМы с Эль решили переночевать под большим деревом рядом с домом и уйти с первыми лучами солнца. Я надеялся задать Хариту еще несколько вопросов, когда он проснется. Ниша должна была сообщить нам, когда придет в сознание. К вечеру я узнал, что Харит до сих пор этого не сделал. Я видел свою долю разбитых голов и начал бояться, что он вообще не проснется.
   Я отправился на поиски Даники, нашел ее в доме и попросил присоединиться ко мне снаружи. Мы побрели к загону Сабира и Яхмины, в котором находились два гнедых мерина и гнедая кобыла. Даника, глядя в загон, сказала, что Харит повязал кобылу и одного мерина.
   Мы кратко поговорили о лошадях; это было то, что она знала, и это дало ей короткую передышку от постоянного беспокойства о Харите, хотя я нисколько не винил ее за это. Но через некоторое время ее внимание покинули лошади, и мы повернулись к ним спиной, прислонившись к жердям загона.
   "Даника. Я должен спросить об этом". Я покосился на нее. - Вы сказали, что видели, как рейдеры похитили Рашиду?
   Через мгновение она ответила. - Я знал, что это происходит, да.
   Я нашел это странно уклончивым. - Она закричала и побежала, как вы сказали, и ее подхватил рейдер.
   Даника не смотрела на меня, а смотрела на дом. "Да."
   "В каком направлении она побежала? Я имею в виду, мы с Дель можем проверить завтра, чтобы быть более уверенным во всем - мы посмотрим на отпечатки копыт и следы, если сможем их найти - но все, что вы расскажете, будет нам очень полезно.
   Из катушки Даники выпало еще больше волос. Рядом с ее лицом висела пара прядей. Наизусть она сняла заколку с волос и позволила им распуститься. Она принялась скручивать волосы в толстую скрученную веревку, затем снова намотала ее на голову и снова заколола. Я очень хорошо знал, что это был способ отсрочить ее ответ. Что, конечно, было достаточным ответом.
   - Они избили Харита, - сказал я. "Они похитили Рашиду. Даника... Я очень сомневаюсь, что они проигнорировали тебя.
   - Я ухаживала за Харитом, - быстро сказала она. "Я не мог видеть все. А потом... огонь..."
   Я тихо сказал: "Вы не можете сказать нам, в каком направлении ушли налетчики, не так ли? Потому что ты этого не видел".
   Ее лицо, даже в профиль, было каменным. Она крепко обняла себя. Затем она резко встала с шестов загона и повернулась ко мне. "Почему это имеет значение?" - спросила она с горечью. - Ты сам сказал: ты можешь посмотреть на копыта и следы завтра, если Харит не придет в себя.
   "И должен ли идти дождь с сегодняшнего дня до завтрашнего утра? Надвигаются тучи. И разве к тому времени Харит не должен прийти в себя?
   Она была зла, когда смотрела на меня, с примесью стыда. "Да, - коротко сказала она, - они изнасиловали меня. Пока двое избивали Харита на улице, а один гнался за Рашидой, остальные завели меня в дом и изнасиловали. Я не видел , в каком направлении они поехали, когда оставили меня, потому что я все еще был в доме. Я не мог... не мог немедленно выйти на улицу. Когда я это сделал, Харит был без сознания, Раша исчезла, а дом горел".
   Я сделал глубокий вдох, который заполнил все мои легкие и расширил грудь. Было трудно не рассердиться из-за нее, но я чувствовал, что это не поможет ситуации. - Прости, Даника. Но нам нужно было знать, куда они пошли. Харит скажет нам или следы копыт.
   Она смахнула слезы, явно раздраженная тем, что снова расплакалась. "Разве нужно было спрашивать меня об этих вещах? Позорить меня?
   "Стыд тут ни при чем, - сказал я ей. "Для тебя нет ничего стыдиться. То, что они сделали, было против твоей воли. Точно так же, как Харит ничего не мог сделать, когда его били, и Раша, когда ее похитили. Все это было сделано для вас, для всех вас".
   На этот раз она не пыталась избавиться от слез. Ее голос был сдавлен. "Я слышал, как она кричала из дома. Я сначала подумал, что ее тоже насилуют, но когда я вышел на улицу, ее уже не было. И я понял, что ее забрали". Она судорожно вздохнула, встретилась со мной взглядом. "Я ничего не мог сделать. Я слышал это, когда они били Хариса, я слышал это, когда они украли Рашу, и я ничего не мог сделать !
   Без акцента я сказал: "Ты и не собирался".
   Это остановило ее слезы, на мгновение остановило боль. Она уставилась на меня.
   "Скажи мне это, Даника, потому что я знаю, что ты можешь. Харит не может ясно вспомнить. Были ли они северянами? Южане? Пограничники?
   - Все, - быстро ответила она. "Двое южан, трое северян и один, кажется, пограничник. Нечасто встретишь рыжие волосы".
   Люди принимали меня за пограничника, потому что мои волосы, глаза и кожа были недостаточно темными для южанина - к тому же я был слишком большим - но недостаточно светлым для северянина. Я не подходил. Не здесь. Я был чистым скандиком. Родился на Юге, но не там. Это могло быть то же самое для рыжеволосого мужчины, что он был откуда-то еще. Или его люди были. Сам Ниша был наполовину пограничником, наполовину скандиком.
   "Ниша остается, чтобы помочь", - сказал я ей. "Единственное, что он может сделать, это подъехать к дому и обыскать его. Там могут быть вещи, которые уцелели.
   - Это не имеет значения, - пренебрежительно сказала Даника. "Важны Харит и Раша".
   - Да, - согласился я, - но он может это сделать. Задача. И все, что он найдет, если вообще что-нибудь, может что-то значить для вас, для Харита, для Раши, когда вы снова станете семьей.
   Об этом она не подумала. Через мгновение она кивнула. - Тогда я буду. Я пошлю его туда".
   Я знал лучше, чем предлагать объятия. Дель сказала мне, что ей потребовалось очень много времени, прежде чем она смогла вытерпеть мужскую руку на себе после того, как ее неоднократно изнасиловали. По правде говоря, Даника и я были незнакомы друг с другом. Однажды ночью мы сделали нам сына, мы разделяли сны той ночью, но двадцать пять лет были пропастью, которую мы не могли пересечь.
   - Спасибо, - сказал я. - И будь уверен, что мы с Дель привезем ее к тебе домой. Я не могу сказать, когда - я бы хотел, - но это произойдет".
   Я не мог сказать ей, что Делу понадобилось пять лет, чтобы найти ее брата. Пять лет показались Данике сто лет. На данный момент было достаточно того, что она знала, что это будет сделано. Хотя она будет считать каждый день.
  
   Харит не проснулся. Яхмина и Даника начали готовить еду для всех. Сабир остался с Харитом после того, как прогнал Нишу, а мой сын пришел в лагерь на дереве, а мы с Дель держались подальше. Он был отвлечен, но также нуждался в компании.
   - Садись, - сказал я. "Есть акиви".
   Нахмурившись, все еще погруженная в свои мысли, Ниша разложила постельное белье и развернула его. Его седло снова служило полуподушкой, полуспиной. Дел и я легли на спину, закинув руки за голову, но Ниша сидела прямо. Он взял боту акиви и рассеянно выпил, затем вернул ее.
   - Я поеду с тобой завтра, - сказал он. "К дому. Моя мама хочет, чтобы я посмотрел, уцелело ли что-нибудь в огне". Он сделал паузу. - Я думаю, это работа.
   "Это имеет значение?" Я попросил. - Ты вполне можешь найти кое-что.
   Он кивнул, рассеянный. "Сабир нашел моих мать и отца. Он направлялся в Истамир на базарный день; как видите, они выращивают урожай и продают его в городе. Но он нашел моих родителей, очистил фургон от продуктов, чтобы освободить место для них, и привез их сюда".
   - Хорошо сделано, - тихо сказал Дел.
   Голос Ниши был на удивление ровным. - Я думаю, он может умереть.
   Это принесло тишину. Дель был не из тех, кто пытается унять страх ложью. Я последовал за ней, когда наконец ответил. "Он может."
   - Даже если ты найдешь Рашу...
   - Когда , - объявил Дель.
   Он посмотрел на нее. "Какая?"
   " Когда мы найдем Рашу".
   Это раздражало Нишу. "Когда. Если. Это не имеет значения. Когда Раша вернется домой, на ферме будут только моя мать и сестра".
   - У них есть монеты? Я попросил.
   Ниша пожала плечами. "Возможно. Я посмотрю завтра. Но большая часть нашей монеты ест траву и стоит на четырех ногах".
   - Найми помощников, - сказал ему Дел. "Они не должны быть одни. Их урожай отличается от большинства и требует больше труда, но конец тот же: он продан".
   Я знал, что его гложет. - Наемная помощь освобождает вас, - сказал я.
   "Наемный помощник, - сказал он, - это не то же самое, что сын".
   - Ты узнаешь, - сказал ему Дел. - Когда мы привезем Рашу и лошадей домой, ты узнаешь ответ.
   Ниша взяла боту обратно, откупорила ее и сделала большой глоток. Он снова поставил его, затем встал. - Мне нужно войти, - сказал он. - Я не могу оставаться здесь, гадая, выживет мой отец или нет. Я должен быть там с ним".
   "Если он достаточно проснется, чтобы говорить связно, пожалуйста, дайте нам знать", - сказал я. "Нам нужно знать, в каком направлении ушли рейдеры, когда ушли".
   Он провел рукой по волосам. - Моя мать может рассказать тебе, не так ли?
   Неловкий момент настал. Даника должна была решить, рассказывать ли о случившемся ее сыну, а не нам. Я думал, что Дель могла бы ответить, будучи женщиной, знакомой с изнасилованием, но она этого не сделала. Это зависело от меня.
   - Ну, - сказал я неуверенно, - у нее много мыслей. И она ухаживала за твоим отцом; возможно, ей было трудно это видеть". Я знал, что это был неубедительный ответ, потому что любая мать побежала бы за кричащей дочерью, которую унесли рейдеры. Но это было единственное, что у меня было.
   Он был слишком рассеян, чтобы разобрать это. Он лишь кивнул и направился к дому.
   - Он узнает, - сказал Дел. - Ей не придется говорить ему. Когда его разум прояснится, он поймет, что произошло".
   Я взялся за бота. "Может быть, так. Но будем надеяться, что это после того , как мы спасем его сестра и лошади. Потому что, если бы он знал сейчас, он, несомненно, настоял бы на том, чтобы сопровождать нас. И он был бы так полон ярости и мести, что мог бы навредить нашим усилиям. У него не хватило бы терпения разобраться, как лучше всего взять рейдеров. Его бы просто убили. И у бедной Даники не будет ни дочери, ни сына, а может быть, и мужа.
   - Мы должны попросить ее еще кое о чем, - сказал Дель, - хотя завтра подойдет. Сколько лошадей было украдено, и есть ли способ узнать, что они принадлежат этой ферме?
   "Ниша может сказать нам последнее, - ответил я, - но его не было слишком долго, чтобы знать, сколько. Хули, ненавижу снова беспокоить Данику.
   "Есть еще кое-что, о чем ее нужно спросить. Опять же, Ниши не было слишком долго, а девочки быстро растут. Должно быть, это Даника.
   - Что нужно спросить?
   "Есть ли способ узнать Рашу, когда мы ее увидим? Живой или мертвый?
   "Хули, Дел, холодно!"
   "Это не нужно так формулировать для Даники, но это то, что необходимо. И ты это знаешь, Тигр.
   Значит это было. И я ненавидел это.
  
   Я проснулся в какой-то неприятный момент посреди ночи; фол, потому что я ненавижу, когда я не могу уснуть до утра. И потом я тоже не могу сразу заснуть. Так что я лежал и смотрел в ночное небо, зная, что постельное белье Ниши все еще здесь, а его нет. Я подозревал, что он был в доме, сидел рядом с отцом.
   Потом я понял, что дыхание Дэла тоже не было чьей-то спящей. "Вы будите?"
   Она не звучала ни в малейшей степени вялой. "Я."
   - Я разбудил тебя?
   "О, нет. Я думаю."
   Я перевернулся на бедро и локоть, чтобы оказаться лицом к лицу с ней, хотя я почти не видел ее лица в темноте, кроме того, что освещали звезды. - Думаешь о чем?
   "Думаю, - сказала она, - о том, как я собираюсь убить рейдеров".
   Я погладил ее руку, скользнул рукой вниз, чтобы нарисовать рисунок на тыльной стороне ее ладони. "Ну, вы не можете иметь их все. Я хочу хотя бы половину". Я поднял ее руку, переплел пальцы с ее и поцеловал ее тыльную сторону. - Мне три, тебе три.
   - Сколько не имеет значения, - сказал Дел. "Вот как они умрут".
   Поскольку я очень хорошо знал, что мы не всегда можем принять решение о том, как кто-то умер - у них обычно тоже было свое мнение на этот счет, - я подыгрывал ей. "Тогда как?"
   Когда она говорила, ее тон был невероятно небрежным, учитывая то, что она на самом деле сказала. "Сначала я отрежу руки. Потом ноги. И как только он поймет, что с ним сделали, и что он умирает, я отрублю ему голову".
   Глава 25
   ФИЛИ ДЛИТЕЛЬНЫЙ МОМЕНТ Я был слишком ошеломлен, чтобы говорить. Даже двигаться. Потом меня накрыла волна страха. У меня покалывало скальп. "Баща... баща, нет. Пожалуйста, не делай этого".
   "Не делать что? Убить рейдеров?
   Трудно сказать. Я никак не ожидал, что это всплывет. "Сделай себя тем, кем ты был раньше".
   Она села, убрав свою руку из моей. Я тоже сел. Мы смотрели друг на друга в свете звезд, физически близкие, но очень далекие друг от друга в уверенности разума.
   Ее глаза были впадинами, сделанными из тени. "Я сделаю то, что должно быть сделано".
   "Дель, пожалуйста . Ты не можешь сделать это с собой".
   Звезды были добры к ее лицу. Всегда. Что бы она ни говорила, они были добры. "Я сделаю то, что должно быть сделано".
   Мне очень хотелось дневного света. Для фонарика. Фонарь. Хули, хоть уголь. Просто увидеть ее. Просто посмотреть ей в глаза, увидеть Далилу. - Тебе не нужно будет разделывать их, Дел. Просто убей их. Это все, что нужно сделать. Не преднамеренный, пошаговый план".
   Она молчала.
   И я знал эту тишину. - В этом нет необходимости, Дел.
   - О, это очень необходимо.
   Я с большим усилием старался держать свой тон на одном уровне. "Речь идет не о ты, Дел. Это не то, что случилось с тобой десять лет назад. Обстоятельства другие, люди другие...
   Горячий гнев сменил ледяное самообладание. "Чем отличается молодая девушка, похищенная рейдерами? О мужчине, которого избили почти до смерти... о матери девушки, которую несколько раз насиловали несколько мужчин. Что отличается , Тигр, от того, что я испытал?"
   "Дель..."
   "Нет. Нет , Тигр. Вы не можете знать. Вы мужчина."
   Человек. Это не я имел значение. Это был мой пол.
   Я не мог не быть резким. "Баша, мы сражались в той битве пять лет назад. Или начал эту битву пять лет назад, а закончил некоторое время назад. Я не тот, ты не тот, обстоятельства не те. Не стирайте эти пять лет. Не становись тем, кем ты был. Сколько раз я должен это сказать? Это не то же самое".
   "Тигр..."
   Я выразил это словами, которые понял бы северянин, обученный Стаал-Исте. "Это не твоя песня".
   Она стала стоять. Прежде чем она успела, я схватил ее за руку и снова потянул на землю.
   Вся она застыла. "Отпусти меня." Она попыталась вырвать свою руку из моей руки. - Отпусти меня, Тигр.
   Было бы легко разозлиться, использовать этот гнев, чтобы подчеркнуть все, что я мог бы сказать. Но я этого не сделал. "У нас есть дочь, Дел. У нас есть жизнь в Бейт аль-Шахар. У нас там есть друзья в Альрике и Лене, в Мехмете и его акетни. У нас есть деловой партнер в лице Фуада, который будет обманывать нас при любой возможности, думая, что мы не знаем. У нас есть круги под солнцем, за которыми наблюдают руины скал, где лежат сломанные наши кровавые клинки: твой Бореал, мой Самиэль. Хули, у нас есть козы и куры! Наша дочь проводит гораздо больше времени в грязи, чем в уборке. И мы счастливы там, Дел. Довольны. Определенный наш курс. Любые песни, которые у нас были, любые песни, которые мы когда-то пели в кругу - даже я, который не может петь, чтобы спасти свою душу, - закончились".
   "Тигр..."
   Я возвысил свой голос над ее. - Мы уже не те, ни один из нас, какими были пять лет назад, когда ты зашел в кантину в поисках проводника, который проведет тебя через Пунджу в погоне за твоим братом. Мы разные. И ты не Рашида, не украденная этими рейдерами. Ты - это ты, и ты цельный, и стать тем, кем ты когда-то был, - значит повернуться спиной ко мне, к нашей жизни... и к твоей дочери".
   Она зашипела от гнева, а затем замолчала. Я знала, что нужно ждать, не продолжать извергать слова, даже если мне очень этого хочется. Можно утопить человека в словах, в рассуждениях, в собственных страхах и гневах и предубеждениях. Я должен был позволить ей подумать. Даже если иногда мои слова и мое молчание не сразу давали урожай.
   В какой-то момент я ослабил хватку на ее руке. Теперь она высвободила эту руку и поднялась. Она ушла.
   Ах, хулиганы. Я знал, что остаток ночи не будет проведен во сне. Любым из нас.
  
   Вскоре после рассвета, в серый, тяжелый день, я встал, чтобы позаботиться о своих потребностях и начать гонку за лошадьми, но обнаружил, что Дель уже выполнил работу с лошадьми. Ее мерин был оседлан, взнуздан, на недоуздках, с сумками на борту и готов к отплытию, а жеребец все еще стоял на пикете под деревом. Восприняв это как сообщение, я собрал свое снаряжение и подготовил шип к путешествию. Я не видел Дел и предположил, что она посетила соседний куст. В конце концов, когда она не появилась, несмотря на то, что я был готов уйти, я направился к дому и обнаружил, что она собирается выйти за дверь. Я отошел в сторону и пропустил ее.
   Никакие признаки нашего спора не отразились на ее лице, когда она говорила со мной снаружи. - Харит не проснулся. Возможно, он никогда не будет. Мы не получим от него никакой информации".
   "И Даника тоже не может предоставить то, что нам нужно". Я задумчиво почесал бороду; Мне действительно нужно было побриться. "Итак, мы идем на ферму и надеемся найти следы копыт".
   В тишине Дел указал на небо.
   Я проследил глазами за ее пальцем и понял, что она имела в виду: Облака значительно потемнели и теперь висели довольно низко, жирные от дождя. "Нет. Нет нет. О, хулиганы, это последнее, что нам нужно. Дождь смоет следы".
   - Вот почему я приготовил мерина и привел жеребца. Но ты все еще спал, поэтому я оставил тебя в покое.
   Я нашел это удивительно непохожим на нее, учитывая нашу цель. "Почему?"
   Дел вздохнул. "Во-первых, потому что я надеялся, что Харит сможет дать ответ. Во-вторых... ну, из-за прошлой ночи. Нехарактерная темнота затмила ее глаза. - Теперь я понимаю, что вы имели в виду. Но Тигр - это нужно сделать. Все эти рейдеры должны быть убиты за то, что они сделали с матерью и отцом Ниши и Рашидой.
   "Я не спорил с этим. Я с тобой согласен. Я до смерти боялся, что снова потеряю тебя в постоянной холодности и гневе, которые отличали тебя, когда мы встретились. Это был трудный путь для тебя, стать добрее, но не более слабой женщиной, и я не хотел, чтобы ты прошла через это снова.
   Она кивнула, глядя мимо меня на укрывающее меня дерево. - Но я все еще могу взять голову.
   Это было почти, но не совсем, стоило посмеяться. "Эй, если перед моим клинком окажется голова, я возьму ее сам". Я коснулся ее руки. "Я пойду к Нише. И мне нужно задать Данике вопрос.
   Дел снова кивнул и пошел к лошадям. Я вошел в дом и обнаружил группу людей, собравшихся возле кровати. Дыхание Харита не было нормальным. Как и Дел, я чувствовал, что он никогда не проснется. Даника подняла взгляд, когда я вошла в переполненную комнату. Я вздернул подбородок, и она встала и подошла ко мне. Я провел ее на кухню.
   Она была истощена. Это отражалось на ее лице, в каждой линии и позе ее тела. Но я знал, что лучше не предлагать ей немного отдохнуть. Она не будет, пока не рухнет от истощения. "Что использует Харит, чтобы пометить лошадей как принадлежащих вашей ферме?"
   "Он состригает гриву до шеи". Она видела, как мои брови поползли вверх. - Вы не можете так замаскировать их под чужих лошадей. Если бы мы что-то привязывали к гриве или хвосту, это можно было бы найти и убрать. И он не будет сжигать метку, потому что это тоже можно изменить. Только время изменит остриженную гриву".
   Ну да. Я не думал об этом. Скорее умный. "И что должны ли мы сказать Рашиде, когда найдем ее? После того, через что она прошла, она вряд ли будет доверять нам больше, чем рейдерам.
   Даника устало улыбнулась. - Она узнает тебя. У скольких танцоров с мечами на лицах шрамы от песчаных тигров? Вы забыли? Она и Ниша имели обыкновение спарринговаться. Он часто говорил о тебе, говоря, что однажды найдет тебя и скажет, что он твой сын. Она узнает.
   - А как я узнаю, что это она?
   Она моргнула. - Она будет с рейдерами. Вы не сможете сказать? Кроме того, она, конечно, может сказать вам, кто она такая.
   В моей голове пронеслась дюжина ответов. Рейдеры часто похищали и держали женщин при себе, а это означало, что Рашида могла быть одной из нескольких. Некоторые пленники были проданы. Не было никаких гарантий, что Рашида все еще будет с ними, в зависимости от того, куда они направляются. И никаких гарантий, что они не удалили бы ей язык.
   Даника избавила меня от необходимости говорить такие вещи. "У нее глаза Ниши, все теплые и цвета сидра. Волосы у нее каштановые, но солнце местами делает их золотыми. На ней была желтая туника и юбка".
   Я открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но услышал звук капель дождя по крыше. Даника и я посмотрели вверх, затем друг на друга. - Да, - сказал я. - Мне лучше уйти, если мы хотим заняться фермой до того, как дождь смоет отпечатки. Я наклонился вперед, коротко поцеловал ее в лоб и сказал, что мы привезем домой ее дочь и лошадей.
   Даника покачала головой. "Просто верни мою дочь домой. Не беспокойтесь о лошадях.
   - Ниша, - позвал я, - мы еще вернемся. Он едва успел кивнуть, прежде чем я ушел.
   Снаружи у Дэла жеребец был готов к работе. На ней было клеенчатое пальто с капюшоном, перетянутое вокруг талии. Однажды она настояла, что они нам нужны, и я не согласился. Теперь я был рад, что проиграл спор. Я натянул свой, застегнул ремень и вырвал у нее поводья жеребца. Я встал в стремя и торопливо закинул ногу вверх. Дождь лил сильнее.
   "Ждать!" Это Ниша шла за нами. "Есть лошадиная ярмарка. В Истамире, в базарный день.
   Лошадиная ярмарка. И здесь мы решили узнать подробности от тяжелораненого человека, а не от моего сына, который действительно знал ответ.
   Мы с Дель переглянулись. Теперь нам не нужно было ходить на сгоревший хутор, искать следы копыт. Просто поехать в Истамир.
   Мне очень хотелось спросить Нишу, почему он не сказал нам этого раньше. Дел прочитал это по моему лицу. Она развернула мерина так, чтобы он оказался спиной к дому, к Нише. Очень тихо она сказала: "Отпусти. Слишком много отвлекающих факторов для него.
   Своему сыну я сказал: "Вернись, спасайся от дождя. Мы вернемся, как только сможем".
   Он кивнул, поднял руку, но был слишком рассеян, чтобы предложить что-то еще. Он исчез внутри.
   "Налетчики могут отправиться в другое место", - предположил Дел. - Лошадей здесь узнают.
   - Но сначала нам придется поискать в Истамире. Задайте несколько вопросов".
   Мы обменялись кивками и пустили обеих лошадей галопом.
   Глава 26
   ТОН СОЖЖЕННЫЙ ДОМ БЫЛ НА НАШЕМ ПУТИ В ИСТАМИР, но задолго до того, как мы добрались до него, дождь полил сильнее. Мы оба накинули капюшоны, но дождь не особенно обращал на это внимание; он наклонен в разные стороны. Земля теперь была сырой, и гривы и хвосты лошадей свисали намокшими нитями. И мерин Деля, и жеребец много трясли головами и хлестали хвостами, чтобы выразить раздражение. Иногда шпилька раскачивалась так сильно, что шлепала по моему пальто, и промокшие пряди торчали там, пока я их не отрывал. Копыта поднимали грязь, забрызгивая ноги в сандалиях и подолы наших пальто.
   Дел и я ехали рядом. Я откинул капюшон наполовину. "Как долго это будет продолжаться?"
   Она не смотрела на меня. "Пока не остановится".
   "Баша..."
   - Не знаю, Тигр. Действительно." Капюшон был направлен вверх, как будто она смотрела в небо. "Облака все еще тяжелые".
   - Мне это не нравится, - пожаловался я. "Это слишком много воды".
   "Ну, на юге слишком много жары и песка".
   "В этом можно утонуть!"
   Дел вернула капюшон на место. Мы практически кричали друг на друга из-за дождя и рева лошадей. Она что-то сказала.
   "Какая?"
   - Я сказал, я так не думаю!
   - Ну, похоже!
   "Это приятнее, чем песчаная буря".
   "Я к ним привык. Я знаю что делать."
   "Вы тоже должны знать, что делать в дождь: уходить от него. И если вы спросите меня, Юг время от времени выдерживает несколько ливней. Были бы ручьи и реки, и каждый мог бы есть рыбу".
   "Мне не нужно есть рыбу".
   "Ты регулярно ешь рыбу, Тигр. Ты ведешь себя глупо".
   "Да, я знаю." Я натянул капюшон выше. "Хотел бы я, чтобы Ниша пошла с нами. Это поможет с Рашидой и лошадьми.
   - Ему сейчас лучше остаться там, чтобы помочь своей матери. И если Харит умрет, Ниша будет всем, что есть у Даники. Он знает лошадей. Он мог делать работу, которую делал Харит".
   И вот она сказала то, чего я начал бояться в глубине души. Да, Ниша хотел пройти семь уровней обучения танцору с мечом, но он был послушным сыном. Данике и Рашиде понадобится его помощь.
   - Но Харит может и не умереть, - сказал Дель.
   Иногда она точно знала, о чем я думаю. Я никогда не был уверен, как это воспринимать. - Нет, не может.
   "Если он выздоровеет, Ниша может вернуться домой", - сказала она.
   Он может. Возможно, нет. Но я не хотел говорить о силах и возможностях. - Это тот дом?
   Дел посмотрел вперед. Дождь был такой сильный, что сквозь него было трудно что-либо разглядеть. "Я думаю да. Это."
   "Больше никакого огня, никаких горячих зон", - сказал я. "Возможно, мы сможем найти убежище. Этот дождь остановит и рейдеров. Спрячутся под клеенку, а если в Истамире, то под крышу.
   Дом представлял собой массивную груду обгоревших бревен и досок, большинство из которых рухнуло друг на друга. Мы с Дель поехали к коралю, который мы отремонтировали для временного использования, отвязали лошадей и загнали их в него. Дождь уже наполовину наполнил корыто водой. Мы перетащили седла, уздечки, припасы, постельные принадлежности к остаткам дома и поставили их перед дверью. Затем мы пробрались внутрь, отбрасывая мокрые бревна в сторону, и искали какую-нибудь часть дома, которая могла бы защитить от дождя.
   - А, - сказал я. "Меч Ниши. Я забыл, что он уронил его, когда вышвыривал его из дома. Я нагнулся, поднял. Заглянул в то, что осталось от каркаса, все дерево обуглилось. Дождь ударил меня в лицо.
   Дел был в другой комнате. "Тигр - здесь маленькое убежище".
   Я пробрался к ней через обгоревшие доски и поваленные бревна. Я обнаружил непрогоревший участок стены. Дел боролся с досками, которые не полностью сгорели в огне.
   "Здесь." Я положил меч Ниши и схватил одну из досок. "Что делаешь?"
   "Прислонив их к стене. Я думаю, у нас есть четыре, которые будут стоять. Мы сделаем навес. Она дернулась за доску. "Как есть".
   Нам удалось прислонить четыре доски к еще стоящей частичной стене, хотя они были разной длины. В качестве укрытия это было не так много, но все равно проливал часть дождя.
   Я снял пальто. "Дай мне твои. Я пойду завяжу в них прихватку и наши вещи, как смогу. Не идеально, но лучше, чем дождь .
   Я подобрал меч Ниши и пробрался сквозь обугленное дерево к передней части дома, где завернул седла, сумки, спальные мешки и меч Ниши в клеенку. Ему нужно будет почистить и отточить его, но, по крайней мере, у него снова будет лезвие.
   Из-за того, что солнце было закрыто облаками, я не мог понять, который сейчас час, но подумал, вероятно, позднее утро, а не полдень. Оставалось достаточно времени, чтобы добраться до Истамира к вечеру, если дождь прекратится. Я посмотрел на небо, как мог, прикрывая глаза от дождя. У меня не было опыта работы с дождевыми облаками, но я не видел обещания, что дождь прекратится в ближайшее время. Я задумался на мгновение, взвешивая грубое укрытие от езды под дождем. И я задавался вопросом, была ли Рашида мокрой, где бы она ни была.
   Ах, хулиганы. Я направился обратно в Дел, обутые в сандалии ноги почернели от мокрого обугленного дерева. Я наклонился под наклонные доски. "Мне это не нравится".
   Она сидела, прислонившись к стене. "Дождь? Да. Ты уже говорил это.
   "Нет. Оставаться здесь, пока рейдеры делают неизвестно что, где они это делают и с кем они могут это делать.
   Дель щурился от разбитого дождя, пробившегося сквозь покосившиеся доски. - Я думал, ты хочешь остановиться. Вы сказали, что рейдеры тоже будут искать убежище.
   - Что ж, я могу ошибаться. Я поднял палец. - Имейте в виду, я сказал " может быть".
   Дель поднялся, согнулся и выскользнул из-под навеса. - Или они могут быть в Истамире.
   "Они могли."
   "Ничто не мешает им держать лошадей на некотором расстоянии от Истамира, а затем приводить их на базарный день по несколько человек за раз".
   - Нет, ничего, - согласился я. Когда Дель пробралась мимо меня, я последовал за ней. Это правда, что я хотел убежища, но все, что я делал, это сидел и дергался, желая идти своим путем. От этого зависело благополучие Рашиды. Мне не хотелось представлять, через что она может пройти, пока мы с Дель сидели под досками, прислоненными к тому, что могло быть последним уцелевшим участком стены в доме, где она выросла.
   Снаружи Дель сказала, что приведёт лошадей, пока я развяжу наши вещи. Меч Ниши мог доставить небольшую проблему, так как в ножнах не было места для двух лезвий - под дождем мы носили наши мечи, как обычно, с торчащими в шов рукоятками, но с застегнутым поверх них лоскутом клеенки - но я импровизированный. Я выкопал рулон муслиновых бинтов и обмотал им лезвие. Как только Дел вернулся с лошадьми, я приготовил конезавод, взял меч Ниши в одну руку и сел верхом. Завернутый меч я скользнул через верхний кожаный ремешок стремян, затем положил на него бедро. Рукоять выскочила из моей ноги.
   Дель, когда она села, выглядела немного потрепанной. Ее промокшая коса свисала с капюшона, и по лицу текли капли. Хоть дождь и не был ужасно холодным, мы, тем не менее, промокли и лишили нас тепла. Я мог себе представить, что выгляжу не намного лучше, чем Дель. Она забралась в седло, бросила на меня вопросительный взгляд.
   Я пожал плечами. "Скорее там, скорее готово".
   Мы снова поскакали на восток в сторону Истамира.
  
   Когда мы приблизились к городу, я почувствовал некоторое облегчение от того, что шел дождь, несмотря на мои жалобы. Никто не будет стоять на улице, занимаясь своими делами. Те, кто мог укрыться от дождя в таверне, доме или арендованной комнате, оставались на месте. Это означало, что вряд ли кто-то из танцоров с мечами мог увидеть и узнать меня.
   Мы пришли сюда из-за Рашиды и лошадей, а не из-за танцев с мечами. Но меня могут бросить вызов в любой момент. Рафа был мертв, а Эддрит - нет - Даррион не в счет, - а это означало, что два других, по слухам, танцора с мечами могли околачиваться поблизости, кем бы они ни были. Я подозревал, что ходили слухи, что я уехал, но, как сказала Даника, было трудно не заметить меня со шрамами на лице. Многие знали меня по ним: танцоры с мечами, танзиры, трактирщики и, возможно, другие, которых я не мог сосчитать. Пока что капюшон скроет меня, но как только разразится буря и выглянет солнце, в пальто отпадет необходимость, а человек, который держит капюшон натянутым на солнце, будет еще заметнее.
   Мы въехали в город, конские копыта цокали по брусчатке и шлепали по лужам. Вода быстро бежала миниатюрным ручейком по центру улицы. Мы миновали две кантины - таверны здесь, на Севере, - включая ту, что с красно-желтой вывеской, и гостиницу.
   - Я могу пойти в таверну, - сказал Дел. "Здесь я не так неуместен, как на Юге. Я один из многих северян. Ты мог бы подождать меня. Я начал было возражать, но Дель перебил мои слова повышенным голосом. "Мы не можем терять время", - напомнила она мне. "Если тебя вызывают на танец, ты теряешь его. Я зайду в таверны и постоялые дворы, задам несколько вопросов о рыжеволосом человеке.
   Это звучало маловероятно. - Вы верите, что Борджуни остановится в гостинице? Действительно?"
   "Это не невозможно. И кто им помешает?"
   Я все еще находил это маловероятным. - Вас мог узнать один из его людей, - напомнил я ей. - Они видели тебя у каравана Махмуда, когда напали. Однажды увидев, никто тебя не забудет".
   - Будут, если на мне не будет сбруи и меча. В бурнусе я буду просто еще одной северянкой".
   Мой капюшон откинулся назад. Я снова потянул его вперед. - Баша, поверь мне - ты никогда не сможешь быть просто еще одной северянкой.
   Она повернула голову и бросила на меня раздраженный взгляд. - Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Отправляйтесь в Маркетфилд и поговорите с Махмудом - он мог видеть рыжего, если рейдеры пригнали лошадей. Посмотрю, что можно найти в тавернах. Это не должно быть сложно. Мужчины охотно со мной разговаривают".
   Это привело к тому, что я громко и громко рассмеялся. Когда большая часть смеха сменилась редкими смешками, я покачал головой. "Боже, Дель, у тебя настоящий дар преуменьшать!"
   Она нахмурилась, выбралась из пальто, сняла сбрую с мечом в ножнах. Она пододвинула свою лошадь ближе ко мне и сунула мне в руки сбрую и шпагу. "Отнеси это Махмуду. Он может оставить его для меня. Она снова натянула пальто и быстро натянула его на место, пока не промокла слишком сильно. - Встретимся в лагере Махмуда.
   - Мне это не нравится, - сказал я ей. - Ты без меча.
   Она слегка пожала плечами. "Без него люди с меньшей вероятностью узнают меня. И они уж точно не бросят мне вызов".
   - Даррион. Держу пари, Эддрит так и сделал бы.
   - Нет, если у меня нет меча.
   Что ж, она была права. Согласно кодексу, танцоры с мечами не обязаны принимать вызовы, если по собственному выбору они не носили меч. Для меня это не имело значения, но имело значение для Дел. Я знал, что она сказала правду.
   - Ну, мне все равно это не нравится.
   Улыбка Дель была слабой. "Тебе не обязательно". Она повернула своего мерина и уехала от меня.
   Я нахмурился ей вслед. Вы просто не могли изменить мнение Далилы, когда она на что-то настроилась. Иногда это было хорошо. В других случаях, таких как этот, это раздражало меня до чертиков.
  
   Облака начали рассеиваться как раз в тот момент, когда я выследил караван Махмуда. Его фургон был полностью закрыт, шелка и специи спрятаны; себя тоже, если он не был в таверне. Я подъехал к задней части и ударил рукоятью меча Дела по фургону. Я слышал движение тела, какую-то активность. Через мгновение Махмуд высунул голову.
   - О, - сказал он с удивлением. "Вы вернулись."
   И прежде чем кто-либо из нас успел сказать еще хоть слово, шпилька оторвалась с лязгом, продолжительным трясением, брызгая водой во все стороны. Бедняга Махмуд многое получил в лицо. Он сердито посмотрел на меня, исчез на мгновение, затем высунул голову, вытирая лицо тряпкой.
   - Он сделает это снова? - спросил он обиженно.
   Я глубоко вздохнул, пытаясь вернуть кости на свои привычные места. "Кто знает. Он делает, как хочет. В этом он упрям.
   - Научи его хорошим манерам!
   Дождь прекратился. Я опустил капюшон на плечи. "Кстати, о лошадях, я так понимаю, здесь в базарный день проходит лошадиная ярмарка?"
   "Есть. Каждый базарный день".
   "Вы видели какую-нибудь из лошадей, которые будут предложены?"
   Махмуд распахнул натянутый холст. "Как я должен знать? Лошади есть лошади".
   "У них стриженые гривы. И Махмуд, это важно. Их украли у родителей Ниши. Вместе со своей сестрой.
   Махмуд некоторое время смотрел на меня в шоке, затем покачал головой. "Я не видел ничего такого, как вы описываете. Ниша здесь?
   - Нет, он остается с матерью. Его отец - ну, отчим - получил серьезную травму головы и может не выжить. Если увидишь подходящих лошадей, дай мне знать". Я показал сбрую и меч. - А ты можешь положить это на хранение? Это Дель. Она проверяет таверны в поисках этого рыжеволосого налетчика; Я ищу лошадей с короткой гривой.
   Махмуд взял сбрую и меч. - Рыжеволосый мужчина, напавший на мой караван?
   "Одинаковый. Он больше не будет этим заниматься". Я собрал поводья. - Дель встретит меня здесь, если вы не возражаете.
   "Конечно! Конечно!" Махмуд сделал отталкивающий жест. "Идти! Найдите этого человека!"
   Шпилька и я намеревались сделать именно это.
   Глава 27
   МАРКЕТФИЛД БЫЛ ЗАПОЛНЕН КОЛЕСНЫМИ ТРАНСПОРТНЫМИ СРЕДСТВАМИ. Теперь, когда дождь прекратился, купцы снова стали открывать свои фургоны. Облака разошлись и позволили полуденному солнцу усилиться, согревая воздух. Но земля была пропитана водой, а лужи и речушки высохли не сразу. Шпилька расплескалась, грязь попала к его копытам.
   я носил сандалии; Я не собирался слезать без необходимости. Однако я сбросил клеенчатый плащ и накинул его на седло перед собой. Мой бурнус был совсем влажным у горловины и по подолу; последний был также загружен грязью. Я подумывал вообще снять его, но это сделало бы очевидным, что я танцор с мечами. Я бы не стал афишировать это, хотя и знал, что есть хороший шанс, что меня узнают. Мои шрамы на лице действительно меня опознали.
   Я медленно ехал через фургоны, не подавая вида, что ищу кого-то конкретного. И в некотором смысле я не был; то, что я искал теперь, было лошадьми с остриженными гривами. Даже если бы я наткнулся на кого-нибудь, я бы ни с кем не сталкивался. Дел и я сделали бы это вместе. Шансы шесть к двум не были превосходной степенью, но мы уже сталкивались с шестью.
   Хм. У каравана Махмуда мы сразились с шестерыми и убили четверых. Кто бы ни был лидером - а я склонялся к мысли, что это был рыжеволосый мужчина, поскольку он все кричал, - он, должно быть, заменил их, если только Даника не просчиталась. Но, возможно, их было больше чем шесть, в то время как количество каждой группы рейдов было меньше. На самом деле это не имело для меня никакого смысла, но тогда я не был рейдером, чтобы думать о таких вещах.
   Хотя, возможно, мне лучше подумать о таких вещах, если мы с Дэлем собираемся победить борджунов, особенно если у них будет больше людей, которых можно привлечь по мере необходимости. Это предполагало более сильного врага, чем ожидалось изначально. Бесконечное количество людей, посвятивших себя убийству кого угодно, чтобы забрать все, что пожелают.
   Я ехал дальше, лениво бродя по узким улочкам, между фургонами, впереди или позади различных линий транспорта. Тут и там пикетировались конные упряжки, рядом с их владельцами. Жеребец надулся и хлестнул хвостом, задрал голову кверху, на спине образовалась небольшая горбинка, когда он стянулся в компактный пучок. Я поклялся. Это было его поведение типа "сезон-кобыла-рядом-я-хочу-ее". В этом, конечно, не было ничего удивительного, учитывая тот факт, что лошадей повсюду окружали пикеты, но это и не было оценено по достоинству.
   Пока я ехал, я разговаривал со шпилькой. Я сказал ему, что на самом деле нет необходимости хвастаться, что все остальные самцы, конечно же, мерины и не представляют угрозы для его великолепия. Он не был убежден. Запах кобылы - или кобыл, во множественном числе - превратил его мозг в слизь. В его голове осталась только одна мысль, и она не имела ничего общего с медленной ездой по Маркетфилду.
   - Мне это не нужно, - сказал я ему, свободно сидя в седле, чтобы мое тело могло приспособиться к любому его движению. "Действительно, подойдет спокойная прогулка. Цель здесь состоит в том, чтобы не сделать себя очевидным. Мы не хотим , чтобы люди нас замечали, особенно если они привязаны к лошадям с короткой гривой. Это разведка, а не охота".
   Он не был впечатлен.
   "Честно говоря, каждый человек знает, что ты здесь лучшая лошадь. Им достаточно взглянуть на вас, чтобы увидеть вашу красоту. Даже все лошади впечатлены. Мерины, помните? Нет угрозы.
   Все еще не впечатлен. Он прекрасно знал, что здесь также присутствуют кобылы - что вполне логично для конной ярмарки, - и не собирался меня слушать.
   Если бы я спешился и попытался вести его, он был бы менее мои пальцы ног в сандалиях, когда я спешился, были управляемы, и у меня был хороший шанс быть растоптанным, намеренно или нет. Лучше всего мне оставаться в седле и вести его. Что ж, попробуй направить его.
   Попытка не сработала. В конце концов, единственное действие, которое действительно дало хоть какой-то результат, - это вернуть его тем же путем, которым мы пришли. Искать придется пешком. Или еще Дел, когда она вернется. Что меня не устроило. Ей было достаточно рискованно заходить в таверны одной и без оружия. Она была права насчет того, что здесь, где было больше северян, она была менее заметной, но сколько там было северных женщин-фехтовальщиц, прошедших обучение в Стаал-Исте? Наверное, все из одной, которую звали Далила.
   Конезавод, поняв, что теперь мы уезжаем от кобылы или кобыл, которых он учуял, отказался сотрудничать. Он немного приплясывал, проверял, как я держу поводья, мотал головой, хлестал хвостом, совершенно неудобную для меня езду. Я стиснул зубы, поклявшись, что кастрирую его, когда мы вернемся на юг. Между тем и сейчас он мне был нужен невредимым.
   Конечно, он не воспринял мою угрозу всерьез. Он знал лучше. Я угрожал, по крайней мере, десятилетие.
   Когда мы с Делом ехали верхом, мы использовали веревочные недоуздки поверх кожаных уздечек. Веревки, привязанные к луке седла, использовались только тогда, когда мы пикетировали лошадей или привязывали их к деревьям. В настоящее время жеребец вряд ли будет стоять спокойно, когда его будут ставить пикеты, так что мне придется привязать его к ближайшему дереву этой свинцовой веревкой, а не вбивать колышек в промокшую землю. Я не хотел представлять, что он сделает с фургоном, если его привяжут к нему. Вероятно, попытаются подтащить его к кобыле, где бы она - или они - ни находились. Я подозревал, что Махмуд этого не оценит. Особенно, если он был внутри.
   Я пробился обратно к четырем фургонам Махмуда, огляделся в поисках дерева и нашел возможность не очень далеко. Так как жеребец не вел себя так до некоторого расстояния от маленького фургона Махмуда, он, вероятно, не стал бы вести себя здесь ужасно. С другой стороны, теперь, когда он знал, что сезонная кобыла была где-то в пределах, ну, в сотне миль, это могло и не иметь значения.
   Мы плескались к дереву, жеребец и я, где я развязал седельные мешочки и швырнул их прочь, морщась, когда они приземлились в грязи. Он хлюпал между моими пальцами ног в сандалиях, когда я спешился. и накинул свинцовую веревку на очень толстую конечность, крепко связав ее. Я указал на землю. "Трава. Видеть? Трава. Ты ешь это."
   На конце веревки он ходил взад и вперед, проверяя ее легкими рывками головы. Я схватил ближайший ко мне хвостовик удила. Я крепко держал его, дергая его голову вперед и назад, чтобы напомнить ему, что у меня есть способы его контролировать.
   Он закатил на меня раздраженный взгляд, оскалил зубы. Когда он попытался повернуться ко мне головой, я сжал кулак и ударил его по морде. Он отдернул голову, хвост снова хлестнул, копыта всосали грязь.
   С помощью нескольких витков свинцовой веревки я сделал скользящую петлю и обмотал ее вокруг его морды, туго затянув. Если он попытается отступить и сломать недоуздок или дерево, это окажет давление на более чувствительную плоть. Последнее средство, но обычно эффективное.
   - Ты больше, сильнее и мог бы втоптать меня в землю, если бы был шанс. Но я умнее тебя. Я путешествую с хромотами, помнишь?
   Когда ковылял раздраженный жеребец, никто не терял времени даром. Он был привязан к дереву, и скользящая петля помогла бы, так что я нырнул, накинул путы на его путовые замки, очень торопливо завязал веревки и отошел на два длинных шага от его рта.
   - Твоя вина, - объяснил я. "Плохие манеры недопустимы". Он раздраженно фыркнул, но я был достаточно далеко, чтобы до меня почти ничего не дошло. Я снова указал на землю. "Трава. Видеть? Выкуси. Я принесу тебе воды и зерна. А пока, просто успокойся, ладно?
   Жеребец одарил меня взглядом, который заморозил бы пламя хулиганов. Ему мешали веревки на носу и путовые замки, и он мало что мог сделать.
   Ну, это была теория. С жеребцом никогда не знаешь, особенно когда рядом кобылы. Особенно сезонные кобылы.
   Я посмотрел себе под ноги. Я стоял в нескольких дюймах грязи, и почти все мои сандалии были невидимы, за исключением голенищ и шнурков. Я выругался, схватил седельные мешки и поплыл обратно к фургону Махмуда. Там, у заднего борта, я снял и расстелил на земле пальто, положил посередине седельные сумки и прислонился к фургону, чтобы расшнуровать сандалии. В этой жиже босиком лучше всего.
   Я стряхнул с сандалий столько грязи, сколько смог, высушил их. слегка рукавом моего пальто, сбросил их поверх кучи. Теперь на мне были бурнус, сбруя и шпага. И я не собирался идти без оружия. В Истамире были и другие танцоры с мечами - или были. Почему я должен был быть собой? Узнаваем меня?
   Я нагнулась и зачерпнула грязь, протерла шрамы на лице. Немного, но достаточно, как я надеялся, чтобы заполнить пустоты и отвлечь внимание. Я также брызгал немного на свой бурнус. Ведь на моей лошади было очень трудно ездить. Грязь в соответствующих местах рассказала свою историю.
   Босой и грязный, я отправился прогуляться, снова охотясь на лошадей Харита. Нужен был только один. Это приведет нас к остальным.
   Жеребец, провожая меня, фыркая и визжа, осыпал меня оскорблениями. Хорошо, что я не понимал лошадиную речь.
  
   Я не нашел ни одной лошади с короткой гривой рядом с Маркетфилдом. Конечно, вполне возможно, что я промахнулся один или несколько раз, но состояние моих босых ступней, икр и нижней части бурнуса, отяжелевшей от грязи и воды, свидетельствовало о моих усилиях. И меня никто не узнал.
   Я проложил свой мокрый путь обратно к конезаводу, думая о Рашиде, и обнаружил, что он стал немного спокойнее. Гадкий глаз он все-таки дал мне, но я пообещал ему зерна и воды и пошел доставать из своих седельных сумок то и другое. Когда я вернулся, я решил, что он достаточно спокоен, чтобы снять страховочную веревку и расседлать его. Мне пришлось бы оставить на нем уздечку, потому что на ней был застегнут недоуздок. Чтобы снять его, мне также пришлось бы снять недоуздок, временно закрепить его на его шее, затем снять уздечку и дать ему выронить удила изо рта, после чего я снова надел бы недоуздок. Хорошо обученная лошадь, как правило, ведет себя тихо во время этого процесса, но термин "хорошо обученный" я бы не применил к заводчику. Кроме того, он ждал обмена, возможности отдернуть голову, тем самым вырвав недоуздок из моих рук и на большой скорости отправившись на поиски кобылы, которую почуял ранее. Или любое количество сезонных кобыл, разбросанных тут и там. Жизнь никогда не бывает скучной, когда едешь на племенной лошади.
   Я сняла меч Ниши со стремени и аккуратно сунула его себе под мышку, затем стянула со спины жеребца седло и одеяло. Я как раз раскладывал клинок, одеяло и седло, когда услышал зов Дела. Я повернулся к нему, зацепив седло за одно бедро. И моя челюсть чуть не упала на землю.
   С ней был мужчина. Танцор с мечом. Блондин, голубоглазый, высокий. Северянин.
   Первой мыслью, которая пришла мне в голову, было то, что Дель приняла вызов и приехала за своим мечом в фургоне Махмуда. Но это не должно применяться, потому что из-за отсутствия меча от нее не ожидалось, что она примет вызов. Что оставляло другую возможность.
   Он пришел за мной.
   Ну, у меня было два меча. Один, завернутый в муслин, спрятанный под мышкой; другой в ремнях через мою спину. Он был достаточно далеко, чтобы сбросить седло, одеяло и вооружиться, прежде чем он смог добраться до меня, и я думаю, что он тоже узнал это.
   Я посмотрел на Дель, слегка наклонив голову и бросив на нее широко раскрытый, очень острый, вопросительный взгляд.
   Она улыбнулась. - Это Эддрит, - сказала она. "Запомнить его? Он танцевал с Нишей".
   - И победил его, - сказал Эддрит.
   Я не смотрел на него. - Я помню Эддрита, - холодно сказал я ей, - но что Эддрит здесь делает ?
   "Это не вызов, - объяснила она.
   - Ну, пока нет , - пояснил Эддрит.
   Дел нахмурился. - Ты не говорил этого в таверне.
   Он улыбнулся сначала Делу, потом мне. - Вы не спросили меня таким образом, чтобы требовать полного ответа.
   Я бросил седло и одеяло в грязь, выхватил меч Ниши из-под руки и разрезал муслиновую обертку, чтобы освободить лезвие. Я вопросительно посмотрел на Эддрита, ожидая вызова.
   - Нет, - встревожился он. "Нет нет. Я здесь не для этого, здесь. Не сейчас. Ждать. Обещаю. Дай мне обнажить меч.
   - Это хороший показатель дружеских намерений, - сухо сказал я.
   Дел стоял рядом с ним. Вместе они были так похожи окраской, двое высоких светловолосых северян. Но осторожно, обдуманно она сделала необходимое количество шагов, чтобы удалиться от Эддрита. Моя башка не радовалась, совсем не радовалась. На самом деле, она была в холодной ярости. Вероятно, больше с собой, бросила вызов мне, когда я должен был быть в другом месте.
   Эддрит показал мне свои ладони. - Никаких вызовов, - сказал он. "Никакого вызова. Позвольте мне убрать мой меч. Я брошу его в грязь. Или передать ей". Его глаза метнулись к Делу.
   Я широко улыбнулась. - Да, отдай это Делу, почему бы и нет? Это ставит вас достаточно близко, чтобы напасть на безоружную женщину.
   Похоже, это никогда не приходило ему в голову. Он задумчиво посмотрел на Дела, как бы откладывая в уме действие, которое я предложил. Затем он снова посмотрел на меня. - В грязи, - сказал он. "Я выброшу его из моей досягаемости".
   Я улыбнулась ему. И пока он смотрел, я бросил меч Ниши Делу и обнажил свой собственный.
   - Хорошо, - сказал я. "Теперь ты можешь вынуть свой меч и отбросить его в сторону. В грязи. Но будьте осторожны, когда делаете это. Очень, очень осторожно.
   Эддрит был очень, очень осторожен. Меч шлепнулся в грязь, вне досягаемости. Потом он остановился и посмотрел на меня. Его поведение сменилось тревогой. Теперь он столкнулся с лучшими танцорами с мечами Юга. Даже если бы мы сейчас были на Севере.
   - А теперь, - сказал я легкомысленно, - какого черта ты здесь?
   Эддрит облизал губы. "Я хочу помочь тебе победить этих рейдеров".
   Ничего подобного я не ожидал. "Ты что?"
   "Я хочу помочь тебе победить этих рейдеров".
   Я посмотрел на Деля, еще раз задав острым вопросом глазами.
   Она пожала плечами. - Вот что он мне сказал .
   Эддрит сказал: "Однажды меня наняли всадником каравана. Рейдеры атаковали. Один из них успел воткнуть в меня шпагу, сдернуть с коня. Они думали, что я умер. Я думал, что я мертв. И пока я лежал там, ожидая смерти, они убили всех в фургоне, который меня наняли охранять.
   Глава 28
   яГЛАЗАМИ ЕГО ВВЕРХ И ВНИЗ. - Вы не выглядите мертвым.
   "Ну нет. Это не был смертельный удар, он просто выглядел таковым. Вскоре появился еще один караван.
   Я кивнул. "Хорошо, давайте немного отойдем назад, а? Что-то, что ты сказал раньше. Вы знаете: о том, что это еще не вызов. Тем не менее .
   - О, - сказал он.
   - Да, о. Я весело улыбнулась ему. "Что ж?"
   - Не настоящий вызов, - поспешно сказал он.
   "Как сделать вызов, который не является настоящим вызовом?"
   - Да, - мрачно сказал Дел. "Как ты это делаешь?"
   Эддрит казался несколько озадаченным нашим невежеством. "Ну, я приглашаю вас танцевать. Но не до смерти. Тренируйся, в основном потому, что я знаю, что ты победишь меня.
   Я решил, что Эддрит моложе, чем я думал на первый взгляд. - Ты имеешь в виду спарринги.
   Эддрит кивнул. "В обмен."
   - В обмен на что?
   "Помогите с рейдерами".
   Мои брови взлетели вверх. - О, за вашу помощь есть цена , не так ли?
   Дел сделал два шага к нему. Теперь он был в пределах досягаемости ее клинка. Ледяным голосом она сказала ему: "В таверне ты не назвал цену. Вы просто предложили помощь.
   - Я думаю, это справедливо. Теперь он был в обороне. Он снова посмотрел на меня. - Тебе не кажется, что это справедливо?
   Ни Дел, ни я ничего не сказали. Краска налилась, а затем схлынула с его лица.
   Чего Эддрит не осознавал, так это того, что он фактически поставил Дел и меня в положение, когда ему пришлось заплатить цену за его помощь. Не то чтобы нам особенно нужна была помощь, но если мы прогоним его, он может просто пойти к рейдерам и сказать им, где мы находимся. Я не думал , что он будет, из-за его истории; с другой стороны, было бы умным человеком рассказать такую трогательную историю, чтобы завоевать нашу благосклонность.
   Может быть, Эддрит оказался умнее, чем я думал. Или очень хороший актер.
   Я взглянула на Дел. Выражение ее лица говорило, что она оставляет это на мое усмотрение, вероятно, потому, что Эддрит хотела именно меня. - Хорошо, - сказал я. "Вы можете помочь нам. После этого мы с тобой поспаррингуем.
   Он кивнул, пытаясь достойно принять предложение, но свет в его глазах был чистым предвкушением и волнением.
   Дель оставалась в пределах досягаемости Эддрит, хотя и говорила со мной. "Я поставил свою лошадь в конюшню. Я снял комнату в гостинице.
   Я бросил быстрый взгляд на Эддрита. - Он рекомендовал гостиницу?
   Дель знал, что лучше так не делать, но стоило спросить при молодом человеке. "О, нет. Это было сделано до того, как я начал ходить в таверны".
   Я снова посмотрел на Эддрита. "Встретимся здесь завтра. Мы обсудим планы".
   Он кивнул, но остался на месте. осторожно.
   Ах. Я подошел к его мечу, просунул свой клинок под его и метнул меч в его сторону. Дел уже был в состоянии защищаться или атаковать в зависимости от необходимости.
   Но в этом не было необходимости. Эддрит неуклюже поймал меч, встряхнул его, чтобы очистить от грязи, но не вложил в ножны. Лезвие нужно было сначала почистить. Он попятился, затем повернулся и пошел прочь, пытаясь избежать более глубоких луж.
   "Почему?" - спросил Дел.
   "Мой шодо однажды сказал мне, что лучше держать потенциальных врагов близко, а не на расстоянии. Так что вы знаете, что они могут планировать.
   "Ах. Мой ан-кайдин только что сказал нам убить их.
  
   Махмуд еще раз предложил нам свою повозку на ночь, но на этот раз я вежливо отказался. Он уже немало сделал для нас и, безусловно, имел право спать в собственной постели. Дель вытащила свой меч и упряжь из фургона Махмуда, а я пристегнул гвоздь к гвоздю, развязал его веревку и веревку вокруг его носа и отвел его от дерева. Я предложил Делу ехать вдвоем по всей жиже, чтобы не продираться через нее.
   Она покачала головой. "Я не думаю, что нас следует видеть вместе. Ты едешь, а я пешком".
   Я хотел возразить, но она была права. "Хорошо. Куда я иду?"
   Она дала указания и описание гостиницы; маленькая ливрея, в которой она содержала своего мерина, находилась в том же ряду зданий. Она объяснила, что это не было рядом с главной улицей города, где много мужчин пили. В гостиницу не пускали спиртных напитков.
   "Не допускается?" Я попросил.
   "Запрещено", - подтвердила она.
   - Что ж, неудивительно, что ты выбрал именно его!
   Дель лишь удовлетворенно улыбнулся.
   - Я почти никогда больше не пью, - возразил я. - Я даже не знаю, когда в последний раз был пьян.
   - Приблизительно пять дней назад, когда вы с Алриком сидели у ручья, попивая эль.
   Ой. Да. Мы выпили эль. И да, я это чувствовал. Пора сменить тему. Я спросил, узнала ли она что-нибудь о рейдерах во время посещения таверн. Она сказала, что расскажет мне в гостинице.
   Я смотрел, как она уходит, затем собрал снаряжение и снаряжение, лежавшие на моем плаще, который теперь был еще грязнее, чем раньше. Как только шпилька была готова, я пробрался обратно в заляпанную грязью клеенку, сел верхом и поехал в направлении, отличном от маршрута, который выбрал Дель.
   Солнце, большую часть дня скрывавшееся за темными тучами, начало свой путь вниз по небесной лестнице. Пришло время заполнить таверны. Базарный день собирался на многие мили вокруг. конец дня означал время для еды, спиртных напитков, даже винных девушек, если мужчина не был женат. Караванщики, привозившие с собой жен, могли пользоваться только едой и питьем.
   Хулиган, я не мог позволить себе выпить, благодаря тому, что Дел нашел, вероятно, единственную гостиницу во всем Истамире, которая не продавала и не допускала спиртных напитков.
   Грязь на моем лице высохла и теперь чесалась, запутавшись в загривке бороды. Потребовалось огромное усилие, чтобы не стереть все это. Я остался босиком, ехал в сандалиях, связанных вместе и накинутых на луку, в затрепанном пальто в надежде не выглядеть как танцор с мечами, несмотря на то, что мой меч торчал из-за моего плеча. Я прикрыл его лоскутом клеенки, но больше всего от этого я был похож на горбуна. Горбун очень странной формы. Поэтому, подумав, я снял с лука свои заляпанные грязью сандалии и перекинул их через плечо, одна болталась спереди, другая сзади, пытаясь скрыть рукоять.
   Так. Горбун с очень грязным лицом и еще более грязной шерстью. Ну, это может сработать.
   Я бросил несколько праздных взглядов, пока обходил фургоны, выискивая путь в город, который не был частью мощеной главной улицы. Ничто во мне не выглядело особенно располагающим. И никто не прокомментировал и не окликнул меня.
   В конце концов я нашел дорогу к маленькой, очень узкой улочке, которую описал Дель. Это действительно было далеко от основной части города и его булыжников. Здесь царила грязь, которая, конечно, превратилась в серьезную грязь. Конюшни и кузницы часто строились рядом друг с другом; Я последовал за звуком кузнеца, бьющего молотом по наковальне. Подъехав поближе, я увидел сноп искр и почувствовал резкий запах горящих в горне углей. И там действительно была соседняя ливрея.
   Кузнец поднял взгляд, когда я остановил коня. Он кивнул головой в сторону открытых двойных дверей ливреи. - Значит, хочешь конюшню?
   Я кивнул, выпутался из сандалий и пальто и шагнул в грязь. Черноглазый кузнец, чьи руки и плечи чрезмерно развились за годы ковки железа, улыбался сквозь свою темную бороду. - Мягкий день, не так ли?
   Я бросил на него угрюмый взгляд. "Если это то, что вы называете непрекращающимися ливнями здесь, на Севере, то да, они были "мягкими".
   - Значит, не пограничник?
   Я решил, что лучшая часть безопасности заключается в том, чтобы ничего не говорить о том, что я южанин. Я хотел никому не давать кусочки мозаики моего присутствия и внешности. - Пограничник, - сказал я. "Только не из этого района".
   - У тебя есть взгляд. Он взял щипцами подкову с наковальни, осмотрел ее и бросил обратно в угли. - Как долго ты собираешься держать здесь свою лошадь?
   "Несколько дней. Здесь есть конюх?
   - О, это был бы я, - спокойно сказал он. - Оба места, понимаете. Я позабочусь о твоем маунте. Судя по гребню на его шее, он жеребец.
   "Он."
   "Жеребцы оплачиваются дополнительно".
   "Он очень послушный жеребец".
   Кузнец снова посмотрел на него. Он хмыкнул. "Сомневаюсь. Дополнительно, как я уже сказал.
   Я вздохнул и согласился. Затем меня осенила мысль. Кузнец знал бы о том, какие лошади проезжают через город, больше, чем кто-либо другой. Даже если они не видели их во плоти, кузнецы, несомненно, рассказывали о своем ремесле и клиентах - людях и лошадях - в тавернах.
   - Я здесь на лошадиную ярмарку, - сказал я. - Харит... ты знаешь Харита? К востоку отсюда? - попросил меня подобрать две головы, если я найду хорошие. Марес, конечно.
   Кузнец вытащил подкову из углей, поставил ее ребром на наковальню, крепко сжал щипцы и начал стучать, чтобы придать подкове правильную форму. Он кивнул, наблюдая за своей работой, а не за мной. Остановившись на мгновение, чтобы осмотреть ботинок, он заговорил. "Я знаю Харита. Хороший всадник. Теперь, когда его сын в отъезде, он так много не заморачивался. Прошло два года, я думаю, что это так. Независимо от того. Молодые люди, желающие путешествовать. Хотя я не знаю, насколько быть танцором с мечом - это честная повседневная работа по сравнению с разведением лошадей. Он бросил на меня понимающий взгляд. "Но без обид. Ты либо так, либо горбун. И я не думаю, что ты горбун.
   Я проигнорировал непрошенные комментарии. "Харит только что нанял меня. Сказал, что его сын пропал, и ему нужна помощь". Я сделал паузу, наблюдая за ним; сделал вопрос праздным. "Вы видели лошадей со стриженными гривами? Дикая кошка забралась в загон, сломала один из столбов. Вышло несколько лошадей. Кто-то мог их подобрать".
   "Кто-то мог. Я не видел ни одного". Он еще раз сунул башмак под угли и отложил щипцы. - Ну, так я возьму этого зверя или ты сам посадишь его в стойло?
   Я принял отсутствующее выражение, просто протянул поводья. Он был большим, толстым мужчиной, который, вероятно, не терпел болтовни с непокорными лошадьми. Он может подойти жеребцу.
   Он указал на стол, заваленный уздечками, ремнями, кусками железа, подковами и гвоздями, рашпилем. - Положите его туда. И он сказал мне, сколько я должен положить туда. Он усмехнулся, демонстрируя отсутствующий передний зуб, когда мои брови взлетели вверх. "Доплата за жеребца".
   Я сердито посмотрел на него, затем вытащил седельные мешочки, порылся в одном и нашел скромный кожаный мешочек. Из нее я взял его цену, положил монету на стол. Я решил, что предпочитаю, чтобы жеребец был сложным, успешно сложным, просто чтобы показать кузнецу, что он прав и не делает исключений.
   Снова ухмыльнувшись, он взял поводья из моей руки. "Дополнительно, если он злой".
   "Больше "лишнего"? Хули, ты не кузнец и не конюх. Ты вор!"
   - Другие утверждали то же самое, - согласился он. "Но не будет других ливрей с местом так близко к Marketday".
   Я думал, он сказал правду. Но я все равно смотрел на него, смотрел, как он уводит жеребца в тень. Я передумал и решил, что хочу, чтобы жеребец был кротким. В противном случае он обойдется мне дороже.
  
   Когда солнце почти скрылось, грязь под моими ногами становилась холодной. Я шел торопливо, желая добраться до гостиницы до того, как мне придется остановиться и снова надеть свои грязные сандалии. Хранение комментариев кузнеца в Имейте в виду, я повесил седельные сумки через плечо, спрятав торчащую рукоять под пальто. Я нашел гостиницу, которую описал Дель, и вошел.
   Я сделал два шага внутрь, после чего женщина закричала на меня. " Стой! "
   Вздрогнув, я остановился.
   На ней был фартук поверх черной домотканой туники и пышных юбок; женщина уже немолодая, с костлявыми плечами, худощавого телосложения. Волосы, собранные в тонкий пучок, скрепленный шпильками, были от серого до белого, а кожа была сильно морщинистой. Я заметил, что ее пальцы начали характерно искривляться при заболевании суставов.
   "У меня есть опрятная гостиница, - заявила она. - Я не позволю, чтобы ты топтался здесь, принося с собой уличную грязь. Выйди на улицу, стряхни эту грязную одежду и вымой ноги".
   Я был ошеломлен. "Помыть ноги ?"
   "Впереди горшок на скамейке и ткани. Сбрось пальто, сказал я. вымойте и высушите ноги, а потом мы поговорим о комнате, пока я решу, нужен ли мне ваш обычай или нет. И протри эти сандалии.
   " Хотите ли вы мой обычай?.." Но я позволил этому уйти. Я обернулся, прошел те же два шага наружу и увидел скамейку, которую она имела в виду. Горшок с водой, сложенные тряпки.
   "Встряхните это пальто!" - позвала она изнутри.
   Встряхните пальто, встряхните пальто. Я сорвал его с тела, теперь рукава вывернуты наизнанку.
   Еще одна команда была отдана изнутри. - И трясти его на улице, а не у меня на крыльце!
   Хули. Почему Дел решил, что мы должны остаться здесь? Мне нужно было вымыть ноги , а духов не было.
   Я потряс пальто на улице. Я бил пальто рукой. Я отряхнул пальто, как мог. Тогда я уперся задом в скамейку, схватил тряпку, окунул ее в миску и начал мыть ноги.
   Когда я закончил, я повернулся, чтобы войти в гостиницу, и нашел ее ожидающей на пороге. - Покажи мне, - приказала она.
   Покорно я протянул свой плащ. Так же покорно я показывал ноги по одной. Я позволяю сандалиям свисать с одной руки.
   - Очень хорошо, - сказала она. - Теперь вам понадобится комната. Сколько ночей?"
   "Я не уверен. Но я здесь на лошадиной ярмарке, если это поможет.
   Она кивнула один раз. "Дополнительно, если вы не можете сказать, как долго. Видите ли, это влияет на мой бизнес, когда я не знаю, кто останется, а кто нет.
   Дополнительный. Еще больше ? - Вы родственники кузнеца?
   Она нахмурила серо-белые брови над карими глазами, и ее рот стал плоским. "Одиозный человек".
   Я не совсем понимал, что означает слово "одиозный", но по ее поведению и тону голоса предположил, что это нехорошо. Я как раз собирался сказать, что буду делить комнату с Делом, но мне пришло в голову, что это может сделать меня одиозным человеком.
   - У меня осталась одна комната, - сказала она. "Небольшой, но сойдет". Она осмотрела меня с ног до головы. "Ваши ноги могут свисать с края кровати. Просто согните колени вдвое. Матрас чистый, подушка тоже. На подставке стоят кувшин и кувшин, а под ними полотенце и ночной горшок. Умойтесь перед тем, как лечь спать".
   Я кивнул, смиренно вздохнув. "Где я?"
   Брови опущены. "Стоит прямо здесь, передо мной".
   - Нет, я имею в виду, где моя комната?
   "Конец зала. Синий занавес. И не беспокой эту милую девушку в комнате рядом с тобой. Зеленый занавес. Ей нужен отдых, сказала она мне. Имейте в виду, я не одобряю эти мечи, но молодой женщине захочется защитить себя. Она покосилась на меня. - Если ты побеспокоишь ее, она, скорее всего, проткнет тебя. Оставь ее в покое.
   Мы смотрели друг на друга сверху вниз. - А остальные мужчины здесь? Я попросил. - Ты тоже произнес им эту речь?
   "Ни один другой мужчина, кроме вас, не приходил с тех пор, как пришла молодая женщина. Но я скажу им, когда они вернутся с кутежа.
   - Значит, вы не возражаете против своих постояльцев - кутежей?
   "Конечно, я против. Я не потерплю этого в своей гостинице. Но я не заработаю ни копейки, если буду отвергать каждого мужчину, который приходит ко мне на порог. Вдова должна жить. Так что они могут отправиться в другое место за своим духом, а потом вернуться сюда . Она скосила на меня глаза. "Что ж?"
   - Я не буду ее беспокоить, - кротко предложил я.
   "Очень хорошо." Она сделала жест. "Конец зала, слева от вас. Синий занавес".
   Я старался казаться безобидным и благодарным. "Спасибо." Я сделал шаг, но она осталась на месте. Я остановился, отступил на шаг.
   "Ты храпишь?" она спросила. "Терпеть не могу мужчину, который храпит".
   Я посмотрел на нее. "Я не храплю". Что я, конечно же, и сделал; по крайней мере, Дел сказал мне, что да. Я никогда лично не слышал.
   "Дополнительно, если ты храпишь", - резко сказала старуха. "Вы разбудите меня и любое количество других жильцов".
   Боги вверху и внизу. Опять же, доп. Но я не называл ее воровкой, как кузнецом. Скорее всего, она возьмет дополнительную плату за обзывание. "Я не храплю".
   - И умой лицо. Ты все в грязи".
   Я ждал дополнительных заказов. На этот раз она отошла в сторону. С большой осторожностью я пробрался мимо нее и скрылся в указанном коридоре слева. Даже когда я шел до конца, я приготовился к еще одному заказу.
   И оно пришло. - Не клади эти грязные седельные сумки на мою чистую постель!
   Синяя занавеска, отодвинутая в сторону в дверях. Я нырнул внутрь так быстро, как только мог, дернул ткань через отверстие, затем бросил сумки и сандалии на пол со вздохом большого облегчения. Хули, какой термагант!
   Я снял пальто. Бурнус. Из сбруи и меча. Упал на спину на кровать в дхоти, веревке когтей, двойных серебряных серьгах и больше ничего. Я долго лежал, обдумывая вещи. И вспомнила, что плачу за комнату, в которой не собираюсь спать. Дель, в конце концов, совсем рядом.
   Хули. Я должен был красться!
   Глава 29
   яБЫЛА НАДЕЖДА, но Дел так и не появился. Мне очень хотелось пойти в ее комнату, но хозяйка заставила меня бояться даже бросить взгляд в ту сторону. Я сидел на своей кровати и думал о том, почему я не хотел пересекаться с маленькой, подлой, старой хозяйкой, но ничего не приходило мне в голову. Я был раздражен, расстроен и раздражен одновременно на самого себя - и немного трепетен. В любой момент она могла решить, что мой цвет глаз будет стоить дороже.
   Я проверил стену между нашими комнатами в надежде найти сучок или щель между досками. И когда я сидел на корточках, рассматривая стену, Дел проскользнул в мою комнату. Она положила руку мне на плечо и так напугала меня, что я попытался встать слишком быстро, ударил колено, когда срикошетил от каркаса кровати, и приземлился на пол, раскинув руки и ноги в весьма неэлегантном виде.
   Дель зажала себе рот обеими руками, чтобы подавить смех, и отшатнулась на два шага. Я думала, она вот-вот рухнет на кровать, она так старалась не засмеяться. Я поднялся на ноги, отряхнулся и бросил на нее свой лучший взгляд зеленоглазого песчаного тигра. Дель совладала с собой, но снова чуть не сорвалась.
   Я говорил очень тихо. - Почему, черт возьми, ты выбрал это место?
   - Из-за Тамары, - так же тихо ответила она. Когда я посмотрел на нее с пустым видом, она добавила: "Хозяйка".
   " Почему? Она выглядит так, будто не улыбалась уже лет двести.
   - Тебе приходилось мыть ноги?
   "Конечно, я должен был вымыть ноги! А еще почистите мое пальто и вытрите сандалии, что, я думаю, хорошо, потому что иначе завтра будет трудно в них влезть. О, и она хочет, чтобы я вытер грязь с лица. Я сделал паузу. - А ты должен был?
   "Помыть ноги? Или смыть грязь с моего лица?
   Я нахмурился. "Оба."
   "Да. У меня была грязь по щиколотку. Но мое лицо было чистым".
   - Она берет с тебя дополнительную плату за разные мелочи?
   Дель нахмурился, озадаченный. "Нет."
   "Ха!" - сказал я многозначительно, затем вздрогнул, потому что это было громче, чем я хотел. Принесет ли это Тамар-хозяйку?
   "Я ей нравлюсь", - добавил Дел.
   С подозрением спросил я: "Хозяин-кузнец брал с вас дополнительную плату?"
   Этот хмурый взгляд снова. "Нет. С чего бы это?
   "Хули". Мне было совершенно противно. "Они все придираются ко мне".
   Дел кивнул, улыбаясь. - Вы в высшей степени способны на придирки.
   - Это даже не слово. Я почесал лицо, а затем начал сильно оттирать маскирующую грязь.
   Она сказала: "Используй кувшин, Тигр. Она оставила нам тряпки для стирки.
   - Ты на ее стороне. Я прошел вокруг кровати к крошечному столику, на котором стояли кувшин, кувшин, скатерти и почти полностью расплавленная свеча в чашке. - Еще раз, почему ты выбрал это место?
   "Опять же, из-за Тамар. Подумай, Тигр: допустит ли она танцоров с мечами?
   - Она позволила тебе. Она разрешила мне.
   "Я сказал ей, что мой мужчина настаивал на том, чтобы я играла в игры с переодеванием, но оставил меня в последнем городе ради странствующей актрисы. Она была очень расстроена из-за меня".
   Я хмыкнул. "Держу пари. И я?"
   - Я видел, как ты вошел. Ты был немного похож на горбуна. Думаю, она пожалела тебя.
   " Жалость? Проклятая женщина не знает значения этого слова. Я окунул тряпку в наполненный кувшин и стал вытирать лицо. - И она не служит духам!
   Дел вздохнул. "Лекарственный акиви в моих седельных сумках".
   Я просветлел. "Так что, это!" Я стер засохшую грязь со своих шрамов. - Это избавляет нас от необходимости идти за ним в таверну.
   " Как я уже говорил, Тамар будет охранять дверь. Никто не собирается прокрасться и бросить вам вызов".
   - Ты пробрался внутрь.
   - В твою комнату, - сказала она. - Не через парадную дверь - нет; вы пропустили некоторые. Вот, позволь мне сделать это. Она протянула руку. Я положил в него мокрую, испачканную тряпку для стирки. "Сидеть."
   Я сидел, размышляя о том факте, что две женщины, в настоящее время самые близкие ко мне, ничего не думали о том, чтобы командовать мной. Неудивительно, что Тамар любил Дел.
   Дел вытер мое лицо, затем остановился и посмотрел на меня. - У тебя есть бритвенные принадлежности?
   - Где-то в моих сумках.
   "Хороший." Дел сунул мокрую тряпку мне обратно в руки, опустился на колени и начал рыться в моих сумках. В конце концов она придумала мою складную бритву. "Нет мыла? Я ничего не нашел".
   "Это было до обломка. Нечего спасать.
   - Тогда сухое бритье. Дел открыл клинок прямо перед моим лицом. - Я приведу тебя в порядок. Тамара одобрит.
   "Хули, Дел, мне все равно, что эта женщина одобряет или нет!"
   - Тебе будет не все равно, если она решит вышвырнуть тебя. Ты будешь спать с жеребцом, если она это сделает. А теперь - стой на месте.
   Я скривил лицо. Дел ткнул пальцем в сморщенную щеку. "Прекрати это. Хочешь больше шрамов?
   - У тебя нет мыла?
   "Это было до обломка. Я подумал, что могу купить еще, пока мы здесь".
   "Молодая леди!" Узловатая рука отдернула занавеску. - Юная леди, почему вы находитесь в комнате этого нечестивца?
   - Нечестивец? Я подумал, не связано ли это слово со словом "одиозный".
   - Он грязный, - сказал Дел. "Он попросил меня привести его в порядок. Поскольку я вырос с пятью братьями, я согласился. Я знаю, как ты любишь чистых, опрятных жильцов. Он, конечно, доплатит".
   В дверях Тамара кивнула. "Очень хорошо. Должен ли я стоять на страже для вас? Мне бы не хотелось видеть, как он использует тебя.
   - О, я так не думаю. Дел улыбнулся ей. - У меня есть бритва.
   Тамара один раз мотнула головой. "Очень хорошо." Она устремила на меня минаторский взгляд. - Если я заподозрю, что вы строите сомнительные планы насчет этой молодой женщины, я передам вас Дозору. Они знают меня, знают мои правила. Две недели ты не увидишь дневного света.
   Я уставился на нее. "Две недели?"
   "Две недели. Это минимальный срок".
   - Что ж, - сказал я, - у меня нет сомнительных планов насчет этой молодой женщины. Я уверен, что пятеро братьев научили ее многим способам отбиваться от чересчур рьяных поклонников.
   Улыбка Дела стала шире. Тамара чуть-чуть оттаяла. "Смотри, чтобы ты не стал одним из них". Она неодобрительно посмотрела на меч и доспехи, лежащие на крошечном столике. - Поскольку ты не человек с кривым плечом, твой меч будет стоить дороже. Я терпеть не могу оружие в этом месте.
   "Дополнительный! Есть ли что-нибудь в этом городе, что не требует дополнительных затрат?
   Старуха уставилась на меня прищуренными глазами. - Будь благодарен, что у тебя вообще есть комната.
   Она была права. - Я, - сказал я примирительным тоном. "Очень благодарен."
   Тамар покачала головой. - Так и должно быть. Она посмотрела на Дэла. - Ты уверен, что не хочешь свидетеля?
   Дель улыбнулась своей самой сладкой улыбкой. - Я перережу ему горло, если он хотя бы шевельнется.
   "Ах. Очень хорошо." Тамара снова задернула занавеску и вышла.
   Мгновение я смотрел на занавеску у двери, подавляя желание сорвать ее и все остальные занавески в этом доме, просто чтобы довести хозяйку до безумия, но с сожалением отмахнулся, когда Дель снова ткнул меня в лицо.
   - Теперь челюсть, - сказала она. - Я уверен, ты понимаешь, почему нам не нужно бояться других танцоров с мечами, охотящихся на тебя здесь.
   Мои глаза пересеклись, когда бритва приблизилась к моему лицу. "Я подозреваю, что она забрала бы все монеты, которые у них были, прежде чем они ступили сюда".
   - В том-то и дело, - сказал Дел. - А теперь заткнись. Я не хочу резать тебя".
  
   Некоторое время спустя Тамара подала сидр, свежий хлеб, крепкий сыр и порции тушеного мяса, кипящего в котелке, висевшем на длинном железном крюке в кухонном камине. Однако в маленькой общей комнате рядом с кухней негде было посидеть. Я очень вежливо спросил, можно ли нам забрать еду и напитки в наши комнаты.
   Она помешивала тушеное мясо в камине большим черпаком. "Нет, вы, конечно, не можете. Мне нравится присматривать за жильцами, пока они едят.
   Нарочито кротким тоном я спросил, почему.
   "Чтобы они не воровали мои миски и ложки. Некоторые, вы должны знать. У некоторых есть .
   Я осмотрел миску и ложку на металлической пластине. Если бы они не были чистым серебром или золотом, я не мог придумать причину, по которой кто-то мог бы их украсть.
   - Ешь, - приказала она. - Тогда иди спать с тобой.
   Я забыл использовать свой кроткий голос. "Обычно я не ложусь спать сразу после ужина".
   "Я хочу, чтобы ты ушла из-под моих ног. Если хотите, можете выйти на улицу погулять, потратить деньги в таверне. Но если ты здесь, то он пойдет с тобой в постель.
   А потом все внутреннее веселье по поводу поведения женщины испарилось. Под этим слоем, наполовину скрытым из-за того, что я чувствовал себя таким беспомощным, скрывалось знание того, что с каждым мгновением будет все труднее найти Рашиду.
   "Слушать. Дел и я здесь вместе. Я знал об удивлении Дела, что я должен сказать это. "Мы здесь вместе, в Истамире, потому что сестру моего сына украли рейдеры. Мы здесь не для того, чтобы кутить, мы здесь не для того, чтобы усложнять вам жизнь, хотя я не понимаю, почему вы управляете гостиницей, если так не любите людей. Мы здесь, чтобы выследить этих рейдеров. Ничего больше, просто найти девушку - и лошадей, если сможем; они тоже взяли. И хотя я обычно с уважением отношусь к женщинам твоего возраста, ты все усложняешь. Мы здесь по одной очень серьезной причине. Она стояла перед очагом, спиной к нему, с открытым ртом, зажав ковш в одной руке. рука. Казалось, она не замечает, как на ее дощатый пол капает тушеное мясо и жир. Застыв на месте, она просто смотрела на меня. "Я понимаю, что Дель выдумала какую-то дурацкую историю о том, что она маскируется под танцовщицу с мечами, но она и есть танцовщица с мечами. Тренировался на Стаал-Исте. И если для того, чтобы вернуть девушку, нужно убить, то мы убьем.
   Глаза Тамары были очень широко раскрыты. Через мгновение она посмотрела на Дела, по-видимому, в поисках подтверждения. Дель не улыбнулась, но и не грубила. Она кивнула, подтверждая мои слова. Тамара еще мгновение смотрела на нее, а потом снова посмотрела на меня. - Молодой человек, если вы едете с северянкой, прошедшей обучение на Стаал-Исте, по крайней мере, вам следует знать, что она певица на мечах .
   Настала моя очередь смотреть. Но Тамар вернулась к своему рагу, разбивая ковшом плавающий слой жира. Ее позвоночник был совершенно прямым. Я посмотрел на Дела, который пожал плечами. Потом посмотрел на мою тарелку.
   Как будто она могла видеть затылком, Тамара сказала, что мы можем взять еду и питье в наши комнаты. Я быстро вышел из кухни, неся в одной руке кружку, а в другой - тарелку с тушеным мясом, сыром и хлебом. Дел последовал за ним.
   - Приведи девушку домой! Звонила Тамар.
  
   Мы с Дель, наевшись и вернув тарелки, ложки и кружки, стащили с кровати мой матрац и положили в ее комнате на пол вместе с моими вещами. Ее матрас присоединился к нему. Теперь мы могли спать ближе друг к другу, чем на расстоянии целой комнаты. Меня больше не волновало, что могла сказать Тамара.
   Хотя у нас не было привычки ложиться спать сразу после обеда - дома Сула все равно не позволяла бы нам, - на этот раз мы последовали совету Тамары, "совет" был более добрым словом, чем "приказ". Мы легли рядышком. Я закинул руки под голову и уставился в потолок.
   Дель прижалась ко мне, соприкасаясь бедрами и плечами. "Ты беспокоишься",
   Я тяжело вздохнул. - Мы должны найти ее в ближайшее время.
   Вздох Дел совпал с моим. Она прижала руки к лицу, затем провела ими по волосам к матрасу и опустила на него руки. "Да."
   "Рейдеры не убивали тебя ".
   "Нет. Я думал, что они будут. Они убили всех, кроме моего брата. Сначала я был слишком молод, чтобы понять, для чего меня спасли. Прямо как Рашида. Я вспомнил тогда, что Рашиде было пятнадцать или около того, столько же, сколько Дель, когда ее похитили. "Но я научился, и она тоже. Если она еще этого не сделала.
   - Завтра они придут на лошадиную ярмарку. Они должны, если хотят продать хоть одну из них, и уж точно не захотят оставить себе все. Что сказала Ниша? Лошади были "монетой на четырех ногах"? Вот чего хотят эти рейдеры. Монеты в обмен на лошадей". Я растянула веко и потеряла форму, потирая глаз. - Мы должны были найти ее.
   "Сегодня мы сделали все, что могли, - сказал Дел. "Мы даже получили помощь от Эддрита. Я не видел ни одного рыжего человека ни в одном из кабаков, которые посещал, а вы не видели ни человека, ни лошадей. Мы не можем вызвать ее, Тигр. Но у нас есть подсказки: мужчина с рыжими волосами - как я уже сказал, это не обычное дело - и лошади со стриженными гривами.
   - Но они могут не прийти сюда именно потому , что среди них есть рыжий мужчина и лошади с остриженными гривами. Они могут отправиться в другой город, на другую ярмарку, если узнают, что лошадей Харита можно опознать.
   Дел задумался. - И они могут даже отправиться на юг.
   "Какая?" Я приподнялся на локте, чтобы легче было смотреть на нее. - Отсюда далеко ехать.
   - А рыжеволосого всадника там, наверное, никто не знает. Конечно, никто не знает лошадей Харита. По крайней мере, не так много".
   Я выругался и плюхнулся обратно на матрас. - Но знают ли они, где находятся оазисы? Имеют ли они какое-нибудь представление о пандже?"
   - Очень плохо, что они видели тебя с караваном Махмуда. Вы можете нанять гида и работать изнутри".
   Я подумал об этом момент. К сожалению, то, что сказал Дел, было правдой. Я вспомнил человека. Он бы меня запомнил. - Я не думаю, что это возможно.
   - Нет, - с сожалением согласилась она. - Это было только желание.
   Я замер. Я даже не моргнул. "Ждать..."
   "Какая?" - спросил Дел. "Что ты думаешь?"
   "Если бы вы были рейдером, - начал я, - и хотели бы прийти в Истамир, вы бы держались в основной части города? Ходил бы ты в кузницы и ливреи там, где бы тебя видели прохожие? Или найти кузнеца и конюха там, где никому не придет в голову искать разбойников или украденных лошадей?
   Теперь Дель тоже был неподвижен. "Я спросила его о рыжеволосом мужчине, - сказала она. - Я сказал, что пытаюсь его избежать.
   - И он сказал мне, что не видел лошадей с короткой гривой.
   Мы подумали об этом на мгновение.
   - Завтра, - сказала она.
   И я: "Первое".
   Глава 30
   ТКУЗНЕЦ ПИЛ ЭЛЬ и ел хлеб с колбасой на завтрак. Он сидел на спиле пня между кузницей и ливреей. Черные волосы нужно было вымыть, и ему было все равно, капнет ли эль на рубашку, сделав слишком большой глоток. Но черные глаза были настороже, замечая прохожих и ухмыляясь про себя, если он находил кого-то забавным.
   Мы с Делом подошли. Я пошел всматриваться в еще не освеженные угли, а Дель стоял по другую сторону кузницы, изучая что-то еще. Он взглянул на нее, приветственно кивнул головой, еще мгновение смотрел, а затем снова обратил внимание на улицу. Он съел последний кусок черствого хлеба, допил последний глоток эля, поставил кружку на землю и встал.
   - Ну что ж, - сказал он. "Не нужно быть слепым, чтобы знать, что у вас здесь есть бизнес, кроме подковывания и содержания лошадей".
   - Бизнес, да, - согласился я. Он снова посмотрел на Дела, на меня и хмыкнул. - Тогда вместе.
   - Так и есть, - легко сказал Дел.
   - Я вижу, ты больше не прячешь этот меч, - сказал он мне. "Заставляет меня задаться вопросом, почему вы вообще это сделали. Уважительная причина, может быть. Для тебя."
   Дел обнажила свой меч. При этом она отвлекла внимание кузнеца от меня ровно настолько, чтобы я вонзил кулак ему в живот и толкнул на пень. Кружка подпрыгнула выключился и издал глухой звук, ударившись о стену. Дель подошла на два шага ближе и очень нежно постучала мечом по его горлу.
   - Рыжий мужчина, - сказала она.
   И я добавил: "Лошади со стриженными гривами".
   Кузнец посмотрел на нас поверх блеска обнаженного лезвия. - Я тебе вчера говорил, что такого человека не знаю, и лошадей с остриженными гривами не видал.
   - Ты солгал, - тихо сказал Дел.
   "Я не-"
   Но он прервался, когда я обнажил свой меч. -- Вы знаете, -- начал я, -- немногие мужчины, а может быть, и никто, не стал бы заводить здесь тайные обычаи, если бы хотели зарабатывать на жизнь. Конечно, у вас было бы несколько лошадей, которых нужно было подковать, людей, ищущих лишнее, ремонтирующих. И то же самое относится к ливрее. Это слишком далеко от главной улицы. Я подозреваю, что большинство ваших киосков большую часть времени пустуют. Вы не заработаете много на жизнь таким образом. Если, конечно, у вас нет клиентов, которые предпочитают оставаться неизвестными и платить вам за молчание. Возможно, рейдеры.
   Хлебные крошки прилипли к его бороде. "Я управляю честными заведениями".
   Дель подставила острие меча ему под подбородок и постучала по нему. "Ты не. Нет такой вещи."
   Я скрестила руки на груди. - Я думаю, что такой человек, как ты, не отказался бы от еще одной монеты. Можно сказать, еще одно "лишнее".
   Он отказался от всякого притворства честным, хотя и неприятным человеком. "Они убьют меня. Они наверняка убьют меня.
   Я улыбнулась ему. "Они не могут сделать это, если они мертвы".
   Это поразило его. "Вы не можете убить их! Не люди Зайида!"
   Дел спросил: "А у Зайда случайно нет рыжих волос? Рыжая борода?"
   Рот кузнеца сжался. "Да."
   Под шеей Дель сбрил немного волос с бороды. "Мы можем убить тебя. Но мы лучше заплатим вам.
   "Где?" Я попросил.
   - Я не знаю, где они. Он напрягся, когда я положила клинок ему на плечо. "Они не говорят мне! И я не ищу! У них где-то лагерь. Они остаются здесь только иногда.
   - Завтра конная ярмарка.
   Маленькие темные глаза переместились с моего лица на ее.
   - Это был не вопрос, - сказал ему Дел. "У них есть лошади. Украденные лошади. И украденная девушка.
   Я ударил его по плечу мечом. "Ее мать и отец хотели бы, чтобы она вернулась".
   - И лошади, - добавил Дел. - Как вам не кажется, это позор, что люди так сильно зарятся на чужие вещи, что могут избить этого человека чуть ли не до смерти, изнасиловать его жену и украсть его дочь.
   - Они будут на ярмарке, не так ли? Я ждал. - Это вопрос.
   "Да. Да . Если у них есть лошади, они будут здесь позже сегодня. В Маркетфилде.
   Мы с Делем думали об одном и том же. Ему было достаточно легко послать посыльного к Заиду. Я вытащил из-за своего широкого ремня маленький кожаный мешочек с остатками монет, которые заплатил нам Махмуд. Я бросил его на колени кузнецу. Дель тоже подготовился к этому; она бросила ему на колени вторую маленькую сумку.
   - Тише, - сказала она. "Никаких мессенджеров. Твой рот остается закрытым. В конце концов, мы купили этот рот.
   - Лучше взять, - предложил я. "Потому что после сегодняшнего дня вы потеряете часть своих постоянных клиентов. И мне почему-то кажется, что ты никогда не просил у них ничего лишнего.
   Дел прислонился спиной к деревянной стене рядом с кузнецом, подогнув ногу. Она не вложила свой меч в ножны. "Тигр, почему бы тебе не взять лошадей. Я наслаждаюсь прекрасным утром, разговаривая со своим хорошим другом кузнецом".
   Маленькие черные глаза быстро моргнули.
   - Тамара права, - сказал я. - Вы одиозный человек. Широко улыбаясь, я вошел в ливрею.
  
   Мы с Делем подъехали к фургону Махмуда, который, по-видимому, стал нашим официальным местом встречи. У него и у торговцев во всех других фургонах товары были расставлены на столах, деревянные бочки, доски, задние борта, одеяла на земле, корзины, железные прутья, торчащие из земли маленькими демонстрационными ружьями, даже несколько женщин - жен или дочерей - в одеждах. товар. Маркетфилд представлял собой массу обычных вещей, таких как кастрюли, ножи, кружки; костры с вертелами, приготовленными детьми; лепешки, приготовленные на настольной фритюрнице; сидр, эль, другие напитки и спиртные напитки. Музыка звучала с нескольких направлений.
   Поле медленно наполнилось смешанными ароматами различных продуктов. Некоторые торговцы нанимали женщин, одетых в прозрачные вуали, чтобы они пробирались сквозь толпу, заманивая мужчин подходить к фургонам своих работодателей. Другие мужчины выкрикивали то, что они могли предложить. Женщины и дети несли полные корзины, предлагая ленты, кондитерские деликатесы и даже цветы. В наличии были продукты и свежее мясо, висевшее на полках. К шуму добавились козы, куры, ягнята, свиньи; боги знали что еще. Казалось, все на свете продается в Истамире в базарный день.
   Махмуд установил искусно сконструированные многоярусные деревянные стеллажи, на которые накинул образцы ткани, а на широком столе, сделанном из отдельных досок, положенных на его бочки с водой, он предложил плетеные корзины, полные специй. Каждый из его четырех вагонов был устроен одинаково. Много времени, вероятно, водители потратили на то, чтобы насыпать специи в маленькие мешочки из плотной ткани, обмотанные у горлышка цветной пряжей. Янтарь вместо шафрана, апельсин вместо корицы.
   Сам Махмуд отказался от серой одежды, которую я заставила его носить во время нашего путешествия; он был одет для встречи с самым богатым танзиром Юга. (Что напомнило мне об Умире, будь он проклят и его щедрость к хулиганам.) Бурнус цвета павлина, с поясом из кожи с серебряными заклепками и тюрбаном из его серебристо-голубой ткани. Он был замысловато завернут, а павлинье перо было приколото спереди к тюрбану куском необработанной бирюзы. Многочисленные серебряные манжеты с бирюзой обнимали его руки, а кольца на пальцах подходили друг другу.
   Мы с Делем спешились, привязали лошадей к задней двери. Я надела носовую петлю на шпильку, но там было достаточно беспорядка, вкупе с мириадами запахов, и я сомневалась, что он учуял кобылу, которая раньше интересовала его.
   Мы проскользнули между вагонами к Махмуду, стоявшему за его столом. Там уже собралась толпа женщин, ослепленных тканью с серебряными нитями. Некоторые уже положили специи в свои базарные корзины и теперь успели порадовать глаз. Он поднял голову, увидел нас и тут же вскрикнул.
   "Дель! Дел! Ты должен прийти! Прийти!" Он пробирался из-за своего стола. Не обращая внимания на клиентов, он сложил руки вместе, чуть-чуть поклонился, затем схватил ее за руку и подтащил к своему столику. "Здесь! Здесь! Вы должны!"
   - Что? - осторожно спросила она.
   Махмуд мельком взглянул на меня. "Ты увидишь! Дель, вот... - Он схватил выставленный напоказ отрез ткани, быстро и аккуратно обернул вокруг нее, заправляя складки тут и там, затем бросил конец ей через голову и повесил на плечо. Ее руки были обнажены, но с головы до пят сине-серебристая ткань обволакивала ее, не скрывая ее изгибов. Ее единственная коса свободно свисала с ткани через голову. Из-за южного солнца она не была такой бледной, как северянки, но сияние было приглушенным. Ее голубые глаза, казалось, почти вспыхнули.
   Махмуд тут же повернулся к своим покупателям, ловко двигая руками, показывая, как он драпировал и наматывал ткань. Конечно, рукоять меча, торчащая над ее плечом, придавала видению неуместный вид, но Махмуд знал, что лучше не просить ее снять доспехи и меч. Когда Дел потянулся, чтобы снять ткань с ее головы, он остановил ее руку.
   "Нет! Пожалуйста. На мгновение дольше. Может, два мгновения... три? Он снова накинул ткань на ее голову, сделал что-то своими пальцами, отчего ткань мягко упала ей на плечо. Он снова повернулся к своей толпе. "Вы видите, как эта ткань выглядит на женщине. Красивый! Видите, как это подчеркивает голубизну ее глаз? Видите, каким богатым он выглядит с легким прикосновением серебряной нити? Муж был бы нерадивым, если бы не хотел видеть свою жену в такой одежде. И посмотри! Другие цвета также. Идти! Дамы, идите и найдите своих мужей, приведите их сюда!"
   Дель взглянула на меня, криво скривив рот. А затем кислый взгляд исчез, сменившись взглядом таким напряженным, что я понял, что что-то не так.
   " Тигр !"
   Она обнажила ножны, разбросав женщин, как стаю цыплят, сделала два шага, когда я нырнул в сторону, рассекла воздух своим мечом, остановила его и позволила мужчине проткнуть себя ее клинком, как кусок мяса в кебаб шашлык. Дель выдернул его из него, попытался поднять ногу, чтобы перевернуть его, но тканевые драпировки мешали. К тому времени мужчина - танцор с мечами - все равно уже был внизу. Она стояла над ним, когда с ее меча капала кровь. - Не сзади, - сказала она, злее, чем я когда-либо видел ее. - Не сзади, когда он не знает. В этом нет чести!
   Танцор с мечами смотрел на нее снизу вверх, его бурнус был запачкан кровью. Он выдохнул: " Элайи-али-ма ".
   - Не сзади , - сказал ему Дел. " Элай-али-ма не означает, что ты можешь убить человека сзади. Это вполне может привести к тому, что вас назовут нарушителем клятвы. И теперь вы заплатили за это цену".
   Ну, у нее точно не было на это права. Он мог убить меня, как ему заблагорассудится, хотя то, что я пройду через спину, не добавит особого блеска его имени. Но он не слышал последнего из того, что она сказала. Он ушел.
   Одной рукой Дель начал пытаться сорвать красивую ткань с ее тела. "Ни одна женщина не должна быть проклята носить это, если ей нужно двигаться ! Вы ничего не можете сделать в таком наряде!"
   - О, я не знаю. Я пожал плечами. - Ты можешь убить человека.
   Дел перестал тянуть ткань. Выражение ее лица и тон выражали чистое раздражение. - Он бы обезглавил тебя!
   Это, конечно, заставило меня потереть затылок. Я заметил, что толпа, которую мы собрали, пришла из соседних фургонов, а также из фургона Махмуда. Взгляд на лицо Махмуда показал выражение ужаса.
   Дел тоже осознал это. И случилось удивительное: она покраснела. Она протянула мне свой меч и стала мягче разматывать ткань. Сделав это, она вложила сверток в руки Махмуда. Она повысила голос так, чтобы большинство могли слышать. "Очень красиво".
   Что ж. Это было. До того, как кровь окрасила его.
   Дел проскользнул мимо меня, проскользнув между двумя фургонами. Я последовал за дверью багажника. Там я вернул ей меч. "Кажется, я забыл сказать "спасибо"".
   "На сколько больше?" Она встряхнула лезвие, чтобы пролились капли крови, затем схватила часть своего бурнуса, чтобы начисто вытереть его. "Сколько еще сражаться, прежде чем они сдадутся?"
   - Не думаю, что они сдадутся , баща.
   Она обшила отработанным движением. "Мы должны пойти домой. Мы должны найти Рашиду, найти лошадей и просто вернуться домой.
   Я никогда не слышал от нее такого тона. Она увидела мое удивление, откинула косу за плечо и спросила меня, почему я не знал, что танцор с мечами приближается сзади.
   "Потому что я смотрел и ценил красивую женщину".
   Она сделала пренебрежительный жест. - Тигр, скажи правду.
   "Это правда ! Кроме того, кто может слышать во всем этом шуме?
   Напряжение покинуло ее тело. Она кивнула. "Да. Хорошо." Она посмотрела мимо меня, взгляд снова стал пристальным. Я повернулся, немного на грани. Еще один танцор с мечами.
   - Это Эддрит, - сказал я. - Он должен был встретить нас здесь.
   Дел расслабился. "Да. Я помню."
   Я подождал, пока Эддрит доберется до нас. Прежде чем мы с Дель успели заговорить, он сказал: "Это уже распространяется по всему Маркетфилду".
   "Что такое?" Я попросил.
   Он остановился, посмотрел на Дель. - Как северянка в платье убила танцора с мечами.
   Дел нахмурился. "Мне лучше, когда я не в платье".
   Брови Эддрита поползли вверх. Я только ухмыльнулся. - Жаль, что ты пропустил это.
   - Лошади, - нетерпеливо сказал Дел. "Рыжий мужчина".
   Эддрит кивнул. - Я нашел лошадей.
   Я был поражен. "Вы нашли-? Что ж, пойдем посмотрим. Мы вернемся за нашими лошадьми после того, как решим, что нам нужно делать.
   Эддрит сказал: "Следуй за мной".
   И следуйте за нами.
   Глава 31
   ЧАСЭДДРИТ ОБЪЯСНИЛ, что ЛОШАДИ АРИТА были не единственными присутствующими, а пятью из многих. Конюшня находилась в дальнем конце извилистого двойного ряда фургонов, образующих огромный полукруг. Не было указателей, указывающих торговцам лошадьми в определенные районы; каждый, входя, просто занимал предпочитаемое место. По-видимому, большинство знали друг друга; были дружеские споры о том, у кого лучшие лошади, и диковинные заявления о том, на что лошади способны.
   Эддрит привел нас к последнему фургону перед местом для лошадей. Мы собрались там втроем, стараясь выглядеть так, будто ведем непринужденную беседу. Клиенты уже ходили по дорожкам, чтобы посмотреть, что есть в наличии, прежде чем они начали задавать вопросы и торговаться.
   - Всего пять лошадей? Я попросил. - Я уверен, что у Харита было больше. Загоны и загоны были пусты, их шесты и доски местами сломаны. Любое количество лошадей могло быть выгнано".
   Эддрит кивнул. "Но они были бы дураками, если бы собрали всех лошадей на одну ярмарку. Это выглядело бы слишком подозрительно. Несколько в этот раз, несколько в следующий раз".
   Вероятно, это была самая умная вещь, которую когда-либо говорил Эддрит. Я посмотрел на него. "Вы видели эту банду рейдеров раньше?"
   Он покачал головой. "Насколько мне известно, нет. Но не все мужчины привлекают к себе внимание цветом волос, ростом или запоминающимся лицом. Вас бы запомнили. Но я, возможно, даже встречал одного или два во время предыдущих посещений. Как мне сказать? Заметят только твоего рыжеволосого.
   - Он, вероятно, придет? - спросил Дел. "Конечно, он знает, что люди замечают его".
   "Но многие ли знают, что он рейдер?" - спросил Эддрит.
   - Что ж, это правда, - согласился Дел. "Они держат своих лошадей в ливреях подальше от дороги. Скорее всего, мужчины не остаются вместе, пока здесь. Они просто мужчины. Люди в городе на базарном дне".
   Я посмотрел дальше Делла и Эддрита. Мальчики-лошади по приказу своих работодателей выводили определенных лошадей, когда об этом просили потенциальные клиенты. Некоторые садились верхом, ехали на лошадях плотным узором. - Где лошади Харита? Я попросил.
   Эддрит указала направление вздернув подбородок. "Четыре места ниже. Рыжего мужчину я не видел.
   - Иди туда, - предложил Дел. "Спросите о лошадях. Мы с Тайгером слишком запоминающиеся, как ты сказал. Но если эти люди будут торговаться с вами, они будут слепы к нам, пока наше дыхание не коснется их лица. Нам нужен только один. Он может сказать нам, где Рашида.
   - Заид, - сказал я. "Это человек, которого мы хотим. Остальные случайны. Но я полагаю, что нам придется их убить.
   - Раздели их, - сказал ему Дел. "Пусть кто-нибудь выведет лошадь. Попросите его показать, на что способна лошадь. Но ведите его в этом направлении. Когда он будет достаточно близко, мы возьмем его.
   - И немного побеседуй, - добавил я. Эддрит я сказал: "Где твоя лошадь?"
   - Привязан к фургону моего дяди. Он жестянщик. Он всегда продает товары в базарный день. Он преуспевает. Я был его учеником.
   "Ученик?" - повторил я.
   "Истамир - мой дом, - объяснил Эддрит.
   "Вероятно ли, что эти люди разбили лагерь здесь или где-то еще?" Я попросил.
   - Вот, - ответил Эддрит. - Они будут держать лошадей близко.
   - Ты знаешь, где это может быть?
   Он покачал головой. "Закрывать. Но если мы поймаем того человека, которого вы упомянули, он расскажет нам, не так ли?
   - Возможно, - мрачно сказал я.
   - Пошли, - сказал Дел. "Мы были здесь слишком долго. Двое мужчин с лошадьми Харита уже заметили нас здесь. Это может быть ничего, но мы не должны рисковать.
   Нет. Мы не должны. Я посмотрел на Эддрита. - Иди впереди нас к фургону Махмуда.
   Эддрит глубоко вздохнул, затем повернулся и пошел. Дел поймал мой взгляд и слегка кивнул. Эддрит мог быть именно тем, кем он себя называл, жителем Истамира, когда-то обучавшимся у жестянщика, но он также был одним из бесчисленного множества присутствующих северян. И все они были похожи друг на друга со светлыми волосами, голубыми глазами, совпадающими или приближающимися к моему росту. Он определенно был танцором на мечах, но это не означало, что он не мог быть рейдером.
   Дел и я держались от него на расстоянии, пока он шел. Нам нужно было место, чтобы обнажить ножны, если Эддрит развернется и нападет. Но ношение обнаженных клинков на ходу привлекло бы слишком много внимания, поэтому мы оставили их верхом на плечах. Любой, кто посмотрит на нас, увидит трех танцоров с мечами; не стоило комментировать, что мы были вместе. Вероятно, мы знали друг друга, полагали они, так же, как купцы знали друг друга.
   Эддрит остановился у фургона. К одному из задних колес была привязана гнедая лошадь; как и мы, Эддрит использовал веревочный недоуздок. Потянув за конец веревки, можно быстро развязать галстук. С жеребцом у меня не было такой роскоши; Пришлось использовать более напористый галстук.
   - Это моя лошадь, - сказал он.
   - Отведи его к Махмуду, - сказал я ему. "Иди, не садись".
   Один рывок развязал галстук. Эддрит начала выглядеть обиженной. Это было выражение лица человека, когда он хотел только помочь, но с ним обращались как с потенциальным противником. Он был молод. Я сомневался, что он был достаточно опытен, чтобы изображать из себя невиновного, когда на самом деле он был рейдером.
   Мы прибыли к Махмуду. Дел и я отвязали наших лошадей, пока Эддрит ждал со своей лошадью. Я перекинул веревку через плечо шпильки и привязал ее к навершие. Запахи различных мясных блюд, хлеба, специй и выпечки служили признаком того, что мой желудок был недоволен, и я вспомнил, что мы с Делем не завтракали.
   Позже я сказал своему животу. После.
   - Подожди, - сказал я Эддриту. "Подожди, пока мы с Делем сядем верхом". Меньше всего мне хотелось, чтобы он был над нами с обнаженным мечом.
   Выражение его лица теперь было мятежным. Он посмотрел на нас обоих. Он сел верхом после того, как мы с Дель устроились. "Я здесь, чтобы помочь вам!" - сказал он в кипящем гневе. "Разве я не нашел рейдеров? Разве я не водил тебя к ним?
   - Да, - сказал Дел, но не более того.
   Это не удовлетворило Эддрита. "Я же говорил вам, что случилось со мной, с тем караваном! Я рассказал вам о рейдерах и о том, что они сделали! Почему ты мне не доверяешь?"
   Я наклонился вперед, упираясь ладонями в луку, вытягивая спину. "На карту поставлена жизнь девушки. Вы бы нам поверили, если бы было наоборот?
   Он открыл рот. Закрыть его. "Нет."
   - Тогда пошли , - сказал Дел. "Все эти разговоры-разговоры-разговоры".
   Она была права. - Помни, - сказал я Эддриту. "Отвлеките одного из рейдеров. Как только он отвлечется, садитесь. Спуститесь вниз по линии и перережьте поводки на всех пяти лошадях, где бы вы их ни нашли. Отошлите их. Пока они идут, из лагеря Зайда могут появиться другие люди, и мы сможем увидеть, где он находится. Вот где будет Рашида".
   Чего я не сказал, чего Дель не сказал, так это того, что мы надеялись, что Рашида была там и ее не продали. Но это была наша лучшая возможность найти ее.
   - Это было не то, что ты говорил раньше. Вы хотели, чтобы мужчина задал вопрос.
   Я улыбнулась ему. "Я придумал план получше. Идти. Дел и я будем наблюдать.
   - Отсюда лошадей не видно, - расстроенно сказал Эддрит.
   Дел легко спросил: "Кто сказал, что мы останемся здесь?"
   Он посмотрел на нас мгновение. Затем повернул лошадь и пошел вдоль передней линии фургонов. Мы с Делем ехали позади другого ряда, прикрытые повозками. В конце остановились, посмотрели.
   - Значит, ты изменил план, потому что не доверяешь ему? - спросил Дел.
   "Я подумал, что это неплохая идея. Если ему можно доверять, он сделает то, что мы предлагаем.
   Эддрит, ведя своего гнедого, подошел к одному из налетчиков. Судя по его жестам, он действительно говорил о лошадях. И по мере того, как дискуссия становилась ссорой, двое других мужчин, державших лошадей, тоже смотрели.
   - Сейчас, - тихо сказал я, внимательно наблюдая за Эддритом.
   И как бы услышав меня, повернулся, стал уходить. Рейдеры какое-то время смотрели ему вслед. Затем он двинулся, вскакивая в седло. Он повернул свою лошадь обратно к людям, обнажил свой меч и поскакал прямо на них. Лезвие качалось в лучах утреннего солнца, когда Эддрит перерезал канаты. Он кричал, как маньяк, чтобы отогнать лошадей.
   - Вот, - сказал Дел.
   Палатка, которую мы не видели накануне, изрыгнула двух мужчин, которые побежали на помощь. Только три лошади бежали по приказу Эддрита. Двое остались позади, а двое рейдеров быстро завязали свободный конец веревки недоуздка, чтобы использовать его как поводья, и забрались на борт. Без седла они обнажили мечи, висевшие у них на поясе.
   Эддрит заставил свою лошадь танцевать перед ними, легко избегая налетчиков. Но это длилось всего мгновение. С пятью всадниками он потерял большую часть своего преимущества. Он мудро и услужливо повернул свою лошадь и поскакал к веренице фургонов, крича рыночникам, чтобы они убирались с дороги. Один из налетчиков пошел за потерявшимися лошадьми; монета на четырех футах стоила слишком дорого, чтобы ее потерять.
   - А теперь, - сказал я.
   Сзади мы с Делем подъехали к палатке Зайида. Там стояли пикеты многих лошадей Зайида. Дел занял одну сторону, я другую. Мы перерезали верёвки и прорезали растяжки палатки, где осёдланные лошади ждали у дверного проема. Но был какой-то внутренний каркас; палатка закачалась, но не рухнула.
   Я жестикулировал. Дел кивнул. За палаткой она спрыгнула со своего мерина. С бесконечной осторожностью она проделала дырку в клеенке, а затем прорезала ее сверху донизу. Она разорвала ткань в сторону.
   Я пошел вперед, делая почти то же самое. Я не мог доверять дверной откидной створке; это то, что Зайид и любой другой внутри палатки использовали бы для выхода. Поэтому я сделал новое открытие. Когда Дел пошел сзади, я спрыгнул со стойки и прорвался вперед.
   Зайид приставил нож к горлу девушки.
   Как он и намеревался, мы с Делом остановились. Наши мечи были готовы, как и нож Зайида. Он не сбежал со своими людьми. Почему он должен? Они всегда могли украсть больше лошадей, а девушка была его защитой.
   У нее были, как описано, золотые пряди в темных волосах и глаза Ниши. Молодая, но на пороге женственности. - Рашида, - сказал я. "Раша".
   С ножом у горла она не говорила вслух. Но ее глаза сказали все, что она хотела сказать. Слезы текли по ее чумазому лицу, образуя узкие белые ручейки. Зайид связал ей запястья перед ней. Он крепко прижал ее к своему телу, одной рукой крепко обняв ее за плечи. Нож был в другой руке, натянутой на ее шею, чтобы вонзиться в плоть.
   Зайид не стал тратить время на слова. Он знал, почему мы были там.
   Дель стояла, слегка балансируя у нанесенного ею пореза, по крайней мере, в двух длинных шагах от Зайида. Я был ближе. Я мог бы взять его, если бы у него не было заложников.
   Снаружи я слышал, как мужчины перекликаются. Блеск в глазах Зайида, подергивание губ сказали мне то, что мне нужно было знать. Отвлечение Эддрита больше не было отвлечением; остальные теперь вернулись, чтобы доложить Заиду.
   Он внимательно наблюдал за нами. Он оценил нас. Он видел, как мы работаем в караване, видел наше мастерство, нашу компетентность. Да, его люди вернулись, но он был один, а нас двое, и если он убьет своего заложника, то умрет в следующее мгновение. Он знал это. Мы знали это.
   Заид положил руку на спину Рашиды и толкнул ее к моему мечу. Затем он нырнул в дверной проем.
   Дел был там. "Идти!" она сказала. - Она у меня.
   Я вышел через отверстие, которое прорубил, а не через дверную створку - там меня ждали. Зайид был верхом, уже ускакал прочь. Я выругался, пронзил мечом одного человека и выдернул его. Я слышал, как Дель сказал что-то срочное Рашиде, услышал крик мужчины, потом еще один. Шпилька была в шаге от него. Я сделал этот шаг, вскочил так быстро, как только мог, с мечом в руке, и сильно ударил его ногой. Он прыгнул вперед, побежав, пока ведущая веревка билась о землю. у меня был один рука полна поводьев, другая полна меча. Его свинцовая веревка развязалась. Было опасно ехать с висящими поводьями или поводьями. Если жеребец наступит на любого из них, он может упасть, и я вместе с ним.
   Эддрит спустился по центральному проходу. Заид прошел через фургоны. Люди, благодаря Эддриту, двинулись, прижавшись к фургонам и торговым лавкам. Я выбрал этот путь, быстрее, без препятствий из плоти и костей. Я хотел убить Зайида. Я не хотел убивать невинных людей.
   Земля сверху была в основном сухой, грязь застывала под солнцем. Но кони тяжелые, и конезавод на бегу накопал глыбы. Это замедлило нас. Сюда ходило больше посетителей ярмарки, копая ямы. Шип прорвался во влажную грязь под ним. Я чувствовал это по его походке: тяжесть в копытах, иногда проскальзывание.
   Заид вырвался из фургонов намного раньше нас. Я выругался, когда жеребец наступил на поводок. Он не запачкал ему ноги, он не дернул его голову вниз, когда он дошел до конца. Он не упал. Но это замедлило его почти до остановки.
   Ругаясь, я наклонился вперед, просунул свой клинок под ведущую веревку, когда он двигался, и бросил ее к седлу. Я не стал привязывать его к навершие; Я схватил его левой рукой и прицепил к поводьям. Теперь мы были свободны.
   Мы потеряли скорость, и Зайид был намного впереди меня. Он оглянулся, увидел меня и быстро повернул своего коня обратно в фургоны. Я сделал то же самое, надеясь догнать его, если он снова появится. Я держал меч крест-накрест над шеей жеребца, держа его в стороне, но достаточно близко, чтобы при необходимости отвести его назад.
   Проехав три фургона впереди, Зайид снова резко повернул между двумя из них. Я услышал грохот металлических кастрюль, мисок, кружек и не мог не задаться вопросом, о, так кратко, не принадлежал ли этот фургон дяде Эддрита, жестянщику.
   Я проехал еще один фургон, срезал направо и снова отправил коня по главной улице. Зайид перебирал товары на продажу, но жеребец значительно опередил его. Через дорожку Зайид бросился через киоски с другой стороны. Он тоже держал меч в правой руке, управляя своей лошадью одной рукой, вонзаясь пятками в ребра своего скакуна. В отличие от меня, он носил сапоги; удар ногой имел бы больший эффект.
   - Продолжай, - сказал я жеребцу. - Продолжай, мальчик. Давай поймаем этого сына сальсетской козы.
   Шпилька ответила. Я правильно его придержал, проехал через два вагона, вырвался на другую сторону. Мы набрали длину. Я увидел вспышку на лице Зайда, когда он оглянулся. Он снова уперся пятками, чтобы набрать скорость.
   - Он твой, - сказал я жеребцу, который раньше уже убил человека. - Все твое, старый сын.
   Зайид снова проехал через узкие промежутки между вагонами, на этот раз налево. Я сделал то же самое, выругавшись, когда жеребец сделал оплошность и врезался в полные штабеля деревянных корзин с фруктами. Мы снова оказались на главной дорожке. Мы срезали угол вплотную, и моя голова столкнулась с висящими колокольчиками; некоторые упали, в то время как другие звонили безумно.
   По этому звуку Заид знал, где мы были, знал, как близко. Мы снова выиграли, жеребец и я. Я поднял свой меч, держа его в воздухе.
   Рыжеволосый рейдер резко остановился. Он повернул своего скакуна ко мне, подняв меч.
   Слишком близко... слишком близко, чтобы остановиться...
   Заид слез с лошади. Я знал, что он собирался сделать. Снизу он мог взять шпильку, вонзив меч в грудь; проходит прямо через ребра к сердцу; резать внутренности на куски. Шпилька рухнет, и когда я попытаюсь спастись, Зайид схватит меня. Но сначала он должен был взять жеребца, иначе его план не сработает.
   Я не хотел, чтобы шпилька останавливалась. Я пинал сильнее, чем когда-либо, подгоняя его словами. Я не собирался избегать Зайида.
   Я стряхнул левую ногу со стремени. Зажата левая рука на навершие. Наклонился вправо, ехал боком, левая нога уравновешивала часть сиденья седла. Одна рука держала большую часть моего веса, часть в правом стремени. Это было ненадежное положение из-за моего размера, но шанс стоил риска. Внезапно у Зайида не было возможности использовать клинок на шпильке. Я был в пути.
   Мы ринулись на него, мой мальчик и я. Я взмахнул мечом, как косой.
   Я взял голову Зайда.
   Глава 32
   ТОН СТАД БЕЖАЛ. Я подтянулся, как следует устроился в седле. Именно тогда я ослабил шпильку в сторону более медленной походки. Когда мы наткнулись, я остановил его, развернул. По дорожке дико несся белый мерин Деля. Как ни странно, вместе с ним мчался Дэррион на сером коне.
   Даррион?
   "Расслабься!" - крикнул я, когда они оба побежали прямо мимо меня. И Дарриону: "Не гонись за ним!"
   А потом я совсем забыл о Даррионе и мерине и думал только о Деле. Либо она была в порядке, а лошадь вздрогнула - ни он, ни жеребец не были привязаны, когда мы спешились у палатки Зайида, - либо она попала в беду.
   Тело Зайда лежало на улице. Я не тратил время на его изучение. Я проскакал мимо него галопом, не желая повторять мою безумную гонку по середине дорожки. Базарные люди в шоке все еще прижимались к фургонам и торговым прилавкам. Я уловил позади себя звук лошади, скрюченной в седле, и увидел, как рядом со мной приближается распущенная лошадь Зайида. Распущенные лошади повсюду, как и те, что Эддрит сбежал после того, как он перерезал их поводья, и Зайида, а теперь и Дела. Я не беспокоился ни о ком из них; лошади - стадные животные и, если у них есть выбор, они перейдут к другим лошадям, как только страх исчезнет.
   У большой палатки Зайида я услышал звук скрежета мечей. В то время как часть меня хотела упасть прямо посреди битвы, я знал лучше. Предстояло еще кое-что сделать, кого-то Дель защитил.
   Я слез с задней части палатки. Лошадь Зайида шарахнулась, пошла рысью, болтая поводья. Там лежал мертвец. Я перешагнул через тело, рывком открыл длинную щель, которую проделал Дел, и обнаружил Рашиду сразу же внутри, зажатую в ближнем углу, когда Дел сражался с одним из налетчиков. Неподходящее место для боя на мечах - слишком много вещей, чтобы запачкать клинок или ноги. Но часто вы не имели права голоса в этом вопросе.
   - Рашида, - сказал я.
   В ужасе она сильнее прижалась к углу. Каштановые волосы, окрашенные золотом, были распущены и спутаны. Ее одежда была разорвана. Глаза Ниши, такие большие и тающие, цвета сидра, были устремлены на меня. "Раша". Я жестикулировал. "Уходить. Давай вытащим тебя отсюда. Дел с ним разберется.
   Она колебалась мгновение. Хотя я хотел крикнуть ей, чтобы она убиралась из палатки, я знал лучше. Последнее, что ей было нужно, это еще один кричащий на нее незнакомец. - Она убьет его?
   Это застало меня врасплох. "Вероятно."
   - Хорошо, - сказала она свирепо. - А как насчет остальных?
   - Наш план - убить их всех.
   И снова "хорошо".
   "Раша. Твои мать и отец с Сабиром и Яминой. Они в безопасности.
   Я увидел огромное облегчение. Затем ее глаза наполнились узнаванием. "Ты Песчаный Тигр!"
   "Я. А теперь пошли!"
   На этот раз она пришла. Я быстро вложил свой меч в ножны, поспешно вывел ее наружу, когда зазвенели лезвия, перерезал веревку на ее запястьях своим ножом, а затем посадил ее в седло конезавода.
   - Поводья, - сказала она, потянувшись. Я схватил болтающиеся поводья и сунул их ей в руки. Я хотел, чтобы она ушла отсюда как можно быстрее. - Не забудь перерезать ведущую веревку.
   Она выросла на конной ферме; Я полагал, что она прекрасно с ним справится. Но я спросил. "Он жеребец. С тобой все будет в порядке?
   Она обиделась. "Я оседлал каждого жеребца, который когда-либо был у нас на ферме!"
   Мне пришлось смеяться, когда я перерезал веревку. Я должен был догадаться, что она вряд ли будет увядающим цветком. Не тот, кто подбирал деревянные лезвия со своим старшим братом. Нож убран, я снова обнажил меч. - Иди, - сказал я. "Неважно, где. Просто убирайся отсюда как можно быстрее. Идите к вагонам". Меня поразила мысль. "Я беру свои слова назад... найдите мужчину с красивыми тканями и специями. Махмуд. Он спрячет тебя". Я дал ей указания, затем хлопнул жеребца по заду и отослал его прочь.
   Я услышал всплеск шока, даже когда отдернул отрезанные края стены палатки. Противник Дела упал, умирая на мате. Раша будет рада, и я ее не виню.
   Меч поднялся и был готов, Дель повернулся ко мне лицом, когда я прошел через щель. Узнала меня и опустила клинок. - Рашида?
   - Я отправил ее к Махмуду. Ее лицо было напряжено, но она не пострадала. "Любые другие?" Я попросил.
   - Вот этот, - сказала она. - Один за палаткой, а тот, что ты убил впереди.
   - И Зайид мертв. Это четыре.
   - Где Эддрит?
   "Я не знаю. Он отрезал лошадей, и тогда я потерял его из виду.
   Она встряхнула свой меч, нашла и протерла лезвие тряпкой. Мы должны идти за ними".
   - Тогда пешком. Твой белый мальчик убежал - в последний раз я видел, как Дэррион гнался за ним посреди улицы, - а жеребец у Рашиды.
   - Тогда пешком, - мрачно сказала она. - Мы должны найти их всех.
   "Что мы должны сделать, - сказал я, - так это доставить Рашиду в безопасное место к ее родителям".
   Я услышал звук копыт, приближающихся быстрой рысью. "Выходи через заднюю дверь", - сказал я ей. - Я пойду вперед.
   Дел кивнул и вышел. Я прошел сквозь.
   Человек верхом ехал с обнаженным мечом. Кровь текла по яркой стали.
   - О, - сказал я.
   Натянуто Ниша спросила: "Где моя сестра? Где Раша?
   - В безопасности, - сказал я ему. - Она на конюшне, направляется к Махмуду.
   Он выглядел очень облегченным; напряжение истекало кровью из тела и голоса. "Я убил одного. Я узнал его по нападению на караван. И я видел, как Эддрит вонзил свой меч в другого.
   Я добавил это к своему ментальному счету. "Шесть. Насколько мне известно, это все. Затем: "Что ты здесь делаешь?"
   Дел узнал голос Ниши. Она обошла палатку. "Что ты здесь делаешь?"
   - Твой отец, - резко сказал я, предвидя смерть.
   - Пробудись снова, - ответила Ниша. "Мне больно, но лучше, чем было. Мама велела мне прийти сюда. Видимо, я был под ногами".
   - Ты, должно быть, тяжело ехал.
   "Самое сложное, что у меня когда-либо было". И действительно, на его гнедой были белые полосы пота и пены по бокам шеи. Ниша повернулся в седле, чтобы посмотреть вдоль линии фургонов. - Махмуд там, где был?
   Я дал ему указания, и он уехал. Дель вложила меч в ножны. - Мы всех их учли, - сказал я.
   Дел не был так уверен. "Все, если только у Зайда нет лагеря в другом месте".
   "Заид мертв. Если он не вернется, и остальные пятеро тоже не вернутся, тот, кто там, разберется. Как только они это сделают, они разбегутся".
   Дел был недоволен. - Да, они разбегутся - снова набегут.
   Я покачал головой. - Мы не можем избавить мир от них всех, Баша. Даже если бы у нас было сто человек. Мы достигли того, ради чего пришли. Теперь давайте отвезем Рашиду домой и устроимся. А потом мы можем идти домой. Думаю, Ниша, если он останется с ними, поймет, почему мы так быстро возвращаемся. Я вздохнул, схватился за дверной клапан и провел лезвием по лезвию, очищая его от крови.
   - Что нам делать с лошадьми Харита? она спросила.
   Я огляделся, ища. "Они будут где-то здесь. У Ниши может быть идея. В какой-то момент они должны вернуться обратно.
   - Тела, - сказала она.
   Двое недалеко от нас. Еще один за палаткой. Заид посреди улицы. И везде, где Ниша и Эддрит убили своих. - Я уверен, что у Истамира есть кладбище, - сказал я. И я был совершенно уверен, что у Истамира тоже есть погребение для неудобных смертей.
   - Так что, будем ночевать?
   Я пожал плечами. "Думаю, это зависит от Ниши. Он может захотеть немедленно отвезти Рашиду домой.
  
   Ниша не хотела сразу идти домой. Было уже поздно, и сумерки наступали как раз в то время, когда мы подходили к сгоревшему фермерскому дому. Я мог придумать лучшие места для ночлега Рашиды и согласился с решением Ниши. Кроме того, в то время как у меня был жеребец, а у Ниши - гнедой, мерин Дел все еще отсутствовал - возможно, он убежал дальше, чем мог бы в противном случае, потому что Дэррион погнался за ним. Дель была серьезно раздражена и хотела одолжить жеребца, чтобы посмотреть, сможет ли она выследить Дэрриона, но Рашида должна была заботиться о ней, от женщины к женщине.
   Тамара, к моему удивлению, ничего не сказала Делу о мытье какой-либо части своего тела перед тем, как войти в гостиницу, и ничего не сказала Рашиде. Однако мы с Нишей не получили такого же приема. Когда Тамар приказала Делу отвести Рашиду в ее личную комнату, она обратила на нас свою обычную вспыльчивость.
   "Вымойте ноги".
   Ниша, которая до сих пор не имела удовольствия встречаться с Тамар, моргнула и уставилась на нее. "Какая?"
   Тамар прищурилась, глядя на него. "Вы были в грязи. Я вижу это на твоих сандалиях. Вымойте ноги, молодой человек!" Она взглянула на меня. - Он тебе расскажет.
   Я вздохнул. "Мы моем ноги, если хотим войти в гостиницу".
   "Мои ноги не такие грязные! Я большую часть времени был верхом!"
   - Но не все время, - настаивала Тамар.
   Он нахмурился. "Мне никогда в жизни не приходилось мыть ноги перед тем, как войти в гостиницу".
   "Это потому, что всем было наплевать ", - сказала Тамар. "Моя гостиница чистая, в отличие от всех остальных".
   "С тем же успехом можно просто сделать это", - сказал я ему. "Вы не можете выиграть эту битву".
   Тамар кивнула, одобряя мои комментарии. - У меня есть ужин на очаге. Приберись, а я буду тебе служить.
   Ниша нахмурилась. - Где моя сестра?
   - Я отправил ее в свою комнату с Дел. Она взглянула на меня, потом снова посмотрела на Нишу. Тон ее голоса изменился на что-то близкое к сочувствию. - Ей нужно время, чтобы поговорить с другой женщиной.
   Я понял. Ниша этого не сделала. "Я ее брат. Она может поговорить со мной".
   Мгновенная доброта Тамары испарилась. "Нет, она не может. Мои правила, или ты можешь снять комнату в другом месте.
   Ниша была совершенно сбита с толку, но в то же время злилась. - Я не оставлю свою сестру.
   Тамара уставилась на меня. Ее сообщение было ясным.
   Я коснулся руки Ниши. "Давай омоем ноги. Рашида в хороших руках с Делом.
   "Я не понимаю-"
   Я сомкнула ладонь на его плече, развернула его. "Поверьте мне."
   Тамара резко кивнула мне и вернулась к своему очагу.
   Я подтолкнул Нишу к скамейке, затем сильно толкнул его, положив руку ему на плечо. Он расставил ноги, готовясь встать. Я сжала руку и снова толкнула его вниз.
   - Подумай, - сказал я. "Просто думай."
   Он этого не сделал. "Я имею полное право видеть свою сестру. Боги, Тигр, она провела последние три дня с рейдерами!
   "И именно поэтому ей сейчас нужно быть с Делом".
   "Но-"
   " Подумай , Ниша! Твоя сестра с шестью рейдерами!
   Я увидел в его глазах рассвет понимания, за которым сразу же последовал ужас. "О боги. О нет . Только не Раша! Он выглядел так, словно его вот-вот вырвет.
   "Дель поговорит с ней. Завтра она будет с матерью. Я не говорю, что вы должны игнорировать ее или относиться к ней так, как будто она может сломаться. Просто позволь ей прийти к тебе".
   Слезы стояли у него на глазах. Он сжал губы, изо всех сил стараясь не дать им упасть. - С ней все будет в порядке?
   - Она твоя сестра. Это значит, что она сильная. Очень сильный."
   Ниша в растерянности сидел молча с целым миром в глазах.
   Ему нужно было отвлечься. Я взяла чистую тряпку и бросила ему на колени. "Вымойте ноги".
  
   Удивительно, но Тамар отправила нас в другую комнату вместо того, чтобы заставить есть стоя. Там Ниша и я сидели на табуретках, держа в руках тарелки, миски, ложки, кружки и ту же похлебку, которую я ела раньше. Интересно, готовила ли она когда-нибудь что-нибудь еще для своих жильцов?
   Дел и Рашида к нам не присоединились. Ниша была явно обеспокоена этим, готовая возразить, но я покачала головой. Он успокоился, но не раньше, чем бросил свирепый взгляд на Тамар. Если и видела, то не подавала вида.
   После того, как мы поели, она забрала тарелки, миски, кружки и поставила их на верстак у очага. Затем она повернулась к нам, проводя руками по переднику. "Я никогда, никогда никому не предлагал этого раньше". Она посмотрела на нас обоих. - Иди напьйся.
   Это напугало Нишу, но недостаточно. "Я хочу увидеть-"
   "Еще нет." Я поймал его руку. - Давай сделаем, как она говорит.
   Ниша выдернула его руку из моей хватки. - Ты перестанешь меня толкать ?
   Я благосклонно встретил его гневный взгляд. "Возможно нет."
   Ниша закрыла рот. Он прошел мимо меня и вышел за дверь.
   Прежде чем я успел последовать за ней, Тамар спросила: "Ваш сын?"
   "Да."
   Она кивнула. "Так и думал. Но девушка не твоя, не так ли?
   Это поразило меня. "Как вы можете сказать?"
   - Потому что, если бы ты был ее отцом, ты бы выломал мою дверь, чтобы добраться до нее.
   Я переварил это мгновение и решил, что она права. И это было бы не к лучшему.
   - В конце улицы есть приличная таверна, - сказала Тамар. "Хозяин - мой друг. Скажи ему, что я послал тебя.
   Друг. Тамар? - Я так понимаю, он не одиозный человек? Или негодяй?
   Она устремила на меня острый взгляд. Я быстро вышел за дверь, чтобы найти Нишу.
   Глава 33
   ТТАВЕРНА, КУДА НАС ПОСЛАЛА ТАМАР, настолько отличалась от нашей столовой в Джуле, что я чуть не зевал. Столешницы были отполированы до блеска, хотя на некоторых из них остались шрамы, чего и следовало ожидать в месте, где подают напитки. Барная стойка была сделана из разных пород дерева, темных и светлых, с заполненными сучками, возрастными кольцами, широкими и узкими полосами, полосами и завитками, разрезанными на небольшие части, а затем собранными в интригующий узор. Тем не менее, в древесине не было неровностей, которые бы не совпадали. Все было отшлифовано, а затем отшлифовано. В комнате было теплое, уютное свечение. Большая часть освещения исходила не от чашек со свечами и фонарей на каждом столе, а от витых железных подсвечников, развешанных по стенам. Насколько я мог судить, каждая из них была закрыта проколотой жестью. От них поднимались длинные толстые фитили. Это были масляные лампы, а не свечи с короткими фитилями и скудным пламенем, которые слишком часто гасли или опрокидывались.
   Мы, конечно, были чужими. Все замолчали и смотрели, как Ниша и я вошли. Никто не упустил наши мечи. Я видел обмен взглядами и слышал тихие комментарии, но ни один из них не был настолько громким, чтобы его можно было разобрать.
   Винные девушки не были одеты в скудную одежду. Туники и длинные юбки, в основном, хотя талии были туго стянуты яркими шарфами, демонстрирующими восхитительные изгибы. Но без кистей. В отличие от Юга, где Дель была совсем другой, здесь все три девушки были светлокожими, голубоглазыми и очень белокурыми.
   Один из открытых столов стоял в углу под бра. Я пробрался к нему через другие столы. Я был удивлен, увидев, что скамья, которую я собирался забрать, была на самом деле покрыта кожей. И когда я сел, я обнаружил, что под кожей есть набивка. Я начал понимать, почему Тамара рекомендовала эту таверну другим. Я начал понимать, почему владелец был другом. Одержимо опрятная женщина и одержимо опрятный мужчина.
   Я сидела. Ниша последовала за ним медленнее. Он сел спиной к двери. Я смиренно покачал головой; он не обращал внимания. Но тогда Нише не нужна была прямая видимость, как мне. Я не мог по-настоящему расслабиться, пока мы были в Истамире, потому что боги знали, сколько вокруг еще танцоров с мечами. О Даррионе, конечно, не нужно было беспокоиться, и теперь Эддрит просто хотел поспарринговать, но могли быть и другие.
   Пришла виноделия, распущенные волосы ниспадали великолепным бледным дождем почти до талии. Она слабо улыбнулась нам обоим, но не положила руку на стол и не наклонилась, чтобы показать декольте. Какое бы декольте она ни утверждала, оно было скрыто за богатой пурпурной туникой. Ее юбка была в пурпурно-коричнево-желтую полоску под рубиновым поясом. Янтарные бусы опоясывали ее запястья, свисали из ушей.
   Ее глаза были спокойны. "У моего отца чистота в доме", - сказала она слегка хрипловатым тоном. "Еда превосходная, эль превосходный, крепкие спиртные напитки. Мы будем очень рады предоставить вам достаточно еды и питья, чтобы вы насытились на неделю. Кого мы не будем вам обслуживать, так это меня или моих сестер. Мы не хотим отказывать мужчинам в их потребностях, но есть много таверн, которые подходят для этой цели. Если вам нужны женщины, идите в другое место".
   Я посмотрел на двух других блондинок. Они стояли у стойки, спокойно наблюдая за сестрой, словно ожидая нашего решения. Я начал улыбаться. - Я не думаю, что Тамара отправила бы нас сюда, если бы это была такая кантина... э-э, таверна. Я здесь за превосходным элем и не имею абсолютно никаких планов ни на кого из вас.
   Ее собственная улыбка превратилась из легкой в широкую. "Тамар посылает сюда только безопасных людей. Чувствуй себя как дома."
   Безопасно. Я никогда раньше не слышал, чтобы это слово применялось ко мне.
   Ниша, с другой стороны... но потом я передумал о дразнить его. Он едва обращал внимание на красивую молодую женщину. - Эль подойдет для нас обоих.
   Она быстро повернулась и кивнула своим сестрам, которые заметно расслабились. Один из них, вытащив две высокие кружки с пенопластом, стекающим по бокам, плавно подал их, прежде чем уйти, чтобы присмотреть за другим столом.
   Дел одобрил бы эту таверну. Фуад не хотел.
   За столом напротив меня размышляла Ниша. Я наблюдал за игрой выражений на его чертах. "Какая?" - спросил я, когда подумал, что он действительно может ответить.
   Он оторвался от стола, вернулся издалека. "Какая?"
   "Я первый спросил."
   Он вздохнул, провел растопыренными пальцами по своим волосам, затем взъерошил их в виде клоков. "Я хочу помочь ей. Но что я могу сделать? Что может сделать каждый?"
   Он казался потерянным. Я пытался увести его от этого. "Я думаю, что на самом деле мы сделали довольно много. Мы убили всех шестерых рейдеров".
   "Ну да." Он задумался над своим элем. - Но это не отменяет ничего из того, что произошло.
   Я поднял свою кружку, выпил, опустил и вытер пену. "Нет."
   Ниша покачал головой. "Я не знаю, что делать".
   Я улыбнулась. "Просто будь ее старшим братом. Тот, на кого она всегда равнялась".
   Это чуть не довело его до слез. Он схватил свою кружку, пролил немного эля, выпил почти половину, как я прикинул, прежде чем перевести дух. Когда он это сделал, то с громким стуком поставил кружку. "Все мертвы. Да. Но Раша - боги. И моя мать. А потом у него не хватило слов, чтобы выразить то, что он чувствовал, и он просто уставился на кружку.
   Почему-то я подумал об Эддрите. Я не видел его с тех пор, как он перерезал все веревки и погнался за пятью лошадьми, выставленными рейдерами на продажу. - Ты сказал, что видел, как Эддрит убил одного из рейдеров.
   Ниша сильно моргнула и посмотрела вверх. "Да. Или, я думаю, он убил его. Я не стал проверять, мертв ли он. Но Эддрит плюнул ему в живот.
   Значит, мертв. - А с Эддритом все в порядке?
   Ниша нахмурилась. "Почему тебя это беспокоит? Какое ему дело до чего-либо? Он сел прямее, наконец уделив мне все свое внимание. - Вы сказали, что он прогнал лошадей?
   - Пять ваших лошадей, да. Стриженые гривы. Он освободил их и прогнал, чтобы они могли уйти от рейдеров. Мы хотели, чтобы они шли пешком. Ну, если подумать, Эддрит прогнал трех лошадей; двое были отбиты рейдерами, но затем они снова освободились, когда рейдеры погибли.
   Ниша была совершенно сбита с толку. - Эддрит помогла тебе?
   "Сначала я не поверил, что он это имел в виду, но он действительно помог нам".
   "Почему?" - прямо спросил он. - Зачем ему это?
   "Для спарринга со мной". Я пожал плечами. "Мы пришли к соглашению. Если бы он помог, я бы поспарринговал с ним".
   Ниша яростно мотал головой из стороны в сторону. "Ты не можешь".
   Я поднял бровь. - Почему я не могу?
   "Он победил меня. Разве ты не должен поддержать меня ? Твой сын?"
   "Это не имеет к этому никакого отношения. Или это не имеет к этому никакого отношения. Как вам угодно".
   Ниша хмуро посмотрела на меня. "Это важно."
   Я выпил еще эля. Ниша ждала ответа. Снова вытирая пену, я сказал: - Я согласился. Я не откажусь от своего слова".
   Напряженный, как натянутая проволока, он пристально смотрел на меня. Он больше не пил. Он был очень, очень зол, и я знал, что это не имело никакого отношения к моему согласию на спарринг с Эддритом. Ну, почти ничего. Он заботился об этом. Он хотел вернуть все как было. Ни нападения на ферму, ни серьезно раненного отца, ни изнасилованной матери, ни похищенной и изнасилованной сестры. Он убил одного из рейдеров, но этого было недостаточно. В мире не хватило. Это было горе из-за потери того, что он знал. Горе его семье. Горе, хотя он еще этого не знал, по молодому человеку, который уже никогда не будет прежним. Беззаботный, жизнерадостный молодой человек, чья жизнь была такой нетребовательной, наконец столкнулся с мучительными трудностями.
   Ниша резко пододвинул ко мне свою кружку. "Я не хочу этого". Он встал, отодвинув скамью от стола. - Я собираюсь увидеть свою сестру.
   "Ниша..."
   " Нет ". Он наклонился, уперся руками в столешницу. Он пристально посмотрел на меня. "Ничего больше от тебя. Ты не ее отец, чтобы говорить, что ей нужно. Я ее кровный родственник. Я говорю то, что делаю, когда это касается ее. У тебя нет права голоса. Он выпрямился. "Ничего не скажешь".
   Я смотрел, как он идет к двери. Смотрел, как он уходит. Не пошевелился, чтобы пойти за ним. Я очень хорошо знал, что он что-то не сказал. Я был его отцом, его кровным родственником, но я не имел права голоса над ним не больше, чем над Рашидой. Я не заработал.
   Было больно знать это. Но я не мог винить его чувства. Я знал, о чем он думал: это путешествие, которое он сам предложил, уже не было приключением.
  
   Когда я ушел после нескольких кружек превосходного эля, я обнаружил белого мерина Дела, привязанного прямо возле таверны. На самом деле, не обращая внимания, я чуть не столкнулся с ним. Я пробежался по нему глазами и руками, насколько мог, в угасающем свете, и он казался в порядке. Я задавался вопросом, почему Дэррион не вошел, чтобы сказать мне. Но я отвязал его, повел к ливрее и не нашел там кузнеца. Я немного подумал, затем отвел лошадь в сарай, думая, что утром заплачу кузнецу. Меня встретили серией очень громкого фырканья, требовательным ржанием, содержавшим в себе всю наглость мира, и неоднократными ударами о стену, благодаря тому, что подкованное копыто соприкасалось с деревом.
   - Эй, старый сын. Я должен был этого ожидать. Ниша нашла Рашиду у Махмуда, на борту конезавода. Он бы ухаживал за ним. Я расседлал, разнуздал лошадь Дела, сдал ее, накормил и напоил, а затем подошел к конезаводу. Он тут же повернулся ко мне спиной и встал, уткнув голову в угол, вздернув одно заднее копыто, словно собирался ударить меня ногой, если бы я был достаточно глуп, чтобы войти в стойло. Я не был. - Я знал, что ты позаботишься о ней. Она тебя хорошо подвезла? Она сестра Ниши, и я знаю, что тебе нравится Ниша.
   Он отказался со мной разговаривать. У него была вода и сено, поэтому я взял седло, уздечку, недоуздок и одеяло и затащил все внутрь. Неудивительно, что Тамара встретила меня у дверей. "Что ты делаешь с что? Как вы думаете, вы приносите его внутрь? Только боги знают, где это было!"
   "На лошади Дела. И я не доверяю кузнецу. Поскольку я нигде не видел гвоздика, я предполагаю, что его принес Дэл?
   Ее губы сжались. "Очень хорошо. Но вы с мальчиком будете делить эту маленькую комнату. Дел и Рашида возьмут тот, что побольше.
   "Ну ладно." Мне это не казалось многообещающим. Эта комната была слишком мала для двух взрослых мужчин. С другой стороны, Ниша может провести ночь в другом месте. Может быть, он обратил внимание, когда одна из сестер установила правила и искала женщину в другой таверне. - О, и это была довольно милая таверна, как вы сказали. Я встречался с молодыми женщинами, но не с их отцом".
   Слабейшая судорога пробежала по лицу Тамары. "Он очень болен. Целитель говорит, что это только вопрос времени. Иногда он ненадолго остается в общей комнате; в остальное время он отдыхает в постели, пока девушки управляют таверной".
   "Ну, один из них ясно дал понять, что мы должны пойти в другое место, если мы хотим чего-то большего, чем еда и питье. Но в любом случае эль был всем, чего я хотел. Ниша ушла; Я не знаю, вернется он сегодня вечером или нет.
   Она красноречиво фыркнула. "Дураки, эти молодые люди. Им лучше держаться подальше от шлюх.
   Меня шокировало то, что она употребила это слово. И Фамарь ясно увидела это, потому что краска залила ее лицо.
   Я расплылся в широкой улыбке. "Наконец-то я перерос это", - сказал я ей. "В итоге. Я должен думать, что мой сын тоже".
   "Я запираю дверь в девять часов", - сказала она. - Если он не вернется к тому времени, ему придется спать в другом месте.
   Видение Ниши, лежащей в ливрее, позабавило меня. Кроме того, у меня оставалось больше места, если он оставался дома всю ночь. Но веселье пропало. - Как Рашида?
   Лицо Тамары напряглось. - Ей помыли водой с мылом. На самом деле, три очистки; она говорит, что не может очиститься. Но это пройдет в свое время. Дел ей очень помогает. Никакого ложного сочувствия, потому что она не - не может - понять. Просто забота о фактах, а иногда и доброта".
   - Это потому, что Дел действительно понимает. Тамара посмотрела на меня резко, а затем в ее расширившихся глазах вспыхнуло потрясенное осознание. Чтобы сменить тему, я сказал: "Мы поедем завтра. Тогда Рашида будет с родителями. Это должно помочь".
   Шок Тамар рассеялся. "Не обязательно, если она вернется туда, где ее похитили рейдеры!"
   "Нет, я сказал. "Нет, мы не будем этого делать. Ничего не осталось, кроме кучи сгоревшего дерева".
   Она покачала головой. "Я буду молиться, чтобы этих рейдеров поймали и дали им по заслугам, но все мужчины в городе боятся с ними браться".
   - Не беспокойтесь, - сказал я. "Заид - рыжеволосый - мертв, как и пятеро его людей. Некоторые из нас играли в кошек и взялись за то, чтобы навсегда избавиться от паразитов".
   Она была поражена. - Вы это сделали?
   "Я, Дел, Ниша, с помощью Эддрита и Дарриона".
   Ее голос поднялся до нового регистра. "Даррион? Даррион помог?
   "Он сделал."
   Она покачала головой, глаза блестели. - Ну, может быть, мой внук все-таки до чего-нибудь додумается.
   Я удивленно посмотрел на нее, а потом широко улыбнулся. "Он хорошо справился".
   Она махнула мне рукой. "Идти спать. Продолжать."
   - Синий занавес?
   "Синий занавес".
   Я снова запряг седло и упряжь и пошел дальше по коридору. Может быть, Дел снова прокрадется в мою комнату.
  
   Я уже давно разочаровался в том, что Дель придет ко мне в комнату, и когда она пришла , я так крепко спал, что мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди от удивления. - Перестань, башка!
   Света не было, поэтому я ее не видел. - Делать что?
   "Напугал меня до полусмерти!"
   "Хули, Тигр, я думаю, ты будешь немного осторожнее, когда за тобой гонятся танцоры с мечами!" Я был удивлен, услышав от нее "хулиганство", пока она не закончила мысль: "Опять же, это то, что происходит с мужчинами постарше".
   Тут я понял, что Ниши в комнате нет. Ну, всегда был хороший шанс, что он не вернется до утра. - Тогда, если я стар, ты мог бы пожалеть меня. Я сел. Я положил матрац на пол, потому что, как однажды предупредила меня Тамар, кровать была слишком короткой для человека моего роста.
   - Я не сказал "старый", - заметил Дел. - Я сказал "старый эээ ".
   Я чувствовал присутствие кого-то очень близкого мне. Слух, чувство - не имело значения. Вы просто знаете, когда кто-то рядом, даже если вокруг темно. Затем руки погладили мою ногу, двигаясь от колена до середины бедра.
   Я чуть не вздрогнул. "Ты пытаешься отправить мне сообщение? Если да, то я определенно получил его!"
   Я услышал тихий смех. "Нет, никаких сообщений. На самом деле, я просто пытаюсь найти тебя. Я бы остался, чтобы воспользоваться тобой, но я хочу вернуться к Раше.
   Она села рядом, когда я приподнялся на локтях. "Как она?"
   Дел вздохнул. "Трудно узнать. Она переходит от гнева к страху, к печали и стыду, а затем обратно".
   "Стыд! Почему стыд?"
   В темноте она на мгновение замолчала. "Женщин учат, что они должны сохранять девственность до замужества. У нее его больше нет".
   Я сел рядом с ней. - Едва ли это ее вина!
   Тон Дела был деликатным. - Это не имеет значения, Тигр. Редкий мужчина простит своей невесте отсутствие девственности. Теперь она считается шлюхой".
   Я был поражен. "Рашида не шлюха!"
   Дель помолчал. Когда она заговорила, то с оттенком грусти. "Нет. Но мужчины поверят в это".
   Я сказал что-то очень грубое об определенном количестве мужчин. Большое количество.
   - Ну да, - согласился Дел. - Но мы с тобой вряд ли похожи на других. Вы не ожидали, что я буду девственницей, так как я уже рассказал вам, что произошло. Вы также не искали незапятнанную невесту.
   - Хули, Дел... ты же не имеешь в виду, что она никогда не сможет выйти замуж?
   "Это зависит от мужчины. Здесь, на Севере, гораздо больше свободы, чем у женщин на Юге, но женщина без девственности - если только она не вдова - всегда вызывает подозрение".
   - Подозреваемый в чем?
   Дел вздохнул. "Спала с мужчиной, а не с мужем".
   Я обдумал это. - Я не ожидал, что ты будешь девственницей, даже до того, как ты рассказал мне, что случилось.
   "Большое спасибо!"
   - Ну, подумай, баша. Сколько лет ты тренировался на Стаал-Исте в окружении мужчин? Ты ехал один через Панджу. И вы составили мне компанию.
   Ее тон был изысканно сухим. "Последнее - самое убийственное".
   Я не мог придумать хороший ответ для этого. Я перевел разговор в новое русло. "Ниша пришла к ней? Он сказал, что будет.
   "Он пришел, но Фамарь прогнала его. Мы помогали Раше купаться.
   Я вспомнил, как Тамара сказала, что Рашида купалась три раза, потому что чувствовала себя такой грязной. Я знал, что она имела в виду не грязь, сажу и грязь. - Так он ушел?
   "Да."
   - Он сказал, куда направляется?
   "Нет."
   Я вздохнул. - Итак, насчет Рашиды - что нам делать?
   - Мы отвезем ее домой.
   "Ее дома больше нет".
   "Ах, - сказал Дел на ноте осознания, - так оно и есть. Что ж, может быть, это и не плохо. Мы отвезем ее к родителям. Это тоже "дом".
   Я нашел бедро и обхватил его рукой. - Ты можешь остаться на ночь?
   "Нет. Я подозреваю, что у нее будут ночные страхи. Я должен быть с ней".
   Я как бы ожидал этого. "Тогда тебе лучше уйти, потому что иначе я сделаю все возможное, чтобы склонить тебя к плотским действиям".
   Дель рассмеялся, хотя и сдержался, чтобы не побеспокоить Тамар. "Плотские занятия". Мне нравится, что."
   - Я тоже. Но, думаю, сегодня их нет дома.
   - К сожалению, да. Она наклонилась, коротко поцеловала меня, затем встала. - Спокойной ночи, Тигр. Увидимся утром".
   К тому времени, как я пожелал ей спокойной ночи, она уже ушла.
   Глава 34
   НИША сидела снаружи на скамейке на крыльце Тамар, когда я, наконец, проснулся и вышел посмотреть на день и погоду, неся с собой вещи, которые я забрал из комнаты Дэла. Увидев его, я на мгновение остановился. К столбам крыльца были привязаны жеребец, мерин Деля и гнедой Ниши.
   Он сел на скамейку рядом с тазом с водой для мытья ног, прислонившись к стене. Это заставило меня посмотреть себе под ноги. Мои бедные сандалии стали жесткими от воды и грязи, хотя я очистил большую часть кожи из-за Тамар. Либо они станут мягче, пока я их ношу, либо мне понадобятся новые.
   - Ноги чистые? Я не хотел рисковать на неудобной земле, по которой мы шли прошлой ночью.
   "Они подойдут". Ниша поднялась. "Я столкнулся с Эддритом в таверне. У него, из всех людей, было пять лошадей. Он не знал, где их взять. И он не знает, куда рейдеры могли забрать остальных. Насколько нам известно, они уже проданы".
   Я знал, что это было для него горьким и болезненным осознанием. Столько лет ушло на создание превосходного племенного поголовья, а осталось всего пять. Я пошел в конюшню и начал расставлять все по порядку. - Кто-нибудь из них племенной конь?
   Ниша покачал головой. "Две кобылы явно жеребята. Если остальные трое были выведены, мне еще рано об этом знать.
   - Значит, нет жеребца.
   - Нам - ну, моему отцу, если он сможет, - нужно будет найти хорошего жеребца в другом месте и скрестить с ним трех кобыл, если они не жеребята.
   "Я бы предложил своего жеребца, но я не думаю, что он тот, кого вы хотите разводить". Он никогда не был особенно привлекательным конем, но я не мог бы желать лучшего во многих отношениях.
   Губы Ниши криво дернулись. "Ну нет." Он вздохнул. "Итак, я думаю, они начинают сначала. Через тридцать лет".
   - Нет, ты не такой, - сказал я ему. "У вас есть пять хороших кобыл. Двое в жеребенке. Вы знаете, чего стоят хорошие племенные кобылы. И это не первые кобылы, которые купил твой отец. Он найдет для них хорошего жеребца. И вы могли бы получить жеребенка от одной из двух кобыл жеребят. Вы не начинаете с самого начала, когда никто не продаст вам хорошую кобылу". Я просветлел. - А вот чалая кобыла, которую я унаследовал от Кирита. Шесть кобыл помогут снова поставить ферму на ноги".
   Через мгновение он кивнул. "Это правда."
   - Итак, сегодня мы поедем к Сабиру и Ямине.
   "Да."
   "Вы хотите пустить кобыл на волю или сбросить их с наших скакунов?"
   Он обдумал это. "Легче отпустить их на произвол судьбы. Они будут смотреть на твоего жеребца, чтобы принимать решения".
   "О, это может быть проблемой, если он решит закатить истерику".
   - Он только затевает с тобой истерику. Он знает, что вы ожидаете этого, поэтому он дает это вам".
   Это больше походило на старую Нишу. "Рашида будет ездить вдвоем с одним из нас или на кобыле без седла?"
   Он покачал головой. "Я не знаю."
   - Пусть выбирает, - предложил я. - Дай ей пищу для размышлений.
   Он кивнул. "Да."
   - Где сейчас лошади?
   "В загоне у ливреи". Он поднялся. - Я пойду туда. Как только вы с Дель будете готовы, мы сможем отпустить кобыл и отправить их из города. Я думаю, им вчера было достаточно свободы. Они останутся рядом.
   - Что ж, если увидишь Эддрита, скажи ему, что мы уезжаем из города. Он не получит спарринг, если не найдет меня на следе. Я его не жду".
   Ниша рассеянно кивнула, когда он сошел с крыльца, думая о лошадях и путешествии.
   - Ты не хочешь завтракать? Я попросил.
   Улыбка Ниши была очень слабой, но узнаваемой. "Ну нет. Я уже позавтракал.
   - В другом месте?
   "В другом месте".
   - В женской компании?
   "В женской компании".
   Я усмехнулся и вернулся в гостиницу Тамары. Я вспомнил свои дни в возрасте Ниши. Никаких обязанностей, кроме как в кругу. И женщины, которые не ожидали, что ты останешься. Хотя, как поняла Ниша, лучше не ложиться в постель с женатыми.
   То есть я надеялся , что он научился этому.
  
   Поскольку я не знал Рашиду до похищения, я не мог сравнить ее поведение сейчас с тем, что было раньше. Но она вышла из гостиницы с самообладанием, волосы расчесаны и завязаны назад, одежда чистая и опрятная. Я уверен, что Дел сказал ей, что все рейдеры мертвы, так что ей не нужно ежеминутно искать их за каждым углом. Однако я задавался вопросом, можно ли не смотреть. Я не мог себе представить, каково это было женщине, не говоря уже о молодой девушке, пройти через то, что пришлось пережить Рашиде.
   Тамара дала ей кое-какую одежду и вскользь упомянула, что она носила этот наряд, когда ездила верхом много лет назад - я с трудом представлял ее беззаботной молодой женщиной.
   На Рашиде была длинная ржаво-коричневая туника с разрезами, длинная юбка, тоже с разрезами, и двойной кожаный ремень, хотя Тамар сказала, что пряжка давно порвалась. Теперь он был привязан, как латиго на седле. Конец свисал до колен. Однако она была босиком; Дел сказал, что ни у кого нет подходящих ботинок или сандалий.
   Рашида пожала плечами. "Я поеду босиком. Я постоянно так езжу по дому".
   Затем ее осенило, как и нас, что она не будет кататься по дому, который знала всю свою жизнь. И Ниша, которой несколько раз отказывали, когда он хотел ее увидеть, крепко обнял ее. Он просто обнял ее. Обнял и обнял. Рашида обвила руками его талию и прижалась головой к его груди. Она дрожала.
   Я взглянул на Дель. Я понятия не имел, о чем говорили женщины вчера, и я не знаю, плакала ли тогда Рашида, но она плакала сейчас, держась за единственную, кого пощадили огонь и оскорбление, нанесенное ее семье. Я подумал, что это, наверное, очень хорошая вещь.
   Когда Ниша посмотрела на меня через плечо, на его лице были видны слезы. Он не был настолько застенчив, чтобы пытаться скрыть их. - Мы пойдем посмотрим на лошадей, - сказал он. "Раша может выбрать, на ком она хотела бы покататься". Прежде чем кто-либо из нас успел что-либо сказать, он поставил ее на землю и отвернулся от нас. Его рука мягко легла ей на затылок, и они пошли по улице к ливрее.
   Глядя на это, я мрачно сказал: - Хорошо, что эти люди уже мертвы. Потому что я бы убил их снова. И более болезненно".
   Дел встретился со мной взглядом, полностью понимая. Ее лицо было напряженным, тон еще более напряженным. "Я думаю, что мы должны были сделать так, как я предложил. Отрежьте руки, ноги, дайте им истечь кровью, затем возьмите голову".
   На этот раз я не стала ее отговаривать.
   Тамар посмотрела на лицо Дела, потом на мое. Ее рот был сжат, глаза свирепы. "Жаль, что она не может их убить. Девушка."
   Дель резко посмотрел на нее, явно удивленный. И в глазах Дель я увидел воспоминание о том, что она пережила; как после пяти лет обучения она убила Аджани, человека, который сделал с ней то же, что сделали с Рашидой.
   Затем Тамар тонко улыбнулась. - Отвези ее домой. Она кивнула нам обоим, затем вошла внутрь и закрыла дверь.
  
   В итоге Рашида оседлала гнедого своего брата, а не кобылу. Идея Дел. Когда у меня появилась возможность, я спросил ее, почему.
   - Хребет, - тихо сказал Дел, когда Рашида и Ниша ехали рядом немного впереди нас. Он сидел без седла на одной из кобыл, которые явно не жеребят.
   "Какая? Как насчет позвоночника?
   Дель мгновение смотрел на меня, словно пытаясь подобрать нужные слова. Наконец она сказала: "Ее неоднократно насиловали. Седло... удобнее.
   Седло Ниши не подходило ни к одной из кобыл, а также к лошади, которая обычно его носила, правда. Но потом я понял, что она имела в виду. О, хулиганы. "Знаешь, теперь я немного лучше понимаю, как ты посвятил себя изучению фехтования. Клятвы, которые вы дали. Одержимость - да, баща, вот что это было. Не смотри на меня так - ты довел дело до конца. И я думаю, ради Ниши хорошо, что рейдеры тоже мертвы.
   Дел долго думал, глядя вперед, на моего сына и его сестру, едущих бок о бок. Выражение ее лица было странным. Наконец она посмотрела на меня. - Это сделает его лучшим танцором на мечах.
   Это ошеломило меня. Какое-то мгновение я не мог говорить. Затем, когда я начал, Дель жестом оборвал меня.
   - Я знаю, - ровно сказала она. "Я прекрасно знаю, как это звучит, и как это шокирует других, если они это услышат. Я сказал это не для эффекта. Я сказал это, потому что это то, что Ниша хочет сделать со своей жизнью. Иногда требуется одержимость, которую вы упомянули, или мощная воля, чтобы преодолеть опасный и смертельный вызов, или просто полностью отдаться тому, что вы больше всего хотите сделать. Я не знаю, что ждет Нишу в будущем, останется ли он со своей семьей или вернется к нам, но я знаю, что это сделает его лучшим танцором на мечах. Трудно быть настолько хорошим, насколько он хочет, когда им не руководят демоны. Мы с тобой знаем об этих демонах. Ниша этого не сделала; теперь он делает. Это просто зависит от того, чего он хочет от жизни сейчас ".
   Я придержала язык, обдумывая все это, прежде чем что-то сказать. Наконец я кивнул. "Я понимаю. Я не хочу, но я делаю. Тем не менее, в некотором смысле, я хотел бы, чтобы он мог избежать этого. Закалка сложна. Закалка болезненна".
   "Закалка необходима, Тигр. Для нас. Для таких как мы. Он не такой, как мы, и не будет, я думаю, но он не может быть танцором с мечами, истинный танцор с мечами, не понимая, как это живет в нас. И теперь немного этого живет в Нише. Теперь он должен решить.
  
   Решение Ниши состояло в том, чтобы остаться со своей семьей. Он сказал мне после того, как мы поместили кобыл обратно в загон у Сабира и Ямины; после того, как он снял Рашиду с седла и провел ее в дом. Дел и я слышали крик Даники всю дорогу снаружи. Через мгновение Ниша вышла обратно и подошла прямо к нам.
   - Я не могу быть в двух местах, - ровно сказал он. "Я должен выбрать, что. Моему отцу потребуется много времени, чтобы вылечиться, а дом нужно отстроить заново. Кобылы скоро жеребятся. Им нужна моя помощь. Но ты... - Он посмотрел прямо на меня. - Тебе не нужна моя помощь. Я знаю, ты бы сказал, что да, но это не так. У вас полно других учеников. Я был с вами два года. Ты так многому меня научил. Но я тебе не нужен ".
   Он не был жесток. Он сказал это не для того, чтобы причинить мне боль, чтобы не уважать меня, чтобы разозлить меня. Он сказал то, что было у него на сердце в тот конкретный момент. И он был прав. Они нуждались в его помощи больше, чем я нуждался в его компании.
   Мне удалось вызвать слабую улыбку. Он верил в то, во что верил. Я мог делать всевозможные возражения, всевозможные протесты, но я ничего не мог ему сказать. Я не мог сказать ни слова. Я позволил ему поверить в то, во что он верил.
   Ниша сказала: "Яхмина готовит огромную кастрюлю тушеного мяса. У Сабира есть эль. Он улыбнулся. "Там будет тесно, но я думаю, мы сможем разместить всех в доме".
   Я собирался поблагодарить его и сказать, что нам с Дель нужно вернуться в путь, но она заговорила прежде, чем я успел. "Это будет хорошо, Ниша. Мы снова посадим наших скакунов у дерева, разобьем небольшой лагерь, как прежде.
   Он улыбнулся мне. - Заходи и возьми эля.
   Дел и я подъехали к дереву и занялись обычными делами: расстегивали, пикетировали, поливали, собирали зерно, раскладывали спальные мешки, сортировали седельные сумки. Когда мы закончили, Дел подошел ближе и взял меня за руку. - Думаю, даже я выпью немного эля.
  
   После обеда, после эля Сабира, я проспал несколько часов. Потом я проснулся. Я не собирался снова засыпать в ближайшее время, поэтому я вылез из постели, занялся делами, вышел из-под густой кроны дерева, чтобы посмотреть на звезды, на полулицую луну и подумать о своем сын.
   Я слышал, как Дель подошла ко мне. Она стояла очень близко ко мне, ничего не говоря. Слушая ночь. Затем она подошла ко мне лицом и обняла меня. Моя обошла ее. Я цеплялся за нее ради спасения своей души.
   "Мне жаль." Она погладила меня по затылку. - О, Тигр, мне так жаль.
   Я кивнул на шелк ее волос. Во мне не было слов. Ничего адекватного. Вообще ничего.
   Конечно, он должен был остаться. Лучше всего было ему остаться.
   Для Раши. Его мать. Его отец.
   Глава 35
   НДАЛЕКО ПОСЛЕ рассвета мы с Дэлом встали и погнали лошадей. Шпилька была почти готова к работе. На борту были спальные мешки и седельные сумки, а также складные ведра с водой, еда, боты и все, что можно взять с собой в дорогу.
   Когда я завязывал недоуздок на шее жеребца, к нам вышла Даника. Я поймал взгляд Дел и ее план увести своего мерина, чтобы дать нам уединение.
   Но Даника протянула руку. "Нет. Остаться. Пожалуйста." Она тяжело сглотнула, словно пытаясь не заплакать. Карие глаза блестели. "Нет слов. Нет слов. То, что ты сделал... - Она покачала головой, когда на нее навернулись слезы. - Должно быть, это дело рук богов, что ты пришел вовремя. Потому что иначе Раша была бы для нас потеряна. Наемные люди не стали бы достаточно стараться, чтобы найти ее, спасти ее. Она мгновение смотрела на Дел, затем подошла к ней и потянулась, чтобы обнять. Дель обнял ее в ответ, пробормотал что-то Данике на ухо. Даника кивнула, затем сумела произнести слова: "Спасибо, что вернули мне мою дочь".
   Дел улыбнулась, кивнула, а затем, когда Даника отступила от нее, увела свою лошадь. На этот раз Даника не остановила ее.
   Она стояла под деревом и смотрела на меня с добротой в глазах, которую я бы не ожидал. Она подошла близко, взяла обе мои руки в свои. "Самый лучший подарок, который у меня когда-либо был, это сын, которого ты подарил мне всем. те годы назад. Теперь вы возвращаете его, лучшего человека, чем он был. А Раша... - Она покачала головой. - Нет слов, Тигр. Вы вернули мне обоих моих детей.
   Я кивнул, сжимая ее руки.
   Ее голос дрожал. "Спасибо за эти двадцать пять лет. Спасибо за эти несколько дней. Ни один другой человек не смог бы сделать так много".
   Она подошла ближе. Мы обнялись. Я прижался щекой к ее макушке; она была ниже Дель. "Это ты сделала мне подарок", - сказал я ей. - Вы правильно воспитали его, вы с Харитом. Я так горжусь им." Мы разорвали объятия. - С тобой все будет в порядке?
   Даника кивнула. - Мы наймем людей, чтобы они помогли восстановить дом. Харит не сможет помочь, но он может направить их. Этого будет достаточно. А пока мы останемся здесь с Сабиром и Яминой. Ниша собирается поставить для нас палатку рядом с домом, чтобы мы не слишком мешали".
   Он собирался вписаться, мой сын. Снова домой.
   Даника почувствовала мою мысль. "Его дух слишком велик, чтобы оставаться на конной ферме. Он не готов остепениться. Ты вернешь его. Обещаю. Я просто не знаю, когда".
   Я кивнул, найдя слабую улыбку. - И я благодарю вас за это.
   - Вернись, - сказала она. "Приходи как-нибудь".
   Я обещал это, но мы оба знали, что этого не произойдет. Пройдет время. Любое намерение вернуться угаснет. Остались бы только воспоминания.
   Улыбка Даники дрогнула. Она еще раз поблагодарила меня, затем повернулась и пошла обратно к дому.
   Я закончил подготовку шпильки. Подвел его к Дель. Она была верхом, и я тоже качнулся.
   Выражение ее лица было испуганным. - Разве ты не собираешься попрощаться с Нишей?
   Я отвернулся от нее, глядя на пологие холмы. - Не знаю, смогу ли.
   "О, Тигр... подожди. Вот он".
   Я снова посмотрел на дом. Ниша стояла в дверях, прислонившись к дверному косяку. На этом расстоянии мы смотрели друг на друга, хотя и не настолько близко, чтобы разглядеть детали выражения.
   Затем он поднял руку. Я поднял свой. И этого было достаточно.
   - Пошли, - сказал я.
   Дел кивнул. Мы развернули лошадей и отправились в путь.
  
   Когда вы с кем-то достаточно долго, нет необходимости говорить все время. Вам не нужно прилагать никаких усилий для продолжения разговора. Вы довольны и чувствуете себя комфортно в компании друг друга, даже в тишине.
   Мы с Дель долго не разговаривали. Я подозреваю, что это было не столько ненужным, сколько тем, что мы оба были погружены в мысли о жизни без Ниши; о том, как его семья справится со значительными переменами и невзгодами; о будущем Рашиды. У Дель было больше понимания последнего, но ее объяснение мнений людей о Раше после изнасилования заставило меня понять, что женщины сталкиваются с большими проблемами, чем я думал, даже после того, как Дель уже много сделала для моего просвещения.
   На Юге изнасилованная женщина либо ничего не говорит об этом из страха перед наказанием, либо, если она проговорится, наказывается поркой. И если женщина, которая ничего не говорит, позже окажется беременной, ей повезло, если она выйдет замуж, потому что это может быть выдано за ее мужа. Если она была незамужней и беременной, ее убили, чтобы она больше не соблазняла мужчин и не рождала в мир ребенка, который вполне мог вырасти и сам стать рейдером.
   Пребывание на Севере снова напомнило мне, насколько трудным и порой жестоким был Юг. И возник вопрос, который давно не задавали: "Ты скучаешь, баща? Я имею в виду, теперь, когда мы снова были на Севере?
   Дел просто смотрел вперед. "Иногда. И да... тем более, что мы снова были здесь, среди деревьев, травы, холмов".
   Мы проехали немного дальше. Я должен был спросить это. - Ты хочешь остаться здесь? Сделать нашу жизнь здесь?
   Это заставило ее закружиться. "Почему ты спрашиваешь? Вы сказали, что Юг - ваш дом. Я счастлив в нашем каньоне".
   - Потому что это напоминает тебе о Севере.
   "Ну, уж точно больше, чем Панджа!" Дел пожал плечами. "Алрик счастлив как северянин на юге. Почему я не могу быть?"
   Я помолчал. - Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что я настаиваю.
   Дель нахмурился, сбитый с толку. "Это Ниша? Хочешь быть ближе, теперь, когда он остался здесь?
   - Еще есть Калле.
   Мы много лет не говорили о дочери Дела. Она попала в хорошую семью в Стаал-Исте, когда Дель уехала с Севера, чтобы найти своего брата.
   Дел покачала головой. "Нет. Как вы видели в Стаал-Исте, у Калле настоящие родители, а не мать, которая ее бросила.
   "Изгнание закончилось. Если хочешь, можешь вернуться в Стаал-Исту. Увидеть ее."
   - Я не хочу, - тихо сказал Дел. "У нас есть Сула, ты и я. Вы не знали, что Ниша вообще существует, до двух лет назад. А Калле даже не знает, что я ее мать. Ниша преуспела; Я уверен, что у Калле тоже". Она встретилась со мной взглядом. "Я счастлив там, где я есть. Важен ты, а не место".
   Я кивнул, нахмурившись. - Но ты скажешь мне, если захочешь вернуться, не так ли?
   Улыбка Дел зажглась. - Я скажу вам, да. Я клянусь".
   Я не мог скрыть облегчение в голосе. "Тогда все в порядке."
  
   Мы переночевали на небольшой стоянке, затем поехали дальше, с большей скоростью. Теперь, когда мы направлялись к каньону, наша срочность была иной, чем когда мы шли на север. Помимо того, что это был наш дом, Сула была там. Она заслуживала постоянного места, но если Дел в любой момент захочет переехать на Север, я сделаю это.
   Без каравана Махмуда мы провели гораздо больше времени. Снова на юг, мы прибыли в большой оазис за несколько часов до заката. Как всегда, народу было много, но с закатом прибудет еще больше. Весной толпились люди, пытавшиеся наполнить ведра или напоить животных, так что мы с Дель выследили дерево и нашли дерево с редкими ветвями и скромной тенью.
   По обыкновению в прошлом, я проехал на коне по периметру оазиса, через палатки и фургоны. Я не видел танцоров с мечами. Я вернулся к Дель и, как она уже сделала, выполнял обычные конские и человеческие дела. Я взял два ведра с водой и пошел к роднику.
   Где только что появился танцор с мечами.
   Ах, хулиганы.
   Я почти повернулся, чтобы вернуться к нашему дереву. Но он уже мельком взглянул на меня, заметил меч у меня над плечом и как ни в чем не бывало кивнул, признавая товарища-танцора с мечом. Очевидно, ничто не предупредило его о моей личности. Он напоил своего скакуна и ушел. Наполняя наши ведра, я подумал, что было бы высокомерием предполагать, что каждый танцор с мечами узнает меня с первого взгляда. Многие знали, но, вероятно, многие из них либо не слышали обо мне, либо не узнавали шрамы на моем лице. Многие из них были молодыми. Алимат больше не существовал. Если не считать слухов, молодые люди могли даже не знать, что имел в виду элаии-али-ма или что я это объявил.
   С другой стороны, Халид знал меня. Кирит знал. Эддрит знал. Даже Даррион знал.
   Другие мужчины столпились у ручья, чтобы наполнить собственные ведра. Ни один из них не был танцором с мечом, просто семьянином, водящим фургоны, торговцами, такими как Махмуд, одинокими всадниками-мужчинами. Я не видел ни доспехов, ни мечей в ножнах. Напряжение начало таять. Я еще не снял доспехи и шпагу, которые приметили меня для танцора с мечами; Я собирался, но если бы я был безоружен, другие могли бы напасть.
   Я отошел от переполненного родника и пошел обратно с полными ведрами, стараясь, чтобы вода не переливалась через края. У меня не совсем получилось, но большинство оставалось в ведрах, когда я ставил их перед лошадьми. Может быть, позже, в темноте, я поведу лошадей обратно к источнику, когда там будет меньше народу. Только что это была массовая толкотня, когда животные толпились у воды, и жеребец обычно давал всем понять, что он не одобряет, когда оказывается в центре таких вещей.
   Я обнаружил, что Дел уже развел костер и задабривает трут. Она бережно ухаживала за пламенем и, как только оно разгорелось, осторожно положила на него более крупные ветки.
   Когда я пришел, она подняла глаза. "У нас есть тушеное мясо. Мы могли бы сварить один на огне.
   Я сморщился. "Опять тушить? Думаю, это все, что у нас было за последние дни".
   "Ну, если не считать выпрашивания еды у других костров, вот что у нас есть. Тамар прислала заготовку со мной.
   - Тушеное мясо Тамары? Это все, что мы будем есть до конца жизни? Я тяжело вздохнул, изображая глубокое сожаление, и снял свой бурнус. Затем последовали сбруя и меч. Я положил обнаженный меч рядом с одеялом. - Думаю, сойдет.
   Затем она предложила мне пойти к другим огням и просить горшок. Очевидно, это отличалось от выпрашивания еды. В дороге мы возили сушеные продукты и время от времени надеялись поймать песчанку, дичь или, если повезет, крупный рогатый скот или коз, ускользнувших от своих стад; даже, иногда, змей. Но многих животных было мало, так как мы расположились лагерем на краю Пунджи. У нас с Делем осталось немного мяса кумфы, дорожный хлеб почти черствый, фрукты начали портиться. Но Фамарь прислала еще вяленого мяса, клубней, зелени, лука и картофеля. Смешанный с водой и подогретый на костре, это было бы неплохо. Нам не хватало слюны, поэтому мы ставили горшок прямо на каменное кольцо. То есть, если бы мне удалось одолжить горшок.
   - У меня есть идея получше, - сказал я. - Ты иди.
   Она снова занималась приготовлением пищи. - Потому что я женщина?
   О-о. Я развернулся на каблуках и пошел собирать горшок.
   Глава 36
   ТСПАСИБО ПРИЕМЛИВОЙ СОСЕДКЕ НА ОДНО ДЕРЕВО НАД ДЕЛЬ, и я смогли съесть тушеное мясо Тамар - или, по крайней мере, его приближение. Кроме того, Дель положил ломтики размягченного яблока, затвердевшего дорожного хлеба и немного сыра с толстой коркой. На этот раз я пил воду, а не акиви.
   Поев, я откинулся на одеяло, закинул руки под голову и тяжело вздохнул. Было приятно идти домой. Стремление Ниши к приключениям исполнилось, хотя и не совсем так, как он ожидал, и у нас с Дэл появилась возможность вспомнить, какой была наша жизнь, и узнать, какой она стала сейчас. Сейчас было лучше.
   - Твоя очередь, - сказал Дел.
   - Что моя очередь?
   "Я готовил."
   - Я нашел горшок.
   - Ты тоже должен вернуть его. Но лучше сначала почистить его, не так ли?
   Ах да, легендарный Песчаный Тигр, получивший задание почистить котел. Определенно добавил блеска легенде. Я встал со своей удобной развалюхи, взял горшок с остывающих камней, окружавших то, что теперь было тлеющими углями, и зачерпнул горсть песка. Самый простой способ почистить кастрюлю в пустыне - использовать песок, чтобы вычистить кусочки пищи, которые ложка или вилка не могут достать, а не сточные воды. делая это. Пока я скреб, песчаный песок царапал металл. В конце концов все, что осталось, это иней из песчаной пыли, которую я сдул, а затем еще раз провел рукой по внутренностям.
   "Хорошо." Я вырос. - Я скоро вернусь. Я отведу лошадей к роднику, пока там снова не стало слишком многолюдно.
   Солнце спряталось за горизонт. Дневной свет исчез. Теперь вечер поднимался с земли вместе с сумерками. Я расцепил лошадей, увел их, снова пошел к соседнему дереву и с бурной благодарностью вернул горшок. Потом я взял жеребца и мерина Деля к роднику.
   Лошадь Дэла, когда исчез солнечный свет, засияла, как будто его пальто собрало то немногое, что осталось от света. Пока мы шли, он привлекал к себе внимание, но не этим, подумал я, а узкими кожаными нитями, качающимися на его лице.
   На ночь подъезжало все больше и больше фургонов, а также горстка мужчин, которые ехали в одиночку. Я ускорил шаг и успел застолбить хорошее место у ручья перед натиском, выпустив поводья, чтобы лошади могли напиться. Было доступно большое ведро, и хотя некоторые использовали его, чтобы зачерпнуть воду для животных, большинство позволяло своим животным пить прямо из источника. Некоторые принесли с собой вощеные брезентовые ведра, подобные тем, которые несли мы с Делем.
   По мере того, как привозили новых животных, начиналась толкотня. Жеребец прижал ему уши и повернул глаз набок, чтобы измерить лошадь рядом с ним.
   "Привет." Я резко щелкнул пальцем по его морде. "Не здесь и не сейчас". Он одарил меня лошадиным эквивалентом хмурого взгляда. "Не давайте мне этого. А теперь брось. Просто успокойся.
   Он не делал. Он дернул головой в сторону, чтобы ущипнуть своего гнедого соседа, но так и не пошел на контакт, потому что я дернул его недоуздок. Когда это не возымело большого эффекта, я схватил уздечку за уздечку, чтобы еще настойчивее настаивать на том, чтобы он следил за своими манерами.
   Всадник гнедого загнул голову под шею лошади, чтобы увидеть меня. Он ухмылялся. - Самоуверенный, не так ли?
   - Больше, чем нужно для него, - проворчал я. - И для меня тоже. К нам стали приближаться новые лошади. - Ладно, - сказал я жеребцу, - мы идем. Просто держи свои зубы и каблуки при себе, пока мы не выберемся из этого беспорядка.
   Мы не могли повернуть из-за толпы, поэтому нам пришлось отступить. Мерин Дела был совершенно готов сделать это. Шпильки было меньше. Наконец, я наклонился и уперся плечом ему в грудь, одновременно крепче сжимая хвостовики трензеля. "Назад, сальсетский сын козла!" И я прижала весь свой вес плечом к его груди, сильно прислонившись. Я бормотал всевозможные проклятия, и, наконец, он попятился, и мы освободились от толпы.
   Человек с щавелем ждал, кто выиграет битву. Он все еще ухмылялся. Теперь, когда я закончил спорить с жеребцом, как физически, так и словесно, я получше разглядел этого человека. Ниже меня, но ненамного. Каштановые волосы, бледные глаза. Моложе меня. И я достаточно хорошо разглядел, чтобы увидеть меч, поднимающийся из-за его плеча. Хули, повсюду были танцоры с мечами! Но мои доспехи и меч снова были у дерева. Я ни для кого не должен выглядеть танцором с мечами.
   - Разве ты не Песчаный Тигр?
   Я мог солгать. Ложь может быть хорошей.
   "Я узнаю тебя по шрамам", - сказал он.
   Я посмотрел на него. "Вы заметите, что на мне нет сбруи и меча. Ты должен оставить меня в покое".
   Он слегка приложил ладонь к ноздрям своего скакуна, когда гнедой шумно дышал. "Обычно да. Но не в твоем случае.
   Я ждал. Он ничего не сказал.
   "А также-?" - спросил я в конце концов.
   Он пожал плечами. "Просто смотрю."
   - Не вызов?
   "Нет."
   - Хочешь убить?
   Он нахмурился. "Нет."
   - Охота за наградой?
   - Какая награда?
   Хм. Танцор с мечами, которого не волновала Элали-али-ма и ничего не знали о наградах Умира. Как освежает!
   - Ничего, - сказал я и увел мерина и жеребца.
  
   Теперь, когда опустилась тьма, Дел разжег огонь для света. По всему большому оазису было разбросано двадцать или более очагов для приготовления пищи, придающих этому месту дымное сияние. Очаги тьмы остались, но было достаточно легко увидеть людей, когда они передвигались. Ведра несли скоту, а некоторых скакунов вели к роднику. Дети шумно отказывались укладываться спать. Началась обычная музыка и пение. Это был комфортный вечер.
   Ну, это было удобно, пока не появился танцор с мечами из источника - второй танцор с мечами из источника. Он был пешком, босиком, все еще в упряжке, и у меня появилось нехорошее предчувствие. Хотя, конечно, сейчас, в темноте, ничего нельзя было сделать.
   Он нес бота. - Если я не помешаю, можно я присоединюсь к вам?
   Дель сел так же, как и я. Она посмотрела на незнакомца, затем взглянула на меня, задав немой вопрос.
   - Мы познакомились, вроде как, у родника, - объяснил я. "Жеребец пытался оторвать кусок от своей лошади. Кроме этого... - я посмотрел на мужчину, - я понятия не имею, кто он и почему хочет присоединиться к нам.
   "Чтобы разделить бота". Он поднял его. "В основном я хочу задавать вопросы". Он сделал паузу. "О, и меня зовут Тарик".
   Рука Дел была на ее обнаженном лезвии, лежавшем рядом с ее одеялом. Я был в той же позе на одеяле, с мечом.
   Тарик переводил взгляд с одного на другого. Часть его дружелюбной улыбки исчезла. - Мне все равно, - сказал он. - По правде говоря, меня не волнует ни элаии-али-ма, ни то, что клялись другие танцоры с мечами. Я иду своим путем. Какая бы ни была награда за то, что кто-то убьет тебя... мне все равно .
   - Легко сказать, - заметил Дел.
   Однако мне показалось интересным, что он, по-видимому, считал, что награда была назначена просто за мое убийство, а не за что-то, что придумал Умир.
   "Здесь." Он бросил боту, снял верхнюю часть своего бурнуса с поясом, чтобы добраться до меча, и с большой осторожностью вытащил его из ножен. Медленно он поставил его на землю и снова собрал бота. Он болтался на ремешке. "У меня есть вопросы, - сказал он, - потому что я хочу учиться. Не более того. Кто бы не захотел сделать это, если бы представился шанс?
   Кто бы не хотел бросить мне вызов или даже убить меня?
   Тарик выжидающе ждал. Дел оставил решение за мной, так как я был целью Тарика. Через мгновение я кивнул.
   Очень осторожно Тарик сел вне досягаемости его меча. Он мог вернуть его, только сделав безумный рывок, но этого было бы недостаточно, чтобы остановить меня или Дел. Улыбаясь, он откупорил боту, сделал несколько глотков, а затем предложил ее мне. Итак, теперь мы с Дель знали, что напиток безопасен, а не является способом одурманить нас до бесчувствия. Что касается безопасности, я должен был предположить, что он действительно намеревался взять меня за награду или вызвать меня на танец. Но, скорее всего, не стал бы.
   Когда-то я был бы счастлив разделить свой огонь с другим танцором с мечами. Теперь я не мог себе этого позволить, не будучи настороже или предполагая худшее.
   Тарик швырнул мне бота по одну сторону костра. Из вежливости он подождал, пока я выпью, прежде чем начать допрос. Как обычно, Дел отказался; если и пила крепкие напитки, то редко. Я бросил бота обратно.
   Тарик поймал его, отложил в сторону. - Могу я задавать вопросы?
   Дел пожал плечами. Я кивнул.
   Так начался шквал вопросов, которые грозили продолжаться до рассвета. Он хотел узнать о технике. Он хотел знать о маневрах. Он хотел знать, что я сделал с некоторыми танцорами с мечами, чтобы победить их.
   Наконец я остановил его. "На все ваши вопросы нельзя ответить словами".
   Было уже совсем темно. Его лицо было освещено заревом угасающего костра. Возможно, он был возраста Ниши. - Тогда ты можешь показать мне?
   "Здесь и сейчас?"
   "Нет нет. Утром. У тебя есть время на урок?"
   - Ты сказал, что не собирался бросать мне вызов.
   Он честно был ошеломлен. "Нет! Я не хочу ничего подобного. Только урок".
   Я посмотрел на его полное надежды, нетерпеливое выражение лица. - Мы идем домой, - сказал я наконец. - Мы бы сразу и без промедления добрались туда. Благодарю вас за интерес, но мы отправляемся с первыми лучами солнца.
   Разочарование было очевидным. Казалось, что он хотел попробовать другой путь, но он отказался от него. Он указал на бота. "Пожалуйста. Оставь это. Вы окажете мне любезность. Спасибо за ответ что ты мог". Тарик слабо улыбнулся, поднялся на ноги и взял свой меч. Со странным легким поклоном он попятился, повернулся и ушел.
   Через мгновение Дел сказал: "Это было странно".
   Я хмыкнул. "Он может быть именно тем, за кого себя выдает, и может действительно хотеть урока. Но... - я взял бота и направился к подножию дерева. "Думаю, я ограничусь нашей собственной водой или акиви".
   Глаза Дел следили за ботой, пока я отбрасывал ее в сторону. Теперь она посмотрела на меня с некоторым ужасом. - Думаешь, это наркотик?
   Я покачал головой. "Тарик определенно пил, и я не почувствовал в этом ничего странного. Я хорошо себя чувствую."
   "Ты уверен?"
   Я снова легла на одеяло, скрестив одну лодыжку над другой. - Ты ничего не пил. Если нужно, ты можешь защитить меня. Я улыбнулась звездам. "Может быть, тебе следует бодрствовать всю ночь, быть охранником".
   - Возможно, мне следует, - ответила она с некоторой резкостью.
   Ухмыляясь, я сплела руки на груди и закрыла глаза. - Тогда спокойной ночи, Баша.
  
   Когда я проснулся с рассветом, Дел свернулся ко мне, в основном спрятавшись под одеялом. "Ах-ха!" Я плакал. "Вы спали! Так много за то, что защитил меня!"
   В голосе Дела была обычная утренняя хрипотца. - Я лег спать всего несколько минут назад.
   "Ага. Верно." Я откинул одеяло и посмотрел на мир. Слабая пленка влаги коснулась почти всего.
   Я чудовищно зевнул, потянулся из положения сидя, затем встал, чтобы еще раз потянуться. Через оазис другие начали двигаться. Домашний скот проснулся и начал шумные утренние мольбы о еде. Позади меня, поставленный с другой стороны дерева, жеребец громко фыркал и ковырял землю, поднимая пыль.
   - О, прекрати, - сказал я сквозь зевок.
   Жеребец уронил некий конский предмет и начал мочиться решительно. К счастью, река не нашла русло через наше русло. Поднялся пар вместе с резким запахом.
   "Так?" Я попросил. - Я тоже могу это сделать. Даже если я всего лишь человеческий рост. И я пошел к кусту, чтобы доказать это.
   Когда я вернулся, Дель как раз сворачивала свое постельное белье. Седельные сумки кончились у ее мерина. Она схватила вальтрап и седло и отнесла их к своей лошади, где одной рукой положила одеяло на его спину, повернула седло на место и затянула его. Потом она пошла причащаться кусту.
   Когда она вернулась, почти все мое было на борту. Я надел сбрую и шпагу, а затем бурнус, подпоясался и подождал, пока Дель закончит готовить мерина и себя. Нормальное начало утра. Мы никогда не готовили завтрак в дороге, ели только то, что было в седельных сумках.
   - Еще несколько дней, - сказал я, пока мы вели лошадей через середину оазиса к воде. "Тогда мы будем дома, где снова сможем присматривать за решительным и самоуверенным двухлетним ребенком. И обучать юношей танцорам с мечами.
   Дел улыбнулся. "Так что мы можем. Хотя я бы хотел, чтобы к нам подошла студентка.
   Я пожал плечами. - Это Юг.
   "Возможно когда-нибудь."
   "Может быть."
   Когда мы приблизились к большой скале, где бил родник, мы услышали звон мечей, зрителей, выкрикивающих одобрение того или иного удара - очевидно, шли ставки. Так как это сборище было прямо рядом с дорогой, по которой мы с Делем хотели следовать, мы сели на лошадей, как только полив был сделан, и поехали туда, намереваясь пройти мимо. Но потом мы увидели круг, людей внутри него. Тарика и танцовщицу с мечами, которую я видел у источника по прибытии.
   Мы с Дэл смотрели на мгновение - мы ничего не могли с собой поделать - а затем направились к выходу. Или были, пока я не услышал крик.
   "Песчаный тигр!" Я должен был знать: Тарик. Потом я услышал, видимо, сказал своему противнику: "Да, да, это Sandtiger. Я встретил его прошлой ночью. Мы разделили бота. Подожди, куда ты идешь?
   У меня было очень хорошее представление о том, куда движется противник Тарика. Ругаясь себе под нос, я размахивал шпилькой. Мужчина уверенно шагал, сжимая в руке меч. Старше Тарика, теперь, когда я могла видеть его при дневном свете, темноволосый, загорелый. Его глаза были голубыми. Наверное, пограничник.
   Он остановился, не доходя до шпильки. - Когда я узнал тебя прошлой ночью, я не знал, кто ты такой. Поверьте мне, когда я говорю, что никогда бы не оказал вам такой любезности, если бы знал. Я не видел шрамов в сумерках". Он стал еще прямее. "Я бросаю вам вызов."
   Я довольно шумно вздохнул. - Знаешь, - сказал я Делу, - я очень устал от этого. Может быть, я должен просто убить всех, кто бросает мне вызов".
   - Я Хамза, - сказал мужчина. - Спустись оттуда и войди в круг.
   Дел был рядом со мной, расслабленный, но настороженный. "Нам нужно где-то быть, - сказал я Хамзе, - и это не здесь и не в кругу. Я не приму твой вызов".
   Он был возмущен. "Вы должны! Это необходимо!"
   Ну вроде было. "Танец смерти?" Я попросил.
   "Нет. Чтобы победить".
   Что ж, это было что-то.
   Тарик выглядел взволнованным. "Да! Я бы заплатил, чтобы увидеть это!"
   Если бы я победил Хамзу, он больше никогда не бросил бы мне вызов. Это было привлекательно. "Тогда покончим с этим", - сказал я Хамзе. "Нам действительно есть где развернуться".
   Он кивнул, подошел к кругу и вошел в него. Он положил свой меч посередине, занял позицию вне линии и стал ждать меня.
   Я скинул шпильку, расстегнул ремень, снял бурнусы и сандалии. Все это я перекинул через седло. Я передал поводья Делу, у которого был лучший обзор верхом, чем с земли.
   - Поторопись, - предложил Дел.
   Я криво усмехнулся. "Я сделаю все, что в моих силах",
   Я вошел в круг, положил меч и заметил, как жадно смотрела толпа. Я подозревал, что они предпочтут танец смерти, но сегодня мы его не предлагали. Хотя, вероятно, немного крови, что должно их до некоторой степени порадовать.
   Со своей стороны круга я посмотрел на Хамзу. Тарик стоял на краю, почти дрожа от волнения. "Могу я?" - спросил он у нас обоих. - Могу ли я иметь честь?
   Хамза пожал плечами. Смирившись, я сказал Тарику, что он может это сказать.
   "Танцуй!"
   Это заняло немного больше времени, чем я планировал "немедленно". Хамза был талантлив. Считал ли он, что мой расцвет уже позади или на пике, он не показывал этого. Он просто танцевал. Поэтому я позволил ему попробовать, на что я действительно способен. Я ложился, он защищался. Мы крутились, пригибались, блокировались, сталкивались лезвиями, царапали сталь, отскакивали друг от друга только для того, чтобы снова вернуться. Я довел его до края, он довел меня до края.
   Затем я услышал крик Дел. Она никогда этого не делала. Никогда. Она знала, что такое фокус. Я поднял руку в сторону Хамзы. "Ждать!" Это было разрешено. Противник должен был остановиться. И остановился Хамза, улыбаясь.
   Улыбается.
   Я повернулся к Дел. Я увидел, что ее сдернули с седла. Она лежала на земле, а мужчина сидел на ней, приставив нож к ее горлу.
   Я обернулся, ожидая, что Хамза подойдет ко мне со своим мечом. Но он стоял там, с лезвием в руке, и качал головой. Затем я почувствовал, как рука сзади вцепилась в мою сбрую, и острие ножа деликатно прокололо несколько слоев кожи над почкой. Не лучшее место для получателя.
   "Брось это. Сейчас .
   Тарик. Его голос больше не был молодым или нетерпеливым. И он не угрожал Делу, что будет, если я не уроню свой меч. Не было необходимости. Он знал, я знал. Я уронил меч.
   "Мудрый." Он выдернул меня из зоны досягаемости. Вдавил нож глубже. Я стиснул зубы. "Стой очень тихо".
   - Дел, - сказал я натянуто.
   - О, она тоже идет. Умир хочет вас обоих.
   Я выпустил длинный ряд злобных эпитетов. Умир. Умир . И мы попали прямо в нее, благодаря заверениям Тарика, что он не знал ни о какой награде.
   Хамза подошел ближе. - Нас шестеро, - сказал он. "Осмотреться."
   Я посмотрел. Четверо мужчин вышли вперед из толпы, одетые в вид одежды, который делал их незаметными. Они не носили ни доспехов, ни мечей. Они были похожи на всех остальных мужчин, стоящих среди зрителей. Двое стояли рядом с Делом, все еще прижатые к земле.
   Хамза подошел еще ближе. "Мы очень уважаем вас, - сказал он. "Радуйтесь этому".
   Что-то очень твердое упало мне на затылок. Я чуть не упал на колени, но сумел пошатываясь повернуться к Тарику, хотя моя голова была полна вспышек света. Второй сильный удар пришелся мне сбоку по голове, и мир померк.
   Глава 37
   яПРИСОЕДИНИЛСЯ К ЖИВЫМ В ЖИЗНИ. У меня так сильно болела голова, что я думал, что меня вырвет, что, конечно, усугубило бы ситуацию. Но живот тоже болел. И запястья и лодыжки. Мир колебался взад и вперед.
   Я приоткрыл глаза. Я обнаружил себя в седле, на вершине шпильки. Мой живот болел, потому что я лежал вперед поперек навершия, верхняя часть тела вытягивалась вдоль шейки шипа. Когда я попытался сесть, то обнаружил, что мои запястья скованы кандалами под шеей жеребца. Сидеть было невозможно. И мои ноги, когда я их тестировал, тоже были закованы в кандалы. Соединительная цепочка проходила под животом жеребца. Если бы я предпринял серьезную попытку освободить ноги, цепь укоротилась бы и, скорее всего, вызвала бы истерику у жеребца, когда я застрял бы на борту. Этого я не хотел испытать.
   Хули, они использовали мою лошадь против меня!
   У Тарика была поводковая веревка жеребца, сбрасывавшая его с седла. Я очень осторожно повернул голову и обнаружил, что Дель привязана к своему мерину так же, как я был привязан к жеребцу. Ее лицо было обращено в другую сторону. Хамза вел свою лошадь. - Баша?
   Дел пошевелился, сумел взглянуть на меня. Облегчение наполнило ее голос. - Слава богам, с тобой все в порядке!
   "Что ж. Что-то вроде. Я бы хотел, чтобы они просто отрубили мне голову".
   Она поморщилась, уткнувшись лицом в гриву своего мерина. - Я не видел, что они с тобой сделали. Кто-то сидел на мне. Но тебе должно быть приятно узнать, что потребовалось четыре человека, чтобы затащить тебя мертвым грузом в седло и приковать цепью.
   "Тогда я доволен. Отпразднуем позже. Как дела?"
   "Неудобный."
   Преуменьшение. Я закрыл глаза. От раскачивающихся движений жезла в сочетании с брюшком на вершине навершия и пульсирующей от двух ударов головой, не говоря уже о звоне цепей, меня тошнило. Небольшими смещениями своего веса я попытался немного приподняться с лука, чтобы облегчить живот. Я потерпел неудачу. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мне было так плохо или так больно.
   Что ж, последнее может быть преувеличением. Я был жертвой слишком многих пленов, увечий и ран, чтобы знать наверняка. Они как бы бегали вместе. Но было почти невозможно дышать с таким весом, прижатым к рукояти. С той скоростью, с которой мы шли, это навершие вполне могло проткнуть мой живот и выйти с другой стороны.
   Я услышал, как Дель бормочет себе под нос. Ее лицо снова было отвернуто от меня. "Ты в порядке?" Я попросил.
   "Нет." Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня. - Не больше, чем ты.
   - Но ты ругался. Ты никогда не ругаешься. Я отчетливо помню, как услышал там нехорошее слово".
   Она сглотнула. Ее лицо приобрело сероватый оттенок. "Этот человек... он чуть не раздавил меня. А теперь вот это. Она закрыла глаза. "Что плохого в том, чтобы швырнуть нас боком через седло? Это эффективный способ контролировать нас".
   Хамза, понинув лошадь Дела, рассмеялся. - Вот как Умир хотел, чтобы тебя перевезли.
   - Тогда ему придется ехать сюда. Только раз." Я был настолько воинственным, насколько мог быть в данных обстоятельствах.
   - Нет, Умир отдает приказы, а не выполняет их. Я думаю, что он пропустит езду в этой позе.
   "Мы можем?" Я попросил.
   Хамза оглянулся и ухмыльнулся. - Я тоже принимаю заказы.
   "Можем мы хотя бы остановиться? На мгновение? Позвольте мне успокоить мой живот? Я действительно не хочу, чтобы его стошнило на шею жеребца".
   - Рвойте сколько хотите, - весело сказал Хамза.
   Дел сказал: "Может быть, двое из нас заболеют. Хотел бы Умир, чтобы мы прибыли с блевотиной на наших лошадях и на нас?"
   Настала очередь Тарика смеяться. "Умира не волнует, как ты прибудешь, главное, чтобы ты это сделал. Рвота, сколько хочешь".
   Он не шутил. Я тоже. Мой рот наполнился слюной, а вчерашний ужин начал медленно ползти вверх по глотке. Мне действительно не хотелось блевать перед этими мужчинами. И шпилька заслуживала лучшего. Я сглотнул, пытаясь оставаться неподвижным, насколько мог. Не хотел делать даже малейшего движения. Про себя я начал петь смешную песенку, которую однажды сочинил для Сулы. Ей это так понравилось, и она требовала, чтобы я пел ее так часто, что я пожалел, что вообще придумал ее. Но эта нелепая песенка может меня спасти. Или, по крайней мере, моей головы и живота.
  
   Когда, наконец, наконец , мы добрались до большого пустынного дворца Умира, у меня действительно заболел живот. У меня чертовски сильно болела голова, а с этим навершием, впившимся мне в живот, у меня действительно не было выбора. Все, что я мог сделать, это попытаться не забрызгать шпильку и себя. К моему удивлению, я был довольно успешным.
   Хамза завел мерина Дела перед конезаводом, так что мы больше не могли даже разговаривать. Она несколько раз меняла положение, насколько могла, но я не знаю, насколько успешно ей удавалось облегчить дискомфорт. Я начал втягивать живот как мог, чтобы уменьшить давление на живот, но это было невозможно делать очень долго из-за движения жеребца. Я задавался вопросом, почему Умир счел нужным попросить, чтобы нас транспортировали таким болезненным способом. Но потом нам удалось победить его несколько раз; возможно, это была своего рода месть. Он никогда не был так склонен, когда бы мы ни встречались; Умир был элегантным мужчиной, который любил коллекционировать очень редкие предметы. Он не был склонен к пыткам. Он даже не называл меня пленницей, хотя я таковым и был; Я был его "гостем". Конечно, то, что я наложил на книгу заклинание, чтобы он не мог ее открыть, вероятно, разозлил его. Я мог представить, как он каждый день пытается найти способ открыть книгу. Что было невозможно. Такое разочарование. Возможно, даже ярость.
   В какой-то момент он решил, что раз я заперла книгу от него, то могу и открыть. И вот мы здесь, Дел и я.
   Проблема была в том, что я больше не мог открыть книгу. Я отдал всю свою магию. Я не мог читать книгу, не мог читать заклинания, вообще не мог делать ничего, что связано с магией. Я был пуст от этого. Я влил все это в Самиэля, в свою дживатму, в свой северный кровавый клинок, а потом сломал меч. Он лежал в обвалившейся трубе рядом с каньоном, вместе с Бореалом Дэла, таким же разбитым.
   Гибель Самиэля означала мою свободу. Без магии, которая убила бы меня через десять лет, я увижу, как растет моя дочь. Я увижу, как Ниша выходит замуж и воспитывает детей, что бы он сейчас ни думал. Будущее лежало передо мной, и оно было долгим.
   Ну, если никто не убил меня до того, как я действительно испытал это будущее.
   Стены окружали выкрашенный в белый цвет дворец Умира. Пройдя через железные ворота, мы вошли в прекрасный двор, густо засаженный цветущими садами, деревьями, виноградниками; изысканная плитка и фантастический фонтан. Место не изменилось.
   Копыта цокали по тротуару. Дел и я были остановлены. Один из мужчин спешился и вошел во дворец, но вскоре вышел. Он говорил с Хамзой, который, по-видимому, был руководителем этой экспедиции.
   Хамза кивнул, посмотрел на своих людей. "Он хочет, чтобы мы вошли внутрь. Мы должны отвести их в большую приемную. Мы должны снять их с лошадей, но держать их в кандалах. Он спешился и повернулся к Делу. Он отстегнул цепь под шеей мерина и под его животом. Дел не сразу села. Хамза схватил ее за руку и рывком скинул с седла.
   Именно тогда мы увидели кровь. Седло было пропитано им. Дель, когда с ней обращались, чуть не упала на брусчатку. Хамза и еще один схватили ее за руки и подняли. Ее ноги подогнулись под ней.
   "Спусти меня!" Я закричал. - Спусти меня отсюда. Она ранена. Она истекает кровью. Сними меня с этой лошади!"
   Голова Дел закружилась. Ее лицо было очень бледным, даже губы. Ах хули, баща! "Спусти меня ! "
   Хамза и остальные были явно потрясены. Как они держали ее на ногах, по ногам текла кровь. Но Хамза посмотрел на меня, а затем перевел взгляд на Тарика. - Оставь его там. Пока не распутывайте его. И держи жеребца! Не отпускай его, иначе с ним будет так же трудно справиться, как с его наездником.
   Тарик выполнил приказ. "Что с ней не так?" он спросил.
   Хамза покачал головой и пожал плечами, затем передал Дела другому мужчине. - Не о нас беспокоиться. Отведите ее в приемную. Тогда мы скинем великого и знаменитого Песчаного Тигра с его лошади.
   Я называл Хамзу всеми грязными именами, какие только мог придумать. Посреди этого они расстегнули цепочку на шее, цепочку на животе, и я впервые за несколько часов смог сесть. И я чуть не вскрикнул от боли в животе. Слишком рано подниматься вверх, когда я так долго пролежал внизу, а навершие действительно нанесло кое-какой ущерб. Я просто надеялся, что это тот вид, который может восстановить себя. Неудивительно, что Дель истекал кровью!
   Они сняли с меня две длинные цепи, но я остался скован на запястьях и лодыжках. Я слегка наклонился, пытаясь снять судороги в животе. Я не был уверен, что кандалы нужны. Я не думал, что смогу совершить какой-либо побег.
   Я стоял полусогнутый, шумно дыша сквозь стиснутые зубы. - Впусти меня туда. Я хочу видеть Дел.
   Хамза приказал остальным присматривать за лошадьми. Затем он взял меня за один локоть, а Тарик - за другой, и подтолкнул меня к выходу. Хулиган, но двигаться было больно. И это не особенно помогало, когда цепь между моими лодыжками едва провисала настолько, чтобы я мог ходить. Хотя это, конечно, не повлияло на то, как Хамза и Тарик обращались со мной. Они, наверное, сочли бы хорошей шуткой, если бы я споткнулся и упал лицом на камни.
   Во дворец, такой же красивый, как я помнил. Меня провели через несколько комнат и, наконец, я оказался в том, что было, по-видимому, большой гостиной. И я увидел Деля, и я увидел Умира.
   Она лежала свернувшись на боку на плитке, ее конечности все еще были скованы кандалами и цепями. Ее ноги были подтянуты к животу. Умир, стоявший над ней, был воплощением ужаса и отвращения.
   Я пытался сбросить Тарика и Хамзу. Они держались. "Позволь мне пойти к ней!"
   Умир посмотрел на меня. Затем он кивнул обоим мужчинам. Я чуть не упал, когда шел к Дель, но сумел опуститься на колени рядом с ней, цепи и кандалы лязгнули. Хулиганки, но выглядела она плохо.
   "Дель? Баша? Несмотря на цепи, я схватил ее за запястья. - Баша?
   Она открыла глаза. Боль ослепила их. "Мне жаль." Ее голос был настолько слаб, что напоминал шепот.
   "Извиняюсь! Баша, что за черт...
   - Я потеряла его, - сказала она.
   "Потерял..." И все волосы встали дыбом на моей коже. Холод пробежал по моему телу. Я посмотрел на Умира. - Позови ее на помощь, - сказал я ему. Умир держал у себя целителя. " Теперь . Она теряет ребенка!"
   Выражение лица Умира, когда он смотрел на Дела, было не чем иным, как явным отвращением. Меня это так разозлило, что я вскочил. Но между цепями и Тариком и Хамзой, которые двинулись, чтобы поймать меня, я не мог броситься на него, как хотел.
   - Если ты хочешь, чтобы я открыл эту трижды проклятую книгу, ты получишь ее помощь. Прямо сейчас !"
   Умир сделал движение, и я увидел, как вперед вышел его стюард. - Позаботься об этом, - сказал Умир.
   Я стоял в цепях, удерживаемый Хамзой и Тариком, и смотрел, как пришли рабы, подобрали Дель и унесли ее. Я понятия не имел, куда она направляется. Но я не собирался отпускать ее туда одну. - Пока она не выздоровеет, книга останется запертой, - холодно сказал я. - Ты не получишь от меня никакой магии.
   Умир осмотрел меня. Он был черноволосым южанином, сероглазым и всегда одет в богатейшие ткани. Его руки были элегантны. Он мало заботился о женщинах, мало о мужчинах. Все, что он хотел, это собрать свою коллекцию. Видимо, этого было достаточно для его нужд.
   - Позвольте мне пойти к ней, - сказал я.
   Умир улыбнулся. "Думаю, нет." И он сказал Хамзе и Тарику, куда меня отвезти.
   Глава 38
   яБЫЛ ПОЛНОСТЬЮ УВЕРЕН, ЧТО Я БЫЛ В КОМНАТЕ РАНЬШЕ. Если нет, то в одном именно так. Те же маленькие квадратные окна высоко в стене; та же дверь с петлями и замком снаружи, кромка над косяком, чтобы ничего нельзя было вставить; и деревянная кроватка. Ночной змей.
   Тарик снова очень крепко сжал одну руку в моей сбруе и позволил плоти над моей почкой еще раз познакомиться со своим очень тонким ножом. Хамза присел на корточки, отстегнул кандалы на лодыжках. Сделав это, Тарик чуть сильнее надавил на острие ножа. Я очень хорошо знал, что он делает. Хотя повторяющиеся раны были не более чем порезами, они также были и обещаниями. Люди Умира не хотели от меня никаких сюрпризов, снимая кандалы.
   Далее запястья. На этот раз Тарик не использовал нож. Вместо этого меня сильно ударил кулаком прямо по тому месту, где был нож, прямо над моей почкой. Я выгнулся назад, борясь с болью, и Хамза снял кандалы с запястий прежде, чем я успел что-либо сделать. Когда он и Тарик отпустили меня, когда они вышли за дверь, лязгая цепями и кандалами, лучшее, что я мог сделать, это упасть на четвереньки. Никакого боя от меня.
   Некоторое время я стоял на коленях на полу, желая избавиться от боли. Медленно я поднялся на ноги. Прилив боли ударил меня в почку, и все мышцы напряглись. Я выругался, осторожно попытался потянуться. Но не такая уж хорошая идея.
   Я сочинил несколько самых гнусных проклятий, какие только мог придумать или придумать, и осторожно подошел к койке. Я присел. Ждал, пока пройдет сильнейшая боль. Как только большая часть этого сделала, я снова встал. Я бросил койку на бок. Сел на одну из самых верхних деревянных ножек и подпрыгнул. Дважды, и нога треснула прямо от рамы.
   Во время моего последнего визита пару лет назад я использовал сломанную ножку койки в качестве спарринг-лезвия, чтобы снова привести себя в форму. На этот раз я бы использовал его как что-то другое.
   Я шагнул к двери. Слегка постучал по нему, чтобы измерить толщину, звук. Потом я снова и снова стал бить ногой в дверь.
   Упражнение не повредит и не откроет дверь само по себе, но оно сделает невозможным игнорирование меня. И тогда человек открывал дверь.
   Баш-баш-баш-
   Баш-баш-баш-
   После еще нескольких ударов нога треснула вдоль и развалилась у меня в руках. Я отбросил осколки в сторону. Вернулся к койке. Сломав ему еще одну ногу, вернулся к двери.
   Баш-баш-баш-
   Моя нижняя часть спины болела, как хулиганы, от напряжения сразу после удара по почке. Я проигнорировал это, ударив ногой в дверь еще сильнее.
   Я услышал голоса снаружи. Я перестал стучать достаточно долго, чтобы прижаться лицом к двери. Я закричал. "Я могу делать это всю ночь!" Баш: "Правда, я могу". Баш -
   "Останавливаться!" - крикнул кто-то с другой стороны двери.
   Баш-баш-
   "Мой хозяин говорит, спрашивай, чего хочешь! Кроме твоей свободы, конечно!
   Как ни странно, это заставило меня улыбнуться. Баш-баш-баш-
   "ОСТАНОВКА!"
   Я остановился. - Отведи меня к Делу. Это все, чего я хочу. Отведи меня к ней".
   Тишина.
   - Хорошо, - позвал я. "Здесь я иду..."
   "ОСТАНОВКА! ОСТАНОВКА!" Тон звучал бешено. - Я спрошу у своего господина!
   Я подождал, пока он, вероятно, ушел. Я отдохнул пару минут, тяжело дыша, затем начал снова.
   Баш-баш-баш-
   Хозяин, по-видимому, разрешил мне переехать туда, где был Дел, потому что вскоре после моей просьбы заскрипел дверной замок. Я знал, как ведется игра; Я уже играл здесь раньше. Я подошел к дальней стене, отбросил ножку койки и стал мирно ждать.
   Хамза первый. Тарик рядом. Оковы и цепи.
   - Вы его любимцы? Я попросил. - Он заставляет вас оказывать ему какие-либо дополнительные услуги, кроме отлова людей? Вы знаете , услуги .
   Они были слишком профессиональны, чтобы злиться. На самом деле, они выглядели почти скучающими.
   - Отведи меня к Делу, - сказал я.
   Тарик улыбнулся. - Мы можем просто очистить комнату от всей мебели, даже от ночного черепа. Тогда что бы вы сделали?
   "Кричать. Хочешь меня услышать?"
   Хамза отрицательно покачал головой. - Мы отвезем вас к ней. Но если ты попробуешь что-нибудь, ты никогда больше ее не увидишь.
   - Умир не стал бы ее убивать, - резко сказал я. - Он никогда не был таким человеком.
   - Нет, нет, - сказал Хамза. "Я имел в виду именно то, что сказал. Ты больше никогда ее не увидишь . Это не обязательно требует убийства кого-либо из вас.
   Нет, это не так.
   Я протянул руки. Хамза снова надел кандалы на мои запястья. Соединительная цепочка была чрезвычайно короткой. - Испытай нас, - предложил Хамза.
   Я покачал головой. - Просто отведи меня к ней.
   Они сделали.
  
   Дель находился в помещении, похожем на комнату целителя. Она находилась не в камере, а в нише, примыкавшей к большей комнате, где стояли шкафы с травами, горшки и бутылки, свернутая ткань, свернутая бумага, любое количество других вещей, которые я не мог определить. Стол был почти так же заставлен различными предметами, включая свечи, масляные горелки, лампы. Травы висели на нитях, натянутых через всю комнату. Все они придавали воздуху странную смесь терпкости, сладкой специи и чего-то такого, что вызывало у меня кашель.
   Тарик и Хамза стояли по обе стороны от меня. Из ниши вышел мужчина с вопросом на лице. Он посмотрел на них, потом на меня.
   - Он останется с женщиной, - сказал Хамза. "Кто-то будет ждать за дверью. Он заключенный.
   Целитель сказал чрезвычайно сухим тоном: "Я предположил это, когда увидел кандалы".
   - Дел, - коротко сказал я, глядя на мужчину.
   Целительница отмахнулась от Тарика и Хамзы. "Идти. Идти. Здесь не место для мечей и ножей. Это место, где я исправляю то, что сделали мечи и ножи". И прежде чем я успел еще раз потребовать встречи с Делем, он маняще протянул руку, указывая на вестибюль.
   Он был маленьким, низким, арочным. Узкая койка была придвинута к стене. Фонарь свисал с потолка на цепочке.
   Она лежала на спине под двумя одеялами, под головой была подушка. Она оставалась очень бледной, но на ее губах снова появился слабый румянец. Я опустился на колени возле койки. - О, баща... Мне так жаль.
   Целитель стоял позади меня. - Вы знали, что она беременна?
   Я хотел погладить ее по голове и волосам, но это, скорее всего, привело бы к тому, что ее ударили бы кандалы и цепь. "Нет, я сказал. "Она не сказала мне. С ней все будет в порядке?
   "Она потеряла много крови. Это случилось внезапно?"
   Я рассказал, какие физические оскорбления перенесла Дель, от человека, сидящего на ней, до навершия, сильно прижимавшего ее к животу, на всем пути к Умиру из оазиса. И кровь, когда ее сняли с седла.
   Выражение лица целителя было мрачным. "Выкидыш у женщины - обычное дело. Но причиной тому, наверное, было все, что произошло сегодня. Ей нужен отдых, вода, бульоны для еды".
   - Тебе сказали, что она тоже пленница?
   - Я предполагал это.
   Я был возмущен. - И все же ты охотно служишь Умиру.
   Его лицо напряглось. - Вам лучше быть благодарным за это, иначе меня бы здесь не было, чтобы оказать помощь. Ты все равно был бы скован, как зверь, а она умерла бы от потери крови.
   Я наклонился вперед, прижался губами к ее лбу. "Выздоравливай, башка. Отдохни хорошо. Пока нет необходимости уходить.
   Целитель издал сухой покашляющий смех. - Ты не уйдешь, пока мой хозяин не скажет об этом. Он сделал паузу. "Меня зовут Вахзир".
   Я отвернулась от того места, где стояла на коленях на полу, и посмотрела на него. Это был невысокий мужчина, худощавого телосложения, большая часть седых волос отсутствовала на макушке коричневого черепа. Клюв носа доминировал на его лице. Его глаза были редкого оттенка между карим и зеленым. Тонкая кожа туго натянулась на ярко выраженные лицевые кости. Одеяние, которое он носил, было отличного плетения и веса, окрашено в серо-голубой цвет.
   Я сдержал гневный ответ и проглотил вкус страха. - Она будет жить?
   - Она должна, - ответил Вахзир, - но я ничего не обещаю. Я делаю то, что могу, а остальное оставляю богам".
   Боги. Боги. Всегда боги. Я не верил в них. Но тогда я тоже никогда не верил в магию. Так что, на всякий случай, я попросил в своей голове, чтобы боги исцелили Далилу.
   Я подошел к краю ее кровати и прислонился к стене, чтобы видеть ее лицо. Звякнули кандалы.
   Вахзир нахмурился. "Вставать."
   "Какая?"
   "Вставать. То, как ты двигаешься, меня беспокоит.
   "Почему я должен?"
   - Потому что я спросил об этом. Если хотите, я добавлю "пожалуйста". Пожалуйста, вставай".
   Я встал. Ой. Вахзир подошел ко мне сзади, положил руку мне на поясницу прямо там, где была почка. Поскольку я был только в дхоти и сбруе, я почувствовал его сухое прикосновение. Я вздрогнул.
   - Ну, ты будешь мочиться кровью несколько дней.
   "Я знаю это!"
   - Или ты умрешь.
   "Умереть?"
   Его тон был вполне прозаичным. "О, да. Вы можете умереть от тяжелого удар по почке. Орган гниет внутри тебя. Он отравляет кровь...
   - Стоп, - сказал я, снова чувствуя тошноту. - Мне не нужно знать подробности. Я отошла от целительницы и заняла свое место у стены, подперев верхнюю часть тела, когда села. Он растянул оскорбленные мышцы поясницы.
   Вахзир на мгновение исчез, потом вернулся, волоча табуретку в нишу. Он сел, очень непринужденно. Но он выглядел задумчивым. - Что в тебе такого, что заставляет моего хозяина хотеть тебя? Что ты будешь делать?
   Я пожал плечами. "Он не доверял мне".
   Целительница задумалась еще на мгновение, сузив глаза и скривив губы. Он что-то крутил в голове. А потом он начал смеяться. "Это книга! Книга Удре-Натха! Значит, слухи верны! Теперь все сходится - головоломка решена!"
   - Какие слухи?
   Вахзир на мгновение показал маленькие ровные зубы в насмешливой улыбке. - Что ты закрыл его от всех остальных, а это может сделать только маг. Только маг может открыть его. Улыбка осталась, сморщив уголки глаз. - Ты отдал книгу моему хозяину, зная, что он не сможет ее открыть, потому что ты - маг - закрыл ее. Заблокировал его заклинаниями. Затем вы исчезли, прежде чем Умир успел что-либо с этим поделать. Но недавно один человек сообщил, где вы живете, и что вы направляетесь на север. Умир знал, что ты вернешься на юг. И он знал, как найти тебя на пути. Никто не обходит стороной этот большой оазис".
   Нет. Никто этого не делал.
   "Я уверен, что Хамза и Тарик очень скучали, ожидая тебя". Он снова рассмеялся. "Все объясняется".
   Не было причин отрицать это. "Вы видели это? Книга ? _
   "О, да. Мой хозяин хочет , чтобы люди знали, чем он владеет; он не прячется далеко. Его гордость - его коллекция. Нам всем разрешено это видеть".
   Мне пришло в голову, что он может лгать. Умир был тонким человеком. "Опишите это для меня".
   "Мне не нужно". Вахзир встал, вышел из ниши. Я слышал, как он шелестит бумагами, двигает кастрюли, отодвигает вещи. Наконец он вернулся с большой книгой в руках. - Это оно?
   Это была простая книга в кожаном переплете. Никаких вставок из драгоценных камней, золотых или серебряных завитков, никаких выжженных узловых узоров, которые могли бы выделить ее среди других книг. Петли, защелка и засов были сделаны из патинированной меди, а потемневшая от времени кишка нанизывала страницы на корешок.
   Я перевел взгляд с книги на Вахзира.
   Он улыбнулся. "Я подумал, что, может быть, это копия. Но это не так, не так ли?"
   - Что ты с ним делаешь? Я сделал жест, чтобы охватить большую комнату, пораженный не только тем, что он был у Вахзира, но и тем, что книга такой силы, гримуар, могла быть свалена вместе со всем остальным в неубранной комнате.
   - Пытаюсь открыть, - сказал он легкомысленно. "Я маг".
   - Маг?
   "Маг-целитель".
   Я слышал о них. Я никогда раньше не встречал никого. - Но почему здесь? Я попросил. "Разве его не следует хранить в более безопасном месте?"
   "Я сказал своему хозяину, что не могу сидеть один в приемной и открывать ее. Мне нужно было то, к чему я больше всего привык, и это здесь, в этой комнате. Мне принесли книгу".
   Я переиграл то, что он сказал. Я был очень осторожен со своими словами и интонациями. - Пытаюсь открыть.
   - И провал.
   - Но ты маг.
   Он вздохнул. "Мы не безошибочны".
   Я начал немного беспокоиться. Я всегда ненавидела магию, и большая часть того, что считалось магией, ею не являлась. Но я научился. Я получил этот урок на вершине каменных шпилей Метейеры. - Ты сказал, что теперь кое-что знаешь. Что ты понял загадку.
   - Да, я знаю, почему мой хозяин сделал то, что сделал. И почему. Слухи о тебе верны. Мой хозяин хочет тебя за магию в твоих костях.
   Не обращая на него внимания, я снова встал, вернулся к кровати Дела и снова сел. - Баша?
   - Я дал ей глоток, - сказал он. "Она не будет просыпаться в течение довольно долгого времени".
   Я с горечью спросил: "Идея Умира?"
   "Нет. Мой. Ей нужно оставаться неподвижной, иначе кровотечение может начаться снова".
   Я повернулась, прислонилась спиной к краю кровати. Моя почка пронзила болью, и я не мог сдержать гримасу. Я закрыл глаза, глубоко вздохнул. У меня на коленях звенели кандалы.
   - Он очень хочет, чтобы книга была раскрыта, мой господин.
   Я хмыкнул.
   Книга лежала у него на коленях. - Не могли бы вы сделать мне одолжение, откинув волосы назад?
   Я уставился на него в недоумении. "Откинуть мне волосы назад? Зачем хули?
   "Вы будете?"
   "Нет причин, по которым я должен делать что-то подобное".
   "Пожалуйста."
   Мы долго смотрели друг на друга. Я был зол, расстроен, и он знал это; он был спокоен, терпелив, и я знал это. Так что я откинул волосы назад со лба, обнажая края синих татуировок, которые тянулись вдоль линии роста волос.
   "Аааа". Он улыбнулся. "Спасибо. Я всегда слышал о магах Метейеры, но никогда не встречал ни одного.
   Я отпустила волосы на лоб. "Да, я очень уникален". И сохранил татуировки, спрятанные за волосами. Маги Метейеры брили головы.
   - Это правда, что ты сойдешь с ума и умрешь через десять лет?
   Я видел, как люди прыгали со шпилей за мгновение до того, как безумие настигло их, убивая себя, чтобы не причинить вреда тем, кого они любили. Не у всех было желание прыгать. Некоторые действительно вернулись к семьям, думая, что смогут контролировать безумие, и убивали их, когда магия захлестнула их разум.
   Я сказал Вахзиру абсолютную правду. - Я танцор с мечами, - сказал я. "Это все. Впереди у меня долгая жизнь".
   Вахзир грустно улыбнулся. "Книга должна быть раскрыта".
   "Хм. Умир уже должен знать, что я так просто не сдамся.
   - Ты должен, - повторил он. "Пожалуйста."
   Я нахмурился. "Пожалуйста" на этот раз не сработает. Я не знаю, сколько вам платит Умир, но это не...
   Он вмешался. - Он мне не платит. Я часть его коллекции".
   Меня это остановило. Я уставился на него.
   - Часть его коллекции, - повторил он. - Видишь ли, нас, магов-целителей, осталось немного, так что я здесь. Он слегка пожал плечами, словно смирившись. "Но когда я говорю вам, что книгу нужно открыть, это не имеет никакого отношения ни ко мне, ни даже к моему хозяину. Это связано с тобой и твоим будущим".
   Это было странно. "Мое будущее?"
   Глаза Вахзира были добрыми, но в то же время грустными. - У Умира твоя дочь.
   Глава 39
   БUMPS ВОССТАЛИ НА МОЕЙ ПЛОТИ. Волосы встали. Мне было холодно, так холодно. Я вздрогнул с головы до ног.
   - Да, - сказал Вахзир, прежде чем я из-за недоверия смог это отрицать. "Это правда. Я видел Сулу. Ей примерно два года, у нее не такие светлые волосы, как у Дел, голубые глаза, и она часто называет свое имя всем, кто находится в пределах слышимости.
   Мои губы напряглись. Я не мог нормально говорить. - Как Умир нашел ее?
   Выражение его лица было извиняющимся. "У меня нет такого ответа. Прости, Песчаный Тигр. Все, что мне дали знать, это то, что Умир хотел использовать вашу дочь, чтобы навязать вам руку. Затем я связал воедино слухи о том, что ты маг. Хотя я не уверен, что кто-то в это поверил.
   Он знал ее имя, Сула. То, что он знал мою, знал Дэла, ничего не значило. Но Сула. У Sandtiger была дочь. Люди в Джуле знали. Это не было секретом. Но это также не было чем-то, что всплывало в разговоре, кроме как с людьми, которых мы с Дел хорошо знали. Мы этого не скрывали. Я не мог придумать никакой причины, по которой кто-то мог бы проехать из Джулы в Умир с такими знаниями.
   Дел и Сула. Два заложника.
   Одного было бы достаточно.
   Боги. Сула .
   Я встал на колени и повернулся к Делу, который был бесчувственен ко всему. Я наклонился над ней, прижавшись к ней головой. - Я оберегу ее, - сказал я ей. "Обещаю. Я сделаю все, что он захочет. Она будет в безопасности. И мы все вместе вернемся домой".
   "Песчаный тигр".
   Я поцеловал Дель в лоб. "Обещаю."
   "Песчаный тигр".
   Стоя на коленях, я повернулся.
   Вахзир протянул Книгу Удре-Натха . "Здесь. Вы можете сделать это прямо сейчас, прямо здесь, и все будет кончено".
   Я уставился на книгу. Мои глаза горели, но были сухими.
   - Все будет кончено, - повторил маг-целитель. "Все, что вам нужно сделать, это дать Умиру то, что он хочет".
   Я откинулся на спинку кровати. Я был пуст, так пуст.
   "Вы закрыли его. Вы можете открыть его. Он шагнул вперед, наклонился, сунул книгу мне в руки. Я и забыл, какой он тяжелый. " Открой его ".
   Мне на мгновение пришло в голову, что Вахзир очень агрессивно относится ко мне, открывая книгу. Это надоело думать. Но у меня не было цели сделать это.
   Книга Удре-натха . Я уставился на обложку. Я коснулся его. Провел кончиками пальцев по неукрашенной коже. Потрогал петли, засов, защелку. Она выглядела как любая другая книга. Но этот никогда не откроется ни для кого, кроме меня.
   Я, которым я когда-то был, но больше не был. Я убедился в этом, когда влил свою магию в Самиэля и сломал клинок.
   Великое горе охватило меня, когда я встретился взглядом с Вахзиром. "Я не могу".
   - Он тебя отпустит, - настаивал Вахзир. "Вы все трое. Он просто хочет книгу".
   "Я не могу".
   "Песчаный тигр..."
   "Я не могу. Я отдал всю магию.
   Вахзир опустился на землю с широко раскрытыми от шока глазами. "Ты дал-?"
   "Я отдал его. Я не мог смириться с тем, что мне осталось всего десять лет. Не тогда, когда моя жизнь была такой полной".
   Его лицо было бледным. - Ты отдал его?
   Я отбросил книгу в сторону. Страницы не трепетали. Крышка ни за что не зацепилась. Книга была заблокирована. Вреда не было.
   - Я отдал.
   Вахзир уставился на меня. Зрачки в его глазах росли и росли. Губы отдернулись. Он показал стиснутые зубы. "Ты отдал то, за что я бы убил!" Он вскочил на ноги. "Ты понимаешь? Вся эта магия!" Он смахнул книгу, которую я отбросил в сторону. Он прижал его к своей груди. "Боги! Боги! Все, что здесь, и я не могу это открыть. Вы не можете открыть его! Он упал на колени, раскачиваясь, причитая, словно потерял ребенка.
   Я оглянулся на Дел, который только что потерял ребенка. Другой, живой, теперь был в опасности. Что я мог сказать своей башке? Что оба ребенка мертвы?
   Вахзир рыдал на коленях.
   - Ты маг-целитель, - сказал я. "Эта книга для тебя ничего не значит".
   Он резко поднял голову и встретился со мной взглядом. - Эта книга для меня все !
   Я оцепенел. Вялый. Что мои мысли были слишком скучны, слишком беспорядочны, чтобы собрать что-либо воедино. Кусочки головоломки.
   Но потихоньку пришли.
   "Вы хотите, чтобы книга для вас. Не для Умира. Ты знал, что он у него есть. Вы позволили себя захватить, стать частью его коллекции, чтобы добраться до книги. Но вы не могли открыть его. Итак, теперь - это я. Умир хочет, чтобы я открыл его. Я нужен тебе , чтобы открыть его".
   Он уставился на меня, затем протянул дрожащую руку и указал позади меня в сторону ниши. - Если ты скажешь Умиру, я убью ее. Все, что я должен сделать, это ничего. Ничего, и она умрет.
   Еще одна часть головоломки. "Ты ничего не стоишь, не так ли? Не для Умира, если бы он знал. Ты потерял свою магию.
   Ярость исказила его черты. - А ты свою отдал !
   Умир хотел, чтобы книга открылась, но в основном просто так. Запертая книга в коллекции, когда то, что лежало под замком, было величайшим знанием, которое только может быть у мага, не представляла ценности. Особенно, когда на это было так просто смотреть. Поэтому он хотел то, что было внутри. И он угрожал моей дочери, чтобы получить его. Его не зря называли Умиром Безжалостным.
   "Я не могу так жить, - сказал Вахзир. "Я пуст. Пусто . Во мне ничего нет. Я не могу жить пустым человеком!"
   А я всего лишь хотел быть пустым человеком.
   Вахзир вздрогнул. "Умир убьет вашу дочь, когда узнает, что у вас нет магии. Просто чтобы наказать тебя.
   Так и было.
   - И я убью ее мать, только чтобы наказать тебя! "
   Мы оба услышали грохот в большой комнате. С грохотом распахнулась дверь. В нишу подошли мужчины: Хамза. Тарик. Другие.
   Умир тоже подошел к нише. - Он открыл его?
   Вахзир покачал головой.
   - Вы рассказали ему о его дочери?
   Вахзир кивнул.
   - И он по-прежнему отказывается?
   - Он не может открыть его! Вахзир заплакал. "Он все отдал. Он отдал свою силу. Он пустой человек, как и я. И книга остается закрытой!"
   Умир посмотрел на меня. "Это правда?"
   Я не стал смотреть на Вахзира. "Он врет. Книгу можно открыть".
   - Вы совершенно уверены? - спросил Умир. "Вахзир мне помог. Я никогда не слышал, чтобы он лгал".
   "Три вещи, - сказал я, - и я открою для тебя книгу".
   Умир оставался, как всегда, ледяным спокойствием. "Три вещи?"
   "Вы не причините вреда ни моей дочери, ни ее матери. Ты позволишь мне увидеть Сулу. И ты должен отпустить меня на свободу.
   И Умир улыбнулся. - Неужели они так мало для тебя значат? Ты воспользуешься ими , чтобы стать свободным?
   Я поднял медлительную руку. "Вахзир прав в одном. Я то, что он называет "пустым человеком". У меня нет магии".
   "Понимаете?" - крикнул Вахзир.
   Я смотрел только на Умира. - Но я могу вернуть его.
   Даже Вахзир замолчал. Единственным звуком в нише, в комнате, был звон моих цепей.
   - Дай мне гвоздь, - сказал я.
   Умир воздержался указать, что сделал четыре вещи. - Либо ты лжешь и не вернешься...
   - В таком случае тебе не хуже.
   - ...или ты используешь магию против меня.
   Я покачал головой. - Нет, пока ты держишь Дел и мою дочь. Больной Откройте книгу. На их жизнь, я обещаю. А потом уходим отсюда. Все трое из нас. Жив ".
   Умир очень медленно улыбнулся. - Но если ты вернешь свою магию, я, возможно, захочу оставить тебя. Для моей коллекции".
   - Но у меня не будет никакой магии, если я включу ее в книгу.
   Одна бровь поднялась. "Вы можете сделать это?"
   "Я вложил его в меч. Я могу поместить это в книгу".
   Глаза Вахзира загорелись. Я знал, о чем он думает. Магия в книге была достаточно мощной, но усиленной магией, которую я привез домой из ioSkandi? Он знал, что это за сила. Он знал о магах на вершинах шпилей. Он знал, что у меня была эта сила.
   - Поверь мне, - сказал я, - мне не нужна магия. Я буду счастлив дать вам это. Как вы думаете, почему я с самого начала воткнул его в меч? Стоимость слишком велика. У меня слишком много, ради чего стоит жить". Я указал на Делла. - Ее. Моя дочь. Мне. Мы уходим отсюда живыми и невредимыми".
   - Ты сейчас же уйдешь, - сказал Умир с тихим акцентом. "Не теряйте времени. У тебя есть два дня.
   Я был ошеломлен. "Два дня! Вас тошнит от песка? Мне нужно больше-"
   "Если вы не вернетесь в течение двух дней, я буду считать, что у вас нет намерения".
   Я яростно замотал головой. "Я не могу сделать это за два дня. Не на такой большой части Панджи!"
   "Хамза, - сказал Умир, - приготовь свою лошадь".
   Хамза склонил голову в знак признательности и вышел из комнаты.
   Умир сделал два шага ко мне, еще один мимо меня и остановился у кровати Дела. Он посмотрел на нее, затем повернулся к Вахзиру. "Позаботьтесь о том, чтобы она выжила. Пусть это будет на твоей голове.
   Он прошел мимо меня. Вахзир последовал за ним. Я опустился на колени у койки и поцеловал Дель в висок чуть выше ее уха. - Обещаю, Баша. Ничто не причинит ей вреда".
   Хули. Два дня. Я рассчитывал на большее.
   - Встань, - приказал Тарик.
   Я стоял. Повернулся. Протянул руки. Оковы были сняты.
   - Моя дочь, - многозначительно сказал я.
   Умир сказал: "Тарик".
   Тарик указал на дверь. Я вышел из него.
  
   Жеребец ждал, когда меня вывели через парадную дверь в красочный двор. Умир любил красивые вещи, красивое окружение. И, конечно же, он очень незаметно подчеркнул свое богатство, сделав центральным украшением фонтан. В пустыне вода стоила больше денег, чем большинство могло претендовать. Даже другие танзиры.
   Незнакомец держал шпильку. Он был оседлан, взнуздан, готов идти; имел полные боты на луке. Он шумно топал по брусчатке, заржал и повизгивал разговорным тоном. В основном он ругался.
   Я отвернулся от него и посмотрел на стюарда Умира, ожидавшего на ступеньках у входа. - Где моя дочь?
   Он указал на окно второго этажа. И вот моя дочь была на руках незнакомца. Она спала. Она не знала, что я здесь.
   Я никогда не совершал такого тяжелого поступка, как уехать от Умира.
   И к моей смерти.
   Глава 40
   яДо захода солнца и восхода луны оставался всего час или около того. В песке и почве нам с жеребцом не нужно беспокоиться о камнях и змеиных норах, подстерегающих его, чтобы сбить его с ног, как они сделали бы, как только мы покинем Панджу. Так что мы побежали, жеребец и я, мчались так далеко, как только могли, пока не изменился свет, пока не изменилось основание.
   Мы оставили Север позади. Здесь было жарко. Я неохотно остановился, потому что очень хотел продолжить, но жеребцу нужна была вода. У меня не было ведра. Я отдернула верхнюю губу и ткнула носиком бота в его щеку. Я сжал. Жеребец, совершенно пораженный, отдернул голову и попятился, напрягая уши вперед.
   "Вода." Я потряс бота. "Вам это нужно. Напиток."
   Ему совсем не понравилось, что бота оказалась у его рта после того, что я с ней сделала. Мне было совсем не приятно с ним спорить. Закон пустыни - пить до того, как почувствуете жажду. Если вы подождете, пока вы это сделаете, может быть слишком поздно. Люди умирают от слишком большого количества солнца, недостаточного количества воды. Так могут и лошади.
   Но каждое мгновение я тратил впустую, пытаясь убедить жеребца вдали от Дел и Сулы.
   Один день туда, один день обратно. И магия для восстановления между ними.
   В отчаянии пришел ответ. Умир приказал дать мне бурнус. Теперь, столкнувшись с непокорным шипом и нуждаясь в том, чтобы ехать дальше, я сорвал бурнус. Я вырыл ямку в песке, раскинул бурнус над ним. Вылил все содержимое бота в обитый тканью тазик, а также опустошил второй.
   - Вот, - сказал я. " Пей . И поторопись, пока вода не промокла!
   Жеребец, о чудо, выпил.
   - Надо было подумать об этом в первую очередь, - пробормотал я.
   Вода в жеребце быстро ушла. Последние глотки, оставшиеся от двух ботов, стекали по моему горлу. Недостаточно, но я не выполнял работу. Шпилька была.
   Я схватил мокрый бурнус с песка, повесил его над седлом. Струны бота перекинулись через плечо. Я поспешно вскочил, боты хлопнули меня по ребрам, и оттолкнул жеребца ногой.
   "Прости, старый сын. Просто нет выбора".
  
   Солнце зашло. Взошла луна. Свет был приглушен, но я мог видеть достаточно хорошо. Теперь песок Пунджи смешался с камнями, кустарником, низкими деревьями, сухой и липкой травой. Змеиные и паразитарные норы. Но была еще и колея, изношенная тропа с лучшим покрытием, потому что это был главный путь через Пунджу.
   Пот стекал на шею жеребца, поводья растирали ее в белую пену. Пот катился по его бокам. Он еще не рожал - он был слишком здоров, - но я не сомневался, что он чувствовал напряжение.
   Я остановил его. Спрыгнул с. Вырыл тазик. Бросил бурнус, опустошил два бота. На этот раз мне не нужно было говорить жеребцу пить.
   Я тоже пил. Живая лошадь с мертвым всадником не принесла бы мне никакой пользы, особенно если бы я был мертвым всадником. Осталось четыре из десяти полных ботов, но в данных обстоятельствах это было немного. Умир придумал воду для верховой езды. Он не думал о воде для бега.
   Пот стекал по лицу жеребца. Волосы под его головным убором и недоуздком промокли. Когда я встал перед ним, он прижался ко мне головой и начал тереться. Я чуть не упал.
   Это была не привязанность. Он вытирал лицо.
   Бурнус через седло. Ботас хлопает меня. Поднимитесь и в седло.
   "Прости, старый сын. Мы должны.
   И дальше мы побежали.
  
   Когда мы в следующий раз остановились, его ноздри заработали, как мехи. Интерьеры были очень розовыми. Он покачал головой вверх и вниз. Сотрясал все тело. Чуть не оттолкнул меня, прежде чем я успел наполнить бурнусный таз.
   Он все выпил, потом помочился.
   Мне не нужно было мочиться с тех пор, как мы покинули дворец Умира. И это было опасно.
   Я отстегнул еще одну бота. Всосал треть в горло. Понял, как сильно мне это нужно.
   Солнце село, ночь была теплая, а не жаркая, но под небом важен был наш темп, а не температура.
   Я прислонился лбом к потному лицу жеребца. "Я знаю. Я так виноват."
  
   Рысь. Ходить. Лопе. Снова и снова. Рысь. Ходить. Лопе. Джула была далеко. Отец каньона и скала из сломанного камня, в которой находился сломанный меч.
   Я поливал его. Я поливал себя. Нам обоим нужно было больше. Но луна была куда мягче южного солнца. Я подгонял его. Не далеко, не далеко, сказал я. Не так далеко, я солгал.
   Восход. Подогрев.
   Боги сверху и снизу, моя спина убивала меня. И когда я, наконец, помочился, кровь в нем была яркой.
  
   Он запыхался. Он трудился. Мы как-то сбились с пути. Я не мог вспомнить, почему и когда.
   Я остановился. Чуть не выпал из седла. Спустился. Вырыл таз. Опорожнил две бота. Оставил для меня несколько глотков. он вонзил свой как можно глубже погрузился мордой в неглубокую лощину, всасывая воду. При таких обстоятельствах жалкая сумма.
   - Прости, - снова сказал я из горла, пересохшего до крови.
   Он выпил тазик насухо. Он качнул головой в меня, когда я сидел на земле. Я рухнул навзничь в грязь, на камни; сухая, липкая трава.
   - Хватит, - сказал я ему. - Не раньше завтра. Я едва мог двигаться. "Завтра. А пока небольшой отдых. Задержите дыхание. Я поймаю свою".
  
   Я проснулся, когда шпилька шевельнулась. Я обвязал его веревку вокруг своего запястья, чтобы не спать слишком долго. Он потянулся, чтобы добраться до другого кочка травы. Судя по положению солнца, нам пора было идти.
   Слишком долго, слишком долго, подумал я. Никогда не было достаточно времени.
   Я взобрался в седло, ругаясь на боль в пояснице. Эта пробитая почка была сильно оскорблена. Я прикусил губу, уселся в седло и сказал жеребцу, что пора снова идти.
   Мы снова побежали.
  
   Меня разбудила неустойчивость его походки. Я заснул в седле. Свинцовая веревка недоуздка свисала до земли. Как раз в то время, когда я был достаточно связным, чтобы понять, жеребец наступил на веревку. Это остановило его насмерть, и я чуть не оторвался.
   Он боролся с веревкой. Он не осознавал, что стоит на нем. Пока он не шевельнется, этого не будет. Я перекинул ногу через седло, позволил своему весу опуститься на нее и оказался на заднице. Я ударил кулаком по его путовому замку. "Подвинь это. Подвинь это."
   Возмущенный, он поднял копыто. Я выдернул ведущую веревку из-под него.
   Теперь не останавливаться. Без задержки. Нам нужно было добраться до Бейт-эш-Шахара. Пришлось дотянуться до меча.
   - ...извините, - выдохнул я.
   Я копал, я заливал. Жеребец выпил его.
   Недостаточно. Недостаточно.
   И я вдруг понял, что мы не на той тропе, которая разрезала Панджу надвое. Мы были совсем в другом месте, и я не помнил, чтобы туда ходил.
   Я схватился за стремя. Подтягивался в основном вертикально. Сменил хват со стремени на седло. Тяжело вздохнул, затем сунул ногу в стремя и подтянулся. Задница в седле, поводья в руках, я сидел совершенно неподвижно. Не было слов для сжимания, судороги моей спины.
   - Пошли, - сказал я. Во мне больше ничего не было.
  
   Походка жеребца стала неровной. Я проснулась, поняв, что он нес меня без направления. Теперь он хотел направления. Теперь он нуждался в этом.
   Я осадил его. Перекинул правую ногу через седло. Пересек его круп с хлопающей ногой. Пытался осторожно спуститься. Вместо этого я упал.
   Вожжи были в моей руке. Недоуздок веревки, а также. Внезапная натяжка в коже, в веревке пронзила туман в голове. И я смотрел в оцепенении, как жеребец сдался.
   Он стоял, расставив все четыре ноги. Он попытался выровнять вес, поддержать себя. Вместо этого его колени подогнулись дважды. Встал на место. Затем он наклонился вперед, скрестил передние ноги и неуклюже пошел вниз. Задние ноги следовали туда, куда вели передние.
   Выдох был громким. Жеребец тряхнул головой, а затем позволил весу костей свалиться на него. Его морда вошла в почву и камень. Подпирал его там, пыль с земли сдувал. Через мгновение он наполовину приподнялся, расставив передние ноги, затем перекатился на бок.
   Боги боги боги.
   Так мало в нем осталось.
   Я отдернула его верхнюю губу. Установите бота между щекой и зубами. Нажал на нее, выплеснув остатки жидкости себе в рот. На этот раз он не протестовал.
   Я лежу на животе. Перекинул руку через шею. В землю я смеялся без всякой причины, о которой я мог думать. Вздымались небольшие облачка пыли.
   В камне, упав; в разрушенной, упавшей трубе я знал, что должен делать.
   Я тоже знал, что мне теперь нужно делать.
   Еще два толстяка. Я сделал несколько глотков из одного, вырыл наугад ямку и вылил в нее остатки воды. Снял недоуздок, уздечку, надел недоуздок обратно. Привязал длинную веревку, чтобы он не споткнулся, когда снова встанет. Если он снова встанет.
   Я еще немного постоял на коленях рядом с ним. - Старик, - прохрипел я. "Старый добрый сын. Я никогда не мог желать лучшего".
   Я поднялся на ноги. Мгновение колебался. Потом повернулась к нему спиной и пошла.
   Сзади меня раздалось слабое рычание. Я закрыл глаза и пошел дальше, молясь - да, молясь, - чтобы кто-нибудь нашел его. Или что он найдет кого-нибудь.
  
   Я бегал, ходил, бегал. Споткнулся несколько раз. Один раз упал и попал в левое предплечье шипами кактуса. Выдергивал их по одному, ругаясь сквозь зубы, а потом пошел дальше. Мне пришло в голову поискать трек, но на это ушло бы время, которого у меня не было. я знал свои направления; Я шел правильным путем. Мне просто нужно было продолжать.
   Внутреннее чувство подсказывало мне, что я близок. Я понял, что это так, когда наткнулся на песчаное русло реки, в котором никогда не было воды. Он был завален камнями, песком и плоскими коренастыми валунами, окруженный кустарниками. Мы с Дел никогда не были именно здесь, но это было одно и то же русло реки. Если я пересеку его и буду держаться своего направления, то наткнусь на обычную тропу, по которой мы шли в Джулу.
   Что, как я продолжал, так и произошло. Я оказался между высоким утесом с его навесом и устьем каньона Мехмеда. Я остановился достаточно долго, чтобы слить остатки воды из бота. Затем я продолжил, неуклюже снова бегая трусцой. Поскольку гусеница была изношена, опора была лучше. Мне все еще удавалось время от времени спотыкаться, потому что я очень устал, но идти было легче.
  
   Достаточно близко, чтобы бежать, я побежал. Все акетни Мехмета вышли, чтобы поприветствовать меня, но я рвано помахал им и пошел дальше. Я вышел из каньона Мехмета, нашел узкое устье нашего, бежал и бежал.
   Высоко над головой кружил орел. Я направился к естественному бассейну, который мы с Алриком с тех пор улучшили, перебрался через мелководье в более глубокую часть и упал в него лицом вниз.
   Так здорово... так мокро...
   Я зачерпнул несколько горстей и выпил, потом выплеснулся из бассейна и снова побежал. На этот раз к Алрику. Как обычно, их дети бегали повсюду. Я с облегчением увидел, что с ними все в порядке.
   Лена встретила меня в дверях. Она была так поражена, что у нее открылся рот. "Боги!"
   - Алрик жив? Ты в порядке?"
   Слезы текли по ее лицу. Через руки она сказала: "Мне очень жаль! Я так виноват! Они просто забрали ее!"
   Я поймал ее за плечи, чтобы остановить дрожь. "Я знаю. Лена, я знаю. Я видел ее. Сула в порядке. А как насчет Алрика?
   - Тигр? Он исходил из другой комнаты, их скромной спальни. "Это ты?"
   Я проскользнул мимо Лены и подошел к открывшейся спальне, отдернув занавеску. Альрик изо всех сил пытался встать с кровати. Его лицо было в первых уродливых кровоподтеках, и Лена, похоже, зашила длинный порез на одной щеке. Его левая рука была забинтована. Правая нога была забинтована.
   - Оставайся в постели, - посоветовал я. - А с Сулой все в порядке. Она в порядке. Я видел ее. Вы в порядке, вы с Леной?
   Алрик отказался от борьбы, чтобы стоять. Он сел на край кровати, прижав левую руку к груди. "Да. Никакого вреда, помимо этого, как видите. Но Сула... ты уверена, что с ней все в порядке?
   - Она у Умира. Я видел ее... - я сделал паузу. - Вчера, кажется, это было. Лена стояла рядом со мной, предлагая кружку с водой. Я поблагодарил ее, выпил в несколько глотков, вернул кружку.
   Когда я снова посмотрел на Алрика, его лицо было изуродовано. "Они просто въехали сюда и забрали ее. Тигр...
   Я оборвал его жестом. "Я знаю. Я знаю . Не вините себя. Любой из вас. Я сделал паузу, чтобы отдышаться. - Мне нужно кое-что сделать, а потом я должен идти. Но мне нужна лошадь. И нет никаких гарантий, что вы получите его обратно".
   - Где шпилька? - спросил Алрик.
   Я глубоко вздохнул, чувствуя острый укол сожаления. Горя. "Где-то между здесь и там. Я не уверен. Он не мог продолжать. Мне пришлось оставить его".
   Рот Алрика приоткрылся, когда он уставился на него. Затем он закрыл его. "Боже, Тигр. Что случилось? Дел по соседству?
   - Дель у Умира с Сулой.
   Он был поражен. " Умира! "
   - Это долгая история, - сказал я ему. - Я должен кое-что сделать, кое-что важное, а потом мне понадобится лошадь. Я должен вернуться к Умиру.
   "Ты устал!" Лена протестовала.
   "Нет выбора. Лошадь?"
   "Да! Да! Конечно, - сказал Алрик. - Ты возьмешь мой. Он будет готов уйти вместе с вами.
   Я кивнула, выдохнув сквозь сжатые губы. "Хорошо. Я вернусь за ним... ну, когда я вернусь.
   Лена протянула руки. - Дай мне эти боты. Я наполню их. Я упакую немного еды. И чистый бурнус...
   "Лена. Останавливаться. Спасибо, но... стоп. Вода подойдет". Я снял пустые бутылки и протянул ей. "Мне надо идти."
   На этот раз никто не протестовал. Никто не задавал вопросов. Но я видел отражение обоих в их лицах, в их глазах. Я кивнул в знак благодарности, в подтверждение, и вышел из их дома.
   Глава 41
   ТВО ЛЕТ. Два года с тех пор, как я был у упавшего дымохода. Затем я вложил всю свою магию в меч. А затем сломал клинок, изгнав силу, которой я никогда не хотел. Теперь, когда я нырнул, чтобы войти в похожее на туннель отверстие, сделанное из обвалившихся камней, я вспомнил, что и здесь Ниша сказала мне, что я его отец.
   Туннель был не тот. Когда дымоход рухнул, большие плиты упали так, что образовалось что-то очень похожее на туннель. Внутреннее помещение, которое раньше было кругом, тоже наполовину рухнуло. Первоначально он был открыт солнцу; округлые, полосатые стены взбираются к небу. Теперь в поваленных плитах, упавших в кучу, появились трещины и трещины. Они пропускали солнечный свет, но не очень много, и не было никакого узора, в котором было бы легко распознать то, чем когда-то был дымоход.
   Я осторожно и медленно шел по туннелю, наклонив голову. Я ненавидел это похожее на пещеру образование. Ненавидел ползать под упавшими плитами. Такая теснота всегда заставляла меня нервничать.
   К тому времени, как я добрался до огромного валуна, почти полностью преграждавшего путь в камеру, я задыхался. Усталость истощала мою силу, равновесие, выносливость. Мне очень нужен был сон. Но нет времени, совсем нет времени на человеческие слабости. Для моего.
   Между огромной плитой и сломанной стеной лежал узкий желоб от неровного каменного пола к тому, что считалось потолком. Я осмотрел парашют глазами и руками. Ниша справилась только с осталось несколько полосок кожи; в первый раз просто не влезла. В прошлый раз, чтобы облегчить себе путь, я взял горшок с жиром. Я оставил больше кожи, чем Ниша, но жир сделал свое дело. К сожалению, сейчас у меня не было с собой смазки, и я понятия не имел, набрал я вес или похудел за два года.
   После продолжительного осмотра парашюта я, наконец, снял сбрую с пустыми ножнами, расшнуровал сандалии и отшвырнул их. Боком я скользнул рукой, чтобы вести остальную часть себя. Я последовал за своим плечом. Теперь я рисковал плотью и костью. Вместо того, чтобы сделать и задержать глубокий вдох, который расширил грудную клетку, я выдохнул весь воздух. Хитрость заключалась в том, чтобы проникнуть в проход достаточно глубоко, чтобы я мог начать поверхностное дыхание. Но до этого я бы не подходил.
   Я вставил себя в желоб и начал прорабатывать себя. Я обнаружил, что в самых узких местах было легче пробираться так быстро, как только мог. Но это означало, что я оставил больше кожи, начал кровоточить. Я чувствовал себя ужасно сжатым.
   Передо мной лежали лучи света. Остатки круга были как раз там. Я снова выдохнул, собрался с духом и прорвался вперед. Инерция бросила меня на четвереньки в бледный песок. Грудь и спина ныли от сильных царапин, но когда я начал двигаться, боль в области почек вспыхнула так мучительно, что я упал лицом в песок.
   Картина в моей голове была тем, что сказал мне Вахзир. Орган гниет внутри тебя. Он отравляет кровь. Почки гниют, распространяя яд по моему телу.
   - Не сейчас, - пробормотал я. "У меня есть дела..." Боже, мне было больно, и так сильно, что пот катился по моему телу.
   Я лежал со стиснутыми зубами, сжатыми кулаками, со свистом и шипением изо рта. Когда сначала боль стала уменьшаться, я не поверил. Но постепенно он уменьшался, шаг за шагом. Пот высох. Дыхание стабилизировалось. Я не мог больше лежать там.
   Я с облегчением принял сидячее положение. Примерно в футе от него лежало лезвие сломанного меча. Рядом лежала другая половина: рукоять, навершие, рукоять и примерно фут ампутированного лезвия.
   Самум.
   Недалеко от моего сломанного меча лежал Бореал Дела. Именные лезвия. Кровоточащие лезвия, вбитые нами в кровь живого существа. Я вернулся домой из Сканди, переполненный магией, чуждой моим костям. Чуждая моей крови. Я, маг, отожженный и закаленный на вершине возвышающегося каменного шпиля на ИоСканди, острове безумия.
   Нет времени. Мне нужно было это сделать.
   Я потянулся, взял половину лезвия. Отошли немного дальше и взялись за другую. Он был мертв в моих руках; расколотый, замерший, проклятый.
   Песок и кровь запеклись на моей груди. Какое-то время я держал обе половинки в одной руке, затем соскреб кровь с кожи. Я покрасил им обе половинки. Я сомкнул правую руку на рукоятке. Слева над лезвием. Я подбрасываю оба в воздух, указывая вверх, из трубы, указывая на солнце и небо.
   Приходи , я сказал. Приходи домой .
   Внутренняя часть дымохода взорвалась светом. Всплески, как падающие звезды, мчались вверх, мчались вниз, кружились внутри. Вихрь света окрасил комнату, кружась, кружась, кружась. Оно никогда не исчезало. Никогда не рассеивался. Он не оставит своего хозяина. Но это было дико. Он был зол.
   Иди домой , сказал я. Вы нужны .
   Начался свист. Каждый раз, когда рождалась вспышка падающей звезды, ее сопровождал звук. Высокий, пронзительный звук, громкий из-за его щенков, затих, когда очередь отрастила хвост и пронзила воздух - вверх, вниз, вокруг. Глубокая пульсация вошла в комнату, дрожа под моими ногами. Я приподнялся, оперся на колени и икры, откинул голову назад и подбросил две сломанные половинки еще выше в воздух. До неба. До забитого камнями солнца.
   Зал был окутан светом сотен цветов. Вихрь закружился, загудел. Новорожденные всплески неслись в бесчисленных направлениях, визжали, падали в вихрь, добавляли скудный свет славному по силе вихрю, в кружении своих детей. Он карабкался по сломанным стенам комнаты, вертелся высоко, выше моей головы, выше Самиила, кружил вверх по дымоходу. Завывание его песни, гудение его силы, глубокая пульсация под моим телом становились громче. И вихрь закружился. Оно окунало, трогало, втягивало в себя песок. Блестящий хрустальный песок. Я почувствовал его песок во рту. Услышал добавленную песню, почти болезненную пульсацию.
   Это было не так, когда я сломал его. Может быть, потому что я убил меч, втиснув в него все подряд.
   Появились взрывы, крошечные, сверкающие падающие звезды, живые светом и звуком. Каждый ненадолго наслаждался свободой, а затем попал в вихрь, чтобы добавить еще одну яркую полосу.
   И вихрь, созданный из света, беременный своими детьми, закружился все ниже и ниже над моим телом.
   Внутри все было тихо. Свет крутился и крутился, но меня не коснулся. Звук пульсировал во мне, но я не мог его слышать. Все было тихо. Все молчали. Я стоял на коленях у дымохода со сломанным Самиэлем в руках, предложенным свету.
   Иди домой , сказал я. Возвращайся домой, где тебе место .
   Вихрь закрутил сам себя. Я больше не был защищен. Я чувствовал жжение песка, видел сияние звездных вспышек, слышал биение, рев и шипение. Пронзительная, полубезумная песня горя магии, оплакивающая ее дезертирство.
   Вихрь поднялся. Он выдернул обе половинки меча из моих рук. Их закрутило в вихре, сверкая в скудном солнечном свете, просачивающемся сквозь трещины и дыры. Хотя я был наполовину оглушен ветром и его воем, мне показалось, что я услышал щелчок. Металл на металле. Кувыркаясь из вихря, окутанный светом, Самиэль упал. Я понял, что стою на его пути, и отбросил себя в сторону, когда меч опустился и снова вонзился в песок целым.
   Вихрь крутился-вертелся, взбирался к небу, разлетался на осколки. В бесчисленных цветах пролился свет сотнями тысяч голосов. Меня поразило: безболезненно. Вымыл мое лицо. Сбежал с плеч. Скатилась спина и фланги. И погасли огни.
  
   Песок и пыль осели. Сначала я был ослеплен темнотой. Но зрение прояснилось, и солнце снова прокралось сквозь щели. Прикосновение новоиспеченного клинка Самиэля ослепляло.
   Я встал. Я протянул руку, сомкнул ладонь на рукояти и вытащил лезвие. Он легко соскальзывал с песка, осыпался сверкающими кристаллами, был чистым, ярким и целым.
   Но Самиэль не был волшебником. Самиэль был просто предвестником.
   Солнце было изгнано. Воцарилась тьма. И из каждой щели и щели, из каждой щели и щели выползал свет. Она стекала по стенам камеры, струилась из камня в песок. Магия чистая и мощная. Воплощение силы.
   - О, хулиганы, - сказал я. "Это будет больно".
   Свет полз по песку, стекал по стенам. Я смотрел, как он копается в песке, как щенок, охотящийся за молоком. Я стоял и ждал, шумно дыша. Затем я вогнал Самиэля лезвием вперед глубоко в песок. Я медленно опустился. Хватка Самиэля - это все, что удерживало меня в вертикальном положении.
   Давай , сказал я. Возьми меня .
   Свет пришел. Прикоснулся. Он ползал по мне, омывая обнаженную плоть. Я чувствовал, как он медленно проникает в каждую пору. Мой рот, мой нос, мои уши. Наконец, мои глаза. Слезы побежали вспять. Я почувствовал их вкус в задней части горла.
   Магия загорелась. Глубоко в моей душе, в моем самоощущении искра росла. Дыхание дунуло на него. Тиндер попался. Топливо моего тела вспыхнуло пламенем. Я запрокинула голову и закричала. Прозвучало сто тысяч голосов.
   Моя плоть была разрушена, а затем снова сплетена. Кожа шелушится, унося с собой шрамы и возрастные боли. Жар окутал мои кости, а затем превратился в лед.
   Возьми меня , сказал я. Приходи ко мне домой .
   Радостно сила взыграла во мне.
   Я был тем, что было нужно.
   Я знал, когда все было сделано. У меня снова было десять пальцев.
   Я стоял. Вытащил Самиэля из песка.
   "Баша. Я иду."
   Глава 42
   ВтКогда я вернулся к скромным домам из глинобитного кирпича, я нашел Алрика сидящим на скамейке у входа. Он держал перебинтованную ногу вытянутой и баюкал свою расколотую руку. К ножке скамьи был привязан мерин из оленьей шкуры.
   Я остановился как вкопанный. "Не твоя лошадь! Алрик, я не знаю, сможет ли он вернуться. У меня тяжелая езда". И еще тяжелее из-за времени, потерянного в сломанной трубе.
   Глаза Алрика были прикованы к рукояти, торчащей над моим левым плечом. Он посмотрел на меня, выражение его лица было странно пустым. - Когда ты поднялся туда, у тебя не было меча.
   "Нет."
   - Вот почему ты вернулся? Чтобы вернуть Самиэля?
   "Да."
   Его взгляд был довольно пристальным. - Тигр, что происходит?
   "У меня нет времени. Действительно. Мне нужно вернуться к Умиру за Дель и Сулой. Я снова посмотрел на оленьей шкуре. "Ты уверен?"
   "Я уверен." Он немного нагнулся, здоровой рукой развязал веревку. Лошадь была готова к работе. Все боты, которые я привез с собой, плюс еще несколько, все заполненные, свисали с седла. "Я не смог эффективно наблюдать за вашей дочерью".
   "Альрик! Это не твоя вина!" Я шагнул вперед, взял веревку из его руки. - Мы поговорим об этом подробнее, когда я вернусь. А пока просто отдыхайте. Лечить. Ты слышишь?"
   Вздохнул, выдохнул. "Я слышу."
   "Хороший." Я привязал поводок к луке, забрался на борт, развязал поводья, удерживавшие их от ног лошади.
   - В пакете еда, - сказал Алрик. - настояла Лена.
   Это меня не удивило. Я покачал головой, улыбаясь, быстро поднял руку на Алрика, повернул оленью шкуру и быстрым шагом ушел.
  
   Обычно я не знакомлюсь с лошадью - и пусть она узнает меня - в бешеном галопе по пустыне. Оленья шкура охотно шел, но потому, что у него было доброе сердце, а не потому, что я попросил его об этом. Мы пришли к соглашению. Я бы не стал ходить на каблуках, а он не добавил бы заминки в свою походку, когда я меньше всего этого ожидал.
   Мы ехали через кусты, кактусы, кусты, уворачиваясь от камней, достаточно больших, чтобы поймать копыта и перекатиться. Вниз по высохшему руслу реки, стуча по каменным плитам, утоптанным в песке, галопом с опорой, которая не повредит его копытам, в ботинках или без них. Затем он поднялся и вышел из русла реки на дорогу, ведущую к Джуле. Но я не пошел в город. Я вырулил на оленьей шкуре на дорогу, идущую на север, и попросил - попросил - увеличить скорость.
   Земля под ним превратилась в мелкую пыль за долгие годы, когда люди ушли на север через Пунджу или на юг, в Джулах или Хазиз. Теперь можно было нестись галопом так быстро, как только могли, отъезжая в сторону, когда с севера к нам приближались фургоны, идущие на юг. Люди в вагонах часто поднимали на меня руку или выкрикивали приветствия. Некоторые, ухмыляясь, спрашивали меня, куда я тороплюсь. Но у меня не было времени помахать или перезвонить. Я задавался вопросом, родится ли сильно преувеличенная история из моего галопа через пустыню.
   Я перевел оленьей шкуры на рысь, затем на шаг увел ее с трассы. Я спешился, выкопал таз, накинул на него бурнус и наполнил ямку содержимым двух ботов. Оленья шкура посмотрела на меня, как на сумасшедшего, предлагающего слишком мало воды в слишком маленьком корыте. Но он не пренебрегал пить. Я тоже выпил немного, затем бросил бурнус через седло и снова забрался на лошадь Алрика. Снова север.
   Но о, я пропустил шпильку. Он был недалеко от моего разума. Возможно на обратном пути я мог найти время, чтобы поискать его, хотя маловероятно, что он будет там, где я его оставил, если только он не мертв. Я надеялся, что у него хватило сил добраться до трассы.
   Магия снова лишила меня боли. Никаких судорог в мышцах, никакого огня в почках и над ними. Я чувствовал себя в хорошей форме, почти моложе. Я забыл, каково это - иметь магию в своих костях, сохраняя целостность ее хозяина. И снова он не удалил ни пещеру, которую Дель вырезал на моих ребрах, ни шрамы песчаного тигра на моем лице. Но все остальные исчезли, а у меня было десять пальцев.
   На. И дальше. Несколько раз я останавливался, чтобы напоить оленьего и себя, дать ему передохнуть. Я рисковал жеребцом гораздо больше, чем этим, лошадью Алрика. Поливали его чаще, давали ему передышки. И пока мы шли дальше, мой разум снова наполнился видением жеребца, лежащего в грязи. Я не загнал его до смерти, но ближе к этому, чем мне хотелось. Теперь я надеялся, что его нашли, возможно, забрали люди в одном из фургонов. Он был слишком измотан, чтобы создавать проблемы. Они подумают, что он послушный. Тогда они узнают правду.
  
   Мы оставили заросшую пустыню и вошли в Пунджу. Более частые остановки позволили продолжить путь даже ночью. Я не останавливался на сон, как это было с жеребцом. Боль, истощение сил солнцем не имели значения; это имело значение.
   Лошадь Алрика была хороша, но я упустил жеребца. Он был продолжением меня. Упрямый, несговорчивый, самоуверенный, уверенный, что прав во всем, гордый, властный и множество других качеств. На самом деле, он был слишком похож на меня. Или он мне слишком нравится.
   Ходить. Рысь. Лопе. Когда мы бежали рысью, песок в Пуне взлетал вверх. Подножка была мягкая, но тоже давала из-под копыт. Это требовало от лошади больше усилий, быстрее утомляло ее, но у меня не было выбора.
   С восходом солнца я сказал: "Баша, иду".
   Для нее и для Сулы.
  
   Когда мы приблизились к дворцу Умира, оленьая шкура начала шататься. Его походка потеряла ритм. Дыхание было громким. С мрачной решимостью я обнажил Самиила, использовал плоскость лезвия, а не лезвие, и ударил им по замшевому заду. Три раза. Это заставило лошадь снова бежать быстрее, как бы мне не хотелось этого требовать. Пот пенился, стекал по его телу, превращая желто-белые волосы в мокрые простыни. Черный хвост хлестал, черная грива хлопала по шее.
   - Почти, - сказал я ему.
   Не знаю, услышал ли он меня. Я не знаю, заботился ли он. Я был просто демоном на его спине.
   Белые стены вздымались из сверкающего песка, ослепляя ярким солнцем. Так близко сейчас.
   Я снова использовал Samiel на оленьей шкуре. Я бессердечно сказал: "Ты можешь отдохнуть, пока мы там", и возненавидел себя за это.
   Через ворота во двор. Лошадь Альрика неслась по камням, слишком уставшая, чтобы бороться за опору. Я думал, что он может упасть, но он остался стоять. Я скинулась, повела его к фонтану. Не мог, как бы мне ни хотелось, позволить ему пить, пить и пить. Он слишком устал, чтобы протестовать. Иначе я бы никогда не выиграл. Только короткие напитки. Плоть дрожала, мышцы дрожали. Он был мокрым от пота.
   Я был здесь в отведенное мне время. Но Умир мог подождать, пока я присмотрю за лошадью.
   Наконец мехи дыхания оленьей шкуры стихли. Я дал ему выпить еще. И пока он пил, я погрузил голову под воду, стряхнул воду с волос, зачерпнул горстями, чтобы выпить. Две оставшиеся полные бота были в седле; проще просто зачерпнуть то, что было в фонтане.
   Я подвел лошадь Алрика к дереву, усыпанному пышными желтыми цветами. Я привязал его там, похлопал по плечу, поблагодарил за дух и волю. Затем, наконец, я повернулся, чтобы войти во дворец Умира, и нашел человека на ступенях.
   Я знал его. Парень из Джулы, который издевался над Нишей. Халид, которого я так жестоко победил на глазах у всех бдительных глаз Джулы.
   Остальные кусочки головоломки встали на свои места. Это дело рук Халида, что Сула была здесь.
   Я сделал паузу, чувствуя себя комфортно с весом Самиэля наискось на моей спине. "Все это из-за того, что ты проиграл? Потому что я тебя разозлил?
   Халид улыбнулся. "Не обесценивайте награду. Да, я был рад это сделать, но еще больше рад был получить за это деньги.
   Он не знал, кто я теперь. Что я мог сделать. Для него я был просто мужчиной. Стареющая танцовщица с мечами, навыки которой угасают. Он также не знал, кто такой Самиэль. Именованный клинок, кровавый клинок; называется здесь, дживатма.
   Я был пыльным, потным, мокрым. Но под всем этим я не устал до костей. Я не был моложе. Я не был лучше. Я был собой. Но я также больше не был, как назвал это Вахзир, пустым человеком.
   - Пошли, - сказал я. - У меня есть дела в этом доме.
   Халид уставился на меня. "Теперь у тебя действительно есть магия? Ты действительно можешь открыть эту книгу?"
   Я посмотрел на него. "Приди и посмотри."
   Халид повернулся ко мне спиной и вошел во дворец.
   Улыбаясь, я последовал за ним.
   Приди и посмотри.
  
   Внутри я направился прямо к покоям Вахзира и Дель. Неудивительно, что почти сразу появилось несколько мужчин, чтобы помешать мне сделать это. Я не протестовал. Я протянула руки, чтобы они могли крепко сжать их и не дать мне двигаться в любом направлении. Также неудивительно, что прибыли Тарик и Хамза.
   - Я знаю, - сказал я, - вы его питомцы. Или, может быть, часть его коллекции.
   Улыбка Хамзы была легкой. "Мы то, чем вы когда-то были. Танцоры с мечами.
   - С честью, - вставил Тарик.
   - Ты называешь это "честью"? Я попросил. - Я бы не был так уверен. Халид был позади меня. Он выдернул Самиэля из ножен.
   В его голосе прозвучала нотка настороженности. - Магия в этом мече?
   Я улыбнулась Тарику и Хамзе, отвечая Халиду. "Это просто меч. Я выковал его на Севере, когда мне было нечего делать. Магия, о которой вы говорите, находится во мне ".
   Халид шевельнулся. Меня держали двое незнакомцев. Тарик, Хамза, а теперь и Халид стояли передо мной. Тарик посмотрел на меч. Хамза этого не сделал. Он посмотрел на меня - из трех, самого умного, а потому и самого опасного.
   - Халид, - сказал я легкомысленно, - не будь так уверен, что получишь награду.
   Он смотрит вверх. "Какая?"
   - Ты сказал Умиру, где я. Ты не захватил меня. Это забрали Хамзу и Тарика. Умир заплатит им".
   - Он сказал, что заплатит мне.
   Я ухмыльнулся. "Умир лжет".
   Халид выглядел неуверенно. Потом злится. Он посмотрел на меня.
   - А теперь, - сказал я, - пойдем к Делу, хорошо? Прежде чем я открою эту проклятую богами книгу, у меня есть задание. И ты можешь сказать это Умиру, Халид. После того , как ты спросишь его о награде.
   Халид помедлил, затем отдал Самиэля Тарику, развернулся на каблуках и пошел прочь, с одеревеневшим позвоночником и плечами. Хамза тихо рассмеялся. - Он дурак, этот.
   - Дел, - многозначительно сказал я.
   Тарик оторвался от осмотра лезвия, рукояти, рукояти и навершия. - Это волшебный меч?
   Я смеялся над ним. "Волшебные мечи существуют только в сказках".
   Хамза наблюдал за Тариком. Он, казалось, был удивлен. - Вот, - сказал он. "У меня есть мысль. На всякий случай." Он взял Самиэля у Тарика, жестом приказал одному из мужчин отпустить мою руку. Он подарил ему меч. "Умир, вероятно, захочет поместить это в свою коллекцию". Его веселый взгляд скользнул по мне. "На всякий случай."
   Итак, Халид отказался от меча, Тарик отказался от меча, Хамза отказался от меча. Хамза тоже крепко сжал мою руку. - Я понимаю, что ты знаешь дорогу, - сказал он легкомысленно, - но позвольте нам проводить вас.
   Вахзир склонился над предметами на длинном столе. Он поднял взгляд, когда меня ввели с Хамзой и незнакомцем, шедшим за Тариком. Вахзир вскочил так быстро, что ударился бедром о край стола и опрокинул пузырек с чернилами. Или бутылка, похожая на чернила. Все тот же сухой человечек, но с голодом в глазах.
   "У тебя есть это?" он спросил. - У тебя есть магия?
   "Дель".
   "В живых. Я держал ее такой. Он жадно смотрел на меня. - У тебя есть магия?
   "Я сделал. Но они забрали его у меня".
   Это совершенно сбило его с толку. "Взял это-?"
   - Меч, - сказал я спокойно. "Конечно, в нем есть магия. Так всегда бывает в сказках".
   - Кто взял?
   "Спроси Хамзу. Он последний, кто приложил к этому руку".
   - О, стой, - сказал Хамза. - Теперь ты скучный. Он отпустил мою руку и жестом приказал незнакомцу уйти. Он знал, что я не собирался убегать или даже пытаться это сделать. Дель был здесь, а Сула в другом месте.
   - Книга у Умира, - сказал Вахзир. - Можешь открыть?
   "Конечно, я могу открыть его. Я закрыл его". Я отошел тогда, пошел в нишу. Дель все еще лежала под одеялом, положив голову на подушку. Цвет у нее был нормальный. "Баша". Я опустился на колени на пол рядом с койкой. "Дел. Я здесь."
   Она пошевелилась. В моем сердце вспыхнуло сияние, маленькая, растущая искра облегчения и радости. Когда она открыла глаза, искра превратилась в пламя. Делайла увидела меня. Делайла улыбнулась.
   Глава 43
   яНАГНУЛА МОЮ ГОЛОВУ ОЧЕНЬ БЛИЗКО К НЕЙ, говорила так тихо, что я знала, что никто больше не услышит, что я скажу. "Баша. Что бы ни случилось, притворись, что ты все еще очень болен".
   В ее глазах мелькнуло осознание и понимание. Все еще стоя на коленях, я повернулся к Вахзиру. - Ты сказал, что ей лучше. Это не лучше.
   - Я сказал, что она жива, - уточнил он. - Это все, что от меня ожидалось.
   - Она не может уйти вот так, - отрезала я. - И уж точно мы не останемся здесь, когда я сделаю то, что хочет Умир. Что вы порекомендуете? Ты не можешь ее вылечить?
   Голод в глазах Вахзира сменился тлеющим гневом. "Я сохранил ей жизнь. Я тоже могу убить ее.
   - Умиру это не понравится. Все еще стоя на коленях, я посмотрел на Тарика и Хамзу. - Одному из вас лучше пойти за моим мечом.
   - Чепуха, - коротко сказал Хамза. - В этом мече ничего нет. Вы просто хотите, чтобы он был достаточно близко, чтобы использовать его, если у вас будет такая возможность.
   - Тогда спроси... о. Ты сдесь."
   Вошел Умир. Он почти благоговейно нес книгу. У сопровождавшего его Халида был мой меч. Очень полезно с его стороны.
   "Это неразумно, - предупредил Хамза. "Нарушение кодексов и клятв не делает его менее опасным танцором с мечом".
   Умир посмотрел на него. "У тебя есть меч, как у Тарика и Халида. Но это не имеет значения, если лезвие здесь. Его женщина больна, и я держу его дочь. Используйте смысл".
   Я остался на коленях.
   Несмотря на полумрак и тени жилища Вахзира, я увидел, как лицо Хамзы залилось краской. Он был зол, зол и смущен тем, что его высмеивают из-за его беспокойства. Я очень тщательно сохранял бесстрастное выражение лица. Раздражать его было одно, а злить - совсем другое. Умир не произвел на Хамзу такого впечатления, как на Тарика и Халида. Это делало Хамзу опасным. А Умир, подумал я, этого не знал.
   - Моя дочь в безопасности? - спросил я танзира.
   Умир был оскорблен. "Конечно, она!"
   "Позвольте мне поговорить с Делом. Потом я открою вашу книгу".
   "Торопиться!" Вахзир заплакал.
   Я стоял на коленях и остался таковым. Я повернулся к Дел и увидел, что она выжидающе смотрит на меня. Она не знала всех ответов, но знала вопросы. Я улыбнулась ей, затем откинула одеяло. На ней все еще была короткая кожаная туника. Я положил одну руку на ее живот. Что-то внутри меня подпрыгнуло. Это заставило меня задохнуться. Это не была добрая сила.
   Я наклонился, оперся головой на каркас койки. Закрой мне глаза крепко. Почувствовал, как искра чего-то свернутого глубоко размоталась. Он нашел мой позвоночник. Пробежал по шнуру к моей шее, затем вниз через плечо к руке, и ладонь раскинулась под ним. Я гудел с этим. пульсировал.
   Я увидел лицо Дела. Чудо заполнило его. Но она вспомнила, что я сказал. Она лежала очень неподвижно, закрыла глаза, не делала ничего, чего можно было бы ожидать от выздоровевшего пациента.
   "Заканчивать!" - крикнул Вахзир.
   Умир повернулся к нему. - Молчи, или я вышлю тебя из этой комнаты, и ты ничего не увидишь из книги. Ничего из заклинаний.
   Вахзир закрыл глаза и кивнул. Губы дрожали. Я думал, что в любой момент он может упасть в обморок от ожидания.
   "Открой это." Глаза Умира были очень холодными, когда он смотрел на меня. "Вы знаете цену, если не можете. Или не будет".
   Я глубоко вздохнул. Стоял. Указал на стол. "Положи это там."
   Вахзир прыгнул к столу. Он оттолкнул все, постучал различные бутылки и другие препятствия в сторону. Они падали на пол, расплескивая содержимое, разбиваясь и откатываясь. Умир тихо отложил запертую книгу. Тарик и Хамза стояли у двери. Халид был рядом с нишей Дела. Умир был ближе всех. Вахзир завис.
   Я сел на скамейку. Прикоснулся кончиками пальцев к гладкой состаренной коже. Однажды я прочитал книгу; однажды, когда у меня была власть. Я знал, что если я открою его, я смогу прочитать его снова. Этот подарок принадлежал Метейре. То, что было забыто в раскрошившейся трубе, когда я изливал магию, теперь вспомнилось.
   Тон Умира уже не был таким спокойным. "Открой это!"
   Я кладу кончики пальцев на замок, на засов и защелку. Я позволил словам выйти из моей души. Говорил их очень тихо.
   Замок щелкнул и сам расстегнулся. Книга распахнулась. Когда это произошло, Дел поднялся из ниши и выдернул меч Халида из ножен. Из предметов, которые Вахзир послал вывалиться со стола, остался один: нож. И когда Дель убил Халида, я схватил нож, открыл Книгу Удре-Натха , глубоко вонзил лезвие в желоб между страницами и прорезал кишки, пришивая удерживающие страницы к овечьей шкуре. От сильного, искреннего подбрасывания в воздух страницы полетели.
   Умир и Вахзир закричали в унисон, ужасные, пораженные крики шока, ужаса, отрицания.
   На нас лился дождь, ослепительно яркий. Всплески отрастили хвосты, вспыхнули в темноте. Страницы были пойманы, когда свет начал вращаться, вращаться и вращаться. Водоворот был письма, а не света. Слова, летающие в воздухе.
   Дель скрестил мечи с Хамзой. Тарик был настолько ошеломлен внезапностью событий, что еще не расчехлился. Халид был мертв. Под телом лежал мой меч. Я оттолкнул тело Халида в сторону, схватил меч и бросился на Тарика, когда он, наконец, обнажил ножны. Он выпал из дверного проема, сильно истекая кровью из раны на животе, которая должна была убить его.
   Хамза был хорош. Но Дел был лучше. Она оставила его безоружным, раненым и повернулась лицом к Умиру. "Больше не надо!" - крикнула она. - Нет больше тебя !
   Делайла взяла его за голову.
  
   Теперь все мертвы, кроме Вахзира. Он хватал страницу за страницей, прижимая их к груди, нагибаясь и нагибаясь, пытаясь схватить еще. Он что-то напевал себе под нос. Как-то он выглядел жалко.
   Затем пение прекратилось. Сжимание страниц прекратилось. Он открыл рот от удивления. А потом он закричал от радости. " Опять целый! "
   О, хулиганы.
   - Беги, - сказал я Делу, который, не теряя времени, сделал именно это. Она перепрыгнула через тело Тарика, полуобернувшись в поисках меня. Я тоже подпрыгнул, осознавая, что мои кости поют.
   "- не пусто- !" - крикнул Вахзир.
   Дел и я побежали по коридору к большому входу с куполом.
   - Сула, - выдохнула она. - Я знаю, где она...
   "Идти. Я достану для нас лошадей.
   Дел побежал, сверкая мечом. Я повернулся к массивной входной двери. Как только я потянулся к тяжелой щеколде, что-то подхватило меня и бросило вниз. Я врезался в мраморный пол. Каждая кость в моем теле была разбита.
   Я сделал это на руках и коленях. Все во мне было наполнено светом, звуком. Волосы поднялись на моей плоти. Вместо крови из ногтей сочился свет. Мои глаза горели в глазницах.
   "Тигр!"
   Дел вернулся. Я пытался увидеть ее, но свет не позволял. Я не видел ничего, кроме ослепляющих вспышек. Стоя на четвереньках, я вздрогнул. Свет внутри пел.
   "Тигр!"
   Было трудно услышать ее через песню.
   Я почувствовал ее руку на своем плече. "У меня есть Сула. Тигр, вперед!
   меня вырвало. Свет выпал из моего рта.
   - ...Я хочу все это... - закричал Вахзир, эхом отдаваясь по коридору. - Не ходи к нему!
   Не ходи к нему. Не ходи к нему?
   Магия притягивает магию. Вахзир знал, что единственным человеком во дворце, обладающим какой-либо магией, был я. Часть силы, которую он пытался получить, сжимая страницы, ускользнула от него. Дикая магия, приближающаяся ко мне. Строки слов, корчащихся в воздухе.
   "Идти!" Я хрипло закричал Делю. - Убирайся отсюда!
   Дел рывком распахнул тяжелую входную дверь. Сквозь полосу яркого света я увидел Сулу в ее руках. Потом они оба исчезли.
   Книга Удре-Натха была гримуаром, сборником магии, тайных знаний и заклинаний, записанных на протяжении столетий. Я узнал, когда я читал это два года назад. Так многому научился. Но теперь сила книги, привлеченная магией, устремилась к чужой магии, рожденной ioSkandi. Слова. Линии печати. Диаграммы. Теперь у меня появилась идея, почему маги сходили с ума и прыгали со шпилей.
   " Вернись !" Вахзир закричал.
   - Сражайся позже, - сказал я, затаив дыхание, обеим магиям внутри меня. "Если я умру, ты умрешь".
   Внутри моего тела я почувствовал паузу. Свет мигнул из моих глаз. Я схватил упавший меч, вскочил на ноги и выбежал в открытый дверной проем. Дель ехала на своем белом мерине, а Сула ехала впереди нее. Она потащила на поводке уже оседланную и взнузданную оленью шкуру. Брызги фонтана капали ему на гриву. У обеих лошадей были седельные подсумки и боты.
   - Лошадь Алрика? она спросила.
   - Он не может идти, - сказал я. "Не снова. Мне придется взять еще один".
   Дель посмотрел за меня. - Не думаю, что это хорошая идея.
   Я повернулся. Вахзир стоял в дверях. Его глаза кровоточили светом.
   О, хулиганы.
   Я подбежал к лошади Алрика, бросился в седло и резко повернул ее к воротам. - Прости, - сказал я. А Делу: "Иди!"
   Иди она сделала.
  
   Я знал, когда мы были свободны: Дель, моя дочь и я. Я чувствовал, как поиски Вахзира ослабевают, умирают. Теперь он требовал магии, больше не был пустым человеком. Он хотел то же, что и я, хотел всю остальную магию, но пока мы были свободны от него, и у него были другие дела.
   Я сказал ей, что мы свободны. Итак, Дел хотел знать все, и все привело нас к большому оазису. Там мы занялись своими обычными делами: нашли дерево, отвязали лошадей, развернули наши одеяла, напоили лошадей, справляли нужду, разобрали сумки. Чего мы никогда раньше не делали в оазисе, так это присматривали за Сулой.
   Вы бы никогда не узнали, что ее похитили. Она не знала, что ее похитили. Она была в порядке. Она была Сула. Она пролила воду, которую я ей дал, и принялась играть с образовавшимся мокрым песком. Что ж, значительное улучшение по сравнению с лошадиной мочой.
   Дель сидела, скрестив ноги, на своем одеяле, наблюдая, как наша дочь с радостью становится грязной. Я ухаживал за оленьей шкурой Алрика. Он устал насквозь, не неожиданно. Мы ускакали от дворца Умира совсем немного, так как я знал, что оленьей шкуре не на что больше. После этого мы гуляли. Халид и Тарик были мертвы. Умир был мертв. Хамза, может быть, и выжил, но он был ранен, и гнаться за мной не было смысла. Отсутствие Умира означало отсутствие награды.
   Я чистил и чистил лошадь Алрика. Насколько я мог, я избавил его от солёных пятен пота и погулял с ним. Когда он почувствовал прохладу и его дыхание выровнялось, я отвел его к роднику и несколько раз облил его водой из общего ведра, в результате чего несколько человек выразили недовольство тем, что теперь источник окружали грязь и ручейки. Я подумал было объяснить, что я только что сбежал от злого танзира, который хотел получить мой меч из-за магии в нем, но решил, что на самом деле мне не хочется придумывать историю, чтобы люди могли ее вышивать, пока она будет распространяться. Я только что закончил поливать оленьей шкурой водой и проводил его обратно к нашему дереву. Пикетировал его, рухнул на мое одеяло.
   Упав в обморок, я увидел Сулу, шатающуюся к другому дереву. У кого-то была собака. Суле нравились собаки. Дел пошел за ней, поймал за руку, развернул и вернул обратно. Сула не собиралась оставаться с нами, когда рядом была собака, поэтому Дель порылся в мешочках и нашел палочку корицы. Она дала его Суле, сказала ей, что она может получить его, только если останется на одеяле, после чего наша отвлекаемая дочь стала вести себя очень хорошо.
   Дель придвинулся ко мне. Она прижалась плечом к моему. "Тигр".
   Я пошевелился, обняв ее рукой. "Какая?"
   Она понизила голос до шепота. - Я думаю, мы должны подарить ей собаку.
   Я нашел это совершенно сбивающим с толку. "Почему?"
   "Потому что, если мы этого не сделаем, мы никогда не уследим за нашей дочерью. Я не могу везде носить с собой корицу и сладости. Ты тоже не можешь".
   Ну нет. Это было правдой.
   - Он может оставаться снаружи.
   Я вспомнил, как Алрик говорил мне, что их новая собака останется снаружи. В конце концов она спала в большой разбросанной куче со всеми детьми. Внутри.
   "У суки Алрика есть щенки".
   - Я знаю, что у суки Алрика есть щенки. Они продолжают приходить к нам домой".
   "Если бы у Сулы была своя собственная, возможно, остальные держались бы подальше".
   - Я не думаю... подождите. Подожди-ка... Я встал, сделал три широких шага и догнал нашу дочь, когда она оторвалась от одеяла, бегом настолько быстрым и равномерным, на какой только была способна. Что было не очень быстро или стабильно. Я наклонился, подхватил ее и отнес обратно к одеялу. - Твоя мать сказала, что ты должен остаться здесь, помнишь? Она дала тебе за это конфету. Я посмотрел на Дэла. - Знаешь, это взяточничество. Неужели мы действительно хотим научить нашу дочь взяточничеству?"
   - Либо так, либо наденьте на нее веревку. Дел остановился. - Или купи ей щенка и привяжи к нему поводок .
   Я поставил Сулу, поискал палочку корицы. Нашла его в луже, которую сделала ранее. Я вытер его бурнусом, дунул на гранулы, но песок был слишком влажным, чтобы его можно было полностью выгнать. Я вздохнул и бросил его Делу.
   Она вытянулась на спине, скрестив лодыжки и закинув руки за голову. - Почему бы тебе не взять ее на прогулку?
   "Почему?"
   - Усыпи ее, чтобы она заснула. Здесь слишком много всего, на что она может смотреть. Она слишком взволнована. Она никогда не будет спать. А это значит , что мы никогда не будем спать".
   - Могу я посадить ее на поводок?
   Дел рассмеялся. Я взял маленькую мокрую руку дочери и снял ее с одеяла. Она боролась с ограничением, и в конце концов я отпустил ее, планируя схватить ее, если она попадет в беду. Мои ноги были значительно длиннее ее. Она действительно пыталась убегать туда-сюда, потому что что-то привлекло ее внимание, после чего получила несколько спасений ее отцом. Это была не очень продуктивная прогулка. Она была, как заметил Дель, слишком взволнована.
   Но когда ее шаги, наконец, стали немного более неустойчивыми, я поднял ее, убаюкал и потащил обратно в наш лагерь. Я поставил ее между нами и сказал Делу, глаза которого были закрыты, что она права.
   Дел открыла глаза. "Право насчет чего?"
   "Ей нужна собака. Из ее собственной. Поэтому она не пытается подружиться с каждой чертовой собакой в каждом чертовом оазисе.
  
   В самый глубокий час ночи я проснулся. Дел спал. Сула спала. Если не считать насекомых и сопение различных видов домашнего скота, казалось, что весь оазис спал. Я осторожно встал, тихонько посмотрел на Дель и дочь и ушел в темноту.
   Из-под деревьев я видел все ночное небо. Черный и черный, и так много звезд. Тысячи и тысячи их. Но только одна луна. Сегодня вечером было полно. Единственный зловещий глаз, смотрящий на меня сверху вниз.
   Я глубоко вздохнул. Откинул голову назад. Закрыл глаза.
   - Я всего лишь мужчина, - сказал я. "Просто танцор с мечами. Почему, черт возьми, ты хочешь меня ?"
   Звездная вспышка родилась за закрытыми крышками. Я видел, как он пронесся перед моим взором, оставляя след дыма и света.
   - Почему вы оба хотите меня?
   Письмо выросло в моих глазах. Кроваво-красные чернила, пожелтевшая страница, царапины, образующие слова. Список ингредиентов. Заклинание, которое нужно произнести.
   меня внутри была книга . И все, что делило с ним пространство. Свет и тьма. Тишина и звук.
   Я сжал руки в кулаки. Пощупал все десять пальцев там, где раньше было восемь. Это, я нашел хорошо. Но остальные? Кто мог сказать? Я не мог. Я не бог. Я всего лишь танцор с мечами.
   Магия внутри меня рассмеялась.
   Эпилог
   ОВ ОСТАЛОСЬ ПОЕЗДКИ ДО ДОМА мы с Дел поторговались, посадив Сулу перед собой, в наши седла. Она была недостаточно велика, чтобы мешать, и слишком легка, чтобы лошади ее заметили. Единственная проблема заключалась в том, что Сула хотела ехать с кем бы то ни было . Это вызвало много споров, поскольку мы постоянно обменивали ее, пока, наконец, Дель не разозлилась и не предположила, что избалованные маленькие девочки могут не получить на свой день рождения то, что они желают. Сула утихла и уснула, прислонившись спиной к моей груди.
   - Это шантаж, - сказал я. "Сначала вы попустительствовали взяточничеству, а теперь опускаетесь до шантажа?"
   "У Вас есть какие-то предложения?"
   "Ну нет."
   - Тогда молчи.
   Мы оставили пустыню позади и вошли в каньон Мехмеда. Просто вид высоких каменных стен, сочной зеленой травы и протекающего через них ручья вызывал чувство умиротворения. Как всегда, акетни Мехмета были разбросаны тут и там, занимаясь домашними делами. Как всегда, махали и кричали приветствия. Мы помахали в ответ и поехали дальше, затем свернули за скалистую обочину и вошли в наш каньон.
   Дель, которая снова взяла Сулу, запрокинула голову и посмотрела в небо. "Орел".
   Я посмотрел вверх. Второй орел присоединился к первому. - Где-то там должна быть муфта.
   "Помните, как мы впервые пришли сюда? Летали орлы".
   Я улыбнулась. - Так они и сделали.
   Кораль Алрика и Лены лежал впереди, их дом сразу за ним. - Мне нужно вернуть Алрику его лошадь. Я скоро буду дома.
   Дел кивнул, проехал мимо. Сула спросила что-то высоким голосом. Дел ответила, но я не знаю, что она сказала. Я смотрел, как они уходят, думая о ребенке, которого она потеряла. Вахзир, когда он был просто целителем, сказал, что, скорее всего, у нее не будет других. Я надеялся, что Сулы было достаточно, чтобы облегчить эту боль.
   Перед домом Алрика и Лены я остановился и слез с оленьей шкуры. Я позвал их обоих. Лена вышла сразу. Алрик кончил медленнее, отдавая предпочтение своей ноге.
   Я улыбнулась. "Мы вернулись. Все мы. Даже этот большой мальчик.
   Альрик внимательно осмотрел лошадь. - Немного жестоко с ним обращались, да?
   Я пожал плечами. - У него что-то осталось.
   - Эль у бассейна?
   Я серьезно кивнул. "Эль у бассейна - это лучшее, что я могу себе представить".
   - Туда нельзя, - возразила Лена Алрику. - Так далеко на этой ноге?
   - Эль, - сказал Алрик, - обладает целебными свойствами.
   Лена нахмурилась. Она потянулась внутрь двери. - Тогда используй это .
   - крикнул я со смеху. - Трость! Трость!
   Альрик уставился на меня. "Приходящий?"
   Я услышал повышенный голос Дела. Она звонила мне. Это было не от страха; просто призыв. - Продолжай, - сказал я ему. - Я посмотрю, что она хочет, а потом присоединюсь к вам.
   "Тигр!"
   "Иду , баща !" Я подошел и нашел ее стоящей у входной двери. "Какая?"
   "Пойдем со мной."
   "Пойдем с тобой куда? Мы только что вернулись домой".
   Она схватила руку и дернула. Я последовал за. Она повела меня за дом в маленький загон.
   От шока я остановился. - Откуда он взялся?
   Жеребец, увидев, что я наконец прибыл после стольких задержки, выдохнул шумное, потрясающее фырканье. Я не возражал. Я был слишком взволнован, чтобы сделать это. Я подошел к загону и протянул руки. Жеребец подошел, понюхал их.
   Слезы обожгли. И я даже не возражал, если бы Дел знал об этом. - Он сам сюда добрался?
   Голос, отличный от Делла, ответил на вопрос. - Нет, он не добрался сюда сам. Я нашел его в Джуле. На нем ехала чья-то маленькая дочь".
   Я развернулся. Увидел Нишу. Который ухмылялся мне в смеси восторга и триумфа.
   Он ответил на невысказанный вопрос. "Родители уговорили меня приехать. Они наняли двух мужчин для фермы и велели мне вернуться к своим урокам. Раша хотела прийти, но они отказались".
   Я почувствовал странный легкий подъем в моем сердце. "Возможно, они уговорили тебя на это, но хочешь ли ты быть там?"
   После минутного преувеличенного размышления он сказал мне "да". "Я только третьего уровня. И едва ли. Кроме того, тебе понадобится помощь со студентами.
   "Похоже, у меня сейчас нет учеников, помнишь?"
   - Два, - сказал он. "Кроме меня. Эддрит и Даррион.
   "Кто? Те двое из Истамира.
   Ниша кивнула. - Эддрит говорит, что ты должен ему боевой танец.
   У меня было некоторое воспоминание об этом.
   - Дэррион говорит, что его прислала бабушка.
   А ту бабушку я точно запомнила: острая на язык Тамар.
   - Они захватили один из домиков рядом с моим.
   Моя улыбка была медленной, но огромной. - Тогда иди за ними. Мы все будем пить эль.
   Тон Дела был искусно смиренным. "Сула хочет есть. Получается, что снова женщина должна работать, пока мужчины пьют спиртное".
   Ниша пошла за Эддритом и Дэррионом. Улыбаясь, как глупый дурак, я с комфортом направился к бассейну, где меня ждал Алрик и Алриковский эль. Голос Дел последовал за ним. " Оставь немного для меня! "
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"